Макамы ал-Аббаса как памятник позднесредневековой арабской художественной прозы

7. Встречается с рассказчиком в саду (2 случая);

8. Встречается с рассказчиком в доме правителя (1 случай);

9. Встречается с рассказчиком на кладбище (1 случай);

10. Приходит в дом рассказчика (1 случай);

11. Встречается с рассказчиком в завии (1 случай).

В двадцати одном случае герой появляется неузнанным, чтобы оказаться опознанным рассказчиком в конце макамы. Правда, в двух из них так и остаётся неясным, являлся ли главный герой Аб--л-Фаглем, поскольку его имя так и не было названо (№№ 18-19) Следует отметить, что во второй макаме сборника («Румийская») в связи с особенностью сюжета отсутствуют традиционные герои - повествование ведётся от имени судебного служащего.. У ал-¦ар¬р¬ только половина макам содержит элемент узнавания главного героя, после получения им награды.

В четырёх случаях герой сразу узнан рассказчиком: в одном случае рассказчик ждёт героя (№ 1), в другом он встречает его во время путешествия (№ 6), в остальных двух - он ищет его с определённой целью (№№ 20-21).

Исследование сочетания сюжетных элементов на композиционном уровне даёт следующие результаты:

1. Все макамы имеют рамочную композицию, образуемую за счёт традиционной вводной фразы (здесь это: «Рассказывал Аб--л-=айр ибн ал-¦вриL, среди того, что он поведал о Аб--л-Фагле ибн ал-ВвриLе. Он сказал …»). Эта фраза повторяется в начале текста каждой макамы, иногда в упрощённом виде («Сказал Аб--л-=айр…»).

2. Схема А - около половины макам (всего 14) имеют построение внутри рамки по типовой схеме, начало которой инвариантно (Э + Я + К):

Э + Я + К + У + Д + А (№№ 3, 4, 5, 12, 13, 15, 23).

При этом существуют отклонения в виде добавления или выпадения отдельных элементов, обуславливаемых сюжетом макамы и приходящихся на вторую половину схемы:

Э + Я + К + _ + _ + У + _ + А Нижний прочерк обозначает позицию элементов, имеющихся в других вариантах схем. (№ 7) в финале нет диалога;

Э + Я + К + Н + _ + У + Д + А (№ 14, 17) герой получил награду;

Э + Я + К + Н + С + У + Д + А (№ 8, 11) - герой получил награду и узнан только после следования за ним рассказчика.

В двух макамах главный герой остаётся неузнанным, а количество элементов в них минимально, поскольку проявление красноречия главным героем, в связи с риторическим сюжетом макам, занимает большую часть их текста Ср. со схемой двух макам у ал-¦ар¬р¬, представленной в статье А.А. Долининой: Схема Д - опущение ряда элементов, связанное с упрощением сюжета (2 макамы). Элемент (К) сохраняется как обязательный. В макаме № 49 он остаётся едва ли не единственным: (Я) + (К), где (Я) предваряет речь, занимающую весь текст макамы и лишь изредка прерываемую репликами партнёра. В макаме № 19 опущено большинство основных элементов, но зато (К) повторяется трижды (Э + Я + К + К₂ + К₃ + Д) [Долинина 2010, с. 40].:

Э + Я + К + _ + _ (№ 18) Примечательно, что здесь отсутствует цитирование Корана, которое по замыслу ал-`Аббвса должно завершать текст каждой макамы (см. перевод предисловия к сочинению в приложении).;

Э + Я + К + Д + А (№ 19).

3. Схема Б - около одной трети макам (всего 7) имеют схожее построение со схемой А, с той лишь разницей, что между завязкой и явлением главного героя присутствует элемент К (красноречие), субъектом которого является дополнительный персонаж или сам рассказчик. Такая схема композиционного построения не встречается у ал-¦ар¬р¬:

Э + (К) + Я + К + _ + _ + У + Д + А (№№ 16, 22, 24, 25, 26);

Э + (К) + Я + К + _ + С + У + Д + А (№ 10);

Э + (К) + Я + К + Н + С + У + Д + А (№ 9).

4. Схема В - композиционная структура трёх макамам обнаруживает существенные отклонения от указанных схем А и Б за счёт введения второй рамки - рассказа героя о событиях происходивших с ним ранее встречи с повествователем. Здесь наблюдается вторая экспозиция, связанная с главным героем, его речь и диалог с рассказчиком или дополнительными персонажами. Сюжет этой рамки строится по устойчивой формуле (Э + Д + К + «Н» Элемент Н заключён в кавычки поскольку несмотря на постоянное превосходство героя в действии сюжета, его награда весьма условна - в одном случае он решает сложный юридический казус, но едва спасается от побоев (№ 1), в другом посредством уловки избегает пут нежеланного брака, но в итоге ничего не приобретает, едва не став жертвой обмана (№ 6); искусно ведёт диспут по вопросам брака в исламе, из-за чего лишается сказочного благосостояния (№ 20).), а её местоположение в общей схеме закреплено:

Э + Я-У + Д + (Э + Д + К + «Н») + Д + _ + А (№№ 6, 20);

Э + Я-У + Д + (Э + Д + К + «Н») + Д + К + А (№ 1).

В одной из макам сюжет развивается линейно без введения второй рамки; её усложнённая структура обусловлена введением в начале и конце сюжета по одному дополнительному активно действующему персонажу, отчего элемент (Я-У) смещается к середине, тем не менее, набор и порядок элементов в этой макаме в целом внешне совпадает со схемой В:

Э + _ + Д + (Э + З + Я-У + Д + К + _ ) + Д + К + А (№ 21).

Два основных типа сюжетов (плутовской и риторический) соотносятся с приведёнными выше тремя схемами построения композиции (А, Б, В) следующим образом:

Риторические (всего 19 макам) - А (9), Б (7), В (3).

Плутовские (всего 6 макам) - А (5), Б (0), В (1).

Приведённый подсчёт показывает, что в макамах с риторическим сюжетом, а они составляют три четверти всего сборника, реализуются и простые и сложные виды композиции; в этих макамах, в зависимости от авторского замысла, элемент красноречия может составлять как несколько десятков стихотворных строк (№№ 3, 15), (что являет нормой для макам ал-`Аббвса), так и большую часть текста макамы, провоцируя при этом значительное редуцирование окружающих его композиционных элементов (№№ 9-10).

Из приведённого соотношения также видно, что плутовские макамы ал-`Аббвса наиболее типичны в композиционном построении (вариативное распределение по схеме А); плутовские макамы в количественном отношении выглядят довольно скромно на общем назидательном фоне сборника (всего шесть макам), - ал-`Аббвс, по всей видимости, в силу общей адабной тенденции в позднем средневековье, уделяет основное внимание дидактической составляющей жанра, вследствие чего наиболее неустойчивыми композиционными элементами в его макамах являются а) получение главным героем награды (Н) и б) следование рассказчика за героем (С), характерные для макам с более сложным сюжетным построением. Кроме того, при взгляде на плутовские макамы ал-`Аббвса не составляет труда определить источник заимствования их сюжетов в сборнике ал-¦ар¬р¬ Единственное исключение от части представляет макама № 6 («Египетская»), сюжет которой был скомпилирован ал-`Аббвсом, вероятно, в результате заимствования сюжетных элементов у двух авторов - ал-¦ар¬р¬ и Ибн Двнийвла. См. гл. 3, п. 3.1. (ал-`Аббвс: №№ 6, 7, 8, 11, 13, 14 и ал-¦ар¬р¬: №№ 13, 8, 34, 11, 26, 23 соответственно), что, однако, не всегда можно сказать о макамах риторических.

В сборнике ал-¦ар¬р¬ 35 плутовских макам против 15 риторических. В риторических макамах превалирует изысканность словесных выражений и усложнённость языка, вследствие чего им свойственны более простые, по сравнению с плутовскими, виды композиционного построения. В плутовских макамах важно само действие, похождения и проделки главного героя, отчего сюжет в них обладает большей динамичностью и усложнённой структурой [Долинина 2010, с. 35, 41].

Усложнение сюжета в макамах ал-`Аббвса, как и у ал-¦ар¬р¬, может быть связано с добавлением, помимо редупликации, нестереотипных элементов, а также введением дополнительных служебных персонажей, поэтому каждая из макам, в сущности, обладает своей вариативной неповторимостью: в макаме № 1 - затянутая экспозиция (описание ночной непогоды), приём гостя; в № 6 - разговор о трудностях и прелестях путешествий; в № 8 - торги на невольничьем рынке; в макаме № 15 - затянутая экспозиция (описание пороков судьи-туркмена); в № 20 - диалог с женщиной-джинном; в № 25 - затянутая экспозиция (описание красоты пастбищ).

Также в макамах ал-`Аббвса можно отметить несколько композиционных парадигм:

а) Явление главного героя и его узнавание рассказчиком может происходить в одном и том же месте, делая элемент следования (С) излишним. Например, Аб--л-Фагл появляется в школе в виде бедняка в поношенных одеждах и заводит спор с правоведом о вреде поэзии для нравственности (№ 3, «Поэтическая»). Поскольку действие этой макамы происходит в одной только школе, Аб--л-=айр узнаёт Аб--л-Фагла одномоментно и без «следования по пятам», характерного для окончания большинства макам ал-¦ар¬р¬. Вообще элемент (С), характерный для макам с плутовским сюжетом, встречается только в четырёх макамах из двадцати шести (№№ 8, 9, 10, 11), что также характеризует риторическую направленность сборника.

б) В финале между главным героем и рассказчиком в обязательном порядке завязывается разговор Единственным исключением является макама № 9, в которой значительный по объёму элемент красноречия (К) полностью вытеснил элемент диалога (Д). Более того цитирование Корана (А), обязательное по заверениям ал-`Аббвса для окончания всех макам его сборника, здесь также отсутствует.. В риторических макамах Аб--л-=айр расспрашивает Аб--л-Фагла о причинах его бедственного положения, в плутовских он, как правило, упрекает его в неблагопристойности. В ответ Аб--л-Фагл может процитировать строку из Корана, якобы оправдывающую его поведение, либо прочитать стихотворение, порой значительное по объёму. Ответ Аб--л-Фагла можно рассматривать как авторское представление о философии жизни.

Исследование на композиционном уровне подтверждает приверженность ал-`Аббвса канонической составляющей жанра макамы, а также обнаруживает первостепенное значение для сюжетов его макам элементов (Э), (Я) и (К) как обязательных и редуплицируемых, вне зависимости от степени упрощения сюжета. У ал-¦ар¬р¬, по наблюдениям А.А. Долининой, элемент (К) У А.А. Долининой - (Р). также является первостепенным [Долинина 2010, с. 41], как собственно и элементы (Э) и (Я), прослеживающиеся, за небольшим исключением, во всех его макамах. Можно сказать, что у ал-`Аббвса демонстрация красноречия главного героя является кульминационным моментом в сюжете макам, независимо от их плутовской или риторической направленности, что, как нам кажется, позволяет сделать вывод о том, что для ал-`Аббвса, как и для ал-¦ар¬р¬, главным в макамах была демонстрация словесного мастерства.

Творчество ал-`Аббвса по своей форме определённо складывалось в соответствии с канонической линией развития макамного жанра. Однако этого нельзя сказать о его содержании, которое, по сравнению с классическими макамами, отличает чрезмерная дидактичность. Эта особенность обусловлена, по всей видимости, литературным вкусом современников ал-`Аббвса, она становится наиболее явственной при детальном сравнении его макам с макамами ал-¦ар¬р¬. Для сопоставления подходит открывающая аббасовский сборник «Законоведная макама» («ал-Ма¬вма ал-фи¬хиййа» От слова «фи¬х» - понимание, знание; мусульманское право. Общий принцип понимания ислама; знание или понимание мусульманского права, не являющееся правом само по себе.), сюжет которой, несмотря на вариации и некоторое расхождение в деталях, внешне совпадает с сюжетом «Законоведной макамы» ал-¦ар¬р¬ («ал-Ма¬вма ал-фаргиййа» От слова «фарг» - обязанность, долг; требование, предписание (закона). Это слово обозначает одну из категорий мусульманского права, предписывающую исполнение определённых правил в мусульманской общине. Предписания категории «фарг» носят характер обязанности, предусматривающей в качестве наказания при невыполнении, в отличие от категории «ввджиб» («обязательное»), лишь осуждение со стороны членов общины. В данном названии заключается терминологическое значение этого слова - «обязательная доля в наследстве», поэтому по-русски макама также могла бы быть названа «Макама о наследстве».) (пятнадцатая по счёту в его сборнике). Центральное место в сюжете обеих макам занимает решение героем парадоксального юридического казуса, изложенного в стихотворной форме. Их композиционная структура также одинакова, особенно это заметно в начале сопоставляемых текстов.

Законоведная макама ал-¦ар¬р¬ начинается с неожиданного появления в доме ал-ХвриLа ибн Хаммвма ночного путника, который просит приюта и на поверку оказывается его старым знакомым - Аб- Зайдом Схожая с этой экспозиция и рамочная конструкция имеется в «Куфийской» макаме (№ 5) у ал-¦ар¬р¬, однако в ней задействован иной сюжет для центральной истории.. Точно такое же начало мы находим в макаме ал-`Аббвса: в дом рассказчика, - Аб--л-=айра, является ночной путник, - Аб--л-Фагл, который ищет временного пристанища.

В обеих макамах явлению героя (Я) предшествует одинаковая по содержанию экспозиция (Э). Рассказчик, мучимый бессонницей и томимый желанием обрести собеседника, описывает ночную непогоду (ваLф). Ал-¦ар¬р¬ приводит краткое и лаконичное описание, не загружая повествование деталями. У ал-`Аббвса описание развёрнутое и содержит много метафор и олицетворений, в нём автор демонстрирует своё владение литературным слогом.

После момента узнавания героя (У) оба автора вводят добавочную сюжетную рамку - рассказ героя о событиях, происходивших с ним ранее (Р). У этой рамки есть своя экспозиция (Э₂), одинаковая для обеих макам - герой без сна и отдыха скитается ночью по дорогам.

Далее у авторов начинаются расхождения: харириевский Аб- Зайд сначала попадает на рынок. В лавке торговца его внимание привлекает аппетитная гроздь фиников и сливки, которые он мастерски описывает (ваLф). Терзаемый голодом, Аб- Зайд пытается добыть средства для их покупки, но безрезультатно. И лишь под конец дня к нему приходит надежда в образе старика, жалующегося на упадок наук. В ответ на расспросы о причине жалоб старик представляет Аб- Зайду стихи, содержащие юридический казус, который никто не может решить (Д₁). Аб- Зайд предлагает свою помощь старику в обмен на угощение, описав, чего бы ему хотелось отведать (ваLф). Старик предостерегает Аб- Зайда против обмана и приводит его в своё жилище, вид которого свидетельствует о скупости его хозяина (ваLф). Насытившись угощением старика, Аб- Зайд с лёгкостью решает этот юридический казус, облекая свой ответ в стихи (К). Получив желаемое, старик прогоняет Аб- Зайда из своего дома, опасаясь, что у того может случиться расстройство желудка от обилия и несочетаемости съеденного (Д₂). Герой вынужден скитаться ночью (Ух), до того как набрёл на жилище рассказчика - своего знакомого ал-ХвриLа ибн Хаммвма. Так ал-¦ар¬р¬ с юмором обыгрывает мотив скупости, насмешка над которой является одной из популярнейших тем в средневековой арабской литературе См., например, «Книгу о скупых» ал-Джвхиза [ал-Джахиз 1965].. Далее следует диалог рассказчика с героем (Д), в котором ал-ХвриL ибн Хаммвм выражает радость от встречи с Аб- Зайдом, а тот в ответ развлекает его занимательной беседой до наступления утра. Прочитав прощальный стих, Аб- Зайд покидает дом рассказчика, не желая тому надоесть (Ух₂).

В «Законоведной макаме» ал-`Аббвса Аб--л-Фагл набредает на собрание, пирующее в горной местности, которое, как и старик у ал-¦ар¬р¬, жалуется на упадок науки и нравов (Э<sub>2</sub>). В ответ на вопрос Аб--л-Фагла о причинах жалоб (Д<sub>1</sub>), ему предлагают непреодолимую для них законоведную загадку, которую он с лёгкостью решает, представив ответ в стихах (К). Здесь о правильности ответа также можно судить по реакции слушателей: красноречие и ум Аб--л-Фагла вызвали чёрную зависть у собрания и ему пришлось бежать в лес, спасаясь от расправы (Ух). В итоге он находит убежище у рассказчика - Аб--л-=айра. Здесь ал-`Аббвс использует мотив зависти: очевидно, что Аб--л-Фагл противопоставляет себя завистливой «толпе», усиливая это противопоставление самовосхвалением: «завидуют только опережающему» P: л. 4б, 17; V: л. 4б, 5.. Далее Аб--л-Фагл, как и Аб- Зайд, проводит ночь в гостях у рассказчика за беседой (Д), а с рассветом покидает его, не говоря, по сути, о причинах ухода (Ух₂).

В «Законоведной макаме» ал-¦ар¬р¬ прослеживается известный в средневековой арабской литературе композиционный принцип градации, нарастания от начала к середине (законоведная загадка), за которым следует спад от середины к концу [Шидфар 1973, с. 112]. В макаме ал-`Аббвса подобный принцип выдерживается лишь отчасти.

Заимствуя сюжет у ал-¦ар¬р¬, ал-`Аббвс изменяет композиционную структуру макамы в соответствии с собственным замыслом, целью которого, помимо демонстрации красноречия, является поучительность и назидательность. В предисловии к сборнику ал-`Аббвс декларирует, что он «завершил каждую макаму айатом Корана в качестве указания на её окончание, чтобы видели читающие её пользу и руководство, и чтобы чтение не было напрасным» P: л. 2б, 14-15; V: л. 2б, 8-9.. Так в «Законоведной макаме» ал-`Аббвс в финальном диалоге от имени героя приводит в стихах филологическое и юридическое толкование коранического айата о многожёнстве [Коран, 4: 3] на целых две страницы См. Таблицу № 3 в приложении, п. XI и V..

Сравнение композиционной структуры «Законоведной макамы» ал-`Аббвса и ал-¦ар¬р¬ подтверждает приводимый выше вывод, о том, что красноречие (К) играет первостепенную роль в макамах обоих авторов, а элементы экспозиции (Э) и явления главного героя (Я) служат для реализации этой роли.

3.4 Персонажи макам

3.4.1 Главный герой, рассказчик и автор

Как и у ал-¦ар¬р¬, все макамы ал-`Аббвса объединены общими героями. Это рассказчик - Аб--л-=айр ибн ал-¦вриL, и его красноречивый приятель - Аб--л-Фагл ибн ал-ВвриL.

Ономастические компоненты, из которых состоят имена главных персонажей, довольно часто встречаются в арабо-мусульманском мире. На русский язык они могут быть переведены как «Обладатель блага сын Земледельца» (Аб--л-=айр ибн ал-¦вриL) и «Обладатель Превосходства сын Наследующего» (Аб--л-Фагл ибн ал-ВвриL). Формы имён подобраны ал-`Аббвсом не только ради рифмы (ал-¦вриL - ал-ВвриL), но, как нам кажется, они содержат дополнительный подтекст-указание Примечательно, что для пьес Ибн Двнийвла, с которыми ал-`Аббвс очевидно был знаком, также характерно употребление значащих имён [Тимофеев 1975, с. 20].. Главный герой Аб--л-Фагл действительно выступает на протяжении всего цикла как «обладатель превосходства», неизменно обыгрывая своих соперников в словесных поединках - он ключевой персонаж в сборнике макам. Устами Аб--л-Фагла автор демонстрирует своё искусство владения арабским литературным языком.

Ал-`Аббвс открыто заявляет в предисловии к сочинению о своей преемственности по отношению к ал-¦ар¬р¬ в жанре макамы:

«…и поручил мне тот, кому я не способен отказать, и не могу дать отпор, чтобы я пошёл по его (т.е. ал-¦ар¬р¬ - Т.П.) следам и последовал его опыту, и покрылось бы для меня листьями дерево в саду саженцев и воспылали бы ко мне страстью звезды благополучия над горизонтом совершенства …» P: л. 2а, 7-8; V: л. 2а, 2-3..

Отсюда проясняется смысл второй части имени главного героя - «сын Наследующего»: наследующий по отношению к ал-¦ар¬р¬ - это сам ал-`Аббвс, а его «сыном» является Аб--л-Фагл.

Интерпретация смысла имени повествователя также представляет интерес. Имя Аб--л-=айр («Обладатель блага») свидетельствует о том, что ал-`Аббвс видел своего героя как положительного персонажа. Вторая часть имени Аб--л-=айра - ибн ал-¦вриL («сын ал-¦вриLа»), по замыслу ал-`Аббвса, должна указывать на то, что Аб--л-=айр является «сыном» (т.е. последователем) харириевского повествователя ал-ХвриLа ибн Хаммвма Стремление арабских учёных и литераторов к исторической достоверности всегда приводило к попыткам отожествления вымышленных героев макам с реальными людьми. Однако до сих пор не было представлено убедительных теорий об их реальном существовании, поэтому персонажи ал-`Аббвса, впрочем как и харириевские, скорее всего не имеют конкретных прототипов.

.

Ключевая роль Аб--л-=айра в повествовании очевидна - он является передатчиком вымышленных событий, происходивших с главным героем. В своей статье А. Килито отмечает, в классических макамах события, о которых узнаёт рассказчик от главного героя (в нашем случае Аб--л-=айр от Аб--л-Фагла), доводятся до читателя опосредованно через автора (равий) в манере, схожей с традицией передачи хадисов, с той лишь разницей, что традиционная вводная фраза (по мнению учёного - иснвд) и сами события являются фантазийными [Kilito 1976, с. 25-51 цит. по: Brockelmann 1913-1936, с. 109]. Однако, как уже было сказано (см. гл. 2, п. 2.1), особенность опосредованного повествования в классических макамах не имеет связи с жанром хадисов. Традиционная вводная формула является лишь необходимым элементом для «активации» всех остальных художественных приёмов, используемых в канонической линии жанра. Например, для дистанцирования вымышленной истории от её истинного рассказчика, что позволяет автору вести повествование от первого лица, не участвуя в самом сюжете.

Личность ал-`Аббвса возникает всякий раз, когда Аб--л-=айр принимает активное участие в действии сюжета - в этом случае повествованием занимается сам автор, сокрытый за личиной равия. Маркёром такого перехода всегда служат слова «Говорит рассказчик…» («+вла-р-рвв¬…»).

В начале сборника ал-¦ар¬р¬ его рассказчик и главный герой незнакомы друг с другом, но дальше по ходу действия цикла они постоянно встречаются при различных обстоятельствах, так что в пятнадцатой макаме («Законоведная»), о которой только что шла речь, их вполне уже можно назвать старыми друзьями. У ал-`Аббвса не сразу понятно, насколько рассказчик знаком с главным героем. Поскольку макамы объединяются в цикл именно за счёт этих двух персонажей, было бы естественно пояснить, в каких они состоят взаимоотношениях при первой же их встрече в первой макаме («Законоведная»), чего, однако, ал-`Аббвсом не было сделано: он просто следует за ал-¦ар¬р¬, порой упуская из виду детали, существенные для повествования. В момент узнавания рассказчик Аб--л-=айр называет имя своего ночного гостя, не поясняя, откуда он его знает:

«В то время как он у меня пребывал я внимательно к нему присмотрелся и положился на [своё] зрение в отношении его поведения, и оказалось, что это Аб--л-Фагл ибн ал-ВвриL» P: л. 3б, 2-4; V: л. 3а, 12-14..

Лишь ближе к концу повествования, становится ясно, что Аб--л-=айр не просто был знаком с Аб--л-Фаглем (опять же, остаётся неясным откуда), но ждал его прихода, чтобы задать волновавший его вопрос:

«О, Аб--л-Фагл, брат справедливости, собиратель целостности и обширный щедростью, я ожидал твоей близости, чтобы молить о дожде твои тучи для [решения] вопроса…» P: л. 5а, 3-4; V: л. 4б, 8-10..

В половине макам сборника Аб--л-Фагл является рассказчику Аб--л-=айру либо в образе нищего, одетого в ветхие, поношенные одежды («№ 1, 3, 5, 9, 15, 18, 24), либо в виде красноречивого старика, праведность которого зависит от типа сюжета макамы (риторического или плутовского): на невольничьем рынке он предстаёт благочестивым «старцем в чёрной чалме», читающим проповедь (№ 8), на кладбище - старцем-проповедником, «спустившимся с гор», «покрытым плащом коварства и хитрости» (№ 11) - в обеих макамах он обманывает своих слушателей. Рассказчик обнаруживает Аб--л-Фагла то в завии в образе аскета-проповедника (№ 12), то кочевником в пустыне, ведущим аскетический образ жизни (№ 21) - здесь герой, наоборот, искренен душой и не помышляет об обмане. В двух макамах с риторическими сюжетами Аб--л-Фагл появляется в образе старика панегириста (№ 17) и тонкого ценителя поэзии (№ 25); в двух других - он в роли имама читает красноречивые и устрашающие проповеди в мечети (№№ 4, 16).

Аб--л-Фагл - мастер возрастных перевоплощений - по своему желанию предстаёт и юношей, ведущим спор в иносказательной манере с неким мужчиной у судьи (№13), и стариком, жалующимся на некоего юношу за кражу стихов (№ 14).

В девяти макамах сборника отсутствует какие-либо описание внешности Аб--л-Фагла, нет и конкретных указаний на примеряемое им обличье - при встрече с рассказчиком он просто упоминается как его старый знакомый (№№ 6 Из сюжета этой макамы единственно известно, что он носил белую чалму, которую впоследствии использовал для разрешения возникшего перед ним затруднения., 20), некий спорщик у судьи (№ 7), красноречивый поэт (№№ 10, 19), умелый составитель иносказательных текстов (№ 18), знаток арабской грамматики (№ 23), мастер поэтических описаний (№№ 22, 26).

Особый интерес представляют характер и поведение главного героя в трёх макамах ал-`Аббвса с сюжетами, не встречающимися в сборниках макам ал-¦ар¬р¬ и ал-Хама¬вн¬. В «Египетской» (№ 6) Аб--л-Фагл становится жертвой хитрой сводни - его обманным путём женят на страшного вида пожилой деве. Из затруднительного положения его выручают проявленные в ответ на обман хитрость и красноречие.

В макаме «О жадности и довольстве малым» (№ 20) Аб--л-Фагл из пустыни попадает в сказочное райское место, где ему прислуживают джинны. Однако проявив чрезмерное желание нарушить религиозный запрет (женитьба на джиннах женского пола запрещена мусульманам из рода людского), он в итоге лишается всех благ, и вновь оказывается посреди пустыни. В этот раз красноречие приносит ему лишь неудачу.

В «Туркменской» макаме (№ 15) красноречие служит Аб--л-Фаглу в качестве орудия убеждения - он защищает судью-туркмена Здесь возможен намёк на историческую личность., якобы не справляющегося со своими обязанностями и проявляющего низкие моральные качества, от нападок городских жителей, среди которых сам рассказчик.

В обозначенных макамах с нетрадиционными сюжетами содержатся примеры, когда проявление красноречия служит главному герою для разных, с моральной точки зрения, задач и не всегда приносит ему ожидаемый результат: оно то спасает его из беды, то лишает достатка, то позволяет сохранить установленный властями порядок.

Образ жизни Аб--л-Фагла и его поступки не позволяют однозначно определить род его занятий. Он и странствует как обычный путешественник (№ 6, 21), и принимает участие в учёных диспутах как большой знаток права и грамматики (№№ 21, 23), и читает проповеди в роли предстоятеля в мечети (№№ 4, 16) - в общем, проявляет себя как разносторонняя личность, хитрость и обман для которой не являются самоцелью. Недаром только в пяти макамах из двадцати шести известно достоверно, что Аб--л-Фагл получает материальное вознаграждение за своё остроумие (№№ 8, 9, 11, 14, 17), и только в двух из них он прибегает к обману (№№ 8, 11). В большинстве случаев Аб--л-Фагл довольствуется лишь чувством интеллектуального превосходства над толпой, проявляемого в словесных поединках. Даже в тех макамах, где ему удаётся раздобыть посредством уловки или демонстрации красноречия средства к существованию, он, не раздумывая, растрачивает всю свою добычу в винной лавке, не только оставляя без внимания заботы о завтрашнем дне, но и откровенно нарушая моральные предписания, установленные для мусульманской общины, к которой он принадлежит. Порой Аб--л-Фагл сталкивается, помимо прочего, и с отрицательными последствиями проявления своего таланта и ему едва удаётся избежать побоев от завистников (№№ 1, 25).

Исходя из содержания макам, нельзя сказать определённо, насколько Аб--л-Фагл нуждается в заработке посредством красноречия и уловок. Создаётся лишь общее впечатление, что случаи с его появлением в образе нищего относятся лишь к плутовству, а не к постоянному промыслу. Единственный раз Аб--л-Фагл сообщает о своём материальном положении при встрече с Аб--л-=айром в «Египетской» макаме (№ 6):

«…я прибыл в Каир усталый, утомлённый. Не было у меня ни бороздки [на косточке от финика], ни плёнки [от неё] Перефразированная цитата из Корана «...жу ЗбРцнду КуПъЪхжду гцдъ Пхждуех гуЗ нугъбцЯхжду гцдъ ЮцШъгцнСт» - «…а те, кого вы призываете помимо Него, не владеют и финиковой кожицей» [35:13]. См. также [4:53, 124].» (P: л. 28а: 1-2).

По тексту уже на следующей странице рукописи обнаруживается явное противоречие - повествователь сообщает, что герой у которого, как явствует из предыдущего не было ни гроша, выплачивает большой выкуп за невесту:

«а она Т.е. сводня. <…> выполнила уговор обещанный, и получила деньги наличные, а махр Выкуп за невесту, обязательное условие брачного союза для мусульман. [за девушку] был более тысячи динаров» (P: л. 28b).

Остаётся неясным, откуда у героя появились деньги и действительно ли он не имел никаких средств изначально; в других макамах ал-`Аббвс вовсе не приводит сведений о материальном положении Аб--л-Фагла и его роде занятий. Нам кажется, что подобная условность ситуаций и героев возникла в макамах от того, что ал-`Аббвс основное внимание уделял строю языка и правильности словесных выражений, тогда как детали сюжета могли оставаться им вовсе не замеченными. Можно сказать, что эта условность характерна для макам вообще (см. гл. 2, п. 2.2.2).

Как нам кажется, нельзя утверждать, что Аб--л-Фагл относится к обществу деклассированных городских элементов арабского халифата, так называемому сасанову племени («бану сасан»), нравы которых воплотились в образах героев макам ал-Хама¬вн¬ и ал-¦ар¬р¬ Об этом см. работу А.А. Долининой ««Адаб нищих» по макам ал-Хамадани и ал-Харири» [Долинина 2010, с. 51-57].. Пожалуй самым весомым аргументом в пользу этого является отсутствие в макамах ал-`Аббвса разработанного мотива нищенствования (кудйа), который оказывает первостепенное влияние на типологию поведения главного героя в классических макамах, а также на формирование сюжета с соответствующей тематикой. Хотя Аб--л-Фагл и появляется несколько раз в образе нищего, нельзя сказать, что он действительно нищенствует как харириевский Аб- Зайд.

По мере движения к окончанию сборника мы не обнаруживаем каких либо изменений в личности Аб--л-Фагла, его поведение типично в большинстве макам - всюду он выступает как всесторонне образованный и довольно набожный В шести макамах Аб--л-Фагл читает проповедь (№№ 4, 8, 11, 12, 16, 24), из них лишь две носят плутовской характер (№№ 8, 11). мусульманин, обладающий устоявшимся мировоззрением. У ал-¦ар¬р¬, напротив, жизнь Аб- Зайда можно охарактеризовать как постоянные приключения плута и лицемера, который лишь в последней макаме цикла приходит к истинному раскаянию и набожности Об этом см. работу А.А. Долининой «Макамы ал-Харири: композиционная структура цикла» [Долинина 2010, с. 44-50]..

В макамах ал-¦ар¬р¬ деталям сюжета уделяется большее внимание, чем у ал-`Аббвса, поэтому его герои более живые и естественные во всех отношениях. Помимо этого, ал-¦ар¬р¬ значительно обогащает повествование, вводя добавочные темы и мотивы. Например, в «Законоведной» макаме (№ 15) он настолько органично вводит в сюжет дополнительные элементы, в которых герой проявляет красноречие (описание им еды на рынке и убогости жилья скупого старика), что их изъятие из текста привело бы к обеднению сюжета и нарушило бы логику хода повествования. Эти элементы отсутствуют в композиционной структуре «Законоведной» макамы ал-`Аббвса (№ 1) в связи с иным вариантом её сюжетного наполнения. Более склонный к поучениям, ал-`Аббвс нагружает окончание «Законоведной» макамы пространным рассуждением героя о вариантах грамматического чтения коранического стиха. Различие такого же плана мы наблюдаем и при сравнении главных героев сборников - Аб- Зайда и Аб--л-Фагла.

Аб- Зайд - выразитель мысли ал-¦ар¬р¬ о несправедливости мирового устройства, остро ощущавшегося им в XII веке, когда из-за социальных перемен многие жители арабского халифата остались без возможности добывания средств к существованию, а нравственные ценности уступили место борьбе за выживание. Поэтому, скорее всего, под влиянием этих условий, а не в силу собственной испорченности, Аб- Зайд вынужден нарушать предписания религиозной морали - ханжить перед простоватыми слушателями, ради прибыли, а порой и обворовывать их (№ 29, «Васитская»). Отсюда можно предположить, что и его истинная сущность заключается в наиболее частых темах его речей, это - «бренность земных благ, ожидание божьей кары и призыв творить добрые дела» [Борисов, Долинина, Кирпиченко 1978, с. 9]. Более высокая степень разработанности образа Аб- Зайда, по сравнению с образом Аб--л-Фагла, также проявляется в завершении всего цикла раскаянием главного героя в последней макаме (№ 50, «Басрийская»), которое подводит итог всем его плутовским приключениям.

В последней макаме сборника ал-`Аббвса (№ 26, «Мурджийская»), риторической по содержанию, не ощущается логического завершения цикла, а расставание читателя с персонажами наступает так же неожиданно, как и знакомство с ними, то есть без каких-либо авторских пояснений. В этой макаме мы не находим главного героя раскаивающимся в своих поступках, в ней он, как и всюду, исключительно красноречив и самоуверен. По всей видимости, это связанно с тем, что в большинстве своих приключений Аб--л-Фагл не нарушает каких-либо норм религиозной морали, напротив, он несёт светоч истины туда, где царит глупость, порок и заблуждение. В «Поэтической» макаме (№ 3) Аб--л-Фагл ставит на место учителя-факиха, искажающего предание о Пророке; в «Законоведной» макаме он решает юридический казус во времена, когда «не [найти] учёного, который мог бы принести пользу»; в «Договорной» (№ 24) он прогоняет со свадебного пиршества утомившего всех своим косноязычием старика-проповедника, проявив собой образец красноречия.

Есть также несколько макам (№ 8, 11), в которых Аб--л-Фагл совершает с этической точки зрения, безусловно, отрицательный поступок - сначала он проникновенно читает публичную проповедь о необходимости следования религиозным предписаниям, а затем лицемерно проводит время «в винной лавке среди роз и мирта, денег и газелей, обнося [всех] кубком и чашей, разговаривая со священником и дьяконом» Примечательно, что у ал-¦ар¬р¬ в «Дамасской макаме» (№ 12) Аб- Зайд также был застигнут повествователем в винной лавке, после разыгранной им роли набожного и благочестивого бедняка [Борисов, Долинина, Кирпиченко 1987, c. 63-65]. (Р: л. 44а). Общий характер его поведения в сборнике говорит нам, что это всего лишь дань харириевскому Аб- Зайду, а не истинное лицо Аб--л-Фагла - во всём сборнике это самые «тяжкие» из совершённых им малочисленных проступков.

Из всего вышесказанного можно предположить, что соблюдая дидактическую направленность сборника, ал-`Аббвс, желал показать, что его герой также не идеален, дозволяя ему незначительное плутовство.

О восприятии Аб--л-Фагла в первую очередь как культурного и образованного адиба свидетельствуют примечание к тексту «Румийской» макамы (№ 8), которое оставил МуLLафв +арвбулус¬ на полях венской рукописи (л. 34а). Будучи застигнутым в винной лавке, Аб--л-Фагл в ответ на упрёки Аб--л-=айра произносит длинную оправдательную речь, в которой описывает свой образ жизни: «ж ГудъМхж гцду ЗбЭуЮъСц ИцЗбЭцЮуСц жу ГуМъдцн ЗбЛшугуСу ИцЗбУшугуСц» («…я спасаюсь от бедности [при помощи] отборных выражений и собираю прибыль от [вечерних] бесед…») V: л.34а: 14; Р: л. 36а: 5.. То есть Аб--л-Фагл ведёт жизнь типичного средневекового поэта-филолога, добывающего заработок на литературных вечерах своей эрудицией и смекалкой. В комментарии к этим словам сказано следующее:

"Юужъбхех ГудъМхж гцду ЗбЭуЮъСц ЗбО еуРуЗ ИцЗбдшцУъИуЙц Ецбму ЗбЪуХъСц ЗбгхКуЮуПшугц Нцнду ЯуЗду ЗбГуПуИх гуСъЫхжИрЗ жу ГугшуЗ ЗбВд ЭуЕцдшу ХуЗНцИуех гцду ЗбЪцСъЭуЗдц гуСъЪхжИрЗ. жу НуЮшх ЗбЪцИуЗСуЙц ИцЗбдшцУъИуЙц Ецбму еуРуЗ ЗбТшугудц: жу ГуМъдцн ИцЗбЭцЮуСц ЗбЭуЮъСу жу ГуМъдцн Ъубум ЛгуСуЙцу жхМхжПцн ИцЗбУшугуСц жу Ъубунъец дуЭъУцн. ЭуЕцдшуЗ ббец жу ЕцдшуЗ Етбунъец СуЗМцЪхжду жу бЗу нубъТугъ ИунуЗдх ЗбИхСъеуЗдц. Энц УудуЙц ецМъСцншуЙц ????. гхХъШуЭум ШуСуЗИхбхУцн ТуЗПце".

(«Его слова «я спасаюсь от бедности…» и т.д. [действительны] в отношении прошлой эпохи, когда адаб был востребован, а в нынешнее время обыватель страшится знания. В отношении нынешнего времени верно выражение: Я впадаю в бедность от изысканных выражений и извлекаю пользу из моего пребывания за [вечерней] беседой и в том моё желание. И поистине мы принадлежим Господу и к нему возвратимся, и не обязательно пояснение доказательства. [Писано] в 1188 году хиджры, МуLLафв +арвбулус¬ Звде»).

То есть в третьей четверти XVIII века (1774 год), всего век спустя с предположительной даты составления сборника ал-`Аббвса (см. гл. 1, п. 1.3), заказчик венской рукописи МуLLафв +арвбулус¬ отмечает упадок культурной традиции, на фоне которого образ Аб--л-Фагла представляется символом утраченного идеала адиба.

3.4.2 Дополнительные персонажи

Дополнительные персонажи макам ал-`Аббвса сильно отличаются от главных героев сборника. Большинство из них, очевидно, является вымышленными, хотя некоторые их них вполне могут иметь и реальные прототипы: например, некий умерший знаток мусульманского права из «Законоведной» макамы (№ 1) и судья-туркмен из «Туркменской» (№ 15).

Всех дополнительных участников макам можно условно разделить на четыре группы:

а) сообщники Аб--л-Фагла или люди его круга, знакомые;

б) оппоненты Аб--л-Фагла - как правило это учёные-филологи, поэты и правоведы, представляющие собой собирательные образы;

в) персонажи, не относящиеся к группам А и Б, но обладающие индивидуальными чертами и принимающие активное участие в действии;

г) безликая группа людей (их количество зависит от сюжета макамы), по сюжету присутствующая при проявлении главным героем красноречия и служащая общим фоном.

Первая группа представляет собой малочисленный набор персонажей; некоторые из них владеют красноречием, но уступают в этом искусстве главному герою. Это - некий мужчина, дурачащий судью заодно с Аб--л-Фаглем (№ 7); юноша-«плагиатор» (№ 14); девушки в винной лавке, дьякон и священник (№ 11). Всех их можно обозначить как сообщников и знакомых Аб--л-Фагла.

Персонажам, выступающим в качестве оппонентов Аб--л-Фагла, автором либо даётся чрезвычайно краткое описание, либо оно может вовсе отсутствовать. Наиболее полно их характеризует их собственная речь, оттеняющая красноречие главного героя; причём, чем более сложны слог и мысль оппонентов или предъявляемых ими загадок, тем изысканней и утончённей речь Аб--л-Фагла и его ответы. К этим персонажам относятся: собрание завистливых правоведов (№ 1); учитель-правовед и его ученики (№ 3); сводня-мать и её страшная дочь-невеста (№ 6); поэт-панегирист (№ 9); женщина-джинн и её слуги (№ 20); правовед (№ 21); собрание грамматистов (№ 23); косноязычный старик-проповедник (№ 24).

Многие дополнительные персонажи (группа В), выполняют ключевую роль в макамах, обеспечивая построение конфликта. Они, по сути, являются инициаторами проявления главным героем красноречия. Поскольку вокруг них изначально разворачивается действие, ал-`Аббвс придаёт им больше индивидуальных черт по сравнению с оппонентами Аб--л-Фагла (группа Б) и второстепенными персонажами из массовки (группа Г). Ал-`Аббвс, например, так описывает косноязычного старика из «Договорной» макамы (№ 24):

«…и вот в центре собрания сухой старик перебирает чётки и совершает молитву, на его голове чалма, словно туча, борода его свисает подобно торбе, а сам он бормочет [нечто], покашливая. И призвал он [присутствующих] к свадебной речи и совершению её [посредством произнесения] слов красноречивых. Старик прочистил горло, удалил мокроту и огорчил присутствующих, и опечалил. Его так охватили рыдания, что он едва не подавился слюной, говорил он неясно и язык его заплетался, он так неумело вёл свою проповедь и изложение, словно его язык [был] связан верёвкой из пальмовых волокон…» (Р: л. 86b).

К группе В относятся следующие персонажи: некий судья (№ 7, 13) Исходя из текста нельзя определить является этот судья одним и тем же персонажем в этих макамах, место действие в них не определено.; судья-туркмен (№ 15); эмир и его свита (№ 9, 17); наместник-вали (№ 14); работорговец и его рабыня (№ 8); благородный кочевник (№ 21); новобрачные (№ 24); прекрасные юноша-слуга и служанка (№ 26).

3.4.3 Роль нравоучительности и назидания

В макамах ал-¦ар¬р¬ мы встречаемся с ироничным отношением к персонажам и сюжету в целом. В его макамах назидательность житейского плана сочетается с тонкой иронией (например, в «Законоведной» макаме это - не будь скупым, не засиживайся в гостях и т.д). Проповеди добродетели, произносимые главным героем, могут не приниматься в расчёт, так как подавляющее их большинство заканчивается плутовскими проделками, свидетельствующими об истинных намерениях «проповедника», то есть catigat rigendo mores.

У ал-`Аббвса содержание макам служит целям назидания, в ходе которого он демонстрирует свою образованность и знание арабского языка. В его макамах ощущается откровенная набожность, а насаждение морали является самоцелью.

Образ поведения главного героя ал-¦ар¬р¬ в большинстве макам не соответствует его адабным речам. Даже в тех макамах, в которых герой размышляет о бренности земных благ (первая в каждом десятке), он на самом деле преследует свои меркантильные цели См. [Долинина 2010, с. 44-45].. Такое расхождение поступков Аб- Зайда с религиозной моралью не всегда воспринималось отрицательно в образованном и культурном обществе, на которое макамы ал-¦ар¬р¬, по сути, и были рассчитаны [Крымский 1906, с. 281-282]. Наоборот, комический эффект от противоречия между украшенной речью главного героя (высокий стиль) с его неблагопристойным поведением на манер плута и попрошайки (низкий стиль) отчасти стал причиной популярности жанра макамы среди образованных современников из среды интеллигенции - идея о сочетании адаба в риторическом мастерстве с нарушением адаба в поведении поистине была чем-то новым, не встречавшимся до сих пор в арабской литературе. Намеченное несколько ранее в творчестве ал-Хама¬вн¬, ал-¦ар¬р¬ довёл до совершенства это гротескное сочетание, окончательно закрепив черты макамного канона. Степень соблюдения этого канона в последующем относится уже к другому вопросу.

Как показывают факты из истории развития жанра См. гл. 2, п. 2.2.1-2.2.2., последователи ал-Хама¬вн¬ и ал-¦ар¬р¬ и их читатели ценили макамы по совершенно различным причинам. Если читатель находил развлечение в знакомстве с похождениями красноречивого плута, изложенных изящной рифмованной прозой, то потенциальных авторов макам привлекала неограниченная возможность демонстрации своего красноречия, чему способствовали сюжетная вариативность жанра в сочетании с фиктивностью содержания макамы. Этим частично можно объяснить постепенный упадок жанра, по мнению К. Брокельмана, занимающий весь период между макамами ал-¦ар¬р¬ и Н. ал-Йазиджи (XIX в.) [Brockelmann, 1986, с.114]. Можно сказать, что после ал-¦ар¬р¬ гармоничное сочетание плутовства и изощрённого слога не было проявлено в той же степени ни одним из авторов макам.

Образ Аб--л-Фагла служит подтверждением обозначенной выше тенденции в жанре и для позднего средневековья. Хотя макамы ал-`Аббвса по композиционному построению и подбору сюжетов выдержаны в классическом стиле, в них ощущается пресность содержания, за счёт отсутствия противоречия между адабом (комплексом этических предписаний) и вульгарным поведением главного героя - изысканные и набожные речи, свидетельствующие о культуре и образованности Аб--л-Фагла, на деле практически не расходятся с его поступками. Таким образом, ал-`Аббвса, как и большинство авторов постклассических макам, не интересует подлинное плутовство, а центральные персонажи и их окружение служат лишь инструментом для демонстрации собственного словесного мастерства.

К примеру, в «Законоведной» макаме оба автора превозносят остроумие и красноречие, умение решить вопрос экспромтом, - то есть качества, относящиеся к традиционным для арабской культуры ценностям, но ал-`Аббвс ставит перед собой иные задачи, нежели ал-¦ар¬р¬, и это касается его сборника в целом. Поэтому во внешне схожих сюжетах мы находим разных по характеру главных героев - один остроумный артист (у ал-¦ар¬р¬), другой - морализатор-факих (у ал-`Аббвса). Кроме того, различные задачи, поставленные авторами, в частности подтверждаются и названиями самих макам, схожих по сюжету - хотя их заглавия могут быть в равной степени переведены на русский язык как «Законоведная», в арабском языке они происходят от разных корней См. прим. №№ 216-217..

3.5 Соотношение прозы, садж`а и стихов, и их функции в тексте

Попытку ал-`Аббвса соблюсти строгость рифмообразования в тексте при сохранении красоты изложения по примеру ал-¦ар¬р¬ не всегда можно назвать удачной. Рифмованная проза в речах аббасовских персонажей представляется слабо отделанной, несколько «тяжёлой» и неестественной по сравнению с прозой у ал-¦ар¬р¬ - в тексте заметно, что сохранение баланса между изяществом слога и смысловым содержанием представляло для ал-`Аббвса существенное затруднение Тоже самое можно сказать о рифмованной прозе в сборнике «Маджма` ал-ба-райн» НвL¬фа ал-Йвзидж¬ [Moosa 1992, p. 124-125]..

В следующем примере отрезки садж`а представляются неестественно длин-ными, окончание второй части (подчёркнуто), очевидно, добавлено только ради рифмы, поскольку её смысловое содержание нельзя назвать столь уж значимым:

»ж ЮП НЗРК ЮХИ ЗбУИЮ Эн гЦгЗС ЗбИбЗЫЙ ж ЗбгИЗбЫЙ * ж ЯбК ЭнеЗ ЗбИХЗЖС ж ЗбГИХЗС Эен гЗ Инд СЗЖЫЙ ж ТЗЖЫЙ См. другие примеры в прим. № 246.«

(«…Они овладели пальмой первенства на ристалище красноречия и многословия, перед ними бессильны проницательность и разумение, а их [смысл] и отклоняется, и ускользает [от восприятия]…») (P: л. 2а: 1-3).

В макамах ал-`Аббвса встречаются следующие виды организации рифмующихся отрезков речи (¬ар¬на) О принципе формирования рифмующихся отрезков см. работу Д.В. Фролова [Фролов 1991, с. 92].:

1. AA BB CC -

"гуСъНуИуруЗ ИцЗбОцбшц ЗбГуЮъПг * ЮуПъ ЮуПугъКу ОунъСу гуЮъПг * буЪубшуЯу ГуУъЭуСъКу Энц УуЭуСцЯу Ъудъ ЗбгуЪЗФ * жу ЭхТъКу Энц ЮуШъЪц ЗбгуЭуЗТуЙц ИцЗбЕцдъКцЪЗФ * (л. 27b) жу ГудъКу ЪуЗбцгс ИцГудшу ЗбгхУЗЭС * Ъудц ЗбЪуМуЗЖцИц гхУЗЭС" (P: лл. 27а: 16-17, 27b: 1).

2. AAA -

" ГуСцЮъКх РуЗКу бунъбуЙт гхНъбужъбцЯуЙц ЗбНцМЗИ * гуНъбхжбуЙц дцШуЗЮц ЗбУшуНЗИ * гуЪъЮхжПуЙц ЗбГуМъЭуЗдц ИцНуЗМцИц нужъгц ЗбНцУЗИ" (P: л. 3а: 1-2).

3. AAA BBВ -

"ПуОубъКх гуПцндуЙу ЗбИуХСЙ * Эубугъ ГубъЮу гцдъ ГуеъбцеуЗ дхХСЙ * ЭуЫубуИуКъдцн ЗбЮуУуЗжуЙх жу ЗбНуУСЙ * ЭуЪугубъКх ИцЗбОуИуСц ЗбгуГЛжС : »ЕцРуЗ ЗФъКуПшуКц ЗбГхгжС * ЪубунъЯхгъ ИцГуХъНуЗИц ЗбЮхИжС" (P: л. 41b: 14-16).

4. A+A B+B A+A -

"ГуСъЪуЭъКх ГудъЭцн ГуншуЙу СуЪъЭе * жу бГугъСтгуЗ МуТцЪу ЮуХцнСс ГудъЭе * жу ОРнКеуЗ ИцПугшц ЗбСшхЪЗЭ * жу буЭуЪъКх ИцеуЗ Ъудц гужъбцн жу ГужъЛуЮъКх ЗбГуШъСЗЭ * жу МуЪубъКхех ЯуЗбЮуКцнбц ЗбгхЦуСшуМц ИцПцгуЗЖе * ЗбгхТугшцбц Эцн СцПуЗЖе" (P: л. 29а: 9-12).

5. A+B A+B -

"жу ецну Гудшцн ПуОубъКх гцХъСу ЯубцнбЗр НуУцнСрЗ * бЗу ГугъбцЯх дуЮцнСрЗ жу бЗу ЮцШъгцнСрЗ * жу ЯуЗду нужъгцн ЪуИхжУрЗ ЮугъШуСцнСрЗ * жу »ЗбЫуСцнИх ЯуЗбГуЪъгум жу бужъ ЯуЗду ИуХцнСрЗ"

(P: л. 28а: 1-3).

В макамах ал-Хама¬вн¬, известного также своими посланиями (рисвла), начало стихов никогда не отмечается - их узнавание в тексте, по его замыслу, очевидно, должно доставлять особое удовольствие эрудированному читателю [Hдmeen-Anttila 2002, с. 52]. Что касается макам ал-`Аббвса, то, скорее всего, он сам сочинил стихи для своих макам. Единственное стихотворное заимствование встречается у ал-`Аббвса в «Куфийской» макаме (№ 7), в которой он цитирует стихи известного поэта ал-Вавы Дамасского Аб--л-Фарадж Му-аммад ибн А-мад ал-¦ассвн¬, известный как ал-Ва'вв' ад-Димаш¬¬ (ум. 980). См. о нём работу И.Ю. Крачковского [Крачковский 1914].. Использование ал-`Аббвсом стихотворения именно сирийского поэта См. ссылку № 3 в работе И.Ю. Крачковского [Крачковский 1914, с. 40]. не обязательно указывает на сирийское происхождение автора макам, так как отрывки из стихов ал-Вавы цитировались в средневековье очень часто, они встречаются даже в сборнике «Тысячи и одной ночи», большая часть которого принадлежит культурной традиции Египта (в редакции XIV-XVI вв. и последующей).

Маркёром перехода от прозы к стихам у ал-`Аббвса служат несколько традиционных для макам и, в целом, для арабской прозаической литературы формул: «ва'аншад…» («и он продекламировал…»); «ва ¬вла бад¬хан…» («и он сказал экспромтом…»); «…ва хува йуншид…» («…декламируя…»). Продолжение прозаического текста после стихов как правило обозначается либо стандартными формулами: «ва ¬вла ар-рвв¬…» («и сказал рассказчик…») - в случае, если повествование продолжает автор; «ва ¬вла …» («и он сказал…») - если далее следуют слова одного из действующих персонажей; либо же просто каким-либо глаголом для описания дальнейшего действия и введения дополнительных обстоятельств в повествование.

Соотношение поэзии и прозы в макамах ал-`Аббвса обусловлено в первую очередь их сюжетным содержанием. В макамах сугубо риторических общее количество стихотворных вставок может составлять практически половину всего текста (напр., в «Басрийской»). В тех же макамах, где сюжет превалирует над риторикой (напр., в «Египетской»), стихи занимают лишь 1/5 текста.