Судебная психиатрия

Размещено на http://www.allbest.ru/

УЧЕБНИК ДЛЯ ВУЗОВ

Судебная психиатрия

3-е издание, переработанное и дополненное

Н.М. Жариков, Г.В. Морозов,

Д.Ф. Хритинин

Под общей редакцией

академика Российской академии

медицинских наук Г.В. Морозова

Издательство НОРМА

Москва, 2004

УДК 343.95(075.8)

ББК 56.14я73

Ж34

Рецензент

Боброва И. Н. -- доктор медицинских наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации, научный консультант Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского.

Ж34

Жариков Н. М., Морозов Г. В., Хритинин Д. Ф.

Судебная психиатрия: Учебник для вузов / Под общ. ред. акад. РАМН Г. В. Морозова. -- 3-е изд., перераб. и доп. -- М.: Норма, 2004. -- 528 с.

ISBN 5-89123-608-7

В учебнике рассматриваются основные практические и теоретические вопросы судебной психиатрии, а также основные формы психических расстройств, причины их возникновения, диагностика и лечение.

Вопросы, касающиеся правового положения лиц с психическими расстройствами, а также проведения судебно-психиатри-ческой экспертизы в уголовном и гражданском процессах, выполнения решений экспертизы в отношении лиц, признанных невменяемыми и недееспособными, рассмотрены с учетом законодательных актов, регламентирующих практику оказания психиатрической помощи.

Для студентов, аспирантов и преподавателей юридических и медицинских вузов и факультетов, а также для юристов, работников правоохранительных органов и врачей-психиатров.

ISBN 5-89123-608-7

© Н. М. Жариков, Г. В. Морозов

Д. Ф. Хритинин, 2003 © ООО «Издательство НОРМА», 2003

Авторы:

Н. М. Жариков, доктор медицинских наук, профессор, член-корреспондент РАМН, профессор кафедры психиатрии и медицинской психологии Московской медицинской академии им. И. М. Сеченова -- гл. 8, 11 -- 14, 23--28;

Г. В. Морозов, доктор медицинских наук, профессор, академик РАМН, научный консультант Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского -- предисловие, гл. 1--7, 9, 10, 17, 19;

Д. Ф. Хритинин, доктор медицинских наук, профессор кафедры психиатрии и медицинской психологии Московской медицинской академии им. И. М. Сеченова -- гл. 15, 16, 18, 20--22, 29-31.

Содержание

Предисловие к третьему изданию

Раздел I. Теоретические и организационные вопросы судебной психиатрии

Глава 1 Предмет и задачи судебной психиатрии

Глава 2 Из истории отечественной судебной психиатрии

Глава 3 Организация и проведение судебно-психиатрической экспертизы

Глава 4 Проблема невменяемости

Глава 5 Общественно опасные действия психически больных и применяемые к ним принудительные меры медицинского характера

Глава 6 Судебно-психиатрическая экспертиза свидетелей и потерпевших

Глава 7 Психиатрическое освидетельствование осужденных

Глава 8 Судебно-психиатрическая экспертиза в гражданском процессе

Раздел II. Общие вопросы психиатрии

Глава 9 Общие понятия о психических заболеваниях

Глава 10 Симптоматология психических заболеваний

Глава 11 Эпидемиологический, параклинические методы обследования и общие принципы лечения больных с психическими расстройствами

Глава 12 Принципы организации и правовые основы оказания психиатрической помощи. Медицинская деонтология

Глава 13 Классификация психических расстройств

Раздел III. Клиника и судебно-психиатрическое значение отдельных форм психических заболеваний

Глава 14 Психические расстройства в пожилом и старческом возрасте

Глава 15 Психические расстройства при сосудистых заболеваниях головного мозга

Глава 16 Психические расстройства при травмах головного мозга

Глава 17 Эпилепсия

Глава 18 Психические расстройства при соматических заболеваниях и эндокринопатиях

Глава 19 Исключительные состояния

Глава 20 Психические расстройства при инфекционных заболеваниях

Глава 21 Психические расстройства при сифилисе мозга и прогрессивном параличе

Глава 22 Алкоголизм

Глава 23 Токсикомания

Глава 24 Наркомании

Глава 25 Шизофрения. Шизотипические и бредовые расстройства

Глава 26 Аффективные расстройства

Глава 27 Острая реакция на стресс. Неврозы. Соматоформные расстройства

Глава 28 Расстройства личности (психопатии). Нарушения влечений

Глава 29 Расстройства влечений

Глава 30 Умственная отсталость (олигофрения)

Глава 31 Симуляция и диссимуляция психических расстройств

Предисловие к третьему изданию

Третье издание настоящего учебника по судебной психиатрии обусловлено его востребованностью, а также необходимым включением в него дополнительных разделов и уточнением ряда положений, касающихся характеристики психических расстройств и лечения больных.

В учебник включен раздел по эпидемиологическим исследованиям в психиатрии, где рассмотрены вопросы описательной эпидемиологии (крайне важные для решения организационных проблем общей и судебной психиатрии) и аналитической эпидемиологии (оценка факторов риска возникновения психических расстройств, совершения психически больными социально опасных действий), изложены систематики Международной классификации психических болезней (МКБ-10) и национальной классификации, предложенной Научным центром психического здоровья РАМН. В соответствующих главах учебника дано более подробное описание отдельных психических расстройств, в частности сексуальной патологии -- расстройств, являющихся фактором высокого риска совершения правонарушений, отмечены эффективные психотропные средства, созданные в последние годы и применяющиеся в лечебной практике.

Г. В. Морозов, доктор медицинских наук, профессор, академик Российской академии медицинских наук

Раздел I.

Теоретические и организационные вопросы судебной психиатрии

Глава 1

Предмет и задачи судебной психиатрии

Судебная психиатрия является наукой, которая находится на стыке медицины и юриспруденции. Она неотделима от общей психиатрии, но имеет свои особые задачи. Разнообразие, сложность и ответственность задач, стоящих перед судебными психиатрами, требуют от них особой четкости методологических подходов. Решая вопрос о вменяемости в уголовном процессе, эксперт должен определить возможность обвиняемого осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими в момент совершения правонарушения. При психиатрической экспертизе свидетелей и потерпевших оценивается их способность правильно воспринимать происходящие события и давать о них показания. В гражданском процессе при установлении дееспособности психиатр должен выяснить, может ли подэкспертный понимать значение своих действий или руководить ими. При освидетельствовании осужденных устанавливается их возможность отбывать наказание. Судебный психиатр должен правильно диагностировать душевное расстройство и проводить лечебные мероприятия.

Судебная психиатрия служит правосудию и содействует укреплению законности и правопорядка. Судебно-психиатрическая экспертиза, используя все достижения общей психиатрии, помогает следствию и суду претворять в жизнь гуманность действующего закона, согласно которому общественно опасные действия психически больных не расцениваются как преступление, а совершивший такие поступки психически больной не считается преступником.

Здравоохранение и органы правосудия обращают большое внимание на защиту прав психически больных, совершивших общественно опасные действия, и соблюдение правовых гарантий личности. С учетом вышеназванных задач в 1921 г. был создан специальный Институт судебно-психиатрической экспертизы. В настоящее время это Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского, являющийся научно-методическим центром судебной психиатрии нашей страны.

Основы отечественной судебной психиатрии были заложены классиками русской психиатрической школы В. X. Кандинским, С. С. Корсаковым, В. П. Сербским и опирались на гуманистические принципы земской психиатрии.

На основе достижений общей психиатрии и обобщения опыта судебно-психиатрической экспертизы судебными психиатрами были разработаны основные принципы и критерии экспертной оценки психических расстройств, изучена клиника тех заболеваний, которые наиболее часто встречаются в судебно-психиатрической практике.

Специалисты в области судебной психиатрии изучают и разрабатывают организационные и методические вопросы судебно-психиатрической экспертизы и принудительного лечения психически больных. На основании этих исследований выработаны соответствующие законодательные акты и инструктивные материалы.

Научные работы в области судебной психиатрии позволяют по-новому осветить ряд вопросов клинической психиатрии, понять характер ряда болезненных расстройств и способствуют улучшению психиатрической помощи.

Деятельность судебных психиатров имеет определенные отличия от работы психиатров общего профиля, о чем необходимо постоянно помнить. Как правило, на экспертизу поступают лица, психическое состояние и анамнез жизни которых имеют ряд особенностей. Судебные психиатры должны не только диагностировать психическое расстройство, но и определить его тяжесть. Судебными психиатрами могут быть только врачи, обладающие большим клиническим опытом. Они должны хорошо знать общую психиатрию и ориентироваться в правовых вопросах. Такая разносторонняя подготовка позволяет проводить обоснованную диагностику и правильно строить выводы, излагаемые в судебно-психиатрическом заключении (акт судебно-психиатрической экспертизы).

Вынесение судебно-психиатрического заключения -- чрезвычайно ответственная и сложная задача. Далеко не все лица, прошедшие судебно-психиатрическую экспертизу, психически больны и невменяемы, но это не значит, что их направление на освидетельствование было необоснованным. Среди признанных вменяемыми немало лиц с невыраженными психическими отклонениями. Эти случаи особенно трудны в плане, дифференциальной диагностики и оценки тяжести расстройств. Наибольшие затруднения возникают при отграничении психопатий от шизофрении, простого алкогольного опьянения от патологического, определении тяжести олигофрении.

Экспертам-психиатрам часто приходится иметь дело со стертыми, внешне нечетко выраженными формами психических заболеваний, с последствиями перенесенных психозов. Обычно такие больные остаются «в жизни», имеют семью, работают на производстве и т. д. В последние годы число таких больных увеличилось в связи с применением эффективных средств лечения и патоморфозом психических заболеваний.

Зачастую на экспертизу направляются лица, которые ранее никогда не обращались за психиатрической помощью и психическое заболевание у них выявляется впервые при судебно-психиатрическом освидетельствовании.

В условиях сложной психотравмирующей ситуации следствия и суда возможно возникновение психогенных расстройств. При этом могут развиваться реактивные психозы у прежде психически здоровых людей или появляться психогенные «наслоения» у лиц с теми или иными психическими нарушениями. У некоторых психически больных под влиянием психической травмы клиническая картина основного психического заболевания может значительно усложняться и видоизменяться и на первый план выступают симптомы и синдромы, свойственные реактивным состояниям. Диагностика и экспертная оценка в таких случаях становятся крайне сложными.

В экспертной практике так называемый объективный анамнез со слов родственников бывает излишне «субъективным», так как родственники могут неточно описывать отдельные события жизни обследуемого, сознательно или без умысла «психопато-логизируя» анамнез. Оценивать такие сведения и сопоставлять их с материалами уголовного или гражданского дела следует очень осторожно.

Психически больные иногда пытаются симулировать другое психическое заболевание, о котором они слышали или читали. При этом возникает опасность, что существующее психическое заболевание может остаться нераспознанным. Однако возможна симуляция психического заболевания психически здоровыми людьми и даже случаи так называемой превентивной симуляции, когда преступники, готовясь к правонарушению, предъявляют жалобы, свойственные той или иной психической болезни (чаще шизофрении), и госпитализируются в психиатрические больницы, стремясь в дальнейшем избежать уголовной ответственности.

Психически больные нередко диссимулируют свое заболевание, стремясь доказать, что они совершенно здоровы и диагноз психической болезни -- ошибка врачей. Особенно часта дисси-муляция при бредовых синдромах. Признанные невменяемыми, такие больные пишут жалобы, протесты, требуют повторной экспертизы, так как считают себя психически здоровыми и не согласны с заключением экспертной комиссии.

Основным методом обследования психически больных остается клинический, с четким и обоснованным психопатологическим анализом состояния обследуемого. Клиническое наблюдение дополняется данными лабораторных методов. Не следует переоценивать результаты патопсихологических, электрофизиологических и биохимических исследований, но в целом они способствуют правильной диагностике. Все полученные факты, уточняющие природу и характер того или иного психического расстройства, облегчают судебно-психиатрическую оценку.

Судебные психиатры должны широко использовать терапевтические средства, применяемые в общей психиатрии. Целесообразность лечебных мероприятий во время экспертизы обусловлена рядом обстоятельств. Прежде всего, своевременное начало лечения имеет большое значение для терапевтической эффективности. Кроме того, последовательность смены или видоизменения болезненных симптомов при лечении психических расстройств может помочь в диагностике заболевания и судебно-психиатрической оценке. Многолетний опыт Государственного научного центра им. В. П. Сербского по лечению подэкспертных в период экспертизы позволил опровергнуть имевшиеся в прошлом опасения об «искажении» клинической картины заболевания и якобы связанных с этим экспертных трудностях. Лечение стало неотъемлемой частью деятельности судебных психиатров.

К современным задачам судебной психиатрии относится дальнейшая разработка критериев вменяемости-невменяемости при различных психических расстройствах. Необходимы тщательный анализ и обоснование экспертного подхода к таким сложным клиническим проблемам, как ремиссия при шизофрении, психопатии и психопатоподобные состояния различного происхождения.

Возросшее значение судебно-психиатрической экспертизы в гражданском процессе требует углубленной разработки и уточнения критериев дееспособности-недееспособности. Особого внимания заслуживает ряд социальных вопросов, связанных с этими понятиями в семейном и трудовом праве.

Одной из важных задач теории судебной психиатрии является разработка предложений по совершенствованию законодательства, касающегося психически больных.

Судебные психиатры должны уделять самое пристальное внимание профилактике общественно опасных действий психически больных. Принудительное лечение -- один из основных методов такой профилактики. Необходимо продолжить поиск новых путей осуществления принудительного лечения с расширением реабилитационных и реадаптационных мероприятий. Следует разработать дифференцированные клинические показания к каждой форме принудительного лечения. Предупреждение повторных общественно опасных действий непосредственно связано с разработкой и уточнением критериев для отмены принудительного лечения. Необходим дальнейший углубленный научный анализ этих вопросов.

Лица, выписывающиеся после принудительного лечения, должны поступать под наблюдение врачей психоневрологических диспансеров по месту жительства и находиться на специальном учете. Это дает возможность организовывать своевременное наблюдение за ними и осуществлять их повторную госпитализацию при рецидиве или обострении болезни. Опыт последних лет свидетельствует об успешности такой работы.

Одним из важных направлений в судебной психиатрии становится проведение психопрофилактических мероприятий в отношении осужденных, особенно тех, кто, будучи ответственным за свои действия, обнаруживает различные психические отклонения (лица с психопатическими особенностями характера, остаточными явлениями различных органических поражений головного мозга, олигофренией и др.).

Для современной судебной психиатрии ведущим направлением остается разработка критериев экспертной оценки отдельных психических заболеваний.

Чрезвычайно сложны и требуют дальнейшего изучения судебно-экспертная оценка олигофрений, экспертиза исключительных состояний и некоторых других форм психических расстройств.

Глава 2

Из истории отечественной судебной психиатрии

Взгляды на психические заболевания и меры, применяемые к душевнобольным в различные периоды истории Российского государства, были порою противоречивы и непоследовательны. Представления о душевных расстройствах как о болезнях с религиозным толкованием бесоодержимости сочетались с верой в колдунов и порчу. Допетровскую Русь в XVI--XVII вв., а отчасти и более поздние времена можно рассматривать как эпоху монастырского призрения душевнобольных, которое, однако, охватывало лишь их небольшую часть, большинство из них оставались среди населения. В монастыри душевнобольные направлялись не только для их призрения, но и для выявления психического заболевания в целях установления уголовной ответственности. В таких случаях наблюдение за ними и решение этого вопроса поручалось монахам.

Наряду с относительно гуманным по тому времени монастырским призрением и освобождением от уголовной ответственности душевнобольных имели место случаи пыток и сожжения тех больных, которые совершали наиболее опасные, с точки зрения правительства, преступления.

Применяемые к больным меры далеко не всегда соответствовали их состоянию. Отношение к ним во многом определялось их поведением и высказываниями, не говоря уже о случаях нераспознанных душевных заболеваний, которых тогда было одинаково много как в России, так и в Западной Европе. Но психически больные, произносившие заведомо кощунственные или противогосударственные слова, также попадали на костры и на виселицы. Отличавшиеся агрессивным поведением и речедвигательным возбуждением («буйством») попадали в тюрьму, а формально ориентированные, но с непонятной разорванной речью могли расцениваться окружающими как святые.

Законодательные положения, касающиеся душевнобольных в уголовном процессе, впервые появляются в России в 1669 г. в «Новоуказанных статьях о разбойных и убийственных делах», где было указание на то, что «чаще бесный убьет, неповинен есть смерти», говорилось также о недопущении душевнобольных в свидетели наравне с глухонемыми и детьми.

В краткий период царствования Федора Алексеевича в 1677 г. был издан первый закон, касавшийся имущественных прав душевнобольных. В нем было указано, что глухие, немые и слепые могут управлять своим имуществом, а пьяницы и глупые (слабоумные) не могут вести дела и управлять своим имуществом. Однако, лишая душевнобольных этого права, закон не определял, на кого это право возлагается и кто является ответственным за имущество душевнобольных.

Вопросы установления душевного заболевания и ответственности душевнобольных вставали обычно при бросавшемся в глаза нелепом поведении больных и лишь при наиболее тяжких по тому времени преступлениях, к которым относились действия, направленные против царствующего дома. В связи с этим проводились расследования, допросы свидетелей и подозреваемых, о чем неизменно доносилось царю. Показания свидетелей о поведении больных носят характер бытовых описаний и определений, дававшихся несведущими, малограмотными или неграмотными лицами. Тем не менее в ряде случаев представлялась возможность судить по этим описаниям о психических расстройствах, выявлявшихся у обвиняемых. Обращает на себя внимание сравнительная частота тяжело протекавшей эпилепсии («черной болезни», «черной немочи»), при которой судорожные припадки сочетались с сумеречными состояниями и эпилептическими психозами. Далее были больные с ярко выраженной продуктивной психопатологической симптоматикой, в том числе и с парафренными синдромами.

Бредовые идеи величия нелепого характера, выражавшиеся формально в самозванстве, расценивались как наиболее тяжкое преступление. Типичным примером этого было дело Ивана Клеопина, который в царствование Алексея Михайловича называл себя царевичем Алексеем Алексеевичем, за что был повешен по царскому указу, а его семья была сослана в Сибирь (и это было сделано несмотря на то, что отец обвиняемого утверждал, что сын его Иван «умовреден и говорил всякие непристойные слова и называл себя великим человеком... и он -- отец -- об этом заблаговременно подал челобитную и хотел везти сына в Новгород, но тот от него сбежал...». В подтверждение этого приводятся показания восемнадцати свидетелей, которые все показали, что Ивашка умовреден, тому ныне шестой год: «...то божественные иконы и книги бесчестил, то отца и мать хотел саблею сечь и брата родного посек саблей же, и за людьми гонялся, и в лес от отца из дому бегивал, и в огонь бросался»).

Судя по дошедшим до нашего времени данным, первая подлинно судебно-психиатрическая врачебная экспертиза была проведена в 1690 г. В ней принимали участие три врача, служившие при русском дворе и являвшиеся дипломированными докторами медицины и философии европейских университетов. Каждый из них дал свое отдельное заключение. Речь шла о бродяге, заявившем, что он сын царя Ивана Грозного. При допросах он утверждал, кроме того, что обладает способностью исцелять больных, живет на небесах, куда ходит через дыру и где его принимают ангелы. По его словам, к нему приходили тысяча ангелов и шестьсот донских казаков, а он собирался идти обращать татар в христианскую веру. В записке, приложенной к делу, предлагалось больного «осмотреть дохтурам, в каком он разуме». Эксперты признали свидетельствуемого больным, указав также на необходимость надзора, лекарственного лечения и наблюдения за дальнейшим течением болезни.

Видимо, эта экспертиза представляла собой явление исключительное и еще не означала наступления эры врачебной психиатрической экспертизы. Лишь во времена Петра I, в его реформах, появились положения в законодательствах, которые касались психически больных. В толковании ст. 195 Воинских артикулов было указано, что наказание «воровства обыкновенно умаляется или весьма отставляется, если кто... в лишении ума воровство учинит».

Вследствие уклонения некоторых дворянских детей от обучения и государственной службы под предлогом юродства и слабоумия от рождения, а также в связи с необходимостью выявления подлинных психически больных в дворянских семьях, Петром I в 1722 г. был издан Указ «О свидетельствовании дураков в Сенате». Указом повелевалось «как высших чинов, так и нижних чинов людям, ежели у кого в фамилии ныне есть или впредь будет ду-оак о таких подавать известия в Сенат, а в Сенате свидетельствовать и буде по свидетельству явятся таковые, которые ни в науку, ни в службу не годились, и впредь не годятся, отнюдь жениться и замуж идтить не допускать и венечных памятей не давать». Кроме пресечения уклонения от службы дворянских детей этот Указ оговаривал также необходимость наблюдения за имуществом помешанного. Впервые в этом законоположении ставится вопрос о запрещении таким лицам вступать в брак, так как от таких браков «доброго наследия к государственной пользе» ожидать нельзя. Таким образом, освидетельствование в Сенате означало фактически установление дееспособности или недееспособности лиц, уклонявшихся от службы, т. е. имело далеко идущие правовые последствия. В обосновании этих мер отмечалось также, что дураки не только не годятся ни в какую науку и службу, но беспутно расточают имущество, бьют и мучают своих подданных и даже «смертоубийство чинят».

Вскоре, 6 декабря 1723 г., был издан именной Указ в дополнение к предыдущему, в котором не только устанавливалась форма и способ освидетельствования, но и были даны критерии оценки психического состояния свидетельствуемых.

Процедура установления состояния психического здоровья явилась прообразом будущего освидетельствования психически больных, которое продолжалось на протяжении всего времени существования царской России.

По-видимому, Сенат испытывал определенные трудности при освидетельствовании дворянских детей и сталкивался со случаями симуляции психических болезней. Спустя 23 года после издания Указа Сенат обратился в Медицинскую коллегию, запросив ее об «испытанных наукой правилах распознавания психических болезней». Ответ Медицинской коллегии представлял собой рапорт, в котором изложены положения, соответствовавшие развитию психиатрии в Европе того времени. Там указывалось, что для распознавания душевных болезней необходимо тщательное наблюдение, изучение анамнеза и роли внешних вредно действующих факторов. Заключение о симуляции рекомендовалось давать только после более или менее продолжительного наблюдения, причем указывалось, что подозрение в симуляции может вызвать у подозреваемого вдруг наступившее «безумство». Выделялись душевные болезни, сопровождающиеся соматическими расстройствами, «когда с повреждением тела купно и дух болезнует». Такие случаи легче распознаются врачами. Другие же заболевания не сопровождаются физическими расстройствами, когда «болезнь единственно в одном уме вселилася». Описывалось, в частности, помешательство с монотематическим содержанием болезненных переживаний и указывалось на трудность его распознавания, как и вообще душевных болезней. Медицинская коллегия указывала, что не существует таких признаков, по которым с одного взгляда, не имея сведений о прошлом освидетельствуемого лица и его поведении до момента освидетельствования, можно было бы вынести суждение о состоянии психического здоровья.

Описанные положения и установки способствовали более ясному пониманию того, что помешательство есть болезненное состояние, и соответственно более правильному отношению к патологическим высказываниям и поступкам больных.

В Указе 1766 г., касавшемся душевнобольных преступников, содержавшихся в Суздальском монастыре, куда направлялись больные, наиболее опасные с точки зрения светской и духовной власти, подчеркивалось: «Буде же бы который из них стал произносить что важное, то как сие происходить будет от безумного, то оного не слушать и в донос о нем не вступать».

По поводу больного, произнесшего «государево слово», но оказавшегося душевнобольным, еще Петр I указывал: «Усматривая таких в безумстве, расспрашивать их на месте и к Москве не высылать».

Этот период характеризуется постепенным развитием врачебной судебно-психиатрической экспертизы, сочетающейся, однако, в течение довольно продолжительного времени с монастырскими формами призрения, проводимого и с экспертной целью. Двойственность в отношении к психическим заболеваниям в России, обусловленная властью церкви, нашла свое отражение в указании Военной коллегии от 1706 г., в котором прямо говорилось, что если «сумасбродные солдаты от содержания в госпитале и прилежного лечения в надлежащее состояние не придут и по докторскому свидетельству явится та их болезнь неисцелима или покажется (как Святейший Синод рассуждает), то их изумление от злых духов, тогда доносите о том Военной коллегии: понеже беснующихся для исправления духовного велено отсылать в Синод». Подобные же указания были даны в 1744 г. и Сенатом. То обстоятельство, что разграничение между болезнью и бесоодержимостью было отнесено к компетенции врачей, свидетельствовало о несомненном прогрессе.

С развитием цивилизации, ростом городов, при наличии регулярной армии и укреплении судебной и административной власти потребность в соответствующих мерах по отношению к опасным душевнобольным возрастала. Однако государство во многом было непоследовательно.

Так, еще в 1722 г. Указом Петра I было велено Монастырскому приказу помещать в монастыри умалишенных и людей, осужденных на вечную каторгу, но «не способных» к ней по состоянию здоровья. Однако в следующем, 1723 г. был издан новый именной Указ, запрещающий посылку сумасбродных и в уме помешанных в монастыри и возлагающий на Главный магистрат обязанность учреждения госпиталей. Этот Указ не был выполнен, и поскольку больные вследствие агрессивного поведения явно представляли общественную опасность, то вскоре после смерти Петра I последовал сенатский Указ «Об отсылке беснующихся в Святейший Синод для распределения их по монастырям», при этом предлагалось содержать больных в особых, для них предназначенных помещениях, «имея над ними надзирание, чтобы они не учинили какого себе и другим повреждения».

Отсутствие больниц и должного надзора за психически больными, продолжавшееся и во второй половине XVIII в., приводило к совершению ими опасных действий и вынуждало административную власть применять определенные меры охраны общественного порядка. Начало этому было положено в столице. В 1767 г. последовал именной Указ Екатерины II о том, чтобы жители Санкт-Петербурга в обязательном порядке сообщали в полицию о всех безумных, находящихся у них в домах, особенно же о тех, которые «чинят беспокойство и сумасбродные дела».

В случаях совершения опасного проступка больным, не зарегистрированным в полиции, хозяину дома грозил значительный штраф.

Серьезным вкладом в дело призрения душевнобольных явилась организация в 1775 г. приказов общественного призрения, в обязанность которых входила забота о домах для умалишенных. С этого времени прекратилась обязательная миссия монастырей по призрению душевнобольных.

Однако вопросы освобождения душевнобольных от ответственности за совершенные ими деяния по-прежнему оставались нерегламентированными. Как справедливо в 1887 г. писал И. В. Константиновский, должна была пройти еще четверть столетия, чтобы формула неответственности душевнобольных была окончательно признана в русском законодательстве.

Государственным Советом в 1834 г. было установлено, что выздоровевших от душевной болезни необходимо свидетельствовать в том же порядке и в присутствии тех же лиц, которые проводили освидетельствование ранее. В случае несомненного выздоровления акт освидетельствования необходимо было представлять в Сенат на его заключение. После заключения человеку, признанному выздоровевшим, предоставлялась свобода.

18 февраля 1835 г. высочайше утвержденным Указом Государственного Совета впервые был установлен порядок судебно-психиатрического освидетельствования психически больных в уголовном процессе, правда, это касалось только совершивших убийство или покушение.

По этому Указу судебно-психиатрическое освидетельствование производилось во врачебных управах в соответствии со специальными правилами, устанавливаемыми Медицинским советом. Испытуемые, признанные страдающими душевным заболеванием, направлялись для содержания и лечения в дома умалишенных, где они должны были находиться до выздоровления. Только в случае полного выздоровления, подтвержденного двухлетним периодом, во время которого не было замечено никаких признаков болезни, больной мог быть выписан из больницы и ему могла быть возвращена его собственность (имения), которая до этого находилась под опекой.

В 1841 г. было разрешено свидетельствовать лиц, находящихся в Московской Преображенской больнице, в самой больнице в присутствии больничного врача, который вызывался на заседание комиссии для необходимых объяснений. Тем самым юридическое освидетельствование психически больных было хоть в какой-то мере приближено к их психиатрическому наблюдению, но только еще в одной больнице.

Приведенные законоположения, определявшие порядок освидетельствования душевнобольных, касались главным образом представителей имущих классов. Освидетельствование «крестьян и крепостных людей, находимых безумными», впервые было введено постановлением Государственного Совета только в 1845г.

Второй период в истории отечественной судебной психиатрии XIX в. начинается со времени земских и судебных реформ, т. е. с 60-х гг.

Успехи естествознания, в том числе научной психиатрии, передача психиатрической помощи, включая судебно-психиат-рическую экспертизу, земствам и городским самоуправлениям сыграли решающую роль в развитии судебной психиатрии.

Непосредственно для судебной психиатрии большое значение имело введение судебных уставов и гласного судопроизводства с участием в ряде судебных процессов психиатров-экспертов. Психиатры видели в своих выступлениях на суде не только профессиональную обязанность, но и общественный долг, поскольку судебные процессы были тогда одной из немногих форм публичного рассмотрения явлений социальной жизни.

О том значении, которое психиатрическая общественность придавала судебной психиатрии и, в частности, научной разработке судебно-психиатрических проблем, свидетельствовал Устав Петербургского общества психиатров, принятый в 1879 г., в котором говорилось о «старании провести в жизнь и осуществить на практике судебно-психиатрические воззрения, выработанные путем научных наблюдений над явлениями психических расстройств человека».

Судебная практика со своей стороны требовала разработки теоретических положений, прежде всего концепции невменяемости, вопросов организации и принципов судебно-психиатри-ческой оценки психических расстройств. Эти проблемы нашли свое выражение в целом ряде капитальных и оригинальных для своего времени исследований, таких, в частности, как монография И. В. Константиновского по законодательству о душевнобольных, работы А. У. Фрезе, выступления В. X. Кандинского по проблеме невменяемости, доклады по вопросам судебной психиатрии на съездах психиатров и пироговских съездах врачей В. И. Яковенко, С. Н. Данилло, Я. А. Боткина, В. П. Сербского, первое в России капитальное руководство по судебной психопатологии В. П. Сербского.

На заседании Московского общества невропатологов и психиатров С. С. Корсаков совместно с Ф. А. Савей-Могилевичем сделал сообщение о необходимости двух критериев невменяемости. Первый критерий указывает на причину невменяемости, второй же, названный С. С. Корсаковым собственно критерием невменяемости, был, по его мнению, необходим потому, что только с его помощью можно установить наличие или отсутствие невменяемости. У С. С. Корсакова не вызывало сомнений и то, что этот второй критерий должен содержать как интеллектуальный, так и волевой признаки (неспособность понимать совершаемое и неспособность руководить своими поступками). С. С. Корсаков указал на неразрывную связь обоих критериев невменяемости, на важность понятия «болезненные расстройства психической деятельности» и внес ряд клинических уточнений в трактовку понятия невменяемости.

В. П. Сербский впервые столкнулся с вопросами судебной психиатрии во время своей работы в Тамбовской психиатрической больнице в 1885--1887 гг., о чем можно судить по опубликованным им отчетам о деятельности больницы, в которых рассматриваются и больные, совершившие общественно опасные действия и находившиеся на освидетельствовании. Вернувшись в Москву в связи с вступлением в должность ассистента открывшейся тогда клиники на Девичьем поле, В. П. Сербский уже с 1892 г. начал преподавать судебную психопатологию студентам юридического факультета, причем его слушали и многие студенты-медики.

В.П. Сербский участвовал во многих сложных и ответственных судебно-психиатрических экспертизах по делам, вызывавшим большой общественный резонанс, смело отстаивая свое, всегда клинически обоснованное мнение. Он был активным участником всех психиатрических и пироговских съездов, выступая с программными докладами по вопросам судебной психиатрии. В 1895 г. им был выпущен первый том «Руководства по судебной психопатологии», посвященный общетеоретическим вопросам и законодательству по судебной психиатрии. Второй том «Руководства» вышел в свет в 1900 г.

В. П. Сербский поддерживал и развивал положение А. У. Фрезе и В. X. Кандинского о значении физиологического понимания психических расстройств для правильного решения судебно-психиатрических вопросов. Он указал на заслуги В. X. Кандинского: «Необходимость установления в законе психологического критерия невменяемости с наибольшей убедительностью разработана покойным В. X. Кандинским, и мне остается лишь присоединиться к доводам талантливого врача-психолога».

Первым правовым актом советской власти, непосредственно касающимся психиатрии, явилась инструкция «Об освидетельствовании душевнобольных», изданная в июне 1918 г. Народным комиссариатом юстиции. Инструкция касалась порядка освидетельствования лиц, страдающих умственным расстройством, назначения или снятия опеки и предусматривала использование этих заключений судебными органами. Представители судов должны были принимать участие в работе врачебных комиссий.

В Москве в 1919 г. для проведения стационарной психиатрической экспертизы подследственных и осужденных при губернской тюремной больнице было организовано специальное отделение на 50 коек. В связи с неуклонным ростом количества судебно-психиатрических экспертиз, обусловленным, в частности, введением формулы невменяемости в законе и психиатрическим надзором в тюрьмах, вскоре на это отделение легла большая нагрузка. Кроме того, там необходимо было ввести режим психиатрического клинического стационара, отличный от режима тюремных больниц, при соблюдении необходимой изоляции подэкспертных, содержащихся под стражей. Значительно легче такие условия можно было создать в специальном экспертном учреждении. Преимущество такого учреждения заключалось также в возможности обобщения экспертного опыта. В соответствии с этим весной 1921 г. на базе Пречистенской психиатрической больницы был создан Институт судебно-психиатрической экспертизы, которому вскоре было присвоено имя В. П. Сербского, сыгравший в дальнейшем ведущую роль в развитии советской судебной психиатрии.

Как писала впоследствии Ц. М. Фейнберг, работавшая в период создания Института медицинским тюремным инспектором Мосгорздравотдела и принимавшая участие в его организации, в начале своей работы Институт испытывал большие трудности: врачи больницы не имели опыта работы с испытуемыми-заключенными, среди которых было много психопатов и травматиков с антисоциальными установками, вследствие чего они были трудны для содержания. Не было еще и судебно-психиатричес-кого опыта.

С первых же дней существования Института в основу его работы были положены клинические психиатрические принципы. Это дало возможность коллективу врачей -- первых советских судебных психиатров во главе с директором Института Е. Н. Довбней и научным руководителем Е. К. Краснушкиным -- по мере накопления экспертного опыта преодолевать отмеченные трудности.

За последние десятилетия институт значительно расширился, открылись новые отделения, лаборатории. Большое внимание стало уделяться медико-биологическим исследованиям и вопросам общей психиатрии. Многие подразделения института установили тесный научный контакт с зарубежными учеными. В настоящее время он называется Государственным научным центром социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского.

Глава 3

Организация и проведение судебно-психиатрической экспертизы

Назначение судебно-психиатрической экспертизы

В основе правового положения экспертов в нашей стране лежит их независимость от сторон в судебном процессе. Это исключает столь характерную для судов некоторых стран ситуацию «боя экспертов», иной раз отодвигающую на второй план основную цель экспертизы -- установление объективной истины, а именно определение психического состояния подэкспертного.

Судебные психиатры решают вопросы о вменяемости, о дееспособности, о возможности отбывания наказания, о способности свидетеля и потерпевшего правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать о них правильные показания, а также о применении тех или иных мер медицинского характера в отношении невменяемых.

Независимость судебных психиатров от сторон в судебном процессе обеспечивается тем, что экспертиза в нашей стране находится полностью в ведении органов здравоохранения и не оплачивается заинтересованной стороной. Вместе с тем такая независимость не только не исключает, но, наоборот, подчеркивает необходимость строгого согласования всех правил и норм психиатрического освидетельствования (включая и безусловное соблюдение деонтологических принципов) и всех положений статей Уголовного, Уголовно-процессуального, Гражданского и Гражданского процессуального кодексов, касающихся проведения экспертизы.

В этой связи психиатры, проводящие судебно-психиатрические экспертизы, должны не только обладать должной профессиональной квалификацией, но и знать свои права и обязанности специально оговоренные в соответствующих статьях кодексов а также правовые положения, охраняющие интересы лиц, подвергаемых судебно-психиатрическому освидетельствованию. Для согласованных действий по организации и проведению судебно-психиатрической экспертизы разработаны специальные межведомственные инструкции Министерства здравоохранения, прокуратуры, Верховного Суда, Министерства юстиции и Министерства внутренних дел.

В соответствии с уголовно-процессуальным и гражданским процессуальным законодательством и Инструкцией о производстве судебно-психиатрической экспертизы, утвержденной Минздравом СССР в 1970 г., судебно-психиатрическая экспертиза производится по постановлению следователя, прокурора, органа дознания, по определению суда и определению (постановлению), вынесенному единолично по делу частного обвинения или в порядке досудебной подготовки гражданского дела (п. 4 Инструкции). Ходатайствовать о назначении экспертизы по уголовным делам могут обвиняемый, потерпевший, их законные представители, защитник с момента участия в деле, обвинитель в судебном заседании. В гражданском процессе имеют право ходатайствовать о назначении экспертизы истцы, ответчики, их представители и прокурор, если последний участвует в деле. При возбуждении дела о признании гражданина недееспособным судебно-психиатрическая экспертиза является обязательной независимо от заявленных ходатайств.

Согласованность медицинских и юридических аспектов организации и проведения судебно-психиатрической экспертизы обеспечивается специальной подготовкой как психиатров (стажировка, специализация на рабочих местах, ординатура, циклы при институтах усовершенствования врачей и др.), так и юристов. На юридических факультетах обязателен курс судебной психиатрии; в системе повышения квалификации следователей, прокуроров, судей и других юридических работников также проводятся специальные занятия по судебной психиатрии. Знание основ судебной психиатрии работниками следствия, адвокатуры, прокуратуры, суда -- одно из важнейших условий правосудия: именно от них в первую очередь, зависит своевременная постановка вопрос о судебно-псиахиатрической экспертизе или, наоборот, отклонение ходатайств об освидетельствовании, если для этого нет достаточных оснований. Кроме того, осведомленность юристов в вопросах судебно-психиатрической практики позволяет им более полноценно подготовить материалы дела, предоставляемые для изучения экспертам (предварительный сбор медицинских документов, характеристик, целенаправленный опрос свидетелей о психическом состоянии подэкспертного и т. д.), а также дает возможность более аргументированно оценить акт судебно-психиатрического освидетельствования, принять заключение экспертов о вменяемости, дееспособности или высказаться о проведении дополнительной и даже повторной экспертизы.

Таким образом, не только само направление лица на судеб-но-психиатрическую экспертизу, но и полнота материала, который ляжет в основу суждений психиатров-экспертов при решении поставленных перед ними вопросов, а также оценка правильности решения этих вопросов во многом зависят от судебно-психиатрической грамотности юристов.

В этой связи является особо важной разработка тех критериев, которые дают основания сомневаться в психическом здоровье лица, оказавшегося в сфере следственно-судебного разбирательства или в местах лишения свободы. Правильное применение этих критериев обеспечивает своевременное назначение экспертизы. Некоторые из этих критериев достаточно просты, другие требуют специальных знаний и опыта.

Одним из формальных оснований для сомнения в психической полноценности лица, вовлеченного в следственно-судебную ситуацию, являются сведения о его лечении в прошлом в психиатрических больницах или о том, что он состоит на учете в психоневрологическом диспансере. Такое же значение имеют данные трудовой и военно-психиатрической экспертизы об инвалидности или негодности к военной службе по состоянию психического здоровья. Сведения о высокой частоте психических заболеваний среди родственников, об обучении во вспомогательной школе, о явных странностях поведения, о попытках самоубийства также должны приниматься во внимание, но они должны быть объективизированы (справки из психиатрических учреждений, характеристики и т. д.), чтобы стать реальным поводом к назначению экспертизы.

Имеют значение сведения о перенесенных в прошлом заболеваниях головного мозга (энцефалит, менингит), травмах черепа если они сопровождались психическими нарушениями, вызвали ухудшение успеваемости в учебе или снижение трудоспособности. Могут приниматься во внимание заявления соответствующих общественных организаций, характеристики и отзывы учреждений с указанием на психическую неполноценность данного лица. Свидетели по делу по собственной инициативе могут высказывать сомнения в психической полноценности обвиняемого. В этом случае их показания обязательно уточняют, конкретизируют и стараются получить подробные сведения о психическом состоянии обвиняемого у его родственников и других свидетелей.

Предварительная, до назначения экспертизы, объективизация всех этих данных чрезвычайно важна, так как она может предупредить необоснованное назначение экспертизы или, наоборот, будет содействовать своевременному проведению экспертизы и правильному экспертному решению. Необходимо учитывать, что как в уголовном, так и в еще большей степени в гражданском процессе данные о наследственной отягощеннос-ти, о тех или иных странностях в поведении и понимаемых в бытовом смысле признаках психических расстройств могут умышленно и неумышленно искажаться и извращаться. Симуляция и дкссимуляция не только своего настоящего психического состояния, но и анамнеза -- нередкое явление в судебно-психиатрической практике. Родственники и другие лица, заинтересованные в исходе уголовного или гражданского дела, также могут давать предвзятые оценочные квалификации «психической ненормальности» психически здоровых лиц или, наоборот, говорить о психической норме у душевнобольных. Прямо противоположные показания о психическом здоровье лица, подвергающегося судебно-психиатрическому освидетельствованию в гражданском процессе, довольно часто дают свидетели, заинтересованные в установлении дееспособности или недееспособности этого лица. В связи с этим только после всесторонней объективизации все сведения могут стать достаточными аргументами для назначения экспертизы.

Следователь, судья, изучая личность обвиняемого, обычно могут получить достаточный материал о формировании его личности, о социальном поведении, о круге интересов, о ценностных ориентациях. Странное, социально-психологически неадекватное поведение в семье, быту, на производстве, отмеченное задолго до привлечения к уголовной ответственности или судебного определения дееспособности-недееспособности, должно быть поводом для направления на экспертизу. То же относится к необычности или безмотивности правонарушения или действия (завещание или сделка и т. д.), ставшего предметом разбирательства в гражданском процессе. Иногда психологическая непонятность, крайняя демонстративность общественно опасного действия бывают первыми признаками психического заболевания.

Некоторые неболезненные по своей природе антисоциальные формы поведения могут производить впечатление странных, причудливых, лишенных понятных мотивов, что вызывает сомнение в психической полноценности обвиняемого. То же относится и к особой жестокости, проявляемой иногда преступниками при совершении преступлений. Эти признаки сами по себе не могут служить доказательством психического расстройства, они должны учитываться лишь в совокупности с другими данными об особенностях личности и поведения обвиняемого, но это уже другой вопрос. Данные о странности поведения, об особой жестокости и безмотивности преступления -- показания к назначению экспертизы. Экспертиза может установить связь этих данных с болезненным расстройством психики и дать заключение о невменяемости. Если эти особенности поведения и правонарушения относятся к вменяемому, то они не как болезненные, а как личностные особенности преступника получают соответствующую оценку суда.

Наряду с теми данными, которые добываются в ходе предварительного следствия или судебного разбирательства на основании свидетельских показаний, медицинских документов, бытовых и производственных характеристик, а также самого деяния, приведшего к уголовному или гражданскому процессу, следователь, прокурор, адвокат, судья, а также администрация мест лишения свободы могут на основе своих знаний о проявлениях психических заболеваний высказать в соответствующих случаях предположение о психическом расстройстве и поставить вопрос о судебно-психиатрическом освидетельствовании.

Не только странное, нелепое поведение в следственном изоляторе, в зале судебного заседания или в местах лишения свободы, но и определенные жалобы и высказывания могут быть поводом для направления на экспертизу. Жалобы на путаницу мыслей, на неспособность сосредоточиться и понять смысл происходящего, на «голоса» и «воздействие со стороны», на страхи и чувство враждебного, угрожающего отношения окружаюших, что находит отражение в неправильном поведении, должны стать показанием к направлению на экспертизу. Во время допросов подследственных или бесед с осужденными могут выявиться и другие признаки психической несостоятельности, которые также должны давать повод к направлению на экспертизу: неспособность правильно осмысливать вопросы, отвечать по их существу, непоследовательность, паралогичность рассуждений, пассивное, безучастное отношение к совершенному деянию и привлечению к уголовной ответственности или, наоборот, аффективные реакции, явно выходящие за рамки адекватных. Своевременность выявления и направления на экспертизу лиц, вызывающих сомнения в психической полноценности, свидетельствует о судебно-психиатрической грамотности юристов, является залогом правосудия и имеет существенное значение для профилактики повторных общественно опасных действий психически больных.

...