Философия

Можно ли смерть рассматривать как границу между бытием и небытием? Разгадки тайны смерти нет ни в каких логических умозаключениях, а только в контексте культуры, где выясняется не принцип существования или несуществования, а принцип предназначения и смысла. В религиях используется понятие смерти для устрашения, обещания адских мук и т.п. Для человека смерть - не физиологический акт перехода в небытие, а трагедия, а также мера исполненности, реализованности, или неисполненности, нереализованности человека. Именно в контексте культуры можно говорить о смерти Сократа, как прекрасной и поучительной, и смерти Ивана Ильича в одноименной повести Л.Н. Толстого как о безобразной и страшной.

Отношение к смерти характеризует формы религиозных культов, что особенно заметно при рассмотрении великих культур древности. Например, для египтян земное существование человека является подготовкой к загробному бытию. Отсюда культ мертвых, построение и украшение гробниц - жилищ мертвых, необычайно развитое искусство бальзамирования и т.д.

Каковы же критерии человеческого бытия? Механизма, который бы единообразно и надежно воспроизводил эффект существования и бытия, не существует. Фромм пишет о двух альтернативных типах бытия: «быть» или «иметь». В. Франк говорит, что быть человеком означает быть обращенным к смыслу, так как именно он направляет характер бытия. Рассказывает историю из Библии. Когда сыны Израиля скитались в пустыне, Божья слава двигалась впереди виде облака. Только так Бог мог руководить народом. Если бы он оказался среди израильтян, накрыло бы все туманом, и они сбились бы с пути. «Характерная составляющая человека, - замечает В. Франкл, - выход к чему-то другому». Аналогичную мысль высказывает Сартр, замечая, что, делая выбор, человек выходит за свои собственные пределы, становясь другим. Н. Федоров в своем “Проекте общего дела” отмечает что «человек лишь тогда сопричащается бытию, когда он выходит за пределы данного, наличного в непредсказуемое, преступая чисто логические последовательности и порядок, одаряя мир небывалым. Бытие, - подчеркивает Федоров, - бытийствует через свободное самоосуществление личности».

От проблемы бытия человека логично перейти к проблеме философского понимания материи. Человеческая деятельность есть форма материального движения - практика. Это не противоречит тому, о чем Бердяев, Сартр, Ортега-и-Гассет говорили, что мир - не объект познания, а результат субъективной практической деятельности людей. Поэтому неправомерно соотношение духовного и материального, сознания и материи трактовать только как первичное и вторичное, хотя в истории философии сложились два противоположных направления в понимании этого вопроса - материалисты и идеалисты (См. Философский словарь, Ф. Энгельс. “Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии”. // К. Маркс, Ф. Энгельс. Собр. Соч. т.20. гл2).

Материя и материализм, считающий ее первичной, а сознание вторичным, как в истории, так и в наше время, предстают перед своими оппонентами часто в искаженном образе. Для многих из них материя - косное, бездуховное образование, а материалисты - люди, либо недооценивающие, третирующие дух, духовность, либо вообще лишенные духовности.

В связи с нападками идеалистов на материю русский философ Л. Шестов в работе “Странствования по душам” заметил, что на самом-то деле материя - самая покорная, поддающаяся человеку сущность, и вся беда, все трагедии человечества не в ней, а в идеях. «Чем держится наш мир? - спрашивает он, - материей - так говорит очевидность. И те, которые хотят вырваться из власти видимости, всегда спорят с материалистами».

И далее он пишет: «Материализм разбит, а внешний мир по-прежнему властвует над людьми, - пишет далее философ. - По-прежнему человек, лишенный крова и пищи, погибает. Самый страшный враг всего одушевленного не косная материя, которая и в самом деле, как учили древние и учат сейчас, либо совсем не существует, либо существует потенциально, как нечто призрачное, жалкое, умоляющее всех о помощи, - самый страшный и беспощадный враг - это идеи. С ними нужно бороться, кто хочет преодолеть ложь мира. Надо идеи стянуть с неба и поместить на земле, на черном дворе. Материю на время поднять на небо. Все нужно пробовать и меньше доверять идеям, особенно идеям вечным и неизменным» (Шестов Л. Соч. в 2-х тт. т.2. М. 1993. С. 57).

Другой русский философ В.С. Соловьев тоже замечал, что идеальное и материальное никак не могут соединиться. Так, буддизм зовет в Нирвану через освобождение от материального мира, платонизм тоже по существу утверждает уход из телесности, которая является “гробом души”, на свет идеального солнца. «Но это ведь только умом, - восклицает Соловьев, а воля и жизнь остаются в мире материального бытия». Восстановление прав материи он считает законным актом в освободительном процессе философии. Только признание материи в ее истинном значении освобождает от рабства материи. Пока человек не сроднится с материей, с ее материальной природой в себе, не полюбит ее, он не свободен от нее, она тяготеет над ним, как нечто чуждое и невольное (Исторические дела философии//Вопросы философии. 1988. №8.).

В других своих работах Соловьев конкретизирует эту мысль, утверждая, что человек в процессе своего творческого осуществления, одухотворяет материю.

Жесткое и категоричное противопоставление материального и духовного особенно неприменимо к социальной материи.

Особенности социальной материи

Что такое социальная материя? Это, прежде всего, труд, который в процессе своего функционирования постоянно переходит из формы деятельности в форму бытия, из формы движения в форму предметности, а из формы движения (деятельность) и предметности (переход в вещество) превращается в форму связи, отношения.

К социальной материи следует отнести, во-первых, деятельность людей по преобразованию и производству предметов; во-вторых, предметные результаты этой деятельности; в-третьих, отношения между людьми в процессе этой деятельности. В чем же специфика материальности социальной? Ведь общественного бытия нет вне сознания, сознание творит бытие в том смысле, что уже в самих результатах труда содержатся сознательные, целенаправленные усилия и действия людей. Сознание воздействует и на поведение людей, начиная с координации действий, разделения трудовых усилий и кончая нахождением согласия между людьми по самым сложным вопросам. Таким образом, функционирование общества включает в себя сознательную деятельность. Поэтому применительно к общественному бытию, социальной материи нельзя говорить о сознании как о “вторичном” по отношению к материи, производном от нее. Для социальной материи характерна диалектика объективного и субъективного.

В человеческой деятельности происходит постоянный процесс материализации, опредмечивания. То есть итог коллективных усилий общественных индивидов воплощается в материальных структурах: в вещах, в предметах, а также в организациях, учреждениях и т.д. Но, вместе с тем, постоянно идет и другой процесс -распредмечивания, то есть нахождения, выявления в предметах, вещах, структурах идеального смысла и содержания. Итак, объективность социальной материи означает независимость не от сознания вообще, а независимость от воли и желания людей. Это можно показать на примере социальных качеств вещей. Как они возникают? Почему какой-то металл (золото, серебро, платина и т.п.) становится ценным? Не у всех народов и не всегда золото было драгоценным металлом. Или почему, например, костюм можно поменять на мешок сахара? Это оказывается возможным в результате представленности в одних вещах (явлениях, процессах, предметах и т.д.) всеобщей природы других вещей, которая, существуя как общественное представление, в то же время имеет под собой совершенно объективное основание в общественных процессах, ее порождающих и происходящих вне сознания. Этим объективным основанием является стоимость, которая выражает общественно необходимые затраты труда на производство того или иного товара. Она, с одной стороны, выявляется объективно в качестве цены товара, а с другой, - в “вещественном” теле товара представлена не как вещество, а - идеально, как абстрактный труд. Но, если объективные основания социальных “вещей” - не вещи сами по себе, а отношения между людьми по поводу этих вещей, то именно общественно необходимый, безличный, или абстрактный, труд представляет собой то, что К. Маркс назвал кристаллами “общественной субстанции” (К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., т. 23, с. 46). Живой и овеществленный труд, который нельзя отождествить ни с физическими и нервными затратами человеческой рабочей силы, ни с преобразованным веществом природы, составляет специфическую основу социальных связей.

Важнейшей характеристикой социальной материи является время. Оно как показатель социально-исторической связи и последовательности есть мера человеческой жизни, культуры и истории. Что такое социальное время? Существует ли оно объективно или только в сознании людей? Время существует независимо от восприятия человека, ибо человек включен в определенные связи, ситуации, отношения, в которых вынужден действовать. Например, сейчас необходимо включаться в рынок, конкуренцию, хотя далеко не всем это хочется, не все и могут. Что представляет собой субъективное время? Это - сгусток индивидуальных событий человеческого “Я”, конкретной личности. Его отношение к объективному времени состоит не в его созерцании или отражении, а в способности включить себя в объективное время посредством сознания, воли, дел. М.М. Бахтин называл это “волевым” временем, “напряженным сознанием” индивида.

Применительно ко времени человеческого бытия доминирующим является не продолжительность событий. Например, можно ли измерить время созерцания и самоанализа, раздумий о жизни, о судьбе? Внутренняя работа мысли и души невыразима посредством физической длительности или биологической продолжительности и последовательности. Человек “полон времени”, независимо от его продолжительности: в одном мгновении человеческой жизни может содержаться вечность.

Для римского мыслителя Сенеки (I в. н.э.) смысл человеческого бытия зависел от искусства овладения временем. В “Нравственных письмах к Луциллию” он писал: «Все - чужое, только время - наше... каждый день надо проводить так, словно он замыкает строй, завершает число дней нашей жизни. Беречь время, ценить его, знать, чего стоит каждый день, - это значит отвоевать себя для самого себя. Часть времени у нас отбирают силой, часть похищают, часть утекает впустую. Но позорнее всего потеря его по нашей собственной небрежности. Наибольшую часть тратим на дурные дела, немалую - на безделье, и всю жизнь - не на те дела, что нужно. Укажешь ли ты мне такого, кто ценил бы время, знал бы, чего стоит день, кто понимал бы, что умирает с каждым часом. В том-то и беда наша, что смерть мы видим впереди; а большая часть ее у нас за плечами, - ведь, сколько лет жизни минуло, все принадлежат смерти. Не упускай ни часу. Удержишь в руках сегодняшний день - меньше будешь зависеть от завтрашнего» (Нравственные письма к Луциллию, с.5. М. 1988).

Для социального времени характерны такие измерения, как прошлое, настоящее, будущее. Этих понятий не было у людей с мифологическим сознанием, для которых была характерна обратимость времени, “вечное возвращение”. У античных мыслителей главной ценностью был человек, его бессмертие, поэтому важным также было убеждение, что все повторяется, “возвращается”, идет процесс “вечного возвращения” как возврата к жизненному миру человека, к подлинному “Я”.

Время - это как бы конденсированный тысячелетний опыт взаимодействия человека с миром. Поэтому, мысленно воссоздавая прошлое, общественный индивид в действительности воспроизводит процесс собственного становления. Интерес к прошлому - это как бы его оживление и духовное воссоединение с ним. А это означает расширение, умножение, обогащение нашей собственной жизни. И. Бунин эту мысль выразил так:

“Тот миг воскрес,

И на пять тысяч лет

Умножил жизнь,

Мне данную судьбою”.

Память - одно из важнейших свойств бытия, любого бытия: материального, духовного, человеческого. Лист бумаги - сожмите его и расправьте, на нем останутся складки, и если вы сожмете его вторично, часть складок ляжет по прежним складкам: бумага “обладает памятью”. Памятью обладают отдельные растения, даже камень, на котором остаются следы его происхождения и движения в ледниковый период. Сложнейшими формами родовой памяти обладают птицы, что позволяет новым поколениям птиц совершать перелеты в нужном направлении к нужному месту.

Социальная память не механична, - это творческий процесс: запоминается то, что нужно, путем памяти накапливается добрый опыт, образуется традиция, создаются бытовые, семейные, трудовые навыки, общественные институты. Память противостоит уничтожающей силе времени. Она преодоление времени, преодоление в определенном смысле - даже смерти. В этом состоит нравственное значение памяти. “Беспамятный” - это, прежде всего, человек неблагодарный, безответственный. С памятью связана совесть, так как это, в основном, память, к которой присоединяется моральная оценка совершенного. Если в памяти совершенное не сохраняется, значит, нет и оценки. Без памяти нет совести, культуры, подлинного человеческого бытия. Пушкин поэтически это выразил так: “Два чувства дивно близки нам -

В них обретает сердце пищу -

Любовь к родному пепелищу,

Любовь к отеческим гробам.

Животворящая святыня!

Земля была б без них мертва”.

Но при всей важности обращения к прошлому, социальное время не сводится лишь к этому измерению. Человечество перестало бы развиваться, если бы жило только прошлым. Жизнь человека и его поколения - естественное продолжение, но и новое звено в бесконечной цепи человеческой истории. В результате осмысления этого возникла идея будущего. Человечество долго не пользовалось этим понятием, так как не знало будущего. Эта идея возникает лишь в раннем христианстве. Августин Блаженный, трактуя Священное писание, объяснил жизнь как ожидание будущего пришествия Спасителя. Историю также рассматривает как человеческую жизнь, которая проходит этапы: младенчество, детство, отрочество, юность, зрелость, старость, смерть. Рождение человека - начало истории, смерть - страшный суд. С таким пониманием времени у Августина связано учение о душе. Он отмечает ее признаки: “помнящую” - это прошлое, “созерцающую” - это настоящее, “ожидающую” - это будущее.

Разнообразно понимание времени у философов XX в. Например, у экзистенциалистов, которые специально исследуют проблему времени человеческого бытия, будущее понимается как устремленность за пределы своего существования, прошлое - как “заброшенность” в мир, настоящее - как падение в мир, растворение в повседневности (Хайдеггер).

Н.А. Бердяев рассуждает так: «Прошлое призрачно потому, что его уже нет. Будущее призрачно потому, что его еще нет. Нить во времени разорвана на три части, нет реального времени. Это поедание одной части времени другой приводит к какому-то исчезновению всякой реальности и всякого бытия во времени. Будущее пожирает прошлое для того, чтобы потом превратиться в такое же прошлое, которое, в свою очередь, будет пожираемо последующим будущим». В каком-то смысле ему вторит Э.Фромм: «Бытие существует только здесь и сейчас, а прошлое и будущее - лишь для обладания (“Быть или иметь?”, с. 153 М. 1991).

А, в самом деле, есть ли реально будущее? Можно ли в него “заглянуть”, узнать его? У З. Гиппиус есть рассказ “Вымысел”, в котором графиня позволила себе преступить закон неведения: узнала, что будет с ней и со всеми окружающими через какой-то промежуток времени, и тут же превратилась в старуху. Если можно будет заглянуть в будущее, тогда время перестает существовать, все уменьшается в настоящем. А если все - только одно единственное настоящее, то времени вовсе нет.

Память о прошлом - всегда ли оно предшествует настоящему? Как это ни парадоксально, но в человеческой жизни они иногда существуют одновременно. И мы никогда не поймем себя, если будем стремиться выстраивать все события в линейный последовательный ряд. Культура человечества - активная память, а активно введенная в современность и проецирует и возможное будущее.

Рассмотренные проблемы чувственно-предметной деятельности человека общественно-исторической практики, преобразующей и внешний мир и самого человека являются исходными для анализа Сознания, его происхождения и сущности.

У далеких предков человека появилась качественно иная память - негенетическая. Дело в том, что в процессе антропогенеза какие-то популяции антропоидов оказывались биологически не защищенными. Но в критических ситуациях дефицит биологической защищенности срабатывал как преимущество перед животными, ибо на выручку приходили средства, связанные с трудовой деятельностью, в частности, с орудийной. С ее появлением прерывается биологическая эволюция, и человек начинает развиваться под влиянием внеприродных факторов. Например, рука в процессе труда перестает быть анатомическим органом, хотя число и общее расположение костей и мускулов одинаково у человека и обезьяны. И, тем не менее, рука даже самого первобытного дикаря способна выполнять сотни операций, не доступных никакой обезьяне. Только благодаря труду, пишет Энгельс в работе “Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека”, человеческая рука достигла той высокой ступени совершенства, на которой она смогла, как бы силой волшебства вызвать к жизни картины Рафаэля, статуи Торвальдсена, музыку Паганини (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20, с. 488).

Вместе с рукой развивался мозг. Энгельс замечает, что “рука учила голову думать”. Появились такие важные особенности в деятельности мозга, как отбор, переработка, ассоциирование и хранение информации. Мозг как бы аккумулирует информацию, которая может влиять, регулировать и контролировать поведение и управлять организмом в двух направлениях: прежде всего - взаимоотношением организма с внешней средой с целью самосохранения и саморазвития. Второй аспект функции мозга связан с управлением внутренней сферой организма. Развитие руки и совершенствование мозга расширяло кругозор человека. В предметах природы он постоянно открывал новые свойства. С другой стороны, развитие труда способствовало более тесному сплочению членов общества. Появилась потребность в обмене информацией. Мозг становился человеческим потому, что человеку пришлось в совместных, кооперированных действиях опираться не на биологически значимые свойства вещей и собственных органов, а на создаваемые новые формы (образы) самих предметов и обстоятельств, закрепивших объективные возможности самой природы в своем новом, только человеку нужном и только ему что-то “говорящем” качестве. Например, когда первобытный человек изготавливал лук и стрелы, он в предметах природы видел такие стороны и качества, которые для животного не существуют. Он выбирал для стрел ветви деревьев, стволы кустарников, кости животных определенной длины и формы. Для него важно, чтобы они были прямые. Сам этот признак выявлялся всей предшествующей практикой человека по изготовлению и использованию этих орудий. Вероятно, стрелы первоначально не были прямыми, а были разной конфигурации. Но в процессе практики выявлялись лучшие стрелы, тот признак, который представлен в этих лучших стрелах, то есть прямизна. Быть может, человек еще и не называл этот признак, но уже выделял его в своем практическом отношении. Так же для изготовления дуги лука первобытный человек ориентировался на такое свойство предметов, как упругость, для тетивы - прочности, гибкости, для наконечников стрел - остроты и т.д. То есть человек своей практикой выделял в природе объективно присущие ей свойства, не существующие для животного. Так возникали понятия как специфически человеческий способ освоения мира.

Для становления сознания важную роль играла и культовая, религиозная деятельность. Первобытная религия заставляла человека совершать целый ряд бессмысленных с точки зрения природной целесообразности действий. Например, для удачной охоты надо было три раза обежать тотемный столб и четыре раза присесть. Но то, что бессмысленно с точки зрения природы, очень важно с точки зрения человеческой культуры. Религия приучала к символическому видению мира, согласно которому каждый натуральный предмет являлся тайной, символом каких-то высших сил и закономерностей.

Символизирующую функцию сознания играло и первобытное искусство, в котором осуществлялся переход от предметно-действенного сознания к образам. Символы и образы означали, что человек в своем сознании наделял природные предметы определенным смыслом, придавал им определенные символические значения. Таким образом, он различал природные предметы по их роли в его жизнедеятельности. На пути фиксирования смыслов, значений появляется слово.

Сознание в процессе человеческой жизни появляется тогда, когда ребенок не просто знает вещь, в которой он испытывает потребность, осуществляет определенные формы деятельности для удовлетворения, но знает и свое отношение к этой вещи, то есть тогда, когда само его отношение к предмету выступает как предмет. И именно в этом акте осознания своего отношения он осознает и самого себя, знает себя как особый предмет, как предмет, обладающий знанием и волением. И теперь он способен вне реальной материальной деятельности, вне деятельностной ситуации и вне актуальной потребности действовать с предметом вне его самого, а только с его образом, представленным в знании и удержанным посредствам некоторого другого материала -предметных заместителей, жестов, языка и других символов и знаков.

Ассоциированная и переработанная мозгом в практической деятельности информация не передавалась путем наследственных механизмов, а потребовала целенаправленного обучения и воспитания, способов и форм кодирования и передачи информации. Потребовалась коренная перестройка всей системы отношений в первобытной орде. И, прежде всего, отказ от внутривидовой борьбы: не поедание и не уничтожение слабых и беспомощных, а, напротив, почитание старших, которые хранят и олицетворяют накопленные традиции. Индивидуальное развитие постепенно уступало место эволюции общественной организации: стадо превращалось в племя, и в столкновениях сообществ побеждало то, в котором была лучше система общественной организации. Формировалось такое существенно важное небиологическое основание происхождения сознания, как общение - обращение людей друг к другу не как к биологическому партнеру, а как к сочувствующему соучастнику. Только в этом обращении человек осознает себя как определенный человек.

Самосознание. Зачатки интеллекта существуют и у животных. Но у человека - собственно интеллект - это нечто качественно новое. Он позволяет ставить и формулировать цели, отличать плохое от хорошего, способен изобретать, совершать открытия; устанавливать причинные связи между событиями с помощью той или иной логики, выводить следствия из некоторых исходных посылок и т.д.

Самое главное в интеллекте человека - способность к отвлеченному мышлению, абстрагированию, благодаря которым возникают рефлексы и самосознание. Человек приобретает не только собственное “Я”, но и способность видеть и оценивать это “Я” со стороны его отношения к другим “Я”. Сознание в собственном смысле есть способность выделять себя из окружающего мира. Сознание с самого начала, надо полагать, возникло в двух формах - в форме предметного сознания и самосознания, т.е. такого состояния, в котором человек становится объективным по отношению к самому себе в отличие от животного мышления, в сознании человека есть не только образ внешнего мира, но и образ этого образа, как бы отражение отражения предметного мира. Это осознание, оценка человеком своего знания, нравственного облика, интересов, мотивов и идеалов поведения. Говоря, например, о различии сознания нового русского и ограбленного государством представителя интеллигенции, мы имеем в виду не различия в их знаниях, логике мышления и понимания, а, прежде всего, в интересах, убеждениях, в ценностной ориентации. Самосознание - это оценка человеком своего знания, нравственного облика, целостная оценка самого себя как деятеля, как чувствующего и мыслящего существа. В каждом человеке звучит своя нота, и если звуки его поступков не совпадают с этой нотой, значит, не срабатывает камертон совести как внутреннего судьи.

Сознание в собственном смысле слова, как отмечается в “Толковом словаре” В.И.Даля, есть знание себя, полная память, состояние человека в здравом смысле своем, могущего отдать отчет в своих действиях. В самом деле, сознание сопрягается с памятью. Человек хочет знать свое прошлое вовсе не потому, что ожидает от этого какой-то “пользы” для себя. Он жаждет ответа на вопросы: “Чей я?”, “Откуда я?”, “Как имя отца?” - просто потому, что он не манкурт. Это узнавание необходимо и для расширения его культурного уровня и для социализации.

С самосознанием связана проблема человеческого “Я”. “Я” это некий нравственно-психологический, характерологический и мировоззренческий стержень личности; регулятивный принцип психической жизни, самоконтролирующая сила духа. Это все, чем мы являемся и для мира, и для других людей в своей сущности, и, прежде всего, для самих себя в своем самосознании, самооценке, самопознавании. “Я” предполагает знание и отношение к объективной реальности и постоянное ощущение в ней самого себя. Не только познание себя, но и известное отношение к себе: к своим качествам и состояниям, возможностям, физическим и духовным силам, то есть самооценка.

При изучении самосознания возникает вопрос: являются ли типы самосознания и поведения человека результатом разумного обобщения опыта, отбора наиболее целесообразных форм деятельности, или же они иррациональны, не связаны непосредственно с разумным осмыслением действительности, а являются в своей сущности бессознательными образцами поведения, которые передаются из поколения в поколение?

Сознание человека исторически складывается на основе эмпирического опыта как рациональное, логическое сознание, иначе человек в производственной сфере действовал бы нерационально, неверно фиксируя причинно-следственные связи.

Иррациональные представления появляются на более поздних стадиях, вырастают из сферы абстрактного сознания как результат попыток объяснения всей окружающей действительности. Здесь-то и возникают мистические, религиозные и иные ненаучные представления. Но во многом эти феномены объясняются бессознательным. Быть может, потребность во все большем обращении вовнутрь, в себя, в неисповедимые глубины своей психики порождает в определенной мере мистику. Мистическое сознание - это как бы перестановка слоев сознания, когда рационализированное перемешивается с более глубокими архаическими слоями.

Сознание и бессознательное. Сознание человека не сводится только к тому, что лежит в сфере ясного, отчетливого, вербализованного, в сфере понимания и осознания - это лишь незначительная часть человеческой психики. Другая, и большая ее часть - это бессознательное. Понятие “психика” шире понятия “сознание”. Под психическими явлениями имеются в виду все осознанные и неосознанные познавательные процессы: во-первых, это ощущения, восприятия, представления, мышление; во-вторых, психические состояния: эмоции, настроения, бодрость, усталость и т.п.; в-третьих, в понятие психики входят психические свойства личности: наблюдательность, находчивость, черты характера, тип темперамента и т.п.

В процессе деятельности человек осознает (или не осознает) не сами предметы внешнего мира, а продукты, результаты психического отражения, как бы отражение отражения, т.е. знание о знании. Осознание человеком своей психической деятельности может осуществляться на разном уровне - от глубокого и ясного самосознания до смутного и неопределенного понимания того, что происходит в “душе”, т.е. эти образы могут осознаваться, выражаться словами, в результате рефлексии поднимаясь на уровень теоретического мышления, но могут и не осознаваться, оставаться в сфере бессознательного.

Один из исследователей бессознательного Карл Юнг (1875 - 1961) отмечал, что “... сущность сознания - это загадка, решения которой я не знаю... но душевное нечто считается сознательным тогда, когда оно вступает в отношения с “Я”. Если этих отношений нет, то оно является бессознательным”. Далее он замечает, что забывание показывает, как часто и легко содержание теряет свою связь с “Я”. Поэтому мы любим сравнивать сознание со светом прожектора. «Только те предметы, на которые падает конус света, - пишет Юнг, - попадают в поле моего восприятия. Однако, предмет, который оказывается в темноте, не перестает существовать, он просто становится невидимым» (Проблема души нашего времени. М. 1994, с. 275-277).

Эта мысль не нова. Ее И. Кант выразил так: «На большой карте нашей души освещены только немногие пункты. В полном мраке сознания может идти такой процесс, как художественное творчество. Представьте себе музыканта, импровизирующего на органе и одновременно разговаривающего с человеком. Играющий не знает, что он сделает в следующий момент, а, сыграв пьесу, не в состоянии записать ее нотными знаками».

Проблема бессознательного так или иначе стояла перед многими философами: Платоном, Аристотелем, Лейбницем, Ницше, Бердяевым и др. Научное и психологическое обоснование бессознательного связано с именами Зигмунда Фрейда (1856-1939), упомянутого Карла Юнга. Философско-социологичекое обоснование бессознательного содержится в трудах Эриха Фромма (1900 - 1978), Карла Маркса (1818 - 1883).

Фрейд как ученый и врач, создавший метод лечения неврозов - психоанализ, открыл такие механизмы психики, с которыми связаны опорные проблемы бытия: любовь, ревность, зависть, страх, вина, раскаяние. Он создал такой интеллектуальный инструмент, который помогает нам заглянуть в самих себя, он советует как врачевать душевные раны.

К изучению бессознательного Фрейд пришел в результате изучения процесса “вытеснения”. Этим словом он назвал один из важнейших защитных механизмов, благодаря ему неприменимые для осознающего свое поведение человека желания становятся бессознательными, образуя в результате их накопления большую часть психики, которую Фрейд назвал “Оно”. Другим структурным элементом психики является “Сверх-Я” - то, что дается человеку обществом в процессе воспитания: родительские запреты, моральная цензура, совесть, социальные нормы и принципы, выработанные обществом. Третий элемент психики - “Я”. Это, по мнению ученого, -тонкий ее слой, поверхностный, ближе всего находящийся к внешнему миру.

“Я” балансирует между “Сверх-Я” и “Оно”. Требования общества не позволяют удовлетворять любые желания, во что бы то ни стало, подавляют, ограничивают, что-то запрещают. Все это образует принцип реальности, господствующий в “Я”. Но “снизу”, из “Оно” на “Я” требовательно влияют желания и комплексы как трансформированные последствия неудовлетворенных в прошлом желаний. В “Оно” господствует принцип наслаждения, неуправляемые страсти. Если “Я” руководствуется рассудком, то “Оно” - инстинктом. Термин заимствован у Ницше, который постоянно употребляет эту форму выражения для обозначения безличного и, так сказать, природно-необходимого в нашем существе.

Соотношение “Я” и “Оно” Фрейд образно объясняет так: «Я” в своем отношении к “Оно” похож на всадника, который должен обуздать превосходящего его по силе коня. Если всадник не хочет расстаться с конем, то ему не остается ничего другого, как вести коня туда, куда он хочет. Таким образом “Я” может превратить волю “Оно” в действие, как будто бы это была его собственная воля» (“Я” и “Оно”. М. 1992, с. 217).

“Сверх - Я” или идеал “Я” означает, по мысли Фрейда, удовлетворение всех требований, которые предъявляются к высшему существу в человеке. В работе “Будущее одной иллюзии” Фрейд показывает, что Бог родился в сознании людей как выражение тоски, неудовлетворенности, влечения к отцу как к высшему авторитету. Суждение о собственной недостаточности при сравнении “Я” с его идеалом, пишет он, вызывает смиренное религиозное ощущение. Тот же механизм Фрейд усматривает и в других социальных чувствах, в частности, вины. Именно напряжение между требованиями совести и достижениями “Я” ощущается как чувство вины. Темные инстинктивные движения являются мощными активными силами, требующими удовлетворения, во что бы то ни стало, но общество не позволяет, подавляет эти силы. Подавление приводит к нервным срывам, психическим расстройствам. Практика лечения этих расстройств дала Фрейду материал для обоснования такого явления, как сублимация - перевод энергии бессознательного в социально значимые действия, например, в искусстве, политике, в других видах общественной деятельности. Он, таким образом, объясняет механизм творчества. Например, творчество Гете Фрейд рассматривает как компенсацию параноидного психоза, которым писатель будто бы страдал в юности. В основе творчества Достоевского, с точки зрения психоаналитической теории, было чувство вины, порожденное в детстве его враждебными чувствами по отношению к отцу. Творчество Леонардо де Винчи Фрейд связывает также с травмой в детском возрасте. Фрейд исследовал и то, как возникает и формируется огромный массив бессознательного в психике человека.

Многие ученые до него высказывали мысль о том, что человеческий мозг появляется на свет божий с множеством “отпечатков”. Значит, индивидуальные психические переживания регенерируются в психической жизни потомков, и каждый предок добавляет к имеющимся свои индивидуальные переживания. Соглашаясь с такой точкой зрения, Фрейд пишет: «Если бы психические процессы одного поколения не находили бы своего продолжения в другом, если бы каждое поколение должно было заново приобретать свою направленность к жизни, то в этой области не было бы никакого прогресса и развития».

Затем Фрейд ставит вопрос: почему индивид воспроизводит историю своих предков? Натуралистическое объяснение не удовлетворяло ученого. Социокультурное наследование тоже не очень принимал. И ограничивается таким: «Ни одно поколение не в состоянии скрыть от последующего более или менее значительные душевные процессы, которые запечатлеваются в безднах бессознательного» (Тотем и табу. М., 1991, с. 166, 16).

“Оно”, бессознательное имеет два источника: травматические события, не исполнившиеся в детстве желания не исчезают из психики, а вытесняются в бессознательное, где продолжают активно воздействовать на психическую жизнь, проявляясь часто в виде неврозов. Второй источник - комплексы, наследуемые исторически, например, “Эдипов комплекс”, доставшийся нам от животных предков.

Связать воедино психические и генетические процессы попытался ученик Фрейда К. Юнг, основатель аналитической психологии, выясняя особенности генетического аппарата человека, который обеспечивает преемственность и стабильность некоторых психических структур. Он возражает своему учителю в толковании бессознательного: это не только индивидуальное, вытесненное за порог сознания, но, прежде всего, коллективное и безлично-психическое содержание, уходящее корнями в глубокую древность. Эмпирической базой введения идеи коллективного бессознательного была установленная Юнгом во время его психиатрической практики поразительная схожесть между мифологическими мотивами, образами сновидений у нормальных людей и фантазиями душевнобольных. Эти устойчивые образы, носители коллективного бессознательного были названы Юнгом архетипами. Он так объясняет это понятие: «В дополнение к нашему сознанию, природа которого индивидуальна, существует еще и вторая психическая система, имеющая коллективную, универсальную и надперсональную природу, идентичную во всех индивидуумах - это коллективное бессознательное, оно не развивается, а наследуется» (см. «Архетип и символ». М. 1992. С. 26.).

В противоположность Фрейду, Юнг считает, что бессознательное способно исследовать ситуации и делать выводы не хуже, чем сознание. Более того, оно даже может предсказать возможные последствия. Но бессознательное управляется инстинктивными тенденциями, выраженными в определенных мыслеформах - архетипах. Под архетипом Юнг понимал некие структурные схемы, структурные предпосылки образов, существующих в сфере коллективно бессознательного и наследуемых как концентрированное выражение психической энергии. Архетип - это та часть психического содержания, которая еще не прошла какой - либо сознательной обработки и представляет собой только непосредственную психическую данность. Юнг подчеркивает его символический, метафорический и магический характер. У человечества, пишет Юнг, не было никогда недостатка в могущественных образах, которые были магической защитной стеной против жуткой жизненности, таящейся в глубинах души. Какие же это образы? Юнг анализирует всеобщие символы - архетипы, такие, как образ спирали, графико-геометрические символы: круг, крест, квадрат. Их можно обнаружить в культовой архитектуре, в культовой атрибутике почти всех народов земли. Другой тип образов - это “Мировое дерево”, Мать, Солнце и т.п. Кроме того, образ враждебного существа может быть выражен в любой форме. Например, часы для папуасов ассоциировались с образом змеи. Все непонятное вызывает чувство страха и ужаса.

По Юнгу - бессознательное состоит из двух частей: личное бессознательное - то, что выделено в течение индивидуальной жизни; сверхличное или коллективное бессознательное - отражение опыта прошлых поколений, память рода. Оно не меняется с жизнью человека: оно врожденно. К этому выводу его привело наблюдение, изучение, констатация того факта, что у народов на разных концах земного шара встречаются одни и те же мифы, сказки, предания.

В отличие от Фрейда, который считал, что проявление бессознательного в массе стирает индивидуальные достижения отдельных людей, у Юнга коллективное бессознательное конструктивно, позитивно, так как связано с духовными и моральными традициями. Фрейд в работе “Массовая психология и анализ человеческого “Я”, рассуждает так: «Одним фактом своей принадлежности к организованной массе человек опускается на несколько ступеней ниже по лестнице цивилизации. Будучи единичным, он был образованным, в массе становится варваром - существом, обусловленным первичными позывами. В массе индивид чувствует, думает и поступает иначе, как можно было ожидать. Механизм этого он объясняет тем, что в массе для ее участников является наслаждением предаваться страстям, теряя чувство индивидуальной обособленности. А дальше действует закон взаимной индукции, т.е. заражение страстью передается другим, усиливая ее проявление. Масса производит на отдельного человека впечатление неограниченной мощи и непреодолимой опасности. Кроме того, понижается сознание ответственности отдельного человека. Масса лишена самосознания и самоуважения» (Фрейд З. Тотем и табу. М. 1997. С. 286.).

Юнг согласен с Фрейдом, что поверхностный слой бессознательного является в известной степени личностным. Однако он покоится на другом, более глубоком, ведущем свое происхождение и приобретаемом уже не из личного опыта. Этот врожденный более глубокий слой и является так называемым коллективным бессознательным. Оно имеет не индивидуальную, а всеобщую природу, т.е. идентично у всех людей, и образует всеобщее основание душевной жизни каждого человека. По своей природе оно сверхлично.

Бессознательное играет большую роль в психической и мыслительной деятельности человека, прежде всего, защищая сознание от перегрузок, как бы охраняя его. Кроме того, бессознательное обеспечивает использование всей полноты информации, поступающей человеку из внешнего мира.

Передается бессознательное через культуру, ее символы. Когда мы пытаемся их понять, надо увидеть целостного индивида, воспроизводящего эти символы, что включает исследование его культурного фона и контекста. Для их толкования важны воображение и интуиция. Так как наибольшее выражение они находят в искусстве, то оно главный толкователь и выразитель символов и архетипов, обнаруживающий их транснациональность, общечеловеческий характер. У самых разнообразных, внешне совершенно непохожих художников - представителей разных этносов, мы встречаем образы Женщины, Матери, Дома, Детства, Старика, как и символы Мудрости, Дороги, Путешествия, Возвращения, Смерти и т.д.

Бессознательное играет важную роль в духовном самоутверждении человека. Современный человек, убежден Юнг, “находясь в поисках своей души”, должен преодолеть свою потерянность и восстановить чувство своих глубочайших, скрывающихся во мраке прошлого, духовных корней. Овладение бессознательным имеет и непосредственно практическое значение в любых общественных делах. Народ всегда остается, в конечном счете, главным действующим лицом в преобразованиях, реформировании и т.п. Поэтому для плодотворной деятельности народ надо знать. Из запасников народной души, из коллективного бессознательного запрашиваются на помощь сущностные черты, приобретенные за столетия. Они могут как способствовать, так и противоборствовать деятельности. Опыт показывает, что рациональные, в частности, идеологические образования в сознании людей можно относительно быстро разрушить. С глубинной психологией - с коллективным бессознательным такие эксперименты невозможны и даже опасны.

Мировая психология доказала: если рушатся мифы, архетипы, идеалы, убеждения, общество переживает глубокие духовные потрясения, катаклизмы, вплоть до разрушения. Поэтому любое преобразование предполагает научную экспертизу глубинной психологии - бессознательного. В частности, необходимо знать то, что составляет особенное в характере определенных наций и народов. Поняв это, можно прийти к пониманию общего, интернационального. Тогда возможно искать оптимальные варианты сочетания общецивилизационных законов и ценностей (демократия, рынок) со спецификой страны, сохранением самобытности народов.

Большое значение учение о бессознательном имеет для понимания роли национализма. Национализм как явление культурное, относящееся к высшим уровням интеллекта и духовной зрелости означает широту мышления, способность к рефлексии: я - частица моего народа, я чту его традиции, во мне живет память о прошлом, его искусство вызывает во мне трепет, греет сознание: сколько великих имен подарил он миру!

Но эта идентификация уступает место другой - идентификация со всеми, живущими на Земле. Я - человек, а потом - русский, грузин, эфиоп, еврей, молдаванин и т.п. А есть национализм другого порядка. Идентификация строится на противопоставлении -размежевании с другими народами. Сам психологический механизм такого национализма несет зародыш агрессии и вражды.

Единственной силой, противостоящей первобытной орде, Фрейд считал культуру. Видел главную ее задачу - чтобы защищать человека от природы, в том числе и от его собственной.

Только благодаря культуре энергия низменных инстинктов может перейти на более высокий уровень - и становится возможным творчество, созидание, воспаряет бессмертный дух.

В обществе, когда ослабевает давление культуры, немедленно оживает и устанавливает свой диктат первобытная орда, буйство бессознательных инстинктов и эмоций.

Сознание и язык

У многих животных существует система кодирующих сигналов, выражающих боль, голод, опасность. Ученые давно изучают, существует ли язык животных. Опыты, проделанные недавно над обезьянами в Кении, помогли установить, что у этих животных существуют определенные дифференцированные звуковые сигналы. Имеется, по крайней мере, три различающихся сигнала тревоги, означающих приближение леопарда, орла или змеи.

У человека “сигнализация” качественно меняется. Дело в том, что объем информации, которую надо хранить и передавать для обеспечения трудовой деятельности, столь велик, что отдельных гортанных звуков, которые служат для предупреждения об опасности или для выражения эмоций, для ее кодирования, недостаточно. Поэтому постепенно, через нечленораздельные звуки, предметы, жесты возник человеческий язык во всем его совершенстве и великолепии. Наставление Пифагора начиналось словами: «Самое священное на свете - лист мальвы, самое мудрое - число, а после него - тот из людей, кто дал всем вещам имена».

Язык - это реальность мысли. Молчим мы тоже на определенном языке, так как любая мысль, высказанная или не высказанная, ясная или не очень, существует только в форме слов или знаков, символов, выработанных в человеческой культуре.

С появлением слов мир человека как бы удваивается, и слова получают относительную самостоятельность. При помощи слов, обозначающих вещи, свойства и отношения, человек может иметь дело с предметами, которые в данный момент непосредственно не присутствуют, а также оперировать теми предметами, которые и не входили в собственный опыт человека. Преимущество перед конкретной данностью бесспорно. В самом деле, продукт, вещь могут быть потреблены, использованы, а информация, содержащаяся в слове, может быть употреблена неоднократно без ущерба для своего существования.

Язык как знаковая система составляет аппарат социальной памяти, с которой связана возможность хранения и передачи информации в обществе. В языке аккумулирован тысячелетний опыт, мудрость народа, его мучительный поиск истины. Представьте себе, сколько стоило каждому народу сказать слово “огонь” на своем языке, сколько раз нужно было обжигаться, отскакивать от пламени, которое возникало от удара молнии в дерево. И, наконец, назвать “огонь”, воплотив в этом слове все качества огня, температуру, цвет.

Благодаря слову мое знание становится вашим знанием, ваше - моим, и каждый из нас при этом становится духовно богаче. «Язык есть практическое, существующее также и для других людей и лишь тем самым существующее также и для меня самого, действительное сознание. И, подобно сознанию, язык возникает лишь из постоянной потребности, из постоянной необходимости общения с другими людьми» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 29).

Слово - такая же объективная реальность, как и любой предмет, вещь, отношение. С незапямятных времен люди почитали слово как живую действенную силу. У Н.Гумилева есть строчки:

Солнце останавливали словом,

Словом разрушали города.

Наши предки не переставали призывать своих сыновей к сдержанности, предпочитая, чтобы прежде заговорил язык, дабы нож мог покоиться в ножнах.

О жизненной важности слова, быть может, большей, чем само дело, свидетельствует такой факт: в одной из реанимационных палат был случай возвращения к жизни после клинической смерти. Когда засветились экраны, и по ним побежали контуры энцефалограммы, импульсы шли со стороны сектора той части мозга, где сосредоточена речь. Возникло слово, и возвратилась жизнь. Значит, слово, воплотившее истину, это и есть жизнь. Ко всем тем формам энергии, что перечисляются в учебниках физики, следовало бы добавить еще одну - словесную. Ведь поистине в слове заключены неисчерпаемые запасы энергии, и как все другие ее виды, она может быть направлена на созидание или разрушение, служение добру или злу. Увековеченное в письме слово обретает власть над мыслью и мечтой людей.

Эрнест Хемингуэй говорил, что задача писателя и журналиста неизменна. Сам он меняется, но задача его остается. Она всегда в том, чтобы писать правдиво, и понять, в чем правда, выразить ее так, чтобы она вошла в сознание читателя частью его собственного опыта.

Из всего этого явствует, как важна ответственность в употреблении слов! Об этом говорили многие писатели и мудрые люди. Один из них М.М. Пришвин писал: «Творчество словесное есть власть: слово очаровывает, оно может подчас изменить всю жизнь человека» (Дневники,. М., 1990. С. 31).

Слова - это “заряженные пистолеты”. Говорящий иногда стреляет. Слова используются по-разному. Господин Журден, персонаж пьесы Мольера “Мещанин во дворянстве”, говорил “прозой”, чтобы попросить домашние туфли, а Гитлер - чтобы объявить войну Польше, а на Советский Союз напал, даже не употребив слов, без объявления войны, как вор.

Итак, язык дает возможность оперировать предметом и в его отсутствии, он является хранителем социальной памяти, поэтому хранит информацию; благодаря этому и передает ее. Слово - объективная реальность; поэтому требуется ответственность в употреблении слов.

Индивидуальное и общественное сознание

Все формы проявления сознания следует понимать, прежде всего, как совершаемую отдельными людьми психическую деятельность и как индивидуальный процесс отражения. Особенно это относится к рациональному мышлению. Оно по своей природе индивидуалистично, т.е. предполагает обособленного от общения и свободного индивида. Не случайно великий скульптор Франции Роден символически выразил процесс мышления в скульптуре одиноко сидящего, углубленного в себя человека. Глядя на эту скульптуру, на напряжение мышц человека, на собранные волей черты его лица, понимаешь, что мышление требует глубокой тишины и одиночества.

Человек в толпе, как и сама толпа, не способны к глубокому мышлению. Толпа не есть субъект мысли, она - субъект чувства. В лучшем случае она способна в мысли подняться до мифологии, которая воспринимается все-таки чувственно.

Именно специфические особенности индивидуального развития человека при общих равных условиях определяют отличия его духовного мира от духовного мира других людей, что и создает все огромное разнообразие человеческих индивидуальностей.

Содержание индивидуального сознания зависит от трех моментов. Первый из них -индивидуальные особенности психики данного индивида, т.е. те задатки, способности, склонности, которые являются врожденными, полученными данным человеком от предков. Второй аспект содержания индивидуального сознания связан с особенностями воспитания, влиянием той среды, в которой сформировался и существует данный индивид. Так, если поменять местами ребенка, рожденного в высокоцивилизованном обществе, и детеныша, родившегося, например, у аборигенов Австралии, до сих пор живущих в условиях, не далеко ушедших от первобытнообщинного строя, то эти дети, став взрослыми, будут полностью походить на своих воспитателей и сверстников. Сын неграмотных и суеверных туземцев может стать светилом современной науки и культуры, а потомок высокой цивилизации, попавший в условия родового строя, так и проживет жизнь в убеждении, что гром - голос божества, деревья и камни имеют душу, а мясо надо есть сырым.

Третий аспект содержание сознания индивида предполагает зависимость индивидуального сознания от обучения и образования. Система передачи знаний от поколения к поколению накладывает специфический отпечаток на сознание отдельных личностей. Так, в средние века образование дворянина, духовного деятеля и крестьянина были совершенно различны.