Антитеррористическая информационная политика российского государства

- передача угрозы повреждения компьютера с целью вымогательства денег или собственности. Роювский E.A Кибербезопасность и кибертерроризм. // США-Канада. Экономика, политика, культура 2003. №8. С. 27.

В 1996 г. были приняты два закона «О дерегулировании телекоммуникаций» (Tйlйcommunications Deregulation Act) и «О защите национальной информационной инфраструктуры» (National Information Infrastructure Protection Act of 1996).

После терактов 11 сентября 2001г. в США были усилены меры по обеспечению информационной безопасности и предпринят ряд шагов по ужесточению антитеррористического законодательства. Уже в 2001 г. был принят уже упоминавшийся нами Акт 2001г., предусматривающий необходимые меры в области национальной безопасности, давший, в частности, юридическое определение понятию «кибертерроризм». Указом президента от 8 октября 2001г. система органов безопасности была дополнена новым Министерством внутренней безопасности (Department of Homeland Security) Селиванова В.Ю. Реформа внутренней безопасности США. // США -Канада Экономика, политика, культура. 2003. №1. С. 81. В конце 2002г. Конгрессом США был принят закон «Укрепление кибербезопасности» (Cybersecurity Enhanctment Act of 2002), внесший, в частности, корректировку в Уголовный кодекс США в плане ужесточения наказания за киберпреступления.

В Великобритании согласно Закону о терроризме от 2000г. нарушение работы электронных систем включено в базовое определение терроризма:

Терроризм означает использование угрозы действия, где это действие сопряжено с серьезным насилием против человека, сопряжено с нанесением серьезного ущерба собственности, ставит под угрозу жизнь человека /за исключением совершающего это действие/, создает серьезную угрозу для здоровья или безопасности общества или отдельной его части, или имеет своей целью серьезное вмешательство или разрушение работы электронных систем;См.: Хаботин С. Стратегия Великобритании в борьбе с терроризмом.[Электронный ресурс]// \vwvv aginturi ru dossier uk (04.09.2005)

При этом полиция уполномочена решать, как квалифицировать компьютерное преступление. Если будет установлено, что хакер поставил под угрозу безопасность страны, попытался повлиять на политику правительства или запугать общественность, то такое преступление квалифицируется как террористический акт и наказывается соответственно.

Кроме того, борьбе с компьютерными преступлениями в Великобритании посвящен Акт о компьютерных злоупотреблениях 1990г., а нормы об уголовной ответственности за незаконный сбор информации, неправомочный доступ к информации, неправомочный перехват содержатся также в Акте о регулировании расследований.¹

На региональном уровне интерес представляет рассмотрение Конвенции Совета Европы о киберпреступности 2001г., являющейся первым международно-правовым документом в данной области.

Конвенция имеет 3 цели:

1.Гармонизация национальных законодательств касательно общих определений отдельных уголовных правонарушений в сфере компьютерной информации.

В декабре 2000г. компания Макконел Интернешнл опубликовала отчет о состоянии законодательства разных стран с точки зрения борьбы с киберпреступностью. В отчете было выделено 10 основных видов киберпреступлений: преступления в отношении данных (перехват, модификация кража); «преступления доступа» (взломы и распространение вирусов); и преступления, связанные с компьютерами (содействие преступникам, мошенничество и фальсификация). По данным на декабрь 2000г из 52 стран лишь 10 ввели у себя законодательство, покрывающее по крайней мере половину из указанных выше видов преступной деятельности. Более поздние исследования также показали отсутствие согласованного подхода к определениям правонарушений в сфере компьютерной информации.

В главе 2 Конвенции определяется единый перечень преступлений, подлежащих квалификации в качестве уголовных для государств-участников:

Преступления против конфиденциальности, целостности и доступности компьютерных данных и систем:

- преднамеренный противозаконный доступ к компьютерной системе в целом или любой ее части;

- неправомерный перехват компьютерных данных, не предназначенных для общего пользования;

- воздействие (повреждение, удаление, ухудшение качества, изменение или блокирование) на данные;

- воздействие (создание серьезных помех) на функционирование системы;

- противозаконное использование устройств (компьютерных программ, паролей, кодов доступа);

Правонарушения, связанные с использованием компьютерных средств:

- подлог с использованием компьютерных технологий;

- мошенничество с использованием компьютерных технологий. Правонарушения, связанные с содержанием данных (правонарушения, связанные с детской порнографией)

Правонарушения, связанные с нарушением авторского права и смежных прав

2. Определение необходимых методов расследования и уголовного преследования и сближение национальных процедур в данной сфере.

Часть 2 главы 2 предусматривает процессуальные меры, которые надлежит принять на национальном уровне для цели уголовного расследования. Данные меры нацелены на то, чтобы разрешить добывать или собирать данные. В подразделах 2-5 представлены следующие процессуальные мероприятия:

- оперативное обеспечение сохранности компьютерных данных;

- оперативное обеспечение сохранности и частичное раскрытие данных о потоках информации;

- распоряжение о предъявлении;

- поиск и изъятие хранимых компьютерных данных;

- сбор компьютерных данных в режиме реального времени;

- сбор в режиме реального времени данных о потоках информации;

- перехват данных о содержании.

Речь идет о том, чтобы на национальном уровне законодательно закрепить полномочия правоохранительных органов государств путем выпуска распоряжений или иным образом обязывать компании, предоставляющие услуги связи, Интернет-услуги и др. услуги подобного рода обеспечивать сохранность компьютерных данных, включая сведения о потоках информации и об абонентах, предоставлять необходимые данные, при соблюдении конфиденциальности выполнения указанных процедур. Также предлагается наделить правоохранительные органы полномочиями производить обыск и выемку хранимых компьютерных данных, собирать, записывать или перехватывать информацию с применением технических средств в режиме реального времени.

3. Определение пути и средств для международного сотрудничества в области борьбы с киберпреступностью.

Глава 3 Конвенции предусматривает создание так называемой Сети 24/7, требующей, чтобы каждое договаривающееся государство установило контактный пункт, доступный 24 часа в сутки и 7 дней в неделю, для обеспечения немедленной помощью при расследованиях и судопроизводстве, в частности, в плане сохранения и последующего предоставления данных по запросам Сторон. Указанное положение обуславливается трансграничным характером правонарушений в Интернете, входящим в конфликт с территориальностью национального права.

В настоящее время Конвенцию о киберпреступности подписали 42 государств, в том числе США, Канада и Япония, не являющиеся членами Совета Европы, и ратифицировали 12, ввиду необходимости приведения национальных законодательств в соответствие с положениями Конвенции на момент ратификации.

Присоединение к Конвенции Российской Федерации на сегодняшний день является актуальной проблемой государственной политики. 15 ноября 2005г. Президент РФ подписал распоряжение о подписании Конвенции, при условии пересмотра положений пункта б ст.32. Данный пункт гласит:

«Сторона может без согласия другой стороны получать через компьютерную систему на своей территории доступ к хранящимся на территории другой стороны компьютерным данным или получать их, если эта Сторона имеет законное и добровольное согласие лица, которое имеет законные полномочия раскрывать эти данные этой Стороне через такую компьютерную систему». По мнению российской стороны, данные положения сформулированы таким образом, что могут нанести ущерб суверенитету и национальной безопасности государств-участников, правам и законным интересам их граждан.

Подписание конвенции неизбежно повлечет ряд существенных изменений в законодательстве РФ, необходимость создания новых исполнительных структур и подготовки соответствующих специалистов, а также психологической подготовки граждан страны к усилению контроля за информационными потоками частного характера.

В целом, Конвенцию характеризует неоднозначность оценок. Глобальная компания за свободы в Интернете (Global Internet Liberty Compaign), включающая 22 ассоциации из 9 европейских стран, осудила Конвенцию о киберпреступности еще на этапе подготовки как «документ, угрожающий правам человека и расширяющий полномочия полиции при трансграничном обмене данными, игнорирующий необходимые принципы защиты данных». Бюллетень Глобальной кампании за свободы в Интернете (GILC), сер. 7, вып. 9. 19.12.2003. [Электронный ресурс // www hro org editions alert 7-9/7 911 php (19.09.2005)Между тем статья 18 Конвенции в понятие «сведения об абонентах», подлежащих предъявлению, не включает информацию, с помощью которой можно установить вид используемой коммуникационной услуги, личность пользователя, его адрес, сведения о выставленных ему счетах. Статья 15 устанавливает необходимость соблюдения принципа соразмерности, соблюдения международных договоров по правам человека при исполнении и применении полномочий и процедур согласно Конвенции.

Масштабы киберпреступности и ее трансграничный характер требуют принятия адекватных своевременных мер и в этой связи, Конвенция о киберпреступности предлагает комплексный подход к противодействию подобного рода преступлениям и закладывает основы эффективного международного сотрудничества в данной области.

Между тем полномасштабного ответа на угрозы кибертерроризма Конвенция не дает. Отсутствует кодификация данного феномена как такового, квалификация собственно террористических намерений при совершении киберпреступлений, предполагающих более жесткие уголовные санкции.

Директор Департамента по вопросам новых вызовов и угроз МИД России A.B. Змеевский в своем выступлении по вопросу противодействия кибертерроризму отметил необходимость разработки дополнительного протокола к Конвенции касательно борьбы с кибертерроризмом, либо отдельного международного документа подобной направленности.

Борьба с кибертерроризмом является одним из направлений деятельности Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). ШОС была создана главами 6 государств (России, Казахстана, Киргизии, Китая, Таджикистана и Узбекистана) на встрече в Шанхае в июне 2001 г Там же была подписана Конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом. В свеге достигнутых договоренностей в июне 2002г. было подписано Соглашение о Региональной анти террористической структуре (РАТС), которая начала работу в 2004г. Одним из аспектов деятельности РАТС ШОС стало дальнейшее формирование нормативно-правовой базы по борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом. В июле 2005 г. на саммите ШОС в Астане была принята Концепция сотрудничества государств-членов ШОС в борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, в которой борьба с кибертерроризмом («использование или угроза использования для целей терроризма локальных и глобальных компьютерных сетей») обозначена как одно из направлений сотрудничества.

Проблемы высокотехнологичных угроз терроризма нашли отражение и в совместных документах России и Евросоюза. 24 февраля 2005 г. в Брюсселе было подписано Рамочное решение Совета Евросоюза об атаках на информационные системы, в котором особенно подчеркнута необходимость защиты информационных систем и банков данных от преступных посягательств террористических групп и иных преступных организаций.

На 15 саммите Россия-ЕС, состоявшемся в Москве в мае 2005г. были приняты «дорожные карты» по четырем общим пространствам сотрудничества России и ЕС. «Дорожная карта» по общему пространству свободы, безопасности и правосудия устанавливает в качестве одного из направлений сотрудничества «обсуждение в рамках существующих структур конкретных мер по борьбе с международным терроризмом в новых областях, таких как рекомендации по саморегулированию средств массовой информации и использование сети Интернет в террористических целях»¹.

Последнее представляется особенно проблематичным, ввиду неясности вопроса о том, кто несет ответственность за распространение противозаконной информации в Сети. Технически наполнение и использование сети Интернет осуществляется посредством услуг провайдеров - организаций, обеспечивающих доступ, размещение и передачу информации в Сети. При этом провайдер не влияет на содержание информации, хотя имеет техническую возможность воздействия, включающую как блокирование информационного обмена, так и информирования третьих лиц о содержании передаваемой информации. Директива по электронной коммерции (2000) устанавливает, что провайдер не несет ответственности за передаваемую информацию в случае, если он не инициирует ее передачу, не выбирает получателя информации и не влияет на целостность передаваемой информации.

В мае 2003г. Совет Европы принял специальную Декларацию «О свободе Интернет-коммуникаций». В ней содержатся семь правил для европейской сети См Основные принципы Декларации свободы Интернет-коммуникации [Электронный ресурс]// http //gram ru/lnternet/Nethr/m 34402 html:

1. Нельзя применять к Интернету такие ограничения на распространение информации, какие не применяют к другим СМИ.

2. Производители информации сами следят за тем, что они выпускают в сеть; не должно быть предварительной цензуры.

3. Следует воздержаться от технического блокирования доступа Интернет-пользователей к «запретной» информации в сети, хотя для особенно уязвимых групп потребителей, например, детей, информацию фильтровать не возбраняется.

4. Следует устранять любые препятствия для доступа в сеть любых категорий граждан; нельзя чинить препятствия созданию специализированных сайтов для определенных групп населения.

5. Нельзя требовать специальной регистрации в госорганах или получения лицензии гражданами для доступа в Интернет.

6. Провайдеры Интернет-услуг не обязаны отвечать за ту информацию, которую пользователи транслируют по их каналам.

7. Пользователь имеет право сохранять анонимность.

В дополнение Декларации в июне 2003г. в Амстердаме был принят совместный программный документ ОБСЕ, Европарламента и Совета Европы, получивший название «Амстердамские рекомендации». В документе, в частности, указывается, что преимущества обширной среды онлайновых ресурсов и свободного потока информации перевешивают опасность злоупотребления Интернетом. Тем не менее, использование Интернета в преступных целях недопустимо. Виновные за производство незаконного контента должны преследоваться в судебном порядке в стране происхождения, но при этом действия законодательных и правоохранительных органов должны быть четко направлены на пресечение только такого контента и не распространяться на инфраструктуру самого Интернета См Амсгердамские рекомендации «Свобода СМИ и Интернет» 14 июня 2003.[Электронный ресурс] // www osee org/publicdtions/rfm /2004/12/ 13S70_98_ru pdf;.

Таким образом, подчеркивается незыблемость изначальной идеи формирования Интернета, как свободной коммуникационной среды, и, что особенно важно, не рекомендуется возлагать ответственность за содержание транслируемой информации на провайдеров. С другой стороны, сам факт принятия подобных документов говорит об озабоченности европейского сообщества наличием деструктивной информации в Интернете и возможной правовой реакцией государств.

Трансграничность информационно-телекоммуникационных сетей, а также отсутствие универсального международного договора в данной области, обусловливает сложность предотвращения распространения через Интернет террористических материалов. В этой связи A.A. Робинов указывает на необходимость разработки этических норм в сети по аналогии с традиционными СМИ. Робинов А А. Ограничения свободы средств массовой информации в интересах борьбы с терроризмом. М 2003. Дис... канд. юрид. наук. С. 132.

88

Резолюция Совета Безопасности ООН 1456 (2003г) отмечает, что во все более глобализирующемся мире террористам становится легче использовать новейшую технологию, коммуникации и ресурсы в своих преступных целях, и подчеркивает необходимость информационного взаимодействия государств в целях предотвращения терроризма.

Резолюция Генеральной ассамблеи ООН «Достижения в сфере информатизации и телекоммуникации в контексте международной безопасности» заложила основу формирования нового международно- правового режима, субъектом которого являются информация, информационные технологии и методы их использования. Данной резолюцией запущен механизм формирования Группы правительственных экспертов ООН по международным проблемам информационной безопасности.

Завершая анализ правовой основы антитеррористической информационной политики РФ, целесообразно определить ряд обобщенных показателей и тенденций развития правовой базы в данной области:

1. В направлении регулирования деятельности СМИ в плане освещения проблемы терроризма и контртеррористических операций:

В Российской Федерации сохраняется проблема несогласованности государственной политики в отношении СМИ по вопросам освещения актов терроризма и контртеррористических операций. Отнесение ряда моментов к вопросам внутрикорпоративного регулирования СМИ посредством установления внутренних правил работы с подобной информацией сопровождается отсутствием механизмов контроля внутри медийного сообщества, устанавливающих ответственность СМИ за несоблюдение устанавливаемых самим сообществом правил.

2. В направлении борьбы с кибертерроризмом и использованием сети Интернет в целях террористических организаций:

В российском законодательстве понятие кибертерроризма не кодифицировано, следовательно, уголовная ответственность за подобные преступления не предусмотрена, что ставит задачу внесения соответствующих изменений в антитеррористический правовой блок. Законодательная база государств по компьютерным преступлениям в целом сохраняет фрагментарность. Совершенствование законодательства в данной области происходит посредством добавления соответствующих статей в Уголовные кодексы в одних странах, либо принятия отдельных законов в других. Принимаемые на региональном и международном уровне документы правового характера направлены в первую очередь на унификацию национальных законодательств, поскольку современные информационные системы являются транснациональными и атаки на них имеют трансграничное измерение. Также наблюдается тенденция к международной унификации стандартов, систематизирующих требования, критерии и показатели информационной безопасности. Вопросы пресечения использования сети Интернет в целях террористических организаций не урегулированы в национальном законодательстве РФ. Подобная ситуация обусловлена отсутствием согласованной позиции по поводу правового статуса Интернета и, следовательно, определения субъектов ответственности за распространение противозаконной информации в сети.

2.2 Государственное регулирование освещения контртеррористических операций в электронных СМИ: ( на материалах сравнительного контент-анализа выпусков новостей телеканала РТР в периоды контртеррористических операций)

Электронные СМИ и, в первую очередь телевидение, являются основным источником информации для населения в периоды контртеррористических операций, предлагая оперативную форму подачи информации с места событий. Владение вниманием многомиллионной аудитории в кризисные моменты обуславливает усиление возможностей влияния транслируемой информации, как на ситуацию, так и на зрителя, наряду с возрастанием ответственности журналистов за возможные ошибки в виде неосторожного слова или кадра. Освещение контртеррористических операций на ТУ не раз вызывало большое количество вопросов, а журналисты и руководство каналов становились объектом критики со стороны государственных органов и спецслужб. Разнообразные государственные инициативы по ограничению прав СМИ в освещении проблемы терроризма касались в первую очередь вопросов телеосвещения контртеррористических операций.

Указанная проблема сохраняется и в настоящее время, ибо до сих пор не найдена золотая середина между правом граждан на получение полной и достоверной информации о контретррористической операции и необходимостью использования «дозированного» подхода к информированию общественности о теракте в целях оказания содействия успеху самой операции и обеспечения психологической безопасности населения. На сегодняшний день специализированным регулирующим документом в данной области является Антитеррористическая конвенция средств массовой информации (2003), определяющая основные принципы освещения контретррористических операций и ряд добровольных самоограничений журналистов.

Однако сегодня, на стадии формирования антитеррористической информационной политики России в области СМИ, встает вопрос об эффективности реализации положений данной Конвенции, ее практическом применении и соблюдении журналистами. В данной связи был проведен контент-анализ информационных сообщений программ «Вести» Российского телевидения в периоды контртеррористических операций «Норд-Ост» - «Беслан», с целью определения возможной динамики в подходе журналистов к освещению событий до и после принятия Антитеррористической конвенции СМИ.

Анализ выборочной совокупности сообщений показал, что информация в обоих случаях транслировалась в трех направлениях.

1. Хроника террористического акта;

2. Действия антитеррористических субъектов;

3. Оценка происходящих событий.

Данная закономерность позволила выделить соответствующие группы сообщений и определить долю каждой из групп в общем массиве анализируемой информации.

Группа	«Норд-Ост»	«Беслан»
Хроника террористического акта	50, 3%	67, 9%
Действия антитеррористических субъектов	25, 2%	15, 3%
Оценка событий	24, 5%	16, 8%

Сообщения первой группы носят, в большей степени описательный характер, иллюстрируют ситуацию на месте событий и ее развитие в виде репортажей специальных корреспондентов с привлечением или без такового различных источников информации. Как видно из таблицы доля сообщений данной группы при освещении Бесланской трагедии на 17, 6% больше, нежели в случае с «Норд-Остом», что говорит о смещении акцентов в работе журналистов в сторону фактической подачи материала и концентрирования внимания аудитории непосредственно на развитии событий на месте теракта.. При этом практически в каждом прямом включении слово предоставляется первоисточнику информации либо транслируется соответствующая видеозапись.

Сообщения второй группы можно разделить на две категории:

- действия антитеррористических субъектов в рамках контртеррористической операции.

- действия антитеррористических субъектов в целом по стране.

Информация о деятельности оперативного штаба, сотрудников правоохранительных органов, и переговорщиков периодически подкреплялась сообщениями об усилении мер безопасности в столице и различных регионах России. При этом в случае «Норд-Оста», учитывая факт совершения теракта в столице России, количество сообщений в рамках данной категории больше, а спектр регионов шире: Москва, Санкт-Петербург, Мурманск, Саратов, Приморье, ЮФО, Чечня и др., в то время как при освещении Бесланской трагедии в данном контексте упоминаются, в основном, Северная Осетия, близлежащая Ингушетия и Москва. В обоих случаях упоминается об активизации формирования государственных антитеррорстических стратегий: «Б.Грызлов поставил задачу МВД обезвредить террористическую сеть в Московском регионе» (Норд-Ост), «Дума активизирует работу над законами по борьбе с терроризмом» (Беслан).

Третья группа представлена комментариями и оценочными суждениями о происходящем со стороны официальных лиц России и зарубежных стран, международных организаций, представителей национальных диаспор, церкви, зарубежных и отечественных журналистов. Для «Норд-Оста» характерно обилие оценок и мнений. Это объясняется: во-первых, местом совершения террористического акта, во-вторых, скупостью информации, поступающей из оперативного штаба и неорганизованностью работы представителей штаба с журналистами, в третьих, фактом, что официально контртеррористическая операция, в том числе и штурм, были признаны успешными, и этот успех необходимо было закрепить в глазах аудитории посредством публичного признания сторонних наблюдателей высокого ранга. Оценочный информационный поток «Беслана» отличается тем, что оценивается не контртеррористическая операция, а сам террористический акт на более высоком, по сравнению с «Норд-Остом», эмоциональном фоне. Действия антитеррористических субъектов при этом не комментируются.

В рамках основных информационных потоков выделяется ряд промежуточных, в частности, информация о причинах терактов.

При освещении «Норд-Оста» причина захвата заложников называется неоднократно. Ее озвучивают как официальные лица в интервью, так и журналисты, комментируя события: «В качестве основного требования террористы указывают вывод федеральных войск из Чечни». Главная причина захвата заложников в Беслане не звучит, т.к. не сообщается журналистам. К концу 3 сентября Интернет-газета www.gazeta.ru в аналитическом комментарии написала: «Штаб применил тактику информационной блокады требований террористов. Это кажется сегодня почти очевидным. И главного, неисполнимого, и побочных, которые, вероятно, тоже имели место...». Тем не менее РТР все же сообщает, по всей видимости, единственное известное требование террористов - встречу с руководством Северной Осетии и Л. Рошалем, а также освобождение арестованных в результате захвата государственных объектов в Ингушетии летом 2004г. Позже сообщается, что из окна была выброшена записка и видеокассета, однако их содержание не озвучивается. Для сравнения отметим, что кассета с видеозаписью М. Бараева- лидера террористов, захвативших Театральный центр, переданная в офис Катарского телеканала Аль-Джазира, неоднократно транслировалась в выпусках новостей РТР. Это сопровождалось явной направленностью подчеркнуть зарубежный след теракта, масштабность его организации. О планировании теракта за рубежом говорил В. Путин в интервью, комментировали журналисты, приводя доказательства: пленки телефонных переговоров террористов шестимесячной давности, данные о звонках из Театрального центра в Турцию, Арабские Эмираты. Подчеркивалось, что один «полевой командир» не смог бы организовать теракт подобного масштаба. Журналисты ссылались на международных экспертов по безопасности, которые в эфире указывали на связь теракта с Аль-Кайдой. Подчеркивался арабский след - «у террористов - арабские клички», «название преступной группы имеет арабское происхождение». Таким образом, формировался еще один замкнутый круг в сознании народа: мифическая Аль-Кайда вездесуща, при этом корень зла все же не у нас, а за рубежом, а значит, виноваты не только «мы», что хотя бы частично реабилитирует.

При освещении «Беслана» внимание практически не фокусируется на национальности террористов, их территориальной принадлежности, каких-либо контактах. Неоднократно звучит, как в цитатах, так и в комментариях, что происходящее стоит над национальностью.

Систематизация звучавших в эфире цифр - данных о количестве террористов и заложников - позволила сформировать «цифровые» информационные потоки.

Для «Норд-Оста» характерна более частая смена цифр со ссылкой на различные источники информации или вообще без таковой («по некоторым данным», «по неподтвержденной информации»). Количество заложников в сообщениях колеблется от 500 по официальным спискам, составленным 25 октября оперативным штабом до 1000, террористов - от 20 до 50. Чаще других звучит цифра - 700 человек, которая сохраняется даже после официальных сообщений об освобождении 33 заложников Данные о количестве удерживаемых и освобожденных постоянно меняются. Информация зачастую противоречива и озвучивается раньше, чем проверяется. То же самое происходит и после штурма касательно количества обезвреженных террористов:

26.10. 08.16 - « по информации оперативного штаба в ходе штурма убиты 36 боевиков»

26.10. 09.06. - «по уточненным данным уничтожено 32 террориста» 26.10.13.17.- «....уничтожено 34 бандита» (В. Васильев в прямом эфире) 26.10.17.09.- «в здании ТЦ обнаружено 42 трупа террористов, в том числе 18 женщин-смертниц, трое задержаны в зале» (источник - МВД РФ)

26.10. 17.59 - «точное число обезвреженных террористов только в здании ТЦ составило 50 человек».

Как видно, противоречивая информация исходит не только от журналистов, но и от представителей оперативного штаба и правоохранительных органов. Журналисты в данной ситуации выступают лишь транслятором официальной информации.

В Беслане ситуация несколько иная. Первоначальные сообщения о нескольких десятках человек, захваченных в здании школы, сменяют данные о нескольких сотнях. Озвучиваются цифры 250, 300, 400. 1.09. в 17.23. К. Дзантиев в эфире сообщает, что в школе находится как минимум 300 заложников, скорее всего количество заложников колеблется в пределах- 300400. Утром 2.09. в эфире со ссылкой на оперативный штаб звучит «точное» количество заложников школы согласно составленным спискам - 354 человека, из них 132 ребенка. Данная цифра неоднократно озвучивается в эфире представителями оперативного штаба и не меняется даже после освобождения 26 заложников в результате переговоров с террористами Руслана Аушева. Обладание оперативного штаба достоверной информацией (около 1200 человек) очевидно, однако в эфире упорно звучит цифра 354. В итоге журналисты, передающие сообщения, оказываются, с одной стороны, заложниками ситуации, с другой, обвиняемыми в дезинформировании аудитории. Представитель по свободе СМИ ОБСЕ Миклош Харасти в своем докладе об освещении российскими СМИ трагедии в Беслане отмечает: «озабоченность вызывает тот факт, что правительство в краткие сроки не предоставило правдивую информацию о разрешении кризиса, в том числе о том, сколько человек было взято в заложники, каково было количество террористов, кем они были и каковы были их требования. В результате журналисты в Беслане подвергались физическим нападениям за то, что они якобы дезинформировали аудиторию». Харасти М. Доклад об освещении российскими СМИ трагедии в Беслане: доступ к информации и условия работы журналистов. [Электронный ресурс]// www library.cjes ru/online/?a=con&b_id=582

Правда о цифрах становится очевидной после начала цикла сообщений о пострадавших и их количестве. Цифры очень быстро меняются в сторону увеличения. К концу дня 3.09. называлась цифра 704 пострадавших и более 100 погибших. В дальнейшем цифры уточняются; официально, по словам В. Устинова, в результате теракта погибли 326 человек, хотя на протяжении нескольких дней называлась цифра 335. Там же

Отдельным блоком в кодировочной таблице фиксировались данные о первоисточниках информационных сообщений. При этом разделение сообщений по источникам происходило в два этапа. Первоначально использовался принцип разделения: оперативный штаб - другие источники информации. В группу «оперативный штаб» вошли сообщения как с прямой ссылкой на оперативный штаб, так и со ссылкой на лиц, которые ранее фигурировали в сообщениях как входящие в состав оперативного штаба. Сообщения группы «другие источники информации», в свою очередь, подразделялись на подгруппы, в соответствии с основными информационными потоками. Зафиксированные данные о первоисточниках сообщений представлены в таблицеВ таблицу не вошли источники, ссылка на которые имела место менее 3-х раз за исследуемый период. Информационные агенства указываются в качестве первоисточника в случае отсутствия ссылки на иной источник кроме данного. (ПршожениеЗ)

При освещении «Беслана» оперативный штаб в качестве первоисточника информации упоминается на 8, 5% чаще, по сравнению со ссылками «Норд-Оста» (39, 4% и 30, 9% соответственно). В 19, 5% сообщений подгруппы «хроника теракта» первоисточником выступают правоохранительные органы. («Норд-Ост»- 16, 3%), доля пресс-служб официальных ведомств в качестве источников информации составляет -26, 8% («Норд-Ост»-10, 2%). 26, 9% сообщений «хроники» - описание ситуации на месте события специальным корреспондентом. Доля подобных сообщений «Норд-Оста» - 22, 4%. Для «Беслана» характерно отсутствие заложников в качестве источника информации (по «Норд-Осту» данный показатель составляет 12.2%), а также ссылки на др. СМИ («Норд-Ост»- 8, 2%). Характеризуя источники информации в подгруппе «Действия антитеррористических субъектов», следует отметить явную активизацию работы пресс-служб официальных лиц и структур при освещении «Беслана». Доля данного источника информации составила «Норд- Ост»- 20%, «Беслан» - 37, 6%. Анализ источников информационных сообщений позволяет констатировать явное увеличение доли официальной информации при освещении «Беслана» и следование журналистов заранее определенной линии освещения событий, что является прямым следствием влияния антитеррористической конвенции, на соблюдение которой средствам массовой информации неоднократно указывалось в процессе освещения контертеррористической операции. При этом наиболее ярко влияние антитеррористической конвенции проявилось в подходе журналистов к освещению национальной составляющей теракта и использовании определенной терминологии в репортажах.

Во многих кодексах профессиональной этики национальных организаций журналистов, а также в корпоративных правилах поведения таких организаций, как Assosiated Press, ВВС, Reuters, The New-York Times и The Washington Post, подчеркивается, что воспроизводить терминологию террористов, называющих себя «добровольцами», «исполнителями», «борцами за свободу» и так далее, означает способствовать пропаганде террористических идей, подсознательно оправдывать подобные действия. С другой стороны, использовать слово «террорист» также не рекомендуется, поскольку оно само по себе уже является оценочным суждением. Приходько О Лингвистический арсенал антитеррористической борьбы //Зеркало недели, №38. 25 сентября-1 октября 2004.

В Антитеррористической конвенции дается рекомендация СМИ быть внимательными к употреблению тех или иных терминов в освещении событий; не идти на поводу у террористов, использующих выгодные для себя самоназвания.

В рамках контент-анализа фиксировались «условные обозначения» понятия «террорист», или так называемые «синонимы», употребляемые журналистами в данном контексте. Общее количество упоминаний «условных обозначений» составляет: «Норд-Ост»- 354. «Беслан» - 254.

Для «Норд-Оста» характерно обширное количество употребляемых терминов - 26. При освещении Беслана журналисты более аккуратны и сдержаны, использовано в совокупности - 9 терминов.

Необходимо отметить, что при подсчете фиксировались «условные обозначения», употребляемые не только журналистами, а в целом звучавшие в эфир.(Приложение 3)

При освещении «Норд-Оста» доминирует использование термина «террористы». Процентное соотношение употребления данного термина с «другими условными обозначениями» составляет 68% к 32%. В «Беслане» данное соотношение выглядит несколько иначе - 51, 2% к 48, 8%. Журналисты предпочитают использовать, по их мнению, нейтральный термин - «боевики» - 70, 2%). Хотя, на наш взгляд, более чем десятилетнее употребление данного термина при освещении событий в Чечне, (чеченские боевики) подсознательно накладывает этнический отпечаток, придавая термину национальную окраску.

Тем не менее явно ни национальный, ни религиозный компонент вообще не присутствует в «условных обозначениях» «Беслана», тогда как, освещая «Норд- Ост», журналисты используют при характеристике лиц, захвативших Театральный центр, понятия «чеченские боевики» - 6, 1%, «чеченцы» - 6, 1%, «чеченские вдовы» - 2.6%, «шахиды» - 2, 6%, «моджахеды» - 1, 7%. К тому же в 1, 7% случаев используется копирующая лексика, правда со ссылкой на терминологию террористов, - «смертники 29 бригады», «вдовы бойцов Ислама, погибших на Кавказе». Однако, наряду с этим, более часто, по сравнению с «Бесланом», подчеркивается преступный характер деятельности. Употребляются термины «преступники»- 10, 6% («Беслан»- 1, 6%), «бандиты» - 17, 4% («Беслан» -12, 9%).

Можно констатировать также избегание сотрудниками оперативного штаба «Беслана» использования оценочных суждений в эфире. Предоставляющие информацию журналистам предпочитают употреблять термины «лица, захватившие заложников» - 5, 6%, «вооруженные люди» - 3, 2%. Показательно, что уже после штурма «Норд-Оста» В. Васильев в прямом эфире называет террористов «отморозками», а В. Путин в своем выступлении использует словосочетание «вооруженные подонки». Подобные эмоциональные высказывания после наступившей развязки, отражающие, как правило, суждения самой аудитории, способствуют, по мнению профессора психиатрии Луи Крока, эмоциональному освобождению аудитории или «катарсису» Крок Л. Психологическое воздействие терроризма.[Электронный ресурс]//\уш\у пу ги/япп- teror_2.htm (12.06.2006). Телезритель чувствует необходимость освободиться от накопившегося эмоционального напряжения, удалить его, выразив в словах. Звучание в эфире тех слов, которые сам телезритель хотел бы высказать, успокаивает и вызывает одобрение.

Оценивая, в целом, лингвистический арсенал журналистов «Норд-Оста» и «Беслана», можно отметить в случае последнего более взвешенный и ровный подход к терминологии с тенденцией к нейтральности языка в рамках следования согласованной линии освещения событий, стремление избежать ошибок, на которые всем СМИ было указано после информационной кампании «Норд-оста». Тем не менее, употребление термина «террористы» можно считать правомерным применительно к рассматриваемым случаям, равно как и использование условных обозначений «преступники», «бандиты», т.к. захват заложников, согласно закону, входит в спектр действий, понимаемых как террористический акт, совершение которого является уголовным преступлением.

Упоминавшаяся ранее линия освещения национального вопроса в информационных кампаниях «Норд-Оста» и «Беслана» требует детализации ввиду принципиальной разницы в подходе.

«Норд-Ост» характеризует двойственная манера подачи информации в рамках отдельно прослеживающегося «национального» информационного потока. Наряду с наличием национального компонента в лингвистическом арсенале журналистов применительно к «условным обозначениям» террористов, красной нитью в репортажах и сообщениях проходит позиция представителей Чечни (главы администрации, высших должностных лиц, дипломатов, деятелей культуры, рядовых чеченцев). Общий смысл транслируемой информации - осуждение действий «соплеменников». В эфире звучат призывы к отказу от террористических методов, цитируется Коран, неоднократно высказываются предложения заменить собой заложников. Официальные лица через СМИ пытаются смягчить национальную составляющую конфликта: «среди террористов много наемников» (А.Кадыров); «народ Чечни сам устал от бандитов» (В. Казанцев); «гнев народа вызвало и то, что бандитов связывают с чеченской национальностью, однако, среди террористов, уверен, есть люди разных национальностей. Это бандиты, а не чеченцы» (С. Ильясов). Цель - отделить террористов в особую группу, не имеющую отношения к другим представителям чеченской нации.

В. Путин в эфире говорит о недопущении межнациональной розни: «одна из целей террористов - посеять межнациональную рознь, нужно не поддаваться на провокации и не допустить никаких неправовых действий », а также высказывает озабоченность увеличением угроз в адрес чеченцев. В новостях - сообщения о митингах местного населения в Чечне с осуждением захвата заложников.

Параллельно, неоднократно упоминается о дифференцированном отношении террористов к заложникам в зависимости от национальности, религиозной принадлежности и гражданства последних.

В Беслане «национальный» информационный поток отсутствует, конфликт не этнизируется. Это является частью избранной стратегии освещения событий с учетом Антитеррористической конвенции, отвергающей связь терроризма с какой-либо религией, расой или национальностью. Следует особо подчеркнуть, что если «смягчающий» информационный поток «Норд- оста» был направлен на нейтрализацию обвинений в адрес чеченцев, то для «Беслана» характерны высказывания, формирующие мнение о наднациональности происходящего: «это нелюди, у них нет национальности, рода и племени» (X. Атигов - председатель Ингушского национального союза после окончания спецоперации), «терроризм противоречит практикам всех мировых религий» (Алексий II), «было бы неправильным акцентировать внимание на гражданстве или национальной принадлежности кого-то из заложников» (консул Армении), «за этим стоит чужая рука, эти люди стоят над национальностью» (комментарий журналиста).

Обращаясь к вопросу о влиянии телевизионной «национализации» теракта на общественные настроения в последующий период, можно привести данные информационно-аналитического центра «Сова», измерявшего «язык вражды» - некорректные высказывания в адрес этнических или конфессиональных групп - во время «Норд-Оста», «Беслана» и последующие периоды. Исследование охватывало до 20 федеральных СМИ, в том числе информационные и аналитические программы на четырех основных каналах ТУ. Результаты показывают, что после «Норд-Оста» наблюдалось усиление «языка вражды»- количества упоминаний этнонимов или конфессиональных определений в негативном контексте. Он возрос в 8 раз. Через некоторое время рост прекратился и зафиксировался на уровне, в 4 раза превышающем уровень 2000-2001 годов. А после Беслана было очень заметно, что произошел резкий спад по сравнению с «Норд-Остом»¹. После «Норд-Оста» также констатируется также резкий всплеск ненависти в отношении не только чеченцев, но также и в целом кавказцев, мусульман, евреев и китайцев Там же.

В продолжении темы интересно рассмотреть результаты исследования ВЦИОМ, проведенного в августе 2005 г., через год после Беслана, и касающегося религиозной составляющей терроризма. Большинство респондентов - 39% не видят взаимосвязи между терроризмом и религиозными убеждениями, 25% считают, что угроза может исходить от любых религиозных фанатиков, независимо от их конфессиональной принадлежности, 16% связывают терроризм с радикальными течениями внутри ислама, и только 12% опрошенных считают, что именно ислам является источником идеологии и практики международного терроризма Политологический словарь нашего времени. М. 2006. С. 216..

Динамика в освещении контртеррористических операций «Норд-Ост»- «Беслан» проявляется и на уровне упоминания антитеррористических субъектов и характеристике их деятельности. Анализ упоминаемых антитеррористических субъектов позволил разделить их на две категории:

1. личности;

2. силовые структуры.

В рамках первой обозначался также контекст упоминания: антитеррористические действия в рамках контртеррористической операции и в целом по стране в различных сферах общественной жизни. В категорию «личности» вошли официальные лица государства, сотрудники оперативного штаба и привлекаемые переговорщики. Не учитывались упоминания лиц, выступающих только трансляторами информации, а также достаточно большого количества (преимущественно при «Норд-Осте») комментирующих события.

Категория «силовые структуры» объединила МВД, ФСБ, ГУВД, Генеральной прокуратуру, милицию, группы спец. назначения «Альфа», «Вымпел», а также употребляемые журналистами общие понятия - «спецслужбы», «спецподразделения», «спецназ».

Соотношение упоминания личностей и силовых структур в качестве антитеррористических субъектов выглядит следующим образом:

Категория	«Норд-Ост»	«Беслан»
Личности	73, 3%	59%
Сил. структуры	26, 7%	41%

При освещении «Норд-Оста» доминирует личностный фактор. При этом абсолютное лидерство по количеству упоминаний у В. Путина - 29, 6%. На втором месте Б. Грызлов - 11, 1%, третье делят; Н. Патрушев и В. Васильев - по 8%. Следом идет активно участвовавший в переговорах И. Кобзон - 7, 4%, затем Ю. Лужков - 4, 9%, Л. Рошаль - 3, 7% и Г. Явлинский - 3, 7%.

Интересно отметить, что на протяжении всего эфира в период теракта не упоминается фамилия руководителя контртеррористической операции.

В самом начале Н. Патрушев в докладе президенту о ситуации с заложниками сообщает, что «создан оперативный штаб, руководителем назначен один из моих заместителей». 24 октября в 16.35 проходит информация, что действия оперативного штаба теперь будут строиться по указаниям президента. Таким образом, В. Путин выступает в качестве центрального антитеррористического субъекта на протяжении всего периода освещения теракта. При этом информация транслируется через различные аспекты контртерроритической деятельности президента: « совещание с силовиками», «международные переговоры», «визит в больницу к бывшим заложникам ». Путин также одним из первых официально оценивает «блестящие» результаты контртеррористической операции: «удалось сделать почти невозможное!».

Парадоксально, но при освещении «Беслана», антитеррористическая роль В. Путина гораздо менее заметна - 7, 4% упоминаний в рамках категории «личности». Общий контекст - осуждение происходящего в процессе переговоров с представителями иностранных государств. Создается впечатление косвенной причастности президента к происходящему. Конфликт как будто стремятся локализировать. В качестве антитеррористических субъектов упоминаются непосредственно присутствующие на месте события: основной переговорщик Л. Рошаль - 30, 3%, президент Северной Осетии А. Дзасохов- 23%, начальник УФСБ по Северной Асетии В. Андреев - 11, 5%.

1 сентября в эфире несколько раз прозвучало, что оперативный штаб возглавил А. Дзасохов. В дальнейшем уточнений не последовало, хотя, как стало известно позднее, со второй половины дня 2-го сентября руководителем контртеррористической операции официально считался В. Андреев.

Руководители официальных ведомств России, причастных к проведению контртеррористической операции, практически не упоминаются: Р. Нургалиев- 1, 6%, Н. Патрушев - 1, 6%, что объяснимо их отсутствием на месте события.

Выглядит несколько парадоксальным, что упоминающаяся выше тенденция к локализации конфликта в информационных сообщениях сочетается с нейтральным подходом к национальному вопросу. Создается впечатление, что основная цель подобной линии - локализовать ответственность за происходящее. «Местные» правоохранительные органы допустили столь шокирующий теракт (неоднократно упоминается, что в процессе движения к школе бандитами был взят в заложники сотрудник местной милиции, которому впоследствии удалось освободиться), «местные» являются основными участвующими в разрешении кризиса, и требования у террористов тоже «местного» масштаба (единственным озвученным требованием было освобождение арестованных в результате захвата государственных объектов в Ингушетии в июле 2004 г.). Антитеррористическая роль России как государства подчеркивается лишь в оценочном блоке сообщений: «Россия требует экстренного созыва Совбеза ООН», «мы ожидаем понимания и поддержки антитеррористических усилий» (Б. Грызлов).

Оценочные информационные блоки «Норд-оста» и «Беслана» разнятся, как уже упоминалось, в первую очередь в плане объекта оценки. В первом случае это и сам теракт, вызывающий всеобщее осуждение, и непосредственно контртеррористическая операция, «вызывающая восхищение».

Ряд идеологем «Норд-оста» формирует международный характер теракта: «захват заложников в Москве является частью планов сил международного терроризма по дестабилизации обстановки в мире» «теракт планировался в одном из зарубежных террористических центров» (В. Путин)

«это кровавый акт террора явно выраженного международного масштаба» «Совет безопасности ООН потребовал незамедлительного и безусловного освобождения всех заложников, призвал все государства к сотрудничеству».

«захват заложников в Москве бросает тень на все политические переговоры сегодня».

Подчеркивается национальная сторона конфликта, а именно причастность к теракту чеченских боевиков (в особенности со ссылкой на иностранные СМИ) и влияние случившегося в целом на ситуацию вокруг Чечни:

«за безжалостной стратегией чеченского сепаратизма таится международный терроризм, мозг которого исламский фундаментализм, и, в частности, Аль-Кайда»;

«самая бесстыдная и наглая атака чеченских боевиков»; «это люди, сеявшие смерть и разрушения в Чечне, и теперь хотят выплеснуть это дальше» (из интервью с В. Путиным);

«чеченское руководство готово поддержать любую мирную инициативу, суть которой приведет к сдаче оружия, находящегося у боевиков, и их возвращению к честному труду, от которого они давно отвыкли» (А. Кадыров);

«давно пора положить конец действиям чеченских террористов и прировнять их по статусу к тем террористическим организациям, которые находятся в списке запрещенных группировок»;

«весь мир по-новому взглянул на чеченских террористов и теперь расценивает их как часть международного терроризма»;

«это полный перелом ситуации вокруг Чечни и внутри нее и окончательное поражение тех, кто называл себя лидерами Ичкерии».

Штурм оценивается исключительно, как успешный, подробности применения газа не афишируются. В. Васильев в прямом эфире сообщает, что от газа никто из заложников не погиб. Внимание концентрируется на успехе российских спецслужб:

«операция была беспрецедентной»; «спецназ сработал блестяще»; «идеальная военная операция»;

«операция по освобождению заложников была блестящей и успешной». В случае «Беслана», оценка контртеррористической операции отсутствует, ее заменяют общие фразы о необходимости сплочения мирового сообщества в борьбе против терроризма, наряду с очень эмоциональным осуждением теракта:

«варварский характер этого террористического акта является омерзительным» (цитата);

«преступники-террористы, захватившие школу и детей, еще раз показали свое звериное лицо»;

«поднявший руку на ребенка бросает вызов всем, кто живет на земле»; «спортзал минировали с высшей степенью цинизма» «это позорная акция, направленная против невинных людей совершенно неприемлема... это подтверждает необходимость сплоченности мирового сообщества в борьбе против терроризма»;

«весь цивилизованный мир должен сплотиться перед угрозой терроризма».

...