Значимость этого факта станет очевидна, если учесть, что Кавказ стал регионом, откуда исходит угроза национальной безопасности Российской Федерации. Здесь ключевую роль играет то, что распад СССР и окончание двухполюсного миропорядка привели к возрождению на огромном евразийском пространстве от Балкан до Афганистана дремавших до сих пор этнонациональных, конфессиональных, территориальных и иных противоречий и конфликтов, которые проявляются в наиболее запутанной форме, чреватой далеко идущими, трудно предсказуемыми негативными последствиями для всех народов. В этом контексте специфика Кавказа состоит в том, что он стал в некотором роде узлом огромной дуги нестабильности, простирающейся от Балкан до Гималаев.

Региональные угрозы национальной безопасности России существуют по всему южному периметру российской границы, поскольку большая протяженность границ связана с соприкосновением с различными государствами и регионами. Изменение конфигурации государственных границ и увеличение числа соседей имеют своим результатом не только возможности расширения международных связей, но также вероятность

неблагоприятного воздействия процессов и событий, происходящих в отдельных странах и регионах, как на Северный Кавказ, так и Россию в целом. В этом плане место и роль Северного Кавказа в меняющемся раскладе сил можно определить через призму геополитических и геостратегических интересов России, Азербайджана, Грузии, Турции и Ирана в кавказском регионе.

Корни нынешних проблем заложены в сложной истории региона, перекосах административно-территориального деления, особенностях региональных политических режимов и политической культуры, низком уровне социально-экономического развития и т.д. Помимо неопределенности внутри-северокавказских границ особое значение имеют весьма условные границы, соединяющие этот регион с Азербайджаном и Грузией. Трудности их определения связаны с тем, что при попытке их перевода на межгосударственный уровень некоторые этносы оказались разделенными государственной границей. Так, например, закрытие российско-азербайджанской границы по реке Самур разделило единый лезгинский этнос на две части, что дало толчок к формированию лезгинского национального движения «Садвал». Конфликт в Абхазии также был связан с тем, что абхазы выступили против их отделения государственной границей Грузии от родственных народов Северного Кавказа адыгской группы - адыгов, черкесов и кабардинцев (северо-западная ветвь народов кавказско- иберийской семьи), которые, в свою очередь, оказывали военную и физическую помощь абхазам во время грузино-абхазского конфликта.

При таком положении вещей осетино-ингушский конфликт и две чеченские войны стали реальной угрозой государственной целостности России. К примеру, осетино-ингушский конфликт 99 г. подпитывал комплекс традиционно-исторических, административных, этнопсихологических и иных факторов. Территориальный конфликт вокруг Пригородного района и части Владикавказа, которые перешли к Северной Осетии после депортации ингушей, носил фактически ярко выраженный

межэтнический характер. В ряде республик конфликт власти с теми или иными этническими группами порождён сохранившейся еще со времён СССР социально-этнической стратификацией, т.е. иерархизацией этнических групп, занятием ими строго определенного положения в социальной структуре общества и, соответственно, в системе разделения власти и собственности, о чем речь пойдет в соответствующем разделе данной работы.

Поэтому естественно, что Северный Кавказ и кавказское направление в целом превратились в зону острого соперничества и противоборства мировых держав и региональных государств, которые ослабление России, в том числе и в первую очередь на Кавказе, всегда определяли в качестве одной из своих первоочередных задач. В условиях выдвижения на передний план мировой политики проблем, связанных с обеспечением экономики энергетическими ресурсами, Кавказ, долгое время считавшийся далекой периферией геополитических интересов ведущих государств мира, как отмечал, К.С. Гаджиев, чуть ли не в одночасье «превратился в эпицентр широкомасштабных событий и процессов всемирно-историческое значения. Неожиданно здесь завязались многосложные узлы местных, региональных и глобальных интересов». Он оказался в фокусе интересов России, Западной Европы, США, а также влиятельных соседних государств Востока - Ирана и Турции, претендующих на роль региональных лидеров. «Растущее внимание региону уделяют Китай, Япония и другие государства, выдвигающиеся на

передние рубежи экономического развития современного мира».

Всё это придает дополнительную значимость северокавказским республикам в деле обеспечения стабильности во всем Кавказском регионе и на Юге России, а также обеспечения национальной безопасности Российской Федерации. Нельзя забывать, что две чеченские войны имели своим результатом фактическое разрушение геополитической целостности всего северокавказского региона, разрыв транспортных коммуникаций, нарушение

регионального этно-демографического баланса в связи с перемещением больших масс беженцев и вынужденных переселенцев, превращение Северного Кавказа в своеобразный криминальный анклав. Эти факторы делают Северный Кавказ чрезвычайно восприимчивым к любым конфликтам, которые в создавшихся ныне условиях почти наверняка приобретают характер межнациональных.

С точки зрения обеспечения национальной безопасности Российской Федерации в южном направлении немаловажное значение имеет тот факт, что в результате распада СССР для региона создалось качественно новое социально-экономическое и геополитическое положение. В советский период он практически не имел общих границ с зарубежными странами.

Теперь же он оказалась в кольце новых независимых государств, образовавшихся из бывших советских республик. Северный Кавказ стал пограничным, более того, трансграничным регионом, где пересекаются множество самых разных факторов и интересов. Здесь развернулись масштабные процессы перекройки зон стратегического влияния и оформления новой схемы военно-политического и военно-стратегического устройства. Не менее важным фактором стратегического масштаба следует считать близость Северного Кавказа к главным разведанным нефтяным запасам на шельфе Каспийского моря, а также то, что именно через этот регион пролегают наиболее короткие маршруты вывоза нефти и газа из зоны Каспия на европейские рынки. Необходимость пристального внимания на этот аспект кавказской политики Российской Федерации становится очевидной, если учесть неуклонный рост торгово-экономических, культурных и иных отношений с закавказскими государствами, невзирая на так называемую «пятидневную грузино-российскую войну» в августе 008 года и ее последствия.

Значимость Северного Кавказа как пограничного геополитического пространства помимо всего прочего состоит в том, что Россия очутилась перед необходимостью укрепления безопасности по всему периметру государственной границы. Как отмечал Президент РФ В.В. Путин, выступая в феврале 006 г. на заседании Коллегии ФСБ России, обеспечение внутренней и внешней безопасности России невозможно без надежной охраны государственных границ. Ранее, выступая на Всероссийском совещании руководящего состава ФСБ России по вопросам пограничной деятельности, он подчеркивал: «Любой просчет на границе отражается на всей системе национальной безопасности, поэтому решения, принимаемые в пограничной сфере, должны быть взвешенными и просчитанными».

Серьезное внимание данной проблеме уделено в Стратегии

национальной безопасности Российской Федерации до 00 года. К числу основных угроз интересам и безопасности Российской Федерации в пограничной сфере Стратегия относит: наличие и возможную эскалацию вооруженных конфликтов вблизи ее государственной границы; незавершенность международно-правового оформления государственной границы Российской Федерации с отдельными сопредельными государствами; деятельность международных террористических и экстремистских организаций по переброске на российскую территорию своих эмиссаров, средств террора и организации диверсий; активизацию трансграничных преступных групп по незаконному перемещению через государственную границу Российской Федерации наркотических средств, психотропных веществ, товаров и грузов, водных биологических ресурсов, других материальных и культурных ценностей; организации каналов незаконной миграции.

С принятием Федеральной целевой программы «Государственная граница Российской Федерации на 003 - 00 гг.» было много сделано по обустройству пограничных подразделений и повышению плотности охраны границы на южных рубежах России. Возросшие возможности пограничников на северо-кавказском направлении позволили перекрыть каналы поставки на российскую территорию международных террористов, оружия и наркотиков, создать серьезные преграды боевикам и иностранным наемникам на маршрутах выдвижения в Россию и к базовым лагерям в северной части Грузии.

Тем не менее, сохраняется множество проблем, без решения которых было бы неправомерно и опасно говорить, что на северокавказских рубежах достигнуты необходимые условия для обеспечения национальной безопасности региона и Российской Федерации в целом. Одной из глобальных угроз для национальной безопасности остается всевозрастающая неконтролируемая миграция. Иммиграционный поток в Россию постоянно растет, составляя десятки миллионов въезжающих по различным причинам, включая и криминальные. Федеральная миграционная служба сталкивается с большими трудностями в урегулировании потоков мигрантов, несмотря на постоянно вносимые поправки в федеральное законодательство. Транспарентный и безвизовый режим с рядом государств - членов СНГ позволяет миллионам иммигрантов на законных основаниях пересекать государственную границу России, а затем «распыляться» по ее территории, избегая регистрации и пополняя ряды незаконных мигрантов.

Региональные преступные группы, часто находя поддержку со стороны криминализированных политических и экономических групп влияния отдельных государств, осуществляют постоянный поиск незаконных проходов через государственную границу и используют их для контрабандных действий. Большой экономический ущерб России наносят противоправные действия отечественных и иностранных криминальных групп, которые специализируются на браконьерстве и расхищении морских биологических ресурсов.

В наиболее очевидной форме значимость Северного Кавказа как внутреннего пограничного геополитического пространства обнаруживается на примере Дагестана - самой многонациональной и одной из самых отсталых в социально-экономическом отношении республик Российской Федерации. Во всем мире, пожалуй, трудно найти столь многообразный в социально-экономическом отношении и с такими своеобразными природными условиями регион как Дагестан. Важно учесть и то, что почти одна треть населения всего СКФО живет на его территории. Его значимость многократно увеличилась в связи с коренным изменением геополитической ситуации на всем южном направлении обеспечения национальной безопасности России.

До распада СССР республика не имела общих границ с зарубежными странами. Теперь же она стала самой южной окраиной, самой южной пограничной республикой Российской Федерации, расположенной на месте пересечения интересов как мировых держав, так и региональных государств. Особую значимость Дагестану в этом контексте придает то, что он занимает выгодное геостратегическое положение, поскольку граничит с пятью государствами: по суше с Грузией и Азербайджаном, по акватории Каспийского моря соприкасается с несколькими государствами: Казахстаном, Туркменистаном, Азербайджаном и Ираном. Это - государства, с которыми сама Россия имеет тесные экономические, политические, культурные и иные связи. При этом немаловажное значение, с точки зрения геополитических интересов Российской Федерации, имеет тот факт, что протяженность ее государственной границы в пределах Республики Дагестан составляет 08,3 км, в том числе сухопутный участок

- 50,3 км (с Грузией - 5,3 км, с Азербайджаном - 350 км).

В этом контексте можно согласиться с К.Г. Ланда, по мнению которого

«Республика Дагестан выступает в роли ключевого звена российской геополитики на Каспии. Добиваясь политической и экономической стабильности Дагестана, Россия добьется укрепления общероссийских позиций в Каспийском регионе. Поскольку российский Дагестан является не только транзитной или приграничной территорией, но и, обширным полигоном, обеспечивающим формирование единого политического, экономического, культурного, информационного пространств на территории государств Каспийского региона».

Каспийское море, на которое приходится 530 километров береговой

линии Дагестана, для Российской Федерации приобретает все более растущую значимость как в силу природных богатств, так и в качестве альтернативного пути сообщения страны с Ираном и другими прибрежными государствами. Широко дискутируемый ныне вопрос о международно- правовом статусе Каспийского моря затрагивает жизненно важные интересы Российской Федерации. Дагестан же это прикаспийский регион, и в случае раздела Каспийского моря он может претендовать на значительную его часть, в сущности ненамного уступающая доли, на которую может претендо- вать Азербайджан. Акватория, дно и территория, прилегающая к дагестанской части Каспия, располагают большими запасами природных ресурсов, прежде всего углеводородного сырья, биологических ресурсов, в том числе осетровых рыб, а также рекреационных ресурсов морского побережья.

Дагестан, населенный преимущественно приверженцами ислама, имея общую границу с мусульманским Азербайджаном, играет ключевую роль в осуществлении связей мусульманского Северного Кавказа с исламскими государствами Среднего и Ближнего Востока. Дагестан является своего рода воротами России в этот важный для ее национальных интересов регион. Он имеет немаловажное значение для сохранения территориальной целостности Российской Федерации.

С данной точки зрения именно здесь проходят испытания на прочность российская государственность и новый российский федерализм. В этом

смысле во многом прав был Р.С. Аушев, который в бытность президентом Ингушетии заявил: «В какую сторону качнется Дагестан, в такую качнется и весь Северный Кавказ». Нельзя не согласиться и с теми авторами, которые в разгар в республике августовско-сентябрьских событий 999 г. утверждали, что в Дагестане Россия воюет за свое единство и целостность.

Взрывы насилия, потоки наркотиков и оружия, терроризм, массовая миграция, экологическая деградация непосредственно затрагивают российскую национальную безопасность вне зависимости от того, где и как они возникают. Практически любой конфликт в странах Южного Кавказа так или иначе отражается на Северном Кавказе, тем самым втягивая Россию в происходящие там события, в том числе и в силовые разборки конфликтующих сторон, что особенно наглядно продемонстрировала грузино-российская война августа 008 г.

Поэтому Россия заинтересована в социальной и политической стабильности внешнего окружения по всему периметру своего южного

«подбрюшья». Важно учесть, что те крупные трансформации, которые произошли в мире на постсоветском пространстве и Кавказском регионе, содержат в себе как новые угрозы безопасности или усиление прежних, так и новые возможности конструктивного сотрудничества в преодолении внешних и внутренних противоречий, новые импульсы социально- экономического, политического и геополитического развития. Реализация возможных негативных или позитивных сценариев развития событий определяется сложным взаимодействием различных факторов.

Очевидно, что перед национальными республиками Северного Кавказа стоит множество проблем социально-экономического, этнонационального и этнополитического характера, как унаследованных от прошлого, так и возникших в процессе тех трансформаций, которые в Российской Федерации произошли за пореформенный период. К ним относятся, в частности, обеспечение прав народов и этнических групп; претензии (в том числе и

территориальные) различных народов, республик и этнических групп друг к другу; центробежные тенденции, которые порой доходили до кровавых конфликтов и войн; поиски путей, форм и средств выхода из глубокого системного социально-экономического упадка и др. Все они, в свою очередь, теснейшим образом связаны с жизненно важными проблемами развития экономики на основе рыночных принципов, дальнейшего развития и укрепления государственности на уровне как самой Федерации, так и ее субъектов на новых демократических началах и принципах. Одна из главных задач, стоящих перед субъектами Федерации, заключается в создании прочной конституционно-правовой базы для эффективного осуществления широкомасштабных социальных, экономических и политических преобразований, системной и структурной перестройки государственных и общественных институтов и экономики. Здесь возникает множество проблем политического, социально-экономического, национально-территориального характера. Среди них немаловажное значение имеет формирование оптимального механизма взаимоотношений и взаимодействия между властными структурами Федерации и ее субъектов.

Все изложенное в данном подразделе свидетельствует о том, что перед Москвой стоит задача по сдерживанию северокавказских республик от губительного пути сепаратизма и конфликтного сценария развития отношений между федеральным центром и субъектами Федерации. В этом направлении стабилизация ситуации на Северном Кавказе представляет для Российской Федерации одну из ключевых задач. Без всякого преувеличения можно утверждать, что от положения дел на Кавказе, отрешенности или нерешенности стоящих перед его народами и странами проблем зависят судьба и перспективы развития самой России. Северный Кавказ является регионом, через который России осуществляет политическое, экономическое и военное влияние на народы и страны как Южного Кавказа, так и Большого Ближнего Востока.

Нельзя забывать тот очевидный для любых здравомыслящих социально-политических сил и их руководителей, независимо от их интересов, симпатий, устремлений, желаний и т.д. факт, что Северный Кавказ является и останется в будущем неотъемлемой интегральной частью Российской Федерации. В середине 90-х гг. XX в. многие наблюдатели пессимистично смотрели на будущее России. Вот что, например, писал в 99 г. Д. Ольшанский: «Чашу придется испить до конца. Развалился Союз, разваливается Россия. Эпизод с Чечней - лишь еще одно подтверждение. Дальше будет больше. Начнут «уходить» автономии, затем регионы (скажем, в виде свободных экономических зон), затем появятся все более мелкие единицы распада». Вопреки всем подобным прогнозам, Россия не развалилась. По справедливому замечанию философа И.А. Ильина, Россия есть не случайное нагромождение территорий и племен, но живой, исторически и культурно оправдавший себя организм, не подлежащий произвольному расчленению.

В этой связи не могут не вызвать недоумение призывы некоторых русских радикальных этнонационалистов к руководству России уйти с Северного Кавказа, отгородиться от мусульманских народов данного региона непреодолимыми пограничными барьерами. Если вообще теоретически допустить возможность “ухода” России с Северного Кавказа, то нетрудно предположить непредсказуемые и кровавые последствия этого акта для всего региона, и не только для него. Ибо, когда народы в полной мере осознают, что каждому из них суждено жить в собственном, самостоятельном во всех отношениях государстве, территориальный вопрос выдвинется на передний план уже на качественно новом уровне и измерении.

В дополнение к этому, на поверхность могут выйти пребывающие в латентном состоянии исторические обиды автохтонных народов, значительная часть которых была насильственно изгнана с их исконно

исторических территорий, таких как нынешние Ставропольский и Краснодарский края, и заселены представителями славянских народов, прежде всего русскими. Здесь популярное выражение “понаехали тут” может претерпеть, так сказать, инверсию и использоваться в ином значении.

Подводя итоги проведенному в данной главе исследованию, можно сделать вывод, что в сложившихся после распада СССР условиях для России ключевую роль приобрели внутренние угрозы национальной безопасности. Речь идет в частности о состоянии самого общества, экономики и социальной сферы, росте в силу тех или иных причин социальной и политической нестабильности, криминализации общественных отношений, росте организованной преступности, наркобизнеса и внутристранового терроризма, обострении межнациональных, межконфессиональных и иных противоречий и конфликтов и т.д.

В этом плане национальная безопасность тесно связана с безопаснос- тью самой общественно-политической системы, угрозой единству и территориальной целостности страны. При этом необходимо исходить из признания того факта, что обеспечение национальной безопасности Российской Федерации на южном направлении выступает как производное от нейтрализации центробежных тенденций среди национальных субъектов федерации, что предполагает его изучение под углом зрения тесной взаимосвязи геополитики - этнополитики - безопасности. Особо важное значение имеет наблюдающаяся во всём мире тенденция к размыванию границ между внутренней и внешней политикой государства.

Глава 2. Конфессиональный и этнонациональный факторы, определяющие геополитические контуры Северного Кавказа

Многие политики и аналитики убеждены в том, что организованная преступность и терроризм на Северном Кавказе прекратятся одновременно с решением основополагающей проблемы экономического роста. Как утверждал будучи президентом Российской Федерации Д.А. Медведев, террор сам по себе иссякнет, если развитая экономика (с ВРП около 9-0 тыс. долларов США на душу населения) даст дагестанцам новые ориентиры, а значит, лишит боевиков поддержки населения. Здесь вряд ли можно возразить бывшему президенту и нынешнему премьер-министру. Как представляется, концентрируя внимание и усилия исключительно на экономике и социальной сфере, нельзя выводить за скобки другие весьма важные факторы. Можно согласиться с теми специалистами, по мнению которых, одной из причин конфликтогенности в регионе стал «не столько хищнический передел общенародной собственности, сколько чиновничий, особенно милицейский произвол, легализованный, как считают оппоненты, федеральной и местной властями».

Как представляется, в этом плане наряду с экономикой и социальной сферой ключевое значение имеют этнонациональный, конфессиональный, политический и иные связанные с ними факторы. Другими словами, главная проблема народов Северного Кавказа, равно как и всего постсоветского пространства, состоит в потере духовных, идеологических и политических ориентиров. Пробуждение национального самосознания - это, прежде всего, результат глубоких изменений в мировоззрении и умонастроениях народов, нуждающихся в новых, более совершенных формах социальной и экономической самоорганизации, своеобразная реакция на ущемление их национальных интересов. При этом, было бы неправомерно рассматривать разного рода этнонациональные и религиозно-фундаменталистские движения как некие ретроградные явления, пережитки старых, изживших себя эпох, поскольку они представляют собой реакцию на современные реалии и порождены этими реалиями.

2.1 Исламский узел в геополитических реалиях региона

Как показывает исторический опыт, религия несет мощный идейный потенциал, способный стимулировать социальные, экономические, политические, этнонациональные, социокультурные и иные противоречия и конфликты. При определенных условиях религия может довольно легко принимать радикальные и экстремистские формы. Значимость этого факта для Северного Кавказа определяется тем, что одним из важнейших факторов, определяющих контуры региона в качестве внутреннего геополитического пространства Российской Федерации, как уже отмечалось в главе , является конфессиональное разнообразие.

Здесь в течение многих веков бок о бок сосуществуют различные ответвления христианства - православие, католицизм, протестантизм и монофизитства, - ислам суннитского и шиитского направлений, иудаизм, буддизм. Такое положение еще более осложнилось в наши дни. Об этом свидетельствует тот факт, что в регионе в процессе религиозного возрождения, начавшегося в период перестройки, «построены сотни православных храмов, мечетей, армяно-григорианских церквей, хурулов, синагог, костелов, зарегистрированы тысячи религиозных первичных организаций (приходов и общин), возрождены многие религиозные традиции, православные и исламские праздники, крестные ходы, открыты сотни воскресных школ, православных гимназий, примечетских школ, десятки исламских вузов, несколько православных семинарий. Кроме того, появились периодические издания религиозной направленности, определенная часть населения стала регулярно соблюдать религиозные обряды, священнослужители активно участвуют в общественной жизни, оказывая значительное влияние на политические процессы».

В контексте рассматриваемой в данной работе темы особо важное зна- чение на Северном Кавказе имеет ислам. Эта тема вдоль и поперек освещена не только в отечественном и зарубежном исламоведении, но и в политологических, исторических, социологических, философских и иных работах, посвященных различным проблемам современного мира - от социально-экономического развития до экстремизма и терроризма. Здесь рассматриваются лишь те аспекты данного вопроса, которые проливают свет на особенности Северного Кавказа как внутреннего геополитического пространства России. Значимость этой темы определяется тем, что Кавказ в целом, составляя часть так называемой исламской дуги нестабильности, рас- полагается на южной окраине России, по границе исламского и не- исламского миров. Нельзя не обратить внимание и на тот факт, что большинство наиболее экстремистски проявляющихся конфликтов возникают на территории традиционного распространения ислама. Особенно серьезную угрозу для государственного единства представляет слияние исламского фундаментализма ваххабитского толка с этносепаратизмом.

На протяжении эпох Средневековья и Нового времени ислам выступал в качестве важного фактора духовного развития народов региона. Он играл и продолжает играть ключевую роль в формировании социокультурного и цивилизационного облика народов Кавказа. Ислам, как и любая другая религия, приобретает особую актуальность в переломные периоды исторического развития тех или иных стран и народов. К тому же, как показывает исторический опыт, в такие периоды религия может довольно легко принимать радикальные и экстремистские формы. С данной точки в состав так называемого «Мусульманского Севера», составляющего, в свою очередь часть мусульманского мира в целом.

По имеющимся данным, в настоящее время в Российской Федерации от 5 до 0 млн. человек или примерно 5-0% населения составляют граждане мусульманского вероисповедания. Значительная их часть приходится на Северный Кавказ. Ислам исповедуют около 30% населения Абхазии, часть осетин. Все это свидетельствует в пользу тезиса о том, что вероисповедные границы Северного Кавказа простираются на Юг далеко за пределы Российской Федерации в Закавказье и дальше на Ближний и Средний Восток.

Возрождение ислама, его активизация в идеологическом, политиче- ском, общественном аспектах носят глобальный характер, охватывая многие страны мира. Естественно, центральное место в этом плане занимают страны Большого Ближнего Востока, что прямо или косвенно отражается на положении дел на Кавказе. Об этом свидетельствует, в частности, тот факт, что после распада СССР многие представители народов новых постсоветских мусульманских государств, да и мусульманских республик самой России стали проявлять растущую чувствительность к веяниям, исходящим из исламского мира.

Имела место тенденция к расширению влияния стран Ближнего и Среднего Востока на ситуацию в мусульманских республиках Северного Кавказа и Азербайджане, а также на отношения Российской Федерации с Кавказом и остальным исламским миром. Следовательно, здесь в единый узел переплетаются внутренние и внешние угрозы национальной безопасности. Поэтому можно согласиться с теми исследователями, которые рассматривают ислам как один из важнейших факторов, определяющих геополитическое положение в южном направлении обеспечения национальной безопасности России.

Для внешнеполитической стратегии России эта тенденция приобретала все более растущую актуальность на фоне дальнейшего осложнения социальной, экономической, политической и, соответственно, геополитической ситуаций в регионе. Естественно, камнем преткновения в этом направлении стали две чеченские войны. «Исламская составляющая» внешнеполитического курса ряда мусульманских стран в отношении России стала вызывать определенную обеспокоенность у некоторых исследователей, политических кругов и властных структур Российской Федерации. Разумеется, процессы, происходившие как в российском исламе, так и в мусульманской общине Азербайджана и Закавказья в целом, находились в поле зрения не только внешнеполитических ведомств мусульманских государств, но и представителей религиозных кругов, видных религиозных деятелей и теологов мусульманского Востока, которые были заинтересованы в распространении своего влияния на российскую исламскую общину.

Иначе говоря, в российском исламе во второй половине прошлого века все отчетливее проявлялась тенденция к политизации ислама и формированию идеологии исламского фундаментализма. Впервые рост радикальных идей в недрах ислама советского периода начал прослеживаться в период войны в Афганистане. В ходе и после распада СССР неуклонно ускорялся процесс распространения влияния исламского радикализма практически на всем постсоветском пространстве

«Мусульманского Севера». Как и в остальном исламском мире, радикализм на Северном Кавказе утвердился в форме различных вариантов политизированного фундаментализма. Причем его приверженцы нашли широкую финансовую и интеллектуальную поддержку со стороны многочисленных зарубежных исламских организаций, за которыми просматривались геополитические интересы государств исламского мира и западных держав. В некоторых районах Северного Кавказа последователи радикального ислама сами превратились в фактор нестабильности, агрессии в отношении других народов.

Можно выделить несколько направлений или каналов внешнего влияния мусульманских стран Ближнего и Среднего Востока на социально- политическую и духовную ситуацию на Кавказе в целом и Северном Кавказе в особенности. Это, прежде всего, расширение связей служителей ислама регионов по линии духовного, просветительского, культурного обмена. На протяжении всего постсоветского периода наблюдался постоянный рост числа контактов в указанных областях. Здесь большого внимания заслуживает подготовка священнослужителей из числа российских граждан в учебных заведениях мусульманских стран, участие преподавателей из этих стран в учебном процессе в Азербайджане и на Северном Кавказе. В 990-е гг. исламские учебные заведения, основанные при непосредственном уча- стии или при материальной помощи представителей мусульманских стран дальнего зарубежья, включая ведущие исламские университеты Аль-Азхар (Египет), Каравиин (Марокко), Аз-Зейтуна (Тунис), играли заметную роль в подготовке служителей веры из числа граждан России и Азербайджана. Многие российские священнослужители, получившие исламское образование в странах мусульманского Востока, заняли влиятельные позиции в религиозных структурах региона.

Важную роль в этом направлении играют международные мусуль- манские организации. При их содействии на Северном Кавказе, равно как и в мусульманских национальных республиках других регионов Российской Федерации и постсоветских государствах, было создано множество благотворительных, просветительских, культурных и иных организаций.

Все же масштабы и характер влияния внешних факторов на радикализацию ислама в мусульманских регионах России в ряде случаев представляются преувеличенными, поскольку определяющее значение в этом отношении играют действовавшие в первое десятилетие постсоветского периода на Кавказе внутренние факторы социально-экономического, политического, духовного и идеологического характера. Нельзя не признать очевидность того факта, что в условиях новой геополитической ситуации в мире в целом и Кавказско-Ближневосточном регионе в особенности серьезную угрозу национальной безопасности России на южных рубежах несет в себе политизированный, или политический ислам, который многими отечественными и зарубежными исследователями и аналитиками рас- сматривается как чуть ли не главный фактор конфликтогенности на Северном Кавказе.

По разным расчетам, численность народов, исповедующих его, в настоящее время составляет от , до ,5 млрд человек. Ислам, как отмечал Г.Мирский, «можно назвать самой сильной и жизнеспособной религией современности… Ни в одной другой религии нет такого количества верующих, страстно и самозабвенно преданных своей вере. Ислам ощущается ими как основа жизни и мерило всех вещей. Он привлекает все больше сторонников, многочисленные случаи перехода в ислам контрастируют с практически ничтожным числом перехода из него в другие конфессии… Простота и непротиворечивость устоев этой религии, ее способность дать верующим целостную и понятную картину мира, общества и устройства вселенной - все это делает ислам притягательным для новых приверженцев».

Правильное понимание места и роли ислама как на глобальном, так и на национальном уровнях невозможно без отказа от получивших в последние несколько десятилетий негативных его трактовок и оценок как на Западе, так и в определенных кругах российского общества. Центральное место среди них занимают рассуждения о надвигающейся глобальной исламской революции и «исламской угрозе» всему остальному

«цивилизованному миру». Если для мусульман толерантность, духовность, нравственность, гуманизм ислама являются само собой разумеющейся истиной, не требующей доказательств, то для противников он характеризует- ся такими эпитетами, как ограниченность, фанатизм, радикализм, экстремизм, терроризм и др.

В данном случае, как отмечал К.С. Гаджиев, прослеживается склонность «воспринимать ислам не в качестве глубокой духовной традиции, а в качестве идеологического оформления притязаний тех или иных группировок на власть и влияние в соответствующей стране и даже в мире. Здесь у определенной части западной, да и отечественной политической и интеллектуальной элиты наблюдается тенденция отождествлять по сути дела одно из множества направлений фундаментализма в исламе с самим исламом в целом, с идеологией войны, политическим фундаментализмом и терроризмом. Вырабатываются стереотипы в оценке ислама, которые у простого обывателя вызывают страх и недоверие к исламскому миру как миру, одержимому ненавистью ко всему западному, особенно американскому, наполненному террористами и фанатиками». По сути дела, имеет место довольно распространенный феномен исламофобии.

Особенно широкие масштабы исламофобия приняла после событий сентября 00 г. К сожалению, Россия также не осталась в стороне от этой кампании. В некоторых российских политических кругах, определенной части научного сообщества, и особенно среди публицистов и представителей средств массовой информации, приверженность северокавказских народов мусульманскому вероисповеданию используется для обоснования идей о якобы чуждости Северного Кавказа России, его принадлежности к иному цивилизационно-культурному кругу. Существует убеждение в том, что на Юге России радикальный ислам превратился в ведущую идеологическую форму антироссийского сепаратизма и терроризма.

При этом забывается тот факт, что ислам представляет собой отнюдь не чужеродный элемент российской духовной культуры, а мусульманское население в подавляющем своем большинстве в течение всей истории России проявляло к ней лояльность и преданность, более того, не мыслит себя вне Российской Федерации. Обоснованность этого тезиса подтверди- лась в ходе и результате пятидневной войны августа 008 г., в которой мусульманское население Северного Кавказа в подавляющем большинстве поддержало и одобрило военную акцию России против агрессора и признание ею независимости Абхазии и Южной Осетии. Необходимо учесть, что в России помимо официальной российской полиэтничности существует еще и поликонфессиональность, которая также сопряжена с весьма серьезными проблемами, от решения которых зависят жизнеспособность и перспективы российской государственности.

Разумеется, в данной работе отнюдь не ставится цель обелить и во всем оправдать ислам. В Коране, впрочем, как и в Библии, по желанию читателя можно найти защиту как войны, так и мира, как милосердия, так и жестокости. В этой связи уместно напомнить, что ислам является аврамической религией, в тех или иных аспектах связанной с иудео- христианской традицией. На самом деле опасность коренится не в исламе и не в Коране, а в их превратных трактовках теми или иными радикальными течениями, преследующими свои специфические интересы. Важно учесть, что в основе множества этнонациональных, территориальных и политических противоречий, пертурбаций и конфликтов, потрясающих за последние полтора-два десятилетия общественно-политическую жизнь Кавказско-Ближневосточного региона, лежат не те или иные религии, а прежде всего, как уже отмечалось, внутренние факторы социально- экономического, политического, духовного, идеологического и иного характера.

Поэтому при оценке реального места и роли ислама на Кавказе и России в целом необходимо отказаться от ряда бытующих у нас крайних идеологизированных точек зрения на эту проблему. Во-первых, ислам нельзя рассматривать как исключительно негативный фактор в жизни кавказских народов, якобы способствующий дестабилизации и стимулированию радикалистских, сепаратистских настроений и движений в регионе. Хотя следует признать, что некоторые фундаменталистские идеи действительно используются отдельными радикальными и экстремистскими группировками в своих сугубо политических целях. Многочисленные акции проявления религиозной нетерпимости, оправдания терроризма лозунгами джихада и многое другое требуют анализа природы современного радикализма, его причин и характера связи с религией вообще и с исламом в частности.

Во-вторых, не совсем корректно характеризовать ислам как духовный феномен, ориентированный исключительно на мир, благосостояние и стабильность в обществе. В исламе, в отличие от христианства, нет жесткого деления на духовное и светское начала, для него характерна большая социальная и политическая ориентированность.

Ислам - сверхнациональная по своей сущности религия. Классический ислам в принципе не признает нации, поскольку все верующие, к какой бы нации они ни принадлежали, считаются членами единой мусульманской уммы, или общины. Аналогично тому, как в христианстве нет ни грека, ни иудея, ни римлянина, а есть верующие христиане, так и в исламе нет ни араба, ни перса, ни турка, а есть верующие мусульмане. При всем том ислам, как известно, не един. Прежде всего, речь идет о расколе ислама на две крупные ветви - шиитов и суннитов, противоречия между которыми зачастую не менее остры, чем между собственно мусульманами и приверженцами различных деноминаций христианства. В каждом из крупных направлений ислама существует множество течений, сект, тенденций, ответвлений и т.д.

Тем не менее, ислам нередко составляет один из важных составляющих национального самосознания многих народов. Он играл и продолжает играть заметную роль в жизни многих народов российского

«Мусульманского Севера», в формировании их социокультурного облика. Как отмечал американский исследователь А. Смит, в современном мире древняя религиозная идея избранности была универсализирована в соответствии со специфическими доктринами национализма, провозглашающими, что каждый народ имеет свою подлинную идентичность, собственную оригинальную этническую культуру, язык и т.д. В данной связи интерес представляет тот факт, что в феврале 008 г. о необходимости изучать исламские законы и даже неизбежности принятия законов шариата для мусульманского населения Великобритании выступил глава Англиканской церкви архиепископ Кентерберийский Р. Уильямс. Как утверждал архиепископ, мусульмане Англии должны иметь возможность решать свои семейные или финансовые вопросы в суде, который признает принципы шариата. По его мнению, «легализация» законов шариата позволит избежать ситуации, когда представители исламской диаспоры ре-

шают спорные вопросы в частном порядке, руководствуясь своими представлениями о законе. За свои заявления Р. Уильямс подвергся резкой критике со стороны многих политиков и религиозных деятелей. Однако он нашел поддержку тогдашнего премьер-министра Великобритании Г. Брауна, который, в частности, говорил, что частичное введение законов шариата в Соединенном Королевстве является неизбежным. По данным информационных агентств, британские полицейские будут изучать Коран и законы шариата, чтобы более эффективно бороться с проявлениями

экстремизма и терроризма.

Сказанное не означает, что в мусульманских республиках Российской Федерации нужно ввести нормы и принципы шариата. Но огульное охаивание и тотальный отказ от них в регионах, в которых веками проживают этносы, для которых ислам является одним из ключевых составляющих национального сознания, также можно поставить под сомнение.

Необходимо учесть сложность и неоднозначность статуса, роли и значения ислама на Кавказе. Во многом правы те исследователи, по мнению которых в ряде национальных республик Северного Кавказа, прежде всего в Республике Дагестан, Ингушетии, Чечне, традиционный ислам служит одним из немаловажных факторов, удерживавших наиболее горячие головы у той черты, переход через которую был бы чреват непредсказуемыми негативными последствиями для всех народов республики. Можно с полным на то основанием утверждать, что традиционный ислам выступает в качестве своеобразного сдерживающего фактора от распространения узкого национализма, этнизма, различных форм исламского фундаментализма.

Вместе с тем нельзя отрицать и тот очевидный факт, что при опре- деленных условиях религия может стимулировать противоречия и конфликты. К примеру, понятие «джихад» в исламе имеет несколько значений, в том числе и призыв к совершенствованию общества не только путем вооруженной борьбы, но и проповедью, увещеваниями, подачей примера своим поведением, основанным на высоких моральных принципах. Об обоснованности этого тезиса свидетельствует, например, вторая сура Корана («Корова»), где говорится: «И убивайте ради дела Аллаха тех, кто убивает вас, но не преступайте пределов дозволенного, ибо Аллах не любит преступающих» (Коран, :90). Впрочем, такое отношение к борьбе за веру характерно и для христианства. В этой связи наряду с множеством увещеваний о необходимости мирного решения противоречий, возникающих как между отдельными людьми, так и между народами, достаточно напомнить слова Иисуса Христа, приводимые в Евангелии: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; Не мир пришел Я принести, но меч» (Евангелие от Матфея, 0:34).

Противоречия, конфликты и войны возникают не только между при- верженцами различных вероисповеданий, но и представителями различных течений в рамках одной и той же религии. Об этом, в частности, свидетельствует тот факт, что некоторые радикальные течения ислама, в том числе радикальное крыло ваххабизма, считают тех мусульман, которые придерживаются иных, чем сами ваххабиты, взглядов, вероотступниками и ведут с ними не менее жесткую, чем с христианами, борьбу.

При всех возможных в данном вопросе оговорках ваххабиты участвуют в создании институтов гражданского общества в исламском мире. Более того, сторонники исламизма, выступающие за модернизацию, признают своеобразно трактуемые ценности демократии, прав человека, плюрализма и гражданского общества как в полной мере совместимые с исламом. Главная их задача состоит в приведении трактовок священного текста с современными реалиями. Как писал Дж. Фуллер, «ключевым инструментом в достижении такой цели является «иджтихад» как средство применения базовых исламских принципов к новым неведомым ранее ситуациям».

Однако необходимо признать и то, что политический ислам фундаменталистского толка одновременно используется в интересах наи- более радикальных и экстремистских сил как в самих мусульманских странах, так и в остальном мире, включая Россию, и в первую очередь Северный Кавказ. Об этом как в России, так и за рубежом существует огромная литература и здесь нет надобности сколько-нибудь подробно остановиться на данной проблеме. Достаточно констатировать, что эти силы стали одними из инициаторов внутриэлитной и межклановой борьбы, фактором, серьезно дестабилизировавшим социальную и политическую ситуацию в национальных республиках Северного Кавказа. Поддерживая тесные связи с религиозными деятелями многих государств Ближнего и Среднего Востока, руководители некоторых ваххабитских организаций сыграли ключевую роль в религиозно-теоретическое обоснование чеченского конфликта и терроризма на всем Северном Кавказе.

Нельзя не отметить также попытки отдельных фундаменталистских групп разработать и реализовать свою версию экспорта исламской революции. Объектами такого экспорта стали все без исключения постсоветские мусульманские страны, в том числе национальные республики Северного Кавказа и Азербайджан. В этом контексте можно оценить по сути своей фантастические прожекты вытеснения России с Кавказа, создания на территории национальных республик единого исламского государства, его расширения за счет других российских территорий. В интервью газете «Аль-Каф» в апреле 998 г. Хаттаб не без хвастовства говорил: «С помощью Аллаха мы ввергнем Россию в такое же состояние, в каком находится нынешняя Чечня …. Мы не успокоимся до тех пор, пока на пике Кремля не взовьется черное победное знамя джихада».

Часто при оценке ислама подчеркивается якобы консервативный характер его учения, ставится под сомнение его способность развиваться в новых социально-экономических, политических и культурных условиях. Здесь правы те исследователи, по мнению которых необходимо определить содержание самих терминов «ислам», «салафизм», «исламизм», «политический ислам», «исламский фундаментализм», «ваххабизм» и др. Зачастую эти понятия используются как синонимы. Очевиден тот факт, что идеологизированный подход нередко преобладает над научным. К примеру, некоторые публицисты называют ваххабизм «формой религиозного экстремизма - идеологией зла, насилия и убийства», а один автор в

«Российской газете» назвала ваххабизм «не просто злом, но смертоносным злом». Представители традиционного ислама пытаются убедить власти в том, что салафиты не являются мусульманами. Со своей стороны салафиты отказываются обсуждать с традиционалистами доктринальные проблемы, видя в них вероотступников, предлагающих извращенное толкование ислама.

Нельзя не обратить внимание и на неопределенность и многозначность вышеприведенных понятий. Зачастую под исламизмом и фундаментализмом можно подвести практически любые политические течения, апеллирующие к исламу. Ислам действительно наиболее политизированная религия, которая претендует на идеальную организацию общества. Более того, различные течения политического ислама приобрели признаки своеобразной политической идеологии. Нередко исламская риторика служит для маскировки сугубо властных вожделений тех или иных претендентов на места во властных структурах. Об этом свидетельствует тот факт, что на

постсоветском пространстве исламские идеи использовались в борьбе за собственность и власть между различными этническими группами, региональными кланами, политическими партиями.

Привлекательность идей и программных установок исламистов для определенной части населения Северного Кавказа обусловлена в определенной степени тем фактором, что в качестве ключевых ценностей и идеалов они провозглашают социальную справедливость, равенство и братство людей, защиту исламского образа жизни, основанного на шариате, необходимость возврата к ценностям и отношениям первоначального, истинного ислама путем его освобождения от внешних чуждых ему наслоений; достижение гармонии интересов различных социальных групп населения; антизападничество и др.

На основе этих ценностей и установок они подвергают острой критике негативные явления в жизни соответствующих республик, произвол властей. Определенную часть молодежи привлекают простота, доступность идей, здоровый образ жизни, который характерен для действительно верующих членов фундаменталистских общин. Часть оппозиционно настроенной

молодежи привлекает идея альтернативной модели социальной организации в виде мини-общин, построенных на идеях братства, равенства и справедливости.

Важно учесть, что подавляющее большинство представителей традиционного мусульманского духовенства активно выступают против идей и установок исламизма. Что касается органов государственной власти, то их политика в отношении радикального ислама, который порой без видимых на то оснований отождествляется с экстремизмом и терроризмом, носит преимущественно запретительный характер. Причем под запретительные, карательные акции правоохранительных органов подпадают и те мусульмане, кто, разделяя теоретические взгляды идеологов ваххабизма, не имеет никакого отношения к действиям террористов. Однако запретительная политика нередко оказывается контрпродуктивной.

Нет сомнений в том, что угроза исламского фундаментализма воз- никает и сильна, как правило, в наиболее экономически и социально неблагополучных странах. Это не в последнюю очередь верно в отношении Северного Кавказа. Однако, как уже отмечалось в главе , применительно к данному региону в этот вопрос необходимо внести некоторые весьма важные коррективы. Дело в том, что существуют страны и даже регионы Российской Федерации, которые, будучи по уровню социально- экономического развития нисколько не выше рассматриваемого региона, тем не менее не характеризуются исламским фундаментализмом, экстремизмом, сепаратизмом и другими противоправными проявлениями. Поэтому, как представляется, причины успеха пропаганды исламского фундаментализма на Северном Кавказе кроются не только в бедственном социально- экономическом положении широких слоев населения. Одна из важнейших причин данного феномена лежит в идеологическом вакууме, который на всем постсоветском пространстве возник в результате краха коммунистической идеологии. Сложилось весьма благоприятное положение для принятия определенной частью населения нетрадиционных для ислама вариантов фундаментализма. Его востребованности в значительной мере способствовали крушение устоев советского общества и формирование новой системы ценностей и идеологических ориентиров. В результате краха коммунистической идеи полиэтнические мусульманские общества оказались без необходимого идеологического и духовного регулятора.