статуса в качестве субъекта Федерации. Как отмечал Министр по делам

национальностей, информации и внешним связям РД в 90-х годах прошлого века М.М. Гусаев, «негативное влияние на и без того сложную ситуацию в регионе оказывает решение большого чрезвычайного круга Терского казачьего войска, претендующего на роль вершителя судеб народов Дагестана».

2.4 Полиэтничность как фактор трансформации этнонациональной составляющей региона

Для правильного понимания происходящих в регионе процессов важно учесть тот факт, что уже в советский период почти все национальные республики СССР, в том числе и те, которые входили в состав РСФСР, стали носить многонациональный характер. В результате частых перекраиваний административных границ в регионе и постоянных миграций существенно изменились границы территорий расселения почти всех его этносов. В итоге эти границы во всевозрастающей степени перестали соответствовать административным границам. Более того, в некоторых национальных образованиях титульные народы составляли меньшинство от общей численности населения. В настоящее время все без исключения республики Северного Кавказа являются многонациональными или полиэтническими, хотя относительная численность того или иного этноса варьируется от республики к республике.

В сущности, моноэтнические анклавы сохраняются преимущественно в сельской местности, численность населения которой будет неуклонно сокращаться, поскольку значительная часть более или менее дееспособной молодежи постепенно переселяется в полиэтнические города. В результате весьма затруднительным стало определение того, какая территория (разумеется, за исключением сельских районов) является исключительным достоянием того или иного этноса. Какие именно критерии могут считаться достаточным основанием, чтобы претендовать на соответствующую территорию как достояние одного отдельно взятого этноса.

Как представляется, при трактовке идей суверенитета и самоопределения народов и республик, которые в течение многих поколений и даже веков совместно проживали в составе России необходимо принять во внимание тот факт, что именно благодаря своему имперскому характеру государство предприняло огромные усилия для превращении разноликого конгломерата регионов и народов, культур и религий в единое политическое, административное, хозяйственно-экономическое сообщество, единое культурное и информационное пространство, единый государственный и социокультурный организм.

При оценке положения дел в регионе следует учесть, что ко времени распада СССР социальные, экономические и политические структуры, да и сам образ жизни, система ценностей, ориентаций и установок подавляющего большинства россиян подверглись глубокой трансформации. Укоренилсь многосторонние связи во всех сферах общественной жизни страны, в результате чего существенно изменились сам образ жизни почти всех этносов, населяющих Россию, их менталитет и т.д.

Поэтому можно согласиться с теми авторами, по мнению которых при таком положении вещей традиционные категории и понятия национального суверенитета, самоопределения, независимости и т.д. оказываются неприемлемыми для реалий Российской Федерации. Все это свидетельствует об ущербности всяких попыток создания чисто этнократических государственных образований, руководствуясь принципами и установками политизированного этнизма. В противном случае, «возникает вопрос о том, какое именно независимое и суверенное национальное государство возникнет в Дагестане - лезгинское, аварское, кумыкское, даргинское и т.д.? В Кабардино-Балкарии - кабардинское, балкарское, русскоязычное? В Карачаево-Черкесии - карачаевское, черкесское, русскоязычное или какое- либо иное? И так далее в том же духе. Очевидно, что каждый из этих национализмов неизбежно будет стимулировать национализм у других народов и так до бесконечности». Здесь нельзя упускать из виду и следующий очень важный момент, который, к сожалению, не всегда в полной мере учитывается. Дело в том, что «при формировании государственно-административной структуры СССР государственные границы проводились буквально по живому телу этносов. Достаточно оторваться от абстрактных схем и взглянуть на проблему трезвыми глазами на местах, чтобы убедиться в том, что любая попытка установить государственные границы по сугубо национальному принципу обернется непредсказуемыми кровавыми последствиями, поскольку в создавшихся ныне условиях их пришлось бы провести не только по живым телам, но и душам и сердцам многих и многих народов».

Такого рода проекты не имеют каких-либо объективных оснований, поскольку между предлагаемыми к объединению образованиями нет серьезных территориальных, экономических и иных связей. К тому же реализация подобных проектов приведет к дальнейшему проявлению недостатков национально-государственного строительства советского периода. Нельзя не согласиться с В.А. Тишковым, по мнению которого

«попытки восстановить историческую справедливость приводят к новым несправедливостям уже в отношении современного населения. В рамках единого государства эти проблемы должны решаться на путях взаимного сотрудничества, свободы передвижения и проживания, развития экономических и гуманитарных связей, уважения индивидуальных и коллективных прав граждан».

В настоящее время северокавказские республики представляют собой

пример сообществ, в которых различные сегменты в лице этнонациональных общностей частично совпадают и пересекаются между собой, или, иначе говоря, здесь мы имеем сочетание территориальных и внетерриториальных сегментов. С этой точки зрения специфическая особенность Северного Кавказа состоит в том, что здесь в буквальном смысле перемешались народы и районы, коллективы и семьи. Это привело к возникновению целого комплекса новых проблем, что по сути делает практически невозможным рассматривать и решать проблему какой-либо одной национальности вне связи с другими народами, тем более нельзя их решать за счет других народов.

При оценке этих реалий необходимо учесть, что право каждого народа на самоопределение входит в противоречие с принципом сохранения территориальной целостности государства. Не случайным представляется тот факт, что, хотя ряд международно-правовых документов и включает специальные статьи, наделяющие этнические сообщества и народы правами на свободное развитие, они отнюдь не поощряют сепаратизм и расчленение государств по национальному принципу. Как указано, например, в

«Декларации о принципах международного права, касающихся

дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН от 4 октября 970 г.», «при реализации права народа на самоопределение ничто не должно толковаться как санкционирующее или поощряющее любые действия, которые вели бы к расчленению или полному нарушению территориальной целостности или политического единства суверенных и независимых государств, дей- ствующих с соблюдением принципа равноправия и самоопределения народов».

Международные нормативно-правовые документы подчеркивают

недопустимость использования ссылок на принцип самоопределения для подрыва единства государства и национального единства. Что касается насильственных форм и средств перекройки границ многонационального государства, то они, как правило, не только не решают национальный вопрос, а, наоборот, зачастую порождают новые, еще более трудные проблемы. Более того, как показывает опыт последних трех-четырех десятилетий, нередко такие попытки приводили к трагическими последствиями для самого этого народа, намерявшегося создать собственное моноэтнического государство.

Для такой многонациональной страны, как Россия, эти принципы имеют ключевое значение, поскольку от их неукоснительного соблюдения во многом зависит эффективность мер по блокированию возможных сепаратистских дезинтеграционных тенденций. Россия представляет собой конституционную федерацию, что исключает возможность выхода из ее состава какого-либо субъекта. Все это говорит о необходимости отказа от туманных и упрощенных трактовок идеи национального суверенитета и самоопределения народов, приведения их в соответствие с современными реальностями.

Завершая данную главу, со значительной долей уверенности можно утверждать, что, будучи частью так называемого «Мусульманского Севера», вероисповедные границы геополитического пространства Северного Кавказа простираются на Юге далеко за пределы Российской Федерации в Закавказье и дальше на Ближний и Средний Восток. Поэтому естественно, что тенденции развития исламского мира, происходящие там события и процессы в той или иной форме и степени отражаются на ситуации на Северном Кавказе, что, в свою очередь, оказывает влияние на отношения Российской Федерации с остальным исламским миром.

Серьезную угрозу национальной безопасности России на ее южных рубежах представляет политизированный исламский фундаментализм, который в последние два десятилетия получил заметное распространение во всех национальных республиках с мусульманским населением. Особенно большую угрозу государственному единству представляет слияние исламского фундаментализма вахабистского толка с этно-сепаратизмом. Необходимо учесть, что «дуга нестабильности», частью которой является Кавказ в целом, проходит по южным окраинам России по границе исламского и неисламского миров.

Одна из весьма серьезных угроз территориальному единству, суверенитету и национальной безопасности Российской Федерации таится в нерешенности этнонационального вопроса. Особо важное значение с точки зрения обеспечения национальной безопасности Российской Федерации имеет то, что этногеополитическое пространство Северного Кавказа в результате этнического смешения, внутренних и внешних миграционных потоков не имеет четко обозначенных границ. Они не заканчиваются на южной государственной границе Российской Федерации или северной границе закавказских государств, а простираются на территорию как Азербайджана и Грузии, так и Ближнего и Среднего Востока. В итоге, любое обострение ситуации в Закавказье самым непосредственным образом отражается на положении дел в России. Более того, она оказывается автоматически вовлеченной в любые конфликты, например, между Грузией и Абхазией или между Южной Осетией и Грузией.

Этнонациональные противоречия и конфликты служат сильнейшим стимулятором обострения других противоречий и конфликтов. Об этом с особой очевидностью, не говоря о широкомасштабных пертурбациях, взорвавших регион в конце 80-х - первой половине 90-х годов минувшего века, свидетельствуют две чеченские войны, осетино-ингушский конфликт, а затем теракт в театральном центре на Дубровке в Москве 3-6 октября 00 года, бесланская трагедия в -3 сентябре 004 года, грузинская агрессия против Южной Осетии в августе 008 года и множество террористических актов.

Все это свидетельствует о том, что при продолжении неблагоприятного развития событий как в регионе, так и в целом в России, именно здесь могут появиться трещины в фундаменте новой российской государственности. Чтобы предпринять какие-то позитивные шаги с целью реального диалога с лицами, попавшими под влияние экстремистов, наряду с политической мудростью и опытом, нужны еще политическая воля и решимость. Практически полностью отсутствует дифференцированный подход к тем, кого причисляют к незаконным вооруженным или просто преступным группировкам. Вместе с тем, очевидно, что среди них есть разные люди, пришедшие на противоправный путь разными путями и по разным причинам. Как не без оснований отметил А. Хлопонин на встрече с журналистами трех региональных телекомпаний и газеты «Известия», сегодня нередко под террористов работают обыкновенные бандитские группировки, которые «пытаются прикрываться религией, чем угодно, хотя нередко преследуют банальные цели - передел собственности». За этим переделом «стоят зачастую чиновники, руководители разного уровня правоохранительных органов, бизнесмены, используя вот этих всех людей для решения собственных задач».

В этом контексте особенно опасными представляются призывы определенных групп к физическому уничтожению без суда и следствия лиц, причисляемых к террористам. Как показывает опыт, упор на такие методы, прежде всего на «чисто» силовую составляющую и желание напугать людей, приводят к обратному эффекту. Разумеется, приоритет политических методов регулирования ситуации на Кавказе не снижает роль силового противодействия преступности и тем более терроризму. Но имеющие место нарушения закона и прав человека, утрата доверия к правоохранительным органам всегда и везде неизбежно вытесняют часть людей за пределы правового поля на поиски безопасности и для восстановления справедливости.

Глава 3. Приоритеты национальной и региональной безопасности в экономической и политической сферах

Для определения характера и конфигурации Северного Кавказа как пограничного внутреннего геополитического пространства Российской Федерации ключевое значение имеют экономическая и политическая составляющие. Более того, именно решение вопросов, связанных с ними, можно назвать определяющими приоритетами региональной и национальной безопасности Российской Федерации.

Значимость экономической составляющей для национальной безопасности России в целом и для самого региона в частности определяется тем, что от устойчивости экономики, динамизма ее развития в значительной мере зависят занятость, уровень и качество жизни населения, возможности нейтрализации конфликтов различных социальных групп, слоев, этносов и, соответственно, мир и социальная стабильность в обществе. Существенное значение с данной очки зрения имеют обеспечение и защита единства национального экономического пространства, создание благоприятных условий для обеспечения жизнеспособности и эффективного функционирования как экономики отдельно взятых регионов, так и национальной экономики, которые, дополняя и усиливая друг друга, служат материальной основой системы национальной безопасности.

Этот вопрос, в свою очередь, связан с природой и характером политических режимов региона, их состоянием и возможностями принятия стратегических решений, соответствующих реалиям, требованиям и проблемам, стоящим перед обществом, и способных внести должный вклад в дело обеспечения региональной и национальной безопасности Российской Федерации.

3.1 Общая характеристика экономики СКФО в контексте региональной и национальной безопасности

Экономическая составляющая дополняет и усиливает базовые ха- рактеристики национальной безопасности. Будучи частью системы национальной безопасности, экономическая безопасность одновременно составляет основу для формирования важнейших входящих в ее структуру элементов:

- военного;

- технологического;

- финансового;

- энергетического;

- продовольственного;

- информационного;

- экологического и др.

Надежная обороноспособность страны невозможна без обеспечения экономической безопасности. Здесь нельзя не согласиться с Н.А. Лопашенко, которая писала: «Прорехи в экономической безопасности прогрессивно сказываются на безопасности военной, создать которую могут только государства с сильной экономической и политической властью… Точно так же обстоит дело с безопасностью технологической, медицинской, информационной. Даже правовая безопасность, состоящая в создании реальных гарантий защиты личности, общества и государства от различных правонарушений и преступности, обеспечивается, в конечном счете, безопасностью экономической… В то же время справедливость требует признать, что экономическая безопасность невозможна в полной мере без безопасности правовой, политической, технологической, экологической и т.п.».

В целом экономическая безопасность определяется состоянием национальной экономики, степенью насыщенности национального рынка товарами и услугами, в том числе импортными, степенью криминализации экономики, научно-технического потенциала, развитостью внешнеэкономических связей и т.д. Эти показатели могут оказывать как позитивное, так и негативное влияние на характер и результаты функционирования национальной экономики, от которой зависят реализация и защита внутренних и внешних национально-государственных интересов.

Параметры и составляющие экономической безопасности, равно как и национальной безопасности в целом, постоянно трансформируются в зависимости от изменений во внутренней и внешней среде, а также требований, предъявляемых к конкурентоспособности национальной экономики на мировом и внутреннем рынках и т.д. С точки зрения обеспечения национальной экономической безопасности ключевое значение в современных условиях приобрели процессы глобализации и интернационализации мировой экономики. В этом русле уровень обеспечения национальной экономической безопасности в значительной степени зависит от состояния мировой экономики.

Если в течение предшествующей истории человечества главным инструментом выполнения этой функции считалась вооруженная мощь, то в нынешнем мире все более растущее значение приобретают иные составляющие мощи. В условиях глобализации и интернационализации мировой экономики информационные и телекоммуникационные, наукоемкие и энергосберегающие технологии стали определяющими факторами инфраструктуры безопасности и геополитического статуса страны в мировом сообществе. Получило популярность убеждение в том, что в деле обеспечения национальной безопасности на смену сдерживанию риска военного конфликта периода холодной войны приходит сдерживание риска экономического конфликта. Все чаще споры между государствами решаются с помощью процентных ставок, курсов валют, конкурентоспособности национальной экономики на мировых рынках и т.д.

При этом было бы недопустимой ошибкой преуменьшить роль силы, в том числе оружия, в обеспечении национальной безопасности. Иначе говоря, экономическая мощь не отменяет, а дополняет вооруженную силу. От военного и военно-технологического потенциала государства продолжают зависеть его стабильность и положение в современном мире, степень и эффективность обеспечения национальной безопасности. Но от состояния экономики зависят характер и возможности мобилизации внутренних ресурсов для обеспечения национально-государственного суверенитета и национальной безопасности.

Национальная экономика представляет собой открытую систему, которая может более или менее эффективно функционировать лишь в тесном взаимодействии с мировой экономикой. В то же время она теснейшим образом связана с реальным положением внутри страны, которое определяется множеством национально-культурных, социальных, природно- географических, этнонациональных, политико-культурных и иных факторов. Поэтому очевидно, что обеспечение национальной экономической безопасности предполагает противодействие как внешним, так и внутренним угрозам, в совокупности создающим опасность для жизненно важных экономических интересов государства. Речь идет о способности национальной экономики сохранять свою целостность и эффективность, оперативно приспосабливаться к динамичным и постоянно изменяющимся условиям внешней и внутренней среды, своевременно реагировать на вызовы времени. Естественно, экономическая безопасность государства обеспечивается, прежде всего, путем разработки и реализации политики противодействия внешним угрозам.

Однако в современных условиях, как уже отмечалось, не менее важны внутренние конфликты и угрозы, порождаемые сокращением базового потенциала национальной экономики, слабостью, неразвитостью и неструктурированностью важнейших институтов рыночной экономики; падением уровня жизни населения, ростом безработицы и инфляции; коррупцией и криминализацией экономики и так далее, в совокупности ведущие к социальной и политической нестабильности в стране, ослаблению ее геополитических позиций в мире. В этом же ряду можно назвать несовершенство законодательной базы и государственной экономической политики, рэкет, в том числе государственный и чиновничий, вымогатель- ство и т.д.

С точки зрения национальной экономической безопасности России одним из наиболее слабых звеньев остается экономика Северного Кавказа. Действительно, в регионе ситуация осложняется наличием комплекса трудноразрешимых социальных проблем. В их числе низкий жизненный уровень значительной части населения, кризисное состояние здравоохранения, системы социального обеспечения, образования, избыток трудоспособного населения и другие, связанные с ними и порождаемые ими проблемы.

Согласно статистическим данным, республики Северного Кавказа входят в число самых неблагополучных субъектов Российской Федерации по таким показателям как высокий уровень безработицы при низком уровне де- нежных доходов на душу населения и средней зарплаты. К примеру, по показателю валового регионального продукта (ВРП) на душу населения Дагестан занимает 79-е место, т.е. одно из последних в России. Уровень ВРП в расчете на одного жителя здесь ниже среднего по стране в 3,9 раза. А доля трансфертов из федеральной казны в местном бюджете составляет 7,9%. Не лучше положение большинства других национальных республик.

По рейтингу качества жизни, составленному РИА «Новости», по такому показателю как состояние социальной инфраструктуры Республика Дагестан занимает 80-е место среди 83-х регионов страны. По данным за 0 год, по обеспеченности амбулаторно-поликлиническими учреждениями

на 0 тысяч населения Республика находится на последнем месте. Причем, 65% существующих медицинских учреждений находятся в аварийных зданиях. По критерию несоответствия санитарно-гигиеническим требованиям, довольно большое число участковых больниц, амбулаторий, фельдшерско-акушерских пунктов, прежде всего, в горных районах и отдаленных равнинных пастбищах работает без лицензии на право ведения медицинской деятельности.

Согласно имеющимся данным, в СКФО весьма высок процент лиц, живущих на иждивении. В ходе переписи населения 00 года таковыми назвали себя около 40% опрошенных. Как отмечал руководитель Росстата А. Суринов, «структура источников средств к существованию населения округа отличается от среднероссийской за счет более высокого процента жителей, указавших такие источники, как иждивение, различные пособия. Если в округе 38% населения назвали одним из источников средств к существованию иждивение, помощь других лиц или алименты, а 5% - пособия, включая пособие по безработице, то в среднем по России таких людей соответственно 8% и 9%».

При этом необходимо учесть, что республики, особенно горные и предгорные районы, ограничены в своих возможностях для современного эффективного хозяйствования. «Северокавказское горное село, - писал В.А. Тишков, - застряло между традиционным полунатуральным хозяйством и коллективистской формой организации советского образца. Обе не отвечают современным условиям, а главное - запросам сельских жителей. Горы и предгорья скромно прокормить могут, но на современные телевизоры, холодильники и машины этих доходов не хватит, если это не хорошо налаженное традиционное художественное ремесло, которое может приносить неплохие доходы»3. Значительная часть сельского населения выживает за счет натурального хозяйства, пенсий и пособий, переводов родственников, работающих в других регионах Российской Федерации, или же занимается отходничеством и/или челночными выездами на заработки в другие регионы.

В этом плане немаловажную роль играет малоземелье, которое является исторически сложившейся проблемой большинства горских народов Северного Кавказа. Здесь весьма остро стоит вопрос нехватки пригодных к использованию для сельскохозяйственных нужд земельных ресурсов, что объективно обостряет этнотерриториальную конфликтность. Не случайно сложный ландшафт стал причиной распространения в регионе террасного земледелия, кочевого скотоводства, что нельзя назвать благоприятным фактором модернизации экономики региона.

Чтобы в полной мере представить себе значимость этого фактора следует учесть, что на всем Северном Кавказе с незапамятных времен те или иные территории, имеющие более или менее ярко выраженную природно- географическую специфику и заселяемые в разное время различными народами, приобретали этнокультурную индивидуальность.

По данным переписи 00 года, для СКФО остается характерной традиционная высокая рождаемость. Доля населения СКФО в общей численности населения России выросла за период с 990 г. по 00 г. с 5, до 6,6 %, а по сравнению с 00 г. - на 5,5% и составила 9,4 млн. чел. млн. 90 тыс. из них приходятся на Республику Дагестан. Эта тенденция характерна для всех субъектов округа, за исключением Кабардино-Балкарии и Ингушетии. Если в Кабардино-Балкарии миграционный отток превысил естественный прирост (на 4,6%), то в Ингушетии, где имел место заметный естественный прирост населения, сокращение общей численности населения объясняется выездом в другие регионы Российской Федерации в межпереписный период 00-00 годов лиц, поселившихся здесь во время

двух чеченских войн из соседней республики. В регионе значительно больше, чем в среднем по Российской Федерации многодетных семей. Здесь в составе % семей трое и более детей моложе 8 лет, а в Республике Ингушетия и Чеченской Республике - соответственно, - 47% и 4%, в то время как в Российской Федерации в целом - 6% семей.

При этом важно учесть, что в пяти республиках Северокавказского

Федерального округа, по имеющимся данным, преобладает сельское на- селение. В период 99-999 годов наблюдалась тенденция к росту численности сельского населения за счет переселения из городов. Хотя, начиная с 000 года, она снова стала сокращаться, тем не менее, в СКФО в целом сохраняется превышение удельного веса сельского населения над городским3. Если в 990 году на селе проживало 47,6 % населения СКФО, то в 00 - 50,9%4.

О реальном положении дел в этой сфере наглядное представление можно составить на основе следующих данных.

Согласно этим данным, в 0 году доля сельского населения в Республике Дагестан составляла 54.9% от общей численности населения, Республике Ингушетия - 60.8%, Карачаево-Черкесской Республике - 56.9%, Чеченской Республике - 65.%, в СКФО в целом 50.8%. Следовательно, в пяти республиках большинство населения составляют сельские жители.

При этом важно учесть, что большая часть сельского населения проживает на территориях с весьма слабо развитой транспортной инфраструктурой. Фактором, негативно влияющим на положение дел в СКФО, является то, что «система расселения сельских поселений характеризуется разрежением, деградацией, депопуляцией, утратой функционального и типологического многообразия, что сужает выбор мест жительства и ведет к деградации культурного пространства».

Во многом наряду с целым комплексом других факторов эти реалии

обусловливают то, что аграрный сектор Северокавказского федерального округа не в полной мере обеспечивает функцию поставщика продовольствия на местные, региональные и общероссийские рынки. Так, если в 00 году в Российской Федерации в целом доля импорта продовольственных товаров и сельскохозяйственного сырья составляла всего 5,9%, то в СКФО в целом - 30,3%, в том числе, Республике Дагестан - 7,8%, Республике Ингушетия - ,8%, Кабардино-Балкарской Республике - 4,4%, Карачаево-Черкесской Республике - 5,%, Республике Северная Осетия-Алания - 8,4%, Чеченской Республике - 35,0%, Ставропольском крае - 4,6%.

Занятость населения остается одной из весьма жгучих проблем, в первую очередь, для молодежи. Экономическая активность населения в центральных и восточных республиках СКФО в период с 00 по 00 год выросла на 7,6% за счет увеличения занятости до 49,8% населения в возрасте 5-64 лет. Но эта активность сохраняется на уровне заметно ниже, чем в среднем по России. «Если в России доля экономически неактивного населения, не занятого и не ищущего работу, составляет 6,3% населения в возрасте 5-64 лет, - констатировал глава Росстата, - то в СКФО доля экономически неактивного - 3,%». Доля безработных в этой группе

населения сохраняется на уровне 8,% против среднероссийского показателя 6,5%. Причем эти цифры составляют в Ингушетии - 4,4% и в Чечне - 40,%.

Особенно остро стоит проблема занятости в сельских районах. Уровень безработицы в сельской местности во всех национальных республиках региона превышает среднероссийский уровень3.

Для Ингушетии, Чечни и Дагестана безработица стала одной из ключевых проблем.

В силу этих факторов, согласно официальным данным, децильный коэффициент - разница в доходах между 0 % самых богатых и 0 % самых бедных в регионе выше, чем в России (около 5 раз) в целом, и составляет цифру около 0-5.

О трудном положении СКФО свидетельствует тот факт, что в регионе по сравнению с другими субъектами Федерации высокий уровень дотационности: большинство республик живут исключительно за счет федерального бюджета. Так, дотации Ингушетии в 009 г. перекрыли собственные доходы республики в раз. Всего в кризисный год из бюджета в эти регионы было перечислено 70 млрд. руб.

Вместе с тем, в свете муссирования в средствах массовой информации и в определенных общественных и политических кругах данной проблемы исключительно применительно к национальным республикам Северного Кавказа, нужно внести некоторую ясность.

В настоящее время дотации из федерального бюджета получают 70 из 80 субъектов РФ. Следовательно, подавляющее большинство субъектов, в которых проживает 74,% населения, являются убыточными. Даже г. Москва и г. Санкт-Петербург, а также Тюменская, Липецкая области и др. субъекты федерации Российской Федерации, в общей сложности 6 из самых благополучных в экономическом отношении считающихся недотационными или донорами, в 006 году имели в консолидированных доходах своих бюджетов менее 0% федеральных средств, а 37 субъектов - от 0% до 30%, бюджеты Приморского и Ставропольского краев, Чувашской Республики и Республики Саха (Якутия), Псковской, Ульяновской, Амурской, Ивановской, Брянской, Тамбовской областей - более 30%, Алтайского края, Республик Марий Эл, Бурятия и Калмыкия, Чукотского АО, Пензенской, Курганской, Магаданской, Читинской областей, Камчатского края, Еврейской АО - от 40% до 60%, Республики Северная Осетия-Алания, Адыгея, Карачаево-Черкесия, Кабардино-Балкария - более 60%, Республик Тыва, Дагестан, Алтай - более 70%, Чеченская Республика и

Республика Ингушетия - более 80%.

Очевидно, что в число дотационных субъектов входит также немало

«русских» областей и краев. Причем в число субъектов, в бюджетах которых доля федеральных дотаций (из Федерального фонда финансовой поддержки субъектов Российской Федерации) составляет примерно 50% и более, входят Амурская, Ивановская, Псковская, Магаданская области, Камчатский и Алтайский края и другие субъекты.

Приведенные выше данные действительно отражают реальное по- ложение вещей в большинстве национальных республиках Северного Кавказа. На их основе создается образ бедного и даже нищего региона, охваченного нестабильностью, этнической криминализацией, сепаратизмом и политическим терроризмом. Причины, лежащие в основе терроризма и организованной преступности, значительно сложнее и многообразнее. Что касается бедности, то ее на Северном Кавказе нисколько не больше, чем в большинстве остальных регионов страны, тем более в центральных областях России и южно-сибирских автономиях.

Как представляется автору, уровень и условия жизни в регионе следует оценивать не только по данным официальной статистики, но и с учетом возможностей их добывания иными путями, нежели такими, которые не фиксируются официальной статистикой. На Северном Кавказе таких путей множество, например вылов осетровых, разного рода промыслы, частное хозяйство. В условиях развала и потенциальной недееспособности значительной части экономики произошло возрождение традиционных форм ведения хозяйства.

Существенную роль играют различные формы теневой экономики, которая в регионе приобрела весьма широкий масштаб. Следует отметить, что теневая экономика существует практически во всех странах, в том числе индустриально развитых демократических странах современного мира. Определение действительных масштабов теневой экономики весьма трудное дело. Все же, согласно имеющимся данным, удельный вес незаконной экономической деятельности составляет от 5-6 % в Канаде, Франции и Норвегии и до 8-7 % в Швеции и США. По другим данным, в наиболее развитых странах Западной Европы на теневую экономику приходится до 0-0% ВВП. В иных странах эта цифра составляет 40-50%. Наибольших масштабов теневой сектор экономики достиг в развивающихся странах - от

6 в Панаме до 76 % от официального ВВП в Нигерии. Более того, применительно к большинству развивающихся стран говорят о существовании «параллельной», или «второй» экономики, ненамного уступающей по масштабу экономике официальной.

По одним данным, в России масштабы теневой экономики составляют от 0 до 40% ВВП, по другим - примерно 0-5% ВВП. Учитывая большую нераскрываемость теневой экономической деятельности, эту цифру, по- видимому, нельзя считать слишком преувеличенной. По подсчетам ряда специалистов, в теневом секторе действуют десятки тысяч предприятий разных форм собственности.

Еще с советских времен Юг России отличался наибольшим распро- странением теневой экономики и высоким уровнем коррупции органов власти. Переходный период фактически легализовал эту систему. На Северном Кавказе цифры по теневой экономике просто зашкаливают. По некоторым данным, во второй половине 990-х гг. в экономике региона теневой капитал составлял 70% его совокупного ВРП. Это положение мало изменилось в следующем десятилетии. Как заявил, будучи на тот момент президентом Республики Дагестан, М.Г. Алиев в своем выступлении на региональном совещании «О влиянии криминогенных процессов и тенденций в экономике и на финансовом рынке Республики Дагестан на состояние экономической безопасности региона», «масштабы теневого сектора экономики в Дагестане составляют более 50% при среднероссийских 0-5%. Около 40% занятого населения в республике приходится на неформальный сектор. Понятно, что такой высокий уровень теневой экономики порождает широкомасштабные процессы легализации этих доходов, в том числе полученных преступным путем» . По данным

С.М. Маркедонова, спустя два года ситуация продолжала оставаться тревожной.

Теневая экономика порождается множеством факторов. Обще- признанно, что экономическая преступность возникает тогда, когда существует возможность получать высокие и сверхвысокие доходы, осуществляя тот или иной вид экономической деятельности с нарушением действующего в государстве законодательства. Очевидно, что теневая экономика теснейшим образом связана с состоянием легальной экономики и в определенном смысле является ее отражением. Чем хуже это состояние, тем больше масштабы теневой экономической деятельности.

Как показывает мировой опыт, широкомасштабные общественные трансформации, особенно сдвиги, связанные с переходом к рыночной экономике и политической демократии, сопровождаются усилением социальной и политической нестабильности, ухудшением материального положения широких слоев населения. Это создает благоприятные условия для развития нелегальных, несанкционированных, неофициальных форм экономической деятельности, в том числе экономических преступлений. Среди других факторов, благоприятствующих нелегальным видам экономической деятельности, можно назвать высокие налоги и низкий уровень жизни населения; коррумпированность контролирующих и правоохранительных органов; низкий уровень благосостояния граждан, толкающий малообеспеченных категорий населения к участию в не- легальном бизнесе, и др.

Теневая экономика представляет собой сложный феномен, состоящий из совокупности видов экономической деятельности, которая осуществляется в рамках и наряду с узаконенной, легальной экономикой. В этой сфере различают «серый» и «черный» секторы. Под серой понимается экономика, не подотчетная официальным государственным органам и уклоняющаяся от уплаты налогов государству, но не обязательно и не всегда являющаяся преступлением. Речь идет об экономической деятельности в легальном секторе в рамках закона, но получаемые при этой деятельности доходы с помощью разного рода ухищрений выводятся из-под контроля, уводятся в тень, скрываются от налогообложения. В структуру официальной экономики встраиваются теневые отношения, связанные с официальным статусом их участников. Вполне возможно сочетание нелегального бизнеса, где зарабатываются большие деньги, и легального бизнеса, где эти деньги отмываются.

Что касается «черной» экономики, то, как правило, в ней выделяют так называемую криминальную экономику, под которой понимается экономическая деятельность, связанная с добыванием средств путем

грабежей, разбоев, краж, мошенничества, вымогательств и т.д. Теневая экономика, даже когда она не является в полном смысле незаконной, некоторыми своими гранями сопряжена с правонарушениями и смыкается с противоправными деяниями, т.е. легко может перейти в разряд криминальной. В силу того что значительная часть коммерческой деятельности организованных преступных групп связана с экспортом стратегических материалов и военного оборудования, государство лишается части ресурсов и важных источников дохода.

В сфере незаконной экономики выделяются следующие формы: наркобизнес, нелегальная торговля оружием, контрабанда драгоценных металлов, камней и стратегического сырья, мошенничество, рэкет, киллерство, сутенерство, угон автомобилей и последующая их продажа, взяточничество, коррупция и т.д. Противоправная экономическая деятельность может осуществляться в форме так называемого лжепредпринимательства, предполагающего создание вполне законной по форме коммерческой организации, но не с целью осуществления предпринимательской деятельности, а для прикрытия запрещенной законом деятельности, получения кредитов, освобождения от налогов и т.д. Имеет место высокий теневой оборот нефтепродуктов - контрафактной продукции, суррогатов, производимых кустарным способом, а также нефтепродуктов с военных объектов.

По мнению некоторых аналитиков, доходы теневой экономики в регионе значительно превышают государственные дотации.

Кроме того, имеют место процессы усиления межрегионального и транснационального характера экономической преступности, что в частности проявляется в использовании внешнеэкономических связей с целью легализации незаконных доходов. В этом плане серьезную угрозу экономической безопасности представляют этнические преступные группировки, имеющие более или менее хорошо наложенные связи с представителями соответствующих диаспор за рубежом. В приграничных районах Северного Кавказа организованные преступные группы нередко выступают в союзе с экстремистскими группами, преследующими политические цели.

Теневая экономика не стоит на месте, она постоянно меняет направления и номенклатуру своей деятельности в зависимости от изменения потребительского спроса и конъюнктуры рынка. Она довольно быстро приспосабливаются к новым видам, формам и методам предпринимательской деятельности. Об этом свидетельствуют, например, факты активного использования «теневиками» новейших информационных технологий, рост компьютерной, сетевой преступности, хищения денежных средств с использованием поддельных банковских документов, фальсификация ценных бумаг и т.д.

Об обоснованности этих доводов свидетельствует, например, тот факт, что некоторые северокавказские республики стали одним из центров производства и распространения по всей территории Российской Федерации фальшивых денег. Соответственно, растет необходимость активизации борьбы правоохранительных органов с фальшивомонетчиками.

Как сообщала «Российская газета», в середине августа 00 года полиция провела крупную операцию по задержанию фальшивомонетчиков, которые пытались подменить в одном из московских коммерческих банков крупную партию денег до 50 млн. рублей. По данным газеты, мошенники были способны печатать такую сумму денег, используя мощности подпольного производства. Были проведены десятки обысков в Дагестане, Москве, Московской и Волгоградской областях, в ходе которых изъято более 6 млн. фальшивых рублей, а также «печатное оборудование, станки для нанесения водяных знаков, заготовки для производства поддельных денег номиналом в пять и одна тысяча рублей, огнестрельное оружие, поддельные печати территориальных подразделений ФМС. Ликвидированы четыре линии для производства поддельных денег, две из которых располагались в Москве».

В процессе расследования данного дела обнаружилось, что шайку фальшивомонетчиков «крышевали» сотрудники правоохранительных органов Республики Дагестан, где находилась их главная база. Более того правоохранители обеспечивали им безопасный проезд на территории Северокавказского региона и помогали сбывать фальшивки в других регионах, например, Центральном, Северо-Западном, Сибирском, Приволжском и Южном Федеральных округах. Часть фальшивых денег выделялись экстремистским организациям и группировкам Северного Кавказа.

Во втором полугодии 0 года в Дагестане было задержано 7 человек, изъято 5 комплектов печатного оборудования и фальшивых денег на сумму 6,5 млн. рублей. Еще двое были задержаны в Московском регионе3. Крупная сеть фальшивомонетчиков, которая действовала в Москве и Республике Дагестан, была раскрыта в декабре 0 года. Как отмечали в МВД Российской Федерации, группировка была в состоянии изготавливать до 40 млн. рублей в месяц4. По данным правоохранительных органов, за месяцев 0 года на территории Карачаево-Черкесской Республики было зарегистрировано 34 преступления, связанных со сбытом фальшивых денежных купюр и ценных бумаг, из которых было раскрыто 45. Это лишь малая часть выявленных в этой сфере преступлений.

Существенное влияние на ситуацию в большинстве национальных республик оказывают характер, формы и методы реализации экономических преобразований. Об обоснованности этих доводов свидетельствуют формы и методы, использовавшиеся при первоначальном накоплении капитала многими теперешними лидерами российского бизнеса. Речь идет в частности о злоупотреблениях при распределении и перераспределении ресурсов; пренебрежении морально-этическими и юридически-правовыми нормами; уклонении от налогов и т.д.

Большую роль в этом плане сыграли те формы, в которых в на- циональных республиках были проведены экономические реформы. В частности, капитализация экономики, приватизация предприятий, протекавшая здесь с явными нарушениями федерального законодательства, элементарных норм права и морали, стали одной из немаловажных причин затянувшейся стагнации производства и роста социальной нестабильности.

Более того, в многонациональных или полиэтнических республиках приватизация зачастую проводилась на этнический основе, распределение собственности шло по клановым, национальным и прочим принципам, не имеющим ничего общего с интересами подавляющей части населения, коллективов предприятий, потребителей или государства.

В регионе близость к власти не просто гарантирует благополучие.

Зачастую выжить здесь может только бизнес, достаточно приближенный к власти. В большинстве, если не во всех республиках практически невоз- можно начать свое дело, не являясь членом определенного клана, тейпа, группировки. В результате в регионе предпринимательская деятельность сопряжена с разного рода рисками, вплоть до риска для жизни тех, кто пытается заниматься ею. Малый и средний бизнес ограничен множеством административных барьеров.

Одной из самых тревожных тенденций социально-политического развития Северного Кавказа является фактическая монополизация принадлежавшей ранее государству собственности представителями отдельных этнических групп. Такая монополизация привела к практическому лишению представителей отдельных народностей, особенно малочисленных, своей доли экономического пирога. Реальностью стала резкая социальная дифференциация, частью которой является возникновение бедных и богатых народностей. Масштабы социального расслоения и разрыв в доходах различных категорий населения достигли опасно высокого уровня.

Официальные власти либо сами вовлечены в мафиозно-клановый водоворот дележа материальных благ, либо демонстрируют свою вопиющую недееспособность в борьбе с этим явлением. 0 июля 008 г. в своем послании Народному Собранию Республики Дагестан тогдашний президент М. Алиев довольно нелицеприятно оценил деятельность правоохра- нительных структур республики: «Они не сделали правильных выводов из критики в свой адрес в предыдущих посланиях Народному Собранию. По данным статистики, произошло заметное ослабление борьбы с экономическими преступлениями, значительно снизилось число выявленных фактов должностных преступлений, взяточничества. Коррупционные преступления, совершаемые организованными преступными группами,

практически не раскрываются. Это вызывает большую тревогу в обществе».

В России уже стало правилом, что частный бизнес не может развиваться без корыстного участия чиновников. В этой сфере чиновники разных уровней по сути дела превратились в своего рода рэкетиров. Немаловажное значение с рассматриваемой точки зрения имеет тот факт, что разномастные преступные и террористические группировки в буквальном смысле слова облагают собственным налогом крупных бизнесменов и бога- тых чиновников. Множество фактов, подтверждающих это, отмечается в Дагестане, Ингушетии и других республиках.

Очевидно, что теневая экономика и пронизывающая все сферы общества коррупция способствуют деформации структуры платежного оборота и кредитных отношений, росту инфляции, увеличению инвестиционных рисков и т.д. Манипуляции с валютой, связанные с отмыванием незаконно нажитых средств, могут негативно отразиться на обменных курсах валют; перевод крупных финансовых средств за рубеж и так далее может затруднить или нарушить деятельность национальных финансовых институтов, что в свою очередь только усилит нестабильность национальной экономики.

Необходимо признать, что в регионе законопослушание пока что не стало общепринятым правилом в сфере экономики. В правилах игры нередко используется так называемое теневое право, которое обесценивает официальное право и, соответственно, вносит дополнительную лепту в расширение теневого сектора экономики. Иначе говоря, теневая экономика тесно связана с преступностью, питает ее и провоцирует постоянное обострение криминогенной обстановки.

Теневизация в сфере экономики связана также с бытовой коррупцией,

феноменом легитимации взяток и откатов в массовом сознании. В этом плане регион более подвержен подобному социальному криминалу в силу неконсолидированности общественного мнения и фрагментарности местных обществ. Такие общества характеризуются деформированной социально- экономической структурой, высоким уровнем коррупции, слабостью государственного аппарата.

Федеральные дотации и субсидии частично снимают напряжение в обществе, но провоцируют конкуренцию за доступ к ресурсам между различными кланами, влиятельными олигархическими структурами.

Соответственно, растет число преступлений на почве борьбы за доступ к ресурсам.

3.2 Перспективы вывода экономики региона на новый уровень развития

Все изложенное выше отражает лишь одну сторону рассматриваемой проблемы. Однако существует и другая сторона. Так, по показателям масштабов строительства частных жилых домов, количества автомобилей на тысячу человек, доходов с частных хозяйств, уровня рождаемости, числа студентов на тысячу человек и так далее, северокавказские республики занимают одно из первых мест в Российской Федерации. По данным Всероссийской переписи населения 00 г., «средние размеры жилья на человека в этом регионе заметно выше, чем в России в целом; вторая квартира есть у 3,5% россиян, в Москве таких 5,3 %, на Северном Кавказе -

6,%». Достаточно упомянуть, что продолжительность жизни в Дагестане,

Чечне, Ингушетии, Кабардино-Балкарии находится на уровне средне- и даже высокоразвитых стран Европы и превышает общероссийский показатель на 7- лет.

Важно учесть и фактор, на который обратил внимание В.А. Тишков. По его мнению, «выходцы из Северного Кавказа по своим навыкам и психологии оказались более подготовленными к рыночным реформам и к свободному стилю жизненного поведения». Еще в советские времена вы- ходцы из Северного Кавказа демонстрировали высокую социальную и территориальную мобильность, более высокую мотивированность и установку на успех в сфере предпринимательства3. По имеющимся данным, в регионе доля тех, кто занят в частном бизнесе, включая индивидуальных предпринимателей, выше, чем в целом по России. Определенная часть официально считающихся безработными граждан национальных республик занята в теневой экономике.

Для решения стоящих перед ними проблем северокавказские республики располагают всеми необходимыми ресурсами: запасами железных, медных и хромовых руд, хлоридами, фосфоритами, асбестом и прочими ископаемыми. Однако их освоение не доведено до должного уровня. Ключевое место среди них занимают углеводородные ресурсы, нефть и газ, прежде всего в Чечне и Дагестане. Причем, чеченская нефть считается одной из лучших в СНГ и пригодна для производства авиационных масел. В целом ежегодное производство нефти в Дагестане составляет 360 тыс. тонн, газа - 780 млн. кубометров.

Суммарная потенциальная мощность гидроэнерготехнических ресурсов самой крупной республики Северного Кавказа - Дагестана составляет 6,3 млрд. кВт. Порт дагестанской столицы Махачкалы - единственный незамерзающий порт России на Каспии.

В регионе невооруженным глазом заметен высокий природный потенциал. В Карачаево-Черкесии, Кабардино-Балкарии, Дагестане, регионе Кавказских Минеральных Вод Ставропольского края имеются все возможности для развития рекреационных ресурсов международного значения. Этот потенциал, по мнению Института региональной политики, можно использовать для строительства в СКФО горнолыжных курортов. В свою очередь, развитие горнолыжных курортов поспособствует бурному развитию гостиничного и ресторанного бизнеса, а также транспортной инфраструктуры.

Высокий удельный вес сельского населения в Северокавказском федеральном округе не только накладывает негативный отпечаток на социально-трудовые условия жизни, но при более высоких темпах развития промышленности, транспортного комплекса, строительства в курортной зоне может явиться резервом рабочих кадров для соответствующих отраслей экономики, что в свою очередь потребует разработки программ межтерриториальной трудовой миграции в пределах округа.

В этом направлении большие надежды на оздоровление экономической ситуации возлагаются на эффективность созданного Северо- Кавказского федерального округа и назначение полпредом Президента Российской Федерации в регионе удачливого бизнесмена и действовавшего в тот период губернатора Красноярского края А.Г. Хлопонина. Нет сомнений в том, что перед ним поставлена весьма трудно разрешимая задача. По этому поводу сам Хлопонин после своего назначения заявил: «Я не знаю ни одного человека в мире, который бы дал сейчас рецепт, как сделать так, чтобы на Кавказе все вдруг стало хорошо».