Особую тревожность вызывает тот факт, что коррупцией насквозь поражена вся система образования. Звучит парадоксально, но даже чтобы попасть в армию на срочную службу, нужно дать довольно солидную взятку. Дело дошло до того, что расценки на подобные услуги открыто публикуются на сайтах Интернета. Кстати говоря, стало модным и вполне обычным явлением, когда молодые люди, только что окончившие вуз или

аспирантуру, стремятся устроиться преподавателями в вузы, поскольку дело это стало довольно выгодным. «Несколько сессий, и этих молодых преподавателей уже можно встретить в городе на шикарных иномарках». При этом, как показывают результаты опросов, проводимых среди студентов, большинство из них предпочитают заплатить деньги, нежели заниматься и учить предмет. Для сравнения, если вспомнить уровень образования и количество действительно образованных людей в советское время и посмотреть на реальную картину этого самого уровня сейчас, то, конечно, разница оказывается ощутимой.

Не удалось избежать этого и средствам массовой информации,

которые нередко не брезгуют продажей своих полос и эфирного времени для публикации и передачи заказных материалов. Расценки на эти неофициальные услуги периодически вывешиваются на сайте www.compromat.ru.

Сама система бюджетного финансирования Северного Кавказа является настолько непрозрачной, что дает серьезные основания полагать, что коррупция в регионе начинается в пределах Садового кольца. По мнению председателя Дагестанского отделения Антикоррупционного комитета Северного Кавказа С. Умарова, «ситуация, сложившаяся в регионе, является прямым следствием модели обеспечения лояльности северокавказских элит, сформированной федеральным центром еще в начале 90-х гг. прошлого века. Лояльность и нейтрализация сепаратизма для руководства национальных республик, как правило, являются гарантией отсутствия какого-либо контроля над расходованием бюджетных средств и политикой, проводимой в республиках. В свою очередь, безнаказанность чиновников во взаимоотношениях с федеральным центром доводит коррупцию на местном уровне до абсурдных масштабов».

Нельзя сказать, что руководства республик вообще отстранились от проблемы коррупции и не принимают никаких мер по ее обузданию. С приходом Ю. Евкурова в Ингушетии по коррупционным делам были арестованы бывший министр молодежной политики, спорта и туризма И. Оздоев, бывший начальник управления ЖКХ республики A. Мержоев, глава ГУП «Дирекция целевых программ» Т. Арчаков. Появилось стремление к более объективному расследованию нашумевшего дела об убийстве оппозиционера М. Евлоева.

В Дагестане прокуратура выдвигала обвинения против двоюродного брата президента, заместителя министра сельского хозяйства О. Абдулмуслимова (в итоге он получил выговор) и министра природных ресурсов и окружающей среды Б. Магомедова. В Северной Осетии был обвинен бывший глава администрации президента и правительства С. Такоев, он был вынужден оставить свою работу, но дело в отношении него закрыли. В Кабардино-Балкарии было заведено уголовное дело в отношении заместителя руководителя налоговой инспекции Нальчика Р. Будаева. Здесь же был осужден бывший министр сельского хозяйства М. Ахохов, входивший одно время в окружение B. Кокова. В Адыгее было возбуждено уголовное дело против мэра Майкопа М. Черниченко.

Однако же, по мнению наблюдателей, борьба с коррупцией в респу- бликах нередко используется для демонстрации центру положительных сдвигов с приходом новой власти и сведения политических счетов.

3.4 Особенности взаимоотношений федерального центра и северокавказских республик

В федеративном государстве с точки зрения приоритетов государ- ственного единства определяющее значение приобретает проблема разрешения разного рода противоречий между федеральным центром и субъектами Федерации. Поэтому эффективность и действенность федеративного государства в экономической, социальной, политической и других сферах может быть обеспечена лишь в том случае, если неукоснительно соблюдается принцип теснейшего взаимодействия и сотрудничества всех уровней государственной власти, призванный успешно преодолевать противоречия, возникающие между федеральным, региональным и муниципальным уровнями государственной власти.

Как известно, территориальное верховенство государства - это его полная и исключительная власть в пределах территории, на которую распространяется его юрисдикция. Способность обеспечить терри- ториальную целостность является важным условием обеспечения национально-государственного суверенитета. Поэтому в статье 67 Конституции Российской Федерации декларируется: «территория Российской Федерации включает в себя территории ее субъектов, внутренние воды и территориальное море, воздушное пространство над ними… Российская Федерация обладает суверенными правами и осуществляет юрисдикцию на континентальном шельфе и в исключительной экономической зоне Российской Федерации в порядке, определяемом

федеральным законом и нормами международного права».

Именно федеральный центр играет ключевую роль в определении общего направления процессов трансформации, разработке общих рамок и критериев движения страны вперед, механизмов согласования действий различных регионов. Гарантия единства системы государственной власти, прав Российской Федерации состоит в том, что согласно части 4 статьи 78 Конституции «Президент Российской Федерации и Правительство Российской Федерации обеспечивают в соответствии с Конституцией Российской Федерации осуществление полномочий федеральной государственной власти на всей территории Российской Федерации».

Государственное единство и целостность обеспечиваются общими для всей страны органами всех ветвей государственной власти. Ключевое значение с этой точки зрения имеет единство органов исполнительной власти. Согласно Конституции, федеральные органы исполнительной власти и органы исполнительной власти субъектов Федерации составляют единую систему исполнительной власти во всей стране в пределах ведения Российской Федерации и совместного ведения Федерации и ее субъектов. Каждый субъект является составной и неотъемлемой частью Российской Федерации. Определяющее значение имеет тот факт, что границы между субъектами Федерации являются административными и, соответственно, они не вправе устанавливать таможенные границы, пошлины, сборы и иные препятствий для свободного перемещения людей, рабочей силы, товаров, услуг, финансовых и иных средств.

Однако Москва довольно долгое время не могла в должной мере определиться со своей политикой на Кавказе. На вопрос «Какой вы видите современную российскую политику на Кавказе?» военный историк, директор Центра военных и военно-исторических исследований Гуманитарного университета, президент Всероссийского фестиваля документального кино «Человек и война» В. Белолугов в интервью газете

«Настоящее время» не без оснований дал такой ответ: «Если под политикой мы понимаем взвешенную деятельность, целью которой является достижение позитива с меньшими затратами, то политики нет, к сожалению. Еще с конца 980-х гг., если взять ситуацию в Чечено-Ингушетии, центральное советское, а затем российское руководство не хотело замечать того, что там творилось. А происходящее между 99-994 гг. вообще здравому смыслу не поддается: на территории субъекта России все вооружались, через территорию Чечни провозилось «левое» советское оружие, прокручивались «теневые» деньги и т.д. Это все происходило при непосредственном участии людей из Кремля… Руководство страны, по- литические партии, правозащитные организации этого не замечали …. И сегодня, к сожалению, мы видим, что на Кавказе нет российской позитивной политики на перспективу».

К примеру, несмотря на то, что Республика Дагестан, которая занимает ключевое место на Северном Кавказе, с превращением в приграничное пространство приобрела еще большую геополитическую значимость, ее не баловали должным вниманием ни официальные федеральные власти, ни российские средства массовой информации, ни научные круги. Республика стала объектом пристального внимания центра лишь в результате развязывания чеченской войны, и то в контексте перспектив ее вовлечения в военные действия, а также в случаях чрезвычайных происшествий.

«Оказавшийся в блокаде в результате чеченской войны Дагестан, - писал И. Максаков в феврале 997 г., - в последнее время привлекает к себе внимание только во время громких и жестоких терактов на своей территории. Кроме того, ситуация в республике иногда служит поводом для московских политиков лишний раз заявить об угрозе развала России. В остальное время об этой крупнейшей северокавказской республике мало кто вспоминает, в то время как дагестанцы не устают призывать федеральный центр обратить внимание на бедственное положение своего региона».

Как верно отмечают авторы аналитического доклада «Клановость и клиентелизм как база социальной конфликтности на Северном Кавказе», «продолжающаяся практика взаимного политического торга Центра и кавказских элитных групп (кланов) приводит к внутреннему разложению элит и их дальнейшему отходу от интересов общества». Такая политика приводит также к эрозии доверия к центру со стороны жителей Северного Кавказа. Недовольство народов Северного Кавказа Москвой в значительной степени объясняется тем, что, по их мнению, руководство государства не уделяет должного внимания положению дел в регионе, сквозь пальцы смо- трит на злоупотребления и беззакония, творимые региональными властями. И действительно, независимо от политических пристрастий московских политиков, все они обращают остаточное внимание на решение межэтнических проблем, что создает серьезный конфликтный потенциал в регионе.

Существуют также данные, свидетельствующие о том, что многие северокавказские кланы, как принято говорить, «крышуются» из Москвы, что еще более осложняет борьбу с этим явлением. Возможно, не лишены оснований доводы аналитиков, по мнению которых в постсоветские годы сложилась коррупционная вертикаль, верхушка которой находится в Москве. Налажена откатная система, при которой за деньги решаются вопросы назначений на государственные должности: от милиционера до министра.

Складывается также впечатление, что, с точки зрения федерального центра отказ от поддержки этноклановых и иных патронажно- клиентелистских групп может создать серьезные риски дестабилизации ситуации. Однако ставшая привычной опора на формально лояльные кавказские кланы и патронажно-клиентелистские группы отнюдь не дает желаемого результата. геополитический кавказ полиэтничность

Можно без всякого преувеличения утверждать, что власть многих региональных лидеров базировалась скорее на административном и хозяйственном ресурсах, нежели на мандате, полученном в результате всенародного волеизъявления. Суть вопроса заключается в том, что административные реформы, проведенные в 000-х гг., не разрешили проблемы, определяющие характер и основные направления Северного Кавказа. В последние годы наблюдается стремление федерального центра как можно эффективнее контролировать деятельность властей национальных республик Северного Кавказа. В этом направлении наметилась тенденция к смене высших руководителей республик региона. В частности, были произведены замены президента Северной Осетии А. Дзасохова на Т. Мамсурова, президента Республики Дагестан М. Алиева на М. Магомедова, а его, в свою очередь, на Р. Абдулатипова, президента Кабардино-Балкарии В. Кокова на А. Канокова, президента Адыгеи Х. Совмена на А. Тхакушинова, президента Ингушетии Зязикова на Ю. Евкурова, президента Карачаево-Черкесии М. Батдыева на Ю. Эбзеева, а его, в свою очередь, на Р. Темрезова.

Но в целом такая ротация произведена в рамках уже сложившихся, но продемонстрировавших свою ущербность механизмов, консервирующих принцип равных и более равных во властных структурах этносов. При таком положении вещей замена руководителей республик сама по себе не решает проблем, связанных с отсутствием профессиональных команд управленцев, невозможностью сформировать дееспособное правительство. Это свидетельствует о необходимости дальнейшего углубления реформы для обеспечения реального представительства во властной системе всех этносов и создания условий для постепенной ликвидации кланово-клиентелистcкой системы, характеризующейся этническим уклоном.

В последние годы в результате политики глав ряда республик, дей- ствующих при поддержке Президента и Председателя Правительства Российской Федерации, положение дел несколько выправилось к лучшему. Тем не менее сохраняется множество проблем, которые пока что не находят должного решения. Инерция негативных явлений и тенденций прошлого, в особенности в аппарате власти, сила олигархических структур местного и федерального уровней и бытовая коррупция не позволяют добиться решительного перелома. Это не в последнюю очередь связано с влиятельными представителями федерального центра. Речь идет либо о высокопоставленных лицах отдельных ключевых федеральных ведомств, либо владельцах крупного бизнеса, а также руководителях влиятельных средств массовой информации. Как следствие, очевидны противоречия между политикой Президента и Премьер-министра России, с одной стороны, и реальной политикой множества «автономных» действующих лиц, у которых свои личные или корпоративные интересы в регионе, с другой.

Выше уже говорилось о том, что в настоящее время трудно назвать Северный Кавказ целостным хозяйственным комплексом, интегрированным в экономику остальной России, поскольку между отдельными республиками пока что в должной мере не установились тесные экономические связи. Более того, существующие противоречия между различными северокавказскими народами стали серьезным препятствием на пути формирования единого политического пространства.

На сравнительно небольшой территории мы имеем восемь (а до создания Северо-Кавказского федерального округа - десять) центров принятия политических решений. Причем политическая жизнь фактически замкнута на уровне каждого из отдельно взятых субъектов Федерации при недостаточном развитии над- и субрегионального уровней. Через них идут и перераспределяются денежные потоки из федерального центра. Это создает значительные трудности для их интеграции, что в свою очередь придает дополнительную значимость разработке научно обоснованных проектов развития связей в политической, экономической, культурной и иных областях между республиками и другими субъектами Федерации Северного Кавказа, а также создания сложной системы сдержек и противовесов.

Как отмечал А.А. Палчаев, «такая полицентричность, с одной стороны, представляет всем без исключения центрам значительную свободу политического маневра, а с другой - не дает ни одному из них возможность стать оплотом политической стабильности и экономической интеграции не только на региональном, но даже на субрегиональном уровне. Результатом отсутствия какого-либо единого центра принятия жизненно важных для региона решений является неспособность руководителей национальных республик разработать и тем более реализовать общие для всего региона программы социально-экономического и политического развития. Более того, часто имеет место ситуация, когда добившиеся самостоятельности субъекты федерации не справляются со стоящими перед ними проблемами и пытаются возложить ответственность за это на Москву. Естественно, притязания на больший объем полномочий требуют и большей

ответственности, разумеется, в пределах своей компетенции».

Здесь наиболее отчетливо прослеживается общероссийская тенденция, суть которой в том, что полицентричность на региональном уровне основана на моноцентризме на уровне республик, краев и областей. Соответственно, функционирование и развитие всех важнейших сфер общественной жизни, прежде всего экономики носят одномерный характер и жестко привязаны к административному центру. На субъектном уровне повторяется общероссийская ситуация, когда все и вся ориентированы на Москву.

Можно согласиться с В.А. Тишковым, по мнению которого необходимо разработать механизм «расслоения» власти по вертикали, распределения ее между уровнями региона в целом, отдельно взятого субъекта Федерации и муниципалитета, что должно создать необходимые условия для полицентричности, т.е. множества центров принятия решений и их реализации на каждом из этих уровней. Следует отметить, что у ряда руководителей государства есть понимание необходимости движения в этом направлении. Так, Д. Козак в интервью газете «Известия» заявил:

«Поскольку в нашей огромной стране с большим количеством субъектов и муниципалитетов нереально централизованно обеспечить эффективную реализацию множества социально-экономических функций государства …. необходимо больше ответственности за их исполнение возложить на региональные и местные власти, преимущественно через институт «делегирования» федеральных полномочий. Это предполагает, что определение политики, установление правил остается за федеральным центром, а их исполнение возлагается на региональных и местных руководителей …. Границы юрисдикции контролирующих территориальных органов не должны совпадать с границами субъектов или муниципалитетов».

Для окончательного решения данной проблемы представляется целесообразным разработать и осуществить широкомасштабную ад- министративную реформу, ориентированную на достижение двуединой цели объединения всех нынешних северокавказских субъектов Федерации, предоставив единому для всего региона центру широкие полномочия по разработке и реализации социально-экономических и политических программ, а также контролю за деятельностью властных структур каждого отдельно взятого регионального субъекта Федерации. Другая сторона этой цели - внутренняя децентрализация низовых административных образова- ний, которые должны быть наделены самыми широкими властными или управленческими полномочиями по решению жизненно важных проблем соответствующих муниципальных и иных образований.

В этом направлении интерес представляет тот факт, что важнейшим фактором, обеспечивающим сложность и разнообразие северокавказских элит, является относительная самостоятельность института местного самоуправления. В большинстве районов и городов Дагестана, Карачаево- Черкесии и Чечни действует модель выборного главы муниципального образования, который может позволить себе не соглашаться с теми ли иными решениями и распоряжениями руководителя соответствующей республики .

Как показывает практика целого ряда крупных муниципальных образований Республики Дагестан, таких как Махачкала, Дербент, Хасавюрт, Майкопский и Кошехабльский районы в Адыгее, Карачаевский и Хабезский районы в Карачаево-Черкесии, Владикавказ в Северной Осетии и др., главы регионов вынуждены считаться с определенным уровнем независимости органов местного самоуправления.

Глава Республики Дагестан М.Г. Алиев на протяжении всех четырех лет пребывания у власти стремился подчинить своему контролю те или иные политические силы и структуры, а соответственно, и все политические процессы как на республиканском, так и на муниципальном уровне. Однако добившись этой цели в системе исполнительной власти и в Народном

Собрании, руководителем которого он являлся в течение многих лет, М.Г. Алиеву не удалось взять под свой контроль большинство органов местного самоуправления, а также региональные представительства федеральных структур. Об этом свидетельствуют неудачные попытки продвижения своих кандидатов на выборах местных глав. Так, в Кизлярском районе действующий глава Н. Еремеев крупно проиграл самостоятельному аварскому лидеру С. Муртазалиеву. В Цумадинском районе выборы выиграл двоюродный брат С. Муртазалиева М. Камилов, хотя М. Алиев пытался по- мешать и ему. Помочь своему кандидату Ш. Гаджимурадову выиграть выборы главы Цунтинского района М. Алиеву также не удалось. Главой

остался сторонник С. Муртазалиева Г. Магдиев.

Аналогично президент Дагестана не смог добиться контроля над федеральными структурами. Эти должности занимают или влиятельные автономные игроки (С. Магомедов), или ставленники федерального центра. Большой резонанс получила скандальная история, когда власти Дагестана воспрепятствовали решению центра назначить главой управления Федеральной налоговой службы (ФНС) В. Радченко, помешав ему приступить к работе.

3.5 Об успехах и неудачах политического руководства республик

Итоги политики как федерального центра на Северном Кавказе, так и властей национальных республик за последние годы не представляется возможным оценить однозначно. Нельзя отрицать тот очевидный факт, что за последние годы в республиках региона - в одних вполне ощутимо, а в других в меньшей степени - достигнуты определенные успехи почти во всех сферах общественной жизни. Это подтверждает тот факт, что за постсоветский период существенно изменился внешний облик городов Северного Кавказа, где идет массовое строительство, при всех возможных здесь оговорках поднялся жизненный уровень населения.

Опять же при некоторых оговорках, касающихся прежде всего обо- стрения ситуации в ряде республик и активизации противоправной деятельности незаконных вооруженных формирований, в целом можно говорить о том, что в большинстве республик удалось удержать межнациональные противоречия в контролируемых пределах, выход за которые был бы чреват далеко идущими непоправимыми последствиями. После второй чеченской войны в некоторых республиках наблюдалась тенденция к ослаблению террористических и сепаратистских группировок. Особенно отчетливо эти перемены видны на примере Чеченской Республики. Президент Р. Кадыров переманил на свою сторону часть главарей незаконных вооруженных формирований и теперь они вошли во властные структуры, занимают влиятельные позиции в органах государственной власти и местного самоуправления. По имеющимся данным, подавляющее большинство населения республики поддерживают

нынешний политический курс. Р. Кадыров, указывая на впечатляющие

результаты восстановления Чечни, не без основания заявил делегации британского парламента, посетившей республику: «Позитивные изменения вы можете наблюдать всюду. Мы работаем сразу надо всем: боремся с терроризмом, решаем социальные вопросы, делаем все для улучшения благосостояния населения. В республике развиваются экономика, культура, спорт. Мы открыты для обсуждения любых проблем. У нас нет закрытых тем. Вы можете задавать любые вопросы».

Этому не в последнюю очередь способствовали позитивные сдвиги в экономике страны, которые, естественно, в той или иной степени и на положении дел на Северном Кавказе. Здесь нельзя не согласиться с президентом Центра стратегических исследований и развития гражданского общества на Северном Кавказе А. Истамуловым, который писал: «Несмотря на тотальную коррумпированность всех органов власти, практически открытую торговлю должностями и еще более вопиющее казнокрадство, разного рода «джамааты» и просто банды головорезов перестали играть политическую роль и создавать угрозу сепаратизма и госу- дарственных переворотов». Согласно Истамулову, сейчас «входной билет в «корпорацию Россия» может купить практически каждый. Президентом не стать, но должность в муниципалитете или паспортном столе по карману практически каждому жителю …. Быть частью Российского государства сейчас экономически выгоднее, чем сидеть в лесу и расставлять фугасы на проселочных дорогах без каких-либо перспектив карьерного роста …. Финансовые вливания стали определенной инъекцией от экстремизма и сепаратизма. Что касается Чечни, то здесь сыграла роль не только показательная жестокость военных, осуществлявших спецоперацию, но и понимание бесперспективности режима, созданного экстремистами».

Как известно, проблемы борьбы с терроризмом занимают центральное

место как в международно-правовых документах, так и в законодательстве многих стран. Существует довольно внушительный комплекс международно-правовых актов, направленных на противодействие всем формам и проявлениям экстремизма и терроризма, запрещение дискримина- ции по религиозному признаку. В этом направлении международное сообщество прилагает усилия по созданию условий для осуществления согласованных и результативных антитеррористических действий. Среди этих действий можно назвать, прежде всего, создание целого ряда международных антитеррористических центров для борьбы с различными проявлениями экстремизма и терроризмом.

С учетом этих документов в Российской Федерации принят и действует целый комплекс законов и нормативно-правовых актов, направленных на профилактику, предотвращение, противодействие и борьбу с терроризмом. Среди них следует назвать следующие: Федеральные законы

«О противодействии экстремистской деятельности» от 5 июля 00 года № 4-ФЗ (в редакции от 9 апреля 008); Федеральный закон от марта 006 года «О противодействии терроризму» (в ред. Федеральных законов от 7 июля .006 № 53-ФЗ; от 08..008 N 03-ФЗ; от ..008 N 7-ФЗ; от 30..008 N 3-ФЗ; от 7.07.00 N 97-ФЗ; от 8..00 N 404-ФЗ; от

03.05.0 N 96-ФЗ; от 08..0 N 309-ФЗ) и др.

В этих документах сформулированы и утверждены нормы и принципы определения экстремистских организаций и их деятельности, а также терроризма, основные формы, направления, методы, средства борьбы с этим злом. К примеру, в ст.3 Федерального закона «О противодействии терроризму» от марта 006 г. № 35-ФЗ говорится: «Терроризм - идеология насилия и практика воздействия на принятие решения органами го- сударственной власти, органами местного самоуправления или меж- дународными организациями, связанные с устрашением населения и (или) иными формами противоправных насильственных действий».

Следует отметить также Указы Президента Российской Федерации, такие как «О мерах по борьбе с терроризмом на территории Северо- Кавказского региона Российской Федерации» от января 00 года № 6;

«О дополнительных мерах по борьбе с терроризмом на территории Северо- Кавказского региона Российской Федерации» от 30 июня 003 года № 75;

«О центральных компетентных органах Российской Федерации, ответственных за выполнение Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом» от 7 июня 003 года №680 и др.

Аналогичные законы и нормативно-правовые акты, определяющие принципы, формы и методы противодействия политическому и религиозному экстремизму и терроризму, приняты и реализуются в некоторых национальных республиках Северного Кавказа. Это, например, Закон Республики Дагестан «О запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности на территории Республики Дагестан» от 6 сентября 999 года

№5; Закон Карачаево-Черкесской Республики «О противодействии политическому и религиозному экстремизму на территории КЧР» от 4 мая 000 года № 6-РЗ; Закон Кабардино-Балкарской Республики «О запрете экстремистской религиозной деятельности и административной ответственности за правонарушения, связанные с осуществлением религиозной деятельности» от июня 00 года и др.

Естественно, основой правовой базы в этой сфере является Конституция Российской Федерации. Она запрещает пропаганду и разжигание социальной, расовой, национальной, религиозной и иных форм ненависти и вражды, создание и деятельность разного рода организаций, объединений, осуществляющих действия, направленные на насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации, подрыв безопасности государства.

Положения вышеприведенных документов в полной мере

соответствуют установкам ключевых международных нормативно-правовых актов, которые признаются и ратифицированы Федеральным Собранием Российской Федерации. Речь идет, в частности, о Федеральных законах «О ратификации Европейской Конвенции о пресечении терроризма» от 7 августа 000 года № -ФЗ; «О ратификации Международной конвенции о борьбе с бомбовым терроризмом» от 3 февраля 00 года № 9-ФЗ; «О ратификации Международной конвенции о борьбе с финансированием терроризма» от 0 июля 00 года N 88-ФЗ; «О ратификации Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом» от 0 января 003 года № 3-ФЗ и др.

Комплекс мер в этом направлении принят и на уровне СНГ. Немаловажное значение имеет уже упомянутая Шанхайская конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, принятая 5 июня 00 г. руководителями Республики Казахстан, Китайской Народной Республики, Кыргызской Республики, Российской Федерации, Республики Таджикистан и Республики Узбекистан. Она призвана регулировать взаимодействие правоохранительных ведомств и спецслужб государств - участников СНГ в борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, обеспечить обмен информацией, проведение совместных оперативно- розыскных мероприятий, мер по пресечению поставок вооружения и боеприпасов террористическим группировкам, их финансирования и т.д. В ст. 3 Конвенции констатируется: «Стороны принимают такие меры, которые могут оказаться необходимыми, в том числе в соответствующих случаях в области национального законодательства, для обеспечения того, чтобы деяния, указанные в пункте статьи настоящей Конвенции, ни при каких обстоятельствах не подлежали оправданию по соображениям исключительно политического, философского, идеологического, расового, этнического, религиозного или иного аналогичного характера и влекли наказание

сообразно степени их тяжести».

Нельзя не признать тот факт, что реализуя положения и установки этих документов, усилиями федеральных и региональных властей удалось предотвратить ряд конфликтов, которые могли иметь далеко идущие негативные последствия как для региона в целом, так и для отдельно взятых национальных республик. Так, в Дагестане имело место несколько случаев серьезного межнационального противостояния, которые при неблагоприятном стечении обстоятельств могли привести к конфликтам,

чреватым непредсказуемыми последствиями для целостности республики. Тогда усилиями республиканских властей, общественных и национальных организаций удалось избежать худшего развития сценария, но отнюдь не исчезли лежащие в их основе причины.

После разгрома незаконных вооруженных формирований, вторгшихся на территорию Дагестана из Чечни в августе-сентябре 999 года, сепаратистским и террористическим силам был нанесен существенный урон. Постепенно один за другим уничтожены почти все наиболее влиятельные фигуры в их руководстве, такие как А. Масхадов, З. Яндарбиев, Ш. Басаев, С. Радуев и др. Такую же участь постигли так называемый эмир Кабардино- Балкарии А. Астемиров, арабский командир Абу-Халед, идеолог боевиков С. Бурятский, второй по рангу после Д. Умарова главарь бандформирований А. Тазиев, известный под псевдонимом «Магас». В этом ряду успехом российской дипломатии является распоряжение Государственного секретаря США в июне 00 г. во время пребывания в Вашингтоне Президента Российской Федерации Д.А. Медведева о внесении лидера так называемого Кавказского эмирата Доку Умарова в перечень, предусмотренный указом президента США №34, целью которого является преследование террористов, а также поддерживающих террористов и помогающих в

организации терактов. В этой связи напомним, что Умаров признал свою

причастность к подрыву поезда «Невский экспресс» в 009 г., когда погибло

8 человек, а также к взрывам 9 марта 00 на станциях Московского метрополитена «Лубянка» и «Парк культуры», унесшим жизни 40 человек. По данным Следственного комитета России, установлены, ликвидированы или нейтрализованы исполнители и организаторы этих терактов Магомедали

Вагабов - один из лидеров диверсионно-террористического подполья, Алиев, Щащаев, Магомеднабиев, Рабаданов и Исагаджиев и др.

В то же время драматические события - захват заложников в театре на Дубровке в октябре 00 г., взрывы самолетов в августе 004 г., захват школы в Беслане в сентябре 004 г., атака на Нальчик в октябре 005 г., перестрелки в Черкесске в декабре 006 г., две террористические акции в Московском метрополитене в феврале 00 г. и другие - служили серьезными напоминаниями о том, что политическое насилие в регионе не было преодолено. В конце 000-х гг. официальная версия об улучшении ситуации подвергалась сомнению, поскольку положение на Северном Кавказе оставалось взрывоопасным.

К тому же нередко жертвами атак террористов или иных сил становятся представители средств массовой информации и правоохранитель- ных органов, правозащитники, чиновники разных уровней государственной власти и др. Убиты глава администрации Владикавказа К. Пагиев и пришедший на смену ему в 008 году В. Караев. Громкие убийства произошли в 007 г. в КЧР - известного политика и депутата местного парламента И. Крымшамхалова, главы туристической фирмы «Барс» Б. Байрамкулова, главы Красногвардейского района М. Кудаева и др. В марте 008 г. был убит глава ГТРК «Дагестан» Гаджи Абашилов. сентября 008 г. смертельную рану получил журналист исламской телекомпании «ТВ- Чиркей» А. Алишаев, который придерживался антиваххабитских позиций. В 009 г. в Чечне были убиты правозащитницы Н. Эстемирова и З. Сайдулаева.

Нельзя отрицать, что власти национальных республик Северного Кавказ при активной поддержке федерального центра и под его руководством добились определенных успехов в борьбе с терроризмом и организованной преступностью. Тем не менее, было бы преждевременно говорить об окончательном решении этого вопроса. Как показывает правоприменительная практика, в этой сфере все еще существуют проблемы, требующие большей четкости законодательных положений, усиления административно-управленческой и контрольно-надзорной деятельности, обеспечения неотвратимости наказания, соразмерного тяжести содеянного виновным.

Имеющийся потенциал мер правового противодействия терроризму не всегда используется в полной мере в силу недостаточной эффективности правоприменительной деятельности, а также в связи с существующими пробелами в законодательном регулировании борьбы с терроризмом, что требует дальнейшего совершенствования нормативно-правовой базы с учетом международного и зарубежного опыта. Следует учесть и то, что, несмотря на единодушие стран - членов ООН в оценке опасности терроризма, с сожалением приходится констатировать, что выстроить адекватную систему противодействия терроризму пока не удается.

В целом руководителям Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Карачаево- Черкесии, Дагестана не в полной мере удалось продемонстрировать свою способность предпринимать решительные действия, да и просто контролировать ситуацию в собственных республиках, оказывать эффективное противодействие действиям террористических и криминальных группировок.

Нельзя не отметить тот факт, что в борьбе с радикальным исламом часто без разбору причисляются к экстремистам все несогласные с политикой властей и официального муфтията, преобладает запретительный, карательный принцип. В соответствии с этим принципом преследуются и подвергаются уголовным наказаниям и те мусульмане, которые, разделяя не традиционные, а салафитские или ваххабитские взгляды, не имеют отношения к террористическим действиям.

При этом упускается из виду тот факт, что те, кто считает себя защитниками «чистого ислама», далеко не однородны. Среди них есть те, кто уже перешел черту закона, но есть и те, кто воспринимает «чистый ислам» как противовес официальным тарикатам, служителей которых обвиняют в коррупции. Как представляется, к исламистам и ваххабитам нередко причисляют все протестные группы населения. Особое беспокойство вызывает тот факт, что под гребенку борьбы с экстремизмом и терроризмом, как правило, подпадают представители светской оппозиции, чья критика в большей степени направлена в адрес республиканских властей по самому широкому кругу вопросов, не имеющих прямого отношения ни к исламу, ни к терроризму.

Лишить социальной базы действительно экстремистские и тер- рористические группы можно лишь разработав комплекс мер, прежде всего, социально-экономического и политического характера. Ключевое значение в этом плане имеют меры, направленные на разработку и внедрение альтернативных идеологических и богословских конструкций.

В спорах и дискуссиях о богословских вопросах служители традиционного ислама в силу своей слабой подготовленности проигрывают салафитам. Вся религиозная исламская литература, вышедшая в свет за постсоветский период, носит сугубо догматический и апологетический характер, и зачастую непонятна простому человеку. В этом плане обращает на себя внимание определенный дефицит хорошо подготовленных исламских богословов, способных предложить сообществу верующих идеи, разработанные с учетом происходящих в современном мире широкомасштабных изменений, аргументировано отстаивать, тем более, распространять их среди населения в качестве альтернативы идеям салафизма или ваххабизма.

Для противовеса фундаменталистским версиям ислама необходимо на основе лучших мировых аналогов создать собственную версию тарикатов, соответствующих российским реалиям, менталитету народов России мусульманского вероисповедания. И действительно, как писал М. Султанов- Барсов, «почему нельзя обобщать и адаптировать к современным условиям требования мусульманской веры, догматы ислама? Ведь их буквальное восприятие и есть источник раздоров между мюридами и салафитами, которые одинаково верно выполняют фарз и сунну, но зацикливаются на ряде второстепенных вопросов и продолжают бесконечно враждовать. Но, позвольте, если нельзя обобщать догматы, находить закономерности природы и с их помощью наносить недостающие штрихи к картине мира, в

чем же тогда научность мусульман?».

Учитывая тот факт, что распространению религиозно-политического экстремизма, особенно в молодежной среде, способствуют крайняя коррумпированность и произвол правоохранительных органов, возникает императивная необходимость системной борьбы с этими явлениями, хотя следует признать, что это весьма трудно разрешимая задача, требующая много усилий, средств и времени.

Как представляется для этой цели немаловажное значение имеет подготовка высокообразованных служителей культа, что в свою очередь предполагает создание новых исламских центров и усовершенствование работы уже существующих, призванных осуществлять подготовку мусульманских священнослужителей в духе джадидизма. В этом направлении целесообразно оказывать всестороннюю поддержку совершенствованию религиозного образования в Российской Федерации в строгом соответствии с государственными образовательными стандартами.

Создается впечатление, что пока что весьма слабо разработана обоснованная и эффективная государственная программа противодействия экстремизму и терроризму, учитывающая всю полноту факторов, порождающих эти явления. Нет должного понимания того, казалось бы, очевидного факта, что одними карательными мерами и просто декларациями властей о принятии профилактических мер по удержанию молодежи от «ухода в лес», или же амнистии боевиков, изъявивших желание вернуться к мирной жизни, и даже создания рабочих мест проблему не устранить.

Из проведенного в данной главе исследования вытекают следующие выводы:

Очевидно, что среди внутренних факторов, в значительной степени обусловливающих конфликтогенность Северокавказского региона в целом и каждого из региональных субъектов Российской Федерации, особо важное место занимают слабость экономики, нерешенность множества ключевых социальных проблем. Располагая необходимыми условиями и ресурсами для решения этих проблем, по уровню экономического развития и по большинству социальных показателей регион остается одним из самых отсталых в Российской Федерации. К тому же в многонациональных республиках приватизация была проведена по клановым, этническим, номенклатурным и иным принципам. Это привело по сути дела к монополизации представителями отдельных этнонациональных групп множества предприятий и даже отраслей экономики.

На Северном Кавказе весьма велика доля теневой экономики. Здесь может быть больше, чем в других регионах России, она определяет процесс формирования и распределения доходов, развитие экономики в целом. По имеющимся данным, сегодня до половины оборота товаров и услуг в республиках приходится на теневой сектор экономики. Практически невозможно начать свое дело, не будучи членом определенного клана, тейпа, группировки. Находится в неудовлетворительном состоянии инфраструктура воспроизводства человеческого капитала, не определены стратегические задачи для социальной сферы в целом. Бичом для северокавказских республик стала безработица.

При всем том необходимо внести более или менее существенные коррективы в весьма популярное убеждение в том, что чуть ли не все проблемы, в том числе терроризм, преступность, конфликтогенность, коррупция и т.д. определяются бедностью, безработицей и другими сугубо экономическими факторами. Однако можно назвать множество стран, да и регионов Российской Федерации, которые значительно беднее, чем северокавказский Северный Кавказ, но не обременены проблемой терроризма и разного рода противоречиями и конфликтами.

При оценке этой ситуации необходимо признать, что в регионе речь идет о полномасштабном системном кризисе, который охватывает все сферы общественной жизни, прежде всего социально-экономическую, духовную, политическую. Имеет также место сращивание клановых и властных структур, проникновение организованной преступности в структуры государственной власти. Этим объясняется тот факт, что народ по большому счету не принимает борьбу с терроризмом и организованной преступностью как свою борьбу, рассматривая ее как разборки между клановыми группировками.

Комплекс накопившихся социальных, экономических и политических проблем, в должной мере не продуманная политика Москвы в сфере взаимоотношений федерального центра и регионов и межэтнических отношений, произвол правоохранительных органов в сочетании с местными особенностями и другие факторы обусловили масштаб и последствия системного кризиса политических режимов и связанных с ними кланово- корпоративных сообществ.

Этим объясняется дефицит или полное отсутствие в глазах народа должной легитимности правящих элит во всех без исключения национальных республиках Северного Кавказа, Можно говорить даже о морально-психологической делегитимации правящих элит. При этомсеверокавказские элиты демонстрируют виртуозное мастерство в политических интригах на местном и федеральном уровнях, а также при распределении поступающих от федерального центра финансовых потоков.

Было бы преждевременно утверждать, что федеральному центру удалось окончательно определить формы своего представительства в регионе и гарантированного обеспечения представительства Северного Кавказа, в том числе и этнических общностей, на уровне федеральных органов власти.

При таком положении вещей не может быть и речи о серьезных подвижках в решении кардинальных проблем, стоящих перед регионом, прежде всего, терроризма, коррупции, клановости, организованной преступности и т.д., разъедающих саму ткань государственности. Эти антиобщественные явления, то как бы переходя в латентное состояние, то как бы неожиданно и агрессивно вылезая на поверхность, продолжают оставаться серьезной угрозой социальной и политической стабильности в регионе, национальной и региональной безопасности, единству и территориальной целостности Российской Федерации. Естественно, в этом направлении ключевое значение имеют разработка и реализация национальной стратегической программы, основанной не на охвате какой- либо одной, например, отдельно взятой социально-экономической, или политической, духовной и др. сфер, а на системном охвате всех без исключения ключевых составляющих Северного Кавказа как внутреннего геополитического пространства России. Представляется целесообразным расширить и укрепить органы государственной власти, представляющие федеральный центр в регионах. Речь идет, прежде всего, о правоохранительных и контролирующих органах, а именно, ФСБ, судебной системе, прокуратуре, полиции, счетной палате и др., их комплектовании как можно большим числом лицами, не ангажированными связями с местными этно-клановыми и иными структурами.

Заключение

При поисках ответов на поставленные в работе вопросы автор исходил из того основополагающего факта, что Северный Кавказ является составной, неотъемлемой частью Российской Федерации. В течение последних почти двух столетий положение вещей сложилось таким образом, что в настоящее время у региона не существуют какие бы то ни было альтернативы тем связям и отношениям, которые у его народов сложились с Россией. Северный Кавказ к настоящему времени стал неотъемлемой интегральной частью Российской Федерации. Регион имеет важное стратегическое значение для обеспечения ее национальной безопасности, защиты ее национальных интересов.

В то же время можно утверждать, что регион выступает в качестве генератора таких процессов и событий внутри- и внешнеполитического характера, которые создают прямую угрозу национальным интересам и безопасности в целом России, и в особенности - народов самого Северного Кавказа. Не будет преувеличением мысль о том, что здесь испытывается на прочность российская государственность. Не случайно Президент России В.В. Путин подчеркивал, что действия федеральных сил на Северном Кавказе во время второй чеченской войны 999 года определялись не только необходимостью подавить гнездо терроризма, но и тем фактом, что тогда

«речь шла о существовании самой Российской Федерации и ее государственности».

Предпринята попытка скорректировать характерный для определенной части научного сообщества, публицистов, политических и государственных деятелей соблазн приписать все беды северокавказских республик на почве исламского, этнического и иного радикализма и экстремизма исключительно внешним факторам, или «мировой закулисе». Однако проблемы региона не решить без осознания того факта, что никакие внешние факторы не способны разбалансировать положение дел в стабильном, неуклонно развивающемся, уверенном в свое будущее благополучном по всем жизненно важным стандартам обществе.

Национальная безопасность, будучи сложной, многоплановой и открытой системой, охватывает внутриполитическую, геополитическую, экономическую, военную, этнонациональную, региональную, информаци- онную и иные сферы, в силу чего угрозы национальной безопасности России приобретают многофакторный характер. Наряду с традиционными, все более возрастающую роль играют внутренние источники угроз национальной безопасности, связанные с состоянием самого общества и национальной экономики, подрывом господствующей системы ценностей, традиций, принципов, национальных идеалов и целей, обострением межнациональных, межконфессиональных и иных противоречий и конфликтов и т.д.

В этом контексте Северный Кавказ рассматривается в качестве самостоятельного внутреннего геополитического пространства Российской Федерации. В качестве факторов, обусловливающих приоритеты национальной безопасности Российской Федерации в регионе, выделены социально-экономическая, политическая, этнонациональная и конфессиональная сферы общественной жизни, которые могут переходить друг в друга и создавать различные комбинации: этнополитика и геополитика, геополитика и геоэкономика, конфессиональный фактор в контексте геополитических реальностей и так далее. Их геополитическая значимость для Северного Кавказа определяется тем фактом, что их границы простираются как на север в самой России, так и за государственные границы в южном направлении в Закавказье и на Ближний и Средний Восток. Тем самым внутрирегиональные реалии оказываются под постоянным давлением внешних факторов. В то же время события и процессы в регионе оказывают заметное влияние на развитие ситуации в масштабах, выходящих далеко за рамки непосредственно прилегающих к нему территорий.

Касаясь вопроса о конфессиональном факторе, сделан вывод, что в настоящее время одним из приоритетов политики Российской Федерации является нейтрализация угрозы национальной безопасности на ее южных рубежах со стороны политизированного исламского фундаментализма, служащего идеологической и политико-религиозной основой различных форм экстремизма и терроризма. Особенно большую угрозу государственному единству представляет слияние исламского фундаментализма вахабитского толка с этносепаратизмом.

Другая не менее серьезная угроза территориальному единству, суверенитету и национальной безопасности Российской Федерации таится в нерешенности этнонационального вопроса. Этот вопрос играет ключевую роль в определении границ и контуров Северного Кавказа как самостоятельного внутреннего геополитического региона Российской Федерации. Множество других составляющих, имеющих более или менее существенное значение с точки зрения обеспечения национальной безопасности и государственного единства Российской Федерации, по сути дела вытекает из него или же теснейшим образом связано с ним.

В этой связи положение более или менее существенно усугубляется тем, что этногеополитическое пространство Северного Кавказа, в результате целого комплекса проанализированных в работе факторов, не имеет четко обозначенных границ. Они не заканчиваются на южной государственной границе Российской Федерации, а простираются на территорию как Азербайджана и Грузии, так и Ближнего и Среднего Востока. Иначе говоря, здесь в наиболее очерченной форме проявляется взаимосвязь между геополитикой и этнополитикой. В итоге, любое обострение ситуации в Закавказье самым непосредственным образом отражается на положении дел в России. Более того, она оказывается автоматически вовлеченной в любые конфликты, например, между Грузией и Абхазией или между Южной Осетией и Грузией.

Из проведенного исследования вытекает вывод, что среди внутренних факторов, в значительной степени обусловливающих конфликтогенность Северокавказского региона, особо важное место занимают слабость экономики, нерешенность множества ключевых социальных проблем, злоупотребления властей при приватизации государственной собственности, проведенной по клановым, этническим, номенклатурным и иным критериям, монополизация представителями отдельных этнонациональных групп множества предприятий и даже отраслей экономики, разгул теневой экономики и т.д.

Суть проблемы состоит в том, что бедственное положение экономики и социальной сферы является частью или одним из проявлений широкомасштабного системного кризиса, который охватывает все сферы общественной жизни. Другими его проявлениями являются клановость, беспрецедентно высокий уровень коррупции, пронизывающей всю властную структуру сверху вниз, сращивание клановых и властных структур, проникновение организованной преступности в структуры государственной власти и т.д. Этим объясняется дефицит или полное отсутствие в глазах народа должной легитимности правящих элит во всех без исключения национальных республиках Северного Кавказа, Можно говорить даже о морально-психологической делегитимации правящих элит. В результате народ по большому счету не принимают борьбу с терроризмом и организованной преступностью как свою борьбу, рассматривая ее как разборки между клановыми группировками.