Дифференциальная психология

Модель человеческих различий предполагает равноценное участие в детерминации индивидуальных особенностей таких факторов, как наследственная предрасположенность и экологические влияния, проявляющиеся прежде всего в специфике внутрисемейного взаимодействия, обусловленной параметрами СЭС. Становится все более очевидным и учет субъективной детерминации рассматриваемых явлений, отображающейся в характеристиках жизненного опыта как системообразующего фактора в формировании каждой отдельной человеческой индивидуальности. (Либин)

59. Этно-культурные детерминанты индивидуальности

В этом факторе слились в неразрывное единство генетически-расовые и социокультурные компоненты. При этом влияние вторых признается определяющим. Главным персонажем в представляемом разделе является Культура, которая интерпретируется как система знаний и обычаев, традиций, включающих предпочтение ценностных ориентаций, моральные и этические нормы, убеждения и предрассудки, некоторые физические параметры среды (тип организации пространства и интерьер помещений и пр.).

Важно одно утверждение - каждый субъект имеет весь спектр психологических черт, но разные культуры способствуют развитию одних и не способствуют развитию других индивидуальных черт.

Социокультурная координата индивидуальности. На протяжении многих столетий человеческой истории расовые и национальные предрассудки разделяли людей на "наших" и "не-наших", "своих" и "чужих". Чужаки при этом наделялись чертами, определяющими их положение где-то посередине между дикарями и животными. В своей "Системе Природы" Карл Линней (I735) выделил два вида людей - Hоmо Sарiеns и Hоmо Mоnstгоus, отнеся к последним больших и неуклюжих патагонцев, китайцев с коническими головами, маленьких робких горцев и пр.

Для установления социокультурных различий используются кросс-культурные исследования. С момента своего рождения психология как наука, по замыслу В. Вундта (1913), разделялась на две самостоятельные области - экспериментальную (общую) психологию и культурную, то есть психологию народов. Первые классические исследования расовых и этнических различий были предприняты антропологами. Бронислав Малиновский (1927) проверял гипотезу Зигмунда Фрейда (1905) о роли Эдипова комплекса в формировании характера на популяции жителей Тробрианских (Папуа Новая Гвинея) островов и обнаружил, что в культурах, где дядя (как самый близкий родственник) играет важную роль, у мальчиков не возникает конфликта с отцом, как предсказывал психоанализ. Исследуя влияние культурного контекста на характер, Маргарет Мид (1928) выявила, что в юношеские годы самоанцы гораздо более выдержаны, чем американцы.

На современном этапе развития человекознания вопрос о различиях между людьми, детерминированных своеобразием культурной среды, занимает центральное место. Систематические исследования этих различий, обусловленных влиянием этнических факторов, ведут отсчет с работы сотрудников Института Человеческих Отношений Йельского университета (США) Джона Уайтинга и Ирвина Чайлда (1953).

Раннее физическое развитие. Сравнительный анализ физического развития младенцев, относящихся к разным расам.

Черные младенцы - независимо от того, родились ли они в Африке или в любой другой стране - развиваются быстрее не только после рождения, но уже в пренатальный период. Они также опережают своих белых сверстников в развитии моторных навыков, начиная раньше ходить, и имеют явные отличительные физические особенности, обладая более тяжелыми костями, более длинными ногами и более развитыми мускулами (Smith, 1978; Tаnnег, 1978).

В противоположность рассмотренной группе, младенцы из азиатских стран оказываются более медлительными по ряду основных моторных показателей. Эти различия могут быть обусловлены как фактором биологического созревания, так и этническими факторами, влияющими на уровень активности или спокойствия (Fгееdmаn, 1979). Сравнительный анализ поведения младенцев из четырех этнических групп - кавказской, китайской, навахо и японской, - показали, что кавказские младенцы более активны и возбуждены, труднее поддаются успокоению; навахо и китайские младенцы более спокойны, в то время как японские младенцы реагируют более энергично, но легче успокаиваются, чем их кавказские сверстники.

Недавние исследования Джерома Кагана и его коллег были направлены на сравнение поведения четырехмесячных младенцев из Китая, Ирландии и Евро-Американской группы. Китайские младенцы были значительно менее активны, менее возбудимы и менее голосисты, по сравнению с двумя другими группами. Белые младенцы из Америки демонстрировали наиболее сильные реакции на новые стимулы - звуки, свет и запахи (Kаgаn, 1994).

Поскольку эти различия были обнаружены у младенцев, они не могут быть прямо обусловлены родительским влиянием, тем более пока еще слишком незначительным жизненным опытом. Вместе с тем, Д. Фридман (1979) и другие исследователи отмечают, что китайские и японские матери намного меньше разговаривают с младенцами, чем кавказские женщины. Так как эти различия обнаруживаются с первого момента появления ребенка на свет, они не могут быть следствием реакции матерей на более спокойное поведение собственных детей. Хотя, схожесть темпераментальных паттернов в диаде "мать--ребенок" значительно усиливает обнаруживаемые впоследствии этнические различия.

Познавательные процессы

Если говорить о базовых психических процессах - восприятии, памяти, внимании и допонятийном мышлении, - то нужно отметить, что большинство специалистов считает маловероятным существование межкультурных различий в отдельных основных познавательных процессах (Коул, Скрибнер, 1977).

Казалось, что различия в высших психических функциях, таких как мышление и интеллект, будут более очевидными. Однако использование генетических маркеров в исследованиях интеллекта у представителей разных рас показало, что различия между сравниваемыми группами меньше, чем различия в оценках уровня интеллекта между индивидами в одной объединенной по расовому признаку группе (Lоеhtin, 1975). Экспериментальные данные подтверждают эту общую закономерность для большинства характеристик человека - различия между генетически детерминированными признаками (интеллекта) рас меньше по сравнению с генетически обусловленными различиями между членами одной расы (Gоuld, 1981).

Анастази приводит следующие данные: наблюдения Мид на острове Манус в Новой Гвинее привели ее к заключению о том, что анимизм в мышлении детей на этом острове отсутствует. И в непосредственных высказываниях этих детей и в их ответах на вопросы она обнаружила очень реалистичные представления об объектах и событиях. Мид объясняла эту реалистичную установку типом обучения, который получали эти дети. С раннего детства у них формируют адекватные установки по отношении к требованиям окружающей среды. Ответственность за неудачу никогда не приписывается неодушевленным объектам: не обвиняют бревно, если ребенок об него споткнулся. Если ребенок поранил себя, ему говорят, что это результат его собственной неловкости. Интересно отметить, что в этой культуре взрослые даже более анимистичны, чем дети, поскольку они объясняют болезнь, смерть, и другие несчастья действием "духов".

В последующих исследованиях Денниса было обнаружено, что дети племени хопи более анимистичны и менее реалистичны в своих ответах, чем белые дети того же возраста, протестированные в других исследованиях. Деннис приписывает эти различия разнице социального окружения детей хопи и белых американских детей.

При дальнейшем рассмотрении работы Пиаже Деннис отмечает, что наблюдения Пиаже действительно показывают, что с самого раннего возраста на восприятие детьми мира влияют культурные ценности и категории. Однако Пиаже не приводит данных по взрослым испытуемым. В своем исследовании Деннис обнаружил доказательства существования анимистического способа мышления у взрослых в нашем обществе. (Анастази)

Интересно, что сами люди предпочитают говорить скорее о приоритете наследственности в детерминации различий, чем о каких-либо иных, более сложных причинах. Интерпретируя факт более высоких показателей математических способностей у японских и китайских школьников по сравнению с американскими, психологи провели опрос среди самих детей (Stеvеnsоn, 1993). Оказалось, что американские школьники склонны интерпретировать эти показатели как следствие "врожденных способностей", тогда как школьники из азиатских стран сделали акцент на "упорном изучении". Другие исследователи также считают различия в математических способностях между азиатскими и американскими детьми не результатом генотипических влияний, а различиями в культурном акценте на важности академических достижений и в качестве преподавания математики в школе.

Личность сквозь культуру

Практически во всех культурах существуют общие закономерности для периода детства - стремление к дружбе, разделение игр по признаку пола, овладение этапом конкретных операций (по Ж. Пиаже), выработка навыков, необходимых для последующей взрослой жизни. Однако личностные ориентации сильно зависят от окружающих ребенка традиций. Обычно сравнивают западные культуры с восточными сообществами, где жизнь семьи более связана с влиянием агрокультуры, а школьное обучение не является определяющим фактором в детской жизни. В таких культурах дети в возрасте 6-7 лет уже получают статус "разумных" и ответственных, приобретая одновременно право играть взрослые роли (Wеisnег, 1984). В странах Западной Африки и Полинезии детям этого возраста уже поручают заботиться о своих меньших братьях и сестрах, их также обучают навыкам сельскохозяйственной или иной взрослой работы. Ребенку нет необходимости учиться тому, как заводить дружбу и развивать отношения с незнакомыми людьми. Вместо этого у него формируется представление о своем месте в существующей системе ролей и взаимоотношений.

Изучение воспроизводимости пяти основных личностных факторов FFM показало, что во всех охваченных исследованием странах личность может характеризоваться этими базовыми измерениями.

Воспитание в контексте культуры

Выполненное в Иельском университете (США) исследование, обобщающее данные изучения 75 культур, было посвящено изучению практики воспитания детей относительно пяти систем поведения - оральной, анальной и сексуальной (связанных с теорией Зигмунда Фрейда о пяти стадиях последовательного развития характера), а также зависимости и агрессивности. Основные результаты показали широкий диапазон традиций, обусловливающих отношение родителей к воспитанию у детей базовых навыков и реакций.

Марк Борнштейн (1991) проанализировал сделанные им видеозаписи обращения со своими пятимесячными младенцами 24 матерей из Франции, Японии и США. Было замечено, что все младенцы ведут себя одинаково, что исключало объяснение наблюдаемых различий в поведении матерей спецификой младенческих реакций. Оказалось, что американские матери больше остальных уделяют внимание стимуляции ребенка. Они привлекали внимание, говорили с младенцем, прикасались к нему и поворачивали. Используемые типы стимуляции также отличались по своему характеру. Американки и француженки уделяли больше внимания тому, как их младенцы взаимодействуют с объектами, и меньше - их обращению с самой мамой. Японки проявляли одинаковую активность по отношению ко всем элементам стимуляции. Американские матери больше, чем французские и японские, использовали в своей речи высокотоновые звуки ("гуления") при общении с ребенком, а не взрослую речь с обычным набором тонов, как их "коллеги". Возможно, что формирование того, что называют национальным характером (см. ниже), начинается с тонких различий в культурном контексте, проявляющихся уже на первых этапах взаимодействия матери и ребенка.

Черные матери со своими детьми и белые матери, имеющие приемных черных детей, по-разному воспитывают своих чад. Белые матери больше ориентированы на самостоятельное решение их детьми своих проблем (Mооге, 1986). Вообще опыт ранней социализации, связанный с семьей, в разных этнических группах, оказывает большое влияние на последующий уровень развития интеллекта, хотя эта закономерность больше подтверждается для мальчиков, чем для девочек (Уаггоw, I971).

Ури Бронфербреннер (1970) руководил проектом по кросс-культурному исследованию особенностей воспитания детей в СССР и США. Согласно результатам этого проекта, специфика воспитания в обоих культурах имеет явные различия. Российские младенцы получают больше проявлений любви и физических контактов - объятий, поцелуев, покачиваний и прижиманий - чем американские. Однако они также получают меньше свободы движений и ограничены в инициативе, что вызвано как неблагоприятными факторами окружающей среды (например, низкая температура воздуха в доме), так и опасениями по поводу возможности нанесения ребенком себе вреда. Материнская ответственность распространяется на родственников и даже случайных знакомых. Несмотря на такую заботу и любовь, акцент в воспитании делается на развитие послушания и самодисциплины. И в школе, задачей которой является формирование характера, воспитывается компетентность в предметной активности и чувство товарищества. Таким образом, советские дети оказались мотивированы к проявлению хорошего поведения, в основе которого лежит сильное стремление к обучению и служению своему обществу.

Этническое самосознание и этнические предпочтения

Рассмотрим несколько аспектов этнопсихологических различий между людьми.

Субъективно-нравственное понимание лжи

Владимир Лефевр (1993) отстаивает гипотезу о существовании двух этических систем, характеризующих соответственно представления американцев и русских (в период существования советского государства) о справедливости. Эти представления кратко изображаются в виде двух формул:

Зло + Добро = Добро (I этическая система)

Зло + Добро = Зло (II этическая система)

Особенность русского этнического самосознания проявляется в склонности полагать, что добро всегда побеждает зло, поэтому ради доброго и важного дела всегда можно допустить совершение небольшого (по субъективным критериям, разумеется) зла (I этическая система). Предпочитающие эту этическую систему одобрительно относятся к лозунгу: "Цель оправдывает средства". Эти установки, как показывает недавняя история, определяли поступки многих людей в конкретных обстоятельствах. Придерживающиеся второй этической системы негативно относятся к смешению понятий добра и зла, считая, что ложь не может быть средством достижения гуманной цели.

Результаты исследования В.В. Знаковым (1995) причин лжи у американцев (по данным Пола Экмана, 1993) и русских показали наличие многих общих мотивов поведения: лжи из корыстных побуждений, страха унижения, желания избежать наказания или повысить свой авторитет. Однако основное различие было в отношении американских и русских к вмешательству в личную жизнь - первые во многих случаях стремились сохранить в неприкосновенности внутренний мир, тогда как для вторых было намного естественнее отвечать на вопросы, касающиеся личной жизни. Эти психологические особенности были интерпретированы автором как проявление "двух различных типов понимания лжи", соответственно названных "морально-правовым и субъективно-нравственным".

Морально-правовые суждения

Сравнение готовности к компромиссу среди американцев, выросших в США, эмигрантов из бывшего СССР и россиян - граждан бывшего Советского Союза показало крайнюю нетерпимость последних, "не идущих ни на какие компромиссы" (Темнова, 1991). Исследование среди жителей Москвы выявило также их готовность давать ложные показания в суде (63%), если это оправдывается причинами нравственного порядка (Знаков, 1993). Сравнительный анализ данных изучения морально-правовых установок американских и российских граждан, проведенный О.П. Николаевой (1995), показал, что в сознании россиян существует изначальное разделение понятий "закон" и "мораль". Результатом этого является смешение понятия о справедливости с областью нравственности, вследствие чего законы не воспринимаются как рациональные и справедливые. Также у российских граждан отмечается повышенная, по сравнению с западными студентами, ориентация на авторитетное лицо (40% vs 3%), под которым понимаются государственные институты. Выявленная противоречивость приводит автора исследования к выводу о том, что "ориентация на моральные нормы становится компенсаторным механизмом законопослушности при недостаточно эффективной работе правового аппарата".

Отношение к работе

Проведенный в рамках Всемирного исследования трудовых ценностей, охватившего более тридцати стран, сравнительный анализ выявил ряд особенностей российского общественного самосознания (Магун, 1996). Как и во многих других странах, у россиян первое место по значимости занимает семья, а работа рассматривается в качестве второй по важности сферы жизни. Однако разрыв между субъективной значимостью работы и семьи в мировоззрении российских граждан наиболее заметен и является одним из самых больших в мире. Объясняется этот разрыв, по мнению автора указанной выше работы, низкими оценками значимости своего труда, характерными для российского населения.

Второе важное отличие России от средних ранговых оценок в других тридцати двух странах заключается в приоритете ценности высокого заработка, что отражает реальное противоречие социалистическому канону предыдущих семи десятилетий, выражающемуся в лозунге "приоритета духовных ценностей над материальными". Анализ ранговых значений ценностей на основе индекса "усиления ценностей бескорыстной самоотдачи и ослабления материальных ценностей'' выявил низкие значения этого индекса у россиян, предпочитающих "ценности максимизации надежного заработка и сокращения трудовых затрат при безразличии к активной самоотдаче, направленной на социально значимые ситуации". Приведенные результаты вполне соответствуют содержательной интерпретации двухмерной системы координат (Магун, 1996), долгое время формировавшей установки на отношение к работе в рамках универсальных противопоставлений:

* общественная польза vs личный интерес

* "духовные ценности" vs "материальные блага".

Декларативный упор на левые полюса указанных дихотомий вызвал известное противоречие в структуре мотивов, что, в конечном счете, вызвало негативную окраску понятия "общественная польза" и привело к дискредитации тех духовных ценностей, которые связаны "с удовлетворением потребностей человека в самореализации, новизне, достижениях и в признании его как творческой личности". (Либин)

Национальный характер. Понятие национального характера является центральным для дифференциальной этнопсихологии, и, в то же время, оно практически не разработано.

Определенная часть человеческой личности связана с ее отношением к неким разделяемым совместно с другими носителями данной культуры формам самовыражения" проявляющимся в привычках, предпочтениях в реагировании и производимых оценках. В метафорической форме национальный характер представляется как "общество внутри нас" (Касьянова, 1994), в виде научных абстракций он определяется "частотой обнаружения определенных типов личности в данном обществе" (Duijkег, Fгеjdау 1960) или же как "соответствие сравнительно прочно сохраняющимся чертам и типам личности, являющимся модальными для членов данного общества" (Inkеlеs & Lеvinsоn, 1954).

Психолог из Стэнфордского университета Роберт Зайонц (1989) проанализировал материалы Гальтунг (1981), касающиеся национальных особенностей, проявляющихся в стиле ведения научных дискуссий. Сравнению подверглись четыре подхода: саксонский, тевтонский, галльский и японский, демонстрирующих "как делается наука" в интеллектуальных центрах Британии и США, Германии, Франции, Японии. Основные характеристики этих подходов выглядят следующим образом:

Саксонский. Наибольшее поощрение споров и дискуссий. Интеллектуалы образуют команду, где должно сохраниться содружество. Существует джентльменское соглашение: "Мы должны держаться вместе и продолжать наш спор, несмотря на все разногласия". Первый из начинающих обсуждение предваряет свою речь словами: "Я с большим удовольствием прослушал выступление Х и потрясен его умением владеть фактами, но…". В Великобритании это "но" может иметь далеко идущие последствия, занимая в несколько раз больше времени, чем вводная часть. В США (особенно в западных штатах), наоборот - даже в самой средней студенческой работе профессор постарается найти тот критический самородок, который засияет при надлежащей шлифовке.

Тевтонский и Галльский (в общей характеристике рассматриваются вместе). Тут не будет комплиментарного вступления и никто не захочет искать маленький самородок. Напротив, участники обсуждения прямо укажут на слабое место в рассуждениях оппонента, а в конце дискуссии и вовсе не будет смягчающих замечаний, чтобы "по-человечески поддержать" критикуемого. Взгляды будут холодны, лица напряжены, и легкий оттенок презрения и насмешки появится в уголках глаз. Автор же работы отчаянно защищающий свое детище, окажется в положении жертвы.

Японский. Главное в обсуждении - не испортить сложившихся отношений. Здесь существует уважение "по вертикали": к авторитету, к учителю, кто бы он ни был. Присутствующих объединяет чувство коллективизма и ограниченной солидарности. Главным оказывается вопрос о том, к какой школе ты принадлежишь, откуда взял свою идею и кто ее высказал первым. Спор здесь скорее социальный, чем интеллектуальный, акт. Гальтунг также анализирует вопросы, которые задают автору гипотезы:

* саксонский стиль (американский вариант): "Как Вы операционализируете свою гипотезу?";

* саксонский стиль (британский вариант): "Как Вы ее документируете?";

* тевтонский стиль: "Как Вы можете вывести ее из Вашей аксиомы?";

* галльский стиль: "Можете ли Вы выразить гипотезу на хорошем французском языке?".

Различия существуют и в практике научной работы. Британское увлечение документацией, как и американская любовь к статистике, вошли в поговорки. Эти характеристики образуют резкий контраст с национальными особенностями тевтонских и галльских интеллектуалов, которые "могут даже не осознавать, что им не хватает документации для обоснования того, что они говорят. Для них суть интеллектуальной деятельности заключается в создании теорий. Эмпирические данные имеют скорее иллюстративную, чем демонстративную функцию. Расхождение между теорией и данными устраняется за счет данных" (Gаltung, 1981).

Безусловно, многие из приведенных характеристик могут вызывать сомнения, хотя автор представил весьма тонкую, обусловленную национально-культурными диспозициями, классификацию социальных исследователей в рамках каждой культуры.

Вполне вероятно, что расхождения между учеными внутри одной культурной традиции могут оказаться более значительными, чем между учеными разных стран.

Размещено на Аllbеst.гu