Психология взаимодействия работников следственных органов с несовершеннолетними (Правонарушителями и потерпевшими по половым преступлениям) при допросе

В.В.Аврамцев предлагает использовать в правоохранительной деятельности все, выделенные Г.А.Ковалевым, стратегии психологического воздействия. Так, основные функции императивной стратегии В.В.Аврамцев видит в «функциях контроля поведения и установок личности, их подкрепления направления в нужное русло, а также функции принуждения по отношению к объекту воздействия» (2000, с.21). Правомерность использования манипулятивной стратегии, несмотря на наличие у юриста двух целей: явных, демонстрируемых и скрытых, маскируемых, тех, которых необходимо достичь в ситуации профессионального общения, В.В.Аврамцев обосновывает разной степенью введения объекта воздействия в заблуждение, вынужденным характером профессионального общения с неприятным в личностном плане субъектом и законностью манипулятивных действий, обусловленных, в частности, законом об оперативно-розыскной деятельности (2000, с.21-23).

Аналогичной позиции придерживается и А.Б.Соловьев (2002), говоря о необходимости использования приемов манипулятивного воздействия в следственной деятельности; и В.Г.Пушков, считающий манипулятивную стратегию основной в следственной деятельности и выступающей «на разных уровнях манипулирования: 1)простого манипулирования, когда воздействуемый рассматривается как средство или помеха по отношению к проекту своей деятельности; 2)рефлексивной игры, если следователь в «проекте» своей деятельности учитывает «контрпроект» подследственного, но не признает за ним ценности и стремится к выигрышу, реализации своего проекта и блокированию противодействия; 3)правовом уровне регулирования, когда взаимодействующие признают право на существование «проектов» деятельности друг друга и пытаются согласовать их» (1997, с. 155). Подчеркивая необходимость воздействия на мотивационную сферу допрашиваемого, а не на содержание его показаний, М.И.Еникеев утверждает, что «в случае применения манипуляционной тактической комбинации мотивационный процесс адресата воздействия должен быть внешнеорганизованным со стороны инициатора воздействия, при этом адресат не осознает факта внешнего вмешательства в его мотивационную сферу и считает возникновение того или иного мотива обусловленным собственными объективными потребностями» (1996, с.455).

К числу специфических общенаучных понятий, отражающих обобщенную схему, модель или механизм такого явления, как манипулятивное воздействие относятся манипуляции, психологические игры и рефлексивное управление, а в понятии «рефлексивного управления» отражается общий подход к управлению противником в конфликте с использованием разнообразных приемов манипулятивного воздействия и применением для этих целей механизма рефлексии (А.В.Дулов, 1975, А.Р.Ратинов, 2008). Наиболее универсальным из понятий, отражающих механизм манипулятивного воздействия, выступает манипуляция, которая трактуется исследователями по-разному. Так, В.В.Иванова (2002) считает манипуляцией скрытое от адресата побуждение его к переживанию определенных состояний, изменению отношения к чему-либо, принятию решений и выполнение действий, необходимых для достижения инициатором (манипулятором) своих собственных целей таким образом, чтобы адресат считал эти мысли, чувства, решения и действия своими собственными, а не навязанными извне и признавал себя ответственным за них. Е.Л.Доценко (1994) понимает под манипуляцией вид психологического воздействия, используемый для достижения одностороннего выигрыша посредством скрытого побуждения другого к совершению определенных действий - манипуляция вплетена в реальный процесс общения, обслуживает его, ориентирована на достижение определенного результата, конкретна и ситуативная, в связи с чем, успешность манипулятивного воздействия и противодействия ему зависят не столько от индивидуально-личностных параметров, сколько от особенностей личности как субъекта общения, его социально-психологической компетентности.

Достаточно распространенным является и мнение о том, что в любой манипуляции присутствует разрушительное начало, т.к. конечной целью манипулятивного воздействия является перекладывание манипулятором ответственности за происходящее на свою «жертву», что и определяет негативное отношение многих исследователей к использованию манипулятивного воздействия. Так, А.А.Крылов (1999), считая манипуляцию неконструктивным видом психологического воздействия (адресат ставится в положение живой машины, выполняющей чужой замысел), обозначает ее как скрытое от адресата побуждение к переживанию определенных состояний, изменению отношения к чему-либо, принятию решений и выполнению действий, необходимых для достижения инициатором своих собственных целей, когда объект воздействия считает предложенные ему мысли, чувства, решения и действия своими собственными, а не навязанными извне, признавая, при этом, именно себя ответственным за них. Манипулятивное воздействие «не только побуждает человека, находящегося под таким воздействием, делать то, чего желают другие, оно заставляет его хотеть это сделать; к людям, сознанием которых манипулируют, относятся не как к личностям, а как к объектам, особого рода вещам» (С.Г.Кара-Мурза, 2002, с.25-29), т.к. при манипуляции инициатор осуществляет скрытое управление адресатом против его воли и получает одностороннее преимущество или выгоду за счет адресата (В.П.Шейнов, 2002).

В психологической науке выработан соответствующий понятийный аппарат как рабочий инструментарий изучения и систематизации психологических манипуляций: Э.Берном (1992) введены понятия скрытых трансакций и игр; Э.Шостром (1992) определены типы манипуляторов, которые в общении используют целые манипулятивные системы; Р.Чалдини (2002) предложил способы манипуляции, основанные на использовании стереотипов мышления; С.Поварнин (1995) подразделил приемы манипулятивного воздействия на организационно-процедурные, логико- психологические и личностные; В.П.Шейнов (2002) описал приемы манипуляции, используемые при совершении мошеннических действий при вовлечении субъекта в организации сетевого маркетинга и т.д. В рамках разработки формализованных описаний процесса рефлексивного управления в конфликтном взаимодействии сформулирован определенный инструментарий описания манипулятивных приемов воздействия (В.А.Лефевр, 1968, 1973; Г.Л.Смолян, 1968). Таким образом, проблема манипулятивного воздействия при осуществлении коммуникативного процесса является достаточно разработанной как в теоретическом, так и в прикладном аспектах. При этом, использование манипулятивной стратегии в уголовном процессе мы считаем возможным в строго определенных ситуациях при обязательном условии соблюдения юристом принципа правомерности (например, при осуществлении оперативно-розыскных мероприятий).

При несомненной целесообразности использования императивной, манипулятивной и развивающей стратегии психологического воздействия в межличностном субъект-субъектном взаимодействии, полагаем, что каждая из указанных стратегий применима в весьма ограниченном круге ситуаций уголовного процесса. Кроме того, при использовании в уголовном процессе императивной и манипулятивной стратегии психологического воздействия остается опасность перехода границы правомерности со стороны юриста. Специфичность же допроса несовершеннолетних как особых субъектов уголовного процесса, на наш взгляд, вообще исключает применение любой из рассматриваемых стратегий. Так, использование императивной и манипулятивной стратегии с несовершеннолетними допрашиваемыми считаем невозможным, вследствие возрастных особенностей подростков, связанных с несформированностью их базовых психологических структур, недостаточным развитием прогностических функций и т.д. Применение развивающей стратегии, предполагающей наличие партнерских отношений, а не просто диалога, с несовершеннолетними допрашиваемыми считаем практически неосуществимой, т.к. сама ситуация их допроса исключает партнерство даже при отсутствии противодействия со стороны допрашиваемого.

Психологическое воздействие на допрашиваемого со стороны работника правоохранительный органов должно быть организованным с его стороны, воздействующий должен управлять коммуникативным процессом, направлять его в нужное русло, посредством использования не только приемов правомерного психологического воздействия, но и всех видов рефлексивного анализа, в зависимости от поведенческого реагирования объекта воздействия, напрямую связанного с протеканием его когнитивных и эмоциональных процессов. Законодателем запрещено задавать допрашиваемому наводящие вопросы, в остальном же, следователь свободен при выборе тактики допроса (ч.2 ст. 189 УПК РФ). При этом, в психологических комбинациях не должно быть места злоупотреблению доверием, фальсификации, провокациям и вероломству (А.Р.Ратинов, 2008), следователь не должен прибегать к запугиванию, унижению человеческого достоинства, необоснованным обещаниям (В.Л.Васильев, 1981, 2003).

В связи с этим, к практическому применению в уголовном процессе исследователями предлагается весьма обширный перечень психологических приемов воздействия. Так, В.А.Образцов и С.Н.Богомолова предлагают к применению «прямое допустимое психическое воздействие на носителя информации, логический анализ поступающей информации, методы, основанные на телесном проявлении эмоциональных реакций, методы применения эффекта неожиданности, усыпления бдительности, притворной веры в то, о чем сообщается, притворного сомнения в правдивости коммуникатора, методы индивидуального подхода и использования личных качеств человека, его тактически значимых особенностей» (2002, с.429-430). А.Е.Ямпольский (1978) к приемам психологического воздействия относит убеждение, косвенное внушение, моральное стимулирование; Г.Г. Шиханцов (2006) - пресечение лжи, использование положительных свойств личности допрашиваемого, убеждение, допущение легенды, использование фактора внезапности (внезапность), последовательность, снятие напряжения, использование «слабых мест» обвиняемого, инерция, отвлечение внимания, создание впечатления хорошей осведомлённости.

Ю.В. Чуфаровский (2003) к методам психологического воздействия на личность допрашиваемого относит передачу информации, внушение, убеждение, рефлексию, постановку и варьирование мыслительных задач, психологические ловушки; М.И.Еникеев (2001) - сокрытие от подследственного лица пробелов в системе доказательств, предъявление доказательств, в том числе и в определённой системе; А.В.Дулов (1975) - передачу информации, убеждение, приказ, пример, регулируемые общения, постановку и варьирование мыслительных задач; Н.И.Порубов (1998) - изобличение, убеждение, психологическое внушение, эмоциональное воздействие, пример; А.Зорин (2002) - игру с эффектом «троянского коня», «дамоклов меч», различные интриги, эффекты и ловушки.

Полагаем, что некоторые из приведенных выше приемов, вызывают сомнения в части правомерности их использования, но особо дискуссионным является вопрос о возможности применении при допросах внушения, которое по мнению ряда авторов, является необходимым условием для успешного осуществления оперативно-розыскной деятельности (Ю.В.Чуфаровский, 2003), а при допросе, где используется одновременно убеждающая и побуждающая информация, приемы, основанные на внушении, обладают высокой эффективностью, вследствие наличия идеальных условий для осуществления внушения (А.Р.Ратинов, 2001).

Другие авторы считают внушение и приемы, основанные на нем, неправомерной формой психологического воздействия, способом принуждения при получении показаний, в противовес правомерному убеждению (А.Б.Соловьев, 2002). Так, М.С.Строгович утверждает, что «метод постановки косвенных вопросов» и «фактор внезапности» - приемы, основанные на внушении, отражают предвзятое отношение к допрашиваемому при отсутствии элементарного уважения к человеку, виновность которого еще не установлена и по этой причине «заслуживают самого решительного осуждения, а никак не одобрения и рекламирования» (1974, с.73). Аналогичной позиции придерживаются И.Ф.Пантелеев и С.Г.Любичев: «приемы, основанные на внезапности, некоторыми авторами рекомендуются при производстве допроса, в результате чего у допрашиваемого возникает стрессовое состояние, лишающее его возможности быстро сориентироваться, и в котором он может сообщить сведения, которые в другой ситуации он попытался бы скрыть» (Аверьянова Т.В., Белкин P.C., Корухов Ю.Г., Росинская Е.Р., 2001, с.515).

А.Н.Васильев (1981) считает замаскированным обманом ситуацию, когда допрашиваемому внезапно, после того как он даст по какому-то вопросу категорический отрицательный ответ, вновь, спустя некоторое время, неожиданно задается этот же вопрос, т.к. подобная проговорка может и не иметь никакого доказательственного значения. Допрашиваемый может заявить, что его не так поняли, он не понял вопроса или сознательно поддался «на удочку», чтобы разоблачить следователя, ведущего с ним нечестную игру, в то время как «следователь поступит тактически верно, если путем использования различных тактических приемов постепенно подведет допрашиваемого к мысли о необходимости правдиво рассказать о случившемся» (Е.Центров, 2004, с.28).

Полагаем, что использование «фактора внезапности» в пределах правомерности в сочетании с другими вербальными и невербальными коммуникативными средствами способно подвигнуть допрашиваемого к истинному раскаянию. Однако, неграмотное и некорректное его применение может привести к самым негативным последствиям, став по своей сути неправомерным психологическим воздействием через: 1) невербальное выражение угрозы (например, резкое, неожиданное для допрашиваемого изменение позы, жестов, телодвижений допрашивающего с угрожающим окрасом; резкое вторжение в «зону безопасности» объекта воздействия; «нависание» над допрашиваемым и т.п.); 2) речевые высказывания, опосредованно выражающие угрозу (резкое повышение звука голоса, угрожающий стук по столу и т.д.); 3) сочетание первого и второго. Использование «фактора внезапности» в подобных вариантах воздействия может помочь следователю добиться желаемого результата, однако, истинное раскаяние в содеянном предполагает наличие у допрашиваемого устойчивой мотивации содействия следствию. Раскаяние же под принуждением приводит юриста к сиюминутному «успеху», т.к. по выходу из ситуации «здесь и теперь», оказавшись вне зоны воздействия, допрашиваемый может вновь отказаться от признательных показаний. Таким образом, большинство манипуляций, основанных на использовании «фактора внезапности», в той или иной степени несут в себе эффект принуждения, лишая допрашиваемого свободы выбора в принятии решения.

Не менее спорным в части правомерности использования является прием «использование «слабых мест» личности допрашиваемого». К «слабым местам» личности допрашиваемого можно отнести: 1)индивидуально-психологические особенности личности (от трусости и тщеславия, до вспыльчивости и прямолинейности); 2)характеристики интеллектуальной деятельности (преимущественно, в плане ее снижения); 3)характер взаимоотношений и отношений допрашиваемого к какому-либо лицу (лицам) или объекту (боязнь за безопасность своих близких; трепетное либо, напротив, негативное отношение к кому-либо при доминировании эмоций зависти, ненависти или мести); 4)сверхзначимое отношение к материальному или духовному объекту; 5Особенности восприятия и (или) эмоционального реагирования на какой-либо раздражитель (сензитивное реагирование при прослушивании музыкального произведения; восприимчивость-невосприимчивость к запаху; чувственное восприятие цвета) и т.д. Некоторые авторы предлагают использовать «слабые места» личности допрашиваемого для нейтрализации сопротивления при допросе, т.к. через них «идет управление его поведением» (С.К.Питерцев, А.А.Степанов, 2001). Другие рекомендуют проводить допросы в дни с неблагоприятными геофизическими условиями или в трудные для допрашиваемых дни в аспекте их биоритмов, т.к. на допросах в критические дни обвиняемые, причастные к преступлению, дают путаные, противоречивые ответы, невольно выдавая себя и способствуя, тем самым, своему разоблачению (Н.А.Селиванов, 1997). Полагаем, что использование «слабых мест личности допрашиваемого», а тем более, манипуляций, связанных с физиологическим состоянием допрашиваемого, угнетением его жизненных функций является неправомерным и противоречащим, в первую очередь, принципам гуманизма.

Мы глубоко убеждены в том, что коррекция или изменение мотивационной направленности объекта воздействия возможно лишь посредством убеждения допрашиваемого в правильности выбранного им решения, т.к. только в этом случае оно будет носить характер осознанного и продуманного, а мотивация его дальнейших действий будет устойчивой. При этом, приемы изобличения во лжи, при использовании которых у допрашиваемого остается свобода выбора в принятии решения и лини своего поведения, мы также склонны относить к техникам убеждающего воздействия, способных подвигнуть объект воздействия к рефлексивному анализу своего поведения, а через него - и к изменению мотивационной направленности в ситуации допроса, т.е. к предъявлению правдивых показаний. Таким образом, только через процесс убеждения, носящий прямой или опосредованный характер, можно достичь главной цели допроса - установления истины по уголовному делу. При этом, наивысшим результатом правомерного психологического воздействия на личность допрашиваемого, изначально дающего ложные сведения, считаем не только признание им своей вины, но и искреннего, глубокого раскаяния в содеянном, выступающего следствием действенного осуществления процесса убеждения.

Придерживаясь категоричной позиции относительно недопустимости любых неправомерных воздействий на личность допрашиваемого, не зависимо от значимости поставленных перед юристом целей, мы полностью разделяем точку зрения ряда исследователей, которые утверждают, что «рассуждения о недопустимости «вторжения» в интеллектуальную и эмоциональную сферу подследственного при проведении отдельных следственных действий представляются бесплодным морализированием» (Т.В.Аверьянова, Р.С.Белкин, Ю.Г.Корухов, Е.Р.Росинская; 2001, с.617). Использование психологического воздействия в юридической деятельности считаем не просто целесообразным и обоснованным, а обязательным условием проведения допроса. Полагаем, что достичь своей профессионально-важной цели работник правоохранительных органов может при условии целенаправленного и подготовленного управления ситуацией взаимодействия с допрашиваемым посредством осуществления правомерного психологического воздействия в ходе реализации процесса убеждения.

Таким образом, проведенный теоретический анализ правомерности воздействия в уголовном процессе позволяет сделать следующие выводы: 1)за исключением мер процессуального принуждения, оказание психического и физического воздействия на допрашиваемого является неправомерным; 2)правомерное психологическое воздействие в уголовном процессе осуществляется в ходе реализации процесса убеждения, прямо или косвенно подвигающего объект воздействия к рефлексивному анализу своего поведения, а через него - к изменению или коррекции мотивационной направленности, в том числе, и в ситуации допроса; 3)правомерным является психологическое воздействие, осуществляемое в форме активных, подготовленных и инструментально оснащенных действиях юриста, направленных на изменение (коррекцию) мотивационных линий, взглядов и установок несовершеннолетнего допрашиваемого в ходе реализации прямого или опосредованного вербальными и невербальными средствами процесса убеждения при условии сохранения за подростком свободы выбора в линии своего поведения и принятии решения.

6.2 Психологическое взаимодействие с несовершеннолетними при допросе как системно-структурированный процесс (прикладной аспект)

Допрос как способ собирания, проверки, оценки и использования доказательств является наиболее сложным следственным действием, имеющим приоритетное значение. Допрос как любой процесс межличностного взаимодействия неповторим, его течение обусловлено рядом внешних и внутренних факторов, вследствие чего юрист должен реализовывать весь свой творческий потенциал для достижения поставленной профессионально-важной цели. Полагаем, что при подготовке к допросу работнику правоохранительных органов необходимо исходить из осознания того, что личность каждого допрашиваемого, не зависимо от возраста, пола, уровня интеллектуального и личностного развития, является, своего рода, уникальной. По этой причине, быть полностью уверенным в течение допроса соответственно подготовленному плану невозможно, но прогнозировать его ход необходимо.

Достижение профессионально важных целей допроса несовершеннолетних субъектов уголовного процесса (установление истины по уголовному делу через получение полных и правдивых показаний от подростка, оказание воспитательного воздействия на несовершеннолетнего правонарушителя и избежание вторичной психотравматизации потерепвшего от сексуального насилия самой процедурой проведения данного следственного действия) возможно в ходе осуществления психологического взаимодействия следователя с несовершеннолетним допрашиваемым в форме системно-структурированного, процессуально организованного и методически оснащенного коммуникативного процесса. Системно- структурированный процесс психологического взаимодействия определяется его многоуровневым строением, обеспечивая личностный подход к несовершеннолетнему и позволяя осуществлять процесс убеждения, с одной стороны, в максимально возможной эмоционально комфортной обстановке допроса, а с другой - со строгим соблюдением процессуальных процедур проведения данного следственного действия. Методическая оснащенность психологического взаимодействия является необходимым условием его осуществления, т.к. эффективность психологического взаимодействия работников следственных органов с несовершеннолетними правонарушителями и потерпевшими по половым преступлениям при допросе зависит от множества факторов, ведущими из которых являются оценка и учет индивидуальности подростка и владение юристом прикладным юридико-психологическим инструментарием взаимодействия.

Взаимодействие с несовершеннолетним на процессуальном уровне предполагает избрание юристом определенной тактики допроса при строгом соблюдении всех процессуальных процедур ведения данного следственного действия (в соответствии со ст.ст.48, п.2 ч.1 ст.51, 187, 189, 190, 191, 425, 426 УПК РФ). Учитывая возрастные особенности несовершеннолетних субъектов уголовного процесса, наряду с общими, Законодатель предусмотрел особые правила проведения допроса, касающиеся его продолжительности и привлечения к данному следственному действию педагога, защитника, законного представителя, осуществляющих, в первую очередь, правозащитную функцию. Допрос несовершеннолетнего обвиняемого (подозреваемого) не может продолжаться непрерывно более двух часов, а в общей сложности - более четырех часов в день (ст.425 УПК РФ); те же требования должны соблюдаться при допросе несовершеннолетних потерпевших.

Порядок допроса несовершеннолетних потерпевших во многом схож с ведением данного следственного действия с несовершеннолетними обвиняемыми (подозреваемыми), однако, гарантии прав последних являются более широкими. Так, обязательным участником допроса несовершеннолетнего обвиняемого (подозреваемого) является его защитник (п.2 ч.1 ст.51 УПК РФ), наделенный достаточно большими полномочиями (ст.53 УПК РФ). С момента первого допроса несовершеннолетнего обвиняемого (подозреваемого) к участию в уголовном деле допускаются его законные представители (ст.426 УПК РФ), причем, в соответствии со ст.48 УПК РФ их участие в уголовном деле является обязательным, а полномочия

аналогичными правам защитника. Участие педагога (психолога) также является обязательным условием проведения допроса несовершеннолетнего обвиняемого (подозреваемого), не достигшего шестнадцати лет, либо достигшего этого возраста, но страдающего психическим расстройством или отстающего в психическом развитии (ч.З ст.425 УПК РФ).

Законодатель чётко регламентировал участие педагога (психолога) и в допросе несовершеннолетних потерпевших: обязательное - при допросе потерпевших, не достигших четырнадцати лет и по усмотрению следователя

от четырнадцати до восемнадцати лет (ч.1 ст. 191 УПК РФ). Таким образом, несмотря на то, что кроме правозащитной функции, участие педагога (психолога) и законных представителей несовершеннолетнего направлено на обеспечение психологического контакта между следователем и подростком, присутствие последних на допросе несовершеннолетних потерпевших, в отличие от допроса несовершеннолетних обвиняемых (подозреваемых), не является обязательным условием (ч.1 ст. 191 УПК РФ).

Законодательное закрепление правил проведения допроса, кроме запрета на постановку наводящих вопросов, не ограничивает возможности следователя при выборе тактики данного следственного действия (ч.2 ст. 189 УПК РФ). Очевидно, что, не имея обязательной силы в процессуальном контексте, будучи обусловленной конкретной следственной ситуацией, тактика допроса обеспечивает оптимальный режим для осуществления данного следственного действия, трактуясь исследователя как: «наиболее рациональный и эффективный способ действия или наиболее целесообразная в данных условиях линия поведения лица, производящего процессуальные действия» (А.Н. Васильев, 1981, с.56); «совокупность средств и приемов для достижения намеченной цели» (В.С.Комарков, 1973, с.110); «научно обоснованная рекомендация, используемая допрашивающим для преодоления ожидаемых либо уже возникших «помех», каковые создаются умышленно либо неосознанно лицом, путем оказания на это лицо допустимого психологического воздействия в целях достижения задач допроса» (В.Н. Цомартов, 1977, с.113); способ воздействия на допрашиваемого (Л. Б. Филонов, 1979; Г. Г. Доспулов, 1976 и др.) и т.д.

Рассматривая тактику допроса как ситуационно-обусловленные действия юриста, направленные на достижение профессионально-важной цели, выбор которых определяется совокупностью факторов (предметом допроса, процессуальным положением допрашиваемого лица, избранной им позицией, наличием и качеством доказательной базы и др.), необходимо отметить, что ее проведение с несовершеннолетними допрашиваемыми имеет ряд особенностей. Так, процессуально-закрепленное ограничение времени непрерывного проведения допроса, обязательное или возможное участие в допросе несовершеннолетнего его законного представителя, педагога, психолога, защитника в определенных случаях способно как помочь, так и существенно осложнить коммуникативный процесс между следователем и допрашиваемым.

В связи с этим, юристу, исходя из оценки индивидуальности несовершеннолетнего и особенностей конкретной следственной ситуации необходимо тактически правильно определить (скорректировать, изменить): пространственное расположение участников допроса; постановку (отвод) вопросов к допрашиваемому со стороны других участников данного следственного действия; частоту и продолжительность перерывов в допросе; порядок предъявления доказательств; очередность формулирования косвенных, уточняющих, детализирующих вопросов и др.

Таким образом, процессуальный уровень психологического взаимодействия, выполняющий функцию законодательной регламентации допроса, включает в себя выполнение процессуальных норм и использование тактических приемов, позволяя систематизировать действия следователя в зависимости от индивидуальных характеристик несовершеннолетнего, его процессуального положения, занятой им и его представителями позиции, предмета, целей и задач допроса и, имеющейся к моменту его проведения, информационной базы.

Процессуальный уровень

|Тактика допроса

Психологическое взаимодействие с несовершеннолетним на ролевом уровне обеспечивается принятием юристом определенной ролевой позиции при антиципации тенденции к изменению когнитивного, эмоционального и поведенческого компонента допрашиваемого. Поскольку, ролевой уровень взаимодействия выполняет функцию синхронизации, регуляция действий юриста осуществляется через стратегии психологического воздействия, отражающие стиль исполнения его профессиональной роли. Правильно избранная стратегия психологического воздействия способствует укреплению взаимосвязи с подростком - установлению с ним функциональных отношений в искусственно созданных условиях (ситуации допроса). Для того, чтобы осуществление совместной деятельности с несовершеннолетним, в основе которой лежат взаимоотношения мотивов общающихся сторон, стало возможным, стратегия психологического воздействия должна быть направлена на активизацию инициативы допрашиваемого.

При этом, принципиальная готовность объекта воздействия изменить (скорректировать) свою позицию под влиянием воздействующего характерна для партнерских отношений, когда взаимодействующие стороны переходят на более глубокий уровень понимания, приводящий к сотрудничеству. Поскольку, нормативная позиция юриста изначально наделяет его функцией управления общением, взаимодействие с несовершеннолетним как особым субъектом уголовного процесса исключает установление партнерских отношений, в том числе, и в бесконфликтной ситуации допроса. В то же время, грамотно организованное воздействие ролевой позиции юриста способствует достижению аттракции как формирования межличностных отношений с преобладанием эмоционально-оценочного компонента, позволяя свести до минимума когнитивные и эмоциональные препятствия в ходе взаимодействия с несовершеннолетним. В этой связи, признание несовершеннолетним авторитета юриста как личности, а не только его власти как законодательно закрепленных полномочий, обуславливают значимость ролевого уровня психологического взаимодействия.

Каждая из предлагаемых далее стратегий правомерного психологического воздействия направлена на формирование у несовершеннолетнего установки содействия следствию. При этом, внутренняя и внешняя позиция юриста при реализации стратегии психологического воздействия могут не совпадать, поэтому ее выбор обусловлен индивидуальностью несовершеннолетнего и особенностями конкретной ситуации допроса, связанной с избранной им позицией .

В этой связи, ситуации допроса мы подразделяем на: 1)бесконфликтные, когда несовершеннолетний не противодействует следствию и дает правдивые показания; 2)конфликтные с

Дистантная стратегия реализуется через позиционирование юристом своей социальной роли с целью придания значимости самой ситуации взаимодействия при отказе от внешне декларируемого доминирования. Проведение дистантной стратегии возможно только с несовершеннолетними правонарушителями в ситуациях допроса: а) носящих нейтральный или неясный для юриста характер, когда его внутренняя позиция по отношению к допрашиваемому полностью не сформирована из-за отсутствия окончательной оценки индивидуальности несовершеннолетнего (в период осуществления первоначальных коммуникаций); б)носящих характер конфликтного взаимодействия с жестким противодействием со стороны несовершеннолетнего старшей возрастной группы (16-17 лет) с устойчивой мотивацией преступного действия, сформированной антиобщественной установкой, в том числе, и с лидерами преступных групп с внутренней конформностью подчинения, когда внутренняя и внешняя позиция юриста совпадают. Применение дистантной стратегии предполагает выбор воздействующим малоэмоциональной тактики ведения беседы при наличии в ней следующих элементов вербалики, кинесики и проксемики: пространственного дистанцирования от объекта воздействия; сдержанной жестикуляции; отсутствия эмоционально-нагруженных фраз и оценочных суждений; ровного тембра и звука голоса, исключающего внешнее проявление эмоциональных реакций воздействующего.

Стратегия опережения реализуется через позиционирование статусного доминирования юриста с целью блокирования попыток несовершеннолетнего ввести следствие в заблуждение. Стратегия опережения применима в исключительных случаях к несовершеннолетним правонарушителям старшей возрастной группы (16-17 лет), когда внутренняя и внешняя позиция юриста совпадают и в его распоряжении имеется

жестким противодействием, когда несовершеннолетний отказывается от дачи показаний, либо дает ложные сведения, открыто демонстрируя уверенность в своей полной или относительной безнаказанности; 3)конфликтные со скрытым противодействием, когда несовершеннолетний дает ложные сведения, активно пытаясь манипулировать юристом.

достаточная доказательная база, позволяющая уверенно опровергать сведения, предъявляемые подростком. Стратегия опережения схожа с дистантной стратегией малоэмоциональной тактикой ведения беседы при пространственном дистанцировании от объекта воздействия. Применяется в течение короткого промежутка времени, в конфликтных ситуациях допроса с жестким противодействием со стороны несовершеннолетнего с устойчивой мотивацией преступного действия, внешней конформностью подчинения (в случае группового деликта) и невысоким уровнем личностного развития.

3. Стратегия подстройки реализуется через демонстрацию отказа от позицинирования статусного доминирования в ситуации скрытого противодействия с целью создания эмоционально-комфортного состояния несовершеннолетнего, способствующего переводу предложений юриста в мотивированные действия подростка, когда внутренняя и внешняя позиция юриста по отношению к допрашиваемому не совпадают. Стратегия подстройки применима к различным категориям несовершеннолетних, в том числе и к мнимым потерпевшим старшей возрастной группы в конфликтных ситуациях, носящих характер скрытого противодействия, вызванного: 1 предъявлением ложных сведений несовершеннолетним, проявляющим высокую речевую активность, сопряженную с яркими эмоциональными проявлениями, носящими манипулятивный характер; 2)внутренним неприятием личности несовершеннолетнего или (и) избранной им позиции со стороны юриста. Проведение данной стратегии включает в себя использование комплекса психологических «поглаживаний» в сочетании с элементами кинесики и проксемики: исключение пространственного дистанцирования через постепенное сужение дистанции между несовершеннолетним и юристом (посадка рядом с допрашиваемым при устранении барьеров, например, в виде стола); «отзеркаливания» жестов и мимики объекта воздействия, эмоционально-обусловленной жестикуляции при доминировании «открытых» поз и т.п.

4. Стратегия отражения реализуется через отказ от позиционирования юристом своей социальной роли при выражении личностного принятия несовершеннолетнего с целью осуществления эмпатийного воздействия в процессе убеждения, когда внутренняя и внешняя позиция юриста по отношению к подростку совпадают. При этом, личностное принятие не означает отсутствие оценки со стороны юриста, а понимание позиции подростка внутри системы «жертва-преступник- криминальная ситуация» не всегда тождественно согласию с ней. Стратегия отражения применима в бесконфликтных ситуациях допроса к различным категориям несовершеннолетних правонарушителей с ситуационной мотивацией преступного действия и несформированной антиобщественной установкой, а также к истинным потерпевшим. При проведении данной стратегии юристу, оставаясь в рамках социального статуса, необходимо использовать различные виды рефлексивного анализа, задействовать механизмы идентификации, строго контролируя, при этом, свои эмоциональные проявления в плане излишнего, позитивно окрашенного, чувственного реагирования на поведение и высказывания несовершеннолетнего. Применение стратегии отражении основано на использовании комплекса средств кинесики и проксемики, выражающих эмпатию: наличие открытых поз; «отзеркаливание»; существенное сужение пространства общения при постепенном переходе от «личностной» зоны в «зону безопасности» допрашиваемого; тактильные воздействия с целью «якорения» позитивного эмоционального состояния несовершеннолетнего; невербальные проявления обратной связи и т.д.

Таким образом, синхронизация действий с несовершеннолетним на ролевом уровне обеспечивается правильным выбором стратегии психологического воздействия в конкретной ситуации допроса, исходя из определения индивидуальности подростка. При этом, грамотное применение юристом той или иной стратегии, с одной стороны, способствует нейтрализации (избежанию) конфликтогенной ситуации, а с другой - исключает псевдодиалогичное взаимодействие (когда одна сторона использует императивные, а другая - манипулятивные воздействия). стратегии психологического воздействия

Взаимодействие с несовершеннолетним на субъект-субъектном уровне определяется синтезом информационно-коммуникативной, регуляционно-коммуникативной и аффективно-коммуникативной функций общения. Информационно-коммуникативная функция, оказывающая влияние на динамику когнитивных процессов, выражается в формировании информации у несовершеннолетнего путем передачи ее следователем. Регуляционно-коммуникативная функция способствует осуществлению процесса психологического воздействия на все составляющие деятельности несовершеннолетнего через процесс убеждения, прямо или опосредованно подводящий его к изменению (коррекции) мотивационной направленности, вообще, и в ситуации допроса, в частности. Аффективно-коммуникативная функция предполагает оказание регуляционных воздействий, формирующих развитие эмоциональных состояний несовершеннолетнего, которые, в свою очередь, изменяют (корректируют, поддерживают) его поведенческое реагирование.

Таким образом, прямой или опосредованный процесс убеждения осуществляется через оказание регуляционных воздействий на все составляющие деятельности несовершеннолетнего при использовании приемов (техник) правомерного психологического воздействия Используемые на субъект-субъектном уровне приемы психологического воздействия, по сути своей являются техниками убеждающего воздействия, т.к. с их помощью осуществляется прямой или опосредованный процесс убеждения., формирующих развитие у него определенных эмоциональных состояний, способствующих изменению (укреплению) поведенческого реагирования подростка в части содействия следствию. В этой связи, предлагаемые далее приемы психологического воздействия, многие из которых рекомендованы к использованию исследователями в области юридической психологии и криминалистики (В.В.Аврамцев, 2002; М.И.Еникеев, 2001; В.В.Мицкевич. 1989; А.Р.Ратинов, 1967; А.М.Столяренко, 2000; Л.Б.Филонов, 1979; Н.П.Хайдуков, 1984; А.Г.Шестаков, 1985; Г.Г.Шиханцов, 2006 и др.), переработаны или разработаны автором, применительно к несовершеннолетним субъектам уголовного процесса, в соответствии с принципом правомерности.

Техника унисона направлена на подстройку к эмоциональному состоянию несовершеннолетнего с целью установления с ним позитивного психологического контакта и облегчения дальнейшего взаимодействия в процессе убеждения. Проведение данной психотехники основано на использовании кинесики и проксемики как форм невербальной коммуникации, включающих в себя обеспечение невторжения в «зону безопасности» несовершеннолетнего в сочетании с «отзеркаливанием» его позы, жестов и мимики, направленных на выражение эмпатии и понимания со стороны юриста.

Техника накопления согласий направлена на первоначальное формирование, а затем фиксацию психологической установки согласия несовершеннолетнего с позицией (высказываниями) юриста через постановку вопросов, предполагающих утвердительный ответ допрашиваемого. Вопросы не должны носить характера наводящих, а на этапе начальных коммуникаций их необходимо направлять на внешние, незначимые обстоятельства («Жарко на улице?», «В городе как всегда пробки?» и т.д.) при постепенном переходе к получению новой информации о личности несовершеннолетнего, начиная с вопросов, ответ на которые известны юристу («Вы живете в (с)...?», «Вы учитесь в школе?» и т.п.). В ходе взаимодействия при использовании рассматриваемой техники убеждающего воздействия с целью рефлексии поведения допрашиваемого в ситуации противодействия с его стороны, вопросы задаются по существу дела («Вы понимаете, что виновный должен быть наказан?», «Вы сожалеете, что все так получилось?» и т.д.). Весьма позитивные результаты дает использование данной психотехники при дробном формулировании вопросов по протоколу допроса, ранее подписанного допрашиваемым как в ходе допроса на предварительном следствии, так и в судебном заседании. Данная техника применима как в конфликтных ситуациях любого типа, так и при бесконфликтном течении допроса, в зависимости от направленности ее использования - для установления позитивного контакта на первоначальном этапе взаимодействия; как техники убеждающего воздействия; в комплексном варианте.

«Вы»-техника направлена на ситуационное повышение самооценки допрашиваемого в ситуации «здесь и теперь» через демонстрацию следователем признания значимости личности несовершеннолетнего в том или ином аспекте. При бесконфликтном течении допроса данная психотехника используется в сочетании с «техникой унисона» («Вы можете положиться на мой опыт», «Вы меня убедили» и т.п.). Для нейтрализации конфликтной ситуации, вызванной противодействием со стороны допрашиваемого, в том числе, и на этапе первоначальных коммуникаций ее целесообразно применять с определенными категориями несовершеннолетних субъектов старшей возрастной группы («Вы как взрослый человек, можете быть уверенным в том, что...», «Учитывая тот факт, что Вы в своей жизни много испытали (пережили, видели, узнали)...).

«Мы»-техника направлена на формирование у несовершеннолетнего состояния эмоционального комфорта и чувства защищенности через создание и подтверждение общности с юристом на протяжении всей процедуры проведения допроса. Поскольку, отыскание глубинной общности интересов, увлечений, оценок тех или иных событий следователя именно с несовершеннолетним субъектом весьма сложно (за исключением обращения к воспоминаниям о подростковом возрасте самого юриста), на этапе первоначальных коммуникаций образование диады «мы» производится посредством ситуационного обособления от окружающего мира через внешние, незначительные обстоятельства («Нам здесь будет хорошо видно», «Надо закрыть окно, а то мы с тобой так совсем замерзнем» и т.п.). В процессе взаимодействия данная техника убеждающего воздействия используется с целью ликвидации у несовершеннолетнего возможного ощущения изолированности, беспомощности, безысходности через создание у него чувства эмоциональной и процессуальной защищенности, облегчая, тем самым, процесс принятия решения подростком в части содействия следствию («Наши с тобой действия должны быть направлены на то, чтобы...», «Давайте подумаем, что мы сейчас можем сделать...», «Сейчас мы с тобой все взвесим и ...», «Для того, чтобы мы нашли выход, нужно знать (иметь, получить)...»). Рассматриваемую психотехнику целесообразно использовать и при фиксации результатов допроса с целью закрепления сформированной в ходе взаимодействия позиции несовершеннолетнего («Теперь мы с тобой запишем...», «Сейчас наша с тобой задача - точно и подробно записать все сказанное...»).

5.Техника активного слушания направлена на получение максимальной информации от несовершеннолетенего в ходе его свободного рассказа через формирование у него чувства уверенности в благожелательном отношении юриста к его личности, настроенности на его переживания при глубоком и вдумчивом отношении следователя к сложившейся ситуации. Данная психотехника основана на паралингвистике, кинесике и визуальном общении как формах невербальной коммуникации, включая в себя «нерефлексивное слушание» и «отзеркаливание». В свою очередь, применение «нерефлексивного слушания» основано на минимизации ответов юриста при демонстрации обратной связи: использования комплекса невербальных сигналов, а также коротких подтверждений эмоционального погружения и интеллектуальной переработки высказываний несовершеннолетнего («Да, да», «Понимаю» и т.п.).

Техника приписывания качеств направлена на формирование у несовершеннолетнего стремления соответствовать наделяемым характеристикам в ситуации «здесь и теперь» через ситуационное повышение самооценки подростка. Используется как «поглаживающее воздействие» путем приписывания несовершеннолетнему социально- позитивных качеств, значимых для воздействующего в ситуации допроса («Зная твою принципиальность, уверен, что...», «Понимая, что ты презираешь предателей...», «Ты как смелый человек...», «Как умная, интеллегентная девочка, ты понимаешь, что...» и т.п.).

Аристотелевский метод направлен на побуждение несовершеннолетнего к рефлексивному анализу своего поведения через активизацию мыслительных процессов. Реализуется посредством предъявления несовершеннолетнему главного постулата, после чего поэтапно подтверждается правильность (истинность, доказуемость) высказываний юриста.

Доказательное информирование и метод прецедента направлены на закрепление позиции, сформированной под действием аргументации юриста через побуждение несовершеннолетнего к рефлексивному анализу своих действий. Юрист, формируя у несовершеннолетнего осознания правильности своего выбора, приводит в качестве примеров аналогичные случаи из своей практики («В нашей практике девяносто процентов таких ситуаций разрешается в том случае, если...», «Буквально на той неделе был аналогичный случай, когда...» и т.п.). Применима в тех случаях, когда ситуация допроса приобретает (либо, изначально имеет) характер бесконфликтной.

Техника мнимого согласия направлена на нейтрализацию (избежание) конфликтогенной ситуации в период проведения допроса. Ключевая аргументация воздействующего откладывается по времени, замещаясь утвердительными и поддерживающими высказываниями, вплоть до момента установления позитивного психологического контакта с несовершеннолетним (поза и голос несовершеннолетнего становятся более естественными, непринужденными, из них исчезает тревога и напряжение; устанавливается нормальный контакт глаз; меньше становится односложных ответов, начинают преобладать собственные высказывания несовершеннолетнего; паузы после вопросов следователя становятся короче и т.д.). Реализуя данную психотехнику, юрист до предъявления ключевой аргументации, изначально противоречащей позиции несовершеннолетнего, соглашается с его высказываниями, подтверждая их дополнительными, несущественными деталями («Да, понимаю, это возможно... В таких случаях еще бывает... Все бы хорошо, но мы упустили такой важный момент как ...»).

Перефразирование и (или) резюмирование направлены на опосредованное побуждение несовершеннолетнего к процессу построения логических связей и закономерностей через рефлексивный анализ своих высказываний, услышанных от другого лица (воздействующего). Используется в ситуациях допроса любого течения («Если я правильно понял, то получается что...», «Таким образом, из твоих слов следует, что...»).

Техника сбалансированности речи направлена на обеспечение доступности восприятия речи юриста несовершеннолетним при исключении перехода воздействующего на подростковый сленг или употребление им некорректных неологизмов. Речь юриста должна быть понятной и доступной для понимания несовершеннолетним, сбалансированной по темпу, тембру и звуку. При этом, звук голоса в наиболее значимых моментах для придания большей значимости словам воздействующего, целесообразно понижать. Эмоциональная сбалансированность речи юриста в определенных ситуациях может выражаться и в отказе от внешнего реагирования на значимую информацию, полученную от несовершеннолетнего допрашиваемого с целью маскировки объема имеющихся доказательств и осведомленности следователя в деталях расследуемого события.

Техника учета «слабых мест» личности допрашиваемого направлена на обеспечение комфортного эмоционального состояния, чувства защищенности несовершеннолетнего в процессе взаимодействия с целью нейтрализации (избежания) конфликтогенной ситуации, в том числе, в условиях противодействия при переходе подростка от лжи к правде. Данная психотехника является противоположной «технике использования «слабых мест» личности допрашиваемого», когда целью психологического воздействия является преодоление сопротивления допрашиваемого через создание у него ощущения дискомфорта, «расшатывания» его устойчивого эмоционального состояния (см.:$1 гл.6 работы). В предлагаемой нами психотехнике психологическое воздействие реализуется через избирательную постановку или полное исключение прямых вопросов, связанных с известными юристу обстоятельствами, носящими для несовершеннолетнего психотравмирующий характер, но не имеющими принципиального значения для установления истины по уголовному делу.

Техника «качелей» направлена на побуждение несовершеннолетнего к рефлексивному анализу своего поведения через активизацию его мыслительных процессов посредством возбуждения ассоциативных связей. Реализуется через неоднократный перевод разговора на неожиданную для допрашиваемого тему, не касающуюся существа уголовного дела, при полном погружении в нее с последующим переходом к вопросам, касающимся сути расследуемого события. Применение данной психотехники целесообразно с несовершеннолетними старшей возрастной группы в сочетании с «Вы-техникой» и техникой «перефразирования».

Техника «развертывания» лжи направлена на побуждение несовершеннолетнего к рефлексивному анализу своего поведения при формировании уверенности в бесперспективности предъявления ложных сведений в ситуации создания эмоционального комфорта допрашиваемого. Реализуется путем создания первоначального впечатления о принятии позиции (ложных высказываний) несовершеннолетнего юристом с дальнейшим, поэтапным разоблачением легенды (вымыслов). При использовании данной техники (в ситуации конфликтного течения допроса с жестким или скрытым противодействием со стороны допрашиваемого) воздействующий не просто дает возможность несовершеннолетнему лгать, он активно стимулирует его ложь, применяя техники «активного слушания» и «унисона». Динамика протекания когнитивных процессов в состоянии эмоционального комфорта допрашиваемого, вызванного сформированным представлением о «безусловной вере» юриста в правдивость его высказываний с последующим разоблачением вымыслов подростка, закономерно приводит к изменению его поведенческого реагирования. Таким образом, осуществление конечной цели (установление истины по делу) достигается через опосредованный процесс убеждения: несовершеннолетний понимает нелогичность и бесперспективность своих первоначальных высказываний (инсценировок), когда на заключительном этапе повествования юрист фиксирует внимание подростка на выявленных в его речи противоречиях, оговорках или взаимоисключающих утверждениях.