Психология взаимодействия работников следственных органов с несовершеннолетними (Правонарушителями и потерпевшими по половым преступлениям) при допросе

Определение психологической мотивации преступного действия несовершеннолетнего дает возможность судить о степени сформированности у него антиобщественной установки как составляющей направленности - системообразующего и основного уголовно-релевантного свойства личности, позволяя прогнозировать поведенческое реагирование подростка в ходе взаимодействия с ним при допросе. Признаки истинного раскаяния в период проведения расследования выявились у несовершеннолетних, совершивших индивидуальные деликты, в 40,3% случаев (25 деликтов), причем, подавляющее большинство составили подростки, совершившие преступления с аффективной мотивацией (22 деликта), носящей ситуационный характер при отсутствии сформированной антиобщественной установки. Активное же противодействие следствию оказывали 29% несовершеннолетних (18 деликтов), совершивших одиночные деликты насильственного типа с мотивацией вымещения (13 деликтов) и удовлетворения первичных физиологических потребностей (5 деликтов), что указывает на правильную оценку подростками своего места в сложившейся следственной ситуации при наличие у них устойчивой антиобщественной установки, сформированной без непосредственного влияния группового мнения.

Определение психологической мотивации преступного действия позволяет выявить такие уголовно-релевантные свойства личности несовершеннолетнего как агрессивность и жестокость. При совершении одиночных насильственных деликтов жестокость, проявляемая несовершеннолетними, носила характер импульсивной, инструментальной и избыточного насилия, детерминируемого стремлением к причинению максимальных страданий жертве (например, при гиперкомпенсаторном варианте совершения деликта с мотивацией вымещения). При групповых деликтах жестокость была импульсивной, инструментальной, «вынужденной» и как результат групповой солидарности.

Таким образом, результаты проведенного исследования показали, что определение психологической мотивации преступного действия раскрывает индивидуальность несовершеннолетнего, позволяя работникам следственных органов выявить основные уголовно-релевантные свойства подростка (направленность, наличие и степень сформированности антиобщественной установки, уровень агрессивности, характер жестокости и т.д.) и детерминанты противоправного поведения. Оценка устойчивости психологической мотивации преступного действия в совокупности с криминологическими и криминалистическими данными дает возможность судить о закономерности - случайности содеянного подростком, что является чрезвычайно важным для реализации личностного подхода к несовершеннолетнему во всех аспектах правоприменительной деятельности: при индивидуализации ответственности и наказания (ч.З ст.60 УК РФ, Ч.6.2., ч.7 ст.88 УК РФ, 4.1 ст.89 УК РФ), прогнозе дальнейшего поведения подростка, направленного на осуществление необходимых мероприятий по скорейшей ресоциализации несовершеннолетнего и осуществления процесса эффективного психологического взаимодействия с ним в ходе проведения следственных действий.

Глава 5. Психологическая типология мотиваций поведения несовершеннолетних потерпевших по половым преступлениям в юридически значимых ситуациях

В данной главе диссертационной работы разработана психологическая типология мотиваций поведения несовершеннолетних потерпевших на основе эмпирического исследования личности несовершеннолетних и малолетних потерпевших по половым преступлениям, а также их поведенческому и эмоциональному реагированию в юридически значимых ситуациях. Эмпирический материал данной части исследования составили 212 однородных судебно-психологических экспертиз, проведенных автором в период с 1999 по 2011 годы в рамках расследования по уголовным делам, возбужденным в отношении обвиняемых в преступлениях, предусмотренных ст.ст. 131, 132, 134, 135 УК РФ.

Судебно-психологическое исследование проводилось в отношении 247 несовершеннолетних и малолетних потерпевших от преступлений против половой неприкосновенности и половой свободы личности из г.Нижнего Новгорода или Нижегородской области в возрасте от 4 до 17 лет (из них 41 потерпевший мужского пола - 16,6%). Некоторые несовершеннолетние и малолетние дети являлись потерпевшими по одному и тому же уголовному делу (например, жертвы «серийного» сексуального преступника). По заключению экспертов-психиатров в рамках проведения судебно- психиатрических экспертиз по данным уголовным делам психически здоровыми были признаны 194 потерпевших (78,5%) Здесь и далее процентное соотношение дается от общего числа потерпевших по половым преступлениям, являющихся объектом данной части исследования., страдающими каким- либо психическим расстройством - 53 человека (21,5%). При этом, наличие психического расстройства до совершения преступления было диагностировано у 31 потерпевших (12,5%), а временное психическое расстройство, имеющее прямую причинно-следственную связь с содеянным было выставлено 22 потерпевшим (8,9%).

Исходя из возрастных периодов, в соответствии с периодизацией Д.Б.Эльконина (1971), испытуемые распределились следующим образом: дошкольный период (4-7 лет) - 27 потерпевших (10,9%); младший школьный (8-11 лет) - 104 (42,1%), подростковый (12-15 лет) - 60 (24,3%); младший юношеский (16-17) - 56 (22,7%). Общая характеристика личности несовершеннолетних и малолетних потерпевших основывалась на социально-демографических данных, диагностике их индивидуально- психологических особенностей и анализе поведения потерпевших в юридически значимых ситуациях - предкриминальной, криминальной, посткриминальной и следственной.

Психологическое исследование личности несовершеннолетних и малолетних потерпевших включало в себя проведение всех методов, используемых экспертом-психологом в рамках проведения судебно- психологического обследования: анализ материалов уголовного дела, метод обобщения независимых характеристик, биографический метод, метод наблюдения и беседы, психодиагностический метод (методики, направленные на определение уровня интеллектуального развития и развития познавательной деятельности, патохарактерологический опросник Личко, тест фрустрационной тллерантности Розенцвейга (детский и подростковый варианты), метод портретных выборов Сцонди, тест цветовых отношений

Эткинда,рисованный апперцептивный тест модификации Л.Н.Собчик, 16- факторный личностный опросник Кеттелла (подростковый вариант), цветовой тест Люшера, тест Айзенка, тест Векслера (детский вариант).

5.1 Теоретический анализ виктимного поведения несовершеннолетних потерпевших по половым преступлениям в контексте установления способности к осознанно-волевой регуляции своего поведения

Научным разработкам в области изучения виктимного поведения потерпевшего как фактора, в той или иной степени влияющего на преступное поведение обвиняемого посвящено множество исследований в области криминологии, психологии, психиатрии, социологии (С.А.Абельцов, С.Б.Алимов, Ю.М.Антонян, Р.А.Базаров, Л.С.Белогриц-Китляровский, А.Владимиров,Г.Г.Галлон, Л.Д.Гаухман, А.А.Глухова, Н.В.Дворянчиков, М.А.Догадина, Е.Г.Дозорцева, А.П.Дьяченко, А.Э.Жалинский, В.Иващенко,А.Н.Игнатов, А.Н.Ильяшенко, И.Я.Козаченко, Л.П.Конышева, М.М.Коченов, П.С.Матышев, М.М.Милованова, С.Минская,М.Мид, М.И.Могачев, М.В.Морозова, Н.Б.Морозова, В.Наумов,Н.А.Неклюдов, И.Ф.Обросов, М.Плосков, С.В.Познышев, И.Полубинский,А.Л.Репецкая, Д.В.Ривман, Ф.С.Сафуанов, О.В.Старков, Н.С.Таганцев, А.А.Ткаченко, Л.Трегубов, К.Сафиулж, С.Д.Суареш, Н.Х.Сафиуллин, Л.З.Трегубов, Л.В.Франк, И.Я.Фойницкий, Б.Н.Хохлыст, М.Д.Шаргородский, Б.З.Шаихова, Х.Швендингер, Н.А.Шивирев, П.В.Шмарион и др.). Основные идеи виктимологов сводились к тому, что поведение жертвы оказывает существенное влияние на мотивацию преступного поведения, а вероятность стать жертвой преступления зависит от виктимности как свойства определенной личности, социальной роли или социальной ситуации, которое провоцирует или облегчает преступное поведение.

При этом, особое внимание ученых до настоящего времени привлекает исследование проблемы виктимного поведения жертвы сексуального насилия, когда анализ межличностных связей и отношений проводится внутри системы «жертва-преступник-криминальная ситуация». Так, Ю.М.Антонян и А.А.Ткаченко, предлагая «одну из возможных виктимологических теорий поведения потерпевших», выделяют три типа поведения жертвы. Первый, провоцирующий характер поведения жертвы, выражается в установлении контакта с совершенно незнакомыми или малознакомыми людьми, посещения их жилищ, уединении с ними в укромных местах, совместном употреблении спиртных напитков, некритическом восприятии предкриминального поведения будущего преступника, демонстрации благосклонного отношения к возможному сексуальному насилию. Ко второму типу виктимного поведения авторы относят поведение жертвы, которое, не являясь по сути своей провоцирующим, тем не менее, создает объективные предпосылки для совершения изнасилования: «неосторожные поступки, например, появление женщины в темное время суток в безлюдном месте, где нападение на нее весьма вероятно». Самым распространенным (45-60%), третьим типом поведения потерпевших - детей и пожилых женщин, исследователи считают «положительное или нейтральное», когда «будущие потерпевшие не могли предполагать и складывающаяся обстановка не свидетельствовала о том, что они могут стать жертвами насилия». Авторы, не отрицая провокационной роли аморального или неосторожного поведения женщин в генезисе и механизме насильственных половых преступлений, предлагают рассматривать его как обстоятельство, смягчающее ответственность виновного без гиперболизации его роли в совершении преступления по той причине, что «во всех случаях, когда женщина направляет свои усилия на то, чтобы привлечь внимание мужчин, желая интимной близости, можно говорить о «провоцировании» ею мужчины на эту близость, но никак не на изнасилование» (1993, с. 167-173).

М.И.Могачев классифицирует поведение потерпевших в ходе совершения в отношении них преступных посягательств как 1 )адекватное, результатом которого является предотвращение развития сексуального нападения, вследствие чего реальный ущерб от посягательств либо полностью отсутствует, либо сведен к минимальному, т.к. преступник «из-за умелого поведения жертвы не может воплотить свой умысел»; 2)ошибочное, когда «несоответствующее, неумелое поведение жертвы не только не мешает преступнику, но и усиливает его агрессивные тенденции», приводя «к возникновению неоправданной жестокости»; 3)нейтральное, когда потерпевшие еще до начала нападения либо сразу после его начала не могут каким-либо образом повлиять на развитие ситуации, в том числе и «когда преступник в силу своих особенностей не обращает внимания на поведение жертвы» (2003, с. 125-126).

Б.Н.Хохлыст выделяет три вида отношений между преступником и жертвой: 1) случайные, возникающие непроизвольно, не зависимо от воли, желаний и побуждений ни одного из участников преступной драмы, когда поведение жертвы играет нейтральную роль в генезе преступления; 2) неопределенные, складывающиеся по инициативе правонарушителя при пассивной роли потерпевшего, связанные с личностью последнего, его поведением и условиями, ослабляющими сопротивляемость жертвы, что в совокупности, облегчает достижение преступником намеченной цели; 3) предопределенные взаимоотношения, в основе которых лежат личностные качества, особенности поведения и другие обстоятельства, связанные с личностью жертвы (1984, с.57).

Л.В.Франк классифицирует потерпевших в зависимости от признаков преступлений; от их отношения к преступнику; по демографическим признакам; по их нравственно-психологическим особенностям и по признакам различного рода «атипичности» жертвы (1972, с.29). Д.В.Ривман (1975) подразделяет потерпевших на агрессивных пострадавших и агрессивных жертв, выделяя, при этом, случайных, активных, инициативных и нейтральных пострадавших, пассивных и некритичных жертв, жертв- соучастников, жертв-провокаторов и жертв-симулянтов. А.Н.Ильяшенко и П.В.Шмарион предлагают классифицировать потерпевших от сексуального насилия в семье, выделяя шесть их типов: ситуативно-случайную и длительно-пассивную жертву, жертву-преграду и легкомысленную жертву, жертву-провокатора и жертву-насильника (2005, №7, с.46).

Классификаций ситуаций сексуального насилия, оснований для их группирования и типологий потерпевших, предлагаемых исследователями, множество, но в соответствии с нашим научным интересом, мы остановимся на рассмотрении вопроса виктимного поведения несовершеннолетних (малолетних) жертв половых преступлений. Л.П.Конышева и М.М.Коченов (1989) подразделяют криминальные ситуации сексуального насилия в отношении несовершеннолетних на: 1)изнасилования несовершеннолетних взрослыми, включающие в себя «соблазнение» несовершеннолетнего и нападение на него незнакомых взрослых; 2)изнасилования несовершеннолетних несовершеннолетними, подразделяющиеся на нападение несовершеннолетних в одиночку и «соблазнение» несовершеннолетних несовершеннолетними; 3)групповые изнасилования несовершеннолетних - нападение группы на знакомую несовершеннолетнюю, нападение группы на «провоцирующую» жертву и нападение группы на случайную жертву.

М.М.Милованова, описывая четыре модели совершения преступления с установлением элементов механизма правонарушения (заранее запланированные или не запланированные насильственные действия сексуального характера, совершенные в отношении малолетнего ребенка группой ранее незнакомых ему лиц; заранее запланированные или не запланированные насильственные действия сексуального характера в отношении малолетнего ребенка, совершенные родителями и иными близкими родственниками) всех малолетних потерпевших от сексуального насилия подразделяет на три группы: лица, состоящие с преступником в различных отношениях родства; дети и родственники знакомых; потерпевшие, незнакомые с преступником, встретившиеся с ним непосредственно перед совершением преступлением или незадолго до него случайно (2003, с.53-91).

Если под виктимностью понимать «субъективную предрасположенность стать жертвой преступления, которая ослабляет способность противостоять преступнику» и «незащищенность личности со стороны государства, общества и микросоциального окружения от каких бы то ни было преступных посягательств, в том числе, и сексуальных» (Ю.М.Антонян, А.А.Ткаченко, 1993, с. 178), то представляется очевидным, что малолетние дети (дошкольного и младшего школьного периода, условно -до 11 лет), обладают повышенной виктимностью, вследствие своей социальной незащищенности, обусловленной возрастом и соответствующими личностными особенностями. Виктимность малолетних потерпевших обуславливается психологическими особенностями детского возраста, усугубляется наличием у них психической патологии и социальными условиями, связанными с отрицательными микросредовыми факторами (Б.З.Шаихова, 1993).

В основе виктимного поведения несовершеннолетних лежит неспособность понимать характер и значение, совершаемых в отношении них насильственных сексуальных действий, вследствие «недостаточной сформированности базовых психологических структур этапов полоролевого поведения и психосексуальных ориентаций, что обуславливает неспособность потерпевших вырабатывать эффективные стратегии поведения и их реализовывать в ситуации сексуального насилия». В ходе функционирования системы «жертва-преступник-ситуация» большое значение приобретает поведение несовершеннолетних, которое нередко способствует реализации противоправных действий, а «выработка эффективных стратегий поведения для предотвращения сексуального насилия зависит от способности потенциальной жертвы по совокупности «сигнальных» признаков определить угрожающий характер предкриминальной ситуации на более ранних этапах, оценить и прогнозировать ее дальнейшее развитие и, в соответствии с этим, регулировать свои действия» (Н.Б.Морозова, 1999, с.6-13).

При исследовании механизмов виктимизации у несовершеннолетних и малолетних жертв сексуального насилия Н.Б.Морозова выделяет три типа предкриминальной ситуации. В условиях «бесконфликтного взаимодействия» у психически здоровых малолетних «механизмом виктимизации является нарушение произвольной регуляции поведения, вследствие когнитивных особенностей в сочетании с механизмом индуцирования на фоне возрастных психологических особенностей», в то время как в подростковом возрасте «механизмы виктимизации обусловлены пубертатными психологическими образованиями и психическим индуцированием» на фоне становления либидо. В ситуации «конфликтно- стрессового взаимодействия» у психически здоровых несовершеннолетних к механизмам виктимизации относятся нарушение произвольной регуляции поведения с аффективной дезорганизацией психической деятельности, выбор неэффективных стратегий при субъективной оценке ситуации как безвыходной с сознательным отказом противостоять агрессивно- насильственным действиям; при «смешанном» варианте предкриминальной ситуации могут иметь место все вышеуказанные механизмы виктимизации.

Автор определяет три типа виктимного поведения несовершеннолетних: пассивно-подчиняемый (пассивно-оборонительный и пассивно-безучастный варианты), характеризующийся снижением двигательной активности при пассивном подчинении и выполнении всех требований посягателя (40%); псевдопровоцирующий тип, который по внешним проявлениям напоминает провоцирующее поведение взрослых потерпевших, выражающееся в повышенной двигательной активности, стремлении к взаимодействию с потенциальным преступником, установлении с ним речевого контакта, кокетства, поощрении сексуальной активности и сексуальной расторможенности, употреблении спиртных напитков (25%); неустойчивый тип (35%) проявляется в отсутствии четкой линии поведения, крайней изменчивости поступков и высказываний, противоречивости действий, смене периодов пассивно-подчиняемого, псевдопровоцирующего и активно-оборонительного поведения (1999, с. 1418).

Вышеперечисленные типы поведения несовершеннолетних в полной мере нашли своё подтверждение и в нашей экспертной практике, когда виктимное поведение потерпевших характеризовалось «нарушением произвольной регуляции поведения и реализацией неэффективных стратегий в ситуациях возможного сексуального насилия, что способствовало превращению жертвы из потенциальной в реальную» (Н.Б.Морозова, 2004, с.532). Однако, проведенные в рамках настоящей работы исследования показали, что не все несовершеннолетние потерпевшие по делам о половых преступлениях выявляют признаки виктимного поведения в ситуации взаимодействия с потенциальным или реальным преступником. Более того, некоторые несовершеннолетние потерпевшие, добровольно вступившие в сексуальные отношения, выявляя признаки, в том числе, и провоцирующего поведения, в дальнейшем умышленно оговаривали своих партнеров, исходя из различных мотиваций, связанных, например, с корыстными мотивами, с доминированием эмоций мести или вызванных стремлением реабилитировать себя в глазах окружающих, в первую очередь, родителей и т.д.

Используя термин «провоцирующее поведение» мы не имеем в виду поведение несовершеннолетних, которые, «не имея достаточного опыта общения, в том числе и сексуального, под влиянием стремления казаться старше, самоутвердиться в роли «привлекательной женщины», окруженной поклонниками, охотно завязывают знакомства» (Л.П.Конышева, М.М.Коченов, 1989, с. 18), соглашаются на совместное употребление спиртных напитков, остаются ночевать в компании малознакомых мужчин и т.п., а, осознав подлинные намерения мужчин (юношей) начинают или хотя бы пытаются противодействовать насильнику в соответствии с присущим их личности стереотипом поведения в сложных ситуациях - либо активно сопротивляются, либо оказываются неспособными к решительным действиям в криминальной ситуации. Мы говорим о несовершеннолетних потерпевших, провоцирующие действия которых на сексуальный контакт как в предкриминальной, так и в собственно криминальной ситуации можно рассматривать с позиции уголовного права как «активно-провоцирующую», «преступную» виктимность (Н.Х Сафиуллин, 1995, с. 11). В этой связи, мы разделяем позицию Н.Х.Сафиуллина, который, анализируя виктимное поведение несовершеннолетних, рассматривает криминализацию и виктимизацию как процесс социального взаимодействия, «взаимодополняющее партнерство», «солидарность вины потерпевшего», когда при совершении сексуальных преступлений (в частности, изнасилования) «жертва «формирует и воспитывает» преступника, готовит его к определенной реакции на свои действия, завершает его становление, а затем, принимает роль жертвы, причем, указанные взаимоотношения между преступником и жертвой носят скрытый характер (1995, С. 13-15).

При этом, работниками судебно-следственных органов достаточно часто любое поведение несовершеннолетних потерпевших оценивается как беспомощное состояние, исходя исключительно из возрастного критерия (несовершеннолетия). Исследователями же, беспомощное состояние несовершеннолетней потерпевшей от сексуальных посягательств трактуется по-разному. Так, Л.П.Конышева и М.М.Коченов определяют его как «невозможность выразить свою волю в создавшихся обстоятельствах», вследствие непонимания содержания ситуации, оценки ситуации как безвыходной, выбора неверной тактики противодействия, дезорганизации произвольного самоконтроля. При этом, восприятию потерпевшей криминальной ситуации как безвыходной, по мнению авторов, «могут способствовать: высокая степень конфликтности, динамичность и неопределенность ситуации для потерпевшей; наличие у нее таких свойств личности как повышенная тревожность, нерешительность, неуверенность в себе, эмоциональная неустойчивость, внушаемость, быстрая психическая истощаемость, отсутствие опыта насильственного способа разрешения конфликтов» (1989, с.28-31). Н.Б.Морозова утверждает, что неспособность несовершеннолетних потерпевших вырабатывать эффективные стратегии поведения и их реализовывать в ситуации сексуального насилия не отождествляет, но сближает это понятие с «беспомощным состоянием», а нарушение сформированности базовой категории «способность понимать характер и значение сексуальных действий и оказывать сопротивление» является основанием для констатации «беспомощного состояния» потерпевших (1999, с.6).

Очевидно, что виктимное поведение несовершеннолетних потерпевших может иметь достаточно широкий диапазон - от активно- провоцирующего до пассивно-подчиняемого, в зависимости от личности потерпевшей, действий преступника и особенностей криминальной или предкриминальной ситуации. Психологическая устойчивость несовершеннолетних потерпевших как к угрозам, так и к физическому воздействию со стороны насильника и активность-пассивность к сопротивлению находятся в прямой зависимости от индивидуально- психологических особенностей потерпевших, эмоционального состояния в криминальной ситуации и степени осознания, заложенной в ней, опасности. Достаточно часто несовершеннолетняя потерпевшая (потерпевший) в криминальной ситуации не оказывает активного сопротивления преступнику и ее воля оказывается подавленной лишь посредством высказывания преступником угроз применения насилия. С другой стороны, когда потерпевшие, не способные понимать характер и значение совершаемых с ними действий не предпринимают даже попыток к оказанию сопротивления, у преступника может сложиться впечатление о наличии желания несовершеннолетней вступить с ним в сексуальные отношения.

Поскольку, преступления против половой свободы и половой неприкосновенности личности являются одними из самых сложных в плане доказывания факта совершения насилия (ст.ст.131, 132 УК РФ), в особенности, в отношении несовершеннолетних потерпевших, определение сохранности способности потерпевшей к осознанию характера и значения совершаемых с ней (ним) действий или оказанию сопротивления виновному, является важнейшей составляющей доказательной базы. Исследование юридического критерия беспомощного состояния потерпевшей (потерпевшего) в тех случаях, когда оно обусловлено психологическими факторами как «неспособность потерпевшей понимать характер и значение совершаемых с нею преступных действий или оказывать сопротивление виновному» экспертный вывод о неспособности потерпевшей оказывать сопротивление при сохранности понимания происходящего является достаточным основанием для определения судебно-следственными органами ее беспомощного состояния (Ф.С.Сафуанов, 1998; О.Д.Ситковская, 2000).

Юридический критерий беспомощного состояния потерпевших включает в себя как процессы осознания юридически значимых событий (интеллектуальный компонент), так произвольную регуляцию поведения в юридически значимой ситуации (волевой компонент). Исследованию способности несовершеннолетних и малолетних потерпевших к осознанию характера и значения, совершаемых с ними преступных действий и факторов, влияющих на ее сохранность посвящено множество трудов (В.Я.Гиндикин, В.А.Гурьева, Н.В.Дворянчиков, Т.Б.Дмитриева, М.А.Догадина, Е.Г.Дозорцева, Л.П.Конышева, М.М.Коченов, И.А.Кудрявцев, Е.В.Макушкин, Ю.Л.Метелица, М.В.Морозова, Н.Б.Морозова, Т.П.Печерникова, Д.В.Ривман, Ф.С.Сафуанов, А.А.Ткаченко, В.С.Устинов, Б.З.Шаихова, Я.М.Яковлев, и др.). При анализе способности потерпевших понимать характер и значение совершаемых с ними действий «эвристичной представляется концепция уровней понимания, предложенная Ю.Л.Метелицей», которым выделяются следующие уровни и стадии понимания: понимание внешней стороны юридически значимых событий; понимание внутреннего содержания этих событий; понимание их социального значения. При этом, сохранность способности потерпевшей понимать сексуальную направленность и социальное значение совершаемых с нею действий зависит от множества факторов, взаимодействующих с особенностями криминальной ситуации, ведущими из которых являются уровень психического развития потерпевшей и ее эмоциональное состояние в криминальной ситуации (Ф.С.Сафуанов, 1998, с. 165-166).

Как правило, для судебно-следственных органов бывает достаточным установление сохранности способности потерпевшего к осмысленному восприятию и воспроизведению только внешней стороны юридически значимых событий, к которой М.М.Коченов относит восприятие предметов, их сочетаний, действий обвиняемого, окружающих и своих собственных, а также их последовательность. Внутренняя же, содержательная сторона включает в себя понимание объективного значения происходящих событий, оценивание его как такового уже в момент происшествия (М.В.Морозова, 2004). При этом, понимание внутренней стороны происходящих событий основано на осведомленности, информированности потерпевшего в вопросах сексуальных взаимоотношений.

Потенциальная способность потерпевших «понимать характер и значение сексуальных действий формируется у детей в процессе онтогенеза в ходе развития полового самосознания, полоролевого поведения и психосексуальных ориентаций в структуре сознания, самосознания и образа Я и зависит от сформированности базовых психологических структур, ответственности за их понимание (полоролевой идентичности), от этапа психосексуального развития и степени выраженности психических расстройств вне зависимости от их нозологической принадлежности» (Н.Б.Морозова, 2004, с.545). Понятно, что определение точных возрастных границ при определении сохранности способности понимать характер и значение, совершаемых с ними преступных действий невозможно, вследствие различной «индивидуальной структуры познавательной деятельности и уровня личностного созревания», с учетом сексуального сознания и самосознания потерпевшей (Ф.С.Сафуанов, 1998, с. 166).

Так, Ф.С.Сафуанов утверждает, что малолетние дети (9-10 лет), у которых «низкий уровень психического развития обусловлен естественной возрастной незрелостью, способны к пониманию только внешней стороны юридически значимых событий, без осознания биологического и социального их смысла» (1998, с.166). М.В.Морозова (2004) делает вывод о том, что только с возраста 10-11 лет здоровые дети способны осмысливать внутренне содержание этих событий. М.А.Догадина и А.А.Ткаченко полагают, что «при нормативном психосексуальном развитии эта способность формируется в полном объеме на этапе психосексуальных ориентаций (14-18 лет), ее полная несформированность соответствует этапу полового самосознания (до 6-7 лет), а понимание «характера» при недостаточном понимании «значения» (или полное непонимание «значения») сексуальных действий характерно для этапа полоролевого поведения». По мнению Н.Б.Морозовой, у несовершеннолетних потерпевших с психическими расстройствами потенциальная способность понимать «характер и значение» сексуальных действий несформирована или нарушена, независимо от возраста «при выраженном интеллектуальном недоразвитии и эмоционально-волевых расстройствах с качественным нарушением процессов восприятия и осознания информации, клинически оформленном психопатоподобном синдроме, патологической внушаемостью и фантазированием (2004, с.546).

Совершенно очевидно, что индивидуальная структура личности малолетней потерпевшей (потерпевшего), включающая в себя и сексуальное сознание формируется под воздействием микросоциального окружения. Дети, воспитывающиеся в неблагополучных семьях с культивируемыми в них искаженными, порочными представлениями о сексуальных отношениях и вынужденные наблюдать половые акты взрослых с раннего дошкольного возраста, имеют недопустимо высокий, для их возраста, уровень сексуальной осведомленности. К сожалению, в нашей экспертной практике неоднократно встречались случаи, когда интеллектуально сохранные малолетние потерпевшие (6-10 лет) из неблагополучных семей осознавали и внешнюю сторону юридически значимых событий, и их биологический смысл, а в исключительных случаях - и социальное значение. В первую очередь к таким малолетним потерпевшим обоих полов относятся дети, в течение нескольких лет вынужденные заниматься проституцией (см.: прилож., примеры №№25, 26).

Полагаем, что значительную процессуальную сложность в плане определения способности потерпевшей понимать характер и значение совершаемых с ней действий представляют случаи, когда сексуальное насилие носит характер пролонгированного. Так, первоначальные насильственные сексуальные действия при инцестуальной связи, как правило, производятся в отношении ребенка дошкольного или младшего школьного возраста (5-9 лет), когда он не способен к полному пониманию их характера и значения. Однако, с течением времени, по мере нарастания и пролонгации ситуации сексуального насилия, потерпевшая, вследствие естественного созревания и формирования психологических структур, становится способной к осознанию и внутренней стороны происходящих событий, а если жертва вступила в средней или старший пубертатный возраст - и к социальному значению. Думается, что в подобных случаях, диагностика способности потерпевшей к осознанию характера и значения, совершаемых с ней действий, должна проводиться поэтапно, с учетом развития сексуального сознания и самосознания жертвы и динамики криминальной ситуации в плане ее психотравмирующего воздействия на психику несовершеннолетней. При этом, целостность способности к осознанию «характера и значения», совершаемых с ней действий у несовершеннолетней потерпевшей к определенному возрастному периоду ни в коей мере не означает наличия у нее способности к оказанию сопротивления в конкретной криминальной ситуации, несмотря на то, что волевой компонент зависит не только от способности к целенаправленному, последовательному, адекватному поведению в ситуации выбора, а и от сохранности интеллектуального компонента (Н.Б.Морозова, 2004).

В экспертной практике «встречаются случаи, когда подэкспертная при сохранности ее способности к полноценному пониманию сущности действий насильника, тем не менее, оказывается неспособной к оказанию сопротивления, т.е. к целенаправленному поведению с сохранением самоконтроля, прогноза возможных последствий собственных действий и с устойчивостью к внешним воздействиям; для судебно-следственных органов экспертный вывод о неспособности оказывать сопротивление (при сохранности понимания происшедшего) является достаточным основанием для определения беспомощного состояния» (Ф.С.Сафуанов, 1998, с. 167). Таким образом, представляется очевидным, что способность несовершеннолетних потерпевших к осознанию «характера и значения», совершаемых в отношении них насильственных сексуальных действий и способность к оказанию ими сопротивления являются взаимосвязанными, но не тождественными процессами.

В тех случаях, когда насильник подавляет сопротивление жертвы, посредством применения грубой физической силы, констатация судом беспомощного состояния жертвы не вызывает каких бы то ни было сложностей, в отличие от криминальных ситуаций, когда преступник не применяя физического насилия по отношению к жертве, использует беспомощное состояние потерпевшей или (и) высказывание угроз применения насилия. Подобные ситуации сексуального насилия в подавляющем большинстве случаев совершенно обоснованно рассматриваются юридическими работниками как оказание мощного психологического прессинга со стороны преступника на неокрепшую психику несовершеннолетней жертвы, повлекшие за собой ее беспомощное состояние. При этом, опять же, основным критерием для констатации судебно-следственными органами беспомощного состояния жертвы выступает несовершеннолетний возраст потерпевшей, что является далеко не всегда обоснованным, т.к. «нарушения способности потерпевшей оказывать сопротивление зависит, прежде всего, от структуры ее индивидуально- психологических особенностей» (Ф.С.Сафуанов, 1998, с. 167).

Безусловно, в большинстве случаев «особый психотравмирующий характер посягательств на честь и достоинство потерпевших может вызывать у них различные аффективные состояния, в частности - аффект страха», сопровождающийся «специфическим частичным сужением сознания и дезорганизацией полноценной волевой регуляции поведения» (Ф.С.Сафуанов, 1998, с. 166), «в экстремальных ситуациях способность к осознанно-волевому поведению может утрачиваться из-за несоответствия индивидуально-психологических особенностей жертвы тем особым требованиям, которые предъявляет ситуация сексуального насилия, тем более, когда оно сопровождается принуждением или угрозами жизни» (Н.Б.Морозова, 2004, с.547). Одна и та же ситуация сексуального насилия (например, одновременное нападение насильника на двух несовершеннолетних) при оказании психологического прессинга, например, посредством высказывания угрозы применения насилия, может по-разному отразиться в психике несовершеннолетней, оказывая, противоположное воздействие на ее эмоциональное состояние в криминальной ситуации, в зависимости от индивидуальных характеристик жертвы - либо полностью блокируя, либо сохраняя или даже актуализируя потенциальную способность потерпевшей к оказанию сопротивления.

Разновидностей ситуаций сексуального насилия, совершенного в отношении несовершеннолетних множество, но сохранность способности потерпевшей (потерпевшего) к осознанно-волевой регуляции поведения традиционно исследуется в ситуациях совершения преступлений, предусмотренных ст.ст.131 и 132 УК РФ. Данный факт вполне объясним - особой формой изнасилования и (или) совершения насильственных действий сексуального характера, как следует из трактовки указанных статей кодекса, является и использование преступником беспомощного состояния жертвы. Считаем целесообразным расширить круг исследуемых ситуаций совершения сексуального насилия с использованием беспомощного состояния несовершеннолетних потерпевших, охватив преступные деяния, предусмотренные ст.ст.133, 134 и 135 УК РФ. Объективная сторона преступлений, предусмотренных ст.ст.131 и 132 УК РФ складывается из двух составляющих действий преступника: совершения полового сношения или насильственных действий сексуального характера и применение физического насилия или угрозы его применения; преступления совершаются всегда с прямым умыслом, т.е. виновный, желая удовлетворить свои потребности, осознает, что совершает преступление против воли потерпевшей (потерпевшего), умышленно подавляя ее, путем применения физического насилия или угрозы его применения, либо с использованием беспомощного состояния жертвы, неспособного оказать сопротивление или выразить свою волю.

Объектом преступлений, предусмотренных ст.ст.133, 134 и 135 УК РФ, до последнего времени являлась половая неприкосновенность лиц, не достигших шестнадцатилетнего возраста, у которых, вследствие содеянного в отношении них нарушалось физиологическое и нравственное формирование личности, связанное с ранним началом половой жизни.

Вступивший в действие Федеральный Закон Российской Федерации от 27.07.2009 г. №215-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кожекс Российской Федерации» (Российская газета №4963 от 30.07.2009 г.), существенно ужесточил наказание за половые преступления в отношении несовершеннолетних и малолетних не только по преступлениям, предусмотренным ст.ст.131 и 132 УК РФ, но и по деяниям, предусмотренным ст.ст.134 и 135 УК РФ, чётко регламентировав возраст потерпевших (не достигших шестнадцати, четырнадцати и двенадцати лет). Однако, преступления, предусмотренные ст.ст.134 и 135 УК РФ, хотя и совершаются без применения физического или психического насилия, а также угрозы его применения, но по субъективной стороне они также характеризуются прямым умыслом на совершение определенных сексуальных действий: понуждение к действиям сексуального характера, в том числе, путем шантажа; половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим шестнадцати-, четырнадцати- и двенадцатилетнего возраста и развратные действия с лицами тех же возрастных категорий.

Конечно, к обстоятельствам, отягчающим наказание, Законодатель относит и совершение преступления «в отношении малолетнего, другого беззащитного или беспомощного лица либо лица, находящегося в зависимости от виновного (п. «з» 4.1 ст. 63 УК РФ). До введения в действие Федерального Закона РФ №215 от 27.07.2009 г. к категории беззащитных или беспомощных лиц, в соответствии с п. «з» ч.1 ст. 63 УК РФ, относились субъекты с физическими недостатками, психическими расстройствами, престарелые люди, т.е. лица, заведомо для виновного не способные оказать ему сопротивления в ситуации совершения деликта, а к категории малолетних - дети, не достигшие четырнадцатилетнего возраста. В соответствии с вышеуказанным Федеральным Законом РФ, «малолетство» выведено из «беспомощного состояния», о чем свидетельствуют изменения, внесенные в п. «в» ч.2 ст. 105 РФ, п. «б» ч.2 ст. 111 УК РФ и п. «в» ч.2 ст. 112 УК РФ. Однако, в случае, если преступления, предусмотренные ст. 134 или ст. 135 УК РФ совершены в отношении малолетнего, по каким основаниям Законодатель предполагает считать его беззащитным или беспомощным лицом, исходя из трактовки указанных статей, по их смыслу предполагающих добровольность совершения сексуальных действий?

В то же время, если по некоторым преступлениям (п. «В» Ч.З, 4.4 ст. 131, п. «в» ч.З, ч.4 ст. 132, ст. 150, ст.151 УК РФ) возраст потерпевшего является одним из признаков их состава, то из трактовки Законодателем ст.ст.134 и 135 УК РФ ничего, кроме добровольности совершения сексуальных действий со стороны потерпевшего не вытекает, несмотря на ужесточение наказания виновному, в зависимости от возраста жертвы. Возникает вопрос: если мы говорим о несовершеннолетних и малолетних жертвах сексуального насилия - потерпевших от преступлений, предусмотренных данными статьями УК РФ, почему же не подлежит разрешению судебно-следственными органами вопрос о наличии у них беспомощного состояния в той или иной конкретной ситуации деликта? Всегда ли указанные сексуальные действия, которые Законодатель относит к категории добровольных со стороны несовершеннолетнего, а тем более, малолетнего потерпевшего являются таковыми по своей сути?

Добровольное поведение потерпевшего от преступлений, предусмотренных ст. 134 или ст. 135 УК РФ может выглядеть таковым лишь по внешним признакам, при его поверхностном анализе без учета глубинных, истинных психологических мотиваций несовершеннолетнего на вступление в половую связь или совершение иных действий сексуального характера. Понятно, что наиболее часто в преступлении, предусмотренном ст.134 УК РФ, обвиняются лица, сожительствующие с несовершеннолетними или имеющие с ними регулярные сексуальные отношения, основанные, как минимум, на взаимной симпатии. Создание подобных сексуальных тандемов - явление известное и далеко не новое: «девочки-подростки, добровольно соглашающиеся на вступление в близкие отношения с взрослыми мужчинами» переживают случившееся «как событие, ставящее их выше сверстников, позволяющее компенсировать неудачи в учебе, отчужденность от родителей, сложности в общении с подругами; в подобных случаях в поведении девочек заметны кокетство, оживленность, подчеркнутая независимость, попытки подражать поведению взрослых женщин» (Л.П.Конышева, М.М.Коченов, 1989, с. 10). Не останавливаясь на анализе факторов, детерминирующих формирования подобных мотиваций поведения несовершеннолетних, укажем лишь, что, к сожалению, создание таких «союзов» становится все более популярным в нашей стране, чему способствует и активно пропагандируемая информация о престижности такого рода отношений, исходящая, в первую очередь, от СМИ.

Конечно, кроме высокой «поисковой активности» в плане практического «познания» сексуальных отношений с взрослым партнером на этапе психосексуальных ориентаций (14-18 лет), несовершеннолетние часто бывают мотивированы удовлетворением гедонических потребностей - «соблазнение» несовершеннолетних может сопровождаться употреблением одурманивающих веществ, в том числе и алкогольных напитков. Как показывает практика, в таких случаях преступнику значительно легче воздействовать на сплоченную, в том числе, и гедоническими мотивами, подростковую общность «Мы». Так, например, женщина сорока шести лет - школьный учитель информатики из г.Н.Новгорода, обвиняемая в совершении преступлений, предусмотренных ст.ст.134, 135 УК РФ, в течение трех месяцев неоднократно вступала в сексуальные отношения (coitus per vaginale), в том числе, и группового характера, с тремя подростками мужского пола - пятнадцатилетними учениками своей школы. При этом, «соблазнению» мальчиков всегда предшествовало угощение их спиртными напитками, после чего совершались сексуальные действия, которые по ее же просьбе записывались на видеокамеру мобильного телефона.

Совершенно другой с психологической точки зрения являются преступления, предусмотренные теми же статьями Уголовного Кодекса (ст.ст.134 и 135 УК РФ), когда обвиняемые мотивируют малолетних детей вступать с ними в сексуальные отношения, используя объективные факторы, связанные с тотальным неудовлетворением витальных потребностей потерпевших. В нашей экспертной практике неоднократно встречались случаи, когда малолетние дети из неблагополучных семей вступали в половые контакты за еду, за кров над головой и т.п. Полагаем, что в подобных ситуациях налицо использование преступником беспомощного состояния жертвы, которое, являясь отягчающим вину обстоятельством, в соответствии с п. «з» ч.1 ст.63 УК РФ, целесообразно отразить и в трактовке ст.ст.134 и 135 УК РФ с целью четкой дифференциации квалифицирующих признаков составов преступлений, предусмотренных указанными статьями от признаков состава преступлений, предусмотренных ст.ст.131 и 132 УК РФ.

Думается, что все вышесказанное вполне может быть отнесено и к действиям преступников, обвиняемых в совершении преступлений, предусмотренных ст. 133 УК РФ. Так, например, при понуждении несовершеннолетнего к действиям сексуального характера со стороны таких же несовершеннолетних может использоваться шантаж, т.е. угроза сообщения порочащих лицо сведений, угроза разглашения личной тайны. Для несовершеннолетнего потерпевшего «личная тайна» или «порочащие сведения» могут нести психологически сверхзначимую нагрузку (сообщение об его «пороках» или проступках сверстникам, лицам противоположного пола, родителям, наконец), под действием которой он без попытки оказания какого-либо сопротивления готов выполнить все требования преступников (преступника).

Полагаем, что приведенные выше размышления о беспомощном состоянии жертвы преступления, предусмотренного ст. 133 УК РФ, подкрепляет, а возможно, и подтверждает, определение понуждения, предложенное И.Н.Алексеевым: «понуждение - это достигаемая в результате принуждения желаемая для виновного цель преступления, заключающаяся в формировании им со стороны потерпевшего состояния вынужденности, безвыходности как основания для совершения, требуемых виновным определенных общественно опасных и противоправных действий» (2006, с. 13). Применительно к ст. 133 УК РФ, данное определение можно сформулировать следующим образом: «понуждение лица к действиям сексуального характера - это достигаемая в результате принуждения, желаемая для виновного цель преступления, реализуемая через формирование у потерпевшего состояния вынужденности, безвыходности и субъективной безысходности, посредством применения шантажа или угрозы, связанной с оглаской значимых для личности потерпевшего сведений либо с использованием материальной или иной зависимости последнего».

Таким образом, полагаем, что вопрос о возможном использовании обвиняемым беспомощного состояния жертвы при совершении преступлений, предусмотренных ст.ст.133, 134 и 135 УК РФ, можно считать дискуссионным. Констатация судебно-следственными органами беспомощного состояния потерпевшей требует анализа юридико- психологических аспектов взаимодействия жертвы с преступником в предкриминальной, криминальной и посткриминальной ситуациях при оценке как возрастных и личностных характеристик потерпевшей (потерпевшего), ее (его) психического здоровья, социально-демографических особенностей, так и установления психологической мотивации поведения несовершеннолетней (несовершеннолетнего) в юридически значимых ситуациях.

5.2 Психологические мотивации поведения несовершеннолетних потерпевших в юридически значимых ситуациях (предкриминальной, криминальной, посткриминальной, следственной)

Проведенное эмпирическое исследование позволило выделить пять типологических групп несовершеннолетних (малолетних) потерпевших, условно обозначенных как «истинные» (224 испытуемых - 90,7% от общего числа потерпевших), беспомощное состояние которых в криминальной ситуации было обусловлено рядом физических и психических (в широком смысле) факторов (обстоятельства ситуации, психическая патология, психологически беспомощное состояние и т.д.). Эмоциональное и поведенческое реагирование истинных потерпевших в предкриминальных и посткриминальных ситуациях при взаимодействии с реальным или потенциальным преступником существенно отличались.

Тип 1. Мотивация сохранения тайны (43 потерпевших - 17,4 % от общего числа потерпевших).

К данной категории потерпевших относятся жертвы инцестуальной связи (из них 36 девочек), большинство из которых составляют малолетние дети с возраста от четырех до десяти лет (63% - 27 испытуемых), что вполне понятно - первоначально осуществить сексуальное насилие (преступления, предусмотренные ст.ст.131, 132 УК РФ) в отношении маленького ребенка взрослому человеку значительно проще, чем в отношении подростка.

Полагаем, что сексуальное насилие (coitus per or, coitus per rectum, coitus per vaginale), совершаемое в отношении малолетнего ребенка со стороны близких родственников несет в себе самый мощный психотравмирующий потенциал: ребенок оказывается не просто незащищенным в единственно для него надежном месте - семье, а подвергается сексуальным истязаниям со стороны людей, с которыми он вынужден находится ежедневно, а иногда и ежеминутно, не имея помощи и поддержки извне". В большинстве случаев «внутрисемейное» (Н.Б.Морозова, 1999) сексуальное насилие в отношении малолетнего ребенка со стороны как кровных, как и некровных родственников отличает многоэпизодность, при этом насильственные действия могут продолжаться на протяжении нескольких месяцев и даже 12 лет.

Малолетние и несовершеннолетние потерпевшие с мотивацией сохранения тайны в криминальной ситуации выявляли разные уровни понимания происходящих событий, но во всех без исключения случаях не могли оказывать сопротивления виновному. Пред криминальная ситуация при первом эпизоде насилия, как правило, характеризовалась наличием у ребенка чувства доверия и привязанности к потенциальному преступнику как к члену семьи, а криминальная, являясь неожиданной, первоначально вызывала эмоции растерянности (за исключением тех случаев, когда действия преступника были замаскированы под игру). При этом, механизм переживания насилия в посткриминальной ситуации у данной категории потерпевших был сугубо индивидуален.

Действия преступника при внутрисемейном насилии, как правило, стереотипны - мужчина (отец, отчим, сожитель матери), отличающийся агрессивным поведением в отношении членов своей семьи, начинает проявлять «неожиданную» заботу и внимание по отношению к ребенку, которая выражается в покупке сладостей, защите от упреков и наказаний матери и т.д. Малолетний ребенок, воспринимающий подобное поведение как проявление любви и нежности, охотно контактирует с потенциальным преступником, в том числе, и наедине, испытывая к нему чувство доверия. После совершения первоначальных сексуальных действий, которые могут быть замаскированы под игру, насильник угрожает ребенку гневом (разной степени выраженности) со стороны матери, в случае раскрытия «их общей тайны». Инфантильный ребенок, как правило, не способный в силу своего малолетнего возраста к осознанию биологического и социального смысла происшедшегоВ этой связи, исключение составляют лишь дети из социально-неблагополучных семей, на глазах которых в течение определенного промежутка времени происходят половые контакты взрослых (например, матери, злоупотребляющие алкоголем, находясь в одной комнате с ребенком, вступают в половую связь с сексуальными партнерами). В подобных случаях даже малолетние дети оказываются достаточно осведомленными в вопросах сексуальных отношений, понимая их биологический смысл., осознает лишь внешнюю сторону событий, понимая, при этом, что произошло что-то «нехорошее, стыдное, за что мама будет ругать», испытывая эмоции страха по отношению к матери, первоначально не имея таковых к преступнику (см.: прилож., пример №74).

Безусловно, предкриминальные ситуации могут характеризоваться и изначально жестоким поведением насильника по отношению к ребенку, без предварительной его «подготовки», посредством демонстрации «нежного, бережного» отношения. В подобных случаях совершение первоначального сексуального насилия происходит с применением грубой физической силы со стороны преступника. Подобный механизм совершения насилия характерен для неблагополучных семей, где воспитание детей проходит по типу гипоопеки или даже жестокого обращения, в том числе и со стороны матери (см.: прилож., пример №75).