Трансформация редакции российских интернет-СМИ: способы монетизации и журналистская этика

И- Как подставляются команды под проекты новые коммерческие? Нанимаются отдельные люди или из имеющихся?

Р- Вообще у нас есть несколько групп, которые форсят бизнес, лайф-стайл, спам-проекты. Сейчас мы будем уже более гибкую систему выстраивать и при приходе нового проекта просто будем собирать команду для какого-то конкретно проекта, вот. Поэтому главный принцип заключается в том, чтобы найти людей специалистов, которые в конкретно этой теме что-то понимают. Сейчас вот, например, мы должны запустить издание для Индонезийских малообразованных граждан и мы понимаем, чтобы это сделать, нам надо найти людей журналистов Индонезии, людей которые работают с этой аудиторией, людей, которые разбираются в финансовой грамотности, людей, которые разбираются в образовании и тд. Потом люди собираются по спецификации, по навыкам, главред, издатель, продукт-менеджер, арт-директор, корреспонденты, журналисты и в зависимости может быть еще люди. То есть цель в том, нужны люди, которые максимально могут решить задачу и проект откроется.

И- А на что вы смотрите когда нанимаете редактора на работу? Чем должен отличиться человек, который нанимается в Батеньку, кроме специфики?

Р- Разные навыки. Человек должен интересоваться конкретным проектом, чтобы гореть сделать эту штуку, также должен разбираться в темах, уметь отделить тему от того, что не тема. Иметь какой-то опыт работы в бизнес-изданиях. С другой стороны, в Батеньку мы берем людей без какого-то релевантного опыта. Был человек, который до этого был сотрудником мемориала. Костя, например, зелененький, неопытный, работал в ЗеВышке. Мы всячески поддерживаем, но это как милая самодеятельность, поэтому тут, по-разному, тут нет набора критериев. Бывает такое, что человек просто понравился.

И- А как-то идеологически?

Р- Конечно, но тут нет четкого критерия, это чувствуется. Мамихлапинатана - во многом стартап, в котором нет инвесторов, это до сих пор экспериментальная штука. Мы ищем решение, это бывает тяжело все. Когда человек готов к авантюре, готов понимать, что он идет в компанию со странным названием, со странными людьми - если ему это в кайт, то тогда все получится.

И- А расскажите, в целом, про корпоративную культуру внутри Мамихлапинатана, если вы разделяете их с Батенькой?

Р- Не разделяем. Корпоративная культура... Мы очень набираем достойную компанию. Переживали про удаленную работу, конечно мы не упарывались в том, чтобы быть на работе от зари до зари по звонку, все было как удобно, добровольно, можно даже дома работать. Но переживали, что не сложится удаленная работа, но все суперски получилось. Весьма либеральная компания, которая выстраивает диалог и показывает, что мы максимально прозрачная компания, знать сколько денег расходуется, что где находится. Бывают сложности с внутренней коммуникацией, не мастера во всех вопросах. Но самая главная ценность - уважение к людям, которые работают в компании, ребят всегда ставим на первое место. Бывает это неочевидно, в тяжелые времена, у нас есть много молодых людей, а есть люди, которым за сорок и которые давно работают в медийном рынке, они понимают ценность. Кто то понимает это как самоданность, где все нацелено на то, чтобы сотруднику было хорошо и люди, у которых вообще первая работа, они думают, что так везде и так всегда, что неправда. Те, кто постарше и много где поработали в медиа и везде это скотское отношение к сотрудникам. Я сам прошел много компаний, где все вроде хорошо, но на самом деле скотское отношение с бухгалтерией, управляющим составом, какими-то этическими вещами, все не классно. Мы стремимся делать все хорошо и честно по отношению к ребятам. Людям, которые давно уже тут говорят о том, что нигде больше такого нет, но, к сожалению, это неочевидно ребятам помоложе. Культура предполагает полную открытость, всегда поддерживает, чтобы люди могли всегда прийти и задать руководителю вопрос, что под каким то иногда эмоциональным всплеском. Но это, в общем-то, нормально, мы как бы все равно хотим быть компанией, где люди могут спокойно себя выражать и мы поддерживаем даже самые странные проявления человеческой натуры. Наверное, самое главное, у нас вот есть корпоративный... человек, который отвечает за корпоративные концепции, Маша Комарова. У нее один зуб розовой эмалью, просто вот розовый зуб передний, он очень хорошо виден, и она пришла и очень расстроилась. Она говорила, что везде где она работала это вызывает ажиотаж вопросов, удивления, осуждения. Говорит, я пришла сюда, никто внимания не обратил, потому что это норм. Типа каким ты ни будешь, тебе здесь будут рады, тут твои единомышленники. Ты можешь быть 200 раз всратым, здесь может быть кто-то, кто более всратый чем ты и все, что тебе казалось в других коллективах неприемлемым - здесь в порядке вещей. Сейчас, наверное, учитывая, что все на удаленке- это другое, а вот когда вы все в одном помещении, сплоченность работает как-то иначе, но эта та ценность, которую мы всегда преследовали: люди должны быть самими собой, заниматься тем, что они хотят и делать это лучше всех. Все остальное - производные вещи, которые вытекают из этой установки.

И- Отлично. Расскажите немного про штат Батеньки, у вас сейчас нет штатных корреспондентов? Или они есть или это все фрилансеры?

Р- Неа, у нас их нет, даже не уверен в том, что они будут. Как бы, у нас есть Юля Щербакова, которая репортер, но она и редактурой занимается и участвует в коммерческих предложениях. Поэтому она не 100% чистых корреспондент. У нас был в истории Батеньки был один штатный корреспондент, которого я с большим удовольствием уволил. Корреспондент, который не писал тексты, сдавая тексты раз в 3 месяца, что как бы в человеке не особо много смысла.

И- Она была на зарплате?

Р- Да-да. Вот значит. Штат следующий: у нас есть шеф-редактор Семен Шешенин, есть я, есть Алена как издатель, есть дизайнер, есть редакторы, есть Лена Чеснокова редактор и репортер, она пишет и редактирует, есть Женя Щербина, она пишет и делает новостную рассылку и редактирует и пишет тексты, есть Костя, отвечающий за рубрику "Та самая история", но он немного писал, есть Ира Щербакова - репортер, она пишет и редактирует. Вот, плюс есть два человека, которые занимаются SMM и есть продукт-менеджер, отвечающий за то, чтобы процессы двигались, взаимодействие с клиентами, сроки, дедлайны и так далее. В скором времени у нас появится новый шеф-редактор. К этому у нас есть большое направление по подкастам, у нас есть шеф-редактор по подкастам Женя Бабушкин, он был до этого редактором, у нас есть продюсер подкастов и два звукорежиссера. Вроде вся команда, большая получается, это люди, которые делают только Батеньку, команда подкастов делает коммерческие подкасты, некоторые под брендом Батеньки, некоторые нет. Вроде никого не забыл.

И- Понятно.

Р- Привлекаем иногда других сотрудников издательского дома к работе над текстами.

И- А почему вот изначально отошли от более классической модели штатных корреспондентов? Это было неудобно?

Р- Это просто не выгодно. Это финансово не целесообразно на данный момент. На самом деле, штатный корреспондент он зачем нужен?

И- Он может понимать вашу какую-то идеологию у Батеньки.

Р- Идеологию понимать супер важно, но мы всегда были изданием, которые работают с большим количеством людей на волонтерских началах и нам нужно было всегда уметь объяснять любому человеку, он может напишет еще один текст нам и больше никогда не вернется, потому что ему больше не нужно. Допустим, у него есть какая-то тема, которой он хочет поделиться, нам надо суметь объяснить что это мы есть такое любому человеку, вне зависимости от того, сколько он сами еще пробудет. У нас для этого есть страничка, где мы публично подробно рассказываем про себя и даем рекомендации авторам и возможность написать текст для нас или исходя из того, что Батенька - это издание, которое создается большим количеством людей. За все эти годы, для того, чтобы он существовал приложили тысячи людей: художников, авторов, редакторов, переводчиков со всей планеты. Поэтому мы расцениваем возможность объяснить это кому угодно что это вообще такое и зачем это надо. А корреспондент - это невыгодно, к сожалению. Это тоже специфика молодого поколения. Молодые корреспонденты почему-то думают, что текст - это всегда шесть лет работы, это конечно хорошо, но это херня, к сожалению полная. Надо поработать сначала в ежедневной газете и еженедельном журнале, чтобы понять что ну нет. Текст - это блин, пошел написал, все. Ира Щербакова, например, умничка, она пишет текст один раз в неделю и, с моей точки зрения, это то, к чему можно стремиться каждый корреспондент.

И- Ого!

Р- Вы говорите "ого", я вот поэтому и говорю, что когда ты работаешь в еженедельнике, ты сдаешь один-два текста минимум. Сложность тематики и сложность раскрытия темы - твоя проблема. У тебя есть, по факту, четыре дня, чтобы написать текст и ты должен это сделать, полосы должны быть заполнены, у тебя нет вариантов. А вот это "большой текст, полгода работы". Крайне мало историй выходят, которые требуют от журналистов много времени труда, чтобы это по-настоящему того стоило, увы. Большая часть - это красивая поза "я творец, мне нужно много времени, чтобы подумать", это все чушь. Журналист как профессия безжалостная и еще нужная. Надо уметь работать быстро, эта вещь требует большого количества собранной фактуры, поездок, разговоров, расследования. Издание Проект, у них каждую неделю по расследования, да хоть ты тресни, вообще плевать. А что со штатной компанией? Их человек 5, ну как бы все. Поэтому я часто сталкиваюсь с тем, что это ненужное соплежуйство.

И- Какие еще проблемы есть у пишущих журналистов молодых? Над чем приходится работать?

Р- Они еще не знают что такое телефон, не знают что надо звонить по телефону, боятся звонить по телефону и не понимают, зачем это нужно. Ищут героев через Твиттер.

И- Это проблема?

Р- Ну как бы это тоже возможно норма, можно найти хороших героев, но это супер ленивая работа и говорит о том, что люди не освоили базовые журналистские инструменты, как устроен поиск темы, как устроена работа с героями, как устроена работа по поиску людей и контактов. Вот если нет телефона, значит это невозможно найти, но в смысле? как это? Поэтому с моей точки зрения, Батенька чудовищное место для журналиста для старта, как один написать текст или несколько - да. Мы очень много времени тратим на то, что журналист не знает как писать тексты, никто не знает как писать это. Главное фактуру собрать, а человек не умеет ни писать, ни фактуру собирать. Мы много запариваемся над тем, чтобы показать как писать. А с точки зрения фактуры это для молодых журналистов полезнее поработать годик в отделе информации РБК или Ведомостях, Коммерсанте, где угодно, чтобы немного земли и говна поесть, понять как это на самом деле устроено. Потом уже можно заниматься большими текстами. Журналисты уверены в том, что большой текст это некая самоцель. Текст большой не по тому, что букв много написано, а потому что история большая. А молодые журналисты думают, что есть такой жанр "большой текст", это не так. Поэтому учить приходится всему. С моей точки зрения, проблема с обучением написания текста изучают даже не в вузах, специализирующихся на журналистке, которые конечно чушь, потому что ну а как, там не учат писать по простой причине, на полном серьезе, детям и людям объясняют в вузах, что невозможно научиться писать, ты либо умеешь, либо родился с этим даром, либо нет. Это абсолютная чушь и она берет корни с уроков литературы в школе, вот там корень проблемы, потому что там объясняют, что у тебя есть Пушкин и Толстой, Достоевский и другие прекрасные ребята, которые смогли, знают и умеют, могут сделать текст, какой то сакральный текст, доступный только прирожденным гениям и так вот воспитывают. Все что ты можешь сделать с текстом - написать сочинение по образу помещика в прозе Пушкина и тебе объясняют, что тексту невозможно научиться. Журналистика - ремесло, это вещь, которую должен осваивать раз за разом с большим количеством боли и насилия с самим собой, научиться писать текст. Парадокс в чем, русская классическая литература, на которую в школе говорят молиться и не объясняют толком, как она устроена. Вообще-то есть такая наука, ее преподают в западных университетах, везде, кроме России, ее в России не существует. Наука о том как устроен текст, как устроен сюжет, что такое композиция и прочее. Удивительный парадокс, наука преподается на основе русской классике. Те же самые Пушкин и Толстой, Достоевский и прочие, показываю на их примере как устроен текст, все тексты устроены одинаковы. У них есть ограниченное количество сюжетов, ограниченное приемов, правил, которые ты комбинируя породить безграничное количество разных историй, которые вообще-то, все тексты устроены одинаково. То, как ты комбинируешь и то, начинка, которую ты засовываешь, дает ощущение, что будто все тексты уникальны, что неправда, что в современных вузов не объясняется. Поэтому когда мы работаем с молодыми журналистами, мы работаем с чистым листом и все, что ты знаешь, ты так сказать ничего не знаешь. Если ты поработал уже, тебя поучили немного землю есть, с тобой будет легче работать, ты понимаешь, что нет лишних иллюзий, ты понимаешь, что это тяжелая профессия, которая подразумевает, что ты в ней не один. Часто сталкиваемся, что молодые люди крайне негативно относятся к какой-либо правке, думая, что они авторы, творцы. Им приходится объяснять. Журналистика про то, что ты переделываешь 200 раз одно и то же, в надежде наконец нащупать, написать хороший текст. Тема твоя говно и текст твой говно, ну так устроено. И ситуация, когда журналист неадекватно начинает реагировать на правки, говоря: "я снимаю свою подпись с этого".

И- А с точки зрения скиллов? Что должен делать и о чем должен думать журналист? Это, может быть, метрики или доп.навыки мультимедийные, а не только текст или продавать свой товар.

Р- Мне вот никто не верит никогда по этому поводу. На самом деле, все это важно, но это вторичные вещи. Единственный способ добиться успеха в этой профессии, невероятно простой, никто не верит в эту простую истину. Если ты не будешь проебывать сроки, делать работу в дедлайн, тебя будет хотеть все издание в стране. Настолько низкие требования к журналисту, что все что нужно делать - сдать вовремя, не выдумывать оправдания почему ты не написал текст. Как только ты это делаешь, те журналисты, которых вы знаете и видите, это, как правило, люди, которые просто смогли научиться сдавать свои тексты вовремя, на них можно положиться. Это все, что волнует. Качество текста, навыки, никого не волнует, это все чушь. Это да, супер полезно и нужно, но, в конечном итоге, если умеешь делать задачи в срок, все остальное неважно. Вот и весь секрет.

И- Хорошо. Смотрите, в целом, на Западе есть такое строгое раздение на журналистов и людей, которые занимаются тем же контент-маркетингом. Вот как вам кажется, в России это более размыто? Люди, которые делают коммерческие проекты, могут написать текст в Батеньку?

Р- Вообще, не знаю. Я так вижу, что на Западе люди уходят из репортеров и уходят в маркетинг, потому что там денег больше. У нас сложно сказать, рынка как такового, рынка нет ни того, ни другого. У нас будут люди, которые совмещают все, еще и политически активизм активизм, и благотворительность. Тут нет журналистов, которые именно журналисты без примеси, таких в стране то вон 5 человек. Потому что всегда найдется человек, который вроде как журналист, он топит отдельные полит.взгляды, а здесь в регионах он занимается активистской деятельностью и тд. Мне кажется, что вопрос несущественный и не такой важный.

И- А с чем это связано?

Р- Связано с тем, что в советское время выстригалось, уничтожалось и, безусловно, в это время было много достойных журналистов. Мы хотим даже сделать сборник советских журналистов никому неинтересных, показать дореволюционных, советских, перестроечных, современных, сборники для наших авторов. Показать чему можно научиться. Здесь нет такой традиции, надо понимать, в чем специфика вопросов, которые задаются. Вам кажется, это все важным, потому что вопросы основаны на иллюзорных представлениях об американской прессе. А она отличается от нашей тем, что это бизнес. Газеты появлялись, потому что нужны были деньги, продавать рекламу, получать влияние. Эта штука существует много столетний, понятно, что там есть правила, конкуренция, свои своды, свои законы. А у нас эта штука изящная литературная критика в 19ом веке. В советской логике производственная драма, воспевание отцов революции, а потом это просто способ для разборок, инструмента влияния олиагархата и людей при деньгах, все. Две разные истории, два разных пути. Ты выдвигаешься в частные журналисты не потому что ты хочешь что-то рассказать, а ты думаешь, что это способ поделиться собственным мнением. Несравнимые вещи.

И- Я вам этот вопрос задаю, потому что это вы пытаетесь сделать бизнес, так или иначе.

Р- Мы хотим в конечном итоге сделать издание нужное свое аудитории, деньги зарабатывать. Чтобы люди, которые это делают, получали вознаграждения. Мы ищем способы делать это максимально непозорно. Сделать так, как никто больше не умеет делать, делать красиво и интересно для читателя, чтобы люди приходили и говорили "вау", вроде коммерческая штука, а нам супер интересно. Это нелегкая задача.

И- А на чем бы еще хотели зарабатывать, если глобально? Подписка, аудитория, привлечение аудитории?

Р- Подписка, да, рекламные контракты, лицензирование контента. Что еще, мероприятия какие-то, книги. Не могу сказать, что мы здесь придумали невероятные какие-то штуки. У нас все так же, как и везде. Весь мир медийный находится в одной и той же ситуации и придумывает, как выбираться из одних и тех же обстоятельств, просто все по-разному делают. Можно продавать рекламу, можно создавать новый продукт, можно продавать аудитории, зарабатывать на собственной экспертизе. Многие компании это совершали до нас.

И- А подписка - это именно доната или это премиум, такое? Или как Медиазона делает?

Р- Тут два варианта. Просто поддержка доната и видео-контент.

И- Окей, а расскажите, с каким клиентом, с точки зрения рекламы, отказались бы работать? Какие условия?

Р- Не знаю, по разным обстоятельствам. Надо смотреть. Не могу сказать, что есть свод правил. Клиенты, которые выпускают паршивые препараты, которые вредят здоровью, а, в целом, всегда надо смотреть, раз на раз не приходится, не могу сказать, что здесь есть вес допустимого и недопустимого.

И- Т.е нет каких-то ограничений по государственным компаниям, например?

Р- Мы каждый раз ориентируемся на собственников, на свое чутье. Тут нет какого-то это да, это нет. К нам однажды пришла организации инициатива под названием "Россия - страна возможностей" и хотели сделать на Батеньке рекламу. Мы такие давайте, мы предложили им, практически, у нас есть возможность рекламы подобной. То есть мы своими текстами показываем, что блин в России реально все возможно. Но им не очень понравилось. Чувакам не зашло, хотя могло быть красиво.

И- А у вас какие-то соглашения по правкам. Как клиенты влияют на нативку или бленд-медиа. Ограничения есть какие-то в этом плане?

Р- У нас очень строгие правила. В этом плане, мы отбиваем у клиентом убиваем себе невероятные преференции и возможности. Скажем, мы не показываем клиенту никогда промежуточный результат, мы показываем готовый текст с картинками. Это супер непривычно для всем. Это на каждом этапе что-то посмотреть, а когда ты делаешь, появляется соблазн что-то отредактировать и прокомментировать, поменять, править. Нам интересно показывать готовый продукт. Мы утверждаем тему и возвращаемся с готовой штуковиной. Это большая и очень редкая возможность с которой мы достаточно сильно, мы просим, мы знаем, что нужно нашей аудитории, мы делаем только так и никак иначе, объясняем клиенту, что у нас нет рекламы в лоб продуктовой, чтобы не путать читателя и чтобы они негативно не реагировали. Мы осторожно относимся к таким вещам, чтобы все было четенько и интересно, и это тоже какое-то тоже важное правило, которому мы следуем, бывает сложновато. Мы объясняем все это на входе, стараемся.

И- У вас есть своя редакционная политика? Дедлайны или что, они зафиксированы на чем-то или они есть в головах?

Р- Что именно?

И- Ну внутренняя редакционная политика.

Р-Хм... а что в нее входит?

И- Здесь может быть идеологически-этический аспект писания.

Р- Конечно да, главное то, что мы не осуждаем, не выносим вердиктов и не судим, потому что мы наблюдатели в условиях как мир живет и развивается в условиях, как мир меняется и как это влияет на людей и нам принципиально важно никого не осуждать, просто быть наблюдателями, а не судьями.

И- Ага, понятно. А как то поменялось ваше понимание радикально за последние несколько лет в целом?

Р- Не могу сказать, не думаю. Мне кажется, что глобально Батенька ни разу не поменялся с момента как я его придумывал. Конечно, он трансформируется, меняются подходы, пробуем разные ходы, экспериментируем. Так и будет продолжаться, но глобально его суть никогда не менялась и не будет. Трансформации болезненные, но важные.

И- Так, а есть какой-то ки пи ай количество текстов в неделю, условно? Или по отредактированным? Какие формы внутреннего контроля и как они работают?

Р- Вообще по-разному. У каждого редактора свои ки пи ай, поэтому здесь нет никакого усредненного значения. У кого-то, кто только редактирует один, кто пишет и редактирует другой. У кого-то восемь текстов в месяц, как у Кости. У кого-то четыре текста отредактировать, два написать, еще что-то. По-разному, в общем.

И- Они как-то морально влияют? Выгорание у сотрудников, связанное с контролем работы?

Р- Контроля работы, в плане?

И- Ну, установки ки пи ай, какие-то такие вещи.

Р- Мы регулярно обсуждаем, мы всегда открыты, но кажется, что понимание того, что ты должен сделать понижает уровень тревожности от того, что знаешь что от тебя ждут. Если вдруг не вытягиваешь - это повод подумать и поговорить о том, что можно придумать и как тебе помочь.

И- Вы себя, в первую очередь, ощущаете в компании как редактор или как менеджер? как это совмещаете?

Р- Я не думаю об этом, вот и все. Мне не важно, как занимаюсь. В плане функций я не занимаюсь практически контент-маркетингом, я привожу каких-то клиентов, но туда не лезу и сосредотачиваю свое время на издательстве.

И- Но, впоследствии, вам бы хотелось поставить кого-то на главного редактора и управлять или как?

Р- Издание я доверяю делать другим людям, а редакторством я понимаю, что пора перестать заниматься. (плохо слышно)

И- С чем это связано? батеньку сложно передавать, насчет сменяемости?

Р- Просто это странно и нечестно говорить о том, что кто-то может сделать то, что у меня в голове находится, это не очень правильно. Я этому долго сопротивлялся и не хотел, но (плохо слышно), это не совсем правильно. Надо самому все делать, а потом может когда-нибудь, наверное, я же не вампир. С моей точки зрения, Батенька еще даже не близок к тому, чем должен быть от начала пути.

И- В плане глобальных вещей, которые делает команда или в чем?

Р- Глобально. Мы типа только-только навели порядок и наконец его начнем выращивать и делать что-то достойное. Это хорошая штука, но, с моей точки зрения, мы можем лучше и гораздо лучше.

Интервью с Никитой Могутиным

Никита Могутин, главный редактор издания Baza

И - Когда База только появлялась, кто у вас был в составе команды и как вы организовывали управление?

Р - Смотрите, надо понимать, что изначально, создавая новое медиа, надо понимать что вы хотите производить, какой контент вы хотите производить. То есть условно, вы хотите работать с текстом, видео, фото, какими-нибудь играми, мобильными приложениями и подобными. И когда вы понимаете это четко, мы для себя поняли, что у нас это будут расследования, новости. всевозможные (не поняла слово, 01:08) в дополненной реальности в нашем приложении. Вот, исходя из этого, мы четко продумали, кто у нас должен быть в команде: новостники, люди, которые на передовой, люди, которые добывают новости, которые происходят здесь и сейчас, также должны быть расследователи, которые умеют среди общего потока новостей выцеплять те, которые можно развернуть в большой материал. Не обязательно расследования, это может быть большая история. Скажем так, у новостников расследователей разный поход, это разные люди, они очень типичны, но очень разные. То есть, расследователи это те люди с основательным походом, люди, понимающие трендинги (?), люди, которые видят как можно из небольшого повода развернуть историю. Новостники это люди короткой дистанции, люди те, которые здесь и сейчас. То есть, расследователи это марафонцы, 400 метров - прибежал, выиграл, крутой, быстрый. Это просто разный поход. В команде, если вы решаете по нашему пути, то это должно быть сбалансировано. Новостников должно быть больше, потому что больше надо узнавать, а расследователей меньше, потому что это "штучный" товар, редко встречаются сильные профессионалы, примерно так. Ну и плюс, мы четко понимали, что... Мы говорим вот про производство контента, а у нас еще есть... Мы же контент даем в соц.сети, которые все разные. У нас еще должна быть упаковка контента, то есть креаторы, которые из, условно, новостей делают маленькие истории в ТГ, какие-то небольшие видео в инст и тикток, которые снимают какие-то расследования, которые мы даем в ютуб. То есть, это люди упаковщики. То есть, журналистский коллектив, новостники, расследователи производят некий контент, этот контент не всегда для обычного гражданского потребители, не для какого нибудь дети Пети из Нижневартовска, или тети Маши из Нижних Мневников в Москве, может не вполне понятна и интересна новость какая-то. Но задача упаковщика, увидев эту новость, упаковать ее так, чтобы и дядя Петя и тетя Маша она зашла, была интересна. Она была написана интересным языком или смешно, или сделано к ней забавное клевое видео. Условно, это выдача контента.

И - Отлично, смотрите, расскажите про управляющий состав. Как распределяются роли между собой, кто за что отвечал?

Р - Итак, нас четверо. Я - Никита Могутин, Анатолий Сулейманов, Рауль (не услышала фамилию) Александр Потапов. У нас все очень четко разделено, из-за того, что мы давно знакомы. (плохо слышно 04:45) за это отвечает Саша Потапов, он штучный товар в этом плане, он очень кропотлив, умен и эрудирован, поэтому ему эта история с расследованиями и истории, над которыми надо долго работать очень близка. Рауль (вроде такое имя), у нас занимается сейчас развитием региональной базы наших внештатников. Его задачи находить людей в регионах, которые нам будут продавать свой контент, какие-то интересные видео, фото, данные, информации. Почему он этим занимается этим, потому что у него за плечами очень крутой опыт лайф-кора. Толя Сулейманов это человек, он журналист сам по себе, он хорош в плане, условно, просчитать, он ответственный, какие-то счета, документы, служебные платежки не пропадет, у него позиция ген.директора, у него много документооборота. У меня есть слабая сторона, я не пунктуален, раздолбай, эта история вот не для меня. У меня позиция главреда и человека, который отвечает за выдачу контента, то есть отвечаю за то, что выйдет в итоге, что получится. Примерно так.

И - Сколько сейчас в штате человек, ориентировочно?

Р - В районе 30-ти человек.

И - А в начале было при запуске?

Р - Чуть меньше, но не сильно увеличилось. Что-то уменьшилось, что-то увеличилось.

И - Хорошо, смотрите, вы сказали, что у вас есть, так или иначе, два блока работников... *перезвонили* Исходя из чего, выбирались площадки для размещения контента?

Р - Мы решили работать на следующих площадках это ТГ, инстаграм, вк, фейсбук, ютуб и тиктор, еще яндекс.дзен. Собственно, особенного здесь странного выбора нет, это самые популярные и удобные площадки для потребления информационного контента. Единственное, тикток выбивается, но в тиктоке сконцентрировано колоссально большая аудитория, решили попробовать там и пошло. Почему мы большое внимание уделяем UGC, потому что это недорогой и достаточно хорошо действующий способ иметь глаза и уши по всему земному шару, по всей России. Вы же не наберете себе 140 млн корреспондентов, а, в любом случае, каждый россиянин, у которого есть мобильник - наш потенциальный корреспондент, который может нам подкинуть интересный материал, потому мы в UGC верим, плюс UGC приносит достаточно приносит достаточно неплохие деньги, если уметь с ним работать.

И - А как вы с ним работаете?

Р - У нас есть приложение База, работает в виде чата, контентный персонаж такой. Туда же прямо в приложении можно загружать свой контент, который вы хотите прислать, это сразу попадает нашей команде, в админке ребята видят это все, сразу связываются, задают вопросы, что там, как там, расскажите подробности. Если это интересно, мы покупаем и сразу платим. Собственно, так. После этого мы либо предлагаем этот контент нашим партнерам, либо раскручиваем его сами. Среди наших партнеров крупные российские федеральные телеканалы, которым регулярно нужен контент для их шоу. Например, Пусть говорят и прочие новостные разные выпуски. Они регулярно берут наш контент, потому что он просто нужен, он будет интересен зрителям. Мы на постоянной основе с ними работаем.

И - А вы им продаете этот контент?

Р - Да, конечно. Весь контент предоставляем на коммерческих условиях.

И - И это такая модель вашей монетизации?

Р - Да, причем такая очень работает, такая рабочая модель.

И - Расскажите, в целом, из чего состоит сейчас монетизация Базы, т.е. какие модели вы совмещаете?

Р - Смотрите, в чем заключается монетизация любого нового медиа. Очень быстро медийщики понимают, что, на самом деле, прямая реклама у них на платформе приносит очень немного. Потому что, например, вы работаете с новостями, рекламодатели, ну если работаете с криминальными новостями. Рекламодатели не очень любят рекламироваться там, где есть криминал, потому что такое ощущение будет, что они будут выставлены в негативном фоне, т.е., например, много лет назад было издание в одном крупном российском медиа, когда, может вам будет забавно это будет, гремела история про мальчика с гигантской головой, ему там врачи скидывались на операции, все очень хотели ему помочь, а у него такая голова была, там была, у него буквально 3 волосинки были. Собственно, это крупное издание делала проект, видео про этого мальчика крупным планом, заканчивается ролик и после этого идет реклама шампуня "headandshoulders". Они это увидели, был страшный скандал и они разорвали контракт с этим изданием. Это пример того, почему реклама у тебя сложная. Любое новое медиа понимает, что можно очень неплохо зарабатывать, если вы умеете делать что-то, что не умеют делать остальные. Например, умение работать со спец. проектами. Если вы посмотрите на нашем сайте, там есть примеры наших спец.проектов, так расследования упаковываем, это какие-то диджитал штуки, игровые штуки. Это то, что не умеют делать. Это очень заинтересовало различный бизнес: от банки до дорожного оборудования, они хотят подобные спец.проекты. Им неинтересна наша площадка, им не нужно рекламироваться у нас, им нужно, что с помощью нашего умения, нашего опыта сделали это для них. Это одна из очень сильный сторон монетизации, когда мы работаем под клиента. Плюс к этому идут всякие рекламные вещи, это всякие пиар штуки и подобные вещи. Есть ряд какого-то информационного партнерства, когда мы договариваемся с брендом и в нативной форме подаем новости. Это не значит, что мы врем или скрываем о нем что-то, нет. Условно, наша задача красиво и интересно подать как новость о том, что запустилась там, это круто прикольно. Это я сейчас очень примитивно говорю вам.

И - Ну, нативка, да, получается и контент-маркетинг?

Р - Да, я просто не люблю это слово, она сейчас из самых замусоленных. (пропало) Когда это прям вот отвратно делается. Мы же четко отсеиваем, мы не берем инфоповоды, которые общественно-значимые.

И - Какие способы монетизации более прибыльные?

Р - Продажа контента и спец.проекты. Это два пункта, которые приносят нам основной доход

И -Изначально, у вас не было инверсторов?

Р - Нет, мы запускали на свои средства.

И - Когда База начала окупать себя?

Р - Мы еще не окупаем себя, у нас закрыто 50% бюджета. Сейчас с ситуацией с коронавирусом отодвинется срок выхода на самоокупаемость. Мы планироваровали выйти в ноль до конца года и после этого начать зарабатывать.

И - Нет было планов расширяться?

Р - История с донатами, это такая сложная история. Начнем с того, чтобы он приносил какие-то деньги. Вы фактически закрываете свое издание (пропало) . В случае с телеканалом Дождь, это достаточно большая и лояльная аудитория, поэтому у них это работает. Другие спасаются авторами, которых люди идут читать, часть подписки, которую купили. В случае, если вы производите новости, не факт, что людям настолько они важны. Давайте я им накину рубли, чтобы было интересно почитать. Второе, да расследования можно так закрывать, но есть проблема, что в российской ленте и среди блогеров отсутствует уважение к вашей интеллектуальной и авторской собственности. Вы закрываете расследование, приходит блогер, копирует, вставляет, все. Есть еще история с донатами. Про донаты мы думаем, в какое то ближайшее время запустим, это неплохая история, т.е. средства не очень большие, не окупится, но, с другой стороны, донат это дико крутой способ, чтобы читатель почувствовал себя частью вашей команды. Он дает, условно, нам деньги. Дядя Петя дает нам 10 рублей, от которых нам ни холодно, ни жарко, но у нас ощущение того, что дядя Петя ощущает то, что он вложился в наш проект и он теперь тоже вместе с нами, он помогает нам. Это прям очень важная история.

И - Такая клубная модель, получается.

Р - Да-да

И - Как вы, в целом, воспринимаете Базу, вы относитесь к ней как к бизнесу или как к медиа?

Р - В России почему-то принято считать, что журналист должен отнимать последнюю кость, у какой-нибудь старушки, точнее, у богача, ходить в лохмотьях и просить милостыню, если вы посмотрите любое медиа, где появляются признаки рекламы. Сразу начинается: оо, они продались. Каждый раз, после любого рекламного поста в тг канале начинает дикий хейт. Отличная история получается, когда мы делаем новости, люди не понимают, что мы на что-то должны их делать, мы кушать еще хотим. Мы же делаем не из чистого альтруизма. В России, конечно, журналист это альтруизм, готовый бродить по свету, но это другая история. Но мы придерживаемся западной модели. Медиа - бизнес, медиа должны приносить деньги, мы вложили рубль, в идеале получить от него 3,5,10. Мы идем по принципу самых минимальных расходов. Например, современному новому медиа не нужен идеальный шикарный офис, т.е. я понимаю, что газете Известия много лет назад нужен был шикарный большой офис, потому что туда приходят министры, на интервью, фотосессии. Современное новое медиа это удаленная работа и небольшой офис для встречи коллектива, надо иногда встречаться и других необходимых вещей. Мы идем по принципу минимальных расходов на том, на чем можно сэкономить, у нас достаточно хорошие з\п по рынку. Чтобы быть успешнее других, нужно двигаться активнее, сильнее, быстрее. Практикует, например, бесплатные стажировки, на том же нтв люди могут работать не получая з\п принципе. В нашем случае, нас стажировка оплачивается сразу, какой то коэффициент всегда оплачивается, потому что это труд человека. Это именно бизнес, да, нам надо уметь считать и зарабатывать.

И - У вас сотрудники до коронавируса сотрудники были на удаленке?

Р - У нас часть сотрудников на удаленке и на свободном, ну это творческие, вроде дизайнеров, операторов, которые постоянно не нужны. Есть новостная служба, расследовательская, монтажа, которые нужны на постоянке в офисе. Но сейчас опыт показал, что какие-то вещи неплохо работают на удаленке.

И - Вы рассматриваете переход на удаленку?

Р - Не сейчас, через какое-то время, потому что есть у удаленки..*давайте я вам в тг скину*

И - Вот вы сказали, что, в целом, аудитория негативно относится к медиа как бизнесу. Как вам кажется, корни этого лежат в восприятии идеальной жур. этике?

Р - Тут двойная история. Корни этого лежат в том, что, если задуматься, в Росси считается, что зарабатывать плохо. Если просто задумайтесь, у вас создастся опыт плохого человек. Бизнесмен это всегда жулик. Также корни идут из конца 90х-начало нулевых, когда олигархи разобрали под себя медиа, издания, нтв, первый канал, все действовали в группах. Кремль создал образ продажной журналистики, журналист, который хочет заработать, продажный. Примерно оттуда идет.

И - У вас есть редакционная политика?

Р - У нас есть редакционная внутренняя политика.

И - Как она появилась, какие основные поинты?

Р - Ее лично писал я, частично коллеги, там написано все, кроме конкретно этического образа, это смешно. Это какой контент берем, какой не берем, что интересно, такие вот вещи.

И - Ну гайдлайны такие этические?

Р - Да, более практические, узко применимые.

И - Какими скиллами должен обладать журналист?

Р - Давайте так, я считаю, журналист - вымирающая профессия. Журналист в классическом виде - человек, который что-то узнал и опубликовал. Журналист - человек, в первую очередь, интегральных компетенций, который может снять, написать, выпустить, должен уметь в любую творческую реализацию своего контента. Человек потребляет на огромной скорости большое количество самого разнообразного контента. Если привлекло внимание - он углубляется. Задача журналиста упаковка всех возможных и подходящих форм своего контента, чтобы его могли найти. Другое дело, российский журналист ленив. Условно, телевизионные журналисты не могут снимать и писать, могут только головой в кадре вертеть. Журналисты в газете могут только писать. Очень мало количества тех. Их мало, потому что самые подобные успешные люди становятся блогерами. Современный журналист, в первую очередь, блогер. Человек, который может заменить собой все, сесть и оператором и кем угодно.

И - Размылась граница между тем, кто такой журналист? Что на это влияет? Рынок или медиа потребление?

Р - Смотрите, скажу так. Есть профессия бухгалтера, она скоро вымрет, она останется как профессия только каких-то надзорных органах, т.е. следить за тем, чтобы машина все правильно посчитала и свела. И в каких-то криминальных кругах, когда нужно придумать хитрую схему. Так вот, журналист - абсолютно вымирающая профессия, если он не может приспособится. Собственно, бухгалтеру не к чему приспосабливаться. Условно, его путь ограничен, там ничего не добавишь. Путь журналиста не ограничен, добавляя в профессию новые элементы. Поэтому подобное изменение журналистики это вопрос их выживания, изменение процесса. Это такой вопрос, если так задуматься. Что развивалось благодаря сетям нового поколения? Развивалось порно в интернете, потому что чем быстрее связь, тем большего размера ролик можно выложить, тем большего качества можно выложить. Вместе с сетью развивается и это. Здесь очень близкая история, рынок развивается, технологии развиваются, а журналист остается писать что-то в газете, это уже умерло. Он и снял, выложил и опубликовал. То есть он дизайнер, копирайтер, оператор в одном лице. Собственно, это вопрос развития технологии.

И - Отлично, на что вы смотрите, когда набираете редактора на работу, помимо какой-то специфики. Каким он должен быть?

Р - Ключевое качество - нестандартный взгляд. Для того, чтобы сейчас привлекать. Интернет переполнен самым разнообразным контентом, человека уже ничего не удивляет. Чтобы завлечь, вы должны привлекать, удивлять, поэтому нанимаем на работу, говорю про авторов, каких-то, оцениваем умение неожиданно мыслить, что цепляет людей сейчас, неожиданный взгляд, шутка, это супер умение.

И - Вы на это получается смотрите. Те, кто работают сейчас с вами это те, кто занимались маркетингов или те, кто писали тексты. Смещение команды какое-то есть?

Р - Хм... В этом плане мы не показатель, потому что основной костяк команды - новостники, люди, которые, условно, на новостника ты не учишься в вузе, пришел, случайно интересно стало, друг посоветовал. Там есть и военные, и инженеры, экономисты по образованию. Колоссальный разброс.

И - Откуда вам поступает пригодная для использования информации? Аудитория, журналисты или кто?

Р - В равной степени.

И - Но вот именно разброс контактов по миру ключевой?

Р - Да, это невероятно помогает. Плюс когда вы занимаетесь UGC. Представьте, в штате Нью Йорк чп с участием русских, нам как медиа это интересно. Вот, какой наш выбор. Можем полезть в инстаграм, попытаться связаться с местными. С другой стороны, может оказаться свой человек, который отправил работу по линии, мы сразу с ними связываемся. Мы ему не платим постоянно зарплату, но когда приходит его час, он может и заработать и нам польза.

И - Ага, т.е. вы оплату используете таким образом, превращая людей в корреспондент на какой-то короткий момент. Еще такое уточнение, когда вы работаете с проектами для брендами, это влияет на контент? Какие вы рамки устанавливаете? Допустим, вам заказывают спец. проект, как клиент может повлиять на итоговый контент?

Р - Практически вообще никак. Клиент присылает то, что хочет отрекламировать и мы говорим окей, берем. После этого мы пишем небольшой текст, тезисную подачу, мы видим ваш материал так. Если он говорит ок, да. Мы создаем материал, текст не согласовывается, только в конечном варианте. Как подать новость - остается на редакции.

И - Отлично, смотрите, вам прилетает новость, что с ней происходит дальше? Человек пишущий сам ее пишет, а вы обрабатываете или нет? Или вы покупаете информацию только?

Р - Нет, наша служба информации должна ее продумать, вдруг там человек что-то перепутал, накосячил, неправильно понял. Служба информации полностью отвечает за то, чтобы инфа была проверена, если все корректно, то уже авторы пишут и собирают этот материал в форму для того, чтобы подать

И - Так, смотрите, а раздел этики, как вы сказали, для вас смешон. Можете раскрыть эту тему? Пошутили наверное, но как вы относитесь к этике?

Р - Нет-нет, я сказал это про этический облик, я пошутила да, не это имел в виду (смеется) Образ журналиста очень важен, но знаете как, вы не пропишете это. Все же знают, что врать плохо, не укради, не убей, какие-то известные истины. Есть более сложные материи, которые получаются во взрослом возрасте, самое главное, быть честным перед самим собой, делать то, во что ты веришь, т.е. если ты искренне уверен в этом, значит правда на твоей стороне.

И - Можно из этого как-то сформулировать основные принципы профессии журналиста сейчас? Может технические стандарты?

Р - Человек, которому интересно все. Вот это основное. И еще человек, который отвечает за свои слова.

И -Дальше глобальный вопрос. Как вам кажется, что изменится на рынке медиа в ближайшие 10 лет? Как рынок поменяются? Т.е. смерть каких то традиционных старых редакций? Куда это все идет?

Р - Здесь важный момент, в России не существует рынка СМИ, его просто нет. Рынок СМИ - некое свободное пространство, конкуренция, в России нет неподконтрольных власти крупных медиа, они завязаны на одном владельце, одну некую большую группу, действующую в одних интересах. Здесь говорить о каком-то закономерном развитии рынка, его просто нет. Вот есть телеканал RussiaToday, им не надо зарабатывать деньги, какие у них мотивации? Им не надо конкурировать, деньги на них сыпятся и так, до коронавируса было больше да, их единственная конкуренция - вот за эту кормушку. Вся суть таких площадок в этом, ни о какой конкуренции речь не идет. Это и касается газет, журналов и прочее. Единственное, что заслуживает внимание пользователей - малые медиа, коллективы вроде издания Проект, База, которые, условно, во многом из-за энтузиазма, найти какое-то новое видение своей профессии, нам надо быть интереснее, чтобы нас читали и мы зарабатывали. Между нашей интересностью и количеством масла на нашем куске хлеба - максимально прямая связь. Поэтому вот в чем я вижу будущее малых журналистских коллективов. Второе, это... а нет, я его забыл (смеется)

И -Хорошо, ну т.е. как бы нормальный бизнес в медиа могут только небольшие проекты?

Р - Да, конечно. Ни одно медиа в России, ну крупное, не является бизнесом, потому что деньги сверху.

И - Как вы видите, в целом, видите свою роль в будущем? Хочется оставаться в сфере редактуры? издательства или в менеджмент?

Р - Я уже для себя понял, что, условно, мне больше интересно издательство, менеджмент, в сильно меньшей степени интересны моменты редактуры.

И - А сейчас в Базе что вы делаете технически, какой ваш рабочий день?

Р - Мой рабочий день: я читаю много текстов, подкидываю ребятам, чем бы можно заняться, какую тему можно было бы развернуть, (пропало)

И - А с точки зрения выстраивания процесса, выпуск контента вы делаете?

Р - Да

И - Как вам кажется, насколько завязано на личности сегодня небольшие проекты, насколько База пострадает без вас? Насколько вы заменяемы?

Р - Смотрите. Для больших проектов личности совершенно не нужны, но малые проекты завязаны на личности, ибо высокий уровень конкуренции, пользователи не верят проекту без лиц, нужно адресно кому-то верить. Условно, есть ютубовский проект Редакция, если бы там не было Алексея Пивоварова, с кем бы спорил зритель? Кому бы он верил или не верил? А есть вот Алексей Пивоваров, условно, когда человек спорит с проектом Редакция, он спорит с Пивоваровым. Понимаете, если визуализировать контент, там есть некое лицо, персоналии.

И - Это вызывает больше доверие?

Р - Конечно, само собой

И - А как тогда будет работать База, если вы захотите уйти в другой проект? Это выращивание наследников внутри?

Р - Конечно, беда проекта, если он завязан на одной персоналии.

И - Вы как-то обучаете сотрудников, чем-то делитесь? семинары проводите?

Р - Постоянность в том или ином виде, ну да, обучение, да.

Интервью с Александром Бородихиным

Александр Бородихин, корреспондент издания «Медиазона».

И - интервьюер, Р - респондент

Р - «Так, во-первых я с Сахалина, я родился в Южно-Сахалинске, я там все свое детство и юношество провел, я учился в обычной школе с углубленным изучением восточных языков. Я изучал корейский, интересовался английским всегда, поэтому когда после школы встал вопрос куда поступать, ну в конце школы, я поступил на одну из самых, не знаю престижных или интересных, профессий, которые мне тогда, как казалось, показались подходили, и я поступил в местный университет на переводчика, переводчик английского-немецкого языков. Также довольно легко учился, без проблем, закончил с красным дипломом, вот такие дела. К вопросу о том кем я хотел стал, я много кем хотел стать, совсем в детстве хотел стать археологом, потом я читал книжки о чем угодно: от политики, до ... Кого там еще, все что связано с жизнью. Вот, и когда я закончил университет, я некоторое время работал переводчиком на Сахалине. Я работал там с частными проектами, немного с Москвой, перевозил вещи для фаланстера, для художественного журнала, постепенно общался довольно плотно в Твиттере с людьми которые мне были интересы. Так вышло, что люди, которые мне были интересны были политическими активистами и околополитические журналисты, с которыми я поддерживал постоянный контакт. Так мы быстро познакомились, когда мне уже стало надоедать переводами, техническими документами в особенностями, я не то чтобы стал думать о журналистике, но такие мысли прокрадывались в мою голову. Мы были тогда еще по интернету знакомы, мой знакомый из Москвы Паша Никулин предложил поработать в «Русской Планете», такое издание начиналось тогда в 2013, наверное, году.»

И - «А сколько тебе лет было тогда?»

Р - «Сколько мне лет было в 2013? Хм... Сложно..(смеется) Если 88-ого...»

И -« Если 88-ого, то 25.»

Р - «Да, 25, да. Так вот, я стал работать в русской планете на новостях на Сахалине, у нас разрыв с Москвой по времени составляет 8 часов. То есть я мог с легкостью просыпаться и брать ночную смену на себя. В таком режиме я проработал около года, до тех пор, пока все не обрушилось и всех не разогнали. Ну то есть я ушел не в первую волну, а во вторую, но...»

И - «Но все равно, да»

Р - «Ну да, с этим рано или поздно должен был принцип сохраняться. Когда он уже пришел, я начал всерьез задумываться сколько мне оставаться на Сахалине, если ли такая возможность существовать вдали от основного круга людей, с кем я общаюсь, основного круга людей, круга событий и так далее. И учитывая то, что не было в общественной жизни в профессиональном плане конкретного интереса, несмотря на то, что я обожаю Сахалин и людей, которых я знаю и места, которые я знаю. И выделяли всячески бы, кто выступал бы за регионализм в этом плане, то что не всем нужно ехать в москву, не нужно убегать с регионов, нужно оставаться и развивать их. Несмотря на это, для меня единственным эффективным способом оставался переезд в Москву. Вот... После "Русской Планеты" я какое время поработал удаленно на (05:23, плохо слышно) , тоже на новостях, новости там, плюс там был корреспондент, который мне писал статьи. Потом уже, когда я принял решение переезжать, это уже было начало 2015-ого года, я принял решение переезжать в Москву, так я и оказался в Москвы. После крайне неудачного периода работы в издании, которое оказалось совсем не тем, чем казалось.»

И - «А это какое?»

Р - «Издание «Йод», прости господи.»

И - «Ага.»

Р - «Пару месяцев я там провел, и оттуда я сбежал в Медиазону, вот так я пребываю здесь 3,5 с половиной года, наверное. Ужасно...»

И - «А можешь более подробно рассказать про Йод, что именно тебя смущало и почему ушел?»

Р - «Когда я туда шел, я шел к своему знакомому-бывшему коллеге, который мне рассказывал о переформатировании издания, больших планах и проектах, которые, в итоге, оказались не совсем большими и переформатирование оказалось не переформатированием. И само издание оказалось, хм..., как бы так эм, корректно выразиться.»

И - «Можно некорректно, это неважно.»

Р - «Оказалось не совсем уж не независимым.»

И - «А кто финансировал?»

Р - «Вот, и после этого... Ну там нельзя было задерживаться.»

И - «А кто финансировал издание?»

Р - «А я кстати и не знаю конкретных имен и людей конкретных, которые ими занимались. Я просто знаю, что с ними контактировал директор, в общем, в его независимости сомневаться приходилось.»

И - «То есть редакционная политика контролировалась теми, кто платит за работу издания?»

Р - «Да, она пыталась контролироваться, но она пыталась саботироваться, но там было интересное сочетание этого всего.»

И - «Интересно, окей.»

...