Трансформация редакции российских интернет-СМИ: способы монетизации и журналистская этика

Р - «Учитывая то, что это был короткий период, то всерьез не приходилось ну т.е не было такого, что конфликт продолжается и мы кому то расскажем. Лучшим выходом из этого было просто не трогать это и отойти подальше.»

И - «Понятно, а можешь рассказать конкретно про свои политические взгляды. Есть ли они у тебя? Они сформулированы?»

Р - «Хм... Да, они есть, политические взгляды. Я, если честно, никогда не мог придумать конкретно политическую рамку, которая бы описывала бы в имеющейся российской терминологии, ну как у американской все сдвинуто и перемешано и не имеет отношения к терминам которыми люди себя называют. Но если в общем, то разумеется, левые. Для меня в принципе не существует, меня не интересует правый спектр как спектр политических воззрений. Мне интересны левые вариации, левые идеи о справедливости, о социальном гражданском равенстве. И, одновременно, меня не впечатляют идеи о, скажем так, у меня есть большие сомнения в эффективности существующих сегодня, и, даже имеющихся институтах представительной демократии, они крайне сомнительны в своем лицемерии.»

И - «А политические взгляды когда-нибудь вообще вступали в конфликт с работой, которую нужно было выполнить. Были такие ситуации?»

Р - «Ну, скажем так, они постоянно время от времени возникают в не очень резком формате. Скажем так, условно, мне не нравится Михаил Светов со своими воззрениями политическими. Либертарианство кардинально не представляется человеческой ненавязчивой идеологией, но тем не менее это не значит что я же буду на этом основании к его политической деятельности относится к предубеждением, вот давайте про него будем писать, потому что его сегодня задержали, ну пусть, ничего страшного. Но, такого разумеется не может быть, это прям общие стандарты, которые не относятся к твоим политическим взглядам. Я считаю, что это сложный баланс, который постоянно приходится на ходу искать.»

И - «А можно какой-нибудь последний пример?»

Р - «Так, ну это надо подумать. Так, ну Светов первый, а все остальное (смеется) не знаю.»

И - «Ну, когда был выбор писать не писать, новость не очень важная и вы решали не писать, например?»

Р - «Ну у нас, пожалуй, такого не было. Вот мы не будем писать, из-за того, что это неправильный какой-то человек, ну то есть не было такой сложной истории. Учитывая, что мы можем себе можем позволить нецензурные вещи такие. Наша цензура, понятно что цензура существует в наших мозгах и бытии так или иначе есть, но никакой формализации, никакой помимо собственных наших слабостей личностного характера, политического и так далее. Я не могу вспомнить что что-то такое было

И - «Что понимаешь под журналистской этикой? Когда ты начал осознавать что есть какие то стандарты и они применимы в работе?»

Р - «Думаю, как бы это так сказать, чтобы это не выглядело слишком заносчиво... Журналистская этика - это довольно, хм.., это конструкт (смеется), так скажу. Это конструктор, который конструирует исходя из личного опыта и воззрения, при этом, есть определенная история, определенные наработки, лучшие стандарты, которые универсальны что здесь, что в Германии что в США, которые представляются как наиболее эффективные для достижения журналистики без беспристрастного освещения и пристрастного, это зависит от функций которые берет на себя издания. И вот таких принципов стоит придерживаться, как минимум, осмысленно. Все что ты делаешь нужно делать осмысленно, а не бездумно. Там условно, когда мы можем не указывать чье-то имя когда кто то просит, мы это не указываем не потому, что ну так ну журналистские боги велели, а есть конкретные проработанные исторические какие-то не дедлайны, а механизмы действия, которые ты осуществляешь для защиты людей, с которыми ты общаешься постоянно. Постоянно нужно подвергать это сомнению разумеется, в плане правильно ли ты делаешь..Хм.. Не ослеплен ли ты близостью к тому или иному светилу.»

И - «Это про авторитет?»

Р - «Про авторитет, разумеется. Мы близко общаемся с людьми которые поддерживают навального, ну так, в общих кругах пересекаемся, мы пишем про Навального, потому что это политическая фигура которую не возможно игнорировать, которая является основным полюсом задающим общественную дискуссию, как бы не относились к его взглядам, его политике, действиям. Даже к его вкусам можно относится по разному. Но то что он является таким масштабным светилом, к которому можно притянуться слишком близко, в смысле гравитации. Нужно сохранять нужную дистанцию.»

И - «Отлично, очень интересная фраза про то что журналистская этика это конструкт. Как ты относишься к такому аспекту как объективность, в целом?»

Р - «Очень веселый концепт (смеется). Объективности не существует в том плане, в котором мы ее представляем. Разумеется, все что мы делаем необъективно, все, что делают любые журналисты в этом плане объективно. Гораздо, наверное, правильно использовать другие термины. Например, честность, это я условно сейчас на первый взгляд говорю, может это непродуманная концепция и не совсем правильно будет звучать. Скажем так, быть предвзятым, необъективным это для журналиста неправильно, но в то же время делать некие стандарты из антонима предвзятости тоже неправильно, потому что человек ну просто по своей человеческой природе, по своему опыту, набору информации, по общественным воззрениям, он не может выступать, не знаю, часами на башне, которые бьют двенадцать постоянно.»

И - «Хорошо, да. Что тогда не дает тебе не дает работать в медиа, которые финансируются государством, если так глобально говорить?»

Р - «Что именно не дает... Здесь конечно и профессионально и политические взгляды например сплетаются например. Если начать с политического, мне категорически не нравится что у нас делается в сфере массовой информации, более того, люди руками которых это все делается, делается очень непрофессионально и некрасиво. Люди которые придумывают стратегии развития медиа в России, в администрации президента или где-то еще, до людей исполнительный, до самых мелких анонимных тг-каналов. Это максимально бесталанные люди, это максимально бесталанное прожигание ресурса, который есть у страны. Это преступно именно своей бессмысленностью, именно своей... То есть можно заниматься чем угодно и это будет гораздо полезнее, чем просто получать зарплату в государственных изданиях, ну это я условно говорю. Понятно, что есть разные вещи которые есть научные корреспонденты, которые работают в научных изданиях, работающих за их финансовый счет, Мы не можем пребывать в государстве и не иметь финансовых и прочих взаимоотношений, все так или иначе имеют к ним отношение. Но работать в таких вот «патриотических» изданий невозможно именно для меня, это эстетическо-профессиональная причина очень важно. У этих людей концепции, у этих людей нет видения. У нашего государства нет видения будущего и настоящего.»

И - «А в каком другом издании ты бы мог работать, если не в Медиазоне?»

Р - «Это сложно в силу того, что российских изданий нет практически.»

И - «Но в максимально допустимом?»

Р -Да я не знаю на самом деле. Этот вопрос такой: прижмет - придется думать над будущем и тем чем я буду заниматься.»

И - «Что значит «прижмет», например?

Р - «Ну например меня уволят, я уволюсь, что угодно может произойти, я не знаю.»

И - «Что-то радикальное достаточно должно произойти?»

Р - «Ну скорее да, я не знаю. Мне не представляется по крайней мере пока что что в нашем издании могут произойти такие изменении. Но если допустить что такое произойдет, то придется. Но я не люблю мыслить такими категориями "а что если а что пошел бы", "а вот в первый день после карантина я пойду в ресторан и закажу себе торт Прага", ну вот мне не нравится, т.е. довольно интересный жанр, но не для меня.»

И - «Сорри, что если какие то очевидные вопросы, но это нужно для того чтобы опнять отношение.»

Р - «Конечно-конечно.»

И - «А личные проекты какие то хотел бы сделать помимо медиазоны, может какое то свое смол медиа?»

Р - «Смол медиа не знаю, у меня были разные идеи в том числе. Я еще занимаюсь фотографией немножко. Да в принципе, у меня... Ну я бы не ограничивал бы жизнь медиазоной, если бы не тратил на нее достаточное время (смеется). Но таких конкретных проектов которыми бы я занимался у меня нет, помимо постоянно хобби, так скажем, фотографии»

И - «А какие навыки тебе нужны для ежедневной работы? Какие обязанности у тебя есть и что ты должен делать, чтобы выполнять свою работу?»

Р - «Вообще, это очень важно, наверное, я думал, когда перешел на работу в журналистику, в принципе, я думал, что, наверное, мне немного повезло, потому что я учился на переводчика и был переводчиком, потому что профессии журналиста и переводчика в этом плане сходны в одной детали, что ты должен постоянно знать обо всем и думать, хотя бы немного разбираться во всем сразу. Это, так скажем, профессиональная необходимость, поэтому и в журналистике у меня тоже вот это вот.....понимание того, что я должен ориентироваться и в том, и в том и быстро схватывать - это самое важное, при чем даже важнее гораздо, мне кажется, чем профильное образование и прочее. И это важно также интересовать тем, чем ты занимаешься, то есть, мне постоянно интересно, у меня не возникает, условно говоря, желания закрыть соцсети, запереться в комнате и устроить у себя детокс, ну и я понимаю, что у многих иначе, но вот я, например, никогда не испытывал какого-то»

И - «Выгорания?»

Р - «Дискомфорта от потока информации, ты испытываешь от потока информации возбуждение и интерес постоянный, который тебя питает, поток информации - это там...жизнь, как таковая. Поэтому, даже если это утомляет, это приятное утомление, то же самое, что ты испытываешь на тренировках спортивных. Так, о чем я говорил?»

И - «Какие навыки нужны для ежедневной работы?»

Р - «Навыки...технически или про что?»

И - «Ну для начала технические, допустим, ну просто можно сначала перечислить обязанности, там, например, дежурство по новостям или корреспондент.»

Р - «Ну, мои обязанности сейчас такие, что я встаю, завтракаю, что-то еще делаю, открываю Интернет, читаю новости, статьи, тексты, соцсети и так далее. Потом занимаюсь своими текстами, которые уже оговорились когда-то, как правило, то есть у меня есть несколько тем, которыми я занимаюсь, которые постепенно разрабатываю, и я ими занимаюсь. Если я в этот день дежурный, у нас есть такой концепт как "плюс один", то есть новостники, которые пишут новости, в первую смену и во вторую смену, а есть концепт "плюс один", то есть человек, который следит за быстрыми темами, которые развиваются очень быстро, вот прям сейчас, думает написать по этому поводу заметку, провести сюжет и так далее. Ну вот вчера, например, было (сдвижение?) Анатолия Быкова, я был дежурным, я вел сюжет по этому поводу, потому сюжет, наверное, будет отражать это адекватнее, чем какой-то текст с пересказыванием Википедии. Вот, и такие, в принципе, мои обязанности - временами писать тексты, время от времени подключаться к каким-то важным событиям, которые требует непосредственного внимания и постоянного...бегания между сайтами и выслеживания информации. Это сейчас, а когда были суды, мы, разумеется, ходили в суды, мы вели онлайны, это было интереснее немножко. Разнообразнее, не интереснее, вот так. Когда проводятся там акции протеста, мы ходим на акции протеста, ведем онлайн-трансляцию протеста, следим за соцсетями, все делаешь понемногу, что можно представить в медиа, понятно, что у нас сейчас издание немножко больше, чем было раньше, и поэтому больше распределены роли, поэтому мы отходим от модели, когда все делают всё. Кстати говоря, очень сложно отойти, у меня тоже были конфликты...ну не конфликты, но в общем....трения по поводу того, что я как человек, который сначала писал новости, очень люблю комментировать заголовки, формулировки, предлагать лучшие формулировки, в частности, это мое любимое занятие, это, конечно, не всем нравится, потому что, во-первых, ты это делаешь под руку, во-вторых, ну как бы у всех свое представление о том, как правильно написать, и, ну да, это мое слабое место.»

И - «А вот с решением это очень интересно - как это происходило? Наняли каких-то людей на новые должности, и там, не знаю, на сколько расширился штат?»

Р - «Ну как, изначально в Медиазоне было 4 человека, если я правильно помню, Смирнов, Сковорода, Маша Климова и Елена (не разборчивая фамилия), потом добавился Сологуб и еще....постепенно редакция расширялась, то есть было 4 человека, потом стало 10 человек, потом через года 2 стало 15-16, ну сейчас я не знаю, наверное всего нас, если учитывать разработку, то есть наших программистов, наверное, человек 20 в редакции.»

И - «А как изменились твои обязанности, вот, с расширением штата, может быть за последние год-полтора или там с начала работы?»

Р - «А, ну смотри, когда я пришел изначально работать на новости, то есть я писал новости, и в свободное (время) дописывал заметки еще какие-то небольшие, потому что было мало человек, и все делали что-то понемногу - кто-то писал новости, кто-то заметки, кто-то писал и новости, и заметки, как по времени получится. Потом я уже перешел, непосредственно, в разряд корреспондентов, которые пишут заметки и изредка пишут новости, а с расширением штата ну мы стали уже более оформившимся отделом, в том плане, что теперь есть разделение обязанностей - новости пишут новости, а корреспонденты пишут только заметки, ну и сюжеты, если там....если произошло что-то срочное и никого нет в два часа ночи - (неразборчиво) ну, так, в целом.»

И - «Ты занимался когда-нибудь созданием какого-то коммерческого контента? Кроме переводов.»

Р - «Ну мы делали несколько партнерских проектов в Медиазоне, которые мы публиковали, там были...вот мы делали тесты партнерские, партнерские игры даже, это был такой интересный экспириенс, по фану. У нас было не так много каких-то коммерческих предложений, ну и с тех пор как мы выпустили, мы почему-то перестали им заниматься (?), но были-были партнерские такие вещи. Я не скажу, что я что-то делал сам коммерческое такое»

И - «Ну до Медиазоны может быть?»

Р - «Это было в рамках редакции все же.»

И - «А до Медиазоны?»

Р - «Ну вот я занимался переводами, это был фриланс, ну такой постоянный фриланс, условно говоря, с некоторыми компаниями, а потом, я не помню, по-моему, нет.»

И - «Окей, понятно. А вообще сейчас же в Медиазоне есть какая-то редакционная политика, которая именно оформлена как, не знаю, какой-то единый документ, в котором написаны условные гайдлайны, что-то такое?»

Р - «Ну у нас есть гайд, но он не особо касается какой-то редакционной политики, сколько чисто формальных вещей, условно говоря, что мы пишем...»

И - «Буква Ё, запятые»

Р - «Да-да-да, Ё, запятые вот это всё, это очень большой список вещей, которые нужно понимать, которые нужно заучивать. Это все сопровождается большими спорами, разумеется, скажем кто-то вроде Сковороды продолжает вечный конфликт по поводу курсива, он ненавидит курсив, я обожаю курсив, и вот. А по поводу каких-то редакционных принципов, что ли - я не знаю, ну просто мы, те пришел в Медиазону, условно говоря, в начале, в первый период её запуска - это были люди, которые, большая часть нас, которая работала в (неразборчиво) и ну Смирнов, Климова, Сологуб, Сковорода, и мы не то что понимали как надо, но уже имели опыт обращения друг с другом и с повесткой. И постепенно это переходит там в регулярных обсуждениях, комментариях, вечная беседа, постепенно переходит к новым, кто приходит.»

И - «То есть редакционная политика - она больше в головах и, как бы, из уст в уста передается, да?»

Р - «Ну да, разумеется, тут сложно редакционную политику записать в скрижалях, скорее вопрос, что нужно найти человека, который будет ориентироваться с небольшой там подсказкой, сам на том же уровне, что и мы.»

И - «То есть нужно быть просто на одной волне, получается, каких-то одних убеждений, одних взглядов?»

Р - «Ну убеждений я бы, наверное, не сказал, что это настолько важно, ну понятно, что мы говорим о каких-то...резкие вещи, нам никто не говорит, что ты должен быть заядлым леваком или что-то такое.»

И - «Отлично, поняла»

Р - «Хотя в целом понятно, что у нас издание левое, но это скорее совокупность убеждений большинства открыто высказывающихся сотрудников, чем какой-то непосредственно артикулированный принцип.»

И - «А как тебе кажется вообще сегодня - как в идеале медиа вообще должны зарабатывать, то есть это какая бизнес-модель? Ну то есть как бы тебе хотелось, чтобы было? Это деньги от читателей, в первую очередь, это там, не знаю, возврат к инвесторам?»

Р - «Деньги от читателей - это, конечно, очень-очень эффективно, в плане, хотелось бы так. Формат - перспективный ли он в плане финансовом, на сколько это реалистично - мы говорить не можем, вот мы собираем свои донаты, и это идет довольно неплохо, мы даже таких сумм не ожидали, в целом, то есть это очень приличные суммы, на которые можно будет поддерживать работу в редакции....ну, нормально. Какой идеальный способ? Идеальный способ - это чтобы редакции не нужны были деньги, она работала исключительно......за идею, и не нуждалась в финансировании. Это вообще идеальный метод, потому что финансирование - это прошлый век. Если говорить реалистично, ну это я так, размышляю про идеалы. Если говорить реалистично, то модель, когда какой-то инвестор содержал или содержит издание и тем самым, как мы видим в случае с Ведомостями прям сейчас, в плане это печальная история - когда-нибудь приходит момент, когда инвестору вот абсолютно нужно сделать то, как он хочет - то это ставит под угрозу все что, все что было. Поэтому такой способ не представляется хоть сколько-нибудь всерьез долгоиграющим. Вот даже взять, при чем это же универсальные вещи, взять того же Мердока из NewsCorporation, который...крайне негативным способом воздействует на редакционную свободу в своих СМИ, и необязательно воздействовать плохо, в плане продаж, потому что продажи, как я понимаю, все-таки растут, но.....»

И - «То есть самый реалистичный способ - это все-таки от читателей, может какая-то подписочная модель?»

Р - «Это хотелось бы, чтобы такая модель прижилась, да»

И - «Чтобы люди были готовы платить за контент, получается?»

Р - «Конечно, да. Конечно же при этом люди не готовы платить за контент, и я сам зачастую не готов платить за контент, то есть я честно скажу, я пользуюсь пиратскими сервисами, чтобы книги скачивать, вот вчера Юнгера скачал, и ничего. В смысле меня не беспокоит этическая сторона этого, меня беспокоит то, что нет доступных вариантов получения вещей, которые тебе нужны.»

И - «Это со стороны потребителя контента или со стороны создателей?»

Р - «Со стороны потребителя контента в первую очередь, ну вот я тоже я здесь выступаю как и потребитель контента, и как распространитель, условно говоря, контента, который оплачивают (неразборчиво). Мы не закрываем контент нашего сайта, потому что это невозможно, это общественно-политический важный контент, который мы считаем, по крайней мере, важным, и который невозможно....ну неправильно что ли, как раз вот вопрос об этике, неправильно, некрасиво....у нас нет такой власти над обстоятельствами, про которые мы пишем, нет власти их скрывать. Просто пожертвовать без конкретной, модели с забором за который ты заходишь с птичьей оплатой. Ты все равно получишь контент, просто у тебя есть возможности заплатить. В случае когда нет возможности заплатить за контент. Я не испытываю этической неприязни к человеку, который получает этот контент, ну тут странные ощущения.»

И - А в среднем, сколько ты работаешь часов в неделю?»

Р - «График, разумеется, не нормированный, у нас он довольно свободный. Мы, как правило, пишем тексты в то время, когда это необходимо. В этом плане у нас довольно свободная редакция, нет офисных ограничений. От нас требуется написание: можем работать их кафе, из дома, откуда угодно. Сейчас, понятно что из дома. Не могу сказать сколько по часам, тут нужно посчитывать»

И - «А по ощущениям?»

Р - «По ощущениям, мне кажется, что я не дорабатываю, это конечно скорее всего ложное ощущение. Мне кажется что я много времени трачу попусту, сижу читаю соц. сети, занимаюсь спортом, да чем угодно. День прошел - а сегодня я ничего не сделал, это не очень. С другой стороны, я понимаю, что это нормально. Те требования которые есть на работе, я выполняю, текст который нужен - я сдаю. Это тоже баланс, баланс который отдан на откуп сотрудникам, пока не возникает проблемы. Скажем так, я не сдаю текст две недели и меня спрашивают где текст. Ну это нормально. Я же честно это говорю, что вот я обнаглел. А такого нормированного графика у нас нет, ну у новостников это понятное дело. Там есть смены с 9 до 5, по моему и с 12 до... В общем... Есть вторая смена.»

И - «А какой у тебя стандартный рабочий день? С утра до вечера, именно рабочий?»

Р - «Я не могу сказать, что у меня это регламентировано, нет такого периода, когда я работоспособен, у меня в последнее время выработалась привычка - писать тексты ночью, потому что вот я весь день ничего не делал, а сдавать нужно завтра. Ну вот сейчас сделаю. Ну и что, что 11 вечера, сейчас сделаю. Сидишь пишешь его до 4х, 5ти. В этом плане нет какой-то формализации когда лучше пишется. Иногда бывает так, что позавтракал и начал писать.»

И - «А чаще ночью сейчас?»

Р - «В последнее время чаще ночью, да.»

И - «Это связано именно с прокрастинацией?»

Р - «Связано с карантином, не знаю. (смеется).»

И - «А до карантина по-разному?»

Р - «Ну до карантина по-разному, да»

И - «Понятно, а чем бы ты дальше хотел заниматься в плане профессии? Это также журналистика, это какая-то смежная сфера, если прикидывать? Не хочу задавать вопрос "кем видишь себя через пять лет?", вот это вот, но примерно.»

Р - «А в этом то вопрос, я не вижу себя через пять лет. Ну то есть одновременно могу представить, и это скучная версия меня, который занимается все тем же самым, но при этом не могу и тогда это более интересная версия, это либо лучше, либо хуже. Это уже непредсказуемые вещи. Но в любом случае, мне интересует то что связано с общественно-политической жизнью, наукой, осмыслением реальности, т.е. В любом случае буду этим заниматься, даже если условно уйду из журналистики, буду заниматься тем же самым. Может быть, допустим, пошел там учиться на (прервалось), чтобы потом...

И - «На кого учиться? Там прервалось»

Р - «Учиться в магистратуру, я не знаю на кого, на специалиста политических отношений Балканских стран, например.»

И - «Ну то есть дополнительное образование тоже возможно?»

Р - «Ну конечно, я же кстати говоря, еще когда работал переводчиком на Сахалине, я собирался поступать на физико-космолога, но не в Вышку.»

И - «Ого»

Р - «Моя проблема в том, что меня многое интересует, но мало в чем, я достаточно осведомлен, чтобы этим заниматься. Вот этому я занимаюсь журналистикой (смеется)»

И - «Хорошо, а в какую сферу хотелось бы углубиться. Каких навыков не хватает, которые как бы и не нужны в повседневной жизни, но неплохо было бы уметь, например?»

Р - «Ну вот например, моя подруга Юля занимается Питоном, чтобы изучать большие данные. Я всегда чувствовал интерес к компьютерному всему, IT, к коду, но никогда не мог найти применение этому интересу, этот код можно выучить, но ты останавливаешься, у тебя нет идей по его применению. У меня их до сих пор нет, поэтому я этим не занимаюсь. Это, скорее, прикладное знание, которого, если у тебя нет, нет смысла начинать. Но так-то я бы хотел вообще все знать. У меня вообще открыто миллион вкладок по работе, если бы я все это мог прочитать, то было бы вообще здорово, вот у меня открыто и про Мэрлина Мэнсона анализ, и про скандал в Гугле в 2000 каком то там семнадцатом, когда был манифест про женщин, которые недостаточно успешно могут работать. В общем, меня интересует много всего. (смеется) моя проблема в том, чтобы этим всерьез заниматься и изучать.»

И - «Ну да, понятно, просто времени нет получается.»

Р - «Да не то чтобы времени, и выдержки и времени, расстановка приоритетов. Понятно, что работа для меня важнее, и она занимает у меня больше времени, чем все остальное.»

И - «Ну то есть это именно работа? Это не какие-то личные отношения, это все то, что связано непосредственно все с профессией? Или с ежедневными какими-то задачами?»

Р - «Ну да, конечно, а личные отношения почему они должны как-то влиять? (смеется)»

И - «Не знаю, это просто вопрос (смеется)»

Р - «Ну то есть сейчас у меня сложно с личными отношениями. У меня вот девушка в Будапеште застряла, она там учится, неизвестно сколько там будет.»

И - «Ну это как то мешает работе, в целом? То есть журналиста она как бы такая, очень много занимает время, и, в целом, как это соотносится с другими частями жизни. Профессия и взаимоотношения с людьми, с друзьями?»

Р - «С друзьями да нет, мне кажется. Единственное, вот, неудачная вещь, даже две вещи назову по поводу того, что я занимаюсь журналистикой. Это во-первых опасность профессии, которая так или иначе, есть у других. Ты не можешь думать об этом постоянно, но иногда приходит в голову мысль, даже если и не думать, но как минимум оценивать риски. И второе, не то чтобы ты должен быть на стороже всегда, должна быть внимательность и необходимость, и быть внутренне готовым к тому, что необходимость работать вот прям сейчас появится, нужно поставить ноутбук прямо сейчас в баре, если ты там находишься. Не то чтобы это самые неудачные вещи, не знаю, работа как работа, интересная работа.»

И - «А когда-нибудь хотелось глобально перейти в другую профессию? Или не было такого в последние годы?»

Р - «Да я же говорю, меня все интересует, поэтому я могу представить как я занимаюсь чем то иным, но не было такого побуждения и необходимости сменить обстановку, пока мне нравится как я работаю и как мы, в целом, работаю.»

И - «У меня последний, наверное, вопрос: хотелось ли когда-нибудь переехать в другую страну? И что могло повлиять на это? Политическая обстановка или еще что-то такое?»

Р - «Естественно, исключать нельзя, что может быть что-то связанное с политической обстановкой и личной угрозой, исключать это невозможно. Скажем так, я не задумываюсь об этом, как о каком-то плане, возможно. Естественно, допускаю, разумеется, это интересно. Если кому-то неинтересно пожить за рубежом, то это ограниченное сознание и человек вообще в жизни должен прожить бесконечную вариацию различных перемен. И то что люди говорят вот я могу себя только в России применить, ну это, конечно, самоограничение бессмысленное. При этом, я не хочу... Меня не особо тянет, что я вот уеду за рубеж и там буду заниматься чем-то интересным. Такого нет, там все точно также, также интересно, также скучно, как и здесь. Ну конечно, я бы хотел, в какой-то мере, пережить постоянную дислокацию за рубежом. Это интересно.»

И - «А в России для тебя возможна жизнь только в Москве или где-то еще?»

Р - «Опять же, профессионально только в Москве, мне кажется. Вообще, я конечно не исключаю других вариантов.»

И - «Развивать региональную журналистику поехать куда-то?»

Р - «Это сложный, очень сложный и бесперспективный практически проект, который, ну то есть, ситуация с журналистикой очень сильно зависит от ситуации в политической жизни страны в целом, даже региональной. Регионы очень сильно зависят от Москвы, все решается в Москве. И сегодня нельзя говорить, что я поеду на Сахалин и сделаю там независимое великолепное издание и все последуют моему примеру, мне кажется, это немного не так работает.»

И - «У меня, наверное, в целом, все. Спасибо большое, было очень интересно. Спасибо, что согласился пообщаться.»

Р - «Да не за что, конечно, если что-то еще придет на ум, то запросто.»

Интервью с Григорием Тумановым

Григорий Туманов, редактор издания «Справка», создатель проекта «Мужчина, вы куда»

И - Интервьюер

Р - Респондент

В некоторых моментах в скобочках написано, что что-то было плохо слышно и указано время этого момента

И - «Давай тогда начнем с твоего бэкграунда. В какой момент вообще решил заняться журналистикой? Кем хотел стать в детстве и когда это поменялось?»

Р - «Так у меня, довольно, прямолинейно. Примерно, в три хотел быть журналистом, потому что смотрел на папу. В итоге, им, каким-то образом, стал. Ну, как-то, как называется, решил узнать что происходит в районной газете Москворечье Сабурово (вроде такое название, плохо сложно было 03:07), получил свой первый внушительный гонорар, в размере 352 рубля 73 копейки. (смеется). Написал текст, по-моему про какую-то культуру, которая учит детей баскетболу (на этом моменте очень плохо слышно, возможны пропуски слов 03:23). Вот, ну и как-то так примерно меня всю жизнь мотало. У нас не было в семье принято в семье заниматься какой-то взаимной протекцией. Потом на практику попал в Московский комсомолец, такое серьезное первое место работы этоГазета.ру, это 2008 год, она еще не стала тем, чем стала сейчас, к сожалению, было такое время. Там я писал про все, но преимущественно фокусировался на разных происшествиях, судах, и так далее. Это была главная школа, на самом деле, там была классная команда. Там была известная Вика Малева, Миша Котов, который уехал сейчас на Украину, там он делал форс какое-то время, пока это плохо не закончилось. И как раз на рубеже 2011-2012 во время протестов, меня позвали в Коммерсантъ, в который я как бы нечаял попасть. Я просто наблюдаю за тем, как моя собака крадет пакеты (смеется). Вот, собственно да, Коммерст на тот момент, был олимпов для юных журналистов. И тут позвонили. То что я пришел, первое время занимался митингами, оппозиционной повесткой и прочим. а потом как-то меня сфокусировало, ну это еще с Газета.ру началось, дальше фокус сменился на разные экстремистские организации, преимущественно националисты, ну и параллельно у меня начался Северный Кавказ среди тем и общение со всякими радикальными ребятами оттуда, ну и не только оттуда, на территории Турции. В общем, как-то так все вертелось, не знаю, также делал колонку в видео-формате, писал в журнал Власть, когда он был живой, господи, куда я только не писал.»

И - «Может чуть-чуть назад отмотать? Наверное, ближе к универу. У тебя же профильное образование?»

Р - «Да, оно профильное, но оно такое... бесполезное, отстойное. С самого начала было понятно, куда я пойду работать, чем я буду заниматься. Было понятно, что в армию мне не надо, как многим другим молодым людям (смеется). Университет был компромиссом. Работать я начал на 2-3 курсе и в универе, собственно, я не появлялся.»

И - «А это был Комсомолец?»

Р - «Комсомолец, там была стажировка полу левая. Я искал работу, может на hh, он вроде тогда уже существовал.»

И - «А у тебя было мнение про Комсомолец, в целом? Про медиа на которыми ты интересовался и теми, которые тебе не нравились, по разным причинам?»

Р - «Ты знаешь, тогда такого четкого разделения между стыдными и нестыдными медиа еще не было. Особенно когда ты молодой журналист, а даже еще студент, что тебе даже Русский репортер кажется симпатичным медиа, только потом ты понимаешь, что это была такая, хитрая история, делая русскую жизнь, но такую, приличную. Вот, с Комсомольцем... он тогда таким не был, по сравнению с сегодняшним днем, он был очень-то... Ну я понимал, что я не хотел идти в государственные СМИ, потому что для журналиста получать государственные деньги было не классно. (смеется)»

И - «Давай тогда вернемся снова к Коммерсанту. Какие должности ты там занимал?»

Р - «Я пришел в отдел деловых новостей, и я работал корреспондентом всю дорогу. Была еще такая ачивка, очень важная, личная. Я хотел стать спец. корром Коммерсанта, ну потому что это такой статус в погонах, звездочки, да. И я понял, что мне это очень надо, но, в итоге, я этот статус получил, но тут же сразу радостно тут же уволился, потому что стало неинтересно и стало любопытно что-то себе еще устроить.»

И - «А неинтересно в плане тематики, обязанностей, чего-то еще?»

Р - «Хм... тематика была всегда одна и та же, нет, это скорее было про смену обстановки. Я как то, в среднем, везде работал где-то...постепенно сокращалось мое время работы в разных редакциях. В Газета.ру это было 4,5 года, в Коммерсанте, соответственно, 3,5, а потом... А дальше, кажется, что это что-то большее, чем просто ежедневное занятие и как-то нужно, не знаю, не врастать в какое-то место. Поэтому тут по счастливому стечению обстоятельств (здесь стало плохо слышно 10:54) как-то очень хотел фитчера и какие-то серьезные лонг-риды и под меня он придумал такую должность редактора, который отвечает за длинные тексты. Я согласился, это было интересно, классно, потому что какая-то новая авантюра и было интересно как это выглядит. Дальше, по-моему, я только этим и занимался, просто потому что было клево устроить авантюру.»

И - «А пришлось ли какие-то новые навыки приобрести при переходе в Джей Кью (не поняла название медиа, оставляю как услышала, интервьюерка точно поймет), может, что-то связанно с менеджментом, с редактурой отдельно?»

Р - «Редактуры стало существенно больше и она доставляла мне большое удовольствие. Мне кажется, что, ну, в Коммерсанте я никого не редактировал, потому что я писал. В Джей Кью мне понравилось, потому что я смотрел, в принципе, на редактора этого журнала, когда я сам только начинал писать туда как автор, ну когда они заказывали какие-то серьезные вещи. Вот, я смотрел за их редактурой, я что-то оттуда черпнул. Когда я уже сам пришел редактировать, я что-то подхватил, что-то придумал сам. Ну да, это был классный навык, плюс ко всему, кругозор расширился, в том смысле, что вот это отношение, что одни журналисты в каком-то сегменте лучше, в каком-то хуже. Ну как-то поддерживал, но еще раз убедился в том, что есть какие-то законы свои, подходы к менеджменту, в чем-то еще и так далее.»

И - «Сколько ты работал в Джей Кью, получается?»

Р - «Ой, я работал почти год. Но к тому моменту, уже началась история с Батенькой.»

И - «Ага, а как?»

Р - «Ну, как-то я помню (пару секунд плохо слышно 13:15) начали настойчиво взывать и обсуждать вариант участия в этом бизнесе и, собственно, как появилась малейшая возможность, появились какие-то деньги, чтобы просто, я не знаю, за квартиру платить, что называется. Тогда вот, я и быстренько перескочил, но и там навыков прибавилось, причем совсем других. Не знаю, насколько они связаны с журналистикой.»

И - А в чем, например, отличие?

Р - «Они касались менеджмента, экономики, маркетинга, не знаю, элементарно, в составлении презентаций. Поскольку, мы делали медиа для брендов, в принципе, делали это с критериями маркетинга. Поэтому стал следить за этом сегментом рынка, больше понимать про то, как строится коммуникация, как можно исследовать аудиторию, в том числе применяя журналистские навыки, в смысле ресерча, звонков кому-то и подготовки коммерческого предложения. Ну вот, например, сегодня я понимаю, что каких-то ошибок я мог бы не совершать, какие то совершать. Ну, какие-то... Ты начинаешь мыслить продуктами, научился мыслить с точки зрения медиа продукта: что, зачем, как распространять, сколько стоит и так далее.»

И - «Вот когда ты работал в Джей Кью или в Коммерсанте, ты мыслил качеством исполнения или общей глобальной историей?»

Р - «Ну да, конечно. Когда ты корреспондент Коммерсанта, твоя мысль заканчивается ровно на выходе заметки, то есть это не твои заботы и не твои обязанности. Заметка должна выйти в срок и без факапов и так далее. То же касается и Джей Кью. У тебя нет никакой прозрачности с точки зрения бюджета. Ты понимаешь, что заплатишь звездному автору ты заплатишь много, менее звездному меньше, ну и тоже там, дедлайны и прочее. Тут ты видишь проекты на стадии бюджетирования, пытаешься понять, как-то посчитать заметки, которые страшно выстрелят, как посчитать, кто это будет читать. В случае с Коммерсом, ты знаешь, что доставить заметку аудитории самого отдела. (пару секунд плохо слышно 16:46).»

И - «А ты пришел в Батеньку сразу на главного редактора?»

Р - «Да, потом возглавил само издание до осени 2019-ого. Там я больше сосредоточился на коммерческой части, разработка креативных концепций и так далее.

И - «Когда ты пришел в Батеньку, там какая-то редакционная политика уже установленная или это устанавливалось в процессе?»

Р - «Ну, какая-то была. На тот момент, (плохо слышно 17:59). Пришлось там наводить порядок, с моим пониманием о медиа, в смысле тем, дедлайнов, политики в том числе, даже формировании редакции. Понимании, что вот это дорого и неинтересно, а это дешево, но клево.»

И - «Можешь рассказать, с чего ты начал, это был подбор новых людей или это прописывание каких-то гайдов?»

Р - «Я параллельно проводил ревизию того, что выходило в издательстве и смотрел на авторов, которых я хочу использовать, которых не хочу. Смотрел, что выдавали какие-то предыдущие редакторы. Там была частично какая-то редакция внутри редакции, которая отвечала только, условно, за культуру и науку. Я пытался их немного перетянуть к себе, увидеть, что они делают. В общем, я параллельно искал авторов, набил своих знакомых авторов. Мы перестраивали редакцию, с позицией так мы делаем, так мы не делаем, феминитивы отменить, условно (смеется). Про то, что нужно трем людям в интернете тоже не пишем, а если пишем, то хотя бы понимаем как это объяснить людям, более широкому кругу. Так что это правильный процесс, плюс кадры. У нас же на тот момент не было ни шиша денег, все это было, скорее, с точки зрения заказа текстов, потому что какое-то время ты ходишь с протянутой рукой по рынку: дорогие друзья, напишите прям текстик маленький. Ну и параллельно, ты занимаешься воспитанием иных авторов. Вот такая нетривиальная задача. С одной стороны, вроде медиа сделать, а, с другой стороны, у тебя нет медиа, но что-то делали (смеется)»

И - «А когда ты всем этим занимался, получается, что было ориентиром? Какой-то личный опыт, представление о профессии или какие-то этические установки?»

Р - «Ну тут надо понимать, что, конечно, работая главным редактором я до последнего занимался коммерческими медиа. Батенька провокационный тогда был, и зарабатывал за счет коммерческих медиа, которые были клиентские. Я руководствовался тем, чтобы занять на рынке, какое-то заметное место, чтобы начать к нему серьезно относится. Понятно, что с точки зрения, моего вот имени больше ничего нет. Пришел чувак вот с таким списком, значит может там, что-то происходит. Дальше нужно было как-то двигаться в сторону обрастания хорошими текстами, авторами, известностью на рынке, просмотры, конечно. В первую очередь, руководствовался повышением трафика, это довольно простой способ посчитать. Потом мы поняли, что эта штука должна начать зарабатывать. Но уже без меня она выбилась в плюс какой-то, или в ноль, потому что систематически занялись продажами. Конечно, без человека, который ходит и продает на регулярной основе, зная конкретный план, а не от случая к случаю ты там находишь каких-то фанатов в рекламном отделе, в каком-то отделе. Поэтому да, просмотры, качество, ну и местные рынки.»

И - «Ну то есть часть деятельности была направлена на то, чтобы все-таки экономически стать выгодными и думать про продажи просмотры. Как это совмещалось с журналистско-редакторской работой, это как-то влияло на нее? Условно, если раньше мог думать только про то, какой будет текст и какого качества, а сейчас еще и про продажу текста?»

Р - «Ну про продажу текста думать целиком медиа тоже приходилось, поэтому я исходил, что редактор это должность представительская, то есть ты должен думать о позиционировании издания. Я довольно много времени вкладывал еще в какие-то партнерские истории. Допустим, появление, условно, присутствие на большом фестивале или в качестве спонсора тоже важно. С этой точки зрения, тоже велась продажа, этим я тоже занимался. В общем, понять, что это, во многом, не совсем правильно, что чуть больше людей должны делать это, но работали с тем, что есть.»

И - «Как ты себя осознавал в тот период? В первую очередь, как журналиста или как главного редактора и менеджера? Что было в плане идентичности важнее?»

Р - Я бы не делал разницы. Я всегда оставался и остаюсь журналистом. Вопрос, конечно, пишущий или редактирующий, но, скорее, это было что-то медиа-менеджера. Правда, мне очень трудно себя как то идентифицировать как-то еще, кроме как Гришу Туманова, есть набор функций, компетенций, характеристик, мне свойственных, вот я это я, как бы пока получается собой работать.

И - «Как ты представляешься людям? Ну при знакомстве, например, с профессиональной точки зрения?»

Р - «С профессиональной точки зрения: меня зовут Гриша Туманов, я делаю проект-подкаст про место мужчин в современном мире, вообще я, да, журналист. Так, думаю, проще идентифицировать. Мне кажется, люди, условно, из инстаграма, они же тоже себе профессии выбирают. Поэтому я говорю чем я занимаюсь и про свою профессию.»

И - «Давай, тогда про "мужчина, вы куда" поговорим. Ты всегда хотел делать свой персональный проект? Были ли вообще такие амбиции до появления идеи?»

Р - «Да, я помню, что на волне цензурных историй года... Вот, по-моему когда Газета.ру отказалась ставить рекламный баннер Единой России, вместо карты нарушений. Я помню, что я предложил какому-то пулу коллег, там Сережу Смирнова из Медиазоны, еще какое-то количество народа, сделать какое-то медиа, которое могло бы работать не подцензурно, анонимно и так далее. Это, к сожалению, не пошло дальше каких-то набросков, так как все были очень заняты. (плохо слышно 27:30). Что это будет такой журнализм-активизм, но это все осталось там, где осталось - на бумаге.»

И - «А журнализм-активизм - это что такое? Это совместимые штуки?»

Р - «Ну нет, я имею в виду, что это активизм в сфере журнализма. Мы видим, что есть зверские ограничения с точки зрения публикации, поэтому давайте сделаем медиа, которое будет работать хотя бы по обычным законам, куда нельзя позвонить (смеется) То есть, наверное, это был такой опыт, когда я попытался что-либо свое сделать, потом на долгое время на это забил. Потом появилась мысль о том, что как бы пора, условно говоря, что ты упрешься в потолок карьерный и надо что-то думать, а тут вот подвернулась история (плохо слышно 28:50). Но и где-то там, я понял, в какой-то момент, что мне интересно сделать какое-то мужское медиа, но это тоже долго вынашивалось, я это еще с Джей Кью начал думать, что классно бы разбавить его повестку вот этим, а потом это сформировалось в какую-то конкретную идею. Скорее хотелось, да, какой-то независимости, а потом это оформилось в понимание, что хочется делать какое-то свое медиа и, не знаю, не входить ни в какую редакцию регулярно, вот.»

И - «Ну, получается проект появился, когда ты еще работал над коммерческим проектом?»

Р - «Да-да, он появился в конце тоже 2019 года, 27 декабря мы его запустили, и канал, и подкаст.»

И - «Это еще как-то совмещалось, в тот момент, с работой? В какой момент ты решил уйти из (не расслышала название медиа) и заниматься чем-то своим, или еще куда-то устроиться? Как это получилось?

Р - «Хм... Я объясню. Я понял, что у нас там как-то не летит, и мы уже как-то в совсем разные стороны начали смотреть как партнеры, и прочее. И я понял, что я сейчас нужнее, чем они. Но это все получилось нормально, потому что мы расстались на доброй ноте. Поэтому я взял свой проект и пошел в вольное плавание с ним, параллельно с ним появились предложения позаниматься медиа на базе Кью, еще там какие то проекты, еще-еще. Ну то есть, лежащие там где-то на стыке, условно, журналистики и сценарного дела. Ну это, пока, без подробностей. А про проектную фирму, я понимаю, что он привлекателен и как предприятие, и как экономическая модель. Он стоит немного, а заинтересованность именно этой повесткой и этим видом медиа, именно подкастом, со стороны рекламодателей, и сейчас, как бы хорошее время на карантине, тем более, как-то вдумчиво классно сделать.»

И - «А для тебя принципиально откуда медиа берет деньги на свою жизнь?»

Р - «Ну, наверное, скажу что да. Это должны быть прозрачные какие-то деньги, очищенные от негативного шлейфа, каких-то криминальных, отмывочных, государственных. Просто потому что государственные деньги довольно токсичные, я имею в виду какие-то целевые гранты молодым медиа-менеджерам на то, какой классный Сергей Собянин, вот. Или даже гранты на развитие которые раньше НКО независимым, они тоже довольно токсичны в силу того, что по ним довольно сложно отчитываться, это повод для давления и прочее. Я просто это видел, я просто писал про НКО, которые получали государственные гранты, а потом после закона об ин.агентах, это стало элементом давления. Поэтому это просто должны быть понятные, объяснимые деньги.»

И - «А с кем бы ты не стал работать лично в своем проекте? То есть, у тебя есть прямое влияние на это, может ты отказывался от чего-то?»

Р - «Так скажем, что пока как бы не было грандиозного количества предложений, чтобы от них как-то отказаться.»

И - «Если гипотетически?»

Р - «Пока приходили только симпатичные бренды, партнеры. Все какие-то пока классные. Мне трудно сказать, что конкретно я бы не стал, но я точно не стал бы брать деньги у организаций, которые продают какие-нибудь препараты, чья эффективность не доказана или которые, очевидным образом, не являются лекарством, ну то есть если говорить про коммерческий сектор. Что еще... не знаю.... Если говорить о нелегальных, это понятно, не стал бы использовать Гидру (смеется), ну, наверное, что сейчас приходит в голову, то вот из такого сегмента, что здесь находится. Ну и, конечно, ко многим финансовым продуктам, надо тоже осторожно относиться, если это не банк или организация, которая занимается микрозаймами и быстрыми деньгами, потому что это похуже героина, так скажем, вот. Ну, наверное, такое. Говоря об алкоголе, у меня, вроде, с этим нет проблем. Поэтому, наверное, из тех кто приходит в голову из коммерческих, это все, а так, есть опять же разные государственные вещи и я понимаю, что к ним мы, допустим не пойдем, потому что у нас повестка не совпадает, а, допустим наш партнер (плохо слышно, 35:05), с которым мы сотрудничаем, он отвечает нашим ценностями. Я понимаю, что они могут нас поддержат финансово и, может контентом, мы можем их поддержать. Если бы это был какой-нибудь Фонд развития демократии в России со стороны США, ну тут просто мимо нас.»

И - «Какая для тебя идеальная бизнес-модель существования медиа? То есть это деньги откуда, читатели-аудитория, которые готовы платить за контент или это инвесторы или бренды?»

Р -«Вот, про инвесторов я не могу точно сказать, что это привлекательно, потому что весь опыт показывает, что это ограничение и возможность давление. Мне, конечно, более привлекательной кажется рекламная модель.... Есть куча рекламных моделей современных медийных, но нет супер однозначной. Каждое медиа некрупное зарабатывает по-своему. Я понимаю, что "Мужчина, вы куда" может зарабатывать, например: а) на рекламе, б) на мероприятиях, в) на исследованиях, г) на консультациях или на разработке каких-то лейбл концепций рекламных для брендов, в силу того, что мы первые уцепились за аудиторию обновлено и как-то ее видим. Я думаю, что такой набор мог двигать его как-то дальше, к чему мы, собственно, стремимся с ребятами. А там не знаю, вдруг мы кольца будем продавать.»

И - «Кольца?» (смеется)

Р - «Да, есть такая мысль сделать именные кольца для членов клуба, но это уже после карантина.»

И - «Хм, интересно.»

Р - «Ну такой мерчик да.»

И - «Да, мерч, действительно. Так, а как сейчас строится твой рабочий день? Вот ты просыпаешься утром, и что ты делаешь в плане работы со всеми проектами?»

Р - «Ну да, поскольку, мы говорим обо всех проектах. Я просыпаюсь где-то без двадцати семь, провожу какое-то время наедине с собой, параллельно смотрю как нырять в информационную повестку. А к 9:30 у нас первый созвон по справке с отделом, с редактором отдела креативных новостей. Затем, у нас в чате подтягивается еще один автор, который отвечает за разборы. Потом, у меня к 11-ти еще созвон по еще одному проекту, где я отвечаю за креативную составляющую и концептуальную. Это фестиваль в медиа про коронавирус. Собственно стал новый фестиваль, который сейчас перезапускают и делают медиа под названием "Гул" город удивительных людей, и оно как-бы медиа про психологию, про выживание в условиях коронавируса и как немножко такой виртуальный город на всю Россию. В общем, долго рассказывать. (смеется) Вот, собственно, так в течение всего дня до часов семи-восьми я занимаюсь справкой, где-то в девять мне сдает последний текст дайджест, в течение дня еще веду тг-канал "Мужчина, вы куда", параллельно общаясь в чате с читателями. Как-то, в общем, я не знаю как в процентном соотношении тг-каналом, благо там есть тоже команда, и чему меня научили годы менеджерской работы это - делегировать, четко обрисовывать пул задач людям. Также я занимаюсь подкастом, ищу героев, в таком фоновом режиме общаюсь в чате с читателями на тему того, что они хотят послушать, обсудить. Общаюсь также с авторами этого канала, это удобно в том плане, что ты приходишь от справки к какому-нибудь знакомому автору с просьбой написать текст, и тут еще выясняется, что он там слушает твой подкаст и хочет как-то тоже поучаствовать и вы, соответственно, договариваетесь. Где-то в районе девяти-десяти вечера мы как-то рефлексируем с коллегами по справке прошедших дней, по чатам и по Зумам. Иногда в течение дня подлетают какие-то вещи, вот, например, сегодня утром я уходил записывать аудио-версию рассылки. По субботам, собственно, возникает подкаст, но с ним проще в том плане, что мы его может записать наперед несколько выпусков, чтобы не в притык. Ну вот как-то так выглядит день. В 7-8 утра начинаешь что-то читать, накидывать себе какие-то темы на день оперативно, а вот уже с 9-9:30 до десяти вечера это какая-то работа.»

И - «Понятно, то есть получается в справке, в первую очередь, как редактор работаешь? В "Мужчина, вы куда" как автор и как менеджер, получается?»

Р -« Скорее, я там больше стратегии, концепции и прочее, а тактика у нас есть на (не расслышала имени, интервьюерка отметила, что это ее однокурсница). Вот да, она прекрасна. Она что-то там редактирует, заказывает, пинает меня, чтобы я чего-то не забывал, сама списывается с героями. Так что у нас классно поделены обязанности и очень комфортно как раз таки. Вот, а в справке там есть еще коллега Лена Белова, которая, по совместительству, еще мой партнер в "Мужчина, вы куда", со-основатель, фактически. Она там тоже отвечает больше за какую-то жизнедеятельность проекта, за документы, тоже читает тексты, ну в этом мы меняемся посменно, подхватывая друг друга. Опять же, я не знаю как это будет работать, когда карантин закончит и все куда-то начнут бегать, но вот я еще кайфую от самоизоляции, потому что все стало как-то эффективнее.»

...