Анализ средств и приемов создания комических моментов, способов их перевода на русский язык в повести Т. Бруссига "Солнечная аллея"

Экзистенциалистка была одержима идеей уединиться где-нибудь в бранденбургской глуши, в отшельнической пустыне и там попеременно то читать, то философствовать. Она хотела, как Диоген, забраться в бочку и пролежать там все лето. Бочку она тайком, ночью, прикатила из огромного туннеля, по которому доставлялись товары на берлинский центральный рынок. Начать свое лежание в бочке она решила на Троицу, дабы удалиться от суеты и гвалта молодежного фестиваля, который должен был состояться в Берлине. Забравшись в бочку на берегу Штехлина, она прихватила с собой кучу философов и шиллеровского «Вильгельма Телля». Но уже четыре часа спустя жизни в бочке был положен конец, слишком там оказалось жестко.

-- Если бы меня Александр Македонский спросил, какое мне исполнить желание, я бы не стала ему говорить: «Не загораживай солнце!», я бы сказала: «Принеси мне подушку под задницу!» Стр 33-34

51. Die Quartiergaste der Familie Kuppisch, die auf den Luftmatratzen schlafen mussten, die Frau Kuppisch von ihrem Stasi-Nachbarn geborgt hatte, waren zwei Sachsen, aus Pirna bei Dresden: »der Olaf« und »der Udo«.

Sie stellten jedem Vornamen grundsatzlich einen Artikel voran. Bis Familie Kuppisch dahinter kam, glaubte sie, Udos Freundin hie?e Diana, aber sie hie? Jana; Olaf und Udo nannten sie immer nur die Jana. Sie waren nicht gerade die Hellsten. Vielleicht hatte es damit zu tun, dass sie aus dem Tal der Ahnungslosen kamen, jener Gegend, in der sich kein Westfernsehen empfangen lie?. Als der Olaf und der Udo die Mauer nun direct vor dem Fenster sahen, fragten sie, ob dort druben Westberlin liegt, und Frau Kuppisch antwortete mit einem Seufzer »Ja, leider«. Der Olaf und der Udo staunten mit offenem Mund, schlie?lich bekannte einer der beiden: »Das konnten wir nicht, dieses Leben immer mit der Gefahr.« Der andere bemerkte, dass sich bei der »Grimminallidat drieben« doch schnell mal 'ne Kugel verirrt. Frau Kuppisch tat erneut einen Seufzer: »Ja, auch damit lernt der Mensch zu leben.« Sie hatte keine Lust, den beiden jetzt etwas auszureden. Doch wenn sie sich ein bisschen um sie gekummert hatte, ware es vielleicht nicht zu dem nachtlichen Grenzzwischenfall gekommen, bei dem der Olaf und der Udo den gesamten Autoverkehr nach Westberlin lahm legten. Die Kuppischs wurden danach alle »zur Klarung eines Sachverhalts« ins Polizeiprasidium bestellt. »Mir brauchen sie nichts zu erzahlen!« sagte Herr Kuppisch grimmig, als er seine Vorladung las. »Das ist die Stasi!« Frau Kuppisch war mit ihren Nerven vollig am Ende. »Ich hab sie ins Haus geholt, damit Mischa aufs Rote Kloster kann!« beteuerte sie. »Ich konnte doch nicht ahnen ...« стр 30

Квартирантами семейства Куппиш, которым предстояло спать на воздушных матрасах, одолженных госпожой Куппиш у соседа из органов, оказались двое саксонцев, из городка Пирна под Дрезденом. Звали их Да-Олаф и Да-Удо. На все вопросы, в том числе и об их собственных, равно как и чужих, именах, они имели обыкновение отвечать, начиная с союза «да». В результате семейство Куппиш долго полагало, что у Да-Удо есть подружка по имени Даяна, пока кто-то не догадался, что на самом деле ее зовут Да-Яна, то есть Яна. Словом, Да - Олаф и Да-Удо звезд с неба не хватали. Возможно, все дело в том, что они были родом из «долины незрячих», то бишь из того уголка нашей республики, где не принималось западное телевидение. Когда Да-Олаф и Да-Удо прямо из окон квартиры Куппишей увидели стену, они, не веря себе, спросили, правда ли гам, за стеной, уже Западный Берлин, госпожа Куппиш с тяжким вздохом им ответила:

-- Да, к сожалению.

Какое-то время Да-Олаф и Да-Удо, раскрыв рты, в немом ужасе смотрели в окно, потом один из них с трудом выдавил:

-- Да как же вы тут живете, в такой опасности.

Другой заметил, что при разгуле преступности «там, у них» этак же, того и гляди, пуля в окно залетит.

Госпожа Куппиш испустила еще один сокрушенный вздох и сказала:

--Человек ко всему привыкает.

У нее не было ни малейшей охоты разубеждать и лишать политической невинности своих постояльцев. Между тем, прояви она чуть больше такта и усердия, возможно, дело, глядишь, и не дошло бы до печально известного пограничного инцидента, когда Да-Олаф и Да-Удо исхитрились застопорить поток автотранспорта, направлявшегося через наш пропускной пункт в Западный Берлин. Всех Куппишей тогда в целях «разъяснения обстоятельств» вызвали в Главное управление полиции.

-- Пусть другому свои сказки рассказывают! -- язвительно произнес господин Куппиш, трясущимися руками кладя повестку обратно на стол.-- Я-то знаю, что это органы.

Госпожа Куппиш была вообще на грани нервного срыва.

-- Я их впустила, чтобы Миша попал в красный монастырь! -- причитала она.-- Разве могла я предвидеть….Стр 34

52. »Wenn die Werktatigen wissen, wie es wirklich bei uns ist ..., ... werden sie sich gegen die Ausbeuterordnung erheben!« riefen der Olaf und der Udo. Als der eine schon lallte und der andere schielte, gingen sie allein zum Grenzubergang in die Sonnenallee, hielten schicke Mercedesse an, lie?en die Fahrer aussteigen und machten etwas, das sie sich unter Agitation vorstellten: Sie priesen den Westlern die Segnungen des Sozialismus an.

»KOSTENLOSER SCHULBESUCH!« »KOSTENLOSER ARZTBESUCH!« »STABILE PREISE!« Es kam ihnen selbst bizarr vor. Sie wollten schon aufgeben. Aber als Olafs Ruf »NIEDRIGE MIETEN!. Von einem Mercedesfahrer renitent erganzt wurde »In winzigen Wohnungen!«, haben die beiden durchgegriffen: Alle, die zuruck in den Westen wollten, wurden erst mal zum Singen von Kampfliedern gezwungen. Der Olaf sang laut vor und dirigierte geduldig, wahrend der Udo Papierfahnchen an die Mercedessterne klemmte. Gegen Mitternacht sang ein Chor aus zehn Westberlinern tapfer Avanti Popolo und wedelte dazu mit DDRFahnchen, aber als nach dem Kampflied der Olaf auf die Revolution zu sprechen kam, schnitt ihm einer der Westberliner das Wort ab: »Leute, ick bin ja sehr fur die Revolussion. Aba seit ick da den Jemuseladen uff die Ecke jesehn hab, lahmt mein revolussionarer Eifer. Ja, ick wee?, ihr habt Suppenjrun det janze Jahr uba. Jro?artig!« Bald kreuzten zwei Sanitater auf, die den Olaf und den Udo in Zwangsjacken steckten undwegfuhren. Стр 29

--Если бы трудящиеся знали, каково у нас на самом деле… они бы сей же миг встали на борьбу против эксплуататорского строя! -- кричали попеременно Да-Олаф и Да-Удо. Когда один уже только лопотал, а второй слегка косил и таращился, они, поддерживая друг друга, двинулись к контрольно - пропускному пункту «Солнечная аллея» и там принялись останавливать шикарные, сияющие лаком «мерседесы», вынуждая водителей покидать комфортабельные салоны и подвергая их тому, что в их представлении называлось агитацией:

-- ОБУЧЕНИЕ БЕСПЛАТНОЕ! -- выкрикивали они.-- ЛЕЧЕНИЕ БЕСПЛАТНОЕ! ЦЕНЫ СТАБИЛЬНЫЕ!

В глубине души их и самих происходящее слегка озадачивало. Они уже собрались было прекратить агитацию. Но когда в ответ на выкрикнутый Да-Олафом лозунг -- НИЗКАЯ КВАРТПЛАТА!-- господин из очередного остановленного «мерседеса» строптиво добавил: «Ага, в крохотных квартирках!» -- тут уж саксонские товарищи взялись за дело всерьез. Теперь всякому, кто норовил проехать на запад, для начала полагалось принять участие в хоровом исполнении революционных песен. Пока Да-Олаф громко запевал и терпеливо дирижировал, Да-Удо прикреплял на звезды «мерседесам» бумажные гедеэровские флажки. К полуночи около погранпоста образовался хор западноберлинских энтузиастов человек этак из десяти, которые, все как один, отважно распевали «Avanti, popolo!» и дружно размахивали гедеэровскими флажками. Однако когда по окончании песни Да - Олаф начал толкать речь о мировой революции, один из западноберлинцев неожиданно его перебил:

-- Братцы, лично я очень даже за революцию. Но с тех пор как я заглянул к вам вон в тот овощной магазинчик на углу, мой революционный пыл малость поугас. Да, я теперь знаю: зелень для супа у вас в продаже круглый год! И это, конечно, замечательно!

Вскоре откуда-то незаметно вырулила неотложка и двое санитаров, повязав Да-Олафа и Да-Удо в смирительные рубашки, увезли их в неизвестном направлении.стр 35

53. Und was das Unerklarlichste war: Obwohl der Laden voll war mit Fahnen, Emblemen und Pioniertuchern, hie? er fur die Leute am kurzeren Ende der Sonnenallee trotzdem Gemuseladen, und sie blieb die Gemusefrau.

Heute sagt Herr Kuppisch manchmal: »Die Ostzeiten waren ein einziges Schutzenfest, bei dem jeder Schuss nach hinten losging.« Um zu erklaren, was er damit meint, erzahlt er immer vom Gemuseladen in der Sonnenallee.Стр 30

Но что самое поразительное и необъяснимое: хотя магазинчик ломился от знамен, эмблем и пионерских галстуков, для жителей нашего кончика Солнечной аллеи он по-прежнему оставался «овощным» -- и до сих пор таковым остается.

В наши дни господин Куппиш любит повторять:

-- Социализм -- это такой футбол, когда все голы забиваются только в свои ворота.

В пояснение этого афоризма он рассказывает обычно историю овощного магазинчика на Солнечной аллее. А началось все с того, что семейство Куппиш, желая облегчить Михе доступ в «красный монастырь», пустило в дом двух квартирантов из Саксонии…стр 37

54. Micha dachte den ganzen Sommer uber diesen Satz nach, und er fand, dass er Miriam unterschatzt hatte. Wie alle, die glauben, sie ware naiv, nur weil sie uberwaltigend schon ist. Wenn du wei?t, dass ich dich irgendwann kussen werde, wirst du nie traurig sein mussen. Стр 31

Как и все, кто думал, что, если уж она такая ослепительная красавица, значит, небольшого ума. Ты будешь верить, что когда-нибудь я тебя поцелую, и все невзгоды будут тебе нипочем. Стр 37

55. Sabine hatte mal einen Aktuellen, der Bergsteiger war. Er hie? Lutz. Lutz hatte so seine Methoden, Landergrenzen zu uberschreiten, ohne siebzig Millionen Jahre oder auch nur die Halfte davon abzuwarten.

Als Lutz und Sabine den Rucksack fur einen Sibirien-Trip packten, kam Familie Kuppisch samt Onkel Heinz in den Genuss eines Vertrages von Lutz uber seine Art, ohne Reisepass weit zu reisen. Herr Kuppisch glaubte nicht mal, dass die beiden in die Sowjetunion und schon gar nicht nach Sibirien kommen - dahin konnte man nur uber organisierten Tourismus, als Grupa, also in einer Reisegruppe. Schon das Wort Individualtourismus ist fur die Russen ein Unding. »Da kannste Eingaben schreiben, wie du willst!« Стр 32

Новый Сабинин очередной оказался альпинистом. Звали его Лутц. Лутц знал свои способы пересекать границы, чтобы не ждать семьдесят миллионов лет или даже вдвое меньше. Когда они на пару с Сабиной укладывали рюкзаки, отправляясь в странствие по Сибири, семейство Куппиш, включая и дядюшку Хайнца, имело удовольствие прослушать в исполнении Лутца целый доклад о том, как совершать дальние путешествия без всякого там загранпаспорта. Господин Куппиш вообще не верил, что они до Советского Союза доберутся, не говоря уж о Сибири -- туда можно только в порядке организованного туризма, то есть туристической группой. Одно словосочетание индивидуальный туризм для русских само по себе уже крамола. -- И можешь писать заявления хоть до скончания века! Стр 37-38

56. Auf seine Reisen nahm er immer alle Ausweise mit, die ihm bisher ausgestellt worden waren, denn er rechnete damit, dass die Grenzer bei so vielen Ausweisen glauben werden, dass alles schon seine Ordnung hat. Au?er dem Personalausweis brauchte er den SV-Ausweis (in den er sein Passbild einklebte, dann wirkte er wie ein Reisepass), den Wehrpass; wo er mit Uniform fotografiert ist, was ihn so staatstragend macht - und sogar den Pionierausweis. Wenn er den Personalausweis, den SV-Ausweis und sogar den Wehrpass gezeigt hatte und trotzdem nicht durchgelassen wurde, dann holte er seinen Pionierausweis hervor, mit einer gro?artigen, weitausholenden Geste: Ach, das ist es, was ihr sehen wollt - wie gut, dass ich es dabeihabe!

»Und damit bist du bis in die Mongolei gekommen?« fragte Frau Kuppisch.

»Nein«, sagte Lutz, »fur die Mongolei braucht man eine Einladung.« Die Einladung konne man sich selbst schreiben, sagte Lutz, aber um der selbstverfassten Einladung ein offizielles Aussehen zu verpassen, hatte er sich mit einem Bleistift und einer untergelegten mongolischen Munze das mongolische Staatswappen als Dienstsiegel auf die Einladung schraffiert. Gefordert war namlich eine »amtlich beglaubigte Einladung«, und wo ein Amt ist, ist auch ein Siegel, dachte Lutz. Die Munze, eine 5-Tukrig-Munze, hatte er aus dem Neptunbrunnen gefischt, wo die Touristen aus aller Welt ihr Kleingeld hineinwerfen. Lutz ist zwei Monate lang Woche fur Woche zum Neptunbrunnen gefahren und hat, knocheltief im Wasser stehend, seltene Munzen gesucht - bis endlich mal ein Mongole funf Tukrig in den Neptunbrunnen warf. Mit seiner selbstverfassten Einladung ging Lutz aufs Amt. Dort kannte sich niemand mit mongolischen Dienstsiegeln aus, und so bekam Lutz die Papiere. Im Jahr darauf wollte auch sein Freund in die Mongolei, und dank einer Urlaubsbekanntschaft von Lutz lie? sich sogar eine echte Einladung mit einem echten Dienstsiegel von einer echten mongolischen Dienststelle besorgen.

»Das ist ja prima«, sagte Sabine. »Dann zapfen wir den Mongolen jetzt immer an, wenn einer von uns in die Mongolei will!« »Nee«, sagte Lutz. »Das klappt nicht.« Als namlich der Freund von Lutz seine Papiere vom Amt holen wollte, bekam er die Unterlagen nicht, weil das Dienstsiegel nicht stimmte. »Fur eine Einladung brauchen Sie das andere Siegel«, sagten sie und zeigten ihm daraufhin das richtige Dienstsiegel. Dem Freund von Lutz klappte der Unterkiefer herunter: Es war die Lutz- Einladung aus dem Vorjahr. »Und ich habe keine 5-Tukrig-Munze mehr«, sagte Lutz. »Also konnen wir uns Mongolei abschminken.« Au?erdem wollte Frau Kuppisch wissen, wie Lutz nach China gekommen ist. »China war ganz schwer« begann Lutz. Einen halben Tag lang die sowjetischchinesische Grenzstation beobachten. Dabei ist ihm ein Soldat aufgefallen, der wahrscheinlich der Hinterletzte dort war, denn der musste fur alle anderen die Stiefel putzen, funfzig Paar russische Soldatenstiefel, die vor die Grenzbaracke gestellt wurden. Ansonsten war nichts los, dort in der asiatischen Steppe, alle zwei Stunden passierte mal ein Auto. Lutz wartete, bis der Hinterletzte mit der Passkontrolle betraut wurde. Naturlich waren seine Papiere unvollstandig, und der Hinterletzte lie? Lutz nach langem unentschlossenen Herumblattern nicht passieren. Nun machte Lutz aber so ein Theater, dass sich die Vorgesetzten des Hinterletzten mit dem Fall befassten - und naturlich anders entschieden, denn ein Hinterletzter hat prinzipiell unrecht. Als Lutz die Grenzstation in Richtung China verlie?, war der Hinterletzte schon zum Latrineschrubben abkommandiert.

Frau Kuppisch wollte noch wissen, wie Lutz es anstellen wurde, wenn er den Grenzubergang direkt vor der Haustur ubertreten wollte. »Keine Chance«, sagte Lutz. »Ab-so-lut keine.« Diese Mauer konnte einen traurig und verzweifelt machen. Besonders, wenn sogar einer abwinkte, der es bis in die Mongolei und nach China geschafft hatte.Стр 32-33

В любую поездку он берет с собой все удостоверения, какие ему когда-либо выдавали; как он считал, любой пограничник при виде стольких удостоверений заранее проникается мыслью, что с данным гражданином все в порядке. Наряду с общегражданским паспортом Лутц берет с собой профсоюзный билет (в который он вклеил паспортное фото, чтобы больше походило на загранпаспорт), военный билет, где он сфотографирован в военной форме, что сообщает ему вид официального лица,-- и даже пионерское удостоверение. Если он выложил общегражданский паспорт, профсоюзный и военный билет, а его все еще не пропускают, тогда он, якобы спохватившись, широким жестом бросает на стойку паспортного контроля свое пионерское удостоверение:

-- Ах, вам, наверно, нужно еще вот это! Как хорошо, что я и его прихватил.

-- И таким манером ты до Монголии добрался?-- недоверчиво спросила госпожа Куппиш.

--Нет,-- ответил Лутц.-- В Монголию приглашение нужно.

Впрочем, это сущая ерунда, приглашение можно написать самому, продолжал Лутц, но чтобы придать такому самодельному приглашению вид официального документа, нужна печать с монгольским гербом, каковую он, при помощи карандаша и подложенной под бумагу монгольской монеты, собственноручно и скопировал. Дело в том, что приглашение требуется не какое-нибудь, а «заверенное официальным учреждением», ну, а какое же может быть официальное учреждение без печати, так Лутц подумал. Монету, достоинством в пять тугриков, он выудил из фонтана Нептуна, куда на прощание кидают мелочьтуристы со всего мира. Лутц два месяца день за днем к этому фонтану мотался, бродил по щиколотку в воде, выискивая редкие монеты, пока наконец какой-то монгол не удосужился бросить в фонтан свои пять тугриков. И только после этого Лутц со своим самодельным приглашением отправился в соответствующие органы. Там монгольских печатей никто отродясь не видывал, и Лутц без труда получил свой вкладыш. Год спустя его приятель тоже захотел прокатиться в Монголию, и благодаря знакомству, которым Лутц во время своего отпуска успел там обзавестись, ему даже удалось получить вполне взаправдашнее, официально заверенное приглашение с настоящей монгольской печатью.

-- Это же прекрасно!-- обрадовалась Сабина. -- Этим монголом теперь всегда можно пользоваться, если кто-нибудь в Монголию захочет.

-- Не-а,-- грустно сказал Лутц.-- Ничего не выйдет.

Выяснилось, что когда приятель Лутца пришел за своими бумагами в соответствующие органы, разрешение на выезд ему не дали, потому что печать на его приглашении оказалась «неправильная».

-- Для приглашений другая печать нужна,-- терпеливо объяснили ему и показали, какая. У приятеля аж челюсть отвисла: перед ним выложили приглашение Лутца, собственноручно тем же Лутцем в прошлом году изготовленное.

-- А у меня нет больше пятитугриковой монеты,-- сокрушался Лутц.-- Так что о Монголии пока придется забыть.

Но госпожа Куппиш на этом не успокоилась: она хотела знать, как Лутцу удалось проникнуть в Китай.

-- В Китай было очень трудно,-- вздохнул Лутц.

Затаясь, он полдня пролежал в кустах, наблюдая за советской погранзаставой. Пока не обратил внимание на одного солдатика, который, очевидно, считался в части совсем уж распоследним человеком, ибо чистил сапоги всему личному составу -- пятьдесят пар русских солдатских сапог в день. Собственно, никаких иных, сколько-нибудь примечательных событий, кроме чистки сапог, там, в азиатской степи, на заброшенной погранзаставе, и не происходило -- ну, проедет раз в два часа машина, и все. Лутц дождался, когда распоследний солдатик заступит на дежурство на пост паспортного контроля. Разумеется, бумаги у Лутца были не в порядке, и солдатик, после долгого и нерешительного их перелистывания, Лутца не пропустил. И вот тут Лутц закатил скандал, потребовал, чтобы вызвали начальство,-- и старшие офицеры, не глядя, дали команду его пропустить: они заранее решили, что тот, распоследний, наверняка что-то напутал. Так что когда Лутц пересек границу и сделал первые шаги по китайской земле, несчастного солдатика уже отправили чистить гальюны. Стр 39-40

57. »Vom Balkon fliegen leere Pullen das wird sich aber rachen die Nachbarn rufen die Bullen und dann muss einer blechen ...« Die Nachbarn riefen zwar nicht die Bullen, aber es reimte sich auf Pullen, und dass die vom Balkon flogen, stimmte. Стр 35

Пузыри летят с балкона -- Все соседи нас клянут. Сейчас нагрянут фараоны, Нас в крысятник заметут.

Правда, соседи фараонов пока что не вызывали, но «фараоны» хорошо рифмовались с «балконом», а что до «пузырей», то есть бутылок, то они с балкона уже летели, это факт. Стр 42

58. Das Schrapnell war schon eine ganze Weile mit Brille am Rumknutschen. Sie hatte ihm die Brille abgenommen und sagte:

»Ohne deine Brille finde ich dich richtig schon«, worauf Brille sagte: »Ohne meine Brille finde ich dich auch schon.« Стр 35

Шрапнель довольно давно обжималась с Очкариком. Сняв с него очки, она сказала:

-- Без очков ты мне нравишься гораздо больше.

На что Очкарик со свойственной ему тактичностью радостно воскликнул:

-- И ты мне тоже,-- хотя Шрапнель отродясь очков не носила. Стр 43

59. Micha war vor Miriam zunachst panisch in die Kuche geflohen, wobei er mit dem Hemd an der Turklinke hangen blieb und sich den Armel zerriss. In der Kuche trennte er den Armel an der Schulter ab und bekleckerte sich mit rote Bete, und zwar vorn auf seiner Hose. Da ihn Frau Kuppisch jahrelang mit Mahnungen traktiert hatte, dass rote-Bete-Flecken nicht rausgehn, machte sich Micha daran, den Fleck mit einem Lappen und viel Wasser auszuwaschen. Der feuchte Fleck vorn auf seiner Hose war danach zwar nicht mehr rot, dafur aber sehr gro?. Und ausgerechnet in dem Moment begann im Wohnzimmer Je t'aime. Стр 35-36

Дело в том, что Миха, узнав о приходе Мирьям, в панике метнулся на кухню. По пути, однако, он зацепился за дверную ручку и разорвал рукав рубашки. На кухне он решил, что лучше отодрать рукав целиком, до плеча, во время исполнения коего намерения, однако, исхитрился спереди заляпать себе брюки свекольным салатом. Поскольку же госпожа Куппиш годами внушала ему, что свекольные пятна вообще не выводятся, Миха немедленно и не жалея воды принялся смывать их тряпкой. В результате чего пятно у него на штанах свекольный цвет утратило, зато приобрело очень внушительные очертания. И как раз в этот миг из комнаты до него донеслись томные аккорды «Je t'aime». Стр 43

60. Er wankte ins Wohnzimmer und postierte sich wankend vor Miriam. Die bemerkte kaum sein zerrissenes Hemd, weil sie so sehr von dem gro?en nassen Fleck vom auf seiner Hose gebannt war. Die Musik leierte, und Micha war blau. Es war ein Alptraum, als Micha vor ihr niederkniete und lallte: »Miriam, ich wei?, jetzt ist zwar nicht der beste Moment, weil ich hier so 'n Pickel habe, aber versprochen ist versprochen ...« Und dann versuchte Micha tatsachlich, Miriam zu kussen. Sie machte sich los, stand auf und rannte weg. Micha hatte viel zuviel getrunken, um ihr zu folgen. Er legte sich in einer Ecke schlafen. Als Kissen benutzte er einen Dudelsack aus dem fruhen 18. Jahrhundert, den er aufblies, nachdem er alle Offnungen verknotet hatte. So fand ihn Marios Vater, der am Morgen zuruckkam, ehe die Fete richtig zu Ende war. Стр 36

Он ввалился в комнату и, пошатываясь, встал перед Мирьям. Та даже его оторванный рукав почти не заметила, ибо не могла оторвать взгляд от огромного мокрого пятна на его брюках. Музыка завывала, у Михи перед глазами все плыло. Словом, когда он опустился перед Мирьям на колени и что-то залопотал, это был конец света.

--Мирьям, я понимаю,-- силился объяснить Миха, -- момент не самый подходящий, а я вон, к тому же, и оплошал, но что обещано, то обещано…

Тут Миха и в самом деле попытался Мирьям поцеловать. Она вырвалась от него, вскочила и выбежала вон. Миха был слишком пьян, чтобы бежать за ней вдогонку. Он просто завалился спать в ближайшем углу. Вместо подушки он сунул под голову волынку начала XVIII века, предварительно ее надув, для чего потребовалось заткнуть все торчащие из нее дудки. На ней и обнаружил его отец Марио, вернувшийся домой на следующее утро, когда праздник был еще в самом разгаре. Стр 41

61. Marios Vater begriff allein bei diesem Anblick, dass er uber Nacht zum Sammler zerbrochener historischer Instrumente aus vier Jahrhunderten geworden war.Стр 36

Только в этот миг отец Марио окончательно понял, что за одну ночь он превратился в коллекционера поломанных старинных музыкальных инструментов. Стр 41

62. Dennoch gab es Blamagen bei den Wahlen, und fur die gro?te, die totale landesweite und international Blamage hat Michas Bruder Bernd gesorgt, und das ausgerechnet, als er bei der Armee war. Er hatte einen besonders eifrigen Kompaniechef, der obendrein so eitel war, dass er sich fur den Funkverkehr den Decknamen Everest gegeben hat. Bernds Armeekumpel Thomas funkte Everest abwechselnd als »Muggelberg« und als »Pik Stalin« an, so dass sich schlie?lich »Pik Muggelberg« als Spitzname durchsetzte. Стр37

Однако на выборах случались иногда и скандальные «проколы», и виновником одного из таких скандалов, едва ли не самого крупного, получившего не только национальную, но и международную огласку, стал брат Михи Бернд, причем как раз во время доблестного прохождения им армейской службы. Ему достался донельзя рьяный командир роты, к тому же, с наполеоновскими амбициями -- к примеру, для радиосвязи он взял себе отзыв «Эверест». По такому случаю товарищ Бернда Томас, выходя на связь с командиром, регулярно величал того то «Мюггельбергом», то «Пиком Сталина», вследствие чего за ним прочно закрепилась кличка «Пик Мюггельберг».Стр 45

63. Am Wahlsonntag war Pik Muggelberg OvD, das hei?t, er war Chef der Kaserne, und beim Morgenappell verlas der Regimentskommandeur den »Befehl des Tages«: »Jede Stimme den Kandidaten der Nationalen Front!« Pik Muggelberg machte Mannchen und antwortete: »Zu Befehl, Genosse Oberstleutnant - jede Stimme!« Und weil Pik Muggelberg ein besonders Eifriger war, lie? er nach dem Morgenappell alle Kompanien in einer langen Linie antreten. Dann schritt er die Linie ab und gab jedem einen Stimmzettel. Sein Adjutant folgte ihm mit der Wahlurne. Jeder Soldat sollte den Stimmzettel einmal falten und in die Wahlurne stecken. Das Einstecken dauerte eine Idee langer als das Austeilen, so dass Pik Muggelberg bald einen kleinen Vorsprung hatte.

Als Pik Muggelberg vor Bernd stand, war der Adjutant gerade bei Thomas angekommen - und der wollte seinen Zettel nicht in die Wahlurne stecken. Thomas rang sich die Worter »Wahlgesetz« und »Wahlkabine« ab. Pik Muggelberg, der Bernd gerade den Stimmzettel ausgehandigt hatte, ging zuruck zu Thomas und\ brullte: »Wollnse'fehl verweigern oder was, 'fehldestagesnichehort, wat! Still'standen! -Zettel falten! - Einwerfen! - Na also, warum nicht gleich so ... Wo war ich?« Bernd meldete sich, Pik Muggelberg ging zu ihm zuruck und gab ihm einen zweiten Stimmzettel, den Bernd heimlich auf den ersten legte, mit ihm faltete und beide einsteckte, ohne dass es der Adjutant merkte. Pik Muggelberg konnte melden, dass die Soldaten seiner Kaserne geschlossen, vor neun Uhr und in Paradeuniform ihre Stimme abgegeben hatten. Das war unubertroffen. Doch bei der offentlichen Stimmauszahlung, an der alle Soldaten teilnehmen mussten, stellte sich heraus, dass 578 Stimmberechtigte 579mal mit Ja gestimmt hatten. Pik Muggelberg glaubte, dass sich sein Adjutant einfach verzahlt hatte, und lie? die Auszahlung wiederholen - das Ergebnis war dasselbe. Nun wurde noch mal gezahlt, wobei die Zettel auf Zehnerhaufchen gelegt wurden - es blieb bei 579 Jastimmen. Pik Muggelberg zahlte die in der Wahlliste nach: 578 Wahlberechtigte. Langsam wurde ihm hei?. Pik Muggelberg wollte eigentlich der erste Leiter eines Wahllokals sein, der sein Ergebnis weitermeldet - spatestens um 18 Uhr 03 wollte er sein hundertprozentiges Ergebnis weitermelden. Aber so einfach war es nicht. Immer wieder und immer verzweifelter zahlte Pik Muggelberg die Zettel. Schlie?lich lie? er sogar einen Rekruten, der nach dem Wehrdienst ein Mathematikstudium beginnen wurde, die Auszahlung durchfuhren. Stundenlang konnte das amtliche Endergebnis nicht verkundet werden, weil von den insgesamt zweiundzwanzigtausend Wahllokalen das Ergebnis eines einzigen Wahllokals fehlte. Und in diesem einen Wahllokal gab es eine einzige Stimme zu viel. Kurz vor Mitternacht kam ein Parteimensch in die Kaserne und tobte: 578 Wahlberechtigte konnen nur 578 Jastimmen abgegeben haben, die 579ste Stimme ist irrelevant. Ja, sagte Pik Muggelberg, daran haben wir auch gedacht, aber dann haben 578 Wahlberechtigte 578 Jastimmen und eine ungultige Stimme abgegeben. Der Parteimensch tobte noch mehr, und um Pik Muggelberg zu erklaren, was eine irrelevante Stimme ist, griff er sich einen Wahlzettel, der sich von allen anderen unterschied, namlich den von Thomas, den der, als Gipfel der Renitenz, zweimal und nicht blo? einmal gefaltet hatte. »Irrelevant hei?t: Spielt keine Rolle!« Pik Muggelberg musste nach oben melden, dass bei ihm 578 Wahlberechtigte 578 Stimmzettel mit 578 Jastimmen abgegeben haben. Im zentralen Wahlburo war man erleichtert. Endlich konnte das amtliche Endergebnis mitgeteilt werden. Am nachsten Tag gab es Geruchte, das spate Endergebnis sei ein Indiz fur Wahlfalschungen. Andere Geruchte meinten, die Telefonverbindungen seien mittlerweile so schlecht, dass nicht mal die wichtigen Wahlergebnisse nach Berlin telefoniert werden konnten. Und die Westpresse mutma?te, etwas uber eine parteiinterne Opposition, die mit der Verschleppung der Auszahlung die Wahlorganisatoren wie einen Baren am Nasenring vorfuhrte. Und Pik Muggelberg hatte an allem schuld. Er wurde zu einem Diskussionsbeitrag verdonnert, den er auf dem nachsten Parteitag halten sollte. Der war eineinhalb Jahre spater, kurz bevor Bernd, Thomas und die anderen aus der Armee entlassen wurden. Bernd sagte: »Ich hab nie gedacht, dass ich mich so auf einen Parteitag freuen kann!« Стр 38

В воскресенье, в день выборов, Пик Мюггельберг был дпк, то бишь дежурным по казарме, а на утреннем построении командир полка зачитал свой приказ: «Каждый голос кандидатам Национального фронта!» Пик Мюггельберг щелкнул каблуками и отчеканил: «Так точно, товарищ полковник -- каждый голос!» Ревностный служака, он тотчас после утренней поверки приказал всем ротам снова построиться, теперь уже в шеренгу по одному, и, со стопкой избирательных бюллетеней в руках и в сопровождении ординарца с урной, двинулся вдоль строя. Приказ был простой: листок один раз сложить и в урну опустить. Однако, поскольку опускание бюллетеней в урну требовало все же на одно действие и мысль больше, чем их раздача, Пик Мюггельберг несколько опережал своего ординарца.

Когда Пик Мюггельберг поравнялся с Берндом, ординарец как раз дошел до Томаса -- а тот вдруг заартачился, не желая опускать бюллетень в урну.

Лепетал что-то про «избирательное право» и даже про «кабинку для голосования». Пик Мюггельберг, вручив Бернду избирательный бюллетень, вынужден был вернуться к месту происшествия.

-- Это неповиновение приказу или как?-- заорал он с ходу.-- Или, может, ты приказа не слышал? Смир-р-на! Листок сложить! В урну опустить! Ну вот, сразу бы так… Где, бишь, я остановился?

Бернд поднял руку, Пик Мюггельберг подошел к нему и вручил второй избирательный бюллетень, который Бернд, незаметно присоединив к первому, аккуратно сложил вдвое, после чего, опять же незаметно для ординарца, сунул свой сдвоенный бюллетень в избирательную урну. Полчаса спустя Пик Мюггельберг торжественно отрапортовал, что весь личный состав казармы, еще до девяти утра, в парадной форме, как один, отдал свои голоса на выборах. Это был небывалый показатель политической активности. Однако при открытом подсчете результатов, произведенном опять-таки в присутствии всего добровольно собравшегося по приказу личного состава, обнаружилось, что 578 зарегистрированных избирателей подали 579 голосов «за». Пик Мюггельберг, решив, что ординарец просто обсчитался, приказал пересчитать -- результат получился тот же. Тогда пересчет повторили снова, на сей раз разложив бюллетени стопочками по десять штук -- с тем же успехом: 579 голосов «за». Пик Мюггельберг пересчитал количество избирателей в избирательных списках -- 578 человек. Только тут до него стал доходить смысл случившегося, и его бросило в жар. Ведь он же хотел первым из руководителей избирательных участков рапортовать об успешном завершении выборов, самое позднее в 18.03 доложив наверх о стопроцентном результате. И вдруг такая незадача! Снова и снова, с возрастающим отчаянием, пересчитывал он бюллетени. В конце концов даже подключил к подсчетам салажонка, который после армии собирался поступать в университет на математическое отделение. Короче, проходили часы, а официального объявления о результатах выборов все не было, ибо среди сводок, ожидаемых и поданных с двадцати двух тысяч избирательных участков, недоставало сводки с одного-единственного. А на этом одном - единственном обнаружился один голос лишний. Примчавшийся в часть незадолго до полуночи партийный руководитель районного масштаба рвал и метал: 578 избирателей могут отдать 578 голосов, и точка, а если обнаружился еще один голос, значит, он недействителен!

--Да,-- обреченно соглашался Пик Мюггельберг,-- мы тоже так думали, но тогда получается, что 578 избирателей подали 578 голосов и еще один голос, недействительный.

Партийный руководитель разъярился пуще прежнего и, желая наглядно растолковать Пику Мюггельбергу, что такое недействительный голос, выхватил из кучи бюллетеней один, чем-то от остальных отличавшийся,-- это был бюллетень Томаса, сложенный в знак особого гражданского протеста не вдвое, а вчетверо.

-- Недействителен, значит -- не имеет значения!

В итоге Пик Мюггельберг согласился отрапортовать наверх, что на его участке 578 избирателей подали 578 голосов «за». В Центральной избирательной комиссии наконец-то вздохнули с облегчением. Однако на следующий день по стране поползли нехорошие слухи: дескать, столь запоздалое обнародование итогов выборов косвенно свидетельствует об их фальсификации. По другим слухам, телефонная связь в стране разладилась окончательно и работает настолько безобразно, что даже результаты выборов в Берлин передать невозможно. Западная пресса строила догадки о некоей внутрипартийной оппозиции, которая тихим саботажем подсчета голосов выставила руководство страны всему миру на посмешище, как медведя в цирке. А причиной и виной всему был один Пик Мюггельберг. В наказание за что его приговорили к выступлению на ближайшем партийном съезде. Стр 46-47

64.: »Na, Bernd, nun erzahl doch mal, wie es ist bei der Armee. Wir konnen uns das doch gar nicht so richtig vorstellen.« Bernd kaute, schmatzte und schluckte seine Bissen hinunter, wahrend er redete. Die ganze Familie horte ihm gebannt zu, aber sie erkannten ihn nicht wieder. Niemand verstand ein Wort. Erst dachten sie, es liegt daran, dass Bernd mit vollem Mund spricht, aber je langer er redete, desto klarer wurde, dass er sich bei der Armee eine vollig eigene Sprache angeeignet hatte. »Effi sein kein Seil«, begann er. »Die Nusse! Wer putscht, kriegt Hutte wei?. Der E schaukelt sich die Eier, und wenn so 'n Buffi kommt, so 'n Tagesack, der 'n ganzen Container mit sich rumschleppt und sich feiern lasst, so beim Moschen Schnuffi am Mann, dem zeigt der E sein Ma? und lasst'n wegtreten. Als Effi musste dich drehn, und wenn der Guffti sich uffschiesst und 'n Spruch macht wegen Hande im Bunker, dann zieh 'n Finger, oder du bist voll bebrillt mit drei Tage Blick in Kuchenspind. Na ja, der Resi sagt nur: Sechsmal Kuchen, und ihr konnt mich suchen. Schnee weg, E weg. Die Sacke stinken derma?en ab. Auf meine letzten Tage VKU beantragt, aber so 'n Raupenschlepper im Stab gibt mir nur 'n KU. Wei?t du, wie lange so 'n Batzen noch Abfahrten geben kann?« Стр 38-39

-- Бернд, ну расскажи все-таки, как гам в армии? Мы даже представления не имеем, как там и что.

Жуя, чавкая и глотая, Бернд начал ей отвечать. Вся семья с напряженным вниманием его слушала и мало-помалу приходила в оторопь. Никто не понимал ни слова. Сперва все решили, это просто оттого, что Бернд говорит с полным ртом, но чем дольше он говорил, тем яснее становилось, что за время армейской службы Бернд освоил некий совершенно новый немецкий язык.

-- Не-е, духом быть вообще мраки, -- начал он.-- От одних чилимов очумеешь! А кто прибуреет, тому машку таскать. Дед себе припухает да шарится, и даже если вдруг комод при соплях да во всем нулевом придет, которому до приказа еще тянуть и тянуть, и гарцевать начнет, мол, «улетел мухой!» или «упал на пола!», дед ему только годичку свою покажет или хоть борзухой повернется, и всё, комод разом затухнет, резко так. А пока ты дух, это, во-первых, полный обсос, а во-вторых, круглые сутки гнись, шурши да лётай, и если замок или там прапорюга-кусоктебя выщипнет, всё, кранты, либо напрягайся, либо так и будешь гнить на полах, на тумбочке или на дискотеке. Старлей-полугодичник -- тому все до фени, день да ночь, сутки прочь, полгода отстукало -- он и распогонился. Зато кадеты да портупеи -- вот те лютуют. Я уже на стодневке был, в отпуск попросился, так полкан, крыса шерстяная, только в увал отпустил. Ему же до пенсии сколько лет еще портянки нюхать, вот он и будет нашего брата от призыва до дембеля вчерняк мурыжить.

Куппиши внимали ему, как громом пораженные.

-- Бернд, мальчик, в кого ты там превратился?! -- со слезами на глазах воскликнула госпожа Куппиш.

Бернд только отмахнулся, ответив ей напоследок совсем уж загадочной фразой:

-- До нас были тысячи, после нас придут миллионы. Стр 47

65. Mario gab zu, dass er wegen Hunger-Posen vor westlichen Bustouristen von der Schule geflogen ist. Der eine Trapo konnte das kaum glauben: Hunger-Posen vor westlichen Touristen? Und deshalb von der Schule geflogen? Der eine Trapo war davon uberzeugt, dass man einem solchen Trottel jetzt am besten den Ausweis zuruckgibt, ihn zum Fahrkartenschalter bringt und in den nachsten Zug setzt. Стр 41

Ну, Марио и сознался: за мимическое изображение голодающего перед западными туристами исключен из школы. Один из фараонов ушам своим не поверил. Изображение голодающего? Перед западными туристами? И за такую ерунду - из школы? Стр 49

66. Zu den vielen kleinen Absonderlichkeiten am kurzeren Ende der Sonnenallee gehorte namlich auch das exzessive Interesse ihrer Bewohner an Sprachkursen, vor allem von Sprachen, die in Landern gesprochen werden, in die sie sowieso nicht fahren konnten. Es war vielleicht eine Art, Fernweh auszudrucken. Oder eine Art Trotz: Wenn wir schon nicht dorthin fahren konnen, lernen wir eben die Sprache. Wer auf sich hielt, verkundete, er lasse seinen Kindern eine zweisprachige Erziehung angedeihen. Englischkurse Стр 41

Надо сказать, что среди многих мелких странностей, отличавших жителей нашего кончика Солнечной аллеи, особое место занимал нездоровый, прямо-таки повальный интерес к изучению иностранных языков, причем в первую очередь тех стран, посетить которые, мягко говоря, не представлялось возможным. Может, таким образом давала о себе знать тоска обитателей нашего района по дальним краям. Или нечто вроде своенравного упрямства: раз уж нам нельзя туда поехать, так хотя бы выучим язык. Как бы там ни было, но всякий уважающий себя житель нашего кончика Солнечной аллеи считал делом чести дать своим детям, что называется, «двуязычное образование». Стр 50

67. Und Gunter, der Mann der Gemusefrau, dessen Hobby Modelleisenbahnen waren, schrieb immer Briefe an Modelleisenbahnliebhaber in Westeuropa. Die schickten ihm Modelleisenbahnmagazine zuruck. Bis Gunter eines Tages verhaftet wurde, wegen Agententatigkeit. Allein schon der Verdacht war vollig absurd. Gunter konnte sich nicht mal gegen die Gemusefrau durchsetzen - wie wollte der sich mit dem Staat anlegen? Trotzdem hat's ihn getroffen, so wie es immer eine arme Sau trifft. Als Gunter nach einem Jahr und acht Monaten zuruckkam, benotigte er zum Atmen eine Apparatur, die er auf einem Wagelchen hinter sich herziehen musste. Стр 42

Гюнтер, муж зеленщицы, которая торговала теперь государственной символикой, увлекался моделями игрушечных железных дорог и переписывался с товарищами по хобби во всей Западной Европе. Те в ответ слали ему каталоги. В результате в один прекрасный день Гюнтера взяли как агента западной разведки. Подозрение, которое сразу и всем показалось сущим бредом: ну как человек, который даже собственной жене противостоять не может, будет противостоять целому государству? Тем не менее, как это часто бывает, ему, без вины виноватому, досталось по первое число. Когда через год и восемь месяцев он вернулся, выяснилось, что дышать он может только с помощью аппарата искусственного дыхания, который надо возить за собой на небольшой тележке. Стр 50

68.Die Trapos, die Marios Teilnehmerausweis fur den Niederlandisch-Kurs in der Hulle seines Personalausweises fanden, meldeten das sofort ins Walkietalkie: »Die aufgegriffene Person nimmt an einem Sprachkurs fur Niederlandisch teil. - Niederlandisch. - Steht hier. -Ja, Niederlandisch. « Wenn bei einer Ausweiskontrolle auf einem Bahnhof im Grenzgebiet eine solche Meldung weitergegeben wird, ist klar, was als nachstes passiert. Das Walkietalkie reagierte; ein einziges Wort genugte: »Festnehmen!« Стр 42

Фараоны, обнаружив в обложке паспорта Марио удостоверение учащегося курсов нидерландского языка, немедленно доложили об этом по рации.

-- Задержанный занимается на курсах нидерландского языка… Нидерландского… Да-да, стоит рядом… Да, нидерландский.

Когда после проверки документов в приграничной зоне по рации передается подобное сообщение, совершенно ясно, что за ним последует. Ответ не заставил себя ждать и прозвучал коротко: «Арестовать». Стр 50

69.Der Vernehmer blendete Mario mit der Schreibtischlampe und sagte, dass sich Mario das Glas Wasser erst noch verdienen muss. »Sie konnen ruhig alles zugeben, wir wissen doch laaangst schon alles! Wir wollen es blo? noch mal von Ihnen wissen.« Mario beteuerte, dass er einfach nur im Zug eingeschlafen war. Sein Vernehmer lachte ihn aus, brullte ihn an, glaubte ihm kein Wort. Mario blieb bei seiner Version. Es ware ihm peinlich gewesen, die Wahrheit zu erzahlen und seinen lacherlichen Rechenfehler einzugestehen. Da konnte sein Vernehmer hohnen und herumbrullen, wie er wollte. Und als Mario mitten in der Vernehmung tatsachlich einschlief, wurde seine Version sogar glaubwurdig. Стр 42

Человек, который его допрашивал, направил свет настольной лампы Марио прямо в глаза и сообщил, что стакан воды ему еще предстоит заслужить.

-- Вам лучше сра-а-азу во всем сознаться, хотя нам и гак все прекра-а-а-сно известно. Просто хотелось бы лично от вас все услышать.

Марио начал уверять, что просто заснул в поезде. Человек поднял его на смех, потом стал орать и ни одному слову Марио верить не хотел. Однако Марио стоял на своем. Ему стыдно было рассказывать правду, стыдно было признаваться в дурацкой ошибке. Так что пусть этот тип орет и издевается сколько угодно. А когда Марио посреди допроса вдобавок еще и заснул, его версия даже перестала казаться неправдоподобной. Стр 51

70.Doch die Existentialistin wusste zu erzahlen, dass sein Sexualverhalten fortan so war, als wolle er mit ihr erst mal die vierzig Millionen fehlenden Landkaufer zeugen. Стр 42

Зато, по рассказам экзистенциалистки, разительные перемены претерпело его сексуальное поведение: не иначе, недостающие для скупки земель сорок миллионов человек он вознамерился зачать лично.стр 51

71. Das war an dem Abend, als Familie Kuppisch endlich Telefon bekam. Sie sa?en stolz um den Apparat herum und fuhlten sich wie bei der Bescherung Стр 42

Как-то раз задержали в приграничной зоне и Миху. Случилось это в тот вечер, когда в квартире у Куппишей наконец-то установили телефон. Всей семьей они гордо уселись вокруг новенького аппарата, и каждый чувствовал себя именинником.стр 51

72. Fur Micha war dieser Tag der erste Tag im Roten Kloster. Es war zugleich sein letzter. Er kam mit Verspatung, und unglucklicherweise gab die Direktorin den neuen Schulern gerade in diesem Moment eine Kostprobe ihrer Durchsetzungsfreudigkeit. Die neuen Schuler standen im Halbkreis gedrangt um die Direktorin, die mit finsterer Miene einen Aushang betrachtete, der uber den Schachklub des Roten Klosters informierte. Der Aushang hatte die Form des Schachkonigs. Die Direktorin lie? den Schuler herbeirufen, der den Aushang gestaltet hatte, und fragte ihn streng: »Was haben Sie sich eigentlich dabei gedacht?« Der Schuler wusste gar nicht, was er sich vorzuwerfen hatte, und stammelte: »Ich ... Schachklub ...informieren ...« »Ja, ja, ja«, unterbrach ihn die Direktorin des Roten Klosters, und alle neuen Schuler wurden Zeugen dieser Szene. »Selbstverstandlich haben wir nichts dagegen, dass an dieser Schule Schach gespielt wird, auch wenn die Erfinder des Spiels meinten, dass ein Bauer nicht genauso viel oder vielleicht sogar wertvoller ist als ein Konig.« Sie machte eine Kunstpause, damit jeder Schuler Zeit hatte, mal daruber nachzudenken - schlie?lich arbeitet der Bauer, wahrend der Konig nur schmarotzt. Dann verfinsterte sich ihre Miene, und sie stach mit ihrem Zeigefinger genau auf die Spitze der Konigsfigur, wo ein Kreuz prangte, und rief mit schriller Stimme. »Aber schadlicher christlicher Symbolismus wird an dieser Schule nicht geduldet!« Und genau in dem Moment, als sie verbissen auf das Kreuz der Konigskrone zeigte, kam Micha dazu. Er war au?er Atem und ganz verschwitzt.

»Und was ist mit Ihnen?« Micha war so au?er Atem, dass er nur mit Muhe antworten konnte. »Ich bin ... verhaftet worden ... im Grenzgebiet ... Ich wollte ja noch abhauen ... und hab mich gewehrt ...« »RAUS!« schrie ihn die Direktorin an.

Micha hatte schon genug gesehen. Er ging wieder nach Hause. Seine Mutter brach in Tranen aus. Sie hatte alles versucht, um Micha aufs Rote Kloster und in die Sowjetunion zum Studium zu bringen. Frau Kuppisch hatte dafur gesorgt, dass zu allen Jahrestagen die Fahne drau?en hangt, sie hatte Quartiergaste aufgenommen, ist Mitglied im Elternaktiv geworden, hat das ND abonniert und die Plastiktuten von Heinz nur mit der Schrift nach innen benutzt. Und sie hat ihren Sohn sogar Mischa genannt. Und nun war, schon am ersten Tag, alles vorbei.

Frau Kuppisch konnte nicht mehr. Sie weinte, einen Tag und eine Nacht. Am nachsten Morgen sagte Herr Kuppisch: »Ich schreib 'ne Eingabe.« Und dann machte er etwas, was er noch nie gemacht hatte: Er setzte sich tatsachlich hin und schrieb eine Eingabe. Стр 43-44

А надо заметить, что тот день был первым Михиным днем в «красном монастыре». Который, впрочем, оказался и последним. Миха слегка опоздал к началу занятий и, как назло, явился как раз в ту секунду, когда директриса, собрав вокруг себя новых учеников, намеревалась наглядным образом продемонстрировать, что с ней шутки плохи. С мрачным видом она изучала объявление, оповещавшее о работе школьного шахматного клуба. Объявление было вырезано в форме шахматного короля. Директриса велела вызвать ученика, изготовившего объявление, и теперь строго его допрашивала:

-- О чем вы, собственно, думали, когда создавали вот это, с позволения сказать, художество?

Автор объявления, напрочь не понимая, чего от него хотят и в чем заподозрили, только растерянно бормотал:

-- Я… шахматный клуб… в смысле… информация чтобы…

-- Так-так, -- перебила его директриса на глазах у всех новичков.-- Разумеется, мы ничего не имеем против того, чтобы в нашей школе играли в шахматы, даже если изобретатели этой древней игры по наивности и полагали, будто король самая важная фигура на свете,-- тут она умело выдержала паузу, давая ученикам возможность проникнуться глубоким классовым смыслом сказанного. Затем, однако, помрачнев лицом, она ткнула вырезанному королю в самую макушку, где торчал крест, и мерзким, пронзительным голосом выкрикнула: -- Но пропаганду убогой христианской символики в нашей школе мы не потерпим!

И именно в ту секунду, когда она гневно тыкала в крест на королевской короне, в дверях появился Миха, запыхавшийся и весь взмокший.

-- Так, а это еще что такое?

--Я…-- пропыхтел Миха, с трудом переводя дыхание, -- был задержан… без документов… в приграничной зоне… Хотел смыться… сопротивлялся…

-- Во-о-н!-- заорала директриса.

Он пошел домой. Мать сразу в слезы. На какие ухищрения она только ни пускалась, лишь бы Миху взяли в «красный монастырь», лишь бы отправить его потом в Советский Союз учиться. Уж как госпожа Куппиш следила, чтобы на все годовщины и праздники в рожке возле их окна не забыли укрепить флаг, она и квартирантов принимала, и в родительский комитет класса вступила, и «Нойес Дойчланд» выписала, и даже пластиковые пакеты от брата Хайнца только вывернув наизнанку носила! И даже сына своего вместо Михи Мишей звала. И вот в первый же день все пошло прахом. Вынести такое было выше ее сил. Госпожа Куппиш проплакала весь день и всю ночь, круглые сутки. На следующее утро господин Куппиш сказал:

-- Я напишу заявление.

А потом свершилось и вовсе немыслимое: он и вправду сел и написал заявление. Стр 52-53

73. Er war im Waschraum verschwunden, um sich vor dem Spiegel unordentlich herzurichten. Als er ins Direktorzimmer kam, kaute er Kaugummi, hatte zerstrubbelte Haare und gleich die oberen drei Knopfe seines Hemdes verwegen geoffnet. Micha sah aus wie der Schuler, der nie und nimmer auf dem Roten Kloster geduldet wurde. Frau Kuppisch begann zwar sofort, an ihm herumzumachen, aber Micha wehrte ihre Zudringlichkeit mit einer Handbewegung ab. Frau Kuppisch warf einen scheuen Blick zu der Direktorin, um herauszufinden, wie verheerend Michas Eindruck ist - aber die Direktorin sagte nichts. Sie schaute Micha nur an, und Micha schaute sie an. Niemand der beiden musste etwas sagen. Frau Kuppisch wollte die Situation entscharfen und versuchte es das letzte Mal mit einer Luge. »Mischa, wenn du jetzt auf dem Internat bist, musst du deinem sowjetischen Brieffreund schreiben, dass sich deine Adresse geandert hat.« Стр 44

...