Метафорическая концептуализация природных катастроф в экологическом дискурсе (на материале медийных текстов)

Сегодня в понятие «экология» вкладывается значительно более широкое содержание, её границы раздвинуты далеко за рамки биологической дисциплины. Термин «экология» оказался удачным и с лингвистической точки зрения. Человек - тоже живой организм, находящийся во взаимоотношениях с окружающей средой, причём его поведение оказывает значительнейшее влияние на природу.

Традиционно считается, что начало эколингвистики положил доклад Айнара Хаугена «Экология языка» (1970г.). Главная идея А. Хаугена заключается в том, что языки, подобно различным видам животных и растений, находятся в состоянии равновесия, конкурируют друг с другом, и само их существование зависит друг от друга, как внутри государства и других социальных групп, так и в сознании человека, владеющего несколькими языками. А. Хауген определил и предмет эколингвистики - язык и экология, т.е. «изучение взаимодействия между определённым языком и его окружением», а также «взаимосвязи между языками в уме человека и в многоязыковом обществе» [Haugen 1972: 325]. Таким образом, основным предметом трудов и теорий А. Хаугена является лингвистика, а экология служит базисом для её дальнейшего изучения.

А. Хауген разграничивает психолингвистическую и социолингвистическую экологию языка. Преметом психолингвистической экологии является взаимодействие языков в сознании человека, владеющего несколькими языками. Социолингвистическая экология изучает взаимодействие языка и общества, в котором язык существует как средство коммуникации.

С тех пор эколингвистика бурно развивалась в разных направлениях. Вслед за Хаугеном понятие эколингвистики разрабатывалось и уточнялось рядом других лингвистов: Дв. Болингер (1980), М. Дёринг (2002, 2005), П. Мюльхойслер (2003), В. Трампе (1990, 1991, 1996, 2002), А. Филл (1987, 1993, 1995, 1996, 1998, 2006), П.Финке (1996), А. Хауген (1972, 2001), И. Шторк (1996, 1998).

Эколингвистика, в понимании А. Филла, не является однородной наукой, это скорее применение определённого принципа для изучения целого ряда феноменов, которые взаимодействуют с языком. Основными темами исследования экологической лингвистики становятся языковые изменения и языковые контакты, вытеснение редких языков более крупными, экономически значимыми, глоттотаназия (вымирание) и выживание подвергающихся угрозе языков, унификация языковых общностей путём устранения языковых меньшинств, равновесие между языками, языковое планирование, билингвизм и усвоение языка, а также языковые стратегии манипуляции (особенно в областях, касающихся экологических проблем) и роль языка в различных конфликтах [Fill 1993: 2].

Эколингвистика привлекает внимание и отечественных учёных. Проблемы эколингвистики рассматриваются в монографии В.Ф. Нечипоренко «Лингвофилософские основы эколингвистики» [Нечипоренко 1998], в которой он обосновывает значение экологии и лингвистики для изучения человеком происходящих вокруг него процессов и собственной природы. В ранее опубликованной монографии о биолингвистике [Нечипоренко 1984] В.Ф. Нечипоренко постулирует становление биологической лингвистики, руководствуясь тем, что исследование и описание языковых форм, элементов и конструкций невозможно в отрыве от функционирования целостного человеческого организма, от его психического состояния, т.е. от его души и тела.

Вопросам эколингвистики посвящён сборник Саратовского государственного университета «Эколингвистика: теория, проблемы, методы» (2003), статьи которого рассматривают основные термины, проблемы и методы эколингвистического анализа.

В целом можно сказать, что данное направление языкознания не приобрело пока той популярности в России, какой оно пользуется у зарубежных лингвистов. Эколингвистика в нашей стране пока остаётся малоисследованной областью языкознания.

Одним из важнейших критериев экологичности языковых единиц является их соотнесённость с антропоцентризмом. Эколингвистический подход предполагает свою трактовку антропоцентризма, которая отличается критическим отношением к антропоцентрическому фактору, считая, что он порождает многие эколингвистические проблемы, например, андроцентризм, идеологию неисчерпаемости природных ресурсов и др. [Fill 1998: 9-10].

Антропоцентризм, как считают эколингвисты, проявляет себя и в языковой номинации явлений действительности, живой и неживой природы, рассмотрении их с точки зрения полезности и пригодности для человека. Явления живой природы часто именуются как предметы, чтобы облегчить человеку их использование, умаляется серьёзность/опасность эксплуатации живой природы. К антропоцентризму относятся и стратегии дистанцирования, используемые в разговорном языке и в определённых профессиональных языках, чтобы подчеркнуть отграничение человека, его противопоставление природе. Если в период становления человечества это было необходимо для выживания людей как вида, то в настоящее время раскрытие языковых манифестаций данных проблем будет способствовать, с одной стороны, большей осведомленности общества о существовании данных проблем, с другой - их решению.

В настоящее время предлагается разграничивать вопросы эколингвистической проблематики и по аналогии с социологией применять термины микро- и макро-. Различие микро- и макроэколингвистики носит относительный характер, и пограничная черта между ними будет весьма неопределённой. Макроэколингвистика должна сосредоточить основное внимание на вопросах общественной, государственной, региональной и мировой значимости (например, на эколингвистических аспектах глоттотаназии, языкового геноцида, языковых конфликтах, языковой политики, языкового планирования). Микроэколингвистика выдвигает на первый план исследование речевых и языковых фактов с учётом факторов эколингвистического порядка и привлечение концептуальных аспектов теории языковых контактов, социолингвистики, психолингвистики, социокультурной антропологии.

На сегодняшний день, таким образом, в эколингвистике последовательно выделяются два направления:

- «экологическая лингвистика» (по А. Хаугену), которая «отталкивается» от экологии и метафорически переносит на язык и языкознание экологические термины (само понятие экологии, окружения, экосистемы), принципы и методы исследования, изучается связь и воздействие языков друг на друга: работы В. Трампе, А. Филла, И. Шторк, П. Финке;

- «языковая экология» (по М. Хэллидею), которая рассматривает выражение в языке экологических тем, опираясь на языкознание и его методы. Языки и тексты анализируются с точки зрения их «экологичности», исследуется роль языка в описании актуальных проблем окружающего мира. К этому направлению относится изучение связи между языком и вопросами экологии, отражение в языке проблем взаимодействия человека с природой, окружающим его миром: труды М. Дёринга, П. Мюльхойслера.

Экологический дискурс как совокупность устных и письменных текстов, посвящённых тем или иным экологическим темам и выражающих в языке проблемы взаимодействия человека с его окружения, является объектом исследования языковой экологии. Поэтому данное направление эколингвистических исследований было бы более точно и правомерно назвать изучением экологического дискурса.

В этом направлении интерес представляют как исследования, проводимые на материале одного языка, так и исследования контрастивного характера, требующие вовлечения нескольких языков. Анализ лексики конкретного естественного языка с привлечением эколингвистических критериев позволяет выявить ассоциации, образные представления носителей языка о явлениях окружающей действительности. Работы сопоставительного характера демонстрируют их сходство и различия. Изучение языкового отражения проблем окружающей среды сопоставляется с анализом соответствующих областей дискурса.

Теория концептуальной метафоры, излагаемая в нашей работе, занимается анализом связи метафорического языка и экологических проблем. Речь идёт об изучении функций концептуальной метафоры при описании актуальных экологических проблем. Проведение исследований в данном направлении представляется нам перспективным и с позиции лингвистики, и в аспекте общечеловеческих ценностей.

1.2.3 Структура экологического дискурса

Центральный круг вопросов, исследуемых в дискурсивном анализе, - вопросы структуры отдельных типов дискурса.

При отборе материала для исследования в экологическом дискурсе можно выделить два подхода: узкий и широкий. В первом случае в качестве источников исследования используются только тексты, непосредственно созданные экологами. Такие тексты относятся к числу институциональных и обладают существенной спецификой. При широком подходе к отбору источников для исследования экологической коммуникации используются не только тексты, созданные собственно экологами, но иные тексты, посвященные различным экологическим проблемам.

С точки зрения функционально-стилевой дифференциации следует разграничить следующие разновидности экологического дискурса:

1) научный дискурс, к которому относятся тексты, созданные экологами (научные статьи, исследования и др.);

2) медийный дискурс (публицистический [Миронова 1997; Гурочкина 1999], массово-информационный [Карасик 2000], масс-медиальный [Желтухина 2003], массмедийный/медийный [Чудинов 2006]), в рамках которого исследуются преимущественно тексты, созданные журналистами и распространяемые посредством прессы, телевидения, радио, интернета;

3) религиозно-проповеднический дискурс - совокупность составляющих религиозное общение устных и письменных текстов;

4) художественный дискурс, представленный произведениями художественной литературы.

Как и всякий другой, экологический дискурс имеет полевое строение. В центре находятся те жанры, которые способствуют основному назначению дискурса, поэтому ядро экологического дискурса составит научный дискурс как «в наибольшей степени соответствующий целям, ценностям и социальным функциям дискурса, а также обладающий наибольшим количеством связей с текстами других разновидностей данного дискурса» [Азначеева 2006: 83].

В периферийных жанрах основная функция и характеристика экологического дискурса переплетаются с функциями и характеристиками других видов дискурса в пределах одного текста. Ближнюю периферию, таким образом, представляют жанры медийного дискурса. На дальней периферии экологического дискурса находятся художественный и религиозно-проповеднический дискурсы, а также тексты, созданные «рядовыми гражданами», которые, не являясь профессиональными экологами, журналистами, писателями и проповедниками, эпизодически участвуют в экологической коммуникации. Это могут быть разного рода письма и обращения, адресованные политикам или государственным учреждениям, письма в СМИ, бытовые разговоры на экологические темы и др. Подобные тексты находятся в сфере пересечения экологического и бытового дискурсов.

Далее мы представим сравнение названных институциональных разновидностей экологического дискурса. Для описания конкретного типа институционального общения целесообразно рассмотреть следующие его категории:

1) участники,

2) хронотоп,

3) цели,

4) ценности,

5) стратегии,

6) материал (тематика),

7) жанры,

8) прецедентные тексты,

9) дискурсивные формулы [Карасик 2000а].

Научный экологический дискурс

Научный дискурс традиционно привлекает к себе внимание лингвистов. Участниками научного экологического дискурса являются исследователи-экологи как представители научной общественности, при этом характерной особенностью данного типа дискурса является принципиальное равенство всех участников общения. Клиенты научного экологического дискурса чётко очерчены на его периферии, это широкая публика, которая читает научно-популярные журналы и смотрит телепередачи на соответствующие темы, с одной стороны, и начинающие исследователи-экологи, которые проходят обучение на кафедрах и в лабораториях, с другой стороны. Ядром научного экологического дискурса является общение базовой пары участников коммуникации - учёного и его коллеги.

Хронотоп (или прототипное место общения базовой пары участников) научного экологического дискурса - это обстановка, типичная для научного диалога. Диалог этот может быть устным и письменным, поэтому для устного дискурса подходят зал заседаний, лаборатория, кафедра, кабинет ученого, а для письменного прототипным местом является библиотека.

Целью научного экологического дискурса является процесс вывода нового экологического знания, представленный в вербальной форме и обусловленный коммуникативными канонами научного общения - логичностью изложения, доказательством истинности и ложности тех или иных положений, предельной абстрактизацией предмета речи. Содержанием научного экологического дискурса является описание фактов, предметов, процессов, явлений окружающей действительности, формулирование законов и закономерностей.

Ценности научного экологического дискурса сконцентрированы в его ключевых концептах: «экология», «природа», «защита окружающей среды».

Стратегии научного дискурса определяются его частными целями и реализуются в жанрах. Основные цели научного экологического дискурса формулируются следующим образом:

1) определение проблемной ситуации и предмета изучения,

2) анализ истории вопроса,

3) формулировка гипотезы и цели исследования, выбор методов и материала,

4) построение теоретической модели и проведение эксперимента,

5) оценка результатов проведённого исследования,

6) определение области практического применения полученных результатов.

Е.С. Попова определяет стратегию «как сверхзадачу, идущую от адресанта, направленную на достижение коммуникативной или практической цели и рассчитанную на определенный перлокутивный эффект» [Попова 2002]. Стратегии научного дискурса можно сгруппировать в следующие классы: формулировка, выполнение, проверка, внедрение в практику.

Речевой жанр понимается в отечественной и зарубежной литературе как форма организации речевого воздействия и соответствующего речевого произведения, которые характеризуются определёнными коммуникативными целями и строятся на основании определённой коммуникативной ситуации. Понятием жанра достаточно широко используется в дискурсивном анализе.

Исчерпывающей классификации жанров на сегодняшний день не существует, но опираясь на традиционную классификацию жанров научного дискурса, мы считаем, что основными жанрами научного экологического дискурса являются научные статьи, монографии, диссертации, научные доклады, лекции, научные сообщения, научные обзоры, дискуссии, выступления на конференциях, стендовые доклады, научные отчёты, рецензии, рефераты, аннотации, конспекты, тезисы, комментарии и т.д. на экологические темы.

Наука - система знаний о природе, обществе и мышлении. Материал научного экологического дискурса охватывает широкий круг экологических проблем и представляет собой совокупность научных текстов на экологические темы, существующих как в письменной, так и в устной форме.

Любой научный дискурс характеризуется высокой степенью интертекстуальности, и поэтому опора на прецедентные тексты и их концепты является одним из системообразующих признаков данного типа дискурса. Прецедентными текстами для научного дискурса являются работы классиков науки, известные многим цитаты, названия монографий и статей.

Под дискурсивными формулами понимаются своеобразные обороты речи, свойственные общению в рамках соответствующего социального института. Усложнённый текст, насыщенный терминами и клишированными выражениями, оптимально выполняет основные дискурсивные функции научного дискурса: точно раскрывает содержание проблемы, делая его недоступным для неподготовленных читателей, и организует адекватный для обсуждения данной проблемы темп речи. К особенностям синтаксического оформления научного текста следует отнести синтаксическую полноту оформления высказывания, наличие аналитических конструкций, частое употребление определённых аналитических конструкций, клишированных структур, преимущественно именной характер высказывания и т.п.

Медийный экологический дискурс

Агентами медийного экологического дискурса являются журналисты как представители института, которые обнаруживают резкое отличие от клиентов - читателей и слушателей, потребителей информации. Клиентами медийного экологического дискурса являются широкие массы населения, хотя некоторые СМИ имеют более узкую возрастную, сословную или тематическую ориентацию. Ядром медийного экологического дискурса также является общение базовой пары участников коммуникации - журналиста и читателя (слушателя, зрителя). Медийный экологический дискурс создается преимущественно профессиональными журналистами, но в нём так или иначе могут отражаться коммуникативные практики экологов и даже рядовых граждан.

Хронотоп медийного дискурса определён не столь жёстко. Коммуникация, устная или письменная, опосредована средствами массовой информации и подчиняется законам речевого жанра газетно-журнальной публицистики, но может происходить и непосредственно, в общественных местах, на телевидении и радио.

Цель медийного экологического дискурса - оказывать дифференцированное воздействие на максимально широкую аудиторию посредством её информирования и оценивания сообщаемой информации о проблемах окружающей среды и происходящих природных катаклизмах.

В различных лингвокультурных традициях приняты разные классификации жанров медийного дискурса. Общепринятыми являются следующие жанровые группы в средствах массовой информации: информационная, аналитическая, художественно-публицистическая, которые реализуются в многообразных речевых жанрах:

Таблица 2

Жанровые группы средств массовой информации

Тип текста	Подтип текста	Жанр
Информационный	официально-информационный информационно-деловой неофициально-информационный информационно-экспрессивный	заметка, сообщение, хроника, отчёт, интервью, коммюнике, обзор, описание
Аналитический	информационно-аналитический газетно-научный обобщающе-директивный торжественно-декларативный	статья, заметка, лозунг, рецензия, хроника, обзор, интервью, репортаж, обращение, комментарий, призыв
Художественно-публицистический	очерковый репортажный фельетонный оценочно-критический	речь, статья, очерк, репортаж, эссе, памфлет. фельетон, глосса, рецензия

Жанровая структура современной периодической печати находится в постоянном движении и претерпевает определённые трансформации: происходит смешение жанров, некоторые жанры исчезают, появляются новые их разновидности. Одним из самых важных жанров медийного дискурса являются новостные сообщения. Новостные материалы включают в себя широкий диапазон текстов. В поле зрения нашего исследования оказывается только один вид новостных материалов - сообщения о природных катастрофах.

Материал медийного экологического дискурса - совокупность текстов средств массовой информации на актуальные экологические темы и проблемы.

Прецедентными феноменами для медийного экологического дискурса являются определённые клишированные выражения, характерные для медийного дискурса.

Широта читательской/зрительской аудитории порождает необходимость доступности текста и определённый комплекс языковых средств. Эффективность воздействия на потребителей информации также обуславливается в немалой степени спецификой внутренней прагматической структуры (определённой внутренней логики) соответствующего речевого жанра и подбором композиционно-речевых форм.

Ведущими признаками речевых жанров медийного дискурса является клишированность средств языкового выражения в сочетании с образно-выразительными стилистическими средствами, а основным средством - устойчивая сочетаемость (промежуточный статус оборотов речи - между свободной сочетаемостью и фразеологической связанностью). Из таких еще не устойчивых в общеязыковом смысле, но привычных читателю/зрителю/ слушателю блоков складывается медийный текст. Таким образом, основной стилистический принцип организации языка в медийном дискурсе - сочетание стандарта и экспрессии.

Религиозно-проповеднический экологический дискурс

В качестве агентов религиозно-проповеднического дискурса выступают священнослужители, клиентами являются прихожане и верующие, либо случайные зрители и слушатели. Особенностью данной разновидности дискурса является то, что к его участникам относится Бог, к которому обращаются агенты и клиенты в своих молитвах, псалмах и исповедях и который выступает в качестве суперагента [Карасик 2004].

Хронотоп религиозно-проповеднического дискурса чётко определён. Прототипным местом религиозного общения является храм, в котором совершаются богослужения и религиозные обряды. Однако религиозное общение может происходить не только в храме, специальном сооружении, но и вне храма.

Целью религиозного-проповеднического экологического дискурса является разъяснение происходящих в окружающем мире событий, призыв к вере и покаянию, назидание и утверждение в вере и добродетели.

Ценности религиозного общения сводятся к ценностям веры (признание Бога, понимание греха и добродетели, спасение души), которая является ключевым концептом этого дискурса. Специфика религиозно-проповеднического дискурса состоит в открытом утверждении ценностей, в отличие от других дискурсов, в которых ценности могут быть скрытыми, подразумеваемыми и выводимыми. Ценности выражаются в чистом виде, в форме иносказания, притчи, повествования.

Стратегии также определяются целями и жанрами религиозного общения. Важнейшие цели религиозно-экологического общения:

1) разъяснение сущности природных катаклизмов, описанных в прецедентных текстах, а также происходящих в настоящее время;

2) призвание к вере и покаянию;

3) утверждение верующих в вере и добродетели.

Соответственно выделяются разъясняющая, призывающая и утверждающая стратегии.

Материал дискурса составляют тексты, формирующие религиозное общение на экологические темы. К основным жанрам религиозно-проповеднического экологического дискурса относятся Священное писание и Священное предание, толкования и проповеди. Тексты Священного писания являются прецедентными текстами.

К дискурсивным формулам религиозно-проповеднического экологического дискурса относятся принятые в религиозном общении клишированные выражения.

Художественный экологический дискурс

Согласно классификации типов дискурса В.И. Карасика, художественный дискурс представляет бытийную разновидность личностно-ориентированного дискурса. Бытийный дискурс предназначен для нахождения и переживания существенных смыслов, здесь речь идет не об очевидных вещах, а о художественном и философском постижении мира. Особенности художественного текста изучены весьма основательно, хотя его дискурсивные характеристики еще предстоит осветить.

Бытийное общение в художественном экологическом дискурсе носит преимущественно монологический характер и представлено произведениями художественной литературы, описывающими взаимодействие человека с природой, различные явления, устройство и функционирование окружающей среды.

Основные жанры художественного дискурса группируются в три литературных рода: эпос -- рассказ, новелла, анекдот, притча, басня, сказка, сказание (легенда), детектив, исторический очерк, мемуары, переписка, литературное эссе; лирика -- лирическое стихотворение и баллада; драма - драматические произведения.

Содержание художественного дискурса определяется сущностью литературного искусства, которое не только познаёт мир, но и переживает его. Искусству интересно отношение человека к происходящему, его чувства и переживания и в этой связи формирование человеческой личности. Произведения художественного дискурса оказывают активное воздействие на читателей.

Коммуникативная функция играет не менее важную роль, так как средства образного постижения действительности оказываются лишь в том случае в полной мере действенными, если они не только помогают запечатлеть образ, но и сделать его эстетически «заразительным». В данном случае речь идёт об ориентации художественного дискурса на читателя.

Границы между названными разновидностями экологического дискурса не вполне отчётливы, нередко приходится наблюдать их взаимное пересечение. Сообщения на актуальные экологические темы в СМИ относятся к жанру медийного экологического дискурса и представляют собой разновидность новостных материалов.

В нашем исследовании представлен анализ образа природы и природных катастроф в медийном экологическом дискурсе, создаваемый концептуальными метафорами и отражающий восприятие человеком окружающего мира. В следующем параграфе мы рассмотрим современные подходы к исследованию теории метафоры и основные метафорические парадигмы XX века, и изложем положения теории концептуальной метафоры.

1.3 Исследование метафоры в современных лингвистических теориях

1.3.1 Язык, метафора и картина мира народа

Вопрос о том, что мы в действительности видим, когда воспринимаем природу и воспринимаем ли мы настоящую атмосферу природы вообще или приносим с собой картинки и чувства из нашего культурного внутреннего мира, и нам только кажется, что мы воспринимаем их извне, уже долгое время является объектом исследования учёных.

Несмотря на анатомо-физиологическую общность представителей homo sapiens, до некоторой степени предопределяющую закономерности нашего мышления, мир разные народы описывают совсем не одинаково. Эти различия объясняются тем, что мы видим окружающий мир только посредством того образа мира, который носим в себе. Мир глазами человека - это вид мира на основе обработки, которой мы умеем подвергать мир, заключённый в нас.

Как пишет Г. Гачев, природа, в которой растёт и творит свою историю человек, определяет лицо народа, это постоянно действующий фактор. В ней хранится и «образный арсенал» национальной культуры (архетипы, символы). «История труда человека по преобразованию природы есть двуединый процесс: человек пропитывает окружающую природу собой, своими целями, осваивает её - и одновременно пропитывает себя, всю свою жизнь, быт, всё своё тело и опосредованно душу и мысль - ею» [Гачев 2003: 28-30]. Приспособление природы к человеку есть одновременно и приспособление человека к природе. Таким образом, культура - это прилаженность человека к тому варианту природы, который ему дан, это любовь человека к своей природе и истории.

Национальное своеобразие - это итог исторического развития народа. В ходе своей истории «каждый народ обретается в диалоге с природой своей страны». Очевидно, что в ходе мировой истории все народы сблизились и в быту, и в мышлении, но каждый народ остаётся самим собой, пока сохраняется особый климат, пейзаж, этнический тип, язык … так как они постоянно подкармливают национальную субстанцию, особый склад жизни и мысли [там же: 32].

Национальную целостность народа Г. Гачев называет Космо-Психо-Логос, т.е. единство природы, характера народа и склада его мышления. Все три элемента взаимодействуют и дополняют друг друга [там же: 34-35]. Его концепция напоминает гипотезу Сепира-Уорфа, но исследования этих учёных опираются только на язык, тогда как сам язык вплетён в национальный Космо-Психо-Логос и отражает его жизнь.

В настоящее время наблюдается тенденция объяснять многие явления человеческой цивилизации результатом воздействия окружающей среды, в которой эта цивилизация существует. Однако не следует думать, будто бы любая особенность человеческой культуры может быть сведена к тому или иному физическому фактору окружающей среды [Сепир 1993:271], влияние оказывают как физические факторы окружающей среды, так и социальные.

Культура - система духовных ценностей, совокупность предметов материальной сферы человека. Изначально культура противопоставлялась природе, ср. например, определение из словаря под ред. Д.Н. Ушакова: «Культура - совокупность человеческих достижений в подчинении природы, в технике, образовании, общественном строе» [Ушаков 1935: 1546].

Культура -- открытая категория. В самом широком смысле культура понимается как оппозиция природе. Природа и культура часто соотносятся как «естественное» и «искусственное».

В современной культурологии культура предстаёт как нечто отличное от природы, передающееся по традиции средствами языка и символов, практического изучения и прямого подражательства, а не биологического наследования. Культура представляет собой совокупность общепринятых образцов поведения, мышления и мироощущения, а также индивидуально значимые действия. Термин культура обозначает содержание общественной жизни и деятельности людей, представляющие собой биологически ненаследуемые, искусственные, созданные людьми объекты (артефакты). Под культурой понимается организованные совокупности материальных объектов, идей и образов; технологий их изготовления и оперирования ими; устойчивых связей между людьми и способов их регулирования; оценочных критериев, имеющихся в обществе.

Э. Сепир говорит о том, что при употреблении слова «культура» ему приписывают три основных смысла. Прежде всего, это слово используется этнологами и историками культуры как технический термин, охватывающий любые социально наследуемые черты человеческой жизни, материальной и духовной. Определённая таким образом культура терминологически соотносима с самим понятием о человеке, ибо даже находящиеся на самых низких ступенях развития дикари живут в социальном мире, характеризуемом сложной сетью оберегаемых традицией привычек, обычаев и установлений.

Второе применение термина встречается гораздо чаще. Оно отсылает к некоторому довольно условному идеалу индивидуальной благовоспитанности, здание которой основывается на какой-то малой толике усвоенных знаний и опыта, но состоит по большей части из набора типовых реакций, санкционированных общественным классом и долгой традицией. Требование искушенности в сфере интеллектуальных ценностей к претенденту на звание «культурного человека» предъявляется, но лишь до определенных пределов. Гораздо большее значение придается манерам, некоей изысканности поведения, приобретающей различные оттенки в зависимости от природы личности того, кто усвоил идеал «культурности». Культурный идеал, о котором идет речь, -- это идеал внешнего облика, идеал облачения и обхождения.

Когда говорят о культуре в третьем понимании, то подчёркивают не столько то, во что верит тот или иной народ или что им создано, сколько то, каким образом созданное этим народом и то, во что он верит, функционирует в его жизни, какое значение всё это имеет для данного народа. Культура, таким образом, может быть кратко определена как цивилизация, взятая в той мере, в какой она воплощает в себе национальный дух [Сепир 1993:468-469].

В. Гумбольдт называет «нацию», «народ» такой «формой индивидуализации человеческого духа», которая имеет «языковой» статус. Считая нацию духовной формой человечества, специфику этой формы он усматривает главным образом в языке, при этом подчёркивает, что в формировании нации, помимо языка, участвуют и другие факторы [Гумбольдт 2000: 9]. Так как деление человечества на языки совпадает с делением его на народы, то отсюда следует, что между языком и народом, точнее, духом народа, существует необходимая корреляция: «Язык и духовная сила народа развиваются не отдельно друг от друга и не последовательно один за другой, а составляют исключительно и нераздельно одно и то же действие интеллектуальной способности» [там же: 10], поэтому разные языки - это не различные звуковые обозначения одного и того же предмета, а различные видения его.

Язык считается универсальной формой концептуализации окружающего мира и рационализации человеческого опыта, хранилищем бессознательного стихийного знания о мире. Язык - зеркало культуры, в нём отражается не только реальный мир, окружающий человека, не только реальные условия его жизни, но и общественное самосознание народа, его менталитет, национальный характер, образ жизни, традиции, обычаи, мораль, система ценностей, мироощущение, видение мира [Тер-Минасова 2004: 14-15]. Язык показывает не мир вообще, а мир в восприятии человека. Одновременно в зеркале языка отражается и сам человек, его образ жизни, поведение, взаимоотношения с другими людьми, система ценностей, культура -- мир в человеке. Исследовать культурные различия возможно на основе выявления лингвистической универсальности, т.е. того, что объединяет все языки или их большинство.

Существуют разные взгляды на природу и характер связей языка и общества: одни учёные считают, что развитие и существование языка полностью определяется развитием и существованием общества, другие полагают, что язык развивается и функционирует по своим законам.

Проблема соотношения языка и культуры принадлежит к числу наиболее сложных и далёких от окончательного решения проблем языкознания. Трудность данного вопроса заключается в многогранности и многоаспектности этих понятий. Язык и культура - важнейшие явления общественной и духовной жизни. Язык - основное средство общения людей, органичная часть национальной культуры народа, духовное наследие предков, с другой стороны, язык - важный фактор развития самой культуры. Изучая культуру народа, мы приобщаемся к языку, имея дело с иностранным языком, мы знакомимся с культурой данного народа.

Язык - это форма всякой культуры. Многообразие духовной культуры народа закрепляется в языке. В современных лингвистических исследованиях значительное место занимают поиски аналогий между структурой языка и структурой других аспектов культуры. Ученых, занимающихся этой проблематикой, можно разделить на две большие группы. К первой относятся последователи Бенджамина Уорфа, которые пытаются обнаружить соответствия между языком какого-либо конкретного социума и его культурными ценностями, системой восприятия и практическим поведением. Вторая группа -- это учёные, стремящиеся сформулировать общую теорию человеческого поведения. В рамках этой теории язык является лишь одним из изучаемых специфических объектов, хотя ему и принадлежит центральное место. Настоящая работа осуществляется в рамках первого направления.

Язык не существует вне своего окружения и вне культуры, т.е. вне социально унаследованной совокупности практических навыков и идей, характеризующих наш образ жизни [Сепир 1993:185]. Язык отражает явления и физического, и социального окружения. В понятие физической среды входят географические особенности, например, топография страны, климат и то, что может быть названо хозяйственной основой жизни людей - флора, фауна, минеральные ресурсы. Понятие социальной среды включает в себя разнообразные общественные факторы, которые формируют образ жизни и мышления каждого отдельного индивида. Среди наиболее важных социальных факторов - религия, мораль, формы политической организации общества и искусство [Сепир 1993:271]. Физическая среда отражается в языке, конечно, только через среду социальную.

Взаимодействуя со своим окружением, язык как факт социальной жизни общества неизбежно подвергается постоянным изменениям, формируется, развивается и приспосабливается к изменяющимся естественным и культурным условиям, испытывая на себе постоянное влияние экстралингвистических факторов, взаимодействуя с окружающей средой. Язык - это вечный посредник между духом, культурой и природой, окружением. Содержание языка неразрывно связано с культурой. Язык и культура находятся в состоянии прямой взаимосвязи и взаимодействия. Изменение культурной организации общества сопровождается изменением лексического состава языка.

Язык находит своё воплощение в образе мыслей народа, и образ мыслей народа воплощается в его языке. В языке отражаются различные модели «видения мира» носителей языка. Это различие закрепляется в виде разнообразных возможностей формирования и развития языковых значений и форм. Слово в таком контексте выступает как символ, семиотическая фигура того или иного образа, который возможно восстановить через исследование соответствующих концептов. Внешний и внутренний миры представляются человеку через призму его культуры и языка [Пименова 2006: 173].

Итак, язык является признаком всякого общества на всех этапах его существования и неотъемлемой частью его культуры. В ходе теоретической и практической деятельности человек чаще имеет дело не с непосредственным миром, а с репрезентацией мира, с языком. Развитие и богатство языка есть результат одновременного развития общества, науки и культуры. Благодаря языку мы получаем также в свое распоряжение концептуальные метафоры, структурирующие наше восприятие, мышление и поступки.

Метафора пронизывает всю нашу повседневную жизнь и проявляется не только в языке, но и в мышлении и действии. Концептуальная метафора - это основная когнитивная операция над понятиями, объединяющая две сферы [Чудинов 2001б] и позволяющая осмыслить ту или иную область действительности в терминах понятийных структур, изначально сложившихся на базе опыта, полученного в других областях.

Понятийная система, управляющая нашей повседневной деятельностью и упорядочивающая воспринимаемую нами реальность и способы поведения в мире, носит преимущественно метафорический характер, и мышление, повседневный опыт и поведение в значительной степени обусловливаются метафорами. Однако понятийная система отнюдь не всегда осознается нами. Язык выступает как важный источник данных о том, что эта система понятий собой представляет.

Концептуальные метафоры, наряду с паремиями, афоризмами, являются носителями культурологической концептуальной информации. Концептуальная метафора рассматривается нами как основное средство концептуализации, с помощью которого мы понимаем и воспринимаем один тип объектов в терминах объектов другого типа, как средство осмысления некоторой абстрактной сферы в терминах более известной, обычно конкретной сферы.

Система общепринятых концептуальных метафор обычно неосознаваема, употребляется автоматически и без заметных усилий. Метафора и метонимия, которые используются для описания внутреннего мира человека, являются своеобразным фрагментом картины мира, не совпадающим или совпадающим частично как у представителей различных культур, так и у представителей одной и той же культуры в отдельные исторические периоды.

Каждая культура создаёт свою картину мира, постичь которую всегда непросто. Понятие картины мира относится к числу фундаментальных понятий, выражающих специфику человека и его бытия, его взаимоотношения с миром, важнейшие условия его существования в мире, это образ мира, который является результатом всей духовной активности человека [Кузнецова 2007: 9] и возникает в ходе контактов человека с миром.

Языковая картина мира - это целостный образ мира, являющийся результатом всей духовной жизни человека, в формировании которой принимают участие все стороны психической деятельности человека. Метафорическая номинация формирует метафорическую картину мира, которая воссоздается посредством построения тематической классификации лексики, способной к косвенной вторичной номинации.

Как отмечает А.П. Чудинов [Чудинов: http://www.philology.ru], «метафора относится к числу тех феноменов, в которых наиболее ярко проявляется «душа народа», его ментальный мир». Метафора - это носитель информации о номинаторе. Система метафор - зеркало конкретно-чувственных представлений субъекта о мире. Если субъектом номинации является народ, то систематизация метафорических образов позволит увидеть основные черты народной картины мира, реконструировать представления об окружающей действительности и месте человека в ней [Рут 1992: 4].

В нашей работе на первом плане стоит, таким образом, не творческое употребление метафоры как тропа, а языковая структура, представляющая языковой опыт народа в метафорических образных моделях или мысленных моделях: эти модельные представления возникли в результате взаимодействия человека с его культурным окружающим миром. Основную роль в этом процессе играет метафора, которой Г. Батесон приписывает когнитивный и коммуникативный статус:

«Метафора - неотъемлемый инструмент мышления, компонент всякой человеческой коммуникации, даже научной» [Bateson 1999: 275].

Представление метафоры как промежуточного звена между культурным и реальным миром предполагает, что язык как элемент окружающего мира показывает отношение к нему человека. Использование соответствующих языковых средств характеризует позицию человека по отношению к природе, зависящую от культурного опыта и практики, что подтверждают слова В. Трампе:

«Отношение человека к природе и его положение в ней отражаются в словах, которые мы используем» [Trampe 2002: 7].

«Особенно отчётливо это отношение выражают природные метафоры. Можно даже сказать, что история отношения человека к природе и его положения в природе и является «настоящей» историей языка» [Trampe 1996: 70].

В разные исторические эпохи природа рассматривалась и метафорически концептуализировалась разными способами:

1) в Средневековье как написанная Богом книга, которую человек должен изучать, чтобы понять Бога;

2) в эпоху Ренессанса как отражение человеческого тела: микрокосмос соответствовал макрокосмосу;

3) начиная с эпохи Просвещения как машина: сначала как часы, позже как паровая машина, с недавнего времени как компьютер.

Изучение эволюции метафорического представления окружающего мира может стать первым шагом в исследовании культурной и общественной структуры природы.

Таким образом, изучение особенностей отношения человека к природе предполагает исследование концептуальной метафоры, которая выполняет функцию категоризации и тем самым делает возможным ориентирование человека в окружающем мире посредством упорядочения хаоса окружающих его явлений. Стремление выявить в процессе исследования именно картину мировидения, а не её фрагменты, предполагает анализ дискурса как комплексной реализации модели мира в языке.

В экологическом дискурсе концептуальные метафоры выражают определённое отношение человека к природе, определённое восприятие и отражение действительности в сознании носителей языка. При этом отражение находят качества и свойства объектов, наиболее значимые и культурно обусловленные именно для того общества, в котором данная концептуальная метафора существует.

1.3.2 Метафора в антропологической лингвистике

В лингвистических и смежных исследованиях в области психологии, антропологии и др. были выделены универсальные категории, порождающие метафоры. Так, С. Ульман [Ульман 1970: 227-229] отмечает три универсальных типа метафоризации: антропоморфизм, перенос от конкретного к абстрактному и синестезию.

В конце XX века закономерное развитие в языкознании получает антропоцентрический принцип, сменивший «нечеловеческую лингвистику», изучавшую язык сам в себе и для себя. Предпосылки возникновения и развития антропоцентрического подхода в языке существовали уже в античности и нашли проявление в теории наименования.

История становления термина «антропоцентризм» отражает эволюцию представлений человека/общества в его отношении к окружающей среде.

И. А. Бодуэн де Куртенэ, известный сторонник психологического подхода в языкознании призывал к «искоренению предрассудка, называемого антропоцентризмом » [Бодуэн де Куртенэ 163: 146-202]. Негативное отношение к антропоцентризму прослеживается и у Леонарда Блумфильда [Алпатов 1999: 197-199]. Почему ученые, признававшие психическую природу языка, его тесную взаимосвязь с человеком и социумом, так последовательно отвергали антропоцентризм? Нам видится, по крайней мере, две возможные причины этого неприятия. Во-первых, психологический подход того времени основывался прежде всего на индивидуальной психологии, психологии, которая была максимально приближена к естественнонаучной, физиологической проблематике. Во-вторых, сам термин «антропоцентризм» трактовался как «предвзятое», заранее предопределенное отношение исследователя к языку, в то время как предполагалось, что ученый должен придерживаться системоцентричных взглядов и стремиться к рассмотрению языка как внешнего по отношению к исследователю явления.

Однако с 20-х гг. ХХ века «абстрактный объективизм» [Алпатов 1999: 270-271] начинает подвергаться серьезной критике, и в первую очередь - за невозможность ответить на вопросы, связанные с «человеческим фактором» в языке.

Особое место в обосновании антропоцентрической природы языка занимает теория В. фон Гумбольдта, который, рассматривая язык как особый вид деятельности человека, называет его «промежуточным миром», находящимся между народом и окружающей его действительностью. Развитию этого направления в языке способствовали труды братьев Гримм, Ф. Боаса, Э. Сепира, Б. Уорфа. Одним из основоположников антропоцентрического подхода к изучению языка является Э. Бенвенист, разработавший теорию субъективности в языке, т.е. способность говорящего присваивать себе язык в процессе его применения.

В России разработка антропологической проблематики в языке была начата Ф.И. Буслаевым, А.И. Афанасьевым, А.А. Потебней. Важное значение для развития антропологической лингвистики имели работы А.И. Соболевского, А.А. Шахматова, Е.Ф. Карского, Д.К. Зеленина, Б.А. Ларина.

В науке последних десятилетий позиции антропологической лингвистики являются достаточно прочными. С этой областью научного поиска в той или иной степени связывается деятельность многих исследователей.

Значение антропоцентрического фактора для решения лингвистических проблем трудно переоценить, т.к. «язык существует в человеке для человека и реализуется через человека, поэтому для понимания его устройства и функционирования первостепенное значение имеет учёт взаимодействия трёх элементов: языковых форм, самого человека с его мышлением и психологией и внеязыковой действительности» [Гак 1998: 369].

Антропоцентризм считается одной из принципиальных отличительных черт современной лингвистики и предполагает учёт человеческого фактора, находящего проявление в языке. Язык изучается не ради языка, а в тесной связи с человеком, его сознанием, мышлением, в аспекте человеческой деятельности. Научные объекты рассматриваются с точки зрения их значимости для человека.

«Язык насквозь антропометричен. Присутствие человека даёт о себе знать на всём пространстве языка, но более всего оно сказывается в лексике и синтаксисе - семантике слов, структуре предложения и организации дискурса» [Арутюнова 1998: 237]. Признаки антропоцентризма находят проявление на разных уровнях языка, в различных языковых структурах. Язык окрашивает концептуальную модель мира через систему своих значений и их ассоциаций в национально-культурные цвета. Он придает ей и собственно человеческую - антропоцентрическую -- интерпретацию, в которой существенную роль играет и антропометричность, т.е. соизмеримость универсума с понятными для человеческого восприятия образами и символами, в том числе и теми, которые получают статус ценностно определенных стереотипов.

Согласно антропометрическому принципу, «человек -- это мера всех вещей». Человек изначально осваивал окружающую его действительность «от себя», и потому результат культурного освоения мира запечатлевался в знаках вместе с образом человека, осваивающего этот мир: если Бог запечатлел свой образ в человеке, то человек запечатлел свой образ в языке.

Человеческое сознание антропоцентрично по своей природе. Оно организует непредметную действительность по аналогии с пространством и временем мира, данного в непосредственных ощущениях. Так, пространственные координаты осмысляются как высокое или низкое в человеке, то, что впереди осознается как будущее, а оставшееся позади - как прошлое. Как пишет В.В. Иванов, «физическая ориентация человека в мире служит основой для того описания мира, которое закреплено в языке» [Иванов 1976: 29].

Человек часто моделирует действительность по аналогии с физиологическими проблемами, состоянием и циклами жизнедеятельности человеческого организма. Антропометричность - наиболее характерный для метафоры параметр - выражается в том, что сам выбор того или иного основания для метафоры связан со способностью человека соизмерять все новое для него (в том числе и реально несоизмеримое) по своему образу и подобию или же по пространственно воспринимаемым объектам, с которыми человек имеет дело в практическом опыте. Такое соизмерение как бы уравнивает конкретное и абстрактное, доступное непосредственному ощущению и умопостигаемое, действительно существующее и вымышленное, аморфное представление о чём-то и представление, уже ставшее стереотипом. Этот принцип и проявляется в создании эталонов, или стереотипов, которые служат своего рода ориентирами в восприятии действительности [Телия 1988а].

В процессе метафорического творчества происходит концептуализация внеязыковой действительности в направлении от познания конкретного к познанию абстрактного. К зонам приобретения конкретного опыта относится животный и растительный мир, проявления мышечной и физической активности человека. Они доступны непосредственному наблюдению и поэтому становятся объектом первичной номинации. К зонам приобретения абстрактного опыта относятся сложные ментальные процессы, которые не доступны непосредственному наблюдению и потому становятся объектом вторичной номинации/метафоризации.

Оперирование образными сущностями не может не привнести в метафоризацию субъективности их восприятия, не внести в новое значение следов того вспомогательного образа, который ассоциируется с буквальным значением переосмысляемого слова или сочетания. И это передает в новое значение рефлексы человеческого фактора, ярче всего проявляющиеся в самом отборе исходного значения.

Антропометрична сама интеракция, в ходе которой формируется новое значение. В качестве основания для анализа метафорической интеракции может выступать её номинативный аспект, так как метафора -- это всегда употребление уже готового языкового средства наименования как способа создания нового его значения. В метафорической интеракции участвуют три комплекса:

1) основание метафоры как мысль о мире (предмете, событии, свойстве и т.п.). Она изначально выступает во внутренней речи, т.е. ещё в довербальной форме [Жинкин 1964];

2) образное представление о вспомогательной сущности. Оно актуализируется в метафоре только в той ее части, которая соизмерима с формирующейся мыслью о мире как по содержанию, так и по подобию, соответствующему антропометричности создаваемого представления и самой возможностью уподобления на основе допускаемого сходства;

3) значение переосмысляемого при посредстве метафоризации имени. Оно играет роль посредника между первыми двумя комплексами. С одной стороны, оно вводит в метафору само образное представление, соотносимое с референтом данного значения, а с другой - действует как фильтр, т.е. организует смысл нового понятия. Кроме того, значение переосмысляемого слова оснащено собственно вербальными ассоциациями, которые также небезразличны для интеракции. Например, метафоры типа время бежит, застыло и т.п. обязаны своему возникновению не только образно-ассоциативному комплексу, соотносимому с референтами этих слов, но и синонимическим связям исходной метафоры время идет или стоит на месте и т.п. [Телия 1988а].

...