Метафорические модели с агрессивным прагматическим потенциалом в политическом нарративе "Российские федеральные выборы (1999-2000 гг.)"

Сформировавшиеся в массовом сознании концепты данной сферы легко ложатся в основу политической метафорики для структурирования и концептуализации понятийной области политики и экономики, для выделения в ней самого важного и необходимого, для эмотивной оценки ее элементов.

Типовое соотношение между областями сферы-источника рассматриваемой метафорической модели и областями сферы-мишени иллюстрирует следующая таблица.



Сфера-источник	Сфера-мишень
1. Преступники и их специализация 2. Преступные сообщества и их структура 2.1. Сообщества (банда, шайка, семья, клан, группировка); 2.2. Иерархические отношения в преступных сообществах (авторитет, пахан, важняк, крестный отец, вор в законе, подельники, братва, шестерки и пр.).	1. Политические деятели 2. Политические и государственные организации и их структура: 2.1. Политические организации (партия, блок, движение, союз); 2.2. Отношения внутри политорганизации (лидеры, члены партии); 2.3. Государственные, властные структуры (правительство, парламент, министерства и пр.) 2.4. Иерархические отношения на государственном уровне (президент, члены правительства, министры, губернаторы и пр.).
3. Преступные действия 3.1.Преступления против государства; 3.2.Преступления против собственности; 3.3.Преступления против личности.	3. Политические действия: 3.1. Избирательная кампания; 3.2. Управленческая, законодательная деятельность; 3.3. Поддержание и сохранение имиджа, самореклама.
4. Жертвы преступников (лохи, заложники, терпилы)	4. Избиратели (народ, простые граждане)
5. Быт, экипировка, орудия деятельности преступников: 5.1. Место сбора (притон, малина); 5.2. Орудия (нож, пистолет, отмычка и пр.); 5.3. Экипировка (маска, перчатки).	5. Политическая жизнь в стране: 5.1. Места сбора политических и государственных деятелей (Дума, Кремль, мэрия и пр.); 5.2. Средства агитации, пропаганды, взаимодействия с гражданами страны (пресса, телевидение, радио и пр.)
6. Места лишения свободы и их обитатели. 6.1. Места лишения свободы (лагерь, тюрьма, зона, камера и пр.); 6.2. Обитатели (лагерники, зеки).	6. Россия как правовое государство
7. Быт в местах лишения свободы.	7. Взаимоотношения политических деятелей
8. Милиция, охрана, наказание преступников.	8. Судебная система

Как показывает анализ криминальных метафор в политическом дискурсе, в процессе метафоризации происходит взаимодействие практически всех выше названных источниковых фреймов с целевыми фреймами политики и экономики.

Так, в первом и четвертом фреймах сферы-источника осуществляется перенесение содержания в соответствующие фреймы сферы-мишени: политики и государственные лица метафорически представляются в политическом дискурсе как шулеры, гангстеры, убийцы, душегубы и т.п., а простые граждане - как жертвы преступных действий (лохи, заложники).

Слоты второго фрейма «Преступные сообщества и их структура» активно взаимодействуют с фреймом «Политические и государственные организации и их структура». В процессе такого взаимодействия происходит свертывание целевого фрейма к двум слотам, соответствующим источниковому фрейму, а затем - перенесение содержания из одного слота в другой. В результате, российское правительство метафорически представляется в политическом дискурсе «мафиозной семьей, кланом, бандой»; политические партии и движения - «бандитскими группировками», государственные лица и лидеры партий - «крестными отцами, паханами, авторитетами» и т.п.

Слоты третьего фрейма-источника взаимодействуют со всеми слотами целевых фреймов «Политические действия» и «Экономическая деятельность». Так, в криминальных метафорах политические действия властных структур по управлению страной переосмыслены как рэкет, грабеж и воровство. Сами политики предпочитают силовое воздействие друг на друга и на подчиненных им людей: «прессовать, прижимать, мочить, насиловать» и т.п., или обманные действия: «разводить, кидать, динамить». Особенно активизируются слоты силовых и обманных действий во время метафоризации политической деятельности, связанной с избирательной кампанией. Криминальная метафора показывает, что политического оппонента можно «заказать киллеру, замочить, урыть, похоронить», «наехать на него», «подставить, обуть», а избирателя - «утрамбовать, изнасиловать».

В сфере политики новым содержанием наполнился слот «Средства агитации и пропаганды»: теперь это главное орудие - «оружие» деятельности в новых («криминальных») политических взаимоотношениях. Результатом такого метафорического переосмысления роли СМИ в политической жизни страны стало переструктурирование фрейма «Политические деятели» - введение в него нового слота «Журналисты, телеведущие».

Содержание шестого и седьмого фреймов сферы-источника обычно переносится в первый, четвертый и шестой фреймы политики: наша страна метафорически характеризуется как тюрьма, лагерь, зона, а ее граждане - как лагерники и зеки.

Слоты последнего фрейма «Милиция и наказание преступников» могут взаимодействовать с целевыми фреймами - «Политические деятели», «Политические действия». В таких криминальных метафорах политики сравниваются с палачами и надзирателями, а политические действия - с наказанием, казнью, помилованием, розыском и пр.

Рассмотрим подробнее, состав фреймов и слотов метафорической модели РОССИЙСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ - это МИР КРИМИНАЛА.

1. Фрейм «Преступники и их специализация»

Анализ криминальных метафор, составляющих данный фрейм, показывает, что в современном политическом дискурсе граждане России, экономические организации, правительственные структуры метафорически представляются как преступники. Журналисты, например, часто представляются в образе киллеров - профессиональных наемных убийц.

Ср.: Поэтому «информационные киллеры», работающие на ОРТ, проигрывая суд за судом, успевают все же выполнять заказы своих хозяев на дискредитацию людей, партий или общественных движений (Ю. Скуратов // РГ.2000. №52.). Я обращаюсь прежде всего к тем, кто делает свой выбор в последний момент, под влиянием нанятых олигархами телевизионных и газетных «киллеров» (Г. Зюганов // РГ. 2000. №52.). И тем не менее дети начали писать в школьных сочинениях «Хочу стать телекиллером» (О. Костенко-Попова //АиФ. 2000. №23.). Телевизионному киллеру Доренко, по слухам, заплатили 1,5 миллиона долларов (Е. Егорова // МК. 1999. №43.).

По словам Е.И. Шейгал, в дискурсе масс-медиа журналисты выступают в качестве посредников между политиками-профессионалами и массовой аудиторией непрофессионалов. Поскольку население дистанцировано от правительства и не может непосредственно наблюдать процесс принятия решений, касающихся общественной жизни, журналисты-«рассказчики» о политике и политиках являются своеобразными «агентами влияния», способствующими формированию общественного мнения (Е.И. Шейгал, 2000, с. 25).

Таким образом, популярные журналисты и телеведущие могут активно участвовать в политической деятельности, добиваясь определенных результатов (положительных или отрицательных) в зависимости от преследуемых целей. Дискредитация политического деятеля в СМИ может скомпрометировать его в глазах избирателей, повредить его политической карьере. Во время избирательной кампании 1999 -2000 гг. заметно активизировалась деятельность журналистов по сбору и выбросу компромата, сплетен и клеветы, что, в свою очередь, привело к рождению выше приведенных криминальных метафор.

Уподобление газетчиков и телевизионных ведущих киллерам - наемным убийцам - достигается актуализацией нескольких сем: «выполнение чьего-то приказа», «причинение серьезного ущерба неугодному лицу», «получение материального вознаграждения за свои действия». Названные семы поддерживаются контекстуально: «выполнять заказы», «нанятых», «заплатили 1,5 миллиона долларов».

Данные метафорические высказывания содержат агрессивный прагматический потенциал, о чем свидетельствуют следующие знаки вербальной агрессии:

Во-первых, специализированные знаки агрессии в политическом дискурсе - маркеры «чуждости». Так, указание на наличие у объектов метафоризации «своих хозяев» приводит к их отделению в ранг «чужих», дистанцированию от автора и адресата высказывания.

Во-вторых, пояснение «нанятых олигархами» придает всему метафорическому выражению крайне негативную эмоциональную оценку, так как, по словам Е.И. Шейгал, «в последнее время резко эволюционировало в сторону политического ругательства слово олигарх, ставшее, по сути дела, синонимом выражения «враг общества №1» (Е.И. Шейгал, 2000, с. 143). А подтекст «нанятые врагом» поддерживает маркирование чуждости.

И, в-третьих, сама метафорическая номинация журналистов как информационных и телевизионных киллеров, неоднократно встречающаяся в современном политическом дискурсе, становится уже политическим ярлыком, который «используется не столько для характеристики денотата и отнесения его к классу, сколько для обвинения в опасных для общества свойствах» (Е.И. Шейгал, 2000, с. 133). Ярким примером, подтверждающим данное суждение, является недавно появившееся в политическом дискурсе абстрактное существительное «киллерство» для обозначения явления, ставшего новой реалией российской политической жизни.

Ср.: Скучная-де президентская кампания - ни скандалов особенных, ни стычек, ни информационного киллерства (И. Петровская // Изв. 2000. №55.).

Итак, прагматические смыслы, формируемые рассмотренными метафорами, можно сформулировать следующим образом: в нашей стране СМИ продажны, телевизионные ведущие и журналисты абсолютно беспринципны и готовы за хорошую оплату оклеветать кого угодно; успеха в политической борьбе добивается тот, кто имеет много денег (олигарх = враг = «чужой») и может за эти деньги покупать СМИ и навязывать избирателям выгодную для него информацию сомнительного характера.

Продолжим обзор метафорических выражений данного фрейма. В качестве преступников в современных политических текстах часто выступают руководители государственных структур, производственных предприятий, банков и т.п. Ср.: Сегодня, в сущности, руководство государства мафиозное: порой такое ощущение, что Кабинет министров - «сборище бандитов», которые регулярно собираются, чтобы обсудить, что как поделить, с кем свести счеты и кого запугать (К. Маркарян // КП. 2000. №68.).

Государство больше похоже на рэкетира, чем на цивилизованного заемщика (А. Денисов // МН. 1999. №43.). Г. Георгиев получил прямое указание на «отстрел» политических противников и ведет себя как настоящий гангстер (П. Ветров // Европа-Азия. 2000. №2.). В ближайшее воскресенье Лужков с Примаковым предстали перед телезрителями вновь в роли убийц и душегубов - на сей раз свободы слова (Е. Егорова // МК. 1999. №47.). После окончания кампании с Чечней одним из главных вопросов должна стать борьба с мафией, возврат денег бедным и обездоленным людям за счет полной конфискации денег и имущества у коммерческих фирм - воров и жуликов (А. Извеков // КП. 2000. №61.). Пока что наиболее крупная дичь, на которую открыл охоту Международный валютный фонд, это европейский банковский гигант, окрещенный в международных финансовых кругах «головорезом» за свои смелые операции в бывшем Советском Союзе и Восточной Европе (М. Стурца // Изв. 2000. №51.).

В метафорическом представлении государства как рэкетира, коммерческих фирм как воров и жуликов, журналистов как шулеров актуализируются ассоциативные семы «обмана», «наживы» и «противозаконности» производимых данными объектами действий. Актуализация периферийных сем «опасности», «угрозы», «вреда» при метафорическом использовании концептов бандиты, убийцы, душегубы, гангстер, головорез оживляет многочисленные отрицательные ассоциативные признаки, связанные с этими понятиями. Средством выражения агональности помимо используемой пейоративной лексики, обозначающей отступления от социальных норм, является контекстуальная поддержка криминальных метафор путем пояснения, развертывания метафоры в тексте, противопоставления или сопоставления ее с другим, положительным, явлением.

Типичные прагматические смыслы метафор этой группы - в нашей стране люди, находящиеся у власти (политической или экономической), презирают законы и готовы пойти на все ради своей выгоды, что может прямо или косвенно угрожать интересам простых граждан.

Итак, денотативная область функционирования метафор первого фрейма достаточно разнообразна: политические деятели, система управления, экономика, финансовые структуры. Прагматический потенциал большинства метафорических выражений содержит высокую степень вербальной агрессии, так как «криминальное» представление предмета речи вызывает в адресате состояние тревожности и недовольства существующим положением дел, приводит к отстранению и отчуждению простых граждан от политиков, что не способствует гуманизации общения.

Для сравнения хотелось бы привести пример того, как же в политическом дискурсе метафорически характеризуются настоящие преступники. Оказывается, такие метафоры могут содержать как негативные, так и вполне положительные коннотации в зависимости от того, о ком идет речь. Так, за чеченскими террористами закрепилась бранная инвектива отморозки - люди, лишенные каких-либо эмоций и моральных принципов, а для своих представителей мафиозных структур используется преимущественно лексика современного блатного жаргона - братки, конкретные пацаны, крутые парни и т.п. Ср.: В отличие от «кровавого араба» Хаттаба, Руслан Гелаев пользуется репутацией «отморозка с понятиями» (С. Герасименко // КП. 2000. № 45.).

Покончим ли мы с «отморозками» к пятнице? (о Чечне) (С. Герасименко // КП. 2000. №48.).

В ноябре прошлого года наша газета писала о том, как «братки» вышибают «дурь» из наркоманов Екатеринбурга. Там «конкретные пацаны» взяли в свои руки борьбу с наркоторговцами, обвиняя власть в бездействии (Ю. Снегирев // КП. 2000. №45.).

2. Фрейм «Преступные сообщества и их структура»

При анализе данного фрейма можно выделить два основных слота: первый включает наименования преступных сообществ, а второй - специфику отношений внутри этих сообществ.

Слот 2.1. Преступные сообщества

Метафоры этой группы представляют политические и правительственные структуры в качестве различных преступных (мафиозных) объединений. Ср.: Банда Ельцина прячет на Кавказе концы в воду (В. Анпилов //АиФ. 1999. №45.). На сцену был выпущен Кириенко с единственной целью - обратить многонулевые пустые бумажки в реальные доллары, что и было проделано в очередной, последний раз околоельцинской бандой сразу же после очередного транша. Масштабы грабительской дележки застилали глаза, и руководящая шайка даже не позаботилась о том, кто будет продолжать игру (В. Воробьев // МК. 2000. №13.).

Но к весне 1999 года самые информированные российские финансисты и политигроки уже твердо знали: за молодым замминистром финансов стоит кремлевская «семья» (М. Ростовский // МК. 2000. №26.). У многих лиц, приближенных к «семье», нет ни совести, ни достоинства (Ю. Скуратов // АиФ 1999. №35.). В. Путин - лишь послушное орудие в руках «семьи». Под угрозой шантажа он (Путин) будет вынужден исполнять волю «семейного политбюро» (Т. Нетреба, В. Цепляев // АиФ 2000. №7.). Очевидно, что среди избирателей найдет живой отклик предложение Явлинского покончить с властью криминально-олигархического клана (И. Кравченко // КП. 2000. №43.).

Путин должен будет продемонстрировать, насколько он способен абстрагироваться от «ельцинского клана» (М. Чикин // КП. 2000. №16.). В России укрепился криминально-номенклатурный политический режим, опирающийся на олигархические кланы, которые приватизировали государственную власть, а через нее - и бывшую гос. собственность (В.Лукин // КП. 2000. №14.). Скажем, патриотическое движение отвергает в своей пропаганде как лужковскую, так и кремлевско-путинскую группировку (А. Проханов // АиФ. 1999. №45.). А премьеры - люди подневольные и просто обреченные на лавирование между кремлевскими группировками (М. Ростовский // МК. 2000. №26.).

Итак, как видим из приведенных примеров, денотативная сфера функционирования метафор рассматриваемого слота довольно ограниченна - это в основном российское правительство, окружение президента, реже политические объединения. Метафорическое использование криминальных концептов клан, семья, группировка, банда, шайка для номинации государственных и политических объединений основывается на общности нескольких семантических компонентов:

единство, группа;

общие интересы;

структурированность.

Актуализируются также некоторые периферийные и факультативные семы - «взаимовыручка и, как возможное следствие, покрывательство», «многочисленность, но в то же время избранность», «преданность интересам коллектива», «наказание непослушных членов группы».

Проанализируем агрессивный прагматический потенциал метафорических высказываний. Резкую негативную оценку выражают инвективы банда, шайка, характеризующие руководство страны. Сильный агрессивный заряд данных инвектив связан с яркой коннотацией грубости и неуважения к предмету речи. Конфликтный потенциал остальных метафорических выражений проявляется не так ярко. По словам Е.И. Шейгал, основным логическим приемом вербальной агрессии в политическом дискурсе выступает маркирование чуждости, в оппозиции «свой - чужой» агрессия всегда направлена против чужих (Е.И. Шейгал, 2000, с. 143-144). Подчеркивая «семейственность» правительственных и политических объединений, авторы метафор ставят себя и адресата в оппозицию к предмету речи.

Существуют и контекстуальные средства агональности, поддерживающие противопоставление «свой - чужой» в рассматриваемых примерах.

Во-первых, относительные и притяжательные прилагательные кремлевские, кремлевско-путинская, олигархические, криминально-олигархические, ельцинские, лужковская. Перечисленные определения выполняют функцию маркеров чуждости, так как указывают на принадлежность предмета речи определенным лицам или его отнесенность к определенным - «не нашим» - структурам.

Во-вторых, манипуляции с именем (употребление без инициалов, образование прилагательных, сочетающихся с криминальной лексикой) приводят к умалению значимости упоминаемых лиц, их принижению и унижению, что, в свою очередь, оборачивается отчуждением предмета речи от автора и адресата.

И в заключение отметим, так как в метафорических выражениях подразумеваются криминальные (мафиозные) семьи, группировки и кланы, актуализируются ассоциативные признаки силы, опасности и угрозы, формирующие негативные прагматические смыслы - у власти находятся преступные сообщества, вся государственная система коррумпирована.

Слот 2.2. Иерархические отношения в преступных сообществах

Метафоры данного слота показывают иерархическую структурированность политических организаций по аналогии с иерархическими отношениями в преступных сообществах. Ср.: Как бы многим премьер не был обязан Березовскому своим восхождением, он - буквально в первые же недели своего президентства - вынужден будет отмежеваться от своего крестного отца (В. Костиков // МН.1999. №49.).

Если бы избиратели поддержали нас тогда более решительно, последние 4 года страной управляли бы ответственная власть, правительство народного доверия, а не самодурствующий «крестный отец» вконец разложившейся «семьи» олигархов и коррумпированных чиновников (Г. Зюганов // Рос.газета. 2000. №50.).

Должность спикера Государственной Думы, которую Селезнев занимал все четыре года и с которой блестяще справлялся, позволила ему действовать независимо от своего партийного босса (Е. Анисимов // КП. 2000. №2.).

Должности «пахана» в подмосковном городке он предпочел карьеру в государственной французской компании (Н. Паклин // Рос.газета. 2000. №17.).

Объекты метафорической номинации - важные политические деятели. Устойчивое сочетание крестный отец в исходной криминальной сфере обозначает хозяина мафиозной группировки, оказывающего ей защиту и покровительство и получающего значительную часть выручки, но при этом находящегося в стороне от ее деятельности. Указанное сочетание содержит следующие коннотативные компоненты значения: «уголовный мир, жестокость, смерть, беспредел; влиятельность и богатство», часть из них лежит в основе метафорического переноса в политическую область. Негативное воздействие приведенных контекстов на адресата осуществляется путем ассоциирования предмета речи с недоступным и действующим безнаказанно руководителем банды преступников. В результате формируются типичные прагматические смыслы - у власти (в государстве, в его регионах, на отдельных предприятиях и т.п.) находятся криминальные группировки, преступные сообщества, в которых всё иерархически структурировано, все члены связаны между собой общими интересами, совместной деятельностью и всегда готовы покрывать друг друга.

3. Фрейм «Преступные действия»

В данном фрейме мы выделили несколько слотов в зависимости от целей, результатов и особенностей называемых действий.

Слот 3.1. Действия в целях незаконного обогащения

Метафоры этого слота характеризуют государственную, политическую и экономическую деятельность как грабеж, воровство, рэкет и мошенничество.

Ср.: К власти крадутся, чтобы красть не крадучись (Л. Леонов // АиФ. 2000. №20.). Мы должны лишить Центр права грабить нашу нефть (Б Ельцин // АиФ. 2000. №1-2.). Не акулы капитализма нас грабят, а неумехи-чиновники привели страну к баснословным потерям (В. Кузьмищев // Рос.газета. 2000. №78.).

Можно и дальше грабить предприятия, умудрившиеся выжить, можно драть три шкуры с населения за коммунальные услуги… (И. Ковпак // Рекламная брошюра. 1999). Большевики пошли еще дальше - они сделали тотальный грабеж государственной политикой (Г. Явлинский // КП. 2000. №46.). Власть устанавливает грабительские налоги (Л. Телень // МН. 1999. №43.). В годы пореформенные были напрочь забыты правоохранные функции уполномоченных на то структур и их место заняли два типа рэкета - государственный и собственно бандитский (А. Колесников // Изв. 2000. №46.).

При метафорической характеристике государственной деятельности с помощью лексем грабить, грабеж, грабительская, рэкет актуализируются семы «разорять», «обогащаться силой», «присваивать чужое имущество». Кроме того, данные лексические единицы нагружены негативными оценочными коннотациями, которые оживляют ассоциативные признаки грубости, насилия, агрессии. Поддерживает агональность оппозиция «свои - чужие», которая выражена маркерами чуждости - личными и притяжательными местоимениями нас (грабят), нашу (нефть грабят), а также противопоставлением власть, чиновники, с одной стороны, и население, предприятия, с другой. В результате формируются следующие прагматические смыслы: государственные служащие («неумехи-чиновники») и представители власти, пользуясь своими полномочиями, наносят значительный ущерб населению, предприятиям - настоящим труженикам; обогащаются за чужой счет.

Следующие контексты продолжают финансовую тему.

Ср.: Благодаря В.В. Кириллову из России уходили и «отмывались» сотни миллионов долларов (А. Бессонов // КП. 2000. №48.). Павла Бородина обвиняют в «отмывании» незаконно полученных средств (Л Ионова // КП. 2000. №61.). Сталин ездил в Стокгольм «отмывать» партийные деньги (Н. Грачева // КП. 2000. №61.). Починок отмывает «черный нал» через быка Ваську (Е. Колядина // КП. 2000. №80.). Не трудно сосчитать, сколько валюты «отстегивает» свирское предприятие государству: закон оставляет экспортерам одну четверть валютной выручки (Т. Ковальская // Рос.газета. 2000. №95.). Одного из нечистых на руку высокостоящих госслужащих предприниматели в своем кругу кличут «Мистер 2%» - то есть с любой завизированной им сделки ему полагается «отстегнуть» два процента (А. Куликов // МК. 2000. №34.). Когда Жорес Алферов стал депутатом Госдумы, первое, что он сделал, - стал «выбивать» из каждого премьер-министра деньги на создание научно-образовательного центра при Физтехе (И. Боброва // МК. 2000. №43.).

Выражения выбивать, отмывать деньги относительно новые в политическом языке и заимствованы из жаргонной речи. Образовались названные жаргонизмы для обозначения новых понятий, появившихся в российском криминальном мире в связи развитием преступного бизнеса, и уже из сферы криминала перешли в область политики и экономики для характеризации политических, экономических и финансовых взаимоотношений государственного уровня.

Типичные прагматические смыслы, формируемые метафорами этой группы, можно сформулировать следующим образом - экономические организации даже государственного уровня используют преступные способы ведения финансовых операций, денежные отношения связывают политиков с криминальными структурами, власти не заботятся о развитии российской экономики, что приводит к ухудшению экономической ситуации в стране.

Слот 3.2. Действия, направленные на причинение ущерба.

В состав этого слота входят наименования разнообразных действий, ориентированных на причинение объекту того или иного ущерба. Соответствующие обозначения заимствованы преимущественно из криминального жаргона. Ср.: Правда ходят упорные слухи, что постоянные «наезды» Кремля на Е. Примакова организовывает конкретно-исполнительный секретарь СНГ Б. Березовский (К. Сергеев // АиФ 1999. №6.). Иформационно-чиновничий «наезд» на Семенова чрезвычайно симптоматичен (М. Текеев // КП. 2000. №71.). И ни единожды Бородин не уронил себя в глазах избирателей «наездом» на соперника, неуважительной оценкой его деятельности (Д. Говоров // МН 1999. №48.). И действительно, ждать пришлось недолго - уже весной на Громова впервые серьезно «наехали» друзья прежнего губернатора А. Тяжлова из «Гута-банка» (О. Герасименко // КП. 2000. №68.). Избирательная кампания 2000 года рискует войти в историю Кольского полуострова как одна из самых грязных и разнузданных политических «разборок» между действующей администрацией и оппонентами (С. Корнилов // КП. 2000. №51.). Мне бы хотелось, чтобы и в России, и в Белоруссии взаимодействие оппозиции и власти, законодательных и исполнительных органов строилось бы на конструктивной основе, не превращалось бы в мордобой (С. Степашин // МН. 1999. №46.). Увы, но когда дело доходит до политических разборок в столице, стиль поведения Путина меняется так, что можно подумать, что речь идет о двух совершенно разных людях (М. Ростовский // МК. 2000. №26.).

Жаргонизмы наехать - наезд, разборка активно используются в криминальной речи. Они обозначают процесс выяснения отношений между преступниками путем применения физической силы или оружия, в результате возможны убийства, ранения людей. Перенесение этих концептов в сферу политических и экономических отношений приводит, как и в слоте 3.1, ко вторичной метафоризации. В исходных понятиях элиминируется сема «физическое уничтожение», и на первый план выходит значение «конфликт, разбирательство». При этом актуализируются фоновые семы «грубости, ожесточенности, нецивилизованности», сохраняется негативная оценка, вызванная ассоциациями с криминальным характером явления, применением насилия.

В переносных значениях глаголов урыть, утрамбовать, удушить, прессовать, прижать, мочить и пр. содержится общий семантический компонент «силовое воздействие» и агональные коннотации, что позволяет метафорически представлять деятельность политических лиц в негативном плане как целенаправленную агрессию. Ср.: Дело в том, кто из некоммунистов кого глубже уроет (Д. Орешкин // МН. 1999. №44.). Главное для Лебедя - давай деньги, а избирателя утрамбуем (Д. Орешкин // МН. 1999. №44.).

Женщина - вице-премьер и вела себя как истинная женщина. Впадала в истерику, «прессовала» попавших под горячую руку подчиненных (М. Соколов // Изв. 2000. №43.). Ельцин «прессовал» Путина до тех пор, пока тот не сказал «да» (С. Бабаева // Изв. 2000. №1.).

Нас на заседании Думы чуть не изнасиловали. Мы едва убежали (С. Говорухин //АиФ. 2000. №4.).

Коммунисты 6 лет «мочили» Б. Ельцина и его «антинародный режим» (Там же). Березовского решили «замочить»? (О. Вандышева // КП. 2000. №69.). В. Жириновский, не выбирая, как всегда, выражений, «мочил» Примакова, вспоминая его работу в службе внешней разведки и Министерстве иностранных дел (А. Вартанов // Труд. 1999. №183.).

Криминальный жаргонизм мочить (замочить) содержит такие коннотативные компоненты значения, как «уголовный мир, преступление; опасность, кровь», которые в результате переноса в сферу политики становятся неактуальными, но сохраняют связанные с данным понятием негативные ассоциации и отрицательную оценочность.

Слот 3.3. Обманные действия

Обманные действия - один из основных способов обогащения преступного мира, а поэтому соответствующая лексика широко представлена в жаргоне, который служит источником следующих политических метафор. Ср.: Тогда Волошин «кинул» и Чубайса, сорвав его встречу с Ельциным (А. Будберг // МК. 1999. №42.). Зюгановская Дума «кинула» читателей «Комсомолки» (А. Баринов // КП. 2000. №12.). Джордж Сорос предложил МВФ «кинуть» Россию (А. Бузин // КП.2000. №18.).

Олигархи «разводят» премьеров (А. Неринов // МК. 2000. №27.). Весной прошлого года Ельцин «продинамил» председателя правительства Испании Х.М. Аснара, заставив недоуменно ждать уже назначенной встречи, демонстративно уехав в загородную резиденцию (Е. Умеренков // КП. 2000. № 56.).

Напрашивается и еще одна версия происходящего: не пытаются ли прямые конкуренты Зюганова «подставить» Геннадия Андреевича, упомянув его имя в странной истории, напрямую выходящей на криминал? (Д. Надеждин // КП. 2000. № 41.).

Как «Комсомолка» обула Вовку Путина (А. Теребунов // КП. 2000. №67.).

Заимствованные из уголовного жаргона глаголы кинуть, обуть, подставить, продинамить, развести используются в политическом дискурсе в значении «обмануть, подвести, поступить нечестно, причинить ущерб своими действиями, доставить неприятности» и характеризуют политическое или финансовое взаимодействие субъектов политики, экономики, СМИ.

Итак, как показывают приведенные примеры, денотативная сфера функционирования метафор фрейма «Преступные действия» очень широка, она охватывает деятельность органов политического управления, партий, движений, а также экономику и финансы. Слова, заимствованные из уголовного жаргона, тянут за собой шлейф соответствующих ассоциаций и, обозначая политические реалии, вызывают представления об уголовном мире, жестокостях и преступлениях.

4. Фрейм «Жертвы преступников»

В данном фрейме как жертвы преступных действий (заложники, пострадавшие) метафорически представляются политики и обычные граждане страны.

Ср.: Явлинский, Примаков, Кириенко и Степашин внезапно оказались в оппозиции и больше не желают быть заложниками таких «сюрпризов» власти (А. Кабанников // КП. 2000. №10.).

Тогда наша страна будет гарантирована от опасности вновь стать заложницей властных амбиций Президента и его ближнего окружения (Ю. Скуратов // Рос.газета. 2000. №52.).

Россия похожа на Америку, хотя бы в том, что мы тоже потихоньку становимся заложниками законов (Е. Баюн // МК 1999. №45.).

Сегодня в стране много таких же, как мы - специалистов-менеджеров, работников предприятий, - ставших жертвами «грабежа среди бела дня» (Д. Хайдаров // КП. 2000. №33.).

Денотативная сфера метафор этой группы - российские граждане: как простое население, так и политические лица. Метафорический перенос осуществляется вследствие актуализации семы «пострадавший от чьих-либо действий».

Контекстуальными средствами выражения речевой агрессии являются, во-первых, оппозиция «власть - российские граждане», во-вторых, личные местоимения мы, такие же как мы. Названные средства поддерживают агональность политического дискурса, так как содержат компонент дистанцирования: в контекстах происходит как бы мысленное очерчивание круга, отделяющего своих (автора и адресата) от чужих (предмета речи).

Типичные прагматические смыслы можно сформулировать следующим образом - российское государство не заботится о своих гражданах, поэтому население часто страдает от жестоких и несправедливых действий властей.

5. Фрейм «Быт, экипировка и орудия деятельности преступников»

Этот фрейм составляют такие слоты, как «жилье, место сбора преступников», «орудия совершения преступления», «экипировка». Денотатами таких метафорических словоупотреблений являются различные инструменты и необходимые составляющие политической и экономической деятельности. Ср.: Волею судеб в касьяновской епархии оказался один из самых лакомых минфиновских «малинников» (М. Ростовский // МК. 2000. №26.).

Владивостокцы знают, что именно при Черепкове эффективность управления была гораздо выше, чем до и после него, потому что городской бюджет не был общаком братвы, для которой нынешняя власть служит «крышей» (Т. Нетреба // АиФ. 2000. №11.). Милицейский общак - клуб МВД имени чекиста Менжинского (Р. Ахмирова // КП. 2000. №19.).

Предпринимателей не устраивают налоговая дубинка и силовая удавка (В. Гончаров // КП. 2000. №70.).

Даже части этих денег нам вполне хватило, чтобы выйти из кризиса, избавиться от «удавки» МВФ (Ю. Скуратов // Рос.газета. 2000. №52.).

Но верность никогда не была сильной стороной Владимира Яковлева - после «ножа в спину Собчака» он сразу же нарушил коалиционные обязательства с «Яблоком» (В. Волошина // МН. 2000. №2.).

Метафорические словоупотребления, относящиеся к данному фрейму, формируют у адресата представление о проникновении криминальных отношений во все сферы жизни современного российского общества.

6. Фрейм «Места лишения свободы и их обитатели»

Слот 6.1. Места лишения свободы

Для характеристики нашей страны здесь метафорически используются понятия, связанные с местами заключения преступников: тюрьма, лагерь, зона, камера, неволя и пр.

Ср.: Я тоже из-за рубежа всегда бежал в свой «лагерь», который занимал 1/6 часть суши и назывался СССР (И. Изгаршев //АиФ. 2000. №8.).

Россия никогда не отпустит Чечню на волю (Е. Анисимов // КП. 2000. №33.).

На очереди в Бутырку стоят другие олигархи (Л. Коробков // МК. 2000. №27.).

Слот 6.2. Быт в местах лишения свободы

Источником метафорических выражений становятся концепты, связанные в представлении носителей языка с жизнью заключенных в тюрьмах и лагерях: нары, кандалы, оковы, баланда, колючая проволока и т.п.

Ср.: В каком-то смысле каждому россиянину хоть раз стоит почувствовать под собой нары (А. Муждаба // МК 2000. № 136.).

Можно прогнозировать плавное отлучение олигарха от кремлевского двора, чтобы он не стал «кандалами» на ногах своего хозяина (Т. Нетреба // АиФ. 2000. №1-2.).

Вице-губернатор и девять воров в законе идут париться на нарах (В. Цепляев // АиФ. 1999. №33.).

Основные денотаты метафорических выражений этого фрейма - Россия как государство и граждане этого государства. В словоупотреблениях актуализируется сема «силового контроля» и формируются прагматические смыслы об отсутствии в современной России совершенной системы демократических прав и свобод.

7. Фрейм «Милиция и охрана правопорядка (наказание преступников)»

Метафоры данного фрейма представляют государственные структуры как карательные органы, а связанных с ними деятелей - как палачей и надзирателей.

Ср.: Напуганная региональная элита сама придумывает варианты казни. А Кремль милостиво выберет наилучший (П. Акопов // Изв. 2000. №46.).

Вешняков и К. стали единственными верховными арбитрами, имеющими возможность решать - какие объединения казнить, какие - миловать (Е. Баюн // МК 1999. №45.).

Ельцин - извращение человечества, погубил свою Родину-мать, казнил свой народ, который в каждый год ельцинского ига уменьшался на миллион человек (В. Николаев // Рос.газета. 2000. №127.).

А одна их карикатур на Бориса Ельцина была под стать тем, которые рисовал на «кровавого палача» Тито знаменитый советский карикатурист Борис Ефремов (Н.Паклин // Рос.газета. 2000. №17.).

2 марта газета областной администрации «Молодой коммунар» напечатала призыв разгневанных жителей района ко всем воронежцам: завалить Кремль требованиями отозвать своего «надзирателя» (Р. Ахмедов // Изв. 2000. №42.).

Полковнику юстиции Сергею Малышеву помогали три «важняка» - Геннадий Минин, Николай Чистяков, Сергей Хазов и другие коллеги (Ю. Васильев // Рос.газета. 2000. №58.).

Эта организация (ФАТФ), как показало время, отнюдь не горела желаньем помогать России в розыске и возвращении наших «беглых» капиталов (Н. Козлова // Рос.газета. 2000. №127.).

Денотативная сфера функционирования метафор преимущественно охватывает область политики, государственной деятельности, реже - сферу экономических отношений.

При метафорической характеризации деятельности властей лексемами казнь, казнить происходит элиминация семы «физическая смерть» и актуализируются ассоциативные семы «жестокости наказания», «невозможности дальнейшего развития, существования (конец карьеры)».

Контекстуальная поддержка вербальной агрессии развивается противопоставлением «палач - жертва», где в роли палача выступают государственные структуры, политические деятели, а в роли жертвы - народ, предприятия, объединения.

Прагматические смыслы можно сформулировать следующим образом - в России по-прежнему опасно жить, работать, заниматься честным бизнесом, так как безопасность и защищенность граждан зависит от того, кто в данный момент находится у власти.

Итак, мы рассмотрели метафорическую модель РОССИЙСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ - это МИР КРИМИНАЛА. Как показал анализ криминальных метафор, для данной модели характерно преобладание агрессивного прагматического потенциала в составляющих ее контекстах. Концептуальные векторы тревожности, опасности, агрессивности, противоестественности существующего положения дел пронизывают рассмотренные примеры метафорических выражений. Используемые в политическом дискурсе криминальные метафоры, проводя аналогию между политическими и экономическими отношениями, с одной стороны, и преступными действиями, с другой, вызывают и/или поддерживают агрессивное состояние адресата формированием негативных прагматических смыслов.

2.2 Метафорическая модель российская политическая действительность - это война

По словам А.Н. Баранова и Ю.Н. Караулова, авторов словаря «Русская политическая метафора», наиболее распространенным способом восприятия, осмысления и оценки новейших политических реалий стала антигуманистическая метафора войны (А.Н. Баранов, Ю.Н. Караулов, 1991, с. 62). Исследователи называют это явление «концептуальным милитаризмом», высвечивающимся из метафор, и связывают военизированность политического языка с милитаризацией нашего сознания, начатой еще в советскую эпоху (Там же). Подобные метафоры в современной политической речи были предметом исследования в публикациях О.П. Ермаковой (1996), Е.В. Колотниной (2001), А.А. Касловой (2002), С.Н. Муране (2001), Ю.Б. Феденевой (1998) и других исследователей. Наша задача - рассмотреть специфику использования указанных метафор в политическом нарративе «Российские федеральные выборы 1999-2000гг.»

Как отмечает А.П. Чудинов, российская история сложилась так, что на судьбу едва ли не каждого поколения приходится война, а поэтому военная лексика - это один из основных источников метафорической экспансии на самых разных этапах развития русского языка (А.П. Чудинов, 2001, с.104). Понятийная сфера «Война» принадлежит к наиболее освоенным сторонам опытно-познавательной деятельности человека, она четко структурирована в сознании носителей языка, имеет «общеизвестный» типовой сценарий: войну готовят, объявляют, ведут боевые действия с использованием разнообразного оружия, побеждают или терпят поражение, участники боев могут быть ранены, убиты и т.п.

Анализируя в своей работе конкретный языковой материал (агитационно-политические тексты 1999-2000 гг.), мы убедились в том, что «война» как источник политических метафор занимает огромное место в языке российских политиков и журналистов, что актуализирует метафорическую модель РОССИЙСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ - это ВОЙНА. Характерная особенность указанной модели заключается в том, что она обладает сильным агрессивным прагматическим потенциалом. Метафора как экспрессивное образное средство обладает воздействующей силой и значительно повышает прагматику текста. Используемые в политическом дискурсе милитарные метафоры подчеркивают антагонистический характер политических отношений, акцентируют конфликтные пути решения политических проблем, моделируют образ угрожающей действительности и, как правило, характеризуют предмет речи с негативных сторон.

Рассмотрим, как и в предыдущем параграфе, в сопоставлении фреймовую структуру исходной сферы и сферы-мишени.

Сфера-источник	Сфера-мишень
Война	Политика (современная российская действительность)
1. Война и ее особенности 1.1 Виды войн; 1.2. Места ведения боев; 1.3. Противоборствующие стороны.	1. Политическая и экономическая ситуация в стране 1.1. Отдельные сферы конфликтов (информационные, экономические и др.); 1.2. Места и сферы политических конфликтов; 1.3. Партии, политические лидеры и т.п.
2. Организация военной службы: 2.1. Военные подразделения; 2.2. Иерархические отношения; 2.3. Специализация воинов.	2. Политические и государственные структуры: 2.1. Политические и государственные организации; 2.2. Иерархические отношения в данных структурах; 2.3. Участники политической борьбы, специализирующиеся в различных сферах.
3. Военные действия и вооружение 3.1. Атакующие действия; 3.2. Оборонительные действия; 3.3. Виды вооружения.	3. Политическая борьба, средства борьбы за власть 3.1. Достижение (завоевание) власти; 3.2. Борьба за сохранение власти; 3.3. Средства агитации, поддержания имиджа, денежные и материальные ресурсы.
4. Итоги (результаты) военных действий (победа, поражение, плен, ранение, смерть…)	4. Результаты политической борьбы, политической деятельности
5. Воинские символы, атрибуты, амуниция.	5. Идеологические символы и атрибуты

Когнитивный анализ милитарных метафор, функционирующих в агитационно-политическом дискурсе, показывает, что в результате процессов метафоризации сфера «Политика» попадает в сферу когнитивной экспансии исходной понятийной области «Война» и организуется в последовательную фреймовую структуру, практически полностью повторяющую организацию исходной сферы. Происходит перенос содержания источниковых фреймов в соответствующие фреймы и слоты сферы-мишени, и политический дискурс периода выборов, используя образы войны, метафорически представляет ситуацию в стране как очень напряженную и агрессивную.

Так, по данным центральных и региональных средств массовой информации, в настоящее время в России ведется (ведутся) - холодная война, опиумная война, компьютерные войны, политические войны, олигархические войны, информационные войны, эфирные войны, война компроматов, война плакатов, энергетические войны, нефтяная война, корпоративные войны, водяная война, продуктовые войны, война с коррупцией (оргпреступностью) и т.п.

Российские граждане (деятели политики и экономики, бизнесмены, журналисты, простой народ) постоянно «ведут затяжные бои», «дают бой по всему фронту», «шагают в ногу в дружном строю», «сидят в засаде или окопах», «минируют», «взрывают бомбы», «выдерживают осаду» и «бросаются на амбразуры». Руководят боями «полководцы», «главнокомандующие», «генералы». В результате «военных действий» появляются «жертвы и разрушения» приходится «объявлять передышку», «выбирать стратегию и готовить ответный удар». Одним из лучших боевых средств оказываются средства массовой информации, или, как верно подметил А. Панкин, «средства массового поражения» (Новая газета. 2000. №25) - грозное «информационное оружие», с помощью которого производятся «информационные взрывы» и «информационные убийства».

Категориальная сетка военной понятийной сферы накладывается на частично структурированную в обыденном сознании носителей языка область политики, что приводит, во-первых, к доструктурации и докатегоризации сферы-мишени, во-вторых, к категориальному сдвигу - разрушению стандартных представлений о некоторых фрагментах действительности (ср. СМИ как оружие поражения, Дума, президиум как плацдарм, поле боя и пр.).

Рассмотрим основные фреймы и наполняющие их метафорические словоупотребления, представляющие метафорическую модель РОССИЙСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ - это ВОЙНА.

1. Фрейм «Война и ее особенности»

1.1. Слот «Виды войн»

Данный слот представлен метафорическими словоупотреблениями, которые характеризуют современную политическую и экономическую ситуацию в стране как ведение различного вида войн.

Ср.: Даже телеканалы объявили на короткое время передышку между двумя избирательными кампаниями в эфирных войнах (Н. Желнорова // АиФ. 1999. №52.). Мужские и женские потери в российской войне полов несоизмеримы. Россия - кладбище мужчин? (А. Беляков // АиФ. 1999. №31.). Разумеется, информационная война была развязана в рамках подготовки к президентским выборам 2000 года (А. Угланов // АиФ. 1999. №31.). Пока первые полосы газет и добрая половина теленовостей заняты репортажами с Северного Кавказа, в «нефтянке» заканчивается другая война - без бомбежек и террактов, но едва ли не столь же фатальная для России. Эта война за нефть…(С. Константинов // Труд. 1999. №186.). Из-за чего же тогда разгораются продуктовые войны? Это, как в боксе, бой с тенью. Могут ли добавки вызвать страшные болезни? (Т. Виркунен // АиФ. 1999. №43.). Как сообщают наши источники на ОРТ, первый канал в ближайшие недели продолжит войну на поражение ОВР (Е. Бычкова // АиФ. 1999. №47.). Рем Вяхирев объявил энергетическую войну Анатолию Чубайсу. Энергетические войны взрывают российскую экономику (Е. Артемов // Изв. 2000. №56.). Во время самых ожесточенных информационных сражений премьера если и пытались зацепить, то делали это крайне осторожно и опосредованно (Е. Анисимов // КП. 1999. №242.). Чем ближе к выборам, тем ожесточеннее схватки на фронтах так называемой «алюминиевой войны» (С. Смирнов // КП. 2000. №48.).

Анализ метафор данного слота показывает, что политические и экономические взаимоотношения в современной России постоянно метафорически представляются как военные действия, битвы и схватки.

Понятия, получившие метафорические обозначения, - выборы и предвыборные кампании, информационные процессы, законодательная деятельность, международные отношения, конкуренция в СМИ, в экономических и продовольственных сферах.

Метафорическое представление политической ситуации в стране как объявление и ведение различного вида войн моделирует образ агрессивной и опасной действительности, что способно оказывать негативное эмоциональное воздействие на адресата провоцированием и / или поддержанием в нем агрессивного состояния. Милитарные метафоры формируют прагматические смыслы, которые можно сформулировать следующим образом: практически в любой общественно-политической (экономической) сфере происходят конфликты и столкновения, которые невозможно разрешить мирным путем; политики, бизнесмены, партии, компании рвутся к политической и экономической власти, используя при этом СМИ, компрометирующие материалы и пр., в результате страдают как сами участники конфликтов, так и обычные граждане.

Агрессивность метафорических высказываний поддерживается контекстуально. Используется эмоционально-оценочная лексика, которая подчеркивает негативную оценку, выражаемую метафорой: развязана, поднадоела, фатальная, ожесточенных, страшные и т.п. Часто происходит развертывание метафорического образа войны: потери несоизмеримы, взрывают российскую экономику, наносят непоправимый урон, схватки на фронтах, объявили передышку, противник назначил время битвы, ушел на другой фронт и т.п.

...