Сопоставительное исследование русских и французских существительных с развитой многозначностью

Размещено на http://www.allbest.ru/

Сопоставительное исследование русских и французских существительных с развитой многозначностью

ВВЕДЕНИЕ

русский французский язык многозначность

В современной лингвистике полисемия рассматривается как важная семантическая универсалия, которая может принимать различные формы в разных языках и вместе с тем подчиняется некоторым общим, в том числе количественным закономерностям. Исследования последних десятилетий, затрагивающие вопросы системности полисемии, в том числе и в квантитативном плане (М.В. Арапов (1988), С.М. Вишнякова (1976), В.Г. Гак (1976, 1984, 1986), А. Греймас (1966), П.Н. Денисов (1984), Ж. Дюбуа (1971), А.А. Кретов (1993), Ю.К. Крылов и М.Д. Якубовская (1977), Ш. Мюллер (1977), Ф. Папп (1967, 1969), Б. Потье (1965), С.В. Плотникова (1997), А.А. Поликарпов (1976, 1987), А.А. Поликарпов и О.В. Бушуева (1985), Ю. Тулдава (1979, 1987), Ж. Ферари (1977), Е.А. Чудинова (1998), А.П. Чудинов (1988, 1999) и др.), позволили собрать экспериментальные данные о представленности лексической полисемии в словарях, о зависимости характеристик многозначности от типа языка, о соотношении полисемии и омонимии и т.п.

Изучение категориально-грамматических признаков слов в зоне развитой многозначности русского и французского языков, а также изучение лексико-грамматических, лексико-семантических, стилистических и других свойств наиболее многозначных русских и французских существительных имеет важное значение для выявления закономерностей полисемии в русском и французском языках. Как отмечал ещё в конце XIX века М.Н. Покровский “вариации значений слов подчинены строгим законам” (1959, с.167). Поэтому одним из путей к познанию этих законов, мы считаем исследование лексем с развитой многозначностью (в частности имени существительного), изучение взаимосвязи между многозначностью слова и его другими системными свойствами. Представляется вполне справедливой мысль о том, что число значений слова - это “не только количественный, но и качественный показатель специфичности семантики слова, опосредованное отражение национального менталитета, особенностей семного состава, стилистических свойств, синтагматических связей, грамматических свойств, частотности употребления и целого ряда других характеристик” (Е.А. Чудинова, 1998, с.4).

Как показывает название настоящей диссертации, особое внимание в ней уделяется сопоставлению семантики наиболее многозначных русских и французских существительных, выявлению особенностей, общих черт и различий существительных с развитой многозначностью русского и французского языков.

Актуальность настоящего исследования объясняется необходимостью сопоставительного изучения зоны развитой многозначности: её объёма и составных частей, лексической, лексико-семантической, лексико-грамматической и стилистической специфики составляющих обозначенную зону элементов, выявление других факторов, способствующих или препятствующих развитию полисемии русских и французских существительных. Для сопоставительного квантитативного исследования многозначности не менее важно также определение объективных критериев для выделения зоны многозначности и её подзон.

Основным объектом исследования в настоящей диссертации являются 574 русских и 3589 французских существительных, у которых в рассматриваемых толковых словарях (“Словарь русского языка” С.И. Ожегова под редакцией Н.Ю. Шведовой (1991) и “Le Nouveau Petit Robert” (1994) выделено по 4 и более значений, в том числе представленных в виде оттенков значения. При сопоставлении учитывались также наиболее многозначные слова других частей речи, то есть общий корпус исследования составил 1559 полнозначных русских слов (существительных, прилагательных, глаголов и т.п.) с развитой многозначностью и 6262 полнозначных французских слов с развитой многозначностью, выделенных в вышеуказанных словарях.

Предметом настоящего исследования является сопоставительное изучение лексико-грамматических, лексико-семантических, стилистических и других свойств русских и французских существительных, образующих зону развитой многозначности.

Гипотезой, положенной в основу настоящего исследования, является предположение о том, что у наиболее многозначных русских и французских существительных могут быть обнаружены типовые лексико-грамматические, лексико-семантические и стилистические признаки, которые и создают возможность для широкого варьирования лексической семантики слов рассматриваемой зоны, при этом лексико-грамматическая система французского языка способствует значительно большему развитию многозначности слова, чем лексико-грамматическая система русского языка, а именная многозначность значительно шире представлена во французском языке, чем в русском, поскольку, по мнению ряда романистов (В.Г. Гак (1965, 1977), Ю.С. Степанов (1965), А. Соважо (1964) и др.) характерной чертой французского языка является номинативность, а русского языка - глагольность.

Основная цель настоящего исследования - сопоставительное исследование типовых свойств русских и французских существительных с развитой многозначностью и сопоставительное описание этих существительных как особой зоны в составе русской и французской лексики - потребовала решения следующих задач:

определение объективных критериев для выделения зоны развитой многозначности и на этой основе определение корпуса русских и французских слов, для которых характерна развитая многозначность, а также дифференциация внутри исследуемой зоны многозначных существительных русского и французского языков по подзонам средне развитой (СРМ), широко развитой (ШРМ) и уникально развитой многозначности (УРМ)

выявление типовых категориально-грамматических свойств русских и французских слов с развитой многозначностью, выявление типовых лексико-грамматических, лексико-семантических, стилистических свойств существительных с развитой многозначностью в русском и французском языках

сопоставительное исследование лексико-грамматических, лексико-семантических, стилистических и других свойств существительных с развитой многозначностью в русском и французском языках

Обобщение полученных материалов даст возможность получить более полные сведения о факторах, способствующих или препятствующих развитию многозначности в русской и французской лексике.

Проблема причин, по которым некоторые слова обладают очень обширной семантической структурой, уже неоднократно рассматривалась специалистами. Н.М. Шанский (1972) считает, что развитая многозначность чаще всего характерна для стилистически нейтральных слов, прошедших длительную семантическую историю. По мнению О.Г. Скворцова (1995) и Н.В. Феоктистовой (1984), у наиболее древних слов развитая многозначность часто есть след древнейшей щирокозначности, диффузности значений. По утверждению Т.З. Черданцевой (1984), наиболее многозначными являются слова основного словарного фонда, связанные с человеком, антропоморфные. Многие исследователи (В.В. Виноградов (1974), П.Н. Денисов (1984), И.Г. Ольшанский (1991), Е.А. Чудинова (1998) и др.) утверждают, что в русском и немецком языке глаголы чаще, чем слова иных частей речи, характеризуются обширной семантической структурой, тогда как во французском языке очень широкой семантической структурой обладает существительное (В.Г. Гак, 1977). По данным А.А. Кретова (1987), В.К. Харченко (1990) и А.П. Чудинова (1988), развитие многозначности в значительной степени зависит от характера семной структуры слова и его принадлежности к определённым лексико-семантическим и тематическим объединениям, во многих публикациях подчёркивается, что развитая многозначность во многих языках, в том числе в русском - характерный признак наиболее частотных слов (С.В. Плотникова (1998), А.А. Поликарпов (1987), Ю. Тулдава (1982), С. Ульман (1970) и др.). Отмечается также, что во французском языке большинство лексем не являются однозначными (В.Г. Гак (1977, 1983), К.А. Долинин (1978), Р.Г. Пиотровский (1960), В.М. Скутельничук (1984), А. Соважо (1964) и др.). С другой стороны, отмечается, что в языке развитая многозначность нехарактерна для неологизмов, заимствований и стилистически окрашенных слов (П.Н. Денисов (1984), Е.К. Матюшева (1995), С.Н. Муране (1977), Т.З. Черданцева (1984), Н.М. Шанский (1972) и др.). Многоаспектное исследование многозначных русских и французских существительных позволит выделить и некоторые другие закономерности, уточнить имеющиеся представления о факторах, способствующих развитию многозначности.

Материалом для исследования послужили прежде всего лексикографические издания: “Словарь русского языка” С.И. Ожегова под редакцией Н.Ю. Шведовой (1994), комплексный словарь “Лексическая основа русского языка” под редакцией В.В. Морковкина (1984), академический “Словарь синонимов русского языка” в двух томах под редакцией А.П. Евгеньевой (1970), четырёхтомный “Словарь русского языка” (1981-1984), семнадцатитомный академический “Словарь современного русского литературного языка” (1948-1965), “Le Nouveau Petit Robert”, dictionnaire alphabйtique et analogique de la langue franзaise (1994), Lexis, dictionnaire de la langue franзaise (1994), семитомный “Le Grand Robert” (1988) и ряд других лексикографических изданий.

Представляется, что такая лексикографическая база вполне приемлема для исследования, поскольку авторы словарей привлекали для своей работы достаточно обширный речевой материал, что делает данные авторитетные словари достаточно надёжным источником для определённого круга сведений. Особая роль словарей как источника лингвистических исследований отмечается многими исследователями (Ю.Д. Апресян (1993), Л.Г. Бабенко (1989), В.Г. Гак (1987), Б.Ю. Городецкий (1983), К.А. Караулов (1995), З.И. Комарова (1991), Н.З. Котелова (1974), Л.А. Новиков (1982), А. Рэй и С. Делесаль (1983), А.А. Уфимцева (1974), А.П. Чудинов (1999) и др.).

Научная новизна и теоретическая значимость исследования заключается в том, что при сопоставительном исследовании многозначных существительных русского и французского языков выявлены типовые категориально-грамматические, лексико-грамматические, лексико-семантические, стилистические и другие признаки, способствующие или препятствующие развитию полисемии, а также в составе зон развитой многозначности русского и французского языков выделены подзоны СРМ, ШРМ, УРМ. Полученные результаты позволяют уточнить представления о закономерностях и особенностях полисемии существительных в русском и французском языках и способах её лексикографического отражения, а используемая в настоящей диссертации методика сопоставления зон многозначности может быть использована при сопоставительном изучении развитой многозначности в других языках.

Практическая значимость исследования определяется тем, что его материалы могут быть использованы в лексикографической практике, в вузовской учебной практике: на занятиях по французскому языку и сопоставительному языкознанию со студентами филологических специальностей, а также студентами отделения “Регионоведение” и “Международные отношения”, для которых овладение лексикой и грамматикой иностранного языка региона является первостепенной задачей, (так, данные разделов диссертации, посвящённые сопоставительному исследованию лексико-семантического и стилистического варьирования существительных с развитой многозначностью, могут быть использованы на занятиях по темам “Стилистическая дифференциация лексики”, “Лексика как система”, “Образные средства языка” и т.д.), а также при подготовке студентами рефератов и курсовых работ по французскому языку. Известно, что овладение прежде всего лексикой многозначной влечёт за собой “не только овладение разными значениями слова, но и способами, с помощью которых эти значения образованы. Он (обучающийся) научается видеть общее в различном, группировать явления на основе тех признаков, которые в аналогичных случаях использует его родной язык. Через формы языка он (обучающийся) овладевает традиционными для данной языковой общности методами умственной экспансии...”; овладение ею “формирует, ориентирует сознание, подготовляя их (обучающихся) к самостоятельной языковой, художественной и научной деятельности”, “позволяет человеку получить тот минимум эстетического и философского воспитания, без которого невозможно восприятие прекрасного в жизни и искусстве” (В.В. Морковкин, 1981, с.156-157). Добавим, что овладение многозначной лексикой неродного языка при постоянном сопоставлении с родным языком способствует более быстрому логическому осмыслению языковых фактов, формированию устойчивых ассоциативных связей и, следовательно, более быстрому овладению иностранным языком.

Лексикографическая направленность диссертации предопределила и специфику используемых методов исследования. Чаще всего используется дефиниционно-сопоставительный и компонентный анализ, последовательно применяются приёмы статистических подсчётов; в отдельных случаях привлекается методика ступенчатой идентификации, контекстуальный анализ, дистрибутивный анализ и иные необходимые методики.

Основные положения, выносимые на защиту:

исследование лексем русского и французского языков в зоне развитой многозначности подтверждает наличие взаимосвязи между парадигмами классов (части речи, лексико-грамматические разряды, лексико-семантические группы и т.п.) и характером (степенью) развития семантической структуры слова: в зоне развитой многозначности сосредоточены не просто слова с большим количеством значений, но и с определёнными лексико-грамматическими, лексико-семантическими, стилистическими свойствами

в составе зоны развитой многозначности русского и французского языков выделяются три подзоны: подзона средне развитой многозначности (СРМ), включающая слова с 4-6 значениями, подзона широко развитой многозначности (ШРМ), в состав которой входят слова с 7-14 значениями и подзона уникально развитой многозначности (УРМ), 15 и более значений. Лексические единицы указанных двух первых подзон в составе зоны развитой многозначности (РМ) демонстрируют последовательное сокращение числа слов при увеличении у слов количества значений (согласно закону венгерского учёного Ф. Паппа).

французская лексическая система демонстрирует значительно больший “удельный вес” лексики с развитой многозначностью, чем русская лексическая система, при меньшем общем количестве слов во французском языке.

развитая многозначность предметной лексики (во всех её типах) значительно более широко представлена во французском языке, чем в русском, характерной чертой которого является развитая глагольная многозначность. Степень многозначности и “диапазон” семантического варьирования у французского существительного значительно выше, чем у русского существительного.

в зоне развитой многозначности русского и французского языков существительные проявляют общие типовые свойства: наибольшую представленность в данной зоне демонстрируют существительные, относящиеся к общеупотребительной сфере, к лексико-грамматическим разрядам нарицательных, неодушевлённых, конкретных и абстрактных (значительно реже в русском языке, чем во французском), к объединениям слов конкретной, антропонимной и абстрактной (только во французском языке) семантики.

Апробация материалов исследования. Основные положения диссертации изложены на межвузовских конференциях в Уральском государственном университете им. М. Горького и Уральском государственном педагогическом университете.

Материалы диссертации отражены в следующих публикациях автора:

Соотношение многозначности различных частей речи во французском языке // Актуальные проблемы лингвистики, № 12. Матер. ежегодн. регион. научн. конф. Екатеринбург: Изд-во Урал. гос. пед. ун-та, 1999, с. 11.

Типы полисемии различных частей речи в зоне развитой многозначности русского и французского языков // Русский язык и русистика в современном культурном пространстве. Тезисы доклад. и сообщ. межд. науч. конф. Екатеринбург: Изд-во Урал. гос. пед. ун-та, 1999, с. 232-234.

Категориально-грамматические признаки слов в зоне развитой многозначности русского и французского языков // Лингвистика. Бюллетень Уральского лингвист. общества. - Т. 3. - Екатеринбург: Изд-во Урал. гос. пед. ун-та, 1999, с. 83-96.

Лексико-семантические свойства русского и французского существительного с развитой многозначностью // Лингвистика. Бюллетень Уральского лингвист. общества. - Т. 4. - Екатеринбург: Изд-во Урал. гос. пед. ун-та, 2000, с. 4-8.

Структура диссертации отражает логику и основные этапы исследования.

Во введении в соответствии со сложившейся традицией отражены основные параметры исследования: определены предмет и объект сопоставительного исследования, обоснованы используемые методы работы, охарактеризован используемый материал, определены актуальность исследования, его научная и практическая значимость, основная цель и вытекающие из неё задачи, указываются формы апробации исследования и называются основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе диссертации рассматриваются дискуссионные проблемы выделения зоны развитой многозначности русского и французского языков (и её подзон), рассматривается вопрос о минимально необходимом количестве значений, вопрос об учёте непронумерованных лексико-семантических вариантах, обосновываются особенности авторского подхода к решению рассматриваемых вопросов, даётся обоснование выбора лексикографических источников для сопоставительного исследования.

Во второй главе исследуются типовые категориально-грамматические признаки слов в зоне развитой многозначности русского и французского языков (классификация по частям речи), выявляются и сопоставляются типовые грамматические свойства слов в зоне развитой многозначности и её подзонах (СРМ, ШРМ, УРМ), определяются статистические закономерности воздействия категориально-грамматических свойств слов русского и французского языков на тип многозначности с учётом разграничения многозначности дискретной (семантическая структура слова состоит только из “пронумерованных” значений), диффузной (в семантической структуре слова число “оттенков значения” не меньше, чем число “пронумерованных” значений) и дискретно-диффузной (количество “пронумерованных” значений превышает число “оттенков значения”).

В третьей главе анализируются и сопоставляются лексико-грамматические свойства русских и французских существительных с развитой многозначностью в целом и по подзонам СРМ, ШРМ и УРМ; исследуется распределение лексико-грамматических разрядов русского и французского многозначного существительного по типам многозначности, а также рассматриваются особенности лексико-грамматического варьирования значений французского многозначного существительного и явление семантической транспозиции.

В четвёртой главе анализируются и сопоставляются лексико-семантические (принадлежность к определённым лексико-семантическим и тематическим группам) свойства русского и французского существительного с развитой многозначностью, исследуется распределение слов с указанными свойствами по подзонам многозначности, рассматриваются особенности лексико-семантического варьирования значений русского и французского существительного с развитой многозначностью.

В пятой главе представлена стилистическая систематизация существительных с развитой многозначностью русского и французского языков, описываются и сопоставляются стилистические свойства русских и французских существительных в зоне развитой многозначности, рассматриваются особенности стилистического варьирования русских и французских многозначных существительных.

В заключительном разделе подводятся итоги сопоставительного исследования существительных с развитой многозначностью в русском и французском языках и намечаются дальнейшие перспективы изучения специфики лексики с развитой многозначностью в русском и французском языках.

В приложениях к диссертации содержится библиографический раздел и списки рассмотренных в диссертации русских и французских существительных с развитой многозначностью (с указанием количества пронумерованных и непронумерованных в рассматриваемых словарях лексико-семантических вариантов).

ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ СОПОСТАВИТЕЛЬНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ РАЗВИТОЙ МНОГОЗНАЧНОСТИ

По справедливому замечанию одного из крупнейших отечественных специалистов в области сопоставительного лексикостатистического исследования языков А.Ф. Журавлёва, прежде чем приступить к этапу непосредственного квантитативного сопоставления необходимо определить, что считать и как считать (1994, с.50-53). Для нашего исследования очень важно выделить наиболее подходящие для сопоставления лексикографические источники (толковые словари русского и французского языков), определить способы интерпретации материала этих источников (особенности подсчёта количества лексико-семантических вариантов в семантической структуре многозначного слова), корпус исследуемых слов (все слова или только полнозначные слова), границы исследуемой зоны (какое количество значений позволяет относить слово к лексике с развитой многозначностью) и подзон внутри этой зоны. Именно эти проблемы и рассматриваются в настоящей главе.

1.1Проблема выделения и описания зоны развитой многозначности и её подзон в лексике русского и французского языков

Многозначное слово как единица системы языка, “представляющая собой единое смысловое целое, объединяющее в плане содержания ряд виртуальных семантических вариантов или отдельных значений слова” (Ю. Тулдава, 1979, с.108), издавна привлекает внимание лингвистов. В отечественной лингвистической литературе ещё в XIX веке отмечалась совершенно особая роль слов с развитой многозначностью, подчёркивалось, что такие слова позволяют лучше понять “душу народа”, историю развития лексической системы языка (М.М. Покровский, А.А. Потебня и др.). Показательно, что явление полисемии в языках мира ещё в середине XX века оценивалось то как нетипичное явление (Т. Милевский, 1963), то как явление, охватывающее 80 % слов в языке (Р.А. Будагов, 1958).

В последние годы наблюдается тенденция к последовательному противопоставлению многозначных слов на основе количества значений и к автономному исследованию многозначности в выделенных таким образом зонах, что позволяет пролить новый свет и на общие закономерности функционирования лексико-семантической системы языка в целом. Сопоставительное исследование количественной стороны полисемии может также “дать дополнительные критерии для семантической типологии” (Ю. Тулдава, 1979, с.107). Однако следует отметить, что дискуссионность многих общих проблем теории многозначности (решение вопроса о соотношении многозначности и омонимии, о соотношениях номерных и неномерных значений и т.д.) сдерживает исследования. Так, до настоящего времени не существует единого мнения о количестве зон (или подзон) многозначности, так же как и нет общепризнанных критериев выделения зон (подзон) многозначности.

Основной задачей настоящего раздела диссертации является поиск объективных критериев для выделения и рубрикации зоны развитой многозначности (и её подзон), что предполагает изучение опыта предшественников и анализ отобранного языкового материала.

Активная дискуссия о “количественных рубежах” зон (подзон) многозначности демонстрирует с одной стороны объективную необходимость выделения этих зон, наличие определённых особенностей в полисемии слов, относящихся к различным подзонам многозначности, а с другой стороны свидетельствует об известной условности рубежей между выделяемыми подзонами. Ю. Тулдава, исследуя многозначность слова, пришёл к выводу, что “конкретный анализ имеющихся материалов из различных языков показывает, что квантитативно-системные характеристики полисемии в словаре можно аналитически интерпретировать по разному” (1979, с.123). На определённую степень относительности “количественных рубежей” многозначного слова и его принадлежности к определённой зоне (подзоне) многозначности указывает и А.М. Кузнецов: “семантика слова, в том виде, как она представлена даже в самых больших толковых словарях, это ещё не вся лексическая семантика, если учесть явление диффузности значений” (1984, с.162).

По сложившейся в отечественном языкознании традиции исследователи выделяют три зоны (подзоны) разной глубины многозначности, но, как отмечалось выше, единства взглядов при терминологическом обозначении зон и количества значений, определяющем границы зон, нет. Так, Ю. Тулдава (1979) выделяет нулевую степень полисемантичности (слова с 1 значением), первую степень многозначности (2-4 значения), вторую степень (5-9 значений), третью степень полисемантичности (10-16 значений) и т.д. А.А. Поликарпов (1987), используя логарифмическую меру определения количества значений у слова, выделяет нулевую степень “семантической неопределённости” (многозначности) слова (1 значение), первую степень (2 значения), вторую степень (3-4 значения), третью степень (5-8 значений) и т.д. И.Г. Ольшанский (1991) на материале немецкого языка выделяет активную (2-3 значения), продуктивную (4-10 значений) и насыщенную (более 10 значений) зоны полисемии. Л.М. Попкова (1993) и Б.Н. Есимкулов (1995) выделяют зоны малой глубины полисемии (2 значения), средней глубины (3-7 значений) и большой глубины полисемии (более 7 значений). В.К. Харченко (1990) и А.А. Кретов (1987) рубежом широкого развития многозначности считают наличие у слова 7 значений. Е.А. Чудинова (1998) выделяет в зоне развитой многозначности приграничную (7-10 значений), центральную (11-15 значений) и уникально развитую (более 15 значений) подзоны многозначности. Интересную позицию занимает П.Н. Денисов (1984, 1988), который относит к числу самых многозначных слов русского языка лексемы, у которых в словаре зафиксировано по 7 и более “номерных” значений или же 8 и более значений при учёте всех возможных лексикографических обособлений (“оттенков значения” или других лексикографических обособлений). Исследователь считает, что “слова с 1, 2, 3 и 4 “семантическими позициями” по простоте и ясности своей семантики тяготеют к полюсу моносемии” (1984, с.153).

Как следует из представленного обзора, многие исследователи считают важными “количественными рубежами” зон (подзон) многозначности числа три, семь и десять. Число “три” обычно воспринимается как некий рубеж слаборазвитой многозначности, соответственно к зоне развитой полисемии относят слова с более чем четырьмя значениями. Как утверждает Дж. Миллер (1964), число 7=2 - типовой объём оперативной памяти человека, определяющий его особое место в человеческой психике. Е.А. Чудинова (1998) отмечает также, что число 7 является устойчивым количественным определителем (наряду с числами 3,9,40) предметов и явлений в русском фольклоре, что делает его притягательным для русского менталитета. О.Г. Ревзина (1995) указывает на большое значение указанного числа и в русской поэзии. Н.В. Черемисина (1992) отмечает большое значение числа 7 для постижения языкового сознания.

Следует отметить, что для объективного определения “количественного рубежа” зоны развитой многозначности необходимо опираться не на априорное установление числового показателя, а на исследование конкретного языкового материала как базы для любой классификации. Представляется, что определение “количественного рубежа” в какой-то степени зависит и от словаря, материалы которого исследуются. Несмотря на то, что многими лингвистами отмечается, что в практической лексикографии существует определённый разнобой в разграничении отдельных значений слова, опыт изучения полисемии показывает, что “в рамках одного какого-нибудь толкового словаря разграничение значений слов проводится достаточно последовательно, о чём свидетельствуют удачные попытки изучения общих квантитативных закономерностей полисемии на основе таких словарей (Ю.К. Крылов, М.Д. Якубовская (1977), Ф. Папп (1969) и др.)” (Ю.Тулдава, 1979, с.108).

Исследуя явление многозначности, П.Н. Денисов пришёл к выводу, что “усреднённый индекс полисемантизма для словаря С.И. Ожегова равен 2,5” (1984, с.147). Ю. Тулдава, также изучавший квантитативно-системные характеристики полисемии, отмечает, что “в среднем на отдельное слово приходится 3,7 значений, в том числе 4,6 значений на глагол и 3,1 значений на существительное” (1979, с.125). А.А. Поликарпов (1979), говоря о явлении “семантической неопределённости”, отмечает, что в русском языке среднее количество значений отдельного слова составляет 4,6 - 4,7, а в английском языке 9,2.

Опираясь на данные материалы, а также анализируя лексические единицы рассматриваемых словарей, представляется, что исходной границей зоны развитой многозначности можно считать рубеж “более трёх значений”. Таким образом, лексические единицы, имеющие по 4 и более значений, отмечаются как полисемантичные и образуют зону развитой многозначности. Уже предварительный анализ слов, составляющих зону развитой многозначности, показывает, что эта зона неоднородна по своему составу, что внутри этой эоны можно выделить подзоны разной глубины (степени) полисемии. Многие исследователи в своих работах указывают на различный статус слов, находящихся у противоположных границ зоны многозначности. Так, П.Н. Денисов (1984) отмечает, что для заимствованных слов развитая многозначность нехарактерна, что заимствования, оказавшиеся в рассматриваемой зоне, находятся вблизи нижней границы этой зоны. Исследователь отмечает также особый характер слов, имеющих “максимальное число семантических позиций” (глаголы пройти, поднять, тянуть, стоять и т.д., прилагательные чистый, тяжёлый, существительное дело и т.д.). Наиболее многозначные русские слова отмечаются в работах М.В. Арапова (1988), А.А. Кретова (1993), С.В. Плотниковой (1994), Е.А. Чудиновой (1998) и др.

Учитывая вышеизложенное, представляется целесообразным классифицировать лексические единицы внутри зоны развитой многозначности по подзонам средне развитой многозначности (СРМ, 4-6 значений), широко развитой многозначности (ШРМ, 7-14 значений) и уникально развитой многозначности (УРМ, 15 и более значений). Совершенно очевидно, что для определения реальности существования названных подзон и границ между ними необходимы специальные наблюдения. Можно предположить, что между ними должны быть определённые различия грамматического, лексико-семантического и иного характера, хотя, безусловно, эти различия будут носить менее отчётливый, стёртый характер, чем различия между зоной однозначных и многозначных слов. Представляется, что должны быть обнаружены определённые показатели, некие “точки скачка” значений. Этим показателем могут быть и собственно квантитативные характеристики, например, нарушение закономерностей, соответствующих выведенной Ф. Паппом формуле, в соответствии с которой увеличение количества значений приводит к сокращению числа слов, имеющих соответствующее количество значений.

Проведённые подсчёты, в частности, показали, что толковый “Словарь русского языка” С.И. Ожегова (под редакцией Н.Ю. Шведовой, 1991) фиксирует 1559 слов знаменательных частей речи, имеющих по 4 и более значений, а французский толковый словарь “Le Nouveau Petit Robert” (1994) фиксирует 6262 слова с 4 и более значениями. Количество слов, имеющих то или иное число значений, представлено по подзонам многозначности в таблицах 1,2 и 3.

Таблица № 1. Количество слов и значений по подзоне СРМ.

Материалы таблицы свидетельствуют, что уже в подзоне СРМ наблюдается последовательное сокращение количества слов при увеличении количества значений, то есть количество значений у слов и количество слов, имеющих такое число значений, находятся в отношениях обратной пропорциональности, что соответствует закону Ф. Паппа (1967).

Таблица № 2. Количество слов и их значений по подзоне ШРМ.

Данная таблица подтверждает закономерность, в соответствии с которой увеличение числа значений приводит к сокращению количества слов, имеющих соответствующее число значений, то есть закон Ф. Паппа действует и отчётливо проявляется и в подзоне ШРМ, в диапазоне от 7 до 14 значений: чем больше значений, тем меньше слов, имеющих такое количество значений, причём сокращение количества слов происходит относительно ровно: в каждой последующей графе оно составляет от 43 % до 75 % по отношению к предыдущей графе в русском языке и от 52 % до 80 % во французском языке. Таким образом, в обоих рассматриваемых языках сокращение происходит несколько медленнее, чем предполагает формула Ф. Паппа, в соответствии с которой количество слов в каждой последующей графе должно сокращаться наполовину.

Как показывают специальные исследования (И.Г. Ольшанский (1991), Е.А. Чудинова (1998), Ю. Тулдава (1979) и др.), абсолютно точно формула Ф. Паппа не выдерживается ни в одном языке, что вполне понятно: язык - “живая ткань”, а не таблица логарифмов. Реально формула Ф. Паппа - своего рода ориентир, отражающий факт, имеющий место в различных языках мира. При этом многое зависит от природы языка, особенностей словаря, принципов выделения значений.

Таблица № 3. Количество слов и их значений по подзоне УРМ.

Сопоставление таблиц № 2 и 3 показывает, что равномерное сокращение количества слов (согласно указанному выше закону Ф. Паппа) в русском языке прекращается на рубеже 15-16 значений, а во французском языке - на рубеже 16-17 значений, далее в русском языке цифровой показатель на протяжении нескольких значений не меняется, а во французском языке начинаются “скачки”. Это позволяет предположить, что примерно в данной точке находится рубеж, после которого следует совершенно новая подзона слов, имеющих определённые особенности. С другой стороны, квантитативный анализ лексики не позволяет обнаружить каких-либо серьёзных различий между полисемией в диапазоне 4-6 значений и полисемией в диапазоне 7-14 значений: в том и другом случае происходит относительно равномерное сокращение количества слов, имеющих соответствующее число значений. В последующих главах корпус слов каждой подзоны будет рассматриваться относительно автономно, что позволит подтвердить или опровергнуть предположение о существовании у слов каждой подзоны определённых лексико-семантических, грамматических и иных особенностей.

Выше уже отмечалось, что квантитативная характеристика зоны развитой многозначности зависит и от принципов выделения значений. Для достоверного выявления и анализа лексем с развитой многозначностью очень важно определить, считать ли оттенки номерных значений, так широко представленные в толковых словарях, полноправными лексико-семантическими вариантами слова. Данная проблема неоднозначно решается в лингвистике. Многими исследователями неоднократно отмечалась сложность выделения единых строгих критериев для разграничения значений многозначного слова, для дифференциации лексико-семантического и семного варьирования словесной семантики (В.Г. Гак (1976), Э.В. Кузнецова (1989), М.В. Никитин (1988), Н.Е. Сулименко (1973), И.А. Стернин (1985), С. Ульман (1970), Е.А. Чудинова (1998), Н.Ю. Шведова (1988) и др.). Выше уже упоминалось о том, что количество значений одного и того же слова в различных словарях (в том числе примерно одинакового объёма) часто не совпадает. Этот факт характерен не только для русского, но и для французского языка, в котором доля многозначных слов значительно выше, чем однозначных, как “в любом аналитическом языке” (Ю. Тулдава, 1979, с.120).

Изучение опыта предшественников показывает, что одни языковеды при подсчёте количества значений у слова учитывают только номерные значения, отмечая, что именно такая форма лексикографического обособления является показателем самостоятельности значения (Ю.Д. Апресян (1974), М.В. Арапов (1988), Б.Н. Есимкулов (1995), А.А. Кретов (1994, 1996), А.А. Поликарпов (1987), Л.М. Попкова (1993), В.К. Харченко (1990). Другие лингвисты считают, что тип лексикографического обособления (номерное значение, “оттенок значения”) - это формальность, и указывают на необходимость учёта всех реально выделенных в словаре лексико-семантических вариантов слова (Н.А. Боровикова (1986), Л.М. Васильев (1971), Э.В. Кузнецова (1989), С.В. Плотникова (1996), А.П. Чудинов (1988), Е.А. Чудинова (1998), Д.Н. Шмелёв (1973) и др.). П.Н. Денисов (1984) занимает особую, промежуточную, позицию, согласно которой учёт “оттенков значения” необходим, но “оттенку” отводится менее важный статус, чем номерному значению: “наличие “оттенка” не переводит моносемантичное слово в “противоположное семантическое подразделение” - подразделение многозначных слов” (1984, с. 153). Тем не менее П.Н. Денисов дифференцирует дискретную и диффузную многозначность (об этом подробнее пойдёт речь во второй главе): “полисемия не является однородной, и понятие дискретности/диффузности намечает один из возможных подходов к инвентаризации типов полисемии” (1984, с. 154).

На наш взгляд противопоставление в словаре пронумерованных и непронумерованных значений призвано отразить различные типы связи между значениями, различные типы значений. Думается, что все отражённые в словаре лексико-семантические варианты слова должны быть учтены при исследовании закономерностей многозначности, причём в процессе такого исследования на определённых этапах важно проанализировать специфику многозначности, отражённую в словарях в виде пронумерованных и непронумерованных лексико-семантических вариантов слова, что и будет сделано во второй главе настоящего исследования.

Следует также отметить, что расхождения в понимании структуры многозначного слова, в выделении номерных и неномерных значений и “оттенков” неизбежны, что связано со сложной, противоречивой природой языка. По мнению В.В. Морковкина, “споры о статусе той или иной семантической единицы чаще всего некорректны и бесплодны, поскольку они имплицитно основываются на ложном предположении о существовании некоторых объективных черт значения и “оттенка значения”; “в основе отнесения семантических единиц к значению, подзначению и “оттенку” должна быть конвенция: “Согласимся считать, что...” (1981, с. 162). Мы, вслед за В.В. Морковкиным (1981), К.С. Горбачевичем, Ф.П. Сорокалетовым (1975) и другими исследователями, считаем, что учёт “оттенка значения”, как полноценного в количественной структуре значений слова, необходим. В.В. Морковкин справедливо отмечает, что “всякий, кому приходилось самому описывать слова, причём описывать не в рамках теоретического (поискового) исследования, а в словаре, знает, что сведйние всего многообразия семантически различного в содержании слова к некоторому количеству номерных значений чревато искажением структуры этого содержания. Семантические единицы, составляющие содержание многозначного слова, неравноценны. Это - данность, с которой невозможно не считаться. Если так, то среди понятий, которыми оперирует лексикограф, должны быть и такие, с помощью которых он мог бы отразить разную степень самостоятельности указанных семантических единиц” (1981, с.162). К.С. Горбачевич и Ф.П. Сорокалетов (1975) отмечают, что “оттенок значения” - это, скорее, лексикографический термин, и “трудности, возникающие при разграничении значений и “оттенков значения” не могут служить причиной отказа от этого понятия, по крайней мере, в лексикографии” (1975, с. 541). Говоря о природе значения и “оттенка значения”, исследователи отмечают, что “соотношение между ними в основном не динамическое, а логическое. Оно основывается на понятийной общности и на узуальном (то есть обычном), но дополнительном, малосущественном признаке, не разрушающем единства выражаемого понятия” (1975, с. 539).

Совершенно иной, чем “оттенки значения”, характер имеют приводящиеся в некоторых словарных статьях в словаре С.И. Ожегова устойчивые сочетания слов, представляющие собой широкоупотребительные составные названия, термины (например, магнитное поле). Представляется, что в составе таких сочетаний слово теряет полнозначность, превращаясь в устойчивое выражение, близкое к идиоматичесому, фразеологическому. Оно уже не может считаться лексико-семантическим вариантом заглавной лексемы. Поэтому в настоящей работе при подсчётах количества значений учитываются выделенные в словарной статье лексико-семантические варианты, кроме тех, которые входят в состав фразеологизмов или близких к ним составных названий. Немалую сложность создаёт то, что “Le Nouveau Petit Robert” отводит таким словам как pomme de terre (картофель), chemin de fer (железная дорога) отдельные словарные статьи, хотя некоторыми французскими лексикографами такие лексические единицы трактуются как словосочетания и, соответственно, включаются в статьи на pomme и chemin. В нашем исследовании в выборку такие слова не попали, поскольку преимущественно все они моносемантичны.

Существенным для нашего исследования является вызывающий много споров вопрос об омонимах. В целом ряде исследований по статистике многозначности лексическая многозначность и омонимия не разграничиваются, то есть при подсчётах количества значений у слов включаются и значения слова омонима. Это объясняется, с одной стороны, недостаточной теоретической и практической разработкой проблем дифференциации омонимии и многозначности, а с другой стороны - особенностями компьютерных программ для анализа словарей и текстов (П.М. Алексеев, 1975, С.М. Вишнякова, 1976 и др.). Неразграничение многозначности и омонимии при статистических исследованиях связано ещё и с тем, что современные отечественные академические словари (МАС, БАС) отражают межчастеречную омонимию в виде многозначности. Поэтому совершенно очевидно, что в исследованиях, основанных на этих словарях, в состав количества значений слова включаются и значения омонима. Т.А. Корованенко (1995) отмечает, что в практической лексикографии при колебании между многозначностью и омонимией вопрос решается в пользу многозначности. Исследователь предлагает и в новом БАСе представлять омонимы в одной словарной статье.

В рассматриваемом нами словаре С.И. Ожегова омонимы представлены отдельно как заглавные слова с цифровым показателем сверху справа. В “Le Nouveau Petit Robert” омонимы также представлены в разных словарных статьях, перед которыми ставится арабская цифра. Вслед за Л.А. Новиковым, который считает, что “критерии омонимичности” могут быть лексико-грамматическими (для слов одной части речи) и категориально-грамматическими (для слов разных частей речи) (1995, с.41), мы считаем, что с точки зрения теоретической грамматики и лексикологии, включение в описание, например, семантики существительного несубстантивных значений не вполне правомерно, так как это не особые значения существительного, а омонимичные существительному слова других частей речи. Следует остановиться также и на проблеме многозначности служебных слов. Уже предварительные наблюдения показывают, что в зону развитой многозначности, казалось бы, должны быть включены многие союзы, предлоги, частицы и т.д. как в русском языке (да, в, на, за и т.д.), так и, в значительно большей степени, во французском языке (avec, sans, pour, aprиs и т.д.). Однако следует согласиться с тем, что природа многозначности у служебных слов иная, чем у полнозначных слов. Согласно традиционному мнению, служебные слова имеют только грамматическое значение и не имеют значения лексического. Поэтому в настоящей работе, вслед за П.Н. Денисовым (1984), Е.А. Чудиновой (1998) и многими другими исследователями, служебные слова выводятся за пределы исследуемых материалов.

Вопрос о базисных лексикографических источниках при сопоставительном исследовании многозначности русского и французского языков

Традиционно любое статистическое, тем более сопоставительное исследование многозначности должно начинаться с определения базисных лексикографических источников (базисных словарей), поскольку результаты исследования, основанные на лексикографическом материале, в значительной степени зависят от типа используемых словарей (М.В. Арапов (1988), С. Дэлесаль и А. Рэй (1979), А.А. Кретов (1993), Р. Мартэн (1977), А.А. Поликарпов (1987), А. Рэй (1965), Ж. Рэй-Дэбов (1971), Ю. Тулдава (1979), Ж. Ферари (1977), Е.А. Чудинова (1998) и др.). Данный вопрос представляется для нашего исследования особенно важным ещё и потому, что сопоставлению подлежат существительные с развитой многозначностью русского и французского языков - языков, не только принадлежащих к разным грамматическим типам (синтетическому и аналитическому), с преобладанием различных видов деривации (семантической и морфемной), но и лексикографически систематизированных специалистами, принадлежащими к очень различным лингвистическим школам.

Задачей данного раздела является обоснование выбора базисных лексикографических источников для сопоставительного исследования существительных современного русского и французского языков, имеющих по 4 и более значения.

Русская и французская лексикография имеют длительную традицию, добились значительных успехов, свидетельством которых служит множество толковых словарей, получивших широкое признание.

Важно подчеркнуть, что существующие толковые словари русского и французского языков очень различны по объёму, структуре, хронологическим рамкам и другим характеристикам. По справедливому замечанию А. Рея и С. Делесаль, следует учитывать, что “определение понятия “толковый словарь” - задача нелёгкая, осложняющаяся неопределённостью границ объекта, не задаваемых теоретически, но обусловленных целями и реальными нуждами практики” (1983, с.265). Поэтому для сопоставления закономерностей развитой многозначности русского и французского языков очень важно отобрать такие словари, которые в наибольшей степени отвечают задачам настоящего исследования. Представляется, что избранные для сопоставления словари должны прежде всего:

иметь необходимый авторитет у специалистов-лексикографов и общественности (пользователей);

отражать современное состояние литературного языка;

относиться к числу толковых филологических (а не энциклопедических) словарей;

быть относительно равноценными по объёму (по количеству содержащихся в словаре слов и их значений);

быть хотя бы относительно сходными с точки зрения структуры словарной статьи и содержащейся в ней информации.

К числу наиболее авторитетных толковых словарей современного русского литературного языка относятся однотомный словарь С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой (1994), однотомный “Словарь русского языка” С.И. Ожегова (1995), четырёхтомный “Словарь русского языка” (второе издание, 1981-1984) и семнадцатитомный “Словарь современного русского литературного языка” (1948-1965, второе издание пока не закончено). Четырёхтомный “Толковый словарь русского языка” под редакцией Д.Н. Ушакова (1935-1940) отражает лексический состав русского языка XIX - первой трети XX века. Другие толковые словари отражают лексику иных исторических эпох, или ограничены лексикой отдельных писателей, регионов, функциональных и иных разновидностей русского языка, или относятся к числу учебных.

К наиболее авторитетным толковым словарям современного французского языка справедливо относят однотомные “Le Nouveau Petit Robert”, dictionnaire alphabйtique et analogique de la langue franзaise (1994), “Lexis”, dictionnaire de la langue franзaise (1994), “Le dictionnaire du franзais” (sous la rйdaction de M. Moingeon, 1992), девятитомный “Le grand Robert” (1988), шестнадцатитомный “Le Trйsor de la langue franзaise” (1991), семитомный “Le Grand Larousse” (1978). Наряду с семитомным толковым “Большим Ларуссом” существует также десятитомный энциклопедический “Большой Ларусс”, который относится к совершенно иному типу словарей.

Критерию отражения именно современного состояния русского литературного языка уже не в полной мере соответствует не только словарь под редакцией Д.Н. Ушакова, но и семнадцатитомный “Словарь современного русского литературного языка” (1948-1965), который по объективным причинам практически не отражает лексический состав русского языка второй половины двадцатого столетия. Возможно, указанному критерию уже не в полной мере соответствует даже второе изданое четырёхтомного “Словаря русского литературного языка” (1981-1984). Это объясняется не только тем, что со времени создания этих словарей прошло несколько десятилетий, но и самими принципами подготовка многотомных толковых словарей в России.

По классификации С.И. Ожегова, дифференцируются словари “большого”, “среднего” и “малого” типа (1974, с.165). Особенностью каждого из названных типов словарей является не только количество томов (а также число словарных статей, значений, иллюстраций и т.п.), но хронологические рамки охвата лексики: “большой” и “средние” словари русского языка представляют лексику не только последних десятилетий, но словарный состав прошлых веков (“большой” с 18 века, а “средние” - с 19 века). Таким образом, оказывается, что наиболее точные сведения о лексике конца текущего столетия содержатся именно в “малых” словарях, что служит серьёзным основанием для выбора в качестве базисного источника в настоящей диссертации именно одного из “малых” толковых словарей современного русского литературного языка. Представляется, что это должен быть словарь С.И. Ожегова, поскольку словарь С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой появился относительно недавно и пока не является столь же широко употребительным, как указанный словарь С.И. Ожегова.

Как уже было сказано, в русской лексикографической традиции, согласно классификации С.И. Ожегова, принято выделять словари малого, среднего и большого типов. Характерной особенностью французской лексикографической традиции, осложняющей выбор относительно равноценных источников для сопоставительного исследования, является менее чёткая формальная дифференциация словарей малого и среднего типов и большая, чем в русском языке, степень энциклопедичности всех толковых словарей французского языка. Как известно французская лексикография имеет более давнюю традицию, чем русская, что, возможно обуславливает наличие некоторых иных подходов к лексикографической практике. И.З. Маноли, изучавшая особенности французской лексикографии, отмечает, что “французская лексикографическая школа известна своей академичностью и энциклопедичностью, в ней превалирует практика издания именно энциклопедических, толковых, двуязычных словарей национального французского языка. Регулярно выпускаются “Приложения” к словарям Робера и Ларусса. Обычно в такие дополнения вносят не только лексические неологизмы, но и семантические сдвиги узуальных слов, а также слова, ранее не включённые в словарь по каким-либо соображениям языковой политики или теоретической лексикографической ситуации, которая во Франции носит довольно ригидный характер” (1983, с.12). На другую традицию французской лексикографии указывает П.Н. Денисов, который отмечает, что французские лексикографы обычно идут по следующему пути: “большой академический научный словарь перерабатывается в краткий (малый) общедоступный словарь, предназначавшийся для массового читателя” (П.Н. Денисов, 1977, с.19). Таким образом, французская лексикографическая традиция характеризуется производством словарей “семьями” (как и оксфордских словарей английского языка), “по направлению наследования, так сказать от родителей к детям” (П.Н. Денисов, 1977, с.19). Следуя критерию выбора словаря последних лет издания, отражающего современное состояние национального языка, критерию общедоступности для широких масс, авторитетности и популярности словаря, - словари среднего и большого типов представляются нам менее подходящими для исследования. Так, например, семнадцатитомный “Словарь современного русского литературного языка” 1948-1965 годов выпуска начинает восприниматься сегодня как толковый словарь, отражающий лексику определённого временного периода, а не современного этапа развития языка. Кроме этого объёмность (17 томов БАС, 9 томов “Большой Робер”, 7 томов “Большой Ларусс”, 16 томов “Тезаурус французского языка”) и громоздкость словарей большого типа, детально отражающих лексический фонд национального языка, делают такие словари малопривлекательными для рядового читателя. Отметим также, что многими исследователями неоднократно отмечалось, что “большой словарь является объединением всех активных и пассивных словарей носителей данного языка, то есть содержит и неупотребляемую лексику, но содержащуюся в культурных текстах, доставшихся нам от прошлых эпох...” (А.А. Поликарпов, 1987, с.145).