Сопоставительное исследование русских и французских существительных с развитой многозначностью

Среди современных французских словарей нами сразу был исключён для исследования такой авторитетный словарь как “Le petit Larousse illustrй”-“Малый Ларусс” (1999), являющийся по сути словарём в большей степени энциклопедическим. Указанный словарь содержит не только значительно больший объём слов, чем обычный словарь малого типа (примерно 87 тысяч слов, что для французского языка является немалой цифрой, приравнивающей данный словарь к словарям среднего (или большого) типа), но и снабжён 289 картами и 3 800 иллюстрациями. В предисловии к словарю отмечается, что “данное издание содержит значительно более полную энциклопедическую информацию, касающуюся жизни растений и животных” (“Le petit Larousse illustrй”, 1999, с.4). Словарь снабжён также так называемыми “розовыми страницами”, где приводится список латинских и греческих пословиц, поговорок, историзмов, а также приложением с перечнем названий французских институтов, лауреатов нобелевских и гонкуровских премий и т.д. Являясь интересным, красочным учебно-энциклопедическим пособием (так, например на стр.26 над словарной статьёй “abdomen”-брюшная полость помещена цветная иллюстрация, представляющая брюшную полость человека с детальным указанием всех внутренних органов), данный словарь является по сути переработкой большого энциклопедического словаря (“Grand Larousse encyclopйdique” “Большой Ларусс”).

Как отмечалось выше, по мнению многих исследователей характерной чертой всех французских толковых словарей является высокая степень энциклопедичности (М.И. Берлин, Н.П. Воднева и В.Н. Парфеньев (1985), В.Г. Гак (1971, 1987), Э.А. Халифман (1978), A. Rey (1983), M. Druon, (1989) и др.). В русистике традиционно считается, что “толковые словари в своих описаниях не имеют предметной части и этим отличаются от энциклопедических” (З.И. Комарова, 1991, с.43).

Анализ французских толковых словарей большого и малого типов показывает, что экстралингвистическая информация присутствует в словарях в разной степени. В.Г. Гак отмечает, что “для французской лексикографии характерны не только разнообразие, но и многоплановость, совмещение в одном труде словарей разных типов: толкового и энциклопедического (“Ларусс”), толкового и аналогического (“Робер”) (1968, с.114). Исследователь отмечает также, что “характер внешнелингвистической информации определяется типом словаря. Её включение в толковый словарь обуславливают следующие факторы: 1)наличие национальных или социальных реалий, 2)различное членение мира носителями разных языков, 3)наличие малоизвестных понятий (научных, исторических, экзотических и др.), нуждающихся в пояснении” (1987, с.8). Нам представляется, что элементы внелингвистической информации неизбежны в толковых словарях любого языка даже при толковании неспециального слова. Так в словарях большого типа (“Le Grand Robert”, БАС (в меньшей степени) практически любая словарная статья позволяет увидеть различные способы отражения внелингвистической информации о предмете. Например, в “Le Grand Robert” в словарной статье “un ascenseur”-лифт после определения даётся и языковая информация (сочетаемость других слов частей речи с данным существительным) и внелингвистическая: словосочетание “лифт и грузоподъёмник” подчёркивает, что ascenseur служит для перевозки людей, а не грузов, словосочетания электрический лифт, гидравлический лифт дают информацию о видах лифтов; глаголы вызывать, отправить, сесть в лифт и др. дают информацию о функционировании лифта и т.д.

Определённая энциклопедическая информация есть и в толковых словарях русского языка. Например, в БАС в словарной статье “рыба” (т.14) сообщается о четырёх породах рыб, о среде их обитания (В реке водится рыба), об особенностях поведения (Рыба играла и плескалась), об использовании рыбы в пищу (Заливное из рыбы). Таким образом, определения, цитаты, примеры, устойчивые выражения дают широкую информацию о предмете и в русских и во французских толковых словарях. Хотя значительно большая степень концентрации внелингвистической информации отчётливо прослеживается во французских словарях. Так, в “Le Grand Robert” словарная статья на существительное “un poisson”-рыба содержит информацию не только об особенностях поведения, среде обитания рыб, но и об особенностях строения внутренних органов, форме рыб. В.П. Петушков и В.Н. Сергеев считают, что “описание любого научного понятия по существу всегда энциклопедично” (1976, с.22), признавая тем самым право толковых словарей любого национального языка на определённую степень концентрации внелингвистической информации. В.Г. Гак отмечает, что “энциклопедичность - “побочный продукт” французских толковых словарей, основу которых составляет “описание слов через слова - ради самих слов”, а русским толковым словарям не хватает энциклопедичности (1987, с.14-15).

Выше было отмечено, что русская лексикографическая традиция значительно моложе французской, “сложившейся как самостоятельная наука и получившей признание читателей уже к концу XVII века” (Э.А. Халифман, 1978, с.83). Современная французская лексикография развивается на данном этапе “путём конвергенции различных типов словарей”, “с использованием идей современной лексикологии” (В.Г. Гак, 1968, с.114). Нам представляется, что в будущем, на определённом этапе зрелости, русская лексикографическая традиция признает право лингвистических словарей на значительно более высокий объём экстралингвистической информации.

Российские и французские лексикографические традиции отчётливо разграничиваются и по критерию “нормативность” - “описательность”. В рассматриваемых толковых словарях русского языка фиксируется (за крайне редкими исключениями) именно та лексика, которая рекомендуется к употреблению при использовании литературного языка. Сам факт включения слова (без стилистических помет) в словарь воспринимается русскими как своего рода “разрешение” на его употребление. Отметим также, что толковые словари русского языка опираются на материалы картотек, где отражены прежде всего материалы письменной речи - “цитаты из художественных, публицистических или научных текстов” (“Словарь русского языка”, т.1., 1981, с.9).

Нормативность словаря постоянно отмечается в предисловиях к русским лексикографическим изданиям. Вместе с тем, следует обратить внимание и на распространённость отступлений от принципа нормативности при отборе лексики для толковых словарей русского языка, что проявляется во включении хотя и относительно небольшого количества диалектных и просторечных слов. Указанные отступления встречаются и в словаре С.И. Ожегова, однако (и это важно подчеркнуть) значительно реже, чем в словарях “большого” и “среднего” типа.

Толковые словари французского языка в значительно большей степени включают необщеупотребительную лексику (эта проблема подробно, с приведением статистических данных рассматривается в заключительной главе настоящей диссертации), в том числе разговорную и жаргонную. Иначе говоря, французские лексикографы не столько дают рекомендации о нормативности того или иного слова, сколько фиксируют реальный словарный состав французского национального языка. Однако при сопоставлении словников однотомных и многотомных словарей оказывается, что в “малых” словарях необщеупотребительная лексика представлена всё-таки в меньшей степени, чем в “больших” словарях.

Итак, использования критерия “общеупотребительности” в определённой степени даёт аргументы для выбора в качестве базисных именно “малых” словарей.

После того, как мы остановили наш выбор на словарях малого типа, оказалось необходимым выяснить, какой из трёх современных французских толковых словарей (“Lexis”, “Le Nouveau Petit Robert”, “Le dictionnaire du franзais”) является наиболее равноценным словарю С.И. Ожегова. “Le dictionnaire du franзais” (60000 слов), наименее авторитетное, поэтому наименее известное издание, отличается не только большой степенью энциклопедичности, но и содержит большой процент специальных слов. В предисловии к словарю говорится: “значительная часть словника состоит из научных и технических слов”, кроме того, словарь “выполняет двойную миссию - филологическую и энциклопедическую” (“Le dictionnaire du franзais”, 1994, с.4,5). Интересным фактом является то, что энциклопедическое значение слова даётся отдельно в самом конце словарной статьи в рамочке с пометой “encycl.” энциклопедическое. В конце словаря представлена информация, не имеющая никакого отношения и идущая вразрез с целями толкового словаря: таблица Менделеева, перечень металлов, латинские пословицы и поговорки, списки англицизмов и их французских эквивалентов, правила ведения и список “клише” личной и деловой переписки и т.д. Кроме этого, данный словарь своим форматом и лаконичностью определений очень близок к учебным словарям (dictionnaire pйdagogique), широко распространённым и пользующимся во Франции большой популярностью (“Le Robert micro poche” - карманный “Микро Робер”, “Dictionnaire de franзais”, “Larousse poche” - карманный “Ларусс” и др.).

“Lexis”, le dictionnaire de la langue franзaise (1994) - “Лексис” (издательство Larousse) является известным и авторитетным толковым словарём французского языка, который мог бы быть использован для сопоставительного исследования. Но при анализе данного словаря выяснилось, что “Lexis” и в формальном и в содержательном плане относительно более близок МАС. Данный словарь содержит большее количество лексических единиц, чем “Le Nouveau Petit Robert”: 76 000 слов - значительная цифра для французского языка, приравнивающая “Lexis” к словарю среднего или даже большого типа. Кроме того, если учесть, что многие словарные статьи включают огромное множество производных слов, то количество лексических единиц в “Лексис” будет значительно выше (так, например, в словарной статье на существительное “un concept” (понятие, концепция) содержатся слова conceptuel (познавательный), conceptualiser (формировать понятие), conceptualisation (формирование понятия), conceptualisme (концептуализм - философская доктрина), conceptualiste (концептуалист). Рассматривая особенности французских толковых словарей, В.Г. Гак отмечает, что “трудно сопоставить “Малый Робер” со словарями “Лексис” и “Большой Робер”, так как два последних словаря охватывают значительно более широкую лексику, фиксируя не только более обильно специальную научную терминологию, но прозрачные по своей мотивированности дериваты, которые, по-видимому, из экономии места не включаются в “Малый Робер” (1983, с.19). Изучая также проблему неологизмов, В.Г. Гак неоднократно подчёркивает неравноценность в плане содержания “Lexis” и “Petit Robert”: “...из 35 слов (неологизмов), зафиксированных в “Большом Робере”, 23 слова представлены в “Лексис” и ни одного в “Малом Робере”, “...из 96 реальных инноваций, отсутствующих в “Малом Робере”, в “Лексис” отмечено 61” (1978, с.50).

Анализ словарных статей “Lexis” показал также, что семантическая структура многих слов (“le linge”, “un mannequin”, “le nord”, “un onglet”, “la pate”, “un rameau”, “une secousse”, “un seigneur” и др.) представлена значительно шире, чем в “Le Nouveau Petit Robert”. Так, например, при сравнении словарных статей на существительное “un fleuron”, можно отметить, что “Lexis” фиксирует 7 значений (6+1), а “Le Nouveau Petit Robert” только 4.

Делая выбор, мы учитывали также и тот факт, что русский язык обладает значительно большим количеством лексических единиц, чем французский. Учитывая то, что точную цифру назвать крайне сложно, приведём следующие данные: семнадцатитомный БАС содержит около 120 000 слов, девятитомный “Большой Робер” - около 75 000 слов, шестнадцатитомный “Тезаурус французского языка” - около 90 000 слов. Совершенно очевидно, что при учёте специальной лексики мы получим значительно большую цифру и в русском и во французском языках. Но, учитывая также тот факт, что во французском языке основной процент специальной лексики составляют переосмысленные вторичные значения общеупотребительных слов, сомнений в большей количественной представленности слов в русском языке, по сравнению с французским, нет.

Толковый словарь современного французского языка “Le Nouveau Petit Robert”, выбранный нами для сопоставительного исследования, содержит около 59 000 слов, что составляет для французского языка словник словаря малого типа. Следует отметить, что толковый словарь серии “Малый Робер” (не путать с “Le Nouveau Petit Robert” - “Новый Малый Робер”) имеет также второй том, в котором представлены только имена собственные современного французского языка. Особенностью национальной лексикографии объясняется то, что второй том словаря мало связан с первым томом, он функционирует как самостоятельное издание и является своего рода необязательным приложением “Малого Робера”. “Le Nouveau Petit Robert” такого приложения не имеет (или пока не имеет).

“Le Nouveau Petit Robert” неоднократно был высоко отмечен французскими лексикографами. Так, А. Рэй отмечает огромное преимущество данного словаря, указывая, что однотомник, отражая лексический состав современного языка, является одновременно и научным трудом (1989, с.8). Интересно также, что именно “Le Nouveau Petit Robert” пользуется у молодёжи, занимающейся языком серьёзно, наибольшей популярностью. Н. Ибрагим и М. Залески, анализируя данные социологического опроса, проведенного среди китайских, японских и американских студентов, изучающих французский язык, пришли к выводу, что “Le Nouveau Petit Robert” является одним из самых популярных толковых словарей (1989, с.24-29). Нами также был проведён экспериментальный опрос 57 студентов отделения “Международные отношения” Уральского Государственного Университета, для которых практический язык является одной из основных дисциплин и которые, по роду своей деятельности (стажировки за границей, временная (разовая) работа с иностранцами, летняя практика 1999 года с представителями ЮНЕСКО, переводы и т.д.), имеют непосредственные контакты с французами. Полученные данные оказались весьма любопытными. Так, на вопрос “К какому одноязычному словарю вы обращаетесь чаще всего” 100 % студентов отвергли практику обращения к словарям большого типа (“Le grand Robert”, “Le grand Larousse”), мотивируя это тем, что эти словари “невозможно найти в библиотеке”, а также “в них много лишнего, не нужного”. Из однотомных словарей 64,9 % студентов младших курсов предпочли “Le petit Larousse”, мотивируя тем, что “там проще понять значение слова: картинки есть, всё показано”, а также тем, что “можно найти любую латинскую пословицу для курсовой или зачёта”. 81, 8 % студентов старших курсов (как правило уже имеющих опыт общения или работы с французами) предпочли “Le Nouveau Petit Robert”, мотивируя тем, что “там доступно дано значение слова”, “примеры хорошие, понятные”.

“Словарь русского языка” С.И. Ожегова (под редакцией Н.Ю. Шведовой (1991) и “Le Nouveau Petit Robert” - Новый Малый Робер (1994) представляются нам наиболее подходящими для сопоставительного исследования, являясь словарями наиболее современными, получившими распространение и признание, отражающими изменения, происшедшие за последние годы в семантической структуре слова, поскольку лексика любого языка отличается большой активностью и подвижностью, а “слово по самой своей природе является единицей, противящейся состоянию покоя” (С.И. Ожегов “Словарь русского языка”, 1991, с. 9). Учитывая то, что малый однотомный словарь любого языка не может отразить всё многообразие словарного состава современного языка, едва ли можно требовать от таких словарей “сведений для всестороннего знакомства с предметом” (С.И. Ожегов “Словарь русского языка”, 1994, с.16), однако “малый” словарь способен дать материал для исследования основного состава лексики русского и французского языка.

Выбор данных словарей обусловлен и тем, что “однотомные словари совмещают в себе качества научного труда, удобного справочного пособия и достаточно полной коллекции слов современного языка” (Н.Ю. Шведова, 1981, с.168). “Словарь русского языка” С.И. Ожегова и “Le Nouveau Petit Robert” имеют одинаковое назначение: они предназначены для широкого круга читателей. Одной из главных задач словарей является представление слов и их значений. Оба словаря имеют разнообразную систему лексических и функциональных помет, представляющих коннотативные компоненты значения слова. Оба словаря не ставят своей целью отразить всё многообразие словарного состава современного русского и французского языков, поэтому определённые категории слов в словарь не включаются (узкоспециальные профессиональные термины, собственные имена различных типов и т.д.).

Некоторые исследователи отмечают, что “малый” словарь не может воспроизвести всего материала, отражаемого в большом словаре (В.Г. Гак (1978), Ю.В. Казарин (1992) и др.). Редукция материала, пишет В.Г. Гак, “идёт по двум путям: опущение специальных или редко реализуемых значений и обобщение, сведйние различных значений в одно” (1978, с.20). В связи с этим семантическая структура в словарях разных типов принимает различный вид. Отмечается, что словари малого типа меньше отражают полисемию, чем словари большого или среднего типов, и, следовательно, не могут быть использованы для исследования многозначности. Но, по справедливому замечанию Н.Ю. Шведовой, “однотомник (“Словарь русского языка” С.И. Ожегова) от одного издания к другому шёл не к “укрупнению”, объединению значений, а к реально существующему в языке их разделению, что отмечалось в рецензиях как достоинство его более поздних изданий. Специфика жанра однотомного словаря во многом определяется внешним фактором - его объёмом. Что же касается тех собственно языковых сведений, которые этот словарь должен дать о современном слове, то здесь у него нет прав на схематизацию описания, которая влечёт за собой неправильное представление о семантической структуре слова” (1981, с.169).

Близкой точки зрения придерживаются и многие другие исследователи. Так, Ю. Тулдава пришёл к выводу, что “при увеличении объёма словаря прибавка происходит в основном за счёт малочастотных слов, которые являются в большинстве своём однозначными” (1979, с.120). М.В. Арапов, исследуя употребительность и многозначность слова, даёт высокую оценку “Словарю русского языка” С.И. Ожегова, называя его “наиболее популярным толковым словарём русского языка” (1987, с.19). А.А. Поликарпов отмечает, что “рангово-полисемические распределения, независимо от типа толкового словаря данного языка, сохраняют устойчивое типологическое сходство, заключающееся в повторяющейся пропорции слов разной полисемии в словаре, независимо от его объёма (типа). Это означает, что отбор слов и значений в словари меньшего объёма происходит не случайным образом, а на основе достаточно чётких критериев, системно соотносящих их состав с общим составом лексической системы языка. Эти критерии наличествуют в реальной языковой действительности, и лексикографы их не придумывают, а лишь учитывают. Они сводятся к тому, что краткий толковый словарь типа “Словаря русского языка” С.И. Ожегова отражает в своём составе (словнике и объёме толкований) преимущественно пересечение всех активных словников и значений культурных носителей языка данной эпохи, то есть ядро актуального словоупотребления” (1987, с.145). В совместной работе А.А. Поликарпова и О.С. Крюковой анализируется состав толковых словарей (МАС и “Словарь русского языка” С.И. Ожегова) на основе сопоставления семантических и стилистических характеристик лексических единиц. Авторы констатируют, что “хотя случаи “сверхобобщений” в “Словаре русского языка” С.И. Ожегова и имеют место, но не они определяют решающим образом ситуацию с семантическим объёмом слов в сопоставляемых словарях, так как число новых значений в МАСе, получаемых за счёт “расщепления” составляет всего чуть более 8 % от числа новых значений в нём у слов, имеющих соответствие в “Словаре русского языка” С.И. Ожегова” (1989, с.121). Вслед за А.А. Поликарповым и О.С. Крюковой, мы считаем, что “состав “Словаря русского языка” С.И. Ожегова в целом хорошо соответствует задачам, ставящимся перед словарями краткого типа, задачам отображения ядерного состава литературного словаря” (1989, с.123-124), и поэтому могут быть использованы для исследования многозначности.

Структура словарных статей рассматриваемых словарей представлена алфавитно-гнездовым способом. Так, например, в гнездо существительного, обозначающего лиц мужского пола в обоих словарях помещены существительные со значением женскости. Как отмечалось выше, различие лексикографических традиций вносит свои особенности: например в “Le Nouveau Petit Robert” существительные с суффиксом субъективной оценки образуют отдельную словарную статью (“une maisonnette” - домишко помещён не в словарной статье на дом, а образует отдельную статью). В гнездо глагола обоих словарей, например, помещаются собственно возвратные глаголы (но во французском словаре не помещаются глаголы, составляющие видовую пару, так как категории вида во французском языке нет) и т.д. “Le Nouveau Petit Robert” для раскрытия объёма наименования часто приводит синонимы, иногда в конце словарной статьи даются фонетические омонимы и т.д. В.Г. Гак отмечает, что “...фиксируемый в словаре материал и способ его подачи зависят от строя данных языков” (1984, с.42).

Словарные статьи в обоих словарях, кроме толкования значений слов, содержат грамматические, стилистические характеристики слова, демонстрируют сочетаемость слов, фразеологизмы. Сравним словарные статьи:

Материалы представленных словарных статей, как и многих других, демонстрируют реальную возможность сопоставления данных рассматриваемых изданий при исследовании закономерностей развитой многозначности существительных в русском и французском языках.

Заканчивая сопоставление толковых словарей французского и русского языка, подчеркнём, что хотя в данном разделе много говорилось о различиях между указанными словарями, но не менее важно выделить и признаки сближающие эти словари, признаки, позволяющие выделить объективную основу для сопоставления закономерностей многозначности. Для нас особенно важно наличие общих типов толкований (родо-видовых, синонимических, отсылочных и др.), выделение пронумерованных значений и иных лексикографических обособлений (“оттенков значений” и т.п.), представленность в необходимых случаях стилистических помет (системы этих помет во французских и русских словарях очень похожи), наличие необходимых грамматических помет, а также иллюстративных речений, цитат и др. Иначе говоря, общих признаков во французской и русской лексикографических традициях больше, чем различий.

Подобная близость вполне естественна: её можно объяснить, во-первых, некоторыми общими для французского и русского языков закономерностями организации лексических систем, во-вторых, хорошо известным влиянием французской лексикографической школы на русскую (а возможно, это влияние в какой-то мере взаимно), в-третьих, принадлежностью французской и русской лексикографии к единой европейской (а в некоторой степени и к всемирной) цивилизации.

Таким образом, сопоставление данных толковых словарей французского и русского языка показывает, что сопоставительное исследование закономерностей развитой многозначности по материалам словарей теоретически и практически вполне возможно, что необходимым условием такого исследования является подбор максимально близких друг к другу (по объёму, структуре словарных статей и т.п.) словарей и что наиболее оптимальным является такое исследование лексики русского и французского языков на материале толковых словарей малого типа “Le Nouveau Petit Robert”, 1994 и “Словаря русского языка” С.И. Ожегова (под редакцией Н.Ю. Шведовой), 1991. Ещё раз подчеркнём, что термин “малый” словарь вовсе не означает “плохой” или даже “неполный”, “сокращённый” словарь. Это просто другой словарь - более удобный не только для рядового пользователя, но и для некоторых направлений научных исследований.

Проведённое исследование позволяет сделать следующие выводы:

1.Учитывая дискуссионность вопроса о количестве значений, свидетельствующем о принадлежности слова к зоне развитой многозначности, а также опираясь на исследования, определяющие усреднённый индекс полисемантизма и с целью более полного охвата слов с развитой многозначностью, исследование зоны развитой многозначности целесообразно проводить с учётом лексем, имеющих от 4 значений и более.

2.При исследовании зоны развитой многозначности представляется целесообразным учёт как лексико-семантических вариантов, отображаемых в словаре в виде отдельных “пронумерованных” значений, так и лексико-семантических вариантов, представленных в словаре в виде оттенков. Это позволит выявить и проанализировать характерные особенности различных типов полисемии, свойственные русским и французским лексемам (дискретный, диффузный, дискретно-диффузный).

3.Для изучения основных закономерностей многозначности русских и французских существительных современного национального языка вполне могут служить такие базисные лексикографические источники, как толковый “Словарь русского языка” С.И. Ожегова (под редакцией Н.Ю. Шведовой), (1991) и толковый словарь французского языка “Le Nouveau Petit Robert” (1994). Согласно ряду авторитетных исследований, рангово-полисемические распределения, независимо от типа толкового словаря данного языка, сохраняют устойчивое типологическое сходство, заключающееся в повторяющейся пропорции слов разной глубины полисемии в словаре, независимо от его объёма (типа).

Важно отметить, что рассматриваемые словари являются максимально близкими друг к другу с формальной и содержательной сторон, что позволяет использовать данные лексикографические источники для сопоставительного исследования (объём, структура словарной статьи, наличие общих типов толкований (родо-видовых, синонимических, отсылочных и др.), выделение пронумерованных значений и иных лексикографических обособлений, представленность стилистических помет, наличие необходимых грамматических помет, иллюстративных речений, цитат и т.д.). Немаловажным является большая авторитетность, популярность и доступность рассматриваемых словарей для рядового пользователя.

4.При квантитативном изучении зоны развитой многозначности было выделено три подзоны разной глубины (степени) полисемии - подзона средне развитой многозначности (4-6 значений), широко развитой многозначности (7-14 значений) и уникально развитой многозначности (15 и более значений).

5.При исследовании лексической многозначности представляется нецелесообразным включать в круг рассматриваемого материала многозначные служебные слова, поскольку они, по мнению большинства специалистов, имеют только грамматическое значение и не имеют лексического значения.

ГЛАВА 2. КАТЕГОРИАЛЬНО-ГРАММАТИЧЕСКИЕ ПРИЗНАКИ СЛОВ В ЗОНЕ РАЗВИТОЙ МНОГОЗНАЧНОСТИ РУССКОГО И ФРАНЦУЗСКОГО ЯЗЫКОВ

Проблема взаимодействия лексики и грамматики - одна из “вечных”, всегда актуальных в лингвистике (В.В. Виноградов, Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, А.В. Бондарко, Ю.Н. Караулов, Э.В. Кузнецова, А.А. Уфимцева, Д.Н. Шмелев, Ш. Балли, А.Соважо, Л. Жильбер и др.). Важнейший аспект этой проблемы - исследование грамматических факторов, способствующих или препятствующих развитию многозначности, в том числе рассмотрение обусловленности степени развитости многозначности категориально-грамматическими свойствами слов (П.Н. Денисов, С.Н. Муране, И.Г. Ольшанский, А.А. Поликарпов, П. Гиро, Ю. Тулдава, Ф. Папп и др.).

Основная задача настоящей главы - проанализировать категориально-грамматические признаки слов, имеющих в толковом “Словаре русского языка” С.И. Ожегова и толковом словаре французского языка “Le Nouveau Petit Robert” по 4 и более значений, и на этой основе попытаться найти объективные критерии для разграничения существующих в русском и французском языках зон многозначности и её подзон, выявить категориально-грамматические признаки, которые наиболее часто отмечаются у слов с развитой полисемией, что позволит сделать выводы о степени “предрасположенности” или “не предрасположенности” слов с соответствующими грамматическими признаками к зоне развитой многозначности в целом (и её подзонам), а также к различным ее типам (дискретному, диффузному и дискретно-диффузному).

Основным материалом для исследования послужили слова знаменательных частей речи. Незнаменательные части речи априорно исключались из выборки, поскольку, по мнению многих исследователей они не имеют лексического значения (только грамматическое), и, следовательно, это совсем иной вид полисемии, чем полисемия полнозначных слов.

Проблема выделения частей речи, восходящая еще к античной грамматике, является особенно дискуссионной во французском языке. Трудности выделения частей речи породили множество различных теорий (Ш. Балли, П. Гиро, А. Соважо, Л. Теньер, Ж. Дамурет и Е. Пишон и др.), либо побуждали отказаться от самого понятия (Ф. Брюно, А. Мартине). Однако любая из классификаций выделяет существительное, прилагательное, глагол, наречие, числительное, местоимение как знаменательные части речи языка, отмечая глагол и существительное как две главные части речи.

При анализе материалов “Словаря русского языка” С.И. Ожегова выявлено 1.559 полнозначных слова, имеющих по 4 и более значений, что составляет 2, 23 % по отношению ко всему словнику полнозначных слов. На первый взгляд это очень необъемный класс лексики, но следует согласиться с П.Н. Денисовым в том, что “число самых многозначных слов не дает верного представления об их семантическом весе в словарном составе языка” (1984, с.151). Многозначные слова относятся, как правило, к высоко частотным словам (Кретов А.А (1987), Плотникова С.В. (1997), Поликарпов А.А. (1987) и другие), обладающим высоким “словообразовательным потенциалом ” (Тихонов А.Н. (1971), Попова Т.В. (1996), в результате чего их “удельный вес” в речи намного больше, чем в словаре.

При анализе толкового словаря французского языка “Le Nouveau Petit Robert” отмечено 6.262 полнозначных слова, имеющих по 4 и более значений, что составляет 10,61 % от общего объема полнозначных слов. Это показывает, что доля лексики с развитой многозначностью во французском языке значительно выше, чем доля такой лексики в русском языке. Таким образом оказывается, что хотя общее количество слов, представленных в словаре С.И. Ожегова (около 70.000) несколько превышает общее количество слов, представленных в словаре “Le Nouveau Petit Robert” (около 59.000), но количество лексико-семантических вариантов в указанном словаре французского языка значительно больше, чем число лексико-семантических вариантов в словаре С.И. Ожегова. Подобные данные дают основание предположить, что степень “предрасположенности” французских лексем к полисемии значительно выше, чем русских лексем.

Уже предварительные наблюдения показывают, что абсолютное большинство наиболее многозначных французских и русских слов составляют слова трех знаменательных частей речи (имён существительного, прилагательного, глагола), тогда как многозначные слова ряда других знаменательных частей речи представлены немногочисленными, а иногда и единичными примерами (это относится к обоим языкам).

Так, словарь Ожегова фиксирует в рассматриваемой зоне только три многозначных числительных (“первый”-6 значений, “второй”-5 значений и “третий”-4 значения), пять местоимений (“какой”-5 значений, “всякий”-4 значения, “весь”-6 значений, “какой-то”-4 значения и “как-то”-4 значения, причем 3 из этих значений относятся к сфере наречия и местоимения, а одно из значений относится к сфере союза). Несколько более объемна группа наречий с развитой многозначностью (19 слов), но и это слишком незначительно, чтобы служить основанием для серьезных обобщений. К тому же у некоторых наречий, местоимений и числительных в качестве многозначности в словаре представлена межчастеречная омонимия. Например, слово “кругом” представлено в словаре как наречие и предлог, слово “наоборот”-как наречие, вводное слово и частица, слово “напротив”- как наречие, частица, вводное слово и предлог.

Анализируемый словарь французского языка “Le Nouveau Petit Robert” также фиксирует относительно немного примеров наречий и числительных с развитой многозначностью. Однако следует отметить, что число таких слов во французском языке несколько выше, чем в русском, что, во многом, объясняется тем, что развитая многозначность более характерна для французского языка, чем для русского. Так, в указанном толковом словаре французского языка зафиксировано 18 многозначных числительных и 56 многозначных наречий, что составляет 1, 18 % от общего объема многозначных слов. Среди французских числительных самыми многозначными являются числительные deux-17 значений, quatre-12 значений, quinze-12 значений, quatorze-11 значений, cent-11 значений и другие. Характер но то, что во французском языке у большинства числительных, так же как в русском языке у большинства наречий, в качестве многозначности в словаре представлена межчастеречная омонимия. Все французские многозначные числительные имеют по несколько значений, относящихся к сфере других частей речи. Так, например, числительное “deux” представлено 17 значениями, но имеет только 10 значений, относящихся к сфере числительного; кроме того словарь фиксирует 5 значений, относящихся к сфере существительного, 1 значение, относящееся к сфере наречия и 1 значение - к сфере местоимения. Приведем фрагменты словарной статьи на указанное слово:

1.местоим. Tous les deux. Оба.

2.наречие: (в перечислении) Un, il est idiot; deux, il est mйchant. Во-первых, он идиот, во-вторых, он злой.

3.сущ. Вещь, человек, числившиеся под номером “два”. Acheter du deux (taille). Купить второй (размер).

4.сущ. Второй канал (телевидения). Le journal de la deux. Газета второго канала.

5.сущ. (употр. без детерминатива). Multiplier par deux. Увеличить в два раза.

6.сущ. (употр. с детерминативом). Цифра, номер “два”. Avoir (un) deux en histoire. Иметь “два” по истории.

7.сущ.(спец., спорт.) Ваteau а deux rameurs. Судно, управляемое двумя гребцами.

Межчастеречная омонимия очень характерна и для французских наречий. Так, у самого многозначного французского наречия bien (25 значений) выявлено только 12 собственно наречных значений, соответственно 11 значений этого слова относятся к сфере прилагательного, одно значение охарактеризовано как междометие и одно значение - как союзное слово. Приведем фрагменты словарной статьи на указанное слово:

1.междометие (обозначение неуверенности, нерешительности при ответе на вопрос, упрек). Et bien! Soit; j'accepte. Ну что же, ладно, я согласен.

2.союз. bien que - хотя. Bien qu'il fut malade, il n'en paraissait rien.Он совсем не казался нездоровым, хотя был болен.

3.прилаг.(определение) Tout est bien, qui finit bien. Все хорошо, что хорошо кончается.

4.прилаг. Быть в добром здравии. Je me sens bien. Я хорошо себя чувствую.

5.прилаг. Быть способным хорошо сделать то, что требуется. Elle est bien dans ce role. Она прекрасно справляется (=Она подходит для этого дела).

6.прилаг. Красивый. Je le trouve bien. Я нахожу, что он красив.

7.прилаг. Уютно, комфортно чувствовать себя где-то, в чем-то и т.д. Etes-vous bien dans ces chaussures? Вам хорошо эти туфли?

8.прилаг. Быть в хороших отношениях с кем-то. Je suis bien avec lui. Я с ним лажу.

9.прилаг. Подходящий, приличный. Un monsieur trиs bien. Приличный господин.

10.прилаг. Человек, имеющий высокие моральные устои. Une fille bien. Благовоспитанная девушка.

11.прилаг.(разгов. широк. толкования). Интересный. Il fait des choses bien. Он делает интересные вещи.

12.прилаг. Хорошая или отличная отметка. Mention bien, trиs bien.

13.прилаг. Производить хороший эффект. Un tapis qui fait bien dans le salon. Ковер, который украшает (хорошо смотрится) салон.

Представленные материалы свидетельствуют, что если учитывать только собственно наречные значения у наречий и значения, относящиеся к сфере числительного у числительных, то многие числительные и наречия, формально входящие в зону РМ, окажутся в подзоне слабо развитой многозначности, имеющей менее четырех значений.

Итак, развитая многозначность в современном французском и русском языках, хотя и в разной степени, свойственна преимущественно трем частям речи - именам существительному, прилагательному и глаголу, что является еще одним подтверждением центрального положения имени и глагола в системе частей речи русского и французского языков.

2.1 Категориально-грамматические признаки русских слов с развитой многозначностью

Исследования, проведенные на материале различных языков (английского, немецкого, итальянского, русского, эстонского и др.), свидетельствуют, что категориально-грамматические свойства слова оказывают значительное влияние на развитие его полисемии; по мнению С. Ульмана (1970), эту закономерность можно отнести к числу универсалий. Согласно исследованиям С.М. Вишняковой (1976), А.А. Гопштейн (1977), А.М. Кузнецова (1980), И.Г. Ольшанского (1991), А.А. Поликарпова (1979), Ю. Тулдава (1987), Т.З. Черданцевой (1984), Е.А. Чудиновой (1998) и других, глаголы занимают более половины зоны многозначности в указанных языках. Количество существительных и прилагательных с развитой многозначностью в этих языках обычно примерно одинаково: в одних подзонах доля существительных несколько выше, чем прилагательных, в других же подзонах наоборот количество прилагательных несколько превышает количество существительных. Слова других знаменательных частей речи, как было сказано выше, представлены в зоне развитой многозначности единичными примерами.

Анализ материалов “Словаря русского языка” С.И. Ожегова свидетельствует, что отмеченные выше закономерности проявляются и в указанном словаре, хотя некоторые факты не вполне типичны. Среди 1559 полнозначных слов, у которых в словаре выделено по 4 и более значений, абсолютное большинство (1532) составляют глаголы, существительные и прилагательные. Лидером по количеству и числу значений в подзонах СРМ, ШРМ и УРМ является глагол (683 слова, что составляет 43,8 %). Несколько отстают от него существительное (574 слова, что составляет 36,8 %) и прилагательное (275 слов, что составляет 17,6 %). Соответственно 27 слов иных частей речи составляют всего 1,8 % от общего количества наиболее многозначных слов. В данном случае обращает на себя внимание тот факт, что глагол занимает менее половины указанных подзон, а доля прилагательных более чем в 2 раза меньше, чем доля существительных. Это дает возможность предположить, что в малом словаре могут существовать иные закономерности, чем в средних и больших словарях.

Рассмотрим специфику представленности различных частей речи в подзонах СРМ, ШРМ и УРМ. Максимально полное представление о доле многозначных слов разных частей речи дают таблицы № 4,5, 6.

Таблица № 4. Подзона средне развитой многозначности (СРМ).

Как свидетельствуют материалы таблицы № 4 лидерство глагола проявляется уже в подзоне средне развитой многозначности (42,3 %), второе место по числу многозначных лексем занимает существительное (38,6 %), на третьем месте находится прилагательное (17,2 %). Как видно из таблицы, подзона СРМ дает небольшой количественный “отрыв” существительного от глагола (42,3 % и 38,6 %). Количественный же “отрыв” существительного от прилагательного очень значителен (38,6 % и 17,2 %).

Следующая таблица (таблица № 5) отражает данные по подзоне широко развитой многозначности знаменательных частей речи русского языка.

Таблица № 5. Подзона широко развитой многозначности (ШРМ).

Материалы данной таблицы показывают, что доминантное положение глагола в подзоне широко развитой многозначности становится еще более очевидным (52,5 %),что составляет уже более половины от общего числа слов. Соответственно доля имен существительных и прилагательных резко снижается. Хотя существительное по прежнему опережает прилагательное, разрыв в количественном плане уже не является столь резким, как это наблюдалось в подзоне СРМ (соответственно 25,7% и 20,2 %). Более того, на некоторых ступенях количество многозначных прилагательных даже незначительно превышает количество многозначных существительных (ступени 7,11 и 12 значений).

Следующая таблица (таблица № 6) отражает количественные характеристики частей речи в подзоне уникально развитой многозначности.

Таблица № 6. Подзона уникально развитой многозначности (УРМ).

Данные таблицы № 6 свидетельствуют о безусловном лидерстве глагола. Среди слов, имеющих по 15 и более значений, “Словарь русского языка” С.И. Ожегова фиксирует только одно прилагательное (“сухой” - 15 значений), существительные же вообще не представлены в подзоне УРМ. Таким образом, доля глаголов в данной подзоне составляет 87,5 %.

В целом анализ представленных таблиц показывает, что по мере увеличения у слов количества значений, доля глаголов резко повышается, а доля существительных и прилагательных, наоборот, сокращается. Так, если в подзоне СРМ общий “удельный вес” существительных и прилагательных составлял 56,9 %, то в подзоне ШРМ он составляет уже 46,9 %, а в подзоне УРМ - только 12,5 %. Глагол же увеличивает свой “удельный вес”: в подзоне СРМ представлено 43 % глаголов, в подзоне ШРМ - 53 % глаголов, а подзоне УРМ уже 87,5 % глаголов. Следует подчеркнуть, что одна из закономерностей, характерных для всех трех подзон многозначности, особенно ярко проявляется в подзоне УРМ: глагол, лидер по числу многозначных лексем, в подзоне УРМ увеличивает свой “удельный вес” в 2 раза. Интересно то, что прилагательное, хоть и незначительно, но также увеличивает свой “удельный вес” в подзоне ШРМ по сравнению с подзоной СРМ (17,5 % и 20,6 %), а подзона УРМ фиксирует только одно имя - прилагательное “сухой”.

Вышеизложенные данные показывают, что нарушение тенденции к относительно равномерному сокращению числа многозначных слов по мере увеличения количества значений у глаголов и имен наблюдается на рубеже между 14 и 15 значениями. Именно здесь происходит, так называемый “обрыв” - граница, за пределами которой встречаются только многозначные глаголы - слова самой многозначной части речи в русском языке. Глаголы лидируют во всех трех подзонах многозначности не только по количеству единиц (683 слова из 1559): именно у глаголов отмечено в словаре С.И. Ожегова максимальное количество значений. Самыми многозначными русскими глаголами, по данным указанного словаря, являются глагол “идти” (27 значений), “принять” (20 значений), “поднять” (19 значений), “пройти” (18 значений), “тянуть” (17 значений) и другие. Самыми многозначными именами, по данным указанного словаря, являются существительные “сила” (14 значений ), “дело” (13 значений), “оборот” и “голова” (по 11 значений), прилагательные “сухой” (15 значений), “вольный” (12 значений), “свободный” и “легкий” (по 11 значений).

Интересно сопоставление наших материалов и материалов кандидатской диссертации Е.А. Чудиновой (1998), где проанализированы данные словаря среднего типа (МАС-2) по подзонам, соответствующим в данной работе подзонам ШРМ и УРМ. Автор указанной работы также выявил преимущество глагольной лексики (608 слов, что составляет 55,5 %). Существительные и прилагательные занимают в словаре среднего типа соответственно 2 и 3 места. Но интересно то, что количество значений у слов, относящихся к различным подзонам полисемии, значительно больше. Так, самые многозначные глаголы в МАС-2 имеют по 53 значения (“тянуть”), 52 значения (“идти”), 37 значений (“стоять”) и т.д. Самые многозначные русские существительные в МАС-2 фиксируют 23 значения (“дело”), 21 значению (“сила”), 18 значений (“линия”, “порядок”, “ход”), а самые многозначные прилагательные имеют в указанном словаре 34 значения (“чистый”), 30 значений (“тяжелый”), 26 значений (“свободный”) и т. д. По всей видимости, подобные различия в количестве значений связаны, прежде всего, с различиями в задачах этих словарей и разной организацией словарных статей, и следовательно, разной степенью учета значений.

2.2 Типы многозначности в различных подзонах развитой многозначности русского языка

В представленных на предыдущем этапе исследования материалах описание подзон многозначности проводится без учета различий между номерными и неномерными лексико-семантическими вариантами. На следующем этапе исследования целесообразно учесть реально существующие различия между указанными типами лексико-семантических вариантов, что позволит более полно определить специфику многозначности слов русского языка.

Согласно концепции П.Н. Денисова (1984), целесообразно различать дискретную и диффузную полисемантичность. При дискретной многозначности все значения слова в словаре представлены только как номерные, без оттенков, что предполагает значительную самостоятельность лексико-семантических вариантов, наличие отчетливых границ между ними. Диффузную полисемантичность отличает большое количество представленных в словарной статье оттенков (их число равно или даже превышает количество номерных значений). Подобная полисемантичность предполагает более тесную связь между лексико-семантическими вариантами, менее отчетливые границы между ними, наличие значений, которые могут рассматриваться как варианты других значений. П.Н. Денисов не предложил термина для промежуточного типа полисемантичности, при котором в словарной статье оттенки представлены, но их число меньше, чем число номерных значений. Поскольку такие словарные статьи составляют в рассматриваемых словарях ощутимую часть, целесообразно использовать термин “дискретно-диффузная” полисемантичность, предложенный в кандидатской диссертации Е.А. Чудиновой (1998).

Проведенный анализ показывает, что абсолютное большинство многозначных лексем, представленных в толковом “Словаре русского языка С.И. Ожегова, относится к дискретному (1226 слов, что составляет 78,6 %) и дискретно-диффузному (328 слов, что составляет 21 %) типам многозначности; к диффузному типу полисемантичности относятся всего 5 лексем (менее 0,4 %). “Удельный вес” указанных типов полисемии в трех выделенных подзонах развитой многозначности отражает таблица № 7.

Таблица № 7. Представленность различных типов полисемантичности в подзонах развитой многозначности.