Устойчивое развитие как концептуальная основа стратегии национальной безопасности России

Для того, чтобы УР действительно стал толчком к обнаружению Россией своей ниши в постиндустриальном мире, она не должна принимать "американской", так сказать, версии УР, которая есть ни что иное, как все та же злосчастная "адаптация путем диктата" США с "заламыванием рук" бросились внедрять УР по всему миру, этим утверждая свою гегемонистскую моноцентричную модель глобального управления. См. Redclift M., C. Sage. Strategies for sustainable development. Local agendas for the Southern Hemisphere. NY., 1994. А у самих - стратегия УР Америки вообще неадекватна экологическим императивам УР и защищает высокие стандарты потребления и жизненный уровень американцев от… остальных жителей планеты. "Принцип устойчивости - 1" в стратегии вырван из контекста. "Принцип развития - 1" оказывается в ее центре, подчиняя себе остальные принципы. УР представлено в свете, выгодном правящим индустриальным элитам; вопрос о правомерности совмещения экономического роста и УР даже не стоит. См. Sustainable America. Washington, 1996, а также Писарев В. Д. США и стратегия устойчивого развития // США, №2, 1998. Писарев В. Д. Концепция устойчивого выживания человечества // США, №10, 1995 и др.. Она должна принять в качестве основы своего развития направленную на преодоление старого порядка неклассическую модель УР, отвечающую подлинным ценностям УР. Но для этого, разумеется, нужно знать, какова подлинная версия и не выпускать из виду при реализации концепции международный контекст перехода к УР.

В России стали знакомы с теорией УР после доклада Комиссии ООН под руководством Г.Х. Брунтланд, но до Рио-92, однако, о постановке проблемы УР России не шло и речи. После знаменитого саммита также минуло немало времени и лишь в 1994 году Минприроды Имеется ввиду не министерство природных ресурсов, а Министерство охраны окружающей среды и природных ресурсов РФ, "головное" природоохранное ведомство. озаботился организацией конкурса на создание стратегии УР. Указ Президента РФ "О государственной стратегии РФ по охране окружающей среды и обеспечению устойчивого развития" вышел в 1994 году См. Указ Президента РФ "О государственной стратегии РФ по охране окружающей среды и обеспечению устойчивого развития // ЭКОС-ИНФОРМ, №3-4, 1994.. (Из названия следует, что стратегия УР, которую можно обеспечить, является таковой исключительно экологической политики.) "Концепция перехода РФ на модель устойчивого развития" была принята на Съезде по охране природы в июне 1995 года, и не отличалась, как и постановление, глубиной разработанности См.: Концепция перехода РФ на модель устойчивого развития // Экос, №3-4, 1995; Концепция перехода РФ на модель устойчивого развития в основном принята // Сегодня, №105, 1995. . Президент РФ Б.Н. Ельцин Указом от 1 апреля 1996 года утвердил "Концепцию перехода РФ к устойчивому развитию", в ней была провозглашена задача сохранения благоприятной окружающей среды и природно-ресурсного потенциала в целях "удовлетворения потребностей нынешнего и будущих поколений" См. Концепция перехода РФ на модель устойчивого развития // Экос, № 3-4, 1995; Концепция перехода РФ на модель устойчивого развития в основном принята // Сегодня, №105, 1995; Концепция перехода РФ к устойчивому развитию // ЭКОС-ИНФОРМ, №5, 1996; Указ Президента РФ "О государственной стратегии РФ по охране окружающей среды и обеспечению устойчивого развития // ЭКОС-ИНФОРМ, №3-4, 1994..

Данная концепция является основополагающим документом, на основании которого Россия должна переходить к УР. На основе концепции должна быть выработана стратегия УР, но этого сделано не было.

Концепция 1996 года, не прошедшая внятного общественного обсуждения, не выдерживает критики: в ней даже не дано внятного понятия об УР, о месте стратегии УР в развитии страны, об общих направлениях реформы при переходе к УР, не сказано о политической реформе при переходе к УР, о реформе принятия решений на основании принципа предосторожности. Упоминается о "несущей способности" планеты, но понятие не раскрыто, не объясняется, почему и как Россия должна учитывать этот фактор в политике и стратегии развития Это особенно бросается в глаза, например, если прочитать следующую работу: Урсул А.Д. Ващенин Н.Н. Цивилизация и Россия на пути устойчивого развития. М., 1999. В ней в Приложении приводится текст "Повестки дня на ХХI век" и сразу за ним российская Концепция. Очевидна явная содержательная нестыковка текстов, отсутствие связи между ними концептуально и фактологически, кажется, что это тексты на совершенно разные темы. . Документ не характеризует ее как стратегию именно УСТОЙЧИВОГО развития, зато говорится о значимости экономического роста проблема соотношения которого с экологической устойчивостью, разумеется, не затрагивается. Складывается впечатление, что авторы плохо себе представляли смысл УР.

Оставалось надеяться на выход стратегии на основе Концепции, которая в случае ее более добросовестной разработки могла бы возместить недостатки Концепции. (Хотя, конечно, трудно создать адекватную стратегию на основе такой концепции.) К 2000 году стратегия УР давно должна была бы уже быть создана, но этого не случилось.

Первый срок сдачи подошел в декабре 1996 года. Но вместо реальной стратегии УР Минэкономики выдало ста восьмидесяти трех страничную компиляцию различных природоохранных документов, которую правительство не приняло и отправило документ на доработку, назначив новую дату сдачи. 11 декабря 1997 года, после того, как документ был обсужден на специальных слушаниях, на заседании правительства РФ "Проект государственной стратегии устойчивого развития Российской Федерации" был опять рассмотрен, вновь признан неудовлетворительным и возвращен Минэкономики. По сообщениям печати, в нем были фразы типа "устойчивое экономическое развитие России" (сейчас трансформировавшиеся просто в "устойчивый экономический рост"), "экологической безопасности", "социальной устойчивости общества".

Этот опус Минэкономики, помимо жанровых особенностей, имеет ряд действительно знаковых "ошибок", в нем не декларируется, заметим, отказываться от экономического роста: в среднесрочной перспективе темпы роста ВВП в России должны опережать среднемировые (около 4% в год). Это объясняется разработчиками следующим образом: коль Россия переживает "переходный" период от государственной экономики к рыночной, ей позволено интенсифицировать добычу сырья и его экспорт с целью накопления финансовых ресурсов, а уже затем они (когда-нибудь и если власти и бизнес этого захотят - Е.Г.) будут направлены на снижение удельных затрат энергии и вредных выбросов Забавы богатых стран теперь близки России // Коммерсантъ-Дейли, №216, 16 декабря 1997 года, также: Стратегия устойчивого развития // Эксперт, №48, 15 декабря 1997 года.. Но они не захотели, и "когда-нибудь" так и не настало.

Правда, в проекте предполагается значительно раздвинуть горизонты разработки прогнозов; в настоящее время перспектива прогнозирования ограничивается 10-15 годами, а начиная с 2000 года, необходимо начать разработку прогнозов социально-экономического развития на дальнюю перспективу, содержанием долгосрочных (на 20-25 лет) и сверхдолгосрочных (на 40-50 лет) прогнозов должны стать прогнозы научно-технического развития и вариантная проработка состояния биосферы, отмечается, необходимо отказаться от чисто "ресурсного подхода" к окружающей среде и видеть в ней естественную основу жизни человека, и все это соответствует УР, но не задает лейтмотива в программе. На практике стратегия неоднородна: часть ее разделов адекватна неклассическим, постиндустриальным трактовкам, а часть - классическим, индустриальным, часть - соответствует ценностям УР, часть - им противоречит. Все внимание в ней уделено именно ресурсам (даже само это слово употребляется особенно часто), что характеризует ее как традиционно консервационистскую, в целом не соответствующую УР См. Стратегия устойчивого развития России уже разработана, осталось дело за тактикой и конкретикой // Экономика и жизнь, №50, 22 декабря 1997 года..

Дальнейшая судьба проекта неясна. Сейчас ведомства, ответственные за документ, (Минприроды, Миннауки и Минэкономики) ликвидированы, "распущена" и вся природоохранная отрасль. С ликвидацией Госкомэкологии РФ завершился десятилетний "цикл", который прошло экологическое ведомство нашей страны: от полноценного Министерства охраны окружающей среды и природных ресурсов до Департамента внутри Министерства природных ресурсов, который теперь уже также "сократили".

Напомним: единый орган осуществления экологической политики возник в России в 1988 году. Это был Государственный Комитет по Охране Природы (Госкомприроды). С распадом СССР в 1991 году функции Комитета перешли к российскому Министерству окружающей среды и природных ресурсов, которое формально было основано за два года до этого. Указом №1177 от 14 августа 1996 года "0 структуре федеральных органов исполнительной власти" Президент сделал Россию государством, в котором отсутствует ведомство, наделенное правом проводить государственную экологическую политику. Министерство охраны окружающей среды и природных ресурсов Российской Федерации преобразовано в Государственный комитет по охране окружающей среды. Как было показано, в дальнейшем был ликвидирован и он. Был также в свое время ликвидирован и институт советника Президента по экологии.

В 2000 году новые власти России сделали в отношении ее природоохранной сферы очередной недвусмысленный жест. Согласно Указа В.В. Путина №867 от 17 мая 2000 года, наряду с Комитетом по кинематографии и рядом других малозначительных Комитетов и иных подобных учреждений, Госкомэкологии, который в свое время принял на себя основные административные полномочия Минприроды, был ликвидирован, а председатель Комитета В.В. Данилов-Данильян препровожден на пенсию. Ликвидация ведомства, выразившаяся как бы в объединении Госкомэкологии с Министерством природных ресурсов ("новым" Минприроды, теперь тоже, впрочем, ликвидированным) породила совершенно двусмысленную ситуацию. Основным пользователем (и разрушителем!) природных богатств в России является Министерство природных ресурсов. Госкомэкологии - служба, наделенная полномочиями для контроля экологической составляющей промышленных изысканий министерства. Выходит, контролирующий орган подчиняется контролируемому, и рождается опробованная в СССР схема, когда одни отделы разрабатывают антиэкологические проекты, другие, которые должны были стоять "на страже природы", их утверждают. Создалась и юридическая коллизия: крупные промышленные проекты обязаны по закону проходить независимую экологическую экспертизу, которую теперь будет некому осуществлять, кроме самого их руководства.

Одновременно была упразднена Федеральная служба лесного хозяйства (Рослесхоз) и Россия, имеющая на своей территории 25% мирового леса, лишилась учрежденной еще Петром I службы. Полномочия ее переданы Министерству природных ресурсов. За несколько лет своего существования оно не раз выступало в поддержку ряда экологически опасных проектов См. Охрана природной среды - элемент национальной безопасности // Невское время, №106, 15 июня 2000 года.. Наступление на отрасль прошло и по другим "фронтам"; вслед за названным указом Президента, МВД расформировало экологическую милицию, а Минобразования исключило экологию из блока обязательных дисциплин.

Федеральный Экологический фонд, любимое детище российского (тогда еще советского) экологизма 80-ых, также более не действует. На сегодня из всех организаций, учрежденных для осуществления экологической политики в России за весь постсоветский период, остается только Комитет по экологии в Государственной Думе, не ставший пока форпостом экологизма в нашей стране.

Как отмечают, произошедшее явилось порождением субполитики все тех же индустриальных элит, а именно - лоббистской деятельности ТЭК и в меньшей степени, ВПК, направленной против экологического министерства с целью выйти из-под его природоохранного надзора См, например, А. Грешневиков. Природа без министерства // Зеленый мир, N282, 7 ноября 1996 года.. Целая отрасль была "свергнута" влиятельными лоббистами.

Новейшие политические сдвиги в нашей стране внушают оправданное беспокойство в возможности начала перехода к УР в ближайшей перспективе.

Причины случившегося лежит, безусловно, в российской политической системе, в динамике развития природоохранной отрасли, и в массовом сознании, ныне, к сожалению, "заряженным" материалистическими ценностями. Причин эти слишком много, но о некоторых хочется сказать особо. Во-первых, непрерывное снижение приоритетности экологических проблем у населения (по статистике) при вроде бы высокой вербальной озабоченности.

Низкая популярность экологических императивов в государственной политике есть обратная стороны низкой популярности экологических проблем среди населения.

Из двух десятков основных задач в области обеспечения национальной безопасности Российской Федерации самый последний - это коренное улучшение экологической ситуации в стране, остальные - военно-политические задачи, защита от внешних угроз и решение проблем экономической безопасности. И среди населения загрязнение окружающей среды как острая национальная проблема с 1 места, которое оно занимало в 1990 году, "скатилось" до 7-11 мест в конце 90-ых гг. В ходе проведенного в 1998 году опроса состояние окружающей среды назвали самой серьезной проблемой 14% опрошенных. (Это последнее место в числе названных проблем.)

С другой стороны, и это важно подчеркнуть, "экология" тогда приоритетна, когда воспринимается как "местная" проблема, то есть в тех опросах, которые были подчинены задаче выявления угроз, актуальных для самих людей, ситуация такая: когда спросили, какая проблема наиболее актуальна для данной конкретной семьи, то загрязнение воздуха, почв и т.п. заняли первое место, а оценка других угроз оказалась ниже, чем их место в общегосударственной шкале Вебер А.Б. Устойчивое развитие как социальная проблема. М., 1999. Стр. 87.. Люди же знают, что в нашей стране столько экологических запасов, - это им говорят по телевизору, а то, что им не говорят - что большинство их живут в зонах экологического бедствия! Ведь Россия - это страна, где формально экологический баланс сохраняется - но это не более, чем "температура, средняя по больнице" - и достигается он за счет малонаселенных и хозяйственно не освоенных районов Сибири и Дальнего Востока: крупнейшие в мире густонаселенные районы экологического бедствия так же находятся в России. С точки зрения техноцентричной идеологии консервационизма в России, получается, все в порядке: запасы есть, и ресурсы сберегаем для дальнейшего индустриального развития, а с точки зрения антропоцентричной теории экологической политики и императивов УР Россия - на грани гибели того самого пресловутого "человеческого ресурса" консервационистов, так как даже если мы сбережем ресурсы (а не природу, не среду обитания, ее у консервационистов нет!) для "будущих поколений" (точнее, для их жизни в индустриальном обществе будущего), еще не факт, что они у нас будут при такой экологической обстановке.

Итак, отсутствие человекоцентричности в концепции национальной безопасности оттеняет проблему отсутствия подобного видения у населения. Получается, люди невольно, неосознанно ставят национальные (то есть государственные) интересы выше собственных, и, как говорится, "жила бы страна родная..."

Данный фактор подтверждается многолетними исследованиями. В России даже очевидная угроза здоровью может не влиять на рост прямых протестных акций, направленных на политическое действие; у нас отсутствует феномен NIMBY (not into my back yard) - движущая сила политического участия граждан на местном уровне в западных странах. Последнее означает: в зоне экологического бедствия может вообще не быть экологических инициатив, зато экологические движения развиваются в "обычных" регионах, где для этого лучше социально-политические условия (позиция местных властей и т.д.), политическая окружающая среда, то, что Яницкий называет «контекст движения». Отсутствие экологических инициатив в зоне экологического бедствия, парадоксальное отсутствие интереса к экологическим проблемам у уже пострадавшего населения, еще ждет своего объяснения учеными Проводили исследования во Владимирской области, экологически довольно благополучной, и в Брянской области, пострадавшей от аварии на Чернобыльской АЭС, и на брянщине меньше оказались озабочены экологической проблемой, чем на владимирщине. На вопрос социологов "что могло бы вас заставить самим участвовать в природоохранных мероприятиях", 50% жителей брянщины заявили, что, собственно, "ничто"! // См. Мозговая А.В. Экологически устойчивый образ жизни: факторы становления // СОЦИС, №8, 1999.. Постсоветское общественное сознание, с его приоритетностью роли государства в осуществлении любой деятельности, и недооценкой роли гражданского общества, тесно связанные с политической историей России ХХ века, точнее, этой историей с 1917 года. Россияне в значительно большей, чем и американцы и европейцы, степени уповают на государство и его институты, в меньшей - на гражданское общество, как на средство разрешения экологических проблем, как показали многие исследования См. Мозговая А.В. Экологически устойчивый образ жизни: факторы становления // СОЦИС, №8, 1999. См. также: Гэллап Дж. Г. и А.М. Статистика состояния окружающей среды в вашей местности, стране и мире // СОЦИС, №12, 1992. См. также Environment and democratic transition: policy and politics in Central and Eastern Europe. London, 1993. Докторов Б.З., Сафронов В.В., Фирсов Б.М. Уровень осознания экологических проблем: профили общественного мнения // СОЦИС, №12, 1992..

Но россияне не пассивны, просто они не видят для себя эффективных форм политического участия, которых действительно не существует. «В делах страны ничего не зависит от простых граждан, все зависит от руководителей и политиков", - правомерно заявляют они Данные опроса см. в статье «Вы нас не трогайте, и мы вас трогать не будем» // Русская мысль, № 4212, от 5 марта 1998 года.. Те же опросы показывают: в России часть населения (особенно, молодежь) готовы к развитию практик гражданского участия, поскольку их сознание вполне адекватно им, но количественно они пока не преобладают См. Abramson P.R., Inglehart R. Value change in global perspective. Ann Arbor, 1995.. Значит, у постмодернистских практик участия в России есть перспективы, есть готовность людей, но нет рамок участия. И власти, похоже, делают все, чтобы борьба за создание этих рамок так и не началась.

Нельзя не упомянуть здесь гипертрофированное внимание, которое уделяется СМИ политически малоинтересным чрезвычайным ситуациям техногенного характера (такие факторы намного сложнее нейтрализовать при помощи правильной политики). Но не без участия тех же СМИ, зачастую, подлинные экологические преступления "забалтываются", "скрываясь" за шквалом экспертных оценок (пример - все, что касается ввоза отработанного ядерного топлива).

В общественном сознании россиян восприятие экологических проблем весьма своеобразно. В силу активности ищущих сенсаций СМИ, возможно, у людей превалирует обеспокоенность опасностью природных катастроф (засух, наводнений, извержений вулканов), но несоизмеримо более серьезны на сегодня таковые, вызванные истощением природных ресурсов (включая необратимое истощение почв и снижение качества воды). Падения комет воспринимаются, так сказать, серьезнее, чем загрязнение воздуха, то есть техногенные, внешние опасности (по отношению к социальной системе и ее техносфере) воспринимаются острее, чем внутренние, антропогенные. А ведь на кометы мы повлиять пока не можем, а на воздух влияет наша производственная деятельность, наш каждодневный труд. В этом, видимо, и суть. Как будто бы кто-то специально отвлекает народ от того, чтобы задуматься над этим, от борьбы за охрану природы, за повышение качества жизни, как религия, по мысли К. Маркса, отвлекала пролетариат от борьбы за свои права.

Есть множество нерешенных проблем, стоящих на пути и осуществления и экологической политики и внедрения политики УР и практик участия в нашей стране. Это и глубокая нерешенность вопроса о земле, и нечеткость в вопросах недропользования и другие системные национальные факторы, влияющие на состояние и экологических проблем.

Но главное, думается, не это. Непринятие Россией УР несводимо ни к ситуации в природоохранной отрасли, ни к позиции населения. Несовместимый с УР вектор политического развития, поддерживаемый нынешней элитой - вот единственная, главная и основная причина "пробуксовывания" концепции УР в России.

Выводы:

1. Парадигма УР доказывает, что, коль скоро не в окружающей среде, а в системах нашей деятельности заложена опасность, то выживание системы возможно не через усиление давления на окружающую среду, а через "внутренние" реформы, которые позволят быть гибче, быть более адекватными к окружающей среде, успешнее к ней приспосабливаться. УР требут преодоления порочных практик, практикуемых государством индустриальных элит, как практик, ведущих к глобальной катастрофе и неадекватных более нынешнему этапу развития. Именно благодаря этим практикам наступил кризис адаптации нынешних рыночных индустриальных институтов и веберовских бюрократических структур. Из-за них усиливается и рост тоталитарных тенденций в обществе. Имеется тесная внутренняя связь между экспансионистской индустриальной парадигмой и определенными, а именно, тоталитарными моделями политического поведения, так что понятие глобального экологического кризиса раскрывается для нас с новой стороны: его преодоление должно идти "рука об руку" с выходом за рамки ущербной экспансионистской индустриальной плоскости развития еще и потому, что, тем самым, будет предотвращен приход к тоталитаризму и на мировом и на национальном уровне. Гарантом этому выступит изменение модели адаптации к окружающей среде: переход от индустриально-экспансионистской парадигмы на модель экоцентричной парадигмы УР.

Новая модель адаптации, подсказываемая парадигмой УР, и противоположная предыдущей, не утопия или фантазия, она уже институционально "опробована" новыми организационными формами, в частности, сетевыми открытыми организациями, в том числе, международными.

2. УР - не просто философская концепция, ее можно применить на практике, в реальной политике, как модель принятия решений. УР, точнее, методологические принципы, лежащие в его основе при правильном прочтении теории (то есть ее принятии с учетом парадигмы УР), способно подсказать рычаги и механизмы достижения поставленных целей, движущие силы процесса экологизации. Выход за пределы экологического кризиса возможен лишь путем реформы общественной системы и УР дает четкие направления экономической, социальной, управленческой и политической деятельности при переходе на данную модель. Так, политическая модель УР предполагает определенное соотношение в системе "государство - гражданское общество", с возрастающей ролью гражданского общества и практик участия в политической жизни страны (с целью политически противостоять сросшемуся с индустриальным государством крупному бизнесу). Как мы и предполагали, переход к УР создает новые интересные возможности для "мира политического".

3. Безусловно, препятствием к переходу к УР в России является сегодня деятельность российский властей, неоднозначные, мягко говоря, политико-административные реформы, среди которых - ликвидация всей системы природоохранных органов России. Помимо эскалации экономического роста, политика нынешнего Президента РФ В. В. Путина, вдобавок, направлена и на рост централизации управления, в то время, когда, как было показано, в мире идет процесс планомерной сознательной децентрализации в попытках побороть кризис управления и экологический кризис. Деятельность Путина противоречит динамике мирового развития. Своей деятельностью Путин "выдает" тех, в чьих интересах выступает - а это сросшаяся в России индустриальная экономическая и политическая элиты.

3. СОСТАВЛЯЮЩИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИИ

3.1 Национальная безопасность как безопасность развития

В массовом общественном сознании господствует представление о том, что безопасность - это состояние защищенности от разного рода угроз, основная часть которых, как подразумевают, исходит из внешней, окружающей среды. В действительности это не так.

Во-первых, безопасность всегда предметна и в основе ее концепций лежит система угроз (вызовов), но не всех возможных, а воспринимаемых как значимые. Следовательно, всегда существует масса угроз, которые оказываются "за рамками" концепций безопасности. Это могут быть серьезные вызовы, но разработчики концепций безопасности оставляют их без ответа или потому, что недооценивают, или потому, что не находят способа дать на них адекватный ответ Примером первого может служить проблема глобального потепления, точнее, затопления части суши в результате данного процесса. Данная глобальная проблема не входила в спектр актуальных во времена расцвета деятельности Римского клуба, и когда она впервые была выдвинута, на нее не обратили внимания. Лишь в последнее время, в результате наблюдений за уровнем мирового океана, пришло осознание ее подлинных масштабов. Примером второго может быть падение на Землю большого метеорита, или кометы. Оно может привести к гибели мира, но какой здесь должен быть мониторинг, как такое падение можно предотвратить - это пока еще вопрос фантастических романов, а не практической политики безопасности. . (Возможны и другие причины.) Во-вторых, опасности часто поступают из внешней среды, но обычно они спровоцированны самой системой. В основном именно на такие опасности следует и возможно реагировать, в том числе коррекцией собственной жизнедеятельности. И, наконец, в силу названного выше становится очевидным, что сами по себе вызовы, угрозы - не зло, наоборот, они помогают данной системе развиваться, если правильно на них отвечать.

В последние десятилетия ХХ века, с изменением международной обстановки, наши представления о безопасности в корне переменились. Само понятие безопасности несоизмеримо расширилось. Новые аспекты безопасности связаны с человеческим фактором, с его все возрастающей ролью. Безопасность современного общества складывается не столько из безопасности от внешней агрессии, сколько из безопасности от внутренних угроз, хотя в условиях полупрозрачности или полном отсутствии границ, уже невозможно вычленить, какие угрозы являются внутренними в собственном смысле этого слова, а какие - внешними. С конца "холодной войны" акцент в концепциях безопасности все более смещается от внешних угроз, связанных с военными аспектами, к угрозам внутреннего характера, и так называемым, нетрадиционным.

В наше время перечень угроз, подлежащих, как будто, ответу в стратегиях национальной безопасности, постоянно расширяется. Невозможно перечислить все виды безопасности, которые оказалось возможным помыслить как проблемы, способные влиять на выживание лишь в новейшее время. Таким образом, понятие безопасности трансформируется в двух направлениях: прежде всего, как и "положено" на этапе перехода к постиндустриальному обществу, в центре ее оказывается не институт, а человек, не государство (за которым "маячат" интересы конкретных политических и экономических группировок), а личность конкретного гражданина; кроме того, прежде понимание опасности было как чисто внешнего явления, с недавними качественными трансформациями появилось понимание, что самые страшные опасности - внутренние.

Как вытекает из предыдущего раздела, развитие системы происходит путем адаптации к окружающей среде, более или менее успешной. В ходе взаимодействия системы и ее среды неизбежно происходит действие системы на среду; вызовы и угрозы системе - это ответы среды на ее деятельность. Следовательно, стратегия безопасности должна быть стратегией ответа на вызовы (или стратегией предупреждения новых). С необходимостью она должна быть связана с коррекцией дальнейшего развития системы. Например: на национальное государство кто-то хочет напасть. До индустриальной эпохи такие проблемы решались однозначно: уничтожить нападающего или потенциального противника. Сейчас так вопрос не стоит. Нужно установить, почему готовится нападение, и в чем неправильна экономическая, финансовая, внешняя политика страны, провоцируюая напряженные отношения с соседями, скорректировать политику и нападение можно будет предотвратить.

Конечно, такое понимание было не всегда. Но не велось прежде и планомерных разаботок национальных стратегий. Нынешняя практика - ответ на новейшие вызовы, в частности, на эрозию национально-государственного суверенитета, "кризис властей", "нелинейную политику"; но из-за них же переработка гигантского потока "кризисной" информации поступающей извне к разработчикам зачастую малоэффективна. Но, если поток информации уменьшить нельзя, делу помогут четкие критерии ее осмысления. Именно - качественная, ясная, логичная концепция национальной безопасности, через призму которой возможно быстрое рассмотрение любой проблемы и правильный ответ на нее.

Концепция безопасности будет работать лишь тогда, когда в ее основе - система, где одни угрозы подчинены другим, какие-то требуют ответа в первую очередь, а какие-то, во вторую. Увеличение числа угроз - вызов концепции, ведь они, порой, разнородны и их сложно систематизировать. Возникает соблазн "дать ответ" на все угрозы, в результате чего концепция разваливается. Чтобы не допустить этого, из всей системы угроз выделяется группа доминирующих, с опорой на которые и строится концепция. Акт выделения группы доминирующих угроз - самое важное, наверное, в концепции безопасности, все ее сильные и слабые стороны в дальнейшем будут связаны именно с этим.

В обществе сложилось мнение, что "новые" опасности - это экономические вызовы и многочисленные экологические опасности. На самом деле экологические опасности, и угрозы связанные с доступом к природным ресурсам, принадлежат к числу древнейших. Действительно новыми являются вызовы политической системе, обусловленные кризисом традиционного государства, традиционной политики. Например, "теневая" экономика, ее масштабы, ведут за собой рост субполитики, а это - угроза политической системе. Все они поступают со стороны окружающей (в том числе природной) среды, но принадлежат к числу внутренних угроз, их источник - в хозяйственной деятельности людей. Экологические вызовы прежде часто комуфлировали как экономические, лишь теперь они выделяются в отдельную группу, тем более, подлинные масштабы их опасности не исчерпываются развалом экономики.

Глобализация, будучи неоднозначным процессом, не только ведет к распространению индустриализма, но является и движущей силой постиндустриальных сдвигов в жизни общества. Их культурное содержание - плюрализм, толерантность, но, главное - идея единства мира. Идея единства мира порождена глобализацией и легла в основу новых концепций безопасности. Экологическая безопасность - один из источников силы данного государства в эпоху доминирования невоенных факторов мощи в системах национальной безопасности. Кризис биполярной системы и ряд иных вышеупомянутых факторов сменили наши представления о международных отношениях, как об игре "win-loose" на модель "win-win", так что теперь, в условиях глобальной нестабильности, увеличение безопасности одной страны способствует увеличению безопасности другой и наоборот. В первую очередь, это относится к экологической безопасности, поскольку речь идет о сохранении планетарной биосферы, экологических ресурсов, которые, объективно, одни на весь мир. Ранее, леса Амазонии, а теперь все больше - леса Сибири синтезируют преобладающее количество мирового кислорода, не признающего, разумеется, национальных границ, им дышат все. Главные водные ресурсы - в России (40% мирового запаса пресной воды только в озере Байкал). Но вода и воздух и земля - часть глобальной экосистемы, которая объективно принадлежит жителям всего мира (а, согласно УР, еще и их потомкам), и, разрушая, истощая одну часть ее, мы обедняем весь мир. Вот почему деградация окружающей среды в данной стране - это не дело только этой страны, это касается мира в целом. Особенно, данная проблема серьезна в отношении глобального изменения климата: вот где уж, действительно, от экологически несбалансированного ведения хозяйства, применения опасных технологий даже в одной-двух мощных индустриальных странах, в стороне не окажется никто, пострадают все.

Вот почему с начала 70-ых гг. Римский клуб заявил, что во-первых, лишь глобальная экологическая политика, состоящая из эффективных национальных, будет эффективна в борьбе с кризисом, а, во-вторых, что суверенитет стоит на пути экологического оздоровления, и возможно два выхода: либо его постепенное преодоление, либо экологическая катастрофа. (Как уже отмечалось, глобализация в либеральную эру сопровождается потерей национального суверенитета, но Римский клуб говорил о подрыве национального суверенитета в интересах выживания, а либеральная глобализация ведет к росту капиталистического накопления и усилению позиций общепланетарного центра силы; по мнению Тинбергена, ограничение существующего в настоящее время суверенитета стран мира над своими территориями и ресурсами, в дальнейшем неизбежно, но ради чего - вот вопрос См. Тинберген Я. Пересмотр международного порядка. М., 1980. .) Пока обнаруживает себя второй сценарий - природа проигрывает индустриальному обществу и его институтам.

Экологическая безопасность может быть рассмотрена как состояние защищенности любого объекта от техногенных (источником является действие сил природы) и антропогенных (источник - природные силы, но воздействие связано с деятельностью человека, или источником является человеческая деятельность) опасностей. Определения экологической безопасности в российском обществоведении бывают двоякого рода.

Так, российские исследователи под экологической безопасностью обычно подразумевают "состояние защищенности жизненно важных интересов личности и общества и защищенности окружающей среды от угроз, возникающих в результате антропогенных и природных воздействий" Серов Г.П., Байдаков С.Л. Правовое обеспечение национальной безопасности России в экологической сфере. М., 1999. Стр. 29.. А официальные документы, первая из которых была правительственная программа "Экологическая безопасность России", дают несколько иное определение: "экологическая безопасность - это процесс обеспечения защищенности жизненно важных интересов личности, общества, природы и государства (выделено мной - Е. Г.) от реальных или потенциальных угроз, создаваемых антропогенным или естественным воздействием на окружающую среду" Экологическая безопасность России. М., 1994. Стр. 12.. С небольшими изменениями, это определение уже почти 10 лет "кочует" из одного соответствующего официального правительственного документа в другой.

Ученые отмечают, что возможно соблюдение безопасности природы (окружающая среда действительно сама для себя может представлять опасность), человека, общества. Это повторено в правительственной концепции. Но здесь появляется новый объект экологической безопасности - государство. Он - и субъект безопасности, наряду с индивидуумом, обществом и биосферой, что довольно странно, так как ни человек, ни, тем более, биосфера, не могут взять на себя гарантии по обеспечению экологической безопасности. Общество понимается разработчиками концепции как некая абстракция, а не как конкретный исторический институт - гражданское общество, которое может быть наделено определенными полномочиями. Подлинным субъектом, средством обеспечения определенным образом понятой экологической безопасности становится государство, осуществляющее свои функции в этой области через органы национальной законодательной, исполнительной и судебной власти. Неудивительно, что оно - и основной объект экологической безопасности. Хотя, вроде бы, стратегия защищает "права, материальные и духовные потребности личности", а так же природную среду, но - как материальную основу "государственного и общественного развития" (которые воспринимаются как синонимы.) Личность, общество рассмотрены лишь как материальная основа государства - конечного объекта, и концепция оказывается направлена на защиту государства от экологических, фактически, любых внешних, факторов. Государство как объект и субъект экологической безопасности позволяет нам понять, как систематизированы угрозы в концепции: наиболее приоритетными для них являются те, что представляют опасность для государства.

Национальная безопасность России, согласно официальным документам, это государственная безопасность, концептуально она никак не совмещается с задачами экологической политики, которая есть охрана права людей на чистую среду обитания, а не охрана права государства на свободное распоряжение природными ресурсами, их расходование или, напротив, сбережение для дальнейшего экономического роста (последний подход - консервационизм либерально-индустриального толка). Если между интересами национальной (то есть государственной) безопасности и интересами и здоровьем людей - конфликт, концепция четко предписывает: интересы государства превыше всего. Концепция национальной безопасности в экологической части правильнее может быть названа концепцией национально-государственной безопасности в области окружающей среды и природных ресурсов, ибо она предполагает, в первую очередь, суверенитет государства над ресурсами окружающей среды. Охрана здоровья, экологические права людей - неглавное, важно, чтобы государство в природоохранной сфере занимало командные высоты.

К числу приоритетных направлений "деятельности государства в экологической сфере" разработчиками экологической составляющей концепции безопасности относятся: "рациональное использование природных ресурсов, воспитание экологической культуры населения; предотвращение загрязнения природной среды за счет повышения степени безопасности технологий, связанных с захоронением и утилизацией токсичных промышленных и бытовых отходов; предотвращение радиоактивного загрязнения окружающей среды, минимизация последствий произошедших ранее радиационных аварий и катастроф; экологически безопасное хранение и утилизация выведенного из боевого состава вооружения, прежде всего атомных подводных лодок, кораблей и судов с ядерными энергетическими установками, ядерных боеприпасов, жидкого ракетного топлива, топлива атомных электростанций; безопасное для окружающей природной среды и здоровья населения хранение и уничтожение запасов химического оружия; создание и внедрение безопасных производств, поиск способов практического использования экологически чистых источников энергии, принятие неотложных природоохранных мер в экологически опасных регионах Российской Федерации. Необходимы новый подход к организации и ведению гражданской обороны на территории Российской Федерации, качественное совершенствование единой государственной системы предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций, в том числе дальнейшая интеграция ее с аналогичными системами иностранных государств" Национальная безопасность РФ. Екатеринбург. 2003. См также: Концепция национальной безопасности Российской Федерации // http// www.navy.ru /today /. .

Все, что не подчеркнуто - военно-технические задачи, касающиеся обороноспособности страны либо задачи по обеспечению предотвращения техно- и антропогенных катастроф (предмет заботы МЧС), либо вопросы экономической безопасности России. "Остается" поведение срочных мер в районах наибольшего загрязнения, экологическое просвещение, и, конечно, самое "пикантное" - рациональное использование природных ресурсов. Вот вся соль концепции: "экологическая" ее составляющая сводится к сбережению природных ресурсов для дальнейшего экономического роста, стандартный консервационизм.

Нужно отметить, что при всей своей вроде бы компилятивности и беспорядочности российская концепция безопасности не лишена концептуальной завершенности, системности, логичности. Но, хотя говорится о разного рода "современных" проблемах, экологической, экономических, но концепция самая "традиционная": во "главу угла" поставлены интересы государства эпохи "кризиса властей", разъедаемого субполитизацией. Как будто нет кризиса политического реализма, не протекает глобализация, экологический кризис, который продемонстрировал ограниченность приоритета экономической эффективности хозяйствования как базового критерия социального прогресса, и, пока в нашей стране решали, от какого строя к какому переходить, мировое сообщество как будто не встало на путь поэтапной смены ориентиров развития, что осуществляется путем пересмотра национальных стратегий. Как будто не возникла теория УР, не только концепция, но и основа осуществления политики, модель для принятия решений. Твердое ощущение складывается у знакомящегося с национальной стратегией безопасности России, что ее авторы об УР точно ничего не слышали.

А, между тем, при включении экологических опасностей в соответствующие концепции следует иметь ввиду, что, как предмет экологической политики, они уже концептуально оформлены концепцией УР (и, в этом смысле сама заявка на экологическую составляющую стратегии безопасности должна повлечь за собой, если не попытку построить на ней всю концепцию, то, как минимум, упоминание о ней). Экологическая составляющая, которая присутствует в концепциях безопасности и видится в рамках УР как выработка основ стратегии в области охраны окружающей среды и природных ресурсов, без чего невозможно устойчивое, сбалансированное политическое, экономическое и социальное развитие страны.

Как писал еще в 1981 году Лестер Браун, «ключом к национальной безопасности является УР". Опора национальных стратегий безопасности на принципы УР значит пересмотр их природы в пользу их гуманизации и одновременно антропоцентризма См. Урсул А.Д., Уледов В.А. Государство и экология. М., 1996.. С точки зрения интересов национальной безопасности в современном понимании, «страна, охраняющая свои экосистемы и разумно распоряжающаяся своими природными ресурсами, закладывает более прочную базу для будущего процветания, чем та, которая небрежно транжирит свое наследие и разрушает природный капитал» Писарев В.Д. Стратегия устойчивого выживания человечества // США, №10, 1995. Стр.26.. На достижение группы этих целей и направлены различные доктрины УР.

Следует отметить, что применение концепций УР для создания стратегии национальной безопасности имеет не только внешнеполитическое значение, но и играет роль с точки зрения политического развития страны в ХХI веке. Казалось бы, неочевидна связь между развитием политических институтов и созданием системы национальной безопасности, в рамках же понимания неклассической версии УР они представляются звеньями одной цепи. Ошибки, провалы политического развития данного социума сегодня - это угрозы его национальной безопасности и кровоточащие раны его внешней политики завтра! Весь пафос УР - не допускать развития катастрофических тенденций. Для этого в рамках принципа предосторожности УР и принципа планирования как его части они прогнозируются и вырабатывается стратегия и тактика борьбы с ними. Но уничтожить "на корню" предполагаемую проблему не требуется путем уничтожения ее носителя, расположенного в окружающей систему среде. УР требует перестройки самой системы.

Сейчас наибольшими потенциальными опасностями являются внутренние, их преодоление является гарантом долгосрочной безопасности развития данного социума, следовательно, в стратегии должны быть указаны критерии и основные направления развития политического процесса, в первую очередь, в части тех сфер политики, где возможно применение принципа планирования в рамках принципа предосторожности УР. Собственно, "устойчивое" видение проблемы соотношения внутренних и внешних опасностей - не столько убежденность преобладания внутренних опасностей как порождения системы, над внешними, сколько убежденность в том, что все внешние опасности порождены внутренними проблемами. Поэтому в процессе осуществления национальной стратегии безопасности должно иметь место «... перенесение центра внимания и центра усилий... не только с внешних пространств на внутренние, но с внешних задач на внутренние" Солженицын А.И. Письмо к вождям Советского Союза. Париж., 1974. Стр. 28., модель в корне отличная от той, что была принята в СССР, будучи советской разновидностью индустриальной экспансионистской парадигмы адаптации. Перенесение центра внимания с внешнего на внутреннее на практике означает, что центральными факторами анализа при разработке основ стратегии безопасности будут внутренние, точнее, внутриполитические, связанные безопасностью развития политического процесса и экологической взвешенностью системы принятия политических решений: механизмы недопущения чрезмерной концентрации власти, поддержание системы "сдержек и противовесов", гарантии гражданского участия и др. В условиях России, в которой нет пока национальной стратегии УР, в стратегии национальной безопасности должен быть прописан ход осуществления основополагающего государственного решения, с обязательными этапами экспертной оценки, в том числе - экологической экспертизы, иных способов применения принципа предосторожности. (Вопросы процедуры принятия решений - все вопросы политические!) Сказанное выше нацелено на главное - преодоление тоталитарных тенденций в обществе. Думается, в этом и должна быть суть понимания стратегии национальной безопасности на основе УР как стратегии безопасности развития.

Но и долгосрочному прогнозированию и внедрению принципа предосторожности должно быть уделено особое внимание. После обнаружения проблемы нужно перестроить "виновные" структуры власти самой системы, изменить политику, и негативный прогноз не оправдается. Вот почему для того, чтобы обеспечить национальную безопасность нашей страны завтра, нужно начать с политической реформы сегодня.

В настоящее время перед лицом России, как национального государства индустриальных элит эпохи "кризиса властей" стоят следующие острые вызовы: субполитизация, нейтрализующая последствия усиления государственного регулирования, элитарность власти и узость правящей элиты (отсутствуют механизмы вербализации политической воли рядовых людей, в том числе - национальных меньшинств на всех уровнях), государство, точно, по логике экспансионистской парадигмы адаптации, продолжает экстенсивно расширяться по политическому полю, сминая все на своем пути, государство - все еще не функция, а институт, имеет место высочайшая монополистичность российской рыночной экономики (основным монополистом, разумеется, является государство), впрочем, для "феодального" рынка современности, сама собой разумеющаяся. В самое последнее время нежданно-негаданно Россия столкнулась с проблемой, с которой раньше еще столкнулись все остальные (имеются ввиду развитые индустриальные страны). Это - мировой терроризм.

Мировой терроризм имеет внешние и внутренние причины. Ответственность за международный терроризм лежит не только на моноцентричной модели глобального управления и персонально - на США, но и на тех национальных государствах, откуда происходят сами террористы. При ближайшем рассмотрении это, скорее всего, окажется некий компрадорский, во власти ТНК, мирового капитала, и(ли) авторитарный режим, институционально несовместимый с понятиями "прав местного населения", практик гражданского участия. Бесправие, отсутствие доступного образования и законных источников существования, невозможность в рамках данного режима наделить местных жителей, в том числе малые этносы, правами распоряжаться природными ресурсами недр, где они живут - то, с чем борется социальная доктрина УР, - все это толкает на путь экстремизма. (Как видим, судя по такому описанию "мира полиитческого", Россия не могла оказаться в стороне от этого процесса.)

В рамках политического процесса, основанного на взятых из "мира экономического" технологиях, рядовой гражданин наделен лишь правом выбирать элиты, а права принимать решения, реально влияющие на жизнь, у него нет. "Демократия превращается в фарс, социальный протест становится невозможным (т.е. протест внутрисистемный, институционально оформленный - Е.Г.)" См. Gare A. E. Postmodernism and the environmental crisis. London, New-York, 1995. . Внесистемщики рождаются сейчас везде, и виной тому - государство во власти индустриальных элит, идентичное в любой стране.

Мировой терроризм имеет и внешнюю по отношении к индустриальному государству как системе причину. Она в специфической черте глобализации - соседстве цивилизаций, находящихся на разных, доиндустриальных, индустриальных и постиндустриальных этапах развития. Их взаимодействие - болезненнейший процесс, порождающий такие феномены, как терроризм. Государства, не прошедшие еще этап индустриального развития продолжают развиваться по старой логике. Очаги, "анклавы" доиндустриального развития представляют самую серьезную угрозу безопасности соседствующих с ними развитых стран. Социальные системы с более высоким уровнем организации в вооруженном конфликте имеют тенденцию терпеть поражение, в силу того, что в традиционной войне не уровень развития науки или финансовые ресурсы играют ключевую роль, а возможности мобилизовать эти ресурсы. В развитой стране высокоорганизованное гражданское общество сложно взаимосвязано с политической властью, а более примитивное, основанное на простых вертикальных связях традиционное общество легко справится с задачей мобилизации, легко перестроится на военный лад.

Настоящая, большая война - губительна для индустриально высокоразвитой страны, такой, как США. Они исчезнут в ХХI веке, и будет иметь место "бесконтактная" война, где противники ни разу не встретятся лицом к лицу. Вообще же - зачем вести "традиционную" войну, если при помощи спецслужб в развитых странах можно разрушить социальную организацию, породить хаос, безвластие, и так или иначе навязать свой порядок? При помощи специально обученных людей и современной техники в современном мире власть завоевывают быстро, тихо и без моря крови. В ХХI веке нас ждут войны тайные, бескровные, интеллектуальные, информационные, войны интеллектов солдат, офицеров и генералов специальных служб. Но изменение природы войны тем более огромное значение имеет с точки зрения дополнительного понимания безопасности как безопасности развития. С такими акциями спецслужб борются не слежкой за всеми иностранцами, а ростом безопасности развития политического процесса.