Вещные правоотношения: содержание и развитие

Особое место занимает право владения как составная часть права хозяйственного ведения и оперативного управления. Передача владения, так же как и остальных правомочий - пользования и частичного распоряжения, производится в данном случае не на основе договора, а на основе административного акта - постановления правительства, приказа министра о создании государственного учреждения как юридического лица. Таких владельцев можно назвать титульными бездоговорными владельцами.

Отдельной проблемой в цивилистической доктрине является вопрос о сущности титульного договорного владения, получившего защиту по ст. 305 ГК РФ. Речь в первую очередь идет об отношениях аренды, жилищного найма и ссуды, то есть помещенных законодателем в раздел об обязательствах, но имеющих явно выраженные элементы вещного характера. Строго говоря, титульным договорным владельцем является и доверительный управляющий, и хранитель и перевозчик ,и т.п, но вещная природа указанных отношений в научной литературе обсуждается реже. Кроме вещно-правовой защиты им присуще также и право следования.

На наш взгляд, одним из объяснений такого положения вещей является теория смешанных вещно-обязательственных правоотношений. См., например: Бригинский М.И. К вопросу о соотношении вещных и обязательственных прав / Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика./ отв. Ред. А.Л.Маковский., М., 1998. С.115; Гонгало Б.М. Учение об обеспечении обязательств М., 2002. С.162; Ефимова Л.Г. О соотношении вещных и обязательственных прав / Государство и право, 1998, № 10. С.36. При данном подходе наличие права следования и вещно-правовой защиты у ряда обязательственных прав объясняется «вкрапления» в них ряда вещных элементов. Со стороны титульного владельца по ст. 305 ГК РФ, Т.Н. Сафронова говорит о присутствии в этом случае у субъекта обязательственного права элементов владения. Сафронова Т.Н. Указ. Соч. С16. Такое проникновение вещных элементов в обязательственные правоотношения традиционно связывается со взаимным сближением вещных прав и обязательств, с необходимостью предоставления титульному владельцу более эффективных возможностей по защите своего права. Но такое видение ситуации далеко не единственное. Так, например, А.Н. Латыев, выступая с последовательной критикой концепции смешанных правоотношений, отмечает, что мнимое «смешение» оказывается либо следствием необоснованного придания вещным или обязательственным правам несвойственных им черт (например, принудительное исполнение обязательств в натуре) либо двумя параллельно существующими отношениями, возникшими из одного основания (например, при аренде). Наличие следования и вещно-правовой защиты, при невозможности смешанных правоотношений, свидетельствует, по мнению автора, о вещном характере аренды, найма ссуды. Латыев А.Н. Проблема вещных прав в гражданском праве. Екатеринбург, 2003, С.88, 93. Владение же рассматривается здесь как составной элемент соответствующего вещного права по аналогии с другими традиционно признаваемыми ограниченными вещными правами. Сходную точку зрения обозначил М.Н.Сулейменов, подразделив субъектов ограниченных вещных прав на титульных договорных владельцев (землепользование, залог, рента, аренда и т.п.) и титульных бездоговорных (хозяйственное ведение, оперативное управление).

В позициях указанных авторов, относящих аренду, ссуду, найм и т.п.См. Вещные права в Республике Казахстан./Отв. Редактор член-корреспондент Академии наук Республики Казахстан, доктор юридических наук М.К.Сулейменов. - Алматы. 1999. С.96-97. к вещным правоотношениям, не ясным представляется следующий момент. При признании наличия здесь двух параллельных отношений (обязательственного (относительного) и вещного (абсолютного)), возникших из одного основания, авторами делается вывод о вещном характере отношения в целом. На наш взгляд, в данном случае отсутствует убедительность вывода и возникает вопрос. Почему при наличии двух параллельно существующих отношений, одно из которых относительное (обязательственное) не признать аренду, например, в целом обязательственным правоотношением. На наш взгляд, речь идет о смешении на уровне правоотношения самостоятельных субъективных прав - вещного и обязательственного характера.

5. владение как элемент других обязательственных прав (правоотношений).

В силу дискретности общественных отношений (отношений. ют уже субъективную реализацию этой меры господства над вещью ()фективными, и правоотношений также) динамическая форма имущественных отношений необходимо переходит в статическую. Это хорошо прослеживается в правоотношениях купли-продажи предприятия, доверительного управления имуществом, аренды имущественного комплекса. Ввиду того, что во время обращения имущественного комплекса в сфере гражданского оборота в оценке его происходят качественные и количественные изменения, то возникает актуальная проблема корректировки меры господства (властвования) субъекта над изменившейся вещью (имущественным комплексом и правами на него). Если в позитивных обязательственных отношениях присутствие владельческого эффекта может иметь почти спорадический характер, то с переходом тех же обязательственных отношений в форму негативных (охранительных) правоотношений владельческий момент приобретает в своем присутствии принципиальный, атрибутивный характер. В этой связи выяснение справедливой и рациональной природы владельческого момента в обязательственных отношениях имеет не только концептуальный (теоретический) характер, но сугубо практический, выражающийся в определении меры участия в делении и доходов (прибыли) на плоды вещи (имущества) от эффективного управления вещью, и расходов (убытков), вытекающих из неэффективного управления вещью См. Замалдинов Ш.Ш. Институт владения в Римском праве: исторический и теоретико-правовой аспекты. Автореферат к.ю.н. Казань. 2006. С.21.. Поэтому, в сфере обязательственных отношений владение можно рассматривать как факультативное состояние вещи.

Кроме того, необходимо четко разграничивать самостоятельное (присущее абсолютным отношениям) владение и зависимое (присущее относительным отношениям) владение. Зависимый титульный владелец выступает субъектом обязательственного и вещного правоотношения одновременно, По аналогии с позицией А.Н. Латыева. но зависимый характер такого владения не позволяет признать отношение вцелом (аренду, найм и т.д.) вещным. Владение здесь сопутствует обязательству, существует параллельно ему, легитимируя использование средств вещно-правовой защиты.

На том же основании (зависимый характер владения, акцессорность обязательства) не может быть квалифицировано как вещное и право залога. Относительная связь собственника и субъекта ограниченного вещного права выполняет роль связующего звена и впоследствии полностью заслоняет собственность. Вследствие этого такое владение предполагает не только самостоятельность и непосредственность, но и исключает модель двойного владения. Владение же в обязательственном отношении строго зависит от основного отношения (основания возникновения), носит производный, зависимый характер по модели двойного владения. Коновалов А.В. Указ. Соч. С.52. Модель двойного владения присуща Германскому праву. «Удвоение» владение было достигнуто путем создания особой юридической конструкции - «непосредственного» и «посредственного» владения: «Если кто-либо владеет вещью в качестве пользовладельца, закладодателя, арендатора, нанимателя, хранителя или на основании подобного тому отношения, в силу которого он на время вправе или обязан по отношению к другому лицу владеть известной вещью, то это другое лицо также признается владельцем (посредственное владение) (пар.868) См. В.А.Савельев. Гражданский кодекс Германии.История. система. Институты. М. «Юрист». 1994. С.50.. Эти категории владения не имеют аналогов в римском и французском праве. Они были восприняты из старогерманского феодального права Так, категория «непосредственного» владения была уже вполне известна Саксонскому Зерцалу Х111 в. (кн. 11. 57).. Однако выделить лишь юридическую оригинальность конструкции германского владения недостаточно. На наш взгляд, определенную ценность германская конструкция владения могла бы иметь и в российском праве. Практическая польза и значимость закрепления на законодательном уровне двойного владения состоит исключительно в усовершенствовании юридико-технического инструментария, подлежащего применению, в частности, при конструировании норм о владельческой защите в гражданском и гражданском процессуальном законодательстве См. Василевская Л.Ю. Вещные сделки по германскому праву: методология гражданско-правового регулирования. Автореф. дисс. д ю р. Наук. М. 2004. С.14. .

Необходимо отметить, что во многих договорах в системе обязательственного права отсутствует указание на правомочие владения вещью, хотя таким правомочием субъекты соответствующих правоотношений обладают (договор ссуды). Таким образом, владение является необходимой юридической предпосылкой для возникновения и осуществления не только вещных прав, но и тех прав в обязательствах, которые предполагают передачу вещи.

При ближайшем рассмотрении вышеназванных позиций в аспекте титульного владения (владение - единственное вещное право, носящее сопутствующий характер; элемент обязательственного или вещного правоотношения) обнаруживается отсутствие между ними неразрешенных противоречий.

На наш взгляд, необходимо признать наличие в случае с титульным договорным владельцем двух параллельных отношений, возникших из одного основания. Вместе с тем, это не противоречит признанию за той же арендой, ссудой или наймом смешанного, вещно-обязательственного характера. Все зависит от того, что считать «смешанным» как таковым. Взятое в отдельности субъективное право неоднородным быть не может. См. Баринова Е. Вещное право - самостоятельная категория? // Хозяйство и право 2002. № 7. С.48. О смешении, возможно, говорить на уровне правоотношения. Каков же его механизм? Представляется, что речь должна идти о возникновении вещного права (правоотношения) из обязательства (как основания) с последующим их тесным совместным сосуществованием. Только таким образом «смешение» и может иметь место.

6. о владении и владельцах как самостоятельной категории можно говорить при реализации вещно-правовой защиты от третьих лиц.

В заключении необходимо сказать несколько слов об институте упрощенной владельческой (посессорной) защиты. Признание возрождения в ст. 305 ГК РФ данного института рядом авторов видится следствием утраты современной российской цивилистикой концепции посессорной защиты - как защиты фактического владения. См.: Маттеи У., Суханов Е.А. Основные положения права собственности. М. 1999, С.374-375.Существует и другое мнение, так О. В.Григорьева утверждает, что «в настоящий момент нет насущной необходимости в появлении в отечественном гражданском праве особого, посессорного порядка, поскольку потребность владельцев в охране своих прав от возможных нарушений вполне способен удовлетворить и действующий ГК РФ. См. Григорьева О.В. Указ. Соч. С. 16. Ст. 305 ГК РФ четко предполагает доказывание права (титула) истца на вещь, то есть представляет возможность петиторной защиты. Вместе с тем, возрождение института посессорной защиты представляется необходимым. Учитывая особый характер объектов вещных прав (телесные, самостоятельные, осязаемые вещи), предполагающий возможность (в отличие от идеальных юридических состояний) защиты фактического состояния, при наличии в доктрине способов облегчения (упрощения) защиты субъективных прав, «неиспользование их позитивным законодательством не может быть оправдано». Владельческая защита, как следует из определения, данного римским правом, - это защита независимо от права, защита владения как фактического состояния Как указывал И.А. Покровский, владельческая защита, т.е. «охрана от всякого насилия и посягательств частных лиц», имеется «во всяком культурном обществе» (Покровский И.А. История римского права. Изд. 4-е. - Пг.: 1918. С. 266)..

Необходимость владельческой защиты обусловлена особенностями владения, проявляющимися, в том числе, и в фактической презумпции законности владения В литературе отмечена и обратная связь: отсутствие владельческой защиты подорвало самобытность владения, лишив его в значительной мере чистого юридического бытия, т.к. именно владельческая защита обеспечивала монолитность владения как института, способного быть изученным без оглядки на право собственности. Поэтому в современном отечественном праве владение может изучаться лишь как вспомогательный институт вещного права, что, однако, не лишает его самостоятельного значения. См.: Сафронова Т.Н. Проблемы владения в гражданском праве. Автореферат дисс. к.ю.н. Саратов, 2002, С. 14.. Так, Р. фон Иеринг, идеи которого были восприняты германским гражданским правом, предлагал рассматривать владение как видимость собственности, а владение, не совпадающее с правом собственности и даже не имеющее правового титула, вовсе как «неизбежное зло», которое оправдывается несравненно более значимым положительным эффектом от облегченной защиты владения как правомочия собственности (то есть защита незаконного владения не цель владельческого института, а его неизбежное следствие) Иеринг Р. фон. Об основах защиты владения. - М., 2003, С. 179.. Следовательно, владельческий иск является способом упрощенной защиты вещных прав, основанным на презумпции управомоченности владельца В случае если защиту получит безтитульный (незаконный владелец) владелец, то титульный владелец может добиться защиты своих прав в общеисковом порядке, где суд будет рассматривать не только вопрос о факте, но и наличии правового основания..

К.И. Скловский выделяет ряд характерных признаков, не позволяющих спутать владельческую защиту с другими средствами. Среди них можно отметить: насилие как главный повод для вмешательства власти, недопущение спора о праве (титуле), оперативность, предварительный и временный характер защищенного положения Скловский К. Владение и владельческая защита // Право и экономика, 2000, № 9, С. 7..

Владельческая защита не имеет никакой иной цели, кроме возвращения нарушенного владения. Она направлена только на восстановление нарушенного фактического положения, не предрешая вопроса о правах и вовсе их не касаясь. Поэтому истец не должен доказывать наличие у него права на вещь, а ограничиваться лишь доказыванием того, что он имел владение, которое утрачено по вине ответчика.

Классическая владельческая защита, выработанная римскими юристами, исходила из того, что установленное такими исками владение имело временный характер и с процессуальной точки зрения определяло положение сторон в титульном (петиторном) иске о праве на вещь Причем позиция владельца, полученная при посесорной защите, давала преимущества ответчику (им и был владелец), перекладывая бремя доказывания титула на другую сторону - истца, «ибо гораздо удобнее владеть самому и заставить противника нести тяготы истца, чем предъявлять иск о собственности, когда владеет другой» (Дигесты Юстиниана / Пер. И.С. Перетерского. - М., 1984, С. 133.). Несомненно, если вводить в российском гражданском праве владельческую защиту, то данное положение должно быть учтено..

Действующий ГК РФ В отличие от ГК АР (ст.164-165) или эстонского Закона о вещном праве (ст.40-50)., не содержит никаких конкретных норм о посессорной защите Таковыми, как справедливо замечает Р.С. Бевзенко, ни в коем случае не могут считаться правила ст.305 ГК РФ, требующие от истца доказывания его права на вещь и предоставляющие в силу этого владельцу право на заявление петиторных исков (Бевзенко Р.С. Защита добросовестно приобретенного владения в гражданском праве. Дисс. … к.ю.н., Самара, 2002, С.17). Нередкое в современной литературе указание на ст.305 ГК как на владельческую защиту (Маттеи У., Суханов Е.А. Основные положения права собственности. - М., 1999, С.374-375.) есть не что иное, как следствие утраты современной российской юриспруденцией самой концепции посессорной защиты.. Поэтому мы можем говорить лишь о проявлении в некоторых гражданско-правовых механизмах элементов поссесорной защиты По мнению К.И. Скловского, «после признания приобретательной давности отрицать посессорную защиту как факт нашего позитивного права уже невозможно» (Скловский К. Владение и владельческая защита // Право и экономика, 2000, № 9, С.7)..

Вместе с тем законодательство не содержит норм, препятствующих возрождению владельческой защиты, которая при удачной реализации на практике основной ее черты - оперативности могла бы стать эффективным способом пресечения самоуправства, восстановления гражданского порядка и обеспечения незамедлительного восстановления имущественной сферы потерпевших от нарушений вещных прав Что касается конкретного содержания этих правил, то весьма подробные предложения по этому поводу сделаны А.В. Коноваловым. Он предлагает дополнить ст.301 и 304 ГК РФ новыми пунктами, предусматривающими возможность собственника «до решения спора о праве на имущество» требовать либо «возврата владения движимым или недвижимым имуществом, которого он лишен насильственными или иными незаконными самоуправными действиями» (предлагаемый п.2 ст.301), либо «прекращения действий, нарушающих его право владения» (предлагаемый п.2 ст.304). В силу положений ст.305 ГК РФ эти меры были бы доступны и зависимым владельцам. Учитывая провизорный характер владельческой защиты, предполагается предусмотреть для этих требований сокращенный шестимесячный срок исковой давности. Кроме того, этим автором разработаны дополнения и процессуального законодательства, обеспечивающие упрощенную защиту вещных прав. См. подробнее: Коновалов А.В. Владение и владельческая защита в гражданском праве. - СПб., 2001, С.185-188. .

3. Вещный договор как основание возникновения, обременения, изменения и прекращения субъективного вещного права

В гражданско-правовой доктрине принято разделять гражданско-правовые сделки на обязательственные и распорядительные. Критериями такого деления называют: характер правовых последствий (обязательственная сделка служит основанием возникновения обязательственного правоотношения, а распорядительная - абсолютного правоотношения) См.: Букленищева И.В. Понятие гражданско-правового договора: (сравнительно-правовое исследование). Автореферат дис… канд. Юр. Наук. Екатеринбург, 2004, С. 9, 19.; момент исполнения (Р. Зом подчёркивал, что обязательственная сделка может «создать обещание изменить право (... например, купля-продажа)» в будущем; в отличие от нее распорядительная сделка, по утверждению ученого, «обнаруживает действие в настоящем (изменение в имуществе): распорядительные сделки суть сделки доставляющие» Зом Р. Институции: История и система римского гражданского права. Ч. 2. Система. Вып.I. Общая часть и вещное право. Сергиев Посад, 1916. С.69. Цит. по: Бердников В.В. Распорядительная сделка как способ изменения имущественно-правового положения лица // Законодательство. 2002. NN 2, 3. С. 16-22.); предмет исполнения (предметом исполнения распорядительной сделки является передача вещи, а обязательственной - права и обязанности, направленные на исполнение по передаче вещи); содержание (содержанием распорядительной сделки выступает волеизъявление сторон, а обязательственной - права и обязанности сторон). Конструкция обязательственной сделки как сделки-правоотношения закреплена законодательно (ст. 153 ГК РФ). Распорядительная сделка рассматривается лишь в доктрине гражданского права.

Обязательственная сделка (договор) не имеет прямого отношения к изменению в вещных правах, так как приводит к возникновению отношения между двумя лицами (обязательственного отношения). Иными словами, обязательственная сделка (договор) не переносит автоматически вещное право от одного лица к другому, а лишь порождает обязательство контрагентов. Как отмечает Л.Ю. Василевская, на основе обязательственного договора покупатель ещё не приобретает права собственности на купленную вещь, этим договором лишь обосновывается его притязание на передачу ему такого права Василевская Л.Ю. Указ. соч. С. 27..

Распорядительная сделка направлена на перенос определенного имущественного субъективного права (вещного при передаче вещи или обязательственного при уступке права) от одного лица к другому. Распорядительные сделки, направленные на перенос вещного права, называются вещными сделками.

Истоки вещной сделки были заложены ещё в институте римской традиции (traditio), суть которой состояла в передаче «владения вещью для переноса права собственности» Хвостов В.М. Система римского права: Учебник. М., 1996. С.238. По римскому праву, для совершения традиции между сторонами должно было быть достигнуто соглашение о переходе права собственности на вещь на основании какой-либо сделки (iusta causa traditionis): продажи, дарения, по которому традиция выступала в качестве заключительного акта исполнения договора Пухан И., Поленак-Акимовская М. Римское право: Базовый учебник. М., 1999. С.157-158.. Римское право отчетливо разграничивало обязательственный договор об отчуждении вещи (куплю-продажу) и само отчуждение в смысле перехода права собственности (передачу вещи) Новицкий И.Б. Основы римского гражданского права: Лекции: Учебник для вузов. М., 2000. С.93.. Таким образом, римская конструкция возникновения права собственности по договору выглядит следующим образом: обязательственный договор + передача (традиция). При этом традиция рассматривается как односторонняя абстрактная сделка Так, Л.Ю. Василевская рассматривает традицию у римлян в качестве договора, так как в ней соблюдаются все признаки понятия «договор»: она содержит волеизъявление, направленное обеими сторонами на переход владения и собственности… См.: Василевская Л.Ю.Указ. соч. С. 62..

Необходимо отметить, что в доктринах и законодательстве других стран можно обнаружить нормы, посвящённые распорядительной сделки (Германия, Франция, Великобритания, США Французским гражданским кодексом (ст.711 ФГК), а также Гражданским кодексом Квебека (ст.1433, 1453 ГК Квебека) предусмотрена система соглашения в отношении приобретения вещных прав на имущество. Подобные нормы предусмотрены, например, в ст.2-401 ЕТК США. См.: Бердников В.В. Распорядительная сделка как способ изменения имущественно-правового положения лица // Законодательство. 2002. NN 2, 3. С.17. ).

Ст. 1583 Кодекса Наполеона зафиксировала принцип так называемого мгновенного перехода права собственности от продавца к покупателю (систему переноса права собственности одним соглашением): «Собственность является, по закону, приобретённой покупателем от продавца с тех пор, как достигнуто соглашение о вещи и о цене, хотя бы вещь ещё не была передана, а цена не была уплачена» См.: Савельев В.А. Граждаснкий кодекс Германии (история, система, институты): Учеб. Пособие. 2-е изд. Перераб. И доп. - М.: Юрист, 1994. С. 33-34.. Р. Циммерман, сравнивая римское регулирование с правилом ФГК, объясняет: «Согласно как римской, так и французской конструкции продажи, покупатель приобретает право требовать от продавца передачи проданного товара; но тогда как в одной системе это право - просто ius in personam (обязательственное право), в другой - ius in rem (вещное право)» Цитата по: Слыщенков В.А. Передача (traditio) как способ приобретения права собственности // Ежегодник сравнительного правоведения 2001 год. - М.: Издательство НОРМА, 2002. С. 166..

Таким образом, согласно консенсуальной системе, принятой во Франции (ст. 1583 ФГК), а также в Англии (ст. 16, 18 Закона о продаже товаров), право собственности на индивидуально-определённую вещь переходит в момент заключения договора, а на определённую родовыми признаками - в момент её индивидуализации.

Система традиции, принятая в странах германской системы прав (в Нидерландах, Швейцарии, Скандинавских и др.), связывает переход права собственности на все вещи - индивидуальные или родовые - с их передачей покупателю.

Так, п. 1 433 Германского гражданского уложения предусматривает: «по договору купли-продажи продавец обязуется передать вещь покупателю и предоставить ему право собственности на неё… Покупатель обязан уплатить продавцу условленную плату и взять у него купленную вещь». Германская модель купли-продажи основана на принципе двухступенчатого перенесения права собственности от продавца к покупателю: договор купли-продажи не переносит автоматически право собственности на вещь, а лишь порождает обязательство продавца доставить право собственности на неё. С правовой точки зрения процесс купли-продажи по германскому праву оформляется двумя типами договоров - обязательственным (договор купли-продажи) и вещным (договор о передачи права собственности на вещь и договор о передачи права собственности на деньги) Василевская Л.Ю. Вещные сделки по германскому праву: методология гражданско-правового регулирования. Дис… докт. юр. наук. М., 2004. С. 26. Кроме того, германский закон разграничивает два юридически значимых момента: а) соглашение сторон; б) фактическую передачу вещи См.: Савельев В.А. Граждаснкий кодекс Германии (история, система, институты): Учеб. Пособие. 2-е изд. Перераб. И доп. - М.: Юрист, 1994. С. 33-34. .

Таким образом, германская конструкция возникновения права собственности по договору выглядит следующим образом: обязательственный договор + вещный договор + передача, а вещный договор + передача = вещная сделка Василевская Л.Ю. Вещные сделки по германскому праву: методология гражданско-правового регулирования. Дис. д. ю. н. М., 2004. С. 80, 83-84, 101-102, 156.. При этом передача, рассматриваемая как реальные действия, разновидность юридического поступка, без вещного договора не имеет самостоятельного значения.

Основоположником теории вещного договора считается Ф.К. Савиньи. Под вещным договором он понимает особый договор-сделку, содержанием которой является распоряжение без обязательственного правоотношения (т.е. взаимных прав и обязанностей сторон) Василевская Л.Ю. Там. же. С. 62..

Теория распорядительной сделки как вещного договора для отечественной цивилистики также не является исключением. Например, Г.Ф. Шершеневич, рассматривая основания возникновения различных видов прав, указывает, что договор лежит и «в основании передачи вещи, которой создаётся вещное право (вещный договор) - такой договор обязательственного отношения не создаёт» Шершеневич Г.Ф. Курс гражданского права. Т. 2. - Казань, 1901. С. 72.. В советский период вещные договоры упоминались крайне редко Одно из таких упоминаний содержится в кн.: Советское гражданское право. Т. 1/ под ред. В.А. Рясенцева. С. 439. . Причиной тому послужила ст. 66 ГК РСФСР 1922 г., которая утвердила смешанную систему приобретения права собственности Иоффе О.С. Советское гражданское право. М., 1967. С.390.: систему соглашения - в отношении индивидуально-определённых вещей Б.Б. Черепахин, используя конструкцию распорядительной сделки, отмечал, что Гражданским Кодексом РСФСР при отчуждении вещей индивидуально определенных по обязательственному договору об отчуждении вещи (купле-продаже, поставке, мене, дарению) было придано свойство распорядительной сделки, непосредственно переносящей право собственности. (Б.Б. Черепахин. Правопреемство по советскому гражданскому праву. - В кн.: Черепахин Б.Б. Труды по гражданскому праву. М.: «Статут», 2001. С.479 (Классика российской цивилистики)., систему традиции - в отношении вещей, определённых родовыми признаками. В связи с этим распорядительные (вещные) сделки рассматривались в доктрине советского периода как фактические действия при исполнении договора, включая их в сложный юридический состав обязательственной сделки Так, Д.М. Генкин указывает, что «для наличия сделки может быть необходимо не только волеизъявление, но и реальное действие (например, передача вещи)». И.Б. Новицкий также считает, что сложный состав сделки может включать соглашение сторон и фактическую передачу вещи. См.: Советское гражданское право / Под ред. проф. Д.М. Генкина. М., 1950. Т.1. С.213 (автор главы - Д.М. Генкин); Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. М., 1954. С.16; Гражданское право: Учебник. М., 1938. Ч.2. С.380-381 (автор главы - М.М. Агарков); Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вреда и неосновательного обогащения. М., 1951. С.216, 219; Удинцев В.А. Договор купли-продажи и право собственности // Известия Азербайджанского гос. ун-та им. В.И. Ленина. Т.6-7. Баку, 1926. С.221.. ГК РСФСР 1964 г., в противоположность предыдущему кодексу, предусматривал систему традиции или передачи (ст. 135), воспринятую ГК РФ (ст. 223). Однако это не повлияло на формирование чёткой доктрины вещных сделок в гражданском обороте.

В современной литературе ряд авторов признает необходимость реципиирования модели вещного договора, выработанной германской цивилистикой См. например: Брагинский М.И. К вопросу о соотношении вещных и обязательственных правоотношений. С. 117-118; Василевская Л.Ю. Вещные сделки по германскому праву: методология гражданско-правового регулирования. Дис… докт. юр. наук. М., 2004., другие же указывают на ошибочность юридической природы данной конструкции Малиновский Д.А. Актуальные проблемы категории субъективного вещного права Автореферат дисс… к.ю.н. Москва, 2002. - 33 с. С. 13; Малиновский Д.А. О классификации субъективных гражданских прав // Юрист. 2002. № 3. С. 17-23; Власова А.В. К дискуссии о вещных и обязательственных правах // Известия ВУЗов. Правоведение. 2000. N 2. С.150. либо ставят под сомнение получение однозначного положительного эффекта от такого заимствования По мнению С.А. Синицина, обоснование вещно-обязательственного или смешенного правоотношения разрушает основание внутренней классификации частноправовых отношений, сложившейся в континентальной системе права. См.: Синицын С.А. Концепция вещного договора в германской и российской цивилистике: дискуссионные аспекты // Законодательство. 2004. № 7. С. 5-18..

Е.А. Баранова указывает, что в качестве вещного договора в действующем российском законодательстве могут быть квалифицированны акт отказа от права (ст. 236 ГК РФ - односторонняя сделка) и основания установления ограниченных вещных права - ч. 2 ст. 274 ГК РФ (соглашение о сервитуте), ч. 1 ст. 299 ГК РФ (решение собственника об установлении права хозяйственного ведения или оперативного управления - односторонняя вещная сделка), а также предлагает использование модели распорядительной вещной сделки как единого основания перенесения (установления) вещных прав на недвижимое имущество Баранова Е.А. Вещный договор и российский оборот недвижимости. С. 225..

Представляется, что соглашение об установлении сервитута, когда такое соглашение заключается в устной форме на безвозмездной основе, может быть отнесено к вещным договорам. В качестве вещного договора может также рассматриваться закрепление собственником имущества на праве хозяйственного ведения. Этот вывод основан на том, что государственное (муниципальное) предприятие с момента его государственной регистрации и передачи ему имущества становится самостоятельным субъектом гражданско-правовых отношений, обладающим правомочиями по владению, пользованию и распоряжению имуществом, принадлежащим ему на праве хозяйственного ведения, при этом обязательственных правоотношений из такой передачи не возникает.

По мнению Л.Ю. Василевской, вещный договор представляет собой двух- или многостороннюю сделку, с помощью которой непосредственно вещное право переносится, обременяется, претерпевает изменения в своем содержании или прекращается См.: Василевская Л.Ю. Вещные сделки по Германскому праву: методология гражданско-правового регулирования. Автореферат дисс… д.ю.н. М., 2004. С. 12, 24..

В силу этого логичным является следующий вывод: обязательственный договор не имеет прямого отношения к изменению в вещных правах (так как создаёт отношения между двумя лицами), вещный же договор проявляет себя как основание возникновения, изменения и прекращения, вещных прав.

М.Ф. Казанцев к вещным гражданско-правовым договорам, в частности, относит:

1) договоры, направленные на регулирование относительных правоотношений между участниками общей собственности (например, договоры о преобразовании общей совместной собственности в общую долевую собственность);

2) реальные договоры дарения вещи;

3) возмездные договоры, направленные на регулирование перехода права собственности на вещь и не предусматривающие обязанностей сторон по передаче вещи в собственность (а равно не предусматривающие обязанностей сторон по передаче прав собственности на вещь) и оплате вещи;

4) договоры об установлении сервитута, не предусматривающие обязанность передать право ограниченного пользования имуществом Казанцев М.Ф. Концепция гражданско-правового договорного регулирования. Автореферат диссертации. доктора юридических наук. Екатеринбург. 2006. С. 14..

Необходимо отметить, что в российском законе (ГК РФ) обнаруживаются «следы» конструкции вещного договора. Так, договор купли-продажи обладает вещным характером Вещный эффект договора купли-продажи отмечается и российскими цивилистами, однако, они далеки от мысли отнести данный договор к категории вещных См., например: Скловский К.И. Договор купли-продажи: вещный эффект // Российская юстиция. 1998. № 10. С. 15-17; Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. Учебно-практическое пособие. - М.: Дело, 1999. - 512 с. С. 366.: право собственности у приобретателя вещи по договору возникает с момента её передачи … (п. 1 ст. 223), право собственности на имущество, которое имеет собственника, может быть приобретено другим лицом на основании договора купли-продажи … (п.2 ст.218), право собственности прекращается при отчуждении собственником своего имущества … (п.1 ст.235 ГК РФ), применение правил в случае неисполнения обязательства передать индивидуально-определённую вещь, закреплённых в ст. 398 ГК РФ. Самостоятельное значение вещного и обязательственного договора можно проследить по нормам о купле-продаже будущих вещей (п. 2 ст. 455 ГК РФ) Венская конвенция ООН о договорах международной купли-продажи товаров в ст. 3 выделяет «чистые» договора купли-продажи, в которых на момент заключения договора товар имеется в наличии, и договоры купли-продажи из давальческого сырья, в которых на момент заключения договора товар отсутствует. Последние договоры представляют собой лишь обязательственные правоотношения. См.: Венская конвенция о договорах международной купли-продажи товаров. Комментарий. - М.: Издательство Юрид. лит., 1994. С. 16-18.. Договор об отчуждении будущей вещи должен быть квалифицирован как обязательственный (право собственности на будущую вещь к покупателю не переходит, покупатель имеет только право требования к продавцу о передаче вещи), а передача такой вещи будет сопровождаться уже вещным договором, влекущим возникновение права собственности на вещь у покупателя См. подробнее об этом: Шевцов С. Вещный и обязательственный эффекты договора // эж-ЮРИСТ. 2003. N 20. .

Правовую природу вещного договора безусловно характеризует объект вещного договора. Объектом вещного договора служат не действия обязанного лица, что имеет место в обязательственном договоре, а непосредственно соответствующие вещи При этом, как отмечает М.И.Брагинский, объектом таких договоров служат не действия обязанного лица, а непосредственно соответствующие вещи. См.: Брагинский М.И. К вопросу о соотношении вещных и обязательственных правоотношений. С. 117. , что в целом свойственно вещным правоотношениям

Именно по вещному договору передача вещи осуществляется не во исполнение договора, а на стадии его возникновения. Такие договоры самим фактом своего создания порождают у контрагента вещное право, а не обязательственное.

В контексте сказанного нельзя оставить без внимания содержание ст. 224 ГК РФ. Не раскрывая правовой природы передачи, закон рассматривает передачу как «вручение» (п. 1), которое представляет собой фактическое поступление вещи во владение приобретателя или указанного им лица (п. 2). Можно предположить, что по ГК РФ передача (фактическая передача владения) рассматривается как Realakt, то есть реальные, фактические действия, создающее определённые юридические последствия как разновидность юридического поступка В работе «Сделки с отлагательным и отменительным условием как основание приобретение вещного права» Е.А. Останина передачу вещи как действие должника по исполнению обязательства относит к категории юридических поступков. См.: Останина Е.А. Сделки с отлагательным и отменительным условием как основание приобретение вещного права. Автореферат дисс. к.ю.н. Екатеринбург, 2007. С. 16-17.. Здесь нужно иметь ввиду, что передача вещи представляет собой не только действие, имеющее вещно-правовое значение, но и исполнение обязательства См.:Латыев А.Н. Указ. соч. С.155.. В силу этого в доктрине сложилось два основных подхода на правовую природу передачи.

Так, О.А.Красавчиков считал действия по исполнению обязательства не сделками, а юридическими поступками, т.е. такими действиями, правовой результат которых наступает вне зависимости от того, направлена воля действующего лица на его достижение или нет См.: Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. М. 1958. С.154.. На материале действующего законодательства той же точки зрения придерживается М.И.Брагинский См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. М. 1999. С. 449..

Другой подход отстаивает В.С. Толстой, считающий действия по исполнению обязательств односторонними сделками См.: Толстой В.С. Исполнение обязательств. М., 1973. С. 24.. А.В. Власова усомневает односторонность такой сделки, справедливо замечая, что для исполнения обязательства необходимо еще и совершение определенных действий по его принятию кредитором См.: Власова А.В. Правовая природа принятия исполнения по обязательству / Государство и право. 1995. №5. С.59.. Такой же точки зрения придерживается А.Н.Латыев, приводя следующие доводы: непризнание передачи сделкой, по мнению автора, означало бы и невозможность применения правил 2 гл.9 ГК РФ, посвященных недействительности сделок, а значит, и вовсе сняло бы вопрос о применении реституции в случае приобретения вещи от неуправомоченного отчуждателя; следующий аргумент в пользу признания передачи вещи сделкой основывается на неоднозначности самой передачи, которой, по мнению автора, необходимо придавать волевое значение. На основании таких рассуждений А.Н.Латыев делает вывод о том, что «традиция (traditio) является сделкой, которая может оказаться и недействительной, а значит, вопрос о конкуренции виндикационного и реституционного исков имеет смысл См.:Латыев А.Н. Указ. соч. С.156-158..».

Если проанализировать оба подхода, то становится очевидным, что аргументы, приводимые авторами второго подхода, могут быть использованы для доказывания обратного. Во-первых, обобщение норм гражданского законодательства об исполнении обязательства, нигде не называют исполнение сделкой и не предполагают самостоятельную оценку волеизъявления должника. Отличие юридического поступка от сделки состоит в факультативности направленности поступка на юридические последствия. Факультативность направленности воли при передаче можно видеть хотя бы в том, что воля сторон может быть направлена как на прекращение обязательства, так и на приобретение ограниченного вещного права или права собственности Останина Е.А. Передача вещи как юридический поступок. Актуальные проблемы частноправового регулирования : материалы Международной Y11 научной конференции молодых ученых (г.Самара, 27-28 апреля 2007 г.) / отв. Ред. Ю.С.Поваров, Н.П.Кабытов. - Самара : «Универс групп», 2007. С.240.. Во-вторых, нельзя не согласиться с тем, что признание передачи в качестве сделки « повлечет серьезные практические затруднения. Возникнет необходимость дважды (при совершении обязательственной и вещной сделок) проверять право- и дееспособность стороны сделки…Это усложнение неизбежно будет связано с дестабилизацией гражданского оборота, неуверенностью сторон правоотношения в наличии у них прав и обязанностей» Там же. С.241..

На наш взгляд, самостоятельность вещного договора и передачи по российскому закону видна на примере положений ст. 556 ГК РФ, предусматривающей, что передача недвижимости подлежит подтверждению подписанием передаточного акта. В связи с этим, следует различать действия по передаче имущества и подписание передаточного акта. Это необходимо потому, что элементом сложного юридического состава, лежащего в основании возникновения права собственности покупателя является передача вещи. Тогда как подписание передаточного акта есть не что иное, как оформление действий сторон, очевидно свидетельствующее факт состоявшейся передачи. Тем самым передаточный акт можно рассматривать как аналог вещного договора Василевская Л.Ю.Указ. соч. С. 553.. И в том случае, когда акт передачи стороны подписали, а имущество не передали, следует сделать вывод о том, что действия по оформлению передачи имущества, которая фактически не состоялась, не могут быть положены в основание возникновения права собственности покупателя. А если подобный акт все же положен в основу возникновения права собственности и оно зарегистрировано, следует признавать факт возникновения права собственности несостоявшимся, а свидетельство, выданное в подтверждение права собственности, недействительным.

Благодаря такому примеру становится очевидным, что для достижения юридически значимого результата не достаточно только фактического действия по передаче вещи, требуется взаимная и согласованная воля двух сторон, выраженная в предложении исполнения и его принятии. А это означает, что такие распорядительные действия (передача + согласование воль) представляют собой двухстороннюю юридическую сделку или договор

В свете рассматриваемой проблемы следующим ключевым вопросом в институте вещного договора является вопрос о каузальном или абстрактном характере вещной сделки. Вновь обращаясь, к вопросу о правовой природе передачи, приведем еще один пример ее понимания. Так, В.А. Слыщенков, передачу, предпринимаемую во исполнение договора об отчуждении, рассматривает как волевое действие, имеющее юридически значимую цель - перенести право собственности. Он приходит к выводу рассматривать передачу в качестве сделки (ст. 154 ГК РФ). Таким образом, передача слагается из двух сделок: предоставление товара в распоряжение и его принятие, объединяемых под именем сделки-передачи. По его мнению, две эти сделки друг без друга не приведут к вещному эффекту, на который направлены Слыщенков В.А. Передача (traditio) как способ приобретения права собственности // Ежегодник сравнительного правоведения 2001 год. - М.: Издательство НОРМА, 2002. С. 166-167.. Обе эти сделки приводят к вещному эффекту не ради его самого, а во исполнение какого-либо обязательства. Таким образом, он приходит к выводу о том, что передача по своей природе скорее каузальная, чем абстрактная сделка. В силу этого возникает вопрос об основании (causa) передачи. Если основанием передачи выступает договор об отчуждении (передача - сделка каузальная), то она без помощи договора купли-продажи не может производить вещный эффект.

Благодаря такому выводу становится очевидным, что вещный договор (как согласование воль) есть необходимый элемент взаимоотношений сторон в механизме перехода вещных прав. Вещный договор в механизме обязательственных и вещных прав выступает универсальным критерием, который достаточно четко дает возможность отграничить одни права от других. Вещный договор имеет особую конструкцию. Отграничиваясь от обязательства, его функция сводится только к сделке, не порождая обязательственного правоотношения, которое возникает из договора, например, купли-продажи.

В силу этого необходимо учитывать, что действительность основной - обязательственной сделки может влиять на сделку распорядительную (вещную - А.Н.), и такое влияние будет зависеть от того, какая связь существует между этими двумя сделками, а точнее от того, является ли распорядительная (вещная - А.Н.) сделка каузальной и, следовательно, связанной со своим основанием, или же такая сделка является абстрактной - оторванной от своего основания См.: Букленищева И.В. Понятие гражданско-правового договора: (сравнительно-правовое исследование). Автореф. дисс. к.ю.н. Екатеринбург, 2004. С. 21-22..

По мнению И.В. Букленищевой, никогда не бывает наоборот Утверждение о влиянии действительности распорядительной сделки на лежащую в ее основе обязательственную сделку представляется недостаточно оправданным, тем более, когда такое влияние рассматривается в терминах абстрактности и каузальности (К. И. Скловский).: недействительность распорядительной сделки ни в каких случаях не может повлечь недействительности основной - обязательственной сделки, поскольку следствие не может опорочить своего основания См.: Букленищева И.В. Указ. соч. С. 21-22..

При этом обращает на себя внимание то обстоятельство, что ГК РФ предусматривает, что при передаче вещи само действие по передаче абстрагировано, отвлечено от лежащей в основе договора каузы. Например, договор купли-продажи недвижимости признан недействительным в силу отсутствия его государственной регистрации, но вещная сделка по передачи имущества состоялась: продавец передал вещь, покупатель оплатил цену. В данном примере принцип абстрактности проявляется следующим образом: переход права собственности состоялся, т.к. есть фактический состав вещной сделки (вещный договор + передача вещи), и для сторон договора купля-продажа действительна. В силу состоявшегося вещного договора появляется обязательство-правоотношение, в котором есть субъективные права требования и субъективные обязанности регистрации самого договора. На основании заключенного обязательственного договора купли-продажи стороны могут реализовать свои правопритязания друг к другу путем подачи иска и принудительного исполнения судебного решения. Таким образом, вещный договор является основанием обременения права собственности продавца, который в такой ситуации не может осуществлять ни фактических, ни юридических действий в отношении вещи Судебная практика по данному вопросу складывается под влиянием положений, сформулированных в п.14 Постановления Пленума ВАС РФ от 25 февраля 1998 г. N 8 "О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав", где указано то, что до государственной регистрации перехода права собственности покупатель по договору продажи недвижимости, исполненному сторонами, не вправе распоряжаться имуществом, поскольку право собственности до момента государственной регистрации сохраняется за продавцом. Однако продавец также не вправе им распоряжаться, поскольку имущество служит предметом исполненного продавцом обязательства, возникшего из договора продажи, а покупатель является его законным владельцем. В случае заключения нового договора об отчуждении ранее переданного покупателю имущества продавец несет ответственность за его неисполнение (Вестник ВАС РФ. 1998. N 10. С.18)..

Из принципа абстракции вытекает следующее положение: действительность вещной сделки не зависит от действительности договора обязательственного. Отсюда - невозможность виндикации вещи от добросовестного приобретателя. Вещный договор является основанием приобретения права собственности добросовестным приобретателем.

В правовых системах многих государств принцип абстрактности не нашёл применение, включая и российскую правовую систему. Однако, например, в вещном праве Германии принцип абстрактности занял ведущее место ещё в конце XIX века. По мнению Л.Ю. Василевской, достоинство реализации принципа абстрактности заключается в «упрощении» процесса приобретения права собственности на вещь, в чётком анализе действий, необходимых для приобретения права собственности на вещь. Кроме того, приобретателю нет необходимости проверять, приобрёл ли его партнёр по договору (отчуждатель) вещь на основании действительного обязательственного договора См.: Василевская Л.Ю. Вещные сделки по германскому праву: методология гражданско-правового регулирования. Дисс. докт. юр. наук. М., 2004. С. 61..

О необходимости выделения вещных договоров в системе гражданского права в настоящее время указывают М.И. Брагинский и В.В. Витрянский, которые на примере договора дарения в российском ГК убедительно доказывают жизнеспособность конструкции вещного договора См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Общие положения. - М.: Издательство «Статут», 1997. С. 224-228.. Именно практическое применение категории вещного договора позволяет предложить вариант решения проблемы, связанной с природой договора дарения Основными концепциями договора дарения являются: дарение - обязательственный договор; дарение - один из способов приобретения права собственности; дарение - это договор-сделка. См. например: Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. По изд. 1907 г. М., 1995. С. 337; Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Первая часть: Вотчинные права. - М.: "Статут", 2002. (Классика российской цивилистики).

Д.И. Мейер различал договор дарения как институт обязательственного права, когда на основе соглашения сторон возникает обязательство дарителя передать дар одаряемому, и это полностью укладывается в конструкцию гражданско-правового договора; но с другой стороны, Д И Мейер не признавал договором такое дарение, когда имелся лишь факт передачи вещи, который непосредственно порождал право собственности у лица, получившего эту вещь (Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2-х ч. По испр. и доп. 8-му изд., 1902. Ч. 1. М., 1997 (Сер. Классика российской цивилистики). С. 241).. На протяжении многих лет продолжается дискуссия по поводу возможности отнесения указанного договора к реальным сделкам. Так, О.С. Иоффе отмечал, что в случае признания дарения реальной сделкой, возникает ситуация, когда договор не порождает никаких обязательственных правоотношений для его контрагентов См.: Иоффе О.С. Советское гражданское право. Ч. 2. - Л.: Изд-во Лен. ун-та, 1971. С. 126. . Б.Б. Черепахин, характеризуя дарение как распорядительную сделку, указывал: «к дарению мы должны отнести только так наз. Verfьgunsgechдfte, т.е. сделки о распоряжении существующим у распоряжающегося (в данном случае у дарителя) правом». Черепахин Б.Б. Дарение по Гражданскому Кодексу Р.С.Ф.С.Р. в кн.: Черепахин Б.Б. Труды по гражданскому праву. М.: «Статут», 2001. С. 279. (Классика российской цивилистики) Если дарение не относится к числу консенсуальных договоров, а также ограничено по предмету материальными вещами, то такое дарение является вещным договором См.: Максоцкий Р.А. Возмездность и безвозмездность в современном гражданском праве. Учебное пособие / Научн. Ред. М.В.Кротов. - М.: ООО «ТК Велби», 2002. С. 72., который противопоставляется также реальным сделкам. Вещный договор не предполагает возникновения обязательственного правоотношения, но самим фактом своего создания порождает вещное правоотношение.