1.1 Политическое и правовое время

Трудно спорить с тем, что перемены последних двух десятилетий в сфере российского права и государства, отечественной политической системы во многом противоречивы, подчас трудно понять их вектор, логику, оценить последствия. Однако ясно, что в последнее десятилетие XX века и в начале XXI столетия в российском праве находят свое отражение радикальные общественно-политические изменения, свидетельствующие о ликвидации советского авторитарно-тоталитарного режима, «системы социализма» и восприятии ряда черт западной (преимущественно европейской) правовой и политической системы.

На основе Конституции 1993 г. и современного законодательства постепенно закладываются основы новых социально-экономических отношений (законы о крестьянском (фермерском) хозяйстве, о земельной реформе, о банках и банковской деятельности, о товарных биржах, о приватизации государственных и муниципальных предприятий, о несостоятельности (банкротстве) предприятия). Может быть, особо следует выделить закон «О собственности в РСФСР» (1993 г.), которым частным лицам предоставлялось право владеть и распоряжаться не только земельными участками, ценными бумагами, но и средствами массовой информации, предприятиями транспорта и иными средствами производства.

На время современной «перестройки» приходится третий этап вестернизации российского государства и права (после петровского реформирования и большевистских революционных изменений). Тем не менее, вестернизация первой и второй волны определялась не столько восприятием тех или иных норм западного права, но, прежде всего, давлением рационализма, протестантского (или марксистского), по своей сути, формализма, который заимствует у легизма, кроме всего прочего, понимание права как орудия насильственного построения некого идеального общества. Снижая или отрицая значение культур-цивилизационных особенностей народа, особое внимание уделялось коренной перестройке правового и политического сознания населения, в сторону восприятия ценностей принципиально иного порядка.

Неодинаковое восприятие историками и теоретиками государства и права событий прошлого, объясняемое различием позиций и интересов, делает необходимым напоминание не останавливаться на фиксации произошедшего. Нужно в полной мере, используя ранее приобретенные знания и опыт, самостоятельно разобраться в ходе событий, осмыслить исторический процесс, переходные этапы, неизбежную трансформацию институтов государства и права, вектор их развития, возможные перспективы. В частности, события последнего времени создают предпосылки общественного и государственного порядка с частной собственностью, демократизацией правовых и политических институтов и структур традиционного общества, соответствующих условиям времени и (постсовесткому) состоянию отечественной государственности. Именно поэтому необходимо осмыслить сущность событий и изменений, происходящих в правовой и политической жизни современной России, а также представить перспективы и юридические приоритеты дальнейшего, отвечающего национальным интересам, а следовательно, устойчивого развития институтов и форм публичной власти.

Необходимо отметить, что в рамках постнеклассического изучения национальной политико-правовой действительности весьма важное значение приобретает интерпретация таких категорий, как «время», «пространство», «изменение» и т.д. Вообще, фактор времени в контексте государственно-правовой реальности с учетом индивидуальных, социокультурных и ценностно-целевых установок правовых субъектов, к сожалению, остался «за бортом» российского правоведения.

Так, Е.М. Сергейчик справедливо отметил, что «переход от классического к неклассическому, а затем к постнеклассическому типу рациональности производен от перехода к новому статусу бытия. Множество его аспектов обобщается, рефлексируется в современной философии, в том числе и в концепциях онтологического конструирования. Ее логическая проекция - логика оперирования с бытием. Современный тип рациональности требует, чтобы феномен времени в различного рода рассуждениях был проработан, промыслен, «связан» с мыслью.

М. Хайдеггер не зря подчеркивал приоритет времени бытия человека, жизненного времени перед физическим временем. Существует и проблема соотношения различных горизонтов времени. По И. Канту, время является внутренней формой человеческой чувственности, по К. Марксу - количественной мерой движения, в том числе и деятельности человека, по Эйнштейну - формой отношений между физическими объектами, по А. Бергсону - творческим порывом (в первую очередь, всего живого), по М. Хайдеггеру - горизонтом человеческого бытия, по П. Сорокину - функциональной системной характеристикой, по А. Прайору - конструктом, который непременно должен найти свое логически-операторное выражение. И в этих определениях никто не ошибался - каждый по-своему прав. Проблема в том, чтобы согласовать различные концепции времени на путях преодоления разобщенности рационального, деятельностного и человекоцентристского подходов. Надо дать не только качественную, но и количественную характеристику границ рациональности в современной философии истории» Сергейчик Е.М. Философия истории. СПб., 2002. С. 15.

В настоящем исследовании фактор времени - это то, что имеет отношение к актуальной политико-правовой реальности, то есть эпохи, которая имеет место в действительности, соответствует специфическим глобальным параметрам ситуации в мире, стране, к событиям, которые напоминает эта реальность. Это фактически то, что относится к духовной сфере конкретной политико-правовой действительности, но это не обязательно ситуация глобального масштаба. В этой связи весьма интересны результаты, связанные с анализом проблемы социального времени, хотя в последние годы в литературе эта проблема должного внимания не получила. Между тем, нельзя не отметить работы А.Ф. Аскина, Ю.Б. Молчанова, Н.Н. Трубникова, Ю.П. Яковлева Аскин Я.Ф. Проблема времени: ее философское истолкование. М., 1966.; Молчанов Ю.Б. Проблема времени в современной науке. М., 1990.; Трубников Н.И. Проблемы времени в свете философского мировоззрения // Вопросы философии. 1978. №2.; Яковлев В.П. Социальное время. Ростов-на-Дону, 1980.. В основном акцент делается на процедурном описании так называемого нормативного эмпирического исследования.

Появились новые значимые для исследования политико-правовой действительности коллизии; в принципе исследование должно исследовать дух эпохи, который носит глобальный или локальный характер по отношению к проблемам и контекстам их изучения. Ситуация в государстве меняет возможности получать именно объективную информацию, фактор времени присутствует в исследованиях своим темпом, динамикой общественной жизни, определяя и темп политико-правовых исследований. Фактор времени присутствует в исследовательской методологии макропараметрами, политическим строем, экономическим состоянием страны, в которой живет сам исследователь. В этом же контексте можно сказать, что темпоральность определяет и саму систему организации науки. Как представляется, в настоящее время потерялась масштабность и глубина исследований, зато появилось определенное разнообразие в тематике и подходах, оперативность в реализации исследований и др.

Правовое и политическое время отражается на исследованиях специальных этапов развития самой правовой и политической науки, в ней появляются новые объяснительные теории, новые методы, разрабатываются новые технологические возможности, создается программное обеспечение. В последнее время наблюдаются все более мощные гуманистические приоритеты, расширение области исследований, поворот внимания ученых к множеству новых подходов к политико-правовой реальности в рамках темпорального аспекта. Периодически и научное сообщество испытывает серьезный прессинг отдельных научных направлений. В этой связи можно привести и функционализм, и бихевиоризм, и тот же материализм. Локальное время меняет и взаимоотношения социально-гуманитарных наук с другими отраслями знания Веселкова Н.В. Глобальное и локальное в социальном времени: фрагментация или сохранение целостности? М., 2003..

Конечно, нельзя не сказать, что локальное правовое время стало в российской правовой науке ощутимым под давлением некоторых западных стандартов в практике проведения эмпирических исследований. В частности наблюдается неоправданная широкая распространенность, например, стандартизированного интервью и самых стандартизированных опросов социологических позиций, которые порождают целый ряд необоснованных политико-правовых смещений по отношению к тому результату, который, по крайней мере, в настоящее время выступал бы в качестве некоторого агрегированного результата.

Внешним правовое время полагается примерно в таком смысле, в каком астрономическое время условно является внешним для исторического познания.

Напомним, что сама идея исторического времени никак не может считаться внеисторической, то есть вечной; более того, если условно считать, что правовое время - это время, заполненное политико-правовыми процессами, событиями и субъектами, то сама эта идея, как и идея общества, может считаться одним из событий (к чему не лишним будет добавить - событием, относительно поздним в известной нам истории человечества: не будет большой ошибкой сказать, что впервые идея правового времени нашла свое отражение в римских и позднеэллинистических текстах, около III-IV вв. н.э. - возможно уже под влиянием раннего христианства, хотя некоторые версии и модификации этой идеи довольно четко прослеживаются в древнекитайских текстах III-IV веков до н.э.). Однако как понятие и термин социальной науки в целом понятие времени получило развитие только в исследованиях французских и английских историков XVII-XVIII веков Дорофеев Д.Ю. Ретроспектива и перспектива в историческом и временном опыте человека //Метафизические исследования. 1997. №2..

Предположим, что характеристикой правового и политического времени будет точность помещения конкретных политико-правовых процессов и событий во временной ряд, а также высокая динамичность в смене событий. Однако проведенные исследования опровергают данные гипотезы, обнаружив достаточно вольное обращение с проблемой времени.

Речь идет о возможных исследованиях в рамках какой-то сферы правового времени и о более широких проблемах, связанных, например, с российской ментальностью вообще и тем временем, которое воспринимается в рамках этой ментальности, и соответственно есть выход на более форматные проблемы, связанные с соотношением времени и проблемой национальной ментальности.

Принципиально иной вид указания времени имеет место, когда дается одна лишь оценка индекса прошлого времени. При этом подобные слова типа «недавно» могут включать в себя сколь угодное количество интервалов. Подобная вольность в определении срока прошедших событий позволяет подвергнуть сомнению границы указания, например, времени события. Так выражение «в эти дни» на самом деле подразумевает разброс времени от дня до недели. То есть возникает проблема смысла такого указания на границы правового времени.

Представляется, что отсутствие точной даты в подобных оборотах призвано подчеркнуть процессуальность политико-правового события, то есть вписанность вполне конкретного случая в некий динамический контекст. Само событие становится длительным процессом с точки зрения его широкой панорамы. Процессуальность предполагает непрерывность и целостность. Описывая события как процессы, человек придает целостное ощущение общественной жизни, всеобщей связанности. Отказ от точных дат в пользу иносказаний ведет к эмоционально-оценочному характеру информации, что фактически ведет к постмодернизму Карпенко А.С. Фатализм и случайность будущего: логический анализ. М., 1990..

В этой связи отметим, что имеются разные подходы к вопросу о том, что следует понимать под политико-правовым событием или явлением, его началом и концом. Под событием или явлением можно понимать свершившийся, субъективно значимый объект действия, сохраняющий актуальность и встроенный в определенный, не утративший актуальность для некоторого субъекта, контекст. При этом субъектом политико-правовой деятельности может быть как индивид, так и социальная группа любой размерности: от нескольких субъектов до общества в целом; соответственно будет выделяться и субъективная значимость и принадлежность данного события к контексту: события в жизни индивида, социальной группы и т.д. Событие находится в прошлом, но через значимость связано с настоящим, открыто для настоящего и будущего для длящегося времени, но настоящее открыто и для прошлого в настоящем, то есть, структурируя будущее, можно различать события и в будущем: это будет перенесение схемы произошедшего в будущее Веселкова Н.В. Глобальное и локальное в социальном времени: фрагментация или сохранение целостности? М., 2003.; Popov V.V. Time and change: Leibniz's conseption and contemporaneity // Anology and expression in Leibniz. Madrid, 1989..

В современной литературе широкое распространение имеет мнение, что настоящее время - это отделяющее прошлое от будущего «бездлительное мгновение». Представление о «бездлительности» настоящего времени заставляло многих мыслителей отказывать политико-правовой действительности в истинном бытии. На самом же деле любой политико-правовой процесс, пока он существует, он существует в настоящем времени. И хотя наполняющие политико-правовую реальность конкретные политико-правовые объекты не могут существовать бесконечно долго, они не приходят в настоящее время из будущего и не удаляются в прошлое, а возникают и перестают существовать в результате происходящего в настоящем времени движения политико-правовой действительности. Из будущего возникают и в прошлое уходят не объекты и процессы политико-правовой реальности, а лишь их состояния.

Например, Е.М. Сергейчик отмечал, что «конечность человека, его укорененность в конкретно-историческом пространстве-времени придают особую ценность настоящему, в котором собственно и происходит, как предвосхищение будущего, так и «возвышение», «повтор» истории в виде «нового прошлого». Актуальность настоящего связана с тем, что именно в нем правовой субъект обладает свободой практического действия в выборе и реализации скрытых в действительности возможностей. Можно переосмыслить, переоценить прошлое, но нельзя его отменить, сделать «бывшее не бывшим», равно как можно создать любой самый совершенный проект, но нельзя реализовать его в будущем, если он не имеет реальной почвы в настоящем. Действительной ареной свободы правового субъекта является настоящее - время между уже определившимся прошлым и определяющимся будущим» Сергейчик Е.М. Указ. соч. С.489.

Прошедшее время - это отражение в человеческом сознании цепочки тех объективно существовавших и сменивших друг друга событий и состояний политико-правовых объектов, которые в реальной политико-правовой действительности уже перестали существовать, но их информационные образы либо сохранились в человеческой памяти, либо формируются в его сознании благодаря полученной об этих событиях информации. Объективность прошедшего времени означает, таким образом, не актуальное существование в реальной политико-правовой действительности прошедших событий и состояний политико-правовых объектов и процессов, а только то, что они когда-то в прошлом актуально существовали в настоящем времени.

Будущее время - это существующая в человеческом сознании цепочка образов тех еще не наступивших событий и состояний политико-правовых объектов и процессов, которые сменяют друг друга, могут реализоваться в будущем как явление настоящего времени. Основой формирования в человеческом сознании подобной абстракции является то обстоятельство, что протекающее в настоящем времени политико-правовые процессы и изменения состояний подчиняются объективным законам, зная которые можно предвидеть будущее состояние политико-правовой реальности. Объективность будущего времени - это объективность тех событий и состояний объектов и процессов, которые с определенной степенью вероятности могут наступить и стать актуально существующими событиями и состояниями политико-правовой реальности.

Актуальное существование, или длительность подобной реальности, - это процесс непрерывных количественно-качественных изменений, наполняющих ее объектов, в ходе которого возникают новые и исчезают ранее существующие политико-правовые объекты и, таким образом, происходит постоянное обновление или непрерывное становление политико-правовой действительности. Это и есть его темпоральное бытие Перов Ю.В. Историчность и историческая реальность. СПб., 2001.; Подлипский В.В. Основы метафизики истории // Метафизические исследования. СПб., 1997. №2.; Раппопорт Х. Философия истории в ее главных течениях. СПб., 1998..

Итак, реальное существование политико-правовых объектов представляет собой процесс непрерывной смены их состояний. Причем актуальной реальностью обладают какие-то конкретные состояния объектов, тогда как другие его состояния, в которых объект уже был или еще только будет, находиться либо в прошлом и их уже нет, либо в будущем и их еще нет. С этими сменяющими друг друга состояниями связаны соответствующие моменты времени. Обычно понятие «момент времени» рассматривается как синоним «мгновение». Однако мы считаем, что понятие «момент» целесообразно связать со сменяющими друг друга состояниями объекта и процессов политико-правовой действительности, а под «мгновениями» понимать предельно малые, без длительные интервалы времени. Поскольку состояния объектов и процессов обладают разной степенью устойчивости, то моменты времени могут иметь разные величины. Сходство моментов времени и мгновений заключается в том, что моменты времени, как и мгновения, человек рассматривает вне зависимости от их продолжительности, как некоторые единые, целостные и бесструктурные элементы длительности.

Время постигается человеческим умом не в чистом виде, а через шкалу, посредством которой оно измеряется. Г. Лейбниц в свое время определил пространство как порядок сосуществования, расположения вещей, а время - как порядок их последовательности. Время описывается через чередование объектов и их состояний. При этом надо иметь в виду, что используемая шкала - это интеллектуальная конструкция, т.е. люди отбирают из мира вещей и явлений те, которые будут использованы для измерения времени как чередование этих вещей и состояний. Относительность интеллектуальных конструкций проявляется в их изменчивости, т.е. представление людей об их содержании меняется от эпохи к эпохе, от культуры к культуре и уточняется по мере развития науки. Уже сейчас очевидно, что, например, летоисчисление - это социальная конструкция.

Время используется для описания правовой и политической истории человечества, эта история имеет свое время, отражающее его природу. При этом правовое время структурируется с использованием политико-правовых процессов, объектов и их состояний, иначе говоря, правовое время измеряется с помощью политико-правовой практики.

Основными характеристиками времени являются последовательность и протяженность. События идут друг за другом в определенном порядке, каждое из них имеет свою длительность. Правовое время - порядок их чередования; это последовательность политико-правовых действий людей в рамках их групп и институтов. Единицей правового времени является интервал, совпадающий с единицей какой-то политико-правовой деятельности. Именно ритм реальной жизни, по словам, например, Э. Дюргейма, лежит в основе категории времени.

Структура правового времени - это политико-правовая конструкция, поскольку она определяет выбор точек отсчета, которые, в свою очередь, зависят от представлений о важности правовых и политических процессов и событий. Иначе говоря, конструирование правового времени происходит на основе системы принятых правовых ценностей. Разные системы - это разные структуры правового времени, так как ритм - это порождение определенной политико-правовой практики, воспринимаемой через определенную систему ценностей. Например, традиционное структурирование развития политической реальности через различные формы правления - это не объективная характеристика самого времени, а отражение представлений ученых, считающих, что личность делает политико-правовую действительность и историю государства. Однако, как нам представляется, гораздо обоснованнее брать иные интервалы, например, комплексы научных открытий, изобретений, определяющих технологии производств: разные субъекты - разная структура времени. Так, Э. Гидденс выделяет три уровня. Первый - уровень повседневной рутинной жизни. Второй - уровень человеческой (смыслозначимой) жизни. Третий - уровень существования правовых и политических институтов Гиддэнс Э. Социология. М., 2000.. Каждому уровню соответствуют свои интервалы. На институциональном уровне единицей выступают периоды в развитии политико-правовой действительности и основных ее институтов. Именно такими интервалами оперирует правовая наука. Эти интервалы - своеобразные конструкции, используемые для структурирования. Они представляют индивидуальный или групповой взгляд на политико-правовую практику и ее оценку.

Правовое время измеряется прежде всего политико-правовой практикой, которая протекает с разной интенсивностью. Изменение активности практически ведет к уплотнению или, наоборот, удлинению правового времени. Политико-правовой опыт накапливается в процессе течения правового времени и самоуплотнения времени как следствие интенсификации общественной практики происходит на уровне существования политических и юридических институтов общества. Плотность правового времени тесно связана с характеристиками политико-правового пространства, которое по природе своей неоднородно. Чем интенсивнее человеческое взаимодействие на каждом конкретном участке пространства, тем плотнее правовое время. Соответственно, индивиды уходят в разные по плотности потоки правового времени и в силу этого оказываются в социально не равных позициях.

Субъект права обладает определенным потенциалом для регулирования своего пребывания в рамках правового времени, оказывая влияние на его плотность и структуру. Однако возможности контроля правового времени у разных правовых субъектов различаются. На одной стороне безвластные индивиды, неспособные контролировать даже своё время в течение суток, на другой - индивиды и группы, способные навязать темп практики и структуру времени на обширных участках правового пространства, например, в масштабах государства. Одним из главных проявлений правового неравенства в конкретных исторических условиях является автономия индивида в организации своего собственного времени. Источники разной власти над правовым временем можно разбить на две группы. Первая - это структурные факторы, т.е. место в политической иерархии. Они дают индивиду возможность опираться в своих попытках контролировать социальное время с позиций влияния на сам потенциал структуры. При этом стоит иметь в виду, что структуралистский подход во многих случаях желательно дополнять конструктивистским, т.е. у человека с низким личностным потенциалом, например, власть, тем или иным образом отторгается. Сильная личность на том же фоне повышает свой статус. Соответственно меняются структурные возможности контролировать правовое время. Вторая - личностные факторы, которые дают возможность индивидам в разной мере контролировать свое социальное время просто в силу различия в активности, в интеллектуальном и культурном потенциале. Правда, нельзя забывать, что значительная часть потенциала - это в конечном счете результат влияния среды, в которой произошла социализация.

С точки зрения структуралистско-конструктивистской парадигмы, субъект в той или иной степени может корректировать правовое время, связанное со своеобразным замедлением или ускорением его течения. Идея темпоральности является продуктивной как с теоретической, так и с практической точек зрения. Она заключается в том, что время может рассматриваться как структура, выступающая в качестве условия, правила порождения любых форм человеческой жизни, будь то институты, действия людей и т.д. Признаки темпоральной организации можно обнаружить в любой форме человеческой активности. Если проблема времени становится имманентной частью современного постнеклассического дискурса, то его применение или отказ от него уже не может быть продуктом субъективного желания исследователя.

Если время становится условием конструирования как описания, так и объяснения политико-правовой реальности, то субъект должен рассматривать себя как значимая часть протекания политико-правового явления, элементами которого становятся описания структур, причины их происхождения в виде скрытых интересов, причин происхождения самих интересов в виде политического и правового контекста, а также вытекающих из этого следствий. Фактически необходимо создавать структурную историю права и государства, которая одновременно находит в каждом состоянии структуры и продукт предшествующей борьбы за трансформацию, и сохранение структуры и, далее, через неизбежный в этом случае политико-правовой конфликт конституирует принцип следующих изменений.

Понятие бытия как политико-правовой реальности, схватывающей временной характер бытия, дает право современным авторам постулировать возможность социоцентризма как особого типа дискурса, основанием которого является подобная реальность. Постнеклассическая мысль, к которой так или иначе принадлежат многие современные авторы, задается уже принципиально иной метафизической позицией, нежели позиция соотношения, т.е. бытия и сознания, и которую наиболее полно отражает названная парадигма политико-правового бытия как исторически изменяющегося социума Огурцов А.П. Социальная история науки: две стратегии исследований // Философия, наука, цивилизация. М., 1999.; Померанц Г. Избранные произведения (Очерки культурологии) // Выход из транса. М., 1995.. И хотя смена этих двух фундаментальных понятий - бытие как сознание и бытие как история, имеющая за собой солидный политико-правовой процесс - была провозглашена как окончательное преодоление новоевропейского стиля мышления с его противопоставлением субъекта и объекта, полного разрыва с традицией не произошло, поэтому представляется справедливым проводить рассмотрение проблематики, связанной с современной философией и историей по привычной схеме разделения объективной политико-правовой реальности и субъективного правового сознания в контексте правового времени. На приоритетные роли выходит проблема поиска адекватных темпоральных структур для описания правового времени.

Обсуждение гносеологических аспектов правового времени является традиционно обсуждаемой проблемой, но периодически бывают моменты, когда оно становится особенно интенсивным. Именно такой момент политико-правовой субъект переживает в настоящее время. Современная наука наряду с ее системой общенаучных методов оказалась в эпицентре достаточно разносторонних дискуссий. Некоторые рассматривают это как кризис цивилизации и даже как исчерпание самого понятия цивилизационной действительности; при этом защитники приоритетных и стабильных интеллектуальных представлений склонны лишь просто отстаивать свою позицию вместо того, чтобы либо игнорировать саму неконструктивную критику, либо начать отвечать на нее адекватно и рационально Степин В.С. Теоретическое знание. М., 2000.; Хвостова К.В., Финн В.К. Проблемы исторического познания. М., 1997..

Правовое время является своеобразной мерой универсального, присущего определенной реальности. Именно оно дает творческий импульс для его контекстуального усовершенствования и дальнейшей трансформации. В этой связи осознанный политико-правовой контекст, в свою очередь, формирует сознание соответствующей эпохи. Если рассматривать политико-правовое пространство как феноменальный мир человеческой культуры, то правовое время является определяющим временем, фактором развития этого пространства.

Фундаментальный характер понятия «правовое время» обусловливает сложность его теоретико-методологической трактовки; как свидетельствует история философии, обращение к проблемам времени, ее интенсивная рефлексия характерна для переходных эпох, это является абсолютно закономерным, так как в такие эпохи уникально сосуществуют различные типы юридической и политической ментальности, мировосприятия и мировоззрения. Возможность существования среди различных миров позволяет человеку ощутить на собственном опыте то, что человеческий язык называет временем. Переходный период, который как бы объединяет уже утраченную универсализацию прошлого и творение универсализации будущего раскрывается перед человеком как пространство его собственных проблем в условиях глобализации Гайденко П.П. Проблема рациональности на исходе ХХ века // Рациональность на перепутье. М., 1999. т.1.; Гобозов И.А. Философия истории: проблемы и перспективы // Философия и общество. 1997. №2; Дудник С.И., Солонин Ю.Н. Парадигмы исторического мышления XX века. СПб., 2001..

Изменяясь во времени, политико-правовая реальность не меняет в течение продолжительных временных интервалов своих составляющих элементов и структурных связей между ними, однако при этом весьма возможно включает в себя новые элементы, изменяя связи между ними и исключая какие-либо старые, изжившие себя элементы. Однако исследователь фиксирует в своих интерпретациях качественное изменение состояния объекта, которое позволяет говорить о новом объекте. Вопрос заключается в определении тех факторов, которые обусловливают возможность вообще ситуации, в которой можно говорить о новом объекте как таковом. Представляется целесообразным подойти к рассмотрению данной проблемы с точки зрения системного подхода.

Рассматривая систему как комплекс взаимововлечённых и взаимодействующих компонентов, нацеленных на получение определенного результата, становится очевидным, что главным определяющим критерием того, что политико-правовой объект остаётся прежним или изменяется и становится другим объектом, отличным от исходного, является именно качество производимого им результата. Таким образом, при рассмотрении политико-правового процесса, представляющего картину изменения действительности, решающим становится не анализ его форм и структур, чем занимается вообще социология, а анализ качества результата функционирования системы социума.

Политико-правовая действительность может находиться в одном из возможных состояний. Однако ряд социальных и прочих значимых для развития общества факторов обусловливают ограничение на некоторую совокупность возможных политико-правовых состояний, потому что, детерминируя воздействие на социум, они исключают их из числа возможных состояний общества Ракитов А.И. Рациональность и теоретическое познание // Вопросы Философии. 1993. №11.; Савельева И.М., Полетаев А.В. История и время. В поисках утраченного. М., 1997..

Г. фон Вригт, на наш взгляд, использовал удачный термин, который можно применять в юридическом познании для характеристики темпорального (исторического) аспекта политико-правовых проектов, а именно: характеризовать возможные состояния как «ограничения степеней свободы мирового политико-правового процесса» фон Вригт Г.Х. Детерминизм, истина и временной параметр // Философские науки. 1975. № 4. С.86-87.

Таким образом, каждый раз политико-правовая действительность переходит из одного состояния в другое (переходный тип государства и права, политических и юридических институтов), но которое обусловлено предыдущим состоянием. То есть в полной мере обеспечивается реализация определения состояния правового изменения как перехода.

Подобную идею ограничения возможных политических и правовых состояний факторами предшествующего состояния можно обозначить именно как идею каузальности. Но тогда принимается принцип, в соответствии с которым общество переходит только в строго однозначное состояние. То есть в этом случае можно говорить об идее строгого социального детерминизма. Линейный характер будущего процесса общественного развития согласно идее строгого социального детерминизма предопределен прошлыми социальными условиями, определившими прошлое состояние общества, которое, являясь неизвестным, тем не менее, может однозначно определять реализацию будущих состояний и настоящего состояния политико-правовой реальности.

1.2 Особенности событий и изменений в национальной правовой и политической жизни