Национально-культурные основы российской государственности и правовой политики

Трудно спорить и с тем, что большинство исследователей под национальной политико-правовой реальностью понимают и прошлое общества, поэтому следует в рамках исторической последовательности политико-правовых событий выходить на структуру политико-правового изменения. Для того чтобы являться связью или отношением, которое имманентно присуще политико-правовой действительности, последовательности событий необходимо должны содержать особого рода социально значимые события и процессы настоящего, которые вместе с реалиями и процессами прошлого и будут составлять основу правового познания.

Обратимся теперь к основным аспектам взаимосвязей и взаиморазличий политико-правовых фактов и событий Гайденко П.П. Проблема рациональности на исходе ХХ века // Рациональность на перепутье. М., 1999. т.1.; Гиндилис Л.М. Антропный принцип: занимает ли человек исключительное место во Вселенной? // Глобальный эволюционизм. М., 1994.; Зелдин Т. Социальная история как история всеобъемлющая // THESIS. 1993. вып. 1.; Ильин В.В. Постнеклассическое обществознание: каким ему быть? // Социологические исследования. 1992. №10..

Человеческое представление о праве и политике, различных юридических и политических институтах обычно связывают с представлением о тех или иных политико-правовых событиях. Наше правовое знание, в своем первом и вполне конкретном приближении есть только знание о случающихся политико-правовых событиях или идущих в этой сфере процессах. Каковы политико-правовые факты сами по себе и независимо от нашей познавательной конституирующей способности, нам не известно. Сколь бы «изощренно» мы не пытались осмыслить политико-правовые события, все равно этим путем не подошли бы ближе к содержанию политико-правовых фактов. В правовом мире, даже при самом тщательном исследовании его фактов, субъект имеет дело только с политико-правовыми событиями.

Упорядоченное выстраивание последовательностей, зависимостей, связей, отношений возможно лишь на уровне политико-правовых событий. Признание за политико-правовыми фактами такой организации, как организация политико-правовых событий, возможно лишь при метафизическом допущении соответствий фактов и событий. Никакой так называемой объективной связи между событиями и фактами нет. Исследователь имеет дело лишь со своеобразными остатками политико-правовых фактов, которые требуют интерпретации, а вовсе не навязывают определенный уровень политико-правовой событийности. Политико-правовое событие создается самим исследователем на основе толкования, понимания источников и свидетельств, которые полагаются в пространстве и времени, т.е. условий, определяющих единичность и индивидуальность политико-правового события.

Если человек утверждает, что политико-правовое представление как внешних объектов, так состояний правового и политического сознания во времени и пространстве отображают нам объекты так, что они конструируются семиотической и смыслополагающей способностью, т.е. так как они существуют, то из этого не следует будто эти объекты являются иллюзией. В событии объекты и свойства, которые мы им приписываем, всегда определяются как нечто действительно существующее. Но так как эти свойства зависят только от способа представления субъектом реконструированного им объекта, то мы отличаем объект как событие от того же объекта как факта самого по себе. Событие есть то, что вовсе не принадлежит политико-правовому явлению самому по себе, но всегда встречается в его отношении к субъекту и неотделимо от представления о нем.

Одной из проблем, связанных с отношением к правовому времени, является преобразование диахронных изменений в функциональные или синхронные. Подобная операция характерна для современных правовых исследований, которые связаны не только с эмпирическим описанием темпоральной последовательности политико-правовых фактов, сколько с теоретическим осмыслением соответствующих структур и культурного содержания политико-правового процесса. Действительная неравномерность темпорального формирования правового или, например, морального сознания учитывается с точки зрения выявления приоритетных черт, отличающих, например, правовое или политическое самосознание западноевропейского средневековья от средневековья российского.

Нередко приходится сравнивать ситуации политико-правового изменения и политико-правовых событий, относящихся не только к различным культурным явлениям, но и к различным интервалам времени. При этом исследователь имеет дело с особой абстракцией от различных интервалов времени и последовательности этих интервалов с одновременной жесткой фиксацией этих различий. При этом однозначная формулировка проблем, связанная с анализом правового времени, в настоящее время позволяет избежать как ухода в проблемы метафизики, так и в сугубо методологические проблемы, которые, в определенной степени, снимают значимость и интерес подобных правовых исследований.

Если исследователь правового времени не пытается просто представить эмпирический спектр фактов определенной эпохи, но и стремится, в значительной степени, воспроизвести целостность существования объекта во времени, то он не может уйти от проблемы того, как различные ритмы, объединенные в нечто целое, образуют единую темпоральную систему. При этом следует иметь в виду субстанционалистскую трактовку правового времени, которая просто игнорирует многообразие политико-правовых реалий культуры там, где возможно говорить о существовании и взаимодействии различных регионов, этносов, отдельных личностей, наконец, индивидуального времени. При этом неоднородность разнообразия событийной природы правового времени приобретает особое значение с точки зрения противоположных тенденций, то есть усиления однообразия в границах пространственной структуры в жизни субъектов Добронравова И.С. Идеалы и типы научной рациональности // Философия, наука, цивилизация. М., 1999.; Дюркгейм Э. Ценностные и «реальные» суждения // Социологические исследования. 1991. № 2..

Правовое время - это некоторая последовательность действий субъектов в правоинституциональном и праводуховном поле. Своеобразной единицей правового времени выступает интервал, совпадающий с единицей в политико-правовой деятельности конкретного человека или какой-то социальной группы. При этом структура правового времени - это своеобразная политико-правовая концепция, поскольку она определяется выбором моментов отсчета, которые сами зависят от представлений относительно важности политико-правовых событий. Другими словами, моделирование правового времени происходит на основе системы юридических и иных ценностей общества, находящегося на конкретном этапе политико-правового развития. Естественно, что различные системы предполагают различные структуры правового времени, так как темп политико-правовой жизни - это порождение определенной политико-правовой деятельности, воспринимаемой через выработанную человечеством систему ценностей.

Различные субъекты многообразных правовых и политических отношений предполагают различную структуру правовому времени. Правовое время измеряется политико-правовым изменением, которое, в свою очередь, определяется правовой практикой, протекающей с разной интенсивностью. Политико-правовое изменение субъекта ведет к своеобразному уменьшению или, наоборот, к удлинению правового времени. Подобное уплотнение времени как следствие интенсификации общественной практики происходит также на уровне существования правовых институтов данного конкретного общества. При этом возникает реально вопрос относительно своеобразного контроля правового времени. Конечно, человек, в этом плане, выступает как своеобразная единица во временном потоке. Однако тот же человек имеет определенный потенциал для регулирования своего собственного пребывания в этом указанном потоке, который оказывает влияние, как на его структуру, так и на его плотность. При этом возможности контроля за правовым временем у разных людей осуществляется, естественно, по-разному. На одном уровне можно говорить о безвластных субъектах, не способных контролировать даже собственное время, а с другой стороны - можно говорить о социальных группах, властных элитах, которые в принципе определяют основные тенденции изменения политико-правовых институтов, и их деятельность фактически функционирует в рамках больших исторических эпох Бубнова С.С. Методика диагностики индивидуальной структуры ценностных ориентаций личности // Методы психологической диагностики. М., 1994. Вып 2.; Веселкова Н.В. Глобальное и локальное в социальном времени: фрагментация или сохранение целостности? М., 2003.; Гранин Ю.Д. Творчество и отражение в историческом познании // Вопросы философии. 1985. №12.; Зелдин Т. Социальная история как история всеобъемлющая // THESIS. 1993. вып. 1..

В сознании субъекта правовое время обретает специфический характер: оно приобретает характер интервала, который дан человеку, чтобы реализовать свою собственную сущность, цель своего бытия в мире. Временные интервалы выступают в сознании политико-правового субъекта, как ступени осознания возможностей и определение цели его жизнедеятельности, а также практической реализации, социально-юридического бытия субъекта.

В простой хронологической последовательности отдельных событий не фиксируются основные этапы политико-правового развития, обусловленные, глубинными политико-правовыми изменениями. А в них-то и проявляется специфика правового времени. Политико-правовое становление, качественные переходы общества из одного состояния в другое и обнаруживают субъективность представлений о неких устойчивых формах бытия человека.

Метрические характеристики индивидуального времени приоритетно зависят от содержательности того реального времени, отражением которого само индивидуальное время является. Кроме того, в этом контексте важным фактором становится то - переживает ли субъект содержания политико-правового события с точки зрения настоящего времени или же политико-правовое событие соотносится с воспоминанием о нём, как некотором прошлом Моисеев Н.Н. Современный рационализм. М., 1995..

Перенося проблему в область настоящего, индивидуальное время будет непосредственно связываться с интенсивностью деятельности конкретного человека. То есть сам темп индивидуального времени приоритетно определяется самим характером человеческой деятельности, которая с позиции многообразия своих внешних проявлений будет определять длительность или кратковременность и восприятия человеком с позиции индивидуального времени.

Речь идет о том, что индивидуальное время в ходе имеющих место в стране политических и правовых процессах может восприниматься как достаточно неоднородное: в плане наполненности, интенсивности реформирования национальных политико-правовых институтов, либо возникновения разного рода «революционных взрывов» («оранжевых революций» или «революции роз» в СНГ) оно может быть более «плотным», насыщенным или наоборот «разряженным». Одни и те же интервалы времени, измеренные в календарных годах, представляются более или менее продолжительными.

Возвращаясь к характеру темпа индивидуального времени с точки зрения переживания настоящего времени, определяется конечно не столько физиологическими особенностями человека, сколько его жизнедеятельностью, мировоззрением и мироощущением, масштабом решаемых проблем. При этом две основных тенденции увеличения и уменьшения индивидуального времени, находящиеся в диалектическом единстве, а само их противопоставление можно рассматривать в зависимости от величины и значения той или иной тенденции.

Индивидуальное время, как время конкретного человеческого бытия сочетает в себе значимость как проблемы времени, так и проблемы человека. Дело в том, что само время характеризуется максимальной глубиной и полнотой своего содержания. Тогда, когда оно рассматривается с точки зрения единства, как индивидуального и правового уровня. При этом даже стихийное политико-правовое событие естественно проходит через его осознание человеком и, в конечном счёте, всегда представляется как цель, затрагивающая интересы различных людей. То есть именно в обществе время является и формой объективного политико-правового бытия и специфическим феноменом сознания. Поэтому исследования индивидуального времени политико-правовой действительности, преобразованного самой деятельностью человеческого сознания. С позиции правового отражения индивидуальное время должно обнаружить такие свойства и характеристики, которые не существуют вне реального человека.

В рамках индивидуального времени происходит осознание человеком как себя самого, так и окружающего его право- и политико-институционального пространства. Индивидуальное время человека можно рассматривать как с точки зрения переживания им своего собственного объективного бытия во времени, так и переживания существующей во времени политико-правовой действительности.

Обозначенная выше проблема характера и только индивидуального времени может выступить в качестве его характеристики с количественной и качественной стороны. Качественная сторона соотносится с ситуацией, когда возникает вопрос о том, почему происходит различная оценка разными людьми объективно тождественных интервалов времени общества Ильин В.В. Постнеклассическое обществознание: каким ему быть? // Социологические исследования. 1992. №10.; Конт О. Курс положительной философии. СПб., 1899. Т 1..

Дело в том, что по отношению к политико-правовому процессу характер и типы его истории фактически выступает в качестве необходимой объективной закономерности. При этом данная закономерность на определённых интервалах самого политико-правового процесса может не только исчезать, но и принимать прямо противоположный вектор, в свою очередь человек, с точки зрения своего индивидуального времени, также будет воспринимать тот или иной характер или темп объективного времени, но, естественно, с учётом специфики правового сознания человека. Нередко сама установка конкретного человека на то или иное восприятие происходящих политико-правовых процессов приводит к ускорению или замедлению этих процессов в рамках индивидуального сознания.

Политико-правовые факты, события и процессы в человеческом сознании, располагающиеся не линейно, а многомерно и в этом контексте справедливо говорить о наличие своеобразных параллелей в рамках самого индивидуального времени. Ясно, что, исходя из особенностей человеческой памяти, справедливым будет утверждение о более длительном сохранении, фиксации политико-правовых явлений с точки зрения длительности, нежели последовательности. В этой ситуации могут возникать исторические параллели, которые не только по своей сути являются независимыми, но и которые имеют свою собственную логику с точки зрения содержания и последовательности.

1.3 Сущность и особенности отечественной переходной государственности (теоретико-методологический анализ)

Переход к неклассическому социальному познанию в конце XIX - начале ХХ в., появление таких философских течений, как феноменология и возрождение интереса к герменевтике в ее социальной интерпретации определил серьезные изменения и в методологии изучения политико-правовой сферы. В частности, начинается весьма долгий и сложный процесс перехода от представления эволюции государства и права в качестве линейной, поступательной, безальтернативной, строго типологически выверенной, необратимой, лишенной каких-либо проявлений случайности и субъективизма (волюнтаризма) и т.д. к концепциям понимания уникальности собственного (национального) государственно-правового и социально-экономического опыта.

Классические социальные теории и исторические концепции были основаны, как правило, на идее некой универсальной историчности, осмысливающей исторический процесс в его единстве и общей направленности, элиминируя, за редким исключением, национально-цивилизационные (ментальные, культурные и др.) различия, проявляющиеся в реальной политической и юридической практики конкретно взятых народов. Ориентация была на выявление и объяснение общих, повторяющихся процессов и явлений в области права, политической системы, государства. Причем, именно такие явления и процессы объявлялись предметом истинного юридического и политологического знания и безусловным критерием его подлинной научности.

В плане изучения трансформации политико-правовых институтов публичной власти в государстве переходного типа, учитывая органическую взаимосвязь целого комплекса элементов национального политико-правового, духовного и социально-экономического бытия, более чем уместен вопрос о соотношении понятий «государство» и «государственность». Несмотря на кажущийся схоластический характер подобного рассмотрения, заметим, что в современной отечественной юридической литературе единства мнений не просматривается: хотя, нередко эти понятия употребляются как тождественные, но чаще государственность используется в более широком и объемном понимании.

Так, И.Л. Бачило, анализируя факторы, влияющие на развитие российской государственности, характеризует последнюю как форму «выражения организованной властной воли людей к созданию и обеспечению современных форм общежития и совместной деятельности в рамках определенных границ территории, состава населения, соблюдения суверенности своего и других народов…» Бачило И.Л. Факторы, влияющие на государственность // Государство и право. 1993. № 7. С. 26.. А.Б. Венгеров пишет, что функциональная характеристика государства «позволяет изучать не только государство конкретного типа, вида, формы у того или иного народа, в тот или иной конкретно-исторический период, но и государственность» Венгеров А.Б. Теория государства и права. М., 1994. С. 43.. Тенденцию широкого понимания государственности, которое не сводится исключительно к государству, можно проследить и по работам Ю.А. Веденеева, занимающегося в последние годы исследованием современной отечественной государственности. И хотя известный правовед не предлагает явного определения категории «государственность», но, анализируя процессы создания новой российской государственности, он четко различает систему государственной власти, собственно государственную организацию и социально-экономическую, правовую и духовную сферы, разнообразные состояния, обусловленные переходом не просто к иной организации государственной власти, но и к новому строю всех видов общественных отношений. Например, строительство современной российской государственности Ю.А. Веденеев характеризует как «глобальную трансформацию цивилизационных основ существования страны» Веденеев Ю.А. Теория и практика переходных процессов в развитии российской государственности // Государство и право. 1995. № 1. С. 107.. Тем самым (и эта позиция вполне согласуется с концепцией автора данной работы) он не ограничивает государственность политическими реформами и переустройством государственной власти, управленческого аппарата и т.п.

«Понятие «государственность» значительно шире и глубже понятия «государство», но, безусловно, государственность включает в качестве своего компонента государство, связана с понятием «государственная власть», но не сводится к ней, к государственным органам, государственным структурам», - отмечает Л.А. Морозова Морозова Л.А. Проблемы современной российской государственности. М., 1998. С. 9. . И в этой связи, соглашаясь с позицией ряда ведущих отечественных правоведов, можно рассматривать государственность как сложнейший комплекс элементов, структур, институтов и форм публичной власти, а также компонентов неполитического характера, обусловленных самобытностью духовно-нравственных, ментально-правовых, социально-экономических, геополитических условий жизнедеятельности конкретного народа или «многонародной нации» (суперэтноса) и находящих выражение на различных этапах национальной истории.

В структурном плане, в составе государственности можно вычленить несколько взаимосвязанных компонентов:

- государство как центральное звено государственности, определяющее весь строй политических отношений, национальную политическую жизнь (систему);

- правовую систему как широкое многоуровневое понятие, включающее институциональный, правокультурный, организационно-практический и др. элементы;

- духовно-культурную (светскую и/или религиозную) организацию общества;

- социальную организацию общества, в том числе национальные, конфессиональные и иные межличностные отношения;

- экономический строй, ведущее место в котором принадлежит сложившимся отношениям собственности.

Типология государства (и шире - государственности) в рамках самых различных подходов и концепций, конечно, включает в себя представление и о переходных государства, и, соответственно, переходных правовых и политических системах. И в отечественной, и зарубежной литературе наряду с рассмотрением проблем, касающихся традиционных типов государства, определенное внимание уделяется проблемам государства и права переходного типа. М.Н. Марченко отмечает, что «терминологически эти государства и правовые системы обозначаются по-разному, а именно как «переходные государства и правовые системы», «переходные состояния государств и правовых систем» и т.п.; но суть вопроса от этого не меняется» Проблемы теории государства и права / Под. ред. М.Н. Марченко. М., 2013. С.106. . Переходные состояния государств - это явления общие для всех стран и политических систем. Они имеют место на протяжении всей истории развития государства и права. Конкретное же выражение «переходное состояние государственности» находит в период развития государства и права между их двумя различными политическими и юридическими типами. При этом не имеет принципиального значения то обстоятельство, что типология политической и правовой систем может проводиться или проводится как на формационной основе, так и на основе критериев, неразрывно связанных с типом цивилизации. Межтиповое, переходное состояние национальных политико-правовых институтов, как объективно существующее явление, сохраняется и вполне отчетливо обнаруживается в практике государственного строительства или юридической деятельности в любом случае, не зависимо от формационной или цивилизационной привязки и принятых в той или иной научно-теоретической традиции названий.

Например, В.И. Ленин достаточно подробно останавливался на концепции переходного государства в контексте формационных взглядов, отмечая, что государства не вписываются в рамки какой-либо формации и опираются на разнотипные производственные отношения. В дальнейшем подобные государства примыкают к определенному историческому типу. На переходном же этапе экономической основой данных государств являются различные модели многоукладной экономики.

Согласно же сложившимся в специальной литературе представлениям, под переходным типом (видом, состоянием) государства и права подразумевается все же не процесс их развития вообще или их постоянное «переходное» состояние как таковое, а лишь их определенное межтиповое состояние, возникающее у государства и права при переходе их от одного типа к другому.

Переходный период в развитии любой государственности, в том числе и российской, это особый этап эволюции не только институтов государства и права, правокультурной сферы, но и самого общества, на базе которого они возникают и развиваются, экономики, политической и социальной жизни, идеологии. Процесс перехода от одного типа государства и права к другому уже в силу этого является сложным, многогранным и весьма противоречивым процессом, происходящим как в государственно-правовой области, так и общественно-политической жизни.

Например, незадолго до своего избрания президентом страны В.В. Путин утверждал, что Россия уже нашла свой путь - «это путь демократического развития» От первого лица. Разговоры с Владимиром Путиным. М., 2000. С. 155., у него, несомненно, были для этого необходимые основания. Однако несомненно и то, что современная Россия продолжает пребывать в переходном, неустойчивом состоянии. Ей еще предстоит сделать свой выбор в решении многих кардинальных вопросов дальнейшего формирования и развития демократических политико-правовых институтов, адекватных национальным интересам, особой (цивилизационной, этноментальной, правокультурной) логики отечественного государственного строительства. В настоящее время крайне существенно также то, что порожденное эпохой шоковых «либеральных» реформ 90-х отчуждение общества и государства как центрального института политической системы сохраняется, давая о себе знать в ходе тех или иных социально-политических процессах и явлениях.

Тем не менее, находясь в центре данного процесса и оказывая на него, как правило, огромное влияние, национальное государство в данный период решает две взаимосвязанные между собой и дополняющие друг друга комплексные задачи, или, точнее, группы задач. Одна из них связана с реорганизацией самого государственного механизма - изменением его сущности, содержания, форм организации, методов деятельности, структуры. Другая же группа задач касается изменения общества, реформирования экономики, установления новых ориентиров во внутренней и внешней политике, формирования новой официальной идеологии.

В прямой зависимости от характера и видов стоящих в переходный период перед государством задач находятся и основные направления его деятельности.

Естественно, что экономическое и социально-политическое содержание задач и основных направлений деятельности каждого отдельного государства обусловливается целым рядом объективных и субъективных факторов.

Огромное значение среди них имеет исторический или временной фактор. Суть его заключается в том, что, несмотря на общее название «переходное состояние» и многие общие признаки и черты, свойственные любому переходному типу государства и права, содержание основных направлений деятельности государства и решаемых им задач обусловливаются в каждом случае историческим опытом развития конкретного общества, уровнем и спецификой развития правовой и политической систем, экономики конкретной страны, в целом, характером и типом сложившихся в обществе отношений.

Следует учитывать и то, что беспросветность положения в стране отлично стимулирует поиск возможности скорейшего выхода из него. Нетерпение, как и в прошлом, рождает самые неожиданные идеи, юридические и политологические доктрины, порой и совершенно химерические. В этих условиях какая-то часть россиян вполне может последовать (правда, не достаточно короткий срок) за теми, кто обещает быстрое улучшение жизни, предлагая явно несбыточные, утопические проекты дальнейшего развития правовых, политических, социально-экономических институтов и структур. Конечно, весьма велико искушение воспользоваться каким-либо удачным зарубежным опытом, скопировать его, принципиально отвлекаясь от тех конкретных культурно-цивилизационных (ценностных, религиозных, геополитических и др.) условий, в которых он дал свои результаты.

Вполне понятно в связи с этим, что на современной этапе развития международного общества основные направления деятельности и задачи, решаемые, например, государством переходного типа в странах Африки, Азии или Латинской Америки, все же будут значительно отличаться от основных направлений деятельности и задач, решаемых государствами в России и странах Восточной Европы.

Аналогично обстоит дело и с государствами, существовавшими в разные исторические эпохи. «Технологии» и формы их перехода из одного «типового» состояния в другое проявляются как внешне сходные, однопорядковые феномены, но конкретное содержание основных направлений их деятельности и решаемых ими задач не является одинаковым.

Исходя из всего сказанного, можно сделать вывод о том, что при обращении к фактору времени при изучении государства переходного типа, а также основных направлений его деятельности и решаемых им задач весьма важным представляется исходить не только и даже не столько из их общеродовых признаков и черт, свойственных любому государству, находящемуся в переходном состоянии, сколько из свойственных каждому государству экономических, социально-политических и иных особенностей.

Общая концепция государства переходного типа, его общеродовые признаки и черты определяют лишь общие ориентиры и направления исследования данной тематики, позволяют выявить общие закономерности возникновения и развития «переходных» государств, увидеть каждое переходной состояние государства в свете других аналогичных ему государств. Что же касается сущности и содержания каждого конкретного «переходного» государства, основных направлений его деятельности и решаемых им задач, то они определяются только в каждом отдельном случае, применительно к каждому конкретному обществу, экономическому и технологическому уровню его развития, в каждой отдельной стране.

В дальнейшем при рассмотрении основных направлений деятельности государства переходного типа и решаемых им задач будем опираться лишь на материал, касающийся переходного состояния современной России и других бывших социалистических государств.

На вопрос об основных направлениях деятельности и характере задач, решаемых данными государствами на современном этапе, ни в юридической, ни в иной научной литературе нет однозначного ответа. Последний обусловливается различными подходами к определению метода и роли государства в переходный период, а также различными политическими и идеологическими воззрениями.

Например, западные авторы выделяют четыре таких подхода и воззрения. Первый из таких подходов к установлению места и роли государства в переходный период сводится к тому, что государство рассматривается как «всеохватывающий» и «всюду проникающий» феномен. Такая трактовка государства переходного типа ассоциируется с тоталитарным государством и, естественно, не имеет никакой перспективы.

Второй подход к определению места роли переходного государства сводится к тому, что оно, будучи «тотально коррумпированным государством», призвано выражать волю и защищать интересы правящей коррумпированной элиты. Многочисленные примеры существования такого государства демонстрируют страны «третьего мира» и частично новые, переходящие от социализма к капитализму государства.

Третий подход ассоциируется с формированием и функционированием в переходный период развития общества исключительно либерального проекта государственности, основные направления деятельности которого и задачи сводятся исключительно к «обеспечению общества лишь всем самым необходимым» Aslund A. The Role of the State in the Transition to Capitalism//Moore J. (ed.).Legacies Of the Collapse of Marxism. L., 1994. P. 181..

Этот подход на западе является наиболее распространенным и в политико-идеологическом плане считается одним из самых перспективных при переходе о плановой, централизованной экономики к рыночной, децентрализованной экономике, от социализма к капитализму.

Политической и идеологической базой такого подхода служат идеи либерализма, сформулированные еще в конце XYIII - начале XIX в. таким известным идеологом буржуазии, как англичанин И.Бентам, и адаптированные к новым условиям по мере развития общества.

Имея своим первоначальным объектом воздействия общественные отношения, складывающиеся при переходе от феодализма к капитализму и на ранних стадиях развития капитализма, идеи либерализма стали в последствии активно переноситься и на другие отношения, вплоть до тех, которые возникают и развиваются в переходный период от капитализма к социализму.

C помощью идей либерализма в настоящее время стали не только активно оправдывать в России и других бывших социалистических государствах существующие, порою разрушительно сказывающиеся на экономической, социальной и государственной структурах отношения, но и стимулировать возникновение новых, аналогичных по своему характеру общественных отношений.

Согласно новым постулатам либерализма, институтам государства и права в переходный период отводится, по сравнению со стихийными процессами саморегулирования, происходящими в различных сферах жизни общества и экономики, довольно заурядная роль. В области экономических отношений оно должно выполнять лишь функции государства - «ночного сторожа», охраняя эту сферу извне и не вмешиваясь в возникающие в ее пределах общественные отношения. Согласно разработанной И. Бентамом на базе либеральных идей теории утилитаризма, исходящей из того, что «природа подчинила человека власти удовольствия и страдания» и что «принцип пользы» подчиняет все наши действия и помыслы «этим двум двигателям», государство не должно вмешиваться ни в процесс производства, ни в процесс обмена, ни в процесс распределения производственных продуктов и товаров.

Оно не должно также вмешиваться в отношения между работодателем и работополучателем, ибо они сами, руководствуясь «моральной арифметикой», определяют характер своих отношений и условия договора, исходя из «собственной пользы».

Позднее, как известно, этот постулат был существенно изменен. Принцип полного невмешательства государства в производственные отношения вначале был вытеснен принципом их частичного правового регулирования, а затем - принципом достижения и заключения тройственного соглашения между представителями работодателя, работополучателя и государства.

В области социальных отношений государство, согласно идеям И. Бентама, заложенным в основу либерализма, должно решать лишь одну главную, хотя и весьма общую по своему характеру, задачу. А именно задачу достижения «наибольшего счастья для наивозможно большего числа членов общества».

Основным целевым назначением государства и «предметом законодательства», просвещал И. Бентам, «должно быть общественное благо». «Общая польза должна быть основой всякого рассуждения в области законодательства». Вся проблема, однако, состоит в том, пояснял автор, чтобы определить, «в чем заключается благо данного общества», и целое искусство состоит в том, чтобы «найти средства для осуществления этого блага» Бентам И. Принципы законодательства // Зарубежная политическая мысль: истоки и эволюция. Т.1. М., 1997. С.556..

Будучи выражен «в общей и неопределенной форме», продолжал И. Бентам, принцип пользы или общего блага всего общества весьма редко оспаривается, ибо на него смотрят как «на некоторого рода общее место морали и политики». Но это единодушное согласие - только кажущееся. С этим принципом не всегда связываются одинаковые идеи. Ему не всегда придают одно и то же значение. Он не служит источником определенной системы рассуждения - последовательной и единообразной Там же..

Для того, чтобы принцип пользы и общественного блага, делал вывод мыслитель, приобрел ту силу, которую он должен иметь, другими словами - чтобы сделать из него основу общей теории, надо выполнить три условия.

Это, прежде всего, связать со словом «польза» понятия ясные и точные, которые могли бы оставаться «совершенно одинаковыми у всех, кто ими пользуется». Затем «установить единство и независимость этого принципа, строго выделив все, что ему чуждо». И, наконец, «найти метод моральной арифметики, при помощи которой можно было бы прийти к однообразным результатам».

Эти же условия наряду со многими другими нужно выполнить так же, чтобы общая задача защиты принципа пользы и общего блага, стоящая перед государством, рассматриваемым во всей его многогранной деятельности под углом зрения либерально-утилитарных идей, стала более предметной и осязаемой.

Наконец, четвертый подход к определению места и роли государства в переходный период от социализма к постсоциалистическому обществу ассоциируется с созданием и функционированием вместо уходящего с политической арены социалистического, а точнее псевдосоциалистического, государства социал-демократического.

Важнейшей особенностью последнего, по мнению западных экспертов, является прежде всего то, что оно по сравнению с либеральным или любым иным проектируемым для создания в переходный период государством, обладает максимально высоким уровнем социальной ответственности перед населением Aslund A. Op. cit. P. 181..

Именно данная теория неразрывно связана с такими родственными ей теориями, как доктрина «государства всеобщего благоденствия», «социального государства» или концепция «народного капитализма» и т.п.. На практике они оказались в основе своей, как показывает опыт ряда высокоразвитых в промышленном отношении стран, где эти теории, по утверждению их сторонников и последователей, успешно прошли апробацию, не чем иным, как чисто пропагандистскими, политическими доктринами. Основное их содержание сводилось к обоснованию преимущества и правомерности существования капиталистического государства по сравнению со всеми другими государствами. В этом смысле все эти доктрины ничем не отличаются от прежней советской доктрины «общенародного государства».

Что же касается теории социал-демократического государства и возможности ее внедрения в современной России и других странах, находящихся в переходном состоянии, то этот процесс если и имеет место, то находится лишь в зачаточном состоянии и никак не обнаруживает себя. В практическом же плане в сфере отечественной государственно-правовой жизни господствуют установки «на либерализм», господствует (по крайней мере до последнего времени) политика вестернизации и копирования, со всеми вытекающими отсюда для страны последствиями.

Он, несомненно (по крайней мере, теоретически, в определенных культурно-цивилизационных условиях), имеет определенные положительные стороны. Ибо еще все тот же И. Бентам с либеральных позиций ратовал за то, чтобы любое государство имело своей единственной и безусловной целью обеспечение счастья людей.

Добрые нравы, писал он, так же, как и равенство, свобода, справедливость, могущество, обходительность и даже религия, - все это «вещи почтенные, которые законодатель должен иметь в виду», но которые слишком часто вводят его в заблуждение, так как он «рассматривает их не как средства, а как цель. Он заменяет ими искание счастья вместо того, чтобы подчинить их ему» Бентам.И. Указ.соч. С.557..

Так, «в области политической экономики», пояснял автор, правительство, будучи всецело занято заботами о торговле и богатствах, «смотрит на общество только как на мастерскую, на людей - как на орудия производства и, довольствуясь тем, что обогащает их, мало заботится о том, что причиняет им страдания». «Таможенники, банки, государственные бумаги поглощают все его внимание». Оно остается равнодушным к массе бедствий, которые оно могло бы исцелить. Оно добивается только того, чтобы производилось как можно больше средств и орудий наслаждения, и в то же время беспрестанно ставит все новые затруднения самой возможности наслаждаться» Бентам.И. Указ.соч. С.557..

Эти и иные им подобные рассуждения Бентама и других зачинателей и продолжателей либеральных идей несомненно свидетельствуют о наличии позитивных моментов в содержании последних. Однако применительно к государственно-правовому и общественному развитию России и других стран СНГ или бывших соцстран Восточной Европы эти позитивные моменты либерализма никак не проявляются вовне, а угадываются лишь теоретически.

В то же время многие весьма отрицательные его моменты проявляются в этих странах путем не прекращающейся за последние годы деградации экономики общества и практически самого государства и столь высокая цена либерального реформирования вряд ли может быть чем-либо оправдана.

Следует отметить, что если либеральный путь развития страны в переходный период ставит перед государством одни задачи и соответственно обнаруживает при этом одни направления его деятельности, связанные в основном с созданием благоприятных условий для реальных и потенциальных конкурентов в области экономики, а также с минимальным государственным вмешательством в жизненно важные сферы общества, то социал-демократическая или иная другая (например, евразийская) модель ориентирует переходное государство на несколько иные задачи и направления его деятельности.

Вообще, правовое развитие национального государства является практической проблемой гражданского общества, заинтересованного в некой гарантии автономии частной сферы. Такие гарантии обеспечиваются институционализацией политического господства, т.е. морально признаваемым правовым нормированием отношений государства и гражданского общества См.: Парсонс Т. Функциональная теория изменений// Американская социологическая мысль: Тексты /Под ред. В.И.Добренькова. М., 1994. С.467; Habermas J. Theorie des kommunikativen Handelns. Frankfurt a/M, 1982. Bd. 2. S.524.. Исторически национальное государство возникает в форме абсолютной монархии. Поэтому возникает теоретический вопрос о переходной ступени от дискреционного (неправового) к правовому государству в системе абсолютизма. Иными словами, это вопрос об институционализации политического господства абсолютизма, обеспечивающей интересы гражданского общества. Данный вопрос остается дискуссионным среди ученых.

С позиций рассмотренного ранее либерального подхода на этот вопрос дается отрицательный ответ. Ученые, находящиеся под влиянием радикального либерализма, руководствуясь допущением, что институционализация политического господства является функцией гражданского общества, в котором наибольшую роль играют нормы права, закрепляющие свободу личности. При абсолютизме, произволе власти и бесправии подвластных, нормирование государственности не возможно. Оно становится возможным после революционного отрицания абсолютной монархии либеральным движением.

Сторонники либерального подхода отождествляют процессы институционализации политического господства с конституционализмом и демократизацией национального государства. Называются главные признаки правового государства как института гражданского общества: господство права, защищающего права личности; правовая, а не произвольная система законов; соответствие законов естественному праву. В правовом государстве функционируют механизмы гарантий пользования правами и свободами. Так, к материальным гарантиям относится правовое закрепление частной собственности и предпринимательства, которые рассматриваются как основа свободного осуществления членами гражданского общества своих прав. Определяются и политические гарантии - право участия граждан в управлении делами государства и общества как непосредственно, так и через своих представителей. Конституционные гарантии включают юридическое закрепление разделения ветвей власти, прямое действие конституции государства и возложение на него обязанности по охране прав и свобод граждан, в особенности судебной защиты См.: Теория государства и права /Под ред. В.М.Карельского, В.Д.Перевалова. М., 1997. С.105. Венгеров А.Б. Теория государства и права М., 1998. С.615; Явич А.С. Господство права//Правоведение. 1990. №5. С.13;Четвернин В.А. Демократическое конституционное государство. М., 1993.. Следовательно, есть частная сфера, именуемая гражданским обществом, без которого правовое государство становится фикцией, скрывающей тиранию, авторитарное и тоталитарное господство.

В либеральной перспективе идея гражданского общества была всего лишь регулятивной нормой в канун буржуазных революций и не больше, а само гражданское общество оформляется только в эпоху ранее индустриального этапа См.: Гражданское общество: теория, история, современность. М., 1999; Канетти Э. Масса и власть. М., 1997; Кассирер Э. Избранное: опыт о человеке. М., 1998; Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. СПб., 1998; Ротри Р. Случайность, ирония и солидарность. М., 1996; Будь лицом: ценности гражданского общества. В 2 т. Томск, 1993; Черниловский З.М. Гражданское общество: опыт исследования //Государство и право. 1992. №6; Одинцова А.В. Гражданское общество: взгляд экономиста//Государство и право. 1992. №8; Матузов Н.И. Гражданское общество: сущность и основные принципы//Правоведение. 1995. №3.. За эталон гражданского общества берутся развитые демократические страны. Именно они и служат неким стандартом определения признаков гражданского общества См.: Витюк В.В. Состав и структура гражданского общества как особой сферы социума//Гражданское общество: теория, история, современность/Отв.ред. З.Т.Голенкова. М., 1999; Повалихина Т.И. Роль гражданских инициатив в социально-экономической политике США// Гражданское общество. Сб. ст. В 2-х вып. Минск, 1996. Вып. 2; Перегудов С.П. Гражданское общество, власть и бизнес// Куда пришла Россия?.. Итого социетальной трансформации/Под ред. Т.И.Заславской. М., 2003.. Его именуют сообществом свободных индивидов, обладающих средствами нормального существования и располагающих возможностью выбора профессии и вида труда. Гражданское общество - сложно структурированное сообщество с многообразной экономической, общественно-политической организацией и культурным плюрализмом. Гражданское общество имеет независимые о государства источники самоуправления, саморазвития и способно ограничивать властную деятельность государства во благо общества. Правовое государство - результат развития гражданского общества и условие его дальнейшего развития.

В целом же у либерального подхода имеется два недостатка. Во-первых, игнорируется исторический факт существования нормативно регулируемого гражданского общества в условиях абсолютизма, на что обращали внимание Гоббс См.: Гоббс Т. О гражданине//Гоббс Т. Избр.соч. В 2-х т. М., 1964. Т.1. С.298., Гегель См.: Гегель Г.В. Философия права. М., 1990. С.227., Маркс См.: Маркс К. К критике гегелевской философии права// Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т.1. С.404. и другие мыслители См.: Кравченко И.И. Концепция гражданского общества в философском развитии // Полис. 1991. №5. С.129., для которых абсолютная монархия была прижизненной реальностью. Во-вторых, либеральный подход не учитывает, что государство не будучи правовым, в интересах своего могущества может нормативно упорядочить автономию частной сферы. В этом случае абсолютизм развивает особую организацию государственной власти, которую Ю.Хабермас именует «гражданским государством» Habermas J. Theorie des Kommunikativen Handelns. S.525.. Посредством данного института происходит трансформация традиционного сословного общества в гражданское общество.

В концептуальном и практическом планах, с позиций системного подхода следует рассматривать гражданское государство как переходную ступень к правовому государству Одним из первых в современной отечественной литературе данную категорию подробно анализирует В.Я. Любашиц. (См.: Любашиц В.Я. Эволюция государства как политического института. Ростов н/Д, 2004. С.127-137.). Гражданское государство является результатом политического движения за рационализацию государственного управления в условиях капитализма и абсолютной монархии. Посредством дифференцированной правовой системы внутри гражданского общества происходит нормативное обособление материального и духовного производства, образующих частную сферу жизни граждан, или гражданское общество.

Развитие индустриального общества и последующая рационализация государственного управления в Европе XY-XYIII вв. привели в ряде стран (Англия, Франция, Германия, Австрия) к процессу обособления материальной и духовной сфер жизни граждан от политической власти государства. Это дало повод философам Нового времени заявить о возникновении гражданского общества как общества частной сферы. У гражданского общества имеется политико-правовой институт, который мы будем именовать вслед за Ю.Хабрмасом гражданским государством (Burgerstad).

История языка свидетельствует об употреблении слова «частный» в средневековую эпоху в превратном смысле: «низший». «простой». «рядовой», «простолюдин», «без чина», «без особого положения». Не является частной сферой управление феодальным поместьем, поскольку власть распоряжаться землей определяется сословной принадлежностью. Образ мыслей средневекового человека характеризуется словом «особое» - особые права, предусматривающие иммунитеты и привилегии. Со времен Реформации слово «частный» начинает употребляться в классическом античном смысле: «невмешательство власти» Гаджиев К.С. Концепция гражданского общества: идейные истоки и основные вехи формирования// Вопросы философии.1991. №7. С.22.. Смена смысловых акцентов происходит под влиянием не только развития рыночных отношений, но и распространения лютеранства и кальвинизма, отрицающих сословную иерархию в религиозной жизни и ведущих к признанию свободы совести.

Две взаимосвязанные проблемы инициировали движение абсолютизма за рационализацию государственного управления. Во-первых, усложнение управления, вызванное устранение политического правления сословий и централизацией политической власти. Рационализация управления предполагала разделение труда и унификацию деятельности чиновничества. Во-вторых, возрастание финансовых расходов на судопроизводство, армию и административную службу. Новым объектом налогообложения была буржуазия, возникшая за пределами системы сословий и стремившаяся включится в систему общественных отношений посредством привилегий, подобно дворянству. Правящие режимы и буржуазия были заинтересованы в правовом регулировании предпринимательства. В результате рационализаторской деятельности абсолютизма возникло гражданское государство. Относительно общества частной сферы оно выполняло две функции - правовое нормирование предпринимательства, т.е. ориентированной на прибыль хозяйственной деятельности в условиях рыночной экономики, и обслуживание частной сферы бюрократической государственной службой, прежде всего судопроизводством.

Идеологию рационализации государственного управления наиболее последовательно развивали французские физиократы Habermas J.Strukturwandel der Offentlichkeit. Frankfurt a/M., 1990. S.111-112.. Она изменяла образ монарха и его представления о себе: монарх - просвещенный человек, он обладает абсолютной властью в руководстве реформами и следует принципу Просвещения, т.е. рациональности, пронизывающей административную практику. Идея просвещенного монарха заменяла теократическую легитимацию Божьей милостью// Христианство: энциклопедический словарь. В 3-х т. Т.1./ Под ред. С. Аверинцева. М., 1993. С.292., превращала монархию в орган гражданского государства и была воспринята абсолютизмом. Она оправдывала централизацию власти и устранение политического влияния сословий, сохранение дворянских привилегий, меркантильную политику, правовую защиту буржуазных собственников, как владельцев капитала и слуг государства. В периоды военных побед абсолютизм был объектом массового выражения патриотизма. Монархи были символами национальной самореализации, хотя игнорировали идею приоритета прав человека, характерную для Просвещения.