Имидж человека как текст и его актуальные виды в социально-культурном пространстве

Процесс социального «удвоения» в игровом контексте посредством практики татуировки лежит в основе имиджевого пространства многих видов неформальных молодежных организаций. Например, для представителей движения «скинхедов» татуировки обладают коммуникативным и статусным значением. Наносят их довольно часто и особенно много татуировок имеют ветераны движения, а у некоторых представителей ими покрыто почти всё тело. Тематика татуировок может быть самая разнообразная: расистская/нацистская, национал-патриотическая, языческие сюжеты, кельтские орнаменты и другие. Также нередки изображения распятого на кресте «скинхеда» (к христианству никакого отношения это не имеет, этот символ трактуется как “распят капитализмом”), просто «бритоголовых» в разных позах, бульдога, ботинок и так далее. Могут быть и надписи типа “Skinhead”, “White Power”, "Working class", "National Front" и им подобные, доходя до весьма специфичных (вроде "Ultima Thule", то есть "Место возвращения" - мистическая организация, породившая нацистскую партию Германии). Татуировки «скинхедов» способны рассказать многое про их владельца: историю его пути как «скина», о его статусе, о количестве и качестве его «побед», о личностной направленности. При этом, знания о расшифровке таких татуировок «скинхеды» тщательно скрывают от посторонних, не «посвященных» в их ряды, так как татуировка безошибочно указывает на принадлежность её обладателя к определённому кругу людей, служит своеобразным пропуском в их организацию Левикова С.И. Неформальная молодёжная субкультур. М. 2010.. Нанесённые на кожу рисунки являются одним из “индикаторов” того, что данный человек - свой, в этом случаи, разведка со стороны спецслужб исключена.

Таким образом, деформации тела в имиджевом интертексте современного «неформала» - это не что иное, как древние тексты архаического общества по формированию социального в человеке, где органическое последовательно расщеплялось, «удваивалось» или рассекалось, превращая человека в равноправного участника социального бытия.

Возникновение потребности в актуализации древних текстов телесных практик в имиджевом интертексте «неформала», по нашему мнению, является своеобразной попыткой молодого человека доказать себе, что пока он в состоянии переживать боль, чувствовать своё тело, значит он не потерялся в современной симуляционной реальности. Как иллюстрация простой идеи: я чувствую, следовательно, существую. И в приведенных выше примерах очевидно желание доказать факт своего существования самыми демонстративными и радикальными способами, как будто физическое тело является последним доказательством существования. Такое стремление, как поясняет А.В. Костина, обусловлено распространением гиперреальности, созданием симулякров, иллюзий, подменяющих реальность, где человек утрачивает точки опоры, сам превращаясь в сплошную видимость - в персону Костина А.В. Теоретические проблемы современной культурологии: идеи, концепции, методы исследования. М. 2009. С. 116.. Реальное заменяется знаками реального, а индивидуальность «растворяется» в коллективных устремлениях, потоках социальных событий и сопутствующих им требованиях. В итоге мы получаем «бессубъектного человека», лишенного цельной картины мира, насыщенного шаблонами, формулами, клише, «осколками больших идей», артефактами массой культуры и фольклора. Единственным маркером в таком случаи становится собственная телесность, позволяющая человеку осуществлять процессы самоидентификации. Чувствование тела становится центрирующим звеном, основанием для преодоления конфликта между коллективно-социальным и индивидуально-психологическим Там же.. Поэтому, на наш взгляд, игра с телом в виде татуировок, пирсинга, различных практик болевых ощущений, пронизывающая практически все имиджевое пространство «неформала», выступает своего рода провокатором, катализатором поиска реальности, противовесом распространенной симуляции.

Оценивая масштаб и степень заинтересованности молодого поколения в практике формирования нестандартного, эпатирующего внешнего образа, задаёшься вопросом: «Что лежит в основе потребности в создании такого имиджа? Каковы причины выбора, принятия роли «неформала»? Проигрывает ли человек её свободно, добровольно либо это следствие определенного довлеющего фактора?» Ответить на эти вопросы нам поможет обращение к «ролевой» концепции Д. Мида, согласно которой, то, чем кажется себе человек, является не столько его Сущностью, сколько перенесенным в его сознание образом, к которому человек привыкает и как ему уже начинает казаться, выражает его сокровенное «я» Мид Д. Интернализованные другие и самость // Американская социологическая мысль. М., 1994. С. 229.. Как следствие - человек начинает играть навязываемую окружением определенную социальную роль. Так образ «я», по мысли Д. Мида, Самость является производным от общества, а точнее, от окружающих человека микрогрупп. Именно поэтому Самость зависит как от личностной индивидуальности, так и от ценностных ориентаций группы. «Лишь поскольку он (индивид), - полагает исследователь, - принимает установки организованной социальной группы, к которой он принадлежит, по отношению к организованной кооперативной социальной деятельности или набору таких деятельностей, в которые эта группа как таковая вовлечена, постольку он развивает завершенную самость или обладает самостью такого уровня развития, какого ему удалось достичь» Там же..

По аналогии рассуждения Д. Мида, мы также могли бы утверждать, что имидж «неформала», как ролевая игра, является проявлением Самости молодого человека, которая отражает внедренный окружением в его сознание образ. Но совпадение Самости личности с социальными установками возможно только при благополучных и стабильных отношениях, чего нельзя сказать об опыте социализации представителей неформальных движений. Ведь, как указывает А.А. Жиляев, согласно социологическим исследованиям, большая часть участников данных образований, в особенности криминализированных, имеют постоянные конфликты с родителями, частые уходы из семьи, неблагополучные отношения с учителями и одноклассниками Жиляев А.А. Неформальные молодёжные объединения как детерминирующий фактор девиантного поведения учащейся молодёжи // Инновации в образовании. 2007. № 3. С. 87-96.. Таким образом, применение концепции Д. Мида к анализу неформальных организаций требует некоторого дополнения.

И для этого обратимся к аналитической психологии, в частности, психоанализу К. Юнга, который исследует феномен «стирания» обществом личностного своеобразия человека Юнг К.Г. Психология бессознательного. М. 1994. С. 24.. В этом процессе, с его точки зрения, участвуют два главных персонажа - Персона и Самость. Персона всё меньше выражает суть индивида, находя своё выражение в многообразии социальных ролей, которые индивид вынужден исполнять. Однако, чем виртуознее индивид играет по заданному сценарию, по-другому совпадает с Персоной, тем ярче и значительнее в нем индивидуальная позиция, которая, согласно К. Юнгу, и есть Самость. Поэтому взаимопроникновение индивидуального и социального не снимает проблемы Самости, в силу чего взаимоотношения Персоны и Самости испытывают напряжение. И основная проблема, - полагает К. Юнг, - заключается именно в том, что если Персону человек фиксирует осознано, то Самость во всём многообразии её проявлений осознать невозможно, так как современная культура вытесняет её в глубины подсознания Там же, 43..

Таким образом, если продолжить анализ имиджа «неформала», уже с учетом идей К. Юнга, то можно утверждать, что загнанная в подсознание неистребимая и требующая актуализации самость является теперь в форме игры, то есть в варианте перевоплощения молодого человека в разные «я», в том числе и в образ «неформала». Конечно, такое перевоплощение посредством формирования имиджа гота, эмо, металлиста или байкера не является идентичным самости, но оно, по крайней мере, актуализирует какую-то одну из её граней. Персона обрекает молодого человека на социальную театрализацию, смену образа, он же, выбирает играть наиболее адаптируемую для него социальную роль.

Формирование имиджевого пространства «неформала», как игровая практика обусловлен не только личным содержанием, но имеет и групповой, коллективный смысл. Последний выражается в противостоянии давлению со стороны социума, в бунте против «структуры» иерархического общества. По мнению В. Тэрнера, бунт проявляется не только на индивидуальном, но и на субкультурном уровне Тэрнер В. Символ и ритуал. М.: Наука, 1983. С. 179.. Именно данное обстоятельство, по нашему мнению, и объясняет коллективный характер лицедейства, театрализации современной молодёжи.

Так, начиная с середины XX века, битники, хиппи, «новые левые», объявили войну идеологии «потребления», которая ведёт к «одномерности» человеческое существование Маркузе Д. Одномерный человек: Исследование идеологии развитого индустриального общества М.: REFL - book, 1994. 341 с.. По мысли Г. Маркузе, «Одномерное общество - это общество всеобщего благоденствия», где в результате союза крупнейших торговых корпораций, военно-промышленных комплексов и государственных аппаратов развитых индустриальных стран происходит тотальное «отчуждение» человека Там же.. Основными принципами такого общества является подавление индивидуальности, поглощение любой оппозиции, навязывание однотипных ложных потребностей по принципу «предложение порождает спрос». Как верно отмечает Х. Ортега-и-Гассет, массовая «конвейерная» культура, распространив своё влияние практически на все социальные слои и структуры стала мощным средством манипулирования людьми, формируя такие стандарты, которые способствуют развитию сферы потребления Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс. М.: ООО «Издательство АСТ», 2002. 509 с..

Можно сделать вывод, что вопреки обществу, живущему, как обозначил Э. Фромм, по «модусу обладания», представители молодёжных неформальных организаций посредством игрового способа выражают несогласие, провозглашая главной ценностью жизнь по «модусу бытия» Фромм Э. “Иметь” или “быть”. М.: АСТ, 2010. 314 с.. Э. Фромм в своей работе «Иметь или быть?» писал: «Я не могу оставить без внимания тенденции совершенно противоположного характера, которые наблюдаются в молодом поколении; я имею в виду такие формы поведения, при которых потребление не является способом умножения собственности, а сопряжено с проявлением подлинной активной радости бытия… Даже, если им не хватает серьёзности, основательности и целеустремленности, всё равно эти молодые люди проявляют смелость «быть» в высшем смысле слова, не задаваясь вопросом, что они от этого будут иметь. Они производят впечатление более искренних людей, чем старшее поколение; их политические и философские взгляды часто бывают очень наивны. Но как бы там ни было, они не занимаются постоянной лакировкой своего «я», чтобы подороже продать себя на рынке бытия» Там же, с. 117-118..

Противостояние и бунт - это те константы, на основе которых изначально была сформирована идеология молодёжных неформальных организаций. Анализируя феномен «молодёжного протеста» 60-70-х гг. XX столетия О. Тоффлер описал «хиппи» как эскапистов, в силу их нежелания принимать ценности новой технической революции, надвигающейся волны постиндустриального общества Тоффлер Э. Столкновение с будущим // Иностранная литература, 1972. № 3. С. 16-25.. Выделяя такие особенности мировоззрения «неформалов» как провозглашения возврата к природе, неторопливого образа жизни, погружение в себя, совершенствование психических возможностей, О. Тоффлер приходит к заключению, что «хиппи», это забытые в индустриальной эпохе консерваторы, которые выражают своё несогласие в форме бунта Там же..

Как видим, помимо уже отмеченных особенностей игры в интертекстуальном пространстве, она заключает в себе еще и ресурс освободительного начала от гнета требований, предъявляемых к современному человеку. Имидж «неформала» является интертекстом, объединяющим вокруг себя массу текстов по основному принципу - «ценностной аномии». Такая игровая форма выражения протеста - в нестандартности внешнего облика, в эпатажном поведении, в незначительных отклонениях от социальных норм является для «неформала» наиболее удобным способом удовлетворения своих социальных потребностей.

Однако игра, в силу того, что она наличествует в имиджевом пространстве интертекста, дает возможность «неформалу» ощутить свободу от крайнего фатализма современности, не только посредством игрового протеста, но и, предоставляя возможность продемонстрировать свою позицию и ценностные ориентации посредством свободного творчества, о чем свидетельствуют приведенные выше описания имиджевой практики «толкиенистов», «ролевиков», «кельтов», «викингов».

Итак, анализ имиджа «неформала» с позиции интертекстуальности выявил его зависимость от современной социальной ситуации. Символ ризомы помог в описании интертекстуальности имиджевого пространства, воплощающего принцип разнообразия, множественности, отсутствия четко выраженной иерархии составных его позиций и наличие изменчивой их конфигурации.

Данный интертекст задает новый способ взаимодействия - игровой. Как форма свободного самовыявления человека, игра пронизывает имиджевое пространство творческими интенциями, формируя альтернативную реальность, где порой исчезает грань вымысла. Помимо прочего, игра, включенная в имиджевый интертекст «неформала» предоставляет самые разные формы игрового выражения, начиная с архаического общества и заканчивая постсовременностью, виртуальной реальностью и фантазийными мирами.

Выводы по 2 главе

Как показало исследование, в имиджевых пространствах гламура и «неформала» наиболее ярко и рельефно отразились основные тенденции интертекстуальности социальных явлений, а на материале их анализа оказалось возможным проследить основные черты постсовременности: симулятивность, шизоидность, ризомность, игровой принцип взаимодействия и т.д. Они представляют собой социально-культурные образования, где текстовое содержание уступает место «произведению», как конструктивному целому, центрированному, системному.

Гламурный имиджевый интертекст мы рассмотрели как социальный феномен, сочетающий в себе текстуальные образования аристократических слоев традиционного общества, элиты 20 века и массовой культуры, общедоступной «глянцевой» продукции последних десятилетий. Он оказался насыщенным семиотической неоднородностью, открытостью для самых различных сфер социальной жизни и множественностью возрастных категорий и статусных кругов его представителей.

Особенностью российского варианта гламурного интертекста является преобладание в нем симуляционных практик, как идеализация реальных жизненных процессов, при обязательном условии активной демонстрации праздности, расточительного потребления. Его образцами выступают «медийные» персоны, что в данных условиях отражает не реальную действительность, а гиперреальность.

Но, как и любой интертекст, гламурный имидж характеризуется неоднозначностью своего замысла. При всем своём внешнем лоске и идеализации, он содержит ряд психологических, телесных и этических проблем, которые проявляются в отстраненности от реальности, от живого переживания и в тяготении к искусственности.

Иная форма воплощения интертекстуальности была выявлена нами в имидже представителя молодёжной неформальной организации. В отличие от гламурных кодов, ассоциируемых с высоким уровнем цивилизации и искусственной средой, имиджевое пространство «неформала» склонно к древним, архаическим социальным формам, выражая себя в различных техниках телесных модификаций (татуировки, пирсинг, проколы), агрессивном стиле поведения, мистических обрядах и ритуалах и т.д.

Как показало исследование, чертами интертекстуальности - гетерогенностью, разнородностью, множественностью кодов обладают все имиджевые пространства «неформалов», что оказывает влияние на формирование о них самых разных мнений и оценок у общественности.

Данная вариативность имиджевых текстов задает особую форму социального взаимодействия в пространстве «неформалов» - игровую. Игра формирует альтернативную реальность, как место пересечения самых разнообразных текстов, начиная с архаического общества, эпохи Викторианской Англии, раннего капитализма и заканчивая постсовременностью, виртуальной реальностью и фантастическими мирами.



Заключение

Рассмотрение феномена имиджа в аспекте современной социальной философии в данном исследовании показало, что, несмотря на высокую практическую востребованность, научное его направление переживает кризисное состояние, которое связно в первую очередь с отсутствием социально-философского описания данного феномена как исходного, фундаментального направления в исследовании. Мы определили, что используемые методологии в гуманитарной науке могут быть применимы только локально в единичных контекстах, ибо, как только их начинают объединять, формируя общую теорию имиджа, возникает ситуация противоречий и столкновений их основных позиций.

Таким образом, была определена необходимость применения исследовательского подхода, сочетающего актуальные идеи постсовременной философии и некоторые принципы социальной топологии. Данное решение, по нашему мнению, позволило приблизиться к осмыслению имиджа как явлению современной социальной реальности, не сводящей данный феномен к классическим измерениям. При всем многообразии и противоречивости толкований в современной науке, мы стремились рассмотреть имидж в новой методологической плоскости, переориентировав акценты с «понимания» на интенциональное «прочтение» его как текстуального пространства, что позволило обозначить те стороны, которые ранее не являлись предметом исследования.

Отказ от попыток подвести предмет исследования под некий общий знаменатель, позволил осмыслить имидж человека в аспекте его интертекстуальности и создать объемное, «голографическое» его отображение. Так мы получили анализ, представляющий собой полифонию интерпретаций, комментирующих феномен имиджа как явление современного общества.

Исходя из социально-топологических воззрений, имидж человека предстает в виде многомерного пространства, которое изначально не задано, а производимо в процессе совместного бытия. При этом совместность, которая выступает основой социального взаимодействия, стала обладать особыми свойствами: гетерогенностью, множественностью, фрагментарностью, децентрированностью. Реальность мира стала осознаваться как языковая реальность, а «интерпретирующее Я» как существующее не более чем текст, сотканный из культурных универсалий, дискурсивных матриц и интерпретационных конвенций.

Поэтому в исследовании имиджа человека мы исходили из понятия «Текста», выбрав его в качестве основы простираемого пространства, внутри или на поверхности которого, в моменты сознательной рефлексии, возникают локальные «системы знаков», отдельные «произведения» с изначально заложенным «автором» смыслом и требующие от «читателя» корректного толкования. Такими моментами имиджевых «произведений» сегодня изобилуют, обозначаемые в имиджелогии профессиональные имиджи - секретаря, бизнесмена, менеджера, политика и т.д., где имиджевые предписания выступают в качестве структуралистского Центра, который присваивает себе право управлять презентацией человека, структурировать его поведение, внешность по собственной воле, определяя ему свои смыслы и цели. Именно данный вид работы по созданию имиджа, как «произведения» и лежит в логике современной имиджелогии, где доминируют антитекстовые формы самопрезентации. Их системный, созидательный характер нейтрализует текстовое содержание в имиджевом пространстве с помощью четких регуляций за знаковыми выражениями человека.

Иная история имиджа открылась в акте «чтения», где интерпретация напротив создает ложный опыт его понимания. Имиджевый текст, будучи записан на основе сложного экзистенционального опыта человека, оказался насыщенным разрывами, пропусками, умолчаниями, заполнение которых возложено на «читателя» - интерпретатора. Так имидж был представлен не как готовое произведение с изначально заложенным смыслом, а текстуально-коммуникативная единица, зависимая не только и даже не столько от «автора», сколько от «читателя» его воспринимающего. При этом интерпретация имиджа обусловлена рациональными требованиями, интересами, убеждениями, ценностными ориентациями, но ещё в большей степени, неосознаваемыми социокультурными схемами, стереотипами, установками «читателя».

В итоге современный имидж оказался невозможен без плюрализации смыслов, которые зависят от личностных особенностей, знаний и устремлений акторов. Он предстал как сложная совокупность языковых форм, произвольное сочетание разнородных стилевых элементов, характеризующихся общедоступностью, разрушением имеющихся прежде границ, что отличает современный имидж от внешнего образа человека традиционного общества, структурированного на основе этнических, статусных, ролевых, возрастных и прочих социальных предписаний.

Как было выяснено, в реальной жизни, современный человек демонстрирует не один, а несколько видов имиджа, которые сопряжены с его социальными статусами и ролями. Будучи, включенным в массу различных потоков коммуникации, современный человек вынужден целенаправленно формировать моменты однозначно интерпретируемых «произведений», лишая себя полноты текстуального переживания. Причину столь широкого распространения технологий самопрезентаций мы описали посредством стратегической позиции «Взгляда», которая породила в современном обществе необходимость за короткий промежуток времени формировать эффективный для взаимодействия (особенно в профессионально-деловой сфере) образ, мнение - персональный имидж, удобный для позиции «виденья». Человек все качественнее и быстрее стал реагировать на воздействие стратегии «Взгляда», вовлекая своё тело в непрерывный поток трансформаций. Так господство «Взгляда», идея которого не видеть и тем более не созерцать, а овладевать в быстроте схватывания повлияло на то, что имиджевый проект сегодня получил высокую востребованность и занял лидирующие позиции.

Агрессии «Взгляда» противопоставляется вне субъектная стратегия - от-даления, которая находит своё выражение в ритмах отдаления, определяемых близостью: отдаляя что-либо, человек тем самым сближается с ним. Она предполагает замедление быстроты орудий-посредников, которые обладают качествами, подавляющими мир как он «есть».

В результате данных размышлений мы пришли к заключению: чтобы избежать профанации имиджевого текста, необходимо отказаться от единственно правильной его интерпретации, поиска единственно истинного мнения, осознав не возможность постижения всей глубины человеческого мира, не возможности его заключения ни в какие либо самые сложные и профессиональные схемы и таблицы от имиджмейкеров.

Имидж, представляющий собой скопление бесчисленных комбинаций других текстов, был исследован в аспекте телесной интертекстуальности, свидетельствующей о том, что формирование культурных и социальных явлений происходит не только под воздействием современных активных сил, но, и под влиянием широкого спектра исторического опыта. Нами были обозначены две позиции в осмыслении телесности, отражающие современные установки в имиджевом пространстве: дуалистическая, где телесность как экран транслирует знаки и символы, что делает её актуальной для имиджмейкерства; соматизация, ориентирующая на потребительское отношение к телесности, крайняя форма которой провоцирует «вакуумное» состояние, лишая человека естественных переживаний телесного.

Из всего спектра возможных и реально существующих видов имиджа, в качестве эмпирического материала нами были выбраны гламурный имидж и имидж представителя молодёжной неформальной организации. Такой выбор был обусловлен, с одной стороны, их востребованностью и актуальностью для современного человека, с другой, практически полным отсутствием научной рефлексии по их поводу. При этом данные виды имиджа являются яркими примерами имиджевых текстов, в пространстве которых возможность взаимодействия и восприятия обусловлена практически только теми условиями, которые требует интертекстуальность.

Как и любые интертекстуальные образования, гламурный имидж и имидж «неформала» провоцируют появление разнообразных интерпретаций, которые подтверждают наличие в их пространстве «власти интерпретаций» и «смерти автора». Вокруг них создается атмосфера недостатка информации, что и открывает большие возможности для формирования разных стереотипов, мифов, мнений, оценок. Поэтому их имиджевые тексты насыщены как структурированными моментами «произведений», так и «разрывами», «белыми пятнами», умолчаниями.

Проведенный анализ гламурного имиджа обозначил основные черты интертекстуального пространства, которое структурированно множеством текстов различного характера, о чем свидетельствует, в первую очередь, история его происхождения и развития. Его разнородность и множественность раскрывается в сочетании текстов аристократических слоев традиционного общества, элиты 20 века и массовой культуры, общедоступной «глянцевой» продукции последних десятилетий. Он оказался насыщенным семиотической неоднородностью, открытостью для самых различных сфер социальной жизни и множественностью возрастных категорий и статусных кругов его представителей.

Происшедшие изменения гламурного концепта в XXI веке свидетельствуют о наличии в его пространстве стратегической позиции «Взгляда», которая выражается в стремлении распространяться в огромных масштабах, подавляющими своими размерами и величием, что, несомненно, оказывает влияние на актуализацию его идеологии.

Особенностью российского варианта гламурного имиджевого интертекста последних десятилетий стала гиперболизация его значения, как очередной русской мечты, великой утопии, выраженной в сверхбогатстве, суперпопулярности, гиперсексуальности. Принципиальное отличие современного концепта «гламур» заключается в возможности его массового воспроизводства, когда совершенство внешнего облика становится формульным и приобретает всё более коммерциализованный и одновременно симуляционный характер.

Питательной же средой - образцом гламурного имиджа выступили образы, получившие легитимное признание и идеологическое одобрение в СМИ: медиа, глянцевых журналов, массовой литературе, телевидении, то есть в целом комплексе массовых медиа-изданий.

Как выяснилось, это обстоятельство является основополагающим в актуализации гламурного имиджа сегодня: визуальный образ, пропущенный сквозь призму телеэкрана, становится чем-то неизмеримо большим по отношению к стоящей за ним реальности. При данных условиях имиджевый текст, уже не знак, отражающий реальную действительность, а феномен, создающий гиперреальность, погружаясь в которую он приобретает её качества, главным из которых является симуляция.

Дальнейший анализ посредством теории симулякров, выявил способность гламурного текста идеализировать реальные жизненные процессы, при обязательном условии активной демонстрации праздности, расточительного потребления и культа «вечной весны».

Обозначенный нами подход дал возможность выявить интертекстуальность современного гламура посредством его связи с аристократическими общностями прошлых эпох - дендизмом и рококо. Их объединяет стремление к чувственному наслаждению и рафинированности телесного.

Существующее в социально-культурологической теории разделение на «ложных» и «истинных» потребителей гламура, позволило нам определить не только наличие в их структуре симуляционного аспекта, но и обозначить отличие в степени их симуляции. В итоге, наиболее зрелым современным симулякром оказалась категория «истинного» гламура: во-первых, по причине его полного погружения в структурно организованный комплекс затмевающих реальность социальных практик; во-вторых, за успешную маскировку симуляционного аспекта, происходящей в форме идеализации, как своей внешности, так и жизни в целом; в-третьих, за обладание притягательной, гипнотической силой соблазна и обольщения, которая и отличает постмодернистский симулякр.

В процессе исследования мы пришли к выводу, что, при всем своём внешнем лоске и идеализации, гламурный имидж как любой интертекст имеет свою «обратную сторону»: психологические, телесные и этические проблемы, которые можно характеризовать как шизоидные особенности данного концепта. Это проявляется в отстраненности от реальности, в отсутствии живого переживания и тотальной искусственности, которая придаёт неестественному статус прекрасного. Выявленные шизоидные особенности дали возможность предположить, что гламурный концепт, как некий идеальный конструкт, подобен «телу без органов», которое так же непродуктивно, стерильно, не порождено, жизненно не потребляемо. Делёз и Гваттари определили «тело без органов» как «инстинкт смерти», проявляющийся в разных модификациях. Такое сопоставление позволило выявить шизоидную основу современного гламура - «потребительский вампиризм», как связь между потреблением и сексуальным влечением, которая побуждает наблюдателя не только приобретать брендовую продукцию, как симулякры, но и смотреть на себя как на объект страсти, покупки или потребления.

Для описания структуры имиджевого интертекста молодёжной неформальной организации и её составных элементов наиболее подходящим оказался символ постмодернизма - «ризома». Плюралистичность, фрагментарность, отсутствие центрирующей мифологемы, системной доминанты, как проявления ризомности постмодернистских текстов отразили качество интертекстуальности имиджа «неформала». Так, принцип разнообразия и множественности сделал бессмысленным создание единой классификации неформальных молодёжных организаций, с однозначными параметрами и четко определенными признаками, а отсутствие выраженной иерархии проявилось в равноценности и равнозначности всех видов имиджей «неформалов» в рамках самого феномена. Следующий принцип ризоматического строения, названный как «незначащий разрыв» определил свойство данных организаций возобновлять свой имиджевый текст в разные временные промежутки, в разных странах, в нескольких поколениях. Однако, как любые ризоморфные объекты, они не могут быть воспроизведены в точности, так как срабатывает другой принцип - «картография».

Наиболее же удобным способом существования и взаимодействия в неоднозначной интертекстуальной реальности оказалась игра. Как показало исследование, именно игровой принцип наиболее полно и рельефно проявляет себя в интертекстуальном пространстве неформальной молодёжной организации. Репрезентируемость, как одно из основных свойств игры, отражает суть функционирования имиджевого текста, где любой элемент несёт смысловую нагрузку.

Творчество и свобода выступили обязательными условиями формирования имиджевого текста «неформала». Ими пронизаны все составляющие имиджа начиная с телесных характеристик и заканчивая персональным пространством. Итогом такого «союза» выступила альтернативная реальность, где человек сам устанавливает свой порядок, отличный от порядка реального мира.

Другим отличительным качеством игры в интертекстуальном пространстве явилось исчезновение разграничения «игрового» как «иного бытия» и «обыденной жизни». Такое смещение, как показали описанные в работе примеры, характерно и для неформальной молодёжной организации, где игровая стихия оказывается настолько привлекательной, что происходит слияние реальности и вымысла, когда «неформал» начинает полностью идентифицировать себя с придуманным образом.

В ходе исследования было выявлено, что имиджевый интертекст «неформала» содержит в себе некоторые особенности архаического общества. Свидетельством этому явилось множество фактов, подтверждающих склонность практически всех типов молодёжных общностей к демонстрации ночной, оккультной, магической темы. Для одних мистика лишь часть их имиджевого текста, а для других - идеологическая основа, диктующая свои правила и определяющая практически всё поведение человека. Объединяющим моментом оказалась и практика экспериментирования с телом. Как в древности различного рода манипуляции с собственным телом гарантировали необходимое поле мнемонических значений, так и в современном обществе нанесения узоров на лице, различные шрамы, проколы, татуировки в практиках молодёжных неформальных организаций являются коммуникативными и определяющими их идентичность «текстами».

Данные манипуляции мы описали как неосознанную попытку человека доказать себе, что пока он в состоянии переживать боль - самую ощутимую реакцию тела, он может быть уверен, что не потерян в симуляционной гиперреальности, как иллюстрация простой идеи - «я чувствую, следовательно, существую». Поэтому игра с телом в виде татуировок, пирсинга, различных практик болевых ощущений интерпретируется в данной работе как катализатор поиска реальности, противовес распространенной симуляции.

Таким образом, исследование гламурного имиджа и имиджа представителя молодёжной неформальной организации в аспекте интертекстуальности показало открытость и не завершенность данных пространств, что является катализатором их разночтения, разноплановой интерпретации, формирования неоднозначных мнений и оценок. Это свидетельствует о разных позициях интерпретации - «власти интерпретаций», которые задаются не внутритекстовыми позициями, а взглядом наблюдателя «со стороны», не позволяющим проникнуть вглубь имиджевого пространства сложных, многогранных свойств и характеристик. Подобные интерпретации окутывают данные имиджевые пространства исторически обусловленными, стереотипизированными понимательными ритмами, снимающими проблему текстовой многогранности.

Однако, как показывает данное исследование, их текстуальность не исчезает в границах подобных интерпретаций. Имиджевый текст как нечто простираемое, как ткань вибрирующих, мерцающих значений, трансцендентен данным «произведениям», но в тоже время и имманентен им. Это заключается в одновременности протекания акта чтения с конструкцией завершенного произведения, в результате чего его нейтральные коммуникативные позиции начинают колебаться, выпуская смысловую атмосферу за собственные пределы. Данные имиджевые тексты являются отражением перемен, происшедших в обществе во второй половине ХХ века и результат возникновения новых социокультурных реалий.



Список литературы

1. Азаренко, С.А. Сообщество тела / С.А. Азаренко. - Москва: Академический Проект, 2007. - 239 с.

2. Апрелева, В.А. «Юмористическая реальность» человека в ситуации постмодернизма / В.А. Апрелева // Наука. Философия. Общество: материалы V Российского филос. конгресса; Новосиб. гос. ун-т. - Новосибирск, 2009. - С. 25-28.

3. Апрелева, В.А Лицо человека как выражение и визуализация мира ценностей / В.А. Апрелева // Визуальная культура: дизайн, реклама, информационные технологии : материалы IX Междунар. науч.-практ. конф. - Омск: Изд-во ОмГТУ, 2010. - С. 186-198.

4. Апрелева, В. А. Пространство дома, пространство человеческой жизни / В.А. Апрелева // Человек и общество в контексте глобализации: проблемы и перспективы: сб. материалов II Всерос. науч.-практ. конф. с междунар. участием / Тюмен. гос. архитектурно-строит. ун-т. - Тюмень: ТюмГАСУ, 2010. - С. 9-19.

5. Ахмедова, М. Сарафанам не везет / М. Ахмедова // Русский репортер. - 2008. - № 0027 (057). - С. 78-81.

6. Барабанщиков, В.А. Системность. Восприятие. Общение / В.А. Барабанщиков, В.Н. Носуленко. - Москва: Институт психологии РАН, 2004. - 480 с.

7. Балла, О. Игры с играми на поле европейской культуры / О. Балла // ЛГО. - 2005. - № 5. - С. 67-76.

8. Барт, Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика: пер. с фр. / сост., общ. ред. и вступ. ст. Г.К. Костикова. - Москва: Прогресс, 1989. - 616 с.

9. Барт, Р. Семиология как приключение / Р. Барт // Мировое древо. Arbor mundi. - 1993. - № 2. - С. 81-82.

10. Бауман, З. Философские связи и влечения постмодернистской социологии / З. Бауман // Вопросы социологии. - 1992. - № 2. - С. 5-22.

11. Бахтин, М.М. Эстетическое наследие и современность / М.М. Бахтин. - Саранск: Изд-во Мордовского ун-та, 1992. - Т.2. - 368 с.

12. Бодрийяр, Ж. Символический обмен и смерть / Ж. Бодрийяр. - Москва: Добросвет, 2000. - 389 с.

13. Бодрийяр, Ж. Америка / Ж. Бодрийяр. - Санкт-Петербург: Владимир Даль, 2000. - 205 с.

14. Бодрийяр, Ж. Злой демон образов / Ж. Бодрийяр // Искусство кино. - 1992. - № 10. - С. 64-70.

15. Бодрийяр, Ж. Соблазн / Ж. Бодрийяр. - Москва: Ad Marginem, 2000. - 318 с.

16. Большой толковый словарь русского языка / гл. ред. С.А. Кузнецов. - 1-е изд. - Санкт-Петербург: Норинт, 2000. - 1536 с.

17. Брагина, Л.М. Античное наследие в культуре Возрождения / Л.М. Брагина. - Москва: Наука, 1984. - 284 с.

18. Братышев, Д.Е. Создание имиджа телевизионного ведущего: Технология моделирования персонифицированного образа ведущего: дис. ... канд. филологич. наук: 10.01.10 / Дмитрий Евгеньевич Братышев Моск. гос. ун-т им. М.В. Ломоносова. - Москва, 1998. - 206 с.

19. Браун, Л. Имидж - путь к успеху / Л. Браун. - Санкт-Петербург: Питер», 2001. - 188 с.

20. Бурдье, П. Социология социального пространства / П. Бурдье. - Санкт-Петербург: Алетейя, 2007. - 288 с.

21. Бурдье, П. Социальное пространство: поля и практики / П. Бурдье. - Санкт-Петербург: Алетейя, 2005. - 576 с.

22. Бурдье, П. Социология политики / П. Бурдье. - Москва, 1993. - 337 с.

23. Быховская, И.М. «Homo somatikos»: аксиология человеческого тела / И. М. Быховская. - Москва: Эдиториал УРСС, 2000. - 208 с.

24. Бьюдженталь, Дж. Наука быть живым: Диалоги между терапевтом и пациентами в гуманистической терапии / Дж. Бьюдженталь. - Москва: Класс, 1998. - 336 с.

25. Васищева, А.В. Имидж: определение центрального понятия имиджелогии (Слово молодым ученым) / А.В. Васищева // Социально-гуманитарные знания. - 2005. - № 4. - С. 3-11.

26. Веблен, Т. Теория праздного класса / Т. Веблен. - Москва: Прогресс, 1984. - 367 с.

27. Виссон, Л. Слова-хамелионы и метаморфозы в современном английском языке / Л. Виссон. - Москва: Р. Валент, 2010. - 160 с.

28. Витгенштейн, Л. Избранные работы. Логико-философский трактат / Л. Витгенштейн. - Москва: Территория будущего, 2005. - 440 с.

29. Володько, О.М. Имидж менеджера / О. М. Володько. - 2-е изд., с изм. - Минск: Амалфея, 2009. - 312 с.

30. Вылегжанин, Д.А. Введение в политическую имиджелогию: учеб. пособие / Д.А. Вылегжанин. - 2-е изд., испр.и доп. - Москва: Флинта: МПСИ, 2008. - 136 с.

31. Газарова, Е. Гламурная телесность [Электронный ресурс] / Е. Газарова // Философия душевного здоровья и психотерапия : сб. ст. - Электрон. дан. - Москва: Орфография, 2012. - URL: telesnost.ru/omega/etika (Дата обращения 06.12.2013).

32. Гапеенкова, А. Феномен Толкиена [Электронный ресурс] / А. Гапеенкова. - Электрон. дан. - URL: gazeta-shkola.ru/marticles/560.htm. - Загл. с экрана (Дата обращения 06.12.2013).

33. Голобородова, Т.Н. Игра в культуре постмодернизма / Т.Н. Голобородова // Дефиниции культуры. - 1999. - Вып. 4. - С. 59-63.

34. Голынко-Вольфсон, Д. Агрессивно-пассивный гламур [Электронный ресурс] / Д. Голынко-Вольфсон // Художественный журнал. - 2005. - № 60. - URL: xz.git.ru/numbers/60/glamur/ (Дата обращения 06.12.2013).

35. Горчакова, В.Г. Имидж: розыгрыш или код доступа / В.Г. Горчакова. - Москва: Эксмо, 2007. - 208 с.

36. Григорьева, Н.И. Имиджи и симулякры в социально-коммуникативной среде современной цивилизации: автореф. дис. … канд. филос. наук: 09.00.11 / Наталья Игоревна Григорьева. - Нижний Новгород, 2010. - 30 с.

37. Гришина, Е.А. Новейший иллюстративный словарь иностранных слов / Е.А. Гришина. - Москва: АСТ, 2009. - 880 с.

38. Гуринова, А.В. Хиппи Краснодара: элементы костюма и их коммуникативные функции / А.В. Гуринова // Вестник Евразии. - 2004. - № 3 (26). - С. 26-36.

39. Гуссерль, Э. Начало геометрии / Э. Гуссерль. - Москва: Ad Marginem, 1996. - 269 с.

40. Делёз, Ж. Логика смысла / Ж. Делез. - Москва: Академия, 1995. - 298 с.

41. Делёз, Ж. Платон и симулякр / Ж. Делёз // Новое литературное обозрение. - 1993. - № 5. - С. 45-56.

42. Делёз Ж. Анти-Эдип: Капитализм и шизофрения / Ж. Делёз, Ф. Гваттари. - Екатеринбург: У-Фактория, 2007. - 672 с.

43. Делёз Ж. Ризома / Ж. Делёз, Ф. Гваттари // Философия эпохи постмодернизма. - Минск: Красико-принт, 1996. - 207 с.

44. Деррида, Ж. Письмо и различие / Ж. Деррида. - Москва: Академический проект, 2007. - 494 с.

45. Деррида, Ж. Конец книги и начало письма / Ж. Деррида // Интенциональность и интертекстуальность : сборник. - Томск, 1998. - С. 218-224.

46. Доценко, Е.Л. Психология манипуляции: феномены, механизмы, защита / Е.Л. Доценко. - Москва: Эксмо, 1997. - 334 с.

47. Дугин, А. Постфилософия. Три парадигмы в истории мысли / А. Дугин. - Москва: Евразийское Движение, 2009. - 744 с.

48. Жиляев, А.А. Неформальные молодёжные объединения как детерминирующий фактор девиантного поведения учащихся / А.А. Жиляев // Инновации в образовании. - 2007. - № 3. - С. 87-96.

49. Захаренко, Е.Н. Новый словарь иностранных слов / Е.Н. Захаренко, Л.Н. Комарова, И.В. Нечаева. - Москва: Азбуковник, 2008. - 1040 с.

50. Ильин, И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм / И.П. Ильин. - Москва: Интрада, 1996. - 256 с.

51. Ильин, И.П. Постмодернизм: словарь терминов / И.П. Ильин. - Москва: ИНИОН РАН - INTRADA, 2001. - 385 c.

52. Интервью с Жаком Деррида // Мировое древо. - 1992. - № 1. - С. 74.

53. Караминас, В. Денди - вампир: переосмысление концепций мужской идентичности в моде, кино и литературе / В. Караминас // Теория моды: Одежда. Тело. Культура. - 2012. - № 23. - С. 41-60.

54. Карманова, А.В. Отношение к образованию в современных молодёжных субкультурах / А.В. Карманова // Вестник Томск. гос. ун-та. - 2007. - № 302. - С. 65-68.

55. Карпов, Е.Б. Психология имиджа личности / Е.Б. Карпов, А.В. Селезнёва // Имиджелогия 2003: современное состояние и перспективы развития. - Москва: РИЦ АИМ, 2003. - С. 56-87.

56. Карцева, Е.Н. Массовая культура в США и проблема личности / Е.Н. Карцева. - Москва: Наука, 1970. - 191 с.

57. Кемеров, В.Е. Грани социальности: постклассический взгляд / В.Е. Кемеров, Т.Х. Керимов. - Екатеринбург: Урал НАУКА. 1999. - 256 с.

58. Кемеров, В.Е. Социальная обусловленность познания: динамика проблемы / В.Е. Кемеров // Вопросы философии. - 2008. - № 10. - С. 20-32.

59. Керимов, Т.Х. Неразрешимости / Т.Х. Керимов. - Москва: Академический проект: Трикста, 2007. - 218 с.

60. Колюжная, Е.Г. О культурологическом подходе к имиджу / Е.Г. Колюжная // Имиджелогия 2007. - Москва: РИЦ АИМ, 2007. - С. 24-27.

61. Комлев, Н.Г. Словарь иностранных слов / Н.Г. Комлев. - Москва: ЭКСМО-ПРЕСС, 2006. - 672 с.

62. Костина, А.В. Теоретические проблемы современной культурологии: идеи, концепции, методы исследования / А.В. Костина. - Москва: ЛИБРОКОМ, 2009. - 288 с.

63. Кравченко, С.А. Социологический энциклопедический англо-русский словарь / С.А. Кравченко. - Москва: Руссо, 2002. - 354 с.

64. Крейдлин, Г.Е. Невербальная семиотика: язык тела и естественный язык / Г.Е. Крейдлин. - Москва: Новое литературное обозрение, 2004. - 584 с.

65. Кузнецов, В.Н. Французская буржуазная философия XX в. / В.Н. Кузнецов. - Москва: Мысль, 1970. - 319 с.

66. Курицын, В. Постмодернизм: новая первобытная культура / В. Курицын // Новый мир. - 1992. - № 2. - С. 225-232.

67. Ласкина, Е. Гламур или золотой век Голливуда. [Электронный ресурс] / Е. Ласкина // «Casual». - Электрон. дан. - URL: http://wiki.wildberries.ru/styles/ (Дата обращения 06.12.2013).

68. Лебедева, А. Подростковые уличные формирования / А. Лебедева // ОБЖ. - 2003. - № 4. - С. 38-44.

69. Левикова, С.И. Неформальная молодёжная субкультура: монография / С.И. Левикова. - Москва: Вузовская книга, 2010. - 616 с.

70. Леви-Стросс, К. Структурная антропология / К. Леви-Стросс. - Москва: Академический проект, 2008. - 554 с.

71. Липовецкий, М. Апофеоз частиц, или диалоги с хаосом: Заметки о классике, Венедикте Ерофееве, поэме «Москва-Петушки» и русском постмодернизме / М. Липовецкий // Знамя. - 1992. - № 8. - С. 214-224.

72. Лосев, А.Ф. Дерзание духа / А.Ф. Лосев. - Москва: Политиздат, 1988. - 364 с.

73. Лоуэн, А. Предательство тела / А. Лоуэн. - Москва: Деловая книга, 1999. - 356 с.

74. Луков, В.А. Особенности молодежных субкультур в России / В.А. Луков // Социологические исследования. - 2002. - № 10. - С. 79-87.

75. Максимов, А.М. Интеллигенция и гламур / А.М. Максимова. - Москва: СВР - Медиа, 2010. - 224 с.

76. Маньковская, Н.Б. Эстетика постмодернизма / Н.Б. Маньковская. - Санкт-Петербург: Алетейя, 2000. - 347 с.

77. Маркузе, Д. Одномерный человек: Исследование идеологии развитого индустриального общества / Д. Маркузе. - Москва: REFL - book, 1994. - 341 с.

78. Махлина, С.Т. Семиотика культуры повседневности / С.Т. Махлина. - Санкт-Петербург: Алетейя, 2009. - 232 с.

79. Мид, Д. Интернализованные другие и самость / Д. Мид // Американская социологическая мысль. - М., 1994. - С. 224-227.

80. Михайлов, А.В. Из истории характера / А.В. Михайлов // Человек и культура: индивидуальное в истории культуры. - Москва: Наука, 1990. - С. 43-73.

81. Михайлова, Е.В. О слове гламур и его производных / Е.В. Михайлова // Русский язык в школе. - 2005. - № 4. - С. 83-84.

82. Мишель Фуко и Россия: сб. ст. - Санкт-Петербург; Москва: Европейский университет в Санкт-Петербурге: Летний сад, 2001. - 349 с.

83. Морозова, О.Н. Знаковые функции имиджа / О.Н. Морозова, С.Э. Носкова // Имиджелогия 2005. - Москва: РИЦ АИМ , 2005. - С. 26-29.

84. Мосс, М. Общества. Обмен. Личность: труды по социальной антропологии / М. Мосс. - Москва: Восточная литература, 1996. - 360 с.

85. Мясникова, Л.А. Тайна и смысл индивидуального бытия / Л.А. Мясникова. - Екатеринбург, 1993. - 218 с.

86. Нанси, Ж.-Л. О со-бытии / Ж.-Л. Нанси // Философия Мартина Хайдеггера и современность: сб. ст. - Москва: Наука, 1991. - 249 с.

87. Неклёсса, А. Мир игры, или четыре монолога о сценографии после современности / А. Неклёсса // Знамя. - 2004. - № 11. - С. 126-140.

88. Некрасова, У.С. Философско-антропологические измерения индивидуального имиджа: автореф. дис. …канд. филос. наук: 09.00.13 / Ульяна Сергеевна Некрасова. - Тула, 2007. - 23 с.

89. Новый энциклопедический словарь. - Москва: Большая Российская энциклопедия: Рипол классик, 2004. - 1456 с.

90. Образ достойной жизни в современных российских СМИ: сб. ст. - Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2008. - 288 с.

91. Ортега-и-Гассет, Х. Избранные труды / Х. Ортега-и-Гассет. - Москва: Весь мир, 1997. - 704 с.

92. Ортега-и-Гассет, Х. Восстание масс: сб. ст. / Х. Ортега-и-Гассет. - Москва: АСТ, 2002. - 509 с.

93. О'Хара, К. Философия панка: больше, чем шум / К. О'Хара. - Москва: Нота-Р, 2003. - 204 с.

94. Панасюк, А.Ю. Формирование имиджа: стратегия, психотехнологии, психотехники / А.Ю. Панасюк. - 3-е изд., стер. - Москва: Омега - Л, 2009. - 266 с.

95. Панасюк, А.Ю. Имидж: энциклопед. словарь / А.Ю. Панасюк. - Москва: РИПОЛ классик, 2007. - 768 с.

96. Перелыгина, Е.Б. Психология имиджа / Е.Б. Перелыгина. - Москва: Аспект Пресс, 2002. - 223 с.

97. Петрова, Е.А. Знаки общения / Е.А. Петрова. - Москва: Гном и Д, 2001. - 256 с.

98. Петрова, Е.А. Имиджелогия: проблемное поле и направления исследования / Е.А. Петрова // PR в образовании. - 2004. - № 1. - С. 36-38.

99. Подорога, В.А. Феноменология тела: Введение в философскую антропологию: материалы лекц. курсов 1992-1994 гг. / В.А. Подорога. - Москва: Ad Marginem, 1995. - 339 с.

100. Подорога, В.А. Выражение и смысл / В.А. Подорога. - Москва : Ad Marginem, 1995. - 427 с.

101. Политическая имиджелогия / под ред. А.А. Деркача [и др.]. - Москва : Аспект Пресс, 2006. - 400 с.

102. Полубиченко, Л.В. Эволюция межъязыковых концептов «glamour» и «гламур»: смысловые и оценочные сдвиги / Л.В. Полубиченко, Н.С. Платонова // Вестн. Моск. ун-та, Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. - 2011. - № 2. - С. 9-25.

103. Постмодерн - новая магическая эпоха: сб. ст. - Харьков: Изд-во Харьковского национального ун-та им. В.И. Карамзина, 2002. - 363 с.

104. Почепцов, Г.Г. Профессия имиджмейкер / Г.Г. Почепцов. - Санкт-Петербург: Алетейя, 2001. - 246 с.

105. Рассадин, С. Рублевский комплекс Акакия Акакиевича [Электронный ресурс] / С. Рассадин // Новая газета. - 2009. - № 29. - Электрон. дан. - URL: www.novayagazeta.ru/ issues/ (Дата обращения 06.12.2013).

106. Ретюнских, Л.Т. Игра как она есть, или онтология игры / Л.Т. Ретюнских. - Москва: МПГУ, 1997. - 151 с.

107. Росляков, А.Б. Имидж современной российской интеллигенции в средствах массовой информации: Сущность, содержание, механизмы репрезентации: дис. … канд. социол. наук: 22.00.06 / Александр Борисович Росляков. - Москва, 2003. - 147 с.

108. Руднева Д.А. Гламур и его презентации в культуре постиндустриального общества на рубеже XX-XXI вв.: дис. канд. культуролог. наук: 24.00.01 / Дарья Анатольевна Руднева. - Екатеринбург, 2011. - 175 с.

109. Рюкле, Х. Ваше тайное оружие в общении: мимика, жест, движение / Х. Рюхле. - Москва: Интерэксперт, 1996. - 277 с.

110. Сергеев, С.А. К вопросу о классификациях и некоторых особенностях молодёжных субкультур России / С.А. Сергеев // Социальное знание: формации и интерпретации: материалы Междунар. науч. конф. - Казань, 1996. - С. 180-199.

111. Сигов, К.Б. Игра / К.Б. Сигов // Философский словарь. - Москва: Республика, 2001. - С. 195-196.

112. Сикевич, З.В. Национальное самосознание русских: социологический очерк / З.В. Сикевич. - Москва: Механик, 1997. - 134 с.

113. Современная западная философия: словарь / сост. Малахов В., Филатов В.П. - Москва: Политздат, 1991. - 414 с.

114. Современный философский словарь / ред. В.Е. Кемеров. - Москва; Бишкек; Екатеринбург: Одиссей, 1996. - 608 с.

115. Соколов, А.В. Имидж политического лидера как фактор легитимации политической власти в современной России: дис. …канд. полит. наук: 23.00.02. / Артем Вячеславович Соколов. - Москва, 2009. - 186 с.

116. Соколово-Сербская, Л.А. Культурологическая составляющая имиджа / Л.А. Соколово-Сербская, В.И. Сороковикова // Имиджелогия 2007. - Москва : РИЦ АИМ, 2007. - С. 42-45.

117. Социальная гетерология и проблемы толерантности: сб. ст. - Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 2003. - 148 с.

118. Суворов, Н.Н. Элитарное и массовое сознание в художественной культуре постмодернизма: дис. … д-ра филос. наук: 24.00.01 / Н.Н. Суворов. - Санкт-Петербург, 2005. - 347 с.

119. Толковый словарь русского языка: в 4 т. / сост. В.В. Виноградов [и др.]; под ред. Д.Н. Ушакова. - Москва, 1994. - Т. 2. - 232 с.

120. Толстая, Т.Н. День / Т.Н. Толстая. - Москва: Подкова, 2002. -464 с.

121. Тоффлер, Э. Столкновение с будущим / Э. Тоффлер // Иностранная литература. - 1972. - № 3. - С. 16-25.

122. Точилов, К.Ю. Эстетика гламура: идеологические основания и историческая преемственность / К.Ю. Точилов // Вестник МГУКИ, Сер. Теория и история культуры. - № 5(37). - 2010. - С. 91-94.

...