Критика инструментальной рациональности как социальной логики позднего капитализма (на материалах работ Франкфуртской школы)

В философско-методологическом плане для всего последующего неомарксизма важно гносеологичекое лукачевское нововведение в понимании категорий. Если в обыденной логике категории - это формы мышления, в трансцедентальной кантианской логике отражают общие схемы синтеза понятий, в наиболее близкой Д. Лукачу, гегелевской, выражают изменяющиеся формы наличного бытия субстанции-субъекта, то, наконец, у самого философа - это своеобразные «социальные экзистенциалы»: «…совокупные категории, посредством которых выстраивает себя человеческое существование, выступают как определения этого существования (а не только его постижимости), и, с другой, когда их последовательность, их взаимосвязь и их сцепление проявляются как моменты самого исторического процесса, как структурные характеристики современности»Лукач Г. Ленин и классовая война. - М.: Алгоритм, 2008. С. 332. «Великий шаг вперед, который делает здесь марксизм как научная точка зрения пролетариата, в сравнении с Гегелем, состоит в том, что он понимает рефлексивные определения не как “вечную” ступень постижения действительности вообще, а как необходимую экзистенциальную и мыслительную форму буржуазного общества, овеществления бытия и мышления и тем самым открывает диалектику в самой истории».

В результате, говоря о категориях социальной философии или теоретической социологии, сформулированной господствующим функционалистским мышлением, мы имеем перед собой лишь одностороннее структурное схватывание социальных связей и солидаристских тенденции, либо, наоборот, дисфункциональных тенденций в эпоху кризисов. Следовательно, реификация не столько осознается, сколько бессознательно переживается. Так как в капиталистической реальности буржуазной рациональности происходит абстрагирование человека и превращение его в товар. «В рамках бюрократии человек становится овеществленным, механизированным, товаровидным также в тех своих органах, которые могли быть единственными носителями его протеста против такого овеществления»Там же. С. 348. Покончить с таким положением дел, то есть прервать реификацию, способен лишь самоосознавший себя как класс и источник социального бытия пролетариат, как тождественный субъект-объект историиТам же. С. 379. Повторяя таким логическим ходом «Феноменологию духа» Г. Гегеля уже не путем идеалистического Абсолюта, а материалистического, производящего мир и воспроизводящего общество рабочего класса.

Социальная диагностика Д. Лукача верна и для обществ XXI века. Однако в целом следует сказать, что диагноз усугубился: капиталистическая калькулируемость и товар как центральная категория обществ трансформировались в универсальную математизацию и технологию как системообразующий элемент. Говорят о социальной, гуманистической, гуманитарной, экологической, человеческой технологии и т.д. Это понятие стало пустым означающим. Оно лишь дарует атрибут истинности. Следовательно, в современных рамках, если необходимо притязать на значимость, истинность, поддержку или финансирование, то говорят, размышляют и реализуют в контексте понятия технологии, поглотившего и иррациональный остаток. Концептуальным мостом от критики капиталистического общества эпохи империализма и его рациональности к критике современного глобального позднекапиталистического миропорядка с его технологическим императивом служит междисциплинарный исследовательский проект, оформившийся в самостоятельную парадигму, известный как «Франкфуртская школа» и, соответственно, как критическая теория. Возлагавшаяся Д. Лукачем ставка на пролетариат не осуществилась, рабочий класс успешно интегрировался в государство всеобщего благоденствия, а технология - это не что иное, как инструмент, порождающий особую инструментальную (технологическую) рациональность.

В тоже время любая реификация - это, прежде всего, забвение практики, дереифекация это процесс «воспоминания», восстановление целостного единства между рабочим и фетишизированным объектом, процессом и продуктом, теорией и практикой, сущностью и явлениемHonneth A. Reification. A new look at an old idea. - Oxford: Oxford University Press, 2008. P. 7. За этим последует денатурализация (Denaturalizing) социальных отношений, принимающих иллюзию вечной «второй природы», также как диалектическое разрешение антиномий буржуазного мышленияHonneth A. Op. сit. P. 7.

Подлинное бытие остается осознанием, способствовать чему должна критическая теория.

1.4Критика инструментальной рациональности в контексте методологического проекта Франкфуртской школы

В европейском и американском обществоведении прочно укреплено направление под названием «критическая теория», способное трактоваться как отдельная самостоятельная парадигма. Критическая теория предстает как целостное направление и в континентальной философии. Исторически, в период, который следует охарактеризовать как время развития «классической критической теории», её центром был Франкфуртский Институт социальных исследований, созданный в 1923 году благодаря Ф. Вайлю и ряду настроенных социал-демократически и, отчасти, коммунистически представителей академической среды. Первоначально ИСИ заведовал К. Грюнберг и исследование велись в рамках истории рабочего движения и социалистической мысли. Лишь с переходом руководства института к М. Хоркхаймеру, будущий центр западного марксизма принял известные сегодня очертания - междисциплинарный исследовательский кластер, руководствующийся материалистической программой постановки и решения проблем.

Концептуальное оформление критической теории происходило в 1930-1940-ые годы, ключевые моменты которой изложены в нескольких работах, подводящих итоги целых комплексов исследований, опубликованных на страницах журнала института «Zeitschrift fьr Sozialforschung» и «Studies in Philosophy and Social Science» будучи в американской эмиграции. Это работы - М. Хоркхаймер «Традиционная и критическая теория» (1937), «Затмение Разума» (1941) М. Хоркхаймер и Т. Адорно «Диалектика просвещения» (1947), Т. Адорно «Негативная диалектика» (1966), Г. Маркузе «Философия и критическая теория» (1937), «Разум и революция. Гегель и становление социальной теории» (1941), «Одномерный человек» (1964), «Контрреволюция и бунт» (1972), Э. Фромм «Бегство от свободы» (1941). В 1960-ые и 1970-ые годы парадигма оформлялась в споре с постпозитивизмом (Т. Адорно против К. Поппера, Ю. Хабермас против Х. Альберта), в 1980-ые и 1990-ые теория получала толчок к развитию в столкновении с постструктурализмом и постмодернизмом (Ю. Хабермас против М. Фуко, затем Ж. Дерриды)см. Adorno T. The Positivist Dispute in German Sociology. - London: Heinemann Educational Books, 1976. - 307 p.; Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне. Двенадцать лекций. -- М.: Издательство «Весь Мир», 2008. - 411 с.; Critique and Power: Recasting the Foucault / Habermas Debate. - London: MIT Press, 1994. - 413 p.; The other of justice: Habermas and the ethical challenge of postmodernism. Edited by Stephen K. - Cambridge: Cambridge University Press, 1995. - 289 p.. На современном этапе критическая теория ассимилировала постструктурализм и фундаментальную онтологию, выходят работы нынешнего директора Франкфуртского ИСИ А. Хоннета и его американских коллег Н. Фрэйзер и C. Бенхабиб, где на метатеоретическом уровне делается попытка объединить рассуждения Ю. Хабермаса и М. Фукосм. Honneth A. The critique of power: reflective stages in a critical social theory. - Cambridge: MIT Press, 1991. - 342 p.; Nancy F. Unruly practices: power, discourse, and gender in contemporary social theory. - Minneapolis: University of Minnesota Press, 1989. - 202 p.; Benhabib S. Critique, Norm and Utopia. A Study of the Foundations of Critical Theory. -New York City: Columbia University Press, 1986. - 455 p.;. Один из множества учеников Ю. Хабермаса - Н. Компридис идеи М. Хайдеггера признает за основу для переформулировки критической теориисм. Kompridis N. Critique and Disclosure: Critical Theory between Past and Future. - Cambridge: MIT Press, 2006. - 377 p..

Интересно, что современная критическая теория не подразумевает конкретной теории как таковой, а является совокупностью исследовательских установок, общетеоретических предпосылок, нормативных критериев и моделей анализа. Крупнейший отечественный исследователь данной традиции В. Фурс отмечал в связи с этим, что историческое самоопределение критической теории состоит в ссылке на работы Франкфуртской школы, но уже напрямую с ними не взаимосвязано, так как на современном этапе представляет собой комплекс не всегда связанных друг с другом дискурсов - марксизм, психоанализ, постструктурализм, феминизм, постколониализм и т.д.Фурс В. Н. Социальная философия в непопулярном изложении. -- Вильнюс: ЕГУ, 2006. С. 11. Наиболее родственно критической теории на современном этапе направление culture-studies, так же исследующие объекты (культурные феномены) в аспекте организующих их отношений господства и подчинения, связанных с гендерными, классовыми, расовыми и т. п. различиямиТам же. C. 12-13. Поэтому современной критической теорией ассимилируются и постструктуралистские штудии и методы, семиотические и дискурс-анализы, гендерная и расовая проблематика.

C точки зрения генезиса парадигма имеет корни в немецкой классической философии, что прослеживается и в названии - «критическая» отсылает к названию работ И. Канта и трудов К. Маркса «Святое семейство или Критика критической критики», «Капитал. К критике политической экономии», так и в теоретическом заимствовании диалектических мотивов, тождества субъекта и объекта, использование понятий Разума и разумности и т. д.. Г. Маркузе именно в традиции немецкого идеализма, а не в домарксовом материализме видит нормативный источник для программы критической теорииMarcuse H. Philosophy and Critical theory \\ Negations. Essays in Critical Theory. - London: MayFlyBooks, 2009. P. 99-119. «Разум представляет высший потенциал человека и существования, оба принадлежат друг другу. Так как когда Разуму предоставлен статус субстанции, это означает, на самом высоком уровне, в подлинной реальности, мир больше не противостоит рациональной мысли человека как простая материальная объективность»Marcuse H. Op. сit. P. 100. Критическая теория секуляризует теологически направленный абсолютный идеализм Г. Гегеля. Человечество благодаря своему Разуму способно реконструировать рациональную структуру мира и построить счастливое будущее по канону этого Разума. Тогда задача критической теории - расчищать и направлять этот путь.

Наибольший вклад в категориально-понятийный аппарат классической критической теории внесли работы К. Маркса «Экономико-философские рукописи 1844 года» и «Немецкая идеология», Г. Лукача «История и классовое сознание. Исследование по марксистской диалектике», М. Вебера «Хозяйства и общества», творчество З. Фрейда, в первую очередь «Тотем и табу», «Недовольство культурой». В марксовых трудах была проанализирована базовая для критической теории категория «отчуждения», а также представлена методика применения гегелевского метода к анализу общественных отношений. В работе венгерского философа проанализирована вторая по значимости категория - реификация, а также дана концептуальная схема синтеза взглядов М. Вебера, К. Маркса и философии жизни. Наследие М. Вебера позволило создать собственные версии теории рационализации общественной жизни как особого вида философии истории, помогло в социологическом ракурсе рассматривать явления культурной сферы, бюрократии и господства. Идеи З. Фрейда легли в социально-психологический инструментарий, в создание моделей теоретического опосредования от базисных явлений, материальных условий жизни и масс к надстроечному, культурному и индивидуальному существованию.

Выделим типологические черты критической теории, отличающие ее от традиционной:

Решение проблемы наличия идеологического (ценностного) момента в составе познавательной установки и самой теории. Критико-теоретический подход, в отличие от традиционного, саморефлектирует свое содержание. В качестве познавательного субъекта мыслится не «нейтральный» неокантианский трансцендентальный субъект в виде, например, члена научного сообщества и не ангажированный исследователь-идеолог, а современный обобществленный человек как тотализация всего комплекса общественных отношений в их гармонии и противоречииHorkheimer M. Traditional and Critical theory. [Электронный ресурс] URL: www.sfu.ca/~andrewf/hork.doc (дата обращения: 01.03.2017). P. 202-203. В результате данный субъект подходит к предметам не как к естественно данным или как нечто возникшим помимо его воли, они мыслятся как продукт его собственной деятельности лишь мнимо раздваивающийся на субъект и объект в условиях антагонистических общественных отношенийHorkheimer M. Op. сit. P. 200 . В силу этого воспринимаемые индивидами рамки общества становятся текучими, релятивизируются классовые отношения и разделение труда, они мыслятся как исторически преходящие в результате прогрессивной общечеловеческой практики, целеполагание которой задает как раз критическая теорияHorkheimer M. Op. сit. P. 229.

Смещение акцентов в аналитической процедуре. Критико-теоретическое направление является развитием в обществоведении диалектического инструментария немецкой классической философии в противопоставлении эмпиризму и позитивизму традиционных направлений. Изучаемые предметы и факты воспринимаются не сами по себе, как подлежащие сбору и индуктивному анализу для концептуального оформления, не как проявление естественных законов общественного развития по аналогии естественных наук; они растворяются в процессуальной текучести, являются лишь моментом пересечения отношений тотальности общества. Социальные науки имеют дело не с бескачественными данными, а лишь с теми, которые были структурированы социальной тотальностью, «без антиципации структурного момента, целого, которое не вмещается адекватным образом в единичное наблюдение, последнее не имеет никакой значимости. Зависимость на наблюдаемого социального феномена от целостной структуры значимее, чем какая-то единичная верифицированная находка, и уж совсем не является каким-то, мыслительным хитросплетениемАдорно Т. К логике социальных наук. [Электронный ресурс] URL: http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/adorno/log_soc.php (дата обращения: 01.03.2017).». Задача исследователя заключается в том, чтобы понять «в форме деятельности» не только «субъект», но и «объект»: релятивизировать «фактичность», «данность» социального мираДавыдов Ю. Н. Критика социально-философских воззрений Франкфуртской школы. - М.: “Наука”, 1977. С. 51.

Задание нормативного измерения предметам. По мысли основоположника, М. Хоркхаймера, критическая теория возникает как выражение человеческого, а значит критического отношения к данному социальному мируТам же. C. 49. Она не ориентируется на улучшение функционирования общественно-политических институтов, наоборот она подвергает рефлексии существующие нормы и ценности, чтобы показать их социальную и властную обусловленность. Задача критической теории, таким образом, сводится к преодолению реификации сознания индивидов, в ходе чего вся совокупность социально-политической структуры распредмечивается и перед субъектами возникает чистое поле социальных отношений, соответствующее направленности содержания конкретной критической теории - антикапиталистической, демократической, гендерной, мультикультурной и т.д.Horkheimer M. Traditional and Critical theory. [Электронный ресурс] URL: www.sfu.ca/~andrewf/hork.doc (дата обращения: 01.03.2017). P. 230 . «Выполняя функции разоблачения реификации, она формирует у своих адептов «разомкнутую идентичность», осуществляя тем самым своего рода «сублимированную революцию»»Фурс В. Н. Критическая социальная теория в западной философии 70 - 90-х гг. ХХ в.: Типологическая реконструкция \ Диссертация на соискание доктора философских наук. 2002. С. 31 .

Задание макроуровня развития объектов. Критическая теория включает в себя контуры глобального развития человечества, позволяет проводить «диагностику времени». На классическом этапе парадигмы данный момент выражался в виде философии истории, изложенной в работе «Диалектика просвещения», представлявшей развитие как прогрессирование однобокого Инструментального Разума (капитализм, тоталитаризм, позитивизм, техницизм и т. д.), переворачивающего господство человека над природой. На современном этапе актуализирована общая модель социальной эволюции Ю. Хабермаса, защищающего Модерн от атаки постмодернистов и трактующий главные проблемы как формы колонизации «жизненного мира» Системой, чему должна препятствовать рационализация самого «жизненного мира». Пока что менее влиятельна политическая программа А. Хоннета, реактуализирующая борьбу социальных групп за более справедливое перераспределение статусных позиций и личностное признание.

Постдисциплинарность как вектор развития исследований и комплексность подхода. Критическая теория имеет постдисциплинарный характер, что проявляется в трех аспектах. Во-первых, отталкиваясь от понимания междисциплинарности, в которой каждый ученый сотрудничает именно как представитель своей дисциплины, здесь исследовательская идентичность формируется открыто и зависит от особенностей структуры предметаKellner D. Critical Theory, Marxism, and Modernity. - Baltimore: John Hopkins University Press, 1989. P. 7. Во-вторых, познавательный процесс является лишь частью «целого исторического праксиса», он возникает внутри него и снимается в немДавыдов Ю. Н. Критика социально-философских воззрений Франкфуртской школы. - М.: “Наука”, 1977. С. 51. В-третьих, теоретические модели приверженцев подхода синтетичны. Они концептуализируются на нескольких предметных уровнях: обычно на социально-философском, политико-теоретическом, социально-психологическом, гносеологическом и т. д.Хабермас Ю. Демократия, разум, нравственность. Московские лекции и интервью. - М.: «AKADEMIA», 1995. С. 125. Например, Ю. Хабермас говоря о категории «общественность» (Цffentlichkeit), заявляет, что она теряется внутри границ всяких отдельно взятых общественных дисциплинТам же. С. 124.

Последней отличительной особенностью критической теории, которая позволяет ей размежеваться с марксизмом является направленность от марксистского материалистического монизма к методологическому плюрализму по принципу дополнительности. Интеграция в критическую теорию немарксистских и нематериалистических комплексов знаний - гегельянство, психоанализ, веберианство, герменевтика, кантианство, символический интеракционизм, прагматизм и другие течения; они занимают прикладное аналитическое место, заполняющее изъяны марксового метода по принципу дополнительности. Конкретным примером такого методологического отличия является разница между ранним трудом Д. Лукача «История и классовое сознание», столь почитаемым обществом критической теории, и поздними работами философа, выполненными по канонам материалистического монизма (К онтологии общественного Бытия).

Очерчивая исследовательские границы социально-философского блока классической критической теории (М. Хоркхаймер, Т. Адорно, Г. Маркузе, Э. Фромм, Л. Левенталь), видны следующие доминирующие темы: 1) Деконструкция философии науки и гносеологии через высвечивание властных и идеологических компонентов (неопозитивизм, феноменология, постструктурализм и т.д.). 2) Критика современной рациональности как проявления господства инструментализации и математизации. 3) Критика системы информационного обмена, технократизма как разновидности современной идеологии 4) Критика функционального поглощение индивида (единицы) Системой (общественным целым) 5) Выхолащивание эстетического и ценностного восприятия через власть культурной индустрии 6) Десублимация инстинктов и потребностей индивидов 7) Поведенческий контроль, распространение психологического автоматизма и конформизма 8) Поиск субъекта коренных изменений к лучшему обществу.

Как видим, познание здесь сводится не к улучшению функционирования общественных институтов и консервированию солидаризирующих ценностей, что свойственно распространенным социологическим теориям, а к поиску нормативного регулирования, сохранению, приумножению и высвобождению в ткань социальности гуманистического потенциала. Властные отношения пронизывают саму способность к теоретизированию, «дедуктивной формой науки все ещё отображается иерархия и принуждение. Подобно тому, как первыми категориями репрезентировался организованный род и его власть над отдельными его представителями, логический порядок в целом, правила взаимозависимости, сцепления, объем и смычка понятий основываются на соответствующих отношениях социальной действительности, на разделении труда»Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика просвещения. Философские фрагменты. - М.: Медиум, 1997. С. 36. Даже ставшее обыденным применение математических операций в исследовании понимается как «редукция мышления к математическому аппарату включает в себя применение принудительных санкций по отношению к миру в качестве его собственного мерила. То, что кажется триумфом субъективной рациональности, подчинением всего сущего логическому формализму, покупается ценой покорного подчинения разума непосредственно данному». Само же общество сверху до низу пронизано властными отношениями, начиная от патриархальной семьи до любых социальных групп: «…и тем не менее сам грозный коллектив представляет собой всего-навсего обманчивую поверхность, под которой таятся силы, манипулирующие им как инстанцией насилия»Там же. С. 45. Особенное воспринимается «как всего лишь случай всеобщего и всеобщее как всего лишь сторону особенного, с которой оно позволяет себя постичь и им воспользоваться»Там же. С. 108. Властный контроль над личностью (всеобщим над единичным) осуществляется посредством формирование установок, нейтрализации критического мышления, контроля и извращения инстинктов и эстетического восприятия (десублимация и культурная индустрия). «Ибо всякий человек является моделью гигантской экономической машинерии, изначально и постоянно, и в ситуации труда и в ситуации ему подобного отдыха удерживающей всех в напряжении. Из любого звукового фильма, из любой радиопередачи может быть почерпнуто то, что в качестве социального эффекта не может быть приписано никому в отдельности, но только всем вместе. Каждая отдельно взятая манифестация культуриндустрии безотказно воспроизводит человека как то, во что превратила она его в целом»Там же. С. 158. Такое выведение всех форм предметности из социально-экономической субстанции и должно характеризоваться, еще раз констатируя эту особенность неомарксизма, как социально-экономический экстернализм. Данная логика как цепь опосредований материального субстрата и взаимодействия с ним к духовным (идеальным) мыслительным образованиям конструируется по уже методологически осуществленному пути Д. Лукачем, через категорию рациональности. Рациональность, таким образом, представляет чистый Логос, логику протекания и развития общественных отношений, материализующихся в конкретные институты и практики. Капиталистический же способ производства по М. Хоркхаймеру и Т. Адорно неотделим от губительных отношений господства, то есть власти.

Исток современной экономической и административной системы классическая критическая теория видит в буржуазном ratio. Тогда как этот тип мышления есть лишь наиболее современная форма древнего, предельно базисного (фундаментального) отношения человек - природа. В трудах первого поколения Франкфуртской школы ортодоксальная диалектика марксизма базис - надстройка заменяется ещё более структурно протообразующей. Это демонстрирует и то, что и Т. Адорно и Г. Маркузе свои последние исследования посвятили пространству взаимоотношений индивидов с природой, полю эстетикисм. Адорно Т. Эстетическая теория. - М.: Республика, 2002.- 527 с.; Marcuse H. The Aesthetic Dimension: Toward a Critique of Marxist Aesthetics. - Boston: Beacon Press, 1978. - 88 p.. После диагностированного критической теорией катастрофического положения и пессимистической судьбы индивида в позднекапиталистическом общества, выход из этого положения, основания для программы конкретных политических действий философы и пытались нащупать через данную диалектику. Финальная программа Т. Адорно, негативная диалектика как нетождественное, антипонятийное мышление и отношение к окружающему миру возможна только через мимесис. Великий Бунт наравне с Великим Отказом Г. Маркузе возможен только через философию «новой чувственности». Итого - существующая позднекапиталистическая данность - это конкретное развитие буржуазного ratio, значит особого типа рациональности, тогда мы становимся в одном ряду с идеалистом М. Вебером. Но нет, эта рациональность есть итог человеческой истории борьбы с природой. Порабощение природы привело к порабощению человека. Природа мстит своим обидчикам.

Данный рассматриваемый критической теорией тип рациональности, сопровождающий развитие капитализма, характеризуется М. Хоркхаймером как инструментальный, не меняет своего базового концептуального значения, развиваясь и уточняясь до текущего времени. Лишь Г. Маркузе сугубо словесно, «формально», переименовал и популяризовал данную концептуальную связку как техническую или технологическую рациональность. Сразу приходит на ум, что следует рассматривать эту рациональность как два разных типа, связывая первый с инструментализмом, как разновидностью прагматизма и его форм в обыденной жизни; второй тип - соответственно как логику функционирования систем в их целеполагающем и целедостигающем развитии. Однако с нашей точки зрения это неверное, так как источник, что главное, и материальный субстрат этой рациональности един. Следует лишь говорить о семантическом смещении в современном мире с инструментализма свойственного распространённости прагматизма и неопозитивизма, прорывов в естествознании к несомненному господству технократического этоса, пониманию научно-технической и информационно-коммуникативной революций как естественных событий и дальнейших ключевых факторов развития.

А) Теория Инструментального Разума

Итак, что же такое инструментальная рациональность? Это, в первую очередь, сквозная тема первого и второго поколения Франкфуртской школы, а также тот «средний термин» соединяющий противоположные методологии К. Маркса и М. Вебера. Наша текущая задача показать развитие инструментальной рациональности через этап исследований классической критической теории и высветить её гносеологические предпосылки.

Ранняя переформулировка марксизма Д. Лукачем органично легла в основание классической критической теории. В зачинающей парадигму работе школы «Традиционная и классическая теория» (1937) М. Хоркхаймера угадываются основные привнесенные венгерским философом элементы.

Начиная с теории познания, М. Хоркхаймер уже двигается в русле социально-экономического экстернализма: «…плодотворность вновь открывшихся фактических соединений для обновления существующих знаний, и применение такого знания к фактам, не вытекают из чисто логических или методологических источников, однако могут быть поняты только в контексте реальных социальных процессов»Horkheimer M. Traditional and Critical theory. [Электронный ресурс] URL: www.sfu.ca/~andrewf/hork.doc (дата обращения: 01.03.2017). P. 194. То, что советские философы-критики именовали как пансоциологизация диалектики действительно имеет место в классической критической теорииКритика немарксистских концепций диалектики XX века. Диалектика и проблема иррационального / Под ред. Ю. Н. Давыдова. -- М.: Изд-во МГУ, 1988. C. 291.

В отличие от неокантианцев и тесно связанной с ними социологии знания М. Шелера и К. Манхейма, интеллектуальный класс (интеллигенция) не «парит» над всеми классами и имеет привилегированный статус в связи с доступом к знанию; критические теоретики в данном вопросе следуют как раз за бывшим коллегой К. Манхейма, за Д. Лукачем: «В общественном разделении труда роль ученого заключается в том, чтобы интегрировать факты в концептуальные связки и держать последние актуальными так, что он сам и все использующие эти построения, могли быть хозяевами широчайше возможного спектра фактов»Horkheimer M. Traditional and Critical theory. [Электронный ресурс] URL: www.sfu.ca/~andrewf/hork.doc (дата обращения: 01.03.2017). P. 196. «Традиционные представления о теории основываются на научной деятельности, осуществляющейся в рамках разделения труда на определенном этапе его развития. Это соответствует деятельности ученого, которая имеет место наряду со всеми другими общественными мероприятиями, но связь с ними при этом очевидна не сразу…»Horkheimer M. Op. сit. P. 197. В результате традиционная теория «не вещает как теория значимая для человеческой жизни, но только как теория для изолированной сферы, в которой по историческим причинам она вступает в существование»Horkheimer M. Op. сit. P. 197. Если Д. Лукач говорил об этой же особенности восприятия социальности (отсутствие целостного и праксеологического видения) для индивидуального субъекта, подпавшего под воздействие реификации, что была свойственно программе антибуржуазной мобилизации, то М. Хоркхаймер это положение переводит на язык академической аудитории. Он формирует в обществоведческом поле два лагеря - приверженцев традиционного воззрения, отказывающихся видеть в своей деятельности связь с общественным целым и претендующих на особый интеллектуальный, внеклассовый статус и духовное руководство и сторонников критической теории, рефлексирующих свою социальную обусловленность, в первую очередь материально-производственными процессами, а значит и классовыми интересами. Позднее Т. Адорно позаимствовал этот концептуальный каркас для своей критики, набиравшей популярность социологии знаниясм. Adorno T. The Sociology of Knowledge and Its Consciousness. [Электронный ресурс] URL: http://users.ipfw.edu/tankel/PDF/Adorno.pdf (дата обращения: 01.03.2017).

Ложное сознание буржуазных ученых в эпоху либерализма рождается в разнообразных философских системах, например в повороте начала XX века к неокантианствуHorkheimer M. Traditional and Critical theory. [Электронный ресурс] URL: www.sfu.ca/~andrewf/hork.doc (дата обращения: 01.03.2017). P. 198. «Конкретные способности в теоретической деятельности ученого возводятся здесь (в неокантианстве) в ранг универсальной категории, из инстанции мирового разума, вечного «Логоса»»Horkheimer M. Op. сit. P. 198. «Касаясь любого данного, оно должно быть способно к дедуцированию всех своих определений из теоретической системы, и, в конечном счете, из математики»Horkheimer M. Op. сit. P. 198. Для М. Хоркхаймера марбургское кантианство и соответственно конструируемая рациональность - образец традиционной теории. Очищенное от жизненного или социально-исторического субстрата конструирование; как только объект сводится к концептуальной детерминации, конечный результат такой теоретической работы - это отсутствие того, что рассматривается как материальное или устойчивоеHorkheimer M. Op. сit. P. 198. Для критической теории исследовательская логика противоположна: «Факты, воспринимаемые нашими чувствами социально преформированны двумя способами: через исторический характер объекта восприятия и через исторический характер воспринимающего органа»Horkheimer M. Op. сit. P. 200. Происходит диалектическое двойное опрокидывание субъекта и объекта в диахронию в отличие от кантианской синхронии, того же структурализма.

В своих первых «франкфуртских работах» - многочисленных статьях на страницах институтского издания, М. Хоркхаймер ещё не формулирует концепцию инструментальной рациональности, а лишь заявляет о появлении характерного для современности сугубо инструментальной установки, в частности философиисм. Horkheimer M. Between Philosophy and Social Science : Selected Early Writings. - Cambridge: MIT Press, 1993. - 427 p.. Тем не менее, и критическая теория двигается в данном фарватере в поисках нахождения пути к более счастливой жизни, праксеологический императив задан заранее. Итоги первого этапа критической теории М. Хоркхаймер подвел в книге «Затмение Разума. К критике инструментального разума» (1941)(1947), которая посвящена инструментальной рациональности и её критике. Данную концепцию следует считать общим результатом ранней критической теории.

В предисловии труда М. Хоркхаймер заявляет о цели книги: «Её цель - исследовать само понятие рациональности, лежащее в основе современной индустриальной культуры, с тем, чтобы понять, не свойственны ли ему некоторые существенные пороки»Хоркхаймер М. Затмение разума. К критике инструментального разума. - М.: “Канон+” РООИ “Реабилитация”, 2011. С. 5. Понятие рациональности, её содержание непосредственно связанно с определением того, что такое Разум. М. Хоркхаймер заявляет, что для обыденного человека Разум - это «сила, которая, в конечном счете, делает возможным разумные действия, - это способность к классифицированию, умозаключению, дедукции независимо от конкретного содержания, т. е. абстрактное функционирование думающего механизма. Разум такого типа можно назвать субъективным разумом»Там же. С. 8. Далее философ продолжает, завершая понятие субъективного разума, в неразвернутом виде подводит нас к инструментальной рациональности: «По своей сущности он (субъективный разум) связан с вопросом о целях и средствах, об адекватности операций для достижения целей, при чем последние принимаются как само собой разумеющиеся и сами за себя говорящие. Вопросу же о разумности целей как таковых он не придает большого значения. Его забота о целях ограничивается тем, что он принимает как само собой разумеющиеся и что они тоже разумны в субъективном смысле, т. е. служат интересам субъекта в плане самосохранения - будь то отдельный индивид или сообщество, от которого зависит его существование»Там же. С. 9. Взгляд, что идея может быть разумной сама по себе благодаря положительным качествам в ней самой без соотнесения с какой-либо прибыльностью или выгодой для субъекта «совершенно чужда субъективному разуму даже там, где он… отдается размышлениям о социальном порядке в целом»Там же. С. 9. М. Хоркхаймер заявляет, что данное понимание Разума - важный симптом глубоких изменений во взгляде на мир в современном мышлении Запада. Так как долгое время, столетиями преобладало диаметрально противоположное понимание. Разум утверждался как сила, действующая не только в уме индивида, но и в объективном мире - в отношениях между людьми, классами, в институтах, в природе и т. д.. «Великие философские системы Платона, Аристотеля, схоластиков, немецких идеалистов основывались на объективной теории разума. Она была нацелена на развертывание всеобъемлющей системы или иерархии всех существ, включая человека и его цели. Степень разумности жизни человека определялась её гармоничностью с целым. Именно объективная структура целого, а не просто человека со своими целями, принималась в качестве меры для индивидуальных мыслей и поступков. Это понятие разума никогда не исключало субъективный разум, но рассматривало его как всего лишь частичное, ограниченное выражение универсальной рациональности, которая и была источником критерия для всех существ и вещей. Акцент приходился скорее на цели, чем на средства»Там же. С. 9-10. Здесь М. Хоркхаймер сформулировал концепцию объективного разума и подошел в плотную к концепции, так и не сформулированной им альтернативной рациональности, которую, с нашей точки зрения и в соответствие с коннотациями, следовало бы назвать - нормативной или ценностной рациональностью.

Сразу возникает вопрос - почему это не сделали франкфуртские теоретики первого поколения. Ответом на это является пессимистическое восприятие позднекапиталистической действительности в её способности к манипуляции и интеграции, трудно говорить о ценности или норме, когда всё имеет меновую стоимость либо подпадает под аппарат культурной индустрии. Забегая вперед скажем, что этот пробел заполнил более оптимистически и либерально настроенный Ю. Хабермас. С той разницей, что лидер второго поколения двигался в фарватере основоположенного им вкупе с К.-О. Апелем «постметафизического мышления». Объективный разум и соответственно нормативная рациональность предполагают существование социально-исторически меняющихся, но при этом универсальных для конкретных временных промежутков идей и идеалов, претендующих на истинность, общезначимость, либо благожелательность и имеющих своим истоком религию, метафизику, или, наконец, культуру. Тогда материализацию объективного разума в институты, следует называть социальной логикой общественно-исторического процесса. Однако Ю. Хабермас преодолел это схему по линии его принятия аналитической философии: распространена ошибка в том, что Разум приписывают историческому процессу либо его части, тогда как по-настоящему Разумом обладает лишь конкретный индивид. Значит, структуры Разума каждый раз рождаются, выявляются и исчезают во взаимодействии между индивидами - интеракции, проще говоря, коммуникации. Следовательно, нужно говорить о коммуникативном разуме и коммуникативной рациональности, что мы и проясним в следующей главе.

С точки зрения субъективного разума «…понятия разума используются для обозначения некой вещи или идеи, а не действия, оно указывает исключительно на отношение такого объекта или понятия к цели, но не на сам объект или само понятие. Это означает, что ценность вещи или понятия - в их служебности»Там же. С. 11. Нет разумной цели самой по себе, одна цель может быть выше другой только в одном случае, если они обе служат третей, тогда они уже являются средствами, а не целямиТам же. . Субъективация разума означает его формализациюТам же. С. 13. Нельзя говорить о разумной действительности самой по себе, следовательно, мышление не может помочь в определении предпочтительности какой-либо цели как таковой: «Тем самым приемлемость идеалов, критерии наших поступков и убеждений, руководящие принципы этики и политики, все наше жизненно важные решения ставятся в зависимость от факторов, никак не связанных с разумом. В них начинают видеть предметы выбора, личного вкуса и становится бессмысленным говорить об истине в практических, нравственных и эстетических решениях»Там же. .

Определив концептуальное значение современного Разума, М. Хоркхаймер в дальнейшем раскрывает его реализацию в форме различных теоретических строений (прагматизм, логический позитивизм), общественных институтов и практик (монополистический капитализм, либеральная демократия). Следует заметить, что намеченная в работе «Затмение Разума. К критике инструментального разума» исследовательская методика и сама логико-понятийная связка без изменений сохраняется и кочует из работы в работу у всего социально-философского блока первого поколения критической теории. Меняется лишь переакцентировка в связи с предметом анализа или выбранной темой. Наша задача выделить эту инвариантную гипотетико-дедуктивную связку, чтобы не растворится во множестве работ критических теоретиков. На данный момент из проанализированного нами эта схема выглядит так:

Рис. 1.2. Схема логического инварианта в мышлении Франкфуртской школы.

Чтобы выстроить логическую цепь до конца, а также для доказательства тезиса о концептуальном единстве ключевых работ первого поколения критической теории, мы будем рассматривать тексты параллельно друг другу. Важно также заметить, что существует огромное количество литературы, защищенных диссертаций, опубликованных статей с обзором и критикой содержания трудов франкфуртского социально-философского блока. Цель нашей работы не в повторении уже пройденного пути, а в реконструкции социальной логики в контексте проблемы инструментальной рациональности.

Пойдем по порядку, конкретизируем первый объект - субъективный разум. Как мы отмечали ранее, со времен немецкого идеализма (для которого Разум был центральной категорией) понятие Разума начало принимать двоякую природу. «Понятия Канта двусмысленны. Понятие разума в качестве трансцендентального сверх-индивидуального Я содержит в себе идею свободной совместной жизни людей, реализуя которую они организуются во всеобщий субъект и ликвидируют разногласия, существующие между чистым и эмпирическим разумом, в сознательной солидарности общего дела. Свободная совместная жизнь изображает собой идею истинной всеобщности, утопию. В то же самое время разумом учреждается инстанция калькулирующего мышления, подлаживающего мир под цели самосохранения и не знающего никаких иных функций, кроме препарирования предмета, превращения его из чувственного материала в материал порабощаемый. Подлинная природа схематизма, наружно согласовывающего общее и особенное, понятие и единичный случай, в нынешней науке, наконец, обнаруживает себя в качестве интереса индустриального общества»Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика просвещения. Философские фрагменты. - М.: Медиум, 1997. С. 107. Следовательно, мы имеем дело с нормативным (объективным) разумом и инструментальным (субъективным) разумом, функционально имеющим дело с целями или средствами. В современном обществе «Разум является органом калькулирования, планирования, по отношению к целям он нейтрален, его стихией является координация»Там же. С. 112. Разум теряет свое нормативное измерение: «С формализацией разума сама теория в той мере, в какой она стремится быть чем-то большим, чем символом нейтральных способов деятельности, становится непостижимым понятием, а мышление считается осмысленным лишь после того, как поступается смыслом. Впряженное в упряжку господствующего способа производства, Просвещение, стремящееся подорвать ставший репрессивным миропорядок, ликвидирует само себя»Там же. С. 118. Результат этих процессов - господство однобокого инструментального разума. Его превосходство основывается на воспроизводстве в социальности капиталистических (индустриальных) обществ: он с одной стороны образуется в ходе обмена, общее целедостижение осуществляется через рынок, c другой - он начинает «претендовать на универсальность и развиваться в направлении ее ограничения. Подобно тому, как в ходе обмена каждый получает ему причитающееся и при этом все-таки имеет место социальная несправедливость, и форма рефлексии менового хозяйства оказывается справедливой, всеобщей, и, тем не менее, партикуляристской, инструментом привилегированности в условиях равенства»Там же. С. 258. «Их собственный разум, который бессознательно, наподобие трансцендентального субъекта, посредством обмена создает тождество, остается чем-то несоизмеримым для субъектов, разум они приводят к единому знаменателю: субъект оказывается врагом субъекта. Предшествующая всеобщность как истинна, так и неистинна: истинна, потому что она образует тот «эфир», который Гегель называет духом; неистинна, потому что ее разум еще не является таковым, ее всеобщность - это продукт частных интересов»Адорно Т. Негативная диалектика. - М.: Научный мир, 2003. С. 20. Таким образом, инструментальный разум имеет генетически связанные с ним социальные экспликации: в пространстве социальных практик он превращается в буржуазное ratio, в духовную силу доминирующего класса. Существующая общественная тотальность имманентно противоречива, она продукт совокупности всех индивидов, это творение Разума, но не объективного, а субъективного. «Буржуазное ratio сблизило с принципом обмена то, что разум действительно хотел сделать себя соизмеримым, идентифицироваться (со все большим, хотя и потенциально смертоносным успехом) с системами, он все реже пребывал вне системы»Там же. С. 31. Нормативный, связанный с социальным освобождением Разум у теоретиков именуется просто как Разум в связи с наследием немецкого идеализма и идеологии Просвещения. Г. Маркузе, будучи наиболее близок к непосредственной политической практике и оставаясь жить в эмиграции в США до конца жизни, семантически перерабатывает идеи своих коллег в концепцию противостояния Разума и технической рациональности (технического разума).

Ранее мы уже отмечали, что Г. Маркузе изначально освободительный импульс критической теории связывал с претворения идей немецкого идеализма в реальностьMarcuse H. Philosophy and Critical theory \\ Negations. Essays in Critical Theory. - London: MayFlyBooks, 2009. P. 99-119. «Последняя трансмутация идеи Разума проявляется в тоталитарном универсуме индустриальной рациональности… Замкнутый операциональный универсум развитой индустриальной цивилизации с его пугающей гармонией свободы и угнетения, производительности и деструктивности, роста и регресса был предопределен в идее Разума как специфический проект… достижения развитой индустриальной цивилизации кладут конец конфликту подрывных элементов Разума, конфликту сил негативного мышления со стабилизирующими тенденциями сил мышления позитивного и ведут к торжеству одномерной действительности над всеми противоречиями»Маркузе Г. Одномерный человек. Исследование идеологии развитого индустриального общества. - М.: "REFL-book", 1994. С. 162-163. Разум в маркузианской критической теории также остается по природе диалектическим. С одной стороны - он источник освободительного движения (сила негативного мышления), субстрат процесса развития как такового и противостояния окостенению данностисм. Маркузе Г. Разум и революция. Гегель и становление социальной теории. - Санкт-Петербург: "Владимир Даль", 2000. - 541 c.. С другой - в позднекапиталистической реальности он переходит в свою противоположность: «Мир обнаруживает тенденцию к превращению в материал для тотального администрирования, которое поглощает даже администраторов. Паутина господства стала паутиной самого Разума, и это общество роковым образом в ней запуталось. Что же касается трансцендирующих способов мышления, то они, по-видимому, трансцендируют сам Разум»Маркузе Г. Одномерный человек. Исследование идеологии развитого индустриального общества. - М.: "REFL-book", 1994. С. 222. Существующая данность - это универсум технологической действительности, в котором мир-объект трансформируется в средствоТам же. С. 226-227. «Некогда представлявшее собой подлинное поле рациональной мысли, метафизическое измерение становится иррациональным и ненаучным. Разум, опираясь на свои собственные воплощения, отвергает трансценденцию»Там же. С. 227. Позднекапиталистический Разум превратился из инструмента освобождения в инструмент подавления. Происходит диалектический парадокс, развитие производительных сил и науки как осуществления мощи Разума не революционизирует общество и толкает его к постэкономической формации, а, наоборот, лишь укрепляет поздний капитализм, качественные изменения происходят в рамках существующей технологической структурыТам же. С. 31-32. Марксистская социалистическая революция в странах - локомотивах материалистического прогресса сменяется бесконечным технологическим самосовершенствованием в капиталистических рамках. И Разум (Логос) Системы и индивидов это признает, поэтому с точки зрения философа и остается лишь трансцендировать сам Разум, а значит выйти за рамки господствующего социетального воспроизводства, что равнозначно Великому Отказу.

Генетически технологический разум Г. Маркузе связывает с концепцией формальной рациональности и господства М. ВебераMarcuse H. Industrialization and capitalism in the work of Max Weber \\ Negations. Essays in Critical Theory. - London: MayFlyBooks, 2009. P. 151-171. Критический теоретик, как и его коллеги, не только видит корни инструментальной рациональности в отношении человек - природа (что будет рассмотрена нами позднее), он считает её изначально политическим феноменом: «В качестве политического разума, технический разум историчен»Marcuse H. Op. сit. P. 169. В результате Г. Маркузе заявляет свой известный тезис «Как опредмеченный дух, техника (машина) не нейтральна; технологический разум является социальным разумом правящих в данном обществе и может быть изменен в самой своей структуре. Как технологический разум он может стать технологией освобождения»Marcuse H. Op. сit. P. 169. Итак, инструментальный или технологический разум является не только буржуазным ratio, но и мышлением правящих групп развитых позднекапиталистических обществ. Это значит, что он не только априорно структурно воспроизводится в экономико-технологической сфере, но и является культурой мышления правящих групп. Как итог, в творчестве М. Хоркхаймера, Т. Адорно и Г. Маркузе мы имеем четыре родственных понятия, которые по своему объему и содержанию тождественны, однако в различном смысловом контексте приобретающие семантический оттенок:

a) субъективный разум - в контексте утраты ценностного онтологического измерения бытия и приобретения функций мышления конкретного индивида

b) инструментальный разум - в контексте смещения с целезадающей (нормативной установки) к целедостигающей и примату этики эффективности

c) буржуазное ratio - в контексте отождествления доминирования этого типа Разума с новым классом и новым типом социальности - капиталистического общества

d) технический разум - в контексте поддержания функционирования общественного целого и противостояния качественным изменениям или дисфункциональным вызовам.

Этот Разум воплощается в конкретные институты, практики, модели поведения и реакции. Он является их идеальным субстратом, что следует понимать как их социальную логику. Она содержит совокупность мыслительных операций и телеологию социального действия. В таком виде - это инструментальная (технологическая) рациональность. Поэтому о таком типе рациональности необходимо говорить в контексте соотношение инструментального разума и его реализованного объектаЗдесь и далее мы будем употреблять понятия инструментальный разум и инструментальная рациональность с содержанием всех их семантических смещений, без конкретизации.. Отсюда видна следующая схема: