Понятие политической системы общества и ее элементов

В 1899 году в Северо-Западном крае была образована Рабочая партия политического освобождения России (РППОР) с центром в Минске. Ее программные и тактические принципы были изложены в брошюре «Свобода».

В 1900 году заявила о себе изданием «Манифеста» Партия социалистов-революционеров, объединившая ряд эсеровских организаций на юге России и потому часто именовавшаяся южной партией социалистов-революционеров. Расширил свои границы и Союз социалистов-революционеров. Его группы появились в Петербурге, Ярославле, Томске и ряде других мест, Программа Союза была составлена еще в 1896 году, а отпечатана типографским способом в 1900 году под названием «Наши задачи».

Воплощением объединительной тенденции в эмиграции явилось образование в 1900 году в Париже по инициативе В.М.Чернова Аграрно-социалистической лиги (АСЛ). Она была знаменательна прежде всего тем, что провозгласила очередным вопросом революционного дела работу в крестьянстве.

В деле идейного определения и организационного сплочения эсеровского движения периодическая печать играла заметную роль: эмигрантские ежемесячная газета «Накануне» (Лондон, 1899) и журнал «Вестник русской революции» (Париж, 1901), а также газета «Революционная Россия» Союза социалистов-революционеров, первый номер которой появился в начале 1901 года.

Численность, влияние и практическая деятельность региональных эсеровских организаций далеко не соответствовали их претенциозным названиям. РППОР первостепенной задачей считала завоевание политической свободы с помощью террора. Ей принадлежит идея создания особой Боевой организации. Наиболее значимыми делами РППОР было издание и распространение ею в ряде городов, в том числе в Петербурге, первомайской прокламации с призывом к политической борьбе с помощью террора и создание мастерской по изготовлению ручных печатных станков. Весной 1900 года партия была почти полностью ликвидирована полицией.

Скорее символической, нежели реальной была южная Партия социалистов-революционеров. Ее «крестная мать» Е.К.Брешковская признавала, что партийный «Манифест» был составлен слабо, что с выпуском его спешили, для того чтобы сторонники партии «стали примыкать к ее организациям». Партия не имела ни руководящего центра, ни печатного органа. Она представляла собой подобие конфедерации местных эсеровских организаций.

Малочисленной, чисто интеллигентской по своему составу, глубоко законспирированной организацией, лишь изредка проявлявшей себя изданием какой-либо брошюры или прокламации, оставался Союз социалистов-революционеров. Его деятельность несколько активизировалась в связи с началом издания газеты «Революционная Россия». О малых возможностях Союза наглядно свидетельствует тот

факт, что в течение 1901 года было выпущено всего лишь два номера газеты.

В состоянии летаргического полусна оставалась эмиграция. Туго шло издание литературы для крестьян у Аграрно-социалистической лиги и «совершенно не клеилось» дело с доставкой этой литературы в Россию, так как у Лиги прямых связей с ней практически не было.

Значительными были разногласия в эсеровской среде. Они касались ряда важных программных, тактических и организационных вопросов. В частности, не было единства по вопросам о масштабе и темпах политических преобразований, о роли и значении различных классов в этих преобразованиях, о формах, методах и средствах борьбы, особенно о терроре. По-разному представлялись принципы построения партии.

«Манифест» южных эсеров более других эсеровских программных документов отражал разброд, который был свойственен эсеровской мысли того времени. Он представлял собою первую попытку изложить эсеровскую программу, не придерживаясь трафарета программы «Народной воли». В нем явственно проявлялось влияние марксизма, особенно в признании расслоения крестьянства на сельский пролетариат, мелкую сельскую буржуазию, малоземельное крестьянство и существования борьбы между этими группами. В то же время присутствовали и неонароднические утверждения о совпадении интересов крестьянства с интересами рабочих, о возможности устройства их жизни на социалистических началах. Сказывалось двойственное отношение к общине. Не было уже абсолютной уверенности в ее социалистическом будущем. Она рассматривалась лишь как средство, которое может облегчить усвоение крестьянами идеи национализации земли, а также революционную пропаганду и агитацию в деревне. Значительным было расхождение в оценке террора. РППОР и ССР отводили ему чуть ли не главное место в борьбе против самодержавия, южные же эсеры были сторонниками коллективных форм борьбы: демонстраций, митингов, стачек и т.п. Террор южными эсерами допускался лишь как крайнее средство самозащиты в борьбе с провокаторами и предателями революционного дела. Разные мнения существовали и по вопросу организационного строительства партии. РППОР и южные эсеры отдавали предпочтение федеративному принципу. Представители ССР, выступая за партию, «покоящуюся на принципе заговора», были сторонниками ее строгой централизации. По их мнению партия должна была образоваться не путем механического объединения ряда местных организаций, а вырасти органически вокруг определенного, объединяющего всех дела.

В начале 90-х годов в оппозиционной и революционной среде, в том числе и эсеровской, все чаще и настойчивее говорили об объединении в целях усиления эффективности борьбы с существующим строем. Эсеров подхлестывало и стремление опередить в этом отношении социал-демократов, активно работавших в это время над созданием своей партии. Однако уровень эсеровского движения в целом был еще недостаточным для реализации объединительной тенденции. Эсеровские организации оставались малочисленными, замкнутыми, интеллигентскими народническими кружками, разногласия между ними не сглаживались, а обострялись. В сентябре 1901 года в газете «Накануне» В.М.Чернов отмечал наличие в эсеровском движении двух крыльев - левого и правого. К левому крылу он относил ССР, журнал «Вестник русской революции» и газету «Накануне», более сохранявших народовольческие традиции; к правому - южную Партию социалистов-революционеров, имевшую, по его мнению, ряд общих черт с левым, «искровским» крылом российской социал-демократии. Переговоры между южными эсерами и ССР об объединении велись, но они протекали очень вяло, ограничивались редкими персональными встречами представителей этих организаций и в ближайшем времени не сулили положительных результатов. Дело тормозилось и полицейскими репрессиями, не дававшими организациям сколько-нибудь окрепнуть, вырывавшими из них наиболее активных членов, ликвидировавшими с трудом налаживавшиеся между ними связи. Жертвой этих репрессий стал и ССР. В сентябре 1901 года была арестована его типография в Томске, где печатался третий номер «Революционной России», а в начале декабря он фактически полностью был ликвидирован. Дело объединения эсеров, казалось, было похоронено на неопределённое время. Однако произошло обратное.

Сообщение об образовании партии эсеров появилось в январе 1902 года в третьем номере «Революционной России». В течение 1902 года к партии примкнули эсеровские организации России, а также остатки РППОР. Перед Первой российской революцией в партии было свыше 40 комитетов и групп, объединявших приблизительно 2 - 2,5 тысячи человек. По своему социальному составу партия была преимущественно интеллигентской. Учащиеся, студенты, интеллигенция и служащие составляли в ней более 75 %, а рабочие и крестьяне - около 28 %.

Программа, особенности организации и тактики партии

Организация была одной из слабых сторон партии эсеров на протяжении всей ее истории и одной из причин вытеснения ее с исторической сцены большевиками. Эсеры, по признанию их лидера В.М.Чернова, постоянно «грешили» в сторону «организационного нигилизма» и страдали «организационной расхлябанностью». Основу партии составляли ее местные организации: комитеты и группы, формировавшиеся, как правило, по территориальному принципу. Сложившиеся местные организации (а это было крайне редко) состояли обычно из пропагандистов, объединявшихся в союз, агитаторов, составлявших так называемую агитаторскую сходку, и технических групп - типографской и транспортной. Организации чаще всего формировались сверху вниз: вначале возникало руководящее «ядро», а затем вербовались массы. Внутренние связи в партии, вертикальные и горизонтальные, никогда не были прочными и надежными, особенно слабыми они были в период, предшествовавший Первой российской революции.

Первоначально партия, не имела даже своего специального центрального органа. Сказывалось, с одной стороны, своеобразие самого дела образования партии, а с другой - преобладание сторонников организации партии на принципе федерации. Технические функции ЦК исполнялись в известной мере наиболее сильными местными организациями, каковыми были до конца 1902 года саратовская, а после ее разгрома - екатеринославская, одесская и киевская.

В ЦК, без общепартийной санкции, постепенно превратилась комиссия по связи с заграницей в составе Е.К. Брешковской, П.П. Крафта и Г.А. Гершуни. Они взяли на себя и функции внутрипартийных разъездных агентов. Летом 1902 года Гершуни без согласования с другими членами ЦК кооптировал в его состав Е.Ф. Азефа. После ареста Крафта и Гершуни и переезда за границу Брешковской в течение года, с весны 1903 до весны 1904 годов, роль ЦК в России выполнял Азеф. С апреля 1904 года он начал формировать новый состав ЦК путем личной кооптации. К началу революции в нем уже было около 20, а к первому съезду - около 40 членов, составлявших два его отделения - Петербургское и Московское. В полном составе ЦК никогда не собирался, и вряд ли кто из руководства партии, кроме Азефа, точно знал его численность и персональный состав. ЦК исполнял в основном технические функции. Идейным и в некоторой степени организационным центром партии являлась редакция «Революционной России». Поскольку коллективное руководство существовало лишь формально, большую роль в партии играли отдельные личности. Среди них выделялся М.Р. Гоц. Он был представителем российского партийного центра за границей, имел право кооптации ЦК в случае его полного провала. Не без основания его называли порой «диктатором» партии и отмечали, что в 1903 - 1904 годах он и Азеф «распоряжались всей партией». В.М. Чернов был в основном идейным лидером и организационными вопросами особенно не занимался.

По мере расширения функций партии в ней появлялись специальные структуры. В апреле 1902 года террористическим актом С.В.Балмашова заявила о себе Боевая организация, формирование которой Гершуни начал еще до образования партии. БО предназначалась для ведения центрального террора против одиозных деятелей правительства. Она занимала в партии автономное положение, имела свой устав, кассу, явки и адреса. ЦК решал лишь вопросы о том, против кого и когда должен был совершен террористический акт. Вмешиваться во внутренние дела БО он не имел права. Во главе БО стояли Гершуни (1901 - май 1903-го) и Азеф (1903 - 1908). При Гершуни организация имела «рассеянный характер»: завербованные в нее боевики продолжали пребывать в своих местных организациях до получения вызова от главы организации для совершения намеченного террористического акта. Азеф, сдав Гершуни охранке и возглавив организацию, полностью ее реорганизовал: обновил состав, собрал воедино, централизовал, ввел строгую дисциплину. Автономное положение БО служило неплохим прикрытием для Азефа в его длительной провокаторской деятельности. Численность БО не была постоянной. За время ее существования она колебалась в разное время от 10 до 30 человек. Всего через нее прошло более 80 боевиков.

В целях активизации и расширения партийной работы в деревне в 1902 году после крестьянских восстаний в Полтавской и Харьковской губерниях возник Крестьянский союз Партии социалистов-революционеров. В мае 1903 года было заявлено о создании Союза народных учителей. В 1903 - 1904 годах при ряде комитетов стали возникать Рабочие союзы, объединявшие членов комитета и примыкавших к нему лиц, занимавшихся революционной деятельностью среди рабочих. Создание названных организаций свидетельствовало о стремлении партии расширить свое влияние в массах, однако деятельность этих малочисленных организаций находилась еще в зачаточном состоянии.

В отношении теории эсеры были плюралистами. Партия, считали они, не может уподобляться духовной секте, руководствоваться одной какой-то теорией. Необходимым условием пребывания в партии считалась лишь вера в ее конечную цель - социализм.

Основу эсеровской идеологии составляла перенятая ими у старых народников идея о возможности особого пути России к социализму, не дожидаясь, когда предпосылки для этого будут созданы капитализмом.

Выработка эсеровской программы началась летом 1902 года. Был опубликован лишь четвертый ее проект, появившийся в мае 1904 года в 46-м номере «Революционной России». Официально он значился как проект редакции этой газеты, но основная работа по его составлению была выполнена В.М.Черновым. Эта программа оставалась главным руководящим документом эсеров до конца их существования.

Программа эсеров была построена по шаблону программ других тогдашних социалистических партий. В ней содержались четыре основных блока:

- первый был посвящен анализу мировой системы капитализма;

- второй - противостоящему ей международному социалистическому движению;

- в третьем давалась характеристика своеобразных условий развития социализма в России;

- в четвертом излагалась программа этого движения.

Она делилась на программу-минимум и программу-максимум.

В программе-максимум указывалась конечная цель партии - экспроприация капиталистической собственности и реорганизация производства и всего общественного строя на социалистических началах при полной победе рабочего класса, организованного в социально-революционную партию. Оригинальность эсеровской модели социализма заключалась не столько в представлениях о самом социалистическом обществе, сколько в том, каков должен быть России к этому обществу.

Важнейшим требованием программы-минимум был созыв Учредительного собрания на демократических началах. Оно должно было ликвидировать самодержавный режим и установить свободное народное правление, обеспечивающее необходимые личные свободы и защиту интересов людей труда. Политическую свободу и демократию эсеры считали предпосылкой для социализма и органической формой его существования. Предусматривалось установление демократической республики, политических и гражданских свобод, пропорционального представительства в выборных органах и прямого народного законодательства в виде референдумов, законодательных инициатив снизу и т.п. Будучи сторонниками широкой демократии, эсеры вместе с тем допускали «в случае надобности установление его [рабочего класса] временной революционной диктатуры».

В вопросе о государственном устройстве новой России эсеры выступали за «возможно большее» применение федеративных отношений между отдельными национальностями, за признание за ними безусловного права на самоопределение, за широкую автономию местных органов самоуправления.

Центральным пунктом хозяйственно-экономической части эсеровской программы-минимум являлось требование социализации земли. Под социализацией земли имелись в виду отмена частной собственности на землю, превращение земли не в государственную собственность, а в общенародное достояние. Земля изымалась из торгового оборота, купля и продажа ее не допускались. Заведовать землей должны были центральные и местные органы народного самоуправления, начиная от демократически организованных бессословных сельских и городских общин и кончая областными и центральными учреждениями. Последние решали бы вопросы расселения и переселения крестьян, регулировали пользование лесами и реками. Недра земли должны были остаться за государством. Земля обращалась в общенародное достояние без выкупа, а за теми, у кого она изымалась, признавалось лишь право на общественную поддержку на время, необходимое им для приспособления к новым условиям. Пользование землей предусматривалось уравнительно-трудовое. Это означало, что каждый гражданин имел право на землю при условии обработки ее своим трудом, единоличным или в товариществе. Землю можно было получить по потребительской или трудовой норме. Потребительская норма рассчитывалась лишь на удовлетворение необходимых потребностей ее владельца. Там, где не было земельной тесноты, за основу бралась трудовая норма, предусматривавшая наделение таким количеством земли, которое можно обрабатывать без применения наемного труда.

Программа социализации земли и всего сельскохозяйственного производства являлась сердцевиной эсеровской модели социализма, составляла ее национальную особенность.

Целями эсеровской программы-минимум провозглашались также охрана духовных и физических сил рабочего класса в городе и деревне, увеличение его способности к дальнейшей борьбе за социализм. Конкретно выдвигались следующие требования:

- установление рабочего дня не более 8 часов и минимума заработной платы;

- страхование рабочих за счет государства и хозяев;

- законодательная охрана труда под наблюдением фабричной инспекции, избираемой рабочими;

- создание профессиональных рабочих организаций и обеспечение их права участвовать в организации труда на предприятиях.

В области финансовой политики предусматривалось:

- введение прогрессивного налога на доходы и наследство при полном освобождении от налогов доходов ниже установленной нормы;

- уничтожение косвенных налогов (кроме налогов на предметы роскоши), покровительственных пошлин и всех вообще налогов на доходы от трудовой деятельности.

Партия выступала также за:

- развитие всякого рода общественных служб и предприятий;

- бесплатную медицинскую помощь;

- земские агрономические и продовольственные организации;

- предоставление государственного кредита трудовым хозяйствам, преимущественно на кооперативных началах;

- коммунальную, земскую и государственную политику, благоприятствующую развитию коопераций на строго демократических началах;

- и т.д.

Программа эсеров была весьма привлекательна для широких масс своими социальными обещаниями, но она была утопична в своей конечной цели. Вряд ли можно признать ее состоятельной с точки зрения насущной для того времени проблемы модернизации страны. В ней практически не уделялось никакого внимания вопросам развития промышленного производства, а отрицание ею частной собственности на землю, ее купли-продажи, запрещение применения наемного труда, строго уравнительное владение землей не создавали условий и для прогресса в сельском хозяйстве. К тому же эсеры недооценивали роль и значение государства в деле преобразования страны. От своих предшественников, народников 70-х годов, они в какой-то мере унаследовали анархическое отношение к этому важнейшему общественному институту.

В случае реализации эсеровской программы Россия была бы обречена оставаться сельскохозяйственной страной, и тогда она вряд ли сохранилась бы как великая мировая держава.

Относительно тактики в программе партии коротко, в общей форме заявлялось, что борьба будет вестись «в формах, соответствующих конкретным условиям русской действительности».

Формы, методы и средства борьбы, которые использовались эсерами, были разнообразными:

- пропаганда и агитация;

- деятельность в различных представительных учреждениях;

- все виды внепарламентской борьбы (стачки, бойкоты, демонстрации, восстания и т.п.).

От других социалистических партий эсеров отличало лишь то, что они признавали систематический террор как средство политической борьбы. Террору эсеры придавали большое значение, но не абсолютизировали его. В нем они видели средство, с одной стороны, агитации и возбуждения общества, мобилизации революционных сил, а с другой - дезорганизации правительства, сдерживания его произвола. До начала Первой российской революции террор заслонял другие виды деятельности партии. Прежде всего благодаря ему она приобрела известность.

Массовую революционную работу эсеры хотя и вели, но широкого размаха она не имела. По всем основным направлениям массовой работы эсеры в предреволюционный период значительно уступали социал-демократам.

С образованием партии эсеров разногласия в ней не были изжиты. Более того, они порой настолько обострялись, что партия оказывалась на грани раскола. Одним из спорных вопросов являлся вопрос о терроре, его организации.

Главный импульс революции 1905 - 1907 годов эсеры видели не в «напоре развивающегося капитализма», а в кризисе земледелия, заложенного еще реформой 1861 года. Этим обстоятельством объяснялась огромная роль крестьянства в революции. К движущим силам революции относились также и пролетариат и «трудовая» интеллигенция. Союз этих социальных сил, оформленным выражением которого должна была стать единая социалистическая партия, рассматривался эсерами в качестве залога успеха революции.

По-своему решался эсерами и главный вопрос революции - вопрос о власти. Они отказались от народовольческой бланкистской идеи захвата власти революционерами-социалистами. В концепции эсеров социалистическая революция как таковая не предусматривалась. Переход к социализму должен был совершиться мирным, реформистским путем, на основе использования демократических, конституционных норм. Через демократические выборы эсеры надеялись получить большинство сначала на местах, а затем и в Учредительном собрании. Последнее должно было окончательно определить форму государственного правления и стать высшим законодательным и распорядительным органом.

Уже в Первой российской революции определилось отношение эсеров к Советам рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. В них они не видели зародыша новой революционной власти, не считали их способными исполнять государственные функции, рассматривали их как своеобразные профессионально-политические союзы или органы самоуправления только для какого-то одного класса. По мнению эсеров, главное предназначение Советов заключалось в том, чтобы организовать и сплотить распыленную, аморфную рабочую массу.

Основными требованиями эсеров в революции были требования их программы-минимум. Кратко они выражались в лозунге «Земля и воля». По своему содержанию он был радикально-демократическим.

Если до революции главной задачей партии было воспитание в массах социалистического сознания, то теперь на передний план выступила задача свержения самодержавия. Их деятельность стала не только более масштабной, более энергичной, но и более разнообразной.

Шире и интенсивнее стали партийная агитация и пропаганда. Все областные комитеты печатали свои легальные газеты, различного рода бюллетени или сообщения. Имели свои печатные органы и ряд местных губернских комитетов.

Предметом особого внимания эсеров оставалось крестьянство. В деревнях образовывались крестьянские братства и союзы. Особенно широко эта работа была поставлена в Поволжье и центральных черноземных губерниях.

Произошли изменения и в террористической деятельности партии, которой по-прежнему уделялось значительное внимание. Изменилась форма применения террора, который приобрел децентрализованный характер. Он широко использовался местными организациями партии против представителей власти среднего и низшего звена. В итоге если до революции террористические акты были единичными, то за годы революции их было совершено около 200.

Эсеры активно участвовали в подготовке и проведении революционных выступлений (стачки, демонстрации, митинги, вооруженные восстания и т.п.) в городе и деревне, среди гражданского населения, а также в армии и на флоте. Испытали они себя и на легальной, парламентской арене борьбы.

Эсеры принимали активное участие и сыграли заметную роль в целом ряде вооруженных выступлений против царизма, особенно в Москве в декабре 1905 года, а также в Кронштадте и Свеаборге летом 1906 года.

Эсеры высказались за бойкот законосовещательной Булыгинской думы и приняли активное участие во Всероссийской октябрьской стачке. Манифест 17 октября 1905 года, изданный царем под давлением стачки и обещавший политические и гражданские свободы, был встречен эсерами неоднозначно.

Активными сторонниками бойкота выборов в І Государственную думу выступали и эсеры. Выборы тем не мене состоялись, и в Думе оказалось значительное число депутатов-крестьян. В связи с этим эсеровское руководство круто изменило свое отношение к Думе, чтобы не мешать ее работе, было решено даже прекратить временно террористическую деятельность. Предметом особого внимания эсеров стали прошедшие в Думу крестьянские депутаты. При живейшем участии эсеров из этих депутатов была создана думская фракция - Трудовая группа. Однако по своему влиянию на крестьянских депутатов в Думе эсеры уступали народным социалистам, представителям правого крыла неонародничества. Преимущественно на принципах энесов, а не эсеров были составлены программа трудовиков и их проект аграрной реформы.

В период революции существенно изменился социальный состав партии. Подавляющее большинство ее членов составляли теперь рабочие и крестьяне. Однако, как и прежде, политика партии определялась интеллигентским по своему составу руководством ПСР.

Высшей партийной инстанцией признавался съезд. Он должен был созываться не реже одного раза в год. На практике эта периодичность не соблюдалась. Идейное и практическое руководство партией на Центральный комитет, избиравшимся съездом, пяти членам ЦК предоставлялось право пополнять свой состав путем кооптации еще пятью членами. ЦК назначал ответственного редактора центрального печатного органа партии и ее представителя в Международном социалистическом бюро.

Уставом партии предусматривался и такой институт, как Совет партии. Он составлялся из членов ЦК, представителей областных, Московского и Петербургского комитетов. Совет созывался по мере надобности.

Кроме возникших еще до первого съезда ПСР Северо-Западного, Поволжского и Центрального были сформированы еще десять областных комитетов, наиболее крупными и деятельными среди которых были Украинский, Южный, Таврический, Уральский, Сибирский и Кавказский.

В Первой русской революции эсеры понесли значительные жертвы. Среди 1144 казненных по приговорам военно-полевых судов, 250 были эсерами. 22 их террориста были убиты без суда и следствия. Более 15 тысяч эсеров были заключены в тюрьмы и отправлены в ссылку.

После поражения революции партия эсеров, как и другие российские революционные и оппозиционные партии, оказались в состоянии кризиса. Он был вызван прежде всего той неудачей, которую потерпели в революции эти партии, а также резким ухудшением условий их деятельности в связи с торжеством реакции.

В одном ряду с тактикой бойкота Думы и отзовизма находился исповедуемый эсерами «боевизм». Состоявшийся вскоре после третьеиюньского переворота ІІІ Совет партии, высказавшись за бойкот Думы, одновременно назвал первоочередной задачей усиление боевого дела. І общепартийная конференция, состоявшаяся в августе 1908 года в Лондоне единодушно высказалась за усиление центрального террора, причем вполне назревшим был признано и покушение на Николая ІІ.

Однако решения Лондонской конференции и утвердившего их IV Совета остались на бумаге. Огромный моральный урон партии и террору был нанесен разоблачением В.Л. Бурцевым Е.Ф. Азефа. В начале января 1909 года ЦК ПСР официально объявил его провокатором. Разоблачение Азефа обострило партийный кризис. Усугубился он и столыпинской аграрной реформой.

Опасность столыпинской реформы для эсеров заключалась в том, что она, разрушая крестьянскую общину и преследуя цель сделать из крестьян мелких собственников, покушалась на сердцевину эсеровской доктрины - социализацию земли.

Чем больше под вопросом оказывалась судьба общины, тем пристальнее взоры эсеров обращались на кооперацию. Лондонской конференцией эсеров кооперация была признана одним из важнейших направлений в осуществлении эсеровского интегрального социализма.

Общий кризис, поразивший партию эсеров в межреволюционный период, включал в себя и организационный упадок партии. Были арестованы многие члены партии. Место пребывания ЦК и издания центральных газет партии «Знамя труда» и «Земля и воля» вновь были перенесены за границу. С 1912 года ЦК партии перестал подавать какие-либо признаки жизни. Его функции фактически перешли к заграничной делегации, которая какой-либо активностью тоже не отличалась. О кризисе в партии говорило и возникновение на ее противоположных флангах групп «инициативного меньшинства» (крайне левый фланг партии: считали, что эсеровская теория засорена марксистскими догматами; единственное эффективное средство борьбы - децентрализованный террор, осуществляемый инициативным меньшинством, то есть партией) и «починовцев» (правый фланг партии: журнал «Почин»; считали не соответствующими времени экстремистские формы и методы борьбы - бойкот, «отзовизм» и «боевизм»; подвергалась сомнению целесообразность даже террора; предлагали сосредоточить партийную работу на различных формах легальной деятельности - думской, профсоюзной, кооперативной, просветительской и т.п.).

Нарастание очередного общенационального кризиса, рост революционного движения и оживление деятельности эсеров усилили среди них тенденцию к консолидации своих сил, к воссозданию партии. Однако разразившаяся война прервала эту тенденцию.

Так как Первая Мировая война не только до чрезвычайности затруднила партийные связи, особенно с заграницей, где были сосредоточены основные теоретические силы партии, но и обострила идейные разногласия, выработать общую платформу по отношению к войне эсеры не смогли. Явственно обозначились две точки зрения:

- оборонческая (социалисты должны защищать родину против иноземного империализма; сторонники: Авксентьев, Аргунов, Лазарев, Фондаминский);

- интернационалистская (М.А.Натансон: трудящиеся не имеют отечества и социалисты даже во время войны не должны забывать о том, что интересы господствующих классов и интересы народа остаются противоположными; В.М.Чернов занимал левоцентристскую позицию: царское правительство ведет не оборонительную, а завоевательную войну, защищает не народные, а династические интересы, и поэтому социалисты не должны оказывать ему никакой поддержки, обязаны выступить против войны).

В Заграничной делегации ЦК партии представительство интернационалистов и оборонцев оказалось равным, и в итоге деятельность этого единственного в то время общепартийного руководящего органа была практически полностью парализована.

Война ещё более усугубила организационный кризис эсеров. За все годы войны «почти нигде не существовало организаций партии эсеров». Однако идеи партии сохраняли свои корни, потенциальную силу и значение. Тысячи эсеров и их сторонников, действовавшие в 1905 - 1907 годах, в межреволюционное десятилетие не исчезли, а лишь организационно распылились. В целом сохранилось, укрываясь в эмиграции, руководящее ядро партии. Лишь учитывая все это, можно понять ту удивительную метаморфозу, которая произошла с эсерами за короткое время после победы второй российской революции в феврале 1917 года.

Оформление левых эсеров в отдельную партию

Событием, вызвавшим к жизни левое течение в ПСР, явилась Первая мировая война. Группа «пораженцев» сыграла роль ядра, вокруг которого в будущем сложилась Партия левых социалистов-революционеров интернационалистов (далее - ПЛСР).

Размежевание партийных радикалов и ортодоксов вступило в новую фазу после Февраля 1917 года. На III съезде партии социалистов-революционеров (Москва, май - июнь 1917 года) раскол достиг такой глубины, что его невозможно было больше игнорировать. Левые, насчитывавшие 42 человека, образовали свою фракцию и по всем вопросам повестки дня - об отношении к Временному правительству, войне, аграрной политике и задачам ПСР - подвергли резкой критике ЦК. Представленная ими резолюция была отвергнута съездом, что побудило группу делегатов во главе с М.А.Спиридоновой, Камковым и Натансоном создать собственное организационное бюро.

Хотя многие левые эсеры подвергались сильному (вплоть до исключения из партии) давлению ЦК ПСР, время работало на них. Июньское наступление на фронте, закончившееся поражением, привело к новым размежеваниям в партии эсеров. Например, на VII Петроградской губернской конференции левые повели за собой 40 тысяч из примерно 45 тысяч членов ПСР, еще раньше в их руки перешла партийная газета «Знамя труда».

Левение в стане эсеров сближало их с большевиками. С ними заодно левые эсеры были и на Демократическом совещании, и в Предпарламенте. Будущий блок в верхах уже в сентябре - октябре стихийно складывался на местах. Левые эсеры сотрудничали с большевиками и в Военно-революционных комитетах: в 37 (из 41, функционировавшего в Центральном районе страны) они действовали совместно.

Октябрьский переворот ускорил размежевание в рядах ПСР. 19 ноября 1917 года в Петрограде собрался съезд левых эсеров, которому предстояло стать учредительным съездом ПЛСР. Он был немноголюдным. Сказались дефицит времени, продолжавшаяся борьба за власть на местах, выжидательная позиция многих комитетов ПСР. Свою роль сыграло и отсутствие стабильного и авторитетного центра, способного наладить связи, собрать в единые руки периферию. Руководители съезда видели всю неполноту и случайность его состава, но это не могло их смутить, и они решительно вели дело к полному организационному разрыву с ПСР.

Становящейся на ноги партии приходилось решать множество важнейших вопросов, повестка дня была перегруженной, поэтому ход съезда оставлял сумбурное впечатление. Тем не менее основные вопросы были решены. Съезд признал, что массы идут за большевиками и, «как ни чужды нам их грубые шаги», следует быть с ними «в тесном контакте». По вопросу об Учредительном собрании (а к этому времени выборы уже состоялись, и левые эсеры знали, что у них всего 40 мандатов) съезд занял позицию, которая 6 января 1918 года позволила ПЛСР солидаризироваться с большевиками.

Не имея времени на детальное и даже принципиальное обсуждение новой программы, съезд ограничился принятием Организационного устава, 3-й параграф которого гласил: «Членом партии считается: 1) принимающий основные принципы программы, утвержденной в 1905 году Первым съездом Партии социалистов-революционеров; 2) подчиняющийся партийной дисциплине; 3) участвующий в одной из партийных организаций; 4) вносящий членские взносы».

В условиях, далеких от консолидации партийных рядов, отсутствие тесной и оперативной связи между центральным и местными комитетами огромную роль приобретали субъективные факторы, в первую очередь воззрения и личные качества руководства. Прежде всего нужно упомянуть бывших террористов-политкаторжан Проша Прошьяна, Анастасию Биценко, Ирину Каховскую и, наконец, «совесть партии» - Марию Спиридонову. Пылкий темперамент, импульсивность и даже истеричность (вполне, впрочем, объяснимая трагическим прошлым) некоторых левоэсеровских лидеров сослужили партии дурную службу.

Два обстоятельства - аморфность, рыхлость партийных рядов и экзальтация, надрыв, присущий левоэсеровской верхушке (или, по крайней мере, ее части), самым трагическим образом сказались на судьбе ПЛСР.

Правительственная коалиция с большевиками

Еще днем 25 октября 1917 года, то есть за несколько часов до открытия ІІ Всероссийского съезда Советов, левые эсеры не имели своей фракции. Она была организована вечером, уже во время работы съезда, и с ее руководством ЦК большевиков начал переговоры об участии в первом советском правительстве. Но организационная неоформленность левых эсеров, неопределенность их статуса, в числе прочих причин, помешали им войти в Совет народных комиссаров.

С одной стороны, левые эсеры боялись «потерять лицо», затеряться, оказавшись «просителями в большевистской передней», с другой - считали, что радикалы не должны изолировать себя от «умеренных демократических сил», и поэтому настаивали на создании правительства из представителей всех социалистических партий. Как бы то ни было, со съезда Советов они не ушли, более того, приняли участие во ВЦИК и поддержали программу большевистского СНК по вопросам мира, земли, рабочего контроля.

Несомненно, отказ войти в правительство не был окончательным. Понимая это, большевики демонстрировали лояльность. 4 ноября В.И.Ленин предложил Колегаеву возглавить Наркомат земледелия. Обладая третью мандатов на съезде Советов, левые эсеры получили пропорциональное представительство в президиуме ВЦИК, его постоянных комиссиях. Руководство отделами - важнейшими рабочими органами ВЦИК - правящая партия разделила с левыми эсерами на паритетных началах. Так, иногородний отдел возглавили Свердлов и Алгасов, агитационный - Володарский и Каховская, по национальному вопросу - Урицкий и Прошьян, во главе крестьянской секции ВЦИК встала Спиридонова.

Как известно, большевистская теория исходила из того, что законодательная власть и исполнительная должны представлять собою нечто единое, в то время как левые эсеры настаивали на принципе разделения властей и в своем тяготении к парламентаризму были последовательны, заставляя СНК держать ответ перед ВЦИК по ряду острых вопросов. Большевики, располагая во ВЦИК большинством, хотя и не без труда, справлялись с левыми эсерами. Однако не считаться с оппозицией правящая партия не могла: приходилось освобождать арестованных, разрешать выпуск запрещенных газет, организовывать отчеты наркомов на пленумах ВЦИК.

Претендуя на представительство интересов российского крестьянства, левые эсеры очень чутко следили за его политической эволюцией. На Чрезвычайном съезде Советов крестьянских депутатов они поначалу заявили о «нежелании связывать себя с правительством Октябрьского переворота», но изменили свою позицию, когда большевикам все же удалось переломить настроения делегатов. Обычно это связывают с выступлением Ленина, который согласился провести закон о социализации земли (этот закон был принят в январе 1918 года на III съезде Советов) в обмен на политическую поддержку его правительства.

Это была серьезная уступка крестьянству, и, похоже, она решила дело. Известно, что программным принципом большевиков была национализация земли. Традиционным же эсеровским лозунгом была социализация земли, предполагающая отмену любой (частной или государственной) собственности на землю и уравнительный ее раздел в вечное пользование по «потребительско-трудовой норме» (не более, чем семья сможет обработать своими силами, но не менее, чем нужно ей для того, чтобы прокормиться).

15 ноября 1917 года открылось совместное заседание ВЦИК, Петроградского совета и Чрезвычайного съезда Советов крестьянских депутатов. Объединение советов рабочих и солдатских и советов крестьянских депутатов состоялось. На пути к правительственной коалиции оставался лишь один камень преткновения - разделение или слияние законодательной и исполнительной властей. Диалог продолжался. 17 ноября он подошел к критической черте.

Переговоры не протоколировались, но исходная платформа левых эсеров известна: ВЦИК реформируется, приобретая все функции парламента («Народного совета», по терминологии левых эсеров); правительству предоставляется право издания лишь мелких актов; «Народный совет» может приостанавливать действие любого ранее принятого закона; в руки левых эсеров переходят ключевые комиссариаты: земледелия, по военным делам, юстиции, по делам железнодорожным, внутренних дел; наркомы назначаются без права отвода (иными словами, фракция предлагает на вакантное место того или иного деятеля, а ВЦИК лишь «прикладывает печать к мандату»). В ночь на 18 ноября основные требования левых эсеров были приняты и вошли в так называемый «Наказ-Конституцию о взаимоотношениях ВЦИК и СНК».

Левые эсеры приписывали честь подготовки этого документа себе, считая «Наказ» победой подлинной демократии и «освященного веками парламентаризма». «Наказ» предусматривал преобладание выборного органа, резко ограничивал, если не исключал вовсе, законодательные права СНК, учреждал постоянный и действенный надзор за деятельностью правительства, расчищал дорогу к участию во власти всех политических партий. Из совокупности требований левых эсеров было отвергнуто лишь одно: в «Наказ» не вошла статья, дающая право ВЦИК приостанавливать действие любого ранее принятого закона. Но и без того большевики поступились чрезвычайно многим, а их согласие на 2-ю статью, ставящую под сомнение ленинскую доктрину единства законодательства и управления, говорило о многом.

В соответствии с межпартийным соглашением левые эсеры возглавили наркоматы: имуществ Российской республики (В.А.Карелин), земледелия (Колегаев), почт и телеграфа (Прошьян), местного самоуправления (В.Е.Трутовский), юстиции (И.З.Штейнберг); Алгасов и А.И.Бриллиантов получили статус «наркомов без портфеля», имеющих, впрочем, решающий голос на заседаниях СНК.

Разумеется, не обходилось и без трений, но обе стороны сходились в том, что работа, говоря словами Прошьяна, «в конце концов у нас совершенно спаялась». Эта «спайка», безусловно, отражалась и на межпартийных отношениях; показательно, что как раз в это время в левоэсеровских кругах оживленно обсуждалась идея слияния двух «партий социального переворота».

Ратификация Брест-Литовского мирного договора с Германией нанесла тяжелый, хотя и не смертельный удар по относительно безоблачному сотрудничеству ПЛСР и РКП(б). До этого левые эсеры активно поддерживали российско-германский переговорный процесс, в частности направляя своих представителей (Карелина, Биценко, С,Д,Мстиславского) в состав российской делегации. Однако, как выяснилось, их интернационализм приобрел абсолютный характер, не позволявший согласиться на сепаратный мир, который, по их мнению, далеко отодвигал перспективы «мировой революции».

На IV (Чрезвычайном) Всероссийском съезде советов (март 1918 года) левоэсеровская фракция голосовала против ратификации мирного договора с Германией, отозвала своих наркомов из правительства, заверив, впрочем, что ПЛСР обещает Совнаркому «свое содействие и поддержку». Однако новая ситуация породила в партии если не смятение, то смущение.

Поэтому в апреле 1918 года собрался ІІ съезд ПЛСР. Главным, ради чего он созывался, был поиск ответа на вопрос: может ли ПЛСР и «впредь творить социальную революцию в тесном единстве с большевиками» или ей следует перейти в оппозицию? Отчет ЦК и доклад Спиридоновой были выдержаны в корректном тоне, хотя в них не скрывались разногласия между партиями недавней правительственной коалиции. Позиция центристской группы (Мстиславский, Натансон, Спиридонова, Трутовский и др.) расходилась с коммунистами по многим кардинальным вопросам внутренней и внешней политики, но наиболее разумной тактикой она считала сочетание оппозиции с поддержкой. Она полагала, что выход левых эсеров из СНК был политическим просчетом и настаивала на участии партии во всех советских структурах.

Однако баланс сил на съезде был не в пользу умеренных. Это стало очевидно сразу же после выступлений Камкова и Штейнберга. Доклад Камкова - лидера левоэсеровских радикалов, одного из авторитетнейших (наряду со Спиридоновой и Натансоном) руководителей партии - был отмечен открытым антибольшевизмом, безапеляционностью оценок, непримиримостью тона. Он обвинил РКП(б) в навязывании стране мира, который отдал на «поток и разграбление» Украину, Прибалтику, Финляндию, принес неисчислимые бедствия трудящимся, блокировал революционный процесс в Германии, в Австро-Венгрии. Камков предъявил счет большевикам за пренебрежение интересами крестьянства, третирование левых эсеров. Линию Камкова поддержал Штейнберг, сосредоточив внимание на процесс деградации советов как результате политики правящей партии.

С такого рода утверждениями полемизировали близкие к большевикам Биценко, А.М.Устинов, Натансон, а М.А.Спиридонова усомнилась даже в политической этике «камковцев». Пытаясь переломить ситуацию, она пустила в ход угрозу раскола: Колегаев, Майоров, Спиридонова и Трутовский заявили об отказе баллотироваться в новый состав ЦК. Это возымело действие: съезд одобрил выход из СНК большинством всего в 5 голосов, а резолюция «По текущему моменту» приобрела компромиссный характер: съезд санкционировал решение ЦК об оставлении всех работников - членов партии во всех учреждениях и коллегиях комиссариатов и других органов.

Резолюция по аграрному вопросу подчеркивала, что крестьянство может добиться своих классовых целей только в прочном союзе с рабочими, и еще раз подтвердила, что главным требованием трудового крестьянства является повсеместное проведение социализации земли, т.е. отмены частной собственности на землю и проведение уравнительно-трудового землепользования, исключающего наемный труд. Но социализация земли не может быть самоцелью, а лишь средством к конечной цели проведения социализма.

Резолюции «По рабочей программе» и «По экономической политике», дополняя друг друга, составили единый блок документов. Особое внимание уделялось рабочему контролю, который виделся как организованный централизованный контроль над производством в общегосударственном масштабе, как переходная ступень к национализации и социализации предприятий.

Представители партии левых эсеров покинули СНК, но остались во ВЦИК, коллегиях наркоматов, ВЧК, других учреждениях. Однако к лету 1918 года антибрестский вал снова стал угрожающе нарастать; на этот раз он был обусловлен порочной, по мнению левых эсеров, продовольственной политикой большевиков.

С небывалой горячностью левые эсеры выступили против декретов «О продовольственной диктатуре» и «О комитетах бедноты». Левые эсеры были за борьбу с кулаками, но опасались, что удар придется по мелкому и среднему крестьянину, поскольку декрет обязывал каждого «владельца хлеба» сдать его и объявлял «всех, имеющих излишек хлеба и не вывозящих его на ссыпные пункты, врагами народа». Левые эсеры были не готовы, в отличие от большевиков, к признанию факта эксплуатации сытым «трудовым крестьянством» голодного пролетариата. Отношение левых эсеров к «комитетам бедноты» закономерно вытекало из их теории классов, не признающей за деревенской беднотой классово-категориального значения. Не находя в деревенской бедноте созидательного начала, они называли комбеды не иначе, как «комитетами лодырей».

Отнюдь не способствовало сближению между былыми партнерами по правительственной коалиции исключение из Советов партий социалистов-революционеров и меньшевиков 14 июня 1918 года.

Разумеется, решение ВЦИК от 14 июня, принятое голосами большевиков, невзирая на протесты левых эсеров, было должным образом воспринято последними. Они почувствовали, что и над ними занесен дамоклов меч. Развязка стремительно приближалась, однако никто не знал, как она близка.

Июльские события 1918 года и раскол партии

Еще весной 1918 года в Москве состоялось представительное совещание левоэсеровских верхов, на котором было принято решение о возвращении к тактике индивидуального террора - старому, хотя и не вполне надежному оружию партии социалистов-революционеров. Помимо прочих планировалось даже покушение на кайзера Вильгельма ІІ, для обсуждения которого Смолянский, видный левый эсер и секретарь ВЦИК, совершил нелегальную поездку в Берлин. Тем временем развернулась широкая партизанская борьба против германской оккупационной армии на Украине, и левоэсеровские боевики погрузились в нее с головой.