Интеллектуалы при дворе Карла V Мудрого: политическая мысль и стратегии письма

Таким образом, с одной стороны, природой человек предопределен к гражданскому существованию и политическому общению, однако это всегда некоторая высшая природа, в которой он восстанавливается, спасается -- «…как больной возвращается к здоровью медициной», так и справедливостью -- к естественному гражданскому общению. Помимо этого, гражданского состояния, у человека чисто теоретически есть три альтернативы, и лишь в трактовке одной из них Орем полностью опирается на доктрину Аристотеля.

Согласно Аристотелю, «…тот, кто в силу своей природы, а не вследствие случайных обстоятельств живет вне государства, -- либо недоразвитое в нравственном смысле существо, либо сверхчеловек» (Пол. 1253а), «либо зверь, либо божество». Таким образом, первое коренится в «дикости и дурном обычае» Ou autrement peut un homme estre incivil pour la sauvagetй de sa nature ou pour malvese acoustumance (LP 7d)., и такая «испорченность природы происходит из дурного сочетания <элементов>, которое обязано неупорядоченности и неумеренности в родном крае, как на окраинах обитаемой земли» Telz furent par aventures aucuns geans don't les hystores parlent. Et est assavoir que tele inclinacion a salvagetй et tele corruption de nature viennent de malice de complexion, qui est pour la desordenance et desattrempance du paпs de la nativitй, si comme il est es extremitйs de terre habitable, selon Ptholemee et Haly (LP 8a)., а второе, наоборот, свидетельствует о причастности к лучшей природе, -- божественной. Но если для Аристотеля это фигуре речи, то для Орема это -- удел отшельников, которые причастны созерцательному блаженству, felicitй contemplative Sherman C. R. Imaging Aristotle: Verbal and Visual Representation in Fourteenth-Century France. Berkley: University of California Press, 2000. P. 168-172.:

…в умозрении и созерцании божественных вещей, как когда-то святые отшельники, которых звали божественными и героическими. Они были лучше, чем люди <…>. Но тем не менее, они не пребывают в полном одиночестве, потому что такая жизнь слишком тяжела и нельзя ее вести добродетельно, ведь говорит святой Иероним: «Быстро в уединении торжествует гордыня». Поэтому таким людям необходимы друзья, с которыми они беседуют …speculation et contemplacion de choses divines, comme furent jadis aucuns sains hermites appellйs divins et heroпques. Et telz sunt diz melleurs que hommes, si comme il fu dit et mostrй ou .xiiii.^e chapitre du .x.e d'Ethiques. Mes toutesvoies, il ne sunt pas simplement solitaires, car tele vie est trop forte et ne peut bonnement estre continuee en bonne action. Car si comme dit Saint Jerome : In solitudine cito subrepit superbia [Epistolae, Migne PL 22, 708]. En vie solitaire tost s'embat orgueil. Et pour ce, telz gens ont mestier d'amis aveques lesquelz il conversent, si comme fu dit ou .xii.^e chapitre du .ix.e d'Ethiques (LP 7d)..

Помимо жизни политической, звериной и блаженной, человек описывается Оремом в «состоянии невинности», «времени невинности», в своей не затронутой грехом природе, однако Орем помещает их не в божественную историю, а в человеческую историю. Кроме того, Орем спорит с различными трактовками природы господства и рабства. Он оспаривает и волюнтаристское понимание господства (ou resgart de volentй), и понимание, основанное на представлении о господстве разумной части души над чувствительной, т. е. на понятии добродетели (selon vertu et vice) Это различие в комментариях к «Политике» Аристотеля восходит как минимум к Фоме Аквинскому, «Сентенциям на “Политику”» (Sententia Politic., lib. 1 l. 4 n. 2-4) и Альберту Великому (Albertus Magnus. Comm. in Pol. I. 4. b-d).. В результате Орем говорит, что господство и рабство существуют исключительно в рамках человеческого общения (de condition de personnes en communicacion humaine) Et je di que libertй et servitude sunt dites ou resgart de volentй. Et en ceste maniere tout homme qui a usage de raison est franc par nature, car sa volentй ne est subjecte ne serve a quelcunque creature mes seulement a Dieu ; car par autre ne peut estre contrainte. <…> Item, libertй et servitute sunt dictes selon vertu et vice, car toute foiz que la partie intellective obeпst a la sesitive ou fait autrement contre raison, adonque est perverti l'ordre naturel en homme. Et est fait serf, car la partie de luy principal et qui deust avoir seigneurie est faite serve. <…> Je dis apres que libertй et servitute sunt dites de condition de personnes en communicacion humaine (LP 16d-17a).. Аргумент Орема строится следующим образом: человек является рабом либо по природной склонности, либо в рамках позитивного закона. Поначалу он частично идет за аргументацией Аристотеля: если человек не может самостоятельно удовлетворить свои природные потребности, то таким образом общение является результатом природной необходимости. Орем разворачивает эту логику. Согласно его мысли, это значит, что тогда, когда человек не подчинен порядку необходимости, когда человек самодостаточен, то и не должно существовать порядка господства и подчинения:

Поэтому в состоянии невинности (estat de innocence), когда у человеческой природы не было таких потребностей, не было необходимости в таком различии. Таким образом можно прокомментировать тех авторов, что говорят, будто все свободны по природе, то есть по первому творению, природе нетронутой и неиспорченной грехом. В истории Александра сказано, что такой природы были брахманы, но это представляется басней. Согласно иным мнениям, у таких людей было право, называемое правом народов (jus gencium). И потому некоторые законы гласят, что все рождаются свободными по природе Et par ce appert que en estat de innocence, quant nature himaine ne avoit pas telez neccessitйs, il ne estoit mestier de tele distinction. Et selon ce pevent estre glosйs aucuns docteurs qui dient que touz sunt frans par nature, ce est a dire selon la premier creation et selon nature entiere et non corrompue par pechey (LP 17a-17b)..

Таким образом, Николя Орем, во-первых, противоречит Фоме Аквинскому, который говорит, что в «состоянии невинности» существует неравенство между людьми: человек трудится только по природной склонности, а не в силу необходимости (ST. IЄ q. 96 a. 3 co). Во-вторых, Орем в этом плане возрождает августинианскую трактовку порядка господства и подчинения как результата человеческого грехопадения, по которому подчинение существует и в природном порядке, и в результате войны (De civ. D. XIX. 15). Однако, Орем не использует формулу «время невинности» в богословском ключе; для него это не «время до грехопадения», потому что до грехопадения для него не существовало политической жизни. В этом отношении он идет напрямую за Марсилием Падуанским (Defensor Pacis, 1, 11, 3) и Иоанном Парижским (De potestate, 20). В результате всеобщее право, jus gencium, о котором говорит Орем, -- это естественное право, результат «нравственной и разумной способности» человека, свойственный только человеку, и которого достаточно человеку в состоянии невинности …tel droit resgarde seulement humaine creature. Et ceulz qui dient qu'il est commun as bestes parlent trop improprement ; car droit et justice sunt vers unes choses. Et entre les bestes ne est droit ne justice ne jurisdition ne autre vertu morale ou intellectuele fors par similitude ou par metaphore (LP 35)..

3.1.2. Естественное право в «Сне садовника»: трактовки

В «Сне садовника» политическая антропология и понимание естественного права трактуются в основном в двух фрагментах: в гл. SdV.I.XXXVI. заимствованной из Consilium 69 постглоссатора Ольдрадо да Понте Montagu G. Roman Law and The Emperor -- The Rationale Of 'Written Reason' In Some 'Consilia' Of Oldradus Da Ponte // History of Political Thought, Vol. 15, No. 1 (1994). 1-56., и в главе I.CXXVIII, которая, вероятно, происходит из диалога Ричарда Фицральфа (1299-1360) «О бедности Спасителя» (De pauperie Salvatoris, 1356) Этот источник не был опознан издательницей, но сравнение текста (см. ниже) и прочие заимствования составителем «Сна садовника» текстов из объема полемики вокруг нищенствующих орденов, например, буллы папы Иннокентия XXII Quia vir reprobus (1329) и критики Михаила Цезенского, делают такое предположение возможным. О полемике вокруг францисканского ордена см. Psaki R., Hindley Ch. The Earthly Paradise: The Garden of Eden from Antiquity to Modernity. Albany, NY, 2002. P. 160-163; Brett A. S. Liberty, Right and Nature: Individual Rights in Later Scholastic Thought. Cambrigde: Cambrigde University Press, 2009. P. 50-58.. Таким образом, на богословском уровне в «Сне садовника» заимствуется августинианский пессимизм Фицральфа, а на правовом уровне, -- проблематика трактовки естественного права в соотношении с всеобщим правом, характерная для школы постглоссаторов.

Ричард Фицральф, уроженец Дандолка, был выпускником Оксфордского университета, получил степень доктора богословия в колледже Баллиол (1331) и сделал церковную и научную карьеру, во многом обязанную его полемической позиции: в 1333 г. в Авиньоне он выступил против Иоанна XXII и уже при его приемнике Бенедикте XII, в 1334 г. получил место настоятеля Личфилдского собора; в 1340-х он снова принял участие в полемическом движении против нищенствующих орденов, получив сан архиепископа Армы, в северной Ирландии Walsh K. A Fourteenth Century Scholar and Primate: Richard Fitzralph of Oxford, Avignon and Armagh. Oxford: Oxford University Press, 1981. P. 71-84; диалог «О бедности Спасителя» издан лишь частично: Brock R. "An Edition of Richard Fitzralph's "De Pauperie Salvatoris" Books V, VI, and VII," (unpublished Ph.D. dissertation, University of Colorado, 1954; полный обзор см. Hartmann C. Op. cit. S. 595-598.. В главе, заимствованной из Фицральфа (это реплика рыцаря), задачей протагониста является обосновать нелегитимность любой всемирной власти, и, следуя за ирландским архиепископом, он опирается на понятие dominium, собственность или власть как собственность, получающей во французском переводе эквивалент seignorie. Согласно этой аргументации, существует только два типа власти (dominium): божественное и человеческое; божественное относится исключительно к божественной власти и не может быть транслируемо ни в какой степени на любые человеческие отношения и установления.

Человеческая власть рассматривается в историческом движении перманентного упадка: изначально данное человеку божественной благодатью право, благодаря его разумной природе с одной стороны и телесной, -- с другой, а также его способности к справедливости, постоянно регрессирует в истории и требует, таким образом, восстановления в праве позитивном, которое, однако, полностью невозможно:

…от сотворения человека и до времен Ноя не было высшего правителя на земле, кроме одного Бога. Бог правил миром сам, без иного царя или светского правителя <…>. Но с течением времени человеческая природа настолько испортилась в отношении нравов, мощи и телесного свойства, что законы и установления стали необходимы и были даны Моисеем народу. И с тех пор, так как человеческая природа всегда ухудшается, идет к упадку, были изысканы цивильные законы и прочие позитивные установления …dez le conmancement de la creation humaine, il n'estoit nul souverain seigneur terrien, for Dieu eulement, juques au temps de Noлl; et gouvernet Diex le monde par soy maismez, sanz aultre Roy ne prince seculier; et punisset lez crimes et delis, conme il appiert en Kaяm et Lameth, et en plusieurs aultres. Et si n'estoit pour celluy temps ne loy, ne decretale, ne canon, mez se gouvernet le monde selon rayson naturele ; et estoit chascun enclinйs a faire touz biens, pour la tres grant rayson qui regnet en creature humaine. Mez, par laps de temps, nature humaine si est enpyree en muers et en puissance et en vertu corporele, et, pour tant, lez loys et lez constitucions furent neccessaires et furent donnees par Moяse au pueple. Et aprйs, pour ce que nature humaine va tousjours en enpirant et en declinant, furent trouvees lez loys civiles et lez aultres constitusions positives (SdV.I.CXXVIII.6)..

Дальнейшая аргументация строится исторически: автор ссылается на допотопных исполинов (Быт. 6:4), на «Чудеса мира» Гая Юлия Солина и «Историю животных» Аристотеля, чтобы показать историю разложения мира, и также на первую книгу «Метеорологики», чтобы показать изменчивость физического мира. Для составителя «Сна садовника» этот пассаж важен в двух аспектах: во-первых, чтобы показать необходимость постоянного изменения позитивного права, а во-вторых, чтобы показать невозможность мировой монархии.

В правовом ключе естественное право фигурирует в «Сне садовника» во фрагменте, заимствованном из Consilia Ольдрадо да Понте (†1335), юриста, служившего в начале своей карьеры кардиналам Колонна, преподававшего в Болонье и Падуе (в числе его учеников были Альберико да Розате и Бартоло да Сассоферрато) и, наконец, работавшего при папской курии в Авиньоне Savigny K. F. Histoire de droit romain au Moyen Вge / Traduite par M. C. Guenoux, T. 4. Paris, 1839. P. 171-174; Ermini G. Dino da Mugello // Enciclopedia Italiana, 1931. URL: http://www.treccani.it/enciclopedia/dino-da-mugello_%28Enciclopedia-Italiana%29/ (15.06.2018); Savigny K. F. Op. cit. P. 211; Valsecci C. Oldrado da Ponte // Dizionario biografico dei giuristi italiani, I, Bologna, 2013. P. 1452s; McManus B. The Consilia et Quaestiones of Oldradus de Ponte // Bullettin of Medieval Canon Law, XXIII (1999). P. 85-113; Zacour N. Jews and Saracens in the Consilia of Oldradus da Ponte (Toronto, 1990). P. 6-9.. Фрагмент, который использует составитель «Сна садовника» -- это практически неизменный Consilium 69, написанный, вероятно, в поддержку претензий короля Роберта Мудрого (1277-1343) против императора Генриха VII (1312-1313), на Сицилийское королевство Canning J. P. Law, sovereignty and corporation theory, 1300-1450/ The Cambridge History of Medieval Political Thought c. 350-c. 1450 / Ed. by J. H. Burns. cambridge, 2003. P. 468-470; Montagu G. Op. cit; Will E. Die gutachten des Oldradus de Ponte zum prozesse Heinrichs gegett Robert von Neapel // Abhandlungen zur Mittleren und Neueren Geschichte, 65 (Berlin, 1917). P. 1-62; Ullmann W. The Development of Medieval Idea of Sovereignity // English Historcal Review, 64, 1949. P. 28; Pennington K. The Prince and the Law 1200-1600. California, 1993. P. 179-182., -- хотя такое предположение исследователи выдвигают только на основании сходства текста Ольдрадо с буллой папы Климента V Pastoralis cura (1313 г., Clem. 2.11.2) Meijers E. M. Йtudes d'Histoire du Droit au Moyen Вge / Ed. H.F.W.D. Fisher, R. Feenstra. Vol. 4. Leiden, 1959. P. 195; Montagu G. Op. cit..

Главный вопрос, который ставится в SdV.I.XXXVI, -- это вопрос о мировой власти императора независимости королевской власти. Аргументация выстроена структурно прозрачно, частично как согласованный по различным видам права комментарий. Естественное право в этой картине занимает двоякое место: с одной стороны, Ольдрадо да Понте говорит об исторически первичной всемирной власти Господа, которая была утеряна в ходе разложения человеческого общества:

…в начале мира правил миром Сам, без служителей, и даровал людям заповеди и запреты, как говорится во второй главе [книги] Бытия; и тех, кто преступал его заповеди, он подверг наказанию, -- он изгнал их из Рая Быт. 3:23-24.. Однако поскольку народ начал плодиться и размножаться, он оставил землю сынам человеческим, а Небо Ї небо Господу Пс. 113:24: «Небо -- небо Господу, а землю Он дал сынам человеческим».. И поскольку общность, как говорится в законе D.31.1.77.20 (Pap., 8 Resp.)., рождает обыкновенно разногласие и раздор, он захотел и приказал, чтобы земля принадлежала тому, кто ее первым займет, согласно тринадцатой главе [книги] Второзакония Втор. 11:24; автор путает ссылку, потому что цитирует Писание по Глоссе Аккурсия Quia naturaliter к D.41.2 pr.: «Id est, corporaliter, sed quare corporalis possessio dicitur naturaliter? Respondeo ad differentiam civilis : et ideo quia de iure naturali primaevo antequam essent iura civilia, id est leges fuit statutum ut quamcumque terram calcaverit pes tuus, tua sit»., где написано, что всякая земля, на которую ступит нога твоя, будет твоей Латинский текст Ольдрадо: Ipse enim a principio per se ipsum rexit, &iurisdictionem exercuit, sicut factor res suam gubernat, &regit, &homini dedit precepta, &prohibitiones Genesis.ii.c.&ipsis transgredientibus poenam imponit Ge.4.c. quia expulit eos a paradiso, &per se punavit Lamech.Ge.3.&multos alios, tamen quia propter hominem tanta creauerat .Ge.i.c.fin.&ff.de usu.l.in pecudum, ea ipsi homini concessit, ut in Psalmo. Caelum caelit domino, terram autem dedit filiiis hominum &quia communio parit discordiam, ut ff.de legat. 2.l.cum pater, S.dulcissimus. voluit, quod occupanti concederetur, ut habetur deuteronomii.13.c.quamcum terram calcauerit pes tuus, tua sit (Cons. 69, 55-60); французский перевод в «Сне садовника»: Diex, ou comencemant du monde, governa le monde par soy, sanz ministres, et donna aux honmez conmendemans et deffenses, conme il appiert Genesis II. c.; et contre ceulx qui passerent sez comendemans, il mist certaines poines, car il lez bouta hors de Paradis. Mez, pour ce que le pueple comanзa a creistre et a multiplier, il laissa la terre aux filz dez honmes, et le Ciel dez cieulx a Dieu. Et pour ce que comunion, come dit la loy, si engendre comunement descort et division, il vout et ordena que la terre fust a celuy qui primier l'occuperet, en Deuteronome, ou XIIIe chapitre, ou il est escript que quelle terre ton piй marchera sera tiene (SdV.I.XXXVI.6-7)..

С другой стороны, строго говоря, lex naturalis в системе средневековой юриспруденции является видом человеческого права и находится в сложных отношениях с понятием всеобщего права, jus gentium: c одной стороны, всеобщему праву подчинено все живое, согласно словам Ульпиана (D.1.1.1.3 (Ulp. 1 Inst.)); с другой стороны, согласно трактовке Гая, всеобщее право охватывает все человеческие обычаи и законы (D.1.1.9 (Gai. 1 Inst.)) Weigand R. Die Naturrechtslehre der Legisten und Dekretisten von Irnerius bis Accursius und von Gratian bis Johannes Teutonicus, Mьnchener Theologische Studien, iii. Kanonistische Abteilung, 26, 1967. S. 62-64; Pennington K. Lex Naturalis and Ius Naturale // The Jurist: Studies in Church Law and Ministry, 2 (68), 2008. P. 569-591.. В трактовке Ольдрадо да Понте, с одной стороны, естественное право определяется в первом смысле, однако затем автор включает в порядок природы разнообразие права позитивного, что позволяет ему создать плюралистическую картину:

Первичным естественным правом нельзя обосновать никакого господства, ведь в то время ни власти не были установлены, ни земли разделены, а значит, не было ни короля, ни императора. Это право общее для всех людей и зверей, оно заставляет всякого человека и всякого зверя порождать себе подобного, кормить его и оберегать, как гласит первый закон в Дигестах D.1.1.1. 3-4 (Ulp. 1 Inst.).. Но рассмотрим, может ли он (император. -- М. П.) обосновать свое господство всеобщим правом, которое также называется правом естественным, поскольку Бог сотворил все вещи для людей, как говорится в Дигестах D.22.1.28.pr-1 (Gai. 2 Rer. cott.).. По этому праву разделены синьории, созданы и устроены города, основаны королевства, как гласит D.1.1.5 (Herm. 1 Epit.). закон Et de iure naturali primevo nec sunt regna nec imperium. Quia illud ius consistit in his que omnibus animalibus tam rationalibus quam irrationalibus communia sunt ut est maris & femine coniunctio et liberorum procreatio ff. De iustitia et iure.l.1. § Ius naturale. De iure gentium quod etiam naturale vocatur Insti. De rerum divisione. § Singulorum. Quia naturali ratione est introductum l.distinctio. Ius naturale quae in nullius bonis sunt occupanti conceduntur, ff. De acquirendo rerum dominio. l. Quod enim, 1. distinctio. Ius naturale, Insti. De rerum divisio. § Quod enim. Cum ad utilitatem hominum Deus cuncta creavit. ff. De usucap. l. In pecudum. Et de iure isto per occupationem distincta sunt dominia et regna condita. ff. De iustitia et iure. l. Ex hoc iure (Cons. 69, 126-140); французский перевод в «Сне садовника»: De Droit naturel primerain, ne puet il prover aucune seignorie ; car, en celuy temps, lez seignories n'estaient pas ordenees, ne lez terres divisees, ne, adonques, n'estoit Roy ne Impereur3. Ce Droit est comun a touz honmes et a toutes bestes ; ce Droit naturel encline tout honme et toute beste a engendrer son semblable, et a le nourrir et garder, conme dit la loy primiere, § Jus naturale, es Digestes, De justicia et jure. Mez veons se il puet prouver sa seignorie du Droit dez gens, lequel aussi est appellй Droit naturel, car Diex a toutes choses creйs pour lez hommes, conme il appiert es Digestes, De usuris, en la loy ln pecudum. De ce Droit, cy sont lez seignories divisees, lez citйs faittes et ordenees, et lez royaumes establis, come dit la loy Ex hoc jure, es Digestes, De justicia et jure (SdV.I.XXXVI.24-25)..

Таким образом, понятие естественного закона используется в «Сне садовника» на разных смысловых уровнях. Во-первых, через Ольдрадо да Понте используется в историческом ключе, как закон божественной власти золотого века. Во-вторых, естественное право, в трактовке Ульпиана, -- это общий порядок природы, первичный и охватывающий все живое. Однако в-третьих, в рамках естественного права полагается господство человека над вещами, и тогда разобщенность земного мира обуславливает разнообразие политических порядков.

Для Николя Орема природа -- это безусловный, общий порядок существования человека, определяющее его способность к политической жизни. Тем не менее, Орем не просто идет вслед за Аристотелем: для него политический порядок является средством излечения человека, восстановлением в полноте его природы, утерянной, однако, не только в результате грехопадения, но и просто в силу времени. Это восстановление возможно, -- через политическую жизнь, устроенную справедливо и сообразно научному пониманию ее естественных законов. С другой стороны, в «Сне садовника» человеческая история представляется скорее пессимистически: золотое время естественного человека и прямого правления Господа безвозвратно потеряно после Потопа, -- и единственное, что осталось, это способность человека природой владеть.

3.2. Закон позитивный

И Николя Орема, и составителя «Сна садовника» объединяет желание опровергнуть модель всемирной монархии и обосновать возможность суверенного и независимого политического порядка. Всемирная монархия как перенесенная из божественного града в град земной respublica christiana, в видении Данте или Марсилия Падуанского, -- безусловный интеллектуальный вызов для интеллектуалов второй половины XIV в. Carlyle R. W., Carlyle A. J. A History of Medieval Political Theory in the West. Vol. VI: Political Theory from 1300 to 1600. Edinburgh; London: William Blackwood & Sons Ltd., 1950. P. 111-127. Однако философские основания, на которых базируется Орем, и правовая аргументация, заимствующаяся в тексте «Сна садовника» формируют в конечном итоге абсолютно различные видения политического. Кроме того, что вопрос о позитивном праве связан с пониманием пределов юрисдикции светской власти, это также вопрос также о возможностях и пределах изменения любого позитивного права.

3.2.1. Николя Орем: естественное основание своеобразия

Для Николя Орема основания пределов светской юрисдикци лежат в законах природы и, соответственно, законах политических. Но, если Аристотель говорит, что внутренние законы каждой политии должны соответствовать ее устройству, то Орем распространяет представление об этой взаимозависимости и на физические, буквально климатические условия существования того или иного народа. Более того, сама по себе научная задача политической философии и перевода «Политики» на французский, как ее понимает Орем, существует исключительно как привязанная к конкретной исторической ситуации конкретного королевства, -- французского. Это напряжение между «философским» и «историцистским» мышлением у Орема выражается, по мнению Сильвена Пирона Piron S. Op. cit. P. 8-9., в цицероновских моделях, которые применяет Орем, -- как в «Прологе», так и на протяжении всего комментария, и в попытках согласовать мысль Аристотеля и Цицерона Aristote distingue ces gouvernemens sous le nom de policie et Tulles les distingue sous le nom de chose publique <…>. Et tout ce peut estre acordй par raison (LP 88b); «Eustrace dit que par ce que dit est l'en peut prendre la diffinicion de justice, et dit que justice est un habit par lequel ceulz qui le ont sont fais electifs et operatifs de ce qui est equal en distribucions et en commutacions. Et a ceste diffinicion pourroit l'en bien accorder et reduire les autres diffinicions de justice que met Tulles, Plotin et autres philosophes et celles qui sont es loys des Romains, combien que ilz soient impropres (Nicole Oresme. Le Livre de Ethiques… P. 298)..

Так, с одной стороны, для Орема политическая наука описывает законы «естественные, универсальные и вечные», и на этом основании можно говорить о пределах и возможностях права позитивного. Позитивное право может и должно изменяться в зависимости от смены политического режима (потому что каждому из шести типов политии соответствуют свои законы, это мысль Аристотеля), а также в зависимости от развития знания, -- здесь идет сравнение с медициной (Пол. 1268b), потому что старые законы примитивны (Пол. 1268b), находятся в зависимости от изменения природы человека (Пол. 1269а5), могут меняться из-за единичности правового опыта (Пол. 1269а10), однако привычка изменения закона ослабляет закон (Пол. 1269а23-25). Николя Орем развивает мысль Аристотеля, связывая позитивный закон и физические, преходящие условия существования народов:

Ситуации бесчисленны, и невозможно их предугадать; нельзя создать универсальных писаных законов. Поэтому следует иной раз издать новые и изменять старые соответственно качеству факта, времени, нравов и людей Et sunt innombrables et les cas inopinables. Et ne peut l'en faire lays escriptes fors en universel. Et pour ce convient il aucunes foiz faire en de nouveles et muer les anciennes selon la qualitй des faiz, des temps, des meurs, des gens (LP 55d)..

Однако то, что Аристотель выводит в результате этого рассуждения об изменении законов, -- а именно, что изменять закон опасно, ведь «…не столько пользы от изменения закона, сколько вреда, если появится привычка не повиноваться существующему порядку» (Пол. 1269а23-25), -- Орема не убеждает; более того, ему представляется, что он уличил философа в непоследовательности вывода:

Т: Таким образом, легкомысленно менять законы на другие, новые, значит ослаблять и истощать силу закона. Г: И потому Ликург, бывший законодателем лакедемонян, дабы они привыкли соблюдать законы, которые он им дал, дабы страшились их нарушить, притворился, что его им обучил Аполлон. Это ответ на первый аргумент. Но он (Аристотель. -- М. П.) не отвечает на остальные три, потому что они истинны, то есть следует менять законы, не только старые и дурные, в том случае, когда это приведет к большему благу, чем, наоборот, то зло, которое происходит из закрытости старых законов и того почтения, которое им выказывают. Следовало бы, чтобы такое благо было очень велико, и чтобы также оно было как бы желанием всего народа, следовало бы из необходимости или вело бы к очевидной пользе T. Et donques muer legierment les lays a autres lays nouveles ce est aflebir et debiliter la vertu de la lay. G. Et pour ce Legurgus, qui fu legislateur as Lacedemoniens, afin que il se acoustumassent a garder les lays qu'il leur bailla et que il redoubtassent a les enfraindre, il feint que le dieu Appollo les li avoit enseigniйs. Et ainsi appert la response de la premiere raison. Mes il ne respont pas as .iii. autres, car elles concluent veritй, ce est assavoir que les malveses lays anciennes sunt a muer et les autres aussi ou cas que il s'ensuiroit plus grant bien que n'est le mal contraire a la fermetй et reverence des lays anciennes. Et conviendroit que tel bien fust tres grant et aussi comme desire de tout le peuple et pour neccessitй ou pour evidente utilitй (LP 56b)..

В традиции средневекового комментария к «Политике» этот момент выглядит новшеством: Альберт Великий приводит в пример убийство Рема как наказание за нарушение старого закона (Comm. Pol. II.6.i), а Фома приводит парафраз (Sent. Pol., 2.12.n. 7).

То, что Орем настолько радикально решает сомнение Аристотеля, впрочем, не выглядит неожиданно. Для Орема любая политическая общность существует в конкретном природном моменте и месте, которые, наравне с особенностями конкретной политии, и влияют на изменение политического режима. Так, когда Аристотель говорит, что греческий политический характер обусловлен срединным положением Греции, Орем развивает этот тезис в длинном трактате о теории климатов (LP 255c-257c). Эта аргументация также используется им для опровержения возможности всемирной монархии. Он опирается на «Описательную географию» Помпония Мелы, Плиния, «Историю» Павла Орозия, «Периегесис» Присциана и «многих других», согласно которым обитаемая земля разделена на два полукруга, восточный (Азия) и западный (Африка и Европа) Beazley C. R. The Dawn of Modern Geography. Vol. 2. New York, 1949. P. 573-579.. Далее, опираясь на традицию Птолемея и его арабских комментаторов, он разделяет землю на семь климатических поясов, в каждом из которых попарно складывается определенное сочетание физических элементов, напрямую влияющее на человеческие нравы и склонности Item, selon les philosophes, la cause pourquoi ceulz devers septentrion sunt communelment plus courageus et impetueuz ou cruelz et moins subtilz, ce est car il habondent plus en humiditй et en sanc. Et les autres devers midi habondent moins en tele chose, et pour ce il ont conditions contraires, et sunt plus subtilz et moins hardiz (LP 255d).. Тем не менее, оптимальное для политического расцвета сочетание природных элементов подвижно: история великих империй (он говорит о Египте, опираясь на Гермеса Трисмегиста через Августина; Вавилоне, Персии, Греции и Риме И добавляет Францию: «…Hermйs prononce et lamente et plaint la desolation, la misere, antiquitй ou enveillissement de Egypte, qui estoit a venir. Item, aucune foiz tele majestй fu en Perse et puis en Grece et puis a Rome et apres en France (LP 256b).) показывает старение регионов («les regions enviellissent») и, соответственно, истощение нравов, ведущее к войнам и распаду политических порядков, -- в этом отношении природа является инструментом Господа Орем в LP 256c ссылается на Бернарда Сильвестра: «Organa sunt primi, sunt instrumenta supremi» (De mundi univ. II.XIII.140).. Это движение определяется циклом взаимного движения солнца и созвездий, сочетание которых в определенном регионе обитаемой земли сообщает этому региону должную умеренность климата (attrempance); ссылаясь на астрологов, Орем определяет длину этого цикла более чем тысячами лет Et par ce appert que cest point appellee aux est cause de attrempance dont il est pres. Item, les astrologiens sient qu'il ne est pas tousjours en lieu du zodiaque, mes est meu d'un mouvement tres long ou tres tardif en tant que par aventure depuis .ii. mille ou .iii. mille ans il a passй seulement le signe de Gemini ou pres. <…> Et donques ce qu'il se est approciй de ces parties par deзa a estй cause des transmutations des seigneuries dessus dictes, quant a venir de vers midi vers septentrion, dont il ne peut plus approcier. Et la variation des autres constellations dessus touchiй a estй cause de ce, quant a proceder de vers orient vers occident (LP 257b)..

Разнообразие природное определяет разнообразие политического мира: один политический режим не может одновременно подойти всем нравам всех народов. Кроме того, это разнообразие подразумевает разность не только нравов, но и человеческих языков, которые являются основой политического общения Nature a donnй a homme parole pour entendre l'un l'autre afin de communication civile <...>. Et pour ce est ce une chose aussi comme hors nature que un homme regne sus gent qui ne entendent son maternel langage. <…> l'en ne doit pas avoir roy d'estrange nacion (LP 251a). Об этом аргументе подробнее см. выше, п. 1.1.1 «Язык как основа политической общности… ».. И, наконец, он обращается к аристотелевской метафоре политических животных: если среди пчел есть один царь, то и человеческий порядок должен быть универсален; и опровергает ее в стиле Иоанна Парижского (De potestate, 1.20-21) и Ольдрадо да Понте (см. ниже): «Очевидно, что такая пчела не является госпожой над всеми пчелами мира, таких пчел множество Or est il certain qu'une mosche ne est pas mestresse sus toutes celles du monde, mes sunt plusieurs telez (LP 250a-b).».

Таким образом, изначальная формулировка Орема, что политическая наука учит «…управлять иными политиями наилучшим возможным способом сообразно природе областей, народов и их нравов …l'en sceit par elle comme l'en doit gouverner par autres au mieux qui l est possible selon nature es regions et des peoples, et selon leurs meurs (LP 3d).», приобретает не практический, моральный, а позитивный оттенок. В его картине человеческое право всегда является результатом сочетания природных, или божественных, факторов, и человеческих усилий, -- и в человеческих силах, учитывая научные достижения астрономии, географии и политической науки, создать оптимальное политическое устройство.

3.2.2. Ольдрадо да Понте: ius commune, или как победить императора его же оружием

Фрагменты, заимствованные из постглоссаторской или комментаторской традиции, в «Сне садовника» играют очень важную роль, потому что приносят во всю картину, рисуемую составителем, совершенно конкретную теоретико-правовую повестку. Так, например, все тот же Consilium 69 Ольдрадо да Понте (SdV.I.XXXVI) транслирует в тексте «Сна садовника» т. н. «неаполитанский аргумент» в пользу независимости и суверенности государства. За этим выражением кроется стратегия рассуждения, разработанная неаполитанскими юристами в середине и второй половине XIV в. Марино да Караманико и Андреа де Изерниа Canning J. P. Ideas of the State…; Calasso F. I Glossatori e la teoria della sovranitа. Milan, 1957; Will E. Die Gutachten des Oldradus de Ponte zum Prozesse Heinrichs VII. gegen Robert von Neapel. Berlin, 1917. P. 51-62 ; Meijers E. M. Йtudes d'Histoire du Droit au Moyen Вge / Ed. H.F.W.D. Fisher, R. Feenstra. Vol. 4. Leiden, 1959. P. 195-196; Ulmann W. The Development of the Medieval Idea of Sovereignty // English Historical Review, lxiv (1949). P. 19-33; Costa P. Iurisdictio.Semantica del potere politico nella pubblicistica medievale 1100-1433, Universita di Firenze pubblicazioni della Facolta di Giurisprudenza, 1, 1969. P. 333-341 ; Paradisi B. II pensiero politico dei giuristi medievali // Storia delle idee politiche economiche e sociali / Ed. L. Firpo, Vol. ii. Turin, 1973. P. 57-76.. Согласно этой теории, независимость королевств вытекает непосредственно из всеобщего права, jus gentium, а именно из D. 1.1.5 (Herm. 1 Epit.), фрагмент из «Эпитом» Гермогениана:

Этим правом народов введены война, разделение народов, основание царств, разделение имуществ, установление границ полей, построение зданий, торговля, купли и продажи, наймы, обязательства, за исключением тех, которые введены в силу цивильного права.

В схоластической, университетской юриспруденции источники права выстроены в иерархическом родовидовом порядке в соответствии со степенью их авторитетности. Это деление частично восходит к классическим юристам, применившим к источникам права аппарат Аристотеля Kelly J. M. A Short History of Western Legal Theory. Oxford: Oxford University Press, 1992. P. 141-143., но средневековая правовая традиция обязана этим делением Грациану (D. 1 c. 1-11), который, в свою очередь, опирается на «Этимологии» Исидора Севильского. В этой иерархии высшим авторитетом обладает божественное право, далее следует естественное право, и лишь затем, -- право человеческое, и таким образом Грациан подчинил человеческое право естественному. Достижение же неаполитанских юристов состояло в том, что, прочитывая естественное право преимущественно позитивно, т. е. в ключе Гая D.1.1.9 (Gai. 1 Inst.): «…то же право, которое естественный разум установил между всеми людьми, соблюдается у всех одинаково и называется правом народов, как бы тем правом, которым пользуются все народы»., а не Ульпиана D.1.1.1.3 (Ulp. 1 Inst.): «…Естественное право (ius naturale) -- это то, которому природа научила все живое: ибо это право присуще не только человеческому роду, но и всем животным, которые рождаются на земле и в море, и птицам; сюда относится сочетание мужчины и женщины, которое мы называем браком, сюда же порождение детей, сюда же воспитание; мы видим, что животные даже дикие, обладают знанием этого права»., и подкрепляя его авторитетом права божественного (как показано на примере Ольдрадо да Понте выше), они подчиняют право цивильное напрямую естественному праву, и тогда цивильное право каждой политической общности довлеет естественным образом. Так, в «Сне садовника» этот аргумент, заимствованный из Ольдрадо да Понте, выглядит следующим образом:

…раз короли были установлены по всеобщему праву, которое называется естественным, то, следовательно, они существуют согласно естественному праву, неизменному, которое принято божественным постановлением (I.1.2.1), а император существует согласно цивильному праву, которое многообразно и всегда изменчиво. <…> цивильное право, в собственном смысле слова, Ї это право, учрежденное и установленное в каждом городе (D.41.1.1pr. (Gai. 2 Rer. cott.); D.1.1.9 (Gai. 1 Inst.)). <…> Если мы рассмотрим цивильное право таким образом, то нет сомнения в том, что многие короли и многие города принимали законы и уложения о том, что они не являются подданными императора и не повинуются ему никоим образом …les Roys sont establis de Droit dez gens, qui est appellee Droit naturel, lez Roys ont titre de Droit naturel, qui est de l'ordenance divine establi, touzjours ferme et estable, Instituta, De jure naturali, § Quod vero; et l'Impereur a titre de Droit civil, lequel est variable et touz lez jours muable. <…> Cy devons savoir que, a proprement paller, que Droit civil est le Droit qui est ordenй et establi en chascune citй. <…> Se nous considerons Droit civil en ceste maniere, il n'est point de doubte que pusieurs Roys, et plusieurs citйs, ont fait loys et ordenances que ilz ne soient point subjйs, ne que il n'obeпssent a l'Impereur (SdV.I.XXXVI.25-26)..

В этом аргументе очень важно то, что император обязан своим положением не праву божественному или естественному. Он обладает своей властью только в рамках цивильного права, как избранная фигура. Это напрямую вытекат из lex regia, который обычно использовался как подкрепление положения о высшей юрисдикции светской власти. Однако здесь lex regia развернут в обратную сторону, и здесь он становится доказательством высшей юрисдикции светской власти внутри того политического сообщества, которое эту власть учреждает D.1.4.1 (Ulp., 1 Inst.): «То, что решил принцепс, имеет силу закона, так как народ посредством царского закона, принятого по поводу высшей власти принцепса, предоставил принцепсу всю свою высшую власть и мощь»..

Таким образом, в «Сне садовника» заимствуется стратегия обоснования независимости монархии, разработанная для Неаполитанского королевства. В свете такой генеалогии этой аргументации, конечно, император оказывается менее авторитетной фигурой, чем король. Для французской традиции политико-правовой мысли принижать значение императора опасно, если учитывать, что, начиная как минимум с Жана де Блано, независимость французского монарха описывается правовой максимой «король -- император в своем королевстве» Хачатурян Н. А. «Король -- император в своем королевстве»…. Тем не менее, для составителя «Сна садовника» это не играет большой роли: он пишет не последовательный и структурированный правовой трактат, а призывает из различных традиций те аргументы и доводы, которые нужны ему в каждом конкретном вопросе, возникающем в споре священника и рыцаря; поэтому он находит место и для т. н. «неаполитанского аргумента», и, как будет показано ниже, для концепции «императора в своем королевстве», и не увидит в этом противоречия.

Согласно Орему, таким образом, позитивное право должно быть устроено сообразно законам природы. Природа в данном случае выступает не просто как общий порядок мироздания, определенный Богом, но и в буквальном смысле, -- это ландшафт и движение небесных тел. Природное разнообразие в данном случае является безусловной преградой любой всемирной монархии. Однако в человеческих силах устроить правовую систему таким образом, чтобы она соответствовала порядку природы и особенностям конкретной политической общности. В «Сне садовника», однако, мировая монархия опровергается при помощи неаполитанского аргумента, т. е. цивильное право по сути подчиняется напрямую праву естественному, -- и тогда все политические порядки равнозначны, и каждый базируется на владении, как главной естественной способности человека.

3.3. La chose publique и сложности перевода

Во французском политическом словаре латинское понятие respublica, обозначающее любую политическую общность, от общности людей, светского королевства и римской империи до христианской церкви Kempshall M. S. De Re Publica 1.39 in Medieval and Renaissance Political Thought // Bulletin of the Institute of Classical Studies. 2001. Vol. 45 (S76). P. 99-135; Marey A. Ot naroda k obshchnosti: opisanie sotsial'nogo poryadka Fomoy Akvinskim. Chast' 1: Populus, Respublica, Multitudo [From People to Community: A Description of the Social Order by Thomas Aquinas. Part 1: Populus, Respublica, Multitudo] // The Russian Sociological Review. 2016. Vol. 15 (4). P. 162-175., передается понятием la chose publique, практически калькой Podgurski J. The Fate of La Chose Publique in Modern French-English Dictionaries // Modern Language Notes, 7 (69), 1954. P. 510-512.. Для исследователя главный вопрос толкования этого словоупотребления, -- это вопрос о том, какой именно аспект из значений respublica передается в конкретном французском переводе. В случае с Николя Оремом и «Сном садовника» это особенно важно, потому что, коль скоро оремовский перевод и комментарий «Политики» наряду с «Сном садовника» представляют два различных стиля политического мышления в его становлении, то различия в их употреблении терминов, обозначающих политическую общность, являются той самой «развилкой», когда возможные «республиканские» коннотации политической лексики окончательно уходят на второй план, и формируется ранненововременное мышление о государстве.

3.3.1. Николя Орем: полития по Аристотелю

Для Николя Орема, как было показано выше, главными условиями формирования любой политической общности являются, во-первых, вслед за Аристотелем, человеческая разумность и вытекающая из нее способность к речи; и, во-вторых, ущербное, извращенное состояние человека в результате грехопадения, определяющее его потребности в царстве необходимости. Политический словарь Орема очень богат: он использует целый ряд терминов для политической общности или политического режима. Эти термины очень близки по значению и различаются тем, что по-разному приближаются либо к фигуре правителя, либо к самому правлению. Так, оремовский термин princey в принципе может обозначать власть в разных ее аспектах Car en une citй en laquelle pluseurs ont princeys, leur princeys et leur offives sunt differentes et dessemblables (LP 34c) ; Орем определяет это понятие в собственном словаре так : « Princey est la puissance et auctoritй ou domination et seigneurie du prince. Et est ce qui est en latin appellй principatus » (LP 329a).. Множество граждан на определенной территории Орем называет citй. Совокупность этих понятий, как политически существующая совокупность граждан на определенной территории, образовывает для Николя Орема polic(i)e, т. е. собственно предмет политической науки …apres ce que Aristote out fait plusieurs livres, il escripst derrenierement l'Istore des Policies, ce est assavoir cest livre, ouquel sunt mises et recitees pluseurs policies de citйs et de philosophes (LP 4a) ; …est assavoir mon se la vie est plus eslisible qui est par politiquer ensemble et communiquer en citй (LP 237c).. Орем практически не использует термин la chose publique, за редким исключением: фрагмент из «Пролога» Politique est celle qui soustient la cure de la chose publique et qui, par l'industrie de sa prudence et par la balance ou poies de sa justice et par la constance et fermetй de sa fortitude et par la pacience de son attrempance, donne medicine au salut de tous ; en tant que elle oeut dire de soi meisme : Par moy les roys regnent, et ceulz qui funt les lays decernent et determinent par moy quelles choses sunt justes (LP 44a)., обсуждавшийся выше, и фрагмент, где он обозревает традицию классификаций форм правления: от Аристотеля через Цицерона и до блаженного Августина:

Итак, в целом есть шесть видов политий, из которых три хороши, а остальные три, -- дурны. Это различие приведено в «Этике» (Ник. Этика, VIII, 13). Также святой Августин приводит похожее различие (De civ. D. II. 21), о котором Туллий в лице Сципиона говорит в своей книге «О республике», и упоминает царство и тиранию. Но то, что Аристотель называет олигархией, он называет заговором (faction), а остальным видам он не дает названий, только демократию называет тиранией. Кроме того, Аристотель объединяет эти виды под именем политии (policie), а Туллий -- под именем республики (la chose publique), говоря, что в трех дурных видах правления республика не порочна, как он говорил до этого, а просто отсутствует. Все это можно разумно согласовать, потому что республика -- это общее благо и цель, к которой стремится хорошее правление. И потому республики нет в дурных политиях Or avons donques comme en general sunt .vi. especes de policies et que .iii. sunt bonnes et les autres .iii. non. Et ceste distinction fu mise ou .xiii.e chapitre de le .viii.e d'Ethiques. Item, Saint Augustin, pi .xxii.e chapitre de secunt livre de la Citй de Dieu, recite une semblable distinction laquelle Tulles, en la personne de Scipion, met ou tiers de son livre appellй De Republica, et nomme roialme et tirannie. Mes ce que Aristote appelle oligarchie il nomme faction, et as autres especez il ne met nul nom, fors que democracie il appelle une titannie. Item, Aristote distingue ces gouvernemens sous le nom de policie, et Tulles les distingue sous le nom de chose publique et dit qu'es .iii. malvйs gouvernemens la chose publique ne est pas vicieus si comme il avoit dit devant, mes elle est simplement et du tout nulle. Et tout ce peut estre ecordй par raison, car la chose publique, ce est le bien commun et est la fin a quoy tent bonne policie. Et donques la chose publique est nulle en malveses policies (LP 88b)..