Этнофункциональная коррекция образной сферы личности осужденных за насильственные преступления

С учетом результатов своего исследования С. Д. Хачатурян и А. В. Рогов делают вывод об основных направлениях психокоррекционной работы с осужденными за преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности. «На первом этапе психологическая коррекция осужденных по проблеме психических состояний соотносится с обеспечением процесса адаптации осужденного к условиям исправительного учреждения и проработкой обиды, связанной с непринятием на себя ответственности за совершенное преступление. На втором этапе, а именно в середине срока отбывания наказания, необходима психологическая проработка основных смыслов жизни осужденного: цели, ценности, отношения в его непосредственном окружении. На третьем этапе отбывания наказания коррекция психических состояний связана с обеспечением процесса подготовки осужденного к освобождению» (Хачатурян, Рогов, 2009, с. 35).

В данном исследовании описаны также и возможности когнитивно-поведенческого тренинга, который применяется авторами с целью предотвращения рецидивов преступлений у осужденных за преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности. Психолог вместе с осужденными рассматривает ситуации повышенной степени риска, в которых может произойти рецидив, а также анализирует их мысли и чувства, которые способны привести к «срыву». В результате когнитивно-поведенческой коррекции у осужденных могут формироваться определенные формы поведения, исключающие повторное совершение преступлений.

Г. В. Щербаковым было проведено исследование влияния психологической коррекции на мотивационную сферу личности впервые осужденных преступников (Щербаков, 2009). В качестве методов психокоррекции использовались аутотренинг, ролевая игра, психодрама, в том числе социодрама, а также социально-психологический тренинг. Данные методы применялись с целью осознания осужденными вины за совершенные ими преступления в процессе переживания ситуации преступления и наказания, понимания социальной сущности наказания, осознания необходимости отбыть наказание и полного раскаяния в совершенном преступлении. Как показали результаты исследования, психологическая коррекция способствовала позитивной адаптации личности осужденных, формированию направленности на исправление, оптимизации ее мотивационной сферы в целом.

Как справедливо отмечает Е.Л. Сучкова, «в исправительных учреждениях необходимо осуществлять целенаправленную работу по противодействию неформальным нормам тюремной субкультуры. Именно групповое моральное сознание осужденных, опирающееся на собственное представление о справедливости, дискредитирует существующие правовые нормы. Ни для кого не является секретом то, что тюремная субкультура, несмотря на все усилия сотрудников, остается важным элементом, регулирующим и регламентирующим различные стороны жизни осужденных» (Сучкова, 2011, с. 67).

В число задач индивидуального и группового коррекционного воздействия входит также и задача формирования конструктивной мотивации на выполнение социальных требований и на изменение привычного поведения, на усвоение жизненно важных умений и приобретение практических навыков рационального поведения, на изменение системы отношений, на повышение стрессоустойчивости и уровня самоконтроля и т. д. (Мокрецов, Новиков, 2006; Сучкова 2011). В упомянутом исследовании Е.Л. Сучковой применяется групповое коррекционное воздействие И. Ялома, С. Кратохвила для нейтрализации негативного влияния норм тюремной субкультуры на поведение личности осужденных, отбывающих наказание в исправительном учреждении.

Как отмечает К. Рудестам, при групповом коррекционном воздействии основным механизмом влияния на личность является целенаправленное использование всей совокупности взаимодействий, возникающих внутри группы между ее участниками (групповой динамики), в терапевтических целях (Рудестам, 1990). Индивидуальное и групповое коррекционное воздействие может включать такие приемы, как коррективный эмоциональный опыт (эмоциональная поддержка), конфронтация, научение, «угасание» нежелательного поведения, саморегуляция, стимулирование позитивной мотивации и формирование позитивного поведения, когнитивное переконструирование, конструктивное разрешение конфликтных ситуаций (в частности, с помощью ролевых игр). Конфронтация представляет собой столкновение личности со своими психологическими проблемами, эмоциональными и поведенческими стереотипами, отношениями и т.д., которое осуществляется с помощью обратной связи членов группы. Научение предполагает не только получение личностью новой информации, обратной связи о себе, анализ моделей поведения, но и изменение неконструктивных элементов самой личностью.

Кроме того, в исследованиях авторов отмечается роль проведения социально-психологического тренинга в коррекции правовых представлений личности осужденных (Сучкова, 2011), а также роль интерперсональной коррекции в оптимизации их эмоционального состояния (Мокрецов, Новиков, 2006).

Перейдем к рассмотрению методов психокоррекции личности осужденных в зарубежных исправительных учреждениях. Анализируя европейскую, а также американскую пенитенциарную практику, В. М. Поздняков пишет, что в XX в. «по мере роста авторитета психоанализа его видные представители - Ф. Александер, А. Адлер, В.Бромберг, А. Митчерлих и ряд других специалистов-практиков постарались реализовать в пенитенциарных учреждениях различные психоаналитические подходы и техники, чтобы „убрать" у осужденных сформированные в детстве „неблагоприятные" защитные механизмы, а также улучшить социальную адаптированность последних за счет снижения у них агрессивности, фрустрации и других критических состояний, вызванных арестом и нахождением в местах лишения свободы.

Развитие бихевиористически ориентированной психотерапии и разработка внутри нее конкретных „технологий научения", использующих тот или иной вид механизмов обусловливания („классический" по Дж. Уотсону, „оперантный" по Б. Скинеру, „имитационный" по А. Бандуре и др.), привели к тому, что последние стали доминирующими» в психокоррекционной работе с осужденными в пенитенциарных учреждениях США, в Канаде, Германии, Англии (Поздняков, 1998, с. 59, 60). Хотя результативность многих бихевиоральных технологий, направленных на модификацию поведения у различных категорий осужденных, оказывается недостаточно высокой, в настоящее время предпринимаются новые попытки их дальнейшего совершенствования. Последнее обеспечивается путем одновременного с ними применения таких психотехник, как гештальт-терапия Ф. Перлза, психосинтез Р. Ассаджоли, нейролингвистическое программирование Дж. Грин- дера и Р. Бэндлера, трансактный анализ Э. Берна и др. (Фокс, 1985; Айзенк, 1994; Eysenck, 1973).

В европейских пенитенциарных учреждениях распространены также и методы психологической коррекции в рамках экзистенциально-гуманистического направления в психологии, представленного работами таких авторов, как Г. Олпорт, А. Маслоу, К. Роджерс, Р. Мэй, Л. Бинсвангер, Дж. Бунженталь, В. Франкл, Б. Беттельгейм и др. К наиболее часто применяемым методам воздействия на личность осужденных в европейских исправительных учреждениях относятся личностно-центрированная терапия К. Роджерса, лого- терапия В. Франкла, телесно-ориентированная терапия В. Райха, А. Лоуэна и др. (Поздняков, 20006).

Вместе с тем, по мнению Дж. Боулби, применение метода психодрамы Я. Л. Морено в исправительных учреждениях играет значительную роль в коррекции эмоционального состояния осужденных, их неадекватной самооценки, их представлений о себе (Bowlby, 1989).

По мнению ряда отечественных специалистов, одним из наиболее эффективных методов вторичной профилактики криминального поведения является «духовная психотерапия» (Змановская, 2008, с. 169), или религиозное воспитание (Горбунов, 2005; Кошель, 2008; Перебинос, 2009). В связи с тем, что большинство осужденных в российских исправительных учреждениях считают себя православными, религиозное воспитание в данных учреждениях преимущественно является православным.

Неотъемлемой частью воспитательной работы, проводимой в исправительных учреждениях в советские времена, являлось трудовое воспитание - привлечение к производительному труду, необходимому для формирования позитивных моральных ценностей (Ананьев, 2011; Ветошкин, 2001; Макаренко, 1960; Шиханцов).

В постперестроечный период, как и в XIX в., важным аспектом воспитательной работы с осужденными вновь стало православное воспитание (при советской власти ведущую роль в перевоспитании преступников отводили труду). В исправительных учреждениях начали строиться храмы, священнослужителями стали проводиться службы, получила распространение религиозная литература и т.д. (Горбунов, 2005; Исправительная (пенитенциарная) педагогика, 1993; Пастырское служение в тюрьме, 1998; Перебинос, 2009). В настоящее время все реже становится возможным применение метода трудового воспитания осужденных в связи с отсутствием во многих исправительных колониях России сферы производства. В то же время почти над всеми исправительными колониями возвышаются купола православных церквей.

Православное воспитание в русской ментальности, в частности, воспитание положительного отношения к заповедям Закона Божьего, несомненно, способствует формированию морали, которая является наиболее общим регулятором поведения личности.

В России отношение к заповедям является неотъемлемой частью отношений к моральным ценностям, а отношение к Богу основой морали, так как христианство является важнейшей составляющей русской культуры.

Кроме вышеописанных методов воспитания, во многих исправительных учреждениях также практикуются общеобразовательное обучение и профессиональная подготовка осужденных. Данные методы воздействия, несомненно, способствуют более эффективному прохождению их ресоциализации и реадаптации, а также формированию правосознания их личности (Ананьев, 2011; Ветошкин, 2001; Перебинос, 2009).

Необходимость православного воспитания и общеобразовательного обучения осужденных в исправительных учреждениях не вызывает сомнений. Однако недостаточно сформированный в онтогенезе личности осужденных самоконтроль и, как следствие, эмоциональная незрелость препятствуют полноценному усвоению правовых норм, моральных, религиозно-этических ценностей (Зеньковский, 1995; Сочивко, Литвишков, 2006; Выдрина, 2007; Шустова, 2007; Щербакова, 2009).

Таким образом, научная актуальность нашего исследования подтверждается результатами проведенного выше анализа. Применение рассмотренными авторами методов психокоррекции, как правило, не сопровождается теоретическим объяснением ее механизмов, т. е. не приводятся теоретические положения, объясняющие, почему тот или иной метод не имеет на личность осужденного нравственно положительного воздействия. Системно, с единых теоретических позиций, не учитывается влияние природно-климатических, социокультурных и других факторов на особенности личности, ее поведение, в частности, на формирование тревожности как психологической основы возникновения криминального поведения. Существенно, что в пенитенциарной психокоррекции в должной мере не учтена специфика современной российской «мультикультурной» культурно-исторической ситуации, оказывающей непосредственное влияние на личность (Сухарев, 2008).

В связи с тем, что в качестве психологической основы криминального поведения рассматривается тревожность (Антонян, Еникеев, Эминов, 1996 и др.), психологическая коррекция тревожности с учетом перечисленных факторов может использоваться как метод вторичной профилактики криминального поведения.

В качестве метода психологической коррекции особенностей личности осужденных, системно учитывающего специфику современной «мультикультурной» культурно-исторической ситуации, мы используем метод этнофункционалъной коррекции, основанный на методологических принципах исторически актуальной этнофункционалъной парадигмы в психологии (Сухарев, 2008).

Преимущество метода этнофункционалъной коррекции - в частности, перед наиболее распространенным в пенитенциарной системе методом религиозного воспитания - состоит в том, что он способствует снижению уровня тревожности, а также гармонизации взаимодействия эмоциональной и когнитивной сфер личности, т. е. повышению самоконтроля, посредством этноинтеграции образной сферы личности. Данные изменения могут обусловливать более эффективное усвоение личностью осужденного моральных, религиозных принципов (Сухарев, 2008; Шапорева, 2007; Шустова, 2006.

В этнофункциональном подходе выделяется ведущая роль образов родной природы для психической адаптированное™ человека в системе его отношений (Сухарев, 1998), что позволяет опираться на данные образы в процессе психологической коррекции нравственных отношений личности. Последнее обстоятельство особенно важно для работы с социально отклоняющимся поведением, в частности, в пенитенциарных учреждениях.



Глава II. Этнофункциональная парадигма в психологии: теория и практика

2.1 Образная сфера личности

Роль образов природы в формировании нравственности

Понятие «образ» принадлежит к числу фундаментальных в психологической науке. Его этимологическое значение связано с идеей «отпечатка» (Чернышева, 1991), что соответствует философскому пониманию образа как «формы отражения объекта в сознании человека» (Философский энциклопедический словарь, 1989, с. 432). В психологической науке данное понятие определяется как субъективное отображение в сознании личности предмета или явления действительности (Психология, 1990, с. 240).

В зависимости от уровня психического отражения, в общепсихологических исследованиях рассматриваются сенсорно-перцептивные образы (на сенсорно-перцептивном уровне), а также образы представлений, воображения, памяти и др. (на уровне представлений) (Ананьев, 1960; Завалова, Ломов, Пономаренко, 1986; Зинченко, Вергилес, 1969; Леонтьев, 1979; Ломов, 1984; Теплов, 1961; и др.).

Образы, относящиеся к уровню представлений, являются вторичными, т. е. образами предметов и явлений, не данных непосредственно в чувственном восприятии. Важнейшей особенностью вторичных образов является их полимодальность, включающая зрительную, слуховую, кинестетическую и другие модальности. Ведущую роль в системе связей между различными органами чувств играет зрительная модальность, которая преобразует весь сенсорно-перцептивный опыт субъекта (Ананьев, 1960; Береговой, Завалова, Ломов, Пономаренко, 1978).

Вторичный образ выступает как системное образование, интегрирующее уровни психического отражения (Ломов, 1984; Ломов, Сурков, 1980). Сформированный в единстве восприятия, мышления и речи, вторичный образ представляет собой единство конкретно чувственного и абстрактно-понятийного (Ананьев, 1960).

Совокупность вторичных образов в психике человека может быть обозначена как образная сфера (понятие, введенное А. А. Гостевым), которая связана с восприятием, памятью, мышлением, волевыми качествами, особенностями эмоционально-мотивационной сферы, а также с моралью и религиозными отношениями и др. (Арнхейм, 1994; Величковский, 1982; Дудецкий, 1997; Ильин, 2000; Якиманская, 1980; Richardson, 1977) и является интегральной характеристикой личности. И работах П.Ф. Ломова (Ломов, 1984), К. К. Платонова (Платонов, 1972) отмечается, что эмоции необходимым образом включены в процесс психического отражения субъект отражает действительность с той специфической позиции, которую он в этой действительности занимает. «Это относится также к мотивам, волевым процессам и всем другим психическим явлениям» (Ломов, 1984, с. 173). Вместе с тем образ выражает эмоциональное отношение к предмету отражения (Панов, 1997). В связи со сказанным, важнейшей характеристикой вторичного образа является его эмоциональный компонент, влияющий на поведение личности и ее психическое состояние (Бодалев, 1982).

Следует также отметить, что в работах В. Вундта обозначена связь мышления с вторичными образами. Более того, автор определяет воображение как мышление в образах (Вундт, 1897).

К элементам образной сферы личности относятся «многоликие репродуктивные образы памяти (долговременной, кратковременной и оперативной), обобщенные образы-представления о тех или иных предметах и явлениях окружающего мира, образы воображения, фантазий, сновидений, различные классы образов измененных состояний сознания» (Гостев, 2007, с.26). В нашем исследовании речь идет о репродуктивных образах памяти и образах воображения, относящихся к уровню представления. Главным определяющим признаком репродуктивных образов памяти является реконструкция прошлых впечатлений различий степени обобщенности.

Вторичные образы характеризуются единством отражательной и регулирующей функций, на основе которых формируется «программа» поведения личности (Ганен, 1990; Ильин, 2000; Рубинштейн, 1946). Кроме отражательной и регулирующей функции, вторичные образы обладают прогнозирующей функцией, а также функцией «фильтрующих эталонов» (селекция нужной информации) и др. (Гостев, 2007; Ломов, 1984; Ломов, Сурков, 1980). Кроме того, образная сфера обладает имажинативно практической функцией, позволяющей осуществлять психокоррекцию личности. В работах А. А. Гостева, X. Лёйнера, А. Менегетти, 5„Л. Обухова и др. показана эффективность имагопрактики (работы с образами) в психологической коррекции различных проявлений социальной и психической дезадаптированности личности тревожности, страхов, невротических расстройств и т. д. (Гостев, 2007; Лёйнер, 1996; Менегетти, 2004; Обухов, 2005).

Для нашего исследования важно, что специфика характеристик личности соответствует содержанию ее образной сферы (Horowitz, 1978). Другими словами, эмоциональные, когнитивные и другие характеристики образной сферы в целом можно рассматривать как особенности личности.

Вслед за В. Н. Мясищевым, мы полагаем, что в основе личности лежит система отношений к действительности, обусловленная ее онтогенетическим развитием (Мясищев, 1995). По мысли В.Н. Мясищева, «отношение есть всегда выражение личности в целом, оно личностно и целостно» (цит. по: Левченко, 2003, с. 203) и представляет собой интегральную, сознательную, активную, избирательную, основанную на опыте взаимосвязь личности с действительностью. Мясищев сохранил предложенную А. Ф. Лазурским и С. Л. Франком трактовку отношения, согласно которой оно имеет эмоционально-потребностную природу, но не ограничился ею, выделив, наряду с эмоциональным и конативным (или поведенческим), когнитивный компонент отношения.

Эмоциональный компонент обусловливает эмоциональное отношение личности к окружающему и к себе, когнитивный компонент «способствует восприятию и оценке (осознанию, пониманию, объяснению) объектов среды, людей и самого себя»; поведенческий компонент «способствует осуществлению выбора стратегий и тактик поведения личности по отношению к значимым (ценным) для нее объектам среды, людям и самому себе» (Аверин, 1999, с. 23).

Ведущим компонентом системы отношений является эмоциональный, так как его особенностями во многом определяется характер остальных компонентов. Например, повышенная тревога может обусловливать эмоциональное торможение когнитивных процессов (Божович, 2001; Жамкочьян, 1973; Мэй, 2001; Сухарев, Степанов, 2006). В отношениях личности образ может рассматриваться в качестве отображения предмета отношения. На основе теории отношений В. Н. Мясищева можно предположить, что изменение образа предмета отношений, в частности, его ведущей зрительной модальности, воздействуя на систему отношений личности в целом, может обусловливать изменения и других личностных характеристик эмоциональных, когнитивных, нравственных и т.д.

Для нашего исследования важно, что отношение к морали, по замечанию К. А. Абульхановой, является ведущим регулятором поведения личности в российской ментальности (Абульханова, 1999).

По утверждению А. А. Хвостова, важнейшим критерием морального сознания личности является ее отношение к аморальному поведению (Хвостов, 2005). Также автор отмечает, что этнокультурная специфика морали является более значимой, чем остальные факторы. По этой причине мы предприняли изучение отношения испытуемых к заповедям Закона Божьего как этической составляющей православной культуры, являющейся неотъемлемой частью русской культуры. Вместе с тем, для нашего исследования существенно, что в экстремальных условиях (например, у осужденных, отбывающих наказание в заключении) могут происходить кратковременные и долговременные изменения морального сознания (Хвостов, 2005).

Выделяемое А. Ф. Лазурским отношение к природе является существенной характеристикой личности (Лазурский, 1997). По мнению В. А. Ясвина, природные объекты оказывают существенное влияние на поведение человека (Ясвин, 2000). В своих исследованиях

С.Д. Дерябо, В. И. Панов, Г. В. Шейнис, В. А. Ясвин опираются на так называемую универсальную этику. В системе данной этики природа рассматривается не только утилитарно-эгоистически, как материал и сырье для труда, но как самоценность и наделяется качествами субъекта (Дерябо, Ясвин, 1996; Дерябо, 2002; Панов, 2006; Шейнис, 2009)

В исследованиях С. Д. Дерябо показано, что взаимодействие личности с природными объектами и явлениями, их «субъектификация» могут обусловливать «гармонизацию» ее представлений о мире (Дерябо, 2002).

М. Черноушек и В. Е. Орел также отмечают важность взаимодействия личности с природой, в частности, с животным миром, особенно в детском возрасте (Черноушек, 1989; Орел, 2008). Авторы подчеркивают, что отношение к естественной (природной) среде является необходимым для полноценного развития личности.

Например, общение с животными в детстве способствует развитию эмпатии у ребенка, умения сопереживать и сочувствовать, что является профилактикой возникновения элементов асоциального поведения у подростков (Ибрагимова, 1993; Филипчук, 1989). В наших исследованиях показано, что для психической адаптированности человека ведущим является эмоционально положительное отношение именно к родной природе (Сухарев, 1998). Причем данное отношение рассматривается в системной взаимосвязи отношений к различным этнокультурным, в том числе религиозным и морально-этическим, характеристикам этносреды.

В работах Дж. Голда, В. Н. Сосновского и др. рассматривается влияние особенностей природной среды на формирование поведения и культуры человека и этнокультурного пространства в целом (Голд, 1990; Сосновский, 1984). По замечанию Б. А. Душкова, «внутреннее, содержательное единство человека и природы служит одной из важнейших характеристик культуры» (Душков, 1987, с. 65).

По его мысли, системообразующей функцией культуры является формирование нравственной стороны отношений личности к природе. Бережное, сознательное отношение к ней играет важнейшую роль в нравственном воспитании, которое как раз основано на «организации отношений личности к окружающей природной среде» (Душков, 1987, с. 233). Усвоение нравственных норм происходит в процессе активного участия личности в созидательной деятельности по охране природы. На ее основе формируются такие нравственные качества, как справедливость, взаимопомощь, сочувствие и т.п. (Шейнис, 1995, 2009).

«Моралистическая» ценность природы заключается в осознании личностью связи с природой и ответственности ее сохранение (Ясвин, 1999, с. 62). На этой основе формируются не только моральные принципы, но и правовые нормы (Карона, 1995).

Таким образом, самоценное отношение к природе обусловливает моральное сознание личности. Деформация морального сознания, нарушение правовых норм связано с нарушением самоценного отношения к природе.

В приведенных выше исследованиях говорилось об отношении к природе в целом, в «планетарном масштабе», без учета региональной специфики природно-климатических условий проживания индивидов.

Мы же полагаем, что положительное изменение отношения именно к явлениям и объектам родной природы может обусловливать и положительные изменения личности и, в частности, изменения ее отношения к моральным ценностям, специфическим для конкретного «этнокультурного» региона. В этом плане перспективным представляется применение этнофункционалъной парадигмы в психологии, опирающейся на представление об этносреде как системе природных, культурно-психологических, антропологических, а также трансцендентных параметров ее развития (Сухарев, 2008).

2.2 Этнофункциональный подход к психологической коррекции образной сферы личности

Историческая актуальность этнофункционалъной парадигмы в психологии

Современный этап культурно-исторического развития, по мнению большинства исследователей, характеризуется как кризисный (Давыдов, 1990; и др.). Как отмечает А. А. Сусоколов, в условиях новой информационной ситуации возрастает роль этничности в жизни и всего общества, и отдельного человека (Сусоколов, 1990). Этничностъ человека многими авторами описывается как совокупность социокультурных, антропо-биологических и ландшафтно-климатических признаков (Гумилев, 1993; и др.). Сусоколов утверждает, что именно этнос оказывается той «субкультурой» современного общества, которая и наибольшем степени способна, по выражению О.Тоффлсра, выполнить функции «информационного фильтра» (Тоффлер, 1973), оптимизирующего потоки информации, обрушивающиеся па современного человека в единицу времени.

Этому способствуют такие свойства этноса, как:

1) нормативная целостность,

2) устойчивость этнического статуса личности,

3) стабильность состава,

4) устойчивость во времени.

Возникновение острой потребности в «информационных фильтрах» объясняет обращение к этноспецифическим ценностям, представляющимся вечными и незыблемыми. Ориентация на специфические ценности собственного этноса накладывает ограничения на возможное поведение и «отфильтровывает» социально значимые сигналы, ставя в центр внимания информацию, касающуюся собственного этноса и отодвигая на периферию сообщения, являющиеся существенными для других этносов.

В современную кризисную эпоху процесс этнической идентификации как переживание личностью своей принадлежности к тому или иному этническому типу (этносу, этнической системе) является ее «болевой точкой» и выступает важнейшим смыслообразующим фактором в поведении человека (Сухарев, 2008).

Этническая идентичность играла важную роль и во времена предыдущих кризисов, описанных как в истории Древнего мира, так и в Новейшей истории.

По мнению большинства исследователей в области исторических наук, ярким примером кризиса Древнего мира является кризис в эпоху правления римских императоров Цезаря и Августа (I в. до н. э.), которая характеризовалась «смешением народов», «сглаживанием особенностей разных племен и народностей и усилением одной общей черты - изношенности, измельчания характеров» (Моммзен, 1993, с. 179-180). В Новейшей истории кризисным был, например, период борьбы китайского народа против иностранных захватчиков в последние годы маньчжурской династии Цин (конец XIX-начало XX вв.), завершившийся превращением Китая в слабое государство, практически обслуживающее интересы Европы и США. Причиной успешности иностранного влияния был глубокий упадок этой династии, которая и сама всегда воспринималась китайцами как этнически чуждая. Восстание ихэцюаней («боксеров»), обусловленное указанными противоречиями, проходило под лозунгами: не нарушать заветов родителей и обычаи, уничтожать чужеземцев, убивать чиновников-взяточников представителей этнически чуждой маньчжурской власти (Гумилев, 1993; Ефимов, 1973).

Вышеприведенные примеры иллюстрируют тот факт, что «этническая идентичность в условиях современного кризиса европейской культуры является исторически актуальной „точкой отсчета поведения человека, принадлежащего определенному этносу или этнической системе, а этнология базовой наукой в методологии анализа и прогноза этого поведения» (Сухарев, 2009а, с. 127). С позиций такого подхода этничность рассматривается в качестве смыслообразующего фактора в поведении личности и общества, что обозначается в науке как «этническая парадигма» (Козлов, 1995).

С другой стороны, как уже ранее отмечалось, современный этап культурно-исторического развития российского общества характеризуется нарастающей этнической неоднородностью социальных установок, представлений и т.д. Причиной подобных явлений служит массовое распространение в эпоху модернизации коммуникационных и транспортных технологий, которое обусловливает смешение народов, культур, религий.

Данное смешение происходит не только в социуме, но и на личностном уровне. В психике отдельного человека идет смешение представлений, образов различных культур, ландшафтов и др.

Нарастает «расовая» и «культурная» маргинализация человека (Stonequist, 1961), которая во все большей мере становится его важнейшей характеристикой. С учетом этнокультурной комплексной разнородности географических, религиозных и других образов этносреды (т. е. представлений об этнических признаках) в психике отдельного человека можно говорить об «этнической маргиналъности» его личности (Сухарев, 2008).

Этим объясняется особая актуальность применения этнофункциональной парадигмы в психологии на современном этапе культурно-исторического развития общества. С позиций принципа исторической актуальности (Сухарев, 2009а) этнофункциональные факторы выступают существенными детерминантами поведения современной личности и общества.

Одним из базовых понятий данной парадигмы является понятие этносреды. Как уже ранее отмечалось, с позиций этнофункциональной парадигмы реальная этносреда представлена в психике как совокупность образов этносреды, которые наделяются этнической функцией зтноинтегрирующей (объединяющей личность с той или иной этносредой) и этнодифференцирующей (разобщающей с ней).

В идеале все образы этносреды представляют собой систему, и их взаимодействие определяется только этноинтегрирующей функцией. Однако нередко взаимодействие образов реальной этносреды (этнофункциональной среды) определяется не только этноинтегрирующей, но и этнодифференцирующей функцией, снижающей степень психической адаптированности человека. Следует отметить, что ментальность тога или иного современного общества или отдельного человека этнофунионально неоднородна и включает образы различных этмосред.

В этнофункциональной парадигме в качестве важнейшего условия целостности и психической адаптированности личности рассматривается жизнеспособность системы образов ее родной этносреды. Система образов этнофункциональной среды является жизнеспособной до тех пор, пока дезадаптирующее воздействие этнодифференцирующих образов компенсируется адаптирующим влиянием этноинтегрирующих образов.

В соответствии с принципом этнофункциональной системности, нарастание количества предпочтений этнодифференцирующих образов в образной сфере личности увеличивает риск возникновения психической дезадаптированности (Сухарев, 1998).

Многочисленные эмпирические исследования показывают, что экзотические образы этносреды могут обусловливать формирование тревожности, склонность к делинквентному поведению, негативное отношение к моральным ценностям и т.д. (Выдрина, 2007; Грачев, 2009; Тимохин, 2005; Шапорева, 2007; Шустова, 2007; Сухарев, Степанов, 2006; Сухарев, Чулисова, 2010а; и др.).

Образная сфера личности рассматривается в этнофункциональной парадигме в двух аспектах: онтогенетическом и пространственном. Онтогенетический аспект характеризуется особенностями этнофункционального развития образной сферы, т. е. временем появления и содержанием образов в раннем онтогенезе. Пространственный аспект характеризуется предпочтением личностью тех или иных образов этносреды: природно-климатических, антропобиологических, социокультурных, трансцендентных и др.

Помимо принципа исторической актуальности, этнофункциональная парадигма в психологии основана на таких методологических принципах, как 1) принцип этнофункциональности, 2) этнофункциональной системности, 3) этнофункционального единства микро- и макрокосма, 4) этнофункционального развития, 5) этнофункционального детерминизма.

Базовым принципом данной парадигмы является принцип этнофункционалъности, согласно которому каждый элемент этносреды (системы внутренней и внешней сред человека) наделяется этноинтегрирующей или этнодифференцирующей этнической функцией. С позиций данного принципа, носителями этнической функции могут являться элементы образной сферы личности (отдельные образы), ее отношения, состояния, процессы и т.д.

Принцип этнофункционалъной системности предполагает взаимосвязь природно-климатических, антропобиологических, социокультурных и трансцендентных (духовных) элементов этносреды человека. В идеале данные элементы полагаются этноинтегрирующими (относящимися к этносреде рождения и проживания).

В реальности же с появлением этнодифференцирующих элементов (элементов из чуждых этносред) происходит нарушение их взаимосвязанности, что может обусловливать разрушительные для личности и этнической систем ы в целом процессы.

Данный методологический принцип является базовым в этнофункциональной парадигме и представляет собой современную операционализацию системного подхода к изучению человека (Ананьев, 2000; Ломов, 1984).

Таблица 1

Принцип этнофункционального единства микро- и макрокосма (пример аналогии некоторых этапов развития русской этносреды* со стадиями развития личности)

Этапы развития русской этносреды	Язычество	Христианство	Просвещение
	Фетишизм (по А. Ф. Лосеву)	Анимизм, героизм (по А. Ф. Лосеву)
Стадии развития личности	Природная стадия	Сказочно-мифологическая стадия	Религиозно этическая стадия	Стадия просвещения
Оптимальные возрастные периоды прохождения стадий**	От 1 года до 5 лет	С 2 до 5 лет	С 6 до 8 лет	С 7 до 9 лет

Примечание: * этносреда определяется как «русская» на основе признака ведущей (системообразующей) культуры и языка. ** периоды определены на основе результатов эмпирических исследований (см.: Сухарев, 2008).

Согласно принципу этнофункционального единства микро- и макрокосма, стадии развития личности аналогичны этапам развития этносреды ее рождения и проживания (данная аналогия наглядно представлена в таблице 1). Описываемый принцип раскрывает взаимосвязь истории этносреды и развития личности.

В соответствии с принципом этнофункционального развития, личность в своем онтогенезе в идеале должна пройти стадии, содержание и последовательность которых соответствует содержанию и последовательности этапов исторического развития этносреды ее рождения и проживания. Подобный план развития обусловливает формирование полноценной личности в биологическом, психическом и духовном аспектах.

Сущность принципа этнофункционального детерминизма заключается в том, что нарушение этнофункциональной системности (целостности элементов этносреды человека) и/или этнофункционального развития личности обусловливает ее дезадаптированность, проявляющуюся в той или иной форме. Соответственно, восстановление этнофункциональной системности приводит к снижению степени дезадаптированности личности.

Теория этнофункционального развития образной сферы личности

На основе методологических принципов этнофункционального единства микро- и макрокосма и этнофункционального развития можно выделить определенные стадии в развитии образной сферы личности. Содержание и последовательность данных стадий определяются образным содержанием и последовательностью этапов исторического развития этносреды рождения и проживания человека.

Каждый этап развития этносреды характеризуется ведущим образным содержанием, которое обусловливает формирование образной сферы личности на соответствующей стадии ее этнофункционального развития. Данное содержание играет ведущую роль на конкретном этапе развития этносреды, которая может определяться с помощью метода историко-психологической реконструкции (Блок, 1986; Гуревич, 2005; Кольцова, 2004).

Начальные этапы развития русской этносреды определяются по аналогии с выделенными А. Ф. Лосевым этапами развития мифа (античной мифологии):

1) преанимизм, или фетишизм (поклонение природным явлениям и стихиям);

2) анимизм (одухотворение природных явлений и стихий);

3) героический, или социальноантропологический, период (появление взаимодействия духов природных стихий и человека) (Лосев, 1957, с. 34-89).

После перечисленных этапов в развитии русской этносреды наступает христианский этап, после него этап просвещения, а затем этап постиндустриального общества (Фомина, 1990, с. 270-271).

Выделяются следующие стадии этнофункционального развития образной сферы личности.

1. Пренатальная стадия соответствует доисторическому (т. е. описываемому на основании лишь косвенных источников, например, античных, арабских и пр.) этапу развития русской этносреды. На этой стадии «задается первичный синкретический образ личности и ее начальный энергетический потенциал. Система отношений с этносредой, как и сама личность, латентна, «потенциальна».

Формирование величины начального энергетического потенциала личности определяется всей совокупностью этнофункциональных условий развития латентной личности в пренатальный период наследственных и социально-психологических характеристик родителей, биопсихологических условий протекания беременности и родов, природно-климатических особенностей ареала зачатия и рождения и пр. «Ведущий» синкретический образ этносреды латентной личности определяется образной сферой личности матери. Регулирующую функцию на данной стадии осуществляют нейропсихологические и психофизиологические модальности данной сферы. «Доисторическая» стадия оптимальна для формирования начального энергетического (потребностного) потенциала личности.

2. Природная стадия соответствует «хтоническому, преданимистическому» этапу развития русской этносреды (Лосев, 1957). Оптимальным возрастным периодом прохождения данной стадии является период с момента рождения до 5 лет.

На природной стадии «происходит активация заданного на «доисторической» стадии начального энергетического потенциала личности, проявляющегося в интенсивности протекания эмоциональных процессов (пока еще неконтролируемых) и силе потребностей.

Регулирующим «ключом» к активации начального энергетического потенциала являются первичные, вербально малодифференцированные и аффективно заряженные образы природы этносреды ареала рождения личности.

Дифференциация синкретического образа этносреды сопровождается переходом от непосредственного «дословесного» восприятия целостного образа мира к словесному выделению зрительных, слуховых и других ощущений и образов природных стихий, явлений и т.д. Начинается дифференциация энергетического потенциала личности по направлениям от потребностей к субъективно обусловленным мотивам.

3. Сказочно-мифологическая стадия (оптимальный возрастной период - с 2 до 5 лет) соответствует ментальности «языческого» этапа развития русской этносреды, который условно можно разделить на анимистический и следующий за ним героический периоды (Лосев, 1957). В соответствии с этим ведущим образным содержанием на этой стадии являются образы олицетворенных духов природы, а впоследствии образы взаимодействия природных духов с человеком, отраженные в народных русских сказках.

Регулирующая функция на данной стадии осуществляется в форме более или менее удачных попыток контроля эмоций и потребностей, начинается формирование когнитивной саморегуляции эмоционально-мотивационной сферы.

4. Религиозно-этическая стадия (оптимальный возрастной период - с 6 до 8 лет) соответствует христианскому этапу развития этносреды. Ведущее образное содержание православные образы (образы Христа, Богородицы, святых и др.), христианские представления о морали, регулирующие поведение личности. В связи с этим данная стадия является оптимальной для религиозно-этического воспитания, которое обусловливает сформированность когнитивного контроля эмоционально-мотивационной сферы.

5. Стадия «просвещения» (оптимальный возрастной период - с 7 лет) соответствует началу эпохи 11росвещения в России. Ведущее образное содержание научные представления о мире, образы, относящиеся к другим этносредам. Регулирующая функция осуществляется научными интересами и способами мышления, операциональной стороной отношений - знаниями, умениями, навыками, а также познавательными интересами к другим этносредам.

6. Стадия «синтеза» соответствует современному «этнокультурно-мозаичному» этапу постиндустриального общества: необходимости наследования личностью целостной русской этносреды и тем самым обретения собственной целостности. Здесь начинает формироваться система отношений к русской этносреде как целому, целостный образ русской этносреды. На данной стадии завершается наследование целостной этносреды.

7. Проектируемая стадия («мудрости») соответствует предполагаемому развитию конкретной личности в будущем и формированию полноценной системы ее отношений к природе, культурам, кэтносфере (термин Л. Н. Гумилева) (Гумилев, 1993) в целом (т. е. к системе этносред). Ведущее образное содержание данной стадии - целостный образ этносферы планеты и относительное снижение влияния на развитие личности этнофункциональных факторов.

Наши ранее проведенные исследования показали, что образное содержание ранних стадий этнофункционального развития играет более существенную роль в формировании адаптационного потенциала личности, а также когнитивного контроля ее эмоционально-мотивационной сферы, чем образное содержание последующих стадий (Сухарев, Степанов, 2006). Вместе с тем каждый образ, относящийся к той или иной стадии, выполняет регулирующую функцию, которая определяется спецификой его модальностей.

Помимо этого, каждая стадия этнофункционального развития характеризуется эмпирически выявленным оптимальным возрастным периодом (Сухарев, 2008).

Данный период оптимален для психической адаптации личности к соответствующему ему образному содержанию.

Этнофункциональная архегения личности и этносреды

Подводя итог предшествующим теоретическим и эмпирическим исследованиям, мы пришли к необходимости введения нового интегрального понятия (Сухарев, 2008). Оно связывает многие направления мысли прошлого и современности, наполняя их не только научно-психологическим, но и философским содержанием.

На высоком уровне обобщения было введено философское понятие архе- гении (от древнегр. архе - «первый, начальный»; генос - «происхождение, род») как идеального прообраза (эйдоса) развития.

Данный прообраз определяется как естественное, неискаженное развитие. Каждый конкретный образ развития может приближаться к своему идеальному прообразу (или отдаляться от него) по признакам последовательности и скорости изменения содержания стадий.

Например, есть идеальный прообраз развития березы, а есть искаженный - из-за погодных условий, влияния человека и пр.

Данное понятие - своеобразная модификация «идеи» Платона (эйдоса), вернее, дополнение к античным «идеям», так как понятие развития как таковое в древнегреческой античности не рассматривалась.

Античность статична, самодостаточна, так как в ней было лишь представление о совершенствовании человека в смысле очищения эйдоса от искажающих его изначальную чистоту элементов. Обобщенная идея развития стала рассматриваться значительно позже в связи с христианской эсхатологией и устремленностью к идеалу.

Вместе с тем в целях преемственности развития научного знания мы определяем архегению в системе платоновских представлений как новый «эйдос», т. е. «предел становления вещи» (Платон, 1970, с. 505-506). Здесь «вещь» понимается как все возможные проявления развития (ступени развития, их содержание) в природе, обществе и пр. В применении к личности человека архегения представляет идеал, на который направлено развитие психически здоровой и нравственной личности.

Следует отметить, что на представление о естественном развитии опирались в своих работах А. Каменский (принцип «природосообразности» в воспитании), Ж.Ж. Руссо и др. В отечественной психологии воспитание как «овладение естественными процессами развития» определял Л. С. Выготский (Выготский, 1982, с. 107). Однако не только в психолого-педагогическом, но и в философском смысле представление об архегении как идеальном прообразе развития, понимаемого как естественное, ранее никем не формулировалось.

В рамках этнофункциональной парадигмы этнофункциональная архегения личности - это идеальный (оптимальный) прообраз развития личности в конкретной этносреде.

Другими словами, это развитие личности в соответствии с идеальным прообразом процесса ее этнической идентификации. Этнофункциональная архегения этносреды понимается как идеальный прообраз исторического развития данной этносреды и предел, к которому стремится развитие личности, родившейся и проживающей в этой этносреде.

Этнофункциональная архегения личности тождественна архегении этносреды ее рождения, т.е. имеет место тождественность эйдосов развития личности и ее родной этносреды.

Этно функциональные критерии соответствия содержания образной сферы личности идеальному прообразу конкретной этносреды опираются на результаты исследований компетентных специалистов-этнологов: культурологов, историков, филологов, литературоведов, искусствоведов, биологов, медиков и др.

С помощью данных критериев выявляется этноинтегрирующая или этнодифференцирующая функция того или иного образа в психике или перцептивных представлениях личности, определяющих содержание и последовательность стадий ее этнофункционального развития.

Развитие личности определяется содержанием и последовательностью стадий, соответствующих этапам идеального прообраза исторического развития этносреды (архегении этносреды).

Типы нарушений этнофункционального развития образной сферы личности

Как показали многочисленные эмпирические исследования, в этнофункциональном развитии образной сферы личности нередко можно встретить те или иные нарушения, обусловливающие ее психическую дезадаптированность (Бухарева, 2005; Сухарев, 2002;

Сухарев, Брюн, 1998; Шапорева, 2002; Чулисова, 2008, 2009; и др.). Определенный тип нарушений обусловливает формирование ведущего типа эмоционального состояния (ведущего аффекта): апатического, тоскливого, тревожного, гневного или маниакального (Вертоградова и др., 1980; Сухарев, Степанов, 2006). Тревожный тип аффекта менее существенно, чем тоскливый или апатический, нарушает социально-психологическую адаптацию личности и поэтому легче поддается психологической коррекции (Степанов, 2004).

В соответствии с нарастанием степени дезадаптирующего влияния наличность, типы нарушений этнофункционального развития могут располагаться в следующей последовательности.

1. Этнодифференцирующее образное содержание той или иной стадии

этнофункционального развития личности. Пример такого нарушения: в образной сфере ребенка, родившегося и проживающего в русской этносреде, преобладают мифологические представления чуждой этносреды. Результаты клинико-психологических исследований свидетельствуют о том, что данное нарушение связано с формированием тревожного типа ведущего эмоционального состояния (Сухарев, Степанов, 2006).

2. Нарушение последовательности стадий этнофункционального

развития. Одним из распространенных примеров подобного нарушения является более раннее, чем в оптимальный период, начало религиозно-этической стадии (религиозно-этические образы появляются в онтогенезе раньше сказочных). Если какая-либо стадия начинается раньше оптимального возрастного периода, также возникает тревога.

3. «Задержка» стадии развития личности, т. е. начало природной

(после 5 лет), сказочно-мифологической (после 5 лет) и/или религиозно-этической (после 8 лет) стадий позже оптимального возрастного периода. Данный тип нарушения обусловливает формирование ведущего тоскливого аффекта (подробнее об этом см. ниже).

4. «Выпадение» (отсутствие) той или иной стадии. Например, в этнофункциональном развитии ребенка отсутствует сказочно-мифологическая стадия, которая «заменена» религиозно-этической. В таком случае чувственная основа личности ребенка не успевает «вызреть», поэтому этическое воспитание становится морализированием (Зеньковский, 1995). «Выпадение» какой-либо стадии является наиболее патогенным нарушением этнофункционального развития и приводит к формированию ведущего апатического аффекта.

Результаты проведенных эмпирических исследований показывают, что нарушения этнофункционального развития образной сферы личности могут обусловливать возникновение различных форм дезадаптированности: психической, психосоматической, нравственной и т.д.

Связь нарушений этнофункционального развития личности с различными формами дезадаптированности

Наиболее существенными для изучения криминального поведения по нашим данным являются тревожный, тоскливый и апатический аффекты. Исследование этнофункционального развития личности депрессивных больных с тревожным типом ведущего аффекта выявило наличие у них этнодифференцирующего образного содержания сказочно-мифологической стадии, а также начало религиозно-этической стадии до 5 лет.

Для больных с тоскливым типом ведущего аффекта характерно меньшее (по сравнению со здоровыми испытуемыми) количество образов из русских народных сказок в детских воспоминаниях, и в то же время - «задержка» начала сказочно-мифологической стадии (с 5 лет и позже) или вовсе ее «выпадение». У больных с апатическим типом ведущего аффекта в раннем онтогенезе отсутствует сказочно-мифологическая стадия, а начало религиозно-этической приходится на возраст после 9 лет. В свою очередь, формирование типа зависимости от психоактивных веществ может быть связано со склонностью к определенному аффекту (Сухарев и др., 2007; Шустова, 2007).

Наиболее характерным нарушением этнофункционального развития для всех исследованных типов зависимостей (кроме алкоголизма и никотиновой зависимости) является «задержка» начала религиозно-этической стадии (не ранее 9 лет). Обнаруженный факт свидетельствует о не сформированности у больных наркоманией нравственных норм; вместе с тем это является маркером и криминального поведения (Дюркгейм, 1966; Кошель, 2008; Сухарев, Чулисова, 2009; Фельдштейн, 2005).

В сравнительном этнофункциональном исследовании В. С. Грачева выявлена связь этнодифференцирующего образного содержания природной стадии и ее начала после 5 лет, а также связь предпочтений этнодифференцирующих природно-климатических образов со склонностью к делинквентному поведению (Грачев, 2009). Похожие результаты были получены и в аналогичном исследовании лиц с криминальным поведением, проведенном О. Г. Митченко (см.: Сухарев, 2008, с. 431-436). Оно показало, что этнодифференцирующее содержание образной сферы личности на сказочно-мифологической стадии ее развития, прохождение религиозно-этической стадии после 9 лет, а также предпочтение этнодифференцирующих образов природы и этнодифференцирующее образное содержание мировоззрений связаны с возникновением криминального поведения. Вследствие данных нарушений в этнофункциональном развитии образной сферы личности с криминальным поведением, ведущими аффектами являются аффекты тревожного спектра (Аминов, 2009; Антонян и др., 1996; Чулисова, 2009а, 2009в). Именно ими обусловлено возникновение криминального поведения.

...