"Ваххабитская" идеология в Дагестане

С вышеизложенными постулатами связана и концепция религиозно-политического развития Дагестана. Считается, “что Дагестан пошел по неверному пути, и всегда находился под властью неверных. Имам Шамиль и другие имамы боролись, но не смогли ничего изменить. Поэтому Дагестан нуждается в возвращении на “истинный путь исламского развития”, что может быть осуществлено, по мысли главного идеолога “ваххабитов”, и “в составе России, только при условии, что она станет исламским государством”” .

“Ваххабизм” в общественном мнении дагестанцев получил неоднозначную оценку, но благодаря мощной кампании в СМИ, направленной на дискредитацию движения, доминирует в основном негативная. В непримиримой оппозиции к нему находится официальный ислам в лице духовенства. Представители официального духовенства едины во мнении, что данное течение инспирировано западными спецслужбами (данное мнение часто высказывается почти всеми известными лидерами духовного управления мусульман Дагестана) с целью внесения раскола в единую исламскую общину Дагестана и в целом в Умму. Тем не менее, существуют различные мнения и оценки движения как со стороны политиков и интеллигенции, так и духовных деятелей:

“Ваххабизм - это псевдорелигиозное течение, созданное для того, чтобы пропагандировать определенные идеологические, политические и экстремистские цели” . “Кризис (имеется в виду внутриконфессиональный конфликт) будет разрешен, когда на территории республики не будет ни одного ваххабита” .

“Многолетний опыт общения с ними убеждает, что с ними (имеются в виду “ваххабиты”) компромисс не возможен. Если их не остановить, они не пожалеют никого, будет большая война - это вопрос времени” .

“Я, например, не могу согласиться с практикой навешивания ярлыков. Так называемые ваххабиты - это люди, в большинстве своем искренне исповедующие определенную идею. Они видят массу болячек в современном обществе и считают, что лишь тотальная шариатизация политической, правовой и прочих сфер жизни приведет к процветанию. Они убеждены, что только абсолютно точное следование чистому шариату и исламу является верным путем” .

“Необходимо принять закон, запрещающий нетрадиционный ислам, и выслать всех ваххабитов из республики... Надо активно бороться с ваххабитами, иначе завтра может начаться бойня по всей республике по таджикскому варианту”.

“Люди, которых называют “ваххабиты”, не исповедуют чуждую для ислама религию, они придерживаются основных духовных ценностей, разделяемых каждым мусульманином».

“Те, кого в Дагестане называют “ваххабитами” - это салафиты, которые хотят вернуться к первоначальному исламу” .

Примечательно, что премьер-министр Степашин, посетив в сентябре 1998 г. села Карамахи и Чабанмахи, сказал, что “они вполне нормальные люди”, и он “не увидел в них ничего экстремистского”.

На самом же деле, как показал проведенный среди дагестанцев опрос общественного мнения, только 4,2% опрошенных связывали рост терроризма в республике с “религиозным экстремизмом”. Большинство (66,2%) видели причину терроризма “в борьбе политических, клановых и мафиозных группировок за власть и передел собственности” . Подобная статистика говорит в пользу того, что несмотря на усиленное нагнетание “ваххабитской угрозы” республиканскими и федеральными СМИ, население не удалось убедить в том, что “ваххабиты”, а не криминализация экономики и коррупция, являются причиной многочисленных терактов и катастрофического социально-экономического положения в обществе. Напротив, как косвенно свидетельствуют результаты опроса, значительная часть населения республики на определенном этапе симпатизировала “ваххабитам”, видя в них единственно реальную силу, способную противостоять коррупции, клановости и криминальному беспределу. Причем, по определенным сведениям, их количество возрастало.

Предварительное рассмотрение самоидентификационных высказываний “ваххабитов” позволяет сделать главный вывод о том, что они свою общину считают единственно придерживающейся божественной истины (слова Аллаха) и в этом своем качестве противопоставляют себя “сбившимся”, с пути “истинного ислама” и вероотступникам.

С вышеизложенным связано их категорическое неприятие “официального” духовенства, как якобы подконтрольного спецслужбам государства. С другой стороны, “ваххабиты” были убеждены, что ДУМД, пытаясь “натравить” власти против них, хотят монополизировать контроль над религиозной жизнью исламской общины Дагестана, запретив существование джама^,атов. Как заявлял Багауддин Мухаммад на проведенной в Махачкале встрече его сторонников с суфиями, его община не преследует цели насильственного установления в Дагестане “исламского государства”, они будут этого добиваться мирными средствами путем распространения идей “чистого ислама” .

В этой связи симптоматично признание ряда представителей официального духовенства (к примеру, участников координационного совещания) представителей духовных управлений Северного Кавказа, летом 1997 г. в г. Грозном о том, что они не в состоянии идеологически (интеллектуально) противостоять “ваххабитам”. Те имеют явное интеллектуальное превосходство, в то время как их оппоненты испытывают острейший дефицит подготовленных кадров.

В последние десять лет внутриконфессиональный конфликт прошел все фазы, начиная c латентной, и закончился в августе 1999 г. военными действиями на территории Дагестана. Возрождение ислама в республике обернулось расколом мусульманской общины Дагестана на “консерваторов” (традиционалистов) и “реформаторов” (салафитов), что самым плачевным образом сказалось на стабильности дагестанского общества в целом.

География распространения “ваххабизма” и лидеры исламских джама'атов

Руководители движения получили традиционное мусульманское образование у суфийских шейхов или у местных алимов, возглавлявших подпольные мадраса (мусульманские школы) на севере Нагорного Дагестана.

Амир (араб. лидер) Исламского Джама'ата (ИД) Дагестана - Багауддин Магомедов (Баха' ад-дин ибн Мухаммад, Абу Харун род. в 1945 г.) из селения Сантлада Цумадинского района. Имеет высокую эрудицию в мусульманских науках, в совершенстве владеет арабским языком, в течение многих лет ведет длительную и широкую переписку на арабском языке, как с российскими, так и с зарубежными адресатами, хорошо владеет русским языком, обладает талантом проповедника. Получил традиционное исламское образование, обучаясь у дагестанских алимов.

Традиционное мусульманское образование получили и другие виднейшие руководители движения: Ахмад-кади Ахтаев из селения Кудали Гунибского района (ум. в марте 1998 г.) и ученик Б. Магомедова Ангута из селения Кванада Цумадинского района, позднее сменивший свое имя на арабское Айуб.

Первый салафитский джама^,ат был создан в конце 70-х - начале 80-х гг. по инициативе Багауддина Магомедова и его брата Аббаса. Примечательно, что амиром “кавказского джама^,ата” был приглашен Ахмад-кади Ахтаев, имевший уже тогда авторитет богослова и образованного в светском плане человека, что было большой редкостью в те годы. Были созданы нелегальные нруппы молодежи, в которых велось обучение арабскому языку, Корану, хадисам, фикху.

Ядро общин составила молодежь - переселенцы из горных селений с крепкими мусульманскими традициями. Сам Б. Магомедов родился в семье хваршин-переселенцев в селении Ведено, присоединенном к Дагестану после депортации чеченцев в 1944 г. По возвращении чеченцев в 1957 г. он с родителями переехал в Первомайское Хасавюртовского района, где позднее организовал первую группу учеников. Подобные молодежные мусульманские группы были созданы в селениях Кокрек, Ново-Саситли (Хасавюртовский район), Нечаевка (Кизилюртовский район), Ясная Поляна (Кизлярский район). В это время будущие предводители ИД еще не порвали связей с суфийскими шейхами. К 1982-1984 гг. советские и партийные власти республики при поддержке органов КГБ и МВД временно подавили движение.

Важно отметить тот факт, что распространение ислама и обучение будущими лидерами «ваххабизма» велось, в основном, среди выходцев из их «родных» районов, Цумадинского и Гунибского, которые впоследствии стали ядром Исламского Джама^,ата.

На волне оживления ислама, охватившего Северный Кавказ на рубеже 80-90-х годов, движение окончательно оформилось организационно и идейно. В 1989 г. Б. Магомедов создал первую общину (джама'ат) в г. Кизилюрт под Махачкалой, куда он переехал к этому времени. Большинство учеников были цумадинцами. А. Ахтаев возглавил джама'ат в аварском селении Кудали. Взгляды салафитов во многом разделял Хасбулат Хасбулатов (род. в 1948 г.), активно участвовавший в общественно-политической жизни Дагестана в 1991-1992 гг. Он встал во главе джама'ата даргинского селения Губден Ленинского (ныне Карабудахкентского) района. В первой половине 90-х годов исламские джама'аты появились в городах Махачкала и Кизилюрт, селениях Кванада, Сантлада, Тлондода, Хварши и Сильди Цумадинского района, переселенческих селениях Первомайское, Ново-Саситли, Октябрьское, Кокрек, Кироваул Хасавюртовского района, Ясная Поляна, Кардановка, колхозе «Вперед» Кизлярского района Дагестана. Важно отметить, что все перечисленные села заселены цумадинцами. Цумадинский район вообще отличается крепкими исламскими традициями, высоким уровнем исламского образования и сравнительно не очень сильным распространением тариката.

Три вышеупомянутых фактора сыграли, на наш взгляд, основную роль в распространении “ваххабизма” среди цумадинцев, а так же кудалинцев и карамахинцев. В Астрахани выходцы из Цумадинского района образовали джама'ат во главе с учеником Багауддина Айубом Астраханским. Примечательно, что “ваххабизм” получил распространение в первую очередь в районах с наиболее устойчивыми мусульманскими традициями.

Необходимо так же отметить, что “ваххабизм” в Дагестане в основном получил распространение среди аварцев и даргинцев, что, на наш взгляд, стало одной из причин их нетерпимости и непримиримости, так как эти горные народы, особенно аварцы, составляюшие основную часть Исламского Джама'ата, отличаются конфликтностью и агрессивностью. Учитывая, что основные противники салафитов мюриды Саида Афанди Чиркейского так же являются аварцами (хотя и других районов), национальная принадлежность явилась одной из причин конфликта.

Падение в годы перестройки “железного занавеса” позволило джама'атам установить постоянные связи с международными исламскими миссионерскими организациями. В немалой степени этому способствовали совершение хаджжа Багауддином и другими лидерами общин, а также учеба Аббаса Кебедова в Египте. В 1991-1995 гг. при финансовой поддержке саудовцев и Всемирной ассоциации исламской молодежи (ВАИМ) издательство “Сантлада” выпустило в Москве и распространило на Кавказе несколько сотен тысяч просветительских брошюр. Их темы - правила совершения мусульманских обрядов, молитва, элементарные предписания шари'ата, жизнь пророка Мухаммада, обучение арабскому языку. Однако основное внимание, как в литературе, так и в проповедях, уделялось вероубеждению (акиде) в его салафитской интерпретации, причем в современном варианте, отличающемся полным отрицанием суфизма, жестким отношением к нововведениям и посещению кладбищ, а так же полным отрицанием любой власти, кроме власти Аллаха.

Этих компонентов было достаточно, чтобы расколоть дагестанских мусульман. Наряду с распространением просветительской литературы финансирование осуществлялось и по другим направлениям. Зарубежные миссионерские организации субсидировали строительство мечетей и молельных домов, создание сети телерадиоцентров и учебных заведений, обучение джама'ата в арабских странах, где ныне учится более тысячи студентов с Северного Кавказа. Идеологию прозвали “долларовым исламом”, ходили слухи, что за каждого новообращенного члена общины салафиты получают от десятков до нескольких тысяч долларов. На деле размеры финансовой помощи были гораздо меньше, хотя новообращенным членам джама^,атов действительно часто оказывалась материальная помощь, что порой производило обратный эффект.

Выделение течений в салафитском движении

К середине 90-х годов в движении выделилось несколько течений.

Наиболее умеренное его крыло возглавил Ахмад-кади Ахтаев. Он продолжал поддерживать связи с некоторыми суфийскими шейхами и признавал светские власти. К активной религиозно-политической деятельности приступил в конце 70-х гг. При его непосредственном участии летом 1989 года в Астрахани была основана Исламская партия возрождения (ИПВ) - первая религиозно-политическая организация мусульман Советского Союза. В структуру партии входили таджикское, узбекское, татарское, северокавказское отделения. Несмотря на то, что в программу ИПВ не входило создание исламского государства, и она выступала за сохранение СССР и против суверенизации, за союз ислама с православием против Запада, впоследствии все отделения, за исключением дагестанского, были запрещены.

В Дагестане партия также претерпела структурное разложение - образовались умеренные (А. Ахтаев) и праворадикальные группы (Багауддин Мухаммад), из-за чего идейные расхождения еще более обострились. До середины 90-х гг. Ахмад-кади Ахтаев предпринимал ряд попыток создать в Дагестане религиозные организации с участием преимущественно представителей интеллигенции и молодежи. Большое внимание уделял общению со светской интеллигенцией, которую пытался привлечь к активной религиозной деятельности в рамках создаваемых им структур.

Основной упор его деятельности был сделан на просвещение мусульман, возрождение системы школьного мусульманского образования, разрушенной в 20-30-е годы. В 1995-1998 гг. его единомышленники издавали в Махачкале газету “Знамя ислама”. А. Ахтаева поддерживали общины Гунибского, Хасавюртовского районов Дагестана, в Кизляре и в южном Дагестане. Его сторонники появились и в других районах республики, а также в Чечне, Ингушетии, Карачаево-Черкесии и Кабардино-Балкарии. Самая крупная община последователей А. Ахтаева существовала в Махачкале. Умеренная позиция А. Ахтаева привлекала к нему представителей интеллигенции и научных кругов, а также молодежи, видевших распространение ислама без противопоставления себя обществу. Трагическая смерть А.Ахтаева в 1998 г. оставила умеренное крыло без лидера, что привело к тому, что основная его часть присоединилась к более радикальному “ Центру”.

“Центр” движения возглавил Багауддин Кебедов, ставший наиболее активным и влиятельным идеологом и амиром Исламского Джама'ата Дагестана.

Он повел решительную борьбу со сторонниками суфийских шайхов в Дагестане. К ним он относил и ставшее на сторону ДУМД постсоветское правительство Дагестана, которое, по его словам, находится в состоянии “многобожия” (ширк) и неверия (куфр).

Активную религиозную деятельность Багауддин начал в конце 70-х годов с попыток создания в Дагестане организационных структур. Ранее длительное время преподавал в полулегальных религиозных школах в Хасавюртовском и Кизилюртовском районах. В советское время за религиозную деятельность он подвергался репрессивным мерам со стороны властей. Багауддин Мухаммад имеет весьма широкие и тесные контакты с религиозными деятелями России и стран Ближнего и Среднего Востока, в основном, из Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратов. К нему часто приезжали авторитетные исламские деятели из-за рубежа, с которыми он вел многостороннюю консультативную работу по определению путей распространения исламской идеологии в Дагестане и Северном Кавказе и развития идеи создания исламского государства в регионе. Багауддин Магомедов принимал участие в создании в 1990 году в Астрахани Исламской партии возрождения (ИПВ). Поддерживал связи с лидерами исламских группировок на Северном Кавказе и чеченскими полевыми командирами, а также гражданами мусульманских стран, ведущих военную и миссионерскую деятельность в Чечне и Дагестане. Вскоре после начала чеченской войны 1994-1996 гг. Багауддин все больше стал склоняться к мысли о необходимости джихада.

Надо сказать, что религиозные взгляды Багауддина Мухаммада претерпели несколько трансформаций. Он состоял в братстве Накшбандийа и был мюридом Сайида-афанди Чиркеевского, какое-то время у него учился будущий муфтий Дагестана Сайид-Мухаммад Абубакаров, и Багауддин даже жил у него. Хотя члены джама^,ата утверждают, что Багауддин пришел в тарикат только лишь для того, чтобы убедиться в их заблуждении, на конференции с участием представителей официального ислама в Махачкале в мае 1997 г. на вопрос о цели вхождения в тарикат Багауддин ответил, что этим он хотел увеличить ибадат (поклонение), но, побыв там внутри, понял, что это (тарикат) - язычество. Впоследствии именно муфтий Сайид-Мухаммад стал одним из самых яростных и непримиримых его противников, и здесь, на наш взгляд, немаловажную роль сыграл личностный фактор. Лишь в 1989 г. Багауддин объявляет суфизм ошибочной теорией и берет на вооружение взгляды и идеи организации “Братья мусульмане”, предусматривающей, в частности, активное участие в общественно-политической жизни, выборах, вхождение в правительство и отличающейся очень умеренными взглядами, а так же отказом от насильственного установления исламского порядка. К 1992-1993 гг. Багауддин становится салафитом. Постепенно взгляды его принимают все более крайний характер.

Его радикализм повлиял на отход от него некоторых прежних лидеров Исламской партии возрождения, в частности, Ахмад-кади Ахтаева, занимавшего умеренные позиции и ориентирующегося преимущественно на просветительский ислам.

Наиболее радикальную позицию заняла община, сформировавшаяся в Астрахани вокруг амира Айуба, тоже цумадинца из селения Кванада. По его мнению, регион должен был скоро превратиться в “территорию войны” (дар ал-харб). Освобождение Кавказа от русских кафиров он считает обязательным условием перехода к мирному, созидательному “великому джихаду”. Последователи Айуба Астраханского немногочисленны. В основном они сконцентрированы в Цумадинском, Кизилюртовском и ряде южных районов Дагестана. Кроме представителей мусульманских народов региона среди них есть и обращенные в ислам русские и русскоязычные жители Дагестана, Астраханской и Волгоградской областей. Последователи Айуба считают кафирами (неверными) всех, кроме себя, в том числе и два других крыла джама'ата. Более того, они считают кафирами всех, кто не признает кафирами тех, кого они уже причислили к этой категории. Такая позиция все больше сужала круг сторонников Айуба, пока, наконец, «Астраханский» джама^,ат не распался. Хотя к такой радикальной позиции он пришел не сразу. В период формирования джама^,атов Айуб стал приобретать все большую популярность. Обладая обширными исламскими знаниями и прекрасно владея арабским и русским языками, имея талант проповедника и, несомненно, обладая харизмой, он сумел привлечь большое количество активной молодежи (опять-таки, в основном цумадинцев). Число его сторонников росло, и он вполне мог занять место амира Джама^,ата. По некоторым сведениям, именно к этому и шло, и на съезде в Кизилюрте в конце 1994 г. Айуба должны были избрать амиром, однако он проигнорировал этот съезд, что положило начало расколу. Причиной послужило его недоверие к арабам, многих из которых он подозревал в подрывной деятельности и начавшееся складываться уже тогда неприязненное отношение к Багауддину в связи с концентрацией власти и ресурсов в руках последнего. Однако основной причиной, послужившей отходу от него большей части учеников, послужило, как это ни странно, непризнание Айубом начавшейся чеченской войны как джихада. По его мнению, в этой войне сошлись два режима куфра (неверия) и мусульманам не пристало вмешиваться в эту бойню. Учитывая, что именно Айуб больше всего подходит под определение ваххабита, подобная его позиция представляется весьма странной. Айуб не изменил своего мнения даже после получения Джама^,атом телеграммы, подписанной крупнейшими мусульманскими учеными, в которой все они единодушно высказывались в пользу джихада. К тому времени Айуб уже полностью начинает переходить на крайне ваххабитские позиции, толкуя Коран и хадисы по своему усмотрению, игнорируя мнения ученых, и обвиняет в неверии всех не примкнувших к его джама^,ату. В итоге он доходит до того, что объявляет свое родное село Кванада, в котором трудно найти человека, не исполняющего все мусульманские обряды, «самым безбожным селом в Дагестане». Именно его последователи внесли кровавый раскол между сельчанами, приведший к кровопролитию и жестокой вражде, которая по сей день приводит к новым жертвам в цумадинской общине в Астрахани.

Так же существовали крупные общины в анклаве Кадар, включающем селения Кадар, Карамахи, Чабанмахи, Чанкурбе, Губден и несколько мелких селений. Главную роль в формировании Исламского Джама'ата в этих селах сыграл гражданин Иордании Мухаммад Али, приехавший в Дагестан в начале 90-х, преподававший в мадраса «Хикма» в Кизилюрте и в 1994-1995 живший в Карамахи. В его распоряжении находились огромные средства саудовского фонда «Аль-Харамейн», на которые, фактически, был построен карамахинский джама^,ат. Несмотря на то, что крупные финансовые вливания, естественно, сыграли свою роль, говорить о том, что джамаат держался на деньгах, было бы в корне неверно. Во-первых, карамахинцы никогда не испытывали нужды и Карамахи было одним из самых обеспеченных сел в Дагестане, во-вторых, Карамахи так же было одним из сел с устойчивыми исламскими традициями, в-третьих, карамахинцы известны в Дагестане как благородные, порядочные и мужественные люди. Даже один из наиболее непримиримых противников ваххабизма кумыкский шейх Ильяс-хаджи Ильясов признался, что «эти люди были движимы исключительно идеей» . Несмотря на единую идеологию, карамахинский джама'ат никогда не подчинялся амиру Багауддину.

После войны в Чечне 1994-1996 гг. появились военизированные группы. Наиболее видный их предводитель - Хаттаб, потомок кавказских переселенцев из Чечни, обосновавшихся в Иордании. С началом чеченской войны он приехал на Северный Кавказ и поселился в Чечне. Но имел тесные связи с ИД Дагестана, в основном с джама'атом селения Карамахи, откуда он взял себе жену. Ближайший сподвижник Хаттаба - карамахинец Джарулла Гаджибагомедов. В Карамахи работала военная школа по подготовке “братьев” к джихаду.

Общины салафитов, насчитывающие от нескольких десятков до нескольких сотен человек, появились в Буйнакске, Дербенте, Грозном, Владикавказе, Нальчике и других крупных городах региона. Движение также проникло глубоко в горные и равнинные районы, включая Ногайскую степь и Южное Поволжье. На севере региона его эпицентром стали ногайские села и землячества дагестанцев-переселенцев Нефтекумского района Ставропольского края. Есть сведения о появлении “джама'атов” в Карачаево-Черкесии и Кабардино-Балкарии. Наибольшее количество приверженцев чистого ислама отмечено в Дагестане и Чечне, где они есть практически во всех районах.

Политизация дагестанских салафитов и организационная структура “Исламского Джамаата” Дагестана

Характерная черта движения - его крайняя политизированность. Уже в 1989 г. Х. Хасбулатов вместе с акушинским кади создал движение Джамаатул муслими (от араб. Джама'ат ал-муслимин). Летом 1990 г. на съезде в Махачкале была образована Всесоюзная исламская партия Возрождения (нахда). Ее председателем стал А. Кебедов. В 1991 г. А. Ахтаев был избран народным депутатом Верховного Совета Дагестана от Гунибского района. Первоначально в политической деятельности лидеров джама'атов упор был сделан на объединение кавказских мусульман, расширение их связей с единоверцами за рубежом, создание политической оппозиции просоветскому правительству Дагестана и постепенное превращение республики в “исламское государство”, живущее по принципам шари'ата. Однако ни одной из этих целей им достичь не удалось, и к 1992 г. практически все партии и движения распались.

В новых движениях салафитов, возникших во второй половине 90-х годов, упор был сделан уже на культурно-просветительскую деятельность. Цель возрождения исламской культуры ставили перед собой движение “Аль-Исламийа”, созданное в 1996 г. А. Ахтаевым, исламский центр “Кавказ”, созданный в феврале 1996 г., мусульманское общество “Мудрость”, действовавшее на территории Кизилюртовского района. В Карачаево-Черкесии в те же годы существовала партия “Имамат Карачая” под председательством Биджиева. Все эти общественные организации были запрещены с началом гонений на джама'аты. В 1998-1999 многие руководители и члены ИД были арестованы.

Тем не менее, указанные силы остались в рамках прежних трех групп: Кадарской, Кизилюртовской и Кудалинской. Кадарскую группу представляла “Джама'ат муслимин” во главе с ее лидерами Мухтаром Атаевым и Юсупом Бадагановым, Кизилюртовскую группу возглавил Багауддин Магомедов, в Кудалинскую группу вошло общество “Аль-Исламийа”, формальный руководитель которой после смерти в 1998 г. А. Ахтаева так и не был избран, хотя обязанности его временно исполнял Сиражуддин Рамазанов .

В Чечне партии, выступавшие под лозунгами “чистого ислама”, ставили своей целью построение независимого исламского, или шари'атского, государства. Среди них следует отметить созданную летом 1997 г. партию Исламский порядок, которую возглавляет М. Удугов. Еще более внушительную силу в последние годы представляло движение Конгресс народов Ичкерии и Дагестана также под руководством М. Удугова и Ш. Басаева. Вооруженные силы Конгресса, известные под названием Исламского миротворческого батальона, возглавляет Хаттаб.

Основы организационной структуры ИД закладывались уже с первых лет появления общины. Основными членами общины в то время были выходцы из Цумадинского района и чеченцы, проживавшие в некоторых селах Хасавюртовского и Кизилюртовского районов Дагестана. Однако, по причине малочисленности общины, разветвленная и четко выраженная структура стала появляться лишь в середине 90-х гг. и достигла своего пика развития в конце 1998 - первой половине 1999 гг.

Формально салафитская община была создана в 1989 г. До этого, лидер и основатель общины - Багауддин Мухаммад подпольно занимался просветительской деятельностью, имел некоторое число последователей и был известен традиционалистским религиозным кругам республики; проводились подпольные собрания последователей Багауддина во главе с последним, несколько человек занимались охраной собраний.

В 1989 г. была создана Исламская Партия Возрождения 'ан-Нахда'. Ее вдохновителями были Багауддин и Аббас Кебедовы и Ахмад-кади Ахтаев. Аббас Кебедов был избран председателем Дагестанского отделения партии. Однако, вскоре партия прекратила свое существование, а лидеры создали свои отдельные организации, разойдясь во взглядах по некоторым вопросам в методах работы.

В середине 90-х гг. происходил быстрый рост численности членов ИД. Центром активности был г. Кизилюрт, где находился исламский университет 'аль-Хикма' ('Мудрость'). На этом этапе своей деятельности основным направлением активности ИД была просветительская деятельность. Основными проводниками идеологии были проповедники из арабских стран, хотя уже в это время было несколько богословов-дагестанцев из числа сторонников 'чистого ислама'. Сам Багауддин Мухаммад преподавал в университете 'аль-Хикма', где также преподавали теологи из арабских стран. В это же время уже существовали достаточно крупные общины ИД в Цумадинском, Хасавюртовском и Кизилюртовском районах Дагестане, селах Кадарского анклава, г. Махачкала. В общем, амиром ИД признавался Багауддин, за исключением короткого промежутка времени (1997-98 гг.). При амире действовала Шура (совет), наделенная консультативными функциями; также в ее функции входило избрание амира, либо подтверждение его полномочий (в 1998 г. в связи с разногласиями внутри ИД Багауддин поставил вопрос о снятии с себя обязанностей амира, но Шура подтвердила его полномочия). Шура состояла из наиболее подготовленных теологов-салафитов и авторитетных членов общины, амиров региональных общин ИД. Сам амир и Шура находились в г. Кизилюрт, однако, они же назначали региональных амиров (либо просто утверждали их). В период первой чеченской войны начали появляться вооруженные структуры ИД, что было обусловлено участием некоторых членов ИД в этой войне.

Также существовал военный амир, в функции которого входила организация мероприятий военного характера. Он назначался амиром после консультаций с Шурой. С 1998 г. амир ИД находился первоначально в г. Гудермес, затем в г. Урус-Мартан. На совет в Урус-Мартан съезжались региональные амиры всех общин Дагестана. Они вызывались через курьеров, направляемых специально для этих целей из ЧРИ. С 1999 г. Шура собиралась еженедельно по субботам.

В 1998 г. количество членов ИД, по словам М. Толбоева, достигало 14 тыс. человек, однако в 1999 г. в картотеке МВД числилось всего лишь четыре с небольшим тысячи.

При каждой крупной региональной общине, помимо амира, имелся свой Совет, который также решал вопросы непосредственно данной общины.

В 1998 г. в г. Махачкале полностью под контролем салафитов находилось три мечети и еще в нескольких они имели возможность беспрепятственно собираться.

В начале 1999 г. численность ИД в г. Махачкале достигала 600 чел., из них около 200 были активными членами. При амире ИД г. Махачкалы действовал Совет, состав котого колебался в пределах до 7 членов.

Религиозная подготовка членов общины, помимо университета “аль-Хикма”, осуществлялась путем проведения занятий преподавателями-арабами в кружках от 5 до 15 человек. Курс включал в себя основы догматики, права, этики и нравственности.

В 1996-1997 гг. на территории ЧРИ в г. Гудермес стал функционировать исламский институт “Кавказ” (позднее перенесенный в сел. Автуры), в котором также преподавали арабы. Исходя из религиозного единомыслия, члены ИД Дагестана проходили обучение в этом центре.

На территории ЧРИ также существовал ряд учебных центров “Талибан”, где любой учащийся проходил одно-двухмесячные курсы, на которых овладевал начальными знаниями об Исламе.

Центры финансировались из арабских стран, в них, так же как и в ИЦ “Кавказ” проходили подготовку члены ИД.

В 1998 г. к ИД примкнули крупные общины сел. Согратль, Кудали и др. Гунибского района, до этого подчинявшиеся А. Ахтаеву.

С 1999 г. в селах Губден и Кара-махи РД стали функционировать учебные центры “Талибан”, что значительно облегчило прохождение подготовки, т.к. отпала необходимость выезда в ЧРИ. Курс длился 20 дней.

Обучение проводилось и путем распространения в каждой общине религиозной литературы, аудио- и видеокассет. Каждой общине рекомендовалось собираться в среднем по два раза в неделю: 1) для совместных религиозных занятий и 2) для обсуждения проблем общины. Помимо этого мероприятия, проводимого в целях укрепления общины, рекомендовалось совместное выполнение утренней и ночной молитвы.

Самостоятельные вооруженные структуры ИД стали появляться лишь после переселения руководства организации в ЧРИ в конце 1997 г. 25 января 1998 г. в г. Гудермесе был создан Генеральный Штаб Исламского Джама'ата Дагестана. Еще задолго до этого члены ИД проходили военную подготовку в Военном подготовительном подразделении “Кавказ”, которым руководил Хаттаб (в сел. Сержень-Юрт).

В конце 1998-нач. 1999 г. военный подготовительный лагерь появился в сел. Кара-махи РД. Так же, как и в сел. Сержень-Юрт, курс длился два месяца: первый месяц (20 дней) - подготовка по владению стрелковым оружием, 10 дней отдых; второй месяц (20 дней) - тактика ведения боя, 10 дней отдых.

В апреле 1999 г. в г. Урус-Мартане ЧРИ была создана Исламская Армия Кавказа во главе с Багауддином Мухаммадом. С мая 1999 г. там же стал функционировать лагерь “Абу Джа'фар”, подготовку в котором проходили исключительно члены ИД. Заключалась она в закреплении навыков, полученных в лагере сел. Сержень-Юрт.

В марте 99 г. в сел. Кара-махи был создан Высший Шариатский Суд.

“Ваххабизм” в Чечне

“Ваххабитские” политические организации Чечни

Конгресс “Исламская нация” (КИН) был создан на съезде в Грозном 24 августа 1997 г. на базе Союза политических сил “Исламский порядок”, созданного 21 января 1997 г. на базе предвыборного штаба Мовлади Удугова.

Амир (глава) КИН - министр иностранных дел Ичкерии Мовлади Удугов. Конгресс состоит из двух региональных отделений - Чеченского и Дагестанского.

26 апреля 1998 г. по инициативе КИН в Грозном был создан Конгресс народов Дагестана и Чечни.

Общественно-политический союз Кавказская Конфедерация (КК) возник летом 1997 г. Председателем союза КК является бывший президент Ичкерии Зелимхан Яндарбиев.

С сентября 1998 г. КК активно поддержала выступления антимасхадовской оппозиции и в резкой форме осудила политический курс президента А. Масхадова.

Представители КК участвуют в оппозиционных выступлениях и акциях.

Осенью 1998 г. в качестве военизированного крыла КК была создана Дагестанская повстанческая армия имени Имама, которую возглавил член руководства КК Магомед Тагаев.

Общественно-политическая организация Конгресс народов Ичкерии и Дагестана (КНИД) создана 26 апреля 1998 г. съездом представителей общественно-политических организаций Чечни и Дагестана, который состоялся в Грозном по инициативе Конгресса “Исламская нация” (КИН).

Председателем КНИД является бригадный генерал Шамиль Басаев, его заместителями - амир (глава) КИН Мовлади Удугов, руководитель Дагестанского маджлиса КИН Адалло Али-Мухамад (Алиев) и заместитель председателя Союза мусульман России Толгат Исмаилов.

Лидеры КНИД, формально не принадлежа к “ваххабитской” общине, активно поддерживают джама'аты: так, в июне 1998 г. Маджлис Конгресса выступил с заявлением, в котором осудил репрессии дагестанских властей против исламских радикалов и предупредил, что “в случае необходимости и при поддержке руководства ЧРИ... готов обеспечить поддержку народу Дагестану... сформировав миротворческие структуры Кавказа”.

12 декабря 1998 г. в Грозном состоялась конференция КНИД. Участники собрания постановили признать Джихад “единственным средством защиты Исламской уммы Кавказа и всего мира” .

17 апреля 1999 г. очередной Конгресс народов Ичкерии и Дагестана декларировал, что главной целью КНИД является “деколонизация Дагестана”.

Появление и развитие “ваххабизма” в Чечне

В Чечне проблема “ваххабизма” появилась несколько позже, чем в Дагестане.

В довоенном периоде (имеется в виду начало войны в Чечне 1994-96 гг.) слово "ваххабизм" или "ваххабит", не имело абсолютно никакого смысла или значения на территории нынешней Ичкерии, но зато оно было сильно популярно в Дагестане, причина же столь резкого контраста заключалась не в том, что так называемые "ваххабиты" отсутствовали на территории Чеченской Республики, или их влияние и силы были слабы, отнюдь, их было достаточно много, и они имели свои вооруженные структуры, имели центры по пропаганде Ислама, и впоследствии, во время Русско-Чеченской войны, они явились авангардом Сопротивления. Дело в том, что в своей цели - создания независимого государства, власти Чечни нуждались в союзниках, каковым для них являлся Исламский Джама'ат, лозунги которого тоже провозглашают освобождение от власти России и установление законов Аллаха. Кроме того, Исламский Джама'ат представлял собой хорошо организованную, обученную армию моджахедов, которыми руководили прошедшие не одну войну арабы-“афганцы”. И, наконец, лидеры Исламского Джама'ата были тесно связаны с крупными финансовыми источниками на Ближнем Востоке.

Таким образом, для Дудаева и Яндарбиева, и в их лице нового освободительного движения, Исламский Джама'ат или так называемые "ваххабисты" ни как не могли представлять угрозу и тем более являться врагами новой республики.

Еще в довоенное время, в 1992-1994 гг. муфтият Дагестана пытался привлечь внимание Чеченского муфтията и его властей к проблеме "ваххабизма", были попытки поднять этот вопрос и со стороны Чечни и тоже в недрах муфтията, но слабые голоса по этому поводу были тут же подавлены сверху властной рукой, и бывшему муфтию Алсабекову ничего не оставалось делать, как только признать тот факт, что проблемы "ваххабизма" в Чеченской Республике не существует, что и было заявлено на встрече муфтиятов Ичкерии и Дагестана в приграничном селении Герзель .

Таким образом, миф о "ваххабизме" не был поддерживаемым и искусственно нагнетаемым лидерами зарождавшейся республики Ичкерия, ибо в этом вопросе цели исламистов и национал-освободителей были одни.

Во время войны 1994-1996 годов, когда на помощь чеченским сепаратистам прибыли добровольцы из мусульманских стран, в числе которых оказалось много салафитов. Практически на всех направлениях и фронтах, находились моджахеды из числа Джама'атов, руководителем и организатором которых был Шейх Фатхи. И многие крупные операции, как захват Кизляра Радуевым, были спланированы и финансировались Джама'атом. Такие известные полевые командиры как Хаттаб, Арби Бараев, Леча Хултыгов, Абдул-Малик Меджидов, а также и сам Аслан Масхадов практически сформировались как лидеры Сопротивления непосредственно при помощи и поддержке исламского Джама'ата.

По некоторым отзывам, “Джамаат” стал самым боеспособным и дисциплинированным чеченским вооруженным формированием. Его бойцы сравнительно гуманно относились к пленным и щадили мирное население, старались не вести огонь из населенных пунктов, чтобы не подвергать их ответным обстрелам со стороны российских войск . Это не мешало им выбирать боевые позиции на кладбищах, в том числе вблизи могил святых шейхов, демонстрируя тем самым чисто “ваххабитское” пренебрежение к святыням чеченского “народного ислама”. В 1995 году “ваххабиты” попытались уничтожить зиярат (место паломничества) Хеди - матери одного из самых почитаемых чеченцами святых, Кунты-Хаджи. На этой почве между последователями Кунты-Хаджи и “ваххабитами” произошло открытое столкновение.

Иорданский шейх Фатхи, ставший главным советником Дудаева по делам религии, также известные полевые командиры Хаттаб, Исмаил, Абу-Дарр, Абдул-Ваххаб активно содействовали распространению идей салафийи среди чеченских боевиков, а после окончания военных действий на основе своих формирований создали салафитские общины - джама'аты. Надо заметить, что в этот период практически никто в республике, за исключением нескольких процентов населения и не слышал этого слова - "ваххабист", а авторитет Джама'ата был настолько высок, что он вполне мог прийти к власти - и в результате выборов, и военным путем. Но по ошибке амиров Джама'аты самоустранились и лишь через некоторое время взялись за установление Шари'ата в республике.

В Чечне после прекращения военных действий в августе 1996 года “ваххабизм” стремительно превращался в грозную военно-политическую силу. Этому способствовал курс нового президента республики Зелимхана Яндарбиева на ускоренную исламизацию государства.

Один из первых шагов Яндарбиева в этом направлении - приглашение в Чечню длярадикальных исламистов Багауддина Магомедова. При Яндарбиеве же для пропаганды шариата в 1996 году был создан Исламский молодежный центр. В сентябре 1996 года своим указом Яндарбиев отменил в республике светские суды и ввел исламский уголовный кодекс (списанный с суданского). На основании этого указа по всей Чечне начали действовать шариатские суды, практически полностью укомплектованные членами “Джамаата”, среди которых были и граждане арабских государств. Именно тогда началось настоящее “нашествие” в Чечню религиозных миссионеров из арабских и других мусульманских стран.

Ислам провозгласили государственной религией. Кроме шариатских судов, в республике были созданы шариатская гвардия (также из “ваххабитов”) и ряд аналогичных военизированных структур. Люди, имевшие репутацию “ваххабитов” или их покровителей (Ислам Халимов, Мовлади Удугов, Иса Умаров, Арби Бараев, Абдул-Малик Межидов и др.), заняли в послевоенной Чечне высокие гражданские и военные посты.

Не все чеченские лидеры приветствовали этот курс. Так, Аслан Масхадов, занимавший в период правления Яндарбиева пост премьер-министра, был против поспешного объявления ислама государственной религией, считая, что это приведет к соперничеству за звание “имама” и закончится повторением в Чечне “афганского” или “таджикского” сценариев.

Однако уже в январе 1997 года, идя на президентские выборы, сам Масхадов выдвинул лозунг “чеченского исламского государства”. Возможно, этим он хотел перехватить популярную тему у своих радикальных оппонентов - Басаева и Яндарбиева. Но, возможно, он искренне верил, что “законы Аллаха” - это единственное, что может дисциплинировать анархичных по своей природе чеченцев.

При президенте А. Масхадове фундаменталисты продолжали насаждать в Чечне “шариатские” порядки. Шариатские гвардейцы не только задерживали и наказывали палками любителей спиртного, торговцев водкой и пивом, но и мешали проведению свадеб и молодежных вечеринок, запрещали песни, танцы и т.п. Это вызвало всеобщее недовольство.

Хотя, справедливости ради надо признать, что установление шариата военные амиры представляли своеобразно. Еще после первой чеченской войны на встрече с Дудаевым амиру Фатхи была обещана полная свобода действий в распространении и обучении ислама, строительстве мадраса, исламских институтов и т.д. Дудаев прекрасно понимал, что чеченский народ (впрочем, как и он сам) все еще был далек от ислама и имел о шариате весьма призрачное представление, вместе с тем он осознавал, что шариат - единственный выход для Ичкерии. Фатхи же требовал немедленного введения шариатского правления на всей территории Чечни, и, получив, в общем-то, аргументированный отказ, покинул Дудаева, охарактеризовав его как «не исламского человека». В дальнейшем, когда от Масхадова удалось добиться провозглашения шариата, «джамаатовские» с рвением, достойным лучшего применения, приступили к претворению в жизнь его законов, начав именно с карательных мер. В то время как подавляющее большинство населения не выполняло основных мусульманских обрядов и не понимало сути религии ислам. Подобные же необдуманные действия только отпугнули многих чеченцев от них, и что более прискорбно, от ислама.

Если в Дагестане главную роль в распространении идей салафийи сыграли Багауддин Мухаммад и Ахмадкади Ахтаев, то в Чечне это были шейх Фатхи, иорданец чеченского происхождения, организовавший и возглавивший Джамаат во время первой Чеченской войны, и Абу Умар, араб, ставший во главе исламского института «Кавказ» в Гудермесе. Хаттаб занимался лишь военной подготовкой моджахедов на базе с одоименным названием в Сержень-Юрте, обучение исламу же велось под руководством Абу Умара.

Тем не менее, Сержень-Юртовская база являлась главным военным и организационным центром чеченских и дагестанских джама'атов.

Переселившийся в 1997 г. амир дагестанского джама'ата Багауддин, возглавил джама'ат в Урус-Мартане.

Кроме крупных военных баз под контроль исламских радикалов в 1997 г. попали командование Шари'атской гвардии и Исламского полка особого назначения, часть шари'атских судов и местных администраций.

Против засилья “ваххабитов” выступали муфтий республики Ахмад-Хаджи Кадыров и ряд других представителей мусульманского духовенства Чечни - сторонников традиционного, “тарикатского” ислама. Борьба между сторонниками двух религиозных течений, в которой против “ваххабитов” резко выступил сам Масхадов, активизировалась после событий 14-15 августа в Гудермесе. В эти дни в городе произошли кровопролитные столкновения между военизированными “ваххабитскими” подразделениями и членами национальной гвардии, поводом к которым послужило уничтожение ваххабитами поля опиумного мака, принадлежавшего братьям Ямадаевым, являвшимися фактически хозяевами Гудермеса и ближайшими соратниками Масхадова и муфтия Чечни Кадырова. Столкновения сопровождались многочисленными жертвами, в основном среди гудермесских и дагестанских “ваххабитов”.

Масхадов расценил инцидент как попытку государственного переворота. Он издал указ о роспуске шариатской гвардии и исламского полка особого назначения (структур, участвовавших в конфликте), объявил персонами нон грата трех арабских граждан, а также Багауддина Магомедова, консультировавшего в Чечне шариатские суды. При участии Масхадова и муфтия республики Ахмед-Хаджи Кадырова развернулась кампания по дискредитации “ваххабизма” как чуждой чеченцам идеологии, а ее носителей - как “агентов иностранных спецслужб” и авантюристов, стремящихся втянуть республику в новую войну с Россией.

25 июля 1998 года в Грозном по инициативе муфтия Чечни прошел конгресс мусульман Северного Кавказа. Его участники обвинили “ваххабитов” в раскольнической деятельности, экстремизме, вмешательстве в политическую жизнь, вооружении своих приверженцев и неподчинении официальным властям. Они призвали власти республик Северного Кавказа объявить ваххабизм вне закона, расформировать вооруженные группировки проваххабитского характера, а президента Чечни - избавиться от представителей своей администрации и правительства, “морально и материально поддерживающих это экстремистское течение”.

Однако разгрома “ваххабизма” в Чечне не произошло благодаря поддержке, оказанной Яндарбиевым, Басаевым и другими радикалами, отвергавшими “капитулянтский” (по их мнению) курс Масхадова по отношению к России. Именно на этой почве антимасхадовская “военная оппозиция” фактически блокировалась с религиозными радикалами - приверженцами идеи антироссийского джихада на Кавказе.

Видимо, опасаясь оформления такого блока, в начале февраля 1999 года Масхадов неожиданно ввел в Чечне “полное шариатское правление”, приостановил законотворческую деятельность парламента и объявил об учреждении в республике нового “консультативного” органа - Президентского совета (шуры) . В его состав Масхадов явочным порядком включил всех лидеров оппозиции - за исключением членов “Джамаата” . Однако это лишь запутало и без того сложную внутриполитическую ситуацию: лидеры оппозиции тут же сформировали свою собственную, параллельную Государственную шуру и объявили о намерении избрать нового главу государства - имама. В итоге позиции Масхадова не укрепились, а еще больше ослабли.

Еще в апреле 1998 года в Грозном состоялся так называемый Конгресс народов Ичкерии и Дагестана (КНИД), председателем которого избрали известного чеченского полевого командира Шамиля Басаева. Сама идея создания организации, как и принимавшиеся ею решения, были созвучны одной из главных идеологем чеченских “национал-революционеров” - “освобождению мусульманского Кавказа от российского имперского ига”. В создании КНИД с дагестанской стороны активно участвовал Багауддин Магомедов со своими сторонниками. Позднее под эгидой КНИД были созданы вооруженные формирования, в частности, “исламская миротворческая бригада” под командованием Хаттаба.

КНИД не раз выступал с угрозами в адрес “промосковского руководства Дагестана”, обвиняя его, в частности, в насилии над местными мусульманами, заявлял об “отсутствии легитимной власти” в республике и т.п.

В марте 1999 г. руководители Джама'атов Чечни и Дагестана шейх Умар бен Исмаил и шейх Багауддин Мухаммад объявили о начале Джихада за освобождение Дагестана от российских войск и пророссийского руководства. 23 марта лидеры “ваххабитов” выступили с обращением к молодежи Кавказа, в котором объявили о создании Исламской Армии Кавказа.

3.2 Основные составляющие идеологии дагестанских “ваххабитов”

Неизбежность конфликта

Надо сказать, что для последователей “ваххабизма” на Северном Кавказе характерен прозелитизм. Новообращенные обычно крайне фанатичны. С другой стороны, пришедшие в 1992 г. к власти в ДУМД аварцы, которые являются мюридами накшбандийского шайха Саида Афанди Айциева, не были настроены на компромисс. В 1993-1997 гг. в Махачкале, Хасавюрте, Кизилюрте и ряде других дагестанских селений прошли диспуты между амирами джама'атов и сторонниками суфийских шайхов. Активное участие в них принимал Багауддин Мухаммад. Общего языка найти не удалось, и отношения между лидерами салафитов и ДУМД только ухудшились. Обе стороны были настроены крайне агрессивно: открыто поносили своих врагов во время пятничной проповеди (хутба), гнушались разговаривать и есть вместе с ними, хоронить умерших из противостоящей фракции, рушили надгробия, срывали шесты с флажками с могил шайхов. В ряде селений и городов Дагестана произошли вооруженные столкновения между салафитами и их противниками. Наиболее серьезные из них имели место в декабре 1995 г. в селении Чиркей; в марте1996 г. - в Кванада; в июле 1996 г. затем в мае 1997 г. - в Карамахи, Чабанмахи, Кадар. 20 июля 1996 г. село Карамахи было окружено войсками МВД. Была проведена силовая акция, в результате которой были избиты все члены джама'ата, а часть была арестована. Это явилось результатом противостояния салафитов с местными тарикатистами, а так же, по словам амира Джаруллы, с местными преступными группировками.

Надо сказать, что к этому времени против салафитов была настроена большая часть дагестанского общества. Причина же, на наш взгляд, заключается в том, что Исламский Джама'ат Дагестана с первых дней своего существования представлял собой непримиримую оппозизию как духовенству, так и руководству Дагестана. Принимая во внимание тот факт, что эта была единственная оппозиция, открыто противостоящая власти, учитывая так же полное неприятие какой либо оппозиции властью в Дагестане, где все серьезные противоречия решаются в последнее время крайними методами, столкновение было предрешено. Основные противоречия между Исламским Джама'атом и духовенством и ИД и властью заключались в следующем:

1) Отношение к суфизму (тарикату). Известна непримиримая позиция современного “ваххабизма” по отношению к суфизму, дагестанские салафиты в этом не отличались от своих единомышленников. Ислам же в Дагестане распространен в основном в его суфийской интерпретации. Духовное управление с 1992 г. находится под контролем последователей суфийского шейха Сайида-афанди из Чиркея. Это братство отличается, как в силу национальности - аварцы, так и по причине безграмотности большинства его членов, крайней непримиримостью и агрессивностью по отношению не только к “ваххабитам”, хотя, конечно, “главные враги ислама они”, но и ко всем другим мусульманам, не состоящим в их братстве. Духовное управление во главе с муфтием и задало тон в борьбе с “вероотступниками”. Но основными и наиболее “ярыми” сторонниками суфизма в Дагестане являются лишь две из пяти основных национальностей в Дагестане - аварцы и кумыки. Последние же отличаются миролюбием, и их неприятие салафитского вероубеждения никогда не привело бы к открытому противостоянию.