Научные проекты НИСП — IISP Working Papers

Кроме занятия отца (т.е. социального происхождения), близкий, но менее сильный эффект на неравенство оказывает уровень образования отца. Хотя, вероятно, социальное происхождение и образование родителей влияют не прямо на результаты сдачи национального экзамена, это влияние происходит через выбор школы, типа образования и т.д. В то же время следует признать, что наличие альтернативной университетам системы технологических институтов значительно повышает доступность высшего образования для средних социальных групп.

Анализ влияния на доступность образования социально-культурных факторов

В ряде работ главное внимание уделяется влиянию на получение образования таких факторов, как социальная группа, язык, культурный и социальный капитал, полнота семьи. Так, в работе Х. Аялона и Е. Ючтман-Яара (1989) исследуется влияние социально-демографических характеристик семьи и институциональных факторов на желаемые профессии школьников Израиля. Используется «двухмерный» подход: все профессии ранжируются по уровню ожидаемого дохода от данной профессии и по уровню престижности (по оценкам школьников). Тестируется зависимость двух количественных переменных - экономической и статусной - для выбранной на будущее профессии от характеристик ученика и школы. Два типа шкал для профессии - экономическая и престижная - оказались в определенной степени независимы, так же, как и выбор учеников. Уровень успеваемости оказывает сильное влияние на выбор будущей профессии: сильные ученики выбирают профессии, требующие высокого уровня образования, слабые - профессии, дающие достаточно высокий доход, но не требующие высокой образовательной подготовки. Выявилась также зависимость намерений от структурных неравенств в школьных характеристиках.

Исследования образовательного и жизненного пути молодежи

Опираясь на обзор и систематизацию западных исследований в области доступности образования, содержащиеся в работе И.И. Харченко (1999), рассмотрим еще одно важное исследовательское направление - изучение образовательного пути различных групп молодежи.

1) исследование «школьных эффектов» (school effects research), когда рассматриваются причины различий в школьных достижениях и уровне интеллекта и их влияние на дальнейшую карьеру молодых людей (например, Дж. Коулман, Д. Розенбаум (США), Дж. Дронкерс, У. де Йонг (Нидерланды) и др.);

2) исследование приобретения социального статуса (status attainment research) -- исследования роли образования как канала социальной мобильности (например, Р. Хаузер, Д. Фэзерман, М. Хоут, Д. Крумковский (США), И. Шавит (Израиль) и др.);

3) анализ жизненных перспектив молодежи (life course perspective), включающий временную последовательность вступления молодежи в самостоятельную жизнь и процесс реализации жизненных стратегий (например, Р. Меэ, В. Лии др.);

4) анализ перехода от школы к работе (transition from school to work) -- это направление исследует проблемы получения профессионального образования, молодежной безработицы, положения выпускников учебных заведений на рынке труда (например, Н. Грабб, Д. Стерн, Д. Марш и др.).

Между представителями первого и второго направлений периодически возникает своеобразное соперничество. Первые доказывают значительное влияние социального происхождения на установки и образовательный путь молодежи, вторые -- второстепенную роль социального происхождения в достижении статусных позиций (в частности, уровня доходов) и первостепенную -- характеристик самого индивида.

Исследования неравенства в системе образования в России

Главная установка в развитии советской системы образования - установка на равный доступ к образованию - не была реализована на практике несмотря на общий рост образовательного уровня населения. Увеличение количества получивших среднее образование привело к тому, что высшее образование стало играть роль «бутылочного горлышка», которое не могло быстро отвечать на растущий спрос, что привело к высокому конкурсу в вузы в 1970-е г. Снижение численности студентов в начале 1990-х г. было связано с началом реформ, нестабильностью и снижением привлекательности высшего образования как инвестиций. Кроме того, повысились альтернативные издержки, так как появилась возможность высоких заработков сразу после школы, без получения высшего образования. Затем этот период прошел, и число поступавших в вузы повысилось. Не ясно, за счет каких групп происходил спад, возможно, спрос падал прежде всего среди групп низкого социального происхождения. Рост частного образования сейчас может привести даже к усилению неравенства, связанного с происхождением.

Несмотря на лозунги о равенстве доступа к образованию в СССР, фактически было очевидно отсутствие такового, что подтверждали данные исследований, проводившихся в первую очередь Новосибирской школой. Анализ исследований советского периода, особенно сибирского исследования В.Н. Шубкина в 1960-х г., свидетельствует о наличии неравенства в системе образования и трансмиссии статусов в советском обществе. В переходный период масштаб исследований сократился, но проблема осталась.

Продолжением традиций этих исследований, сделавшим возможным сравнить динамику неравенства доступа к образованию за 1960-е - 1990-е гг., можно назвать работу Д.Л. Константиновского (1999). В его монографии анализируются два типа неравенства в получении образования:

1. Неравенство образовательных ориентаций молодежи (оценка привлекательности профессий и личные жизненные планы).

2. Неравенство реальных шансов на реализацию возможностей в образовательной сфере.

Эмпирическую основу анализа представляют данные массовых опросов старшеклассников в Новосибирской области, Москве, Краснодарском крае с начала 1960-х до середины 1990-х гг. Основной метод анализа - детерминационный анализ (эмпирические условные частоты распределения).

Основные рассматриваемые факторы (характеристики школьника и его семьи), влияющие на неравенство:

1. Уровень урбанизации поселения (крупные города, средние города, малые города и поселки, села).

2. Регион места жительства (Новосибирск, Москва, Краснодар).

3. Социально-профессиональный статус родителей (руководители, специалисты, служащие, рабочие и крестьяне).

4. Пол подростка.

Основные полученные результаты состоят в следующем.

1. Проанализировано изменение социального состава выпускников полной средней школы (11 класс) за 1983--1994 гг. Характерные черты этих изменений: значительное увеличение доли детей из семей руководителей за счет сокращения доли детей из семей рабочих и крестьян, рост отсеивания детей рабочих и крестьян из средней школы после 9 класса (неполная средняя школа). Массовым стало именно девятилетнее образование. В малых городах увеличилась также доля детей специалистов и служащих, в селах -- детей специалистов.

Среди выпускников школ в 1990-х гг. доля девушек была выше, чем юношей, как и в прошлом, но изменился гендерный состав по социальным группам. Среди детей руководителей эти доли почти одинаковы, среди детей специалистов юношей уже меньше, среди детей служащих - еще меньше, а среди детей рабочих и крестьян только четверть - молодых людей. То есть раньше всего из средней школы вытесняются юноши - дети рабочих и крестьян. Фактически это означает снижение их возможности поступления в вуз.

Анализ когорт показал, что в 1994 г. окончили полную среднюю школу 41% тех, кто поступил в 1 класс. По Москве эта доля выше - 52%. Когорта, оканчивавшая среднюю школу в середине 1990-х г., была охвачена средним образованием в существенно меньшей степени, чем когорта, оканчивавшая школу в середине 1980-х.

2. Анализ привлекательности профессий. Существенные изменения произошли в составе профессий, которые молодые люди считают привлекательными, - в 1990-е гг. это стали профессии, актуальные на рынке труда, и наблюдалось падение привлекательности всех рабочих профессий. Есть различия по социальным группам - дети руководителей и специалистов более чутко улавливают эти изменения. Среди сельской молодежи несколько выше оценка труда в отрасли сельского хозяйства. Гендерные различия за последнее время сгладились.

3. Анализ динамики личных жизненных планов. Образовательные ориентации выпускников школ весьма высоки: в 1963 г. собирались учиться дальше 93% (из них ѕ -- в вузах), в 1983 г. - также 93% (но только половина - в вузах), в середине 1990-х годов - 98% (в вузе - ѕ).

Очевидны высокие притязания молодежи на образовательный и профессиональный уровень, независимо от региона проживания. Во все годы чем выше статус родителей, тем выше образовательные ориентации. На среднее образование нацелены в первую очередь дети рабочих и крестьян. Налицо также дифференциация по поселениям - выше ориентация на учебу среди жителей областных центров. Социально-профессиональный статус выпускников и уровень урбанизации взаимосвязаны. Ориентации на продолжение образования в вузе выше среди юношей, но юношей меньше среди выпускников.

Выделены несколько групп по степени ориентированности на получение высшего образования:

А. Высокие притязания в образовании: оканчивающие среднюю школу сыновья руководителей из областных центров, дочери и сыновья специалистов из областных центров и средних городов.

Б. Высокие в прошлом, но понизившиеся притязания: дочери сельских специалистов, служащих из средних городов, малых городов и поселков.

В. Понизившиеся в 1980-х и вернувшиеся на высокий уровень в 1990-х притязания: дочери рабочих из областных центров, сыновья и дочери специалистов из малых городов и поселков, дочери служащих из областных центров.

Г. Низкий в прошлом и еще понизившийся уровень притязаний: сыновья сельских специалистов, дочери рабочих средних городов и крестьян.

4. Анализ динамики реальных шансов на поступление. Доля выпускников средних школ, поступающих в вузы в год окончания школы, составила в 1975 г. 15%, в 1985 г. - уже четверть, а в 1997 г. - треть.

Чем выше социальный статус родителей, тем выше шансы поступления в вузы - во все годы. К середине 1990-х относительно выросли шансы детей руководителей и специалистов и упали - детей рабочих и крестьян. Эта тенденция наблюдается во всех регионах. Чем выше уровень урбанизации, тем выше шансы на поступление в вуз. Это отражается на социальном составе студентов - в 1994 г. среди студентов был 61% выпускников из областных центров (представляющих 46% выпуска), и 17% выпускников из сел (представляющих 30% выпуска).

Наиболее высоко воздействие на шансы поступления в вуз суммарного фактора «социальное происхождение + урбанизация». Учет признака пола показал, что в каждой группе шансы юношей выше, чем шансы девушек, однако состав выпускников таков, что среди поступивших доля девушек выше.

Основной вывод исследования состоит в том, что за годы реформ социальная дифференциация в сфере образования значительно выросла. Получить хорошее образование, тем более по престижным специальностям, могут в первую очередь дети родителей с высоким социальным статусом, жители областных центров, кто может заплатить за хорошую школу, довузовскую подготовку, образование в вузе. Образование переходит к «парентократической» модели, в которой образование ребенка все в большей степени зависит не от его способностей и усилий, а от благосостояния и желаний родителей.

Наиболее уязвимыми группами с точки зрения доступности образования являются:

· отсеивающиеся на разных этапах школы (до 11 класса); чаще это дети из низких социальных слоев;

· дети рабочих и крестьян, особенно юноши (они и отсеиваются раньше);

· дети родителей, занимающих низкие социальные позиции (рабочих, крестьяне, в меньшей степени служащих), и жители малых городов и сел.

Предлагаемые меры выравнивания шансов: вариативное обучение и компенсирующие меры, особенно на ранних этапах обучения в школе, для детей из малообеспеченных семей и детей родителей с низкими социальными позициями (рабочие и крестьяне).

На материалах социологических обследований школьников 9-х и 11-х классов Новосибирской области в 1990-1991 гг. (более 1600 чел.) и 1996 г. (800 чел.) базируется исследование И.И. Харченко (1999). Материалы обследования 1990--1991 гг. зафиксировали влияние статусных характеристик семьи на намерения учащихся продолжать обучение и на их фактическое распределение после окончания школы. Было выявлено статистически значимое дифференцирующее влияние таких факторов, как образование и социальное положение родителей, тип населенного пункта, где проживает выпускник, а также влияние школьной успеваемости. Кроме того, установлена зависимость самих дифференцирующих факторов друг от друга: уровня образования родителей и места проживания, уровня образования родителей и успеваемости, социально-должностного статуса родителей и успеваемости. Эти закономерности подтвердились и на данных обследования 1996 г.

Автор полагает, что на формирование социальных и профессиональных намерений выпускников школ влияют общие (макроуровень) и специфические (микросреда) социальные условия. Их влияние на индивида происходит через внутреннюю структуру личности (ценности, свойства характера и способности). При этом социальные намерения (на вхождение в определенный социальный слой и территориальную общность) формируются раньше профессиональных (на приобретение профессии), первые доминируют над вторыми.

В выборе профессии большое значение имеют интерес к ней, индивидуальные способности и склонности к данному виду деятельности. Но, как правило, все эти моменты вступают в силу лишь в том случае, если социальный статус профессии не противоречит социальным ориентациям молодого человека. В этом пункте социальная и профессиональная ориентации предстают как две части одного целого. Проблема в том, что субъективные намерения молодого человека сталкиваются с объективно существующими общественными структурами. Во-первых, с профессией связано соответствующее профессиональное образование, получение которого ограничено определенными мощностями приема на те или иные специальности, а в новых условиях также материальными возможностями семьи. Во-вторых, структура и наличие рабочих мест в экономике могут не соответствовать не только намерениям, но и объему и структуре выпуска из учебных заведений в городе, области, регионе. Особенную остроту данная проблема приобретает в современной ситуации, в связи с чем важным качеством для молодых людей становится способность переучиваться, применять свои знания и умения в разных сферах деятельности.

Выявлены тенденции усиления прагматических мотивов в образовательных ценностях. Наблюдается психологическая неготовность к ситуации рынка труда. Рабочие профессии остаются вне сферы профессиональной ориентации. Достаточно распространен такой вариант жизненной стратегии, как эмиграция за границу.

Те социальные институты, которые в социалистическом обществе если не детерминировали, то в достаточной мере ограничивали спектр жизненных стратегий молодого поколения (всеобщее среднее образование, профессиональное обучение, обязательное трудоустройство, система распределения специалистов, институт прописки и др.), сейчас не действуют, но для подавляющей части молодежи эти изменения оказались не во благо. Реальная возможность выбирать желаемые варианты жизненного пути для большинства молодых людей остается иллюзорной. Оснований говорить о новой модели юности, о которой ведут речь западные исследователи, в отечественной социологии молодежи пока нет. Еще не наметилась тенденция к расширению спектра вариантов жизненных стратегий, позволяющих молодому человеку, как на Западе, уходить и вновь возвращаться в систему образования на любом ее этапе, варьировать различные параметры своего обучения, сочетая его с постоянной работой, семейной жизнью, воспитанием детей, обзаведением собственностью. Новая модель перехода от юности к зрелости, соответствующая направлениям модернизации общества, предполагает, что молодой человек должен иметь возможность осуществлять инвестиции в свой человеческий капитал на протяжении всей своей жизни и получать от них отдачу как для себя, так и для общества.

К сожалению, возросшие притязания нашей учащейся молодежи и ее ориентация на высокий уровень образования как один из центральных элементов жизненной стратегии не находят достойных условий для легальной реализации потенциала в современной экономике.

Следует также отметить два момента, связанных с проблемными ситуациями в системе образования. Во-первых, в сознании учащихся возросла ценность статусной функции образования, но осталась невысокой ценность познания, учения как деятельности. Во-вторых, сократились именно такие виды деятельности, развивающие социальный опыт молодежи (профессиональное обучение, оплачиваемый труд, общественная работа), в которых школа должна занимать одно из ведущих мест.

Результаты исследований, проведенных Центром социологических исследований Министерства образования РФ в 1998--2000 гг., обобщены в монографии Ф. Шереги (2001). Правда, проблемам собственно неравенства посвящена очень небольшая часть этой монографии. Среди полученных результатов обратим внимание на следующие.

Анализ возможностей получения платного образования. Опрос 2200 студентов в 72 вузах страны показал, что 16% студентов не согласны оплачивать образование, остальные допускают оплату в «вариативной» форме. Наибольшая доля (33%) - тех, кто считает приемлемой сумму в 330 долл. за год обучения. Средняя плата за год обучения на коммерческой основе по России составила 480 долл. в год в 2000 г. Студенты также готовы оплачивать ряд дополнительных услуг и предметов.

Доли студентов, поступающих в вузы на коммерческих условиях, очень различаются по факультетам: наибольшая доля обучающихся за плату - на экономических и юридических факультетах (до 50%), наименьшая - на естественных и технических (менее 10%). Также велики различия по регионам - доля обучающихся за плату выше в богатых регионах и практически равна нулю в областных городах Центрального и Центрально-Черноземного районов. Главный источник финансирования образования в вузе - родители студентов (76%), около 6% студентов самостоятельно оплачивают обучение.

Высока доля студентов, давших взятку при поступлении, - в конце 1980-х г. она варьировалась, по данным опросов, от 6 до 13%.

Отношение к коммерческому обучению в государственных вузах неоднозначно. Более половины руководителей факультетов (опрошены 504 декана 168 государственных вузов) считают, что это расширило возможности молодежи для получения высшего образования, но ухудшило качественный состав студентов. Большинство вузов также используют различные формы довузовской подготовки.

Опрос руководителей негосударственных вузов (48 вузов) показал, что большинство из них проводит подготовку специалистов по экономике, менеджменту и праву. Достаточно развита подготовка психологов, программистов, бухгалтеров, маркетологов, социологов. В среднем оплата составляла более 1100 долл. в год. Коммерческие вузы менее доступны для малообеспеченных слоев из-за необходимости оплаты обучения, но более доступны для средне- и высокодоходных слоев из-за меньшей сложности поступления. Лишь 42% опрошенных негосударственных вузов проводят вступительные экзамены, в то время как 52% -- тестирование и 23% -- собеседование.

Выявление установок на образование и возможности страхования образования. Опросы населения подтверждают высокую установку населения на получение высшего образования. Подавляющее большинство (73%) считают полезной идею страхования образования, но с необходимой гарантией государства. Отрицают идею страхования в основном малодоходные и многодетные семьи. Большинство родителей нацелены на материальную помощь детям в период получения ими образования, в том числе и на получение образования, однако финансовые возможности не позволяют полностью оплачивать получение высшего образования.

Региональное и социальное замыкание вузов. Опросы (1600 студентов 168 вузов, 1999 г.) свидетельствуют о падении доли иногородних студентов. При этом наиболее «закрытым» городом является Москва. Среди иногородних студентов в вузах в основном преобладают жители областных и районных центов, мало жителей села. По сравнению с советским периодом, когда искусственно поддерживался гетерогенный источник формирования интеллигенции, растет доля студентов, у кого родители имели высшее образование (их более 55%). Среди опрошенных первокурсников в 1998 эта доля составляла 90%. Наибольший процент студентов, чьи родители имеют высшее образование, учитсяна юридических и медицинских факультетах, наименьший - на сельскохозяйственных. Самый высокий образовательный уровень у родителей студентов Москвы, Санкт-Петербурга, Екатеринбурга. По социальному составу преобладают дети из семей интеллигенции. Факультет, на котором обучается студент, и социальное происхождение взаимосвязаны - максимальная доля отцов-интеллигентов приходится на студентов медицинских факультетов, отцов-рабочих - технических, крестьян - сельскохозяйственных, бизнесменов - на юридических и экономических.

Проблемы сельских школ. Наибольшие сложности при поступлении в вузы испытывают учащиеся сельских школ. Основные проблемы этих школ: тяжелое финансовое положение, плохая материальная база, недостаток педагогических кадров, увеличение числа малокомплектных школ, низкое качество подготовки в большинстве сельских школ.

Много эмпирических данных в этом исследовании было получено о формах внеучебного взаимодействия школы и ученика, а также об отношениях между родителями и детьми в семье, но не было проанализировано их воздействие на возможности продолжения детьми образования или на школьные успехи, как это принято в западных исследованиях.

Российскими исследователями проводилось довольно большое количество опросов молодежи, касавшихся образования. Однако вопросы ставились в основном о профессиональной ориентации, а также общем отношении к образованию, и использовались лишь описательные методы анализа данных.

Большая часть исследований, посвященных неравенству доступа к образованию в России, не основываются на сложных методах анализа данных. В этом отношении приятным исключением является статья Т. Гербера (2000), хотя, возможно, это традиция прежде всего западных исследователей. Цель этого исследования - выяснить, как постсоветское развитие повлияло на параметры образовательной стратификации. Теоретическая предпосылка работы - влияние социального происхождения на вероятность продолжительности обучения. Используемые данные - опрос ВЦИОМ (1998), в который были включены вопросы об уровне образования и социальном происхождении. Метод исследования - использование логистической модели образовательного перехода, где зависимая переменная - вероятность перехода на следующий образовательный уровень (используются две модели: перехода на уровень полного среднего образования и на уровень высшего образования). Были оставлены только когорты послевоенного рождения, всего 7 когорт, с 1944 по 1977 годы рождения. Детерминанты модели - социальное происхождение (образование матери и отца, статус занятости матери и отца, их членство в КПСС в возрасте респондента 14 лет), полнота семьи, а также демографические контрольные переменные - пол, когорта и проживание в городе в возрасте 14 лет.

Результаты показали, что наилучшее объясняющее влияние имеют переменные о социальном статусе родителей (образование, членство в КПСС и статус занятости), если хотя бы один из родителей имел соответствующий статус.

Тестирование модели вероятности получить полное среднее образование показало, что детерминанты членства в КПСС, образования и статуса занятости родителей имели значимое положительное влияние, и их влияние в послевоенных когортах даже возрастало. Женщины имели более высокую вероятность получить законченное среднее образование, так же, как жители городов, однако это преимущество со временем уменьшается и практически исчезает для последних когорт. Вероятность получить законченное среднее образование уменьшалась для когорт, начиная с 1963 года рождения, т.е. оканчивавших среднюю школу в середине 1980-х г.

Для модели вероятности получить высшее образование получены сходные результаты - значимое положительное влияние социального статуса родителей (образование, занятость, членство в КПСС). Значимое влияние места проживания (вероятность окончания вуза в городах выше) не уменьшилось со временем, как это произошло для среднего образования. Влияние пола (положительное для женщин), наоборот, стало значимым только для тех, кто поступал в вуз в начале 1990-х г., т.е. после начала реформ.

Результаты показали сильное значимое влияние социального статуса родителей на уровень образования детей для всех послевоенных когорт, и это влияние даже усиливалось. Оно не уменьшилось и в период спада количества поступавших в вузы в начале 1990-х. Падение вероятности поступления в вузы для мужчин, более сильное, чем для женщин, в начале 1990-х отражало факт, что отдача на высшее образование выросла для женщин, но не изменилась для мужчин. Важный результат - влияние членства родителей в партии для молодых когорт. Это показывает, что членство в партии - скорее более высокий уровень социального капитала, чем прямые преимущества для их детей.

Несколько пока не опубликованных исследований последних лет также обращаются к проблемам неравенства. Проблема выявления социально ущемленных групп относительно получения образования - центральная в исследовании, проведенном НИЦ «Регион» г. Ульяновска. Авторы подчеркивают сложность и неоднозначность понимания понятия «неравенство». Сведение неравенства в доступе к высшему образованию только к моменту поступления выпускников школ в вузы заметно сужает и упрощает реальную проблему. В самой тяжелой позиции оказываются бедные семьи. Однако влияние материального фактора на доступность образования не всегда однозначно. Как показывает исследование, часть неблагополучных семей мобилизуют все возможные материальные и сетевые ресурсы (родственные, соседские) для поступления ребенка в вуз.

Возможность получения дополнительных знаний, покрывающих разрыв между школьными знаниями и уровнем подготовки, необходимым для поступления в вуз, становится следующим важным разделителем. Это не только набор необходимых сведений, а также то, в какой форме они получаются (подготовительные курсы, репетиторство и пр.), и их статус, который определяется теми гарантиями, которые из них вытекают. По определению, уязвимыми становятся те группы, которые не имеют доступа к дополнительным знаниям.

Исследование показало сложность выделения конкретных социально-уязвимых групп с точки зрения доступности высшего образования. Таким образом, на сегодня невозможно выделить социальную группу с абсолютно низкими притязаниями на высшее образование.

Анализ структуры каналов информации о вузах показал, что по частоте их использования невозможно выделить такую социальную группу, которая не имела бы доступа к какому-либо из каналов. Скорее следует говорить о степени активности каждой из них в получении информации. В целом сельские школьники и их родители демонстрировали более низкий уровень информированности как относительно возможных стратегий поведения на рынке образовательных услуг (вариантов, форм вступительных и досрочных экзаменов, существующих льгот и т.д.), так и в плане подготовки к поступлению (требований и программ вступительных экзаменов).

Материальный фактор большинство опрощенных экспертов считают причиной роста неравенства возможностей поступления в вузы. Финансовая доступность высшего образования определяется двумя показателями: возможностью обучения на платной основе и возможностью использования различных форм подготовки к поступлению Меньшего всего возможностей оплачивать образование в неполных семьях (27%), в семьях, где хотя бы один из супругов уже вышел на пенсию (31%), а также в семьях рабочих (37%).

По возможностям дополнительной подготовки уступают прежде всего жители села, неполные семьи, семьи пенсионеров и безработных, семьи с душевым доходом ниже 300 рублей. В этих социальных группах особенно высока доля семей, вынужденных брать в долг на оплату подготовки.

Школа стала усиливающим фактором неравенства доступа к высшему образованию. Говоря о доступности высшего образования, нужно учитывать тенденцию ко все более ранней дифференциации возможностей его получения. Появление гимназий и лицеев, деление классов на специализированные и неспециализированные в некоторых случаях создают новые ограничения.

Исследование подтвердило тенденцию последних лет на регионализацию высшего образования. В среднем 90% ребят хотят получать образование в своем регионе. При этом что территориальная мобильность, связанная с образованием, имеет свои особенности во «вторых» городах, районных центрах и деревнях.

Исследование ВЦИОМ проводилось качественными и количественными опросными методами (индивидуальные и групповые интервью, открытые групповые дискуссии, массовый опрос). Вся исходная информация заключается в высказываниях участников интервью и групповых дискуссий. География исследования охватывала три региона Российской Федерации, в которых проводятся или намечаются мероприятия по реструктуризации системы образования: это Самарская область, Республика Чувашия и Ярославская область. Точки опросов и интервью не включают областных центров (кроме дискуссий в городе Чебоксары). Сроки полевых работ: апрель - май 2000 г. Всего проведено 42 индивидуальных интервью, 18 групповых интервью, 36 групповых дискуссий, 60 экспертных интервью, собрано 925 анкет стандартизованного опроса.

Результатом исследования является вывод о том, что одним из вероятных положительных результатов будущей реформы системы образования будет смягчение неравенства в доступе к базовым образовательным ресурсам для детей из разных социальных групп, для чего необходимы вложения в инфраструктуру, в особенности организация эффективного транспортного обеспечения.

Установки относительно высшего образования. Получение высшего образования считают необходимым две трети взрослых. Образование в объеме техникума считают достаточным чуть больше одной десятой. Престиж начального профессионального образования вчетверо ниже. Школьное образование, -- как неполное, так и полное, не мыслится родителями как достаточное для устройства в жизни. Ограничиться полной средней школой согласились бы 6% школьников и 9% учащихся в учебных заведениях среднего профессионального образования. Их авторитет низок в глазах школьников, но, что примечательно, он не очень высок и в глазах самих учащихся этих учреждений. «Культуры бедности», которая предполагает, что люди на низких ступенях социальной лестницы довольствуются низким уровнем образования для своих детей, в России пока не существует. Большинство родителей и детей даже в низкодоходных группах стремятся получить высшее образование.

Престижность профессий. Наиболее престижные профессии: юрист (адвокат, следователь, судья и др.) - 23%, экономист (бухгалтер, работник финансовой сферы и др.) - 22%, бизнесмен - 14%, врач - 6%. При попытке конкретизации картина резко меняется. Достижимость таких статусных позиций, как юрист, экономист и бизнесмен, оказывается, например, в глазах родителей в 3--4 раза ниже, чем их престижность. Таковы же оценки самих школьников, а оценки учащихся ПТУ относительно возможности получения этих профессий еще ниже.

Неравенство доступа к образованию. Одно из главных социальных последствий, ожидаемых от реформы, -- это выравнивание возможностей доступа к образовательным услугам для самых разных групп населения. По мнению экспертов и населения трех регионов, существующая образовательная система не предоставляет равного доступа к образованию. Это можно увидеть по количеству поступающих в вузы - выпускников различного вида школ. Здесь неравенство в образовании городских и сельских детей представлено наиболее наглядно. Низкий уровень знаний, устаревшая материальная база школ и ограниченная социализация сельских детей делают их неконкурентоспособными при поступлении в вуз. Помимо неравенства получаемых в школе знаний имеет место неравенство в материальном положении семей, и это также ограничивает «образовательную» мобильность сельских детей. По мнению опрошенного населения, единственно реальный способ достижения высшего образования сельскими детьми -- это путь через техникумы или колледжи.

Низкий уровень образования в малокомплектных сельских школах обусловлен несколькими факторами. Во-первых, это бедное материально-техническое оборудование школ. В малокомплектных школах речи не идет о компьютерах - нет приборов и реактивов для уроков физики и химии, не оборудованы спортивные площадки. Не хватает учебников и методической литературы. Иногда одним учебником пользуются несколько учеников. Некоторые родители не в состоянии купить своим детям контурные карты и другие учебные пособия.

Другим фактором, отрицательно влияющим на качество образования, является кадровая проблема. Широко распространена практика, когда один учитель преподает несколько предметов, зачастую весьма далеких от сферы его компетенции. Учителя сельских школ нередко не имеют высшего образования.

Другая проблема - это очень малое количество учеников в классе. С одной стороны, это позволяет учителю работать с каждым учеником индивидуально, но, с другой стороны, имеет и негативные последствия как в плане организации учебного процесса, так и в плане социальной коммуникации. Дети становятся замкнутыми, они не общаются со сверстниками.

Пространственная мобильность сельских детей также очень ограничена. Низкая пространственная мобильность приводит к сужению горизонта, к дефициту общения и недостаточной социализации, что еще более осложняет адаптацию сельских детей. И дети, и родители в сельских районах осознают неравенство своих возможностей по сравнению с возможностями образования в городах. Оно проявляется очень ярко в тех случаях, когда сельские школьники делают попытки продолжить образование. Неравенство в уровне жизни их семей приводит к ограниченному доступу к платному образованию.

Предлагаются два подхода к смягчению неравенства в сфере образования: во-первых, расширение возможностей для всех желающих воспользоваться шансом поступления в вуз и, во-вторых, равномерное распределение ресурсов среди всех субъектов процесса. Третий подход к решению проблемы неравного доступа к высшему образованию представлен практикой специализации, или «профилизации» школ.

По мнению населения, высшее образование является в большинстве случаев платным. Это воспринимается как несправедливость и вступает в противоречие с существующими воспоминаниями о традициях советской высшей школы. В то же время платное образование воспринимается как данность и при условии нечрезмерной нагрузки на семейный бюджет - как определенное благо, дающее гарантию поступления. Платность образования может принимать различные формы, такие, как платный вуз, взятка при поступлении в бесплатный вуз, платные подготовительные курсы или плата в школах, заключивших договора с вузами.

Согласно массовому опросу 89% родителей, 78% детей и 81% учащихся ПТУ считают, что существует неравенство в доступе к образованию.

Неравенство и оценка качества обучения в школе. Существует достаточно большой разброс понимания того, что такое качество обучения. Но очень важным обобщенным индексом качества школьного образования является, по мнению родителей и школьников, поступление в вузы, а именно число учеников данной школы (или класса), которым удалось поступить в вузы.

По мнению многих экспертов, назрела необходимость создания альтернативной системы оценки качества образования, основанной на едином тестировании. Наиболее объективным критерием стало бы введение Единого государственного экзамена в средней школе, по результатам которого можно было бы поступать в вузы без вступительных экзаменов.

От 53 до 62% родителей в обследованных регионах скорее поддерживают политику сохранения небольших сельских школ, чем создание в отдельных центрах крупных школ с полным и современным оборудованием, с полным набором образовательных услуг. Тем не менее большинство считает, что качество обучения в укрупненной школе будет лучше. Более половины родителей согласились бы, чтобы их ребенок ездил в такую школу на специальном автобусе.

От 69 до 79% родителей считают, что лучше, чтобы средства на образование были распределены как можно более равномерно по всем учебным заведениям, чем чтобы учебные заведения, где лучше учат, получали больше средств, чем остальные. Это по сути означает отсутствие поддержки идеи перехода от сметного к подушевому финансированию школ.

Те, кто хотят получить высокий уровень образования, но на данный момент не могут этого сделать, более склонны поддерживать «реформистские» шаги, чем те, кто довольствуются относительно невысоким уровнем образования. Эти слои также более ориентированы на будущую социальную и территориальную мобильность своих детей.

Исследование, проведенное Я.М. Рощиной и М.А. Друговым, было направлено на определение основных социальных детерминант неравенства доступа, мотиваций и спроса на высшее образование в современной России. Основные методы анализа - факторный анализ, многомерный регрессионный анализ (количественная регрессия, probit-анализ, логистическая мультиноминальная регрессия). Зависимые переменные - намерения и факты о выборе ступени образования (поступление в вуз), факультета и конкретного вуза. Детерминанты регрессии: персональные и семейные характеристики учащегося, параметры школы. Эмпирическую базу исследования представляли результаты оригинального опроса школьников 11-х классов и их родителей в четырех регионах России (областные центры и 3-5 городов области) в апреле и сентябре 2001 г. Объем выборки - более 1500 школьников.

В результате проведенного анализа были сделаны следующие главные выводы:

· Наблюдается общий рост установки на получение высшего образования и неравенство в намерениях очень незначительное (собираются поступать до 95% опрошенных).

· Доля поступавших в вуз меньше, чем собиравшихся поступать, но очень высока - 70%; в том числе поступают и не собиравшиеся поступать.

· Неравенство в реальных шансах поступления в вуз проявляется на этапе подачи документов; налицо высокий самоотбор.

· На реальные шансы поступить в вуз - в первую очередь по факту подачи документов (т.е. попытки поступать) - очень сильно влияют региональные факторы (количество вузов в регионе, областной центр или область), школа (доля поступающих в вуз из школы), доходы семьи, расходы на подготовку. Важность человеческого капитала родителей меньше, чем ожидалось. Практически не обнаружено влияние социального капитала (внутрисемейных отношений и внесемейных связей).

· Наиболее престижные экономико-юридические вузы и факультеты выбираются высокодоходными семьями и теми, кто ориентируется на карьеру. Технические специальности - это выбор для тех, у кого ниже доходы, и этот выбор скорее связан со склонностями и способностями.

· Спрос на платное образование высок. Фактически уже большинство семей оплачивают поступление в вуз в формах оплаты обучения в определенных школах (эта оплата распространена пока в небольших масштабах), оплаты подготовки в вуз, оплаты получения высшего образования или неформальной платы за поступление в вуз.

На основе рассмотренных исследований можно предположить, что основными уязвимыми относительно доступа к образованию группами в России могут являться:

· отсеивающиеся из средней школы после 9-го класса и раньше;

· среди покинувших школу после 9-го класса - учащиеся ПТУ, ССУЗов и т.д., а также неучащиеся (работающие и не работающие);

· вернувшиеся из армии;

· учащиеся сельских школ;

· учащиеся из отдаленных населенных пунктов и регионов;

· учащиеся из регионов со слабой образовательной инфраструктурой;

· учащиеся из бедных семей;

· учащиеся из неполных семей;

· учащиеся из неблагополучных семей;

· учащиеся из семей рабочих и крестьян, безработных;

· учащиеся из семей мигрантов;

· учащиеся из семей национальных и религиозных меньшинств;

· инвалиды (специфика потребностей в спецсредствах в вузах - слепые, глухие и т.д.);

· учащиеся в «слабых» школах в разных населенных пунктах;

· беспризорные дети;

· выпускники детских домов.

Опыт и рекомендации для социальной политики, уменьшающей неравенство доступности образования

История показывает, что социальная политика, направленная на уменьшение неравенства доступа к образованию, всегда вынуждена была балансировать между проблемами справедливости и эффективности образования. Рассмотрим это на примере Франции. В 20-х гг. прошлого века там имели место одновременно противоположные выступления и за равенство, и за дифференциацию. После Первой мировой войны в работах комиссии Лангевин-Валлона предлагалась реформа для обеспечения равенства шансов в получении образования. В частности, предлагалось введение психологического и педагогического сопровождения для трудных детей. Идея обеспечения равенства шансов особенно поддерживалась профсоюзами и компартией Франции в 1960-х гг. Превалирующая с этого времени концепция состоит в том, что успех или неудача в образовании не столько связаны с личными характеристиками, сколько с социальным отбором. То есть причины неравенства в получении образования ищутся в социальном и культурном окружении. В то же время министерские инструкции скорее связывают это со склонностями и психологическими особенностями человека. Произошедшее с 1960-х гг. удлинение срока школьного обучения до 16 лет показало, что к возрасту 12--14 лет уже не все дети способны к одинаковому уровню и интенсивности обучения, как в начальной школе. Были открыты специальные классы, где детям со средними способностями были созданы условия для приобретения знаний, которых им не хватало. Это позволяло им затем продолжать обучение в нормальных классах.

Социологические исследования, проведенные в 1970--1980 гг., показали, что школьный отбор касается прежде всего детей из низших слоев. Они меньше представлены среди лиц, получающих высшее образование. П. Бурдье показал, что, рассматривая всех учащихся как равных в правах и обязанностях (независимо от того, насколько они реально неравны по культуре и знаниям), школьная система неизбежно приводит к санкционированию начального неравенства в культуре.

В 1975 г. введен закон о том, что каждый ребенок имеет право на образование. Чтобы благоприятствовать равенству шансов, каждому дается, в зависимости от склонностей, возможность доступа к разным типам и уровням образования. Статья закона уточняет, что школа должна восполнять культурные пробелы и проводить действия по поддержке учеников с трудностями. Таким образом, социальная политика перестает игнорировать культурную дифференциацию учеников.