Институционализация социального образования в трансформирующемся обществе

Качественный характер глобализации именно как современного явления определяет директор Института проблем глобализации М. Делягин. Он считает, что глобализация - это не просто интеграция, но «представляет собой совершенно особый, современный и, по всей вероятности, высший этап интеграции» Делягин М. Мировой кризис: Общая теория глобализации. М., 2001. С.23.. Общий смысл глобализации, по М. Делягину, заключается в том, что «глобализация - это процесс формирования и последующего развития единого общемирового финансово-экономического пространства на базе новых, преимущественно компьютерных технологий».

М. Делягин, определяя в качестве базового постулата своей концепции глобализации технологический детерминизм, также во многом отталкивается от эволюционной парадигмы. Он выявляет органические связи между такими знаковыми явлениями современности как информационное общество, глобализация, международное разделение труда, международная конкуренция и т. д. То есть, его подход в основном охватывает все значимые факторы, определяющие специфику современных социальных отношений.

Знаковым выражением современного информационного общества стали информационные технологии, призванные изменять сознание людей. Это создало принципиально новую ситуацию в области социального управления. Если раньше правящие структуры вынуждены были так или иначе преобразовывать материальную действительность в соответствии с возникающими проблемами общества, теперь же оказывается гораздо проще и эффективней влиять на сознание. Как полагает М. Делягин возможности перестройки сознания резко ограничивают круг проблем, стоящих перед государством, при этом качественно повышая его возможностиДелягин М.Г. Мировой кризис: Общая теория глобализации. М., 2003. С. 142. .

Исходя из этого, базовым социальным противоречием эпохи глобализации, указанный автор, определяет противостояние двух обособленных, «не понимающих друг друга и не нуждающихся в этом понимании» групп населения - «информационного сообщества», участвующего в разработке и применении технологий формирования сознания, и всех остальных общественных слоев и групп, представители которых являются простым объектом систематического применения указанных технологий Там же, С. 194..

Хотя подобные тенденции и имеют место во всех обществах, тем не менее для каждой отдельной общественной системы их последствия неодинаковы. Развитые западные страны испытывают намного меньше негатива, во многом потому, что указанные явления вызрели именно в их политико-культурной среде. Здесь традиционно сложились институциональные рамки в виде гражданских коллективов, которые защищают окружающих от безответственного индивида, и наоборот.

Что касается остальных стран, то здесь дела обстоят сложнее. Технологии формирования сознания не вызрели здесь в ходе естественного развития, обзаведясь необходимым шлейфом из социальных противовесов. Они оказываются имплантированы извне структурами развитых стран. В подобных условиях «естественные проявления творческой безответственности» со стороны управляющих систем зачастую приводят к последствиям, сопоставимым с национальной катастрофой. Вполне закономерным явлением здесь становится внутренний раскол общества, дистанцирование элиты от социального большинства, что мало способствует перспективам реализации национальных интересов.

Специфика глобализирующегося мира, как считает М. Делягин, основана на том обстоятельстве, что в качестве эффективной стратегии конкурентной борьбы используется «создание стандартов, наиболее соответствующих своим собственным склонностям, и последующее навязывание их потенциальным конкурентам» Делягин М.Г. Мировой кризис: Общая теория глобализации. М., 2003. С. 103.. Именно технологии объединили развитые страны, включив их в единую коммуникативную систему. И сформировавшееся в результате этого финансово-информационное пространство расширяется, включая в орбиту своего влияния остальной мир.

В основе современного мирового порядка, по мнению М. Делягина, лежит, так называемая, «технологическая пирамида». Поскольку именно технологии выступают в качестве конструкций социальных отношений по сути дела любого уровня, то отсюда статус страны в первую очередь определяется ее продвинутостью в технологической сфере. Собственно технологии распределяются М. Делягиным по пяти уровням. Использование более сложных технологий преобразует общество, улучшая его управление и повышая конкурентоспособность.

Так на первом уровне располагаются наиболее эффективные современные технологии, которые относятся не столько к производству, сколько к принципам управления и особенно - формирования сознания. В первую голову здесь идет разработка стандартов мышления, а затем уже собственно технологической деятельности (например, принципы стратегического планирования, кризисного управления).

Что касается второго уровня технологической пирамиды, то здесь речь идет о воплощении принципов, разработанных на первом уровне, в непосредственно реализуемые технологии, обычно производственного характера. Технологии хотя и поступают в больших количествах на национальные рынки, все же «их продажа носит обычно не полный, касаясь не самой собственности на «ноу-хау», но лишь права их использования и, иногда, ограниченного тиражирования на основе лицензий». Продажа новых технологий осуществляется не всем странам, а дружественным или, по меньшей мере, нейтральным. Кроме того, обеспечение новыми технологиями есть не только признак партнерских национальных отношений, но и действенным способ «привязать» получателя технологии к ее поставщику.

На остальных трех уровнях располагаются уже собственно производители товаров, различающихся по степени сложности и уникальности. Третий уровень составляют уникальные потребительские товары, оборудование и услуги, поступающие на открытый рынок; четвертый - просто сложные однородные товары. Наконец, образующий фундамент пирамиды пятый уровень составляют производители однородных «биржевых» товаров. Рынки последнего уровня контролируются потребителями и потому являются менее стабильными.

Все эти уровни последней тесно взаимосвязаны. Каждый более низкий уровень является нечто вроде фундамента для более высокого, обеспечивая его сырьем и полуфабрикатами (природные ресурсы, интеллектуальное сырье, молодые специалисты). Заключая в себе иерархию технологий, подобная пирамида создает основу международного разделения труда и, соответственно, основу международной иерархии экономической и политической влиятельности различных стран. Определенная национальная экономика оказывается в собственной «технологической нише», другими словами, в ней доминируют технологии того или иного уровня.

Первый этаж этой технологической пирамиды занимает «полторы» страны - США и, частично, Великобритания. Концентрация всех ресурсов на развитии технологий как на наиболее перспективном направлении, закрепила в итоге глобальную гегемонию США. И ряд конкретных данных иллюстрирует подобный факт. «Если взять сферу финансов, - рассуждают Дж. Хантер и Дж. Йейтс, - то крупнейшие инвестиционные фирмы и транснациональные корпорации находятся преимущественно в США, а престижные профессиональные школы, в которых обучаются их управленческие кадры - опять же американские. В 1999 г. из 10 самых богатых компаний в мире шесть оказались американскими, кроме того в Соединенных Штатах находится 31 компания из 100 наиболее прибыльных» Хантер Дж., Йейтс Дж. Мир американских глобализаторов // Многоликая глобализация. Культурное разнообразие в современном мире / под ред. П.Бергера и С.Хантингтона. М., 2004. С. 342. . Как заметил Питер Бергер: «Независимо от будущего американского имперского могущества никакого конкурента ему на горизонте не наблюдается» Бергер П. Культурная динамика глобализации // Многоликая глобализация. Культурное разнообразие в современном мире / под ред. П.Бергера и С.Хантингтона. М., 2004. С. 10. .

На следующих уровнях обозначенной пирамиды осуществляется переработка технологических принципов, разработанных выше. Речь идет о создании инноваций, уже применяемых на практике. Обычно этим занимаются филиалы транснациональных корпораций, расположенные в основном в странах «большой семерки». Таким образом, последние составляют основу второго уровня. Последние три этажа пирамиды представляют весьма запутанный конгломерат стран, четкую принадлежность каждой из которых к тому или иному уровню определить сложно.

По мнению М. Делягина, основным субъектом глобализации (или глобальной интеграции) являются США, которые сделали ставку не на пространственное расширение колоний, но на всемирную политику открытых рынков. Причем, такой подход зачастую подкрепляется военной силой (обычно угрозой применения). Такой «принудительный либерализм» не только закрепляет иерархическую структуру описанной технологической пирамиды, но и делает отрыв экономически сильных стран от развивающихся еще более непреодолимым. В результате непрерывно растет количество, так называемых, «конченных» стран, фактически лишенных возможности развития и чьё существование находится под вопросом Делягин М.Г. Мировой кризис: Общая теория глобализации. М., 2003. С. 322..

Единственной более или менее действенной альтернативой, как считает Делягин, может стать региональная интеграция. Это процесс, предполагающий объединение нескольких стран, взаимно поддерживающих друг друга. В этом случае у такой объединенной группы повышаются шансы выстоять в глобальной конкуренции и не разориться в перспективе. Однако отстаивать свое будущее могут лишь те, кто силен. То есть речь идет о развитых странах Европы, создавших совместную организацию Евросоюз. На сегодняшний день это пока наиболее продвинутый случай региональной интеграции. Небезуспешные усилия предпринимаются в Юго-Восточной Азии, вокруг крепнущей китайской экономики.

Имеет смысл затронуть подходы к глобализации со стороны марксистской парадигмы. Здесь данное явление рассматривается не столько с позиции естественного хода вещей, сколько результат усилий определенных социальных групп по реализации собственных интересов. При всем при том марксистская школа вовсе не отрицает эволюционизм и даже в некотором роде может быть признана его разновидностью. Разница заключается не столько в методологических построениях, сколько в оценочных акцентах. Так сторонники марксизма аргументировано доказывают, что издержки глобализации намного превышают ее преимущества, в то время как эволюционисты более нейтральны.

В качестве ведущей школы, придерживающейся марксистской ориентации выступает мир-системный анализ, столпом которого считается американский ученый Иммануил Валлерстайн. Названный исследователь утверждает, что национальные государства являются не обществами, которые имеют отдельные, параллельные истории, а частями целого, отражающими это целое. Отсюда неправомерно говорить о национальном развитии, и «истинным объектом сравнения является мир-система» Валлерстайн И. После либерализма. М., 2003. С. 87..

Основным признаком мира-системы является ее самодостаточность. Это единица с единым разделением труда и множественностью культур. Основным образующим фактором мир-системы является разделение труда в международных масштабах. Структура мир-системы выглядит следующим образом: ядро, полупериферия и периферия. Главный образующий момент - отношения ядра и периферии. Суть их заключается в том, что государства ядра безвозмездно присваивают излишек, созданный в странах периферии. Периферии подвергаются нещадной эксплуатации не только как поставщики сырья, но и дешевой рабочей силы. «Полупериферия» обозначает ряд регионов, которые занимают промежуточное положение между эксплуатирующими и эксплуатируемыми. Таким образом, центральным моментом концепции И. Валлерcтайна выступает то, что международное разделение эксплуатации определяется теперь не столько государственными границами, сколько экономическим разделением труда в мире Ритцер Дж. Современные социологические теории. СПб., 2002. С. 195..

В методологическом плане среди марксистских трактовок наиболее близкими для нашей темы исследования представляются взгляды российского ученого Олега Арина, с 1992 года проживающего в Канаде. По его мнению, процессы объединения мира имеют, безусловно, исторический характер. Однако вплоть до 1990-х годов можно было говорить об интернационализации или интеграции, глобализация в чистом виде заявила о себе только после краха СССР. Между тем, многие авторы перемешивают эти понятия, что явно затуманивает истинное положение дел. На самом деле экономическая интернационализация представляет собой «объективный процесс глобального экономического взаимодействия в сфере торговли, капиталов и финансов» Арин О. Мир без России. М., 2002. С. 332.. Этот процесс имеет циклический характер и не ведет к стиранию национальных экономик и государственных образований.

По мнению О. Арина, насчитывается три фазы интернационализации. Первая фаза по времени охватывает период с конца 19 в. и до начала Первой мировой войны. Вплоть до конца Второй мировой войны имело место свертывание мировой торговли, пока более стабильное положение дел не подтолкнуло вторую фазу, получившей наибольшее развитие в 70-80-е гг. В течении этой второй фазы интернационализации зародилось новое явление - региональная интеграция. Как пишет О. Арин, «интернационализация капиталистического мира начала порождать внутри себя интеграционные анклавы: в наиболее развитой форме в Западной Европе, среднеразвитой и еще не завершенной в Северной Америке (через механизм НАФТА) и в зачаточной форме в Восточной Азии». Если интернационализация являет собой чисто объективный процесс, то интеграция имеет объективно-субъективный характер (политическая воля зачастую имеет решающее значение). Также существенным отличием этих явлений следует считать тот факт, что интернационализация стремится к максимальному расширению географических рамок, тогда как интеграция, наоборот, сужает их при значительном нарастании ее интенсивности и глубины Арин О. Мир без России. М., 2002. С. 333..

Начало, так называемой, третьей фазы приходится на начало 1990-х гг. и было ознаменовано появлением глобализации и локализации. Экономическая глобализация определяется названным автором как процесс контроля и управления всех видов экономической деятельности в мировом масштабе в интересах стран Запада Там же, С. 342. . Глобализации способствовал распад социалистической системы, а также распространение постфордистских стандартов и принципов.

Распад фордистских компаний на множество подразделений и фирм, рассредоточенных по миру, предполагает большую свободу в выборе места дислокации производства. Обычно это регионы, где расходы на управление более низки, стоимость труда невысока, а сам труд плохо организован. В то же время распыление производственного процесса вовсе не означает снижение возможностей регуляции - контролирующие институты, финансовые, исследовательские учреждения четко концентрируются внутри стран Первого мира. По мнению О. Арина, самая животрепещущая проблема капиталистической глобализации заключается в том, что «усиливающаяся гибкость требует жесткой координации в рамках системы «трех центров экономики, то есть США, Японии, Западной Европы, а если шире, то в недрах «семерки» ведущих стран Первого мира».

Локализация представляет собой процесс, который объективно связан с глобализацией. Последняя не может реализоваться без соответствующей экономической подготовки в той или иной местности. Акторы глобализации нуждаются в государственной власти, которая обеспечит им экономические площадки для деятельности тех же самых ТНК.

Отсюда О. Арин требует решительной корректировки тезиса о размывании национальных границ и снижении роли государства в ходе глобализации. По его мнению, все не так просто. Большинство национальных правительств развивающихся стран действительно не в силах что-либо противопоставить глобальному капиталу, по сути дела становясь его послушными марионетками. Однако совсем не так обстоит дело с субъектами глобализации - развитыми странами. Здесь государственная власть скорее усиливается, так как зачастую приходится заявлять о своих интересах на весь мир. Выходит, что «весь этот неконтролируемый международный бизнес сразу становится контролируемым, как только он начинает угрожать национальным интересам. И даже движение денег может быть проконтролировано на основе классической политики или силовой политики» Арин О. Мир без России. М., 2002. С. 315.. Все это достаточно четко отвечает логике развития капитализма.

По мнению названного ученого, тенденция глобализации достаточно нова и находится пока еще в начальной форме. Однако в перспективе им предполагается антагонизм между глобализацией и интеграцией, «когда будут исчерпаны экономические возможности регулирования интеграционных процессов, с одной стороны, и когда акторы интеграции начнут сталкиваться с акторами глобализации на одних и тех же экономических полях - с другой». При этом непреодолимый смысл эти противоречия приобретут в самих интеграционных зонах, что может привести к их дезинтеграции.

Достаточно неоднозначным образом расценивается европейская интеграция, предпосылки которой по всей вероятности справедливо относят к середине XX столетия, а точнее с окончанием Второй мировой войны и началом «войны холодной». Так работник Европарламента Манфред Петер склонен объяснять процесс объединения европейских стран более геополитическими, нежели экономическими причинами. По его мнению, главный фактор заключался в угрозе со стороны СССР. Другой причиной являлась «тесная связь Западной Европы с Америкой, чья благоприятная для Европы политика существенно способствовала интеграции (план Маршалла, принятие ФРГ в западное сообщество и НАТО) и чье присутствие в сознании Европы глубоко укоренилось» Петер М. Россия и Европейский Союз: перспективы сотрудничества // Россия и Европа: нации в эпоху глобализации. М., 2006. С. 59..

Несколько по иному трактует причины европейской интеграции профессор Свободного университета Западного Берлина Гельмут Вагнер. В своей статье «Становление континентов: ответ наций на процесс глобализации» он попытался дать комплексное видение факторов, побуждающих европейские страны к созданию единого экономического и отчасти политико-культурного пространства. Вагнер определяет региональную интеграцию как «длительное объединение доселе суверенных государств в некое политическое сообщество, которое в конечном результате внешне выступает как единство, а внутренне представляет собой конституционно организованное объединение равноправных государств участников» Вагнер Г. «Становление континентов: ответ нации на процесс глобализации» // Россия и Европа: нации в эпоху глобализации. М., 2006. С. 120..

По его мнению, региональная интеграция неразрывно связана с глобализацией, являясь реакцией на неё, причем во многом вынужденной. Государствам приходится объединяться и противостоять глобальным правилам игры совместно. В этом случае у них будут все шансы получать выгоду от глобализации, а не стать ее жертвами поодиночке. Тем самым образование регионов, глобализация - все это звенья одной цепи. По сути дела первое есть базис второго.

Более конкретизировано Г. Вагнер определяет стремления государств к региональной интеграции следующим образом:

- раз и навсегда исключить военные конфликты между собой;

- выработать способность получения экономических выгод от большого международного рынка;

- общими усилиями поддержать свою политическую независимость, быть способными определять самим свою собственную судьбу;

- создание федеральных структур для конституционно-правовых основ совместного существования и для совместных действий;

- внести свой вклад в формирование глобального мирового порядка, который имеет в качестве своего базиса континентальные объединения.

Естественным образом маленькие государства более охотно идут на интеграцию, нежели большие. Здесь очевидно получаются более существенные выгоды - надежные гарантии сохранения границ, участие в общих делах, закрепленное в официальных договорах. Большое государство, наоборот, подвергается ограничениям, если объединяется с кем-либо на длительное время. Как пишет Г. Вагнер, в этом случае «у них нет права и возможности свои цели осуществлять за счет других».

Для успешной интеграции, как полагает указанный автор, требуется три условия. Во-первых, политическая готовность отдельного государства добровольно и ради своих национальных интересов на длительное время объединяться с другими государствами. Во-вторых, сопоставимость политической, экономической и правовых систем государств, намеренных интегрироваться. В-третьих, качество собственно интеграции Вагнер Г. «Становление континентов: ответ нации на процесс глобализации» // Россия и Европа: нации в эпоху глобализации. М., 2006. С. 126..

Хотя процессы региональной интеграции происходят в нескольких местах планеты, именно европейская интеграция продвинулась дальше и успешнее других. Во многом это происходит потому, считает Г. Вагнер (ссылаясь при этом на С. Хантингтона), что в других регионах имеется региональная сверхдержава, объективно тормозящая этот процесс. Это Северная Америка с США, Центральная Азия с Индией, Восточная Азия с Китаем. Для крупных центральных государств «сама идея раздела власти с другими представляется абсурдной». А потому они стоят на пути федерального союза государств, и не способны к интеграции. Отсюда Г. Вагнер делает предположение, что если процесс образования регионов будет идти успешно и по всему миру, для великих сверхдержав настанут тяжелые времена.

Что касается Европейского Союза, то его предпосылки следует искать задолго до подписания знаменитого Маастрихтского договора (1992г.).Толчком послужила не столько советская угроза, сколько разруха, причиненная Второй мировой войной. Неслучайно первоначальные шаги делались в экономическом направлении: создание в 1951 г. Союза по совместной разработке угля и стали, а к 1958 г. формируется Экономическое Сообщество и Европейский комитет по ядерной энергии. Однако процесс европейского единения предполагал и существенную политическую составляющую - на международной арене он был средством достижения национального самоопределения и право голоса. Солидное правовое основание Европейского Союза постоянно модифицируется и является постоянным процессом. «Каждый шаг на пути к желаемому союзу представляет собой мультинациональный консенсус, и требует межгосударственных договоров, которые для их участников являются непосредственно связующим правом» Вагнер Г. «Становление континентов: ответ нации на процесс глобализации» // Россия и Европа: нации в эпоху глобализации. М., 2006. С. 128..

Обобщая итоги данного параграфа, считаем уместным остановиться на следующих положениях.

1) Можно уверенно констатировать ускорение социальной динамики на внутреннем уровне, в основе чего положен факт возросших технических и технологических возможностей. Это отражается на преобразованиях во всех трех жизнеопределяющих социальных сферах: экономике, политике, культуре. Экономика изменяется в сторону превалирования третичного сектора (услуги) и становится более наукоемкой. Последнее обстоятельство касается как средств производства, так и производственных отношений. На это обстоятельство указывают в своих работах Д. Белл, П. Дракер, В. Иноземцев, М. Делягин.

Политическая жизнь характеризуется большей управляемостью, что стало возможным также во многом благодаря науке. Возросла возможность манипулирования сознанием и общественным мнением. Не в последнюю очередь это произошло за счет коммерциализации культуры, о чем в свое время писали мыслители Франкфуртской школы. Ставший теперь массовым потребительский стандарт облегчает возможности программирования, что небезуспешно доказывает французский ученый А. Турен.

В любом случае следует отметить, что многообразие общественных процессов растет и данный факт имеет, как правило, не только внутренние, но и внешние последствия.

2) Другим знаковым трансформационным процессом современности следует считать глобализацию. В ней, безусловно, следует выделять экономическую, политическую и культурную составляющие, хотя исследователи зачастую расходятся в определении «базиса» данного явления. При этом выявляется следующая закономерность. Исследователи, которые выдвигают на первый план культурные факторы (А. Аппарадуи, Дж. Розенау), обычно не склонны видеть в глобализационных процессах системное явление, предпочитая говорить о «конструктивном хаосе». В будущем им видятся наиболее животрепещущими не столько проблемы экономики, сколько проблемы культурного взаимопроникновения, толерантности и т. п.

А вот что касается ученых, предпочитающих придавать экономическое значение глобализационным процессам (марксистская школа, М. Делягин), то с их позиций глобализация скорее упорядочивает мир, превращая его в жестко иерархизированную структуру. При этом нижестоящие лишаются фактически всех шансов что-то поменять в свою пользу. В то же время отмечаются тенденции противостояния в верхних этажах, что может быть вызвано тем же самым дефицитом природных ресурсов. Сама верхушка приобретает конусообразный характер - статус гегемона США со временем только упрочивается.

Все три обозначенных аспекта глобализации взаимосвязаны и во всех трех лидерство США представляется неоспоримым, чему имеется ряд убедительных доказательств. И подобная тенденция, по всей видимости, заходит далеко настолько, что заставляет другие развитые страны принимать меры (создание ЕС), которые объективно направлены на сдерживание гегемонистских устремлений мирового лидера.

Оба выделенных процесса общественной трансформации оказывают друг на друга влияние, что особенно основательно описывает М. Делягин. И в качестве объединяющего признака выступают технологии - явление, непосредственно связанное с интеллектом и образовательной средой.

1.2 Образование в контексте социальных трансформаций

Согласно выкладкам представителей структурного-функционализма, культурно-образовательная подсистема общества играет важнейшую роль в рамках воспроизводящей функции. Это, прежде всего обеспечение эффективного течения процесса смены поколений - соответствующая подготовка индивидов для занятия освободившихся социальных функций. Но немаловажное значение имеет поддержание духовного единства общества. То есть новое поколение должно быть не только адекватно в профессиональном плане, но и разделять идеологию общества. В этом случае общественная система имеет все условия для поступательного развития и самовоспроизводства.

Но, если рассматривать современную ситуацию в образовательной сфере, то мы должны принимать во внимание два очень важных обстоятельства, которые отражаются на интеллектуальной сфере самым непосредственным образом. Во-первых, ускорение социальной динамики, что ставит процесс смены поколений в современном обществе совсем в иные условия, нежели это было при традиционном типе общественных отношений. Во-вторых, за счет большей открытости обществ, интенсификации коммуникационных связей, усиливается фактор внешних отношений. Другими словами, анализ причин общественного состояния будет неполным, если при этом не принимать в расчет статус общества в структуре международного порядка. Относимо ли общество к группе стран «центра», «полупериферии» или «периферии», все это весьма существенным образом сказывается на спектре внутренних проблем. Через призму подобного подхода следует проводить анализ ситуации в отечественном социуме, что будет осуществлено в соответствующем разделе.

Итак, факт ускорения социальных процессов во многом обусловлен бурным развитием науки. И это разделяется как учеными, ратующими за утверждение нового общественного типа (постиндустриальное, информационное, постэкономическое общества), так и теми, кто не склонен пока спешить с этим. Собственно научный прогресс подготовил промышленную революцию, следствием которой стала эпоха индустриализма. И вот уже на протяжении, как минимум, столетия интеллект утвердился в качестве фактора, во многом определяющего ход общественной жизни. Возможно он не достиг господства в политической структуре, как того хотелось бы Д. Беллу. Однако его вынуждены принимать в расчет политические акторы. Особенно это показательно в условиях, когда технологический прогресс выступает одним из главных критериев общественной конкурентоспособности («технологическая пирамида» М. Делягин).

Главным образом возрастающая наукоемкость экономики поставила проблему иного отношения к роли основного субъекта-производителя - человека. Знания, навыки и мотивация людей представляют собой капитал - т. е. ресурс, «рациональное» использование которого приносит выраженный социально-экономический эффект. По сути дела на подобной предпосылке строят свои теории сторонники постиндустриального (информационного) общества.

Кроме того, стоит отметить, что индустриальная экономика основывалась на все более интенсивной и масштабной эксплуатации природных ресурсов. Но в настоящий момент человечество подходит к точке их истощения. Встает вопрос их замещения. Единственный ресурс, возможности разумного использования которого практически безграничны - производительные способности людей, реализующиеся в современных условиях в форме человеческого капитала. В такой ситуации вполне естественно, что человеческий капитал расценивается как наиболее ценные производительные ресурсы по сравнению с капиталом материальным.

Теория человеческого капитала, заявившая о себе со второй половины XX столетия, ставит проблему образования на первый план. Инвестиции в образование и науку рассматриваются как источник экономического роста, не менее (а возможно и более) важный, чем обычные капиталовложения. Американский ученый Теодор Шульц, возглавляя в 50-е гг. ХХ в. глобальный проект помощи Латинской Америке, охватывающий все секторы экономики слаборазвитых стран этого региона, включая сельское хозяйство, сформулировал предположение, что образовательный уровень населения определяет его способность использовать информацию и технологию для развития, равно как и для структурной перестройки. В статье «Создание капитала образованием» («Capital Formation by Education»), опубликованной в «Journal of Political Economy» в 1960 г., Т. Шульц предложил фактически новую схему расчета стоимости рабочей силы, включив туда расходы на образование, равно как и стоимости труда, потерянной человеком за время его учебы Schultz T. Investment in Human Capital: The Role of Education and of Research. N.Y., 1971. P. 26.. Капиталовложения в человека рассматривались в широком смысле: к ним относились вложения в образование в стенах учебных заведений, дома, на работе, а также вложения в сферу здравоохранения, образования и науки Schultz T. Investment in Human Capital: The Role of Education and of Research. N.Y., 1971. P. 29..

Т. Шульц не сомневался в том, что в условиях технологической революции второй половины ХХ века знания и технологии мышления оказываются ключевыми факторами. Отсюда актуализируется проблема качества и доступности образования. Т. Шульц сумел доказать, что для слаборазвитых стран инвестиции в человеческий капитал и сельское хозяйство важнее, чем капиталовложения в машины и заводы. Выступая против традиционного подхода к экономическим отношениям, он стремился к тому, чтобы были приняты во внимание люди, действующие за абстракциями экономических формул и выкладок.

Т. Шульц не был одинок в своих рассуждениях. Его теоретические выкладки развивались целым рядом ученых (Г. Беккер, Н. Томс, Э. Денисон, Дж. Кендрик). Кроме того, теоретические выкладки по функциональному осмыслению человеческого капитала методологически близки рассуждениям социологов, сторонников постиндустриального общества.

Подобные идеи завоевывали все более широкое признание, и не только в развивающихся странах. Инвестиции в образование и науку стали рассматриваться как источник экономического роста, не менее важный, чем обычные капиталовложения. На протяжении ХХ века накопление человеческого капитала опережало темпы накопления физического капитала. По расчетам Э. Денисона, прирост душевого дохода в США в течение послевоенного периода был на 15-30% обусловлен повышением образовательного уровня рабочей силы Education as аn Industry. Cambridge, 1976.. И неудивительно, так как по некоторым оценкам, доля инвестиций в человеческий капитал здесь совсем недавно составляла более 15% ВВП, что превышает «чистые» валовые инвестиции частного капитала в заводы, оборудование и складские помещения Бушмарин И.В. Интеллектуализация труда в странах с рыночной экономикой // Проблемы теории и практики управления. 1994. № 2. С. 64..

Опыт таких стран как Гонконг, Сингапур, Южная Корея подтверждает, что ставка на инвестиции в образование и здравоохранение является наиболее эффективной стратегией экономического развития. Неслучайно, заложенные в теории человеческого капитала идеи подготовили теоретическое обоснование для интенсивного развития системы образования и подготовки кадров во многих странах мира.

Под влиянием теории человеческого капитала, акцентировавшей внимание на адаптивном потенциале образования, произошло изменение социальной политики ряда западных стран (в первую очередь, США). В частности, программы повышения образовательного уровня населения стали рассматриваться как эффективное средство борьбы с бедностью, даже более эффективное, чем прямое перераспределение доходов.

Таким образом, на современном этапе залогом решения многих социально-экономических проблем стала эффективная политика в области соответствующего качества человеческих ресурсов. Эффективность и поступательность развития любого общества в значительной степени зависит от того, сколько средств оно вкладывает в своих людей. Повышение уровня образования, компетенции, мотивации делает отдельного человека экономически эффективной единицей.

Вместе с тем, повышенное внимание к образованию в развитых странах диктуется не только лишь экономическими факторами. Имеется и политическое объяснение, которое заставляет обратить внимание на кое-какие новые тенденции в образовательной сфере, причем касательно и количественных и качественных параметров.

Как указывает российский исследователь Б. Кагарлицкий, в середине XX века с окончанием Второй мировой войны в большинстве европейских стран сформировались правительства с сильным «левым» уклоном. Соответственно эти правительства стремились изменить соотношение классовых сил и дать социальным «низам» в полной мере вкусить плоды демократии. С этой целью, наряду с элитными вузами формируется система качественного и общедоступного образования - открываются десятки «кирпичных университетов» для выходцев из рабочей среды. В итоге массовый подъем образовательного уровня обернулся студенческими волнениями конца 1960-х гг., как бы в преддверии близкого крушения капитализма. Здесь сказывались массовое знакомство с марксистскими социологическими концепциями и частичный пример, который тогда еще являл собой СССР.

В этих условиях западные элиты сумели предпринять меры, имевшие охранительное значение для существующего социального расклада. С конца 1970-х гг. ими проводится политика, направленная «на ухудшение качества среднего образования и на ограничение доступа к высшему. И небезрезультатно. Универсализм образования заменяется специализацией, взращивающей профессиональный кретинизм до такой степени, что любая «нештатная» ситуация ставит человека в полнейший тупик. Те, кто находится на самом низу, уже не могут использовать образование как канал вертикальной мобильности» Кагарлицкий Б.Ю.Управляемая демократия: Россия, которую нам навязали. Екатеринбург, 2005. С. 102.. Приведенные соображения подкрепляются данными, приводимыми В. Иноземцевым, согласно которым за двадцать лет (с 1970 по 1990гг.) в США средняя стоимость обучения возросла на 474%, тогда как средний рост потребительских цен не превысил отметку 248% Иноземцев В.Л. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы. М., 2000. С. 98..

Глобализационный фактор, как уже упоминалось выше, накладывает не меньший отпечаток на образование, причем как на его институционально-организационную, так и содержательную стороны. Следует напомнить, что наряду с экономической и политической имеет место еще и социокультурная глобализация, о которой следует порассуждать более конкретно.

Безусловно, что экономические и политические процессы складывающейся мировой системы нуждаются в адекватной культурной спайке. Но какого рода должна быть эта спайка?

В несколько романтическом ключе (в духе космизма) определяет ее академик Н. Моисеев. Признавая безусловную пользу глобализации, он видел в ней шаг к формированию «планетарного сознания» единого человечества Моисеев Н.Н. Судьба цивилизации. Путь разума. М., 1998. С. 86-87. . Во многом сходных позиций придерживался эволюционист А. Тоффлер, считающий что Третья волна («информационное общество» по А. Тоффлеру) порождает тип людей, сознание которых преодолевает национальные рамки и которые становятся носителями глобалистской идеологии. «Национализм говорил от лица нации, глобализм выступает от лица всего мира. И его появление представляется эволюционной необходимостью - ступенью к «космическому сознанию», охватывающему не только Землю, но и Вселенную» Тоффлер А. Третья волна. М., 1999. С. 522..

В более сдержанных тонах характеризует культурную глобализацию отечественный исследователь Ю. Яковец. В принципе признавая эволюционный характер процесса социокультурного единения, он подчеркивает его неоднозначность и появившееся противоречия. «С одной стороны, формируется глобальное социокультурное пространство, усиливается взаимозависимость стран и цивилизаций в этой сфере… особенно в связи с усилившимися процессами миграции. С другой стороны, развивается процесс цивилизационного самосознания, подчеркивания самобытности культур, противостояния религий. Одновременно наблюдаются процессы интеграции и дезинтеграции, унификации и дифференциации. Для разных элементов социокультурной сферы они проявляются в разном соотношении и с различной интенсивностью» Яковец Ю.В. Глобализация и взаимодействие цивилизаций. М., 2001. С. 281..

В то же время, как отмечает Ю. Яковец, много неоднозначного несет информационные аспекты общественной эволюции. Так радио, телевидение и Интернет создали благоприятные и, несомненно, полезные возможности для обмена научной информацией взаимопроникновения и взаимопонимания народов и культур. Однако возможности информационного воздействия на массы породили ряд проблем, таких как, например, информационный неоколониализм, информационные войны. «Как и любое оружие, - справедливо отмечает данный автор, - информационная глобализация в разных руках может служить разным целям».

Как наиболее животрепещущую проблему определяет Ю. Яковец грандиозную культурную дифференциацию, сложившуюся на международном уровне. Об этом красноречиво говорят данные таблицы 1. В сравнении с почти поголовной грамотностью населения развитых стран, в развивающихся странах картина иная. Кроме того, уместно отметить, что и среди группы развивающихся стран наблюдается достаточно пестрая картина. Так в 2000 году в Китае грамотных насчитывалось около 85%, тогда как в странах Африки лишь 62%, а общий показатель по Южной Азии составлял лишь чуть более половины населения - 53,7%.

Таблица 1 - Численность неграмотного населения от 15 лет и старше

В странах с низким уровнем грамотности преобладает культура с высоким консерватизмом и традиционными устоями, что не может не затруднять партнерство цивилизаций, за которое ратует названный автор. Как считает Ю. Яковец, преодолеть чрезмерную культурную дифференциацию, призвана система образования, основанная на новейших методиках.

Опираясь на понятийный аппарат Питирима Сорокина, Ю. Яковец считает назревшим переход от чувственной социокультурной эпохи к интегральному типу культуры, сочетающему чувственные и рациональные элементы. Первая транслирует проявления вражды, насилия, моральной распущенности, чему способствуют консервативный состав преподавателей и учебников. Но эти ценности уходят в прошлое, как полагает Ю. Яковец. И подтолкнут этот процесс прогрессивные преподаватели, освоившие принципы и методы креативной педагогики, за счет которых будет формироваться творческая личность, наделенная нравственными идеалами высокой культуры Яковец Ю.В. Глобализация и взаимодействие цивилизаций. М., 2001. С. 291-292..

Принимая во внимание американское лидерство в экономическом глобальном процессе (подкрепляемое внушительными политическими возможностями), вполне закономерной оказывается ситуация в сфере культурной глобализации. П. Бергер отмечает четыре основных канала культурной глобализации. Первый представляет собой международную культуру ведущих деловых и политических кругов мира или, так называемую, «давосскую культуру». Двигателем здесь выступает международный бизнес, который одновременно управляет и регулирует экономическую и технологическую стороны глобализации. Но давосская культура отнюдь не ограничивается лишь элитными кругами (то есть теми, кто участвует в ежегодных встречах в швейцарском горном курорте Давосе). Фактически стандарты этой культуры складываются в сфере деловых отношений по всему миру, тем самым приобретая глобальный смысл.

Показательно, что базовым языком международного делового общения давно уже является английский язык, и он же безраздельно доминирует в мировом киберпространстве. Как пишет Дж. Хантер, «если такую роскошь, как разговаривать только на английском языке, могут позволить себе большинство американских глобализаторов, то не разговаривать по-английски - это такая роскошь, которую во всем остальном мире могут позволить себе лишь очень немногие» Хантер Дж., Йейтс Дж. Мир американских глобализаторов// Многоликая глобализация. Культурное разнообразие в современном мире / под ред. П.Бергера и С.Хантингтона. М., 2004. С. 356.. Таким образом, по всему миру образуется своего рода «яппи-интернационал», члены которого стараются следовать западным стандартам делового имиджа, бегло говорят по-английски, а в какой-то степени и мыслят по-английскиБергер П. Культурная динамика глобализации // Многоликая глобализация. Культурное разнообразие в современном мире / под ред. П.Бергера и С.Хантингтона. М., 2004. С. 11..

Второй канал, отмечаемый П. Бергером, представляет собой «клубную культуру интеллектуалов». Здесь вырабатываются идеи и правила поведения, которые небезуспешно стремятся завоевать мировое информационное пространство - учения о правах человека, концепции феминизма, защиты окружающей среды и мультикультурализма.

Любопытно, что центры давосской культуры, как подчеркивает П. Бергер, располагаются не только на Западе, но и в крупнейших азиатских мегаполисах (Токио, Гонконг, Сингапур и др.). А вот центры глобализированной интеллигенции находятся исключительно на Западе и преимущественно в Америке.

Другими словами, клубная культура интеллектуалов активно участвует в формировании идеологического глобального пространства. Для этого активно используется понятийный аппарат общественных наук. Как указывает Дж. Хантер, словари этих обеспечивают терминами, с помощью которых «подчеркивается значимость основных глобальных проблем и приобретают законное оправдание их особые инструментальные цели» Хантер Дж., Йейтс Дж. Мир американских глобализаторов // Многоликая глобализация. Культурное разнообразие в современном мире // под ред. П.Бергера и С.Хантингтона. М., 2004. С. 356..

Следует сказать, что идеология глобализма действует успешно, формируя не только у лидеров глобализма - политических деятелей, служащих ТНК, разъезжающих по всему миру, но и у представителей местных элит некое космополитическое мировоззрение, разумеется, с вестернизированным уклоном.

Третий канал - средства массовой культуры, которые транслируются средствами массовой информации, а шире средствами коммуникации. Со временем растет не только доступ к этим средствам (практически каждая семья имеет телевизор), но разнообразие самих этих средств (появление и массовое распространение Интернета). Однако сама информация, как свидетельствует ряд серьезных исследований (Э. Аронсона, Э. Праткинса, а также Дж. Хантера и Дж. Йейтса), имеет свойство упрощаться. То есть для того, что бы сделать новостную передачу в подлинном смысле глобальной, нужно подавать факты как можно более просто и однозначно, старясь не допускать усложненных трактовок, требующих от аудитории самостоятельных рассуждений.

И в этой области также доминирует американская продукция, что прослеживается даже в странах Европы, где население более образовано и подготовлено в интеллектуальном плане. Так в пятнадцати европейских странах за период 1985-1994 гг. число посещений американских фильмов в кинотеатрах выросло с 400 до 520 млн., что увеличило их долю рынка с 56% до 76%. В то же время число посещений национальных фильмов (на собственном национальном рынке) упало со 177 до 89 млн., то есть доля рынка уменьшилась с 25% до 13% Рамоне И. Геополитика хаоса. М., 2001. С. 113..

Наконец, четвертый канал, определяемый П. Бергером, - массовые движения различных типов. Сам американский социолог счел нужным упомянуть евангелический протестантизм, огромное по своему размаху движение, охватывающее широкие просторы Восточной и Юго-Восточной Азии, острова Тихого океана, африканские страны, расположенные южнее Сахары, и особенно Латинскую Америку. Евангелисты представляют собой разновидность протестантизма англо-саксонского происхождения, хорошо приживающуюся едва ли не в любом регионе.

Вместе с тем, как утверждают названные американские исследователи глобализации, культурная вестернизация (или американизация) происходит при активном участии местных культурных особенностей. Это, так называемая, локализация, которая может принимать различные варианты. П. Бергер обращает внимание на «гибридизацию» - синтез глобальной и местной культур Бергер П. Культурная динамика глобализации // Многоликая глобализация. Культурное разнообразие в современном мире / под ред. П.Бергера и С.Хантингтона. М., 2004. С. 18.. В этом плане показателен пример деловой культуры китайцев, сочетающей наиболее современные методы ведения бизнеса с традиционным китайским персонализмом.

Все отмеченные четыре сферы глобальной культуры не лишены между собой противоречий - и как на уровне широких масс, и на уровне элиты. Однако П. Бергер отмечает, что все четыре канала «способствуют независимости индивида от традиции и сообщества». Причем в данном случае индивидуализация трактуется в социально-психологическом ключе. Отсюда следует отметить, что подобное обстоятельство существенно облегчает восприятие глобальных экономических и политических процессов теми общественными системами, которые отстоят довольно далеко от Запада. Культурные каналы глобализации подготавливают почву для восприятия идей, мировоззрений, выгодных ее субъектам.

Вероятно, в рамках глобализационного фактора, можно рассматривать следующее обстоятельство: с течением времени развитые общественные системы становятся все более «придирчивыми» к уровню образовательной подготовки. Современный американский исследователь Ф. Фукуяма указывает, что классовые различия в современной Америке объясняются главным образом разницей полученного образования. Так с 1968 по 1977 гг. реальные доходы американских рабочих выросли на 20% вне зависимости от уровня их образованности. С 1978 по 1987 гг. доходы выросли в среднем на 17%, но при этом доход работников со средним образованием упал на 4%, а выпускников колледжей вырос на 48%. Однако к 1987 году доход выпускников колледжей приостановился, а к 1993 г. их средняя почасовая оплата немного упала (на 2%). В то же время доходы обладателей степени бакалавра выросли на 30%, а обладателей докторской степени возросли почти в два раза Иноземцев В.Л. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы. М., 2000. С. 184.. Подобную «придирчивость» легко понимается в контексте того обстоятельства, что к 70-м гг. Соединенные Штаты Америки будучи глобальной сверхдержавой, все более стали делать ставку на лидерство в области производства высокотехнологичных благ.

Как часть культурной глобализации рассматриваются тенденции, размах которых ограничивается рамками региона. Тем не менее, эти течения способствуют сближению обществ с глобальной культурой. Это особенно присуще процессам, происходящим в рамках европейского континента. П. Бергер в этом случае предпочитает употреблять термин «европеизация», заостряя внимание на процессах в постсоветских странах. Немецкое и австрийское влияние на Венгрию, скандинавское влияние на Прибалтийские страны и турецкое влияние на Центральную Азию способствуют и европеизации и глобализации Бергер П. Культурная динамика глобализации // Многоликая глобализация. Культурное разнообразие в современном мире / под ред. П.Бергера и С.Хантингтона. М., 2004. С. 22..

Исследователи культурной глобализации отмечают, что в Европе складывается несколько иное понимание глобального капитализма, нежели в англосаксонских странах. Однако сходств значительно больше, чем различий. Это вполне понятно, учитывая то обстоятельство, что в культурном отношении Америка и Европа весьма близки. Можно сказать, что американская культура представляет собой модификацию культуры европейской. Германские авторы Х. Кельнер и Х-Г. Зофнер отмечают космополитические настроения в среде современной немецкой молодежи, стремления последней навсегда проститься с затхлой «немецкой плесенью» Кельнер Х., Зофнер Х.-Г. Культурная глобализация в Германии // Многоликая глобализация. Культурное разнообразие в современном мире / под ред. П.Бергера и С.Хантингтона. М., 2004. С. 135..

И все же теми же самыми авторами отмечается стремление тех же немцев придать глобализации именно европейские черты. Основная надежда здесь возлагается ими на общеевропейские политические структуры, где Германии будет отведена одна из ведущих (если не самая ведущая) роль. «Американский подход все еще пользуется уважением и считается столь же ценным, но имперские претензии американцев и преследование ими своих политических и экономических интересов представляются чрезмерными» Там же, С. 148..