Также, по мнению информантов, слэм предполагает осведовленность о принципах его проведение всех участников. Таким образом, те, кто не желает находиться в центре событий танцпола, отходят в сторону, а остальные либо занимают "оборонительную" позицию, создавая по кругу стену между участниками и наблюдающими, либо начинают активную деятельность в этому кругу: "И создается вокруг такой круг из тех, кто не хочет; создается естесственная стена" (Л.26 лет).

Внутри круга также существуют свои правила, например, взаимопомощи: "Но существуют принципы. Если ты упал, тебя поднимут, тебя не затопчут, все адекватные люди, все знают, на что пришли" (А.24 года). Иррациональное движение оказывается адекватным отношениям взаимопонимания единомышленников. К тому же, слэм демонстриурет одинаковую интерпретацию людьми событий перформанса и, возникая на мероприятиях в рамках дискурсивного поля, выступает как ритуал, формирующий солидарность внутри группы.

Однако можно говорить о солидарности между участниками слэма, но и между акторами и аудиторей. Все информанты отметили особое его значение как способа энергетического обмена между музыкантами на сцене и публикой в зале: "А что такое рок-концерт? Это же обмен энергетикой со зрителями. Выходит музыкант, приходят зрителя. Зрители все работают, учатся, любят, ненавидят. И куда то надо деть эту энергию, выплеснуть это все в пространство. И ты приходишь на концерт, и делаешь вот это все" (А.21 год).

Специфика жанров альтернативного рока предполагает демонстративный выброс энергии посредством напоминающего борьбу физического контакта индивидов между собой в процессе прослушивания музыки, провоцирующей на экспрессию. Однако некоторые информанты определили слэм как танец, являющийся выражением музыкального и текстового содержания перформанса. Действительно, каждое дискурсивное поле в рамках всего музыкального дискурса предполагает свои танцевальные ритуалы, которые соотносятся с содержанием и стилистикой композиций его агентов. Так, один из информантов сравнил музыку разных стилей: "В каждом стиле существуют свои манеры. Допустим, если ты классику слушаешь… если вальсовое… Воплощение музыки в движении. Тот же джаз, рок-н-ролл. Альтернатива, короче, нашла свое проявление в слэме, "сёркл пите", "моше". Во всех таких странных танцах" (А.24 года). Другому информанту слэм напоминает первобытный танец, в процессе которого человек уходит в глубокий транс: "Вот африканцы танцуют, они в каком-то трансе. И тут тоже самое что-то" (Д.30 лет).

Важно заметить, что внутри круга танцующих возникает своя дифференциация, подразумевающая модераторов движения и его исполнителей. Процесс осуществления задуманного модераторами зависит от выбранного сценария. А он, в свою очередь, основан на типе слэма, который наиболее подходит при данных внешних условиях. Информанты рассказали о некоторых типах. Один из них - организованный слэм: "Есть какие-то активисты, которые в момент затишься перед злым припевом, пытаются опустить народ вниз, чтобы все присели, образовалась большая поляна, и потом все прыгают одномоментно, и начинается мясня. Выглядит эффектно" (Г.30 лет). Другой - "мош": "…мош… типа тоже агрессивный танец, в процессе которого тоже машут руками и ногами, всякие эквилибристические номера вырисовывая" (А.21 год). Данный тип рассматривается как более усложненная версия слэма: "Мош. Существуют даже движения определенные" (А.24 года). Третий - "сёркл пит", в основе которого - круговое движение людей: "Если, например, проявление массового психоза - "серкл пит". Если все люди начинают бегать по кругу. Такой круговорот воды" (А.24 года). Последний может возникать как пример проявляения благодарности музыкантам.

Помимо данных примеров существует целая классификация, освещение которой требует специального исследования типичных для данного дискурсивного поля ритуалов.

Из интервью двух девушек был сделан любопытный вывод о том, что особенность слэма тесно связана с особенностями кулачного боя, популярного когда-то на Руси: "Как это… кулачные бои раньше были. Люди просто собирались, били друг другу лицо, и расходились без обид" (Е.25 лет). Можно предположить, что подобное сравнение ритуалов основано на их общей логике: люди самостоятельно соглашаются на физическое насилие друг к другу в рамках общей договоренности и принципов взаимоподдержки и братства. Большую роль играют фоновые ожидания, препятствующие неправильной интерпретации происходящего. В случае, когда ожидания человека, пришедшего на концерт, входят в конфликт с реальными событиями, в аудитории могут возникнуть разногласия: "мош… групп хардкорных, где люди ломают лица друг другу, и никто не пишет потом друг другу "ВКонтактичке": вы там своими руками. мы пришли музычку послушать" (А.21 год).

Участие в слэме - один из способов конструирования социальной идентичности альтернативщика. Как правило, его используют активисты и приверженцы поля, чья цель - не только прослушивание музыки, но и групповое ее потребление, физическое ощущение в тесном взаимодействии с толпой, а порой и с самими музыкантами. В одном из интервью роль этого способа времяпрепровождения в эпицентре танцпола описана наиболее красноречиво: "Слэм - это вообще так очень емкое понятие. Я бы сказала, что это единое месиво перед сценой, танцующих, прыгающих, толкающихся людей, объединённых пронизывающий душой концерта. наверное, за тем, чтобы оторваться по полной, почувствовать себя единым целым с зажигающей и часто беснующейся на сцене группой" (К.30 лет).

Результаты интервью показали, что в слэме почти не участвуют попутчики, в том числе ностальгирующие, и ностальгирующие приверженцы. Первые не отождествляют себя с образом активиста слэма: "Никогда не участвовал. Никогда не понимал этого. Это как выброс адреналина. Это выбор отдельных людей" (К.26 лет). А вторые со временем потеряли интерес к участию, однако порой увлеченно следят за развитием событий на танцполе, удаленно сопереживая толпе: "Мне нравится вообще его идея, потому что это… со стороны это выглядит агрессивно. А вообще очень чутко это происходит. Адекватно" (Е.25 лет). Ностальгирующих - большинство. Потому слэм как феномен перестает быть масштабным и зрелищным, а, скорее, становится ритуалом для юных активистов, не так давно идентифицирующих себя с "альтернативной" культурой и ее образом жизни: "Но они уже сейчас не так популярны, народу меньше становится… А для молодежи уже слишком взрослая музыка стала, ту, которую они теперь поют" (Е.25 лет).

2.3.1 Конструирование внешнего образа зрителя

По замечаниям Ольги, музыкант, находящийся на вершине иерархии поля, подает пример другим представителям поля собственным внешним видом, следуя не только изначальному имиджу субкультуры, но и модным тенденциям современности, создавая тем самым компромисс между типичным образом альтернативщика и трендом. Многие из музыкантов - медийные персоны, потому, считают участники дискурсивного поля, даже протестный дух творчества обязан сочетаться с духом настоящего времени: "А есть неформалы очень крутые, которые следят за модой, за стилем, но у них свой образ. Даже в неформальной теме есть мода, есть стиль, есть вкус. Сейчас, например, очень популярна черная помада в разных направлених, в других тусовках… Ну Андрей Зырянов подходит под описание. Довольно яркий пример" (О, 31 год).

Говоря об образе альтернативщика, который формируется лидерами-интерпретаторами поля, стоит заметить одну любопытную деталь: двое информантов указали на существенные изменения в образе участника дискурсивного поля альтернативного рока, произошедшие за последние десять лет. По их мнению, внешний образ альтернативщика сегодня не является столь ярким, выделяющимся и узнавающимся, как на пике популярности субкультуры в начале 2000-х гг: "Но таких ребят, как я одеваются, очень мало осталось, даже в Питере" (А, 21 год). Возможно, данная тенденция связана с ослаблением роли субкультур в жизни молодежи: сегодня тем, кто активно участвовал в ее жизни десять лет назад, уже не актуально воспроизводить традиции и образцы поведения определенного сообщества в силу переоценки ценностей, а в связи с изменением социокультурных реалий новые поколения участников поля не столь активно проявляют свою приверженность посредством внешнего образа: "В свое время эмо-бои были не только музыкой, но и образом, стилем жизни, субкультурой. Допустим, сейчас они исчезли. Я не вижу на улицах" (Г.30 лет). Одна информантка также заметила, что взросление лидеров-интерпретаторов отражает изменения, происходящие внутри поля. По данной причине музыкальный контент, создающийся ими, со временем содержательно корректируется, потому новые поколения приверженцев не могут найти свое место в новой музыке поля, и потому они уже не так многочисленны и активны как внутри поля, так и за его пределами: "А для молодежи - уже слишком взрослая музыка стала, ту, которую они теперь поют. Тогда они попроще были, когда я начала их слушать, лет 10 назад. Они пели о таких юных переживаниях, все нам и попадала, задевало. А теперь серьезная музыка, серьезные тексты. А молодежи надо что-то попроще" (Е.25 лет).

В итоге, внешний вид современного зрителя не так типичен, как тот образ, который описывали информанты, обращаясь к моменту популярности "альтернативной" культуры в России. Опять же, связать эти изменения можно со взрослением публики, с растущим количеством ностальгирующих попутчиков, не следящих за последней модой субкультуры. С другой стороны, смешение музыкальных жанров и разрастание полей, на них основанных, приводит к большому разнообразию в образах, которые репрезентируют музыканты и их слушатели во время перформансов. Однако некоторые тенденции в том, как одета публика, все-таки можно проследить.

К примеру, как видно из результатов фотонаблюдения, многие одеты в одежду ярких тонов, спортивную или кежуал. Также можно было наблюдать молодых людей, чьи волосы убраны в дреды, а тело изобилует татуировками и пирсингом. Дело в том, что татуировки и пирсинг являются распространенным символом приверженности стилю рок-музыки. Их охотно и даже гордо носит на теле слушатель-активист, не стесняясь демонстрировать свою идентичность в повседневной жизни: "…штаны широкие, морду прокалывать. Ухо в 13 лет, губу тоже в 13 лет. Потом еще что-то проколол" (А.21 год). Однако последнее десятилетие татуирование тела стало более массовым явлением, потому уже не воспринимается в качестве маркера лишь определенного образа жизни.

2.3.2 Конструирование идентичности в виртуальном пространстве перформанса

Виртуальное пространство позволяет индивиду экспериментировать со своей идентичностью, то есть входить в разные сообщества и примерять разные идентичности. Это создает такую тенденцию, при которой роль субкультуры в жизни человека отходит на второй план, а внутригрупповая приверженность внутри поля ослабевает: "Сейчас альтернативный рок немного ослабил свои позиции. Есть какие-то другие течения, которые более популярны…" (Г.30 лет).

Виртуальное сообщество - простой способ заявить о своей приверженности к определенному дискурсу, так как коммуникация в его рамках носит публичный характер. Так, даже простой комментарий по поводу какой-либо новости выделяет участника из толпы как активиста: "А отзывы обычно пишутся на стенах. Люди хотят чтобы это было увидено и услышано, поэтому пишут на стене либо в обсуждениях. Замечаю, как люди снимают на телефон сцену и сразу выкладывают к себе на страницы или в группу" (В.34 года). В подобном формате возможно общение с другими участниками сообщества. Например, после концерта слушатели могут публиковать свои комментарии и оценки, желая продемонстрировать их остальной аудитории, изьявить благодарность акторам, а также разделить полученные впечатления с теми, кто не смог посетить событие (См. Приложение 3. Рис.16).

Идентичность в виртуальных сообществах конструируется посредством публичного общения не только с единомышленниками, но и с лидерами-интерпретаторами поля: "Эти группы - это нормальная практика, теперь уже потребность. Фео же - не Леди Гага. Да и фанатам, публике хочется ощущать, что с ними общаются. Ну не только в клубе, но и в соц. сетях. Если Васе не нравится, как они играют концерты, если таких Вась наберется много, может, будет обратная связь. И это легче сделать через "ВКонтакте" (Е.25 лет). Таким образом в социальной сети возможна опосредованная обратная связь после концерта: "Просто же потом можно зайти в группу… Я однажды возмущение писала, мол, нас опять не позвали на фестиваль…" (Е.25 лет).

Большинство информантов не проявляют активность в виртуальных встречах, хотя и являются ее участниками. Можно предположить, что связано это с их близостью к позиции ностальгирующих попутчиков. У каждого из них уже сложилось определенное социальное окружение, поэтому искать новых знакомств в Сети просто нет ни необходимости, ни интереса: "Я не являюсь активным участником, не пишу посты, не участвую во встречах поклонников чего-то, не выкладываю фото, не пишу комментарии. Мне не интересно, не знаю… " (Г.30 лет).

Некоторые информанты выкладывают небольшой массив информации в виде фотографий, аудиозаписей и комментариев к ним, на своих собственных страницах. К примеру, информант Д. на своей личной странице в социальной сети "ВКонтакте" продемонстрировал свою намеренность посетить концерт группы "Психея", потому разместил фотографию двух билетов на предстоящее мероприятие, а после выступления - свой фотоотчет о том, каким он видел действие на сцене. Для него социальные сети по определению являются пространством конструирования собственного образа на основе идеи неповторимости личности: "Ну, каждый думает, что он индивидуальность. А социальные сети - это маски. Ты посмотрела мою страницу и ожидала одного, а, может, вышло другое. В жизни - другое. То есть страница "ВКонтакте" украшает жизнь, человека. Приукрашивает, наверно, так" (Д.30 лет). Потому сам он старательно подбирает контент, с помощью которого можно было бы добиться компромисса между желаемым и реальным образом самого себя.

Другой информант отметил, что рассматривание виртуальных образов тех, кто идентифицирует себя с группой альтернативщиков, является его развлекательным занятием: "Тыкаешь в группе участников группы, рандомного любого чувака, смотришь на него, какой, что делает. От нечего делать. Твоя страница "ВКонтакте" - это публичный ты. Он старается подчеркнуть что-то в себе. …выкладывают что попало. Можно увидеть, кто начал слушать что-то, кто уже закончил" (А.24 года). Данная цитата показывает, какую роль в процессе идентификации других играет личная страница в социальной сети и как с ее помощью можно "прочитать" о жизни совершенно незнакомого человека.

В виртуальной встрече и на личной странице важный элемент создания своего образа - фото или видео информация с концерта. Хотя для одних - это простая фиксация памяти для себя и своих близких на наиболее современной и удобной для пользования Интернет-платформе: "Интернет все-таки более менее стабильное хранилище, компьютеры меняются, телефоны меняются. А так можно" (А.24 года). Для других аудиовизуальная информация о концерте - отражение повседневной жизни в социальных сетях, возможность сказать публично "Я там был": "Да, "Я там был", - сказать это всем, общественности" (А.21 год). Тем более, что для попутчика событие подобного плана может стать одиночным, но эффектным жестом, рассказывающим о проявлениях разных граней его личности: "Ну выложил одну фотку. Чтобы все узнали. Да, одно такое событие в жизни" (Д.30 лет).

Информанты также отметили необходимость рассказа о себе для тех, с кем не получается видеться часто: "Ну, "чикинюсь" всегда. Ну… потому что друзья мои в разных городах. Но это для себя, для них делаю. Типа я эмоцию так получила, запоминаешь, что там была, передаешь эту тему друзьям из других городов. Показать, что ты куда-то ходишь" (О.31 год). Размещая публично новость о своей жизни, человек провоцирует ответную реакцию друзей и знакомых (См. Приложение 3., Рис. 20).

Наконец, еще одна выявленная причина - собственный интерес информанта, предполагающий, например, получение эстетического наслаждения от выложенного контента: "Все мои друзья знают, что я слушаю. Могу сделать репост, если фотография понравится. Для друзей, зачем? Женя снова была на "Психее"…" (Е.25 лет).

Все чаще можно увидеть людей среди публики, пассивно наблюдающих за действием на сцене через экран мобильного устройства или камеру. Получается, что между зрителем и актором возникает препятствие, мешающее первым адекватно ситуации воспринять смыслы, передаваемые им вторыми. Так возникает опосредованная коммуникация между актором и аудиторией в непосредственном участии в перформансе. Разумеется, такая коммуникация носит лишь временный характер, однако и этого достаточно для создания причин неполноценностности взаимодействия музыканта с публикой. Так, один из активистов с негодованием прокомментировал наметившуюся тенденцию и обрисовал цели, ей сопутствующие: "И там чувак пол концерта стоял и зырил через телефон. И я такой… Зачем? Кому это надо? Он же не будет это смотреть, по-любому. Он выложит это "ВКонтакт". И никто не будет это смотреть. Это все в ублюдском качестве. Картинка трясущаяся, дурацкий звук… " (А.21 год).

Если задаться вопросом, кто находится в центре этой тенденции, можно предположить, что активисты и приверженцы поля, скорее всего, нацелены на просмотр перформанса, активную деятельность в его пространстве, например, в слэме: "Я вот боюсь разбить телефон, я же постоянно слэмлюсь." (А.21 год). Для них - непосредственное участие важнее архивирования впечатлений: "Ну ты пришел на концерт, у тебя есть глаза, которые отлично видят, и уши, которые отлично слышат. Почему бы не послушать живое выступление, нежели пялится на экран. Пусть лучше это останется в голове, чем в твоей социальной сети новыми лайками" (А.24 года).

Все информанты знакомы со спецификой дискурсивного поля альтернативного рока, правда на разном уровне осведомленности е его истории и ценностях. Но практически для всех времяпрепровождение на концерте ценно не только возможностью непосредственного участия в музыкальном перформансе, но и созданием факта о своем присутствии на нем: "Но я делаю штуки по три за концерт максимум. Предпочитаю слушать и отрываться" (К.30 лет).

Любопытной оказалась фраза одного из активистов поля, заметившего отрицательную роль социальных сетей в процессах конструирования идентичности публики во время концерта: "Появились соц. сети, и разучились жить моментом. Хотя я тоже… не всегда живу моментом. Но когда я прихожу на концерт, я - здесь и сейчас. Есть я и толпа людей, с которой мы вместе, любим одну музыку, проживаем одну жизнь" (А.21 год). Получается, что формирование идентичности в виртуальном пространстве перформанса отнимает нечто важное от того, каким образом человек интегрируется в перформантивное событие в его реальных рамках.

В результате, можно сделать вывод о том, что музыкальный концерт является результатом взаимодействия индивидов, чья деятельность способствует воспроизводству и развитию "альтернативной" культуры. К тому же, рассмотренный рок-концерт выступает в качестве ресурса для формирования идентичности, основанной на отождествлении себя с группой единомышленников, противопоставлении своей группы чужим и ощущении собственной уникальности.

Таким образом, идентичность в дискурсивном поле альтернативного рока может конструироваться с помощью отношений "Мы-Они", "Я-Они", "Я-Мы".

"Мы-Они".

Наиболее очевидна данная цепочка в виртуальных коммуникациях в рамках социальных сетей. Индивид, идентифицируя себя с "альтернативным" сообществом, заявляет о своем недружелюбии к другим, конкуренция с которыми может проявляться посредством содержания мультимедийной информации: "Есть какой-нибудь паблик, например. И выкладывают там картинку, типа, рэп - это говно, а рок - это заебись" (А.21 год).

В рамках музыкального рок-перформанса на основе отношения "Мы-Они" существует определенная формальная роль - "фейс-контроль". Люди, осуществляющие ее, ответственны за то, чтобы контингент мероприятия был сформирован исходя из целей его организаторов и полностью соответствовал представлениям об образе приверженца "альтернативной" культуре.

"Я-Они".

Как уже не раз упоминалось, специфика "альтернативной" культуры - это противопоставление индивидов своей личности миру массовой культуры и ее ценностям. Порой индивид прямо не ассоциирует себя с альтернативщиками, так как мало соприкасается с дискурсивным сообществами альтернативного рока, являясь случайным попутчиком лишь некоторых событий. Однако в повседневной жизни он может следовать конкретным принципам, пропагандируемым этими сообществами, что влечет за собой реакцию носителей иных ценностей: "Вот я коллегу вез с работы, и он говорит: "А, выключи своих волосатых! И девушки совсем не понимают. Они не разделяют. Такая атмосфера там…" (Д.30 лет).

"Я-Мы".

Для одной информантки отнесение себя к единомышленникам-приверженцам играет большую роль в повседневной жизни, в которой она часто соотносит себя с жизнью своих кумиров: "А нам. Приходится одновременно проживать обычную жизнь на работе, в перерывах записывая стихи или слушая любимые песни. А только после мы становимся собой. Ну и, конечно, по выходным, когда встречаемся со своими, ходим на те же концерты. Мы бы с удовольствием хотели бы жить как они: путешествовать и делать то, к чему душа лежит." (К.30 лет).

В рамках музыкального перформанса этот тип отношений ярко выражен в слэме, если под ним понимать особый механизм солидарности между приверженцами одного и того же музыкального направления.

Таким образом, идентичность конструируется посредством

а) Реального участия в перформансе:

В зависимости от позиции в иерархии поля индивид размещается в физическом пространстве клуба, где происходит действие. Важную роль играет цель потребления участником концерта контента поля - ностальгическое чувство аудитории или первое знакомство с традицией дискурса влияет на модель поведения, не позволяя активно участвовать в эпицентре действия перформанса, а только наблюдать за ним со стороны.

б) Виртуального участия в перформансе.

Индивид может конструировать свой реальный образ с помощью, во-первых, участия в виртуальном сообществе, посвященном перформансу конкретного дискурсивного поля, а, во-вторых, фиксации мультимедийной информации о концерте на своей собственной странице в социальной сети, являющейся частью виртуального образа личности. При этом, идентичность формируется исходя из глубины приверженности ценностям "альтернативной" культуры, а, значит, и местоположения индивида в иерархии данного дискурсивного поля.

Формулирование основных идей, заключенных в понятие "альтернативного рока", становится все более затруднительным, а музыкальный контент "альтернативы" - непопулярным. Идентичность ее приверженцев не формируется за счет яркости внешнего образа, следования базовым принципам поля или за счет демонстративного поведения, свойственного данному направлению. Идентичность приверженца все чаще лишь "примеряется" индивидом, и происходит это в тот момент, когда потребление определенного типа контента наиболее выгодно с точки зрения участия в конкретном поле. К тому же, как оказалось, идея эксперимента перестала был уникальной, и аудитория рок-концертов более не желает конструировать свой образ с точки зрения ценностей лишь дискурсивного поля "альтернативы": "А теперь это ("альтернатива" - прим. автора) - формальность, потому что есть уже ко всему доступ. Сейчас можно все, слушать все, что хочешь, делать. В музыке…" (Е.25 лет).

Неполное погружение в ценности поля "альтернативы" провоцирует разговор о формировании, скорее, альтернативного вкуса, нежели феномена контр-культуры. К тому же, приходится наблюдать "старение" самого поля в лице его лидеров и основной аудитории, приверженность которой базировалась лишь на моде "нулевых": "Правда публика стареет вместе с артистом… Понимаешь, публика "Психеи" - это не такие прям конкретные фанаты "Психеи", которые слушают только их и их подобным. Альтернативщики - это такое же обширное понятие, как альтернативный рок. На заре своей популярности, заря популярности "Психеи" выпала на популярность эмо-кора. Тогда просто больше понтов было. Сейчас этим уже никого не удивить, все степенными стали" (А.24 года).

Заключение