Культура как общественное явление

Различные зоны культуры имеют разный аксиологический потенциал. Религия как форма сознания ценностно окрашена и призвана ответить на смысложизненные вопросы. Вот почему рациональное опровержение религии требует формирования такой системы ценностей, которая отвечала бы объективным психологическим и нравственным запросам человека. Поэтому религия в течение двух тысячелетий удерживает центральное место в структуре общественного сознания. Несмотря на все успехи науки в технократических обществах Запада, даже вопреки им, религия продолжает мыслиться западными идеологиями как единственная сила, способная сплотить общество и дать покой мятущейся человеческой душе.

Люди по-разному относятся к жизни и даже к самой её ценности, к труду, к преобразованию бытия как к смыслу человеческого существования, к радостям жизни, к нравственным нормам. Иногда возникает иллюзия, будто ценностные ориентации носят вечный, внеисторический характер. Однако это не так. В каждой культуре рождаются, расцветают и умирают свои ценностные ориентации.

В Древних Афинах Сократ, приговорённый к смертной казни, сам выпил бокал с цикутой. И вот, мои судьи, - сказал философ, - не следует ожидать ничего плохого от смерти, и уж если что принимать за верное, так это то, что с человеком хорошим не бывает ничего плохого при жизни, ни после смерти и что боги не перестают заботиться о его делах. И моя участь сейчас определилась не сама собой, напротив, для меня ясно, что мне лучше умереть и избавиться от хлопот. В поступке Сократа отразилась ценность человеческого достоинства.

Помню с детства старинную картинку, - писал российский критик Лев Аннинский, - варвар врывается в Сенат и, обнажив меч, бежит к сенатору, который ждёт его сидя в кресле. Меня поразило спокойное величие этого старика. Не спасается, не просит о пощаде, не блажит о «мире и сотрудничестве» - спокойно ждёт.

Однако в ту же эпоху подданный восточной империи вовсе не считал за благо личную гордость и независимость. Напротив, в соответствии с иными культурными стандартами он принимал за счастье возможность раствориться в величии монарха, целуя пыль, на которую ступала нога владыки. Ценностные ориентации нередко противостоят друг другу. Возможна ли в таком случае их типология?

3. ИЕРАРХИЯ ЦЕННОСТЕЙ

Каждый человек не просто выбирает ценности. Он придаёт им различную значимость, то есть выстраивает в определённой иерархической системе. Существуют ли вечные ценности? Некоторые святыни сопровождают историю человеческого рода от самых истоков. Без них человечество не было бы тем, чем оно является. Эти ценности сохраняют в себе статус всечеловеческого. Святость жизни, достоинство свободы, величие любви, лучезарность истины, немеркнущий свет красоты, неиссякаемый исток добра и др.

Истина, добро, красота. Вера, надежда, любовь. В этих двух триадах испокон веков воплощалась идея высших духовных ценностей человека. В трудах многих выдающихся мыслителей понятие культура раскрывается в терминах классической философской традиции, а именно Истины, Добра и Красоты. Культура есть научное и вдохновенное приближение к разрешению проблемы человечества, - отмечает Николай Рерих. - Культура есть красота во всём её творческом величии. Культура есть точное знание вне предрассудков и суеверий. Культура есть утверждение добра - во всей его действительности.

В разное время эти универсальные ценности могут восприниматься внутри конкретной иерархии. У древних мыслителей в триединстве Истины, Добра и Красоты на первом месте было добро, в Новое время - Истина. Писатель Ф. М. Достоевский устами одного из своих персонажей возвестил: «Красота спасёт мир». Красота в иерархии ценностей нашего времени господствует и у Н. К. Рериха. Однако определить статус универсальных ценностей не так-то просто. Возьмём, например, ценность жизни. Кажется, её истолкование как святыни бесспорно. Ведь если нет земного существования, остальные ценности утрачивают свою непреложность. Человечество не сможет продлить собственное бытие, если оно перестанет воспринимать жизнь как суперценность. И всё-таки ценность жизни в различных культурах оказывается неодинаковой. У поэта Владимира Лифшица есть такие строчки:

Мне как-то приснилось, что я никогда не умру,

И, помнится мне, я во сне проклинал эту милость.

Как бедная птица, что плачет в сосновом бору,

Сознаньем бессмертья душа моя тяжко томилась…

Поэтическая интуиция подсказывает: бессмертие отнюдь не универсальное благо. У истоков человечества бесконечность жизни вовсе не оценивалась как безусловная ценность. Ф. Энгельс, например, подчёркивал, что представление о бессмертии на определённой стадии развития человечества оборачивалось неотвратимостью судьбы. Довольно часто оно не только не утешало, а, напротив, воспринималось как настоящее несчастье.

В древнеиндийской культуре, где господствовала идея многократного воскрешения души, люди часто бросались под колесницы или в воды Священного Ганга, чтобы завершить очередное кармическое существование и вернуться на Землю в новом телесном обличье.

Воспринимали ли античные греки жизнь как некую ценность? По мнению Ф. Ницше, эллин видит ужасы и скорби мира. Смысл жизни для него теряется. Как только повседневная действительность входит в сознание, она принимается с отвращением. Человек повсюду видит абсурды и ужасы бытия. Стало быть, жизнь утрачивает ценность.

Иначе трактует мироощущение древнего грека В. В. Вересаев. Земля для него была полна жизни и красоты, жизнь была прекрасна и божественна не покров жизни, а жизнь сама. Вывод В. В. Вересаева: неискоренимо крепко было в душе эллина основное чувствование живой жизни мира.

Если в античности представление о краткосрочности земной жизни, которая в своём значении представлялась величайшим благом, беспокоило умы, то позже возникает сознание ничтожности этой жизни в холодном и бесстрашном космосе. Идея бессмертия как наказания воплощена в образе персонажа христианской легенды позднего западноевропейского христианства - Агасфера. Во время страдальческого пути Иисуса Христа на Голгофу под бременем креста Агасфер отказал ему в просьбе о кратком отдыхе. Он безжалостно повелел ему идти дальше. За это Вечный Жид получил Божье наказание. Ему было отказано в покое могилы. Он был обречён из века в век безостановочно скитаться, дожидаясь второго пришествия Христа. Только тот мог снять с него проклятие.

Этот сюжет и различные его интерпретации вошли в мировое искусство. Легенда об Агасфере становится достоянием литературы с 13 в. По рассказу английского монаха Роджера Уэндоверского, архиепископ, прибывший в Англию из Великой Армении, рассказывал, что лично знаком с живым современником и оскорбителем Христа. В 1602 г. выходит анонимная народная книга «Краткое описание и рассказ о неком еврее по имени А.». Хотя эта легенда в 18 в. становится объектом насмешек, образ Агасфера вместе с тем оказывается объектом творческой фантазии, позволяющей осмыслить бессмертие в контексте новой эпохи. К этому сюжету обращается молодой Гёте.

Легенда об Агасфере давала романтикам возможность переходить от экзотических картин сменяющихся эпох и стран к изображению обречённости человека и мировой скорби. Э. Кине превратил Агасфера в символ всего человечества, пережившего свои надежды, но чудесно начинающего свой путь заново. Современный вариант «агасферовского» сюжета о проклятии тяготеющего, безрадостного бессмертия дал аргентинский писатель Х. Л. Борхес в рассказе «Город бессмертных».

Мы видим, что универсальные ценности на самом деле обнаруживают свою ограниченность в контексте человеческой истории. Обратимся, скажем, к такой святыне, как свобода. Издревле человека, который стремился обрести свободу, казнили, подвергали изощрённым пыткам, предавали проклятиям. Но никакие кары и преследования не могли погасить свободолюбия. Сладкий миг свободы нередко оценивался дороже жизни. На алтарь свободы брошены бесчисленные жертвы. И вдруг обнаруживается: свобода вовсе не благо, а, скорее, жестокое испытание.

Соотнесёмся хотя бы с собственным опытом. Как долго в СССР грезили о свободе. Казалось, когда падут тяжкие оковы и рухнут темницы, все стороны нашего бытия обретут состояние гармонии и блаженства. Теперь мы пьём её, вожделённую, большими глотками. Но с каждым новым вздохом охватывает оторопь. Нам предстоит на собственной судьбе прочувствовать неизмеримые долгосрочные последствия распада Советского Союза. Каждый уже сегодня испытывает на себе отголоски ничем не ограниченных противостояний. Свобода предпринимательства - она тоже обернулась кошмарными неожиданностями.

Рождается вопрос, который Артур Шопенгауэр формулировал в виде парадокса: «Свободен ли тот, кто свободен?» И в самом деле, не отягощён ли бременем свободы нынешний демократ, который вдруг обнаруживает авторитарные замашки? Свободен ли тот, кто захвачен эгоистическими вожделениями? А может быть прав бессмертный Гёте: «Свободе только первый шаг, но мы рабы другого…»?

Поразмыслим: правда ли, что свобода во все века воспринималась как святыня? Увы, история подтверждает не только истину свободы. Она полна примеров добровольного закабаления - красноречивых иллюстраций психологии подчинения. Накануне звёздного часа нацизма и сталинщины Э. Фромм описал специфический культурный и антропологический феномен - бегство от свободы. Именно так называется его первая книга.

Оказывается, человек массы вовсе не тяготеет к свободе. Психологически ему гораздо уютнее, когда его жизнью распоряжается тоталитарный лидер. Ещё не выветрились из нашей памяти поразительные строчки, когда человек благословляет свою готовность не быть собою: «Мы так вам верили, товарищ Сталин, как, может быть, не верили себе».

Не вырабатывается ли на протяжении веков инстинктивный импульс, парализующий волю человека, его спонтанные побуждения? Кому мы более верны сегодня - себе или политическому лидеру? Отчего мы демонстрируем фанатическую приверженность не идеям, а популистским лидерам? Возможно, правы публицисты, которые всё ещё видят в нашей стране огромную тюремную зону с вышками на каждом километре?

Свободен ли человек? О чём идёт речь - о политическом положении или о внутреннем самоощущении? Человек, закованный в кандалы, крайне стеснён в своих поступках. Но его гордый дух, возможно, непреклонен. Варлам Шаламов рассказывал, что он никогда не чувствовал себя таким внутренне независимым и свободным, как в тюрьме. Другому индивиду никто не чинит препятствий, он волен распоряжаться собой. Однако, вопреки счастливым обстоятельствам, он добровольно закабаляет себя.

У свободы различные лики. Её связь с моралью крайне разноречива. Независим ли, например, тот, кто обуздывает собственные вожделения? Как совместить радостную идею суверенитета с опасностью своеволия индивида? Теперь только и слышишь отовсюду: о, дайте, дайте мне свободу. Но мало кто готов искупить свой позор…

Свобода представляется многим чем-то самоочевидным. Казалось бы, о чём тут рассуждать? Каждый человек, задумавшись над своим предназначением, не сомневается в том, что при любых обстоятельствах способен возвысится над самим собой и условиями. Всё зависит от его духовных усилий, напряжения воли. Если он захочет, свобода окажется его союзницей. Не проявляются ли в подобном ходе мысли обычные житейские предрассудки? Мы постоянно видим, как человек оказывается заложником собственных шагов, из которых только первый свободен…

Свобода не призыв, не благопожелание, не субъективная настроенность и далеко не всегда сознательный выбор. Это, скорее всего, онтологическая проблема. Она, скажем, может ассоциироваться с полным своеволием, но она может отождествляться и с сознательным решением, с тончайшим мотивированием человеческих поступков.

Сколько сарказма извели наши публицисты по поводу лондонского Гайд-парка. Не забавно ли: человек встаёт на картонный ящик и начинает вещать о вселенских проблемах? Тут же и слушатели - тоже случайные пророки. Но ведь это такое естественное право: быть для самого себя мудрецом, высказываться по проблемам, которые выходят за узкий горизонт собственного существования. Между тем ограничимся предостережением: свобода всегда возникает как отрицание чего-то. Отвергая, поразмыслим, где мы окажемся, когда отречёмся. Теперь-то нам ясно, что стало с нашей исторической судьбой. Мы жертвами пали в борьбе роковой…

Итак, во многих культурах свобода вообще не воспринимается как ценность. Люди бегут от этого дара, хотят, чтобы бремя свободы не отягощало их. Для конформистски настроенного филистера свобода тоже не является абсолютом. Он готов соблюдать заповеди общества, которое берёт на себя обязанность быть его поводырём. Наконец, когда страна сбрасывает с себя тоталитарное ядро, оказывается, что появляется такое множество проблем, о которых раньше никто не подумал. Выходит, несвобода тоже может восприниматься как благо.

Вместе с тем условимся: универсальные общечеловеческие ценности существуют. Однако природа сложна, противоречива. Вот почему на протяжении человеческой истории они нередко оспаривались. Многим, возможно, кажется, что провозглашённые нами общечеловеческие ценности мгновенно вросли в ткань общественного сознания. Однако мы ещё не успели утвердиться на новом ценностном пространстве, как со всех сторон посыпались предостережения и доводы против общечеловеческого. Постоянные атаки в философской литературе и публицистике ведутся, можно сказать, и «справа» и «слева». Чаще всего подчёркивается, что общечеловеческие ценности важны только тогда, когда речь идёт об устранении вселенской катастрофы. Во всех иных сферах человеческого бытия, как предполагается, лучше руководствоваться конкретными интересами нации, класса, державы или политического союза.

Консервативно настроенные политики, философы, публицисты толкуют о том, что общечеловеческие ценности не рождаются в готовом виде. В панораме конкретной истории они существуют в форме классовых, каковым и надлежит отдать предпочтение. Пророчествуют о космополитическом забвении национального, идеологически конкретного. Пугают идейным разоружением. Размышляют о том, что в диалектике общественного и классового мы неправомерно увлеклись первой стороной названного соотношения.

В мировоззренческих спорах, как это не огорчительно, историко-философская традиция отступает на второй план. Идея надмирного, универсального, рождённая религиозной интуицией, философским прозрением и выстраданная всей историей человечества, становится объектом критики с позиции «злобы дня». Опыт тоталитаризма заставляет нас с подозрением относиться к любому идейному построению, внутри которого определяются некие пределы для личности. Философы и публицисты озабочены тем, чтобы освободить людей от всевластия доктринальной мысли, деспотии государства, от полного растворения личности в таких надличностных сущностях, как коллектив, нация, культура, человечество. Отсюда политически заострённое стремление избавить человека от всех оков, раскрыть неисчерпаемый потенциал персоналистской традиции, обеспечить беспредельный примат индивида, противостоящего любым отчуждённым структурам безымянным феноменам.

Общечеловеческие ценности предполагают, прежде всего, осмысление единства человеческого рода. Нет таких святынь, которые почитались бы во все времена. Однако есть такие идеалы, которые значимы для всего человеческого рода, без них единство человечества не было бы столь общим. Христианство совершило тотальный переворот в осмыслении универсальных связей, провозгласив заповедь: «Возлюби ближнего своего, как самого себя». Отныне каждый человек сопричастен другому, между людьми укрепляется вселенская близость, основанная на единой принадлежности к человеческому роду.

Выводы

Общечеловеческие ценности предполагают сохранение совокупного духовного опыта. К ценностям человеческого рода относится, например, сократовское триединство Истины, Добра и Красоты. Эти ценности отражают достояние всего человеческого рода. Когда мы говорим об общечеловеческих достижениях, то нередко имеем в виду приобретения европейского мира. Скажем, не теряет своего значения рождённая в античности идея демократии. Доказали свою эффективность товарно-денежные отношения. Оправдал себя духовный плюрализм.

Но разве этим исчерпывается богатство человеческого рода? Среди общечеловеческих ценностей можно выделить идею ненасилия, осмысленную многими религиями. Или мысль о развитии телесных, духовных сил человека. Общекультурный опыт человечества ещё предстоит изучить в полном объёме.

Тема 13. ЦЕННОСТНЫЕ АСПЕКТЫ МИРОВОЗЗРЕНИЯ

Создание мировоззрения - это великая сила духа, как утверждал лауреат Нобелевской премии А. Швейцер. В мировоззрении той или иной эпохи находят обоснование идеи этого исторического периода, убеждения и дела. Лишь придя к мировоззрению, отвечающему интересам и устремлениям человечества, мы окажемся способными к идеям, убеждениям и делам, необходимым для расцвета культуры См.: Швейцер А. Культура и этика. - М., 1973. - с. 78..

1. АКСИОЛОГИЧЕСКИЙ ПОДХОД К СУЩНОСТИ МИРОВОЗЗРЕНИЯ

Что такое мировоззрение? Ответить на этот вопрос так же сложно, как и дать любое другое определение, относящееся к культуротворчеству. Характеризуя отдельные стороны мировоззрения И. В. Киреевский, например, выделяет в нем живознание См.: Киреевский И. В. Избранные статьи. - М., 1984, с. 271., для Ф. Д. Шлейермахера главное в мировоззрении - это самопознание и самосозерцание См.: Шлейермахер Ф.Д. Речи о религии. - СПб., 1994, с. 281, 287., для М. М. Рубинштейна - это жизнепонимание См.: Рубинштейн М. М. Жизнепонимание - центральная задача философии // Философия и мировоззрение. - М., 1990, с. 68., для М. Хайдеггера мировоззрение - это мироотношение См.: Хайдеггер М. Время и бытие. - М., 1993, с. 17. и т. д. С одной стороны, мировоззрение - это система взглядов, представлений личности о природе, о Вселенной, о положении и назначении человечества и человека в нем. А, с другой стороны, мировоззрение - это и ответы на многие смыслосодержащие вопросы, такие как: что означает общество, в котором я живу? Что значу я сам живущий в этом мире? Чего мы ждем от жизни? В зависимости от того, к какому ответу на эти коренные вопросы бытия приходят составляющие общество индивиды, можно судить как о мировоззрении отдельного человека, так и о мировоззрении соответствующей эпохи.

Определение места ценностей в структуре мировоззрения личности требует уточнения некоторых методологических положений, имеющих отношение к предмету мировоззрения и к его формированию в сознании социального субъекта.

На протяжении многих десятилетий при рассмотрении мировоззренческих проблем в гносеологическом аспекте в качестве исходного теоретического базиса использовалась ленинская теория отражения. На социальном уровне для выяснения специфики мировоззрения как одной из форм социального отражения необходимо было ответить на два взаимосвязанных вопроса: что и как отражается в мировоззрении личности? Одним из ответов на первый вопрос в 60-80 годы стала широко распространенная точка зрения, согласно которой мировоззрение представляет собой систему понятий о мире в целом и месте в нем человека. Выражение “мир в целом” было призвано подчеркнуть отличие объекта мировоззрения от объектов отдельных наук, изучающих лишь качественно определенные и в этом смысле ограниченные уровни организации этой объективной реальности.

Одним из первых, кто подверг сомнению такую постановку вопроса в середине 60-х годов, стал П. В. Копнин, но его точка зрения не нашла поддержки у других отечественных исследователей и вызвала немало критических замечаний. Только в 80-е годы в научной литературе появились работы, в которых выражалось согласие с положением П. В. Копнина в том, что специфика мировоззрения не может быть выражена словосочетанием мир в целом, так как воспроизведение в научных понятиях мира в целом “составляет задачу не мировоззрения, а всей совокупности научного знания Копнин П. В. Гносеологические и логические основы науки. - М., 1974, с. 19.. В связи с этим были предприняты попытки уточнить предмет мировоззрения и ограничить содержание понятия мир либо теоретически и практически освоенной человеком действительностью (“миром человека”), либо наиболее общими и существенными чертами, свойствами, сторонами и законами действительности.

Однако ограничение объекта мировоззрения только “миром человека” обедняет понимание мировоззрения, сводит его к простой систематизации знаний, накопленных другими формами социального отражения. Поэтому учеными была предпринята попытка уточнить предмет мировоззрения, в силу чего до настоящего времени в литературе преобладает точка зрения о том, что предметом мировоззрения является не просто весь мир или мир в целом, а мир как целое. Мы полагаем, что это скорее вопрос не сути проблемы, а терминологии. Ведь, познавая мир в целом, или мир как целое, человек может определить и собственную качественную специфику, отличие собственного бытия от бытия всего остального мира или от бытия любой другой его части. Исходя из этого, можно предположить, что предметом мировоззрения является не мир сам по себе и не человек, рассматриваемый изолированно от мира, а отношение человека к миру, которое конкретизируется в таких категориальных связях, как: человек - природа, человек - общество, человек - история, (человек - природа - общество - история).

Следует подчеркнуть, что определение предмета мировоззрения как отношения “человек - окружающий мир” отражает позицию личности к различным явлениям природы и общества, и является сердцевиной более сложной системы взаимодействия человека и окружающей среды, которое исключает всякое абсолютно первичное и абсолютно вторичное; но вместе с тем оно есть такой двусторонний процесс, который по своей природе может рассматриваться с двух различных точек зренияэ

Поэтому определение предмета мировоззрения как взаимодействия человека с миром подразумевает, что в мировоззрении отражается одновременно и мир через его отношение к человеку и человек через его отношение к миру. Более предпочтительным представляется использование понятия “взаимодействие” в данном случае еще и потому, что взаимодействие как универсальный вид связи включает всю гамму отношений, складывающихся между различными сторонами. Это следует подчеркнуть, потому что взаимодействие человека с миром не может быть сведено только к одной его стороне, например, познавательной. Предмет мировоззрения включает и онтологические, и гносеологические, и аксиологические и ряд других отношений человека с окружающим миром.

Каков же характер этих отношений? Многие авторы в прошлом, да и в настоящее время, занимают позицию, которая достаточно четко, например, отражена в работе Р. А. Арцишевского: “Поскольку предметом мировоззрения является взаимодействие социального субъекта с объектом, то опосредующим звеном в мировоззренческом отражении выступает всегда и субъект-объектная или объект-субъектная соотнесенность. Поэтому мировоззренческими можно считать только взгляды, представления, понятия, выражающие объект-субъектные или субъект-объектные связи, отношения, зависимости…” Арцишевский Р. А. Мировоззрение: сущность, специфика, развитие. - Львов, 1986, с.74..

Но такая точка зрения отражает только начальную стадию мировоззренческой рефлексии, хотя и весьма важную, поскольку единство и взаимодействие познавательной и оценочной составляющих сознания определяют целостность и нормальную жизнедеятельность субъекта - как личности, так и любой общности. В. Дильтей, например, считал, что основа мировоззрения - некоторая картина мира, которая является результатом закономерной последовательной работы нашего познания. Это, по его словам, как бы первый слой мировоззрения См.: Дильтей В. Типы мировоззрения и обнаружение их в метафизических системах // Философия и ее проблемы. № 1. - СПб., 1912, с. 133.. Следует подчеркнуть, что в основе процесса познания лежит сравнение предметов по их объективным свойствам, независимо от субъективного к ним отношения. Знания сами по себе не являются фактом мировоззрения. В современных условиях знания можно практически мгновенно получить, передать, воспроизвести (например, через Интернет). А для того, чтобы знания стали элементом мировоззрения личности, они должны быть опосредованы личностным отношением, которое включает три момента.

Во-первых, знания должны быть осознаны личностью. Человек должен постичь смысл знаний, соотнести их со всей системой уже имеющихся у него знаний, определить их социальную ценность, возможности и последствия их применения на практике. Ф. Шлейермахер, например, считал, что самосознание - это главное в мировоззрении См.: Шлейермахер Ф. Д. Указ. соч., с. 289, 290, 293.. Некоторые исследователи полагают, что осознание - это как бы понимание знаний, которое по отношению к последним выполняет прежде всего интерпретаторскую функцию. Но наряду с этим, понимание обладает прогностической силой и позволяет по-новому оценивать знания прошлых эпох, возрождая их познавательную ценность для современности. “Философски знать, понять и осмыслить, - отмечал М. Рубинштейн, - это значит открыть личности возможность не только знать, но и определенным образом действовать” Рубинштейн М. М. Жизнепонимание - центральная задача философии // Философия и мировоззрение. - М., 1990, с. 70.. Сам термин “понимание” был введен на рубеже 19 и 20 веков В. Виндельбандтом, Г. Риккертом и В. Дильтеем, и был использован для разделения “наук о духе” и “наук о природе”. Этот термин уместно употреблять в том случае, когда мы исследуем субъект-субъектные отношения.

Когда же человек предстает как объект исследований (в психологии, медицине, антропологии и других науках), то есть в субъект-объектных отношениях, тогда целесообразно использовать термин “объяснение”, который используется в науках о природе.

Во-вторых, любое мировоззренческое решение, любая мировоззренческая программа действий так или иначе затрагивает потребности и интересы индивида. В потребности выражены, с одной стороны, изменения внутреннего состояния субъекта, а с другой - свойства объекта, связанные с этими изменениями. Поэтому формирование потребности можно рассматривать как начало активного отношения субъекта к своему окружению и действий по ее удовлетворению.

В-третьих, процесс выработки мировоззрения обязательно сопровождается эмоционально-волевым отношением, чувством, желанием личности. Характеризуя природу отношений и её проявления, С. Рубинштейн подчеркивал: “Всякое отношение психологически выступает в форме чувства, или стремления, или идеологически оформленного оценочного суждения. Одно и то же отношение находит, таким образом, выражение в сфере и чувств, и воли, и мышления: это не “функциональное”, а “личностное” образование” Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. - М., 1957, с. 262..

Используемое С. Рубинштейном понятие “оценочное суждение” выводит нас на другой, более высокий уровень мировоззрения личности - на уровень оценки, поскольку мировоззрение - это не только познание мира, но и его оценка. “Познание истины, - пишет Н. А. Бердяев, - есть не выработка рациональных понятий, а, прежде всего, оценка” Бердяев Н. А. Царство духа и царство кесаря // Судьба России. - М., 1990, с. 228.. Характеризуя второй слой мировоззрения, В. Дильтей отмечал: “Чувствуя свое я, мы наслаждаемся ценностью нашего бытия; мы производим им оценку и для этой последней ищем какой-нибудь безусловный масштаб” Дильтей В. Указ. соч., с. 133..

Следует сделать ряд замечаний в отношении категории "оценка".

Во-первых, понятие оценки отражает субъект-объектные отношения. При этом имеются в виду отношения не только между личностью и обществом, о чем, как правило, упоминается в литературе, а все возможные варианты межчеловеческих отношений.

Во-вторых, оценка представляет собой диалектическое единство оценочного отношения (оценка-процесс) и оценочного суждения (оценка-результат). Будучи относительно самостоятельными в сознании и средствах социализации, оценочное отношение и оценочное суждение могут проявляться и функционировать в конкретных ситуациях самостоятельно, в отрыве друг от друга.

В-третьих, если познавательная составляющая наиболее последовательно реализуется в науке как особой сфере человеческой деятельности, то реализация оценочного сознания осуществляется в иной плоскости. Его носителем является социальный субъект любого уровня: личность, семья, социальная группа, народность, нация, класс и его партия, государство, общество на определенной стадии развития, что и выражается на соответствующих уровнях в индивидуальной оценке, судебном приговоре, общественном мнении, изменении моральной нормы.

На основании познания и оценки вырабатывается программа последующей деятельности личности, в силу чего мировоззрение управляет диалектикой важнейших жизненных решений личности.

Причем, то или иное мировоззрение лишь тогда приобретает сколько-нибудь отчетливую форму, когда свою основную проблему и принцип оно формирует как выбор из возможных альтернатив. В своей обыденной жизни каждый из нас не всегда даже подозревает, сколь часто используется этот механизм выбора.

Интересно отметить, что в народном сознании, фольклоре, в литературе и искусстве, в политической и идеологической борьбе и ее лозунгах, программах постоянно обнаруживается и фиксируется эта диалектика выбора. Сказочный образ “витязя на распутье”, выбирающего одну из дорог, является одним из самых ранних и распространенных символов мировоззренческого выбора. И всякий раз, когда обстоятельства ставят личность перед выбором жизненного пути, на решении этой задачи концентрируются все знания, опыт, нравственные силы человека, одним словом, весь ее мировоззренческий потенциал. Ведь сделанный выбор, как правило необратим и может иметь как положительные, так и роковые последствия, о чем ярко и образно сказал К. М. Симонов: “…На войне … не бывает репетиций, когда можно сыграть сперва для пробы - не так, а потом так, как надо. Здесь, на войне, нет черновиков, которые можно изорвать и переписать набело. Здесь все пишут кровью, все, от начала до конца, от аза и до последней точки…” Симонов К. М. Солдатами не рождаются. - М., 1989, с. 13..

Выбор в рамках субъектно-объектных отношений позволяет охарактеризовать его как действие или операцию, направленные на достижение определенной цели. Но что в каждом конкретном случае является основанием выбора? Почему именно такую цель ставит перед собой человек, и почему именно такие, а не другие средства для ее достижения он выбирает? Или почему, скажем, в одной и той же ситуации каждый из нас действует по-разному, о чем, например, говорится в старинной притче: “Прохожий спрашивает каждого из трех рабочих, везущих тачки с кирпичом: “Что ты делаешь?” Первый отвечает “Кирпич вожу”. Второй: “На хлеб семье зарабатываю”. Третий: “Собор строю”. Объективно, как рабочая сила, они производили одинаковые действия (доставляя кирпич) и операции (с помощью тачки). Но поступки совершали разные Сагатовский В. Н. Русская идея: продолжим ли прерванный путь. - СПб., 1994, с. 21..

Поступок отличается от выбора тем, что в нем реализуется жизненный смысл (во имя чего совершаются действия и операции?). Поступок, на наш взгляд, это действие личности, отражающее отношение человека к человеку, государству, природе. (Не кирпич вожу, а “Собор строю”!). От действий (читай - от выбора) человек переходит к поступкам, совершенным по определенным мотивам, т. е. побуждениям, осознанным, оцененным и принятым человеком в качестве идеального основания и оправдания своего поведения.

Следовательно, в качестве предварительного вывода мы может сказать, что мировоззрение личности включает в себя мотивы, намерения, которые осуществляют регуляцию деятельности человека, направленной к достижению той или иной цели. Будучи особым духовным образованием, с помощью которого осваивается действительность, мировоззрение - это не только познание мира, но, прежде всего, оценка и мысленный план его преобразования, или обоснование возможности или необходимости такого преобразования, который затем реализуется в поступке. Такую синтетическую особенность мировоззрения можно представить следующей схемой:

Но как любая схема, она дает лишь общее, а поэтому неполное суждение о характере мировоззрения. В самом деле, поскольку мировоззрение реализуется в действиях человека, то, видимо, можно предположить, что в случае “совпадения” действия с содержанием исходного знания мы имеет дело с адекватным этому знанию поступком. Однако действия любого индивида опосредуются различными потребностями, интересами, мотивами, в силу чего одни и те же объекты приобретают для них разную значимость: положительную или отрицательную. В этом качестве оценка входит в структуру ценности, но только как определение значимости ее объекта-носителя.

Данное положение принципиально меняет подходы к определению как предмета мировоззрения, так и собственно процесса его становления и выработки у конкретного социального субъекта. Дело в том, что с позиции субъектно-объектного подхода формирование мировоззрения личности предполагает “внедрение” в сознание личности уже заранее подготовленного образца, модели мировоззрения. То есть, имеется как бы заранее определенный объект в виде установки, моральной нормы и пр., под который необходимо только подогнать сознание субъекта. Вспомним, например, моральный кодекс строителя коммунизма из Программы КПСС. Механизм внедрения подобного рода кодексов хорошо описан в романе Д. Оруэлла “1984”. Причем устроители некоего тоталитарного государства при этом не брезгуют никакими средствами: от различных подачек до пыток и издевательств. Но, тем не менее, человек все равно остается даже в этих условиях мыслящим существом, сохраняет человеческое достоинство. Так почему же человек не поддается воздействию изощренной идеологической машины? На наш взгляд, ответ на этот вопрос содержится в высказывании Л. Шестова: “В глубине человеческой души живет неистребимая потребность и вечная мечта - пожить по своей воле… И самые красноречивые, самые убедительные доказательства остаются тщетными. Т. е. можно “привести человека к молчанию” - даже и доказательствами, хотя, конечно, есть много гораздо более верных способов убеждения, и, как учит история, “умные” доказательства не брезговали никогда никакими союзниками, - но молчание вовсе не есть знак согласия” Шестов Л. О втором измерении мышления (Борьба и умозрение) // Соч. в 2 т. Т. 1. - М., 1993, с. 612..

В этом отрывке, прежде всего в словах “пожить по своей воле”, отражена идея о том, что мировоззрение нельзя привнести извне, оно является результатом внутренней работы духа каждого человека. “Разве можно кому-нибудь или чему-нибудь передать свое право на Бога, на душу, на свободу” Там же, с. 613., - пишет далее Л. Шестов. Эти же мысли получили отражение в трудах И. А. Ильина. В одной из своих главных работ “Путь духовного обновления” И. А. Ильин писал: “Есть закон, который надо продумать и усвоить раз навсегда: внешнее давление, со всеми его угрозами, насилиями и муками, и духовный огонь, во всей его непроизвольности и священной властности, - чужеродны друг другу (“гетерогенны”)… Нельзя молиться по приказу и не молиться по запрету… Нельзя любить Бога, родину и людей по приказу и перестать любить в силу запрета… Нельзя творить по приказу и не творить по запрету” Ильин И. А. Путь духовного обновления // Собр. соч. в 10 т. Т. 1. - М., 1993, с. 92-93..

Действительно, категории бог, душа, свобода, добро, зло, справедливость - это категории ценностные, и они выводят нас, по классификации В. Дильтея, на третий, высший слой мировоззрения. “Из оценки жизни и понимания мира, - пишет он, - вырастает высшее состояние сознания: идеалы, высшее благо и высшие принципы, впервые придающие мировоззрению практическую энергию, своего рода острие, с помощью которого оно внедряется в человеческую жизнь, во внешний мир и в глубину самой души. Тогда мировоззрение становится созидающим, реформирующим” Дильтей В. Типы мировоззрения и обнаружение их в метафизических системах, с. 134..

В чем же заключается принципиальное отличие оценки от ценности? Мы полагаем, что оценка функционирует на уровне субъективно-объектных отношений, а ценность отражает наиболее общие типы отношений между субъектами любого уровня от личности до общества в целом. При этом надо иметь в виду, что не каждая ценность может входить в структуру мировоззрения. Все предметы и явления материального мира воспринимаются человеком в первую очередь со стороны их физических свойств, которые, выступая материальной основой конкретно-чувственного восприятия и логического мышления, составляют фактическую, познавательную сторону познания. В то же время предметы и явления объективной действительности отражаются в сознании человека и как целостные объекты или их детали, имеющие общественно-историческое значение. Знание о них заключает в себе общественный интерес, находящий выражение в социальной оценке тех явлений, которые получили отражение в знании.

Именно в таком плане объект-посредник межчеловеческих отношений становится носителем ценности и входит в структуру мировоззрения. Все остальные явления, предметы и факты окружающего мира ценностным статусом не обладают и к ценностям не относятся. Кроме того, любой материальный носитель ценности, оторванный от своей ценностной основы, теряет всю свою социальную значимость. Если, например, Андреевский Военно-морской флаг на боевом корабле является символом традиций флота и именно в этом плане представляет ценность для матроса, мичмана или офицера, то тот же флаг, поднятый на флагштоке где-нибудь перед дачей “нового” русского никакой ценности для ее владельца не представляет.

Данный пример говорит о том, что ценности нельзя купить или продать, передать или получить по наследству. Как образно выразился Л. Витгенштейн: “Никто не может продумать мысль за меня, как никто не может за меня надеть шляпу” Витгенштейн Л. Культура и ценность // Философские работы. - М., 1994, с. 414.. Это означает, что каждое поколение людей и каждый человек ценности создают заново. Следовательно, и мировоззрение субъекта, в структуре которого функционируют ценности, каждый раз вырабатывается индивидуально и самостоятельно. Данное обстоятельство не исключает полностью возможности внешнего влияния на процесс становления мировоззрения социального субъекта, но оно в данном случае, как мы считаем, выступает не определяющим фактором выработки мировоззрения, а лишь одним из условий этого процесса. Вопрос заключается в том, что мировоззрение нельзя навязать или сформировать искусственно, но повлиять на процесс выработки мировоззрения индивидом возможно: например, в вузе - через содержание науки, личным пример педагога и т. д.

Вместе с тем иллюзии о возможности искусственного формирования мировоззрения и внедрении ценностей в жизнь и сознание людей сохраняются до настоящего времени, причем, что интересно, некоторые авторы предлагают вариант некоего идеального мировоззрения, которое может служить образцом для подражания. Такого рода попытки объясняются во многом рационалистической трактовкой самого мировоззрения, заключающейся в отождествлении мировоззрения с рационально построенными мировоззренческими концепциями.

Мировоззрение в таком понимании предстает как сознательно, целенаправленно выработанная “программа жизнедеятельности”, которой в результате воспитательно-образовательных усилий можно “запрограммировать” человека. При этом не учитывается существенное различие между действительным мировоззрением, реализующимся непосредственно в образе жизни людей, и мировоззренческими концепциями, теоретическим образом решающими мировоззренческие проблемы.

Рационалистическая трактовка мировоззрения в немалой степени связана с существующей в литературе концепцией цивилизационно-практического мировоззрения, которое представляется в виде теоретической и практической идеологии, выражающей необходимость реализации политических, экономических, правовых, технических и других ценностей общественного существования. Данная идеология связана с идеей практического дела, изменяющего мир, с реализацией материально-телесных потребностей человека. Но сам человек, его духовный мир при этом остается как бы в стороне.

Вот почему более предпочтительной, как мы полагаем, является концепция культурного мировоззрения, которая воплощает в себе идеи по изменению души человека в сторону ее единения с миром. По существу в центре культурных ценностей находится духовная жизнь народов и понятие души, в центре же цивилизационно-практических ценностей - понятие телесной жизни народов, понятие тела, практическая жизнь человечества, а также идея индивида, в противоположность духовно-культурным ценностям, где господствует идея единства человека и общества, человека и мира.

Данная проблема является только частью более широкой проблемы о соотношении цивилизации и культуры, которая сейчас широко обсуждается в отечественной и зарубежной литературе. Н. А. Бердяев подчеркивал: “В нашу эпоху нет более острой темы и для познания, и для жизни, чем тема о культуре и цивилизации, о их различии и взаимоотношении, это - тема об ожидающей нас судьбе” Бердяев Н. А. Смысл истории. - М., 1990, с.162.. Не углубляясь в детали этой дискуссии, отметим, что мы являемся сторонником того подхода, который в свое время предложил Н. А. Бердяев и который разделяют многие исследователи данной проблемы. Развивая мысли О. Шпенглера о том, что цивилизация перестает быть средством реализации культуры, Н. А. Бердяев в ряде своих работ обращает внимание на то, что цивилизация главным образом направлена на реализацию ее технической составляющей. Человек в этих условиях “становится средством внечеловеческого процесса, он лишь функция производственного процесса. Активность человеческого духа оказывается ослабленной. Человек оценивается утилитарно, по его производительности. Это есть отчуждение человеческой природы и разрушение человека” Бердяев Н. А. Царство духа и царство кесаря, с. 249..

Н. А. Бердяев рассматривал исторический процесс как взаимодействие творческого духа и овеществленных объектов его творчества. Формы общественного бытия противопоставлялись им “внутренним началам” человеческой жизни, имеющим духовную природу.

“Духовность, идущая из глубины, и есть сила, образующая и поддерживающая личность в человеке” Бердяев Н. А. О назначении человека. - М., 1993, с. 324.. Эти начала, воплощаясь в ценностях, понимаются как культура, тогда как материализованные, “опредмеченные” реализации ценностей называются цивилизацией. На это же обстоятельство обращал внимание также И. А. Ильин: “Культура есть явление внутреннее и органическое: она захватывает самую глубину человеческой души и слагается на путях живой, таинственной целесообразности. Этим она отличается от цивилизации, которая может усваиваться внешне и поверхностно и не требует всей полноты душевного участия” Ильин И. А. Основы христианской культуры // Собр.соч. в 10 т. Т. 1. - М., 1993, с. 300..

Определение культуры в общем виде сводится к ее пониманию как способа самореализации человеческих личностей в обществе. Смысл определения зависит от понимания человека. Если в человеке видят совокупность общественных отношений, существенные характеристики которой выводятся из общественного устройства и способа производства, то “культура” неотличима от “цивилизации”. Когда же в человеке видят существо мыслящее, духовное, свободное от внешней детерминации, существо, жизнь которого направляется ценностями, преломленными в его сознании, тогда “культура” обладает самостоятельным смыслом.

В связи с этим можно сказать, что культуру можно определить как процесс и результат человеческой деятельности, смысл которой заключается именно в реализации определенных ценностей и жизненных смыслов. Цивилизация есть соответственно система средств, обеспечивающих эффективную реализацию ценностей.

Какое отношение имеет к предмету мировоззрения вопрос о взаимоотношении культуры и цивилизации? Цивилизация на первое место ставит полезность и практичность, это система технологий, которая выступает средством для достижения социальным субъектом определенной цели. Цивилизация опирается преимущественно на рациональное, рассудочное абстрагирование и в итоге - на материальные ценности. Человек для цивилизации - это средство достижения поставленных целей, он является всего лишь объектом познания и воздействия.

Культура же выводит на первый план человека как самоценного субъекта. Культура вне человека, в отличие от цивилизации, существовать не может. Поэтому человек, как продукт и носитель субъективно-субъективных отношений, может реализоваться только в культуре и через культуру. Культура является критерием и показателем мировоззренческого развития человека. Именно культурные ценности способны стать теми органичными компонентами внутреннего мира личности, которые обеспечат подлинно гуманную направленность мировоззренческого развития. А поскольку мировоззрение - это, прежде всего, результат духовной деятельности, то и в основе мировоззрения лежат духовные ценности. Таким образом, мы не противопоставляем цивилизацию и культуру, а ведем речь о сложной диалектике взаимоотношений между культурой и цивилизацией, суть которой, на наш взгляд, заключается в том, что культура составляет внутреннюю основу цивилизации, а последняя, в свою очередь, обеспечивает для культуры условия для ее последующего развития.

Анализ концепции культурного мировоззрения позволяет сформулировать следующее определение: мировоззрение - это духовная основа жизненной позиции личности, ядром которой являются свободно принятые и/или творчески преобразованные базовые ценности, реализуемые в ее поведении и выражающие собой целостное отношение к миру.

Содержательное ядро мировоззрения образуется именно той формой жизни нашего духа, которая дает ответ на вопрос “во имя чего”? - ответ, который, как не подлежащая суду аксиома, организует всю систему человекомирных отношений. Такой формой является ценность. Мировоззрение при этом опирается на систему знаний (в первую очередь - на знания, добытые наукой) и ценностей, которые составляют основу мировоззренческой культуры личности. В отличие от других дефиниций, в которых мировоззрение представляется как система взглядов на мир и человека, но не связывает их при этом с поведением личности, мы подчеркиваем, что мировоззрение реализуется именно в поведении личности, которое является реализацией субъективно-субъективных отношений. В основе этих отношений лежат ценности.

Кроме того, акцентируя внимание на вопросе реализации ценностей в поведении личности, мы тем самым имеем возможность из всей человеческой деятельности выделить аксиологически нейтральные действия, которые к мировоззрению личности не имеют отношения, и содержание которых исчерпывается значением обозначающих их слов: “плавать”, “курить”, “летать” и др. Вот почему мы полагаем, что тезис о том, что “роль мировоззрения заключается в управлении деятельностью в целом”, нуждается в некотором уточнении. При решении многих вопросов трудовой и бытовой жизнедеятельности личность не совершает поступка.

Поступок предполагает социально-значимое действие. Например, когда мы говорим, что писатель В. Гаршин добровольцем пошел на войну, хотя он имел право по состоянию здоровья на отсрочку от мобилизации, то его действия являются поступком, и роль мировоззрения здесь заключается именно в управлении социально-значимой деятельностью.

Таким образом, в поведении личности представлена не вся деятельность человека, а только та ее часть, которая является совокупностью социально-значимых поступков. На основании вышеизложенного механизм становления и функционирования мировоззрения личности может быть представлен следующей схемой:

На основе данной схемы возникает весьма сложный, но важный в методологическом плане вопрос: какие знания и ценности могут быть положены в основу мировоззрения? Являются ли они только результатом произвольного выбора или же следствием целенаправленного внешнего влияния? Ответы на эти вопросы лежат в плоскости ценностно-ориентационной деятельности.

2. ЦЕННОСТНЫЕ ОРИЕНТАЦИИ

Ценностно-ориентационная деятельность складывается из двух направлений. Во-первых, это собственно мировоззренческое воспитание, как целенаправленная деятельность тех социальных институтов, которые в данном обществе занимаются разработкой мировоззренческих вопросов и направляют воспитательные процессы. Во-вторых, это внутренняя духовная деятельность личности. Как показывает практика мировоззренческого воспитания, сведение последнего к ознакомлению людей с уже готовыми знаниями, мировоззренческими идеями, идеологическими принципами, научными законами с целью их превращения в убеждения людей не дает должных практических результатов. Как отмечал И. А. Ильин: “Ни жить, ни творить “за других” нельзя. Жить и творить должен каждым сам. И это удается ему тем больше и тем лучше, чем глубже он укоренится в своем собственном, выстраданном и вымоленном духовном опыте…” Ильин И. А. Путь духовного обновления // Собр. соч. в 10 т. Т. 1, с. 40.. Убеждения - это всегда продукт индивидуального жизненного опыта, часто несознаваемого, а не результат одного лишь обучения, сознательного усвоения рациональных конструкций, которые к тому же имеют тенденцию к схематизации действительности и, как правило, “запаздывают” с отражением актуальных жизненных противоречий.

Готовые ответы на неактуальные для личности мировоззренческие вопросы (не возникшие естественным образом из ее индивидуального опыта) никак не затрагивают уже сформировавшегося у нее мировоззрения. А то, что основания мировоззрения закладываются в гораздо более раннем возрасте, чем тот, который становится объектом сознательного внешнего воздействия, как правило, не учитывается в сложившейся практике воспитания.

Между тем мировоззрение формируется как отражение и выражение всего богатства взаимоотношений личности и мира. Отношения эти начинаются с первых моментов существования индивида в социуме и культуре. Они запечатлеваются во всегда уникально складывающимся опыте человека, и именно этот опыт становится фундаментом для всех последующих форм самоопределения и познания бытия. Мировоззренческая направленность этого опыта зависит от множества, в том числе и случайных факторов, но главным определяющим моментом является конкретный образ жизни, который можно определить как способ поведения, выбираемый субъектом в определенных объективных условиях на основе ценностей культуры.

Этот образ жизни обладает специфическими, никогда до конца не отражаемыми в теории характеристиками, уникальное сочетание которых создает неповторимость его мировоззренческого опыта. В то же время образ жизни в своих культурных, социальных, национальных и других параметрах обладает достаточной стабильностью, что дает возможность индивиду сочетать в своем переживании собственный и всеобщий родовой опыт мировоззренческого самоутверждения.