История изобразительного искусства России

Вместе с тем, в монументальных постройках первой половины XVI в. заметна и более серьезная модификация ставшего каноническим образца Успенского собора. Она заключается во все более усиливающемся стремлении вверх, более свойственном русской архитектуре, чем спокойная плавность широких форм Успенского собора. Четырехчастное деление северной и южной стен уступает место более узкой трехчастной организации, купола сдвигаются теснее, здания приобретают более устремленное движение вверх. Если в Успенском соборе соотношение ширины и высоты одного стенного деления составляло 2 : 5, то в соборе московского Новодевичьего монастыря, построенном в 1524 г., это соотношение выглядело уже как 1 : 7.

Развитие вертикализма в русском зодчестве было вообще характерным явлением XVI в. Еще ранее, в XIV столетии, была поставлена в Московском Кремле столпообразная церковь Иоанна Лествичника "иже под колоколы" (то есть с колокольней, что для тех времен было редкостью). Если учесть, что весь город тогда деревянным, то станет ясно, почему такое скопление белокаменных церквей создало чрезвычайно выгодно выделявшийся на самой высокой точке города архитектурный ансамбль. Ближе к мысу, к западу от дворца, была возведена еще одна белокаменная церковь - Спаса-на-Бору. Остатки большинства этих церквей обнаружены археологами в культурном слое Кремля[3.c.133].

В 1505-1508 гг. итальянец Бон Фрязин поставил столп Ивана Великого, разобрав предварительно старую церковь. В середине столетия к столпу была пристроена звонница, в конце века, уже при Борисе Годунове, было сделано теперешнее завершение Ивана Великого. Почти восьмидесятиметровый столп Ивана Великого, его изумительным совершенством пропорций, стал главной вертикалью стольного города, организуя весь его сложный и красивый силуэт. Проявлением того же стремления к созданию столпообразных церквей явились относящиеся к первой половине XVI в. храмы Григория в Хутынском монастыре под Новгородом, церковь - колокольня Болдина монастыря под Дорогубужем и Георгиевская церковь в Коломенском под Москвой, столпообразные храмы - «под звоном» - в Покровском и Спасо-Евфимьевом монастырях в Суздале с шатровыми завершениями. После многовекового господства принятого из Византии типа крестово-купольного храма в России стали воздвигаться каменные шатровые церкви без внутренних столбов, с единым внутренним пространством. Внедрение этой чисто русской формы в церковное строительство было своеобразной, но чрезвычайно важной победой народного начала в зодчестве. Недаром церковники впоследствии, в XVII в., пытались воспрепятствовать распространению шатрового зодчества как противоречащего древним канонам. В одном из летописных отрывков, обнаруженных М.Н.Тихомировым, сказано, что шатровые каменные церкви возводили «на деревянное дело», то есть по образцу деревянных шатровых построек. Русская традиция деревянного зодчества с его специфическими формами шатра и столпа проникла теперь и в каменное строительство, приведя к созданию шедевров архитектурного строительства; конечно, создание каменных шатров не было механическим перенесением конструктивных приемов деревянного зодчества в каменное строительство[1,239-240]

Новая полоса в истории русской архитектуры открывается изумительным по красоте и величию храмом Вознесения в селе Коломенском под Москвой, воздвигнутом в 1532 году. В этом сооружении с удивительной силой воплотилось движение вверх. Общая высота здания составляет более 60 метров, почти половину ее занимает восьмигранный шатер, органически сливающийся с четырехугольным зданием храма ( так называемый «восьмерик на четверике»). Все здание очень пластично, оно хорошо связано с окружающей природой и кажется огромным монументом, поднявшимся с берегового холма Москвы-реки. Охватывающие здание со всех сторон галереи и ряды кокошников создают постепенный переход от холма к зданию, от здания к шатру - нарастающее движение колоссальной массы вверх. Здание не имеет алтарных аспид, благодаря чему оно подчинено всецело основному движению по вертикали. Сочетание красного и белого цветов в отделке здания придало ему великолепный цветовой эффект.

Вот что писал в XIX в. князю В.Ф. Одоевскому восхищенный величавой музыкальностью русского шатрового храма знаменитый французский композитор Берлиоз:«Ничто меня так не поразило, как памятник древнерусского зодчества в селе Коломенском. Многое я видел, многим я любовался, многое поражало меня, но время, древнее время в России, которое оставило свой памятник в этом селе, было для меня чудом из чудес. Я видел Страсбургский собор, который строился веками, я стоял вблизи Миланского собора, но, кроме налепленных украшений, я ничего не нашел. А тут передо мной предстала красота целого. Во мне все дрогнуло. Это была таинственная тишина. Гармония красоты законченных форм. Я видел какой-то новый вид архитектуры. Я видел стремление ввысь, и я долго стоял ошеломленный[4,с. 270].

Имя гениального зодчего этого храма не дошло до нас. Но уже современники по достоинству его оценили. «Боже церковь та, - говорит летописец, - велми чюдна высотою и красотою и светлостью, такова не бывша прежде сего на Руси». Летописец подчеркивает ее уникальность. Ведь этот хронологически первый каменный шатровый храм означал коренной перелом в русской архитектуре, полный разрыв с византийской традицией крестово-купольного храма [4,с. 270-271].

Сооружение храма в Коломенском выдвинуло русскую архитектуру на самый высокий уровень европейского средневекового зодчества.

Шатровое строительство продолжало развиваться. Возникали все более сложные и замечательные по своей выразительности самобытные архитектурные решения.

Весьма интересным и оригинальным сооружением является построенный в середине XVI в. храм Иоанна Предтечи в селе Дьякове недалеко от Коломенского. Есть предположения, что этот храм был воздвигнут в честь венчания Ивана VI на царство.

Дьяковский храм имеет пять восьмигранных приделов, тесно поставленных вокруг центрального столповидного здания. Центральный столп выполнен в виде многоярусной башни. В дьяковской церкви исходная композиция пятикупольного храма органически сочетается с башенными, столпообразными и шатровыми приемами нового зодчества. Имеет храм и некоторые псковские детали, как, например, звонницу и ее цилиндрические столбы. Богато украшенный дьяконовский храм, торжественный и нарядный, производил иное впечатление, чем находящийся неподалеку храм Вознесения в Коломенском. Дьконовский храм гораздо более статичен и несколько тяжеловат, застыв в своем многообразном и пышном наряде.

Историки искусства отмечают, что богатый опыт сооружения храмов Вознесения и Иоанна Предтечи подготовил возникновение такого шедевра русского и мирового зодчеств, каким явился Покровский обор на Красной площади в Москве, называемый часто по одному из пределов, собором Василия Блаженного. Покровский собор был воздвигнут как памятник очень важной для России победы над Казанским ханством.

Его создателями были русские мастера Барма и Постник Яковлев. В настоящее время существует версия, что это был один человек[3,с.142]. Собор строили с 1555 по 1561 гг. Царь и митрополит Макарий поручили построить собор, состоящий из восьми приделов, но мастер иначе решил задачу - он сделал собор девятиглавым, разметив восемь приделов вокруг одной, центральной оси, смещенной в сторону Кремля. Центр собора был увенчан большим шатром, вокруг которого расположились яркие своеобразные купола приделов. Собор как бы объединяет девять небольших церквей, символизируя объединение русских земель и княжеств под властью Москвы. Главная расположена под центральным шатром, четыре церкви стоят по концам креcта, еще четыре меньшего размера, расположены по диагональному кресту. Все девять церквей конструктивно слиты в одно здание, все они расположены на одном каменном помосте и связаны галереей. Первоначально храм был белым, его главы были покрыты побеленным железом. В XVIII в. здание получило теперешнюю пеструю окраску, было изменено и покрытие глав. Покровский собор, воздвигнутый на главной площади города, стал важнейшим элементом его архитектурного облика наряду с Кремлем. В целом, Покровский собор мало походит на традиционное культовое сооружение. Его формы и цветовая гамма скорее напоминают группу деревьев или ярких цветов и плодов, внешний облик храма больше связан с какими-то мотивами русской природы, чем с понятиями и догмами христианского вероучения. Во внешней форме культового строительства, развивался и расцветал в XVI в. могучий талант русских зодчих, воплотивших в своих замечательных произведениях богатство и силу России, красоту ее таланта, славу ее подвигов.

Cередина XVI в. была временем, когда в разных концах страны возводились разнообразные по типу сооружения и когда каменное строительство достигло в целом еще больших масштабов. Особенно следует отметить развитие традиций шатрового строительства, получивших воплощение во многих постройках. «Каменный шатер XVI в. сыграл в древнерусском зодчестве не меньшую роль, чем смелая конструкция Флорентийского собора в архитектуре итальянского Возрождения» [4,с.269]. Среди них - известный храм в селе Острове на Москве-реке, сохранившийся с переделками XVII в., и другие.

Известно, что деревянные шатровые храмы издавна существовали на Руси. В плане такой храм представляет квадрат (четверик), на котором на котором возводится основание шатра (восьмерик), в свою очередь увенчанное восьмигранным конусом (шатром). Писцы того времени называли шатровое здание "вверх"; например, "церковь такая-то вверх". Шатрами завершались крепостные башни, церкви, высокие "повалуши" богатых домов, "рундуки" (площадки) наружных лестниц их крылец. Первая треть XVI в. была временем развития этого стиля в каменном зодчестве, в деревянном же, как было сказано выше, он нашел распространение раньше. Шатровый стиль стал ведущим в русской архитектуре XVI - XVII веков. Достаточно сказать, что выстроенные в итальянской манере башни Кремля в XVII в. были украшены шатрами. Изящество шатровых зданий, своеобразная строгость и вместе живописность создаваемого ими ансамбля присущи как раз Московскому Кремлю и строениям Коломенского[3,стр138]. Ливонская война задержала развитие каменного строительства. К концу столетия, во время правления Бориса Годунова, начался новый его подъем.

Утонченная и аристократичная архитектура этого периода часто называется "годуновской", так становление этого стиля совпадает с годами правления, а потом и царствования Бориса Годунова. При нем строительство приобрело статус государственной задачи; образованный в 1584 году Каменный приказ стал одним из самых важных государственных учреждений. На рубеже XVI-ХVII вв., помимо итальянцев, увеличилось число английских, немецких, польских мастеров. Через них русские знакомились с европейской наукой и строительной техникой. Традиция русских «столпообразных храмов» была достойно поддержана в Московском Кремле возведением колокольни «Иван Великий» (1505-1508). В 1600 г. повелением Бориса Годунова она надстроена еще на два яруса и достигла 81 м высоты. Верхний барабан был опоясан тремя золочеными лентами фриза с надписью: «Изволением Святые Троицы повелением великого господаря царя и великого князя Бориса Федоровича всея Русии самодержца...» На перекладине креста, венчающего главу, - «Царь славы». С этой надстройкой «Иван Великий» из простой колокольной башни превратился в символ возвышения русского государства, а Соборная площадь Кремля получила законченный вид. Но и этого Годунову было мало. Сравнивая себя с библейским царем Соломоном, царь Борис задумал создать новый грандиозный храм в Кремле, который превзошел бы Успенский собор. Эта идея осталась неосуществленной, но в правление Годунова были реализованы градостроительные проекты: постройка стен и башен Белого города в Москве, Кремля в Смоленске, сооружение Борисова городка близ Можайска, каменных торговых рядов в Москве.

Село Красное на Волге, близ Костромы, было вотчиной бояр Годуновых. В 1592 г. там возведена церковь Богоявления - шатровый храм столпообразного типа, восходящий к знаменитой церкви Вознесения в Коломенском, построенной царем Василием III. В Троицком соборе Ипатьевского монастыря в Костроме (1603-1605, перестройка в 1652), демонстрирующем «годуновский стиль», повторяется карниз, отделяющий закомары от плоскости стены, впервые примененный Алевизом Новым в 1505-1509 гг. в Архангельском соборе Московского Кремля. Собор в Костроме отличают строгая выверенность пропорций, традиционное пятиглавие, кладка «как по линейке», арки с «гирьками» и «дыньками». Постройки в Вязёмах, усадьбе Годуновых близ Москвы, характеризует тот же стиль. В период «годуновского зодчества» происходила канонизация сложившихся к тому времени строительных приемов: воспроизводились традиционные композиции, в которых подчеркивались симметрия, компактность плана, строгое пропорционирование. Использовались заимствованные у итальянцев ордерные элементы, полуциркульные арки, пилястры с коринфскими капителями, классические профили карнизов. Это была канонизация русского стиля на европейский манер. Уменьшилась вариативность построек, их внешнее разнообразие, но появилось единство стиля.

Эти особенности имели не местный, московский, а общерусский характер, поэтому правильней объединять их не понятием «годуновская школа», а определением «годуновский стиль. Одним из самых ярких памятников «годуновского классицизма» был собор Вознесенского монастыря в Московском Кремле, построенный в 1580-х гг. по заказу сестры царя, Ирины Годуновой. Этот замечательный памятник архитектуры варварски уничтожен в 1929 г. Интересно, что сооружения «годуновского классицизма», не порывавшие с традициями древнерусской архитектуры, долгое время воспринимались исключительно как результат чуждого, иностранного влияния.

Из московских храмов годуновского периода можно назвать Малый (Старый) собор Донского монастыря (1591 - 1593), церковь Троицы в Хорошеве (1596 - 1598), церковь Николы Явленного на Арбате (1593; не сохранилась). Выдающимся произведением новой шатровой архитектуры был храм Бориса и Глеба, построенный по желанию Бориса Годунова в 1603 г. в Борисовском городке под Можайском. Огромный шатер этого храма, украшенный изразцами, поднимался на высоту 74 метров. Это здание существовало до конца XIX в.

К концу XVII столетия «годуновский классицизм» сменился «голицынским» и «нарышкинским» стилями. Однако шатровая архитектура с большим неудовольствием воспринималась официальной церковью, видевшей в ней опасный отказ от вековых традиций, от византийских форм.

Церковь толкала зодчих вернуться к формам прошлых столетий - строить храмы византийского типа по образцу московского Успенского собора конца XV в. Но то, что было выдающимся словом в зодчестве в конце XV в., теперь имело совсем иное значение после Дьякова, Коломенского, и Покровского соборов. Кроме того, всякое подражание неизбежно обрекало художников на создание сооружений, лишенных творческого решения.

Консервативные взгляды на задачи зодчества были присущи во второй половине XVI в. и самому Ивану IV, находившемуся под сильным влиянием осифлянской идеологии. По его заказу в 1568-1570 гг. был выстроен громадный собор в Вологде, упрощенно повторивший формы Успенского собора в Москве. Тяжелая массивность оказалась присуща и другому подражанию Успенскому собору - собору Троице-Сергиевой лавры, строительство которого было завершено в 1585 г.

Тем не менее, опыт великолепных построек середины XVI в. оказывал воздействие на сооружение ряда зданий и в условиях второй половины XVI в. Разнообразием форм и объемов, сочетанием шатров, башен, и куполов характерен выстроенный еще в 50-х годах XVI в. государевым мастером Андреем Малым собор Авраамиева монастыря в Ростове. Очень пышным и декоративным был возведенный в конце столетия храм в селе Вяземы; столь же интересен также относящийся к концу века Рождественский собор Пафнутьева Борисовского монастыря. Вообще следует отметить заметное оживление декоративного начала в зодчестве конца XVI в. Стройные формы и изящная отделка были присущи построенному в 1593 г. собору московского Донского монастыря.

К XVI в. сложилась общерусская архитектурная школа, началось блестящее развитие шатрового зодчества, неразрывно связанного с творчеством народных мастеров. Успехи русского зодчества середины XVI в. подготовили условия для возобновления его подъема в конце столетия и последующих новых, важных изменений в зодчестве, происшедших уже в XVII в.

4.1 Особенности храмовой архитектуры XVII в.

Для архитектуры ХVII в. также характерно сочетание народных традиций и новых тенденций. Процесс "обмирщения" затронул и зодчество. Начинается отход от строгих церковных канонов, усиливаются светские мотивы. Строгость, простота всё больше уступают место внешней нарядности, живописности. Несмотря на то, что церковь прилагала большие усилия, чтобы сдержать усиление светского начала, процесс «обмирщвления», как образно называли его современники, все больше превращал церкви - «дом божий» в красивые, нарядные сооружения, которые больше отвечали вкусам их заказчиков - владельцев [1, стр. 302]. Последними часто выступали в городах общины прихожан. Следует иметь в виду, что влияние церкви стало подрываться, но оставалось еще очень большим. Поэтому тяжелой была борьба светских элементов в искусстве за свое существование и развитие.

В первой половине ХVII в. в церковной архитектуре продолжают развиваться традиции шатровой архитектуры, поставленные по принципу «восьмерик на четверике». Но и здесь всё заметнее проявляется стремление к внешней нарядности, декоративности. Переходы от нижней части к шатрам стали усложняться. Строили также церкви с так называемым «кубоватым покрытием», в том числе с пятиглавыми «кубами», были ярусные покрытия, как, например, в церкви Ивана Предтечи на Широковом погосте (Пеновский район бывшей Великолукской области), были ярусные церкви, как Вознесенская церковь в Торжке, и другие. Деревянное зодчество испытало обратное влияние каменной архитектуры. Некоторые деревянные церкви строились теперь «на каменное дело» [1,с.304], подобно тому как “на деревянное дело” возводились шатровые сооружения XVI в. Таков, например, собор в городе Шенкурске Архангельской области, построенный в 1681 г.

В деревянном зодчестве с большой силой проявилась народная художественная культура. Менее связанное с потребностями и вкусами высшей феодальной знати и менее подверженное официальной церковной регламентации, деревянное зодчество воплотило в себе красочность и богатство народных талантов, характерное для XVII в. стремление к «узоречью». Религиозная идея отступала на задний план в архитектурном решении деревянных храмовых построек, уступая место живой игре форм и объемов, декоративным украшениям. Не строгую аскетическую идею, а мирскую жизнерадостность выражали живописные и нарядные храмы XVII в.

Черты «обмирщения» и проникновение народных, светских элементов в каменное строительство ярко сказалось и в церковном зодчестве. Становились длинными шеи подкупольных барабанов, а сами главки вытягивались вверх и приобретали луковичную форму. Возводились устремленные в небо шатровые храмы. Все больше карнизов, кокошников, наличников, колонок и других украшений появлялось на зданиях.

Выдающимся памятником шатрового зодчества в храмовом строительстве стала церковь Рождества Пресвятой Богородицы в Путинках в Москве, возведённая в 1649-1652 гг. Церковь богато украшена каменными узорами и увенчана пятью разновысокими шатрами. Отдельные детали церкви повторяют мотивы храма Василия Блаженного. Этот храм современники называли "каменной песенкой"[4,с. 321].

Характерным памятником этого типа в архитектуре стала церковь по заказу Д.М. Пожарского в Медведкове. Церковь отличается богатым декоративным убранством, мощным шатром. Она была построена на пожертвования князя Дмитрия Пожарского на месте молебна войска перед битвой за Москву. Также в память об освобождении Москвы и на средства Пожарского построена церковь Спаса Преображения в Пурехе. Главной достопримечательностью храма была хранившаяся здесь победная хоругвь, с которой Дмитрий Пожарский и Кузьма Минин воевали за независимость Отчизны [5,с. 12].

В г. Угличе в 1628 г. была возведена Успенская церковь Алексеевского монастыря, она также является характерной для нового стиля. В это же время возводились церковь Зосимы и Савватия в Троице - Сергиевом монастыре. Всё чаще заказчиками церквей становятся купцы, посадские общины. Обособленность храмового зодчества от гражданского строительства начинает утрачиваться. Церкви становятся похожи на светские хоромы. Характерным образцом такого типа храмового зодчества становится церковь Живоначальной Троицы в Никитниках. Она была возведена в 1635-1653 гг. в Китай - городе по заказу богатого купца Г.Л. Никитникова. Церковь напоминает жилые хоромы своей асимметричностью, жизнерадостностью художественного облика. Церковь была украшена иконами и фресками, выполненными выдающимся русским живописцем того времени С.Ф. Ушаковым. Церковь в Никитниках оказала влияние на целый ряд построек в других городах, таких, как Вознесенский храм в Устюге, построенный по заказу купца Никифора Ревякина в 1648 г., Троицкий храм в Муроме (1642-1648 гг.).

По заказу отдельных богатых купцов, посадских общин в это же время были построены церкви в других крупных торговых городах. В частности, в г. Ярославле в 1647-1650 гг. по заказу купцов Скрипиных была построена церковь Ильи Пророка, в 1649-1654 гг. купцы Неждановские возвели церковь Иоанна Златоуста. Эти церкви отличали торжественность, нарядность, обилие архитектурных деталей. Церковь пыталась противостоять процессу "обмирщения" в искусстве. Патриарх Никон в 50-х гг. запретил возводить шатровые покрытия, выдвинув в качестве образца традиционное пятиглавие. Патриарх попытался использовать искусство для утверждения могущества Церкви в обществе. Он пытался возродить строгий монументализм. По его велению в 1656 по 1694 г. под Москвой на р. Истра архитекторами А. Мокеевым и Я. Бухвостовым был построен комплекс зданий Воскресенского Новоиерусалимского монастыря, загородной резиденции патриарха.

По замыслу Никона, в постройках храма должны были повториться главные христианские святыни. Воскресенский собор строился по образцу Иерусалимского храма "над гробом Господним", были использованы его чертежи и модель, которые привезли из Святой Земли особые послы. Однако строители собора придали ему специфические русские черты, использовав при этом "дивное узорочье". Многоцветное изразцовое украшение храма было невиданным по своей роскоши. Таким образом, монументальность собора сочеталась с ярко выраженным декоративным началом.

По инициативе патриарха Никона в Кремле архитекторами Д. Охлебининым и А. Мокеевым были построены Патриаршие палаты с Крестовой палатой, в которой размещался приёмный и церемониальный зал московских патриархов. Пол Крестовой палаты был выстлан чудесными разноцветными изразцами, в окна были вставлены оконницы из переливающейся слюды, украшенной разноцветными цветами. Роскошью и красотой убранства Патриаршие палаты соперничали с Теремным дворцом Алексея Михайловича. Как воплощение идеи о главенстве церкви был задуман крупный ансамбль построек ростовского митрополичьего двора, так называемый Ростовский кремль, возведенный ростовским митрополитом Ионой Сысоевичем в 70-х годах XVII в. Характерно, что башни укреплений были ниже, чем высокие главы церкви, что указывало на преимущество духовной церковной силы над светской. Здания ростовской митрополии, храмы и палаты отличались сдержанностью и строгостью. С особой нарядностью были выстроены лишь ворота с надвратными церквами Воскресения над северным входом и Иоанна Богослова над западным.

Еще ранее, в 50-х гг., Аверкием Мокеевым были возведены здания Валдайского монастыря - собор, трапезная и палаты патриарха Никона, выполненные в монументальной манере. Таким же монументальным был и Крестный монастырь, поставленный в Онежской губе Белого моря на Кий - острове.

Постройки, возведенные по замыслу Никона, убедительно свидетельствуют о том, что в условиях XVII в. попытки противодействовать развивающемуся «обмирщению» и проникновению светских элементов в искусство оказывались в общем малосостоятельными. В диктуемые официальным церковным регламентом монументальные формы сооружений неизбежно проникало то самое «узоречье», против которого пытался бороться патриарх. И шатровые сооружения тоже оказалось невозможно изжить. Шатры теперь стали перемещаться на колокольни, образуя красочный ансамбль с пятиглавыми строениями основной части храма. Более того, соперничество со светской властью вынуждало Никона идти на богатое убранство храмов, что открывало дорогу опять-таки преследовавшимся им тенденциям к декоративности и нарядности церковных сооружений.

Религиозная символика все более отступала перед живописным и жизнерадостным искусством, и даже постройки ростовской митрополии приобрели сказочный характер, столь типичны для народного искусства. Посадское направление в зодчестве, светское по своим художественным приемам, не утратило своей силы и в условиях строгой церковной регламентации. На Руси продолжали возводиться замечательные по своей красочности храмы, далекие в сущности от того, чтобы вызывать строго религиозное чувство, радовавшие глаз живой игрой своих форм и богатством цветов. Таковы постройки крупнейшего мастера - декоратора П.Потехина, построившего великолепный по своей отделке храм в селе Останкине под Москвой (1678 - 1683 гг.).

Особенно сильно светское направление проявилось в ярославском зодчестве. Здесь особенное внимание уделяли не воплощению религиозных идей, а богатству и пышности храмов, долженствовавших отразить богатство их заказчиков - крупных купцов. Таков, например, возведенный в 1647-1650 гг. купцами Скрипиными храм Ильи Пророка. Храм представляет собой пятиглавое здание, окруженное папертью - галереей, с запада к нему примыкает шатровый придел. Замечательны цветовые контрасты отделки красным кирпичом на фоне белой стены, которая, в свою очередь, была украшена зелеными, синими и желтыми изразцами. Объемы здания разнообразны, колокольня богато украшена.

В 16490 - 1654 гг. купцы Неждановские построили за рекой Которослью храм Иоанна Златоуста, в котором замечательно сочетание нарядности и строгости. В 1669 г. рядом с ним был построен другой пятиглавый храм. Они были объединены великолепной шатровой колокольней, одним из лучших образцов такого рода построек в XVII в. Многокрасочными изразцами, черепичным покрытием глав и кровель отличался возведенный в 1665 - 1672 гг. храм Николы «Мокрого».

В 1671 - 1687 гг. прихожанами была построена грандиозная церковь Иоанна Предтечи в Толчкове. Богатые горожане - заказчики хотели, чтобы их храм был лучше каменных построек в Ярославле. Зодчему, выполнявшему заказ, удалось соединить торжественную монументальность с декоративной многоцветностью. Каждая деталь была отделана с большим искусством. Церковь в Толчкове является изумительным памятником искусства народных мастеров-резчиков по дереву и кузнецов, живописцев и кирпичников, создавших прекрасные формы фигурного кирпича, образцом посадской архитектурной культуры второй половины XVII в. Рядом с пятнадцатиглавой церковь была воздвигнута многоярусная колокольня. «Народная любовь к красоте и украшенности мира и вещи была выявлена в Толчковской церкви с предельной полнотой. Архитектура храма резко отступала от феодальной строгости и сухости выражения предшествующего времени и превращалась в ликующую симфонию народной фантазии», - отмечал знаток древнерусской архитектуры Н.Н.Воронин.

Замечательные постройки появились и в других городах Поволжья. Среди них - Воскресенские церкви в Костроме и Романове - Борисоглебске (Тутаеве) и других.

Стремление к украшению, нарядности заметно нашло отражение и в архитектуре кремлей и монастырей, прежде всего Московского Кремля. Ещё в 1624 г. - 1625 гг. русский зодчий Б. Огурцов и англичанин Х. Головей сделали высокую кирпичную надстройку над Спасской башней, богато украсив её белокаменными узорами. Вскоре украшенные белокаменной резьбой шатры появились и на других башнях Кремля. Обновлённый Кремль засиял золотом куполов и многоцветьем дворцов. В это же время богатой и нарядной отделкой были украшены стены и башни Донского, Данилова, Ново-Девичьего, Троице-Сергиева монастырей. После воссоединения Украины с Россией начинается интенсивное расширение культурных связей России с Западной Европой. Там в это время главенствовал стиль барокко с его пышностью. Родственники Петра I по матери Нарышкины строили роскошные здания, стиль которых вошёл в русское искусство как "нарышкинское барокко". Характерными чертами его стали чёткость, симметричность, подчёркнутая устремлённость ввысь, многоярусность. Процессы образования нового стиля наиболее активно развернулись в Москве и во всей зоне ее культурного влияния. Декоративность, освобожденная от сдерживающих начал, которые несла в себе традиция XVI столетия, в московской архитектуре исчерпала себя, сохранившись в хронологически отстававших провинциальных вариантах. Но процессы формирования светского мировоззрения развивались и углублялись. Их отражали утвердившиеся изменения во всей художественной культуре, которые не могли миновать и зодчество. В его пределах начались поиски новых средств, позволяющих объединить, дисциплинировать форму, поиски стиля.

Московская архитектура конца XVII-начала ХVIII в. была, безусловно, явлением прежде всего русским. В ней еще сохранялось многое от средневековой традиции, но все более уверенно утверждалось новое. В этом новом можно выделить два слоя: то, что характерно только для наступившего периода, и то, что получило дальнейшее развитие. Во втором слое, где уже заложена программа зрелого русского барокко середины XVIII в., очевидны аналогии с западноевропейскими пост ренессансными стилями - маньеризмом и барокко.

Самым прекрасным памятниками этого стиля стала церковь Покрова в Филях, построенная в 1690-1693 гг. братом царицы Л.К. Нарышкиным. Храм словно вырастает из земли. Открытые галереи, живописные лестницы, гладкие стены из красного кирпича в сочетании с белокаменными наличниками, тонкие колонны, ажурные кресты легки, воздушны, сказочны. В таком же духе выполнены церковь в селе Уборы под Москвой, сооружённая зодчим Я. Бухвостовым, трапезная Троице-Сергиевого монастыря, многоярусная колокольня Ново-Девичьего монастыря.

Одной из последних несказанных высот древнерусского зодчества стал знаменитый на весь мир двадцатидвуглавый Преображенский храм на погосте Кижи на острове в Онежском море. Храм был возведён в 1714 г. из брёвен без единого гвоздя. Русь уже стремительно менялась, становилась иной. Древняя Русь словно посылала прощальный привет и хотела показать грядущим поколениям красоту, высоту, чистоту, гений русской души.

4.2 Складывание радиально-кольцевой планировки Москвы

Одним из важнейших факторов, влияющих на развитие столицы Российской Федерации, города Москвы является его планировка - радиально-кольцевая или ветвисто-веерная. Такая планировка характерна для древних европейских городов.

Данная планировка выгодна для населённых пунктов, выполняющих одновременно роли транспортно-промышленного узла и военно-тактического центра, каковыми являлись большинство древнерусских городов. Но Москва выполняла больше транспортную функцию, так как изначально располагалась на пересечении нескольких торговых путей, а позднее и сама стала крупным транспортным узлом.

Радиально-кольцевая система планировки является синтезом радиальной, идеальной для транспортных узлов планировки и классической цепи фортификационных сооружений.

К несомненным преимуществам радиально-кольцевой планировки следует отнести её компактность, быстроту внутригородского перемещения и неограниченные возможности роста во всех направлениях. Основным же недостатком данной планировки является неизбежность транспортной перегрузки центральной части города.

Наряду с Москвой классические примеры радиально-кольцевой планировки представляют такие города, как Париж и Вена. Менее выражена она в Берлине и Брюсселе.

Нынешняя радиально-кольцевая планировка сложилась в Москве далеко не сразу. О том, как развивалась структура Москвы на протяжении веков, рассказано во втором параграфе

Предпосылки к складыванию радиально-кольцевой структуры появились в Москве изначально, с момента основания города. Причиной этому послужило то, что Москва была основана на пересечении нескольких торговых путей: Торжок-Тверь-Москва-Рязань, Углич-Тверь-Москва-Курск и др. Но в те времена Москва ещё не была "круглой", то есть не обладала радиально--кольцевой планировкой: кремлёвские стены - от первых деревянных до возведённых Иваном Калитой - имели вид треугольника, расположенного на мысе между реками Москвой и Неглинной. У небольшого торгового городка, каким была тогда Москва, нет ни возможности, ни необходимости преодолевать какие-либо препятствия на пути своего роста, тем более водные.

Напротив, река давала защиту получше многих крепостных стен, и селиться за её линией было бы неразумно. Даже после постройки прочных каменных стен, закрепивших размеры Кремля, город продолжал расти в основном на восток, где в начале XVI века при Иване Калите возникла стена Китай-города, включившая в состав города посады, возникшие ещё при первых кремлёвских стенах.

Но наступил момент, когда Москва увеличилась настолько, что для её роста перестали быть помехой сначала маленькая Неглинная, а затем и большая Москва-река. Две новые линии городских укреплений, возведённые в конце XVI века, зафиксировали постепенное округление границ города. Первая линия - стены Белого города - напоминала сильно выгнутую подкову, концы которой упирались в Москву-реку. Стена, шедшая вдоль реки, соединяла концы подковы со стенами Кремля и Китай-города.В общем, Белый город представлял собой почти полное кольцо. Когда сто пятьдесят лет спустя его стены сломали, на освободившемся месте разбили широкие бульвары.Все вместе они составляют, то что мы сейчас называем Бульварным кольцом.

А первое полностью замкнувшееся кольцо вокруг города образовали стены Земляного города, "перешагнувшие" и Москву-реку, охватив Замоскворечье. Сейчас на месте стен Земляного города пролегло знаменитое Садовое кольцо.

Следующее кольцо "городской ограды" - Камер-Коллежский вал - сооружалось в середине XVIII века уже не в оборонительных целях, а как таможенная граница города - вал ограничивал территорию, на которой действовала спиртная монополия откупщиков, приобретших право исключительной торговли спиртным в пределах Москвы. Это "кольцо" длинной около 37 км было неправильной формы. Особенно далеко оно отступало от центра на северо-восток, где лежали важные и многолюдные пригороды - Преображенское и Лефортово, а на северо-западе и юго-западе подходило близко к центру, как будто было "вдавлено".

Камер-Коллежский вал фактически стал границей города, но царское правительство ещё долго не признавало этого. Например, в 1806 году было объявлено, что московская городская полиция может распоряжаться внутри всего Камер-Коллежского вала, но при этом официальной границей города по-прежнему считалось Садовое кольцо.Московская дума много раз обращалась к правительству с просьбой установить соответствующую истинным размерам города границу, но всякий раз получала отказ. Возможность установить новые границы города появилась лишь в 1917 году. К этому времени вокруг Москвы возникло ещё одно кольцо - Окружная железная дорога. Она не предназначалась для городского движения и весьма слабо соответствовала реальным границам города, но, тем не менее она была признана официальной границей Москвы. Окружная дорога стала своего рода чертой, подытожившей рост города за семь с половиной веков - до самой Октябрьской революции. Но уже через полгода Думу заменил Московский совет, и он границах города надолго забыли. Вспомнили об этом вопросе только в конце 20-х - начале 30-х годов.

И вот, в 1935 году был разработан грандиозный Генеральный План развития и реконструкции Москвы. Подобные Планы создавались и позже - в 1971 году, например - но они являлись скорее продолжением мыслей, изложенных в Генеральном Плане 1935 года. План должен был выявить перспективные направления развития столицы и предотвратить стихийную, неорганизованную застройку. Он предлагал "сохранение исторически сложившейся планировки города и одновременное введение в неё новых элементов" - таких, как длинные прямые проспекты (преимущественно в южной части столицы) и крупные зелёные массивы. В соответствии с Планом вдоль границ Кремля и Китай-города было проложено Центральное полукольцо, состоящее из цепочки площадей, соединённых широкими проспектами. На всём протяжении расширили и благоустроили Садовое кольцо, в местах пересечений с радиальными магистралями соорудили транспортные развязки. Были начаты работы по сооружению колец - Третьего и Паркового. Полной реализации Плана помешала война, но отдельные участки колец удалось соорудить. Позднее, в Генеральном плане 1971 года идея разгрузки Центра от транспортных потоков получила дальнейшее развитие. Казалось, исправление векового недостатка планировочной схемы Москвы не за горами, но этого не произошло. Прокладка новых улиц среди сложившейся застройки, сооружение многочисленных транспортных развязок - тоннелей, эстакад, мостов оказалось делом долгим и дорогим. Кроме того, осуществление работ натолкнулось на упорное сопротивление "ревнителей старины", отрицавших всякую возможность реконструкции старых московских улиц.

Правда, всё-таки одно новое кольцо Москва получила. Им стала Московская кольцевая автомобильная дорога (МКАД), сооружённая в конце 50-x годов как скоростная магистраль, все пресечения которой были устроены на разных уровнях. Изначально это 109-километровое кольцо предназначалось для лишь для пропуска в обход города транзитного автотранспорта, но к сегодняшнему дню сильно возросла его роль для внутригородского движения.

Москва уже достаточно давно вышла за пределы МКАД, но она выполняла роль административной границы Москвы целую четверть века.

Церковь Вознесения Господня в селе Коломенском на Москве-реке была построена в 1532 году. Это первый шатровый храм на Руси, положивший начало замечательному храмовому стилю, просуществовавшему, увы, только до реформы Патриарха Никона в середине XVII века.

Село Коломенское на реке Москве, по преданию, было основано несколькими семьями из города Коломны, бежавшими на лодках вверх по течению реки от нашествия войск хана Батыя в 1237 году. Оно упоминается в духовной грамоте Ивана Калиты в 1339г., а с начала XV века перешло от серпуховского князя Владимира (внука Ивана Калиты) к московскому великому князю Василию I и стало дворцовым. Здесь несколько раз менялись княжеские и царские дворцы, самый красивый из которых, построенный Алексеем Михайловичем, простоял до 1768 года, когда был разобран за ветхостью. Прежде чем разобрать грандиозное деревянное сооружение, его обмерили, и по этим данным в 1867 году была сделана модель, ныне находящаяся в музее «Коломенское». Сейчас планируется его воссоздание в натуральную величину, правда, почему-то не на прежнем месте, которое остается пустым.

Вознесенский шатровый храм ? главное и самое красивое здание дворцового села ? был построен в 1532 году. Это первый каменный шатровый храм (есть предположение, что и деревянные шатровые церкви стали строить уже только в подражание Коломенскому) на Руси, поражающий своей грандиозностью и при этом гармоничностью форм. Он даже кажется не очень высоким, пока рядом с ним не появляются люди, ? только тогда понимаешь, насколько огромна эта церковь. Заложен был храм либо в 1529, либо в 1530 году, по повелению Василия III в честь появления долгожданного сына и наследника престола.

Есть большая вероятность того, что строили Вознесенский храм итальянские зодчие, возможно, Петрок Малый, прибывший в Москву в 1528 году. В пользу «итальянской» версии говорит и декор, не встречавшийся прежде в русской архитектуре, и проставленная на капители колонны дата арабскими цифрами по новому летоисчислению (от Рождества Христова), которые на Руси в то время не использовались.

Здание было построено из большемерного кирпича, при строительстве в кладку подклета были заложены кованые железные связи. Композиция храма - центрическая, даже алтарная часть не обозначена снаружи апсидой. Крестообразный в основании храм увенчан восьмериком, на который поставлен высокий шатер. Переход от нижней части к восьмерику скрывают ряды тройных кокошников, из которых как бы «вырастает» восьмигранный столп. По низу храм опоясывают галереи-гульбища, опирающиеся на аркады; на галереи ведут крытые лестницы. Первоначально гульбища были открытыми, а за алтарем на них находилось царское место с «теремной» крышей, по всей вероятности, устроенное при Алексее Михайловиче. Оттуда царь раздавал милостыню после богослужения.

Украшен храм чрезвычайно искусно и богато, при этом без излишеств: грани нижнего объема отделаны пилястрами, по низу шатра проведен ряд кокошников, стены галереи и лестницы также не гладкие. Но наиболее интересна поверхность граней самого шатра: они украшены белокаменными тягами в виде «бриллиантового руста», и в то время, когда шатер был выкрашен в красный цвет, оставались белыми. Внутри шатер открыт, что создает ощущение простора внутри небольшого по площади храма.

Первоначальный тябловый иконостас был разобран при Николае I и заменен иконостасом из кремлевского Вознесенского монастыря. Позднее был восстановлен иконостас с сохранившимися древними иконами, хотя и не в первоначальном виде.

В советское время церковь Вознесения вместе с остальными памятниками села Коломенского была передана в ведение музея-заповедника, организованного в 1928 году. В 2007 году окончилась длительная реставрация памятника, вокруг которой шла серьезная дискуссия на тему ее качества. Но так или иначе, леса, долгое время скрывавшие древнейший шатер Москвы, теперь сняты, и главная вертикаль высокого берега Москвы-реки снова видна отовсюду.

4.3 Живопись

Название иконописного произведения, где помимо изображения святого в среднике присутствуют композиции, иллюстрирующие события его Жития, деяния и чудеса. Неизвестно, когда была написана первая Ж. и. Возможно, ее появлению предшествовало изображение житийных сцен на книжных миниатюрах и в храмовой живописи. По мнению Н. Шевченко, в иконописи был разработан самостоятельный житийный цикл, более развернутый, чем в монументальной живописи. В сочинениях св. отцов встречаются высказывания об иконах, трактуемые как описание житийных образов, напр.: «Живописец, изобразив на иконе доблестные подвиги мученика… все это искусно начертав нам красками, как бы в какой изъяснительной книге ясно рассказал подвиги мученика» (Похвальное слово св. вмч. Феодору свт. Григория Нисского. Цит. по: Успенский Л. А. Богословие иконы Правосл. Церкви. М., 1989. С. 53).

В визант. искусстве известны разные принципы расположения житийных сцен. Традиционно на Ж. и. чтение сюжетов, помещенных вокруг средника с образом святого, начинается с левого верхнего клейма, продолжается по верхнему полю, затем попеременно слева направо на боковых полях и заканчивается в правом углу нижнего поля. Когда последовательность изложения может быть нарушена, «прочитать» изображение и понять причину отступления от канона помогают тексты. Сюжеты Ж. и. обильно черпались из разных источников, гл. обр. из различных версий Житий святых, как канонических, так и апокрифических; их события в живописных циклах некоторых святых иногда излагались вместе. В качестве источника для Ж. и. свт. Николая Чудотворца активно привлекались разновременные тексты посмертных чудес святителя.

Чудеса св. Евстратия. Фрагмент эпистилия. 2-3-я четв. XII в. (мон-рь вмц. Екатерины на Синае)

Согласно постановлению VII Вселенского Собора, разработавшего догмат об иконопочитании, неотъемлемой принадлежностью иконы является надписание имени святого, устанавливающее тождество между изображением и его прототипом. Надписи с поясняющим текстом сопровождают каждое клеймо Ж. и. В ранних памятниках они лаконичны. С увеличением повествования надписи становятся более содержательными. Если на Ж. и. XIV-XV вв. в сюжете исцеления больного надпись краткая, то в более поздних памятниках могут быть указаны имя исцеленного и его недуг.

В настоящее время среди сохранившихся Ж. и. одной из древнейших является больших размеров кипрская икона «Вмц. Марина, с житием» (106Ч62 см) из ц. вмц. Марины (Византийский музей культурного центра им. архиеп. Макариоса, Никосия). В среднике вмц. Марина изображена в позе оранты; клейма сохранились лишь на левом поле. Атрибуция иконы затруднена вслед. плохого состояния красочного слоя: по мнению А. Папагеоргиу, она стилистически близка к синайским памятникам VIII-IX вв. (см.: Рбрбгепсгйпх. 1991. У. 5, 8-9), кон. XII в. предлагает датировать образ Шевченко (Љevиenko. 1999. P. 150).

Св. Иоанн Креститель, с житием. Икона. Нач. XIII в. (мон-рь вмц. Екатерины на Синае)

К XI в. восходит фрагмент триптиха с изображением Богоматери из «Благовещения» и 2 сценами из Жития свт. Николая Чудотворца (сюжеты рукоположения) из мон-ря вмц. Екатерины на Синае. Из того же собрания происходит уникальный эпистилий 2-3-й четв. XII в. «Чудеса св. Евстратия», где на 2 досках представлено 11 сюжетов; смысловой центр эпистилия - 3-фигурный Деисус. Иное композиционное решение на иконе из того же собрания «Св. Иоанн Креститель, с житием» (посл. четв. XII в.): 3 сюжета («Благовестие Захарии», «Рождество Христово», «Крещение») расположены в медальонах, вписанных в завершение арочной формы.

Много Ж. и. появилось на рубеже XII и XIII вв., большинство из них - образы из мон-ря вмц. Екатерины на Синае. На нек-рых святые в среднике изображены в рост - прор.Моисей, вмц. Екатерина, св. Иоанн Креститель, вмч. Георгий Победоносец; свт. Николай Чудотворец и вмч. Пантелеимон - по пояс. Как правило, эти иконы больших размеров выполняли функции местных образов в одноименных храмах или приделах. По мнению исследователей, нек-рые из этих образов были созданы как храмовые для парекклисионов во имя святых и их Ж. и. отчасти замещали соответствующие монументальные росписи (Weitzmann. 1986. У. 94-107). В нач. XIII в. был создан триптих с изображением Богоматери Одигитрии (Аристерократусы) в центре и сюжетами протоевангельского цикла на створках. К синайским памятникам стилистически близка икона св. Прокопия с клеймами жития (нач. XIII в., собр. Александрийского Патриархата; см.: Фубнфзлбт Г. З лбфсейб фпх бгйпх Рспкпрйпх уфзн ресйпдп фщн уфбхспцпсщн кбй з вйпгсбцйкз ейкпнб фпх уфп Рбфсйбсчейп Йеспуплхмщн // ДЧБЕ. Рес. 4. 2006. Ф. 27. У. 245-257). Рубежом XII и XIII вв. датируется древняя живопись 2-сторонней иконы с ростовым изображением святых Космы и Дамиана с 12 сценами из их жития на верхнем и боковых полях (Византийский музей, Кастория). Аналогично размещены фрагментарно сохранившиеся клейма и на иконе с поясным изображением свт. Николая Чудотворца (2-я пол. XIII в., Византийский музей, Кастория).

Разнообразны Ж. и. XIII в., вышедшие из мастерских крестоносцев. Среди наиболее известных - монументальный образ «Свт. Николай, с житием» из ц. свт. Николая (Агиос-Николаос тис Стегис) близ Какопетрии, Кипр (2-я пол. XIII в., Византийский музей культурного центра им. архиеп. Макариоса, Никосия). На 2-сторонней иконе «Вмч. Георгий, в житии. Святые Марина и Ирина(?)» (2-я пол. XIII в., Византийский музей, Афины) фигура вмч. Георгия, изображенного в молении, выполнена в рельефе с полихромной раскраской, его окружают живописные сцены из Жития. Сохранился еще один житийный образ вмч. Георгия с рельефной фигурой святого в рост и живописными клеймами справа и слева от средника (XIII в., НХМУ). Плохая сохранность красочного слоя затрудняет его точную атрибуцию (см.: Этингоф. 2005. С. 624-630).

Сохранившиеся Ж. и. палеологовской эпохи немногочисленны: «Свт. Николай, с житием» из ц. Богоматери Перивлепты в Охриде (сер. XIV в., Галерея икон, Охрид), «Распятие, с деяниями и праздниками» (2-я четв. XIV в., монастырь вмц. Екатерины на Синае), «Богоматерь Одигитрия, со сценами жития Богоматери» (ок. 1400, Византийский музей, Кастория). В XV в. на Синае были созданы небольших размеров Ж. и. вмч. Георгия и свт. Николая Чудотворца, иконографическая программа которых восходит к образцам раннего XIII в. (монастырь вмц. Екатерины на Синае; см.: Holy Image, Hallowed Ground: Icons from Sinai: [Cat.] / Ed. R. S. Nelson, K. M. Collins. Los Ang., 20073. P. 159-161).

В поствизант. период повышается интерес к Ж. и. в искусстве Греции, Сербии, Болгарии и др. стран. Перечень святых, имеющих житийные образы, ограничен. Широкое распространение получили циклы святых Димитрия Солунского, Георгия Победоносца, Иоанна Крестителя и Николая Чудотворца («Святые Георгий и Димитрий, с житийными сценами» с рельефным средником XIV в. из ц. Богоматери в Созополе, рама с клеймами XVI в., ЦИАМ; «Св. Георгий, с житием», XVI в., Византийский музей, Кастория; «Чудо вмч. Георгия о змие, с житием», мастер Михаил Дамаскинос, 2-я пол. XVI в., кафедральный собор Богоматери Спилеотиссы, г. Керкира; «Св. Иоанн Предтеча - Ангел пустыни, с житием» из Кремиковского монастыря, 1595, ГИМ; «Свт. Николай, с житием» из мон-ря Дечаны, 2-я пол. XVI в.; «Вмч. Георгий на престоле, с житием» и «Св. Иоанн Предтеча, с житием», 2-я четв. XVII в., Печская Патриархия).

Реже встречаются Ж. и. нек-рых святых, создававшиеся как храмовые по особому заказу («Прп. Антоний, с житием» кисти Эммануила Цанеса, 1645, ц. Панагии тон Ксенон, г. Керкира; «Св. Иоанн Пустынник, с житием», мастер Иеремия Палладас, сер. XVII в., Византийский музей в ц. Панагии Антивуниотиссы, г. Керкира; «Святые Косма и Дамиан, с житием», 1673-1674, Печская Патриархия). Существуют также единичные примеры Ж. и.: «Прп. Стефан Дечанский, с житием», мастер Лонгин (1577, мон-рь Дечаны). Следует особо отметить создание Ж. и. слав. святых, напр. прп. Иоанна Рильского (XVII в., Рильский мон-рь), прп. Гавриила Лесновского (2 иконы: ок. 1626 с 13 клеймами и 1808 с 14 клеймами, обе - в Лесновском мон-ре). В поствизант. иконографии получили особое развитие циклы деяний архангелов, преимущественно арх. Михаила (примеры см. в кн.: Габелић С. Византиjски и поствизантиjски циклуси Арханђела XI-XVIII век. Београд, 2004).

В Др. Руси Ж. и. была чрезвычайно популярна. Богатство идей и смысловых оттенков, разнообразие изобразительных вариантов позволяют рассматривать этот жанр иконописи как особое явление в национальной культуре. В рус. традиции сюжеты Ж. и. черпались также из текстов Палеи Толковой, различных исторических сочинений, а циклы свт. Николая Чудотворца пополнялись «русскими» чудесами.