Экономический механизм хозяйствования

Поскольку отдельно взятая страна, принявшая решение о проведении политики порядков, присущей конкуренции результатов, не располагает властью проводить декартелизацию крупных зарубежных предприятий, то в качестве еще одного стартового условия необходимо «остановить проникновение международных концернов с Востока и с Запада и полностью покончить с ним».

Это основополагающее требование В. Ойкена находится в полном противоречии с процессом проникновения мультинациональных концернов в Восточную Европу, которому создаются благоприятные условия. Оно подкрепляется опытом, накопленным странами третьего мира, государственное руководство которых нередко предпринимало попытки извлечь выгоду из научно-технического прогресса за счет внедрения международных концернов, вынужденно не отказываясь при этом от внешнеторгового протекционизма. Именно внешнеторговый протекционизм во многих случаях мог сделать для мультинациональных компаний привлекательными капиталовложения, поскольку импортные ограничения гарантировали то, что эти компании могли действовать спокойно на соответствующих внутренних рынках, не ощущая никаких помех со стороны иностранных конкурентов. Результатом же зачастую было то, что, как предсказывал В. Ойкен, борьба, не связанная с конкуренцией результатов, приводила к гибели существовавшие отечественные малые и средние предприятия соответствующего рынка (к примеру, в результате демпинга).

В отличие от столь популярных ныне представлений, по которым олигополии и колоссальную власть на рынках следует воспринимать с национальной точки зрения стоящими на службе международной конкурентоспособности, В. Ойкен приводил совершенно противоположную аргументацию. По его мнению, как раз могущественные концерны препятствуют раскрытию возможностей мирового рынка в смысле справедливого, регулируемого конкуренцией мирового хозяйства. Ойкеновская концепция демонополизации затрагивала в первую очередь те предприятия, которые имели многочисленные зарубежные филиалы во всем мире, как, скажем, «ИГ Фарбениндустри» и «Дойче банк». Подобные властные структуры в состоянии оказывать давление на правительство с целью защитить внутренний рынок путем установления импортных барьеров и получать соответствующие субсидии на экспорт товаров. То и другое наносит ущерб как потребителям, так и не получающим субсидий мелким производителям именно в том, что касается их «конкурентоспособности на мировом рынке», т.е. их способности в рамках справедливых условий быть участниками операций на мировом рынке.

Конкурентный порядок и интеграция в мировое хозяйство были для В. Ойкена неотделимы друг от друга. В то время как в период крайней нужды после 1945 г. многие связывали свои надежды с автаркическим и планируемым государством снабжением населения товарами, Вальтер Ойкен выступал за ведение свободной мировой торговли по принципу конкуренции результатов: «Установление тесных связей с мировым рынком - это самая лучшая экономическая гарантия мира». И одновременно: «Чем больше рынок, тем тяжелее создавать властные позиции в экономике».

Но открытию мирового рынка противостоят, как правило, не только националистическая экономическая идеология и те группы отечественной экономики, которые извлекают выгоду из протекционизма. Торжественно провозглашенный свободным мировой рынок во многих отношениях является несвободным из-за существования частных торговых олигополий, государственного контингентирования внешней торговли, экспортных субсидий, а также бесчисленного множества нетарифных препятствий в торговле. Поэтому вместо настоящей конкуренции достижений производителей на мировом рынке часто имеет место борьба экономических территорий. Наибольшим успехом тогда пользуется та страна, которая, предоставляя субсидии и умело устанавливая барьеры в торговле, оказывается в состоянии обеспечить своему сельскому хозяйству или промышленности соответствующие доли мирового рынка и получение олигополистической прибыли. В условиях такой конкуренции экономических территорий более бедные страны, включая страны Восточной Европы, экономика которых находится на стадии преобразования, могут только нести потери. Что делать?

Сколь активно В. Ойкен выступал за установление международного конкурентного порядка, столь важно было для него показать, что и для отдельно взятой экономически более слабой страны вполне по силам в тех условиях мирового рынка, которые характеризуются конкуренцией власти, на национальном уровне начинать с установления конкурентного порядка.

С одной стороны, В. Ойкен выступал за отмену всех таких националистических экономических мер, как субсидии, внешнеторговая монополия или контигентирование импорта. С другой - он предложил исключить доступ к власти на рынках, что лишало крупные международные компании свободы создавать филиалы. Одновременно это создавало благоприятные условия для привлечения капиталов зарубежных малых и средних предприятий.

Наряду с этим он требовал не только проведения внутри страны «декартелизации и роспуска картелей», а также отказа от создания благоприятных условий для концентрации экономической мощи, но и систематического предоставления преимуществ предприятиям таких размеров (мелких и средних), которые соответствуют условиям конкуренции, во всех сферах экономической политики (начиная с налоговой политики и доступа к ресурсам и кончая распределением государственных заказов).

Применительно как к внутреннему рынку, так и к международным экономическим отношениям, В. Ойкен использовал одни и те же масштабы. Благодаря этому фундаментальному принципу отдельно взятая страна могла, с одной стороны, в условиях мирового рынка, характеризующихся конкуренцией власти, формировать функционирующий внутренний рынок с выходом на мировые рынки, а с другой - давать импульс вовне для развития более справедливого и более свободного мирового хозяйства.

Эту концепцию можно распространить и на другие актуальные проблемы мировой экономики. Большую роль, чем традиционный демпинг, играет нынче экономический демпинг. Страны уничтожают как свои собственные основы жизни, так и основы жизни всего человечества, с тем чтобы иметь возможность предлагать свои товары на мировом рынке по более низким, а тем самым более конкурентоспособным ценам. У страны, не желающей участвовать в такого рода недобросовестной конкуренции, в части реальной политики остается одна возможность: она требует от своих собственных предприятий достаточных стандартов по охране окружающей среды, которые могут быть точно так же распространены и на импортируемые продукты (в необходимых случаях даже с установлением запрета на импорт товаров). В какой степени оказывается экономически рациональной подобная стратегия интеграции в мировой рынок, характерной для политики порядков, хорошо видно как раз в сфере технологии окружающей среды. В наши дни техника, ориентированная на будущее и созданная с учетом требований охраны окружающей среды, поступает на мировой рынок в большинстве случаев из тех стран, которые имеют, соответственно, самое строгое законодательство в области охраны окружающей среды и которые внедрили его раньше, чем другие. В равной степени сказанное могло бы иметь отношение и к использованию предложенной В. Ойкеном ограниченной власти на рынках: лишь страны с функционирующими конкурентными рынками и демократией, независимой от экономики, в состоянии решать крупные проблемы будущего новаторски и эффективно, равно как справедливо и демократически.

Тупик: макроэкономическая стратегия роста

Тот, кто хочет иметь конкурентный порядок, должен проводить политику, противоречащую интересам новых и старых властных группировок внутри страны и за рубежом. Тому, у кого нет такого желания, или кто не может сделать это, остается одно: проведение в жизнь макроэкономической стратегии преобразований. На протяжении десятилетий она стала широко распространяться по всему миру и применяется в странах, численность населения в которых превышает миллиард человек. Сегодня богатые индустриальные страны, а также такие организации ООН, как Международный банк реконструкции и развития и Международный валютный фонд, предлагают ее также странам Восточной Европы. Их формула - благосостояние для всех путем непрерывного роста валового социального продукта, внешней торговли и зарубежных капиталовложений. В зависимости от того, как будет использоваться эта стратегия - с большим уклоном в монетаризм или кейнсианство, могут проявиться некоторые другие определяющие величины, такие, как минимизация инфляции и государственная задолженность.

Странам, преобразующим свою экономику, исходная экономическая посылка, связанная с этой политикой, преподносится как новейшее достижение науки. В действительности же она представляет собой «шаг назад, реанимацию образа мышления категориями меркантилизма», как констатировал В. Ойкен еще в 1949 г. в одной из своих лекций: «Решающее значение теперь имеет отнюдь не взаимоувязка между собой отдельных капиталовложений. Интерес представляет уже сумма всех инвестиций, вложенных в экономику». «Это шаг назад, поскольку тем самым экономические факторы рассматриваются как несущественные». В. Ойкен увидел, что удаленность западного мышления чисто макроэкономическими категориями от реальностей напоминает мышление Востока категориями планового хозяйства. «И в централизованно управляемой экономике мы встречаем такие глобальные понятия величин, как общее потребление, общие капиталовложения, общие накопления, общий импорт и экспорт. Уже не замечают отдельно взятого предприятия или домашнего хозяйства, обращают внимание лишь на глобальные потоки в суммарном выражении».

О том, что макроэкономическая стратегия должна быть неверной, свидетельствуют самые простые данные по мировой экономике: невысокие темпы роста мирового хозяйства, по меньшей мере, до сих пор не могли быть причиной мирового голода. Данные по наблюдавшимся до последнего времени по темпам роста производства продовольствия говорят о том, что даже если страны третьего мира будут рассматриваться отдельно, расчеты показывают небольшое превышение производства продовольствия в расчете на душу населения над его потреблением. Тем не менее, по данным ООН, в мире голодают более 500 миллионов человек. Каждый день 36 000 детей умирают от недоедания.

Проблематика макроэкономической стратегии преобразований проявляется в судьбе тех стран, которые ощущают на себе пристальное внимание со стороны Международного банка реконструкции и развития, а также Международного валютного фонда, и развитие которых стимулируется в рамках целевых программ. К их числу в равной мере относятся и те трансформирующиеся страны, которые осуществляют экономические преобразования и которые в Западной и Восточной Европе считаются образцовыми для того, чтобы идти по пути интеграции в мировой рынок. Данные исследований Чрезвычайного фонда помощи детям при ООН (ЮНИСЕФ) говорят о том, что в различных странах, таких, как, например, Чили, Республика Корея, Филиппины, Шри-Ланка, Бразилия и Мексика, наблюдается снижение обеспеченности населения продуктами и товарами, необходимыми для нормального здоровья, уровня жизни и образования при одновременном повышении темпов экономического роста и расширении материальной помощи со стороны Международного банка реконструкции и развития. Данные других исследований свидетельствуют о быстром уничтожении экологического капитала в странах, адаптирующихся к структуре мирового рынка.

Все это имеет свои причины. К примеру, расширение внешней торговли: без наличия соответствующих рамочных условий политики порядков блестящие показатели роста внешней торговли могут означать, что большая часть населения продолжает оставаться исключенной из мирового рынка. Если большинство внутренних потребителей не имеют покупательной способности, позволяющей им осуществлять активный спрос для удовлетворения основных потребностей, то для крупной промышленности и крупных землевладельцев страны оказывается выгоднее всего производить товары для экспорта. Бедняки не появятся на мировом рынке до тех пор, пока у них не будут деньги, своего рода «избирательные бюллетени», с помощью которых они могут посредством голосования участвовать в регулировании экономики. Не вся страна, а только небольшая часть ее населения в этом случае оказывается «интегрированной» в мировой рынок. В действительности же сегодня беднейшие регионы земли, проводящие или не проводящие стратегию открытых дверей, оказываются почти полностью отрезанными от мирового рынка (81% мировой торговли ведется в рамках самой богатой пятой части человечества). Эта проблема не нова. То, что в богатых странах зерно, поступавшее из бедных стран, скармливалось скоту, в то время как его не хватало бедной части населения, было одной из проблем, которой В. Ойкен занимался в 1940-х годах при разработке проекта конкурентного порядка.

Все возможные пути выхода из бедности и несвободы без использования последовательной политики порядков безуспешно апробировались в масштабах всей планеты. Последствия макроэкономической стратегии роста настолько ужасны, что развернувшаяся дискуссия по основам политики экономических преобразований вышла за рамки научной общественности. Разногласия и растерянность затронули даже руководство Международного банка реконструкции и развития. В этом был также свой шанс. В политико-экономической дискуссии проявилось новое откровение. Между тем независимая экология и организации стран третьего мира требуют предпринять шаги в направлении к «международному конкурентному порядку».

Границы конкуренции

Экологическая политика порядков

Конкуренция на рынке - идеальный метод познания, позволяющий оценить материальную ограниченность. Но он функционирует только при одном условии. Оцениваются лишь продукты, которые могут быть отнесены к правовому субъекту, подлежащему четкому отграничению. Именно основные материальные блага не поддаются такой индивидуализированной оценке. Воздух принадлежит всем без исключения, не только живущим сейчас людям, а всем людям и прочим живым существам, которые живут и будут жить на Земле. Воздух нельзя покупать или продавать. Поэтому он не включается в экономические расчеты отдельно взятых производителей и потребителей. Поскольку рыночный механизм не имеет сенсорного устройства для этих экономических благ, он исчисляет их с использованием цены на них, равной нулю. Но их физическая стоимость бесконечно велика, поскольку без них жизнь невозможна.

Рынок ставит этот фундаментальный экономический факт с ног на голову: он охотнее всего вознаграждает того, кто умеет, насколько это возможно, превращать эти «бесплатные» блага в оплачиваемые товары. Поэтому все экономические расчеты рыночных хозяйств в большей или меньшей степени неверны. Индустриальные нации в силу того, что не оплачивают тех издержек, которые они порождают, оказываются в таком долгу перед последующими поколениями, что нависает серьезная угроза будущему человечества. Если не наступит коренного поворота, то все рыночные хозяйства из-за своего обусловленного системой нежелания видеть экологическую ограниченность рухнут точно так же, как это произошло с централизованно управляемыми экономиками с их системно обусловленной слепотой по отношению ко всем видам эффективности.

2.4 Собственность и деятельность предприятия

Одной из отличительных традиций отечественной экономической мысли было и остается игнорирование роли и места государственной собственности в развитии отечественной экономики. В советское время государственная собственность трактовалась как форма перехода от частной собственности, «порождающей эксплуатацию трудящихся», к общественной. В конце 1980-х - начале 1990-х гг. в государственной собственности стали видеть основной тормоз развития экономики. Сейчас вновь заговорили о необходимости вернуть государство в экономику, увеличить участие государства в уставных капиталах наиболее значимых хозяйственных обществ, приступить к реализации программы управления государственной собственностью. Однако предмет спора точно не определен. Понятие государственной собственности имеет множество различных значений. Причем множественность толкований свойственна как самому понятию «собственность», так и относящемуся к нему определению «государственная».

Термин «государственная собственность» используется и для обозначения принадлежащего государству имущества-объекта собственности, и для выделения особой, отличной от частной, формы собственности - государственной, и для констатации факта исключения какого-либо объекта из гражданского оборота. Не меньше возможных толкований данного словосочетания возникает и при ответе на вопрос: кому именно принадлежит то имущество, которое принято называть государственным?

Казалось бы, ответ очевиден: собственником государственной собственности является государство. Но что такое государство как субъект права собственности? Возможны два варианта ответа:

* государство - это синоним общества, а государственный аппарат представляет собой орган управления государства-общества. В этом случае государственная собственность и собственность общества - одно и то же;

* государство есть самостоятельный субъект права, представляющий определенные общественные интересы, но не тождественный обществу. В этом случае государственная собственность и собственность общества - два разных понятия.

Отождествление государства и общества ведет к подмене интересов общества интересами государства как субъекта власти. Правда, в либеральных теориях принято рассматривать государство как «слугу» общества, нанятого гражданами для защиты их интересов. Но «слуга», обладающий монополией на принуждение, очень легко превращается в хозяина. Если государство и общество - не одно и то же, существуют два разных субъекта права собственности - государство и общество - и два имущественных комплекса - государственное (казенное) имущество и общественное (национальное) имущество. Определение «казенное» используется нами для обозначения имущества, закрепленного за государством как субъектом права для реализации вмененных ему функций. Национальным имуществом мы называем имущество, право собственности на которое принадлежит обществу. Государство может от лица и по поручению общества осуществлять управление или распоряжение этим имуществом. Однако данная функция не является имманентной государству.

На первый взгляд, различие между терминами «государственная собственность» и «национальное имущество» носит схоластический характер. Коль скоро государство осуществляет функцию управления национальным имуществом, не все ли равно, является ли оно при этом лицом в юридическом смысле, своего рода «управляющим компанией» или просто «органом управления» другого лица? На самом деле не все равно. В первом случае государство подменяет собой общество. Сращивание власти и собственности создает предпосылки для подавления общества государством. Поэтому необходимы механизмы контроля общества над действиями государства. А это возможно только в условиях их отделения друг от друга.

Не менее важным аргументом в защиту отделения общества от государства является нецелесообразность совмещения одним и тем же лицом (субъектом права) функций государственного регулирования отношений между экономическими агентами и функций участника гражданского оборота. Если такое совмещение имеет место, создаются предпосылки для нарушения важнейшего принципа свободной конкуренции - равенства и независимости экономических агентов.

Еще одно различие между рассматриваемыми подходами касается прав членов общества - граждан. Если субъектом собственности является общество, члены общества - граждане - обладают имущественными правами на доход от использования национального имущества. Если общество отождествляется с государством, доходы от использования национального имущества являются доходами государства. Государство может заботиться о своих подданных, нести перед ними обязанности. Подданные могут быть наделены политическими правами, позволяющими им влиять на деятельность государства. Но в качестве подданных они могут рассчитывать не более чем на «вспомоществование» государства-общества.

И последнее, по упоминанию, но не по важности. Если общество и государство не отделены друг от друга, государственная бюрократия, по определению, имеет право выступать от имени общества как собственника национального имущества. Само общество пребывает при этом в безлично аморфном состоянии субъекта управления.

Коллектив граждан или единое лицо?

Если государство и общество являются различными субъектами имущественных прав, возникает новый, не менее важный вопрос: что представляет собой общество в качестве субъекта права собственности? Ответ на данный вопрос зависит от того, как именно мы понимаем смысл общественной собственности: как совместную собственность всех граждан или как собственность отличного от государства, но единого лица - общества? Другими словами, суть проблемы заключается в том, кто именно выступает субъектом права собственности на национальное имущество: каждый отдельный гражданин как совладелец национального имущества или общество в целом?

И в том, и в другом случае члены общества - граждане - будут иметь имущественные права, в том числе право на доходы от использования национального имущества. Однако в первом случае каждый из совместных собственников имеет право на одинаковую часть дохода от использования общего имущества. Во втором случае общество в целом через систему своих представительных органов принимает решение о направлениях расходования дохода, полученного от использования национального имущества, в том числе о критериях распределения этого дохода между гражданами.

Концепция совместной собственности сводит общественную собственность к форме частной собственности. Но если общественная собственность - это совместная собственность всех граждан общества, то каждый участник совместной собственности должен иметь право на выдел (уступку) своей доли или как минимум на уступку своего права на доход от собственности другим лицам. Конечно, можно на законодательном уровне определить, что собственники национального имущества не имеют прав, предоставленных всем другим участникам совместной собственности. Но это будет равносильно лишению их самого права собственности.

Нам представляется, что принципиальное отличие общественной собственности от частной заключается не в количестве совладельцев и объеме их прав, а в различных социальных функциях этих двух форм. Частная собственность представляет собой способ согласования частных интересов свободных, независимых друг от друга экономических агентов. Общественная собственность -- способ решения общих проблем членов единого социума. Речь идет прежде всего о гарантиях удовлетворения социального минимума общественно признанных потребностей (образование, здравоохранение, социальное иждивение нетрудоспособных) и о финансировании будущего (наука, культура, экология).

Суперкорпорация или публичный союз

Следующий вопрос - что такое общество как единое лицо, собственник национального имущества: хозяйствующий субъект или публичный союз? На первый взгляд, собственник, по определению, является субъектом хозяйственной деятельности. Однако такое представление о собственнике относится к эпохе, когда в одном лице объединялись одновременно собственник (владелец имущества), предприниматель (лицо, несущее риски хозяйственной деятельности) и управляющий (распорядитель условий и продуктов хозяйственной деятельности).

Развитие и усложнение отношений между экономическими агентами привело к персонификации этих социально-экономических ролей, к их разделению. Из утверждения, что общество является собственником некоего имущества, не следует, что оно, общество, должно исполнять роль предпринимателя или управляющего данным имуществом. Более оправданной для общества является роль инвестора - рантье, использующего принадлежащее ему имущество для получения дохода и удовлетворения собственных потребностей. Если принять точку зрения, что общество представляет собой субъект хозяйственной деятельности, неизбежно встает вопрос о том, кто именно является исполнителем предпринимательской и управленческой функций общества. На самом деле здесь не один, а два вопроса. За вопросом, кто будет исполнителем, скрывается другой, предшествующий ему по существу вопрос: кто определяет будущего исполнителя? Просто продекларировать: «общество» - значит, не сказать ничего вразумительного. Как прикажете обществу проявить в этом отношении свою волю? Поголовным референдумом? Через выборных представителей? Поручив это какой-либо общественной организации (кто тогда ее определит?) Учитывая, что решение обществу придется применять в отношении множества объектов и притом неоднократно, нереальность подобных решений очевидна. Как бы ни назывался этот орган или органы - государство, общественный совет, публичная корпорация и т.д., его основным, системным недостатком будет бюрократический характер функционирования.

Очевидно, что этот орган (или органы) не может сам выполнять управленческую и предпринимательскую функции по отношению к каждому объекту общественной собственности. Если даже такая попытка примерить на себя роль всеобъемлющего гибрида Госплана со всеми министерствами вкупе будет предпринята, от нее скоро откажутся сами инициаторы этой затеи. Роль высшего органа-распределителя в ином - в подборе конкретных исполнителей-распорядителей «второго эшелона», т.е. в решении следующего, наиболее важного вопроса.

Здесь свои проблемы, свои вопросы. Речь идет, прежде всего, о способе конкуренции между претендентами на роль «представителей» общества.

Если извлечение дохода из принадлежащего обществу имущества является задачей частных компаний, выбранных в соответствии с рыночными критериями конкуренции - устойчивой репутацией, надежным обеспечением, гарантированным уровнем доходности и пр., вероятность потери данного имущества много меньше, чем в случае выбора управляющих национальным имуществом на основе их назначения «представителями» общества. Если же сами «представители», в свою очередь, назначаются «представителями» более высокого уровня, вероятность ошибок в назначениях возрастает пропорционально числу уровней представительства и мест управляющих.

Не менее серьезной проблемой является и смещение критериев деятельности назначенцев - главным становится не эффективная хозяйственная деятельность, а соответствие ожиданиям начальства. Менеджеры превращаются в чиновников со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Представление общества в виде хозяйствующего субъекта некорректно еще по одной причине. Общество, само по себе, как субъект права, отделенный от входящих в него граждан, ничего не производит. Оно может выступать в роли инвестора, заказчика, потребителя, но не производителя. И целью, и продуктом деятельности общества является само общество. И в этом смысле общество как субъект права, отделенный как от государства, так и от входящих в него граждан, представляет собой образование, ближе всего описываемое дореволюционным термином «союз публичного права» или «публичный союз».

Общественная собственность и государство

История знает три основные формы собственности: государственную, частную, общественную. Особенностью государственной собственности как общественного института является сращивание отношений власти и собственности. Частная собственность представляет собой продукт отделения индивида от общества, освобождения его от пут внеэкономической зависимости. Общественная собственность есть способ преодоления отчуждения экономических агентов, инструмент сохранения и развития общества как единого целого.

Непримиримые либералы приводят два основных аргумента против общественной собственности. Первый аргумент заключается в том, что государство является плохим собственником и плохим предпринимателем, в девяти случаях из десяти проигрывающим частным лицам в эффективности хозяйственной деятельности. Второй - в том, что удовлетворение общественных потребностей возможно не только на основе общественной собственности. Для этого существуют механизм налоговых изъятий и система обязательного социального страхования.

Однако эти аргументы достаточно легко опровергаются. В отношениях общественной собственности субъектом права собственности является не государство, а общество. Принадлежность национального имущества обществу совершенно не означает, что предпринимательская деятельность на основе данного имущества является прерогативой государства или его представителей (назначенцев). Поэтому возражения против общественной собственности, в основе которых лежит отождествление общества и государства, не являются состоятельными.

Что касается утверждения, что удовлетворение общественных потребностей возможно с помощью налоговых поступлений и (или) системы социального страхования, то это утверждение относительно верно только для стран с высоким уровнем ВВП на душу населения. Во всех остальных случаях приходится выбирать между плохим и очень плохим: либо общественные потребности сводятся к абсолютному минимуму, либо налоговая нагрузка на хозяйственную деятельность становится непреодолимым препятствием для развития честного предпринимательства.

Следует отметить, что налоги как способ формирования бюджета уступают доходам от собственности и с точки зрения создания условий для достижения экономического оптимума - точки равновесия интересов индивидов и общества. Налоги представляют собой дополнительную нагрузку на хозяйственную деятельность, величина которой зависит от результатов этой деятельности. Из математической экономии известно, что построенная таким образом система изъятий существеннейшим образом «смещает» выбор экономических агентов, а следовательно, и общий результат экономической деятельности общества.

Если собственником национального имущества является общество как самостоятельный, отличный от государства субъект права - публичный союз, проблема государственного управления общественной собственностью коренным образом модифицируется.

Подходы к решению проблемы государственного управления национальным имуществом опираются, как правило, на целый сонм ошибочных представлений. Это и отождествление общественной собственности с государственной, и смешение функций государственного регулирования с функциями частного контроля над деятельностью коммерческих организаций, и неразделенность в общественном сознании роли собственника и роли предпринимателя. Отсюда и диаметрально противоположные, на первый взгляд, призывы: либо к освобождению государства от несвойственных ему функций собственника, либо к усилению роли государства в управлении национальным имуществом.

Государственное управление представляет собой функцию публичной власти, принципиально отличную от функции управления национальным имуществом. В области экономической деятельности в обязанности государства входит, прежде всего, регулирование отношений между экономическими агентами. Конечно, государство может по совместительству являться и «верховным управляющим» национальным имуществом. Однако история свидетельствует, что государство (читай - бюрократия) плохо справляется с этой ролью. Чиновник - плохой предприниматель. В основе предпринимательской деятельности лежит поиск новых решений, новых технологий, новых рынков сбыта и т.д. А новые решения - это риск. Совмещение чиновничьих обязанностей с предпринимательскими возможностями ведет либо к стократным перестраховкам, при которых любое решение принимается при помощи неимоверно растянутых во времени бюрократических процедур, либо к коррупции.

Сказанное относится и к участию представителей государства в органах управления хозяйственных обществ. Государство как представитель общества обязано контролировать деятельность монополий, предприятий, занимающихся разработкой и производством вооружений, организаций, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих, и т.д. Однако для этого совершенно не обязательно использовать полномочия акционера. Данная проблема легко решается с помощью механизма государственных сервитутов. Государственное регулирование деятельности коммерческих организаций может реализовываться посредством введения ограничений: на тарифы предприятий-монополистов, на распространение информации, на приобретение отдельных видов продукции частными лицами, на экспорт вооружений и т.д.

Возникает вроде бы патовая ситуация. Государство (бюрократия) - плохой предприниматель. Общество как публичный союз не может само управлять своей собственностью. А любые органы управления общества будут поражены теми же болезнями, что и государственные органы управления. Так кто же должен управлять общественной собственностью?

По нашему мнению, ответ на данный вопрос зависит от того, какое значение придается термину «управлять». Если речь идет об управлении в смысле осуществления предпринимательских или хозяйственных функций, чиновник (государственный назначенец) является далеко не лучшей из возможных кандидатур. Но это не означает, что чиновник не может выполнять функции добросовестного агента общества, в задачу которого входит организация передачи национального имущества в коммерческое управление субъектам частного сектора экономики. Если критерии выбора коммерческих управляющих, а также процедуры передачи и контроля над соблюдением коммерческими структурами условий использования национального имущества определены законом, все, что требуется от чиновника, выполняющего функции агента, - быть законопослушным. Другой вопрос - гарантии законопослушания чиновников. Но для этого существует Уголовный кодекс.

Остановимся теперь на проблеме распределений дохода от использования национального имущества.

Существует принципиальное различие между задачей получения общественного дохода и задачей его расходования. Эффективность решения задачи получения дохода от использования национального имущества определяется как соотношение приведенных во времени затрат и результатов, то есть носит чисто экономический характер. Эффективность решения задачи распределения общественного дохода оценивается совершенно иным образом. Поскольку общество не является коммерческой структурой и использует получаемый им доход исключительно на социальные цели, критерием оценки расходования общественного дохода является удовлетворение социально гарантированного минимума общественно признанных потребностей. А это означает, что задача распределения общественного дохода может быть описана в юридических терминах выполнения существующих общественных обязательств, т.е. достаточно жестко регламентирована.

Здесь опять-таки необходимо подчеркнуть, что обязательства общества и обязательства государства - не одно и то же. Государство как субъект права имеет собственный источник дохода - безвозмездные налоговые изъятия, и обязательства государства, в том числе его внешние и внутренние долги, должны исполняться за счет его собственных доходов. Доходы общества от использования национального имущества - собственность общества, и расходоваться они должны, в первую очередь, на нужды самого общества как публичного союза.

Из сказанного вытекают два основных следствия:

- во-первых, задача распределения общественного дохода - это задача удовлетворения социально гарантированного минимума общественно-признанных потребностей, трансформированная в задачу выполнения принятых на законодательном уровне общественных обязательств;

- во-вторых, на цели, не связанные с удовлетворением социально гарантированного минимума общественно признанных потребностей, может быть израсходован только «излишек» общественного дохода, остающийся после выполнения всех существующих обязательств общества.

Что касается возможности бюрократических злоупотреблений, то здесь необходимо иметь в виду следующее. Степень влияния чиновника на процесс распределения ресурсов определяется двумя основными факторами: дефицитностью распределяемых ресурсов и неопределенностью критериев и процедур распределения. Если средств, выделенных на оплату услуг организаций, финансируемых за счет общественного дохода, достаточно для выполнения обязательств общества перед своими членами, т.е. если каждая организация получает от общества все, на что она в соответствии с законом имеет право претендовать, возможность злоупотреблений распорядителей сведена к манипулированию имеющимися резервами. Если заранее известно, что выделенных средств «на всех не хватит», возможность бюрократических злоупотреблений увеличивается в разы. То же относится к критериям распределения ограниченных ресурсов. Когда количество получаемых реципиентом ресурсов зависит от чиновничьей оценки его потребностей, распорядитель становится полубогом. Сочетание принципа распределения ограниченных ресурсов с критерием распределения по потребностям не является конструктивным по определению.

Поэтому основным направлением использования доходов общества от национального имущества должно быть удовлетворение социально гарантированного минимума общественно признанных потребностей общества и его членов. И именно поэтому сам социально гарантированный минимум необходимо определять на законодательном уровне.

При исследовании проблемы отношения государства к управлению общественной собственностью применительно к нашим странам необходимо принимать во внимание следующие факторы.

Россия и Беларусь - бедные страны с точки зрения объема производства на душу населения.

Россия - богатая страна с точки зрения запасов природных ресурсов. Беларусь не богатая.

В России и Беларуси существуют давние, связанные, прежде всего, с природными условиями традиции централизованного перераспределения ресурсов.

За годы советской власти в России и Беларуси сложилась устойчивая система ожиданий, связанных с социальными гарантиями удовлетворения общественно значимых потребностей.

Сращивание государственной власти и собственности привело Россию и Беларусь к существенному отставанию уровня развития большинства отраслей народного хозяйства.

В течение последних 15 лет Россия пережила беспрецедентное разворовывание бывшего государственного имущества, прошедшее под непосредственным патронажем государственной бюрократии.

Первый фактор определяет нецелесообразность решения социальных задач России и Беларуси за счет механизма фискальных изъятий. Второй - реальную возможность направлять на эти цели доходы от принадлежащего обществу имущества. Тот путь, по которому последние 10 лет идет Россия, - уступка доходов, получаемых за счет использования национального имущества, коммерческим структурам и подавление предпринимательской активности чрезмерным налоговым бременем, - это путь к экономическому коллапсу.

Третий и четвертый факторы говорят о том, что идеология атомизированного гражданского общества, в котором каждый индивид сам отвечает за собственное благосостояние, не может быть перенесена в наши страны без учета исторически сложившихся социальных особенностей нашей страны. Речь идет не о патерналистских ожиданиях, безынициативности или несамостоятельности наших граждан, а о традициях взаимопомощи, решения общих проблем «всем миром» и т.п.

Наконец, пятый и шестой факторы свидетельствуют о том, что российское государство как в прошлом, так и в настоящем является плохим предпринимателем и плохим управляющим национальным имуществом. Поэтому целесообразно максимально отделить управление национальным имуществом от государства и резко ограничить возможности участия чиновников (государственных назначенцев) в коммерческой деятельности.

Виды национального имущества

Национальным имуществом называется имущество, право собственности на которое принадлежит обществу как публичному союзу. Национальное имущество включает в себя:

- имущество, частная собственность на которое запрещена законом;

- имущество, закрепленное обществом за уполномоченными организациями для выполнения обязательств общества перед своими гражданами и решения общенациональных задач;

- принадлежащее обществу имущество, не входящее в состав первых двух групп.

К имуществу, частная собственность на которое запрещена законом, относятся, прежде всего, природные ресурсы - недра, воды, воздушное пространство, леса, ресурсы континентального шельфа и т.д. Кроме того, национальное законодательство может запрещать частную собственность на объекты, относящиеся к инфраструктурным монополиям. Поскольку объединяющим признаком данного вида имущества является монополия, применительно к нему можно использовать термин «общественная монополия». Необходимо подчеркнуть, что запрещение приватизации отдельных коммерческих организаций, так же как закрепление в государственной собственности пакетов акций хозяйственных обществ, не тождественно монополизации титула собственности на данные объекты. Общество, как и любой другой собственник, может принять решение о запрете на отчуждение каких-то своих активов. Однако такое конкретное решение не равносильно принципиальному запрещению частной собственности на данное имущество.

Имущество второго вида можно назвать публичным. Определяющим признаком является в этом случае выведение данного имущества из коммерческого использования. Это имущество общественных (публичных) организаций, созданных специально для удовлетворения четко определенных общественных потребностей: в здравоохранении, образовании, культуре и т.д. Следует отметить, что реализация большинства общественных целей не требует обязательного создания специальных организаций и наделения их частью национального имущества. Общество может удовлетворять свои потребности и исполнять свои обязательства, оплачивая в той или иной форме услуги коммерческих организаций. Однако, поскольку соответствующие публичные организации реально существуют, закрепленное за ними имущество образует особую часть принадлежащего обществу имущественного комплекса.

Входящее в третью группу принадлежащее обществу имущество - это недвижимость, ценные бумаги, предприятия как имущественные комплексы и т.д. Поскольку данное имущество свободно участвует в гражданском обороте и используется обществом в целях получения коммерческого дохода, его можно назвать коммерческим имуществом общества. Существует точка зрения, что общество должно стараться избавиться от такого имущества, поскольку заботы о его содержании, использовании и приумножении относятся к несвойственной обществу как публичному союзу коммерческой деятельности. Последнее, безусловно, верно. Но неспособность общества быть хорошим предпринимателем не означает его неспособности быть разумным инвестором. То есть получать доход от принадлежащего ему имущества, уступая частному сектору прерогативы предпринимательской деятельности.

Общество, как любой собственник, должно защищать свои имущественные интересы. Бегство от собственности в России уже привело к тому, что отождествляющая себя с обществом бюрократия, разорив огромную часть населения, не только отдала отдельным, наиболее предприимчивым и информированным гражданам огромные работоспособные активы, но и «подарила» им те средства, которые общество могло получить от постепенной продажи «разгосударствляемых» объектов путем нормальных рыночных процедур. И самое неприятное заключается в том, что обратного пути нет. Ведь многие из полученных за бесценок объектов бывшей государственной собственности уже перепроданы добросовестным приобретателям. Так что государство просто «уступило» определенным лицам право на доход от продажи национального имущества.

Беларусь пошла другим путем - путем постепенной приватизации сначала мелких предприятий и акционирования под контролем государства крупных.

Общественная монополия

Существуют две диаметрально противоположные точки зрения на проблему введения монополии общества, т.е. запрещения частной собственности на определенные условия хозяйственной деятельности. Согласно одной из них природные ресурсы не могут находиться в частной собственности, поскольку не являются продуктами человеческой деятельности. Согласно другой - запрещение частной собственности на объекты природы равносильно отрицанию прав собственности на любой объект, не созданный непосредственно его владельцем. Противники запрещения говорят о необходимости защиты прав добросовестных приобретателей природных ресурсов. Сторонники полагают, что независимо от того, насколько добросовестными приобретателями являются сегодняшние владельцы тех или иных объектов природы, право их собственности может быть оспорено на основании признания недействительности первичной приватизации.

В настоящее время дискуссия о правах добросовестных приобретателей природных ресурсов, интересная с теоретической точки зрения, не имеет для наших стран серьезного практического значения. Основные природные ресурсы России и Беларуси пока не приватизированы. Тем более важной является для нас сегодня правильная постановка проблемы собственности на эти ресурсы.

Сторонники приватизации природных ресурсов считают, что без ее реализации в стране не создать работающий институт частной собственности. Институт частной собственности действительно находится у нас в зародышевом состоянии. Но причиной этого является не отсутствие частной собственности на природные ресурсы, а неопределенность прав собственности (как выражаются западные экономисты, нечеткая их спецификация), отсутствие эффективной системы реализации этих прав, слабость их судебной защиты и постоянное вмешательство государства в отношения между экономическими агентами.

Воплощение в жизнь идеи приватизации природных ресурсов в целях «развития и укрепления института частной собственности» может привести нашу страну к последствиям, по сравнению с которыми результаты предшествующего десятилетия покажутся светлой полосой жизни.

Необходимо также подчеркнуть, что общественная монополия распространяется не на все имущество организаций, осуществляющих эксплуатацию природных ресурсов и объектов инфраструктурных монополий. В монопольной собственности общества должны находиться запасы нефти, угля, газа, металлов и иных полезных ископаемых, а не оборудование по их добыче; воздушное пространство, а не технические средства управления воздушным движением; железнодорожные пути, а не подвижной состав и т.д. Другое дело, что обществу могут принадлежать организации, эксплуатирующие объекты общественной монополии.

Но в этом случае речь будет идти о коммерческом или публичном имуществе общества.

Монополизация титула собственности не означает, что права владения, пользования и распоряжения соответствующими объектами исключаются из гражданского оборота. Права могут переходить от одного лица другому в результате сделки и универсального правопреемства. Их необходимо охранять законом наравне с правами собственности. Но титул собственности и право на доход от собственности сохраняются за обществом.

Публичное имущество

Публичное имущество общества в определенном смысле можно сравнить с личным имуществом граждан или принадлежащим государству казенным имуществом. Оно используется не для производства продуктов обмена - товаров и не для извлечения дохода, а для непосредственного удовлетворения нужд собственника. Эффективность использования данного вида имущества определяется:

- соответствием результатов использования имущества поставленным целям;

- сохранностью (воспроизводством) используемого имущества;

- оптимизацией затрат на реализацию целей использования.

Контроль над использованием имущества, переданного некоммерческим организациям для выполнения поставленных перед ними общественно значимых задач, должен осуществляться и специально уполномоченными государственными органами, и представителями общества, прежде всего, потребителями продукции (услуг) данных организаций.

В настоящее время большая часть публичного имущества закреплена за государственными учреждениями. Государственные учреждения представляют собой организации, полностью или частично финансируемые за счет средств государственного бюджета. Однако поскольку бюджетное финансирование государственных учреждений практически сведено к минимуму, им разрешается, помимо выполнения своих непосредственных функций, заниматься коммерческой деятельностью, в том числе использовать закрепленное за ними имущество для извлечения дохода.

Данный способ организации отношений власти с хозяйствующими субъектами имеет глубокие исторические корни и называется системой кормления. Суть системы кормления (или, как ее иногда называют, раздаточной экономики) заключается в наделении субъектов хозяйствования имущественными комплексами с целью создания условий для их самостоятельного жизнеобеспечения. В обмен на получаемое в пользование имущество субъекты хозяйствования обязуются исполнять различные повинности: нести службу, оказывать услуги, выплачивать оброк и т.д.

Однако использование публичного имущества в целях зарабатывания дохода ведет к профанации самой идеи выведения данного имущества из коммерческого использования. Смещаются критерии деятельности организации, призванных удовлетворять общественные потребности на некоммерческой основе. Публичное имущество начинает использоваться в первую очередь для получения дохода. Реализация целей деятельности общественных (публичных) организаций подменяется демонстрированием усилий. Расцветает практика присвоения львиной доли доходов от уступки прав на публичное имущество лицами, принимающими решения о направлениях его использования и т.д.

Все эти гримасы сращивания социалистических принципов удовлетворения потребностей с капиталистическими возможностями использования публичного имущества дают основания противникам идеи общественной собственности пропагандировать необходимость минимизации участия общества в экономике. Однако нищенское финансирование организаций образования, здравоохранения, науки и культуры не имеет никакого отношения к общественной собственности. Это, скорее, прямое следствие позиции наиболее равного экономического агента, выбранной Российским государством, а также уступки дохода от использования имущества, являющегося объектом общественной монополии, частным лицом. То же относится и к завуалированному способу подкупа руководителей соответствующих организаций. Позволяя себе не выполнять свои обязательства перед обществом, государство сознательно создает в нем «пятую колонну», материально заинтересованную в сохранении существующего положения.

Коммерческое имущество

Коммерческое имущество общества представляет собой, в первую очередь, средство получения дохода. Однако в 2001 г. запланированные доходы федерального бюджета России от государственной собственности составили чуть более 19 млрд. рублей. Даже учитывая неимоверно низкую капитализацию российских компаний, такую отдачу на вложенный капитал не может себе позволить самый нерадивый обыватель.