Война за независимость в Испанской Америке (1810–1826) в отечественной историографии

Анализ биографии и политической детальности С. Боливара О.И. Посконина провела в своей более ранней статье «Симон Боливар. Краткая история жизни «самого большого идеалиста» Латинской Америки»(2013 г.). В своём восприятии формирования личности «Освободителя» историк выступает сторонником концепции своих предшественников, выделяя влияния не него личности С. Родригеса, общественно - политических настроений эпохи консульства Наполеона I Посконина О.И. Симон Боливар. Краткая история жизни «самого большого идеалиста» Латинской Америки // Латиноамериканский исторический альманах. 2013. № 13.С.35-36.. Примечательно, в описании его юности и многих моментах дальнейшей биографии она основывается преимущественно на мемуарах того же Д.Ф. О' Лири, что способствует созданию достаточно положительного образа «Освободителя». Основываясь на данных того же источника, она доказывает, что именно чувство долга и высокая принципиальность «Освободителя» побудили его к участию в аресте Ф. де Миранды.

Позитивно оценивается в этой статье и декрет С. Боливара о переходе к «борьбе насмерть», поскольку, по словам О.И. Поскониной, его противник, генерал Х.Д. де Монтеверде первым воспользовался этим «правом победителя» на жестокость и угнетение мирного населения Там же. С.45-46.. С другой стороны, именно такой подход сформировал в сознании его противников--роялистов образ « жестокого и кровавого диктатора», что настроило против «Освободителя» часть социальных низов, начавших поддерживать льянерос. Консерватизму и меньшему радикализму позднего С. Боливара, по словам О.И. Поскониной, способствовал тот уединенный и скромный образ жизни который бывший любитель аристократической роскоши был вынужден вести на Гаити и Ямайке Там же. С.47-48..

Зрелого «Освободителя» отличали, по её мнению, меньшая жестокость к побеждённым, уверенность в необходимости одновременно демократического и патерналистского правления, более гуманный подход в отношениях с негритянскими рабами, сочетание в своей политической деятельности решительных действий (конфликт и расправа с генералом М.К. Пиаром) и компромиссов (в переговорах с Х.А. Паэсом). Позитивным считает О.И. Посконина и значение конституционных проектов С. Боливара, которые, несмотря на выраженную в них возможность установления диктатуры, способствовали, однако, ведению успешной борьбы с внутренней анархией середины 1820-х - начала 1830-х годов Там же. С.53-54.. Что касается причин предсмертного политического краха С. Боливара, то его предпосылки О.И. Посконина видит в практической несовместимости революционных, либеральных идей «Освободителя» с его концепцией «сильной власти», допускающей личную диктатуру (хоть и не на корыстной основе). Введение последней противоречило практике центробежных тенденций в отношениях между отдельными молодыми латиноамериканскими республиками Посконина О.И. Указ.Соч. С.58-59..

Политико-правовые воззрения С. Боливара стали предметом исследования в серии статей к.ю.н., историка права М.В. Фёдорова, итогом исследований которого по данному направлению стала работа « Конституционные взгляды Симона Боливара» (2017 г.). Источниками его взгляда на государственность и право юрист считает труды представителей латиноамериканского просвещения (С. Родригеса, А. Бельо, И. Унануэ, А. Нариньо) Фёдоров М.В. Конституционные взгляды Симона Боливара //Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 2017. № 5. С.95-96.. От них он мог унаследовать убеждённость в исторической неизбежности независимости испаноамериканских колоний по европейскому (испанскому антибонапартискому) и североамериканскому примеру, а также предположение об экономической заинтересованности мировых держав в этом освобождении. Вслед за ними же С. Боливар считал политическую независимость колоний лишь первым этапом освобождения Испанской Америки, после которого должен начаться процесс достижения ей правового, экономического и культурно-морального суверенитета. Республику, по словам М.В. Фёдорова, «освободитель» предпочитал монархии из-за её соответствия базовому принципу равенства Там же. С.98.. На локальном уровне он признавал стабильный унитарный строй, на стадии же объединения всех испаноамериканских колоний («Великая Колумбия»), вслед за Ф. де Мирандой, придерживался федералистской концепции.

В систему разделения властей он предлагал внести четвёртую ветвь «моральной власти» (подробнее об этом писала Т.А. Алексеева в статье 2014 г. «Моральная власть в конституционном проекте Симона Боливара 1819 г.» Алексеева Т.А. Моральная власть в конституционном проекте Симона Боливара 1819 г. // Латинская Америка. 2014. № 4. С.4-16.), идею которой впервые выдвинул на национальном конгрессе 1819 года. Её влияние предполагалась использовать для преодоления ярма невежества и порока, являющегося следствием колониальной зависимости. Эта идея также заимствовалась из трудов Ф. де Миранды, который почерпнул её из истории античного, греко-рисского права, и предполагал создание Ареопага по Афинскому образцу Там же. С.8-10.. Данный коллегиальный орган занимался формированием и финансированием палат морали и образования, поощрял достойных и карал духовно провинившихся членов общества.

Палата морали, отвечавшая воззрениям римских цензоров и идеям Ж.-Ж. Руссо, формировала единое всеобщее представление о морали, поощряла добродетельных граждан и карала носителей пороков. В её ведении находилась система неюридических санкций, которые могли учитываться при назначении граждан на государственную службу Алексеева Т.А. Указ.Соч. С.10-12.. Палата образования ведала созданием начальных школ по спартанскому образцу, изданием трудов иностранных просветителей, подготовкой демографических отчётов и формированием «общественного мнения».

Идея введения институтов моральной власти, по словам М.В. Фёдорова, была отвергнута членами Конгресса, сравнившего её с установлением инквизиции. Однако инновационную идею «Освободителя» удалось частично реализовать в «Декрете об обязанностях и полномочиях Генерального директора по делам общественного образования» (1825 г.) и Конституции Боливии 1826 года. Почти два века спустя концепция С. Боливара была отчасти воплощена и в Конституции Венесуэлы 1999 года, согласно которой гражданскую власть в области публичных отношений стал осуществлять Республиканский совет по морали Фёдоров М.В. Указ.Соч. С.100..

Интересная и детальная оценка личностных качеств и отдельных аспектов политической деятельности «Освободителя» была проведена в статье д.и.н. Е.А. Ларина « Жизнь и борьба Симона Боливара» (2011 г.). Основной чертой характера героя своей работы историк, вслед за испанским мыслителем и писателем М. де Унамуно называет «донкихотство» Ларин Е.А. Жизнь и борьба С. Боливара // Новая и новейшая история. 2011. № 1. С.168-169., выражавшееся в его авантюризме, театральности жестов, восторженности, любви к заслуженной и постоянной славе («истинное честолюбие»). Центральной идеей его позиции как политического деятеля объявляется стремление рассматривать американские народы как постоянные и равноправные субъекты мировой истории. Самым значимым поражением в биографии С. Боливара Е.А Ларин считает его разгром лидером происпанских льянерос Х.Т. Бовесом. После него «Освободитель» коренным образом пересмотрел свои взгляды на сохранение связей с метрополией, духовную общность испанцев и латиноамериканцев, а также личностный образ испанского короля Фердинанда VII Там же. С.169.. Эта идейная тенденция проявилась, по словам Е.А. Ларина, в программном документе С. Боливара «Ответ одного южноамериканца - кабальеро этого острова» (1815 г.).

Выдающиеся победы нашего героя в последний период Освободительных войн (1819-1826 гг.) историк связывает с практикой отмены рабства на освобождённых территориях и наделения патриотов земельными наделами, а также усиления революционной армии иностранными легионерами. В политической философии С. Боливара Е.А. Ларин отдельно останавливается на вопросе о выборе форм правления. В нём «Освободитель» всегда последовательно придерживался республиканской позиции и активно дискутировал с монархистами, такими, как известный французский мыслитель аббат де Прадт .Ларин Е.А. Указ.Соч. С.171-172.. Столь же значимыми и прогрессивными историк считает и проекты С. Боливара по созданию единого государства всех испаноязычных народов, а также проектированию межокеанских каналов на Панамском перешейке. Двойственным считает Е.А. Ларин отношение нашего героя к католической церкви, сочетающее его личный атеизм в духе эпохи Просвещения и понимание объединяющей роли религии, выбор которой он считал « индивидуальным законом совести». Последнее, в прочем, не помешало ему искать социальной опоры на католическое духовенство в завершающие годы его правления в Великой Колумбии.

В политической сфере главной ошибкой С. Боливара Е.А. Ларин считает переоценку им революционного духа «кротких и лишённых рвения к власти» индейцев, примкнувших, в конце концов, к происпанских отрядам вроде тех, что создавал Х.Т. Бовес. В законодательной сфере «Освободитель» придерживался идей классического парламентаризма по североамериканскому и английскому образцу. Однако, в реальной политике его восхищение Великобританией, по словам Е.А. Ларина, резко контрастировало с критикой экспансионизма США Там же. С.173-175.. Провал объединительных проектов С. Боливара, создания Великой Колумбии и проведения Панамского конгресса, историк связывает с такими факторами, как масштаб внутренних расстояний на Южноамериканском континенте, могущество местных военных диктаторов - каудильо, слабость центрального правительства, финансово-экономический кризис послевоенного периода, продолжающаяся борьба за власть в армейских кругах. В значительной мере такая оценка деятельности С. Боливара была перенесена историком и в его статью «Симон Боливар как политический мыслитель» Ларин Е.А. Боливар как политический мыслитель// Война за независимость Латинской Америки. М.,2011. С.407-415., появившуюся в коллективной монографии того же года «Война за независимость Латинской Америки»(2011 г.).

Итоги создания корпуса отечественной историографии, посвящённой С. Боливару, подвела в своей статье «С. Боливар: взгляд из России» (2010 г.) А.Х. Эль-Ашкар. Она прослеживает тенденцию формирования как положительных, так и отрицательных оценок деятельности «Освободителя» ещё в отечественных периодических изданиях 1820-40 х годов. Автор указывает на преобладание в советской историографии до 1950-х годов позиции сторонников В.М. Мирошевского, основавшейся на тенденциозной статье К. Маркса, подробный и детальный анализ которой провёл И.И. Янчук в своей работе « Маркс и Латинская Америка», на которую мы ссылались в начале ВКР Эль-Ашкар А.Х. С. Боливар: взгляд из России // Труды кафедры истории Нового и новейшего времени. 2010. № 5. С.149-150. . Основными шагами к отказу от этой концепции А.Х. Эль-Ашкар называет публикацию в 1956 г. коллективной статьи ««Об освободительной войне испанских колоний в Америке (1810-1826) ». За ней последовали первичное издание (1960 г.) и неоднократное переиздание первой полной русскоязычной биографии «Освободителя», написанной И.Р. Лаврецким, и, наконец, переход к всестороннему анализу его деятельности, как политика - реформатора, в сборнике «Подвиг Симона Боливара» (1982 г.). Указывает автор этой статьи и на особую значимость публикации в 1983 г. « Избранных произведений» С. Боливара с предисловием И.Р. Григулевича и заключением А.Ф. Шульговского.

Выводы И.Р. Григулевича, изложенные им в статье « Симон Боливар - Освободитель (государственной и военный деятель, идеолог войны за независимость) » практически полностью соответствуют тезисам его биографической монографии о нашем герое, так что их подробный анализ мы здесь приводить не считаем необходимым Григулевич И.Р. Симон Боливар - Освободитель (государственной и военный деятель, идеолог войны за независимость) // Боливар С. Избранные произведения. Речи. Статьи. Письма. Воззвания. 1812-1830. М., 1983. С.7-20.. Более инновационной представляется нам статья А.Ф. Шульговского « О социальных и политических идеалах Симона Боливара». Он анализирует формирование политико-философских взглядов нашего героя под параллельным влиянием французского и латиноамериканского просвещения (идея о «добрых дикарях» - индейцах, критика колониализма, дихотомия народа и власти в Испании (об этом писала также и Э.Э. Литаврина в своей статье 1985 г. «Симон Боливар и революционная Испания» Литаврина Э.Э. Симон Боливар и революционная Испания // Симон Боливар и революционная Испания. М.,1985. С. 190-202.)). А.Ф. Шульговский выходит на крайне интересную и неожиданную трактовку связи идей С. Боливара с воззрениями декабристов Шульговский А.Ф. О социальных и политических идеалах Симона Боливара // Боливар С. Избранные произведения. Речи. Статьи. Письма. Воззвания. 1812-1830. М., 1983. С.212-213.. Последние подробно следили за ходом Освободительных войн в испаноамериканских колониях, изучали стратегию и тактику зарубежных патриотов, искренне восхищались талантами их лидера, поддерживали его критику самодержавной монархической власти и её политики международного легитимизма. Офицеры-заговорщики ценили его антикрепостнические планы отмены рабства, принципы постановки демократических идеалов на путь практического служения народу. Известны и обратные отзывы С. Боливара об их деятельности (похожие тезисы приводил в своей статье «Боливар и декабристы» Фёдоров А.Ф. Боливар и декабристы // Латинская Америка.1983. №7. С.100-113. (1983 г.) и А.Ф. Фёдоров).

Рассматривая вопрос об отношении С. Боливара к монархии, А.Ф. Шульговский указывает на то, что её критика была связана с возможностью формирования при таком государственном строе новой аристократии, ущемлении прав широких народных масс и усилении при нём социального неравенства. В условиях республики он, напротив, считал возможным развитие буржуазии по европейскому образцу, создание стабильных и влиятельных правительств, избежание любого неравенства, кроме обусловленного различием физических и моральных способностей и возможностей индивидов Шульговский А.Ф. Указ.Соч. С.214-216.. С идеей ограничения абсолютной свободы просвещённым государством С. Боливар связывал и возможность установления моральной власти, формы, реализации которой мы уже подробно разбирали выше, а также введения пожизненных членства в сенате и института президентства для формирования власти достойнейших героев освободительного движения.

По словам А.Ф. Шульговского, такой подход к государственному устройству в духе социального утопизма, в купе с идеями освобождения рабов, не мог не вызвать ожидаемого неприятия со стороны консервативных землевладельцев и представителей духовенства, повлиявших на более реакционный характер Колумбийской Конституции 1821 года. Позитивной оценки либерального сообщества удостоились меры С. Боливара по реорганизации Каракасского университета и решению индейского земельного вопроса, привлекшие на его сторону значительную часть народных масс. Закреплённые в Конституции Боливии 1825 года эти меры, даже в значительно урезанном виде, вновь вызвали, как пишет А.Ф. Шульговский, резкую критику со стороны помещиков - латифундистов и рабовладельцев Там же. С.218-221..

С такой позиции (схожие тезисы позже выскажет в своей статье 1989 года «Боливар и Сантандер: революция или эволюция» Винокуров Е.А. Боливар и Сантандер: революция или эволюция // Латинская Америка.1989.№4. С.64-81. Е.А. Винокуров) историк рассматривает взаимоотношения «Освободителя» с вице-президентом Великой Колумбии (1821-27 гг.) Ф. де Паула Сантандером. В рамках этой дискуссии латиноамериканские историки различных взглядов видели в оппоненте С. Боливара одновременно законника - цивилиста и антиклерикала. Его идеалы А.Ф. Шульговский находит в необходимости наследования североамериканских политических институтов и постепенного сближения США при признании «Доктрины Монро», чему активно противился С. Боливар. Риторика сторонников премьер-министра на печально известном Конвенте в Оканье (1828 г.) строилась на сближении образов С. Боливара и лидера якобинцев М. Робеспьера, диктаторских идей которого «Освободитель» в значительной мере не разделял. Диктатуру, построенную на идеях Ж.-Ж. Руссо, он видел исключительно временной мерой на пути к социальной справедливости и равенству. Об этом свидетельствовали и параллельно притворяемые в жизнь С. Боливаром идеи облегчения положения индийцев (отмена личного налога в 1828 г.), а также его протекционистские меры по поддержке сельского хозяйства.

Схожими причинами объяснялась и критика деятельности С. Боливара со стороны европейских либералов во главе с Б. Констаном и И. Бентамом, обвинявшими его в следовании «ложным» социал-демократическим идеям Ж.-Ж. Руссо и установлении бонапартистской диктатуры. И. Бентам лично критиковал нашего героя за анализ его концепции утилитаризма с позиций духовной, а не материально-предпринимательской свободы. Тем же образом позже обличали английского правоведа и сторонники утопического социализма Шульговский А.Ф. Указ.Соч. С.231-238.. Ложными называет А.Ф. Шульговский и обвинения И. Бентамом С. Боливара в отказе от социального реформирования в пользу союза с католической церковью, что в реальности не являлось взаимоисключающими факторами.

Из-за своего представления о демократии и свободе, при которых трудовое население не должно разоряться на благо иностранных капиталистов, С. Боливар вступил в значительные противоречия и с североамериканскими политиками. Последние выступали против латиноамериканской модели общественной иерархии, при которой корпоративные интересы стояли выше индивидуальных ценностей (недопущение «тирании меньшинства»). Некоторые представители народных масс и армейских кругов упрекали «Освободителя» в отказе от установления конституционной монархии (« Путь Наполеона и Кромвеля»), формирования новой знати. Последнее положение вступило бы в противоречие с демократическими идеалами всеобщего равенства. Эта верность своим принципам и являлась, по словам А.Ф. Шульговского, причиной краха политической системы С. Боливара Шульговский А.Ф. Указ.Соч. С.241-243..

Помимо вышеупомянутых статей А.Ф. Фёдорова, Е.А. Винокурова и Э.Э. Литавриной А.Х. Эль-Ашкар высоко оценивает Эль-Ашкар А.Х. Указ.Соч. С.154-160.такие позднесоветские и современные российские работы, посвящённые С. Боливару, как коллективная монография « История Латинской Америки», на которую мы ссылались, анализируя статью К. Маркса о С. Боливаре. Также историк упоминает в этом ряду монографию и ряд статей А.Н. Глинкина о дипломатии « Освободителя», труды д.ю.н. М.И. Лазарева Лазарев М.И. Боливар-юрист // Латинская Америка.1983.№7. С.39-49. о его правовых и юридических воззрениях (предыстория гуманитарного права в период войн за независимость в испанской Америке), статью М.С. Альперовича « Симон Боливар и доктор Франсия: опыт сравнительного анализа» (1997 г.) Альперович М.С. Симон Боливар и доктор Франсия: опыт сравнительного анализа // Латинская Америка.1987.№3. С.88-93. (мы упомянем о ней в разделе о парагвайском диктаторе). Также А.Х. Эль-Ашкар ссылается на проанализированную нами выше статью А.Н. Глинкина «Франсиско де Миранда и С. Боливар» (2000 г.), диссертацию М.В. Кусакиной ««Концепция боливаризма в современной политической мысли Латинской Америки (1980-е гг. - начало XXI в.)» (2008 г.) и ряд других монографий и статей.

1.3 Хосе де Сан-Мартин и Хосе Гаспар Франсия: «Святой со шпагой» и диктатор-изоляционист

В связи с историей Перуанской кампании С. Боливара мы упоминали ещё об одном лидере Освободительного движения в испаноамериканских колониях, генерале Хосе де Сан-Мартине (1778-1850 гг.), в латиноамериканской историографии прозванном «Защитником» (включая тем самым в одну триаду с Ф. де Мирандой и С. Боливаром). Для начала, как и в случае с Ф. де Мирандой и С. Боливаром, кратко изложим основные вехи его биографии. Сын испанского военного, родился на территории современной Аргентины, детство и юность провёл в Испании. С начала 1790-х гг. участвовал во многих войнах против революционной Франции, а позже - с Англией и Португалией. С 1808 г., как лидер одного из партизанских отрядов, сражался в годы борьбы испанского народа против французской оккупации. Тогда же в Лондоне познакомился с Ф. де Мирандой. Вскоре после начала Освободительной войны в испанских колониях вернулся в Буэнос-Айрес, где в 1814 г. получил командование Северной армией аргентинских патриотов, во главе которых к июлю 1814 г. освободил Аргентину, а к лету 1818 г. - и Чили (совместно с Бернардо. О `Хиггинсом).

В сентябре 1820 г. высадился со своей армией в Перу, уже в июле 1821 г. провозгласил независимость этой страны и был объявлен её протектором (1821-22 гг.). После встречи с С. Боливаром в Гуаякиле (26-27.07.1822 г.) сложил с себя все политические посты и вскоре эмигрировал во Францию, где прожил ещё почти тридцать лет, не занимаясь государственной деятельностью. В отечественной (да и отчасти в зарубежной) историографии талантливый и отважный полководец, но не слишком успешный политик Х. де Сан-Мартин обычно оставался в тени своего учителя Ф. де Миранды и более удачливого и властолюбивого соперника С. Боливара. С другой стороны труды А.И. Штрахова, Е.А. Ларина, А.Н. Глинкина помогают нам восстановить отдельные аспекты политической, военной и дипломатической деятельности освободителя Аргентины, Чили и Перу. Как мы уже отмечали, в работах многих советских латиноамериканистов, таких как И.Р. Григулевич Лаврецкий И.Р. Боливар. М.,1981. С.134-144. и А.Н. Глинкин Глинкин А.Н. Дипломатия С. Боливара. М..1991. С. 163-190., деятельность Х. де Сан-Мартина рассматривалась исключительно в связи с одним из этапов биографии его более удачливого и хорошо исследованного политического соперника С. Боливара.

Об этом свидетельствуют отдельные главы, посвящённые их встрече в Гуаякиле, включённые в состав обеих раннее проанализированных нами работа об «Освободителе». В них несколько романтизированный образ аскетичного, лишённого властолюбия и тяги к славе полководца противопоставляется портрету завистливого (хотя оба историка признают его военные и административные таланты), любящего роскошь (и И.Р. Григулевич, и А.Н. Глинкин упоминают о его страсти к балам и лошадям) лидера Великой Колумбии.

Более подробный образ «Защитника» испаноамериканского суверенитета создаёт в своей монографии о борьбе за независимость в Аргентине (1976 г.), двух отдельных статьях (1970, 1978 гг. Штрахов А.И. Сан-Мартин - герой аргентинского народа // Латинская Америка.1970. №4.С.151-161. Он же. Сан-Мартин и война за независимость Южной Америки // Латинская Америка.1978. №5. С.14-21.), а также главе в сборниках «Очерки истории Аргентины» (1961Г.) и «Война за независимость в Латинской Америке.1810-1826 гг.» (1964 г.) д.и.н. А.И. Штрахов. Вышеуказанная монография Штрахов А.И. Война за независимость Аргентины. М.,1976. , примечательна, в том числе, анализом социально-экономического положения аргентинского народа в предвоенный период, детальным рассмотрением противостояния консервативных (помещичьих) и демократических (буржуазных) кругов, уникальным историографическим очерком. Однако она концентрируется на таких глобальных проблемных полях, как роль народных масс в освободительных движениях, или же влияние на его развитие аграрного вопроса. Такой подход к исследованию оставляет мало пространства для раскрытия образов её руководителей.

С другой стороны, ещё в первых своих очерках по истории Аргентины А.Н. Штрахов дал весьма яркую и лаконичную оценку деятельности нашего героя. Так, в главе « Война за независимость Ла-Платы (1810-1816 гг.) для книги «Очерки истории Аргентины» историк подробно анализирует план Х. де Сан - Мартина по полному разгрому всех сил испанских колониалистов, в том числе и в их «главном форпосте» Перу, поскольку в одиночестве Аргентина не могла бы сохранить свою же приобретённую независимость. По той же причине автор высоко оценивает изначальный проект «Защитника» в начале освободить Чили, а затем выдвинуть силы объединённой армии в последнюю цитадель роялистов - Перу Штрахов А.И. Война за независимость Ла-Платы (1810-1816 гг.)// Очерки истории Аргентины. М.,1961. С.103-104.. Столь же детален и его подход к анализу монархических убеждений полководца, объясняемых интересами централизации власти, консолидации отдельных регионов, а также поддержки Англии в деле нейтрализации Священного союза. Рассуждая об освободительных походах Х. де Сан-Мартина в Чили и Перу, А.И. Штрахов отмечает его успехи в деле снабжения и обучения Андской Армии, которую полководец возглавил в 1816 году. Не менее значимы и его дипломатические победы в переговорах с индейцами - арауканами и чилийскими повстанцами, военные виктории при Чакабуко и Майпу Штрахов А.И. Указ. Соч.С.107-111..

Свои политические таланты, по словам А.И. Штрахова, Х. де Сан-Мартин реализовал на посту протектора Перу, где проводил успешные реформы в сферах регулирования торговли и финансов, народного просвещения, армейской реорганизации. Провал переговоров в Гуаякиле историк возлагает, большей частью, на отвергшего условия предложенного аргентинским полководцем союзного договора С. Боливара Там же. С.112-114.. Подобную же оценку деятельности Х. де Сан-Мартина, позже перешедшую и в другие работы учёного мы встречаем и в его более масштабном очерке «Революция на Ла-Плате» для коллективного сборника 1964 года Штрахов А.И. Революция на Ла-Плате // Война за независимость в Латинской Америке. М.,1964. С.44-80. . Такая исключительно положительная оценка образа Х. де Сан-Мартина оставалась лидирующей в советской историографии в течение всего последнего периода её существования, сохраняясь, например, в характеристике его взаимоотношений с С. Боливаром, данной в конце 1980-х-начеле 1990-х годов А.Н. Глинкиным.

Почти через полвека после первых статей А.И. Штрахова детальный анализ деятельности «Защитника» провёл в своей одноимённой статье 2010 года д.и.н. Е.А. Ларин (позже эти выводы были перенесены в его же статью « Хосе де Сан-Мартин (1778-1850): Мужество, благородство, самопожертвование» Ларин Е.А. Хосе де Сан-Мартин (1778-1850): Мужество, благородство, самопожертвование // Война за независимость Латинской Америки. С.309-316. для коллективной монографии (2011 г.)). В формировании его личности учёный выделяет такие важные факторы, как выбор им ещё в одиннадцатилетнем возрасте военного образования, участие в юные лета в сражениях Великой Французской революции, на полях которой к 15 годам получил звание полковника. Заключительным этапом его формирования как революционера стала, по словам Е.А. Ларина, встреча с Ф. де Мирандой на одном из заседаний созданной последним Великой американской Ассамблеи. Закалило его и первоначальное столкновение с лидерами аргентинских патриотов, первоначально видевших в нём только сына колониального чиновника Ларин Е.А. Хосе де Сан-Мартин // Латиноамериканский исторический альманах. 2010. № 10. С.64-65.. Первыми успешными акциями Х. де Сан-Мартина, помимо собственно разработки плана полного освобождения Испанской Америки, учёный считает налаживание дисциплины солдат патриотической армии и участие в создании тайной революционной организации «Ложа Лаутаро».

К процессу организации Андской армии её командующий подходил столь же детально, занимаясь не только разработкой структуры подразделений и написанием уставов, но и созданием первой в Аргентине фабрики взрывчатых веществ и оружейных мастерских, а также организацией госпиталей. По словам Е. А. Ларина, в некоторых успешных боях таких, как при Чакабуко, патриоты несли потери, более чем в 10 раз меньшие противника Там же. С.65-67.. Умел «Защитник» и подбирать себе соратников, самым выдающимся из которых оказался высадившийся в Перу осенью 1820 г. британский адмирал Томас Кокрейн.

В переговорах с испанскими колониальными вице-королями в Перу нашего героя отличала принципиальность в деле достижения полной независимости молодой республики. Однако, как показывают факты, за власть он не держался, уже через год, передал свои протекторские полномочия Конституционному конгрессу. Что касается финала политической карьеры Х. де Сан - Мартина, безуспешной с дипломатической точки зрения встречи с С. Боливаром в Гуаякиле, то Е.А. Ларин не выносит «Освободителю» прямого обвинения в их провале. Однако историк признаёт моральную победу на них аргентинского полководца, сумевшего сохранить за собой кристально чистую репутацию «святого со шпагой», несмотря на дальнейшую травлю за такое решениеЛарин Е.А. Указ.Соч. С.69-70.. Что касается монархизма Х. де Сан-Мартина, то Е.А. Ларин указывает: генерал признавал такую форму правления исключительно, как временный путь преодоления политической анархии.

Истории военных походов Х. де Сан-Мартина посвятила серию своих трудов к.и.н А.А. Петрова, подведшая итоги исследований Петрова А.А. Андский поход Хосе де Сан-Мартина // Чтения по военной истории Сборник статей. Санкт-Петербургский государственный университет. СПб,2007. С.23-29. по этой проблематике в статье о его перуанском походе (1820-1822 гг.) (2013 г.). Историк высоко оценивает первоначальный проект Х. де Сан-Мартина, основывающийся на низком уровне морального состояния испанских войск, невозможности получения ими подкрепления из метрополии и неожиданности высадки патриотической армии с моря Петрова А.А. Военные кампании 1810-1826 гг. в Испанской Америке: Перуанский поход Х. де Сан-Мартина // Труды кафедры истории Нового и новейшего времени. 2013. № 11. С.85-87.. Однако против его замысла работали начинавшиеся разногласия между аргентинцами и чилийцами Б. О' Хиггинса. Хорошо спланированными считает А.А. Петрова и переговоры «Защитника» с перуанским вице-королём. Соглашаясь на них, Х. де Сен-Мартин пытался оценить общественное мнение, ознакомиться с военно-политической ситуацией в Перу и подготовить свою армию к взятию Лимы. Дальнейший успех операции историк объясняет тремя факторами: собственными ошибками испанцев, осторожной выжидательной тактикой патриотов и постепенным провозглашением независимости многих муниципалитетов в Перу, чьи граждане охотно вступали в патриотическую армию Петрова А.А. Указ.Соч. С.89-91..

Несмотря на единственную «славную» победу патриотов при Уамангу (во многом, из-за необученности испанских рекрутов) их положение, по словам А.А. Петровой Там же. С.91-92., постоянно ухудшалось из-за того, что ведение практически исключительно локальных боёв не могло приблизить окончательного разгрома роялистов. К тому же, некоторые соратники Х. де Сан - Мартина покинули захваченные ими провинции Перу, оставив в них только контингенты местных партизан, без командования быстро перешедших на сторону короля. Долговременного успеха не принесла и экспедиция в южное Перу английских союзников «Защитника». К тому же, патриотической армии не доставало подходящего для действий в горах снаряжения, а переговоры Х. де Сан-Мартина с перуанским вице-королём не позволяли ему разгромить уже окончательно ослабевшую армию роялистов.

Ещё одной роковой ошибкой командующего андской армией на данном этапе А.А. Петрова называет его приказ об оставлении центральной Сьеры ради маловероятного (из-за сохранения офицерского корпуса испанской армии) взятия патриотами столицы Перу, Лимы. Примечательно, однако, в июле 1821 г., после установления протектората, город сдался сторонникам Х. де Сан-Мартина без боя, что свидетельствовало о его критическом положении Петрова А.А. Указ.Соч. С.94-96.. Этот демарш позволил разрозненным отрядам испанской армии (получившим к тому же пусть небольшое, но подкрепление из метрополии) воссоединиться и вернуть себе прежнюю боевую силу. В то же самое время, Х. де Сан-Мартин отказался от вооружённого преследования отряда испанского генерала Кантерака, разгромить которого ослабленным войскам патриотов, оказалось бы не по силам.

Параллельно (из-за долговременного отсутствия выплат жалования) от союза с Х. де Сан-Мартином отказался адмирал Т. Кокрейн (собственного флота Андская Армия не имела). Остальных союзников от «Защитника» отвратили, по словам А.А. Петровой, его монархизм, уравнивание в правах перуанцев и индейцев, а также изгнание из Перу всех испанцев (одна из причин креольских и армейских заговоров против него) Там же. С.99-101.. К концу 1821 года, когда ряды испанских роялистов получили новое подкрепление, а череда военных поражений пополнилась провалом экспедиции в Ику, Х. де Сан-Мартин был вынужден обратиться за военной поддержкой к С. Боливару. А.А. Петрова не анализирует подробно их встречу в Гуаякиле, а лишь отмечает, что к её моменту Андская Армия ещё сохраняла свою боеспособность и могла провести решающую военную кампанию, такую как планировавшаяся Х. де Сан-Мартином экспедиция в Арику на соединение с чилийскими войсками. Рассуждая об оценке деятельности командующего Андской армией, как полководца, историк приводит как аргументы его критиков (отказ от рискованных действий и преследования противников, множество упущенных тактических возможностей, сдача Сьеры), так и его сторонников, утверждавших, что задачей анализируемого похода было не завоевание Перу, а подъём в нём революционного движения.

В итоге, автор объясняет поражение в Перуанском походе непониманием Х. де Сан-Мартином региональной специфики и отличий Чили, Перу и Аргентины, а также его неспособностью к военной импровизации вследствие привычки к чётко спланированным операциям. С другой стороны, по её же словам, безуспешная экспедиция «Защитника» снабдила необходимыми сведениями С. Боливара, чей Перуанский поход (1822-24 гг.) закончился полным освобождением этой страны от испанского владычества Петрова А.А. Указ.Соч. С.102-103..

Значительно меньше внимания в отечественной историографии уделялось дипломатической деятельности Х. де Сан-Мартина, в частности вопросу его участия в Тукуманском конгрессе 1816 г., провозгласившем независимость Аргентины. Это вопрос затрагивается в соответствующей статье д.и.н. В.П. Казакова (2016 г.). Историк подробно анализирует положение «Защитника» в рамках уже упоминавшегося выше патриотического общества «Ложа Лаутаро». По словам В.П. Казакова, изначально Х. де Сан-Мартин входил в число её наиболее активных деятелей, в числе других военных руководил разгромом Первого триумвирата в октябре 1812 года Казаков В.П. Тукуманский конгресс в истории Аргентины // Латинская Америка. 2016. № 1. С.80-81.. Однако после его свержения и постепенного возвышения боровшегося за личную власть К.М. де Альвеара (верховного правителя Объединённых провинций Ла-Платы в 1815 г.), Х. де Сан-Мартин был отозван из Буэнос-Айреса и отправлен в действующую армию.

Как пишет автор рассматриваемой статьи, новый диктаторский режим продержался всего несколько месяцев, зато позиции нашего героя укрепились за счёт его назначения на пост губернатора в провинции Куйо, где он находился вместе со своей армией. Основными успехами Х. де Сан-Мартина в рамках проведения самого конгресса В.П. Казаков называет понимание им необходимости организации похода в неспособное на активное противостояние испанцам Перу через уже относительно революционизированное Чили, расширение полномочий вновь воссозданной «Ложи Лаутаро» Там же. С.83-84.. Также в пользу «Защитника» действовало и осознание им слабости центральной власти И. Альвареса Томаса (сместил К.М. де Альвеара в 1815 г.) и готовность поддержать его правление в обмен на содействие организации военной экспедиции в Чили. В таких условиях Х. де Сан-Мартин, по словам В.П. Казакова, мог повлиять на выигрышное для него соотношения на конгрессе радикальных и относительно умеренных делегатов. Такой состав правительства поспособствовал избранию на нём верховного правителя (1816-19 гг.) Х.М. де Пуэйрредона, последовательного сторонника независимости Аргентины, полностью поддерживавшего соответствующие предложения Х. де Сан-Мартина. Единогласно была принята и разработанная при участии нашего героя «Декларация независимости» молодой республики. В последних строках статьи В.П. Казаков указывает на то, что благодаря умелому проведению своей политической линии, будущий протектор Перу получил законные основания для начала наступательного этапа Войны за независимость Южной Америки Казаков В.П. Указ.Соч. С.86..

Если Х. де Сан-Мартин, как мы показали ранее долгое время считался в отечественной историографии, несмотря на отдельные военные неудачи в рамках Перуанского похода, революционером с идеальной репутацией, «святым со шпагой». Напротив, следующий наш герой, диктатор Парагвая Хосе Гаспар Родригес де Франсия (1766-1840 гг.) имел в глазах, как своих современников, так и историков последующих поколений совершенно противоположный образ. Также как и в случае с предыдущими героями нашего исследования, кратко изложим основные вехи его биографии. Родился он в столице Парагвая, Асунсьоне, в семье португальского офицера. Окончил теологический факультет Кордовского университета. В студенческие годы, как и многие его современники, увлекался идеями Просвещения.

После завершения своего образования работал адвокатом и прокурором, чуть позже был избран алькадом (председателем городского совета) родного города. В отличие от трёх наших предыдущих героев, никогда не имел опыта военной службы. Весной 1811 г. стал секретарём Верховной хунты Парагвая, на этом посту способствовал провозглашению независимости республики осенью 1813 года. В результате, менее чем через месяц он был провозглашён одним из двух консулов Парагвая, через год - его Временным, а в 1816 г. - и Постоянным диктатором. В 1820 году «доктор» Х.Г. де Франсия получил от Конгресса титул Верховного диктатора. Подобно С. Боливару, в своей политической деятельности придерживался идей Ж.-Ж. Руссо.

В экономической сфере, с одной стороны ввёл практически полный запрет внешней торговли, а с другой - способствовал развитию сельского хозяйства и внутренней промышленности, поддерживал развитие института крестьянской земельной аренды и крупных товарных хозяйств («эстансии родины»). Одновременно ввёл бесплатное начальное и запретил высшее университетское образование, а также газеты и почтовое сообщение. В духовной сфере основным направлением деятельности парагвайского диктатора оставалась непрерывная борьба с влиянием католической церкви. В отличие от Ф. де Миранды, С. Боливара и Х. де Сан-Мартина, сумел сохранить свою верховную власть до конца жизни.

Первым в советской историографии исследованием, посвящённым нашему герою, стала статья В.М. Мирошевского «Хосе-Гаспар Франсия - вождь Парагвайской революционной демократии (1814-1840)», опубликованная в журнале «Вопросы истории» в 1946 году. Уже в первых строках своей работы историк противопоставляет Парагвайского диктатора другим руководителям освободительных движений в Испанской Америке (С. Боливару, Х. де Сан-Мартину), как единственного латиноамериканского лидера, навсегда лишившего креольскую аристократию высшей власти в своей стране Мирошевский В.М. Хосе-Гаспар Франсия - вождь Парагвайской революционной демократии (1814-1840) // Вопросы истории. 1946.№4. С.68..

Уникальным был и исторический контекст его деятельности. Обосновавшийся в Парагвае за двести с небольшим лет до этих событий католический орден монахов-иезуитов был изгнан оттуда ещё в 1767 году. Однако его просветительская деятельность и антироялистские взгляды успели оказать влияние на местную креольскую верхушку. Её сепаратистские настроения проявились ещё в ходе восстаний 1720-1730-х годов, и привели в последствие к свержению испанского и краткого аргентинского владычества. Первоначальный политический успех Х.Г. де Франсии В.М. Мирошевский объясняет популярностью адвоката-заступника среди городской бедноты, что выделяло его из других членов Революционной Хунты, представлявших интересы креольской аристократии Там же. С.73-74..

Его золотым часом историк называет созыв Конгресса, в состав которого наряду с членами высших слоёв общества вошли представители расовых меньшинств, крестьянства и мелкой буржуазии. Уже в годы своего первого консульства Х.Г. де Франсия начала проводить реформы в их интересах, такие как борьба с казнокрадством, очищение Хунты от противников демократии, череда отставок аристократических ставленников и отмена ряда введённых ими синекур. Его противостояние с консулом аристократом Ф. Йегросом завершилось отставкой последнего и принятием нашим героем диктаторских полномочий после подавления офицерского мятежа Мирошевский В.М. Указ.Соч С.76-78..

Признавая жестокость установившегося в Парагвае политического режима, В.М. Мирошевский считает успешными некоторые реформы диктатора, такие как демократизация государственного аппарата, сокращение жалования чиновников, централизация и объединение в своих руках всех ветвей государственной власти, борьба с взяточничеством и казнокрадством. Также в числе его удачных мероприятий историк отмечает грамотное перераспределение земельного фонда под крестьянские арендные наделы и государственные животноводческие хозяйства, называемые «ответственными поместьями», параллельное развитие сельского хозяйства и ремесленной промышленности.

Одновременно с этими преобразованиями проводились реформы в сфере торгового контроля и развития народного образования, которым до начала 1820- х годов пытались неуклонно противостоять контрреволюционные силы в составе крупных землевладельцев и предпринимателей, бывшего колониального чиновничества и представителей высшего духовенства. Против последних реализовался, по словам В.М. Мирошевского, отдельный корпус мер, включавший в том числе, даже роспуск всех монашеских орденов и передачу монастырей солдатам под казармы. Обусловленной интересами безопасности государства и его граждан историк признаёт и введённую Х.Г. де Франсией политико-экономическую изоляцию Парагвая, при которой в пределы государства не допускались даже миролюбивые учёные такие, как французский географ и ботаник Э.Ж.А. Боплан Там же. С.79-80.. Кратко, но весьма объективно В.М. Мирошевский определяет и недостатки политической системы Парагвайского диктатора. Среди них его « мелкобуржуазная ограниченность и непоследовательность», выразившаяся, прежде всего, в частичном сохранении помещичьего хозяйства, позволившее представителям этого класса восстановить своё политическое влияние. Однако в заключение своей статьи историк призывает к отказу от консервативной традиции зарубежных буржуазных историков, основывающихся исключительно на записках иностранных путешественников (сравните данное обстоятельство с созданным в статье К. Маркса образом С. Боливара). В их трудах он находит прогрессивную составляющую, выраженную в характеристике американским историком Р.Х. Боксом экономической политики Х.Г. де Франсии, как типа « государственного социализма» Мирошевский В.М. Указ.Соч. С.80-81. .

Следующим советским исследованием, значительная часть которой была посвящена политической биографии Х.Г. де Франсии, стала монография д.и.н. М.С. Альперовича «Революция и диктатура в Парагвае» (1975 г.) (гл.2-7). Как и В.М. Мирошевский, М.С. Альперович уже на начальном этапе анализа биографии нашего героя отмечает его двойственное положение, как заступника народа и одновременно представителя интеллигенции, приближённого к особе советника губернатора П.А. Сомельера. Первым политическим успехом будущего национального лидера историк называет включение его кандидатуры в состав первого Триумвирата (1811 г.), остальных членов которого Парагвайский диктатор превосходил по трём причинам: неиспанское происхождение, явный отказ от союза с Аргентиной, личная политическая активность в ходе Майской революции Альперович М.С. Революция и диктатура в Парагвае. М.,1975. С.115-126..

К его ранним политическим инициативам М.С. Альперович относит успешное урегулирование отношений с Буэнос-Айресом, ускоренный созыв Генеральной Хунты, а также составление многих программных документов временного правительства. Наиболее решающим из его предложений того периода историк называет идею создания конфедерации провинций вначале на уровне самого Парагвая, а позже - и во всей Испанской Америке. Первым шагом к её реализации стали проведённые им же успешные переговоры о суверенитете с аргентинской делегацией М. Бельграно. Политический актинизм Х.Г. Франсии послужил, по словам М.С. Альперовича, причиной его исключения из состава Хунты в конце 1811 года, продлившегося, однако, менее года. Упрочению его влияния послужили и продолжавшийся конфликт с Буэнос-Айресом, и общенародный характер Конгресса, практически единогласно одобрявшего его проект государственного устройства.

Консульство его, в виду политической слабости генерала - соправителя Ф. Йегроса, также было уже изначально практически единоличным, что позволяло Х.Г. Франсии начать проводить свою дипломатическую линию на сближение с Англией. С другой стороны, его попытка перехода к единоличной власти, как это ранее отмечал и В.М. Мирошевский, была встречена восстаниями представителей консервативно настроенных офицерства, чиновничества и духовенства. Уже в начальный период его диктатуры начали формироваться, по словам М.С. Альперовича, и общие направления его социально экономического курса, и политика внешнего изоляционизма, и его личностный стиль поведения, сочетавший черты одиночки и близкого к народу лидера Альперович М.С. Указ.Соч. С.138-159.. Его влияние обеспечивалось слабым социальным расслоением Парагвайского общества, боязнью утраты суверенитета под угрозой вмешательства со стороны Аргентины, а также политическая и культурная «незрелость» значительной части населения.

Жёсткость своего политического курса Х.Г. Франсия также наращивал последовательно и постепенно, начиная его с противодействия экспансионистскому курсу правительства Ла-Платы и расправ над участниками реальных заговоров, перешедших, однако, к началу 1820-х гг. в шпиономанию и постоянно усиливавшийся изоляционизм. Первоначальное сокращение административного аппарата и жалования его представителей превращалось в отказ от созывов национального Конгресса и упразднение выборного городского самоуправления. Оно также способствовало введению курса на разрушение устоявшейся системы судопроизводства и сверхцентрализацию государственной власти (подчинение церкви светской власти и создание постоянной кадровой армии).

Однако, исчезновение внешней угрозы в середине 1820-х гг. привело и к смягчению политического курса Парагвайского диктатора Там же. С.175- 187.. Он ослабил ранее тотальный запрет внешней торговли (например, в отношении Бразилии и Англии), установил консульские отношения с Буэнос-Айресом, стал принимать в своей столице иностранных путешественников и коммерсантов. К 1826 году политик добился признания независимости Парагвая со стороны одновременно Бразилии и Аргентины, что вынудило Х.Г. Франсию лавировать между двумя воюющими державами (1825-1828 гг.), а также вести весьма осторожную политику в отношении Президента Великой Колумбии С. Боливара. К полному изоляционизму Парагвайский лидер не вернулся, по словам М.С. Альперовича, даже после разрыва в 1829 году дипломатических и торговых отношений с Бразилией. В 1830 году он продолжил переговоры с Аргентиной из-за спорных областей, завоёванных Парагваем к 1833-34 гг. Там же. С.194-217.. Другой внешнеполитической акцией 1830-х годов стало отправление в Европу Э. Ж.А. Боплана, до этого момента, удерживаемого в Асунсьоне в течение девяти лет. Продолжалась и эпизодическая торговля с Аргентиной и Бразилией, купцам из которой Х.Г. Франсия даже предоставлял особые торговые льготы.

В итоге, политика изоляционизма всегда отличалась в своей практической реализации значительной долей продуманного прагматизма и осмысленной гибкости в области торговли и предоставления политического убежища негритянским невольникам. Разрушив торговлю и внутреннее денежное обращение в Парагвае, феномен экономико-политической изоляции, с другой стороны, поспособствовал развитию в молодом государстве отдельных областей некоторых отраслей сельского хозяйства и промышленности, таких, как выращивание табака, сахарного тростника и чая мате, лесозаготовки, скотоводства Альперович М.С. Указ.Соч 227-239.. Этот экономический прорыв достигался на основе рационального распределения земельного фонда под крестьянские аренды и государственные животноводческие хозяйства. Параллельно наблюдался, по словам М.С. Альперовича, и рост мануфактурного и ремесленного производства, обеспечиваемый активным поощрением государственного сектора, развитием транспортной инфраструктуры и повышением квалификации рабочих.

Оставался профицитным и государственный бюджет, успешно покрывавший и высокие военные расходы, и бесплатное распределение продовольствия и промышленных товаров среди нуждающихся семей. В заслуги диктатора ставится и достижение высокого по меркам Латинской Америки уровня начального образования, при котором, однако, не допускалась возможность его продолжения на университетском уровне. В купе с сохранением относительного социального благополучия вес вышеуказанные пункты доказывают, по мнению М.С. Альперовича, противоречивость самого явления Парагвайской диктатуры, при которой успешное экономическое развитие страны тормозилось строгой централизацией политического управления и тотальной регламентацией общественного устройства Там же. С.240-243..

Несмотря на то, что во включённом в анализируемую монографию историографическом очерке М.С. Альперович останавливается, в основном, на произведениях зарубежных историков, он не обходит вниманием и ранее изученную нами статью В.М. Мирошевского. Его характеристику режима Х.Г. Франсии как «мелкобуржуазной демократии » он категорически отвергает, как и последующие его обозначения диктатуры индейцев, крестьянства или «господствующих классов» Там же. С.324-327.. Их ошибки он объясняет отказом от работы с весьма обширным корпусом архивных источников, которые его предшественники считали утерянными. Политическую систему Х.Г. Франсии, основанную на его франкофилии и руссоизме, но одновременно противоречащую им и отрицающую саму суть демократии, М.С. Альперович называет авторитаризмом, не прикрытым даже видимостью парламентского строя. Проводимые им антифеодальные, но одновременно и антикапиталистические преобразования историк объясняет его опорой на низшие и средние слои парагвайского общества, изначально враждебные по отношению к богачам и знати Альперович М.С. Указ.Соч. С.339-343..