Война за независимость в Испанской Америке (1810–1826) в отечественной историографии

С другой стороны, хоть и незначительно, но расширился параграф об итогах и значении борьбы за независимость. Значимым для понимания развития не только отечественной, но и мировой историографии является указание на почти всеобщее в зарубежной марксистской науке признание влияния ряда прогрессивных социально-экономических аспектов освободительного движения в Латинской Америке Там же. С.81-82. . Этот вывод М.С. Альперович подтверждает ссылками на работы У.З. Фостера (его «Очерк политической истории Америки» был опубликован в СССР ещё в 1953 г.), Дж. Линча (книга этого американского историка «Революции в Испанской Америке, 1808-1826» вышла в издательстве «Прогресс» в 1979 г.) и других европейских и североамериканских латиноамериканистов. Без измений этот тезис перешёл и во второе издание рассматриваемого учебного пособия, вышедшего 10 лет спустя в 1991 г. и ставшего одним из последних советских изданий по латиноамериканистике.

2.2 Теория революционных «верхов» и политические «плоды» борьбы за независимость в концепции О.И. Поскониной

В 2005 году в издательстве «Весь мир» был опубликован новый учебник по истории Латинской Америки, составленный доцентом исторического факультета к.и.н. О.И. Поскониной (переиздан в 2009 году). Истории Освободительной войны в Испанской Америке посвящены отдельные разделы, озаглавленные « Революционная Иберо - Америка» (причины и социальные противоречия) и « Плоды победы» (итоги). Первопричиной усиления антиколониальных настроений в регионе историк называет реакцию на абсолютистские реформы испанского короля Карла III (пр. в 1755-88гг.) и португальского министра внутренних дел (1756-77 гг.) маркиза С.Ж. Помбала Посконина О.И. История Латинской Америки (до XX в.). М.,2005. С.109-116.. Само освободительное движение поначалу имело двойственную структуру: креольская верхушка (но отнюдь не всё население колоний) боролась за сохранение за собой бывших земель индейских общин, отмену торговых монополий метрополии и проведение в ней либеральных реформ.

Параллельно происходили и массовые народные волнения, направленные как против внешних, так и против внутренних эксплуататоров, нарушавших привычный ход их скотоводческой, земледельческой и ремесленной деятельности земельными захватами и строительством мануфактур. В результате, по словам О.И. Поскониной, к изначальным восстаниям негритянских рабов с начала 1780-х гг. прибавились и индейские бунты, также бывшие формой войны не против испанских властей, а против всех угнетателей и эксплуататоров вообще. В конечном итоге, историк утверждает, что и общественная верхушка, и социальные низы сражались за свою, в том числе экономическую свободу. Только одни надеялись достичь её через ускорение развития капиталистических отношений (установление свободы торговли и предпринимательства), а другие - через возвращение к своему традиционному укладу хозяйствования Там же. С.111-112.. Однако развитию креольского сепаратизма способствовал также и ряд внешних факторов, в том числе приток иностранной просветительской литературы - причём не только уже неоднократно упоминавшиеся сочинений французских мыслителей, но и экономических трудов А. Смита и Д. Рикардо, известных защитников свободной рыночной экономики.

Значимым также представляется и тот факт, что первые лидеры освободительных движений в Испанской Америке (в том числе уже неоднократно упоминавшийся в нашей работе Ф. де Миранда), более надеялись на поддержку иностранных государств, чем собственного народа .Посконина О.И. Указ.Соч С. 125-129.. Такая тенденция складывалась, из-за того, что, как пишет О.И. Посконина, в противном случае им бы пришлось выполнять многочисленные и не всегда выгодные для них требования народных масс, чьими силами была бы выиграна борьба за независимость. Поворотный момент, после которого отдельные заговоры и бунты переросли в единую освободительную войну, автор видит в перерастании испанского сопротивления французским интервентам в полномасштабную революцию и бегстве (1807 г.) в Бразилию будущего португальского короля (1816-26 гг.) Жуана VI, в 1815 г. предоставившего ей автономию в составе своего королевства.

Переходя к анализу первого этапа Войны за независимость, историк сразу же отмечает изначальную отдалённость её креольских лидеров (в частности, С. Боливара) от интересов народных масс. В частности, «Освободитель» проигнорировал проблемы индейского населения в первой Конституции Венесуэлы и издал крайне непопулярный среди негритянских рабов декрет об освобождении за службу в патриотической армии (своими угнетателями невольники считали не испанцев, а креолов) Там же. С.136-141.. Установление собственности латифундистов на землю и скот настроило против С. Боливара и пастухов-льянерос. Многие из них вместе с представителями «цветного» населения ушли в отряды уже упоминавшегося здесь Х.Т. Бовеса, чьи военные успехи опирались на ошибки социальной политики его противников (их деятельность подробнее рассматривается автором анализируемого учебника в её очерке « Война за независимость в Венесуэле и Колумбии» Посконина О.И. Война за независимость в Венесуэле и Колумбии // Война за независимость Латинской Америки. С.24-105. (2011 г.)). Военно-политические успехи венесуэльских революционеров, начиная с 1816 г., О.И. Посконина также объясняет переменами в социальной политике «Освободителя», в частности полной отменой рабства в Венесуэле по примеру Гаити, а также переделом конфискованных у роялистов земель в пользу льянерос и индейцев. Подобными же мерами объясняется и успех Б. О' Хиггинса в Чили, и императора (1822-31 гг.) Педру I в Бразилии (основной русскоязычной работой об этом монархе-реформаторе стала статья к.и.н. Д.А. Боровкова «Бразильский император Педро I: монарх - революционер между конституцией и абсолютизмом» Боровков Д.А. Бразильский император Педро I: монарх - революционер между конституцией и абсолютизмом // Исторический журнал. 2011. №8. С.58-77. (2011 г.)).

Единственной латиноамериканской страной, где освободительная война началась снизу, стала, по мнению как О.И. Поскониной, так и М.С. Альперовича, Мексика Посконина О.И. История Латинской Америки (до XX в.). М.,2005. С. 143-147. . Такой ход процесса стал возможен благодаря изначально направленной на поиск поддержки среди народных масс социальной политики М. Идальго. Он был известен как представитель и выразитель воззрений не креольской верхушки, а всего населения вцелом. Этот приходской священник уже в 1810-11 гг. решился на уничтожение рабства, отмену подушной подати и передел земель в пользу индейцев (на подобные меры тот же С. Боливар решился только пять лет спустя). Ещё более радикальными были проекты преобразований, предложенные его приемником Х.М. Морелосом, выступавшим за конфискацию церковной и аристократической собственности и дробления креольских латифундий. Из-за радикализма народных лидеров, чья борьба окончилась их разгромом в 1815 г., представители обычно умеренно революционной креольской верхушки долгое время не решались, по словам О.И. Поскониной, продолжить дело своих предшественников и надеялись на заключение союза с Испанией против собственного народа. Именно поэтому даже после обретения независимости в Мексике установилось довольно-таки консервативное монархическое правление императора Агустина I (А. де Итурбиде, пр. в 1821-23 гг.).

Что касается последнего анализируемого в этой главе вопроса о создании федерации освобождённых латиноамериканских колоний, то О.И. Посконина называет её первой на континенте попыткой создания коллективной безопасности, не имевшей успеха в силу преобладания в отношениях между молодыми государствами центробежных тенденций. Причины для формирования последних историк объясняет одновременно отсутствием у этого движения прочной экономической основы и широкой социальной поддержки в силу возможной утраты только что обретённой независимости под влиянием Великой Колумбии. Также объединению мешало и обеднение в послевоенные годы основной части его сторонников - производителей экспортных товаров и ошибочный выбор С. Боливаром диктаторского, практически абсолютистского режима правления, не удовлетворявшего представителей отдельных регионов будущей федерации и ещё больше разжигавшего сепаратистские тенденции Там же. С.152-157. .

Как и М.С. Альперович, О.И. Посконина указывает на половинчатость результатов Освободительной войны в Латинской Америке. Вместо социального переустройства она привела к укреплению позиций креольских помещиков-латифундистов, а в экономической сфере установила свободу предпринимательства, но из-за сохранения полуфеодальной эксплуатации рабов и индейского крестьянства не создала рынка свободной рабочей силы. С другой стороны, переход королевских земель в частную собственность действительно поспособствовал развитию капиталистических отношений, однако воспользоваться этим преимуществом смогли лишь те же помещики-латифундисты Посконина О.И. Указ. Соч. С.158-160. .

В руки последних также попадало и конфискованное имущество роялистов, и перепродаваемые им брошенные крестьянские наделы и ранее не обрабатывавшиеся свободные земли. Те аграрные преобразования, которые всё же удалось произвести (например, реформы Х.Х. Артигаса в Уругвае), по словам О.И. Поскониной, не были доведены до логического завершения. Наиболее явным позитивным итогом борьбы за независимость, историк называет, вслед за советскими исследователями, установление суверенитета национальных государств. Однако с экономической точки зрения Освободительные войны не привели к значительным изменениям (испанская эксплуатация негров и индейцев сменилась креольской), поэтому латиноамериканские революции начала девятнадцатого века О.И. Посконина признаёт не буржуазными, а скорее «антинародными» Там же. С.162. .

Одним из базовых политических итогов борьбы за независимость О.И. Посконина называет формирование режима власти каудильо, зародившегося, по её мнению, ещё в колониальный период как принцип сочетания экономической автономности латифундий и усадеб - асьенд и необходимости вооружённого противостояния индейским племенам. Как правило, каждый каудильо со своим крестьянским отрядом сражался за независимость своей территории от центральной испанской власти. Их сильной и одновременно слабой стороной был принцип личной верности в рамках одного владения и отряда, а также умение привлекать местное население популистскими и демагогическими лозунгами. Обратной стороной такого подхода к формированию личных иррегулярных армий О.И. Посконина называет независимость и слабую координируемость их действий, порой переходившую в борьбу не только с колонизаторами, но и друг с другом Там же. С.165-168. . Подлинная сила каудильо (при общей слабости и разобщённости народных армий) строилась на сплочённости помещичьего сообщества (из которого нередко происходили и сами каудильо) и его заинтересованности в избрании харизматического лидера, который сможет объединить под своим началом значительную часть представителей малообразованного и верящего воззваниям большинства, готового служить своим вождям за землю.

При начавшейся в военный период общей милитаризации общества и благодаря новой возможности получать поддержку регулярной армии некоторые каудильо (например, Х.А. Паэс) смогли стать полноценными политическими деятелями. В большинстве своём, как пишет О.И. Посконина, они выдвигали лозунг о необходимости сильной единоличной власти в виду неподготовленности латиноамериканских народов к демократическому режиму. Основным центром этого движения стала Венесуэла, бывшая обособленной (отделённой Андами) частью Великой Колумбии, не желавшей мириться с властью С. Боливара. Его некоторые слои населения приравнивали к иностранному завоевателю. С другой стороны, в Колумбии и Перу каудильо никогда не становились общенациональными лидерами и распространяли своё влияние лишь на отдельные провинции этих стран Посконина О.И. Указ.Соч. С.171-178.. В той же Аргентине их власть была достаточно прочной, но установилась там значительно позже, после установления диктатуры Х.М. де Росаса, продолжавшейся с 1835 по 1852 гг. (его деятельность, выходящая за рамки нашего хронологического периода была подробно рассмотрена в статье В.П. Казакова «Аргентинский диктатор Хуан Мануэль де Росас» Казаков В.П. Аргентинский диктатор Хуан Мануэль де Росас // Новая и новейшая история.2015. №5. С.185-198. (2015 г.)).

Другим значимым политическим наследием Освободительных войн О.И. Посконина называет сложившуюся в Латинской Америке партийную систему с традиционным разделением на либералов и консерваторов, федералистов и унитариев. Поначалу напоминая родственные и дружеские общества, они постепенно перенимали все базовые принципы своих европейских и североамериканских коллег, обзаводились более широкой базой социальной поддержкой. Вслед за М.С. Альперовичем, О.И. Посконина отрицает чёткую связь латиноамериканских партий того периода с определёнными общественными слоями Посконина О.И. Указ.Соч. С.182-185., но упоминает о том, что консерваторов обычно поддерживали помещики-латифундисты, высшее духовенство и офицерство, а влияние либералов опиралось на союз с мелкой и средней буржуазией, интеллигенцией, а также сочувствовавшими их интересам представителями других социальных групп.

Однако в рамках каждой партии уже тогда выделялись умеренное и радикальное крылья (например, либеральные радикальные «Драконовцы» и умеренные «Голгофовцы» в Колумбии, имевшие значительно различавшиеся социальные базы Посконина О.И. Указ. Соч.С.183-184.). В Бразилии помимо республиканцев также существовали и монархисты различные не только по степени радикальности своих убеждений, но и подобно своим соперникам делящиеся на унитаристов и федералистов, различавшихся, помимо своих взглядов на формы государственного устройства, ещё и отношением к экономической политике протекционизма (по словам О.И. Поскониной, федералисты поддерживали эти экономические меры, а унитарии-нет Там же. С.187-188. ).

Подробнее историк останавливается на особенностях первых латиноамериканских либеральных партий. Она упоминает о том, что их идеалистические убеждения не находили значительной общественной поддержки, и останавливается на слабых местах их программ. Одним из них являлась идея федерализма, не соответствующая их же собственной практике установления сильной центральной власти в неготовых к демократизму регионах. Не достаточно либеральными историк называет и составленные ими конституции, например, Конституцию Перу 1828 г., сохранявшую рабство, а также некоторые привилегии офицерства и духовенства и ряд избирательных цензов. Такой половинчатый либерализм был, по словам О.И. Поскониной, продиктован требованиями времени, недостаточным уровнем социально-политического развития региона Там же. С.190-192.. Умеренными, но для своего времени революционными она называет преобразования Б. Ривадавии в Аргентине (о его аграрных преобразованиях и борьбе с олигархией написаны статьи К.В. Комарова «Аграрные реформы Б. Ривадавии » Комаров К.В. Аграрные реформы Б. Ривадавии // Вопросы истории. 1977. №1. С.98-106. (1977г.) и В.П. Казакова «Первый президент Аргентины» (2018 г.) Казаков В.П. Первый Президент Аргентины // Латинская Америка. 2018. № 2. С.63-70.), Б. О `Хиггинса в Чили, А.Х. де Сукре в Боливии и ряда других политических деятелей. Дольше всего федералистские идеи латиноамериканских либералов сохранялись в Бразилии, которая со временем приняла конституцию федеральной монархии.

2.3 Подход Н.Н. Марчука к классификации латиноамериканских революций

Наконец, перейдём к анализу соответствующих разделов в новейшем учебнике по истории Латинской Америки, опубликованном в 2019 году в издательстве «Юрайт». Основной предпосылкой начала освободительной борьбы его авторы считают кризис испанской колониальной системы, которая, по их мнению, являлась не феодальной (что признавал, например, М.С. Альперович), а государственно - капиталистической, направленной на разработку рудных месторождений (достаточно прогрессивной по своим методам) и активную внешнюю торговлю с Европейскими государствами Ларин Е.А., Мамонтов С.П., Марчук Н.Н. История и культура Латинской Америки. От доколумбовых цивилизаций до начала ХХ века. М., 2020. С.119-125.. С другой стороны, весьма объёмным был и импорт европейских товаров из метрополии (как легальная, так и контрабандная торговля материалами, рабами, инструментами для дальнейшего развития колониального производства). В торговле ими метрополии приходилось конкурировать с Францией, Англией и Голландией. Таким образом, по словам авторов учебника, европейские переселенцы в Испанской Америке сумели создать успешное товарное, экспортное производство, которое на рубеже восемнадцатого-девятнадцатого веков было доведено до кризисного состояния эконмическими ограничениями со стороны метрополии, приведшими к росту контрабандной торговли латиноамериканских колоний с другими европейскими державами.

Как и О.И. Посконина, Н.Н. Марчук связывает рост антиколониальных настроений с реформами просвещённого абсолютизма в Испании и Португалии (свою позицию по этому вопросу Е.А. Ларин ранее оформил в статье «Внутренние и внешние факторы, повлиявшие на характер Войны за независимость в Латинской Америке» Ларин Е.А. Внутренние и внешние факторы, повлиявшие на характер Войны за независимость в Латинской Америке // Война за независимость Латинской Америки. С.14-23. (2011 г.)). Эти проекты включали в себя такие пункты, как создание крупных торговых компаний купцов-монополистов, складывание института контролируемых королевскими чиновниками (виситадорами) интендантов провинций, изгнание креолов из королевских судов, усиление контроля над церковью и высылка иезуитов Ларин Е.А., Мамонтов С.П., Марчук Н.Н. Указ.Соч. С. 126-131.. Наряду с вышесказанным, в проекты иберийских реформаторов входил продуманный комплекс экономических мер, направленных на развитие экспортных отраслей колониальной экономики (той же добычи серебра и ряда областей сельского хозяйства (выращивание хлопка, табака, кофе)).

Эти прогрессивные реформы вызвали, по мнению историков, многочисленные протесты креольских предпринимателей, заявлявших, что испанские монополии и экономические запреты, затяжные войны с Англией и Францией, невозможность свободной торговли с нейтральными государствами (к этому требования примыкал вопрос о свободе торговли в целом) тормозят естественное экономическое развитие их родины. В своих петициях, как уже неоднократно упоминалось при анализе предшествующих учебных пособий, будущие революционеры указывали на обгоняющее метрополию товарное производство в колониях, в чём ссылались на труды либеральных европейских экономистов. Такое внешнее (со стороны соперничающих за влияние в Латинской Америке европейских держав) и внутреннее (со стороны революционно мыслящих сторонников экономических свобод) давление расшатывало основы колониальной экономики Ларин Е.А., Мамонтов С.П., Марчук Н.Н. Указ.Соч. С.133-135. Значимость и сила второго фактора позволяет авторам анализируемого учебного пособия охарактеризовать латиноамериканские революции начала девятнадцатого века, как буржуазные (упомянем ещё раз, что О.И. Посконина, напротив, отказывает им в такой характеристике, называя их «антинародными»).

Это понятие историки используют здесь не в искажённом марксистском (К. Маркс не учитывал специфики развития Испанской Америки, о чём говорит его оценка деятельности С. Боливара), а в чисто экономическом смысле, с учётом внутренних переходов от ремесленного и мануфактурного к фабрично-заводскому производству в рамках единой капиталистической формации Там же. С. 138-151. . При таком определении латиноамериканские революции историки соглашаются признать буржуазными, поскольку они способствовали стадиальному развитию испаноамериканского капитализма от форм мануфактурного производства и торговых монополий к периоду свободы торговли и предпринимательства в духе А. Смита. Их установление было необходимым средством для конкретного участия в общеевропейском рынке.

Во внешней торговле латиноамериканские государства должны бы были, по словам Н.Н. Марчука, иметь значительный успех в виду эксклюзивности и дешевизны поставляемых ими товаров и ресурсов. Именно по этой причине призыв английских экономистов к интеграции отельных государств в единый мировой рынок нашли столь значительный отклик в испанских колониях. Основными преградами к выходу на такой путь развития («специфический», отличный от европейского и североамериканского, капитализм) историки называют бурное развитие латифундизма (полностью разрушать его не предполагалось из-за признания либеральными экономистами значимости всех форм частной собственности) и сохранение традиционных форм индейской общинной земельной собственности.

Также для успешного развития капиталистического землепользования было необходимо отменить майораты и секуляризировать церковные земли. Кроме этого, будущим руководителям борьбы за независимость следовало решить вопрос об удешевлении наёмной рабочей силы (в густонаселённой Англии эта проблема отпадала сама по себе), переизбытка никем не заселённой (кроме гаучо и беглых рабов) и исключённой из товарооборота «свободной» земли. Для решения этих проблем испаноамериканские предприниматели обладали следующим инструментарием: борьба с нелегальным использованием свободных земель, сокращение индейского землевладения (для включения их владельцев в систему рынка труда), укрепление трудовой дисциплины, возможность отмены индейской трудовой повинности и негритянского рабства, и, наконец, организация свободного рынка капитала. По словам авторов учебника, данная складывавшаяся предкапиталистическая ситуация больше всего напоминала экономическое положение Англии эпохи огораживаний (XV-XVIII вв.).

Наиболее заинтересованной в развитии собственного экономического влияния и чётко осознающей свои социальные интересы (отчасти, в силу европейского образования, участия в различных экономических обществах, наличия собственной организации (политические кабильдо и экономические консуладо)) частью латиноамериканского социума Н.Н. Марчук называет креольскую верхушку Ларин Е.А., Мамонтов С.П., Марчук Н.Н. Указ.Соч. С.153-155. Их политические объедения служили кузницей революционных лидеров, распространяли своё влияние на большую часть колонии, и обладали собственными вооружёнными ополчениями, сопоставимыми с армиями вице-королей или даже превосходившими их по своим размерам, способными при удачных обстоятельствах противостоять даже англичанам. Таким образом, историки называют Освободительную войну в Латинской Америке революцией, произведённой креольской верхушкой в своих экономических интересах без учёта угнетённого положения социального большинства Там же. С.159. .

Чтобы уточнить свои выводы о буржуазном характере латиноамериканских революций (этот вопрос, по словам Н.Н. Марчука, являлся основным отличием концепции В.М. Мирошевского от теорий его учеников), историки анализируют роль представителей креольской верхушки и народных масс, поддержкой которых они хотели заручиться под лозунгами всеобщего братства, в конкретных регионах Испанской Америки. Что касается ситуации в Аргентине и на Ла-Плате, то, как утверждают историки, её лидеры, хотя и призывали к освобождению индейцев и их правовому уравнению с креолами, лишь переводили коренное население на новую форму столь же угнетательской и мало оплачиваемой эксплуатацией под личиной «наёмного труда»Ларин Е.А., Мамонтов С.П., Марчук Н.Н. Указ.Соч. С.165-171.. На самом деле, индейцев предполагалось для начала лишить их исконных земель, разрушить общины и вынудить их, исторически не способных действовать единолично, принять условия пришедших к власти латифундистов. Из земли индейцы получали лишь свой первоначальный общинный надел, а их правовое уравнение с креолами приводило к приобретению их владений селящимися рядом с деревнями помещиками.

Политика приватизации свободных государственных земель и создания на них крупных частновладельческих хозяйств при значительном имущественном цензе на покупку таких территорий тоже отвечала, по мнению авторов анализируемого учебника, интересам лишь самых состоятельных представителей колониального общества. Для их же имущественной безопасности создавалась и система обеспечения неприкосновенности частной собственности. Для насыщения своих латифундий дешёвой рабочей силы, пришедшие к власти креолы использовали методы захвата общинных и государственных земель (их прежние обитатели, лишённые былых доходов, соглашались на любую оплату своего труда) и усиления борьбы с бродяжничеством.

С другой стороны аргентинская революция имела и действительно либеральные последствия Там же. С.172-174., такие как расширение внутреннего и иностранного капитал оборота, отмену сословных привилегий и правовое уравнение всех социальных слоёв. К ним же относились начало освобождения рабов и формирования гражданского общества, складывание союза провинций на конфедеративных и парламентаристских началах. Однако все эти позитивные нововведения перечёркивались, по словам Н.Н. Марчука, жёстким имущественным цензом для избрания в Тукуманский конгресс, в котором весь народ Ла-Платы был преимущественно представлен богатым меньшинством. Ему продолжали противостоять представители социальных низов.

Подобным же образом действовали венесуэльские и колумбийские революционеры, при активном содействии креольских консуладо, вводившие законы о прекращении торговых монополий, поддержке европейской эмиграции (и ввоза иностранного капитала), отмене майоратов и приватизации королевских земель. Подобно своим аргентинским предшественникам, правители Венесуэлы и Колумбии вели успешную борьбу с индейским общинным землевладением, окончательно отменённом уже на втором этапе освободительной войны 1820 году. «Ордонансы льяносов…» (1811 г.) фактически уничтожили земельную собственность льянерос, вызвав волну их сопротивления, возглавленного поначалу уже неоднократно упоминавшимся здесь Х.Т. Бовесом Ларин Е.А., Мамонтов С.П., Марчук Н.Н. Указ.Соч. С.181-185. (аналогичная политика проводилась против пампа Ла-Платы).

В схожей с аргентинским образцом форме, как пишет Н.Н. Марчук, происходила и борьба с бродяжничеством, и сыск беглых рабов (в Новой Гранаде рабство отменено не было). С различной радикальностью, но в равной степени упорно и последовательно происходила в Венесуэле и Колумбии отмена сословий, закреплённая в Конституциях 1811-12 годов. В отличие от Ла-Платы в Венесуэле и Новой Гранаде отсутствовал прямой избирательный ценз, однако подобные ограничения вводились для выборщиков. Для решения проблемы противодействия этим препонам во многих Конституциях перового этапа борьбы за независимость вводился закон о запрещении любых акций народного протеста. Также как и в Аргентине, организованные креольской верхушкой революции в Венесуэле и Новой Гранаде являлись, по Н.Н. Марчуку, с одной стороны буржуазными прогрессивными, а с другой - антинародными и ухудшившими социально-экономическое положение неправящего большинства, что привело к всплеску народных волнений уже в конце 1810 года Там же. С.187-188. .

Подобные же меры принимались и в Бразилии, где буржуазная революция произошла значительно позже, в 1822 году. Также как и в остальных испаноамериканских государствах, там проводилась политика по обеспечению свободы торговли и предпринимательства, отменялись королевские земельные пожалования (1822 г.), развивалась система долгосрочных аренд, урегулировалось владение эстансиями (аналог скотоводческих провинций в Аргентине и владений льянерос в Венесуэле). Однако обычная для других регионов практика разрушения индейских общин оборачивалась здесь их прямым уничтожением, а многие экономические меры по сохранению частной собственности проводились только в 1830-40-ее гг., на двадцать лет позже, чем в соседних государствах Там же. С.189-190..

Столь же запоздалым и ограниченным было там, как пишет Н.Н. Марчук, и освобождение рабов, всегда связанное исключительно с военными нуждами Там же. С.192-195.. Так же, как и везде, устанавливалась свобода вероисповедания с приоритетом католичества, все жители страны (кроме рабов) получали равные гражданские права в независимости от этнического происхождения. По аргентинскому образцу вводился имущественный ценз одновременно для депутатов, выборщиков и сенаторов. Вообще же, все реформаторские проекты Бразильского правительства, кроме сохранения рабства, находились в рамках общих латиноамериканских тенденций политического развития.

Ответив на вопрос о роли креольской верхушки в формировании буржуазного характера Освободительных войн в Латинской Америке, Н.Н. Марчук поднимает также и проблему взаимосвязи революционного и последовательно буржуазного демократизма через выявление роли народных масс в борьбе за независимость испанских колоний в Латинской Америке. Первым объектом подобного анализа становится освободительное движение индейцев, возникшее в ходе отдельных стихийных восстаний против податного тягла и захватов их общинных земель, а также за восстановление их исконной независимости на рубеже XVII- XVIII веков. Однако индейцы, вопреки концепции В.М. Мирошевского, не были основной частью освободительного движения в виду своей ненависти ко всему европейскому, в их понимании - нетрадиционному Ларин Е.А., Мамонтов С.П., Марчук Н.Н. Указ.Соч. С.202-204..

Главным их врагом при таком подходе становились, по словам Н.Н. Марчука, именно представители креольских латифундистов, которых индейцы справедливо считали своими главными эксплуататорами и захватчиками общинных земель. С одной стороны, индейские призывы к созданию национальных государств должны бы были вызвать поддержку со стороны буржуазных революционеров и поначалу, во время индейских восстаний 1780-х гг. индейцы и креолы сражались плечом к плечу против общего противника. Однако, в 1820-40-е гг. индейцы Мексики уже были готовы вести освободительную войну против креолов вплоть до их полного уничтожения, а несколько ранее даже выступали против них на стороне испанцев, которые хотя бы признавали их самостоятельным сословием со своим традиционным бытовым укладом. Иногда, например, в Чили, индейцы оказывали военные поддержку креольским лидерам, таким, как Б. О' Хиггинс, но те всё равно продолжали подавлять их мятежи вооружённым путём ( на этом аспекте останавливался в своей статье « Бернардо О `Хиггинс: Грани личности» (1986 г.) Разуваев В.В. Б. О' Хиггинс (Грани личности) // Латинская Америка.1986. №10. С. 113-124. В.В. Разуваев). Однако, радея за освобождение своей Родины, индейцы сражались не за буржуазные преобразования, а за сохранение традиционного уклада своей кочевой жизни. Их политическим идеалом, как пишет об этом Н.Н. Марчук, был не буржуазный демократизм, а индейский традиционализм, созданный в середине XVIII в. в Перуанской империи Хуана Сантоса Атауальпы Ларин Е.А., Мамонтов С.П., Марчук Н.Н. Указ.Соч. С.205-206..

Столь же непреклонно боролись против своих испанских и креольских угнетателей и негритянские рабы, издавна мечтавшие о создании своих независимых монархических поселений (киломбо). Их политический идеал был во многом воплощён на Гаити после единственной успешной негритянской революции (1789 (1791?) -1804 гг.). Начальным этапом национальной борьбы (до 1792 г.) была типичная буржуазная революция, приведшая к введению либеральной конституции и установлению экономических свобод. Однако, как на то указывают Н.Н. Марчук, затем креольских и мулатских плантаторов расколол вопрос о наделении представителей «цветного насления» избирательными правам. Это обстоятельство с 1791 года регулярно приводило к массовым негритянским восстаниям (их ход подробно анализируется в кандидатской диссертации к.и.н. А.В. Черновой «Гаитянская революция конца XVIII-начала XIX вв» Чернова А.В. Гаитянская революция конца XVIII-начала XIX вв. диссертация кандидата исторических наук: 07.00.03. М.,2003 . С.107-115. (2003 г.)). Примечательно, что негритянское сопротивление было первоначально поддержано испанской администрацией Сан-Доминго, надеявшейся вернуть бывшую (с 1492 г.- испанскую, с 1697 г.- французскую) колонию под свою власть.

К 1794 г., когда силы плантаторов уже практически свергли французскую власть в Сан-Доминго, к ней на поддержку пришли негритянские рабы во главе с Ф.Д. Туссеном - Лувертюром, предпочитавшие колониальную администрацию своим угнетателям и Испанской империи (при условии отмены французами рабства). В 1801 г. он составил первую Конституцию Гаити, близкую к идеалам французского буржуазного демократизма. Однако она не смогла предотвратить деградацию сельскохозяйственной экономики страны из-за неумелого ведения неграми фермерского хозяйства по буржуазному образцу. После вынужденной замены рабства обязательной трудовой повинностью гаитянский лидер был вынужден, по словам Н.Н. Марчука, вновь привязывать бывших рабов к земле под началом их недавних владельцев, которым под руководством того же генерала пришлось подавлять попытки новых бунтов Там же. С.217-218.. Параллельно Ф.Д Туссену-Лувертюру приходилось воевать и с вновь пытавшимися захватить Гаити войсками Наполеона I. С последними удалось справиться только тогда, когда после восстановления рабства против них поднялось новое народное восстание во главе с будущим императором Гаити (1804-06 гг.) Ж.-Ж. Дессалином.

Вопреки первоначальным буржуазным предпосылкам, новый император начал свою политическую деятельность с лишения гражданских прав и массовой резни белого населения, а также стимулирования развития исключительно государственного сектора экономики, основанного на переводе в его пользование бывших плантаторских земель, за расхищение которых полагались суровые наказания. Как об этом пишет Н.Н. Марчук, самая демократическая в истории Латинской Америке революция привела лишь к установлению новой формы латифундизма, основанного на принудительной трудовой повинности Ларин Е.А., Мамонтов С.П., Марчук Н.Н. Указ.Соч. С.222-224.. Иными словами, буржуазная революция породила смесь феодального и полурабовладельческого экономического уклада. Эта революция может быть названа подлинно демократической и народной (такое определение В. М. Мирошевский предлагал и для государственного устройства Парагвая эпохи Х.Г. Франсии), но никак не буржуазной. Этот класс гаитянского населения был практически полностью уничтожен во время массовой резни 1804 года. Эта «странная революция» породила в качестве своей политической базы необычный тип выборной псевдо конституционной монархии. Итоги Гаитянской революции, по мнению Н.Н. Марчука, подтверждают их тезис о кардинальном различии и даже непримиримости революционного демократизма и буржуазного либерализма, первый из которых способен только привести к длительному экономическому и государственному кризису.

Третьим типом массовых народных движений в Испанской Америке Н.Н. Марчук называют восстания крестьянства и городского населения, регулярно происходившие со второй половины XVIII в. против усиления импорта производимых ими товаров, повышения налогового бремени, монополизации рынка, но не против испанского правления в целом. Несмотря на незначительные проявления расизма, крестьяне нередко боролись против общих угнетателей совместно с индейцами и неграми. Поэтому, историки считают, что их тип борьбы был ближе к восстаниям последних, чем к требованиям креольской верхушки. Напротив, значительное неодобрение вызывали многие её мероприятия, такие как усиление ввоза иностранных товаров (создание дополнительной конкуренции), массовая экспроприация заселяемых ими королевских земель, борьба с бродяжничеством Там же. 226-227..

Отношения между креольской верхушкой и социальными низами Н.Н. Марчук называют настоящей классовой борьбой, противостоянием традиционного и частновладельческого видов земельной собственности, исторически сложившейся народной демократии и нового, европейского буржуазного либерализма. Одним из наиболее ярких примеров такой подлинно народной борьбы историки традиционно, следуя за характеристиками М.С. Альперовича и О.И. Поскониной, называют освободительное движение 1810-15 годов в Мексике, лидеры которого изначально поддерживали местную креольскую хунту, но впоследствии разошлись с её лидерами из-за радикальности своих методов. М. Идальго поначалу также проводил меры в духе креольских воззрений, например, освободил малочисленных мексиканских рабов и отменил подушную подать. Однако они не могли поддержать его проекты по взиманию арендных просрочек с латифундистов и возвращению индейцам их общинных земель. Однако их реализации требовали стоящие за приходским священником крестьянские отряды, обеспечившие также и особую жестокость расправ с испанцами и креолами Ларин Е.А., Мамонтов С.П., Марчук Н.Н. Указ.Соч. С.233-234..

Закономерным итогом такой реформаторской программы Н.Н. Марчук называют пленение и казнь М. Идальго. Таким же союзом с креолами по политическим вопросам и расхождением с ними в аграрной проблематике была отмечена и программа его приемника Х.М. Морелоса (анализу отдельных её пунктов посвящена статья М.С. Альперовича «Революционная программа Морелоса» (1967 г.)), основным отличием Мексиканской Конституции, которого историки называют отказ от избирательных цензов. Н. Н. Марчук признаёт Мексиканское национальное движение в полной мере революционно - демократическим и эгалитарным, но не буржуазным (в отличие от концепции М.С. Альперовича) в силу нежелания представителей крестьянства (но не их революционных лидеров) провозглашать полную независимость своей страны от испанской короны. Буржуазной эта революция не стала, по мнению историков, из-за изначального идейного раскола креолов и социальных низов Там же. С.235- 238..

Другим вариантом народной революции историки называют крупное восстание венесуэльских льянерос во главе с Х.Т. Бовесом, которое они, в отличие от тех же М.С. Альперовича и И.Р. Григулевича, считают не плодом индейского подстрекательства малообразованных «ковбоев», а глубоко народным и мощным движением. Его лидер, пишет Н.Н. Марчук, надеялся провести своеобразную аграрную реформу скотоводческого типа, базирующуюся на принципах приватизации поголовий и жилья. Их преобразования являлись контрреформой по отношению к ордонансам официальной венесуэльской власти Ларин Е.А., Мамонтов С.П., Марчук Н.Н. Указ.Соч. С.239-241. Это движение, как и национальная борьба мексиканцев, было подлинно демократическим и эгалитарным, но отнюдь не буржуазным из-за нечеткости своих политических взглядов (в разные годы льянерос выступали как на стороне патриотов, так и совместно с монархистами) и отказа от американского, фермерского пути хозяйствования в пользу более традиционного для них земельного уклада.

Как ранее М.С. Альперович, Н.Н. Марчук подробно анализирует государственное устройство Парагвая в период диктатуры Х.Г. Франсии, установление которой они объясняют стремлением крестьянского большинства населения этой страны не к философско-теоретическому, а к реальному установлению системы всеобщего равенства. Этим принципом историки обосновывают и бюрократизацию государственного аппарата Парагвая, и формирование там репрессивных органов тайной полиции, и установление «железного занавеса» в сфере внешнеполитических отношений. Эта мелкобуржуазная и крестьянская, народно-демократическая (Н.Н. Марчук признаёт правомерность этого определения, данного В.М. Мирошевским, а не М.С. АльперовичемТам же С.246-247.) революция по североамериканскому образцу (даже с сохранением рабства) привела к крайне нехарактерным для себя результатам в виде отмены свободы торговли, формирования значительного государственного сектора в экономике. В аграрной сфере, как мы уже ранее упоминали, установилось преобладание государственных скотоводческих хозяйств и мелких крестьянских арендных владений. Этот тип государственного устройства историки называют «реальным социализмом аграрных стран» и находят в нём сходство с более поздними режимами правления И.В. Сталина в СССР или Мао Цзэдуна в Китае. Этот политический строй был полностью противоположен буржуазному капитализму, установившемуся в Парагвае только чрез несколько десятилетий после смерти Х.Г. Франсии.

В заключение своего исследования Н.Н. Марчук указывает, что они поддерживают позицию предыдущего поколения советских латиноамериканистов по вопросам связи испаноамериканских освободительных движений с присущим всем буржуазным колониям процессом перехода от феодализма к капитализму Там же. С.255-256.. Эта тенденция выражалась через экономическую интеграцию в мировой рынок и установление предпринимательских свобод, а также реорганизацию системы землевладения и рынка рабочей силы. Эти преобразования особенно отвечали социальным интересам влиятельной и образованной креольской верхушки (латифундистов), проведших в бывших испанских колониях «чисто буржуазную революцию» (в научном, а не марксистском понимании этого термина).

Последняя полностью соответствовала исключительно классовым интересам креолов и во многом совпадала с основными тезисами классического либерализма. Слабо организованные народные массы, напротив, не смогли переломить хода их реформ нигде, кроме как на Гаити и в Парагвае, а также на зависимой от Испании до конца XIX века Кубе. По этой причине, Н.Н. Марчук соглашается с точкой зрения классиков советской латиноамериканистики о буржуазной природе антиколониальных революций в испанской Америке. Однако в традиционную теоретическую базу вносится ряд поправок касающихся её незавершённости, а также сохранения латифундизма (целью революции по Н.Н. Марчуку было не его уничтожение, а коренная перестройка всей системы землепользования) Ларин Е.А., Мамонтов С.П., Марчук Н.Н. Указ.Соч. С.258-259.. Значимым также представляется авторское замечание о специфике Латиноамериканских «буржуазных революций», которые, несмотря на схожие лозунги, провозглашали совсем другой « либерализм» и иной «капитализм», чем те, что провозглашались во Франции 1790-х годов.

В отличие от своей «Великой» предшественницы они совершались представителями не всего «третьего сословия» (по якобинскому принципу), а исключительно его верхушки, так же, как в своё время и французы, сумевшей значительно расшатать правовой статус не только прежней испанской власти, но и духовенства. Социальные движения индейцев, негров - рабов, а также крестьян и горожан хотя и шли параллельно Войне за независимость, но начались значительно раньше неё и имели своей целью построение не буржуазного либерализма, а революционной демократии. Иными были и их причины, такие как, например, обезземеливание индейских общин, изгнание льянерос с ранее пустовавших частей королевских владений и т.д.

Эти первоначальные народные восстания, по Н.Н. Марчуку, и оказывали немалое влияние на ход войны на независимость, но не были её составной частью Там же. С.260.. В действительности народные массы участвовали в последней исключительно по принуждению. Они отнюдь не разделяли убеждений командиров и активно сражались как с испанцами, так и с креольской буржуазией, которую считали эксплуататорской в ничуть не меньшей степени (также как чуждой полагали они и саму либеральную идеологию, носителей которой они пытались уничтожать за разрушение их традиционного экономического уклада).

Редкие совместные действия их участников и креольских революционеров объяснялись исключительно тактической необходимостью, а не последовательным совпадением их идеологий (ещё раз повторимся, что буржуазному либерализму народные массы противопоставляли смесь традиционализма и реального социализма). В латиноамериканской реальности, пишет Н.Н. Марчук, крестьянство не было союзником буржуазии, как то было в Европе и США в середине XIX-начале XX вв при абсолютно новых условиях создания обширного промышленного сектора и ускоренном развитии внутренней торговли. В изучении Освободительных войн в Испанской Америке иллюзия союза креольской верхушки и народных масс достигалась в советской историографии, заключает Н.Н. Марчук, постоянной подменой понятий буржуазности и народности.

2.4. Развитие подхода М.С. Альперовича и Л.Ю. Слёзкина в «Истории Латинской Америки» (1991-2010 гг.)

Наиболее масштабным русскоязычным исследованием по историии Латинской Америки стала пятитомная коллективная монография под редакцией Н.П. Калмыкова, Н.М. Лаврова и Е.А. Ларина (1991-2010 гг.). Главу про Войну за независимость для её первого тома написал М.С. Альперович, основываясь, большей частью, на тексте соответствующих разделов его раннее изученного нами учебного пособия « История Латинской Америки: С древнейших времен до начала XX в.». Практически дословно из одной работы в другую переносятся и данные о предпосылках развития освободительного движения, и о ходе антиколониального противостояния в отдельных регионах. В подраздел об итогах был перенесён краткий анализ отношения к Освободительной войне в Испанской Америке США и основных европейских держав, в целом соответствующий одной из подглав в учебных пособиях того же автора.

Так, как мы раньше не останавливались подробно на этом вопросе, кратко изложим здесь основные пункты этого параграфа. Основной целью участия США в противодействии с Испанией историк называет аннексию Западной и Восточной Флориды, успешно осуществлённую североамериканским правительством (в обмен на Техас) по договору Адамса-Ониса (1819 г.) Альперович М.С. Война за независимость в испанских колониях //История Латинской Америки. Доколумбова эпоха-- 70-е годы XIX века. М.,1991. С.188-189.. Изменение отношения «северного соседа» к событиям в Испанской Америке произошло, по М.С. Альперовичу, к 1822 г., после завершения Испанской революции (1820-23 гг.) и перехода борьбы за независимость в решающую стадию (после окончательного освобождения Колумбии и провозглашения независимости Перу). Реакцией на эти события стало хотя и во многом формальное, но дипломатически значимое решение Конгресса США о признании независимости испаноамериканских колоний (март 1822 г.), которое, однако не было подтверждено установлением реальных дипломатических отношений с латиноамериканскими государствами в виду возможного ухудшения западноевропейской ситуации.

Анализ М.С. Альперовичем взаимоотношений США и Латиноамериканских колоний в начале 1820- х гг. (отсутствие реальной поддержки, значимость решения вопроса о Флориде (также и о её неприсоединении к освободительной борьбе и о сохранении испанской власти на Кубе, необходимость и затруднительность установления торговых отношений)) отчасти сближает его концепцию с точкой зрения д.и.н. Н.Н. Болховитинова, высказанной им в его первой монографии «Доктрина Монро (Значение и характер)» (1959 г.), в разделе «Международное положение и внешняя политика Соединённых штатов (1815- 1823 гг.)» (позже этому вопросу будет посвящена и статья Н.Н. Болховитинова «К вопросу о позиции США в войне Латинской Америки за независимость» Болховитинов Н.Н. К вопросу о позиции США в войне Латинской Америки за независимость // Война за независимость в Латинской Америке. М.,1964. С.203-239. (1964 г.)). Вслед за ним же М.С. Альперович также отрицает реальности угрозы экспансии европейских держав, в том числе членов Священного союза Болховитинов Н.Н. Доктрина Монро (Значение и характер). М., 1959. С.185-186.. Контраргументами по этому вопросу служили благожелательный, а позже (с 1817 г.) выжидательный нейтралитет России, половинчатость Австрийского и Прусского легитимизма, континентальное вторжение Франции в Испанию и др., почтение к правам монархов, в том числе и Испанского короля, признание в 1824 г. независимости латиноамериканских государств Великобританией.

Поддерживает М.С. Альперович и вывод своего предшественника о Британском нейтралитете и осознании североамериканскими политиками невозможности восстановления господства Испании в её бывших колониях. Распространение легенды о захватнических планах Священного союза оба историка объясняют, прежде всего, деятельностью ложных «защитников» Латиноамериканской независимости - США и Великобритании. В итоге, оба историка признают Доктрину Монро главным оружием США в борьбе за господство на Северо-Западе североамериканского континента (в большей мере, чем в Латинской Америке) с Российской империей и Англией, направленное на заперт дальнейшей колонизации ими вышеуказанной территорииБолховитинов Н.Н. Указ.Соч. С.205-208..

Со многими из тезисов Н.Н. Болховитинова согласен его ученик, современный историк - американист, к.и.н А.А. Исэров, поддерживающий в частности тезисы последнего об одновременно оборонительном и экспансионистском характере Доктрины Монро, а также отсутствии на 1822-23 гг. реальной угрозы военной интервенции Священного Союза в испаноамериканском регионе. В своей монографии « США и Борьба Латинской Америки за независимость (1815-1830 гг.)» (2011 г.) он разделяет историю отношений между этими двумя регионами на три этапа: «Второе открытие Америки» (1815-1822 гг.), период между дипломатическим признанием и Панамским конгрессом (1822-1826 гг.), а также эпоху «разочарования» (1826- 1830 гг.). Первый период А.А. Исэров характеризует, в том числе, подъёмом общественного движения в защиту борющихся за свою независимость испаноамериканских колоний, экономической целесообразностью сохранения внешнеполитического нейтралитета, формированием неформальных партий, например, вокруг будущего государственного секретаря США (1825-29 гг.) Г. Клея. К этим положениям добавляются несоответствие либерального общественного мнения и умеренного правительственного курса, зарождение раннего панамериканизма, проявление внешнеполитической направленности партийных дискуссий Исэров А.А. США и Борьба Латинской Америки за независимость (1815-1830 гг.). М., 2011.С.180-181..

Базовыми чертами периода 1822-1826 гг., по мнению А.А. Исэрова, являются триумф концепции «Западного полушария» (одни из её авторов был Г. Клей), поддержка североамериканскими политическими и общественными деятелями (в особенности, протестантскими) либеральных преобразований в латиноамериканских государствах, понимание близости идеологических основ освободительных революций и Войны за независимость США (1775-83 гг.). Лейтмотивом этой краткой эпохи стала несбывшаяся (вследствие деятельности лидера демократической оппозиции Э. Джексона (Президент США в 1829-1837 гг.)) надежда США на официальное провозглашение единства двух Америк на Панамском Конгрессе Исэров А.А. Указ.Соч. С.279-281..