Война за независимость в Испанской Америке (1810–1826) в отечественной историографии

За последние четыре года, рассмотренные в монографии А.А. Исэрова, наметились, по его мнению, следующие внешнеполитические тренды: общественное разочарование в перспективах латиноамериканского республиканизма (в частности, в политическом режиме С. Боливара), многочисленные провалы (из-за завышенных ожиданий и ложных предрассудков) североамериканских дипломатических миссий, потеря уверенности в возможности укоренных преобразований сверху, осознание незначительности экономической экспансии в разрушенный войной страны. Итогом совместного влияния этих факторов историк называет смещение внешнеполитического интереса США в Мексиканский и Карибский регионы, а также в сферу активно развивавшегося при Э. Джексоне внутреннего рынка Там же. С.406-409..

Возвращаясь к анализу текста М.С. Альперовича следует указать на ещё одно значимое дополнение по сравнению с его учебным пособием того же года. Оно заключалось в выводе о различной степени последовательности и объёма выдвижения социально-экономических требований, с одной стороны, народными массами и индейско-крестьянскими движениями в Мексике и Парагвае (а также Уругвае эпохи Х.Х. Артигаса) и, с другой стороны, представителями креольской верхушки в остальных освобождающихся колониях (Великая Колумбия, Перу, Чили) Альперович М.С. Указ.Соч. С.191-192.. Это сопоставление позволяет историку сделать вывод (не встречавшийся в его более ранних работах) о специфичности и незавершённости буржуазных революций в Испанской Америке, их коренном отличии от своих североамериканской и французской предшественниц. В латиноамериканском случае социально-экономические изменения по сравнению с колониальным уровнем развития этих систем во Франции и в США были проведены лишь на минимальном уровне. Это утверждение позже перерастёт в разделение типов революций «снизу» (со стороны народных масс) и сверху (в остальных регионах Латинской Америки) у О.И. Поскониной, а позже, в учебнике Е.А. Ларина и Н.Н. Марчука, - в обозначенный ими принцип креольской буржуазной революции исключительно во имя их собственных социальных интересов без учёта требований народных масс. В обоих случаях, как мы показывали выше, историки уделяют значительное внимание специфике Мексиканской (в чуть меньшей степени - Парагвайской)» революционно-демократической борьбы.

В состав того же издания входит и глава «Россия и война за независимость Латинской Америки» за авторством д.и.н. Л.Ю. Слёзкина (кстати, также как и Н.Н. Болховитинов, он долгие годы посвятил изучению истории Северной Америки, в особенности в период формирования там системы английских колоний). Эта работа основана на данных его более ранних исследований, таких как монография «Россия и война за независимость в Испанской Америке» (1964 г.) и ряд статей 1960-1970- х годов (например, «О солидарности передовой русской общественности с патриотами Латинской Америки. (1810-1826 гг.)» Слёзкин Л.Ю. О солидарности передовой русской общественности с патриотами Латинской Америки. (1810-1826 гг.) // Новая и новейшая история.1960.№4. С.71-80. (1960 г.) и «Позиция России в отношении Испанской Америки на рубеже XVIII-XIX веков» (1963 г)) Слёзкин Л.Ю. Позиция России в отношении Испанской Америки на рубеже XVIII-XIX веков //Вопросы истории. 1963.№6. С.46-59.. Последняя охватывает период с 1780-х гг. по 1812 г. Первые двухсторонние попытки установить прямые торгово-экономические отношения историк относит ещё к 1811 г. (их главным сторонником был канцлер российской империи (1809-26 гг.) Н.П. Румянцев, а также М.М. Сперанский).

Однако, по словам Ю.Л. Слёзкина, этим планам не суждено было сбыться, поскольку с началом Отечественной войны 1812 года Россия начала считать испанских Бурбонов своими союзниками против Наполеона Бонапарта (во Франции в 1792 г. был свергнут представитель той же династии Людовик XVI). Несмотря на то, что идею дружественного нейтралитета в отношении латиноамериканских колоний не поддерживали США (с ними у России формально был до 1812 г. общий противник - Англия), торговые связи с Латинской Америкой всё же были установлены к марту 1812 года. Параллельно с экономическим интересом официальной власти сугубо гуманистическую духовную поддержку испаноамериканским борцам за независимость оказывали, по словам Л.Ю. Слёзкина, такие видные представители российской общественности тех лет, как Н.И. Новиков, И.А. Крылов и Ю.Ф. Лисянский, выступавшие с критикой испанского колониализма на страницах отечественных газет и журналов Слёзкин Л.Ю. Россия и Война за независимость в Испанской Америке // История Латинской Америки. Доколумбова эпоха-- 70-е годы XIX века. М.,1991. С.203-204.. Последние процветали при внешней покровительственной доброжелательности Александра I к делу латиноамериканских патриотов. Прежней наблюдательной позиции русского царя не изменяли до 1816 г. ни союз с Испанскими Бурбонами, ни их возвращение к власти в 1814 г, ни немногочисленные военные победы колонистов.

Несмотря на ужасавшую некоторых русских дипломатов реакционную политику поддерживаемого Россией испанского короля (1808, 1814-33 гг.) (этому вопросу посвящена статья Е.А. Додолева «Русское общество и события в Испании в первые годы правления Фердинанда VII (1814-1819 гг.) Додолев М.А. Русское общество и события в Испании в первые годы правления Фердинанда VII (1814-1819 гг.) // Россия и Испания: историческая ретроспектива: сборник статей. М.,1987. С.64-77.» (1987 г.)), общественность (включая таких знаменитых русских путешественников, как И.Ф. Крузенштерн и О.Е. Коцебу) продолжала верить в успех освободительной борьбы. После основания форта Росс (март 1812 г.) русские промышленники, несмотря на испанские запреты, начали торговать с местными колонистами и захватывать не заселённые ими территории. С 1816 г. началась, по словам Л.Ю. Слёзкина, постепенная поляризация либерально-демократических общественных настроений (их выразителем был, в частности, декабрист Н.И. Тургенев Слёзкин Л.Ю. Указ.Соч. С..206.) с консервативно - легитимистской позицией официальной власти и Священного Союза в целом (в колониальных вопросах Александр I оказывал покровительство даже одной из соперниц России в североамериканских делах - Англии, но, однако оттягивал продажу вооружения Испании и вёл переговоры с Великобританией о посредничестве в вопросе прекращения военного конфликта).

Разрыв между Россией и Испанией наметился, по мнению Л.Ю. Слёзкина, в 1818-19 гг., когда король последней демонстративно отказался от посредничества Великобритании и стал готовиться к новой (как позже оказалось, безуспешной) колониальной экспедиции Там же. С.210-212.. Параллельно продолжалась полемика о деятельности латиноамериканских патриотов на страницах консервативной официальной и либеральной оппозиционной прессы (к последней примыкала декабристская публицистика В.К. Кюхельбекера и А.А. Бестужева («Марлинского»)). После Испанской революции 1820- 1823 г. российское правительство, как пишет историк, абсолютно уверилось в успехе борьбы за независимость испаноамериканских колоний и решилось поддержать США и Францию в деле признания их суверенитета, но не вынося собственного решения по этому вопросу, опасаясь реакции Испании, а также союзных Австрии и Пруссии. Таким образом, замечает учёный, позиция Российской империи (в отличие, от предвещавшего победу патриотов общественного мнения) по рассматриваемому вопросу в начале 1820-х гг. оставалась всё такой же наблюдательной и выжидательной, как и в предыдущие периоды (1810-11 гг.,1812-16 гг.).

Наконец, также как Н.Н. Болховитинов, Л.Ю. Слёзкин отрицает возможность реальной интервенции армий Священного Союза в Испанскую Америку после 1823 года (дата возвращения к власти Фердинанда VII при поддержке Священного Союза и Франции) Слёзкин Л.Ю. Указ.Соч. С.213-214., приводя в качестве аргументов данные о возобновлении английского посредничества, военной слабости Испании, либеральной политике кабинета Дж. Каннинга (премьер-министр Великобритании в 1827 г.), установлении уже неоднократно упоминавшейся здесь Доктрины Монро (1823 г.), сохранение по-прежнему благоприятных общественных настроений. Итогом этакого развития событий стало признание Николаем I независимости вначале Бразилии (1828 г., история этой Португальской колонии не являются примером нашего исследования, однако русско-бразильские отношения в эти годы подробно описаны в статье Б.Н. Комиссарова «Становление российско-бразильских отношений» Комисаров Б.Н. Становление российско-бразильских отношений // Латинская Америка. 2000. №5. С.24-30. (2000 г.)), а затем, постепенно, и всех бывших испанских колоний (без значительного официального резонанса вокруг этого события).

Подводя итоги своего исследования Л.Ю. Слёзкин замечает, что на протяжении всего периода Освободительных войн в Испанской Америке Россия сохраняла в разной степени дружелюбный, но нейтралитет. Однако российские либералы с тем же постоянством оказывали латиноамериканским патриотам свою (не только моральную, но и военную) поддержку, а декабристы даже считали их деятельность примером, достойным подражания. Подводя итоги, отметим, что взгляды Л. Ю. Слёзкина на отношение Российской империи к борьбе за независимость испаноамериканских колоний повлияли на исследования в этом направлении следующих поколений авторов, отразясь в статьях Е.А. Ларина (1990 г. Ларин Е.А. Россия и война за независимость народов Испанской Америки // Коллоквиум историков СССР и Мексики. М., 1990. С.109-117., 2011 г. Ларин Е.А. Россия и Война за независимость Испанской Америки // Война за независимость Латинской Америки. М..2011. С.401-406. ) и В.Н. Косторниченко (1994 г. Косторниченко В.Н. Россия и война за независимость Испанской Америки // Проблемы всеобщей истории: Материалы науч. конф. Волгоград, 1994. С.80-88. ).

2.5. Выводы

Как мы только что установили, за рассматриваемый в ВКР хронологический период (с середины 1960-х гг. - до этого времени в СССР не издавалось отдельных учебных и справочных пособий по истории Латинской Америки) сменились три масштабных, обобщающих подхода к вопросам предпосылок, общего хода и последствий Войны за независимость Испанской Америки.

В конце 1960-х - 1990-х гг. в советской историографии господствовала концепция, разработанная д.и.н. М.С. Альперовичем и Л.Ю. Слёзкиным в серии их совместных учебных пособий, опубликованных В 1966-1991 г. Основные положения их концепции можно кратко изложить следующим образом. Во-первых, центральной причиной подъёма национально - освободительного движения на рубеже XVIII- XIX вв. стало одновременное стечение и взаимодействие ряда внутренних процессов искусственно сдерживаемого (феодальными формами эксплуатации местного населения, торговыми монополиями, чрезмерным налоговым бременем, отсутствием общественного и политического равноправия) экономико-социального капиталистического развития. Параллельно с этими тенденциями на представителей колониального общества (в основном - на его креольскую верхушку) воздействовали многочисленные внешние факторы, например, известия об успешных буржуазных революциях во Франции и США, книжная контрабанда трудов европейских мыслителей, формирование локальных философских школ в духе Просвещения. Движущей силой борьбы за независимость в данной концепции несомненно являются сами народные массы, имеющие собственные классовые интересы и осознающие их.

Однако, последние редко (два исключения из этих правил, Мексику и Парагвай, сам М.С. Альперович подробно рассмотрел в собственных трудах) действуют самостоятельно, преимущественно находясь под началом осознающих и реализующих их требования (в больше мере - на втором этапе Войны за независимость после 1815-16 гг.) отдельных представителей креольской верхушки. Они, по словам советских историков, были способны находить баланс между собственными и общенародными интересами. В итоге же, это хрупкое равновесие в ходе политической борьбы нередко нарушалось в пользу помещичьего класса, чьи лидеры были заинтересованы в сохранении отдельных форм феодальной эксплуатации и повинностей местного населения в собственную пользу. В результате эта победа влиятельной землевладельческой аристократии над зарождающейся, слабо консолидированной молодой буржуазией приводила к незавершённости латиноамериканских революций, не выполнявших своих прогрессивных социально-экономических задач.

В середине 2000-х гг. подход М.С. Альперовича и Ю.Л. Слёзкина сменяет (скорее же, к нему добавляется) новый метод исследования истории Войны за независимость Испанской Америки, разработанный к.и.н. О.И. Поскониной. Проводимый ей анализ предпосылок Освободительной борьбы остаётся достаточно традиционным, за несколькими исключениями. Во-первых, экономическая система испанского колониального мира трактуется ей не как феодализм, а как ранний тип государственного капитализма. К тому же, историк указывает на прямую связь между началом борьбы за независимость и последствиями реформ просвящённого абсолютизма в Испании и Португалии, реакцией на которые являлся революционный всплеск. Невозможность идейного единства креольских лидеров и народных масс О.И. Посконина объясняет диаметральным различием капиталистического и традиционного понимания свободы. Вопрос о движущих силах Освободительной борьбы, по её мнению, мог решаться двумя способами. В большей части латиноамериканских стран гегемоном становились креольские верхи, под чьим руководством народные массы сражались исключительно принудительно, за чуждые им прогрессивные требования. В Мексике же (феномен Парагвайской диктатуры историк подробно не анализирует), напротив, именно социальные низы под руководством М. Идальго и Х.М. Морелоса вели самостоятельную освободительную борьбу, из-за радикализма своих требований рано отделившись от весьма умеренного движения креольских элит.

Что касается оценки результатов Войны за независимость в Испанской Америке, то О.И. Посконина, признавая, вцелом и не без оговорок, её советские определения как буржуазной (не в общеевропейском и марксистском смысле, но как повлиявшей на переход к новым фазам капитализма) и незавершённой, добавляет к ним ещё и третий эпитет - «антинародная». Под этим термином историк подразумевает то, что их последствия в целом соответствовали интересам лишь крупных землевладельцев - латифундистов и богатого купечества, в значительной мере произведших латиноамериканские революции руками местного населения, но исключительно в соответствии с собственными классовыми требованиями. Наконец, именно это автор впервые обратил внимание отечественных историков на политические итоги войн за независимость, такие как формирование каудильизма как государственного режима, складывание партийной системы по европейско североамериканскому образцу, зарождение специфического испаноамериканского либерализма. Воплощением и развитием этой составляющей концепции отчасти стала коллективная монография 2018 г. «Либерализм и консерватизм в латиноамериканской истории», для которой О.И. Посконина написала главу про Венесуэлу.

В последние годы начинает набирать популярность ещё один подход к истории Освободительной войны в Латинской Америке, сформулированный Н.Н. Марчуком. В анализе предпосылок этого процесса её авторы близки к концепции О.И. Поскониной. Столь же детально они анализируют основные черты кризиса переходной капиталистической экономической системы испанской колониальной империи, выявляют связь между подъёмом национально-освободительного движения и реформами просвящённого абсолютизма в пиренейских монархиях, обосновывают роль креольской верхушки как основной движущей силы борьбы за независимость в большинстве латиноамериканских государств. Основным отличием от концепции О.И. Поскониной является здесь разделение испаноамериканских революций на буржуазно-либеральные (определение этого понятия отличается от марксистской дефиниции) и народно-демократические (по В.М. Мирошевскому). Первый тип рассматривается как преобладающий в регионе, но особенно ярко проявившийся (не без локальной специфики) в Аргентине, Венесуэле, Новой Гранаде и Бразилии. Эти революции историки признают проведёнными латифундистской креольской аристократией в собственных же классовых интересах.

Под революциями народно-демократическими (также именуемыми «антибуржуазными») Н.Н. Марчук понимает такие разнородные явления как индейские восстания (вплоть до деятельности Тупака Амару в Перу), Гаитянскую революцию 1791-1804 гг., первый этап Войны за независимость Мексики (до 1815 г.), движение венесуэльских льянерос под руководством Х.Т. Бовеса и Парагвайскую революцию. Хронологические рамки последней историки расширяют до 1870 г. (до конца Парагвайской войны 1864-1870 гг.). Что касается результатов этих процессов, то авторы учебного пособия отмечают, что единственной относительно успешной оказалась Парагвайская революция, также завершившаяся, однако, послевоенным экономическим кризисом 1870-1880-х годов. Подводя итоги анализа этого подхода, следует упомянуть, что редкие совместные действия креольской элиты и народных масс Е.А. Ларин и Н.Н. Марчук считают исключительно прагматическими и ситуативными, не имевшими под собой глубоких идеологических оснований.

Глава 3. Изучение специфики национально-освободительных движений в отдельных латиноамериканских государствах

От анализа историографии по наиболее общим вопросам, связанным с предпосылками, итогами, а также ролью народных масс и влиянием иностранных держав в борьбе за независимость испаноамериканских колоний перейдем к изучению восприятия советскими и современными российскими латиноамерикнистами локальной специфики прохождения вышеуказанных процессов в отдельных государствах. В начале этого раздела мы хотели бы априорно упомянуть, что повествование о каждом регионе будет занимать в этой главе место, хронологически соответствующее дате обретения им независимости (даты определяются по наиболее детальной хронологической таблице Война за независимость в Латинской Америке. М,1964.С.312-317., приведённой в монографии « Война за независимость в Латинской Америке (1810-1826 гг.)» (1964 г.)).

Как известно, первым свой государственный суверенитет декларировал в 1811 г. Парагвай (освободительной войны в привычном смысле этого слова (против испанцев, а не против Буэнос-Айреса) в стране не было), в том же году подобное заявление сделали и лидеры Венесуэлы. В 1816 г. на Тукуманском конгрессе была провозглашена независимость Соединённых провинций Рио-де-ла-Платы. В 1818 г. принята декларация независимости Чили, в следующем году Венесуэла и Новая Гранада объединились в Великую Колумбию, в 1821 г. с разницей в несколько месяцев была провозглашена независимость Перу и Мексики. Последними свой суверенитет утвердили правительства Бразилии (колония не Испании, а Португалии) (1822 г.), Соединённых провинций Центральной Америки (1823 г., выход из состава Мексики), и, наконец, в 1825 г. - Боливии и Уругвая (не от Испании, а от Бразильской империи).

3.1 Образ С. Боливара как центральный элемент концепции Н.Н. Платошкина

Необычным представляется нам тот факт, что до недавнего времени не было опубликовано ни одной русскоязычной обобщающей работы (в форме монографии по историии Венесуэлы (хотя по этапам Войны за её независимость были написаны диссертации к.и.н. В. И. Столярова «Война за независимость Венесуэлы (первый этап, 1810-1815 гг.)» (1971 г.) Столяров В.И. Война за независимость Венесуэлы (первый этап, 1810-1815 гг.) : диссертация ... кандидата исторических наук: 07.00.00. М.,1971. и к.и.н Т.П. Сотниковой «Борьба против рабства и феодальной эксплуатации в Венесуэле накануне и в период войны за независимость 1810-1826 гг.» Сотникова Т.П. Борьба против рабства и феодальной эксплуатации в Венесуэле накануне и в период войны за независимость 1810-1826 гг.: диссертация ... кандидата исторических наук: 07.00.00. Ярославль,1970. (1970г.)). Первым (и на данный момент единственным) трудом подобного типа стала опубликованная в 2015 г. монография д.и.н. Н.Н. Платошкина «Венесуэла и Чавес: биография страны и человека». Несмотря на то, что половина этого исследования посвящена деятельности предпоследнего президента этой страны (1999-2013 г.) её автор (в отличие от своих предшественников, например, Э. С. Дабагяна) уделил значительное внимание историческому бэкграунду этого государства.

Имея своей задачей, в том числе, выявить истоки формирования латиноамериканского типа политического лидерства, Н.Н. Платошкин, подобно И.Р. Григулевичу, выстраивает историю Венесуэлы перовой половины XIX в. через изложение биографий двух её крупнейших политических деятелей того времени - Ф. Де Миранды и С. Боливара, пишет историю государства через жизнеописания его лидеров. Первоначальный успех политической деятельности первого он кратко объясняет его умением под видом внешнего компромисса (формально Каракасская Хунта действовала от имени испанского правительства) с политикой метрополии проводить прогрессивные внутриполитические преобразования такие, как борьба с работорговлей или введение экономических свобод. Также историк называет (в отличие от предыдущих биографов «Предтечи») одним из его главных политических провалов принятие первой Конституции Венесуэлы 1811 г., составленной по североамериканскому федералистскому образцу (Ф. де Миранда, как позже и С. Боливар, по словам Н.Н. Платошкина, предпочитал централистский французский вариант) Платошкин Н.Н. Венесуэла и Чавес: биография страны и человека. М.,2015 С.10-15.. К тому этот законодательный акт запрещал избираться на президентский пост тем, кто проживал в зарубежных государствах в течение последних десяти лет («Предтеча» лишь недавно покинул Лондон).

Что касается причин начала Освободительной войны, то тут Н.Н. Платошкин, напротив, высказывает достаточно традиционные взгляды на соединение таких факторов, как формирование экономически влиятельной и стремящейся к политической власти креольской верхушки, сохранение производственных и торговых монополий, влияние успехов Великой Французской революции, поражения первых одиночных заговоров 1780-90-х годов. Столь же традиционно (вслед за А.Н. Глинкиным) он объясняет капитуляцию венесуэльской армии в 1812 г. не предательством «Предтечи», а реальной невозможностью продолжать противостояние испанским колонизаторам в сложившейся к тому времени военно-политической ситуации Платошкин Н.Н. Указ.Соч. С.6-9.. Подобно И.Р. Григулевичу, Н.Н. Платошкин объясняет успех армии С. Боливара при освобождении Венесуэлы в 1813 г. поддержкой со стороны конгресса Новой Гранады (после битвы на р. Магдалена), открытием «второго фронта» под командованием С. Мариньо, а также принятием декрета о «войне насмерть» (введение революционного террора против испанских контрреволюционных репрессий).

Первые меры С. Боливара по отказу от парламентаризма и укреплению патриотической армии историк, с одной стороны оправдывает военными реалиями, но, однако, как и М.С. Альперович, указывает на то, что именно они сделали политику «Освободителя» на первом этапе Войны за независимость (1810-15 гг.) столь непривлекательной для народных масс. С другой стороны, достаточно устаревшей представляется оценка историком деятельности льянерос, которых он, в отличие от Н.Н. Марчука, называет не единой социальной группой с чётко сформулированной программой предлагаемых ими преобразований, а разнородным частично криминализованным, глубоко расистским формированием во главе с мстительным и крайне жестоким бывшим контрабандистом, против которого было возможно воевать исключительно насмерть Там же. С.30-35..

Удивительным для Н.Н. Платошкина в описываемой ситуации кажется отказ « Освободителя» от проведения социальных реформ, которые, хотя и отвратили бы от него часть образованной верхушки, но зато привлекли бы на его сторону (на контрасте со зверствами льянерос) большую часть социальных низов. В этих условиях историк очень высоко оценивает первую социально - ориентированную меру соратников С. Боливара - конфискацию излишков продовольствия у богачей и перепродажу их голодающим беднякам по предельно низким ценам (при осаде испанцами Картахены в 1815 г.). Это событие Н.Н. Платошкин считает коренным поворотом к включению о состав методов освободительной борьбы крайне необходимых для её успеха элементов социальной революции Там же. С.40-41..

Основой этого подхода должно было стать освобождение С. Боливаром вначале собственных, а потом и всех остальных рабов Венесуэлы. Примечательно, что целью борьбы с расовыми предрассудками и необходимостью полной консолидации венесуэльского общества Н.Н. Платошкин оправдывает даже такую экстраординарную меру, как казнь генерала М.К. Пира в 1817 года. Личным примером своей отваги и удали, по слова историка, С. Боливар пытался наладить и отношения с льянерос генерала Х.А. Паэса. С последним его сближала практика перераспределения конфискованного имущества роялистов и идея выплаты добровольцам жалования и премий (как средство борьбы с присущими льянерос грабежами мирного населения; их выплата окажется весьма затруднительной при финансовом положении послевоенной Венесуэлы).

Подобные меры, повторно претворённые в жизнь в Боготе, привлекли на сторону С. Боливара и значительную часть колумбийского населения. Социально оправданным Н.Н. Платошкин называет даже введение им имущественного ценза для избрания в Конгресс Великой Колумбии Ларин Е.А., Мамонтов С.П., Марчук Н.Н. Указ.Соч. С.51-53.. Это решение позволяло бы сделать максимально высоким уровень образованности, а, следовательно, и европейского либерализма его делегатов. Выбор же английской централистской модели государственного устройства Н.Н. Платошкин, вслед за А.Н. Глинкиным, связывает с поиском финансовой (на планируемые экспедиции на Кубу и Пуэрто-Рико) и военной поддержки со стороны Великобритании, в том числе и против нараставшего в регионе влияния США.

Принципиальность же в отношении вопроса о рабстве историк ещё раз подчёркивает, анализируя отрицательное отношение «Освободителя» к частично сохранявшей его Конституции Великой Колумбии 1821 года. Вслед за И.Р. Григулевичем и А.Н. Глинкиным, Н.Н. Платошкин также противопоставляет образы С. Боливара и Х. де Сан - Мартина по таким пунктам, как присоединение Эквадора к Колумбии, методы борьбы с офицерскими заговорами, любовь к триумфальным церемониям, соотношение в их политических взглядах частных и общественных интересов Там же. С.56-60.. Кстати, на последнем пункте их различий подробно останавливался в своей историко-публицистической работе « Генералы свободы: Латиноамериканский излом» (2015г., первая полная русскоязычная биография Х. де Сан-Мартина, написанная в форме его парного (с С. Боливаром) историко-психологического портрета) и современный российский дипломат - экономист, генеральный консул Российской Федерации в Сан-Паулу (Бразилия) д.э.н. Ю.М. Лезгинцев Лезгинцев Ю.М. Генералы свободы: Латиноамериканский излом. М., 2015. С.384-386.. Это фундаментальное различие и стало, по мнению Н.Н. Платошкина, одной из причин ухода «Защитника» со всех политических постов после встречи в Гуаякиле (1822 г.).

Военный же успех же С. Боливара в Перу Н.Н. Платошкин объясняет весьма оригинальным способом за счёт распространявшихся по последнему оплоту испанцев в Латинской Америке слухов о том, что там должны высадиться не просто французские солдаты и войска священного Союза, но бывшая армия самого Наполеона Бонапарта. Также военным победам поспособствовала жёсткая, но современная конфискация у населения значительной части продовольствия (на которую, по словам историка, никогда бы не решился более гуманный Х. де Сан-Мартин). Социальная политика « Освободителя», проводимая им ещё с Венесуэльских времён, оказалась здесь, пишет историк, необходимым средством противодействия испанской поддержке индейцев, настраивавшей коренное население против креольских захватчиков. Подобно И.Р. Григулевичу и А.Н. Глинкину, Н.Н. Платошкин детально анализирует политическое положение «Освободителя» в середине 1820- х гг. Платошкин Н.Н. Указ.Соч. С. 66-69. . В те годы он был вынужден непрерывно искать поддержки будущей федерации бывших испаноамериканских колоний у европейских держав и параллельно противостоять внутренним противникам - Х.А. Паэсу и Ф. де Паула Сантандеру. К тому же, ситуация осложнялась тем, что политические противники С. Боливара одновременно конфликтовали друг с другом из-за сепаратизма Венесуэлы.

Как и предыдущие биографы «Освободителя», противопоставлявшие его монархистам, Н.Н. Платошкин утверждает, что пожизненное президентство «Освободитель» рассматривал лишь как спасение от борьбы за власть среди отдельных генералов и сдерживание центробежных региональных тенденций в условии ослабленных естественных экономических связей, а главное - защиту истинной свободы от бюрократических посягательств на неё Там же. С.72-78.. Другим полем крушения политических идеалов С. Боливара Н.Н. Платошкин называет созыв Панамского Конгресса, от участия в котором последовательно отказались Аргентина и Бразилия. Также на него не прибыли приглашённые «Освободителем» делегаты от Англии и Голландии. К тому же, Ф. де Сантандер без президентской санкции решился призвать на него делегатов от рабовладельческих и стремящихся к оккупации Кубы США (на то же самое указывает в своей монографии 2011 г. и А.А. Исэров). Вслед за Л.Ю. Слёзкиным, Н.Н. Платошкин рассматривает и другие факторы внешнеполитического кризиса: выжидательный нейтралитет России, отказ от посреднической деятельности со стороны Великобритании.

В анализе конфликта президента и премьер-министра в Великой Колумбии Н.Н. Платошкин также стоит на вполне традиционной позиции, предложенной ещё в 1989 г. Е.А. Винокуровым (роль Х.А. Паэса, Боливийская конституция 1826 г. как ложная уступка противников пожизненного президентства, новые бунты льянерос в Венесуэле, агитационная кампания в Учредительном собрании Великой Колумбии). В тоже время историк называет установившуюся в его результате диктатуру «Освободителя» крайне нетипичной, поскольку тот отказался от репрессий против своих политических противников (даже спас от бунтовщиков своего главного оппонента Ф. де Сантандера), а также, несмотря на покушение на свою жизнь, продолжал жить в неохраняемом доме. Однако для сохранения народной поддержки С. Боливару приходилось идти даже на такие нетипичные для него меры, как расстрелы мулатов - «заговорщиков» (к «белым» бунтовщикам такая мера не применялась). Наконец, причину долгого оттягивания ухода «Освободителя» в отставку с поста Президента Великой Колумбии Н.Н. Платошкин видит не в диктаторских устремлениях С. Боливара, а в проблеме выбора достойного приемника (на эту роль рассматривались два кандидата - генералы А. Х. Сукре и Х.А. Паэс) Платошкин Н.Н. Указ.Соч. С.80-82. .

Отсутствие у позднего С. Боливара стремления к личной власти историк подтверждает его отказом от предложения вновь стать Президентом Великой Колумбии, сделанного ему временным главой государства (1830-31 гг.) генералом Р. Урданетой. Что касается итогов войны за независимость Венесуэлы, то Н.Н. Платошкин считает их отнюдь не успешными: крушение планов С. Боливара на сохранение единства Великой Колумбии, всеобщее обнищание и демографический кризис, сохранение экономического господства белых плантаторов-латифундистов, падание сельскохозяйственного экспорта, слабые экономико-политические связи между отдельными районами страны. Основными мероприятиями первого срока Президента Венесуэлы (1830-35, 1839-43, 1861-63 гг.) Х.А. Паэса были введение непомерных избирательных цензов, реакционные изменения в рабовладельческом законодательстве, политическая слабость либеральной оппозиции Там же С.86-90.. Для того же периода типичными явлениями оставались распространение на местах власти каудильо - выходцев из бывшей армии государственного лидера, усиление милитаристских тенденций при почти полном отсутствии внешней политики.

О.И. Посконина в своём очерке «Первое президентство Х.А. Паэса (1830-1835 гг.) « Консервативный каудильизм»» (для коллективной монографии 2018 г. «Консерватизм и либерализм в латиноамериканской истории»), впрочем, дополняет характеристику этого периода такими чертами, как подъём протекционистской политики в сельском хозяйстве (главное средство против массового голода), постепенные уход государства из финансовой сферы (привело к развитию ростовщичества и обеднению средних предпринимателей), формирование новых землевладельческих элит в ущерб льянерос Посконина О.И. Консерватизм и либерализм в Венесуэле. От освободительной революции до «революции возрождения»(20-е годы XIX - начло XX века) // Консерватизм и либерализм в латиноамериканской истории. М.,2018. С.325-334. . Также историк характеризует начало эры Х.А. Паэса такими явлениями, как формирование новой олигархии, состоящей из латифундистов и высшего офицерства, складывание идеологии радикального антиклерикализма. Результатом политической деятельности Х.А. Паэса в те годы О.И. Посконина называет установление системы неустойчивого и краткосрочного «деспотического мира», держащегося во многом, на образе харизматического авторитарного лидера, рискующего в любой момент перейти в стадию анархии из-за сепаратизма обедневших регионов (следствие чрезмерного обогащения приближённых к президенту элит центра).

3.2 Дискуссия об аграрном вопросе в отечественной историографии Войны за независимость Аргентины

Несколько более обширной было советская историография войны за независимость Аргентины, анализ основных трудов и направлений в рамках которой провёл в своей статье «Историография войны за независимость Аргентины» (2010 г.) современный историк В.П. Казаков. Основателем этой области отечественной латиноамериканистики историк совершенно справедливо называет уже упоминавшегося в разделе о Х. де Сан-Мартине А.И. Штрахова. Именно к его заслугам современный учёный относит осознание экономических предпосылок войны за независимость в этом регионе, связанной с такими процессами, как эволюция сил производства и необходимость включения молодого государства в систему мировой торговли Казаков В.П. Историография войны за независимость Аргентины // Латиноамериканский исторический альманах. 2010. № 10. С.34-35..

С социальной точки зрения, эти тенденции связываются с ростом влияния в феодальных по своей сущности колониях буржуазных групп местного купечества и землевладельцев-латифундистов. При этом, как пишет В.П. Казаков, А.И. Штрахов рассматривал и внешние предпосылки подъёма освободительного движения, такие, как кризис имперской власти и французское вторжение в метрополии, идеологическое влияние Великой Французской и Североамериканской революций, провал британского вторжения в вице-королевство (1806-1807 г.). Значимым представляется современному учёному и то, что А.И. Штрахов, как и М.С. Альперович, признаёт незавершённость буржуазных латиноамериканских революций, не поспособствовавших проведению в регионе коренных социально-экономических преобразований, хотя и решивших проблему создания независимого государства.

Причиной провала одной из задач революции послужили внутренние противоречия между радикальным (М. Морено и М. Бельграно) и консервативным (К. Сааведра) крыльями революционного лагеря, которые совместно боролись за независимость своей Родины, но в решении более практических вопросах заняли кардинально противоположные позиции. В итоге, победившие консерваторы и поддерживавшие их крупные землевладельцы - латифундисты свернули большую часть реформ своих политических противников. Такой же точки зрения придерживается и сам В.П. Казаков, что следует из текстов его статей, посвящённых Мариано Морено Казаков В.П. Аргентинский якобинец Мариано Морено // Латинская Америка. 2014. № 12. С. 53-61. (2014 г.) и Мануэлю Бельграно Казаков В.П. Мануэль Бельграно // Латинская Америка. 2019. № 4. С. 80-89.(2018 г.). В них он объясняет поражение либералов отставкой и ранней смертью первого, а также переводом второго в действующую армию.

Возвращаясь к трудам А.И. Штрахова, в частности, к его главной монографии «Война за независимость Аргентины» (1976 г.) отметим, что не только историки последующих поколений, но и его коллеги-современники отмечают четкое понимание им внутренней структуры революционного движения, обоснование поражения сторонников М. Морено незрелостью социальной опоры его идей (неспособностью зарождающейся буржуазии противостоять влиянию земельной олигархии), а также их нежеланием привлекать на свою сторону социальное большинство Штрахов А.И. Война за независимость Аргентины. С.342-347.. Также в заслуги историка ставилось и отражение им влияния идеалов народных масс на реформаторские проекты М. Морено и Б. Ривадавии, детальный анализ революционного значения борьбы отдельных индейских общин и движения гаучо (аргентинский аналог льянерос Венесуэлы). Единственным в трудах учёного, что критиковали советские рецензенты, оставался недостаточный, по их мнению, анализ взаимосвязей освободительных движений в различных регионах испанской Америки и нечёткая периодизация этого процесса Антонов Л.Ю., Гончаров В.М. [Рецензия] // Вопросы истории. 1978. № 1 .Рецензия на книгу: Штрахов А.И. Война за независимость в Аргентине. М.,1976. С.170-171. .

В наиболее сжатом и концентрированном виде концепция А.И. Штрахова нашла своё воплощение в его очерке « Революция на Ла-Плате», вошедшем в состав коллективной монографии 1964 г. « Война за независимость в Латинской Америке (1810-1826 гг.)». В начале этой работы историк даёт краткий, но разносторонний анализ социально- экономических предпосылок освободительного движения, выделяя среди них такие факторы, как изначальное сопротивление индейцев испанской колониальной политике, репрессивная политика католического духовенства, тройственная (государственная, помещичья и церковная) система феодальной эксплуатации. К этим процессам добавлялись фактическое закрепощение местного населения через систему конкистадорских, а позже креольских поместий - экомьенд и иезуитских миссий, формирование института долгового рабства-пеонажа, а также резкий подъём с начала XVIII в. работорговли в Буэнос-Айресе Штрахов А.И. Революция на Ла-Плате // Война за независимость в Латинской Америке (1810-1826 гг.) М.,1964. С.44-50. .

Предтечей освободительного движения А.И. Штрахов считает не прекращавшиеся с середины семнадцатого века индейские восстания, терпевшие, однако, постоянные поражения от испанцев в силу своей разобщенности и неорганизованности. Другими факторами, поспособствовавшими началу войны за независимость, историк считает полностью сформировавшуюся к рубежу восемнадцатого - девятнадцатого веков систему противостояния эксплуатируемых (негритянские рабы, пеоны, индейцы, формально свободные арендаторы из среды крестьян - чакарерос и пастухи-гаучо, городские рабочие и ремесленники) и эксплуататорских (латифундисты, владельцы асьенд, купечество, высшее чиновничество и духовенство) классов Там же. С.51-52.. Из последних выделялась достаточно богатая, но недостаточно полноправная наиболее образованная (поэтому и революционно настроенная) креольская верхушка.

В качестве противовесных сил историк отдельно выделяет постоянно усиливающую своё экономическое влияние католическую церковь и достаточно слабую, пока ещё только зарождающуюся, неравномерно разделённую на испанские (монополистический, внешняя торговля) и креольский (предпринимательская свобода, внутренняя торговля) лагеря буржуазию. Что касается внешних факторов подъёма революционного движения, то А.И. Штрахов упоминает об особом значении литературной контрабанды (этот процесс всегда осуществлялся в обход официальных испанских запретов), посредством которой креольские лидеры знакомились с идеями своих французских и североамериканских предшественников Штрахов А.И. Указ.Соч. С.66-67.. Над их изучением они работали, в том числе и в местных университетских и частных библиотеках. Другим внешним фактором стало англо-испанское противостояние, по словам А.И. Штрахова, наглядно доказавшее аргентинским патриотам военную и экономическую слабость их метрополии в сравнении с Великобританией (хотя, пример США доказывал, что даже эта великая держава способна лишиться своих колониальных владений). Также, в типичных рамках советской историографической традиции, историк признаёт неразрывную взаимосвязь подъёма освободительного движения в колониях с революционными событиями в метрополии (1808-13 гг.).

Уже на начальном этапе освободительной войны А.И. Штрахов замечает значительную роль в ней влияния народных масс, что доказывается их широким участием в первом (стихийном и быстро подавленном испанцами) восстании в городе Чукисака (ныне входит в состав Боливии) (1809 г.) и введением представителя индейцев в хунту Ла-Пас (ныне также центр одного из департаментов Боливии). В Буэнос-Айресе в восстание сразу же влилась значительная часть купечества, экономическим интересам которого вполне соответствовал составленный М. Морено « Меморандум скотоводов», направленный на защиту свободы торговли. Реакцией на их деятельность послужило разрешение испанской администрации на открытие порта Буэнос-Айреса для торговли с иностранными державами. Именно это событие и одновременное падение Центральной хунты в метрополии поспособствовало, по А.И. Штрахову, переходу освободительного движения в стадию полномасштабной войны за независимость Там же. С.71-72. . Анализируя деятельность Хунты Буэнос-Айреса, историк отмечает, что, как и в Венесуэле, революционеры декларировали, что их правительство действует исключительно от имени короля, вернее, на деле прикрываясь его влиянием.

Главными успехами политической детальности лидера её радикального крыла М. Морено учёный считает его экономические реформы: снижение вывозных сырьевых пошлин, открытие значительной части торговых портов, ограничение ростовщичества. Менее успешной считает он его внешнеполитические акции, в том числе провальную Парагвайскую кампанию (1810-11 гг.). Значительную часть очерка А.И. Штрахов выделяет под анализ противостояния сторонников М. Морено с консервативной оппозицией Штрахов А.И. Указ.Соч. С.73-74. . Историк придаёт этой борьбе подчёркнуто классовый характер, указывая на то, что сторонниками либералов были, в основном, представители мелкого и среднего купечества, а также либеральные помещики. Противниками же их являлись крупные землевладельцы-латифундисты и торговые монополисты. К тому же М. Морено поддерживал централистскую модель государственного устройства, а его консервативные соперники выступали за расширение правового статуса отдельных провинций.

Поражение либерального лидера, которое А.И. Штрахов объясняет отказом последнего обратиться за поддержкой к представителям народных масс, что стало, по мнению историка, настоящей катастрофой по отношению к вынужденной отступить из Верхнего Перу (Боливии) Андской армии. Этот крупный военный провал привёл к новому государственному перевороту в Буэнос-Айресе, установившего власти триумвирата Б. Ривадавии. Своими первыми указами он поспособствовал развитию ремесленных цехов, отменил ряд привилегий чиновничества, заложил основы земельного перераспределения и постепенного освобождения рабов, а также поощрения иммиграции. Главным его внешнеполитическим успехом стало перенаправление в северную армию М. Бельграно, сумевшего разгромить последние силы роялистов под Тукуманом (1812 г.). Вершиной политической деятельности триумвирата А.И. Штрахов называет созыв в 1813 г. генеральной Конституционной Ассамблеи Этот шаг был произведён несмотря на противодействие реакционеров. Вскоре Ассамблея приняла ряд прогрессивных социально-экономических декретов (в том числе, о дальнейшем освобождении всех привозных рабов, об отмене подушной подати и дворянских титулов, о запрещении пыток и телесных наказаний).

Также, несмотря на внутренние противоречия отдельных политических группировок, ряд военных поражений и активизацию деятельности священного союза, Б. Ривадавии и Х. де Сан-Мартину удалось в 1816 г. открыть Тукуманский конгресс и провозгласить на нём независимость Ла-Платы, фактически достигнутую ещё в 1810 году. Это современное решение не дало испанской монархии восстановить в регионе свою власть, как ей удавалось в Мексике, Новой Гранаде, Венесуэле и Чили. Именно после этой политической победы, по словам А. И. Штрахова, стало возможным и освобождение Чили и Перу, куда вскоре после завершения конгресса была направлена Андская армия Х. де Сан-Мартина Штрахов А.И. Указ.Соч. С.78-80.. Несмотря на сплочённую борьбу народных масс против испанского владычества, историк пишет, что буржуазная революция на Ла-Плате так и осталась незавершённой, поскольку, несмотря на отмену рабства и разрушение ряда регрессивных феодальных экономических институтов, в ходе её только начали создаваться необходимые условия для развития будущих капиталистических отношений.

Возвращаясь к анализу статьи В.П. Казакова, следует также обратить внимание на концепции к.и.н. К.В. Комарова, главным трудом которого была небольшая по объёму монография «Аграрный вопрос и война за независимость Аргентины» (1988 г.). В отличие от А.И. Штрахова этот историк связывает проблематику решения аграрного вопроса в Аргентине с противостоянием не феодализма (отсутствовавшего в Аргентине по причине слабого развития оседлого индейского землевладение и, следовательно, слабости крестьянства как класса) и капитализма, а двух разновидностей последнего, так называемых прусского и американского путей его развития Комаров К.В. Аграрный вопрос и война за независимость Аргентины. М.,1988. С.53- 68..

По К.В. Комарову, буржуазной революции и её лидерам из среды интеллигенции предстояло здесь противостоять не слаборазвитому капитализму, а самой зарождающейся буржуазии, не до конца сформировавшейся как класс и раздробленной на отдельные группировки. В силу исключительно благотворных внешних факторов (К.В. Комаров уделяет их значимости гораздо большее внимание, чем А.И. Штрахов) и сохранению государственной собственности на землю (что характерно именно для первой стадии развития капитализма) правительству Б. Ривадавии удалось в рекордно краткие сроки создать на этих пустующих землях систему фермерских хозяйств североамериканского типа Комаров К.В. Реформы Б. Ривадавии // Вопросы истории. 1977. №1. С.104-106.. Установившаяся же после его свержения диктатура (1829- 1832, 1835-1852 гг.) Х.М. де Росаса, напротив, по К.В. Комарову, представляет собой откат в сторону консервативного, помещичьего капитализма по прусскому образцу, замедлявшего естественное развитие многоукладного устройства экономики и постепенно превращавшего, по словам В.П. Казакова, и без того по большей части аграрную экономику Аргентины в сырьевую базу Великобритании.

Как мы можем заметить, обеим эти концепциям определения характера Аргентинской буржуазной революции можно противопоставить теорию Н.Н. Марчука о её частнособственнической, латифундистской (именно это сословие, а не зарождавшуюся промышленную буржуазию историк видит движущей силой рассматриваемых процессов) специфике латиноамериканских революций. Эту концепцию, описывающую формирование особого, испаноамериканского типа капитализма, сформулированную им в докторской диссертации «Либеральные реформы и война за независимость Латинской Америки» (1997 г.) мы не планируем разбирать здесь в деталях, так как она была проанализирована ранее на примере составленного им (в соавторстве с Е.А. Лариным) учебного пособия. К тому же она относится в большей степени не к специфике истории отдельных государств, а к общим (в той или иной мере) процессам развития всего региона в целом.

Возвращаясь к дискуссии о двух вариантах решения аграрного вопроса в Аргентине, мы должны остановиться на статье всё того же В.П. Казакова « Б. Ривадавия и Х.М. Росас: два пути развития Аргентины» Казаков В.П. Б. Ривадавия и Х.М. Росас: два пути развития Аргентины // Латиноамериканский исторический альманах. 2016. № 16. С. 334-345. (2016 г.), принадлежащей к авторскому циклу о первом из этих двух политических деятелей (он включает также статьи «Либеральные реформы Б. Ривадавии Казаков В.П. Либеральные реформы Б. Ривадавии // Латиноамериканский исторический альманах. 2016. № 16. С. 56-80.» (2016 г.) и « Первый Президент Аргентины» Казаков В.П. Первый Президент Аргентины // Латинская Америка. 2018. № 2. С. 63-70.(2018 г.)). В ней он, рассматривая концепцию К.В. Комарова, указывает на то, что, по мнению предшественника, а также ряда зарубежных учёных, агарный проект Х.М. Росаса держался на поддержании естественно сложившегося на Ла-Плате латифундистского уклада с сохранением купеческой деятельности богатых землевладельцев. Поэтому его план не имел реальной альтернативы, кроме индустриального рывка, поскольку фермерский подход, в отличие от системы крупных землевладений, не обладал устоявшимися рынками сбыта своей продукции. Также для такого пути развития необходимым условием являлась массовая европейская миграция, которая достигнет своего пика в сельском хозяйстве только к 1840 -м и найдёт своё практическое применение не в фермерстве, а в овцеводстве. Проблема поисков рынков сбыта осложнялась слабой развитостью инфраструктуры внешнего сбыта (железные дороги и пароходные навигации) Казаков В.П. Б. Ривадавия и Х.М. Росас: два пути развития Аргентины // Латиноамериканский исторический альманах. 2016. № 16. С.337-339..

Как утверждает В.П. Казаков, практика ферм, вводимая Б. Ривдавией, имела свою аналогию в истории австралийских овцеводческих (для Аргентины - скотоводческих) хозяйств. Там Британское правительство пыталось бороться с практикой концентрации земель в руках небольшого числа владельцев, признавая за латифундистами право владения принадлежащими им землям (по сути своей, это была долгосрочная аренда) без перевода их, однако, в полную частную собственность, чтобы сохранить свободные земли для следующих поколений фермеров.

В политической сфере, английскому правительству также удавалось контролировать чрезмерный демократизм богатых землевладельцев. С другой стороны, пишет В.П. Казаков, пытался ограничивать его и Б. Ривадавия, вводивший в Аргентине (по Конституции 1826 г.) унитарное государственное устройство и почти не ограниченную деятельностью губернаторов президентскую власть. Президент пытался, что ранее не замечено зарубежными историками, установить на Ла-Плате сильную, подобную британской, единоличную власть, стоящую выше интересов отдельных социальных групп. В отличие от К.В. Комарова, современный учёный пытается обосновать силу диктатуры Х.М. Росаса не через изучение платформы её социальной поддержки в целом, а через проблему идеологии гаучо, поддержавших этого политика в силу своего естественного федерализма, против которого выступал либерал Б. Ривадавия Казаков В.П. Указ.Соч С.340-341..