Теория международных отношений

Изучение документов

Применительно к международным отношениям оно имеет ту особенность, что у «неофициального» исследователя часто нет свободного доступа к источникам объективной информации (в отличие, например, от штабных аналитиков, экспертов международных ведомств или работников органов безопасности). Большую роль в этом играют представления того или иного режима о государственной тайне и безопасности. В СССР, например, предметом государственной тайны долгое время оставался объем добычи нефти, уровень промышленного производства и т. д.; существовал огромный массив документов и литературы, предназначенной только «для служебного пользования», сохранялся запрет на свободное хождение иностранных изданий, огромное множество учреждений и институтов было закрыто для «посторонних».

Существует и другая проблема, затрудняющая использование данного метода, который является одним из исходных, базовых для любого исследования в области социальных и политических наук: это проблема финансовых средств, необходимых для приобретения, обработки и хранения документов, оплаты связанных с этим трудовых затрат и пр. Понятно поэтому, что чем более развитым является государство и чем более демократическим является его политический режим, тем более благоприятные возможности существуют и для исследований в области социальных и политических наук.

Наиболее доступными являются официальные документы: сообщения пресс-служб дипломатических и военных ведомств, информация о визитах государственных деятелей, уставные документы и заявления наиболее влиятельных межправительственных организаций, декларации и сообщения властных структур, политических партий и общественных объединений и т.д. Вместе с тем широко используются и неофициальные письменные, аудио и аудиовизуальные источники, которые так или иначе могут способствовать увеличению информации о событиях международной жизни: записи мнений частных лиц, семейные архивы, неопубликованные дневники. Важное значение могут играть воспоминания непосредственных участников тех или иных международных событий -- войн, дипломатических переговоров, официальных визитов. Это касается и форм подобных воспоминаний -- письменных или устных, непосредственных или восстанавливаемых и т. п. Большую роль в сборе данных играют так называемые иконографические документы: картины, фотографии, кинофильмы, выставки, лозунги. Так, в условиях господствовавшей в СССР закрытости, повышенной секретности и, следовательно, практической недоступности неофициальной информации американские советологи уделяли важное внимание изучению иконографических документов, например репортажей с праздничных демонстраций и парадов^ЛИзучались особенности оформления колонн, содержания лозунгов и плакатов, количества и персонального состава официальных лиц, присутствующих на трибуне, и, разумеется, видов демонстрируемой военной техники и вооружений (подробнее об этом см.: Баталов. 1991).

Сравнение

Это также метод, являющийся общим для многих дисциплин. По утверждению Б. Рассета и X. Старра, в науке о международных отношениях он стал применяться лишь с середины 1960-х гг., когда непрекращающийся рост числа государств и других международных акторов сделал его и возможным, и совершенно необходимым (Ка^чеП, 81агг. 1981. Р. 46). Главное достоинство данного метода состоит в том, что он нацеливает на поиск общего, повторяющегося в сфере международных отношений. Необходимость сравнения между собой государств и их отдельных признаков (территория, население, уровень экономического развития, военный потенциал, протяженность границ и т. д.) стимулировала развитие количественных методов в науке о международных отношениях и, в частности, измерения. Так, если имеется гипотеза о том, что крупные государства более склонны к развязыванию войны, чем все остальные, то возникает потребность измерения величины государств с целью определения, какое из них является крупным, а какое малым, и по каким критериям. Кроме этого, «пространственного», аспекта измерения, появляется необходимость измерения «во времени», т. е. выяснения в исторической ретроспективе, какая величина государства усиливает его «склонность» к войне (там же. Р. 4748).

В то же время сравнительный анализ дает возможность получить научно значимые выводы и на основе несходства явлений и неповторимости ситуации. Так, сравнивая между собой иконографические документы (в частности, фото- и кинохронику), отражающие отправление французских солдат в действующую армию в 1914 и в 1939 гг., М. Ферро обнаружил впечатляющую разницу в их поведении. Улыбки, танцы, атмосфера всеобщего ликования, царившая на Восточном вокзале Парижа в 1914 г., резко контрастировала с картиной уныния, безнадежности, явного нежелания отправляться на фронт, наблюдаемой на том же вокзале в 1939 г. Поскольку указанные ситуации не могли сложиться под влиянием пацифистского движения (по свидетельству письменных источников, оно никогда не было столь сильным, как накануне 1914 г., и, напротив, почти совсем не проявляло себя перед 1939 г.), постольку была выдвинута гипотеза, согласно которой одним из объяснений описанного выше контраста должно быть то, что в 1914 г., в отличие от 1939 г., не существовало никаких сомнений относительно того, кто является врагом: враг был известен и идентифицирован. Доказательство данной гипотезы стало одной из идей весьма интересного и оригинального исследования, посвященного осмыслению Первой мировой войны (Регго. 1990).

3. Экспликативные методы

Наиболее распространенными из них являются такие методы, как контент-анализ, ивент-анализ, метод когнитивного картирования и их многочисленные разновидности.

Контент-анализ

В политических науках он был впервые применен американским исследователем Г. Лассуэлом и его сотрудниками при изучении пропагандистской направленности политических текстов и был описан ими в 1949 г. (Ьа$ше11 Н. & ЬеИех. 1949). В самом общем виде данный метод может быть представлен как систематизированное изучение содержания письменного или устного текста с фиксацией наиболее часто повторяющихся в нем словосочетаний или сюжетов. Далее частота этих словосочетаний или сюжетов сравнивается с их частотой в других письменных или устных сообщениях, известных как нейтральные, на основе чего делается вывод о политической направленности содержания исследуемого текста. Описывая данный метод, М.А. Хрусталев и К.П. Боришполец выделяют такие стадии его применения, как структуризация текста, связанная с первичной обработкой информационного материала; обработка информационного массива при помощи матричных таблиц; квантификация информационного материала, позволяющая продолжить его анализ при помощи электронно-вычислительной техники (Аналитические методы... 1982. С. 86-94).

Степень строгости и операциональное™ метода зависит от правильности выделения первичных единиц анализа (терминов, словосочетаний, смысловых блоков,-тем и т.п.) и единиц измерения (например, слово, фраза, раздел, страница и т.п.).

Ивент-анализ

Этот метод (называемый иначе методом анализа событийных данных) направлен на обработку публичной информации, показывающей, «кто говорит или делает, что, по отношению к кому и когда». Систематизация и обработка соответствующих данных осуществляется по следующим признакам: 1) субъект-инициатор (кто); 2) сюжет или «188ие-агеа» (что); 3) субъект-мишень (по отношению к кому) и 4) дата события (когда) (Камей, 8Шг. 1981. Р. 260--261). Систематизированные таким образом события сводятся в матричные таблицы, ранжируются и измеряются при помощи ЭВМ. Эффективность данного метода предполагает наличие значительного банка данных. Научно-прикладные проекты, использующие ивент-анализ, отличаются по типу изучаемого Поведения, числу рассматриваемых политических деятелей, по исследуемым временным параметрам, количеству используемых источников, типологии матричных таблиц и т. д.

Когнитивное картирование

Этот метод направлен на анализ того, как тот или иной политический деятель воспринимает определенную политическую проблему.

Американские ученые Р. Снайдер, X. Брук и Б. Сэпин еще в 1954 г. показали, что в основе принятия политическими лидерами решений может лежать не только, и даже не столько действительность, которая их окружает, сколько то, как они ее воспринимают. В 1976 г. Р. Джервис в работе «Восприятие и неверное восприятие (пш-регсергюп) в международной политике» показал, что помимо эмоциональных факторов на принимаемое тем или иным лидером решение оказывают влияние когнитивные факторы. С этой точки зрения, информация, получаемая ЛПР, усваивается и упорядочивается ими «с поправкой» на их собственные взгляды на внешний мир. Отсюда -- тенденция недооценивать любую информацию, которая противоречит их системе ценностей и образу противника, или же, напротив, придавать преувеличенную роль незначительным событиям. Анализ когнитивных факторов позволяет понять, например, что, относительное постоянство внешней политики государства объясняется, наряду с другими причинами, и постоянством взглядов соответствующих лидеров.

Метод когнитивного картирования решает задачу выявления основных понятий, которыми оперирует политик, и нахождения имеющихся между ними причинно-следственных связей. «В результате исследователь получает карту-схему, на которой на основании изучения речей и выступлений политического деятеля отражено его восприятие политической ситуации или отдельных проблем в ней» (см.: Лебедева, Тюлин. 1991. С. 6).

В применении описанных методов, которые обладают целым рядом несомненных достоинств -- возможность получения новой информации на основе систематизации уже известных документов и фактов, повышение уровня объективности, возможность измерения и т. п., -- исследователь сталкивается и с серьезными проблемами. Это -- проблема источников информации и ее достоверности, наличия и полноты баз данных и т.п. Но главная проблема -- это проблема тех затрат, которых требует проведение исследований с использованием контент-анализа, ивент-анализа и метода когнитивного картирования. Составление базы данных, их кодировка, программирование и т. п. занимают значительное время, нуждаются в дорогостоящем оборудовании, вызывают необходимость привлечения соответствующих специалистов, что в конечном итоге выливается в значительные суммы.

Учитывая указанные проблемы, профессор Монреальского университета Б. Корани предложил методику с ограниченным количеством индикаторов поведения международного актора, которые рассматриваются в качестве ключевых (наиболее характерных) (Когапу. 1987. Р. 263--265). Таких индикаторов всего четыре: способ дипломатического представительства, экономические сделки, межгосударственные визиты и соглашения (договоры). Эти индикаторы систематизируются в соответствии с их типом (например, соглашения могут быть дипломатические, военные, культурные или экономические) и уровнем значимости. Затем составляется матричная таблица, дающая наглядное представление об исследуемом объекте. Так, таблица, отражающая обмен

визитами, выглядит следующим образом:

Глава государства: король, президент, шейх эмирата, первый секретарь компартии, канцлер 3

Вице-президент: премьер-министр или глава правительства, председатель Верховного Совета2

Вице-президент: министр иностранных дел, министр обороны, министр экономики1

Что касается способов дипломатического представительства, то их классификация строится на основе их уровня (уровень посла или более низкий уровень) и с учетом того, идет ли речь о прямом представительстве или через посредничество другой страны (резидент или нерезидент). Комбинация этих Данных может быть представлена в таком виде:

Посол резидент5

Посол нерезидент 4

Резидентное дипломатическое представительство (на уровне ниже посла) 3

Нерезидентное дипломатическое представительство2

Другие дипломатические отношения1

На основе подобных данных строятся выводы, касающиеся способа поведения международного актора во времени и в пространстве: с кем он поддерживает наиболее интенсивные взаимодействия, в какой период и в какой сфере они происходят и т.п.

Используя данную методику, Б. Корани установил, что почти все военно политические отношения, которые имел, например, Алжир в 1970-е гг., поддерживались им с СССР, тогда как уровень экономических отношений со всем социалистическим лагерем был довольно слабым. Фактически большая часть экономических отношений Алжира была направлена на сотрудничество с Западом, и особенно с США -- «главной империалистической державой». Как пишет Б. Корани, «подобный вывод, противоречащий «здравому смыслу» и первым впечатлениям (напомним, что Алжир принадлежал в эти годы к странам «социалистической ориентации», придерживающимся курса «антиимпериалистической борьбы и всестороннего сотрудничества со странами социализма»), не мог быть сделан, и в него нельзя было поверить без использования строгой методики, подкрепленной систематизацией данных» (там же. Р. 264). Возможно, это несколько преувеличенная оценка. Но в любом случае данная методика довольно эффективна, достаточно доказательна и не слишком дорогостояща.

Следует, однако, подчеркнуть и ее ограниченность, которая, впрочем, является общей для всех вышеназванных методов. Как признает сам ее автор, она не может (или же может только частично) ответить на вопрос о причинах тех или иных феноменов. Подобные методы и методики гораздо более полезны на уровне описания, а не объяснения. Они дают как бы фотографию, общий вид ситуации, показывают, что происходит, но не проясняя, почему. Но именно в этом и состоит их назначение -- выполнять диагностическую роль в анализе тех или иных событий, ситуаций и проблем международных отношений. Однако для этого они нуждаются в первичном материале, в наличии данных, которые подлежат дальнейшей обработке и накопление которых осуществляется на базе иных методик.

Эксперимент

⁵_Метод эксперимента как создание искусственной ситуации с целью проверки теоретических гипотез, выводов и положений является одним из основных в естественных науках. В социальных науках наиболее широкое распространение получил такой его вид, как имитационные игры, являющиеся разновидностью лабораторного эксперимента (в отличие от полевого). Существует два типа имитационных игр: без применения электронно-вычислительной техники и с ее использованием. В первом случае речь идет об индивидуальных или групповых действиях, связанных с исполнением определенных ролей (например, государств, правительств, политических деятелей или международных организаций) в соответствии с заранее составленным сценарием. При этом участниками должны строго соблюдаться формальные условия игры, контролируемые ее руководителями: например, в случае имитации межгосударственного конфликта должны учитываться все параметры того государства, роль которого исполняет участник экономический и военный потенциал, участие в союзах, стабильность правящего режима и т. п. В противном случае подобная игра может превратиться в простое развлечение и потерю времени с точки зрения познавательных результатов. Имитационные игры с применением компьютерной техники предлагают гораздо более широкие исследовательские перспективы. Опираясь на соответствующие базы данных, они дают возможность, например, воспроизвести модель дипломатической истории. Начав с самой простой и самой правдоподобной модели объяснения текущих событий -- кризисов, конфликтов, создания межправительственных организаций и т. н., далее исследуют, как она подходит к подобранным ранее историческим примерам. Путем проб и ошибок, изменяя параметры исходной модели, добавляя упущенные в ней прежде переменные, учитывая культурно-исторические ценности, сдвиги в господствующем менталитете и т. д., можно постепенно продвигаться к достижению ее все большего соответствия воспроизведенной модели дипломатической истории, и на основе сравнения этих двух моделей выдвигать обоснованные гипотезы относительно возможного развития текущих событий в будущем. Иначе говоря, эксперимент относится не только к объяснительным, но и к прогностическим методам.

4. Прогностические методы

В международных отношениях существуют как относительно простые, так и более сложные прогностические методы. К первой группе могут быть отнесены такие методы, как, например, заключения по аналогии, метод простой экстраполяции, дельфийский метод, построение сценариев и т. п. Ко второй -- анализ детерминант и переменных, системный, подход, моделирование, анализ хронологических серий (АММА), спектральный анализ, компьютерная симуляция и др. Рассмотрим кратко некоторые из них.

Дельфийский метод

Речь идет о систематическом и контролируемом обсуждении проблемы несколькими экспертами. Эксперты вносят свои оценки того или иного международного события в центральный орган, который проводит их обобщение и систематизацию, после чего вновь возвращает экспертам. Будучи проведена несколько раз, такая операция позволяет констатировать более или менее серьезные расхождения в указанных оценках. С учетом проведенного обобщения эксперты либо вносят поправки в свои первоначальные оценки, либо укрепляются в своем мнении и продолжают настаивать на нем. Изучение причин расхождений в оценках экспертов позволяет выявить незамеченные ранее аспекты проблемы и зафиксировать внимание как на наиболее (в случае совпадения экспертных оценок), так и наименее (в случае их расхождения) вероятных последствиях развития анализируемой проблемы или ситуации. В соответствии с этим и вырабатывается окончательная оценка и практические рекомендации.

Построение сценариев

Этот метод состоит в построении идеальных (т.е. мыслительных) моделей вероятного развития событий. На основе анализа существующей ситуации выдвигаются гипотезы, представляющие собой простые предположения и не подвергаемые в данном случае никакой проверке, о ее дальнейшей эволюции и последствиях. На первом этапе производится анализ и отбор главных факторов, определяющих, по мнению исследователя, дальнейшее развитие ситуации. Количество таких факторов не должно быть чрезмерным (как правило, выделяют не более шести элементов), с тем чтобы обеспечить целостное видение всего множества вытекающих из них вариантов будущего. На втором этапе выдвигаются (базирующиеся на простом «здравом смысле») гипотезы о предполагаемых фазах эволюции отобранных факторов в течение последующих 10, 15 и 20 лет. На третьем этапе осуществляется сопоставление выделенных факторов и на их основе выдвигается и более или менее подробно описывается ряд гипотез (сценариев), соответствующих каждому из них. При этом учитываются последствия взаимодействий между выделенными факторами и воображаемые варианты их развития. Наконец, на четвертом этапе делается попытка создать показатели относительной вероятности описанных выше сценариев, которые с этой целью классифицируются (совершенно произвольно) по степени их вероятности (см.: Ргег, Ки1о# 1988. Р. 269--273).

Системный подход

Понятие системы (более подробно оно будет рассмотрено в главе 5) широко используется представителями самых разных теоретических направлений и школ в науке о международных отношениях. Его общепризнанным преимуществом является то, что оно дает возможность представить объект изучения в его единстве и целостности, и, следовательно, способствуя нахождению корреляций между взаимодействующими элементами, помогает выявлению «правил» такого взаимодействия, или, иначе говоря, закономерностей функционирования международной системы. На основе системного подхода ряд авторов отличают международные отношения от международной политики: если составные части международных отношений представлены их участниками (акторами) и «факторами» («независимыми переменными» или «ресурсами»), составляющими «потенциал» участников, то элементами международной политики выступают только акторы (Кукулка. 1980. Р. 428; Баталов. 1991. С. 12; 8 ап. 1981. Р. 123)

Системный подход следует отличать от его конкретных воплощений -- системной теории и системного анализа. Системная теория выполняет задачи построения, описания и объяснения систем и составляющих их элементов, взаимодействия системы и среды, а также внутрисистемных процессов, под влиянием которых происходит изменение и/йли разрушение системы (БгаШагй. 1965. Р. 17). Что касается системного анализа, то он решает более конкретные задачи, представляя собой совокупность практических методик, приемов, способов, процедур, благодаря которым в изучение объекта (в данном случае международных отношений) вносится определенное упорядочивание (В.И. Ленин и диалектика... 1982. С. 100).

С точки зрения Р. Арона, «международная система состоит из политических единиц, которые поддерживают между собой регулярные отношения и которые могут быть втянуты во всеобщую войну» (ЛгоИ. 1984. Р. 103). Поскольку главными (и фактически единственными) политическими единицами взаимодействия в международной системе для Арона являются государства, на первый взгляд может создаться впечатление о том, что он отождествляет международные отношения с мировой политикой. Однако, ограничивая, по сути, международные отношения системой межгосударственных взаимодействий, Р. Арон в то же время не только уделял большое внимание оценке ресурсов, потенциала государств, определяющих их действия на международной арене, но и считал такую оценку основной задачей и содержанием социологии международных отношений. При этом он представлял потенциал (или мощь) государства как совокупность, состоящую из его географической среды, материальных и людских ресурсов и способности коллективного действия (там же. Р. 65). Таким образом, исходя из системного подхода, Арон очерчивает, по существу, три уровня рассмотрения международных (межгосударственных) отношений: уровень межгосударственной системы, уровень государства и уровень его могущества (потенциала)..

Дж. Розенау предложил в 1971 г. другую схему, включающую шесть уровней анализа: 1) индивиды -- «творцы» политики и их характеристики; 2) занимаемые ими посты и выполняемые роли; 3) структура правительства, в котором они действуют; 4) общество, в котором они живут и которым управляют; 5) система отношений между национальным государством и другими участниками международных отношений; 6) мировая система (цит. по: Камей, 81агг. 1981). Характеризуя системный подход, представленный различными уровнями анализа, Б. Рассет и X. Старр подчеркивают, что выбор того или иного уровня определяется наличием данных и теоретическим подходом, но отнюдь не капризом исследователя. Поэтому в каждом случае применения данного метода необходимо найти и определить несколько разных уровней. При этом объяснения на разных уровнях не обязательно должны исключать друг друга, они могут быть взаимодополнительными, углубляя тем самым наше понимание.

Серьезное внимание уделяется системному подходу и в отечественной науке о международных отношениях. Работы, изданные исследователями ИМЭМО, МГИМО, ИСКАН, ИВАН и других академических и вузовских центров свидетельствуют о значительном продвижении российской науки в области как системной теории (см., например: Поздняков. 1976; Система, структура и процесс... 1984), так и системного анализа. Так, авторы учебного пособия «Основы теории международных отношений» считают, что «методом теории международных отношений является системный анализ движения и развития международных событий, процессов, проблем, ситуаций, осуществляемый с помощью имеющегося знания, внешнеполитических данных и сведений, особых способов и приемов, исследования» (см., например: Антюхина-Московченко, Злобин, Хрусталев. 1988. С. 68). Отправным моментом такого анализа являются, с их точки зрения, три уровня исследования любой системы: 1) уровень состава -- множество образующих ее элементов; 2) уровень внутренней структуры -- совокупность закономерных взаимосвязей между элементами; 3) уровень внешней структуры -- совокупность взаимосвязи системы как целого со средой (там же. С. 70).

Применительно к изучению внешней политики государства метод системного анализа включает анализ «детерминант», «факторов» и «переменных».

Один из последователей Арона Р. Боек в работе «Социология мира» представляет потенциал государства как совокупность ресурсов, которыми оно располагает для достижения своих целей, состоящую из двух видов факторов: физических и духовных.

Физические (или непосредственно осязаемые) факторы включают в себя следующие элементы:

1.1.Пространство (географическое положение, его достоинства и преимущества).

1.2.Население (демографическая мощь).

1.3.Экономика в таких ее проявлениях, как: а) экономические ре сурсы; б) промышленный и сельскохозяйственный потенциал; в) воен ная мощь.

В свою очередь, в состав духовных (или моральных, или социальных, непосредственно не осязаемых) факторов входят:

Тип политического режима и его идеологии.

Уровень общего и технического образования населения.

Национальная «мораль», моральный тонус общества.

2.4.Стратегическое положение в международной системе (напри- мер, в рамках сообщества, союза и т.п.).

Указанные факторы составляют совокупность независимых переменных, воздействующих на внешнюю политику государств, исследуя которые, можно прогнозировать ее изменения (Возе. 1965. Р. 47--48).

Схема дает наглядное представление как о достоинствах, так и о недостатках данной концепции. К достоинствам можно отнести ее опе-рациональность, возможность дальнейшей классификации факторов с учетом базы данных, их измерения и анализа с применением компьютерной техники. Что же касается недостатков, то, по-видимому наиболее существенным из них является фактическое отсутствие в данной схеме (за исключением п. 2.4) факторов внешней среды, оказывающих существенное (иногда решающее) воздействие на внешнюю политику государств.

В этом отношении гораздо более полной выглядит концепция ф. Брайара и М.Р. Джалили (БтШагё, ЩаЫг. 1988. Р. 65--71), которая также может быть представлена в виде схемы (рис, 2):

Детерминанты! внешней политики

Внутренние независимые переменные

Внешние независимые переменные

Размещено на http://www.allbest.ru/

Физические факторы внутренних независимых переменных включают:

географическое положение государства (А.1);

его природные ресурсы (А.2);

свойственную для него демографическую ситуацию. В свою очередь, в состав структурных факторов входят:

политические институты (Б. 1);

экономические институты (Б.2);

--способность государства использовать свою физическую и социальную среду, или, иначе говоря, его технологический, экономический и человеческий потенциал (Б.З);

политические партии (Б.4);

группы давления (Б.5);

этнические группы (Б.6);

конфессиональные группы (Б.7);

языковые группы (Б.8);

социальная мобильность (Б.9);

--территориальная структура: доля городского и сельского населения (Б.10);

уровень национального согласия общества (Б .11). Наконец, культурные и человеческие факторы содержат:

культуру (В.1):

систему ценностей (В. 1.1); язык (В. 1.2); религию (В. 1.3);

--идеологию (В.2):

самооценка властью своей роли (В.2.1); ее самовосприятие (В.2.2); ее восприятие мира (В.2.3); основные средства давления (В.2.4);

--коллективный менталитет (В.З):

историческая память (В.3.1); образ «другого» (В.3.2);

линия поведения, касающаяся международных обязательств (В.3.3);

особая чувствительность к проблеме национальной безопасности (В.3.4); мессианские традиции (В.3.5);

--качества лиц, принимающих решения (В.4):

восприятие своего окружения (В.4.1);

восприятие мира (В.4.2);

физические качества (В.4.3); моральные качества (В.4.4). Как видно из схемы, данная концепция, обладая всеми достоинствами предыдущей, преодолевает ее основной недостаток. Ее главная идея -- тесная взаимосвязь внутренних и внешних факторов, их взаимовлияние и взаимозависимость в воздействии на иностранную политику государства. Кроме того, в рамках внутренних независимых переменных эти факторы представлены здесь гораздо более полно, что значительно снижает возможность упустить какой-либо важный нюанс в анализе. В то же время схема обнаруживает, что сказанное гораздо меньше относится к внешним независимым переменным, которые на ней лишь обозначены, но никак не структурированы. Данное обстоятельство свидетельствует, что при всем «равноправии» внутренних и внешних факторов авторы все же явно отдают предпочтение первым.

Следует подчеркнуть, что и в том, и в другом случаях авторы отнюдь не абсолютизируют значение факторов в воздействии на внешнюю политику. Как показывает Р. Боек, вступив в 1954 г. в войну против Франции, Алжир не обладал большинством из указанных факторов, и тем не менее ему удалось добиться поставленной цели.

Действительно, попытки наивно-детерминистского описания хода истории в духе Лапласовской парадигмы -- как движения от прошлого через настоящее к заранее заданному будущему -- с особой силой обнаруживают свою несостоятельность именно в сфере международных отношений, где господствуют стохастические процессы. Сказанное особенно характерно для нынешнего -- переходного -- этапа в эволюции мирового порядка, характеризующегося повышенной нестабильностью и являющего собой своеобразную точку бифуркации, содержащую в себе множество альтернативных путей развития и, следовательно, не гарантирующую какой-либо предопределенности.

Такая констатация вовсе не означает, что никакие прогнозы в сфере международных отношений в принципе невозможны. Речь идет о том, чтобы видеть границы, относительность, амбивалентность прогностических возможностей науки.

Моделирование

Данный метод связан с построением искусственных, идеальных, воображаемых объектов, ситуаций, представляющих собой системы, элементы и отношения которых соответствуют элементам и отношениям реальных международных феноменов и процессов.

Рассмотрим такой вид данного метода, как комплексное моделирование, на примере работы М.А. Хрусталева «Системное моделирование международных отношений» (Хрусталев. 1992).

Автор ставит свой задачей построение формализованной теоретической модели, представляющей собой тринарный синтез методологического (философская теория сознания), общенаучного (общая теория систем) и частнонаучного (теория международных отношений) подходов. Построение осуществляется в три этапа. На первом формулируются «предмодельные задачи», объединяемые в два блока: «оценочный» и «операциональный». В этой связи автор анализирует такие понятия, как «ситуации» и «процессы» (и их виды), а также уровень информации. На их основе строится матрица, представляющая собой своего рода «карту», призванную обеспечить исследователю выбор объекта с учетом уровня информационной обеспеченности.

Что касается операционального блока, то главное здесь состоит в выделении на основе триады «общее -- особенное -- единичное» характера (типа) моделей (концептуальная, теоретическая и конкретная) и их форм (вербальная или содержательная, формализованная и кван-тифицированная). Выделенные модели также представлены в виде матрицы, являющей собой теоретическую модель моделирования, отражающую его основные стадии (форма), этапы (характер) и их соотношение.

На втором этапе речь идет о построении содержательной концептуальной модели как исходной точке решения общей задачи исследования. На основе двух групп/понятий -- «аналитической» (сущность -- явление, содержание -- форма, количество -- качество) и «синтетической» (материя, движение, пространство, время), представленных в виде матрицы, строится «универсальная познавательная конструкция -- кофигуратор», задающая общие рамки исследования. Далее на базе выделения вышеуказанных логических уровней исследования всякой системы отмеченные понятия подвергаются редукции, в результате которой выделяются «аналитические» (сущностная, содержательная, структурная, поведенческая) и «синтетические» (субстратная, динамическая, пространственная и временная) характеристики объекта. Опираясь на структурированный таким образом «системный ориентированный матричный конфигуратор», автор прослеживает специфические особенности и некоторые тенденции эволюции системы международных отношений.

На третьем этапе проводится более детальный анализ состава и внутренней структуры международных отношений, т.е. построение ее развернутой модели. Здесь выделяются состав и структура (элементы, подсистемы, связи, процессы), а также «программы» системы международных отношений (интересы, ресурсы, цели, образ действий, соотношение интересов, соотношение сил, отношения). Интересы, ресурсы, цели, образ действий составляют элементы «программы» подсистем или элементов. Ресурсы, характеризуемые как «несистемообразующий элемент», подразделяются автором на ресурсы средств (вещно-энергетические и информационные) и ресурсы условий (пространство и время).

«Программа системы международных отношений» является производной по отношению к «программам» элементов и подсистем. Ее системообразующим элементом выступает «соотношение интересов» различных элементов и подсистем друг с другом. Несистемообразующим элементом является понятие «соотношение сил», которое более точно можно было бы выразить термином «соотношение средств» или «соотношение потенциалов». Третьим производным элементом указанной «программы» является «отношение», понимаемое автором как некое оценочное представление системы о себе и о среде.

Опираясь на сконструированную таким образом теоретическую модель, М.А. Хрусталев анализирует реальные процессы, характерные для современного этапа мирового развития. Он отмечает, что если ключевым фактором, определявшим эволюцию системы международных отношений на протяжении ее истории, являлось межгосударственное конфликтное взаимодействие в рамках устойчивых конфронтационных осей, то к 1990-м гг. возникают предпосылки перехода системы в иное качественное состояние. Оно характеризуется не только сломом глобальной конфронтационной оси, но и постепенным формированием стабильных осей всестороннего сотрудничества между развитыми государствами мира. В результате появляется неформальная подсистема развитых государств в форме мирохозяйственного комплекса, ядром которого стала «семерка» ведущих развитых стран, объективно превратившаяся в управляющий центр, регулирующий процесс развития системы международных отношений. Принципиальное отличие такого «управляющего центра» от Лиги Наций или ООН состоит в том, что он является результатом самоорганизации, а не продуктом «социальной инженерии» с характерными для нее статичной завершенностью и слабой адекватностью к динамичному изменению среды. Как управляющий центр «семерка» решает две важные задачи функционирования системы международных отношений: во-первых, ликвидация существующих и недопущение возникновения в будущем региональных конфронтационных военно-политических осей; во-вторых, стимулирование демократизации стран с авторитарными режимами (создание единого мирового политического пространства). Выделяя с учетом предлагаемой им модели также и другие тенденции в развитии системы международных отношений, М.А. Хрусталев считает весьма симптоматичным появление и закрепление понятия «мировое сообщество» и выделение идеи «нового мирового порядка», подчеркивая в то же время, что нынешнее состояние системы международных отношений в целом еще не соответствует современным потребностям развития человеческой цивилизации.

Столь подробное рассмотрение метода системного моделирования в применении к анализу международных отношений позволяет увидеть и преимущества, и недостатки как самого этого метода, так и системного подхода в целом. К преимуществам можно отнести уже отмеченный выше обобщающий, синтезирующий характер системного подхода. Он позволяет обнаружить как целостность изучаемого объекта, так и многообразие составляющих его элементов (подсистем), в качестве которых могут выступать участники международных взаимодействий, отношения между ними, пространственно-временные факторы, политические, экономические, социальные или религиозные характеристики и т.д. Системный подход дает возможность не только фиксировать те или иные изменения в функционировании международных отношений, но и обнаружить причинные связи таких изменений с эволюцией международной системы, выявить детерминанты, влияющие на поведение государств. Системное моделирование дает науке о. международных отношениях те возможности теоретического экспериментирования, которых она в его отсутствие практически лишена. Оно дает также возможность комплексного применения прикладных методов и техник анализа в самом разнообразном их сочетании, расширяя тем самым перспективы исследований и их практической пользы для объяснения и прогнозирования международных отношений и мировой политики.

Вместе с тем было бы неверным преувеличивать значение системного подхода и моделирования для науки, игнорировать их слабые стороны и недостатки. Главным из них является, как это ни кажется парадоксальным, тот факт, что никакая модель, даже самая безупречная в своих логических основаниях, не дает уверенности в правильности сделанных на ее основе выводов. Это, впрочем, признает и сам автор рассмотренной выше работы, когда говорит о невозможности построения абсолютно объективной модели системы международных отношений (см.: Хрусталев. 1992. С. 22). Добавим, что всегда существует определенный разрыв между сконструированной тем или иным автором моделью и действительными источниками тех выводов, которые формулируются им об исследуемом объекте. И чем более абстрактной (т.е. чем более строго логически обоснованной) является модель, а также чем более адекватными реальности стремится сделать ее автор свои выводы, тем шире указанный разрыв. Иначе говоря, существует серьезное подозрение, что при формулировании выводов автор опирается не столько на построенную им модельную конструкцию, сколько на исходные посылки, «строительный материал» этой модели, а также на другие, не связанные с ней, в том числе и «интуитивно-логические», методы. Отсюда и весьма неприятный для «бескомпромиссных» сторонников формальных методов вопрос: могли ли быть сформулированы без модели те (или подобные им) выводы, которые появились как результат модельного исследования? Значительное несоответствие новизны подобных результатов тем усилиям, которые предпринимались исследователями на основе системного моделирования, заставляют считать, что утвердительный ответ на указанный вопрос выглядит весьма обоснованным. Как подчеркивают в подобной связи Б. Рассет и X. Старр: «В известной мере удельный вес каждого вклада может быть определен с помощью методов сбора данных и анализа, типичных для современных социальных наук. Но во всех других отношениях мы остаемся в области догадок, интуиции и информированной мудрости» (КаззеП, 81агг. 1981. Р. 37).

Что касается системного подхода в целом, то его недостатки являются продолжением его достоинств. В самом деле, преимущества понятия «международная система» настолько очевидны, что его используют, за небольшими исключениями, представители всех теоретических направлений и школ в науке о международных отношениях. Однако, как справедливо подметил французский политолог М. Жирар, мало кто точно знает, что оно означает в действительности. Более или менее строгий смысл оно продолжает сохранять для функционалистов, структуралистов и системников. Для остальных'же это чаще всего не более чем красивый научный эпитет, удобный для украшения плохо определенного политического объекта. В результате данное понятие оказалось перенасыщенным и девальвировалось, что затрудняет его творческое использование (Огтатй. 1992. Р. 642).

Соглашаясь с негативной оценкой произвольной трактовки понятия «система», подчеркнем еще раз, что это вовсе не означает сомнений в плодотворности применения как системного подхода, так и его конкретных воплощений -- системной теории и системного анализа -- к исследованию международных отношений.

Системный анализ и моделирование являются наиболее общими из аналитических методов, представляющих собой совокупность комплексных исследовательских приемов, процедур и техник междисциплинарного характера, связанных с обработкой, классификацией, интерпретацией и описанием данных. На их основе и с их использованием появилось и получило широкое распространение множество других аналитических методов более частного характера (некоторые из них были рассмотрены выше).

Роль прогностических методов международных отношений трудно переоценить: ведь в конечном счете и анализ, и объяснение фактов нужны не сами по себе, а ради составления прогнозов возможного развития событий в дальнейшем. В свою очередь, прогнозы составляются с целью принятия адекватного международно-политического решения. Важную роль в этом призван играть анализ процесса принятия решения партнера (или противника).

5. Анализ процесса принятия решений

Анализ процесса принятия решений (ППР) представляет собой динамическое измерение системного анализа международной политики и вместе с тем одну из центральных проблем социальной науки вообще и науки о международных отношениях в особенности. Изучение детерминант внешней политики без учета этого процесса может оказаться либо напрасной потерей времени с точки зрения прогностических возможностей, либо опасным заблуждением, ибо данный процесс представляет собой тот «фильтр», через который совокупность воздействующих на внешнюю политику факторов «просеивается» лицом (лицами), принимающим решение (ЛПР).

Классический подход к анализу ППР, отражающий «методологический индивидуализм», характерный для веберовской традиции, включает два основных этапа исследования (8епагс1ет Р. йе. 1992. Р. 44--47). На первом этапе определяются главные лица, принимаю-. щие решение (например, глава государства и его советники, министры: иностранных дел, обороны, безопасности и т. д.), и описывается роль каждого из них. При этом учитывается, что каждый из них имеет штат советников, обладающих полномочиями запрашивать любую необходимую им информацию в том или ином государственном ведомстве.

На следующем этапе проводится анализ политических предпочтений ЛПР с учетом их мировоззрения, опыта, политических взглядов, стиля руководства и т.д. Важную роль в этом отношении сыграли уже упоминавшиеся работы Р. Снайдера, X. Брука, Б. Сапэна и Р Джервиса.

Ф. Брайар и М. Р. Джалили, обобщая методы анализа ППР, выделяют четыре основных подхода.

Первый из них может быть назван моделью рационального выбора, в рамках которой выбор решения осуществляется единым и рационально мыслящим лидером на основе национального интереса. Предполагается, что: а) принимающий решение действует с учетом целостности и иерархии ценностей, о которых он имеет достаточно устойчивое представление; б) он систематически отслеживает возможные последствия своего выбора; в) ППР открыт для любой новой информации, способной повлиять на решение.

В рамках второго подхода предполагается, что решение принимается под влиянием совокупности правительственных структур, действующих в соответствии с установленными рутинными процедурами. Решение оказывается разбитым на отдельные фрагменты, а разрозненность правительственных структур, особенности отбора ими информации, сложность взаимных отношений друг с другом, различия в степени влияния и авторитета и т. п. являются препятствием для ППР, основанном на систематической оценке последствий того или иного выбора.

В третьей модели решение рассматривается как результат торга -- сложной игры между членами бюрократической иерархии, правительственного аппарата и т.д., каждый представитель которых имеет свои интересы, свои позиции, свои представления о приоритетах внешней политики государства.

Наконец, при четвертом подходе обращается внимание на то, что во многих случаях ЛПР находятся в сложном окружении и располагают неполной, ограниченной информацией. Кроме того, они не в состоянии оценить последствия того или иного выбора. В такой обстановке им приходится расчленять проблемы, редуцируя используемую информацию к небольшому числу переменных.

В анализе ППР исследователю необходимо избегать соблазна использовать тот или иной из указанных подходов «в чистом виде». В реальной жизни описываемые ими процессы варьируются в самых разнообразных сочетаниях, изучение которых должно показать, на какой из них в каждом конкретном случае следует опираться и с какими другими его соединять.

Один из распространенных методов изучения процесса принятия решения, получивших распространение в международных отношениях, связан с теорией игр. Теория игр -- это теория принятия решений в конкретном социальном контексте, где понятие «игра» распространяется на все виды человеческой деятельности. Она базируется на теории вероятностей и представляет собой конструирование моделей анализа или прогнозирования различных типов поведения акторов, находящихся в особых ситуациях. Классическая теория игр была разработана математиком Д. фон' Нойманном и экономистом О. Мор-генштерном в их совместной работе «Теория игр и экономическое по-. ведение», опубликованной издательством Принстонского университета в 1947 г. В анализе поведения международных акторов она нашла применение в ставших классическими работах А. Рапопорта, исследовавшего ее эпистемологические возможности (Каророг1. 1970), и Т. Шеллинга, который распространил ее на изучение таких международных феноменов, как конфликты, переговоры, контроль над вооружениями, стратегия устрашения и т.п. (8еИеШп§. 1971). Канадский специалист в социологии международных отношений Ж.-П. Деррьенник рассматривает теорию игр как теорию принятия решений в рисковой ситуации, или,, иначе говоря, как область применения модели субъективно рационального действия в ситуации, когда все события являются непредсказуемыми. Если речь идет об игре с несколькими игроками, то мы имеем дело с теорией взаимозависимых решений, где рисковая ситуация является общей, а непредсказуемость вытекает для каждого игрока из действий другого. Рисковая ситуация находит свое решение, если устраняется ее рисковый характер. В игре с двумя игроками, в том случае, когда один из игроков принимает плохое решение, другой получает дополнительный выигрыш. Если же оба играют хорошо (т.е. действуют рационально), то ни один не имеет шансов улучшить свой выигрыш сверх того, что позволяют правила игры (Бетептс. 1977. Р. 29-33).

В теории игр, таким образом, анализируется поведение ЛПР в их взаимных отношениях, связанных с преследованием одной и той же цели. При этом задача состоит не в описании поведения игроков или их реакции на информацию о поведении противника, а в нахождении наилучшего из возможных вариантов решения для каждого из них перед лицом прогнозируемого решения противника. Теория игр показывает, что количество типов ситуаций, в которых могут оказаться игроки, является конечным. Более того, оно может быть редуцировано к небольшому числу моделей игр, различающихся по характеру целей, возможностям взаимной коммуникации и количеству игроков.

Существуют игры с разным числом игроков: одним, двумя или многими. Например, дилемма, брать или не брать с собой зонтик в неустойчивую погоду, является игрой с одним игроком (ибо природа не принимает в расчет решения человека), которая перестанет быть таковой, когда метеорология станет точной наукой (там же. Р. 30).

В игре с двумя игроками, например в знаменитой дилемме заключенных, игроки лишены возможности сообщаться друг с другом, поэтому каждый принимает решение на основе представления о рациональном поведении другого. Правила игры уподобляются правилам ситуации, в которой два человека (А и Б), совершившие совместное преступление и попавшие в руки правосудия, получают от его представителей предложение о добровольном признании (т. е. о предательстве но отношению к своему соучастнику). При этом каждый предупреждается о следующем: 1. Если А признается (П), Б не признается (Н), то А получает свободу (С), Б -- максимальное наказание (В); 2. Если А не признается (Н), Б признается (П), то А получает максимальное наказание (В), Б -- свободу (С); 3. Если и А, и Б признаются, то оба получают суровое, хотя и не максимальное наказание (Т); 4. Если же оба не признаются, то оба получают минимальное наказание (У).

В идеале для каждого из соучастников свобода лучше, чем минимальное наказание, минимальное наказание лучше сурового, а последнее лучше, чем максимальное: С>У>Т>В. Поэтому для обоих самым выгодным вариантом было бы Н, Н. На деле же, лишенный возможности общаться с другим, не доверяя ему, каждый ожидает предательства со стороны соучастника (для А это: Н, П) и, стремясь избежать В, принимает решение предать, считая его наименее рискованным. В результате оба избирают предательство (П, П) и оба получают суровое наказание.

В терминах символической логики ситуация может быть представлена следующим образом:

|П(А) & 1 П(Б)} (С(А) & В (Б)}

{] П(А) & П(Б)} {В(А) & С(Б)}

{П(А) & П(Б)} {Т(А) & Т(В)} 4.{1П(А)&1П(Б)} {У(А)&У(Б)}

Эта модель применялась к анализу многих международных ситуаций: например, внешней политики гитлеровской Германии или гонки вооружений периода 1950--1970-х гг. В последнем случае в основе ситуации для двух сверхдержав лежала тяжесть взаимного риска, представленного ядерным оружием, и желание обеих избежать взаимного разрушения. Результатом явилась гонка вооружений, не выгодная ни одной из сторон.

Теория игр позволяет находить (или прогнозировать) решение в некоторых ситуациях, т.е. указать наилучшее из возможных решений для каждого участника, вычислить наиболее рациональный способ поведения в различных типах обстоятельств. И тем не менее было бы ошибочно преувеличивать ее значение как метода исследования международных отношений, а тем более -- как практического метода для выработки стратегии и тактики поведения на мировой арене. Как мы уже видели, решения, принимаемые в сфере международных отношений, далеко не всегда носят рациональный характер. Кроме того, например дилемма заключенных не учитывает, что в сфере международных отношений существуют взаимные обязательства и соглашения, а также имеется возможность коммуникации между участниками -- даже в период самых напряженных конфликтов.

Анализ процесса принятия решений часто используется для прогнозирования возможной эволюции той или иной конкретной международной ситуации, например межгосударственного конфликта. При этом принимаются в расчет не только факторы, относящиеся «непосредственно» к ППР, но и потенциал (совокупность ресурсов), которым располагает лицо илиЧшстанция, принимающая решение. Интересная методика в этом отношении, включающая элементы количественной формализации и основанная на различных моделях ППР, предлагается в статье Ш.З. Султанова «Анализ принятия решений и концептуальная схема прогнозирования» (см.: В.И. Ленин и диалектика... 1982. С. 71-82).