Теория международных отношений

Отмеченные особенности начального периода развития социологии международных отношений характерны и для британской школы, рассматривающей международные отношения как общество суверенных государств с едиными интересами и ценностями и с совместными правами и обязанностями. Подчеркивая значение институтов для стабильности международных отношений (через экономическое, социальное, техническое и функциональное взаимодействие государств), сторонники британской школы рассматривают международное право прежде всего как основной инструмент для поддержания сложившегося в мире баланса власти.

Окончание холодной войны способствовало усилению интереса к социологии международных отношений и одновременно трансформации ее проблематики. Рост взаимозависимости мира и процессы глобализации с особой очевидностью обнажили «разорванность» международно-политической науки между господствующими парадигмами -- неореализмом и неолиберализмом -- и неудовлетворенность результатами, которых они достигли в исследовании международных отношений. Обострилось стремление выйти за их пределы, сохранив и объединив при этом все положительное, наработанное в их рамках. Основные подходы социологического направления в международно-политической науке все более заметно определяются пониманием современного мира как единого пространства, структурированного многообразными и все более взаимозависимыми сетями социальных взаимодействий, как процесс постепенного формирования глобального гражданского общества.

Сторонники социологического подхода настаивают на необходимости анализа международных отношений в контексте глобальных транснациональных связей и взаимодействий. В новой ситуации выявилась ограниченность и нормативно-правового, и «режимного» подходов, равно как и неореалистской, и неолиберальной парадигм. Их общий недостаток состоит в том, что, считая критериями международных процессов рациональность политики, государственный интерес (определяемый в терминах власти или в терминах экономической мощи), баланс сил или материальное благосостояние, они не идут дальше этого. Однако анализ возникающих в наши дни «новых международных отношений» (8тои1з (д\г.). 1998) требует сосредоточения внимания на роли социальных норм и институтов, групповых ценностей и идентичностей, культур и традиций, которые не отрицают, но мотивируют интересы сторон, участвующих в международном взаимодействии.

¹ Здесь имеется в виду теория международных режимов, одним из наиболее известных представителей которой является американский исследователь С. Краснср (см., например: Кгазпег. 1983; Иазепс1еуег, Меуег, КШЬегдег. 1996).

В этой связи особое внимание исследователей привлекает концепция международного общества, разрабатываемая представителями британской школы еще с 1960-х гг. Данная концепция внутренне связана с идеями порядка и легитимности в мировой политике. М. Уайт и X. Булл определяли международный порядок как регулирование межгосударственных взаимодействий, создающее и поддерживающее определенные ценности и нормы. Он содержит три основных компонента, представляющих собой первичные цели членов международного общества: стремление всех государств к безопасности; их заинтересованность в выполнении достигнутых соглашений; забота о сохранении своего суверенитета.

В целом сторонники британской школы в социологии международных отношений исходят их трех допущений: 1) международное общество -- это факт международных отношений; 2) из этого факта вытекают обязательства со стороны членов международного общества по отношению друг к другу; 3) международное общество находится в процессе перехода от общества государств к обществу людей (т.е. к мировому обществу) и от международного порядка к мировому. Последнее означает, что по мере такого перехода формируется международное общественное сознание, распространенное по всему миру чувство сообщества.

Важная тенденция указанного процесса, считают представители социологического направления в исследовании международных отношений, -- становление неформального института «глобального (самоуправления», необходимость которого диктуется тотальной взаимозависимостью и обострением сущностных проблем человеческого бытия (8тои1з. 1998. Р. 152). Преимущества такого «управления без правительства» в том, что оно формируется «снизу», а потому способно оставаться гибким, реагируя на меняющиеся условия и потребности субъектов. При «управлении без правительства» находится место всем взаимодействующим акторам -- сильным и слабым, сплоченным и разнородным, объединенным и одиноким. Оно способствует постепенному осознанию всеми субъектами международных отношений общего

Известный американский исследователь Джеймс Розснау использует термин «постмеждународные отношения» (см.: Козепаи. 1990).

интереса. Институт «глобального управления» предполагает не только усиление и реформирование существующих (например, ООН), но и создание новых формальных институтов и процедур, призванных способствовать развитию межгосударственного сотрудничества. Вместе с тем оно не лишено и недостатков. Главный из них вытекает из неравных возможностей сторон, участвующих в «управлении без правительства». Права и обязанности взаимодействия определяют в основном доминирующие акторы. Более того, некоторые субъекты мирового сообщества оказываются фактически исключенными из процесса глобального управления и многостороннего сотрудничества, что может служить источником усиления различных видов аномии в глобальном обществе (подробнее об этом см.: Эрман Ж. 1996.).

При этом, как подчеркивает Крис Браун, понятие «мировое сообщество» никогда не используется в отрицательном значении: может быть не совсем понятно, что должно или что подразумевается под ним, но ясно, что те, кто его используют, уверены, что мир мог бы стать лучше, если бы он мог быть назван сообществом. Иными словами, данное понятие отличается глубокой внутренней противоречивостью.

В самом деле, понятие мирового сообщества включает в себя как должное, так и сущее; содержит нормативный и рациональный, но одновременно ценностный и эмоциональный аспекты. Оно предполагает плюрализм и терпимость в отношениях между государствами и вместе с тем распространение по всему миру западных по происхождению и культурной основе ценностей (рыночная экономика, индивидуализм, права человека). Наконец, понятие мирового сообщества, основанное на убеждении в превосходстве либеральных принципов добра и справедливости, используется для навязывания этих принципов через политические теории, институты и действия. В итоге, направленная на достижение стабильности и справедливого мира, на устранение причин международных конфликтов концепция мирового сообщества одновременно способствует их закреплению и распространению. Остается неясным, однако, кто определяет пути движения человечества к мировому сообществу, задает нормы и правила поведения его членов, устанавливает их жизненные стандарты? Но так или иначе, в конечном счете понятие мирового сообщества отражает борьбу интересов и ценностей государств и народов Земли.

Альтернативная исследовательская программа была предложена конструктивизмом -- направлением, которое стремится синтезировать теоретическое наследие Вебера и Дюркгейма и которое ставит во главу угла взаимосвязь между государственными интересами и идентичностями. Более близкие идейные предшественники конструктивизма -- функционализм, британская школа, структурализм М. Фуко. Конструктивизм -- далеко не однородное течение. В его рамках различают до меньшей мере два варианта. Неоклассический вариант включает в себя неоидеализм, социологический институализм, который иногда рассматривается как самостоятельное направление, коммунитаризм отчасти неомарксизм и критическое направление. Постмодернистский вариант, в свою очередь, включает в себя феминистские и постпозитивистские теории. Иногда выделяют третий, промежуточный вариант, к которому относят, в частности, неоидеализм А. Вендта. В то же время при всей своей внутренней разнородности, конструктивизм имеет и общее содержание, основные элементы которого могут быть сведены к следующим: 1) главными объектами анализа международных отношений являются государства; 2) ключевые структуры в межгосударственной системе рассматриваются не столько как материальные, сколько как интерсубъективные. 3) идентичности и интересы государства считаются в значительной степени сконструированными этими социальными структурами, а не результатом экзогенного воздействия человеческой природой или внутренней политики государства. Конструктивисты настаивают на взаимообусловленности мирового общества и его составных частей (прежде всего государств); на преемственности в эволюции международной системы, которая, однако, способна претерпевать и революционные перемены (что релятивизирует последствия окончания холодной войны на международную систему); на зависимости картины международных отношений не только от происходящих здесь процессов и взаимодействий, но и от концептуализации этой картины, от взгляда на нее.

С точки зрения конструктивистов, анархия -- вовсе не имманентный атрибут межгосударственной системы, а продукт веры и воли лиц, принимающих решения (Вендт. 1998). Основные проблемы международных отношений определяются не интересами, не силой и властью государств, а нормами и верованиями, которыми руководствуются представляющие их политические лидеры. Поэтому суверенитет, безопасность, оборона и т.п. зависят от культуры, понимаемой в широком смысле. Последствия отсутствия верховной власти йад государствами могут быть исправлены, в частности, при помощи международных режимов, права, норм, экономической взаимозависимости, образования или институтов. Как справедливо подчеркивает П. Венессон, подход в соответствии с которым мораль исходит от самих государств, а политические деятели оказываются альтруистами, мотивированными справедливостью, и по своей собственной инициативе уважают нормы, -- такой подход разрушает всю господствующую концепцию международной системы. Становится возможным решить, наконец, дилемму безопасности, иначе построить международную политику и настолько же глубоко трансформировать ее (Уепеззоп. 1998).

Еще одно направление в современной СМО представлено фран цузской школой (Б. Бади, М.-К. Смуте, Д. Бидо), подчеркивающей принципиально важное значение анализа тех сдвигов, которые проис ходят во взаимодействии государств и новых участников международ ных отношений. С этой точки зрения, усиление взаимозависимости и процессы глобализации имеют следствием появление фундаментально новых тенденций в мировой политике. Во-первых, происходит автоно- мизация деятельности транснациональных акторов -- этнических, ре лигиозных, культурных, профессиональных и иных групп, мультина- циональных фирм, представителей рыночных, коммуникативных, ин формационных и миграционных потоков, а также диаспор, мафиозных кланов, выщающихся личностей, «частных» лиц и т.п. В таких условиях государственный суверенитет подрывается «расщеплением» лояльности индивида между тремя относительно самостоятельными сферами -- государством, транснациональными и социокультурными сетями. Во-вторых, формируемые многообразными процессами идентификации (этнической, религиозной, коммунитарной) новые акторы все более успешно претендуют на свою собственную роль в между народной жизни, стремясь оказывать влияние на ее структуру, на дей ствующих лиц, на возникающие между ними конфликты. В-третьих, размывается грань между внешней и внутренней политикой, между народными и внутриобщественными отношениями. При этом, делая все больше уступок групповой идентификации (и групповой исключительности) новых акторов, идя на уступки и компромиссы во взаимодействии с ними, государство активно способствует разрушению главных принципов, составляющих саму основу его легитимности: суверенитета, территориальности, политического представительства. В результате вся система международных отношений подвергается серьезным испытаниям и дестабилизации.!

Таким образом, социологический подход расширяет возмржности исследования международных отношений, обладая определенными преимуществами по сравнению с другими подходами. Присущая социологии международных отношений разнородность представленных в ней течений, конечно, сказывается на состоянии этой дисциплины, отражая относительность ее автономии и незавершенность конституирования. В то же время уже сегодня очевидно, что СМО способна предложить различное сочетание общетеоретических ориентации и исследовательских программ, позволяющих преодолеть присущий господствующим направлениям международно-политической науки дуализм внутреннего и внешнего, системы и среды, микро- и макроуровней, структуры и актора, государства и общества.

Схематическое представление о современных «национальных школах» социологии международных отношений можно получить из табл. 4.

Литература

1. Амелин В.Н., Дегтярев А.А. Социология политики в России: становление и совре менное состояние // Мир России. Т. IV. 1997. № 1. 2 Богомолов О. Т. Вызов мировому порядку // Независимая газета. 2000. 27 янв. 3. БуглайВ.Б., ЛивенцовН.Н. Международные экономические отношения. М., 1996.

4.Бурлацкий Ф.М., Галкин А.А. Социология. Политика. Международные отношения М, 1974.

Валлерштайн И. Анализ мировых систем: современное системное видение мирового сообщества // Социология на пороге XXI века: новые направления исследований М., 1998.

Вендт А. Четыре социологии международной политики // Международные отношения: социологические подходы / Отв. ред. П.А. Цыганков. М., 1998.

Гоулдманн К. Международные отношения: общие проблемы // Политическая наука: новые направления / Под ред. Р. Гудина и Х.Д. Клингеманпа. М., 1999.

Ермоленко Д.В. Социология и проблемы международных отношений (некоторые аспекты и вопросы социологических исследований международных отношений). М., 1977.

Кохэн Р.О. Международные отношения: вчера и сегодня // Политическая наука: новые направления / Под ред. Р. Гудина и Х.Д. Клингеманпа. М., 1999.

Международные отношения: социологические подходы / Отв. ред. П.А. Цыганков, М.,1998.

Моргентау Г. Политические отношения между нациями. Борьба за власть и мир // Социально-политический журнал. 1997. № 2.

Политическая социология. Политология. Социология международных отношений // Социально-политические науки. 1991. № 7.

Поршнев Б.Ф. Франция, английская революция и европейская политика в середине XVII века. М., 1970.

Ротфелъд А. Международная безопасность: формирующаяся повестка дня // Ежегодник СИПРИ, 1997. Вооружения, разоружение и международная безопасность. М., 1997.

Сандерс Д. Международные отношения: неореализм и неолиберализм // Политическая наука: новые направления / Под ред. Р. Гудина и Х.Д. Клингеманпа. М., 1999.

Тикнер Дж.Э. Международные отношения под углом зрения постпозитивизма и феминизма // Политическая наука: -новые направления / Под ред. Р Гудина и Х.Д. Клингеманпа. М., 1999.

Торкуиов А.В. (ред.). Современные международные отношения. М„ 2000.

Тюлин ИГ. Исследование международных отношений в России: вчера, сегодня, завтра // Космолис. 1997.

Финиемор М. Нормы, культура и мировая политика с позиций социологического институционализма // Международные отношения: социологические подходы / Отв. ред. П.А. Цыганков. М., 1998.

Хрусталев М.А. Системное моделирование международных отношений: Автореф. дис. ... д-ра полит, наук. М., 1992.

Цыганков ПА. Международные отношения: Учебное пособие. М., 1996.

Эрман Ж. Индивидуализм и системный подходе анализе международной политики // М. Жирар (рук. авт. колл.). Индивиды в международной политике / Пер. с фр. М., 1996.

Глава 6. Международная система

Системный подход становится достоянием науки о международных отношениях с середины 1950-х гг. Это происходит параллельно с проникновением в социальные дисциплины достижений научно-технической революции, в частности, ЭВМ. Сочетание системного подхода с методами точных наук становится еще одной причиной его притягательности для ученых и порождает надежды на придание исследованиям в этой области необходимой строгости, прочной теоретической обоснованности и эмпирической верифицируемое™. «Идея систем, -- писал, например, С. Хоффманн, -- несомненно, дает наиболее плодотворную концептуальную основу. Она позволяет провести четкое различие между теорией международных отношений и теорией внешней политики, а также способствует успешному развитию как той, так и другой» {Но]тапп. 1961. Р, 428).

И хотя основоположником системной теории принято считать эмигрировавшего в США австрийского ученого Людвига фон Бсрталанфи, системный подход существовал и до него. Например, одна из глав знаменитой работы Т. Гоббса «Левиафан» называлась «О системах...». Основные понятия системного подхода широко использовались К. Марксом, Ф. Энгельсом, В.И. Лениным. Проблемам системной теории была посвящена также изданная в 1920-е гг. двухтомная работа нашего соотечественника А.А. Богданова «Всеобщая организационная наука (тектология)». В этой работе были проанализированы такие основополагающие понятия системного подхода, как «система», «элементы», «связи», «структура», «среда», «устойчивость»; сформулированы идеи, касающиеся системных противоречий, законов функционирования и трансформации сложных систем. Эти, а также многие другие положения в последующие годы, и особенно В период бурного развития системной теории в середине XX в., нашли свое подтверждение и дальнейшее развитие. В сфере социально-политических наук системный подход плодотворно развивали американские ученые Т. Парсонс и Д. Истон. Наибольшее распространение в политической социологии получили идеи, высказанные Д. Истоном в книге «Системный анализ политической жизни» {Еаз1оп. 1965). Политическая система рассматривается в ней как определенная совокупность отношений, находящихся в непрерывном взаимодействии со своей внешней средой через механизмы «входов» и «выходов». Как видим, данная концепция построена в соответствии с базовыми идеями кибернетики. На «входах» система получает извне импульсы, сигналы, ресурсы; встречается с вызовами, представляющими угрозу ее целостности. Д. Истон разделяет их на Две категории: 1) «требования», связанные с безопасностью, индивидуальной свободой и равенством, участием, потребительскими благами и т.п., и 2) «поддержки», позволяющие удовлетворять некоторые требования и регулировать вызываемые ими конфликты. Источником «требований» являются, с одной стороны, такие части внутрисоциетальной среды, как экологическая и биологическая системы, личностные и социальные системы. С другой стороны, компоненты экстрасоциеталыюй среды: международно-политические, международно-экологические и международно-социальные системы. Все потоки, поступающие на «входах» из глобальной окружающей среды, перерабатываются внутри политической системы. Это происходит посредством определенного рода'реагирования всех составных элементов системы, что вызывает в конечном счете некую совокупную ответную реакцию, которая является адаптацией данной системы к среде. На «выходах» эта реакция облекается в форму неких политических действий, правительственных актов И мероприятий и т.п. Обратная реакция, в свою очередь, является началом нового цикла взаимодействии системы с окружающей средой, способствует определенным изменениям в последней, что рождает затем новые «требования» и «поддержки».

Таким образом, одним из главных достоинств концепции Д. Истона является то, что он рассматривал политическую систему в динамике как целостный организм, находящийся в постоянном взаимодействии с окружающей средой и непрерывно «сверяющий» свои «ответы» с состоянием и реакцией своих элементов. Предложенный Д. Истоном системный анализ облегчает поиск и выявление правил функционирования политической системы, закономерностей ее отношений с другими системами, условий сохранения ее стабильности и т. п.

Однако специалисты довольно сдержанно относятся к возможности применения выводов Д. Истона к любому типу политических систем. Некоторые полагают, что эти выводы не подходят для изучения, например, международных систем. Во-первых, по мнению одних, Д. Истон делал свои выводы на основе изучения специфического типа политической системы, а именно -- американской, и в результате они слабо учитывают особенности других политических систем (РоНп. 1971. Р. 185). Во-вторых, истоновское определение политики как «авторитарного распределения ценностей» (ЕавХоп. 1953. Р. 135) не принимает во внимание особенности международных систем и не позволяет рассматривать международные отношения как политические. Наконец, в-третьих, схема Истона не может быть применена к глобальной международной системе, ввиду особенностей окружающей среды последней (которые более подробно будут рассмотрены ниже).

1. Основные понятия системной теории

Исходным в системной теории является понятие «система», которое Л. фон Берталанфи определяет как ..«совокупность элементов, находящихся во взаимодействии друг с другом» (Вег1а1ап$у. 1968. Р. 5). «С формальной точки зрения, -- пишет французский ученый Ж. Эрман, -- система (8у) предполагает наличие состава ее элементов (С), специфические взаимосвязи между ними, структуру (8) и среду (Е)» (Эрман. 1996. С. 54).

Другое понятие -- «элементы», т.е. простейшие составные части системы.

Содержание понятия «структура» имеет несколько аспектов, отражающих различные степени сложности системы: а) соотношение элементов системы; б) способ организации элементов в систему; в) совокупность принуждений и ограничений, которые вытекают из существования системы для ее элементов. Иногда тому или иному из этих аспектов, в зависимости от целей исследования, придается самостоятельное значение. Так, Жак Эрман пишет: «Структура системы -- это просто синхронное соединение элементов системы; организация сиетемы -- это совокупность диахронических принципов образования и видоизменения таких синхронных соединений, принципов, которые обеспечивают самоидентичность структуры во времени» (Эрман. 1996. С. 58).

«Среда» -- это то, что влияет на систему и с чем она взаимодействует. Различают два вида среды: внешняя среда (окружение системы, или энвайромент) и внутренняя среда (контекст). Так, внешней средой для системы экономических отношений (ее энвайроментом) является совокупность всех общественных отношений данного общества, общество как целостность. Что же касается внутренней среды экономических отношений (контекста), то она может быть представлена как совокупность специфических условий, характерных для функционирования экономических отношений (например, технологических, социокультурных и иных особенностей производства, присвоения, распределения и обмена товаров). Очевидно, что граница между внешней и внутренней средой, с одной стороны, между системой и средой -- с другой, не является непроходимой.

В данной связи особую роль играет понятие «системная граница». Граница определяется путем выявления смежного расположения элементов системы. Элемент системной границы -- это такой элемент, который соседствует, по крайней мере, с одним элементом системы и одним элементом среды. Как показывает Ж. Эрман, граница системы оказывается просто группой пограничных элементов последней. Система любого типа отношений (политических, экономических, культурных, общественных) обладает относительно.динамичной, четкой и измеримой границей, которая, однако, может и не принимать никакой особой геометрической формы. Существуют и «прерывающиеся границы, и блуждающие, хотя и четко определимые площади». С этой точки зрения национальное государство может быть представлено как сочетание топологического понятия границы и классического географического понятия территории. «Несмотря на наличие тонкого слоя собственного воздушного пространства, национальное государство есть, прежде всего, отображение в двух измерениях системы социальных потоков, что упрощает общественные отношения и увеличивает объем случайных взаимодействий элементов, находящихся в броуновском движении» (Эрман. 1996. С. 56--57).

«Функция» системы -- это ее реакция на воздействия среды, направленная на сохранение определенного типа отношений между элементами системы, т.е. на сохранение «устойчивости» данной системы.

С понятием «функция» тесно связано понятие «процесс». В рамках системного подхода процесс -- это «взаимодействия между элементами, особенно прочные и периодически повторяющиеся модели таких взаимодействий». Используя понятие «процесс» [исследователь] рассматривает, как в действительности элементы взаимодействуют друг _с другом в ограниченных рамках структуры и своих способностей к взаимодействию, и особенно уделяет внимание прочным и периодически повторяющимся моделям динамики взаимодействия» (Бузан. 1998 С. 139).

Еще одно важное понятие системного подхода -- понятие «подсистема». В качестве подсистемы может выступать любой элемент системы, представляющий собой, в свою очередь, совокупность взаимодействующих элементов (т.е. систему, а поскольку она существует в рамках более общей системы, то ее называют подсистемой). В этом случае внешней средой для подсистемы выступает более общая система. Так, «исследуя развитие сложных систем, как, например, общество, организм, научная и философская доктрина, космическое тело, необходимо постоянно иметь в виду внутренние процессы подбора их элементов, а если удается разложить элементы дальше, на элементы второго порядка, то и этих в их еще более узкой среде, и т.д., насколько позволит достигнутый уровень приемов анализа» (Богданов. 1927. С. 189-190).

Значимость данного понятия может быть проиллюстрирована на примере «модели соответствия (конгруэнтности) и резких изменений (разрывов)», которую разработал Оран Янг. В 1968 г. Янг обратил внимание на то, что преобладавшая тогда в международных исследованиях дихотомия между биполярной и мультиполярной моделями, так же как и подходы, выделявшие смешанные типы международных систем (расположенных между полюсами биполярности и мультиполярности), оказались несостоятельны в объяснении основных аспектов и главных направлений тех важных изменений, которые, несмотря на сохранение обстановки холодной войны, происходили в международной политике (Уоипд-1968. Р. 370). Предложенная Янгом «модель соответствия и резких изменений» охватывает взаимное влияние глобальных и региональных властных процессов в международных отношениях. Янг стремится выяснить степень подобия и различий (в типах политических интересов и властных отношений) между глобальной системой и региональными подсистемами, с одной стороны, и между самими региональными системами -- с другой. Он выделяет пять, положений предлагаемой им «модели соответствия и резких изменений».

В первом указывается на существование акторов и ряда существенных вопросов, которые относятся ко всей международной системе или, _по крайней мере, к большинству ее подсистем. Во второй отмечается, что важные акторы, существенные интересы, типы конфликтов и особенности равновесия сил значительно различаются от одной системы к ДРУ^г°й- В третьем подчеркивается, что вследствие этого региональные подсистемы международной системы во многом сильно отличаются ДРУ ^от Друга. В четвертом акцентируется внимание на том, что во всех случаях подсистемы никоим образом не являются полностью отличными друг от друга, поскольку каждая из них является совокупностью глобальных и локальных характеристик. Наконец, в пятом положении модели разрывов указывается, что специфическая смесь глобальных и региональных элементов может принимать разные формы от одной подсистемы к другой. «Короче говоря, -- пишет О. Янг, -- уровни и типы разрывов способны быть относительно изменчивыми как горизонтально -- в пространстве, так и вертикально -- во времени» (Уоипд. 1968. Р. 371).

Таким образом, Янг выдвинул идею о многообразии типов сложного взаимопроникновения подсистем, каждая из которых является настолько самодостаточной, что порой невозможно даже предположить существование между ними отношений прямого соответствия. Создавая модель разрывов, ее автор преследовал цель направить развитие анализа международных отношений в новых направлениях; выявить новые проблемы, которые часто игнорируются биполярными и муль-типолярными моделями (Плй. Р. 392).

А. Д. Богатуров использовал подобный подход, в частности, для исследования «мирополитических реалий через призму взаимного положения отдельных компонентов региональной подсистемы в их взаимодействии, реализующемся в устойчиво воспроизводимых связях этих компонентов между собой и с окружающей мировой макросистемой» {Богатуров. 1997. С. 8). Это позволило ему прийти к интересным выводам. Например, анализируя азиатско-тихоокеанскую подсистему, ученый обратил внимание на отсутствие в этой части мира крупных конфликтов с момента прекращения в 1973 г. войны во Вьетнаме. Этот факт противоречил традиционным представлениям о нестабильности азиатско-тихоокеанской подсистемы. Региональные противоречия в АТР, оставаясь неурегулированными и периодически прорываясь на поверхность, вместе с тем не привели к войнам, подобным боснийской, ^аРмяно-азербайджанской или таджикской (см.: там же. С. 9). Богату-Ров выдвигает идею о наличии особой модели стабильности в рассматриваемой им подсистеме международных отношений, т.е. о существовании в последней иной логики, иного, отличного от европейского, контекста. Этот контекст лучше приспособлен к сохранению стабиль' ности, равновесности. В результате подсистема Восточной Азии избежала дестабилизирующего влияния тех потрясений, которые обрушились на мировую систему в начале 1990-х гг. (там же. С. 9--10).

Понятие системы в сфере международных отношений используется очень часто. Однако единства относительно этого понятия нет. Часто, будучи слишком тесно связанным со структурным функционализмом, системный подход является лишь робким эмпиризмом, основанным на упрощенной дилемме внутреннего и внешнего («мировая система», «региональные системы»). Отмечая данное обстоятельство, Ж. Эрман подчеркивает, что классическое понимание международных отношений относится к использованию понятия «система» (см.: Эрман. 1996. С. 54). Характерны в этой связи сомнения другого исследователя Р. Арона: «Я называю международной системой совокупность политических образований, поддерживающих между собой постоянные отношения и могущих быть вовлеченными в широкомасштабную войну... Я не сразу решился употребить термин «система» для обозначения некоего целого, внутреннее единство которого состоит в соперничестве его составных частей... Политическая система определяется организацией, взаимосвязями составляющих, взаимодействием элементов, механизмами управления. В какой степени все это обнаруживается в международной системе?» (Агоп. 1984. Р. 103).

Использование системного подхода в гуманитарных науках всегда порождало проблемы. Например, понятие системы может трактоваться в формальном смысле как совокупность абстрактных отношений в конкретной теоретической модели (как, например, это имеет место в теории игр, позволяющей говорить о «системе» олигархических игр, свойственных европейскому равновесию). В то же время понятие системы может обозначать и совокупность нормативно-юридических положений, если речь идет, например, о «системе ООН» или «европейской валютной системе». Путаница, при использовании системного подхода к конкретным сферам действий порождает непредсказуемость не только на глобальном, на и на локальном уровне {Эрман. 1996. С. 58-59).

Однако нельзя упускать из виду то, что именно применение системного подхода стало одним из отличительных признаков проникновения социологии в сферу международных отношений, а значит, и провозвестником рождения новой научной дисциплины (см., например: Когапу. 1978. Р. 65). Было замечено, что «социологические обобщения, касающиеся социальных систем, гтйайк ти1апй18 применимы также и к исследованию международных систем» (МоМзку. 1961-Р. 121).

Несмотря на то что реальная роль системного подхода в деле успешного развития науки о международных отношениях не совпала с ожидаемой (о чем более подробно будет сказано ниже), она является достаточно важной и заслуживает специального анализа. С этой целью _в данной главе рассматриваются особенности и основные направления системного подхода в изучении международных отношений, типологии и структуры международных систем.

2. Особенности и основные направления системного подхода в анализе международных отношений

Особенности системного подхода в изучении международных отношений вытекают прежде всего из самой специфики анализируемого объекта. Эта специфика подробно была рассмотрена в первой главе, поэтому здесь ограничимся замечаниями, которые касаются общих и специфических особенностей международных отношений и, соответственно, международных систем.

Первая общая особенность. Международные отношения являются отношениями социальными. Следовательно, международные системы -- это социальные системы. Поэтому они должны рассматриваться как сложные адаптирующиеся системы, анализ которых это не анализ механических систем. Кроме того, социальные системы и, как мы выяснили, международные относятся к типу открытых, слабоорганизованных систем. Иными словами, «далеко не всегда можно провести ясную и четкую границу между изучаемым комплексом и его внешней средой, как можно сделать, скажем, при определении границы между объектом и средой двух пространственно отграниченных друг от друга объектов» (Поздняков. 1986. С. 90). В отличие от границ физических или биологических систем, пространственные границы международных систем носят чаще всего условный характер. Эту условность не следует абсолютизировать, представляя дело таким образом, что международные системы вообще «не даны в реальности, где существует только множество людей и множество отношений», или же утверждая, что они «всегда конструируются наблюдателем». Такие замечания верны лишь отчасти. Например, системы ЕЭС или ОАЕ. Они отличаются друг от друга характером своих отношений со средой: первая является автономной, ^т-^е-отношения между ее элементами здесь играют большую роль, чем отношения со средой; вторая -- проницаемой, так как взаимодействие ^с внешней средой для нее оказывается важнее отношений между элементами. При этом системы ЕЭС или ОАЕ не просто существуют в реальности (а не только в воображении исследователя), но и имеют пусть и весьма относительные пространственные, но все же границы. В известной мере это верно и для региональных международных систем. Конечно, подобное нельзя утверждать, скажем, о системе межгосударственного сотрудничества (например, экономического, политического и т.п.) или же о системе взаимодействия традиционных и новых международных акторов. Однако и в последних упомянутых случаях международные системы не просто некие аналитические объекты, а конкретные совокупности связей между реально существующими социальными общностями. Взаимодействие между этими социальными общностями позволяет выявить определенные (пусть даже минимальные) черты системной организации. Подобного рода неформальные системы не представляют собой четко различимой конкретной общности, наподобие какой-либо вещественной системы, например биологического организма. Ф. Брайар пишет о неформальных международных системах, что они как определенная целостность, «разумеется, должны проявляться и в феноменологическом плане, но только опосредованно», что и обнаруживается путем теоретического анализа.

Вторая общая особенность заключается в том, что основные элементы международных систем представлены социальными общностями, группами и отдельными индивидами, а значит, международные, системы -- это системы взаимодействия людей, руководствующихся в своих действиях волей, сознанием, ценностными ориентациями и т.п. Таким образом, как подчеркивают С. Фридлендер и Р. Коэн, определяющие факторы международной системы связаны с феноменами выбора, мотивации, восприятия и т.п. (цит. по: ВгаШагй. 1977. Р. 106).

Третья общая особенность международных отношений в том, что они по преимуществу являются отношениями политическими, стержнем которых остаются взаимодействия между государствами. Поэтому, например, ядром глобальной международной системы является система межгосударственных отношений.

Обратимся теперь к специфическим особенностям международных отношений, главная из которых состоит в том, что последние, как уже было показано, характеризуются отсутствием верховной власти, «плюрализмом суверенитетов», низким уровнем внешней и внутренней централизации. Иначе говоря, международные системы -- это социальные системы особого типа, отличающиеся слабой степенью интеграции элементов в целостности, а также значительной автономией этих элементов. Разумеется, степень автономии нельзя абсолютизировать: международные отношения характеризуются не только конфликтом интересов, но и взаимозависимостью акторов. В то же время интегрированное общество (внутриобщественные отношения) не застраховано от конфликтов, которые, при некоторых условиях могут придать ему черты анархии, свойственные отношениям международным (см.: ВгаШагй. 1977. Р. 109) (в том числе и дезинтеграции, как это проявилось на примере судьбы СССР).

Понимание специфики международных отношений и, соответственно, особенностей международных систем различно, отсюда и различие в подходах к их изучению. Существуют традиционно-исторический, историко-социологический, эвристический, смешанный И эмпирический подходы. Подчеркнем, что их выделение носит условный и отнюдь не взаимоисключающий характер, отражая лишь приоритеты в позициях того или иного автора.

Для обозначения дипломатических отношений между государствами в тот или иной исторический период, в том или ином регионе при традиционно-историческом подходе используют понятие «международная система»: например, европейская система XVII в. (основанная на принципах Вестфальского договора 1648 г.); система политического равновесия европейских государств («европейский концерт наций») XIX в.; глобальная биполярная межгосударственная. система 1945--1990-х гг. Основной недостаток такого «панорамного» подхода состоит в том, что он нацеливает не на поиск закономерностей функционирования международных (а точнее, межгосударственных) систем, а ограничивается описанием взаимодействий между главными акторами -- великими державами. Тогда как в системном подходе главное -- убежденность в существовании закономерных связей между характером международных систем и поведением их основных элементов -- международных акторов (НипЫпддег. 1987. Р. 158--159). Именно на этой убежденности основаны все другие вышеперечисленные подходы.

Р. Арон, один из основателей историко-социологического подхода к изучению международных отношений, делает отправным пунктом своих исследований исторический опыт, избегая конструирования абстрактных моделей. Сравнивая отношения между греческими полисами, европейскими монархиями XVII в., государствами Европы XIX столетия, взаимодействие современных ему систем Востока и Запада, Арон искал в них повторяемость, которая позволила бы выделить общие закономерности. Понимая, что «анализ типичной международной системы не дает возможности предвидеть дипломатическое событие или диктовать правителям линию поведения, соответствующую типу системы» (Агоп. 1984. Р. 103), Р. Арон считал, что системный подход все же позволяет выявить ту долю социального детерминизма, которая присутствует в международных отношениях. Поэтому ученый считал необходимым применить системный подход при изучении международных отношений.

В отличие от Р. Арона, американский исследователь М. Каплан считает, что только исторических данных недостаточно для теоретических обобщений. Исходя из общей теории систем и системного анализа, он конструирует абстрактные теоретические модели, которые помогли бы лучше понять международную реальность {Кар1ап. 1957). По М. Каплану, анализ абстрактных международных систем предполагает изучение обстоятельств и условий, в которых такая система могла бы существовать или трансформироваться в систему другого типа. М. Каплан задается вопросами о том, почему та или иная система развивается, как она функционирует, по каким причинам приходит в упадок? В результате он выделяет пять переменных, свойственных каждой системе: основные правила системы; правила трансформации системы; правила классификации акторов, их способностей и информации, главными из которых считает первые три. «Основные правила» описывают отношения между акторами, поведение которых зависит не столько от их индивидуальной воли и особых целей, сколько от характера системы, компонентом которой они являются. «Правила трансформации» выражают законы изменения систем. Общая теория систем делает акцент на гомеостатическом характере систем, т.е. на их адаптации к изменениям среды и тем самым -- к самосохранению. Каждая система имеет свои правила адаптации и трансформации. «Правила классификации акторов» включают структурные характеристики акторов, в частности, существующую между ними и оказывающую влияние на поведение каждого актора иерархию.

За абстрактность подхода к исследованию международных систем М. Каплана много критиковали. И все же такой подход обладает определенными достоинствами методологического характера, что позволило Ж. Унцингеру квалифицировать его как эвристический (см.: НипЫпдег. 1987. Р. 159).

Американский ученый Р. Роузкранс предпринял попытку синтеза историко-социологического и эвристического подходов. Основываясь на изучении конкретных исторических ситуаций, он выделяет девять последовательных международных систем, соответствующих следующим историческим периодам: 1740--1789, 1789--1814, 1814--1822, 1822-1848, 1848-1871, 1871-1888, 1888-1918, 1918-1945 и 1945-- 1960 гг. Затем он проводит системный анализ каждой из выделенных систем с целью выявления факторов, способствующих стабильности или же, наоборот, влияющих на дестабилизацию системы (Козесгапсе. 1963. Р. 16). Так же действовал Дж. Фрэнкел, который попытался проследить историческую эволюцию международных отношении, исходя из их системных характеристик и, в частности, из особенностей их структуры (Ргапке1. 1969). Однако он не стал выделять последовательные международные системы, считая, что современное состояние системного анализа международных отношений не позволяет сделать это достаточно правильно. Сходную позицию занимал и английский ученый Э. Луард, выделявший семь исторических международных систем: древнекитайская система (771--721 до н. э.), система древнегреческих государств (510--338 до н.э.), эпоха европейских династий (1300-- 1559), эра религиозного господства (1559--1648), период возникновения и расцвета режима государственного суверенитета(1648-- 1789), эпоха национализма (1789--1914), эра господства идеологии (1914--1974). Анализ выделенных систем Э. Луард проводит с помощью таких концептуальных орудий (переменных), как идеология, элиты, мотивации, средства, используемые акторами, стратификация, структура, нормы, роли и институты. Автор прослеживает воздействие каждой из этих переменных на структуру и функционирование международных систем, на их изменение в пространстве и времени {коагй. 1976).

По мнению Б. Корани, описываемый комплексный подход имеет целый ряд преимуществ: он более конкретный и четкий по сравнению с подходом М. Каплана; базируется на солидном эмпирическом материале, накопленном историками, политологами и социологами; наконец, характеризуется удобством и простотой использования как с точки зрения проверки его выводов, так и в качестве самостоятельного метода изучения международных систем. Указанные Б. Корани преимущества привлекли внимание к описываемому подходу и специалистов чикагской школы во главе с М. Капланом, которые также стали использовать его в своих исследованиях (см.: Кар1ап. 1957. Р. 6768).

Наконец, скажем об эмпирическом подходе, названном так благодаря тому, что он изучает взаимодействия, реально существующие в практике международных отношений в рамках определенных географических регионов (ВгаШагй, ЩаНН. 1990). От традиционно-исторического подхода его отличает стремление объяснить особенности межДународно-политической ситуации в том или ином регионе планеты спецификой сложившихся здесь системных связей; раскрыть степень влияния таких факторов, как общерегиональное соотношение сил, социокультурные реалии, региональные международные организации ^{и т}-п., на поведение акторов. Данный подход заключается в поиске закономерностей, объясняющих поведение международных акторов, и в дедуктивности выводов относительно существования и содержания таких законов.

Несовпадение позиций у представителей различных теоретических школ и направлений проявляется в создании других подходов, сущ_е_. ственных противоречий между которыми меньше, чем принципиального согласия (см.: Мойекку. 1961. Р. 160). Все эти подходы (за исключением традиционно-исторического) исходят из существования законов функционирования международных систем (хотя характер самих систем и законов их функционирования могут пониматься по-разному); признают обусловленность поведения государств характером взаимоотношений между наиболее крупными и влиятельными из них -великими державами; считают, что общей чертой всех международных систем является их олигополистический характер (доминирование наиболее мощных государств и типа существующих между ними отношений); допускают существование разных типов международных систем и критериев их классификаций (подробнее о типах систем в следующем параграфе).

3. Типы и структуры международных систем

Разные подходы к системному изучению международных отношений обусловливают различия в типологиях международных систем. В зависимости от пространственно-географических характеристик выделяют, например, общепланетарную международную систему и ее региональные подсистемы-компоненты (элементами последних выступают субрегиональные подсистемы).

Ф. Брайар и М. Р. Джалили считают, что существование планетарной (глобальной) международной системы накладывает свой отпечаток на всю международную жизнь, и это стало бесспорной политической реальностью уже в начале противоборства СССР и США и приобрело новые черты с появлением новых самостоятельных международных акторов (бывших колониальных государств) на политической карте мира (ВгаШагй, Ц/аНН. 1990). В результате планетарная международная система до начала 1990-х гг. характеризовалась наличием двух главных конфликтных линий («осей»), разделяющих, с одной стороны, Запад и Восток (идеологическое, политическое, военно-стратегическое противоборство), а с другой -- Север и Юг (т.е. экономически отсталые и экономически развитые страны). Вслед за О. ЯнгоМ Ф. Брайар и М.Р. Джалили считают, что, несмотря на целостность планетарной международной системы, в ней неизбежны разрывы, словленные тем, что ряд международных взаимодействий не вписывается в нее (иначе говоря, осуществляется автономно). Таково следствие существования региональных подсистем -- «совокупности специфических взаимодействий, в основе которых лежит общая географическая принадлежность» (там же. Р. 88). Ф. Брайар и М.Р. Джалили стремятся выявить и описать факторы, влияющие на формирование особенностей, не вписывающихся в планетарную систему взаимодействий в европейской, панамериканской, африканской, азиатских (южно-азиатской, ЮВА, ближневосточной), карибской и, отчасти, западноевропейских субрегиональных подсистемах.

Региональные (а также групповые и двусторонние) аспекты взаимодействий государств авторы книги «Система, структура и процесс развития современных международных отношений» рассматривают как структурные уровни межгосударственной системы, что не позволяет свести общую систему международных отношений только лишь к межгосударственной системе. Основным недостатком регионального подхода остается отсутствие четких критериев для выделения того или иного региона как объекта изучения. Этот недостаток может иметь негативные последствия для понимания происходящих в этих регионах международно-политических процессов (Система, структура и процесс... 1984. С. 35).

В качестве самостоятельной функциональной системы в литературе нередко рассматриваются такие виды международных (межгосударственных) отношений, как экономическая, политическая, военно-стратегическая и т.п. системы (см., например: ВгаШагС. 1977).

Объектом исследований выступают также стабильные и нестабильные (революционные, по определению С. Хоффманна), конфликтные и кооперативные, открытые и закрытые и т. п. международные системы. Например, открытая система -- это реальное образование, сохраняющее свои границы (т. е. свое отличие от среды) с помощью гомео-статического механизма сопротивления изменениям {Эрман. 1996. С. 55). Некоторые исследователи под открытой понимают «расплывчатую» систему, т. е. такую, которая не имеет четких геометрических границ типа линий или площадей (например, сеть средств массовой информации, политическое объединение, атом водорода) (там же. С. 56).

Закрытая система -- это абстракция, так как под ней подразумевается отсутствие контактов данной совокупности элементов с окружающей средой, что лишает смысла само существование закрытой системы, ибо постоянное взаимодействие со средой -- его непременное условие.

Близка закрытой системе существующая в реальной действительности автономная система, отличия которой в том, что её структура-организация предполагает сохранение индивидуальности, не прерывая в то же время контактов и обменов с окружающей средой (сводя их до минимума при необходимости сохранения индивидуальности).

Особый случай -- хаотичная система -- высоко чувствительная к малейшим изменениям параметров система. Ее эволюция может зависеть от самых незначительных изменений условий. В результате причинно-следственная связь носит преимущественно случайный характер (Эрман. 1996. С. 59).

Британский ученый М. Николсон в качестве критериев типологии некоторых видов систем выделяет случайность и детерминированность, с тем чтобы подчеркнуть специфику социальных (в том числе и международных) систем (Николсон. 1996. С. 137--139). С этой точки зрения, полностью случайная система -- это система, в которой исключена возможность влияния какого-либо элемента на ее функционирование, т.е. она абсолютно непредсказуема. Напротив, прогнозирование поведения полностью детерминированной системы не представляет затруднений, достаточно выявить причинно-следственные связи ее функционирования, а их симметричность и повторяемость защитит от каких-либо серьезных ошибок. Однако, если случайная (точнее говоря, неполностью, или отчасти случайная) система имеет вполне определенное отношение к международной политике, то в отношении детерминированной системы, это, чаще всего, исключено. (В чистом виде детерминированные системы редко встречаются и в неживой природе: одно из немногих исключений составляет движение планет Солнечной системы.) К третьей разновидности относится так называемая структурированная система. Ей свойственна высокая степень предсказуемости, поскольку ее недавнее прошлое и современное состояния дают возможность делать достоверные выводы о ее будущем. Но в определенные моменты такая система может претерпевать серьезные трансформации под влиянием незначительных изменений в условиях ее существования. Однако поскольку моменты (точки) неопределенности немногочисленны, то можно говорить о высокой степени предсказуемости структурированной системы. Такая система создает для политического участника идеальную ситуацию: точки нестабильности становятся теми моментами, когда возможно вмешательство в функционирование системы. Именно в такие моменты некое политическое действие может реально изменить ход событий, Учитывая, что, преодолев точку нестабильности, система вновь становится предсказуемой, политический результаты своих действий и избегать как ситуаций политической беспомощности детерминистской системы, так и ситуаций абсолютной непредсказуемости полностью случайной системы. С увеличением числа точек нестабильности в системе, естественно, растут и возможности вмешательства участника в ее функционирование. Однако, если таких точек становится слишком много, вмешательство становится бесполезным, поскольку его последствия, проходя через точки нестабильности, станут более зависимыми, даже от минимальных изменений в системе. Как считает М. Николсон', социальные системы следует рассматривать как локально структурированные: «Во всяком случае мы стремимся исходить из того, что количество действующих переменных невелико, обеспечивается определенный уровень краткосрочной предсказуемости, и частота точек нестабильности, связанных с совершением решающего выбора, является умеренной» (там же. С. 139).