Правовые основы журналистики

Одна из причин такой «строгости» суда по отношению к государственным служащим лежит в следующем аргументе, использованном ещё в 1908 году судом штата Канзас. По сравнению с другими гражданами чиновники имеют ряд преимуществ, в том числе больший доступ к СМИ для изложения своей точки зрения и ответа на обвинения, прозвучавшие в прессе. Следовательно, если государственные служащие всё же обращаются за защитой в суд, то они должны приводить более весомые доказательства своей невиновности, чем рядовые истцы.

Любопытно, что редакторы газеты «Нью-Йорк Таймс» могли и сами убедиться в том, что многое из написанного в пресловутом объявлении не соответствовало действительности. Для этого достаточно было лишь прочитать подшивку собственной газеты за несколько предыдущих недель, где в общем-то и сообщалось о том, сколько раз был арестован Мартин Лютер Кинг, за что исключили студентов из колледжа и т.д. Об этом был задан вопрос на суде. В ответ редакция заявила, что текст объявления был подписан уважаемыми в обществе людьми, и она посчитала возможным поверить их мнению. Верховный суд признал это достаточным доказательством отсутствия вины редакции.

В своих последующих решениях Верховный суд США развил идеи, заложенные в постановлении по делу Салливана. Спектр попадающих под определение «общественные служащие» лиц расширился. Если по решению Верховного суда 1964 года он включал лишь «выборных должностных лиц», то решением 1966 года - и «служащих органов власти, которые несут или, по мнению общественности, могут нести существенную ответственность за политику властей», а после решения Верховного суда 1967 года к ним приравняли и «общественные фигуры», т.е. лиц, «которые по своей воле стали объектом важных разногласий в обществе».

Решение Верховного суда по делу «"Нью-Йорк Таймс" против Салливана», принятое в 1964 году, повлияло на дальнейшее развитие прессы США, оказало влияние на законодательство европейских стран и принятые годы спустя решения Европейского Суда по правам человека.

Решения Европейского Суда по правам человека

Европейский Суд по правам человека в Страсбурге (см. Глава I. Источники законодательства о средствах массовой информации) ввёл принцип, в соответствии с которым санкции за распространение информации, правдивость которой не доказана в суде, нарушают статью 10 Европейской конвенции по правам человека, если:

* ошибка несущественна в контексте всего распространённого материала;

* материал касается темы, которая представляет общественный интерес;

* ошибаясь, журналист готовил материал добросовестно и не нарушил профессиональных норм[41] Дело Торгейрсон против Исландии[41].

Решения Европейского Суда представляют конкретные примеры информации, которая может быть квалифицирована как имеющая общественный интерес:

* обстоятельства судебного дела против фирмы-изготовителя лекарств для беременных женщин, употребление которых привело к рождению детей с пороками развития[42] Дело «Санди Таймс» против Великобритании.[42];

* положительное отношение главы правительства к политику, который во время Второй мировой войны служил в войсках СС[43] Дело Лингенс против Австрии.[43];

* жестокое поведение полиции[44] Дело Торгейрсон против Исландии.[44];

* политические связи, которые бросают тень на беспристрастность судей при вынесении ими решения[45] Дело де Хес и Гийзельс против Бельгии.[45];

* повышение заработной платы директору завода, работники которого бастуют за повышение своей заработной платы (информация о зарплате директора была конфиденциальной)[46] Дело Фресо и Руар против Франции.[46];

* любая предыдущая судимость политика, даже 20-летней давности[47] Дело Швабе против Австрии.[47].

При рассмотрении жалобы по делу бывшего канцлера и главы социалистической партии Австрии Бруно Крайского против журналиста Лингенса о диффамации Европейский Суд выступил категорически против ограничения права высказывать личное мнение, давать оценки и делать выводы с целью защиты репутации, когда речь идёт о должностном лице или государственном учреждении и тематика журналистского материала представляет общественный интерес.

В двух статьях Лингенс приводил публичные высказывания Крайского и критиковал его «подлый оппортунизм» на примере положительного отношения к некоторым политикам, которые во время Второй мировой войны служили в подразделении СС. Отвергая решение венского суда о том, что Лингенс виновен, поскольку не смог доказать «подлый оппортунизм» в суде, Европейский Суд указал:

«В действительности отношение господина Крайского к жертвам нацизма и тем, кто сотрудничал с нацистами, было далеко не чётким и однозначным, оно проявилось в форме, позволяющей сделать разные выводы. Потому логично (Лингенсу. - А.Р.) было невозможно доказать, что единственным возможным выводом был именно его вывод».

Следует быть очень внимательным, отличая факты от оценочных суждений. Наличие фактов можно доказать, а правдивость оценочных суждений - нельзя. Суд отметил, что факты, на которых господин Лингенс основывал свои оценочные суждения, были неоспоримы, точно так же, как и добросовестность авторов их подбора. Доказать достоверность оценочных суждений невозможно, и такое требование есть нарушение сути свободы мнений - основной составляющей права, гарантированного статьёй 10 Европейской конвенции.

Как отмечалось выше, для защиты по статье 10 достаточно, чтобы основная часть поданных фактов, а не каждый отдельный факт была доказана ответчиком. В деле Торгейрсона, например, речь шла о том, что исландский журналист написал о грубости полиции, приводя в качестве аргумента распространяемые слухи («люди говорят») о жертвах «зверей в форме» и историю одного человека, который, по словам его друзей, пострадал от полицейской жестокости. В деле о диффамации истец, полицейская ассоциация, представил доказательства того, что этот человек пострадал по другим причинам. Торгейрсон не смог доказать правдивость фразы «звери в форме» и проиграл дело в исландском суде. Но Европейский Суд решил, что это решение было нарушением статьи 10 Конвенции: «(Торгейрсон. - А.Р.) сообщал о том, что говорили другие люди о грубости полиции, то есть о том, что неназванные сотрудники полиции Рейкьявика совершают серьёзные нарушения. Требование, чтобы он доказал правдивость этого, поставило перед ним слишком сложную, если не невыполнимую задачу».

Если статья 10 Конвенции запрещает требовать доказывания правдивости собственного субъективного мнения, то она также препятствует требованию доказывать правдивость мнений и других людей. Таким образом, факты, на которых журналист добросовестно основывает свои собственные выводы, могут быть историями или слухами, источниками которых служат другие люди (даже если их личности не могут быть установлены) или общественное мнение. В противном случае «открытая дискуссия об общественно важных темах может быть ограничена».

В своих публикациях Торгейрсон употреблял достаточно агрессивные эпитеты. Но так как статья 10 защищает не только суть, но и тон высказывания, то мнение может носить радикальный, агрессивный и полемичный характер.

Одним из принципов, на которых основывается вышеизложенное, заключается в том, что в демократическом обществе, где власти избраны в результате свободного и осознанного волеизъявления граждан, должностные лица справедливо находятся под придирчивым вниманием общества, и, прежде всего прессы.

Как отметил Европейский Суд, свобода печати предоставляет общественности одну из лучших возможностей узнать об идеях и позициях политических лидеров и сформулировать своё личное к ним отношение. Соответственно границы допустимой критики более широки, когда она касается именно политического деятеля, а не рядового гражданина. В отличие от последнего первый неминуемо и сознательно открывается для придирчивого анализа каждого его слова и поступка со стороны как журналистов, так и широкой общественности, а потому должен проявлять больше терпимости.

Право политика защищать свою репутацию следует уравновешивать правом на свободную дискуссию на политические темы[48] Дело Обершлик.[48].

Следует обратить внимание на то, что Европейская конвенция о правах человека, за соблюдением которой и следит Европейский Суд в Страсбурге, особо защищает честь и достоинство судов и судей. Такого рода защита в западноевропейских странах оказывается крайне редко. В Англии, например, последний случай подобного рода произошёл в 1931 году, когда редактор одного из журналов был оштрафован за то, что обвинил судью в предвзятости. В 1995 году Европейский Суд отказал в жалобе на уголовное преследование двух австрийских журналистов за унижение чести и достоинства судьи. Суд решил, что для утверждения верховенства права и для защиты доверия общества к судебной власти от «разрушительных и по существу необоснованных нападок» в прессе возможно применение юридических санкций.



Приложение

ОПРОВЕРЖЕНИЕ

ТУЛЕЕВ НЕ ОРГАНИЗОВЫВАЛ ГОНЕНИЙ НА ЖУРНАЛИСТОВ

Федеральный суд Кировского района г. Кемерово 12 февраля 2001 года вынес решение и признал несоответствующими действительности и порочащими честь и достоинство Амана Тулеева изложенные в статье «Независимой газеты» «Любимая и нелюбимая пресса Тулеева» (25 апреля 2000 года) сведения, что: «фактическая монополия А. Тулеева в Кемеровской области распространяется на местное самоуправление, частное предпринимательство и прессу; несколько месяцев назад в очередной межрегиональной телевизионной программе "Губернские вести" ничего не было сказано о кузбасских новостях. Тулеев запретил!» «Аман Тулеев на следующий же день запретил журналистам телерадиокомпании "Кузбасс" "отныне и впредь" участвовать в не понравившейся ему лично межрегиональной программе; губернатор публично пообещал закрыть "Кузнецкие вести" и "лично разобраться" в "Кузбассе" с журналистом, задавшим этот вопрос; те, кто ходит в "личных врагах" губернатора, не имеют возможности разместить информацию о своей деятельности на страницах и телеэкранах в местных СМИ даже за деньги; Аман Тулеев предпочитает не вступать с несогласными журналистами в диалог или полемику. "Неугодных" журналистов с целью "проверки паспортного режима" ночью стаскивают с постели неизвестные милиционеры. На их домашние телефоны поступают звонки с угрозами физической расправы».

(«Независимая газета», 6 сентября 2001 г.)



Закрепление прочитанного материала

1. Что нужно сделать, чтобы достичь баланса между правом на свободное распространение информации и правом на защиту достоинства личности?

2. Проведите различие между клеветой и оскорблением.

3. Каким образом по российскому праву определяется окончательная сумма возмещения морального вреда?

4. В каких случаях редакция публикует опровержение? При каких обстоятельствах она не должна этого делать?

5. Всегда ли обвинение прессы в совершении преступления влечет успешный иск о защите чести и достоинства? Обоснуйте свой ответ.

6. На заседании городского органа самоуправления кто-то разбросал листовки, обвиняющие мэра в хищении бюджетных средств. Вы - журналист, аккредитованный при этом органе. Что вы можете написать в свою газету об этом инциденте без опасения в необходимости выступать впоследствии ответчиком в суде?

7. Вы пишете критическую статью о карьере местного бизнесмена N. Какие из нижеприведенных выражений вы могли бы в ней использовать без опасения судебного наказания: «Я думаю, что N - наркоделец»; «Я думаю, что N принадлежит к типу людей, занимающихся торговлей наркотиками»; «Половина населения нашего города думает, что N принадлежит к типу людей, занимающихся торговлей наркотиками»; «Моральные качества N похожи на качества, которые мы наблюдаем у наркодельцов»?

8. Что такое «умысел»? Как доказать его наличие?

9. Попытайтесь обосновать причины отсутствия в российском праве особого статуса для «общественной фигуры».

10. Каково значение решения по делу Салливана для диффамационного права в США?



Литература

ОБЯЗАТЕЛЬНАЯ

Конституция РФ. Ст. 23, 49. ГКРФ. Ст. 150-152, 1099-1101.

УК РФ. Ст. 129, 130.

Закон РФ «О СМИ». Ст. 43-46, 49, 57.

Законодательство Российской Федерации о средствах массовой информации Науч. -практ. комм., проф. М.А Федотова. М., 1999. С. 498-519.

Комментарий к Закону РФ о СМИ (Фонд защиты гласности). М., 2001. С 250-282

Воинов А.Е. Клевета: способы защиты // ЗиП. 1996. № 6.

Рекомендация Судебной палаты по информационным спорам при Президенте РФ «О применении принципа презумпции невиновности в деятельности журналистов (по запросу Центра «Право и средства массовой информации») // ЗиП. 1997. № 12. С. 21.

Законы и практика СМИ в Европе, Америке и Австралии / Пер. с англ.; 2-е изд., испр. и доп. М., 2000. С. 194-197.

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ

Защита чести и достоинства: теоретические и практические вопросы / Ред. Г.В. Винокуров, А.Г. Рихтер, В.В. Чернышов. М, 1997.

Ковалев Е.А., Шевчук В.Д. Защита чести, достоинства и деловой репутации в суде. Практические рекомендации. Ярославль, 1995.

Анисимов А.Л. Честь, достоинство, деловая репутация: гражданско-правовая защита. М., 1994.

«Цена слова». Из практики лингвистических экспертиз текстов СМИ в судебных процессах по защите чести, достоинства и деловой репутации / Под ред. М.В. Горбаневского. М., 2001.

Понятия чести и достоинства, оскорбления и ненормативности в текстах права и средств массовой информации. М., 1997.

Гласность-2000: Доклад, комментарии, очерки Фонда защиты гласности. М., 2001.

Кудрявцев М.А. Способы защиты чести, достоинства, доброго имени и деловой репутации в современном российском праве // ЗиП. 1998. № 9-10. С. 25-40.

Кравченко Ф.Д. Презумпция невиновности и журналистика // ЗиП. 1997. № 6. С. 10-14.

Нагорная Е.Н. Стандарты допустимого комментария для СМИ известны только Судебной палате по информационным спорам // ЗиП. 1998. № 6. С. 6-9.

Если чиновник не может засудить СМИ за критику в свой адрес - он старается посадить журналиста за «оскорбление»: Комментарий Центра «Право и СМИ // ЗиП. 1999. № 7-8. С. 39-40.

Власов Ю.М. Средства массовой информации и современное буржуазное государство М., 1985. С. 57-68.

Современное право средств массовой информации в США / Ред. А.Г. Рихтер. М., 1997. С. 17-61, 155-178.

Верховный суд США: Нью-Йорк Таймс Ко. против Салливана / Пер. с англ. решения суда // Судьи и журналисты в странах Восточной Европы в период перехода к демократии. 3-е изд. СПб., 2000. С. 181-231.

Оттавей Дж., Маркс Л. Законы об оскорблении высших должностных лиц государства - оскорбление свободы прессы // ЗиП. 1996. № 12. С. 14-15.



Глава XII. НЕПРИКОСНОВЕННОСТЬ ЧАСТНОЙ ЖИЗНИ

Гарантии неприкосновенности частной жизни

В странах Запада сложился стереотип, согласно которому в России нет тайны частной жизни, в качестве доказательства обычно приводят тот факт, что английское слово privacy не имеет эквивалента в русском языке. Это, конечно, далеко не так.

Во-первых, право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну гарантируется гражданам Конституцией РФ (ст. 23), где говорится: «Каждый имеет право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений. Ограничение этого права допускается только на основании судебного решения». Статья 24 Конституции РФ запрещает сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия. Данное положение развивает принцип принятой 10 декабря 1948 года Всеобщей декларации прав человека (ст. 12) о невмешательстве в личную и семейную жизнь и в основном воспроизводит часть 3 статьи 9 российской Декларации прав и свобод человека и гражданина (1991).

Во-вторых, в Федеральном законе «Об информации, информатизации и защите информации» (1995) дано определение того, что входит в сферу частной жизни: «...информация о гражданах (персональные данные) - сведения о фактах, событиях и обстоятельствах жизни гражданина, позволяющие идентифицировать его личность» (ч. 7 ст. 2). К персональным данным должна относиться информация о фактах биографии лица, о состоянии его здоровья, об имущественном положении, о профессии и роде занятий, совершённых поступках, о мировоззрении, взглядах, оценках и убеждениях, об отношениях в семье или об отношениях человека с другими людьми. Следует отметить, что абсолютно ясный режим сферы информации о гражданах должен установить закон об охране персональных данных, уже много лет разрабатываемый в российском парламенте.

В Уголовном кодексе РФ (ст. 137, 138, 155) предусматривается наказание в виде штрафа и лишения свободы за разглашение вышеперечисленных видов тайны частной жизни и тайны усыновления. Условиями такого наказания, как правило, являются отсутствие согласия самого гражданина, наличие корыстных или низменных интересов, а также нанесение вреда правам и интересам граждан. Кроме того, неприкосновенность частной жизни признается объектом гражданских прав и защищается в судебном и ином порядке по ГК РФ (ст. 128, 150).

В свою очередь Кодекс РФ об административных правонарушениях предусматривает ответственность за нарушение установленного законом порядка распространения информации о гражданах (персональных данных) (ст. 13.11).

Закон о СМИ среди обязанностей журналиста называет получение согласия на распространение в средстве массовой информации сведений о личной жизни гражданина от самого гражданина или его законных представителей. Исключение делается для случаев, когда это необходимо для защиты общественных интересов (ст. 49).

Очевидно, что правом на личную тайну, т.е. правом самостоятельно определять, когда, как и в какой степени передавать информацию о самих себе, должны обладать частные лица, семьи или сообщества людей. Понятия личной и семейной тайны тесно взаимосвязаны и во многом совпадают. Различия же между ними состоят в следующем: если личная тайна касается непосредственно интересов лишь конкретного гражданина, то семейная тайна затрагивает интересы нескольких лиц, находящихся друг с другом в отношениях, регулируемых Семейным кодексом РФ.

Право на личную тайну уравновешивается потребностью людей сообщать информацию о себе для участия в жизни общества, а также потребностью общества в информации о его членах. Соблюдение этого баланса характеризует демократическое общество, его нарушение - тоталитарное государство. Право на личную тайну является частью сложной и развивающейся системы социальных потребностей человека, а не самоцелью или самодостаточным состоянием

Информационная безопасность личности означает и неразглашение государством собранных им сведений о личности без ее согласия. Государственные и муниципальные органы ограничивают доступ посторонних лиц к такого рода информации, например к сведениям, собранным налоговой инспекцией, домоуправлением, военкоматом, районным отделением милиции и т.п. Их задачей является также защита государственных коммуникационных линий, используемых физическими и юридическими лицами, от прослушивания, перехвата сообщений и т.п.

Итак, прежде всего, следует осознать, что у каждого человека есть личная жизнь (которую нельзя путать с общественной). Любые сведения о фактах, событиях в жизни человека, обстоятельствах его судьбы могут считаться им личной тайной. (Разумеется, если об этих обстоятельствах он сам рассказал в интервью прессе, в опубликованных мемуарах, в заявлении для СМИ, то вряд ли имеет право требовать прекратить их дальнейшее распространение.) К открытым сведениям, очевидно, должна относиться информация о доходах и имуществе граждан, подпадающая под действие указа Президента РФ от 15 мая 1997 года «О предоставлении лицами, замещающими государственные должности Российской Федерации, и лицами, замещающими государственные должности государственной службы и должности в органах местного самоуправления, сведений о доходах и имуществе». Ведь перечисленные в нём лица обязаны ежегодно предоставлять эти данные в СМИ.

Равное право на тайну личной жизни имеют: дети, недееспособные люди, заключённые, люди в состоянии алкогольного опьянения, бомжи, военнослужащие, государственные чиновники - закон ни для кого не делает исключения. Сведения об общественной же жизни человека, очевидно, включают в себя информацию о событиях и фактах, связанных с его публичной деятельностью (государственной службой, службой в органах местного самоуправления, участием в политической и общественной жизни).

В своих решениях по защите тайны частной жизни Судебная палата по информационным спорам признала:

* наличие прав граждан, лишенных свободы, на защиту частной жизни - в связи с трансляцией на канале ОРТ репортажа журналиста Александра Невзорова о быте одной из женских колоний[49] Решение СПИС № 32 (69) от 19 октября 1995 года.[49];

* неправомерность обсуждения подробностей частной жизни президента частной корпорации - в связи с неудавшимся покушением на его жизнь в телепередаче «Человек и закон»[50] Решение СПИС № 18 (101) от 26 сентября 1996 года.[50];

* злоупотреблением свободой массовой информации разглашение в газете «Известия» факта о состоявшейся за 18 лет до этого перемене фамилии членом Правительства РФ[51] Решение СПИС № 11 (48) от 20 апреля 1995 года.[51];

* нарушением пункта 5 статьи 49 Закона о СМИ публикацию беседы корреспондента газеты «Труд» с членом сборной России по футболу о его личной жизни без получения согласия последнего[52] Решение СПИС № 6 (140) от 12 марта 1998 года.[52].

Некоторые специалисты утверждают, что нахождение лица в местах общего пользования не может быть отнесено к обстоятельствам его частной жизни. Под такими местами понимают площади, улицы, переулки, проезды, дороги, набережные, бульвары, парки, лесопарки, скверы, сады, водоёмы, пляжи, леса, открытые водные объекты и т.п.[53] Земельный кодекс РФ, Ст. 76, Лесной кодекс РФ, Ст. 21, Водный кодекс РФ, Ст. 20, ГК РФ, Ст. 262.[53] Это относится, видимо, и к нахождению человека в общественном транспорте, в государственных и общественных заведениях. Но, очевидно, случаи нахождения его в таких общественных, общедоступных местах, как церковь, пляж, концертный зал, ночной клуб, с большой долей вероятности могут являться для него частью личной жизни, распространение сведений о которой он вправе запретить. Тот факт, что при этом его видят десятки и сотни людей, не даёт основания журналисту несанкционированно распространять информацию (фотографии, заметки) об этих фактах.

Разумеется, многие звёзды эстрады и кино, политики, спортсмены, деятели культуры будут только рады обсуждению в прессе их жизни в «неурочное время». Но это не гарантирует, что столь же позитивной будет реакция всех, чья личная жизнь заинтересует журналистов.

Защита общественных интересов

Указанное выше правило имеет исключение - необходимость защиты общественных интересов. Что такое «общественный интерес», законодательство не разъясняет. Но очевидно, что общественный интерес - это общественно значимый интерес, а не любой интерес, проявляемый обществом (аудиторией СМИ). И действительно, общество (аудитория) может интересоваться всем чем угодно. Человек зажарил крысу и съел её - может ли это представлять общественный интерес? Да, если учитывать потенциальный интерес к такого рода фактам десятков тысяч читателей сообщившей об этом бульварной газеты; да, если учесть миллион зрителей скандальной телепередачи, которые об этом будут рассказывать знакомым, да ещё с пикантными подробностями. Но, с другой стороны, - нет, ведь, скорее всего, здесь речь не идёт об интересах общества. Эта точка зрения подтверждается и в Кодексе профессиональной этики российского журналиста, где сказано: «Газета не должна вмешиваться в личную жизнь граждан, не будучи уверена в том, что это вмешательство мотивировано не любопытством обывателей, а законным правом общества на получение важных сведений. Только защита интересов общества может оправдать журналистское расследование, предполагающее вмешательство в частную жизнь человека»[54] Журналист. 1994. № 11.[54]. Напомним, что и закон, и этический кодекс говорят именно о защите интересов, а не об удовлетворении интересов общества.

Для обоснования мотивации вторжения журналистов в личную жизнь можно было бы применить критерии, в соответствии с которыми согласно Постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 года (№ 8) возможно ограничение права гражданина на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность. Правомерным основанием для этого считается наличие у них информации о подготавливаемом, совершаемом или совершённом противоправном деянии; о лицах, подготавливающих, совершающих или совершивших противоправное деяние; о событиях или действиях, создающих угрозу государственной, военной, экономической или экологической безопасности Российской Федерации.

В любом случае при возникновении конфликта сторон определять, была ли причиной разглашения личной тайны необходимость защиты общественных интересов, будет суд. В силу размытости значения термина «общественный интерес» с большой долей вероятности можно утверждать, что ответ суда будет отрицательным.

Различия прав на личную жизнь и на честь и достоинство

В чём разница между нарушением права человека на личную жизнь и ущемлением его чести, достоинства и деловой репутации? Иногда подобного рода дела схожи, хотя у них есть принципиально важное различие. В случаях нарушения чести и достоинства закон говорит о распространении не соответствующих действительности сведений, которые порочат репутацию того или иного человека. При нарушении же права на личную жизнь соответствие либо не соответствие действительности распространяемых о человеке сведений роли не играет, как и то, порочат они его или являются хвалебными. Важно, что действия либо распространяемая информация вмешиваются в сферу личной жизни.

Однако на практике всё обстоит намного сложнее. Целый сонм проблем стал перед районным судьёй К-ской области после искового заявления по следующему конфликту. Спор возник на почве публикации издающейся в К-ской области районной газетой «Наша жизнь» обычного строчного объявления о знакомстве. В нём говорилось: «Три молодые девушки из Ново-Николаевки, Алёна, Надя и Олеся, хотят познакомиться с молодыми парнями не старше 26 лет. Звоните по телефону №..., спросите Алёну». На следующий день после выхода газеты с этим текстом упомянутые в нём девушки обратились в редакцию «Нашей жизни» с заявлением о том, что они данное объявление не подавали, что написанное в нём - неправда, и потребовали дать опровержение. Не желая ввязываться в конфликт, редакция дала в следующем номере такой текст: «Молодые люди! Пожалуйста, не звоните по телефону №... (село Ново-Николаевка). Мы не давали объявления о знакомстве. Нас подставили. Алёна, Надя, Олеся».

Однако избежать судебной тяжбы редакции всё же не удалось. В районный суд было подано четыре исковых заявления: от каждой из девушек и от отца одной из них. Истцы потребовали взыскать с редакции в совокупности 20 тыс. рублей. Несмотря на, казалось бы, безобидный текст объявления, как следовало из исковых заявлений, основания для такой компенсации морального вреда были достаточно весомые: каждая из девушек жаловалась на то, что «вынуждена выслушивать днём и ночью похабные предложения вступить в половую связь с незнакомыми людьми». Кроме того, по их словам, к ним изменилось отношение в селе: «Если раньше я пользовалась уважением, то после публикации люди смеются мне в лицо, оскорбляют, говорят: "Совсем девки сдурели, своих парней мало" - и называют девушкой лёгкого поведения по объявлениям». В своих заявлениях они утверждали: текст объявления «затронул чувство нашего собственного достоинства - скромность, деликатность, порядочность, верность в дружбе и любви <...>, публикуя указанное объявление, редакция без всяких оснований указывает на нашу простецкую близость к молодым парням до 26 лет, изображая из нас девушек вольного поведения в быту и не имеющих моральных принципов». Претензии отца сводились к тому, что номер телефона, указанный в объявлении, установлен в его доме, и он испытывает моральные страдания, связанные не только с тем, что его дочь считают девушкой легкого поведения, но и с постоянно докучающими звонками «ухажёров».

Норм, чётко регулирующих публикацию частных объявлений, российское законодательство не содержит. Если бы речь шла о публикации рекламного объявления, вопрос о том, должна ли редакция газеты отвечать за его содержание, был бы однозначно решён в пользу «Нашей жизни», так как статья 30 Закона «О рекламе» устанавливает, что «рекламораспространитель» (т.е. средство массовой информации) несёт ответственность за нарушения законодательства о рекламе лишь в части, касающейся «времени, места и средств размещения рекламы». Что же касается нарушений в части «содержания информации, предоставляемой для создания рекламы», то ответственность за них несет «рекламодатель». Однако в том же Законе (ч. 5 ст. 1) говорится, что он «не распространяется на объявления физических лиц... не связанные с осуществлением предпринимательской деятельности». Очевидно, что объявление о знакомстве с предпринимательской деятельностью не связано, а значит, статья 30 Закона «О рекламе», освобождающая редакцию от ответственности за содержание рекламных объявлений, в подобных делах неприменима.

Тогда возник вопрос о том, нарушает ли данное объявление право девушек на неприкосновенность частной жизни, ведь опубликование информации о том, что некая девушка хочет познакомиться с молодым человеком, может рассматриваться как вторжение в сферу её частной жизни в форме разглашения личной тайны. Это является грубым нарушением одного из основных личных неимущественных прав. Если бы подобная информация была дана в журналистском материале без согласия девушек, вероятность того, что автору такой статьи и опубликовавшему её СМИ пришлось бы заплатить немалую сумму, была бы чрезвычайно высока - статья 151 ГК РФ устанавливает, что, «если гражданину причинён моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права... суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации морального вреда». Однако суд не может признать разглашением личной тайны опубликование газетой объявления о знакомстве, подписанного самим желающим познакомиться. Доказательств же, подтверждающих утверждение девушек, что текста объявления они в редакцию не передавали, истцы представить не смогли.

Поэтому единственной нормой, позволяющей в данной ситуации получить требуемую истцами компенсацию морального вреда, оставалась статья 152 Гражданского кодекса, пункт 5 которой устанавливает, что гражданин, в отношении которого распространены не соответствующие действительности сведения, порочащие честь, достоинство или деловую репутацию, вправе наряду с опровержением таких сведений требовать возмещения морального вреда, причинённого их распространением. Но и эта норма не могла быть применена судом к данному объявлению. Во-первых, информация о том, что девушки «хотят познакомиться с молодыми парнями не старше 26 лет» не является порочащей; во-вторых, доказать соответствие такой информации действительности в принципе невозможно.

При вынесении решения судья отметил и то, что один из истцов (отец) в объявлении даже не упомянут, а значит, в отношении него никаких сведений газета не распространила, две же из трёх девушек названы в нём только по имени и при этом не указаны ни их адреса, ни номера телефонов, а, следовательно, с достоверностью судить о том, относится ли объявление именно к ним, нельзя.

Учитывая всё сказанное, суд вынес решение: в иске отказать. Таким образом, газета вышла из этого спора победителем. (Правда, районная прокуратура вынесла протест на решение суда.)

Скрытая запись

Напомним, что Закон о СМИ требует от журналиста получать согласие на распространение сведений о личной жизни гражданина от него самого или его законных представителей. При этом не запрещается, например, их сбор или хранение. Эта несогласованность была, вероятно, допущена сознательно с тем, чтобы позволить вести скрытую запись. Под скрытой записью обычно понимается негласная (незаметная, неочевидная) фиксация с помощью технических средств действия (бездействия) лица, который не осведомлён о её производстве.

Статья 50 («Скрытая запись») Закона о СМИ не запрещает вести скрытую аудио- и видеозапись или хранить полученную кино- и фотосъёмку. Но она в полном соответствии со статьёй 49 («Обязанности журналиста») того же Закона запрещает распространять (демонстрировать) эту скрытую запись, за исключением трёх случаев.

Первый случай - если это не нарушает конституционных прав и свобод человека и гражданина. С учётом вышеназванных положений статей 23 и 24 Конституции РФ, практически в любом случае несанкционированного вторжения в частную жизнь человека можно говорить о нарушении его конституционных прав. При этом фактически дублируется также названное выше положение статьи 49 Закона о СМИ.

Второй случай - если это необходимо для защиты общественных интересов и приняты меры против возможной идентификации посторонних лиц. О защите общественных интересов мы говорили выше, тоже применительно к статье 49 (заметим, что во всех остальных статьях Закона о СМИ упоминание об общественном интересе отсутствует).

Необходимость предпринять меры против возможной идентификации посторонних лиц означает, что при распространении полученной скрытым образом информации нужно предотвратить визуальными и звуковыми средствами возможность узнавания людей, попавших в кадр случайно либо в идентификации которых нет нужды для защиты общественных интересов. Средства эти всем известны, их часто можно видеть по телевизору: глаза человека, закрытые черной полоской; затемнение силуэта либо искажение голоса и т.п. Если журналист считает, что есть необходимость защиты общественных интересов в демонстрации некой скрытой записи, это отнюдь не означает, что в результате такого показа в кадре должны оказаться те люди, которые очутились на месте съёмки совершенно случайно и вовсе не хотят попадать в кадр. И уж конечно, у зрителей не должно создаваться впечатления, что показ этих людей связан с необходимостью защиты общественных интересов.

Иногда затемнение лица может оказаться недостаточным. Наиболее интересный пример тому произошёл в одном сибирском городе, где местная телекомпания вела съёмку, в том числе и скрытой камерой, в роддоме для репортажа о состоянии медицинского обслуживания рожениц. Женщин снимали только с их согласия, были приняты меры по невозможности идентификации тех, кто не хотел, чтобы их показывали по телевидению. Но через месяц или полтора после того как репортаж увидели зрители, против телекомпании был подан иск. Одна из пациенток утверждала, что не давала своего согласия на распространение позволяющих её узнать кадров. Телекомпания в свою очередь утверждала, что предпринимала все необходимые меры по невозможности идентификации истицы: её показывали со спины. При разбирательстве в суде выяснилось, что в кадр попала часть обнажённой спины с характерной родинкой, по которой, как утверждала сама пациентка, её могла узнать, по крайней мере, половина мужского населения города. Истица не хотела, чтобы знали о её пребывании в роддоме. На этом основании она утверждала о незаконном разглашении в телерепортаже фактов её личной жизни и требовала компенсации морального вреда. Хотя в данном случае суд принял решение о том, что нарушения прав этой женщины со стороны телекомпании не было, легко представить ситуацию, в которой другой суд согласился бы с иском и постановил, что достаточных мер по невозможности идентификации не было принято. Поэтому журналистам чрезвычайно важно относиться к этому вопросу серьёзно.

Второй пункт статьи 50 Закона о СМИ имеет прямое отношение, пожалуй, к самым громким делам, связанным с нарушением тайны личной жизни в нашей стране и с вопросом защиты общественных интересов. Это - демонстрация по телевидению кадров скрытой записи министра юстиции в компании с сомнительными личностями в бане и кадры, изображающие человека, похожего на генерального прокурора, с проститутками. Насколько защита общественных интересов позволяла вмешательство в личную жизнь этих чиновников? С одной стороны, должностное лицо вправе заниматься чем угодно в нерабочее время, в семейной или в несемейной обстановке, и не дело журналистов вторгаться - скрытно или явно - в его личную жизнь. Но, с другой стороны, если чиновник в нерабочее время занимается чем-то неблаговидным, то этот факт способен повлиять и на его общественную жизнь, а стало быть, он является фактом уже его публичной деятельности. Например, такой факт может быть использован теневым миром, преступными кругами, для того чтобы оказывать на это должностное лицо давление.

Наконец, третий случай, когда может быть разрешено распространение скрытой записи, - если её демонстрация производится по решению суда. Этот довольно редкий случай, хотя о нём и говорится в Законе о средствах массовой информации, практически не имеет отношения к журналистике. В принципе он может иметь место, если судья узнаёт о том, что у телекомпании есть кадры, снятые скрытой камерой, возможно, показывающие обстоятельства преступления. Например, когда при съёмках того или иного сюжета в кадр случайно попадает обвиняемый в воровстве: допустим, журналисты снимают уличную сценку, а в этот момент некто вытаскивает у прохожего кошелёк. Суд вправе потребовать показать эти кадры в зале заседаний, если возбуждено уголовное дело, связанное именно с этим инцидентом.

Популярными являются телепрограммы, целиком и полностью основанные на демонстрации скрытой записи. Следует заметить, что у человека, которого невольно засняли в смешной и нелепой ситуации, всегда нужно спрашивать разрешение (естественно, после съёмки) на показ данного сюжета по телевидению. Как правило, такое разрешение журналисты получают, но во избежание конфликтов в дальнейшем желательно это разрешение тут же записать на плёнку встык с кадрами розыгрыша.

Следует также обратить внимание и на то, что скрытая аудиозапись и запись чужого телефонного разговора - не одно и то же. Во втором случае происходит нарушение тайны связи, что является уголовным преступлением.

Согласие на распространение сведений

Вопрос о том, что понимать под согласием на распространение сведений о личной жизни человека, имеет ключевое значение для избежания ответственности за нарушение тайны личной жизни. Согласие, особенно в случае открытой съёмки в общественном месте, может быть выражено в молчаливой форме. Если человек, который видит, что работниками СМИ ведётся съёмка, прямо не высказывает им своих возражений против демонстрации кадров, на которых он оказался запёчатлён, то это следует понимать как его согласие. В противном случае норма закона не позволяла бы показывать большинство снятых не в студии телесюжетов и фотографий: уличного движения, народных гуляний, митингов и т.п.

В связи с этим полезно рассмотреть иск, предъявленный в 1997 году редакции газеты «Центр Азии» (г. Кызыл). Во время тувинского конкурса красоты аккредитованный при нём фотокорреспондент газеты «Центр Азии» запечатлел одну из его участниц, К., в кулуарах. В перерыве между этапами конкурса К. сидела на подоконнике у лестницы в театре, где проходили состязания, и курила. По итогам конкурса именно эта девушка завоевала титул «Мисс Скромность». Впоследствии газета опубликовала фоторепортаж, в котором среди прочих снимков поместила фотографию К. с номером конкурсантки на руке и сигаретой во рту, подпись гласила: «Очаровательной Мисс Скромность тоже нужен перекур».

Девушка обратилась в суд с исковым заявлением о защите чести и достоинства и взыскании морального вреда в размере 10 млн. (неденоминированных) рублей к редакции «Центра Азии». Кроме того, она потребовала опровержения якобы порочащих её сведений. Обладательница титула «Мисс Скромность» посчитала, что, поместив на странице газеты подобный снимок, редакция нарушила её личные неимущественные права, а именно право на неприкосновенность частной жизни, закреплённое в статье 150 ГК РФ.

Обосновывая свои требования, К. указала в заявлении, что снимок в газете был помещен без её разрешения. «Мисс Скромность», как выяснилось в ходе судебного разбирательства, скрывала от своих близких и знакомых факт курения, так как в семье это не поощрялось. Суды первой и второй инстанции исковые требования К. удовлетворили частично, обязав редакцию газеты «Центр Азии» опубликовать в течение месяца извинения (!) и выплатить истице в качестве компенсации морального вреда 1 тыс. деноминированных) рублей.

Вставшие на сторону газеты юристы московского Фонда защиты гласности предложили следующие разъяснения, направленные на защиту от необоснованно предъявленного иска. Само требование истицы об опровержении запёчатлённого на фотографии факта курения «Мисс Скромности» является абсурдным, поскольку из-за очевидности (фотография) его невозможно отрицать, а тем более опровергнуть.

Рассматривая вопрос о том, представляет ли эта фотография сведения о частной жизни конкурсантки и требуется ли получение разрешения на распространение подобного снимка, следует исходить из того, что по общему правилу нахождение человека в общественном месте, свободном для доступа других лиц, не может быть отнесено к сфере его частной жизни. Следовательно, никаких разрешений в этом случае на съёмку не требуется. Конкурс красоты сам по себе является публичной акцией, призванной привлечь внимание, прежде всего к его участницам. Их поведение вызывает большой общественный интерес не только в момент проведения конкурса, но и в перерывах между турами. Девушки, участвующие в подобных мероприятиях, знают об этом, более того, они поощряют подобный интерес прессы к себе, позируя для снимков в средствах массовой информации.

Кроме того, в суд была представлена отснятая на конкурсе плёнка, которая доказывала, что фотокорреспондент снимал девушку два раза за некий отрезок времени, в течение которого она могла бы воспрепятствовать производству съёмки, например, отвернувшись. Опубликованная же в газете фотография была отпечатком со второго по очередности производства съёмки негатива.

Поэтому, утверждали представители ответчика, в данной ситуации фотография, сделанная в перерыве между этапами конкурса, не является распространением в СМИ сведений о частной жизни конкурсантки.

Суд обязал редакцию газеты «Центр Азии» помимо взыскания денежной компенсации за моральный вред принести публичное извинение К. Напомним (см. гл. XI), что принесение редакцией публичного извинения не предусмотрено нормами российского законодательства, в которых закреплен лишь порядок опровержения сведений, унижающих честь и достоинство граждан.

Верховный суд Республики Тыва, вынося постановление об отказе К. в её иске к редакции газеты «Центр Азии», руководствовался приведёнными выше положениями[55] См. Земскова С.И. Юрист предупреждает: курение опасно не только для здоровья. // ЗиП. 1999. № 2; Комментарий к Закону РФ о СМИ (Фонд защиты гласности) М., 2001. С. 335.[55].

Защита частной жизни в США

В частную жизнь человека журналисты вмешиваются обычно для того, чтобы написать материал на темы морали и быта, рассказать о преступлениях и необычных происшествиях в жизни человека, опубликовать фотографии с изображением знаменитостей, описать происходящие с ними события. Иногда это делается с целью защиты общественного интереса. Под последним в США понимается право общества знать и получать информацию об общественно важных фигурах и актуальных проблемах.

Для сравнения скажем, что Кодекс практики английской Комиссии по жалобам на прессу включает в понятие «общественный интерес» следующую информацию:

* о предотвращении или раскрытии преступлений и серьёзных правонарушений;

* о защите здоровья населения и общественной безопасности;

* которая может предотвратить введение населения в заблуждение высказываниями или действиями со стороны отдельных лиц или организаций.

Чаще всего вмешательство в частную жизнь происходит исключительно в коммерческих целях - для повышения тиража жёлтого издания или рейтинга скандальной телепередачи либо когда то или иное изображение используется для рекламы конкретного товара. Собственно, с последним связано первое известное нарушение неприкосновенности частной жизни в западной истории, которое вошло в учебники по праву и послужило основой для формулирования самого понятия «неприкосновенность личной жизни».

...В 1901 году одна дама, прогуливаясь по улицам своего городка в штате Нью-Йорк, с удивлением обнаружила на стенах домов рекламные плакаты местной мукомольной фирмы со своим собственным изображением. Эта дама не была известным деятелем либо актрисой, но, видимо, была женщиной привлекательной, по крайней мере, с точки зрения производителей муки и выпечки. Она была возмущена и обратилась в мукомольную фирму с настоянием убрать эту рекламу. Получив отрицательный ответ, дама подала иск в суд и потребовала запретить использование её изображения и возместить ей нанесённый моральный ущерб, оценённый ею в большую по тем временам сумму - 15 тыс. долларов. Первоначально иск был удовлетворён, но впоследствии апелляционный суд отменил это решение, и отменил вполне законно. Во-первых, до этого случая не было ни одного прецедента, в соответствии с которым суд мог бы разрешить такое дело; а во-вторых, как выяснилось, не было и закона, позволяющего опираться на него при создании подобного прецедента. Не существовало права людей на своё собственное изображение (кстати, в России такого права нет и поныне). Поэтому апелляционный суд, отменив решение суда низшей инстанции, вынес определение в адрес законодателей штата Нью-Йорк, обратив их внимание на отсутствие закона, который гарантировал бы право на изображение. И уже в 1903 году в этом штате был принят первый в стране закон о защите частной жизни. По этому закону не разрешалось использовать имя, фотографию, изображение человека в целях рекламы или торговли без разрешения владельца, а вторжение в частную жизнь стало считаться правонарушением. Вооруженные этим законом суды могли теперь решать вопрос об удовлетворении исков в каждом конкретном случае, учитывая уровень нанесённого ущерба при вынесении наказания.

В 1905 году такой же закон был принят в Джорджии, и началась своего рода «эпидемия», которая закончилась тем, что вскоре во всех штатах, кроме Миннессоты, был принят закон о защите частной жизни. Наиболее точное толкование того, что подразумевается под защитой частной жизни в американском праве, дал Верховный суд штата Делавэр в 1963 году. Вмешательством в частную жизнь он посчитал любое из четырёх ниже перечисленных действий.

Первое - вмешательство в физическое одиночество истца. Если кто-либо не желает, чтобы к нему приставали с вопросами, направляли на него фотоаппарат или кинокамеру, он вправе сказать об этом мешающему ему человеку, который обязан после этого оставить его в покое. Если же назойливое поведение с его стороны будет продолжаться, то возможно признание прав нарушенными, причём факт распространения полученных сведений не будет иметь значения.

Второе - нарушением права на личную жизнь является публикация информации о частных делах человека с нарушением общепринятых норм пристойности. Естественно, по англосаксонскому праву, действующему в США, сам суд в каждом конкретном случае решает, произошло ли нарушение норм пристойности.

Третье - это представление истца в ложном свете в глазах общественности путем приписывания ему слов и высказываний, ему не принадлежащих, а также взглядов, которые он не разделяет. По мнению Верховного суда, истец должен убедить суд в том, что журналист знал о том, что распространяет ложные сведения, или сознательно скрывал тайну.

Наконец, четвёртое - использование образа истца, а именно его имени или физического облика, в коммерческих целях. Стоит обратить внимание на то, что здесь уже необязательно говорится о сделанной с натуры фотографии или изображении человека, речь идёт о физическом сходстве. Это означает, что если подбирают двойника президента США Дж. Буша, фотографируют его и помещают изображение на пачке сигарет «Президент» или используют в рекламе джина «Белый дом», то Буш вправе добиться запрета это делать, хотя фотографировали не его и, может быть, самого слова «Буш» в рекламе нет. При этом речь идёт именно о коммерческих целях, т.е. о продвижении того или иного товара или услуг, а не о политической карикатуре, сатирической передаче (типа «Куклы») или кинофильме.

Приведём несколько современных примеров того, как суды в США проводят различие между вмешательством в частную жизнь оправданным и не оправданным общественным интересом, как они определяют границы частной жизни человека.

Первый случай интересен тем, что он связан с часто задаваемым вопросом: где можно свободно снимать людей для телерепортажа? Местное отделение телекомпании Си-би-эс в Нью-Йорке получило сообщение от своего корреспондента, в котором говорилось, что в одном из популярных ресторанов города не соблюдаются санитарно-гигиенические нормы. Основывалось это сообщение на том, что кто-то из посетителей видел там тараканов. Так как ресторан широко известен в городе, то для вечерних новостей компания решила снять сюжет на эту тему. А для того чтобы администрация ресторана не смогла подготовиться и произвести дезинфекцию к приезду съёмочной группы, журналисты приехали туда без предупреждения. Швейцар попытался не пустить их, но операторы и репортёр, выкрикивая «пресса!» и включив осветительные приборы, вошли в зал и начали производить съёмку, спрашивая посетителей о чистоте в ресторане. Потом они стали снимать на кухне. Удивление и испуг некоторых посетителей были настолько сильными, что некоторые из них спрятались под столами, а другие сбежали из ресторана, не расплатившись. Отсняв положенные метры плёнки, телегруппа уехала, а вечером был показан репортаж. Через несколько дней от имени ресторана и его клиентов к телекомпании Си-би-эс был предъявлен иск по факту вмешательства в личную жизнь. Было несколько судебных разбирательств, и, в конце концов, исковое требование признали обоснованным. Была назначена компенсация ущерба владельцам ресторана, нанесённого, правда, в основном теми, кто в создавшейся суматохе покинул ресторан не расплатившись. Она составила 1200 долларов. Кроме того, телекомпания была вынуждена заплатить ресторану 250 тыс. долларов штрафных санкций за вмешательство в личную жизнь его клиентов. Дело в том, что ресторан, как и большинство ресторанов всего мира, являлся частной собственностью, стало быть, и его помещение также является частной собственностью. Более того, направляясь в ресторан, никто, конечно же, не предполагает, что вечером в новостях их родственники, семья или знакомые увидят их за ресторанным столиком, возможно, ещё и не в той компании, в какой хотелось бы показаться перед ними. Именно поэтому они и спрятались под столами, хотя и заявили, что испугались возможной перестрелки... При этом ресторан -- место публичное, куда может зайти любой. Тот же тележурналист мог в него зайти, не предъявляя удостоверения прессы, занять столик, сидеть и пить кофе, наблюдая за чистотой помещений, возможно, даже делать рисунки или шаржи на посетителей.

...