Лингвистика и межкультурная коммуникация

КЛАССИФИКАЦИИ ВИДОВ ПЕРЕВОДА

Реальная переводческая деятельность осуществляется переводчиками в различных условиях; переводимые тексты весьма разнообразны по тематике, языку, жанровой принадлежности; переводы выполняются в письменной или устной форме, к переводчикам предъявляются неодинаковые требования в отношении точности и полноты перевода и т.д.. Все это обусловливает существование разных видов перевода, каждый из которых, оставаясь переводом в своей общелингвистической основе, может иметь существенные особенности, что, в свою очередь, вызывает необходимость научной классификации видов переводческой деятельности.

В теории перевода существуют две основные классификации видов перевода: по характеру переводимых текстов и по характеру действий переводчика в процессе перевода.

В соответствии с жанрово-стилистической классификацией перевода выделяют два функциональных вида перевода: художественный перевод и информативный (специальный) перевод. Противопоставление художественного перевода информативному основано на противопоставлении художественных текстов специальным текстам с точки зрения основных функций, выполняемых текстами. Для художественного текста основной является художественно-эстетическая, или поэтическая функция. Для специальных текстов основной является функция сообщения, информирования.

Художественным переводом называется перевод произведений художественной литературы, основ-ная задача которого заключается в порождении на ПЯ речевого произведения, способного оказывать художественно-эстетическое воздействие на получателя перевода. Соответственно, информативным переводом называется перевод специальных текстов, основная функция которых заключается в сообщении каких-то сведений, а не в художественно-эстетическом воздействии на читателя. К таким текстам относят все материалы научного, делового, общественно-политического, бытового и пр. характера. В.Н.Комиссаров к информативным текстам относит также детективные (полицейские) рассказы, описания путешествий, очерки и тому подобные произведения, «где преобладает чисто информационное повествование». Можно согласиться с тем, что очерки и описания путешествий выполняют основную функцию сообщения. Но что касается детективных рассказов, то вряд ли в них основным является сообщение каких-то сведений. Представляется, что сама информация в детективных произведениях подается таким образом, чтобы вызвать у читателя какие-то эмоции, воздействовать на его эмоциональную сферу, по крайней мере вызвать заинтересованность в продолжении чтения. В.Н.Комиссаров и сам признает, что «в оригинале, требующем, в целом, художественного перевода, могут быть отдельные части, выполняющие исключительно информационные функции, и, напротив, в переводе информативного текста могут быть элементы художественного перевода». Представляется, что весь художественный текст в целом является источ-ником различных видов информации, в то время как в информационных текстах (например, обществен-но-публицистических) могут использоваться с высокой степенью концентрации элементы художественной речи, и тогда переводчику приходится решать проблемы, характерные, скорее, для художественного перевода. Это означает, что деление перевода на художественный и информативный условно и ориентируется исключительно на основные (доминантные) функции, выполняемые переводимыми текстами.

В информативном переводе далее выделяются различные подвиды в зависимости от принадлежности оригинала к определенному функциональному стилю ИЯ (общественно-политический перевод, перевод газетно-информационных материалов, научно-технический перевод, официально-деловой перевод, военный перевод, перевод рекламных материалов, перевод патентов и т.п.).

Классификация в зависимости от характера речевых действий переводчика носит название психолингвистической классификации перевода. Данная классификация учитывает способ восприятия текста оригинала и способ создания текста перевода, и подразделяет переводческую деятельность на письменный перевод и устный перевод.

Л.С.Бархударов предлагает более дробное деление видов переводческой деятельности, различая следующие виды перевода:

1) письменно-письменный перевод, или пись менный перевод письменного текста. В этом случае оба языка употребляются в письменной форме.

2) Устно-устный перевод, или устный перевод ус тного текста. Оба языка употребляются в устной форме. В пределах этого вида перевода существу ют разновидности: последовательный перевод и синхронный перевод. Последовательный перевод осуществляется либо после произнесения всего тек ста оригинала («собственно последовательный пе ревод монологической речи»), либо в паузах ораторской речи после произнесения оратором несколь-ких предложений или одного предложения («абзац-но-фразовый перевод»). Синхронный перевод осуществляется одновременно с произнесением оригинала оратором, то есть в синхронном переводе происходит одновременно, синхронно восприятие текста оригинала и порождение текста перевода. Естественно, синхронный перевод несколько отстает от ораторской речи (такое отставание называется синфазностью перевода, или фазовым сдвигом), либо несколько забегает вперед по сравнению с ораторской речью, что становится возможным благодаря так называемому механизму вероятностного прогнозирования.

Письменно-устный перевод, или устный пере вод письменного текста: ИЯ употребляется в пись менной форме, ПЯ -- в устной. Здесь также возмож ны две разновидности: перевод может осуществ ляться одновременно с чтением оригинала про себя или же последовательно, после прочтения всего текста оригинала или поабзацно. Эти подвиды пись менно-устного перевода можно условно назвать «собственно переводом с листа» и «переводом с ли ста с подготовкой».

Устно-письменный перевод, или письменный перевод устного текста. ИЯ употребляется в устной форме, ПЯ -- в письменной. На практике подобный вид перевода используется редко. Пожалуй, чаще всего он используется в учебных целях, на занятиях по практике перевода или практике иностранного языка в форме диктанта-перевода. Вместе с тем можно допустить использование этого вида перево да в форме перевода устных текстов, записанных на магнитофон или диктофон.

В целом же, каждый из указанных видов перевода соотносится с двумя главными видами: письменный перевод и устный перевод. Различия между письменным и устным переводом можно обозначить следующим образом:

* В письменном переводе переводчик не огра ничен жесткими временными рамками, он может в любой момент прервать перевод, вернуться к уже переведенному отрезку речи, потратить дополни тельное время на обдумывание варианта перевода. В устном переводе действия переводчика строго ог раничены по времени темпом ораторской речи, не обходимостью выдавать перевод одновременно со звучанием ораторской речи или сразу же после про изнесения соответствующего текста (или его части) оратором.

* В каждом из этих видов перевода переводчик имеет дело с неодинаковыми отрезками оригина ла. В письменном переводе переводчик переводит одно высказывание за другим, но в его распоряже нии имеется весь текст, и обычно процесс перево да начинается с ознакомления переводчика со всем текстом. Поэтому каждая переводимая в дальней шем единица воспринимается именно как едини ца данного текста. В устном переводе переводчик воспринимает и переводит текст небольшими сег ментами по мере их произнесения оратором и не может обращаться в процессе перевода к другим сегментам или анализировать содержание текста в целом.

* Письменный и устный перевод различаются и по характеру связи с участниками межъязыковой коммуникации. Как правило, письменный перевод чик не общается с автором оригинала и с получате лями текста перевода непосредственно в процессе перевода. К тому же, автор оригинала мог жить не сколько столетий назад, а текст перевода может читаться получателями через 'много десятилетий после смерти переводчика. В устном переводе пе реводчик находится в непосредственном контакте со всеми участниками межъязыкового общения, что позволяет ему устанавливать обратную связь с участниками коммуникации. Непосредственное обще-ние в процессе устного перевода позволяет перевод-чику анализировать и оценивать особенности самих коммуникантов, которые могут влиять на ход ком-муникации, оценивать их реакцию на перевод и корректировать свою стратегию в зависимости от этой реакции.

* Письменный и устный перевод различаются также и «направлением» перевода, то есть характером соотношения участвующих в акте коммуникации языков. В письменном переводе соотношение языков постоянное, перевод осуществляется всегда «в одну сторону» (например, с английского языка на русский), в то время как в устном переводе это соотношение языков и «направление» перевода могут меняться, как в случае двустороннего перевода беседы (каждый из коммуникантов последовательно выступает то в роли Источника, то в роли Рецептора) .

Как уже было сказано, это две основные классификации видов переводческой деятельности. Использование иных критериев может привести к созданию других классификаций перевода. Виды перевода можно классифицировать по следующим критериям:

по участию человека в процессе перевода («ма шинный перевод» в противопоставлении переводу с участием человека);

по типу и однородности использованных в про цессе коммуникации семиотических систем (меж семиотический перевод и внутрисемиотический перевод, в рамках внутрисемиотического перевода различают межъязыковой перевод и внутриязыко вой перевод).

Одновременное использование всех критериев дает возможность построить всеобъемлющую классификацию видов переводческой деятельности.

* В письменном переводе переводчик не огра ничен жесткими временными рамками, он может в любой момент прервать перевод, вернуться к уже переведенному отрезку речи, потратить дополни тельное время на обдумывание варианта перевода. В устном переводе действия переводчика строго ог раничены по времени темпом ораторской речи, не обходимостью выдавать перевод одновременно со звучанием ораторской речи или сразу же после про изнесения соответствующего текста (или его части) оратором.

В каждом из этих видов перевода переводчик имеет дело с неодинаковыми отрезками оригина ла. В письменном переводе переводчик переводит одно высказывание за другим, но в его распоряже нии имеется весь текст, и обычно процесс перево да начинается с ознакомления переводчика со всем текстом. Поэтому каждая переводимая в дальней шем единица воспринимается именно как едини ца данного текста. В устном переводе переводчик воспринимает и переводит текст небольшими сег- ментами по мере их произнесения оратором и не может обращаться в процессе перевода к другим сегментам или анализировать содержание текста в целом.

Письменный и устный перевод различаются и по характеру связи с участниками межъязыковой коммуникации. Как правило, письменный перевод чик не общается с автором оригинала и с получате лями текста перевода непосредственно в процессе перевода. К тому же, автор оригинала мог жить не сколько столетий назад, а текст перевода может читаться получателями через -много десятилетий после смерти переводчика. В устном переводе пе реводчик находится в непосредственном контакте со всеми участниками межъязыкового общения, что позволяет ему устанавливать обратную связь с участниками коммуникации. Непосредственное общение в процессе устного перевода позволяет переводчику анализировать и оценивать особенности самих коммуникантов, которые могут влиять на ход коммуникации, оценивать их реакцию на перевод и корректировать свою стратегию в зависимости от этой реакции.

* Письменный и устный перевод различаются также и «направлением» перевода, то есть характером соотношения участвующих в акте коммуникации языков. В письменном переводе соотношение языков постоянное, перевод осуществляется всегда «в одну сторону» (например, с английского языка на русский), в то время как в устном переводе это соотношение языков и «направление» перевода могут меняться, как в случае двустороннего перевода беседы (каждый из коммуникантов последовательно выступает то в роли Источника, то в роли Рецептора).

Как уже было сказано, это две основные классификации видов переводческой деятельности. Использование иных критериев может привести к созданию других классификаций перевода. Виды перевода можно классифицировать по следующим критериям:

по участию человека в процессе перевода («ма шинный перевод» в противопоставлении переводу с участием человека);

по типу и однородности использованных в про цессе коммуникации семиотических систем (меж семиотический перевод и внутрисемиотический перевод, в рамках внутрисемиотического перевода различают межъязыковой перевод и внутриязыко вой перевод).

Одновременное использование всех критериев дает возможность построить всеобъемлющую классификацию видов переводческой деятельности.

Данная классификация, вовсе не претендуя на полноту описания и абсолютную логичность построения, тем не менее позволяет более точно описать виды переводческой деятельности с учетом их особенностей. В этом описании сомнение может вызвать соотнесение жанрово-стилистической и психолингвистической классификаций. Например, традиционно художественный перевод представлялся как перевод, осуществляемый в письменной форме (письменно-письменный перевод). Вместе с тем, есть все основания считать, что синхронный перевод кинофильмов также относится к художественному переводу, однако, осуществляемому в устной форме (устно-устный перевод). Официально-деловой, научно-технический переводы могут осуществляться как в традиционной письменной, так и в устной форме (перевод устных выступлений на конференциях, в ходе официальных переговоров и т.п.).

ДРУГИЕ ВИДЫ ЯЗЫКОВОГО ПОСРЕДНИЧЕСТВА

Понятие языкового посредничества шире понятия перевода: перевод есть лишь один из видов языкового посредничества. Прочие виды языкового посредничества называются адаптивным транскодированием. По определению В.Н.Комиссарова, адаптивное транскодирование -- это вид языкового посредничества, при котором происходит не только перенос информации с одного языка на другой, но и ее преобразование (адаптация) с целью изложить ее в иной форме, определяемой не организацией этой информации в оригинале, а особой задачей межъязыковой коммуникации. Специфика адаптивного транскодирования определяется ориентацией языкового посредничества на конкретную группу рецепторов перевода или на заданную форму преобразования информации, содержащейся в оригинале. Созданный в результате адаптивного транскодирования текст не претендует на полноценную замену оригинала.

'На практике используют следующие виды адаптивного транскодирования:

Сокращенный перевод заключается в опущении при переводе отдельных частей оригинала по моральным, политическим или иным соображениям практического характера. При этом остальные части оригинала передаются коммуникативно равноценными отрезками речи на ПЯ, хотя весь оригинал воспроизводится лишь частично.

Адаптированный перевод заключается в упрощении и пояснении структуры и содержания оригинала в процессе перевода с целью облегчить восприятие текста отдельными группами получателей, не обладающих достаточными знаниями или жизненным опытом. Чаще всего этот вид адаптивного транскодирования используется при переводе «взрослых» произведений в расчете на детей, либо при переводе сложного научного текста в расчете на широкий круг читателей.

Следует иметь в виду, что некоторые авторы в описании этого вида адаптивного транскодирования используют термин «пересказ». По сути, пересказ и адаптированный перевод -- это одно и то же.

По мнению В.Н.Комиссарова, эти два вида адаптивного транскодирования -- сокращенный перевод и адаптированный перевод -- более остальных близки к собственно переводу, поскольку в этих случаях сохраняется частичное функциональное отождествление исходного и конечного текстов, при этом структура и содержание текста преднамеренно изменяются.

Большинство же видов адаптивного транскодирования не предполагают даже частичного функционального отождествления исходного и конечного текстов, и уж тем более не допускают сохранения структурного или содержательного отождествления разноязычных текстов. Они предназначены для более или менее полной передачи содержания исходного текста в той форме, которая необходима для достижения целей межъязыковой коммуникации. Причем, эта форма может изначально задаваться переводчику, как правило, одним из коммуникантов (обычно заказчиком): «Мне не нужен полный перевод», «Переведите основное, самое главное» и т.п.

Одним из таких видов адаптивного транскодирования является реферирование, в процессе которого сокращается объем первичного документа при сохранении наиболее существенных элементов его содержания.

Выделяют и еще один вид адаптивного транскодирования, который Л.К.Латышев именует тексту-ализацией интенций. Суть его заключается в том, что коммуникант не формулирует текст, подлежащий переводу или адаптации, а ставит перед языковым посредником коммуникативные задачи типа: «Спросите то-то», «Узнайте это», «Постарайтесь добиться того-то» и т.п. После этого переводчик, не имея оригинала, сам формулирует текст на языке перевода, то есть преобразует интенции коммуниканта в текст на другом языке.

На практике существуют и «гибридные» виды адаптивного транскодирования, объединяющие в себе черты и элементы двух или более видов. При этом следует иметь в виду, что общим для всех видов адаптивного транскодирования является то, что для каждого из них изначально задается примерный объем и правила изложения информации, содержащейся в исходном тексте, что и облегчает ее восприятие конечным получателем и способствует достижению целей межъязыковой коммуникации.

ФУНКЦИИ РЕЧЕВОГО СООБЩЕНИЯ И ФУНКЦИИ ПЕРЕВОДЧИКА

Перевод как вид языкового посредничества в условиях межъязыковой и межкультурной коммуникации направлен на передачу функций речевого сообщения. Функции речевого сообщения вполне соотносимы с функциями языка. Роман Якобсон выделял шесть основных функций речевой коммуникации: коммуникативная (референтивная, денотативная), апеллятивная, поэтическая, экспрессивная, фатическая, метаязыковая. Каждая из указанных функций соответствует одному из элементов речевой коммуникации (адресант, адресат, контекст, сообщение, контакт, код). Исходя из этого, можно предложить шесть основных функций речевого сообщения: денотативная функция, связанная с описанием предметной ситуации; экспрессивная, выражающая отношение говорящего к тексту; волеизъявительная, передающая предписания и команды; металингвистическая (метаязыковая), характеризуемая установкой на сам используемый в коммуникации язык; контактоустановительная, или фатическая, связанная с поддержанием контакта между участниками коммуникации; поэтическая, при которой акцент делается на языковой форме. Рассмотрим более подробно каждую из этих функций перевода.

Денотативная функция означает описание предметных ситуаций, передача в переводе информации о внеязыковой действительности. Она соотносится с контекстом, направлена на контекст как элемент речевой коммуникации (по Р.Якобсону). Считается, что для практики перевода именно денотативная функция имеет первостепенное значение, так как задача перевода -- передать содержание исходного сообщения (что, заметим, верно лишь отчасти и лишь применительно к отдельным видам перевода).

Другой важной функцией речевого сообщения является экспрессивная (эмотивная) функция, сосредоточенная на адресанте. Она имеет целью прямое выражение отношения говорящего к тому, о чем он говорит. Эта характеристика речевого акта учитывается переводчиком как на этапе восприятия, анализа исходного сообщения, так и на этапе синтеза, то есть создания текста перевода. Переводчик при этом соизмеряет экспрессивность конечного и исходного сообщений, принимая во внимание, что внешне однотипные средства языка подлинника и языка перевода иногда резко отличаются друг от друга по степени экспрессивности (например, инверсия в английском языке и в русском).

Поэтическая функция акцентирует внимание участников речевого акта на самой форме речевого высказывания. Как пишет Р.Якобсон, поэтическая функция языка -- это «направленность... на сообщение, как таковое, сосредоточение внимания на сообщении ради него самого». В качестве иллюстрации Р.Якобсон приводит следующий пример:

Почему ты всегда говоришь Джоан и Марджо ри, а не Марджори и Джоан? Ты что, больше любишь Джоан?

Вовсе нет, просто так звучит лучше.

И Якобсон заключает: если два собственных имени связаны сочинительной связью, то адресант, хотя и бессознательно, ставит более короткое имя первым (разумеется, если не вмешиваются соображения иерархии): это обеспечивает сообщению лучшую форму. Применительно к переводу отмечают, что поскольку в таких случаях языковая форма сама по себе становится коммуникативно существенной и поскольку эта форма не подлежит механической пересадке в ткань другого языка, ясно, что поиски функциональных эквивалентов сопряжены с известными модификациями денотативного значения. Переводчик сталкивается с такими проблемами, в частности, при переводе каламбуров:

«Can you herd sheep?»

«Do you mean have I heard sheep?»

А не можете ли вы пасти овец?

Не могу ли я спасти овец?

В других случаях имеет место установка на код, то есть на сам используемый в процессе коммуникации язык. Тогда говорят о металингвистической функции, которая в определенных ситуация может превалировать над остальными функциями высказывания. А.Д.Швейцер приводит следующий пример из романа Ч.Диккенса «Крошка Доррит»:

«Papa is a preferable form of address,» observed Mrs. General. «Father is rather vulgar, my dear. The word «Papa», besides, gives a pretty form to the lips. Papa, potatoes, poultry, prunes, and prisms are all very good words for the lips, especially prunes and prisms.

-- Правильнее говорить «папа», моя милочка, -- заметила миссис Дженерал. -- «Отец» звучит не сколько вульгарно. И, кроме того, слово «папа» при дает изящную форму губам. Папа, пчела, пломба, плющ и пудинг -- прекрасные слова для губ, в осо бенности плющ и пудинг.

Фатическая функция высказывания связана с установкой на поддержание контакта между участниками коммуникативного акта. Поддержание контакта требует определенных речевых сигналов, свидетельствующих о том, что получатель продолжает слушать сообщение. В каждом языке эти сигналы реализуются по-разному, что должно учитываться при переводе. Более того, одни и те же фразы в разных контекстах могут выполнять разные функции: денотативную в одном случае (например, фраза I don't know может использоваться как выражение неосведомленности по какому-то вопросу) и фати-ческую -- в другом (I don't know как средство заполнения паузы).

С установкой на адресата сообщения связана волеизъявительная (апеллятивная, конативная) функция, которая находит свое грамматическое выражение в звательной форме и повелительном наклонении.

Таковы основные функции речевого сообщения, передача которых в переводе является непременным условиям. При этом следует иметь в виду, что разные тексты, в зависимости от своей жанровой принадлежности и коммуникативной установки автора, выполняют разные функции. Поскольку таковых может быть несколько у одного и того же текста, принято говорить о функциональных доминантах речевого произведения, то есть тех функциональных характеристиках, которые играют в данном тексте ведущую роль. Проще говоря, каждый текст выполняет одну доминантную функцию и -- в зависимости от условий -- второстепенные функции. Так, в публицистике наряду с денотативной функцией важную роль играет функция экспрессивная, связанная с передачей отношения говорящего к тому, о чем говорится в высказывании. В юридических, дипломатических или чисто деловых текстах цель сообщения состоит в передаче информации, и эмоциональная оценка сообщаемых фактов сводится к минимуму. Таким образом, задача переводчика -- воспроизвести функции переводимого текста с учетом их иерархии и степени важности, обращая основное внимание на доминантную функцию.

Функции речевого сообщения, передаваемые в переводе, следует отличать'от функций, выполняемых переводчиком. Главное направление деятельности переводчика как языкового посредника -- передача сообщения в тех случаях, когда коды, которыми пользуются источник и получатель, не совпадают. По мнению Р.К.Миньяра-Белоручева, передача сообщения и есть обеспечение коммуникации, а отсюда напрашивается вывод, что коммуникативная функция представляет собой главную и важнейшую обязанность переводчика, то есть она является основной. В качестве самостоятельной функции переводчика Р.К.Миньяр-Белоручев выделяет идеологическую функцию, которая означает умение переводчика учитывать мировоззренческий аспект речевого произведения и лексический фон слов. Коммуникация не свободна от мировоззренческих концепций коммуникантов. Как пишет Р.К.Миньяр-Белоручев, «содержание слов коммунизм, капитализм, демократия и пр. интерпретируются по-разному в социалистических и капиталистических странах, среди предпринимателей и рабочих». Более того, каждая лексическая единица имеет свой собственный фон в данном языке, то есть совокупность национально окрашенных ассоциаций, вызываемых у тех, кто этим словом пользуется. Однако вряд ли можно согласиться с утверждением, что идеологическая функция не только дополняет коммуникативную функцию, но и во многом ее определяет. Дело в том, что различия в мировоззрении представителей разных языковых коллективов -- вполне закономерное явление, представляющее собой постоянное и естественное препятствие на пути к исчерпывающей передаче сообщения. Необходимость учитывать различия в мировосприятии носителей разных языков -- имманентное качество перевода. Это также и условие реализации коммуникативной функции, которая является высшей по отношению к идеологической. Следовательно, вряд ли имеет смысл настаивать на выделении идеологической функции в качестве самостоятельной. Это лишь компонент коммуникативной функции.

Р.К.Миньяр-Белоручев рассматривает три компонента коммуникативной функции: метаязыковую функцию, кумулятивную и корректировочную. Метаязыковая функция не является самостоятельной. Ее реализацию нетрудно обнаружить в комментариях или примечаниях переводчика при письменном переводе литературных произведений. Являясь хранителем культуры, накапливая и сохраняя ее ценности для потомков, язык выступает в кумулятивной функции. Перевод также является средством сохранения культурных ценностей путем донесения их до представителей других культур, и в этом смысле он также выполняет кумулятивную функцию. Переводчик выполняет также и корректировочную функцию, корректируя текст оригинала, когда он видит в нем погрешности (при собственной достаточной компетентности). В зависимости от обстоятельств переводчиком в таких случаях принимаются разные решения: 1) в переводе сохраняются все погрешности оригинала, но в сносках указываются эти погрешности (письменный перевод литературных произведений иностранных авторов); 2) в переводе исправляются погрешности оригинала с согласия автора исходного текста (письменный и устный перевод с родного языка, когда есть возможность войти в контакт с автором); 3) в переводе исправляются погрешности оригинала без предварительной консультации с автором исходного текста (в устном переводе, когда погрешность очевидна); 4) в переводе сохраняются погрешности (это решение не связайо с корректировочной функцией).

Переводчик может также выполнять функции, не определяемые жестко спецификой переводимого текста, а зависящие от условий межъязыковой коммуникации, особенно когда возникает нестандартная переводческая ситуация. К таким функциям можно отнести функцию фильтрации и адаптации текста применительно к конкретной ситуацией (изменение содержания и эмоциональной окраски текста под влиянием факторов экстремальности, например, в условиях конфликта), функцию доверенного лица (установление личностных отношений с представителем иной культуры, который оказался в непривычных для него условиях), защитную функцию (ослабление внешнего воздействия со стороны непривычной обстановки на иностранного подопечного), корректирующую функцию (изменение представлений коммуникантов об особенностях чужой культуры). Понятно, что в обычных условиях переводчик выполняет не все из перечисленных функций, но в некоторых ситуациях какие-то из них могут стать обязательными, и только их реализация обеспечит успешную межъязыковую и, что более важно, межкультурную коммуникацию.

ПРОБЛЕМА ПЕРЕВОДИМОСТИ

Одной из основных проблем, привлекавших внимание и переводчиков-практиков и исследователей перевода во все времена, является проблема пере-водимости. Переводимость может трактоваться либо 1) как принципиальная возможность перевода с одного языка на другой, либо 2) как возможность нахождения эквивалента языковой единицы ИЯ в ПЯ. И в том, и в другом смысле переводимость всегда вызывала сомнения у тех, кто занимался переводом практически или теоретически, хотя и по раз- ным причинам.

Сомнения в принципиальной возможности осуществления полноценного перевода начали высказываться уже в эпоху Возрождения, прежде всего поэтами и в основном применительно к переводу поэзии. Так, Данте Аллегьери в своем трактате «Пир» писал: «Пусть каждый знает, что ничто, зак- люченное в целях гармонии в музыкальные основы стиха, не может быть переведено с одного языка на другой без нарушения всей его гармонии и прелес- ти». Не менее пессимистическое отношение к пе- реводу выразил в своем произведении и Сервантес: «...Я держусь того мнения, что перевод с одного язы- ка на другой, если только это не перевод с языка гре- ческого или латинского, каковые суть цари всех языков, -- это все равно, что фламандский ковер с изнанки; фигуры, правда, видны, но обилие нитей делает их менее явственными, и нет той гладкости и нет тех красок, которыми мы любуемся на лицевой стороне...».

С развитием переводческой практики, повышением требований к переводу, с более полным осознанием трудностей, с которыми связан перевод текстов, прежде всего художественных, у переводчиков крепло мнение о невозможности полноценного перевода, о том, что перевод представляет собой неразрешимую задачу. Наиболее категорично эту точку зрения высказал Вильгельм фон Гумбольдт в своем письме Августу Шлегелю, следующий отрывок из которого стал практически хрестоматийным в переводоведческой литературе: «Всякий перевод представляется мне безусловно попыткой разрешить невыполнимую задачу. Ибо каждый переводчик неизбежно должен разбиться об один из двух подводных камней, слишком точно придерживаясь либо своего подлинника за счет вкуса и языка собственного народа, либо своеобразия собственного народа за счет своего подлинника. Нечто среднее между тем и другим не только трудно достижимо, но и просто невозможно». Это утверждение принципиальной невозможности перевода опиралось на положения идеалистической философии Гумбольдта, согласно которой каждый национальный язык определяет и выражает «дух», свойственный данному народу, а поэтому несводим ни к какому другому языку, как и своеобразие «духа» одного народа несводимо к своеобразию «духа» другого народа. Показательно следующее высказывание В.фон Гумбольдта: «Каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, из пределов которого можно выйти только в том случае, если вступаешь в другой круг. Изучение иностранного языка можно было бы уподобить приобретению новой точки зрения в прежнем миропонимании;... только потому, что в чужой язык мы в большей или меньшей степени переносим свое собственное миропонимание и свое собственное языковое воззрение, мы не ощущаем с полной ясностью результатов этого процесса».

В новое время точка зрения В. фон Гумбольдта на переводимость получила развитие в неогумбольдти-анской философии, в частности, в концепции Э.Сепира и Б.Уорфа. Рассматривая вопрос о влиянии языка на мышление, Э.Сепир приходит к выводу, что значения «...не только открываются в опыте, сколько накладываются на него в силу той титанической власти, которой обладает языковая форма над нашей ориентацией в мире». Развивая мысли Э.Сепира и наблюдая культуры и языки американских индейцев, Б.Уорф формулирует следующие гипотезы: 1) наши представления (например, времени и пространства) не одинаковы для всех людей, а обусловлены категориями данного языка и 2) существует связь между нормами культуры и структурой языка. А поэтому «формирование мыслей -- это не независимый процесс, строго рациональный в старом смысле этого слова, но часть грамматики того или иного языка и различается у различных народов в одних случаях незначительно, в других -- весьма значительно, так же, как грамматический строй соответствующих языков». Таким образом, согласно данной концепции, особенности каждого языка влияют на особенности мышления людей, пользующихся данным языком, а в результате этого содержание мысли, выраженной на одном языке, в принципе не может быть передано средствами другого языка. Рассматривая подобным образом вопрос о соотношении языка и мышления, американские лингвисты логично приходят к выводу о невозможности перевода.

А.В.Федоров, обобщая основания подобных утверждений о невозможности перевода, указывает следующие:

действительные трудности всякого перевода (в особенности -- стихотворного), вызываемые дей ствительным несовпадением формальных элемен тов разных языков, и невозможностью воспроизве сти в ряде случаев формальный характер той или иной особенности и вместе с тем ее смысловую и художественную роль;

Преувеличенная оценка роли отдельного фор мального элемента, метафизический взгляд на ли тературное произведение как на сумму элементов, каждый из которых обладает, якобы, своим само стоятельным значением;

Мистическое представление о языке как о пря мом иррациональном отражении «народного духа», которому не могут быть найдены соответствия в другом языке.

Понятно, что каждому из этих аргументов можно противопоставить соответствующие контраргументы, правда, с иных позиций. Можно, например, заметить, что важным в переводе является не воспроизведение «самостоятельного значения» того или иного формального элемента, а специфики художественного произведения как целого, призванного оказать определенное воздействие на читателя. Сложнее обстоит дело с отрицанием представления о языке как отражении «народного духа». Это вопрос философский и, как известно, мыслителям, стоящим на противоположных -- идеалистических и материалистических соответственно -- позициях, еще ни разу не удавалось договориться друг с другом. Не случайно в зарубежном переводоведении до сих пор столь влиятелен неогумбольдтианский взгляд на перевод, представленный, в частности, концепцией Э.Сепира и Б.Уорфа.

Таким образом, все представленные выше воззрения на возможность перевода можно обобщить в виде своего рода концепции непереводимости.

Концепция непереводимости, строго говоря, никогда не была доминирующей в исследованиях перевода, поскольку противоречила самой практике перевода. Пусть с какими-то ограничениями, но переводы все-таки осуществлялись, что доказывало принципиальную возможность перевода. Уже в первой четверти XIX века Гете заявлял: «Существует два принципа перевода: один из них требует переселения иностранного автора к нам, -- так, чтобы мы могли увидеть в нем соотечественника, другой, напротив, предъявляет нам требование, чтобы мы отправились к этому чужеземцу и применились к его условиям жизни, складу его языка, его особенностям. Достоинства того и другого достаточно известны всем просвещенным людям, благодаря образцовым примерам»'. Из этого высказывания следует, что те две опасности, которые, по Гумбольдту, подстерегают переводчика на его пути, для Гете есть два принципа перевода, которые в равной мере имеют право на внимание. Эти два принципа вполне примиримы во всяком переводе. Более того, всегда существует возможность их гармоничного сочетания.

Основанием концепции переводимости, а точнее, концепции полной переводимости является тот очевидный факт, что для всех народов реальная действительность в принципе едина и, следовательно, более или менее полно отражается во всех языках. Каждый народ выделяет в действительности примерно одинаковые, а иногда, и абсолютно одинаковые явления, отображаемые в каждом языке. А значит, всякое описание действительности на одном языке может быть перевыражено средствами другого языка благодаря наличию в этих языках одинаковых понятийных категорий. Считается, что благодаря такой понятийной общности в каждом языке можно найти единицы, выражающие одни и те же понятия. При этом не важно, что народы, говорящие на разных языках, могут находиться на разных ступенях экономического, политического и культурного развития и, соответственно, по-разному могут быть развиты их языки. Ведь известно, что для каждого народа его язык является вполне достаточным средством общения, каждый народ успешно пользуется своим языком в процессе коммуникации, в процессе жизнедеятельности, и ни один народ еще не жаловался на недостаточный уровень развития своего языка. Исходя из этого, некоторые ученые весьма категорично заявляют, что «...поскольку противопоставление языков «развитых» и «неразвитых» научно несостоятельно, постольку выдвинутый нами принцип принципиальной возможности перевода («переводимости») на основе передачи значений, выраженных на одном языке, средствами другого языка, не знает ограничений и применим к отношениям между любыми двумя языками (выделено автором. -- B.C.)». He менее категорично отстаивает концепцию полной переводимости и В.Коллер: «Если в каждом языке все то, что подразумевается, может быть выражено, то в принципе, по-видимому, все то, что выражено на одном языке, можно перевести на другой».

Любой переводчик был бы рад приветствовать это утверждение и подписался бы под ним обеими руками, если бы из собственной практики не знал, что применим этот принцип далеко не всегда. Как пишут С.А.Семко и его коллеги, «одно дело -- принцип и другое дело -- возможность его реализации в любой данный момент». В качестве обоснования такого подхода авторы приводят следующий пример: «Бесполезно пытаться переводить, например, «Капитал» К.Маркса на языки племен, недавно «открытых» в джунглях Амазонки или Малайского архипелага». Несомненно, на данном этапе общественно-политического, экономического (в том числе и сточки зрения развития науки и техники) и социо-культурного развития этих племен, при существующем разрыве в уровне развития этих народов и народов, скажем, европейских, перевод сложного экономического произведения с немецкого языка на туземный язык вряд ли возможен (даже если оставить в стороне вопрос о необходимости такого перевода туземцам). Это указывает на относительный характер переводимости на каждом данном историческом отрезке. В каждый момент человечекой истории переводимость ограничена, но эти ограничения переводимости исторически преходящи. Подобно тому, как человечество движется от менее полного познания мира к более полному познанию, осуществляется и продвижение от неполной переводимости к все более полной переводи-мости.

Что же способствует достижению более полной -- с течением времени -- переводимости? Здесь можно выделить два фактора. Во-первых, это само развитие народов в широком смысле, влекущее за собой развитие национальных языков, их (взаимо-)обогащение и (взаимо)развитие. Во-вторых, большей переводимости способствует увеличение числа межэтнических контактов. Увеличение контактов между народами способствует более глубокому познанию народами друг друга, что, в свою очередь, приводит к выравниванию национальных ментали-тетов, к восприятию народами тех понятий, которые существуют у других этносов. Показательно в этом отношении высказывание известного французского лингвиста и переводоведа Ж.Мунена: «Исследование вопроса о переводимости с русского на французский должно или должно будет считаться с сопоставительной типологией обоих языков (в плане чисто описательной лингвистики); но оно уже должно будет принимать во внимание и всю историю контактов между этими языками: переводить с русского на французский в 1960 году -- совсем не то, что переводить с русского на французский в 1760 (или даже в 1860) году, когда не было еще и первого французско-русского словаря (1786), когда контакты были редки. Начиная с XVIII века каждый новый перевод с русского, каждое путешествие, каждый рассказ о путешествии приносят новую ситуацию, общую для русского и французского, каждый новый контакт помогает осветить последующие, пока, наконец, не достигает апогея популярность Тургенева, Толстого, Достоевского во Франции, когда контакты охватывают уже миллионы французских читателей, а тем самым всякий раз уменьшается степень расхождения и между необщими ситуациями (как языковыми, так и внеязыковыми)»'.

Таким образом, вышеизложенное может служить основанием концепции неполной (ограниченной, относительной) переводимости.

Концепция неполной переводимости опирается также на утверждение о том, что в процессе коммуникации информация передается лишь частично. Как пишет Юджин Найда, «если согласиться с утверждением, что в процессе перевода не должно быть никаких потерь информации, то тогда не только перевод, но и коммуникация вообще будут невозможны». При коммуникации любого типа неизбежно происходят потери информации. Даже понимание специалистов, обсуждающих вопрос, который относится к их специальности, вряд ли составляет более 80%. «Потеря информация является частью любого процесса коммуникации и, таким образом, потери некоторой части информации при переводе не должны удивлять и не должны служить основанием для сомнений в возможности перевода».

Если говорить об ограничениях, препятствующих полной переводимости, то они бывают двух типов: 1) сугубо лингвистические ограничения и 2) ограничения, выходящие за пределы лингвистики и определяемые различиями между двумя культурами.

Исследуя проблемы переводимости, понимаемой как возможность нахождения соответствия единице исходного языка в языке перевода, можно выделить ряд лингвистических факторов, препятствующих полной переводимости: Неодинаковая категоризация действительнос ти разными языками;

Существование этнографических лакун -- лексических единиц, обозначающих реалии носи телей ИЯ и не имеющих соответствий в ПЯ;

Ориентация текста на использование специ фических особенностей низших уровней данного языка;

Придание диалектам ИЯ, которым нет соответ ствий в ПЯ, стилистической значимости в художе ственном тексте;

Установка автора оригинала на формалисти ческие трюки и заумь;

Использование в тексте игры слов;

7. Употребление в тексте варваризмов. Рассмотрим каждый из этих факторов в отдель ности.

Рассмотрение такого фактора, как неодинаковая категоризация действительности разными языками, возвращает нас к вопросу о связи языка и мышления. Язык является средством выражения мысли. Мысль же формируется на основе отражения объективной действительности по некоторым законам, общим для всех людей. Как пишет О.В.Петрова, «будучи средством выражения мышления, язык, таким образом, одновременно является средством выражения той картины мира, которая складывается в нашем сознании». В сознании разных народов складывается своя, особая картина мира, что определяется, в частности, неодинаковым жизненным опытом представителей разных языковых коллективов. Этот опыт, то есть результаты предшествующих этапов познания действительности фиксируются в языке в виде значений слов, в грамматических категориях языка и т.п. В.З.Панфилов указывает, что «предшествующий уровень познания действительности, в определенной степени зафиксированный в языке, не может не оказывать известного влияния на последующие этапы познавательной деятельности человека, на сам подход познающего субъекта к объектам действительности, в частности, в связи с категоризацией мира в языке». Следовательно, познание всякого народа национально-специфично, равно как и отражение результатов познания в языке также является национально-специфичным.

Конкретными проявлениями неодинакового членения действительности языком являются расхождения в репертуаре и содержании грамматических категорий, в структуре семантических полей. В качестве примера можно привести русское слово «рука», которому в английском языке имеется два соответствия: hand и arm. В данном случае наличие двух слов в языке, обозначающих разные части одного и того же объекта, является отражением особенностей мышления носителей английского языка по сравнению с мышлением русскоязычных людей. В процессе перевода на английский язык переводчик вполне может столкнуться с проблемой выбора из двух слов. Например, в предложении «Его ранили в руку» -- что имеется в виду, hand или arm? Нельзя сказать, что эта проблема не может быть разрешена. Здесь возможны две ситуации: либо широкий контекст подскажет, какая именно часть руки имеется в виду, либо -- опять же исходя из контекста -- переводчик приходит к выводу, что различия в значениях двух английских слов в данном случае не существенны, и тогда он вполне произвольно может выбрать любое из них.

Отсутствие в языке перевода соответствующей грамматической формы также не является препятствием для перевода. А.Д.Швейцер в качестве примера приводит предложение из произведения Ф.М.Достоевского и его перевод на английский язык: «...Это со мной бывает, точно ребенок» -- I am like that sometimes -- just like a child. В данном случае видовое значение многократности («бывает») передается за счет введения в текст лексической единицы, а именно наречия sometimes («иногда»).

В других случаях, как пишет А.Д.Швейцер, семантическое пространство, охватываемое единой грамматической формой в исходном языке (например, формой прошедшего времени в русском), оказывается разделенным между разными формами языка перевода (например, англ. Past Indefinite и Present Perfect): «Довольно людей кормили сластями, у них от этого испортился желудок (Лермонтов) -- People have been fed enough sweetmeats to upset their stomachs. Здесь контекст, привносящий в высказывание значение результативности, позволяет приравнивать форму прошедшего времени («кормили») к Present Perfect (have been fed).

Анализ подобных примеров позволяет уяснить, какую важную роль играет контекст в преодолении семантических расхождений, вызванных несовпадением структуры семантических полей. Однако не только информация, содержащаяся в контексте, позволяет передать соответствующие значения в переводе. Существует фактор более общего характера, обеспечивающий переводимость, а именно общность категорий мышления, отражающихся в языке. «Какими бы разными ни были языки в фонетическом, морфологическом и семантическом планах, как по-разному ни членили бы их носители в своем сознании объективную действительность (а результатом этого различия и являются различия в лексической и лексико-грамма-тической системах языков), в семантических категориях любого языка обязательно находят свое отражение основные, фундаментальные категории мышления». Поскольку эти категории мышления являются общими для любого народа и обязательно отражаются в языке этого народа, перевод с одного языка на другой становится принципиально возможным. Еще Жорж Мунэн отмечал ограниченность трудностей, возникающих при переводе в связи с неодинаковым членением действительности языком. Именно наличие в языках многочисленных универсалий, отражающих общность среды обитания, биологического типа, восприятия окружающего мира и психической организации у всех обитателей нашей планеты, является фактором, способствующим переводимости. Можно, конечно, рассматривать наличие множества слов для обозначения лошадей различной окраски у аргентинских пастухов в качестве фактора, препятствующего полной переводимости, поскольку у этих наименований нет соответствий в других языках. Но, как пишет Ж.Мунэн, и это ограничение относительно, поскольку подобные различия в членении действительности обнаруживаются и в пределах одного и того же языка. В распоряжении французских коневодов имеется более двухсот терминов для называния лошадей, неизвестных другим французам. Однако это обстоятельство вовсе не препятствует возможности общения между французами. Подобные различия равным образом могут преодолеваться и при переводе.

Значительные трудности при переводе возникают в связи с использованием в тексте оригинала слов-реалий, то есть таких языковых единиц, которые обозначают объекты материальной культуры, явления жизни, быта, духовной культуры одного народа, отсутствующие у других народов. Значительная часть таких единиц относится к разряду безэквивалентной лексики. Отсутствие в ПЯ единицы с тем же значением, что и у единицы ИЯ, в данном случае может быть названо этнографической лакуной. Наличие в оригинале слов-реалий всегда рассматривалось как фактор, затрудняющий перевод и препятствующий полной переводимости. Не случайно работа болгарских переводоведов С.Вла-хова и С.Флорина, посвященная в основном проблемам передачи реалий в переводе, называется «Непереводимое в переводе». «Непереводимое» -- то, что не может быть переведено на другой язык, но обратим внимание на то, что это «непереводимое» оказывается в переводе, то есть все-таки переводится! Переводимости отчасти способствует знание получателей текста перевода реалий иноязычной культуры. Так, для говорящих на русском языке вполне понятны слова «сомбреро», «коррида», «гондола», которые, между тем, являются словами-реалиями. Следовательно, о каких-то серьезных проблемах мы можем говорить лишь в том случае, когда реалия действительно неизвестна представителям иной культуры и когда она еще не нашла своего соответствия в другом языке, то есть является безэквивалентной единицей. Е.М.Верещагин и В.Г.Костомаров безэквивалентными словами называют «слова, план содержания которых невозможно сопоставить с какими-либо иноязычными лексическими понятиями». Интересно, что, по мнению этих авторов, «такие слова в строгом смысле непереводимы». Их можно лишь заимствовать из языка в язык. Например, для английского языка безэквивалентными являются русские ключевые слова актуальной социальной тематики советский, большевик, колхоз и т.п., «поэтому их пришлось в свое время заимствовать: soviet, bolshevik, kolkhoz». E.M.Beесли же безэквивалентное слово не заимствовано (например, из той же социальной сферы: исполком, субботник, дружинник), то его ни в коем случае нельзя выразить на иностранном языке с помощью точного соответствия, однословного перевода. В этом случае лексическое понятие приходится описывать, -- примерно так, как это делается в толковых словарях». Вряд ли можно согласиться с этим утверждением. С.Влахов и С.Флорин, впрочем, как и многие отечественные исследователи, довольно подробно анализируют возможные приемы передачи реалий и предлагают целый список таких приемов, составленный на основе изучения переводческой практики. Этот список включает такие приемы, как транскрипция и транслитерация (как правило, с соответствующими пояснениями, комментариями, сносками, раскрывающими значение заимствованного слова), калькирование, приближенный перевод, описательный перевод. Особого внимания заслуживает упоминаемый авторами случай, когда реалия не переводится совсем (нулевой перевод), а содержание слова передается при помощи трансформированного соответствующим образом контекста. В качестве иллюстрации приводится пример А.Д.Швейцера с реалией путевка: на английский язык фразу «Сколько стоит путевка на советский курорт?» можно перевести, элиминировав, казалось бы, центральное смысловое звено «путевка»: How much are accommodations at Soviet health resorts? Подобный прием перевода С.Влахов и С.Флорин называют «контекстуальным переводом».