Метафоризация концептов природных явлений в поэтическом дискурсе (на материале русского и немецкого языков)

Концепты природных явлений, получая метафорическое осмысление по образу и подобию человека, вместе с тем всегда наделяются более совершенными формами, на что указывает выявленная на материале немецкоязычного поэтического дискурса метафора ВЕЛИКАН, ТИТАН, КОЛОСС > die WOLKE `ОБЛАКО / ТУЧА': Dunkel! All Dunkel schwer! / Wie Riesen schreiten Wolken her - / Ьber Gras und Laub... (Droste-Hьlshoff. Feuer), Schweben die weiЯen Wolken, / Wie kolossale Gцtterbilder / Von leuchtendem Marmor (Heine. Die Gцtter Griechenlands). Концепты die WOLKE `ОБЛАКО / ТУЧА', der STERN `ЗВЕЗДА' осмысливаются также в качестве АНГЕЛОВ И СВЯТЫХ на основе аналогии цветовых, динамических, а также реляционных, отражающих представление об общности сопоставляемых объектов с другими объектами («место», «положение», «расположение»), свойств областей-источников и областей-мишеней:

(1) Friedsel'ge Wolken schwimmen durch die klare Luft, / Als kehrten Engel heim von einer nдcht'gen Wacht... (Meyer. Die FьЯe im Feuer);

(2) Der Sterne heil'ge Bilder prangen / So einsam hoch gestellt! (Eichendorff. In der Nacht).

Случаями более поздней реализации антропоморфной модели являются концептуальные метафоры ХУЛИГАН, ЗАДИРА > ВЕТЕР, ДОЖДЬ; ХИТРЕЦ > ВЕТЕР; РАЗБОЙНИК > ТУЧА, ВЕТЕР; ШАЛУНЬИ > ЗВЕЗДЫ; ПАЯЦ > МЕСЯЦ, ВЕТЕР, основывающиеся на сходстве выполняемых действий. Рассмотрим случаи их вербальной репрезентации на материале русскоязычного поэтического дискурса: (1) Плюйся, ветер, охапками листьев, - / Я такой же, как ты, хулиган (Есенин. Хулиган), Я не танцую, - без моей вины / Пошло волнами розовое платье, / Но вот обеими руками вдруг / Перехитрен, накрыт и пойман - ветер. // Молчит, хитрец, - Лишь там, внизу колен, / Чуть-чуть в краях подрагивает, - Пойман! (Цветаева. Я не танцую, - без моей вины), А на лужицах были морщинки - / Это ветер весенний дурил (Боков. Тетеревиный романс); (2) Девушка, как цапля в целлофане, / Мокнет на трамвайной остановке, / Пристает к ней мелкий-мелкий дождик (Боков. Девушка); (3) Выйдет месяц - небесный Пьеро, / Встанет красный паяц на юру (Блок. Ты оденешь меня в серебро).

Данные метафоры свидетельствуют о происходящей смене векторов в отношении между человеком и природой. Если первоначально человек боялся и обожествлял данные природные явления, то со временем, с одной стороны, он начал считать себя если не покорителем, хозяином природы, то хотя бы равным ей (отсюда и приписывание эквивалентных социальных ролей, характеристик и действий: приставать, дурить и т.д.). А, с другой стороны, природа стала его другом, хотя подсознательный страх все же остался. Так, если МЕСЯЦ представители русского лингвокультурного сообщества уже в конце XIX века концептуализировали в качестве ДРУГА, ДОЖДЬ и ВЕТЕР начали восприниматься ими как ДРУГ, УТЕШИТЕЛЬ, НАСТАВНИК позже: (1) И месяц огненный, безмолвной ночи друг, / Встает над ближнею горою (Никитин. Над светлым озером); То месяц огненный, ночной товарищ мой, / Уходит в темные пучины океана (Полонский. Маяк); (2) Ветер нам утешенье принес (Мандельштам. Казино); Умудрил меня встречный ветер (Цветаева. Полнолунье и мех медвежий), Ты замер, о ветер летучий, / Мой вечный, единственный друг (Ходасевич. Достижение, 1); (3) Дождь убаюкивает боль (Цветаева. Берлину). Наиболее частотны в последних группах рассматриваемых примеров сочетания номинантов природных явлений с субстантивными или глагольными метафорами.

Исследователи подчеркивают, что фундамент истории есть история труда человека по преобразованию природы, среди которой он живет. Это двуединый процесс: человек пропитывает окружающую природу собой, своими целями, осваивает ее и одновременно пропитывает себя, всю свою жизнь, быт ею. Приспособление природы к себе есть одновременно гибкое и виртуозное приспособление данного коллектива людей к природе [Гачев 1998: 29]. Очевидно, что именно этим в конечном итоге и объясняются изменения, происходящие в метафорическом осмыслении концептов природных явлений.

Рассмотрим таблицу, отражающую частотность употребления антропоморфной метафорической модели применительно к исследуемым нами концептам природных явлений:

Таблица 1

Концепт	Частотность употребления антропоморфной метафоры для концептов природных явлений в русскоязычном поэтическом дискурсе	Концепт	Частотность употребления антропоморфной метафоры для концептов природных явлений в немецкоязычном поэтическом дискурсе
ВЕТЕР	41%	der WIND `ВЕТЕР'	16%
ОБЛАКО / ТУЧА	12% 7%	die WOLKE `ОБЛАКО / ТУЧА'	25%
СОЛНЦЕ	11%	die SONNE `СОЛНЦЕ'	16%
ЛУНА / МЕСЯЦ	3% 7%	der MOND `МЕСЯЦ'	22%
ДОЖДЬ	9%	der REGEN `ДОЖДЬ'	3%
ЗВЕЗДА	4%	der STERN `ЗВЕЗДА'	10%
ГРОМ	4%	der DONNER `ГРОМ'	7%
МОЛНИЯ	1%	der BLITZ `МОЛНИЯ'	1%
СНЕГ	1%

Свойства области-источника и области-мишени, на основе общности которых происходит метафорический перенос в рамках рассматриваемой нами антропоморфной модели, также представлены в таблице 2.

Таблица 2

Свойства области-источника и области-мишени, определяющие метафорический перенос	Русскоязычный поэтический дискурс	Немецкоязычный поэтический дискурс
Звук	14%	18%
Цвет	5%	6%
Форма	12%	15%
Размер		5%
Динамичность	18%	11%
Количество	6%	3%
Функциональная наполняемость	43%	40%
Реляция	2%	2%

В. Структурная классификация антропоморфной метафорической модели.

В плане анализа структуры рассмотренный русскоязычный и немецкоязычный практический материал свидетельствует о том, что антропоморфная метафорическая модель представлена, в первую очередь, субстантивными конструкциями:

- Отрок-ветер по самые плечи / Заголил на березке подол (Есенин. Закружилась листва золотая);

- Mein Tambour ist der Donner, / Der durch die Lьfte rollt... (Keller. Denker und Dichter, I).

Частотной является субстантивная антропоморфная метафора, выраженная генитивной синтаксической конструкцией:

- И в очи молнии небесной / С чудесным трепетом смотрю! (Блок. Когда я создавал героя);

- Schцn bist du, Kind des Mondes, nicht der Sonne (Lilie) (Mцrike. Auf eine Christblume, I);

- Musik des Donners, die mein Wort bewдhrt (Mцrike. Besuch in Urach ).

Прямое и метафорическое обозначения могут не только непосредственно примыкать друг к другу, но и быть оторванными друг от друга:

- Einsam will ich untergehn / Wie ein Schwanenlied im Tode, / Ist der Stern, den ich gesehn / Mir nicht mehr ein Friedensbote... (Brentano. 25. August 1817).

Одна из разновидностей удаления возникает как результат соотнесения заглавия и текста. Заглавие содержит прямое обозначение, в тексте ему соответствует метафора-замещение:

- Скоро двинутся / Белые беженцы / Своим вечным путем… (Боков. Cнег).

Структуру антропоморфной метафоры формируют также номинанты природных явлений и глаголы (N(пя)1 + V):

- Die Winde pfeifen, hin und her bewegend (Heine. VerdroЯnen Sinn im kalten Herzen hegend)

- Eine Sдule steigt auf, und der Sonne Schein / Malt einen Regenbogen hinein... (Fontane. Butterstullenwerfen).

Если рассматривать подобные словосочетания, в которых номинанты природных явлений выполняют функцию субъекта действия, то можно выявить на основе анализа глагольной семантики следующие классы антропоморфной метафоры:

а) глаголы движения - Выше только утесы, нагие стремнины, / Где кочуют ветра да ликуют орлы (Гумилев. Абиссиния);

б) глаголы говорения - Гром окликает / Оставшихся в живых… (Боков. Милые хаты), Ветер хрипит на мосту меж столбами (Блок. Ветер хрипит на мосту меж столбами);

в) глаголы эмоций - Только ветры морские с залива, / Чтоб оплакать его, прилетят (Ахматова. Памяти М.М. Зощенко).

В некоторых случаях прямое обозначение природного явления сочетается с глагольной антропоморфной метафорой, которую развивает именная метафора со значением орудия действия, объекта действия и т.д. (N(пя)1 + V + S2):

- А ветер скал лепечет стих надгробный (Брюсов. Амалтея);

- Это солнце на глади воздушных зеркал / Пишет кистью лучистой миражи (Гумилев. Сахара);

- Es schlдft noch alles Menschenkind, / Da pfeift sein lust'ges Wanderlied / Schon ьbers Feld der Morgenwind... (Eichendorff. Liedesmut).

Менее частотно представлена в поэтических текстах адъективная антропоморфная метафора (N(пя)1,2 + Ad1,2), например:

- Редко, редко кочевая / Тучка бросит тень (Фет. Теплым ветром потянуло);

- Da steht sie, eine wetterschwangre Wolke... (Schiller. Die unьberwindliche Flotte);

- Wie die wandermьde Sonne niedersank... (Meyer. Kaiser Sigmunds Ende);

- …Unter den sinnenden, denkenden, klugen Sternen… (Brentano. Schwanenlied).

Необходимо отметить также в русскоязычном и немецкоязычном практическом материале случаи наложения метафоры на сравнение и на перифразу, например:

- Еще заливаются ветры, как барды (Заболоцкий. Читайте, деревья);

- Dunkel! All Dunkel schwer! / Wie Riesen schreiten Wolken her - / Ьber Gras und Laub... (Droste-Hьlshoff. Feuer);

- Только ветер, гость нахальный, / Потрясает ворота (Блок. Дикий ветер).

Таблица 3

Тип структуры	Русскоязычный поэтический дискурс	Немецкоязычный поэтический дискурс
Субстантивная метафора	61%	53%
Глагольная метафора	24%	26%
Адъективная метафора	15%	21%

Итак, антропоморфная модель является одной из преобладающих в русскоязычном (30%) и немецкоязычном (34%) поэтических дискурсах по показателям частотности и многообразию лексических средств, репрезентирующих входящие в нее концептуальные метафоры. Предположительно, основной причиной продуктивности антропоморфной модели в рамках данного фрагмента языковой картины мира выступает осознание человеком невозможности контролирования природных явлений и желание понять их сущность и причину возникновения.

Необходимо отметить, что в рамках антропоморфной модели задействован обширный спектр свойств областей-источников и областей-мишеней, на основе общности которых осуществляется метафорический перенос (звук, цвет, форма, размер, динамичность, количество, функциональная наполняемость, реляция). С точки зрения частеречной принадлежности особенно продуктивным представляется субстантивный тип антропоморфной метафоры. Глагольная и адъективная метафоры являются вспомогательными типами, согласующимися с субстантивной метафорой и дополняющими, а также развивающими ее. Именная метафора со значением орудия действия, объекта действия часто развивает глагольную антропоморфную метафору.

2.1.2 Монометафорическая зооморфная модель

Зооморфная метафорическая модель, которая в целом схожа с антропоморфной, поскольку и та, и другая описывают реальные, во многом внешне схожие поступки живых существ в целом, также типична для представителей русской и немецкой лингвокультур. Антропоморфная и зооморфная модели могут быть объединены в концептуальную метафору более высокого уровня, в которой область-источник будет представлен их родовым концептом ЖИВОЕ СУЩЕСТВО.

А. Концептуальное содержание и вербальная репрезентация концептов природных явлений в метафорическом осмыслении.

Анализ русскоязычного и немецкоязычного поэтических дискурсов показывает, что данная метафорическая модель структурирует концепты природных явлений, причем в качестве источника чаще всего выступает концепт ПТИЦА или ЖИВОТНОЕ, что связано с одним общим для них понятием о быстроте и динамичности.

А.Н. Афанасьев отмечает, что стремительное разлитие солнечного света, внезапное появление и исчезновение несущихся по небу облаков, порывистое дуновение ветра, мгновенно-мелькающий блеск молнии, резвый полет птицы, быстрый бег коня, гончей собаки - все эти разнообразные явления производят впечатление чрезвычайной скорости, которое отражается и в языке [Афанасьев 2002: 473-530]. Следует заметить, что нельзя искать строго определенного отношения между созданным фантазией образом и исключительно одним каким-либо явлением природы. Так, наши предшественники верили, что ветры производятся размахом крыльев птиц. Чем быстрее и сильнее взмах их крыльев, тем суровее дует ветер и разрушительнее действует буря. Народная фантазия первоначально не представляла ветер иначе, как существом крылатым из-за сходства динамики движения. Однако птица-ветер является в то же время и птицей-метательницей молниеносных стрел и птицей-облаком. Кроме того, одно и то же природное явление может концептуализироваться в качестве разнообразных птиц. К примеру, весеннее солнце, омывшись в дождевых потоках грозовых туч, кажется стороннему наблюдателю просветлевшим и уподобляется белоснежному лебедю, купающемуся в водах, или другим водяным птицам: утке и гусю, как луна и месяц. Ясное солнце, которое за собой «выводит» зарево утренней зари, гонящее мрак ночи, представляется златокрылой, блистающей птицей, возносящейся на небесный свод и озаряющей своими лучами землю. Солнце, луна / месяц, наблюдаемые в течение дня, либо ночи на небе, предстают в образе орла, ворона и т.д. [Афанасьев 2002: 473-530].

Рассмотрим случаи репрезентации концептуальной метафоры ПТИЦА > СОЛНЦЕ, ЛУНА / МЕСЯЦ: (1) Как лебедь молодой, луна среди небес / Скользит и свой двойник во влаге созерцает (Фет. Уснуло озеро, безмолвен черный лес); (2) Ах, солнце-орел, не летай надо мною (Городецкий. Месяц); (3) Солнце сказочной птицей глядит с высоты (Гумилев. Красное море), Солнышко в соснах вспорхнуло жар-птицею (Боков. Голос твой слышу…). В первом и втором примерах отмечается реляционное и динамическое сходство сопоставляемых природных явлений и птиц, в последнем примере обыгрывается функциональное и цветовое сходство солнца и жар-птицы (сказочной птицы).

ОБЛАКА и ТУЧИ также олицетворяются в образе ПТИЦЫ. С одной стороны, ОБЛАКА, неспеша плывущие по небу, представляются птицей белого цвета, с другой стороны, ТУЧИ из-за того мрака, которым они «одевают» небо, уподобляются черной птице: (1) Пережиты ли тяжкие проводы, / Иль глаза мне глядят неизбежные / Как тогда вы мне кажетесь молоды, / Облака, мои лебеди нежные! (Анненский. Облака); В нежном небе серебристым комом / Облако невиданной красы / По бокам туманно-лиловато, / Посредине грозно и светло, - / Медленно плывущее куда-то / Раненного лебедя крыло (Заболоцкий. Поэт); (2) В туче было что-то недоброе, / Что-то явно грозящее, злое, / Что-то безжизненное, холодное, / И собиралась-то она не от зноя. // Темной ночью образовалась, / Злобы достаточно накопила, / Черными крыльями небо закрыла (Боков. В туче было что-то недоброе).

Регулярное обращение к концепту ПТИЦА при метафорическом отображении подкрепляется еще и значимостью некоторых конкретных видов птиц в христианской традиции, например, голубь - воплощенный Святой Дух или малиновка - капля крови Христа. Показательны следующие примеры: (1) Все облака -- что голуби Венеры, / Весенний трепет неискореним (Кузмин. Предчувствию, душа моя, внемли!); Облако свернулось клубком, / Катится блаженный клубок, / И за голубым голубком / Розовый летит голубок (Иванов Г. Облако свернулось клубком); (2) Малиновкой журчащею / Слетит в кусты звезда (Есенин. Преображение, 2).

Таким образом, продуктивность зооморфной модели ПТИЦА > ПРИРОДНОЕ ЯВЛЕНИЕ в поэтическом дискурсе - одно из важнейших доказательств релевантности древних мифолого-религиозных представлений в картине мира современного человека.

Концептуальная метафора ПТИЦА > der WIND `ВЕТЕР' является самой распространенной внутри зооморфной модели в рамках немецкоязычного поэтического дискурса. Метафорический перенос в данном случае происходит на основе общности динамических свойств области-источника и области-мишени: Winde, laЯt die Flьgel fallen, / Rasselt nicht durch Laub und Rohr! (Bьrger. Das hohe Lied von der Einzigen), Und ьber mir im Aste summt' / Und raschelte des Windes Flьgel (Droste-Hьlshoff. Die Verbannten), Wohl der Wind die Flьgel rьhrt (Mцrike. Frage und Antwort), Die Arme schling ich um des Hьttchens Balken / Und freue mich der trotzigen Gewalt / Des Windes, der gleich einem Wanderfalken, / Die Fдnge mir in Haar und Kleider krallt (Ritter. Verschiedene Wirkung). Постоянные эпитеты, соединяемые с областью-источником, прилагаются и к области-мишени. Так, ветер, названный соколом, получает и способность впиваться когтями в свою жертву, на что указывает последний пример.

Для немецкого лингвокультурного сообщества характерной является концептуальная метафора ПТИЦА > der STERN `ЗВЕЗДА', основанная на сходстве геометрической формы звезды и птицы с распахнутыми крыльями: Wo schon ein blasser Stern die Flьgel schlдgt (Heym. Die Lider ьbereist, das Ohr verstopft). В следующем примере также разрабатывается концептуальная метафора ПТИЦА > der STERN `ЗВЕЗДА', конкретизируемая метафорой СОЛОВЕЙ > der STERN `ЗВЕЗДА', однако в фокусе внимания находятся другие признаки области-источника: Sonnennachtigallen sind es, / Die dort oben strahlend kreisen (Heine. Graue Nacht liegt auf dem Meere). Как известно, соловей -- птица размером с воробья или немного крупнее. Окраска рыжевато-оливково-серая, более яркая на горле и груди, брюшко охристое с пестринами. Различают также соловья-красношейку. Соловьи - превосходные певцы, услаждающие слух. Перенесение характеристик области-источника СОЛОВЕЙ на область-мишень der STERN `ЗВЕЗДА' происходит, таким образом, из-за сходства величины, цвета, а также количественного и реляционного сходства, отражающего представление об общности местоположения сопоставляемых объектов.

Концепт ЖИВОТНОЕ, как уже отмечалось, также становится источником метафорического осмысления мира, так как через обращение к животному началу метафоризируются многие природные явления.

Так, ВЕТЕР - это ПЕС: И ветер, пес послушный, лижет / Чуть пригнутые камыши (Блок. Тишина цветет). Зачастую не называя животное, акцентируется определенная, присущая ему деталь. Ею в большинстве случаев выступает голос, звериный лай, рев, либо вой: И ветер воет, замирая! (Блок. О, как безумно за окном); Один лишь ветер воет там уныло (Заболоцкий. Седов); В грозном вое полярного ветра… (Ахматова. 7 тысяч и 3 километра). Предикативная метафорическая конструкция (вводящая концептуальную метафору ЖИВОТНОЕ > ВЕТЕР) построена на отождествлении характеристик голоса, перенесении значения из сферы ЖИВОТНОЕ в область ЯВЛЕНИЕ ПРИРОДЫ. Не столько сам ветер, сколько его голос (вой) несет смысл угрозы, предупреждения. Голос животного (как правило, мы говорим о реве хищника) становится голосом природного явления, «озвучивает» ВЕТЕР. Смысл животного начала актуализируется и атрибутом «дикий», использующимся при характеристике живого существа: Только дикий ветер осенний, / Прошумев, прекращал игру (Гумилев. Детство). Голосовую характеристику могут получать и другие природные явления, например, Облака лают (Есенин. Преображение).

Der WIND `ВЕТЕР' в немецкоязычном поэтическом дискурсе олицетворяется в образе рыскающего ПСА, а свист и гул ветра уподобляются собачьему лаю и вою: Der Nachtwindhund weint wie ein Kind, / dieweil sein Fell von Regen rinnt (Morgenstern. Himmel und Erde). Заметим, что быстрый бег собаки составляет тот существенный признак, по которому она получает свое название. Немцы борзую собаку называют `der Windhund', английскую охотничью собаку (левретку) - `das Windspiel' и `der Wind'.

Метафорическая модель ЖИВОТНОЕ > ПРИРОДНОЕ ЯВЛЕНИЕ актуализируется и при указании на часть животного, например, рога. Интересной в данном случае представляется субстантивная словообразовательная метафора, находящая свое отражение в следующих примерах, где рогу животного на основе сходства формы уподобляется МОЛНИЯ: Летуче блещут огнероги (Белый. Асе); В просторы сырых перепутий, / Ввиваясь, бежали дороги, / Где тусклые сумерки мутей / Прорезывали... рогороги (Белый. Вечер). Метафора рог месяца, в которой ее опорное слово утратило свою вещественность, воспринимается как мертвая метафора. Однако в определенных контекстуальных условиях она может «воскреснуть», и её «стертая» внутренняя форма начинает восприниматься как достаточно заметная. Изначально данная метафора возникла как результат мифологического представления о роге некоего мифического животного. В различных поэтических текстах рог месяца превращается в рога реальных и мифических существ, но чаще всего это рог животного: Месяц синим рогом / Тучи прободил (Есенин. По тучам иду, как по ниве, я); Гаснут красные крылья заката, / Чистит месяц в соломенной крыше / Обоймленные синью рога (Есенин. Колдунья); Месяц рогом облако бодает, / В голубой купается пыли (Есенин. Колдунья). В рассмотренных примерах прямое обозначение природного явления сочетается с глагольной зооморфной метафорой, которую развивает именная метафора со значением орудия действия, представленная лексемой `рог'.

Der MOND `МЕСЯЦ' в немецкоязычном поэтическом дискурсе концептуализируется в качестве ТЕЛЕНКА, что связано с отождествлением рога месяца с реальными животными, обладающими рогами: Das Mondkalb / verriet es mir / im stillen... (Morgenstern. Das дsthetische Wiesel).

В большинстве случаев ЖИВОТНОЕ, с опорой на которое происходит метафорическая концептуализация природного явления, указывается эксплицитно. Концептуальная метафора ЛОШАДЬ > ОБЛАКО, ТУЧА, МОЛНИЯ, МЕСЯЦ репрезентируется следующими лексическими единицами: (1) И молния струей промчалась, / Как буйный бледно-гривый конь (Козлов. Стансы); (2) Тучи с ожерёба / Ржут, как сто кобыл (Есенин. Тучи с ожерёба); (3) Лошадиную морду месяца / Схватить за узду лучей (Есенин. Пантократор). В первом примере выбор содержательных признаков концепта ЛОШАДЬ для метафорической экспансии в область-мишень, репрезентированную концептом МОЛНИЯ, отражает аналогию между скоростью движения. Во втором случае грозовая ТУЧА противопоставляется ожеребившейся кобыле на основе сходства звуков, производимых ими. В последнем примере вербализуются знания о сходстве головы ЛОШАДИ и МЕСЯЦА по форме.

Рассмотрим примеры, репрезентирующие наличие концептуальной метафоры КОНЬ > СОЛНЦЕ в немецкоязычном поэтическом дискурсе: Versucht es nicht, das SonnenroЯ zu lдhmen! (Hцlderlin. Der Jьngling an die klugen Ratgeber), Majestдtsche Sonnenrosse / Durch des Lichtes weiten Raum / Leitet Phцbus' goldner Zaum! (Schiller. Eine Hymne). В приведенных примерах, вербально выраженных субстантивной конструкцией, метафорический перенос осуществляется на основе аналогии динамики движения солнца и коня. А.Н. Афанасьев подчеркивает, что солнце в Ведах называется бегуном, быстроногим и просто конем. Но уже в Ведах же солнце представляется в образе человека, стоящего на золотой, блестящей колеснице, которую влекут по воздушным пространствам две, семь или десять крылатых, золотошерстных, ретивых кобылиц. По ряду сказаний, распространенных почти у всех арийских народов, солнце объезжает небесный свод, меняя лошадей: на светлых и белых гуляет оно днем, на черных или вороных - ночью. Утренняя и вечерняя зори или день и ночь запрягают ему тех, либо других коней в колесницу [Афанасьев 2002: 112, 570-571].

Достаточно распространенной в рамках русскоязычного поэтического дискурса является концептуальная метафора ОВЦА > ОБЛАКО, где в фокусе внимания оказывается схожесть завитков овцы и «кудрей» облака: Облака - овцы бредут (Блок. Нежный! У ласковой речки…). В основу концептуальной метафоры ЛЕВ > СОЛНЦЕ положен признак сходства по форме и цвету солнца и головы льва, кроме того, лев - царь зверей, также как и солнце - властелин, царь, о чем говорилось выше: Уже небесный лев тяжелою стопою / В пределах зноя стал и пламенной стезею / Течет по светлым небесам (Тютчев. Послание Горация к меценату).

В русскоязычном поэтическом дискурсе продуктивной является концептуальная метафора ЗМЕЯ > МОЛНИЯ, где обыгрываются признаки динамичности и формы. Концептуальная метафора ЗМЕЯ > МОЛНИЯ реализуется в следующих примерах: Что ж? -- огненный змей изломил свое жало (Бенедиктов. Утес); Когда же вдруг из тучи мглистой / Сосну ужалил яркий змей, / Я сам затеплил сук смолистый (Фет. Светоч); - Смотрите: молния зажглась / И стала огненной змеею (Глинка. Вдруг что-то черное мелькнуло); Вокруг скал огнистой лентой вьется, / Печальной молнии змея (Лермонтов. Гроза); Как нервно молнии / Сверкают змеями (Северянин. Серенада). В части рассматриваемых примеров субстантивные метафоры, а именно метафоры-замещения, не нуждаются в расшифровке, поскольку прилагательные `огненный', `яркий' указывают на их предметное соотнесение.

С течением времени человек расширяет свои знания об окружающем его мире, что находит отражение в языке. Наряду с рассмотренными выше метафорами в русскоязычном поэтическом дискурсе XX века. появляются новые, например, ВЕРБЛЮД > ТУЧА: Синеющая, гордая / И молнией пылающая, / Верблюдица двугорбая / Паслась еще, пила еще (Боков. Скупая). С одной стороны, данная метафора основывается на сходстве изгибов тучи и горбов верблюда, а, с другой стороны, в ней обыгрывается сходство между «скупой» ТУЧЕЙ, которая еще недостаточно «напилась», и ВЕРБЛЮДОМ, способным проходить большие расстояния, обходясь без воды.

Случаи активизации концептуальной метафоры НАСЕКОМОЕ > ПРИРОДНОЕ ЯВЛЕНИЕ уступают в количественном отношении числу контекстов, объективирующих метафору ПТИЦА, ЖИВОТНОЕ > ПРИРОДНОЕ ЯВЛЕНИЕ. Так, наиболее продуктивными метафорами, детализирующими базовую концептуальную метафору НАСЕКОМОЕ > ПРИРОДНОЕ ЯВЛЕНИЕ, в русскоязычном поэтическом дискурсе являются ПЧЕЛА, МУХА, СТРЕКОЗА > СНЕГ; ПЧЕЛА > ЗВЕЗДА; БОЖЬЯ КОРОВКА > СОЛНЦЕ, например: (1) Пушистые хлопья белые, / Как пчел веселый рой, / Играют хлопья смелые / И гонятся за мной (Белый. Снежные хлопья); О, пыль миров! О, рой священных пчел! / Я исследил, измерил, взвесил, счел, / Дал имена, составил карты, сметы (Волошин. Венок сонетов, 4); О белых пчел беззвучные рои, / С небес низвергнутые в день солнцеворота (Ходасевич. В снегах); Белые мухи летали, -- / Белые звездочки снега! (Фофанов. Сумерки шире спадали); Слетит веселый рой на стекла / Алмазных, блещущих стрекоз (Белый. Зима); (2) А россыпь звезд все небо серебрит, / Пчелиному уподобляясь рою (Кузмин. Ты замечал); (3) Пойдем в синь и гать, / Солнце - божью коровку / Аллилуйем встречать (Клюев. Облиняла буренка…). В группе примеров (1) наблюдается сходство между областью-источником и областью-мишенью по размеру, количественному соотношению, а в группе (2), (3) доминирует сходство по цвету.

В немецкоязычном поэтическом дискурсе наиболее частотной является концептуальная метафора ПЧЕЛА > der STERN `ЗВЕЗДА'. В данном случае перенесение признаков из области-источника ПЧЕЛА на область-мишень der STERN `ЗВЕЗДА' осуществляется на основе тождества признаков `цвет', `размер', `количество': Wie die Nelken duftig atmen! / Wie die Sterne, ein Gewimmel / Goldner Bienen, дngstlich schimmern / An dem veilchenblauen Himmel! (Heine. Wie die Nelken duftig atmen!).

В языке также находит свое отражение концептуальная метафора РЫБА > ТУЧА: Только тучи изогнулись, / Накренились на бока. // И -- ползут в глуби акулой / Серохвостой и большой (Нарбут. Облака); Повернет небесный кит / Хвост к теплу и к водополью (Клюев. Просинь -- море, туча -- кит). ТУЧА уподобляется КИТУ или АКУЛЕ на основе представления о том, что небо - воздушный море-океан, а ТУЧИ его обитатели, схожие с КИТОМ или АКУЛОЙ по цвету, форме и размерам.

Отражение луны в воде делает ее похожей по форме на рыбы, которую можно поймать в сети. Следующий пример, выявленный в рамках немецкоязычного поэтического дискурса, репрезентирует концептуальную метафору РЫБА > der MOND `МЕСЯЦ / ЛУНА': Hirten begruben die Sonne im kahlen Wald. / Ein Fischer zog / In hдrenem Netz den Mond aus frierendem Weiher (Trakl. Ruh und Schweigen).

Die WOLKE `ОБЛАКО / ТУЧА' в немецком языке из-за динамичности движения сопоставляется с образами различных живых существ, не называя их в отдельности: Wolken schwanden vor mir; und ich sahe lebende Wesen / Sehr verschiedner Gestalt. Jede Gestalt / Wurd' oft anders (Klopstock. Die hцheren Stufen).

Частотность употребления зооморфной метафоры для исследуемых нами концептов природных явлений, а также свойства области-источника и области-мишени, на основе общности которых происходит метафорический перенос в рамках рассматриваемой нами модели, представлены в таблицах 4, 5.

Таблица 4

Концепт	Частотность употребления зооморфной метафоры для концептов природных явлений в русскоязычном поэтическом дискурсе	Концепт	Частотность употребления зооморфной метафоры для концептов природных явлений в немецкоязычном поэтическом дискурсе
ОБЛАКО / ТУЧА	13% 13%	die WOLKE `ОБЛАКО / ТУЧА'	13%
ЛУНА / МЕСЯЦ	6% 10%	der MOND `МЕСЯЦ'	13%
МОЛНИЯ	16%	der BLITZ `МОЛНИЯ'	4%
СОЛНЦЕ	14%	die SONNE `СОЛНЦЕ'	13%
ВЕТЕР	12%	der WIND `ВЕТЕР'	30%
СНЕГ	9%	der SCHNEE `СНЕГ'	6%
ЗВЕЗДА	5%	der STERN `ЗВЕЗДА'	19%
РАДУГА	2%	der DONNER `ГРОМ'	2%

Таблица 5

Свойства области-источника и области-мишени, определяющие метафорический перенос	Русскоязычный поэтический дискурс	Немецкоязычный поэтический дискурс
Звук	5%	8%
Цвет	16%	12%
Форма	34%	27%
Размер	3%
Динамичность	16%	22%
Количество	7%	6%
Функциональная наполняемость	17%	22,5%
Реляция	2%	1,5%

В. Структурная классификация зооморфной метафорической модели.

Анализируемый русскоязычный и немецкоязычный практический материал свидетельствует о том, что зооморфная метафора (также как и антропоморфная метафорическая модель) представлена, в первую очередь, субстантивными конструкциями.

В русском языке доминирующей является метафора-замещение (S1,2):

- Летуче блещут огнероги (Белый. Асе);

- Заструилась в небе змейка, / Свет блеснул, исчезла тьма (Некрасов. Поэзия).

Для немецкого поэтического дискурса продуктивной представляется следующая конструкция субстантивного типа - N(пя)S:

- Das Mondkalb / verriet es mir / im stillen... (Morgenstern. Das дsthetische Wiesel);

- Versucht es nicht, das SonnenroЯ zu lдhmen! (Hцlderlin. Der Jьngling an die klugen Ratgeber).

Частотной является также зооморфная метафора, представленная номинантами природных явлений и субстантивной метафорой (N(пя) + S1,2):

- Wie die Nelken duftig atmen! / Wie die Sterne, ein Gewimmel / Goldner Bienen, дngstlich schimmern / An dem veilchenblauen Himmel! (Heine. Wie die Nelken duftig atmen!).

Структуру зооморфной метафоры формируют номинанты природных явлений и глаголы (N(пя)1 + V):

- Один лишь ветер воет там уныло (Заболоцкий. Седов); В грозном вое полярного ветра… (Ахматова. 7 тысяч и 3 километра);

- Облака лают (Есенин. Преображение).

Глагольная метафора является достаточно распространенной в русском и немецком языках, так как она наиболее ярко передает динамизм движения природных явлений.

Достаточно часто имеет место применение в одном и том же поэтическом тексте различных структурных типов метафоры. В некоторых случаях прямое обозначение природного явления сочетается с глагольной зооморфной метафорой, которую развивает именная метафора со значением орудия действия, объекта действия и т.д. (N(пя)1 + V + S2):

- Месяц синим рогом / Тучи прободил (Есенин. По тучам иду, как по ниве, я);

- Месяц рогом облако бодает, / В голубой купается пыли (Есенин. Колдунья).

Менее частотно представлена в поэтических текстах адъективная зооморфная метафора, которая согласуется с субстантивной (N(пя)1,2 + Ad1,2 + S1,2 (+V), например:

Лошадиную морду месяца / Схватить за узду лучей (Есенин. Пантократор);

Только тучи изогнулись, / Накренились на бока. // И -- ползут в глуби акулой / Серохвостой и большой (Нарбут. Облака).

В исследуемом русскоязычном практическом материале отмечены также случаи наложения метафоры на сравнение и на перифразу, например:

- Как лебедь молодой, луна среди небес / Скользит и свой двойник во влаге созерцает (Фет. Уснуло озеро, безмолвен черный лес);

- Тучи с ожереба / Ржут, как сто кобыл (Есенин. Тучи с ожереба);

И ветер, пес послушный, лижет / Чуть пригнутые камыши (Блок. Тишина цветет).

Таблица 6

Тип структуры	Русскоязычный поэтический дискурс	Немецкоязычный поэтический дискурс
Субстантивная метафора	58%	69%
Глагольная метафора	29%	19%
Адъективная метафора	13%	12%

Итак, обозначенные варианты метафорической репрезентации концептов природных явлений в рамках русскоязычного и немецкоязычного поэтических дискурсов позволяют считать правомерным рассмотрение зооморфной модели в качестве продуктивного способа концептуализации коллективных знаний о них. Необходимо отметить, что в рамках зооморфной модели наиболее часто метафорический перенос осуществляется на основе формативного, цветового, динамического, либо функционального сходства области-источника и области-мишени. Субстантивный тип зооморфной метафоры является наиболее продуктивным как в русскоязычном, так и в немецкоязычном поэтических дискурсах с доминированием в последнем. Глагольный и адъективный типы зооморфной метафоры превалируют в русском языке.

2.1.3 Монометафорическая фитоморфная модель

Зооморфной метафорической модели близка по своей сущности и метафора фитоморфная.

А. Концептуальное содержание и вербальная репрезентация концептов природных явлений в метафорическом осмыслении.

Самой продуктивной в рамках фитоморфной модели является концептуальная метафора ЦВЕТОК > ПРИРОДНОЕ ЯВЛЕНИЕ. Наименования некоторых цветов в свою очередь связаны с тем или иным природным явлением, например, в немецком языке: die Sternblume `астра', die Sonnenblume `подсолнечник', die Schneeglцckchen `подснежник'.

Актуальными признаками цветов для концептов СОЛНЦЕ, ЛУНА, ЗВЕЗДА, СНЕГ в русском и die SONNE `СОЛНЦЕ', der STERN `ЗВЕЗДА', die WOLKE `ОБЛАКО / ТУЧА' в немецком языках являются `распускание', `цветение' и `увядание'. Структуру метафор, отражающих рассматриваемый признак, наиболее часто формируют глаголы: И распускается, как папоротник красный, / Зловещая луна (Волошин. Зеленый вал отпрянул…) или Erblьhen die Sterne… (Brentano. Der goldne Tag ist heimgegangen); Da stand der Wandrer auf, es blьhten Sterne / Schon aus dem Dunkel ьberm stillen Land (Eichendorff. Der Unbekannte).

Звезды, как и цветы, можно pflьcken `рвать', что объясняется их появлением ночью и исчезновением днем и отражено в следующем примере, где метафора накладывается на сравнение: Sterne er wie Blumen pflьckt... (Brentano. Hцrst du wie die Brunnen rauschen). Глагол pflьcken `рвать', являющийся основанием для сравнения, совмещают в себе прямое и переносное употребление. Метафорическое употребление данного глагола соотнесено с предметом сравнение, то есть с концептом der STERN `ЗВЕЗДА', прямое - с образом сравнения, то есть концептом die BLUME `ЦВЕТОК'.

Способы репрезентации концептуальных метафор ЦВЕТОК > СОЛНЦЕ, ЛУНА в русском языке и die SONNE `СОЛНЦЕ', der MOND `ЛУНА' в немецком находят свое отражение в примерах, где в фокус внимания попадает сходство цветовой гаммы цветка (например, мака или розы) и восходящего солнца или появляющейся луны. Наиболее часто в подобных случаях субстантивная метафора согласуется с адъективной, подчеркивающей признак `цветение'.

Носители русского языка в качестве области-источника для метафорической экспансии в область-мишень, выраженную концептом СОЛНЦЕ, привлекают концепт МАК, который для них, очевидно, является прототипом красного цвета: И солнце вновь расцветшим маком / в выси поднявшейся горит (Нарбут. Кудрявых туч седой барашек). Представители немецкой лингвокультуры концептуализируют die SONNE `СОЛНЦЕ' из-за свойственного ему оттенка цвета в качестве РОЗЫ: Und prangte die ewige Sonne, / Die Rose des Himmels, die feuerblьhende, / Die freudvoll im Meer sich bespiegelte (Heine. Der Phцnix). Еще до возникновения христианства роза стала символом весны, красоты, а розовый бутон - символом девственности. В древности роза считалась символом счастья и радости, как и солнце [Мальцева 2002: 28].

Выбор содержательных признаков концепта ЦВЕТОК для метафорической экспансии в область-мишень, репрезентированную концептами ЗВЕЗДА, СНЕЖИНКА, ОБЛАКО / ТУЧА в русском языке и der STERN `ЗВЕЗДА', der SCHNEE `СНЕГ', die WOLKE `ОБЛАКО / ТУЧА' в немецком отражает аналогию формы или формы и цвета. Рассматриваемые признаки обыгрываются в примерах, вербально выраженных субстантивной метафорой, которая может согласоваться с глагольной. Например, ГВОЗДИКА > ЗВЕЗДА: Не шевелись - сейчас гвоздички засверкают (Анненский. Бронзовый поэт) или КОЛОКОЛЬЧИК, ЛАНДЫШ > СНЕЖИНКА: Колокольчики звездные в уши / Насыпает вечерний снег (Есенин. Ветры, ветры, о снежные ветры); Ландыши воздушные, реющие ландыши / Вечером зимеющим льдяно зацвели (Северянин. Тундровая пастэль).

В немецком языке часто не акцентируется внимание на разновидности цветов, то есть аналогия формы реализуется языковыми средствами не прямо, а косвенно (читатель может устанавливать сходство, основываясь на своем личном опыте), например, die BLUME `ЦВЕТОК' > der SCHNEE `СНЕГ': Schnee war die Blume… (Klopstock. Winterfreuden).

В ряде случаев активизируется собирательная концептуальная метафора БУКЕТ > ЗВЕЗДЫ, основывающаяся на количественном сходстве и сходстве цвета: Не угадать Царице юга / Тот миг шальной, когда она // Развяжет, разоймет, расщиплет / Зототоцветный свой букет… (Анненский. Villa nazionale). В данном примере субстантивная метафора согласуется с адъективной.

Признаки `плоды' и `семена' продуктивны для русскоязычного поэтического дискурса и по-разному реализуются у рассматриваемых природных явлений. На основе сходства по форме и цвету развиваются, к примеру, концептуальные метафоры ВИНОГРАД > ЗВЕЗДА, ДЫНЯ > ЛУНА, объединяемые концептуальной метафорой более высокого порядка ПЛОД > ПРИРОДНОЕ ЯВЛЕНИЕ: (1) Веет вешний вертоград. / Звезды -- в злате виноград (Нарбут. У старой мельницы); (2) Когда лежит луна ломтем чарджуйской дыни / На краешке окна... (Ахматова. Когда лежит луна ломтем чарджуйской дыни).

Фитоморфная модель реализуется в еще одной концептуальной метафоре СЕМЕНА > ПРИРОДНОЕ ЯВЛЕНИЕ (ЗВЕЗДЫ, ДОЖДЬ), где метафорический перенос осуществляется на основе сходства по форме. Так, мелкий и частый дождь называют «севень», следовательно, дождевые капли могут уподобляться хлебным зернам, о чем свидетельствует следующий пример: То серый сеется там дождь (Белый. Пока над мертвыми людьми). Ср.: Он смуглой горстью меж тихих древ / Бросает звезды - озимый сев (Есенин. Под красным вязом крыльцо и двор).

В описаниях природных явлений в русскоязычном поэтическом дискурсе распространены фитоморфные метафоры сада и леса. При этом сад - это окультуренное человеком пространство; это место, где человек работает с растениями, получая плоды от такой работы. Лес - это дикое, неосвоенное человеком, пространство растений [Пименова 2004а: 54]. Наличие концептуальной метафоры САД, ЛЕС > ПРИРОДНОЕ ЯВЛЕНИЕ в сознании человека является, по-видимому, наследием вегетативного кода модели мира в далеком прошлом человечества.

В отдельную группу внутри фитоморфной концептуальной метафоры САД, ЛЕС > ПРИРОДНОЕ ЯВЛЕНИЕ выделяется наиболее частотная концептуальная метафора ДЕРЕВО > ОБЛАКО, вербализуемая в следующих контекстах, структуру которых формируют субстантивы: Под облачным древом … (Есенин. Отчарь, 2); Там, за млечными холмами, / Средь небесных тополей… (Есенин. Пантократор, 2); А ветер в дебрях облачных скучает (Городецкий. Лето). В ряде случаев в основе метафорических переносов лежат не только внешние признаки сходства формы и цвета (ДЕРЕВО, ТОПОЛЬ > ОБЛАКО) или количественное сходство (ДЕБРИ > ОБЛАКО), но и функциональные характеристики дерева и его частей, а также общий цикличный процесс роста дерева как прототипа растения. При этом стадии жизненного цикла дерева могут полностью проецируются на основные этапы развития ОБЛАКА.

В следующей таблице продемонстрирована частотность употребления фитоморфной метафорической модели для рассматриваемых нами концептов природных явлений:

Таблица 7

Концепт	Частотность употребления фитоморфной метафоры для концептов природных явлений в русскоязычном поэтическом дискурсе	Концепт	Частотность употребления фитоморфной метафоры для концептов природных явлений в немецкоязычном поэтическом дискурсе
ОБЛАКО	27%	die WOLKE `ОБЛАКО / ТУЧА'	14%
СОЛНЦЕ	20%	die SONNE `СОЛНЦЕ'	26%
СНЕГ	20%	der SCHNEE `СНЕГ'	12%
ЗВЕЗДА	17%	der STERN `ЗВЕЗДА'	39%
ЛУНА	10%	der MOND `МЕСЯЦ'	9%
ДОЖДЬ	6%

Частотность свойств области-источника и области-мишени, на основе которых происходит метафорический перенос в рамках рассматриваемой нами фитоморфной модели, также отражена в таблице 8.

Таблица 8

Свойства области-источника и области-мишени, определяющие метафорический перенос	Русскоязычный поэтический дискурс	Немецкоязычный поэтический дискурс
Форма	52%	49%
Цвет	30%	35%
Количество	18%	16%

В. Структурная классификация фитоморфной метафорической модели.

Рассмотренный практический материал свидетельствует о том, что фитоморфная метафора представлена, в первую очередь, субстантивными конструкциями:

- Не шевелись - сейчас гвоздички засверкают (Анненский. Бронзовый поэт);

- Когда лежит луна ломтем чарджуйской дыни / На краешке окна... (Ахматова. Когда лежит луна ломтем чарджуйской дыни);

- Он смуглой горстью меж тихих древ / Бросает звезды - озимый сев (Есенин. Под красным вязом крыльцо и двор);

- Schnee war die Blume… (Klopstock. Winterfreuden) и т.д.

Структуру фитоморфной метафоры формируют также номинанты природных явлений и глаголы (N(пя)1 + V):

- То серый сеется там дождь (Белый. Пока над мертвыми людьми);

- Erblьhen die Sterne… (Brentano. Der goldne Tag ist heimgegangen);

- Da stand der Wandrer auf, es blьhten Sterne / Schon aus dem Dunkel ьberm stillen Land (Eichendorff. Der Unbekannte).

В ряде примеров отмечено согласование субстантивной метафоры с глагольной (S1 + V):

- Ландыши воздушные, реющие ландыши / Вечером зимеющим льдяно зацвели (Северянин. Тундровая пастэль).

Менее частотно представлена в поэтических текстах адъективная фитоморфная метафора, которая согласуется с субстантивной, например:

- И солнце вновь расцветшим маком / в выси поднявшейся горит (Нарбут. Кудрявых туч седой барашек);

- Und prangte die ewige Sonne, / Die Rose des Himmels, die feuerblьhende, / Die freudvoll im Meer sich bespiegelte (Heine. Der Phцnix).

Необходимо отметить наличие в русских и немецких поэтических текстах случаев наложения метафоры на сравнение, например:

- И распускается, как папоротник красный, / Зловещая луна (Волошин. Зеленый вал отпрянул…);

- Sterne er wie Blumen pflьckt... (Brentano. Hцrst du wie die Brunnen rauschen).

Таблица 9

Тип структуры	Русскоязычный поэтический дискурс	Немецкоязычный поэтический дискурс
Субстантивная метафора	67%	48%
Глагольная метафора	20%	40%
Адъективная метафора	13%	12%

Проанализированный практический материал свидетельствует о том, что фитоморфная модель имеет один из наименьших показателей продуктивности при метафоризации, направленной на область знаний о природных явлениях (6%), что связывается с ограниченностью набора задействованных в процессе метафорического переноса свойств из области-источника в область-мишень. В рамках фитоморфной модели перенесение характеристик области-источника на область-мишень осуществляется на основе реально наблюдаемого сходства формы и цвета или количественного сходства. Наиболее часто прослеживается уподобление природных явлений представителям фитоморфного мира, прежде всего таким, как ЦВЕТОК, ПЛОД, ДЕРЕВО. Со структурной точки зрения (частеречной принадлежности) особенно продуктивен субстантивный тип фитоморфной метафоры. Наблюдаются случаи согласования субстантивной метафоры с адъективной и глагольной.

2.1.4 Монометафорическая натуроморфная модель

А. Концептуальное содержание и вербальная репрезентация концептов природных явлений в метафорическом осмыслении.

Анализ примеров, выявленных на материале русскоязычного и немецкоязычного поэтических дискурсов, показывает, что данная метафорическая модель структурирует концепты ПРИРОДНЫХ ЯВЛЕНИЙ, причем в качестве источника на основании цветового, температурного и функционального сходства выступает концепт ОГОНЬ, через признаки которого, в первую очередь, описываются концепты СОЛНЦЕ, МОЛНИЯ и die SONNE `СОЛНЦЕ', der BLITZ `МОЛНИЯ'. Таким образом, данные концепты выступают как стихии.

Структуру рассматриваемой метафорической модели в русском языке формируют субстантивные метафоры (метафоры-замещения), например, ОГОНЬ > МОЛНИЯ: И снова над землей / Небесный пляшет огнь, по ребрам туч мелькая (Бенедиктов. Гроза) или ОГОНЬ > СОЛНЦЕ: Как тускло пурпурное пламя (Анненский. Ноябрь); Пожар на небесах, - и на воде пожар (Вяземский. Пожар на небесах).

В немецкоязычном поэтическом дискурсе натуроморфная метафора ОГОНЬ > die SONNE `СОЛНЦЕ' может быть также субстантивной, выраженной преимущественно генитивной синтаксической конструкцией:...wo der Feuerball / Der Sonne sinkt auf Wald und Dдmmerung (Heym. Die Zьge). В некоторых случаях метафора может накладываться на перифразу: Des Feuers Quell, die Sonne, brennt (Bьrger. Die Elemente). Здесь перифраза образует с глаголом brennen `гореть' обычное сочетание, перефразируемое слово die SONNE `СОЛНЦЕ' с тем же глаголом - необычное сочетание, метафору.

Окружающий мир предоставляет человеку географические территории с многообразным ландшафтом. В русскоязычном поэтическом дискурсе нами обнаружены случаи объективации концептуальных метафор ЗЕМЛЯ > ТУЧА / ОБЛАКО, СНЕГ и ВОДА > СНЕГ, уточняемых метафорами ОСТРОВ, ХОЛМ > ТУЧА / ОБЛАКО, ПУСТЫНЯ, ГОРЫ > СНЕГ и ОКЕАН, МОРЕ, ВОЛНА > СНЕГ, РЕКА > ЗВЕЗДЫ. Рассмотрим несколько примеров, иллюстрирующих данные концептуальные метафоры, структуру которых формируют субстантивные конструкции: (1) К тюрьме той посплывались / Не тучи-острова… (Анненский. Опять в дороге); Чтоб под этой сетью снежной, / Опускаемой с небес, --- / Горы белые росли (Городецкий. Заколдованная любовь, 6); (2) Степь бесконечная и снега / Необозримый океан (Вяземский. Зимняя прогулка), Стонет белое снежное море… (Некрасов. Балет); Мы чувствуем тебя в реке полночных звезд… (Бальмонт. Гимн солнцу, 3).

Как отмечает Г. Гачев, «Германия - страна континентальная, большей частью, и имеет мало отношения к морю (хотя на севере, на берегах Балтийского моря, образовался знаменитый Ганзейский союз портовых городов: Гамбург, Любек, Бремен). Но немцы - не моряки и стихия воды мало весома здесь среди четырех элементов» [Гачев 1998: 116]. Однако концептуальные метафоры МОРЕ > die SONNE `СОЛНЦЕ', МОРЕ > der STERN `ЗВЕЗДА' являются продуктивными в рамках немецкоязычного дискурса и конкретизируется в следующих примерах с доминированием конструкции субстантивного типа: Dort taucht er sich in's Sonnenmeer (Bьrger. Mдnnerkeuschheit), …Lдchelte vom Sternenmeer (Schiller. Eine Hymne).

Во всех примерах данного типа в рамках русскоязычного и немецкоязычного поэтического дискурса наблюдается формативное и количественное сходство рассматриваемых объектов.

В следующей таблице отражена частотность натуроморфной метафорической модели для рассматриваемых нами концептов природных явлений:

Таблица 10

Концепт	Частотность употребления натуроморфной метафоры для концептов природных явлений в русскоязычном поэтическом дискурсе	Концепт	Частотность употребления натуроморфной метафоры для концептов природных явлений в немецкоязычном поэтическом дискурсе
СОЛНЦЕ	38%	die SONNE `СОЛНЦЕ'	56%
ОБЛАКО / ТУЧА	6% 6%	die WOLKE `ОБЛАКО / ТУЧА'	11%
МОЛНИЯ	12%	der BLITZ `МОЛНИЯ'	11%
ЗВЕЗДА	12%	der STERN `ЗВЕЗДА'	22%
СНЕГ	26%

В рамках натуроморфной метафорической модели прослеживается следующая закономерность перенесения свойств областей-источников на области-мишени (табл. 11):

Таблица 11

...