Немецкоязычная культура как сфера-источник прецедентных феноменов в современных российских печатных СМИ

Размещено на http://www.allbest.ru

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

«Сургутский государственный университет ХМАО - Югры»

ДИССЕРТАЦИЯ

на соискание ученой степени кандидата филологических наук

НЕМЕЦКОЯЗЫЧНАЯ КУЛЬТУРА КАК СФЕРА-ИСТОЧНИК ПРЕЦЕДЕНТНЫХ ФЕНОМЕНОВ В СОВРЕМЕННЫХ РОССИЙСКИХ ПЕЧАТНЫХ СМИ

10.02.01 - русский язык

Быкова Людмила Владимировна

Научный руководитель:

кандидат филологических наук,

доцент В.М. Глушак

Сургут 2009

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

Глава 1. Теоретические основы исследования немецкоязычной культуры как сферы-источника прецедентных феноменов в современных российских печатных СМИ

1.1 Исторические и современные связи русской и немецкой культуры

1.2 Прецедентные феномены и их национальная специфика

1.3 Прецедентные феномены в современных печатных СМИ

1.4 Методика исследования прецедентных феноменов

Выводы по первой главе

Глава 2. Инвентарь прецедентных культурных знаков немецкого происхождения в современных российских печатных СМИ

2.1 Ментальные области-источники прецедентных феноменов немецкого происхождения в современных российских СМИ

2.2 Немецкоязычная литература как субсфера-источник прецедентности

2.3 Субсфера-источник Вторая мировая война

2.4 Субсфера-источник Философия

2.5 Субсфера-источник Искусство

2.6 Субсфера-источник Наука

2.7 Субсфера-источник Политика

2.8 Другие субсферы-источники

2.9 Типология прецедентных феноменов немецкого происхождения в российских печатных СМИ

2.10 Хронологическая характеристика прецедентных феноменов немецкого происхождения в современных российских печатных СМИ

2.11 Национально-региональная характеристика прецедентных феноменов немецкого происхождения в современных российских печатных СМИ

Выводы по второй главе

Глава 3. Экспериментальное исследование восприятия российскими информантами прецедентных феноменов немецкого происхождения

3.1 Проблемы восприятия читателями прецедентных феноменов

3.2 Организация и методика проведения эксперимента

3.3 Восприятие российскими информантами прецедентных феноменов немецкого происхождения, предъявляемых вне текста

3.4 Восприятие российскими информантами прецедентных феноменов немецкого происхождения, предъявляемых в составе текста

Выводы по третьей главе

Заключение

Список литературы

Приложение 1

Приложение 2

ВВЕДЕНИЕ

Настоящее диссертационное исследование посвящено изучению особенностей функционирования и характера восприятия прецедентных феноменов, используемых в современной российской прессе и связанных с немецкой культурой как национально-культурной сферой источником.

Актуальность исследования обусловливается несколькими факторами.

В последние три десятилетия наблюдается увеличение интереса исследователей к явлению интертекстуальности в разных типах коммуникации, в том числе к прецедентным феноменам, к проблемам интертекстуальной компетенции, обусловленной общим объемом знаний, как основе для взаимодействия коммуникантов (Н. С. Бирюкова, Н. Д. Бурвикова, Д. Б. Гудков, Ю. Н. Караулов, М. И. Косарев, В. Г. Костомаров, В. В. Красных, С. Л. Кушнерук, И. М. Михалева, Е. А. Нахимова, Г. Г. Слышкин, Р. Л. Смулаковская, А. П. Чудинов и др.).

Вследствие изменений, произошедших в общественно-политической жизни нашей страны, в конце ХХ века значительно возросла роль СМИ не только как средства информирования читателя или зрителя, но и как важного инструмента воздействия на аудиторию и формирования общественного мнения. Разные стороны дискурса СМИ изучаются представителями разных наук, анализируются особенности стиля работы одного журналиста или конкретного издания, рассматриваются манипулятивная функция СМИ, приемы формирования образа политических деятелей и другие вопросы. Что касается лингвистов, их в дискурсе СМИ прежде всего привлекают языковые средства, которые используют авторы статей.

Повышение интереса к новой дискурсивно-когнитивной научной парадигме инициирует появление работ междисциплинарного характера, посвященных исследованию языка современных российских СМИ (В. В. Богуславская, В. З. Демьянков, Е. С. Кара-Мурза, В. Г. Костомаров, С. И. Сметанина, Ю. А. Сорокин, И. А. Стернин, Т. В. Чернышова и др.). Специалисты стремятся обнаружить и детально охарактеризовать те средства, которые используются в СМИ для достижения воздействия на читателя. Среди указанных средств важное место занимают прецедентные феномены. Изучение данного феномена позволяет проследить процессы воздействия автора на читателей и получить данные об эффективности прагматического воздействия статей, в которых используются различные прецедентные единицы. немецкоязычный культура российский печатный

Взаимодействие языков и культур немецкого и русского народов - традиционная сфера интереса отечественных и зарубежных ученых. Немецкий язык и немецкая культура издавна были важным национальным источником для пополнения лексики и фразеологии русского языка, для формирования в русском языке арсенала прецедентных феноменов (У. Вайнрайх, С. Ф. Кепещук, Л. П. Крысин, Ю. Т. Листрова-Правда, Д. Э. Лотте, В. В. Мартынов, О. Н. Олейникова, Н. Ф. Потемкина, А. Н. Соболевский, И. В. Токарева и др.). Для дальнейшего развития этого научного направления необходимо детально исследовать особенности межнационального русско-немецкого взаимообмена прецедентными единицами как феноменами национальных культур, приобретающими межнациональную значимость.

В нашем исследовании мы исходим из того, что немецкий язык, являясь государственным языком Германии и Австрии и одним из государственных языков Швейцарии, предопределяет единое культурное поле этих стран.

Объект исследования - прецедентные феномены, связанные с немецкоязычной культурой как национально-культурной сферой-источником, которые используются в современной российской прессе.

Предмет исследования - особенности употребления и восприятия читателями прецедентных феноменов, используемых в современной российской прессе и связанных с немецкоязычной культурой как национально-культурной сферой-источником.

Цель настоящей диссертации состоит в выявлении на основе анализа текстов современной российской прессы корпуса наиболее употребительных прецедентных феноменов, связанных с немецкой культурой как национально-культурной сферой-источником, обнаружение закономерностей использования указанных прецедентных феноменов с учетом специфики их восприятия читателями.

Для достижения цели исследования необходимо решить следующие задачи:

- определить оптимальную теоретическую базу и методику исследования прецедентных феноменов, связанных с немецкоязычной культурой, в дискурсе современных российских СМИ;

- выявить корпус прецедентных феноменов, используемых в современной российской прессе и связанных с немецкоязычной культурой;

- классифицировать выявленные прецедентные феномены по типам прецедентных единиц и смысловым субсферам-источникам;

- отобрать прецедентные единицы из различных смысловых субсфер-источников для последующего проведения психолингвистического эксперимента;

- исследовать с использованием экспериментальных психолингвистических методик особенности восприятия разными группами читателей прецедентных феноменов, связанных с немецкоязычной культурой.

Материалом для исследования стали прецедентные феномены, обнаруженные методом сплошной выборки в текстах статей, напечатанных в высокотиражных центральных российских газетах («Газета», «Известия», «Коммерсант», «Культура», «Литературная газета», «Независимая газета», «Российская газета» и др. за 2003-2008 гг.). Эти издания характеризуются разной политической направленностью и рассчитаны на различную аудиторию. Тематика статей не ограничивалась. Ставилась задача получить как можно более широкое и объективное представление о корпусе функционирующих в современных российских СМИ прецедентных феноменов, связанных с немецкой культурой как национально-культурной сферой-источником. Корпус отобранных прецедентных единиц составил 3000 случаев их употребления.

Методологической базой исследования стали актуальная для современной лингвистики когнитивная теория (Н. Н. Болдырев, Р. Гиббс, В. З. Демьянков, М. Джонсон, Е. С. Кубрякова, Дж. Лакофф, П. Б. Паршин, М. Тернер, Ж. Фоконье, Р. Хюльсе, Й. Цинкен, А. П. Чудинов и др.); теория интертекстуальности и смежные научные теории (Р. Барт, М. М. Бахтин, В. Г. Костомаров, Ю. Кристева, Н. А. Кузьмина, Д. Перрин, Ю. Ю. Саксонова, Г. Г. Слышкин, С. И. Сметанина, Р. Л. Смулаковская, М. А. Соловьева, А. Е Супрун, Н. А. Фатеева и др.), в том числе теория прецедентных феноменов (Д. В. Багаева, Л. И. Гришаева, Д. Б. Гудков, И. В. Захаренко, Ю. Н. Караулов, В. В. Красных, С. Л. Кушнерук, Е. А. Нахимова и др.); а также лингвокультурология и теория межкультурной коммуникации (Н. Д. Арутюнова, Г. Д. Гачев, С. Г. Кара-Мурза, В. А. Маслова, В. Н. Телия, С. Г. Тер-Минасова, А. Т. Хроленко и др.).

В диссертации использованы такие научные методы, как когнитивно-дискурсивный анализ прецедентных феноменов с их сопоставлением и классификацией, метод психолингвистического эксперимента, а также элементы методов контекстуального и лингвокультурологического исследования. При отборе и анализе единиц исследования применялись методики сплошной выборки и количественной обработки полученных данных, что позволяет дать систематическую классификацию лингвистических явлений.

Научная новизна диссертации заключается в том, что она является первым исследованием, посвященным комплексному описанию закономерностей употребления и восприятия прецедентных феноменов, связанных с немецкой культурой, в дискурсе российских печатных СМИ. В результате были выявлены субсферы-источники данных единиц, определена функциональная специфика апелляций к прецедентным феноменам, а также установлены особенности восприятия прецедентных феноменов, связанных с немецкой культурой, различными группами читателей.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что диссертация вносит определённый вклад в разработку теории прецедентных феноменов и теории интертекстуальности в современной лингвистике, поскольку доказана перспективность автономного изучения закономерностей использования и восприятия прецедентных феноменов, восходящих к одной национальной культуре. В связи с тем, что исследование построено на материале инокультурных прецедентных феноменов, работа вносит определенный вклад в дальнейшее развитие теории межкультурной коммуникации и взаимодействия культур, поскольку демонстрирует важное место прецедентных феноменов в рамках национально-культурного взаимодействия. Предложенная методика проведения психолингвистического эксперимента может способствовать развитию научных представлений о влиянии профессиональных интересов на глубину восприятия прецедентных феноменов в различных лингвокультурных общностях.

Практическая ценность исследования заключается в возможности использования полученных результатов в лексикографической практике при подготовке словаря прецедентных феноменов, связанных с немецкой культурой. Результаты исследования можно использовать при разработке лингвострановедческих курсов, составлении учебных пособий и чтении спецкурсов по вопросам национально-культурной специфики коммуникации, а также применять в процессе вузовского преподавания межкультурной коммуникации, этнолингвистики, лингвокультурологии, риторики. Отдельные положения работы могут быть использованы при подготовке профессиональных журналистов.

Апробация исследования. Материалы диссертации обсуждались на заседаниях кафедры немецкого языка ГОУ ВПО «Сургутский государственный университет ХМАО - Югры». Основные положения исследования излагались автором на межвузовских, региональных, всероссийских и международных конференциях в Сургуте (2006, 2007, 2008), Екатеринбурге (2009) и Новосибирске (2009). По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Быкова, Л. В. Сферы-источники прецедентных феноменов, связанных с немецкой культурой, в российских СМИ [Текст] / Л. В. Быкова // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. - 2009. - № 101. - С. 131-135.

2. Быкова, Л. В. Когнитивные основания восприятия студентами прецедентных феноменов, связанных с немецкоязычной культурой [Текст] / Л. В. Быкова // Наука и инновации XXI века : мат-лы VII Окр. конф. молодых ученых, Сургут, 23-24 нояб. 2006 г. : в 2 т. / Сургут. гос. ун-т. - Сургут : Изд-во СурГУ, 2007. - Т. 2. - С. 204-205.

3. Быкова, Л. В. О классификации прецедентных феноменов, связанных с немецкоязычной культурой [Текст] / Л. В. Быкова // Актуальные вопросы обучения иностранным языкам: опыт, стратегии, перспективы : сб. докл. межвуз. науч.-практ. конф., 16 февраля 2008 г. / под ред. Е. И. Путятиной, Н. В. Гераскевич. - Сургут : РИО СурГПУ, 2008. - С. 104-107.

4. Быкова, Л. В. Прецедентные феномены, связанные с немецкоязычной культурой, в российских СМИ [Текст] / Л. В. Быкова // Диалог языков и культур: теоретический и прикладной аспекты : сб. науч. ст. / сост. и отв. ред. Т. С. Нифанова ; Поморский гос. ун-т им. М. В. Ломоносова. - Архангельск : Изд-во Помор. ун-та, 2008. - Вып. 2. - С. 19-23.

5. Быкова, Л. В. О типологии инокультурных прецедентных феноменов [Текст] / Л. В. Быкова // Иностранные языки и литература в современном международном образовательном пространстве : сб. мат-лов III Междунар. науч.-практ. конф. - Екатеринбург : Изд-во УГТУ-УПИ, 2009. - C. 154-158.

6. Быкова, Л. В. Отражение творчества немецких и австрийских композиторов в прецедентных феноменах в современной российской прессе [Текст] / Л. В. Быкова // Политическая лингвистика. Вып. (1)27 / гл. ред. А. П. Чудинов ; Урал. гос. пед. ун-т. - Екатеринбург, 2009. - С. 148-151.

7. Быкова, Л. В. О типологии прецедентных феноменов [Текст] / Л. В. Быкова // Система ценностей современного общества : сб. мат-лов V Всерос. науч.-практ. конф. : в 2 ч. / под общ. ред. С. С. Чернова. - Новосибирск : СИБПРИНТ, 2009. - Ч. 1. - С. 93-97.

Положения, выносимые на защиту.

1. В корпусе используемых в современных российских печатных СМИ инокультурных прецедентных феноменов, восходящих к немецкоязычной культуре, прецедентные имена преобладают над прецедентными ситуациями и высказываниями, тогда как, по данным других исследований, для корпуса прецедентных феноменов, восходящих к отечественной культуре, такое преобладание нехарактерно.

2. Лидирующими по употреблению в современных российских печатных СМИ смысловыми субсферами-источниками прецедентных феноменов, восходящих к немецкоязычной культуре, являются Литература, Вторая мировая война, Философия. Значительно менее активными являются такие субсферы-источники, как Автомобили, Топонимика и Экономика.

3. Из выделяемых нами двух типов актуализации - когнитивной и формальной - первая является для прецедентных феноменов, восходящих к немецкоязычной культуре, преобладающей. Формальная актуализация в наибольшей степени характерна для прецедентных феноменов с субсферой-источником Литература.

4. Среди всех прецедентных феноменов, восходящих к немецкоязычной культуре, более половины примеров употребления хронологически относятся к ХХ веку, еще около 30% относятся к XIX веку, значительно меньшее количество прецедентных феноменов относится к периоду с XII по XVIII век.

5. Выявлена закономерность существенного влияния профессиональных интересов на степень и глубину восприятия прецедентных феноменов, восходящих к немецкой культуре как национально-культурной сфере-источнику. На восприятие инокультурных феноменов значительное влияние оказывает изучение соответствующего иностранного языка, так как вместе с языком усваиваются и компоненты иностранной культуры, среди которых важное место занимают прецедентные феномены.

Композиция диссертации отражает ключевые этапы и логику предпринятого исследования: работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и двух приложений.

Во введении обосновывается актуальность темы диссертации, определяются цель, задачи, методика, теоретическая и практическая значимость, научная новизна исследования, дается характеристика предмета, объекта и языкового материала исследования, приводятся сведения об апробации работы и формулируются положения, выносимые на защиту.

В первой главе представлена теоретическая база исследования прецедентных феноменов, восходящих к немецкоязычной культуре, функционирующих в дискурсе печатных российских СМИ, рассматриваются история отношений между российской и немецкой культурами и свойство прецедентных феноменов отражать особенности культуры, описываются особенности дискурса печатных СМИ, способствующие использованию прецедентных феноменов в текстах прессы, а также определяется методика исследования прецедентных феноменов, восходящих к немецкоязычной культуре, в дискурсе современных российских печатных СМИ.

Вторая глава посвящена анализу корпуса обнаруженных в современной российской прессе прецедентных феноменов, восходящих к немецкоязычной культуре. Для этого проводится выделение субсфер-источников данных единиц и определение в рамках данных субсфер-источников преобладающих областей прецедентности. Кроме того, анализируется частотность употребления различных типов прецедентных феноменов, восходящих к немецкоязычной культуре, в дискурсе СМИ. Корпус рассматриваемых прецедентных феноменов анализируется также хронологически и по национальным истокам.

В третьей главе прецедентные феномены, восходящие в немецкоязычной культуре, рассматриваются в точки зрения их восприятия потенциальными читателями газетных статей. Для выявления влияния профессиональных интересов на степень восприятия прецедентных феноменов проводится психолингвистический эксперимент, в котором участвовали студенты Сургутского государственного университета, обучающиеся на различных факультетах, в том числе студенты, изучающие немецкий язык.

В заключении подводятся итоги исследования и намечаются перспективы дальнейшего изучения инокультурных прецедентных феноменов.

Диссертация содержит приложения. В качестве приложений в работу включены диаграмма уровня актуализации прецедентных феноменов немецкого происхождения различного типа в современных российских печатных СМИ и образец анкеты, предложенной информантам в ходе проведения психолингвистического эксперимента, результаты которого представлены в третьей главе.

ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ НЕМЕЦКОЯЗЫЧНОЙ КУЛЬТУРЫ КАК СФЕРЫ-ИСТОЧНИКА ПРЕЦЕДЕНТНЫХ ФЕНОМЕНОВ В СОВРЕМЕННЫХ РОССИЙСКИХ СМИ

Основная задача данной главы - определение исходной теоретической базы для изучения в последующих главах прецедентных феноменов, восходящих к немецкоязычной культуре, используемых в дискурсе российских печатных СМИ.

Для решения поставленной задачи необходимо:

- рассмотреть историю развития взаимоотношений немецкой и российской культур, выявить сферы, в которых немецкоязычная культура оказала наиболее заметное влияние на российскую;

- проследить историю изучения проблемы прецедентности в рамках лингвокогнитивного подхода к изучению языка, определить понятийно-терминологический аппарат, необходимый для исследования данных единиц в дискурсе СМИ, рассмотреть уровни существования прецедентных феноменов;

- показать специфику дискурса СМИ, обусловливающую регулярное обращение авторов статей к прецедентным феноменам;

- на основе анализа имеющихся исследований разработать методику комплексного изучения прецедентных феноменов, восходящих к немецкоязычной культуре, в дискурсе российских печатных СМИ.

1.1 Исторические и современные связи русской и немецкой культур

Россия и Германия - это государства с богатейшими философскими, духовно-нравственными и культурными традициями. Русско-немецкие контакты имеют довольно долгую историю. Точкой отсчета в официальных русско-германских отношениях принято считать русское посольство в Восточнофранкское королевство при Людовике Немецком около 870 г. [Шевченко 2003: 19].

На раннем этапе доминировали торговые связи. Наибольших масштабов русско-немецкая торговля достигла в XII в. в Новгороде, который стал одним из самых крупных центров международной торговли в Северо-Западной Европе и среди городов Ганзейского союза [Оболенская http]. Значимость данных контактов для обеих сторон подтверждает тот факт, что, изучая новгородско-ганзейские документы, современные исследователи даже пришли к выводу о том, что нижненемецкая норма официально-делового стиля развивалась под определенным влиянием русского языка [Шевченко 2003: 26].

Уже в Х в. немцы начинают селиться в некоторых русских городах - Суздале, Новгороде, Галиче. В XII - XIII вв. в российско-германских отношениях происходит первый вооруженный конфликт из-за немецкой агрессии, оканчивающийся знаменитым Ледовым побоищем 1242 г.

К концу XV в. в Европе достигает расцвета эпоха Возрождения. Иоганн Гуттенберг изобретает книгопечатание. Иван III активно привлекал иностранных, в том числе и немецких специалистов для строительства Кремля, а также приглашал в Россию геологов, металлургов, фортификаторов, артиллеристов, скульпторов, врачей, что дало толчок в развитии отечественной науки и культуры [Зубов 2002: 34].

Постепенно контакты с Западной Европой расширяются, и в некоторых городах Руси появляются официальные иностранные поселения. Так, в Москве в 1570 г. основана так называемая «Немецкая слобода». Исследователи отмечают, что контакты с жителями этого поселения оказали значительное влияние на дальнейшее развитие русско-немецких культурных отношений и, в частности, на формирование вкусов Петра I, который расширил эти контакты, приглашая иностранных ремесленников, врачей, аптекарей, резчиков, плотников, военных инженеров и направляя их в действующую армию и на строительство фортификационных сооружений, крепостей и каналов Петербурга.

С. В. Оболенская характеризует взаимоотношения русских с немцами, начиная с XVIII в., как более тесные и даже «домашние», чем с другими западноевропейскими народами [Оболенская http].

Массовое переселение немцев в Россию началось во второй половине XVIII в. по приглашению императрицы Екатерины II, рассчитывавшей, что переселенцы из германских государств привезут с собой современные механизмы и смогут передать русским людям свои знания, покажут пример управления хозяйством. Согласно Манифесту «О дозволении всем иностранцам, в Россию выезжающим, поселяться в которых губерниях они пожелают и дарованных им правах» (он был переведен на иностранные языки и опубликован за границей) и указу «Об учреждении канцелярии опекунства иностранных колонистов», подписанным императрицей 22 июля 1763 г., переселенцы могли выбрать место жительства по собственному усмотрению, в то время как Российское государство оплачивало их переезд [Оболенская http]. Немцы получали в России земельные наделы и ссуды на строительство дома, им обеспечивалась свобода вероисповедания и право строительства собственных церквей, освобождение от податей и налогов (в сельскохозяйственных колониях - на 30 лет, в городах - на срок от 5 до 10 лет), освобождение от рекрутских наборов и государственной службы. Результатом этой политики стало то, что только в Петербурге в начале 40-х годов XIX в. жили больше 30 тыс. немцев, а около 27 тыс. иммигрантов поселились на Средней Волге.

В 1724 г. была открыта Петербургская Академия наук, где в это время были сильны немецкие влияния. Исследователи называют первый период существования Академии - до 40-х годов ХIХ в. - иностранным, так как из 109 профессоров и адъюнктов 68 были немецкоязычными [Зубов 2003: 175]. Наиболее известные из них - историк А. Л. Шлёцер, философ И. Гердер, математик Л. Эйлер, естествоиспытатель А. Гумбольдт.

Многие русские ученые с мировой славой получили образование в германских университетах, которые были одними из самых престижных в Европе, - Геттингенском, Страсбургском, Марбургском, Кенигсбергском, Лейпцигском, Гейдельбергском. Самые известные из них - физиолог И. Павлов, химик Д. Менделеев, физик П. Лебедев, палеонтолог В. Ковалевский.

Важную роль в сближении России и Германии играли династические связи царского двора с немецкими княжествами и королевскими домами, насчитывавшие несколько столетий. Самой знаменитой немкой на Российском престоле была Екатерина II (принцесса София Фредерика Августа Ангальт-Цербстская). Но следует отметить, что примеров правления представителей российской царской династии в Германии в истории не было.

Классическая немецкая литература оказала сильное влияние на литературу России. Произошло это в значительной степени благодаря поэту и переводчику В. А. Жуковскому и литературному критику В. Г. Белинскому. Огромное влияние на духовную жизнь России оказал И. В. Гете. Особенно популярна была его трагедия «Фауст», ее переводили на русский язык по меньшей мере семнадцать раз [Зубов 2002: 177]. В 1835 г. в России была впервые поставлена драма Ф. Шиллера «Разбойники». Широко известны также были произведения Э. Т. А. Гофмана и Г. Гейне.

В 60-х гг. XIX в., в свою очередь, приобрела известность в Германии русская литература - произведения И. С. Тургенева, Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского. В ряде произведений русской литературы важную роль играют немцы, наиболее известный из таких героев - Штольц из романа И. А. Гончарова «Обломов».

Огромное влияние на русскую общественную мысль оказала немецкая философия, особенно ее классический период - Г. В. Гегель и его диалектика как образец немецкой классической философии, а также Ф. Шеллинг, И. Фихте и И. Кант. А. Герцен пишет о повальном увлечении русских студентов немецкой классической философией. Говоря об историческом значении русско-немецких философских связей для развития русской философской мысли, В. Ф. Пустарнаков отмечает, что «русско-немецкие философские связи - это решающий фактор ускорения темпов развития русской философской мысли в XVIII-XIX веках» [Пустарнаков 2000: 12]. Также русские художники традиционно совершали учебные поездки по европейским странам, в том числе и по Германии.

На рубеже XIX - XX вв. в России получили распространение леворадикальные идеи К. Маркса и Ф. Энгельса. «Капитал» К. Маркса «Манифест Коммунистической партии» К. Маркса и Ф. Энгельса были переведены на русский язык. Идеи марксизма определили судьбу России на большую часть ХХ в.

В начале ХХ в. Первая мировая война прервала культурные связи России и Германии, сделав народы противниками. В 20-х гг. ХХ в. Берлин становится интеллектуальным центром российского зарубежья, не в последнюю очередь из-за того, что Веймарская республика раньше других европейских стран признала советское правительство. В Берлине выходило несколько газет и журналов на русском языке, там работали русские издательства, существовал Клуб писателей и Дом искусств, где 20 марта 1922 г. выступил с докладом «Гете и Толстой» Т. Манн, будущий лауреат Нобелевской премии [Зубов 2002: 180]. Таким образом, немецкая интеллигенция продолжала взаимодействовать с русской.

С приходом к власти в Германии в 1933 г. А. Гитлера российско-германские культурные связи сократились. Вторая мировая война стала самым трагическим периодом истории нашей страны в ХХ веке. Ее последствия пришлось преодолевать несколько десятилетий, в том числе было необходимо восстанавливать утраченные культурные связи. В 1949 г. Германия была разделена на социалистическую ГДР и капиталистическую ФРГ, соответственно, взаимоотношения СССР и ГДР в разных сферах были довольно интенсивными, тогда как с ФРГ их можно охарактеризовать как прохладные из-за различий в политических системах двух стран.

После объединения Германии в 1989 г., после открытия границ появилось больше возможностей для активизации культурного сотрудничества между двумя странами. В декабре 1992 г. было подписано межправительственное соглашение о культурном сотрудничестве.

Российские и немецкие музеи регулярно организуют экспозиции, дающие возможность зарубежным зрителям увидеть шедевры, хранящиеся в их коллекциях. Активно происходит взаимодействие российских и немецких театров. Немецкие режиссеры ставят спектакли и в российских театрах, самый известный среди них П. Штейн. Большой популярностью пользуются постановки немецкого хореографа Пины Бауш.

Одним из важных направлений культурного сотрудничества России и Германии является музыкальное искусство, причем не только в области классической музыки, гастролей симфонических оркестров и оперных исполнителей, но и в современной музыке. Такие немецкие группы, как «Rammstein», «Scooter», «Guano Apes», «Tokio Hotel», чрезвычайно популярны среди российской молодежи, соперничют по известности с американскими рок- и поп-группами, а порой и опережают их.

Следует отметить, что именно молодежи принадлежит важная роль в культурном сотрудничестве России и Германии и его дальнейших перспективах. Значительный вклад в приобщении российской молодежи, изучающей немецкий язык, к немецкой культуре вносят такие организации, как Служба Академических обменов Германии и Гете-Институт, имеющие филиалы во многих странах мира, в том числе и в России, и приглашающие немецких преподавателей языка в российские школы и вузы, а также дающие возможность школьникам, студентам и молодым ученым пройти стажировку в Германии.

Таким образом, можно согласиться с О. В. Шкуновым, который на основе анализа российско-германских культурных отношений в 90-е годы ХХ века приходит к выводу о том, что «Россия и Германия вышли на новый, более прогрессивный уровень взаимоотношений двух культур» [Шкунов 2004: 135]. Мы видим стабильный интерес россиян к немецкому обществу и культуре. Культурные отношения России и Германии, имеющие давнюю традицию, несмотря на некоторые проблемы, развиваются интенсивно и становятся все глубже и шире.

1.2 Прецедентные феномены и их национальная специфика

Очевидно, что за последние несколько десятилетий благодаря глобализации, развитию информационных технологий, средств массовой информации и появлению Интернет мир «сузился», мы можем узнавать о происходящем в других странах практически в режиме реального времени. Развитие политических процессов во многих случаях привело к открытию или стиранию границ, граждане большинства стран могут свободно путешествовать, знакомиться с другими культурами.

Но при этом надо отметить, что сближение культур не приводит к их смешению, даже наоборот, мы видим тенденцию к сохранению культурной самобытности отдельных наций, увеличению интереса к своей истории, фольклору, литературе. Совершенно справедливо отмечал Н. А. Бердяев: «Культура никогда не была и не будет отвлеченно-человеческой, она всегда конкретно-человеческая, т.е. национальная, индивидуально-народная и лишь в таком своем качестве восходящая до общечеловечности. <…> Национальное единство глубже единства классов, партий и всех других преходящих исторических образований в жизни народов» [Бердяев 1999: 259-260].

Термин культура является одним из базовых в лингвокультурологии, но в силу своей обширности и многоплановости он до сих пор не получил единого определения. В своем исследовании мы придерживаемся определения В. Н. Телия, которая считает, что «культура - это та часть картины мира, которая отражает самосознание человека, исторически видоизменяющегося в процессе личностной или групповой рефлексии над ценностно значимыми условиями природного, социального и духовного бытия человека» [Телия 1999: 18]. Таким образом, культура - это «живые коммуникативные процессы, отражающие менталитет народа, в ходе которых культура реализуется через язык, а язык является отражением культуры» [Косиченко 2006: 23].

Каждый человек неизбежно осваивает нормы поведения и образ мышления, приобретает знания и навыки, усваивает ценности членов общества, к которому он принадлежит, все это формирует его поведенческое, эмоциональное и когнитивное сходство с другими представителями данной культуры. Признавая данный факт, Д. Б. Гудков, В. В. Красных и ряд других ученых вводят понятие национальное культурное пространство: «Национальное культурное пространство - это информационно-эмоциональное («этническое») поле, виртуальное и в то же время реальное пространство, в котором человек существует и функционирует и которое становится «ощутимым» при столкновении с явлениями иной культуры. Оно выступает как форма существования культуры в сознании человека». Национальное культурное пространство «включает в себя все существующие и потенциально возможные представления о феноменах культуры у членов национально-культурного сообщества» [Красных 2002: 206-207].

Отличительной чертой национального культурного пространства, по мнению В. В. Красных, является то, что в нем можно выделить как горизонтальную структуру, т. е. центр и периферию, так и вертикальную структуру, т. е. глубину. К глубинным слоям национального культурного пространства при этом относятся «те представления, которые восходят к архетипическим, древнейшим представлениям, соотносятся с ними и представляют собой базовые оппозиции культуры» [Красных 2002: 206-211].

Термины культурное пространство и лингво-культурное пространство иногда используют как синонимы. С. В. Банникова справедливо отмечает, что данные термины не являются тождественными, хотя и образуют единство. С одной стороны, культурное пространство представляется шире, чем лингво-культурное пространство, так как включает в себя и образ мышления, и поведенческие стереотипы, ритуалы и т.д. Но в объединенном одним языком многонациональном сообществе культурное пространство будет значительно уже лингво-культурного пространства, так как в данном случае язык можно считать в определенном смысле средством слияния культур [Банникова 2004: 35-36].

Культура имеет языковое воплощение. Согласно определению знаменитого американского лингвиста и культуролога Э. Сепира, язык не может существовать вне культуры, язык - это «часть культуры, ее продукт и ее основание» [Сепир 1993: 185]. Как подчеркивает С. Г. Тер-Минасова, «язык, мышление, и культура взаимосвязаны настолько тесно, что практически составляют единое целое, состоящее из этих трех компонентов, ни один из которых не может функционировать (а следовательно, и существовать) без двух других» [Тер-Минасова 2000: 40].

Мы признаем, что культуры Германии, Австрии и Швейцарии отличаются друг от друга, но исторически сложилось, что, хотя немецкий язык имеет свои особенности в каждой из стран, литературной нормой во всех этих странах является верхненемецкий язык. В данном случае можно говорить о том, что общий язык связывает эти страны, создавая единое информационное, а следовательно, и культурное пространство. Поэтому мы считаем возможным говорить о единой немецкоязычной культуре, хотя в каждой из немецкоязычных стран она имеет свои особенности.

Исследователи отмечают, что современные культуры становятся все более вербальными, в отличие от предметных примитивных культур. Совокупность знаний человека о мире, запечатленных в языковой форме, составляет языковую картину мира (Н. Д. Арутюнова, 1999; В. Н. Телия, 1999; Е. С. Кубрякова, 2004 и др.). Идея о языковой картине мира восходит к учению В. Гумбольдта о «внутренней форме» языка, к гипотезе лингвистической относительности Э. Сепира - Б. Уорфа, к учению Л. В. Щербы об «обывательских» понятиях.

Языковая картина мира - это не просто зеркальное отражение мира, а определенная интерпретация, особый способ организации мира в языке, она отличается от мира действительности. В конструировании языковой картины мира принимает участие система социально-типичных позиций, отношений, оценок, отображающаяся в знаковой форме в системе национального языка.

Ю. Д. Апресян в своей концепции называет языковую картину мира наивной, так как она позволяет связывать языковые значения с фактами действительности не прямо, а через отсылки к определенным деталям наивной картины мира, существующей в данном языке. А поскольку человек в процессе познания мира не застрахован от ошибок, они могут храниться в языковой картине мира [Апресян 1995: 630]. Определенный способ видения мира, зафиксированный в сознании представителей одной культуры, как правило, не совпадает с представлениями носителей других культур.

Каждый человек, несомненно, обладает определенным индивидуальным набором знаний, но существует и некая совокупность знаний и представлений, которой обладают все члены того или иного социума или лингво-культурного сообщества. Такую совокупность знаний в науке принято называть когнитивной базой. Каждый человек говорящий обладает индивидуальным когнитивным пространством, набором коллективных когнитивных пространств тех социумов, в которые он входит, и когнитивной базой того национально-лингво-культурного сообщества, членом которого он является [Красных 2002: 23]

В соответствии с концепцией В. В. Красных и Д. Б. Гудкова, знания и представления хранятся в сознании в виде когнитивных структур, которые связаны с языковым и энциклопедическим знанием, так как включают в себя сведения об окружающем мире и знания о языке. Данные ученые выделяют в культурном пространстве:

- индивидуальное когнитивное пространство - определенным образом структурированную совокупность знаний и представлений каждого человека;

- коллективное когнитивное пространство - совокупность знаний и представлений, которыми обладают все представители того или иного социума (профессионального, конфессионального, генерационного и т.д.);

- когнитивную базу, в которой хранятся инварианты представлений (существующих или возможных) о тех или иных феноменах, которые хранятся там в минимизированном, редуцированном виде - «национально-детерминированные инварианты восприятия». [Гудков 2003: 91-92].

Соответственно, «каждый человек говорящий обладает индивидуальным когнитивным пространством (ИКП), набором коллективных когнитивных пространств (ККП) тех социумов, в которые он входит, и когнитивной базой (КБ) того национально-лингво-культурного сообщества, членом которого он является. ИКП, ККП и КБ непосредственно влияют на процесс коммуникации» [Красных 2002: 23], так как наличие общих знаний коммуникантов - как знаний кода (собственно языка), так и внекодовых знаний - является необходимым условием успешной коммуникации.

Формирующие когнитивную базу когнитивные структуры разделяются на феноменологические и лингвистические когнитивные структуры. Когнитивные структуры лежат в основе компетенции человека говорящего. Лингвистические когнитивные структуры самым непосредственным образом участвуют в формировании языковой картины мира, «материалом» формирования (концептуальной, образной) картины мира служат в первую очередь феноменологические когнитивные структуры. Последние могут иметь вербальную «оболочку» [Красных 2002: 24], т. е. выступают в паре с лингвистическими. Феноменологические когнитивные структуры формируют совокупность знаний и представлений о феноменах экстралингвистической и собственно лингвистической природы, то есть об исторических событиях, реальных личностях, законах природы, произведениях искусства, в том числе литературных, и т. д. [Красных, Гудков, Захаренко, Багаева 1997: 63].

В процессе понимания (восприятия и интерпретации) текста происходит активизация когнитивных структур. Когнитивные структуры являются ментальными единицами, они находят своё выражение в речи, актуализируя прецедентные знания и представления - «совокупность знаний и представлений, общих практически для всех членов лингво-культурного сообщества» [Гудков 2003: 98]. Составляющими когнитивной базы являются не личные знания и представления индивидов, а минимизированные «национально-детерминированные инварианты восприятия» последних.

Д. Б. Гудков выделяет прецедентные феномены в качестве основных составляющих когнитивной базы [Гудков 2003: 99]. Л. И. Гришаева относит прецедентные феномены к культурным скрепам, степень однозначности их интерпретации теми или иными коммуникантами «может быть надежным маркером их принадлежности к определенной культуре или субкультуре, а также к определенному региону и ареалу» [Гришаева 2004: 40].

Понятие прецедентности возникло в отечественной лингвистике в рамках теории интертекстуальности. Источником теории интертекстуальности принято считать работы М. М. Бахтина, в которых он отмечает, что автор при создании художественного произведения имеет дело не просто с действительностью, а с уже оформленной и оцененной действительностью. Термин интертекстуальность был введен в 1967 г. теоретиком постструктурализма Ю. Кристевой, которая использовала его применительно к исследованию художественной литературы. Исследовательница определила интертекст как «место пересечения различных текстовых плоскостей, как диалог различных видов письма», а интертекстуальность как «текстуальную интеракцию, которая происходит внутри отдельного текста». По мнению Ю. Кристевой, «для познающего субъекта интертекстуальность - это признак того способа, каким текст перечитывает историю и вписывается в нее» [Кристева 1995: 118].

Если первоначально феномен интертекстуальности исследовался исключительно литературоведами, то с распространением данной теории и ростом ее популярности сфера ее применения значительно расширилась. На современном этапе активно изучаются проявления интертекстуальности в сфере рекламы, в дискурсе СМИ, в кинематографе, в политической коммуникации, в разговорной речи, в том числе и в анекдотах (Г. Г. Слышкин, 2000; Ю. А. Гунько, 2002; С. И. Сметанина, 2002; Ю. Б. Пикулева, 2003; А. П. Чудинов, 2003; Э. М. Аникина, 2004; Е. А. Нахимова, 2004а; О. П. Семенец, 2004; Р. Л. Смулаковская, 2004; Н. С. Бирюкова, 2005; С. Л. Кушнерук, 2006; М. И. Косарев, 2008 и др.).

Следует отметить, что единого определения термина интертекстуальности на данном этапе не существует. Первое и самое общее определение принадлежит Р. Барту, который в своей работе «От текста к символу» пишет о том, что «прочтение Текста - акт одноразовый (оттого иллюзорна какая бы то ни было индуктивно-дедуктивная наука о текстах - у текста нет «грамматики»), и вместе с тем оно сплошь соткано из цитат, отсылок, отзвуков; все это языки культуры (а какой язык не является таковым?), старые и новые, которые проходят сквозь текст и создают мощную стереофонию. Всякий текст есть между-текст по отношению к какому-то другому тексту» [Барт 1989: 417].

На современном этапе данный термин трактуется в зависимости от теоретических и философских предпосылок, которыми руководствуются ученые в своих исследованиях. И. П. Смирнов понимает интертекстуальность как способность текста полностью или частично формировать свой смысл посредством ссылки на другие тексты [Смирнов 1985: 11]. И. В. Арнольд рассматривает интертекстуальность как включение в текст либо целых других текстов с иным субъектом речи, либо их фрагментов в виде маркированных или немаркированных, преобразованных или неизменных цитат, аллюзий и реминисценций [Арнольд 1999: 346]. Н. А. Кузьмина определяет интертекстуальность как маркированную определенными языковыми сигналами «перекличку» текстов, их диалог [Кузьмина 2004а: 20]. Н. А. Фатеева рассматривает проблему интертекстуальности с двух позиций: с позиции читателя, интертекстуальность определяется исследователем как установка на более углубленное понимание текста или разрешение его непонимания за счет экспликации многомерных связей с другими текстами; с позиции автора - как способ порождения собственного текста и утверждения своей творческой индивидуальности через сложную систему отношений оппозиций, идентификаций и маркировки с текстами других авторов [Фатеева 1997: 12].

Проанализировав мнения наиболее авторитетных лингвистов, С. Л. Кушнерук выводит наиболее общее определение: «интертекстуальность - присутствие в тексте других текстов или их элементов» [Кушнерук 2006: 7].

В теории интертекстуальности выделяются различные виды интекста, который понимается как присутствие в тексте следов более ранних текстов: заимствование. Переработка образов, тем, мотивов и сюжетов, явная и скрытая цитата, перевод, пересказ, плагиат, аллюзия, парафраза, ссылки, подражание, пародия, экранизация, использование эпиграфов и т.д.

Расширение предмета исследования в современной лингвистике повлекло за собой необходимость введения понятия прецедентности. Отметим, что понятия интертекстуальности и прецедентности в ряде исследований используются синонимично (например, в работах Н. С. Бирюковой (Бирюкова, 2005), С. И. Сметаниной (Сметанина, 2002)), так как границы между ними еще окончательно не определены. В нашей работе мы придерживаемся точки зрения Л. С. Кушнерук, которая отмечает, что в российской лингвистики понятие прецедентности отражает одну из сторон в исследовании широко понимаемого феномена интертекстуальности, связанную с выявлением национально-культурной специфики коммуникации посредством анализа элементов, составляющих инвариантную общенациональную часть в сознании взаимодействующих субъектов [Кушнерук 2006: 26].

В последние годы прецедентные феномены находятся в центре внимания исследователей (Ю. А. Сорокин, 1993; В. Г. Костомаров, 1994; А. Е. Супрун, 1995; Н. С. Бирюкова, 2004, 2005а; Л. И. Гришаева, 1998, 2004; Е. А. Земская, 1996б, 2000; Ю. Н. Караулов, 1997; Д. Б. Гудков, 1999а, 1999б, 2003; О. П. Семенец, 2001, 2004; В. В. Красных, 2002, 2003; Н. А. Кузьмина, 2004а, 2004б; Е. А. Нахимова, 2004б, 2007; Ю. Е. Прохоров, 2004; О. А. Солопова, 2004; С. Л. Кушнерук, 2006; Г. Г. Слышкин, 2000 и др.). Изучаются различные аспекты: сферы-источники этих феноменов, их маркеры в текстах, восприятие их информантами.

Раньше всех к понятию прецедентности обратились Ю. М. Лотман и Ю. А. Сорокин. Первым из прецедентных феноменов, попавших в поле зрения исследователей, был прецедентный текст. В 1987 г. этот термин ввел в своей монографии «Русский язык и языковая личность» Ю. Н. Караулов, определяя прецедентные тексты как тексты «1) значимые для той или иной личности в познавательном и эмоциональном отношениях, 2) имеющие сверхличностный характер, т.е. хорошо известные и широкому окружению данной личности, включая ее предшественников и современников, и, наконец, 3) такие, обращение к которым возобновляется неоднократно в дискурсе данной языковой личности» [Караулов 1987: 216]. Ю. Н. Караулов называет подобные тексты «хрестоматийными», поскольку все говорящие на определенном языке либо читали их, либо знают о них «понаслышке». Из этого следует, что знание прецедентных текстов является признаком принадлежности человека к данной культуре. Вследствие такой общеизвестности прецедентные тексты способны переходить из преимущественно вербального способа существования в невербальный (балет, живопись, скульптура) или другой вид вербального искусства (поэзия, опера, спектакль) и тем самым становиться все более вовлеченными в культуру и получать «новую интерпретацию у новых и новых поколений» [Караулов 1987: 216-217].

Ю. Н. Караулов выделяет следующие формы существования прецедентных текстов:

1) натуральный (первичный), при котором текст является прямым объектом «восприятия, понимания, переживания, рефлексии»;

2) вторичный, при котором осуществляется переход текста в другой вид искусства и предполагается восприятие или вторичная рефлексия по первоначальному тексту;

3) семиотический, при котором актуализация всего исходного текста происходит посредством намека, ссылки, признака, причем весь текст и его фрагменты являются «целостной единицей обозначения».

Две первых формы существования, по мнению исследователя, свойственны всем текстам, а семиотический - только прецедентным текстам. [Караулов 1987: 217].

Определение прецедентного текста в части количества носителей прецедентных текстов расширяет Г. Г. Слышкин. Он отмечает, что, во-первых, можно говорить о текстах, прецедентных для узкого круга людей (например, может существовать прецедентный семейный текст), а во-вторых, прецедентные тексты зачастую становятся таковыми лишь на короткий отрезок времени, и не только не являются таковыми для последующих поколений, но и выходят из употребления раньше, чем сменится поколение носителей языка (например, рекламный ролик, анекдот). Но «в период своей прецедентности эти тексты обладают ценностной значимостью, а основанные на них реминисценции часто используются в дискурсе этого отрезка времени» [Слышкин 2000: 28].

Г. Г. Слышкин считает необходимым различать микрогрупповые, макрогрупповые, национальные, цивилизационные, общечеловеческие прецедентные тексты. Он исключает только индивидуальные прецедентные тексты, так как данное понятие содержит в себе противоречие: на основе текста может возникнуть его индивидуальный концепт, но прецедентным текст становится лишь в процессе коммуникации, включаясь в систему ценностей какой-либо группы [Слышкин 2000: 28].

В работе В. Г. Костомарова и Н. Д. Бурвиковой появляется понятие прецедентного высказывания. Данные авторы рассматривают текстовую редукцию - процесс «свертывания» прецедентного текста до прецедентного высказывания, при этом прецедентное высказывание концентрирует в себе прецедентность всего текста, оказываясь в сильной позиции, т.е. инициальным или конечным фрагментом первоначального текста. Еще одним необходимым условием прецедентности высказывания В. Г. Костомаров и Н. Д. Бурвикова считают его универсальную форму, под которой понимается отражение общеизвестной истины в афористической форме [В. Г. Костомаров, Н. Д. Бурвикова 1994: 74]. Участники научного семинара «Текст и коммуникация» филологического факультета МГУ определяют прецедентное высказывание как репродуцируемый продукт речемыслительной деятельности; законченную и самодостаточную единицу, которая может быть или не быть предикативной; сложный знак, сумма значений компонентов которого не равна его смыслу. Также данные ученые отмечают, что в когнитивную базу входит само прецедентное высказывание как таковое. Прецедентное высказывание неоднократно воспроизводится в речи носителей русского языка [Некоторые особенности… 1997: 106].

Д. Б. Гудков вводит понятие прецедентного имени - имени, связанного или с широко известным текстом, относящимся, как правило, к числу прецедентных, или с ситуацией, широко известной носителям языка и выступающей как прецедентная, имени-символа, указывающего на некоторую эталонную совокупность определённых качеств [Гудков 2003: 108].

...