Мы не будем в рамках этой работы производить подробный формальносемантический анализ, а лишь неформально опишем, как структуры лёгких глаголов, предложенных нами в прошлом разделе, соединяются с лексическими глаголами. Напомним, что для того, чтобы образовался сложный глагол, лексический глагол должен предоставить лёгкому лексическую константу, то есть набор участников, которыми бы лёгкий глагол заполнил свои спецификаторы, и энциклопедические знания о ситуации.

Разберём, как идентификация событий устраивает селекцию лексических глаголов внутри группы неаккузативов и строит семантику сложного глагола.

Начнём с лёгкого глагола keдљ. Как мы помним, в его структуре события содержатся следующие компоненты: процессуальное подсобытие, Претерпевающий этого подсобытия, подсобытие результирующего состояния и Носитель этого состояния. Структура события сложных глаголов с keдљ выглядит следующим образом:

Рисунок 18. Структура события сложных глаголов с keдљ 'уйти'

Так, сочетаясь с процессами, у которых уже есть собственное результирующее состояние, keдљ отождествляет свои подсобытия процесса и результирующего состояния и их участников (Претерпевающего и Носителя состояния) с аналогичными элементами семантики лексического глагола. Например, сочетаясь с глаголом koљkaљ `высохнуть', глагол keдљ отождествляет собственное процессуальное подсобытие с подсобытием изменения состояния сохнущего объекта, а результирующее состояние - с состоянием сухой, при этом по принципу отождествления аргументов сохнущий объект становится общим Претерпевающим и Носителем состояния сложного глагола.

В сочетании с непредельными процессами разница в деривации состоит только в том, что у последних нет в семантике результирующего состояния, в которое входит Претерпевающий. Однако все неаккузативы представляют из себя предикаты, описывающие неконтролируемое изменение состояния, поэтому вхождение в результирующее состояние не должно противоречить семантике даже непредельных неаккузативов. Более того, единственные два неаккузативных непредельных процесса, которые представлены в нашей акциональной базе - j??laљ `гореть' и љ??laљ `таять' - представляют из себя предикаты с инкрементальной темой, у которых, согласно [Лютикова и др. 2006], представлена событийная вершина proc_inert, согласно которой предел наступает в инерционном мире, то есть при условии естественного хода процесса. В таком случае семантическое соединение лексического и лёгкого глагола происходит следующим образом: keдљ отождествляет процессуальное подсобытие и Претерпевающего с процессуальным подсобытием и Претерпевающим лексического глагола, а заодно вводит результирующее состояние и Носителя этого состояния, тождественного Претерпевающему. Так, например, при образовании сложного глагола с j??laљ `гореть' телисизатор отождествляет собственное процессуальное подсобытие с подсобытием горения пациенса, а затем вводит результирующее состояние, каузально зависимое от уже сведённого воедино процесса - и оно становится состоянием `растаять'.

Идентификация событий объясняет, почему keдљ не способен сочетаться с глаголами созидания. Согласно синтаксису первой фазы, создаваемый объект, если он не существовал в прагматической пресуппозиции, занимает не роль Претерпевающего, а роль Пути, находясь в комплементе процессуального подсобытия. Поэтому, когда keдљ пытается отождествить собственный процесс с процессом креации, происходит крах деривации, поскольку лексический глагол не способен предоставить телисизатору аргумент, подходящий на роль Претерпевающего.

Лёгкий глагол koltaљ содержит в своей структуре события каузирующее подсобытие, процессуальное подсобытие и Претерпевающего этого подсобытия, а также результирующее состояние и его Носителя. Образование сложного глагола происходит следующим образом:

Рисунок 19. Структура события сложных глаголов с koltaљ 'послать'

Сочетаясь с процессами, у которых и так есть комплетивная предельная интерпретация (то есть с пунктивами, слабыми и сильными предельными процессами), koltaљ отождествляет свои подсобытия (каузацию, процесс и результирующее состояние) и участников (Претерпевающего и Носителя состояния) с подсобытиями и участниками лексического глагола. Напомним, что koltaљ не проявляет избирательности относительно того, неэргативным или переходным является лексический глагол. Так, он совершенно одинаково работает как с неэргативным љagalaљ `вставать', так и с переходным p??иkaљ `резать', просто в первом случае с Претерпевающим отождествляется будущее подлежащее, а во втором - будущее прямое дополнение.

В сочетании с непредельными процессами koltaљ аналогично keдљ вводит результирующее состояние, которого процесс ранее не имел: так, например, непредельный глагол temdдљ `давить' в сочетании с лёгким глаголом получает результирующее состояние, каузально связанное с процессом давления, то есть состояние `объект раздавлен'. В случае с агентивными процессами происходит коэрсия, заключающаяся во введении контекстно релевантного предела. Таким образом получаются сложные глаголы типа rovotajen koltaљ `отработать', где предел работы задан контекстуально. Вероятно, синтаксически коэрсия проявляется в виде заполения комплемента proc лексического глагола аргументом с семантической ролью Пути. Иногда этот Путь может быть выражен эксплицитно, как мера, задающая предел. Такая коэрсия не вводится нами ad hoc, поскольку аналогичный процесс может происходить с неэргативами в изоляции от сложных глаголов. Так, например, именно заполнением комплемента proc ИГ с семантической ролью Пути Рэмчанд [2008a] объясняет возможность неэргативов присоединять фейковые дополнения (cognate objects):

(247) John danced a happy dance.

`Джон станцевал cчастливый танец'.

В сочетании с состояниями лёгкий глагол koltaљ отождествляет своё собственное результирующее состояние с состоянием лексического глагола, только дополнительно утверждает, что произошло каузирующее подсобытие, заставившее Носителя состояния претерпеть вхождение в это состояние. Так, например, сочетаясь с глаголом s??l??klanaљ `грустить', koltaљ отождествляет собственное результирующее состояние с состоянием `грустить', и на выходе получается сложный глагол s??l??klanen koltaљ `загрустить', то есть `по причине некоторой ситуации стать грустным'.

Лёгкий глагол koltaљ не сочетается с глаголами созидания по той же причине, что и keдљ: созидаемый объект обретает существование только во время совершения процесса, поэтому он может занять только рематическую позицию комплемента событийной вершины proc, но никак не позицию Претерпевающего. Примечательно, что глаголы приготовления способны сочетаться с koltaљ как раз в том случае, если их объект не создаётся, а претерпевает изменения в ходе процесса.

Перейдём к глаголу љ?Ёnzдљ. Как мы постарались доказать в прошлом разделе, структура события этого глагола состоит только из процессуального подсобытия с обязательным комплементом с семантической ролью Пути, причём Путь обязан обозначать изменение некоторого инкрементального свойства до контекстно релевантной степени. Структура сложных глаголов с љ?Ёnzдљ выглядит следующим образом:

Рисунок 20. Структура события сложного глагола с љ?Ёnzдљ `сесть'

Отстутствие обязательного требования на наличие Претерпевающего позволяет љ?Ёnzдљ сочетаться с глаголами созидания типа kьдљ `готовиться': в таком случае телисизатор отождествляет процессуальное подсобытие и Путь лексического глагола со своими собственными, и образованный сложный глагол обходится вовсе без Претерпевающего. Наличие инкрементального Пути предсказывает, что лёгкий глагол љ?Ёnzдљ не будет сочетаться с пунктивами типа kolaљ `умереть' или љaиaљ `родиться', которые антиинкрементальны и не предполагают шкал.

Напомним, что сложный глагол љ?Ёnzдљ требует, чтобы развитие действия по шкале инкрементального свойства не достигло конечной точки шкалы. Поэтому в сочетании, например, с глаголом j??laљ он образует сложный глагол со значением `обгореть', но не `сгореть', а в сочетании с глаголом koљkaљ - `подсохнуть', а не `иссохнуть' (см. отрицательные примеры в соответствующем разделе).

Лёгкий глагол љ?Ёndдљ содержит в своей структуре события каузирующее подсобытие и процессуальное подсобытие с обязательными Претепревающим и Путём, причём требования к аргументу-Пути идентичны требованиям љ?Ёnzдљ: тот должен обозначать инкрементальное изменение некоторого свойства Претерпевающего по некоторой контекстно релевантной шкале, достигшее некоторой немаксимальной степени на этой шкале. Структура события сложного глагола с љ?Ёndдљ выглядит следующим образом:

Рисунок 21. Структура события сложного глагола с љ?Ёndдљ `посадить'



Такая семантика предсказывает, что, сочетаясь с лексическими глаголами, у которых в структуре события уже представлен Путь, љ?Ёndдљ будет обращаться к шкале этого пути и образовывать сложный глагол, описывающий ситуацию, в которой процесс изменения инкрементального свойства дошёл до некоторой немаксимальной степени. Так, глаголы типа paиen љ?Ёndдљ `открыть' или k??љked љ?Ёndдљ `нарвать 'обозначают именно то, что процесс дошёл до некоторой немаксимальной степени.

Сочетаясь с лексическими глаголами, у которых есть длительное процессуальное подсобытие, но нет инкрементального свойства, љ?Ёndдљ вводит некоторую контекстно-релевантную шкалу достаточности. Благодаря этому от неэргативных глаголов образуются сатуративные или самонакопительные предикаты: в первом случае Претерпевающий, будучи волитивным Претерпевающим, самостоятельно оценивает достаточность действия - так появляются глаголы типа k??rg??ћ љ?Ёndдљ `набегаться'; во втором случае достаточность действия оценивается сторонним наблюдателем - и так образуются сложные глаголы типа jogen љ?Ёndдљ `натечь'.

Структурно-семантические требования глагола љ?Ёndдљ не мешают ему сочетаться с глаголами созидания: в таком случае создаваемый объект займёт роль Пути, а роль Претерпевающего достанется агентивному участнику, как это принято в синтаксисе первой фазы [Ramchand 2008a].

Рисунок 22. Структура события сложных глаголов с љuaљ `бросить'

Наконец, структура события лёгкого глагола љuaљ состоит из инициирующего подсобытия, процессуального подсобытия с Претерпевающим и результирующего состояния с Носителем этого состояния, причём на последние два подсобытия накладываются дополнительные селективные ограничения, сформулированные нами в прошлом разделе. Сочетаемость исключительно с переходными глаголами, вероятно, задаётся через вершину Voice, в которой сформулировано дополнительное требование на переходность глагола (например, в виде `Инициатор не кореферентен Претерпевающему'). Структура события сложных глаголов с љuaљ выглядит следующим образом:

В связи с такими жёсткими селективными ограничениями глагол љuaљ способен сочетаться только с небольшим подмножеством переходных процессов, удовлетворяющим дополнительным семантическим ограничениям, подробно разобранным в разделе о его структуре события.

На этом мы заканчиваем раздел, посвящённый горномарийским глаголам. Теперь перейдём к разделу, посвящённому чувашскому языку.



4. Чувашские сложные глаголы

Раздел настоящей работы, посвящённый чувашскому материалу, к сожалению, не представляет из себя в той же степени детальное описание сложных глаголов, как, мы надеемся, раздел, посвящённый горномарийскому языку - мы начали изучение чувашского материала только в августе 2018 года и за одну экспедицию не успели столь детально изучить сложные глаголы в чувашском языке, как нам удалось это сделать с горномарийскими глаголами за три экспедиции 2017-2018 гг. Однако даже при таком относительно поверхностном взгляде на чувашскую систему телисизаторов обнаруживаются некоторые интересные сходства и различия с горномарийской системой. Учитывая, что чувашский язык - один из самых вероятных контактных источников, повлиявших на грамматикализацию сложных глаголов в марийских языках (см., например, [Федотов 1996]), сравнение горномарийского и чувашского языков может показать, какие из языковых особенностей лёгких глаголов имеют шанс на межъязыковую универсальность, а какие являются скорее переменными - ведь чувашский язык, исходя из такого предположения, сохранил наибольшее сходство с марийской системой, и те отличия, которые между этими системами успели образоваться, с меньшей вероятностью затронули наиболее устойчивые принципы поведения телисизаторов.

Этот раздел будет посвящён четырём лёгким глаголам чувашского языка - kaj `уйти', jar `послать', p?rak `бросить' и lart `поставить', аналогов синонимичных горномарийских лёгких глаголов. Глагол lar `сесть', аналог горномарийского глагола љ?Ёnzдљ `сесть', в данной работе рассматриваться не будет, поскольку по нему достаточного чувашского материала у нас пока нет.

В подразделе 5.1 мы разберём уже имеющиеся знания о чувашском языке, затем перейдём к представлению собственных данных и построенным на их основе описательным обобщениям, а затем в конце сравним чувашские данные с горномарийскими. Предлагать формальный анализ для чувашских данных мы пока не станем, поскольку данных собрано ещё недостаточно, однако мы дадим некоторый общий комментарий относительно того, как этот анализ может быть устроен.

4.1 Обзор литературы

Чувашские сложные глаголы стали объектом интереса исследователей чуть ли не раньше, чем марийские. Первое упоминание об этом явлении принадлежит, пожалуй, Н.И. Ашмарину [1898], который пишет о вспомогательных глаголах, передающих значение русского вида. Среди глаголов, упомянутых Ашмариным, встречаются и глаголы кай `уйти, пропасть', йар `отправить', п?рах `бросать'. Глагол ларт `посадить' у Ашмарина не упоминается, однако в списке глаголов присутствует его непереходный вариант лар `сесть'. Конкретно к этим глаголам Ашмарин не даёт никаких обобщающих комментариев, но приводит внушительное количество примеров сложных глаголов, которые они образуют.

Более подробный комментарий значениям конкретных глаголов Ашмарин даёт в своей более поздней работе [1922]. Так, глагол кай `уйти' (нас интересует сейчас только акциональное значение) «часто употребляется для обозначения полноты состояния, причём иногда предмет, пришедший в то или иное состояние, не выходит из него, но продолжает пребывать в нём и как бы развивать его» [Ашмарин 1922: 46-47]. Кроме того, Ашмарин отмечает, что в некоторых случаях кай «указывает начало действия и иногда соответствует русской приставке за-» [Ашмарин 1922: 47]. Глагол йар `посылать, отпускать', по Ашмарину, используется «для указания на действие неожиданное, ненамеренное, быстрое (однократное), энергичное или необычное, странное, смешное» [ibid: 47]. Ашмарин сравнивает и этот глагол с русской приставкой за-, скорее всего, имея в виду также инцептивное за-. Глагол п?рах `бросать' «сообщеает смысл бросания, швыряния, резкого, грубого или поспешного выполнения действия, иногда также указывает на что-либо, случающееся некстати» [ibid: 49]. В этот раз Ашмарин описывает и глагол ларт `сажать, засаживать, всаживать', который характеризует как синонимичный глаголу лар `сидеть, садиться, засесть'. Здесь важно отметить, что, как кажется, такое сравнение не совсем корректное: глагол лар, в отличие от ларт, описывает не только изменение состояния, но и собственно результирующее состояние (а эти значения, садиться и сесть, вполне могут вести себя различно, см. хотя бы [Bradley 2016] и [Гращенков 2015]). Однако при описании значения глагола ларт Ашмарин, помимо отсылки к лар, добавляет, что в некоторых говорах глагол «ставится для энергичного выражения законченности действия даже при непереходных глаголах» [Ашмарин 1922: 48]. По всей видимости, несмотря на то, что никакого прямого указания на сочетаемость ларт с переходными глаголами нет, оно подразумевается - такой вывод мы делаем на основании противопоставления, вводимого частицей «даже».

Среди современных авторов в первую очередь стоит упомянуть А.Б. Шлуинского, который изучал сложные глаголы с точки зрения современного лингвистического аппарата, включающего также типологическую ориентацию. Наиболее известна его статья [Шлуинский 2006], посвящённая детальному описанию лёгкого глагола il `брать', грамматикализовавшегося в показатель аттенуатива. Однако для нас более существенна другая его работа - экспедиционный отчёт [2001], в котором он делает общий обзор сложных глаголов чувашского языка, в частности, изучаемые нами глаголы kaj `уйти', jar `послать' и p?rak `бросить'.

У глагола kaj Шлуинский выделяет две грамматические функции:

1) вхождение в процесс или состояние («засыпать»);

2) «перфективатор» («умереть»)» [Шлуинский 2001: 4].

Как оговаривает сам автор, термин «перфективатор» обозначает «в основном то, что сериализованная конструкция с данным сериализатором переводится на русский язык глаголом совершенного вида» [ibid:4]. Глагол jar `пускать' характеризуется как «перфективатор или инхоатив» [ibid:4], а у глагола p?rak `бросить' выделяется значение интенсива (делать больше/активнее) [ibid:4].

Также сложным глаголам в чувашском языке посвящена монография Э.Е. Лебедева [2016]. Автор подробно рассматривает различные акциональные значения лёгких глаголов, обращая внимания на то, как они ведут себя в сочетании с разными семантическими классами лексических глаголов. Так, глагол кай, согласно Лебедеву, имеет начинательное значение в сочетании с глаголами чувственного восприятия, называя эту группу также «непредельными глаголами неактивного действия». В сочетании с другими глаголами чувственного восприятия, глаголами развития действия, глаголами перехода в новое состояние и некоторыми глаголами перемещения При этом автор отдельно оговаривается, что глагол кай в сочетании с глаголами перемещения, которые он рассматривает, лишён своего директивного значения и используется как чистый акциональный модификатор. Интересно отметить, что, судя по примерам, приведённым автором, с кай как с акциональным модификатором сочетаются именно глаголы неконтролируемого движения, такие, как j?van `свалиться' и an `провалиться' (см. примеры с ними в [Лебедев 2016: 61-62]). кай обозначает, наоборот, конечную фазу действия. Автор также делает следующее обобщение: лексические глаголы, сочетающиеся с кай, «как правило, являются глаголами неактивного действия и несут в себе сему предельности» [Лебедев 2016: 62]. Отметим, что перечисленные характеристики очень напоминают поведение лексического глагола keдљ, за исключением того, что глагол kaj может сочетаться ещё и с глаголами чувственного восприятия.

Глагол яр `послать', по Лебедеву, также может обозначать как начальную, так и конечную точку ситуации, обозначаемой лексическим глаголом. Как маркер инцептива он сочетается с глаголами чувственного восприятия (например, кул `смеяться') и с глаголами начинательности действия (например, юрла `запеть, петь'). Как маркер комплетива он сочетается, согласно Лебедеву, «с предельными глаголами активного действия». Отметим, что описание лёгкого глагола jar очень напоминает поведение лёгкого глагол koltaљ, но интересно, что, в отличие от своего горномарийского аналога, чувашский глагол jar, похоже, способен обозначать вхождение в процесс.

Глагол п?рах `бросить', согласно Лебедеву, сочетается с глаголами двух семантических групп: глаголами физического воздействия на объект (например, п?в `душить') и глаголами чувственного воздействия на объект (например, юрат `любить'). Сочетаемость с глаголами физического воздействия роднит чувашский p?rak с его горномарийским синонимом љuaљ, а вот его сочетаемость с глаголами чувственного воздействия в этом отношении уникальна и неожиданна.

Глагол ларт `посадить' рассматривается Лебедевым вместе с глаголом лар `сесть, сидеть'. В связи с этим выделить суждения автора именно о глаголе ларт представляется затруднительным, однако автор приводит примеры с этим глаголом, когда говорит о «предельных глаголах активного действия» [Лебедев 2016: 86]. Также автор говорит о кластере глаголов с основой лар- в целом, что их значение «дополнено смыслом результативности свершения действия» [Лебедев 2016: 86].

Таким образом, благодаря уже сделанным до нас столь детальным описаниям и обобщениям данных по сложным глаголам в чувашском языке, мы можем довольно многое сказать о том, что из себя представляют лёгкие глаголы kaj, jar, p?rak и lart. Так, как мы и предполагали, эти глаголы представляют из себя телисизаторы - акциональные модификаторы, создающие сложные глаголы с предельной интерпретацией. Кроме того, благодаря подробному описанию сочетаемостных особенностей телисизаторов, выполненному Лебедевым, мы можем наметить селективные ограничения и более конкретные значения каждого из лёгких глаголов, которые в общих чертах совпадают с горномарийскими, однако имеют несколько интересных отличий. Чтобы убедиться в этом, перейдём к рассмотрению полученных нами данных.



4.2 Данные чувашского языка

Данные, на которых основан этот раздел нашей работы, были собраны нами методом элицитации в экспедиции 2018 г. в село Малое Карачкино Ядринского района республики Чувашия, организованной сотрудниками кафедры сравнительного литературоведения и лингвистики филиала НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге во главе с М. А. Холодиловой. Носители языка, с которыми мы работали, говорят на малокарачкинском, или пошкартском, диалекте чувашского языка, заметно отличающемся от литературного диалекта. Таким образом, все наши данные и обобщения, которые на них построены, касаются в строгом смысле лишь пошкартского диалекта чувашского языка.

4.2.1 Лёгкий глагол kaj `уйти'

Глагол kaj, так же, как и его горномарийский синоним keдљ `уйти', создаёт сложные глаголы со значением вхождения в состояние:

(248) pшrt ?on-za ka-r?-л

В. гореть-cv_sim уйти-pst-3sg

`Дом сгорел'.

Так же, как и его горномарийский аналог, телисизатор сочетается с непереходными пациентивными глаголами и не сочетается с агентивными непереходными глаголами и с переходными глаголами:

(249) a. v?l vil-se ka-r?-?

он умереть-cv_sim уйти-pst-3sg

`Он умер'.

b. *v?l k??k?r-za ka-r?-?

он орать-cv_sim уйти-pst-3sg

Ожидаемое значение: `Он заорал'.

c. *va?? t?ш?a-na jorat-sa ka-r?-?

В. тёща-obj любить-cv_sim уйти-pst-3sg

Ожидаемое значение: `Вася полюбил тёщу'.

Так же, как и в горномарийском, параметр контролируемости оказывается важнее семантики изменения состояния. Так, например, лёгкий глагол kaj сочетается с глаголами изменения положения в пространстве как акциональный модификатор только в том случае, если глагол описывает неконтролируемую ситуацию:

(250) a. v?l tyn-za ka-r?-?

3sg повалиться-cv_sim уйти-pst-3sg

`Он повалился (упал в обморок) '.

b. *va?? v?rt-sa ka-r?-?

В. ложиться-cv_sim уйти-pst-3sg

Ожидаемое значение: `Вася лёг'.

Интересно, однако, что лёгкий глагол kaj, в отличие от горномарийского глагола keдљ, способен сочетаться с экспериенциальными предикатами - в том случае, если они неконтролируемые:

(251) a. va?? xojg?r-za ka-r?-?

В. грустить-cv_sim уйти-pst-3sg

`Вася загрустил'.

b. *va?? ??t-sa ka-r?-?

В. сдержаться-cv_sim уйти-pst-3sg

Ожидаемое значение: `Вася сдержался (и не ответил на колкость в его

сторону)'



Телисизатор не сочетается с глаголами созидания:

(252) *лnлr va?-?n ?v?l ??n ?oral-za ka-r?-?

вчера В.gen сын человек родиться-cv_sim уйти- pst-3sg

Ожидаемое значение: `Вчера у Васи родился сын'.

Лёгкий глагол kaj тоже способен как вводить, так и специфицировать предельное значение в сочетании с процессами:

(253) a. pшrt pilлk minut ?шn-?-л

дом 5 минута гореть-pst-3sg

`Дом горел 5 минут'.

b. *pшrt pilлk minut-ra ?шn-?-л

дом 5 минут-abl гореть-pst-3sg

Ожидаемое значение: `Дом сгорел за 5 минут'.

c. pшrt pilлk minut-ra ?шn-za ka-r?-?

дом 5 минута-abl гореть-cv_sim уйти-pst-3sg

`Дом сгорел за 5 минут'.

d. *pшrt pilлk minut ?шn-za ka-r?-?

дом 5 минута гореть-cv_sim уйти-pst-3sg

Ожидаемое значение: `Дом горел 5 минут'.

(254) a. ?urta pilлk minut syn-?-л

свеча 5 минута гореть-pst-3sg

`Свеча гасла 5 минут'.

b. ?urta pilлk minut-ra syn-?-л

свеча 5 минута-abl гореть-pst-3sg

`Свеча погасла за 5 минут'.

c. ?urta pilлk minut-ra syn-za ka-r?-л

свеча 5 минута-abl гореть-cv_sim уйти- pst-3sg

`Свеча погасла за 5 минут'.

d. *?urta pilлk minut syn-za ka-r?-л

свеча 5 минута гореть-cv_sim уйти- pst-3sg

`Свеча гасла 5 минут'

В отличие от keдљ, kaj системно сочетается с состояниями (поскольку, как мы видели выше, его селективные ограничения менее строгие), создавая сложные глаголы с инцептивным (начинательным) значением. К сожалению, поскольку акциональная база глаголов малокарачкинского диалекта чувашского языка ещё не собрана до конца, мы не можем с уверенностью сказать, что kaj сочетается с инцептивно-стативными глаголами, однако он совершенно точно может вводить инцептивную интерпретацию у собственно состояний, то есть глаголов акционального класса <S, S>:

(255) a. va?? ?ur-?-?

В. спать-pst-3sg

`Вася спал/*уснул'.

b. va?? ?ur-za ka-r?-л

В. спать-cv_sim уйти-pst-3sg

`Вася уснул/*спал'.

В этом месте стоит отметить, что одна из гипотез о появлении горномарийского глагола amal??n keдљ `уснуть' состоит в том, что он появился в результате калькирования синонимичного глагола в чувашском языке.

4.2.2 Лёгкий глагол jar `послать, пустить'

Этот телисизатор в первую очередь интересен тем, что в ходе грамматикализации фонетически слился с лексическим глаголом [Рыжкова 2017], причём грамматикализовавшийся вариант глагола не только теряет начальный j, но и меняет корневой гласный (примеры взяты из [Рыжкова 2018]):

(256) a. vas?a but?lk-a ?u jar-za/ *jer-ze

В. бутылка-obj вода пускать-cv_sim пускать-cv_sim

`Вася налил воду в бутылку'.

b. man pi?i u?e kaj-z=er-?-л/

я.GEN старший_брат уже уйти-cv_sim=пускать-PST-3SG

*kaj-za jar-za / *kaj-za jer-?-л

уйти-cv_sim пускать-cv_sm уйти-cv_sim пускать-pst-3sg

`Мой брат уже уехал'.

Так же, как и его горномарийский аналог koltaљ `послать', чувашский лёгкий глагол jar `послать' образует сложные глаголы с пунктивной интерпретацией:

(257) va?? xлvлrde-z=er-?- л

В. радоваться-cv_sim=послать-pst-3sg

`Вася обрадовался'.

Существенное отличие jar от koltaљ состоит в том, что чувашский телисизатор явным образом способен образывать не только сложные глаголы с интерпретацией «вхождение в состояние», как в предыдущем примере, но и сложные глаголы с акциональной интерпртеацией «вхождение в процесс»:

(258) a. va?? pilлk minut k??k?r-?-л

В. 5 минут орать-pst-3sg

`Вася орал 5 минут'.

b. va?? k??k?r-z=er-?-л ta k??k?r-at

В. орать-cv_sim=послать-pst-3sg и орать-npst[3sg]

`Вася заорал и орёт'.

Как и koltaљ, jar сочетается с переходными глаголами и с агентивными переходными глаголами:

(259) a. va?? sup ?i-z=er-?-л

В. суп есть-cv_sim=послать-pst-3sg

`Вася съел суп'.

b. j?d? vлr-s=er-?-л

пёс лаять-cv_sim=послать-pst-3sg

`Собака залаяла'.

Также глагол jar сочетается с непереходными глаголами, описывающими неконтролируемые события - в том случае, если они не описывают изменение состояния:

(260) a. va?? xojg?r-za

В. грустить-cv_sim

`Вася грустил'.

b. va?? xojg?r-z=er-?-л

В. грустить-cv_sim=послать-pst-3sg

`Вася загрустил'.

c. *v?l vil-s=er-?-л

он умереть-cv_sim=послать- pst-3sg

Ожидаемое значение: `Он умер'.

Как и kaj, jar не сочетается с глаголами созидания:

(261) *va?? ?avrag-a yger-z=er-?-л

В. круг-obj рисовать-CV_SIM=послать-PST-3SG

Ожидаемое значение: `Вася нарисовал круг'.

Лёгкий глагол jar так же, как и koltaљ, способен как вводить, так и специфицировать предельную интерпретацию лексических глаголов-процессов:

(262) a. va?? pilлk minut kino kor-?-?

В. 5 минута фильм смотреть-pst-3sg

`Вася смотрел фильм в течении пяти минут'.

b. *va?? pilлk minut-ra kino kor-?-?

В. 5 минута-abl фильм смотреть-pst-3sg

Ожидаемое значение: `Вася посмотрел фильм за 5 минут (тот оказался

короткометражкой)'.

c. va?? pilлk minut-ra kino kor-z=er-?-л

В. 5 минута-abl фильм смотреть-cv_sim=послать-pst-3sg

`Вася посмотрел фильм за 5 минут (тот оказался короткометражкой) '.

d. *va?? pilлk minut kino kor-z=er-?-л

В. 5 минута фильм смотреть-cv_sim=послать-pst-3sg

Ожидаемое значение: `Вася смотрел фильм в течении пяти минут'.

(263) a. v?l pilлk minut ?u л?-r-л

3sg 5 минута вода пить-pst-3sg

`Она (лошадь) пила воду пять минут'.

b. v?l pilлk minut-ra ?u л?-r-л

3sg 5 минута-abl вода пить-pst-3sg

`Она (лошадь) выпила воду за пять минут'.

c. v?l pilлk minut-ra ?u л?-s=er-?-л

3sg 5 минута-abl вода пить-cv_sim=послать-pst-3sg

`Она (лошадь) выпила воду за пять минут'.

d. *v?l pilлk minut ?u л?-s=er-?-л

3sg 5 минута вода пить-cv_sim=послать-pst-3sg

Ожидаемое значение: `Она (лошадь) пила воду пять минут'.

В сочетании с состояниями jar создаёт сложный глагол, обозначающий начальную точку ситуации. Опять-таки в связи с тем, что акциональная база малокарчкинского диалекта чувашского языка находится ещё в стадии разработки, мы не можем привести надёжный пример с инцептивно-стативным глаголом, однако jar абсолютно точно способен вводить начальную точку в сочетании с собственно стативами - глаголами акционального класса <S, S>:

(264) a. va?? xojg?r-?-?

В. грустить- pst-3sg

`Вася грустил/*загрустил'.

b. va?? xojg?r-z=er-?-л

В. грустить-cv_sim=послать-pst-3sg

`Вася загрустил/*грустил'.

Интересно, что упомянутая нами выше акциональная интерпретация, которая образуется у сложного глагола с jar от агентивных процессов, проявляется не только в сочетании с непереходными глаголами, но и с по крайней мере одним квазипереходным глаголом:

(265) va?? jor-a jorla-z=er-?-л

В. песня-OBJ петь-CV_SIM=послать-PST-3SG

`Вася запел песню/*спел песню/*поёт песню'.

Такого типа глаголы относят к глаголам с внутренним дополнением (см., например, рассуждение в [Татевосов и др. 2017]): формально они переходные, однако выражение дополнения опционально и ограничено именем, фонологически идентичным основе, а также всяким гипонимом этого имени. В формальной традиции принято считать такие глаголы отыменными неэргативами [ibid], а в рамках синтаксиса первой фазы считается, что у таких глаголов есть лексический признак [N], который обычно задаётся через основу, но может реализовываться в виде прямого дополения, дублирующего или уточняющего энциклопедическую информацию о ситуации. Такие прямые дополнения находятся в комплементе низшей вершины и никакой тета-роли не получают.

Таким образом, мы предполагаем, что телисизатор jar игнорирует это опциональное внутреннее дополнение, работая с jorla как с обычным неэргативом.

4.2.3 Лёгкий глагол p?rak `бросить'

Этот лёгкий глагол гораздо более селктивно ограничен, чем его горномарийский аналог љuaљ `бросить'. Так, телисизатор p?rak сочетается практически исключительно с переходными глаголами серьёзного пациентивного воздействия на объект (прежде всего - с глаголами разрушения):

(266) a. va?? v?d-a syn-der-ze p?rak-r?-?

В. костёр-obj гаснуть-caus-cv_sim бросить-pst-3sg

`Вася погасил костёр'.

b. *va?? pogan-a tшk-se p?rak-r?-?

В. стул-obj толкнуть-cvb_sim бросить-pst-3sg

Ожидаемое значение: `Вася толкнул стул'.

c. *pшrt ?on-za p?rak-r?-?

дом гореть-cv_sim бросить-pst-3sg

Ожидаемое значение: `Дом сгорел'.

В отличие от горномарийского љuaљ, чувашский глагол p?rak не может обозначать исчерпанность действия. Во-первых, в сочетании с глаголами уничтожения он может обозначать только моментальное уничтожение (как в (267а)), но не череду атомарных подсобытий, приводящих к невозможности разрушать объект дальше (как в (267b). Во-вторых, p?rak не употребляется с глаголами обработки пациентивного участника даже при условии множественности объекта (см. пример (267с)):



(267) a. va?? sit-a tat-sa p?rak-r?-?

В. нитка-obj рвать-cv_sim бросить-pst-3sg

`Вася порвал нитку'.

b. *va?? xot-a tat?k-sam ?ine tat-sa p?rak-r?-?

В. бумага-obj клочок-pl на рвать- cv_sim бросить-pst-3sg

Ожидаемое значение: `Вася изорвал бумагу в клочья'.

c. *ma?a por von? tarelki-ne ?u-za prak-r?-?

М. все десять тарелка-obj мыть бросить-pst-3sg

Ожидаемое значение: `Маша вымыла десять тарелок'.

Мы предполагаем, что такие отличия глагола p?rak от глагола љuaљ могут объясняться тем, что чувашский глагол в лексическом употреблении может описывать только одиночный бросок. Чтобы убедиться в этом, однако, нам предстоит в будущем провести лексико-типологическое исследование глаголов бросания в чувашском языке.

Кроме того, чувашский телисизатор p?rak сочетается с двумя глаголами, никак не относящимися к классу глаголов уничтожения: это глаголы jorat `любить' и л?kele `зампить, уйти в запой':

(268) a. va?? da?-n?-a jorat-sa p?rak-r?-?

В. Д.-P_3-obj любить-cv_sim бросить-pst-3sg

`Вася полюбил Дашу'.

b. v??l л?-kele-ze prak-r?-л

3sg пить-rar-cv_sim бросить-pst-3sg

`Он ушёл в запой'.

Оба глагола обозначают вхождение в прототипически длительные состояния, однако для уточнения того, образуют ли они естественный класс, необходимо найти ещё хотя бы несколько состояний, которые сочетаются с p?rak - нам пока не удалось найти ни одного.

4.2.4 Лёгкий глагол lart `посадить'

Этот телисизатор ведёт себя очень похоже на горномарийский лёгкий глагол љ?Ёndдљ `посадить' - нам не удалось обнаружить никаких отличий как в семантике, так и в селективных ограничениях. Так, в сочетании с агентивными непереходными процессами и глаголами насыщения он образует сложный глагол с сатуративной интерпретацией:

(269) a. v?l v?l'a-za lart-r?-?

3sg играть-cv_sim поставить-pst-3sg

`Он наигрался'.

b. v?l (sup-a) ?i-ze lart-r?-?

3sg суп-obj есть-cv_sim поставить-pst-3sg

`Он наелся (супом)'.

В сочетании с переходными глаголами лёгкий глагол lart образует сложные глаголы со значением изменения инкрементального свойства пациентивного участника, накопления пациентивного участника или создания нового объекта:

(270) a. v?l pлr vedrл ?u jok-tar-za lart-r?-?

3sg один ведро вода литься-caus-cv_sim посадить-pst-3sg

`Он налил ведро воды'.

b. v?l xot ?it-se lart-r?-?

3sg бумага рвать-cv_sim посадить-pst-3sg

`Он нарвал бумаги'.

c. v?l ?avrag-a yger-ze lart-r-л

А. круг-obj рисовать-cv_sim посадить-pst-3sg

`Он нарисовал круг'.

Так же, как и горномарийский глагол љ?Ёndдљ, телисизатор lart не сочетается с глаголами, обозначающими неконтролируемое изменение состояния:

(271) ?u ???n-za lart-r?-?

вода греться-cv_sim посадить-pst-3sg

Ожидаемое значение: `Вода нагрелась'.

Интересно, что контролируемость сама по себе не является обязательным признаком лексического глагола, с которым может сочетаться телисизатор. Так, например, lart способен образовывать сложный глагол с лексическим глаголом jok `течь', описывающим неконтролируемый процесс, в котором, однако, участник (жидкость) не претерпевает изменения состояния:

(272) ?u jok-sa lart-r?-?

вода течь-cv_sim посадить-pst-3sg

`Натекло воды'.

К сожалению, в нашей выборке не нашлось глаголов-пунктивов, поэтому мы не можем вынести суждение о том, может ли lart с ними сочетаться.

В сочетании как с процессами, так и состояниями лёгкий глагол lart образует предельные сложные глаголы с комплетивным значением:

(273) a. va?? pilлk minut-ra ?i-ze lart-r?-?

В. 5 минута-abl есть-cv_sim посадить-pst-3sg

`Вася наелся за 5 минут'.

b. va?? ?ur-za lart-r?-?

В. спать-cv_sim посадить-pst-3sg

`Вася наспался'.

4.3 Сравнение горномарийских и чувашских сложных глаголов

Итак, как мы и ожидали, системы горномарийских и чувашских глаголов очень похожи, однако есть и несколько заметных отличий. Так, в обоих языках глаголы со значениями уйти, послать, бросить и посадить грамматикализовались в телисизаторы, то есть лёгкие глаголы, образующие сложные глаголы с предельной интерпретацией, однако в горномарийском языке эта предельная интерпретация всегда «вхождение в состояние», а в чувашском может быть и «вхождение в процесс».

Между глаголами со значением посадить не было обнаружено вообще никакой разницы. Так, и лёгкий глагол љ?Ёndдљ, и лёгкий глагол lart образуют градативы - глаголы с некоторым инкрементальным свойством, качественная сущность которого зависит от конкретного типа глагола. С непереходными глаголами и с ингестивными глаголами это свойство - достаточность действий участника, чаще всего проявляющаяся в его удовлетворённости ситуацией, с глаголами созидания это - шкала готовности объекта, с остальными переходными глаголами - накопление эффекта на пациентивном участнике или инкрементальное свойство, которое и так заложено в семантике лексического глагола. Общими также оказались селективные ограничения на аргументную структуру: оба глагола посадить не сочетаются с непереходными глаголами, которые описывают неконтролируемое изменение состояния.

Глаголы со значением уйти оказались в обоих языках простыми телисизаторами, то есть акциональными модификаторами, которые в сочетании с процессами могут как вводить естественный предел, так и специфицировать уже имеющуюся предельную интерпретацию, а в сочетании с состояниями - вводить или специфицировать начинательную интерпретацию. Как keдљ, так и kaj сочетаются с лексическими глаголами, обозначающими неконтролируемое изменение состояния, и не сочетаются с переходными глаголами и непереходными глаголами, описывающими контролируемое действие. Однако селективные ограничения keдљ и kaj не тождественны: так, в отличие от горномарийского keдљ, чувашский глагол kaj может сочетаться с лексическими глаголами, описывающими некотролируемую ситуацию, но не обязательно изменение состояния. Так, например, kaj может сочетаться с экспериенциальными стативами, а keдљ - нет:

(274) a. va?? xojg?r-at

В. грустить-npst[.3sg]

`Вася грустит'.

b. va?? xojg?r-za ka-r?-?

В. грустить-cv_sim уйти-pst-3sg

`Вася загрустил'.

c. vas'a s??l??k-lan-en

В. грусть-vbz-prf[.3sg]

`Вася грустил'.

d. *vas'a s??l??k-lan-en ke-љ

В. грусть-vbz-cvb уйти-aor[.3sg]

Ожидаемое значение: `Вася загрустил'.

Глаголы со значением послать также грамматикализовались в простые телисизаторы и тоже могут как вводить, так и достраивать естественную предельную интерпретацию у процессов и состояний. Оба глагола - и koltaљ, и jar - сочетаются с непереходными глаголами и с непереходными глаголами, кроме тех, что описывают неконтролируемое изменение состояние. Единственное отличие глагола jar от koltaљ (помимо большей фонетической слитности с лексическим глаголом) состоит в том, что чувашский телисизатор гарантированно может образовывать сложные глаголы с ингрессивным значением, а надёжных примеров с koltaљ в качестве маркера ингрессива нам пока не попадалось.

Чуть ли не единственное, что роднит между собой горномарийский и чувашский глаголы бросить, кроме собственно телисизирующей функции - это способность сочетаться с глаголами моментального серьёзного физического воздействия на объект. В остальном глаголы существенно отличаются. Так, p?rak, в отличие от љuaљ, не развивает семантики исчерпанности действия, в силу чего не сочетается с глаголами пациентивной обаботки пациенса даже при условии его множественности, но зато способен сочетаться с некоторыми длительными состояниями, про которые пока не ясно, образуют ли они естественный класс (если верить обобщению Лебедева, они образуют естественный класс эмоционального воздействия на объект, однако глагол jorat `любить' не предполагает изменение эмоционального состояния на участника, обозначаемого прямым дополнением).

Распределение kaj и jar в чувашском языке, на первый взгляд, несовместимо с событийной структурой Рэмчанд, поскольку часть непроизводных лексических глаголов способны сочетаться с обоими телисизаторами. Однако, если вспомнить, что распределение глаголов keдљ и koltaљ зависит не от набора вершин, а от предрасположенности основ к присоединению внешнего агрумента в проекции Voice, чувашское распределение послать и уйти не будет вызывать противоречий со структурой первой фазы. Можно предположить, что в чувашском языке правила отображения работают немного другим образом, а именно дефолтное правило не приписывает аргументу никакого статуса - ни внешнего, ни внутреннего, и дальнейшая деривация напоминает деривацию той группы деказуативов, которые сочетаются и с keдљ, и с koltaљ в горномарийском языке. В остальном, как кажется, чувашские правила отображения не отличаются от горномарийских. Так, поскольку в чувашском глаголы, описывающик контролируемую ситуацию, сочетаются только с jar, можно предположить, что правило IC приписывает участнику, который является непосредственной причиной начала ситуации, статус внешнего аргумента:

(275) va?? lar-z=er-?-л/ *lar-za ka-r?-?

В. сесть-cv_sim=послать-pst-3sg сесть-cv_sim уйти-pst-3st

`Вася сел (на стул)' .

Аналогично, правило DС при прочих равных приписывает участнику, терпящему направленное изменение состояния, статус внутреннеого аргумента:

(276) sлt jy?-se ka-r?-?/ *jy?-s=er-?-л

молоко киснуть-cv_sim уйти-pst-3sg киснуть-cv_sim=послать-pst-3sg

`Молоко скисло'.

Наконец, так же, как и в горномарийском, если участник одновременно удовлетворяет и критериям правила IC, и критериям правила DC, правило IC доминирует над DC, то есть участник, являющийся непосредственной причиной начала ситуации, но терпящий в ней направленное изменение состояния или положения, оказывается внешним:

(277) a. v?l tyn-za ka-r?-?/ *tyn-z=er-?-л

3sg повалиться-cv_sim уйти-pst-3sg повалиться-cv_sim=послать-pst-

3sg

`Он повалился (упал в обморок) '.

b. va?? v?rt-s=er-?-л/ *v?rt-sa ka-r?-?

В. ложиться-cv_sim=послать-pst-3sg ложиться-cv_sim уйти-pst-3sg

`Вася лёг'.

Так, в примере (277a) изменение положения тела человека происходит неконтролируемо, и поэтому для образования сложного глагола можно использовать kaj, но нельзя jar. Напротив, в (277b) изменение положения тела человека происходит под его собственным контролем, и с таким глаголом сочетается уже jar, а не kaj.

Таким образом, в первом приближении чувашская система распределения лёгких глаголов отличается от горномарийской только тем, что дефолтное правило не приписывает аргументу никакого маркированного статуса, оставляя его нейтральным, как у декаузативов в собственно горномарийской системе. Однако для большей уверенности в таком выводе необходимо расширить выборку глаголов, а также проверить, работают ли те же правила распределения для глаголов lart `посадить' и lar `сесть'.

Внутреннее устройство чувашских лёгких глаголов kaj `уйти', jar `послать', p?rak `бросить' и lart `посадить', каким мы представляем его сейчас, непротиворечиво вкладывается в анализ структуры события, предложенный для их горномарийских аналогов. Тем не менее, с внутреязыковой точки зрения аргументов в пользу аналогичной структуры события у чувашских глаголов пока не так много, как у горномарийских. Во-первых, в чувашском, согласно нашим данным, нет морфологического аттенуатива - только грамматикализованный глагол il `брать', поэтому тест на аттенуатив может не сработать чисто технически - из-за несовместимости двух лёгких глаголов друг с другом. Во-вторых, у нас пока нет надёжных отрицательных примеров на сочетаемость глагола lart с пунктивами. Решение этих проблем входит в наши научные планы на ближайшее будущее.



Заключение

Подведём итоги нашего исследования. Нашей основной задачей было предложить формальный анализ для горномарийских сложных глаголов, образованных с помощью лёгких глаголов-телисизаторов keдљ `уйти', koltaљ `послать', љ?Ёnzдљ `сесть', љ?Ёndдљ `посадить' и љuaљ `бросить'. Для того, чтобы построить модели, которые одновременно предсказывали бы и селективные ограничения лёгких глаголов, и семантические особенности сложных глаголов, мы воспользовались синтаксисом первой фазы - теорией, которая инкорпорировала акциональность в синтаксическую структуру глагола. Согласно этой теории, лёгкие глаголы - это такие глаголы, которые в той или иной мере сохранили свою событийную структуру, но утратили лексическую константу, то есть способность описывать независимую ситуацию. Чтобы получить эту ситуацию, им теперь необходимо образовать сложный глагол с лексическим глаголов в форме конверба, который им эту информацию и передаст.

В ходе работы нам удалось определить, какой именно остаток событийной структуры сохранил каждый из лёгких глаголов. Этот остаток структуры представляет собой, по сути, событийный шаблон в терминах Левин и Раппапорт-Ховав [1998]. С одной стороны, он служит селективным фильтром для лексических глаголов: их собственная ситуация должна быть совместима с составом подсобытий и набором обязательных участников, требования на которые сохранил лёгкий глагол. С другой стороны, событийный шаблон лёгких глаголов фактически предопределяет семантику сложного глагола: каждый из телисизаторов образует класс сложных глаголов с идентичными акциональными характеристиками.

Так, структура события лёгкого глагола keдљ `уйти' состоит из процессуального подсобытия и его Претерпевающего и из результирующего состояния и его Носителя. Это, с одной стороны, определяет его селективные ограничения: он сочетается только с неаккузативными глаголами, причём не с глаголами созидания. Наличие обязательного результирующего состояния обеспечивает обязательную предельную интерпретацию, благодаря чему все сложные глаголы с keдљ - пунктивы.

Структура события лёгкого глагола koltaљ `послать' состоит из инициирующего подсобытия и Инициатора, процессуального подсобытия и Претрпевающего, результирующего состояния и его Носителя. Соответственно, лексические глаголы, которые сочетаются с koltaљ, должны быть либо неэргативные, либо переходные, и это не должны быть глаголы созидания. Наличие обязательного результирующего состояния предопределяет акциональный класс всех сложных глаголов с koltaљ: они пунктивны.

Структура события лёгкого глагола љ?Ёnzдљ `сесть' состоит только из процессуального подсобытия с комплементом с семантической ролью Пути. В этом комплементе содержится следующее требование: в ходе процесса должно произойти инкрементальное изменение некоторого свойства-шкалы, дошедшее до контекстно релевантной, но не максимальной степени. Такой «событийный шаблон» объясняет, почему љ??nzдљ сочетается только с неаккузативными глаголами, причём только с глаголами, у которых возможна инкрементальная интерпретация - но зато может сочетаться с глаголами созидания, в отличие от keдљ. Такая семантика предсказывает, что всякий сложный глагол с љ?Ёnzдљ - это градатив с исключительно предельной интерпретацией.

Структура события лёгкого глагола љ?Ёndдљ `посадить' состоит из каузирующего подсобытия и Инициатора и процессуального подсобытия с Претерпевающим и комплементом-Путём, семантически идентичным Путю глагола љ?Ёndдљ. Такой остаток событийной структуры позволяет љ?Ёndдљ сочетаться с любыми неэргативными и переходными глаголами, имеющими длительное процессуальное подсобытие: просто в некоторых случаях инкрементальное свойство задано лексически, а в некоторых случаях - достраивается из контекста. В частности, этот лёгкий глагол способен сочетаться и с переходными глаголами созидания. Сложные глаголы с љ?Ёndдљ - тоже предельные градативы.

Можно заметить, что квартет лёгких глаголов keдљ `уйти', koltaљ `послать', љ?Ёnzдљ `сесть' и љ?Ёndдљ `посадить' образует своего рода семантический квадрат: пары koltaљ-keдљ и љ?Ёndдљ-љ?Ёnzдљ отличаются наличием / отстуствием внешнего аргумента, а пары keдљ-љ?Ёnzдљ и koltaљ-љ?Ёndдљ - наличием/отсутствием результирующего сосотояния (или, другими словами, отличаются тем, чем заполнен комплемент их событийной вершиной, результирующим состоянием или Путём). Такой репертуар лёгких глаголов способен предоставить возможность к телисизации практически любому лексическому глаголу (кроме пунктивных глаголов созидания и некоторых других немногочисленных исключений, например, глагола kodaљ `остаться' - это связано, видимо, с тем, что этот глагол не описывает никакого изменения состояния).

Наконец, лёгкий глагол љuaљ `бросить' сохранил в своей структуре события инциирующее подсобытие и его Иницатора, процессуальное подсобытие и его Претерпевающего, результирующее подсобытие и его Носителя, а также обязательное требование на то, чтобы одна и та же ИГ не могла быть Инициатором и Претерпревающим одновременно. Уже эта часть информации о сохранившейся структуре события ограничивает круг возможных лексических глаголов до переходных процессов с пациентивным дополнением. Однако глагол љuaљ сохранил дополнительные требования на процессуальное подсобытие и результирующее состояние: так, процесс должен быть представлен как сумма однотипных атомарных подсобытий (в том числе возможно и наличие всего атомарного подсобытия), изменяющих некоторое контекстно релевантное свойство Претерпевающего до момента вхождение в такое состояние, с наступлением которого следующее атомарное подсобытие невозможно или не приносит контекстно релевантного результата. Из-за такого ограничения круг допустимых для љuaљ лексических глаголов суживается до глаголов уничтожения или удаления объекта, а также для глаголов обрабоки пациенса или смены обладателя - но только в сочетании с множественным участником.

...