Избрание и применение следователями органов внутренних дел залога и домашнего ареста в качестве мер пресечения

В соответствии с указанными признаками уголовно-процессуального принуждения, В.С. Чистякова выделила в нем две группы: меры пресечения и иные меры процессуального принуждения. К последней группе ею отнесено большинство предусмотренных УПК РСФСР процессуальных мер См.: Чистякова В.С. Законность и обоснованность применения мер уголовно-процессуального принуждения. - М., 1978. - С. 41.. Именно эту теоретическую модель взял за основу УПК РФ, поместив научную классификацию мер принуждения в раздел IV. Одними из первых в середине 60-х прошлого столетия предложили такое деление мер процессуального принуждения Н.В. Жогин и Ф.Н. Фаткуллин См.: Жогин Н.В., Фаткуллин Ф.Н. Предварительное следствие в советском уголовном процессе. - М., 1965. - С. 256.. Однако они закладывали в свою классификацию несколько иную идею, взяв за основу деления характер и степень выраженности принуждения. Универсальность этого основания заключается в том, что оно предполагает и различие самих мер принуждения (мер пресечения и иных мер процессуального принуждения), и субъектов уголовного судопроизводства, к которым они применяются. Поэтому идея этих авторов нам ближе, нежели позиция законодателя.

Надо отметить, что в теории разработаны различные перечни мер процессуального принуждения, которые разделяются и объединяются по разным критериям: целевому назначению, степени выраженности принуждения, способам охраны, длительности воздействия и др. В настоящее время насчитывается более десятка существенно или незначительно отличающихся друг от друга классификаций мер процессуального принуждения.

Так, Ю.И. Лившиц делит их на четыре группы: меры пресечения, направленные на обнаружение и изъятие и закрепление доказательств; меры, обеспечивающие порядок судебного разбирательства; другие меры, которые не относятся ни к какой из названных групп См.: Лившиц Ю.Д. Меры процессуального принуждения в советском уголовном процессе: Автореф. дис. …к.ю.н. - М., 1958. - С. 5-6.. Сходную по содержанию классификацию приводит М.А. Чельцов См.: Чельцов М.А. Советский уголовный процесс. - М., 1962. - С. 221, 228..

Две группы мер принуждения предусматривает З.Ф. Коврига: средства пресечения и средства обеспечения. К группе средств пресечения, помимо мер пресечения, она относит отобрание обязательства о явке; задержание; привод; розыск и этапирование; отстранение обвиняемого от должности; меры, принимаемые к нарушителям порядка в судебном заседании См.: Коврига З.Ф. Уголовно-процессуальное принуждение. - Воронеж, 1975. - С. 29-30..

Используя целевой критерий классификации, все меры процессуального принуждения В.М. Корнуков разделил на две группы мер, обеспечивающих: а) участие и надлежащее поведение обвиняемого и других лиц в уголовном процессе, отнеся к ним меры пресечения, обязательство о явке, привод, задержание, отстранение от должности; б) обнаружение, изъятие и исследование доказательств (обыск, выемка, освидетельствование, получение образцов для сравнительного исследования, помещение в медицинское учреждение), гражданский иск или возможную конфискацию имущества См.: Корнуков В.М. Указ. соч., с. 24-25..

Классификация, предложенная З.З. Зинатуллиным, на сегодня выглядит так: меры пресечения; задержание; отстранение обвиняемого от должности; наложение ареста на имущество; обыск, выемка; освидетельствование; получение образцов для сравнительного исследования; помещение лица в медицинское учреждение; привод См.: Зинатуллин З.З. Уголовно-процессуальное принуждение и его эффективность. - Казань, 1981. - С. 65-122..

Однако, на наш взгляд, рассмотренные классификации дают слишком расширительное толкование мер процессуального принуждения, что не позволяет выделить их из уголовного процесса по специфическим признакам, отграничить от следственных действий, имеющих своей целью обнаружение, собирание, исследование и оценку доказательств. При таком подходе теряют смысл многие понятия и институты уголовно-процессуального права и направления урегулированной им уголовно-процессуальной деятельности. Все сводится только к уголовно-процессуальному принуждению.

Трудно не согласиться с позицией С.П. Ефимичева, утверждающего, что «весь уголовный процесс в широком понимании, по своей сути, является системой принуждения…» Ефимичев С.П. Уголовно-процессуальное принуждение и место мер пресечения в решении задач предварительного расследования // Уголовно-процессуальное принуждение и ответственность, их место в решении задач предварительного расследования. - Волгоград, 1987. - С.23.. Признавая бесспорным вывод С.А. Шейфера о том, что любое следственное действие опирается на принуждение См.: Шейфер С.А. Следственные действия. Система и процессуальная форма. - М., 1981. - С. 106., отождествление их с мерами процессуального принуждения, как это делают В.М. Корнуков, З.З. Зинатуллин и др., все же методологически неверно.

В последнее время общепризнанной считается позиция, выраженная Б.Т. Безлепкиным, который заметил, что уголовно-процессуальное принуждение проявляется и при производстве следственных действий, однако здесь оно может выступать лишь составной частью и способом осуществления определенного следственного действия по собиранию доказательств См.: Безлепкин Б.Т. Уголовный процесс России. - М., 2003. - С. 156..

Неверным также, полагаем, будет отнесение отдельных видов мер пресечения к различным группам мер процессуального принуждения.

Так, В.А. Михайлов относит к группе мер процессуального принуждения, способствующих собиранию, проверке и оценке доказательств, заключение под стражу, объясняя это тем, что «цели, достигаемые с помощью уголовно-процессуального принуждения, многообразны» Михайлов В.А. Меры пресечения в российском уголовном процессе. - М., 1996. - С. 9-10.. Соглашаясь в целом с последним утверждением, полагаем, что применение той или иной меры пресечения, прежде всего, должно быть вызвано не необходимостью собирания, проверки и оценки доказательств, а обеспечением надлежащего поведения обвиняемого. В противном случае получается, что для эффективного сбора доказательств оптимальной мерой пресечения будет только заключение под стражу.

В УПК РФ принудительные средства, образующие основной объем процессуального принуждения, объединены в самостоятельном разделе с названием «Меры процессуального принуждения» и разбиты на три группы: задержание (глава 12), меры пресечения (глава 13) и иные меры процессуального принуждения (глава 14). Законодатель не предпринял попытки разместить в нем максимальное число предусмотренных законом процессуальных средств, действий, обладающих свойством принудительности. Этого сделать невозможно, как указывает Б.Б. Булатов, по объективным причинам, т.к. «… в одних случаях принудительные меры являются органическим, неотъемлемым элементом процессуальных, следственных действий, от них неотделимы и регламентируются в рамках процедуры их проведения. В других - принудительные процессуальные меры представляют иные виды уголовно-процессуального принуждения (правовосстановительные санкции уголовно-процессуальных норм, меры уголовно-процессуальной ответственности), в УПК они обособлены, примыкают к соответствующим уголовно-процессуальным институтам, производствам (досудебному, судебному)» Булатов Б.Б. Государственное принуждение в уголовном судопроизводстве. - Омск: Омская академия МВД России, 2003. - С. 43..

Законодатель, объединив все меры пресечения и включив их в раздел «Меры процессуального принуждения», весьма удачно с точки зрения юридической техники подчеркнул, что они являются разновидностью мер процессуального принуждения. Это означает, что все признаки, которыми обладает уголовно-процессуальное принуждение, имеют прямое отношение к мерам пресечения.

Взяв за основу рассмотренные выше признаки мер процессуального принуждения, выделенные В.С. Чистяковой, попытаемся исследовать место мер пресечения в системе процессуального принуждения.

Меры пресечения, как и все меры процессуального принуждения, применяются в сфере уголовного судопроизводства и, соответственно, носят уголовно-процессуальный характер.

Сходен также круг субъектов, правомочных применять как меры процессуального принуждения, так и меры пресечения. Это, как правило, государственные органы и должностные лица, ведущие производство по уголовному делу. Здесь субъект, правомочный избирать и применять меру процессуального принуждения (пресечения), определяется в зависимости от их конкретного вида, от того, насколько затрагиваются важнейшие конституционные права и свободы человека. Для отдельных видов мер процессуального принуждения предусмотрены дополнительные гарантии законности и обоснованности их применения.

Так, заключение под стражу и домашний арест применяются по судебному решению. Решение об отстранении обвиняемого от должности, наложении ареста на имущество, денежном взыскании также принимается судом.

Основания, условия, пределы и порядок применения любых мер процессуального принуждения точно регламентированы уголовно-процессуальным законом. Следует только отметить, что меры пресечения составляют ту группу мер процессуального принуждения, которые все же в наибольшей степени ограничивают личную свободу человека и гражданина, поэтому в законе более детально прописаны основания, условия, пределы и порядок их применения.

Отличия мер пресечения от других процессуальных мер принуждения, послужившие основанием выделения их в отдельную группу в системе мер уголовно-процессуального принуждения, связаны, прежде всего, с такими признаками, как: круг лиц, к которым они могут быть применены; особой их целенаправленностью; характером и содержанием принуждения.

Так, круг участников уголовного судопроизводства, к которым могут применяться те или иные меры процессуального принуждения, достаточно широк и зависит от их вида. Это могут быть подозреваемый, обвиняемый, потерпевший, свидетель, гражданский истец, гражданский ответчик, эксперт, специалист, переводчик, понятой, т.е. лица, представляющие как сторону защиты и обвинения, так и вообще не заинтересованные в исходе уголовного дела. Мера пресечения же избирается только в отношении лица, подвергшегося уголовному преследованию - обвиняемого или подозреваемого. Причем, в отношении подозреваемого она избирается в исключительных случаях (ст. 100 УПК РФ).

Все меры процессуального принуждения характеризуются целенаправленностью. Однако, цели, для достижения которых применяются меры процессуального принуждения, шире целей мер пресечения. Помимо последних, меры процессуального принуждения могут преследовать такие цели, как: обеспечение порядка уголовного судопроизводства; надлежащее исполнение приговора; обеспечение явки к лицу, осуществляющему производство по делу; обеспечение исполнения участниками процесса своих обязанностей и т.п.

По своему содержанию меры пресечения оказывают на обвиняемого психологическое или физическое воздействие либо ограничивают (а в случае применения заключения под стражу и, частично, домашнего ареста - лишают) свободу и имущественные права и интересы.

Достижение целей, с которыми закон связывает действие мер пресечения, обеспечивается путем ограничения свободы обвиняемого (подозреваемого), которое составляет сущность мер пресечения, не связанных с содержанием под стражей.

Под ограничением свободы в содержании принуждения при применении мер пресечения, следует понимать сами запреты, направленные на достижение надлежащего поведения обвиняемого или подозреваемого (не скрываться, не препятствовать производству по делу, не заниматься преступной деятельностью), под угрозой применения более строгой меры пресечения либо имущественной ответственностью обвиняемого, осуществления за ним присмотра родителей, опекунов, попечителей, должностными лицами специализированного детского учреждения, контроля со стороны следователя, поручителей, а также имущественной ответственностью залогодателя, родителей, опекунов, попечителей.

Превентивный характер принуждения в мерах пресечения является одним из основных специфических признаков указанных мер, отличительной чертой, позволяющей отграничивать их от задержания и иных мер процессуального принуждения. Как уже отмечено выше, цели мер пресечения состоят в том, чтобы предотвратить, пресечь, предупредить или хотя бы нейтрализовать противодействие или возможное противоправное и ненадлежащее поведение обвиняемого (подозреваемого), т.е. направлены как бы «в будущее». Это, однако, не означает, что решение об избрании меры пресечения может основываться на предположениях и субъективном мнении о вероятном поведении обвиняемого, оно должно базироваться на совокупности конкретных доказательств, свидетельствующих о ненадлежащем поведении лица в процессе расследования.

Следует, на наш взгляд, отметить, что в научной литературе основной акцент делается на превентивном характере мер пресечения, но забывается о том, что они направлены также на обеспечение эффективности досудебного производства, т.е. носят обеспечительный характер. Посредством мер пресечения обеспечивается надлежащее поведение обвиняемого, подозреваемого в ходе производства по делу, а также исполнение приговора. Поэтому можно согласиться с суждением М.А. Чельцова о том, что термин «меры обеспечения» является более удачным, нежели термин «меры пресечения», так как из всех предусмотренных уголовно-процессуальным законодательством мер, фактически пресекать возможность уклонения от следствия и суда, а также занятия преступной деятельностью наиболее способно лишь заключение под стражу См.: Чельцов М.А. Советский уголовный процесс. - 4-е изд., испр. и перераб. - М., 1962. - С. 221.. В свете современного УПК РФ сюда можно отнести также домашний арест. Однако термин «меры пресечения» прочно укоренился в уголовно-процессуальном законодательстве и в практической деятельности, поэтому вряд ли есть смысл его менять, важнее правильно понимать существо и назначение мер пресечения, своевременно и к месту применять ту из них, которая наиболее полно отвечает назначению уголовного судопроизводства.

Правовая природа мер пресечения характеризуется учеными по-разному. Особо острую дискуссию вызывает вопрос: являются ли они мерами процессуальной ответственности как ответственности юридической, мерами уголовного наказания либо относятся только к превентивно-обеспечительным мерам, не имеющим в своей основе уголовно-процессуального нарушения.

Меры пресечения значительным образом стесняют права личности, однако нельзя отождествлять их с мерами уголовного наказания. Во-первых, институт мер пресечения - уголовно-процессуальный, а институт мер уголовного наказания - уголовно-правовой. Смешивать их методологически неверно, они различаются по задачам и целям. Примером такой неудачной подмены уголовно-процессуальной деятельности уголовно-правовой, когда статью 81 УПК РФ о вещественных доказательствах используют как институт уголовно-правовой ответственности, служит решение Европейского суда по правам человека по делу «Бакланов против Российской Федерации» См.: сайт Европейского Суда по правам человека. Мы имеем дело с правовыми коллизиями, так как аналогия норм УПК на нормы УК и наоборот, не распространяется.

Во-вторых, различны цели мер пресечения и мер уголовного наказания. Цели уголовного наказания - это применение кары за совершенное преступление, исправление и перевоспитание осужденных. Цели мер пресечения, как мы указали выше, состоят в том, чтобы предотвратить ненадлежащее поведение обвиняемого по время производства по делу.

В-третьих, меры наказания применяются к тем, кто уже осужден и признан виновным вступившим в законную силу приговором суда. В отличие от этого меры пресечения применяются к подозреваемым и обвиняемым, которые впоследствии могут быть признаны и невиновными.

В-четвертых, меры наказания могут применяться не иначе как по приговору суда и в соответствии с законом, в то время как меры пресечения вправе применять не только суд, но и другие уполномоченные органы уголовного судопроизводства.

В-пятых, применение судом уголовного наказания порождает для гражданина такие негативные последствия, как признание его судимости. Применение мер пресечения подобные юридические последствия не вызывает.

В теории права ответственность как юридическая категория традиционно была связана с материальным правом.

Так, И.С. Самощенко и М.Х. Фарукшин писали: «Материальный признак… отражает содержание видов ответственности …, а форма выражает отдельные процессуальные особенности тех или иных видов ответственности, дополняющие их характеристику … Процессуальной ответственности как самостоятельного вида юридической ответственности не существует» Самощенко И.С., Фарукшин М.Х. Ответственность по советскому законодательству. - М., 1971. - С. 186-187..

В уголовно-процессуальной литературе впервые с обоснованием процессуальной ответственности выступила П.С. Элькинд. Исходя из признания уголовно-процессуального права самостоятельной отраслью, обладающей специфическим предметом и методом правового регулирования, П.С. Элькинд и Н.А. Чечина пришли к выводу, что ответственность, выражая своеобразие правового регулирования, «образует один из необходимых компонентов такого метода. Наряду с другими компонентами она составляет юридический признак соответствующей отрасли права» Чечина Н.А., Элькинд П.С. Об уголовно-процессуальной и гражданской процессуальной ответственности // Сов. Государство и право. - 1973. - № 9. - С. 34.. В связи с этим П.С. Элькинд отмечала, что «существование отрасли права, вовсе не имеющей своих собственных средств обеспечения правовых требований и дозволений, представляется немыслимым, невозможным» Элькинд П.С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве. - Л., 1976.- С. 95..

Это суждение о самостоятельности уголовно-процессуальной ответственности, в основе которой лежит правонарушение, поддержаны и развиты другими учеными См.: Мотовиловкер Я.О. Предмет советского уголовного процесса. - Ярославль, 1974. - С. 28; Филющенко А.А. Об уголовно-процессуальном принуждении //Правоведение. 1974. - № 3. - С. 108-110; Строгович М.С. Сущность юридической ответственности //Сов. Государство и право. - 1979. - № 5. - С. 73-78; Столмаков А.И. Понятие правонарушения по советскому уголовно-процессуальному праву // Правоведение. - 1980. - № 1. - С. 71-76; Зинатуллин З.З. Уголовно-процессуальное принуждение и его эффективность. - Казань, 1981. -С. 10-11; Коврига З.Ф. Уголовно-процессуальная ответственность. - Воронеж, 1984. -С. 3-113.. При исследовании процессуальной ответственности П.С. Элькинд обосновала, в частности, вывод о том, что когда обвиняемый или подозреваемый нарушает обязанности, связанные с подпиской о невыезде, наступает уголовно-процессуальная ответственность в виде изменения подписки о невыезде на более строгую меру пресечения. Наступление ответственности обусловлено, как считает этот автор, именно противоправным поведением участников процесса См.: Элькинд П.С. Указ. соч. - С. 96-98.. З.Ф. Коврига, В.М. Корнуков, Г.Н. Ветрова тоже весьма обоснованно считают, что в таких случаях наступает уголовно-процессуальная ответственность См.: Коврига З.Ф. Уголовно-процессуальное принуждение. - Воронеж, 1975. -С. 35; Корнуков В.М. Меры процессуального принуждения в уголовном судопроизводстве. - Саратов, 1978. - С. 16-17; Ветрова Г.Н. Уголовно-процессуальная ответственность: Автореф. дис. …к.ю.н. - М., 1981. - С. 5..

В процессуальной литературе существует также взгляд о том, что меры пресечения - это процессуальные санкции. Этой позиции в той или иной мере придерживаются Р.Д. Рахунов, А.М. Ларин, В.П. Божьев, П.А. Лупинская, С.А. Шейфер См.:Рахунов Р.Д. Участники уголовно-процессуальной деятельности. - М., 1961. - С. 202; Ларин А.М. Расследование по уголовному делу. Планирование, организация. - М., 1970. - С. 5; Божьев В.П. Уголовно-процессуальные правоотношения. - М., 1975. - С. 57; Лупинская П.А. Решение в уголовном судопроизводстве. Их виды, содержание и формы. - М., 1976. - С. 15; Шейфер С.А. Следственные действия. - М., 1981. -С. 109.. По их мнению, меры пресечения используются когда совершено процессуальное правонарушение, ибо санкция как элемент процессуальной нормы применяется за нарушение правил поведения, содержащихся в диспозиции, и служит средством устранения нарушений. Принудительное осуществление процессуальных действий в отношении лиц, уклоняющихся от добровольного исполнения своих обязанностей, проявляется, в частности, в избрании более строгой меры пресечения. В таких случаях, указал А.И. Столмаков, реализуется правовосстановительная санкция См.: Столмаков А.И. Понятие и классификация санкций норм уголовно-процессуального права //Правоведение. -1977. № 3. - С. 44..

Есть и иной взгляд на правовую природу мер пресечения. Так, З.Д. Еникеев считает, что меры пресечения являются исключительно предупредительными, ни одна из них не может быть отнесена ни к процессуальной, ни к любой другой разновидности ответственности. Не относятся меры пресечения и к процессуальным санкциям, поскольку санкций за невыполнение обязанностей лицом, в отношении которого избрана мера пресечения, нет, как нет и самого правонарушения, следовательно, нет и процессуальной ответственности См.: Еникеев З.Д. Проблемы эффективности мер уголовно-процессуального пресечения. - Казань, 1982. -С. 6-7.. К аналогичному выводу пришли Т.В. Свистунова, Е.М. Клюков, И.Л. Петрухин См.: Свистунова Т.В. Структура норм уголовно-процессуального права ,, Правоведение. - 1968. - № 5. - С. 91; Клюков Е.М. Меры процессуального принуждения. - Казань, 1974. - С. 26-27; Петрухин И.Л. Свобода личности и уголовно-процессуальное принуждение. - М., 1985. - С. 65, 86..

Таковы суждения ученых о сущности и юридической природе мер пресечения. Разумеется, анализ целей их применения (ст. 97 УПК РФ) позволяет говорить о превентивно-обеспечительном характере данных процессуальных мер. Однако нецелесообразно ограничиваться констатацией только этого положения, отрицать наличие процессуальной санкции, реализуемой, в частности, при нарушении избранной меры пресечения. Полагаем, что меры пресечения приобретают также характер уголовно-процессуальной ответственности в случае, когда они применяются для пресечения неправомерных действий подозреваемого, обвиняемого, направленных на воспрепятствование производству по уголовному делу.

Попытаемся обосновать данное утверждение, проанализировав правовую природу мер пресечения.

Фактическим основанием уголовно-процессуальной ответственности выступает факт совершения уголовно-процессуального нарушения, т.е. сознательное неисполнение участником уголовного судопроизводства предусмотренных законом обязанностей. Состав правонарушения образуется из единства четырех элементов: объективной, субъективной сторон, объекта и субъекта деяния.

Объектом правонарушения выступают общественные отношения, охраняемые нормами института мер пресечения. Правовая норма, как известно, должна содержать гипотезу, диспозицию и санкцию, т.е. указания относительно того, кто, при каких обстоятельствах, что обязан сделать (или от чего воздержаться), какие меры последуют, если субъект поступит иным, чем предусмотрено в норме, образом. Следовательно, необходимо определить, неисполнение каких конкретно правовых обязанностей надо рассматривать как процессуальное нарушение.

Во-первых, обязанность вести себя надлежащим образом возложена законом на обвиняемого, по нашему мнению, еще до момента избрания в отношении него меры пресечения, т.е. с момента привлечения лица в качестве обвиняемого. Обратимся к ст. 97 УПК РФ. Являясь по своей сути специализированной управомачивающей, данная норма определяет правила возможного поведения дознавателя, следователя, прокурора и суда (диспозиция) при наличии достаточных оснований полагать, что обвиняемый воспрепятствует нормальному производству по делу (гипотеза). На первый взгляд, она не содержит конкретных обязанностей обвиняемого, а также санкции. Этим, видимо, объясняется утверждение И.Л. Петрухина об отсутствии в уголовно-процессуальном законе нормы, обязывающей обвиняемого не скрываться от следствия и суда, не заниматься преступной деятельностью, не препятствовать производству по делу См.: Петрухин И.Л. Указ. соч., с. 85-86..

Однако, как представляется, в уголовно-процессуальном законе содержатся перечисленные обязанности обвиняемого. Все дело в том, что основу механизма уголовно-процессуального регулирования составляет принцип построения норм как управомачивающих, обязывающих или запрещающих. В зависимости от их вида активной стороной правоотношений выступает конкретный субъект, который наделен правами или несет обязанности. В анализируемой норме акцент сделан именно на праве следователя и других должностных лиц избрать в необходимых случаях меру пресечения См.: Очередин В.Т. Юридическая природа мер пресечения в уголовном процессе // Уголовно-процессуальное принуждение и ответственность, их место в решении задач предварительного следствия: Сб. научн. тр. - Волгоград, 1987. - С. 66.. Однако данную норму можно сформулировать по-иному, сделав акцент на обязанности обвиняемого вести себя надлежащим образом.

Во-вторых, в случае нарушения меры пресечения, не связанной с лишением свободы, возможна санкция в виде применения более строгой меры пресечения (ч. 1 ст. 110 УПК РФ).

Так, по уголовному делу № 5538, возбужденному 4.02.2005 г. по ч.3 ст. 158 УК РФ, следователь СО при 1 ГОМ УВД г. Якутска применил в отношении обвиняемого М. меру пресечения - подписку о невыезде. Однако обвиняемый М. не являлся по вызовам к следователю, скрывался, в деле имелись сведения о том, что он требовал от потерпевшего и свидетеля изменить показания, в противном случае угрожал им расправой. Поэтому ситуация расследования заставила следователя возбудить ходатайство об избрании в отношении М. более строгой меры пресечения - заключения под стражу. Учитывая, что ранее избранная в отношении М. мера пресечения - подписка о невыезде - не оказывала на него надлежащего воздействия, суд обоснованно заменил ее заключением под стражу Уголовное дело № 5538 Якутского городского суда..

Общая теория права выделяет характерные признаки объективной стороны правонарушения: деяние (действие или бездействие); наличие противоправного вреда; причинную связь между ними.

Действия, как активные проявления поведения лица, нарушающего процесс нормального производства по уголовному делу, прямо запрещены законом (ст. 97, 102 УПК РФ). Совершение правонарушения путем бездействия заключается в том, что лицо не является по вызовам дознавателя, следователя, прокурора или суда. Уклонение от явки - нарушение правовой обязанности (ч. 2 ст. 102 УПК РФ).

При совершении перечисленных действий процессуальные отношения, регулируемые институтом мер пресечения, оказываются нарушенными, т.е. им причиняется вред. Противодействие обвиняемого, безусловно, замедляет расследование, мешает раскрытию преступления, выполнению назначения уголовного судопроизводства, вызывает необходимость в привлечении дополнительных сил и средств для ликвидации такого вреда См.: Очередин В.Т. Юридическая природа мер пресечения в уголовном процессе // Уголовно-процессуальное принуждение и ответственность, их место в решении задач предварительного следствия: Сб. научн. тр. - Волгоград, 1987. - С. 69..

Специфика причинно-следственных связей состоит в том, что в качестве причины всегда должно рассматриваться противоправное деяние, а в качестве следствия - причиненный вред. Например, в результате неявки обвиняемого по вызову (причина) было сорвано производство следственного действия (следствие).

Что касается субъекта рассматриваемых правонарушений, то это обвиняемый (ст. 97 УПК РФ), в исключительных случаях - подозреваемый (ст. 100 УПК РФ), подсудимый ( ст. 228, 255, 299 УПК РФ), а до вступления приговора в законную силу - осужденный (ст. 308 УПК РФ).

Необходимый признак субъективной стороны правонарушения - наличие вины. Представляется, юридическое значение может иметь лишь умышленное совершение противоправного деяния: обвиняемый не явился по вызову, скрылся от следствия или суда, не сообщил о перемене места жительства, воспрепятствовал производству по делу, совершил преступление.

Следовательно, анализ элементов состава уголовно-процессуального правонарушения позволяет констатировать, что в ряде случаев он может служить основой для избрания меры пресечения или ее изменения на более строгую. При таких обстоятельствах правомерно говорить о наступлении уголовно-процессуальной ответственности, под которой понимается реализация процессуальной санкции в виде избрания меры пресечения или ее изменения на более строгую, обеспечивающую требуемое законом поведение, за виновное неисполнение субъектом правовых обязанностей, повлекшее наступление общественно вредных последствий.

В связи с этим заслуживает, на наш взгляд, поддержки предложение З.Д. Еникеева о том, что в уголовно-процессуальном законодательстве следует предусмотреть предупреждение лица при предъявлении ему постановления (определения) об избрании в отношении него меры пресечения о возможности применения к нему более строгой из них в случае несоответствия его поведения установленным ограничениям См.: Еникеев З.Д. Проблемы эффективности мер уголовно-процессуального пресечения. - Казань, 1982. - С. 57.. В настоящее время такое предупреждение содержится только в процессуальном бланке подписки о невыезде и надлежащем поведении (Приложение 97 к ст. 476 УПК РФ), в самом постановлении об избрании меры пресечения его нет, что является, по нашему мнению, упущением в законодательной регламентации мер пресечения.

Изложенным выше, однако, не исчерпывается характеристика юридической природы мер пресечения. Определенные действия, например попытка скрыться от следствия, воздействие на свидетелей, могут быть совершены лицом до привлечения его в качестве обвиняемого, т.е. когда оно не было обязано в соответствии с законом вести себя надлежащим образом как участник процесса. Значит, поскольку правоотношений в указанном аспекте не существовало, постольку избрание в отношении такого лица меры пресечения предполагает исключение действий, препятствующих нормальному ходу расследования. В данном случае согласно ст. 46, 100 УПК РФ лицо становится подозреваемым, наделяется определенными правами и несет конкретные обязанности.

Сложность рассматриваемых уголовно-процессуальных явлений исключает, на наш взгляд, возможность однозначного ответа на вопрос о юридической природе мер пресечения. Являясь по своей юридической сущности превентивно-обеспечительными, они в отдельных случаях приобретают форму уголовно-процессуальной ответственности, так как реализуется санкция за невыполнение субъектом правовых обязанностей. Однако следует подчеркнуть - в отдельных случаях. Дело в том, что применение более строгой меры пресечения в случае нарушения обязательств, связанных с применением, например, подписки о невыезде, связано с более широким кругом обстоятельств, которые необходимо учитывать. Кроме того, несмотря на то, что избрание меры пресечения в отношении обвиняемого является правом, а не обязанностью лица, осуществляющего производство по делу, необходимо учитывать, что на практике сложилась ситуация, когда вопрос об избрании меры пресечения обычно решается при привлечении лица в качестве обвиняемого. Это стало, можно сказать, непреложным правилом, выполнения которого требуют начальники следственных подразделений от подчиненных следователей. В таких условиях меры пресечения являются, прежде всего, именно превентивными по характеру и не выступают в качестве процессуальной санкции.

По общему мнению ученых-правоведов, все виды юридической ответственности носят ретроспективный характер, так как наступают за содеянное в прошлом, а не за намерение совершить противоправный поступок. Что касается позитивной (перспективной) ответственности (В.А. Елеонский), то ее многие авторы не относят к юридической, признают по существу моральной категорией, характеризующейся ответственным поведением См.: Назаренко Г.В. Общая теория права и государства: Учебный курс для вузов. - М.: Изд-во «Ось-89», 2001. - С. 108.. Тем не менее, полагаем, что в уголовном процессе вектор позитивной ответственности просматривается, вытекает из диспозитивности процессуальных норм, которая заключается в возможности выбора правомерного поведения участниками уголовного судопроизводства. Выделение позитивной уголовно-процессуальной ответственности применительно к предварительному следствию представляет несомненный научно-практический интерес, т.к. позволяет раскрыть и понять функции следователя и задачи, решаемые им как участником со стороны обвинения. Он часто принимает решения, существенно затрагивающие права и интересы лиц, вовлеченных в сферу уголовного судопроизводства. Осознание следователем своей высокой ответственности, добросовестное отношение к выполнению им своих профессиональных обязанностей служит залогом того, что принимаемые решения и совершенные на их основе действия будут действительно справедливыми, способствовать успеху в достижении истины по делу.

Резюмируя вышеизложенное, сформулируем выводы по данному параграфу:

1. Любое процессуальное действие, применяемое в отношении лиц, вовлеченных в орбиту уголовного судопроизводства, содержит элемент принуждения. Поэтому законодатель правильно не пошел по пути подробной их регламентации, ограничившись исчерпывающим перечнем мер пресечения.

2. Меры пресечения отвечают всем признакам, присущим мерам уголовно-процессуального принуждения, но одновременно обладают существенными отличиями, позволяющими рассматривать их в качестве специальной обособленной группы.

3. Особое место мер пресечения в системе мер процессуального принуждения обусловлено их самостоятельной непосредственной целью, острым принудительным и превентивным характером, а также кругом лиц, к которым они могут быть применены.

4. Правовая природа мер пресечения неоднозначна. Являясь по сущности превентивно-обеспечительными мерами и создавая условия для эффективного досудебного производства, они в отдельных случаях могут приобретать форму уголовно-процессуальной ответственности.

1.3 Проблемы судебного контроля при применении мер пресечения и перспективы их решения

Призвание уголовно-процессуального законодательства - обеспечить наилучшие правовые условия для расследования преступления, изобличения преступника и назначения справедливого наказания виновному. При этом уголовно-процессуальный закон обязан создать систему процессуальных гарантий прав личности, оградить ее от произвола должностных лиц, ведущих производство по уголовному делу. Стремясь обеспечить в сфере уголовного судопроизводства оптимальный баланс между интересами личности, особенно конституционными правами и свободами граждан, и необходимостью осуществления уголовного судопроизводства, законодатель в рамках УПК РФ произвел серьезную модернизацию правового регулирования мер процессуального принуждения. Применение наиболее строгих мер принуждения было поставлено под судебный контроль.

Тем не менее, и учеными - процессуалистами и юристами-практиками высказывается небезосновательная критика отдельных положений УПК РФ, касающихся мер процессуального принуждения и мер пресечения, в частности. В силу слабой проработанности или неурегулированности в законе отдельных вопросов, связанных с применением мер процессуального принуждения, «дискомфорт» испытывают все заинтересованные стороны: и должностные лица, ведущие производство по уголовному делу, и участники уголовного судопроизводства, в отношении которых названные меры могут быть применены.

Процессуальная форма судебного контроля за законностью и обоснованностью применения к обвиняемому в виде меры пресечения заключения под стражу (ст. 108 УПК РФ), как известно, введена в действие вместе с основными нормами УПК РФ с 1 июля 2002 года.

Следует отметить, что идея судебного контроля за избранием данной меры пресечения высказывалась рядом видных советских процессуалистов См., например: Курс советского уголовного процесса. Общая часть /Под ред. А.Д. Бойко, И.И. Карпеца. - М., 1989. - С. 504-520; Петрухин И.Л. Неприкосновенность личности и принуждение в уголовном процессе. - М., 1989. - С. 68-90; Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. - М., 1968. - Т. 1. - С. 284 и др. достаточно давно, и была воспринята Концепцией судебной реформы. Впервые она нашла отражение в статье 22 Конституции РФ, допускающей заключение под стражу и содержание под стражей только по судебному решению. Поэтапное претворение данной идеи началось с введения института судебной проверки законности и обоснованности ареста Федеральным законом «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР» от 23 мая 1992 г. Ведомости Верховного Совета РСФСР. - 1992. - № 25. - Ст. 1389., получившем развитие в целом ряде последующих нормативных актов.

Преимущества судебного порядка применения заключения под стражу состоят, по мнению К.В. Питулько, в следующем: во-первых, судья, рассматривающий данный вопрос, в дальнейшем никакого отношения к движению уголовного дела иметь не будет; во-вторых, независимость и беспристрастность судьи гарантирует его незаинтересованность в исходе дела, поэтому таким образом исключается обвинительный уклон. В-третьих, в российском законодательстве провозглашен примат международного права, а Конвенция о защите прав человека и основных свобод устанавливает право каждого арестованного или задержанного на судебное разбирательство с возлагаемой на органы расследования обязанностью сообщения ему причин ареста и незамедлительного доставления его к судье Питулько К.В. Вопросы совершенствования правовой регламентации судебной проверки законности и обоснованности ареста в уголовном судопроизводстве Российской Федерации // Правоведение. - № 6. - 2000. - С. 195-196..

Тем не менее, было немало противников установления судебного контроля за применением заключения под стражу (и домашнего ареста) до принятия соответствующих норм в УПК РФ, а также ученых, считающих введение данного института преждевременным.

Так, сторонники жесткого ограничения роли судебного контроля за применением заключения под стражу и продления его сроков, считают возможным избрание названной меры пресечения на основании постановления следователя с последующим уведомлением судьи, который рассматривает законность и обоснованность этого процессуального решения Цоколова О.И. Применение органами предварительного следствия и дознания мер процессуального принуждения под судебным контролем: Автореф. дисс. канд. юрид. наук.- М., 1995. - С.20-22.. Прямой судебный контроль трактуется ими как вмешательство в интересы предварительного расследования, руководство расследованием со стороны суда Кокорев Л.Д. Судебная реформа: идеи и реальность //Проблемы судебной реформы. - Воронеж, 1993. - С. 5-16; Чувилев А.А. Заключение под стражу в качестве меры пресечения. - М., 1989. - С. 15 и др..

Относительно недолгий период применения норм УПК, регламентирующих основания и процессуальный порядок избрания заключения под стражу по судебному решению, выявил серьезные проблемы как в нормативном регулировании данного института, так и в практической его реализации.

Так, согласно ч. 4 ст. 108 УПК РФ постановление о возбуждении ходатайства об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу подлежит рассмотрению судьей в течение 8 часов с момента поступления. На практике безусловное выполнение этих требований, во-первых, организационно затруднительно по объективным причинам, и, во-вторых, способно создать определенные неудобства для всех участников судебного заседания. Например, поступление в конце рабочего дня к судье ходатайства о заключении под стражей подозреваемого или обвиняемого обязывает судью назначить судебное заседание и рассмотреть указанное ходатайство в пределах последующих 8 часов, то есть в вечернее или ночное время Горобец В. Принятие судебных решений о заключении под стражу //Российская юстиция. - № 6. - 2002. - С. 16..

Учитывая же то, что срок задержания подозреваемого ограничен 48 часами, в течение которых следователь или дознаватель должен успеть собрать доказательства в обоснование ходатайства об избрании меры пресечения заключения под стражу, возбудить его, а судья - до истечения указанного срока принять решение, то неудобство испытывают на практике все лица, участвующие в принятии данного решения. В данной связи можно отметить следующие негативные моменты: 1) за 48 часов органы следствия вряд ли найдут подтверждение прогностическим основаниям для избрания меры пресечения, поскольку это практически невозможно на раннем этапе расследования; 2) при таком порядке необходимость соблюдения установленного срока для решения вопроса о заключении под стражу превращает эту процедуру в формальность либо приведет к возрастанию количества отказов в заключении под стражу.

Кроме того, принятие решения по названному ходатайству фактически включает два этапа: во-первых, проверку обоснованности задержания подозреваемого, в отношении которого внесены материалы об аресте. При признании судьей незаконности, необоснованности задержания подозреваемого теряет смысл обсуждение вопроса о заключении его под стражу. Второй этап заключается в непосредственном решении вопроса об избрании меры пресечения заключения под стражу. Это тоже не способствует принятию решения судьей в сжатые сроки.

Законодатель, исходя из вышеизложенных соображений, предусмотрел принципиальную возможность содержания под стражей задержанного подозреваемого свыше 48 часов по судебному решению.

Федеральным законом от 4 июля 2003 г. № 92-ФЗ См.: Российская газета. - 2003. - 10 июля. внесена корректировка содержания п. 3 ч. 7 ст. 108 УПК, согласно которой вместо ранее предусмотренного отложения принятия решения по ходатайству об избрании заключения под стражу, судья вправе продлить срок задержания лица, в отношении которого решается вопрос о данной мере пресечения. Такое продление допускается при условии признания судом задержания законным и обоснованным на срок не более 72 часов с момента вынесения судебного решения по ходатайству одной из сторон для представления ею дополнительных доказательств обоснованности или необоснованности избрания меры пресечения в виде заключения под стражу. В постановлении о продлении срока задержания указываются дата и время, до которых продлевается срок задержания.

Следует отметить, что в юридической литературе высказывалось сомнение о соответствии Конституции РФ пункта 3 ч. 7 ст. 108 УПК РФ. Тем не менее, Конституционный Суд РФ в определении от 6 февраля 2004 г. № 53-О «Об отказе в принятии к рассмотрению запроса судебной коллегии по уголовным делам Мурманского областного суда о проверке конституционности пункта 3 части седьмой ст. 108 УПК РФ» указал, что поскольку такое продление производится на основании судебного решения, неопределенность в вопросе о соответствии данного положения УПК РФ Конституции РФ отсутствует, «тем более что продление судом срока задержания еще на 72 часа является менее жесткой превентивной мерой, чем арест, и, кроме того, этот срок, согласно ч. 10 ст. 109 УПК РФ, подлежит зачету при исчислении максимально допустимой продолжительности содержания под стражей». В какой-то степени, в особенности в отношении последних, доводы Конституционного Суда РФ справедливы. И все же, полагаем, законодатель, «беспокоясь» о правах человека в уголовном судопроизводстве, грубо нарушил нормы международного права, фактически узаконив срок максимального задержания до 5 суток (120 часов) только на том основании, что недостаточно материалов, необходимых для принятия судебного решения об избрании меры пресечения.

Вместе с тем, по-прежнему, не прописан порядок предоставления дополнительных доказательств обоснованности или необоснованности заключения под стражу. Кроме того, момент истечения срока 48-часового задержания на практике далеко не всегда совпадает с моментом вынесения судебного решения о продлении срока задержания. Также следует учитывать случаи, когда повторное судебное заседание может вообще не состояться в связи с избранием дознавателем, следователем, прокурором иной меры пресечения из-за недостаточности доказательств, указывающих на необходимость заключения под стражу. В нормах ст. 108 УПК РФ не прописан порядок незамедлительного уведомления об этом судьи, а ведь производство по ходатайству о заключении под стражу в этом случае подлежит прекращению.

Считаем, что если органы предварительного расследования не смогли найти доказательств, достаточных для обоснованности избрания заключения под стражу в течение 48 часов задержания, то это не означает, что им должна быть дана возможность для их изыскания еще на 3 суток. Достаточно и 24 часов, т.е. продление срока задержания должно быть на срок не более суток, а в общей сложности срок задержания не должен превышать 72 часов. Причем продление срока задержания на 24 часа (для предоставления доказательств) должен быть возможен только по судебному решению.

С нашей точки зрения, для решения данной проблемы необходимо изменить норму п. 3 ч. 7 ст. 108 УПК РФ, изложив ее в следующей редакции: «о продлении срока задержания. Продление срока задержания допускается при условии признания судом задержания законным и обоснованным на срок не более 24 часов с момента истечения срока задержания по ходатайству одной из сторон для предоставления ею дополнительных доказательств обоснованности или необоснованности избрания меры пресечения в виде заключения под стражу. В постановлении о продлении указываются дата и время, до которых продлевается срок задержания. В случае избрания дознавателем, следователем, прокурором иной меры пресечения в связи с недостаточностью доказательств, указывающих на необходимость заключения под стражу, указанные лица обязаны незамедлительно уведомить об этом судью. Производство по ходатайству о заключении под стражу в этом случае подлежит прекращению».

Рассматривая в судебном заседании материалы о заключении под стражу подозреваемого, задержанного на основании ст. ст. 91 и 92 УПК РФ, судья выясняет и устанавливает следующий круг вопросов: 1) обоснованность и законность возбуждения уголовного дела по соответствующей статье УК; 2) предусмотрено ли наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет за преступление, в котором подозревается лицо; 3) обоснованность подозрения в конкретном преступлении, инкриминируемом задержанному; 4) вероятность того, что задержанный скроется, продолжит преступную деятельность, воспрепятствует производству по уголовному делу путем запугивания участников уголовного судопроизводства, уничтожения доказательств либо иным способом; 5) учтены ли данные о личности подозреваемого (его возраст, состояние здоровья, семейное положение, род занятий и другие обстоятельства); 6) возможно ли применение иной, более мягкой меры пресечения; 7) имеет ли задержанный постоянное место жительства, установлена или нет его личность, нарушалась ли им ранее избранная мера пресечения См.: Воронин В. Порядок действия судьи при решении вопроса о заключении под стражу //Российская юстиция. - 2002. - № 12. - С. 45-46..

В уголовно-процессуальной литературе также подчеркивается, что при оценке законности и обоснованности избрания в отношении обвиняемого (подозреваемого) меры пресечения в виде заключения под стражу судья вынужден проверять и доказанность его вины в инкриминируемом преступлении, обоснованность предъявленного ему обвинения См.: Козырев Г.Н. Судебная проверка законности и обоснованности ареста. - Н Новгород, 1994. - С. 17-18; Щерба С.И., Цоколова О.И. Заключение под стражу и содержание под стражей на предварительном следствии. - М., 1996. - С. 58; Ковтун Н.Н. Судебный контроль в уголовном судопроизводстве России. - Н. Новгород, 2002. - С. 161-164; и др..

Тем не менее, в настоящее время суд не обязан проверять ни правильность применения уголовного закона, ни обоснованность подозрений и обвинений.

Множество нареканий при решении данного вопроса вызывает то, что еще в 1993 году Верховный Суд разъяснил, что, решая вопрос о законности ареста, судья не должен вдаваться в вопросы о доказанности обвинения, то есть судья заключает человека под стражу по формальным основаниям, руководствуясь тем, возможно ли лишение свободы за это преступление или нет, есть у обвиняемого семья или нет, есть ли постоянное место жительства? Но при этом не проверяет самого главного: подтвержден ли факт причастности лица к преступлению "Тревожные будни судебной реформы" (интервью с С. Пашиным, судьей Мосгорсуда в отставке) // « Эж-ЮРИСТ". - № 1. - январь 2004 г..

Пленум Верховного Суда Российской Федерации в своем постановлении «О применении судами Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» от 5 марта 2004 года № 1 также указал: «Рассматривая ходатайство об избрании подозреваемому, обвиняемому в качестве меры пресечения заключения под стражу, судья не вправе входить в обсуждение вопроса о виновности лица в инкриминируемом ему преступлении» Судебная практика к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Сост. В.П. Божьев, Р.Д. Лисицын; Под общ. ред. В.М. Лебедева. - М., 2005. - С. 398..

Получается, что судья, следуя провозглашенному принципу состязательности и выступая в роли беспристрастного арбитра, оценивающего лишь формальные основания для заключения под стражу, неизбежно формализует и нивелирует саму процедуру решения вопроса об избрании названной меры пресечения.

Наглядный пример - арест Максима Шепеля, подозреваемого в причастности к краже из Эрмитажа. Антиквар не смог ответить на вопрос судьи Куйбышевского райсуда Санкт-Петербурга, «чем, кроме вполне объяснимого вашего нежелания сидеть в тюрьме» он может объяснить, что его не надо заключать под стражу. Все доводы о невиновности судья компетентно игнорировала: «Оценка достоверности подозрений не входит в юрисдикцию суда при избрании меры пресечения подозреваемому». Тяжелое состояние здоровья Шепеля не получило документального подтверждения. Впоследствии он был освобожден из-под стражи, переведен в статус свидетеля. Вот только за время ошибочного ареста невиновный антиквар получил травму глаза Нетупский П. Верховный суд: зря не сажать // Электр. газета Управления судебного департамента при ВС РФ в Санкт-Петербурге.

Полагаем, в круг вопросов, устанавливаемых судьей при рассмотрении в судебном заседании материалов о заключении под стражу, в обязательном порядке должна входить проверка доказательств причастности лица к совершению преступления. Данное положение, по нашему мнению, требует включения в соответствующее разъяснение, которое может содержаться в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации.