Уголовная юрисдикция в международном праве: вопросы теории и практики

Размещено на http://www.allbest.ru/

Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования «Казанский (Приволжский) федеральный университет»

Уголовная юрисдикция в международном праве: вопросы теории и практики

Специальность: 12.00.10 - Международное право; Европейское право

ДИССЕРТАЦИЯ

на соискание ученой степени доктора юридических наук

Каюмова Альфия Револевна

Научный консультант

доктор юридических наук, профессор

А.Я. Капустин

Казань - 2016



ОГЛАВЛЕНИЕ

• ВВЕДЕНИЕ
• РАЗДЕЛ 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ИНСТИТУТА ЮРИСДИКЦИИ И ЕГО МЕСТО В СИСТЕМЕ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА
• 1.1 Понятие и сущность юрисдикции в доктрине международного и внутригосударственного права
• 1.2 Влияние классификации юрисдикции на формирование ее концепции
• 1.3 Содержание государственной юрисдикции в аспекте суверенитета и территориального верховенства
• 1.4 Международная юрисдикция как проявление правосубъектности межправительственных организаций
• 1.5 Проблема места юрисдикции в системе современного международного права
• РАЗДЕЛ 2. ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ УГОЛОВНОЙ ЮРИСДИКЦИИ ГОСУДАРСТВ: ЭВОЛЮЦИОННАЯ МОДЕЛЬ РАЗВИТИЯ
• 2.1 Общая характеристика и значение принципов уголовной юрисдикции государства
• 2.2 Тенденции развития территориальной уголовной юрисдикции государства: объективная территориальность и доктрина «эффекта»
• 2.3 Правовые основы экстратерриториальной юрисдикции государств в эпоху глобализации
• 2.3.1 Принцип активного гражданства
• 2.3.2 Принцип пассивного гражданства
• 2.3.3 Принцип защиты
• 2.4 Проблемы правового регулирования и современная практика реализации универсальной юрисдикции государств
• РАЗДЕЛ 3. МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ УГОЛОВНОЙ ЮРИСДИКЦИИ ГОСУДАРСТВ
• 3.1 Кодификация уголовной юрисдикции в международном праве
• 3.2 Иммунитеты высших должностных лиц государства от иностранной уголовной юрисдикции
• 3.3 Коллизии уголовной юрисдикции государств и вопросы экстрадиции (aut dedere aut judicare)
• РАЗДЕЛ 4. СООТНОШЕНИЕ УГОЛОВНОЙ ЮРИСДИКЦИИ ГОСУДАРСТВ И МЕЖДУНАРОДНОЙ УГОЛОВНОЙ ЮРИСДИКЦИИ
• 4.1 Международная уголовная юрисдикция и универсальная юрисдикция государств: концепция субсидиарности
• 4.2 Принцип комплементарности Международного уголовного суда как модель соотношения национальной и международной юрисдикции
• 4.2.1 Механизм позитивной комплементарности в практике Международного уголовного суда (МУС)
• 4.2.2 Проблемы применения теста о приемлемости МУС
• 4.3 Уголовная юрисдикция смешанного типа: гибридные трибуналы и интернационализированные суды
• РАЗДЕЛ 5. ОСОБЕННОСТИ УГОЛОВНОЙ ЮРИСДИКЦИИ ГОСУДАРСТВ-ЧЛЕНОВ ЕВРОПЕЙСКОГО СОЮЗА

5.1 Этапы становления пространства свободы, безопасности и правосудия Европейского Союза: генезис и институциональная структура

• 5.2 Преодоление конфликтов уголовной юрисдикции государств-членов Евросоюза и практика применения принципа взаимного признания судебных решений
• ЗАКЛЮЧЕНИЕ
• СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
• ПРИЛОЖЕНИЯ


ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования. В настоящее время мировое сообщество столкнулось с серьезной проблемой роста международной и транснациональной преступности. Это - беспрецедентное по историческим меркам возрастание террористической угрозы; обострение политических, религиозных и межэтнических конфликтов, в ходе которых совершаются массовые и грубые нарушения прав человека; интернационализация организованной преступности в сфере распространения наркотиков, торговли людьми, контрабанды оружием, сопровождаемая коррупцией и легализацией преступных доходов. Сложившаяся ситуация требует от государств переосмысления отдельных направлений сотрудничества с целью выработки новых методов борьбы с международной и транснациональной преступностью. Одновременно с практической реализацией такого сотрудничества во многом стали востребованы и научные исследования в данной сфере. Одним из таких направлений в доктрине международного права является исследование различных аспектов уголовной юрисдикции государств и международной уголовной юрисдикции.

24 сентября 2012 года Генеральная Ассамблея ООН (ГА ООН) провела Совещание высокого уровня, посвященное верховенству права на национальном и международном уровнях, где была принята историческая декларация о верховенстве права (резолюция 67/1 ГА ООН от 24 сентября 2012 года). Государства в контексте многочисленных комплексных преобразований в политической, социальной и экономической областях должны руководствоваться верховенством права, которое составляет фундамент дружественных и равноправных отношений между ними и образует основу строительства справедливых и равноправных обществ. В декларации указывается, что вопросы укрепления верховенства права должны быть включены в число приоритетных задач международной повестки дня на период после 2015 года.

Актуальность комплексного исследования уголовной юрисдикции государств в международно-правовом аспекте обусловлена, в первую очередь, дефицитом теоретических разработок в данной сфере, что подтверждается отсутствием общепринятого понятия данной правовой категории, существующими ассиметричными подходами к пониманию ее содержания и определению основ для классификации. Также имеются пробелы в отечественной доктрине в части закрепления места института юрисдикции в системе современного международного права. Между тем, достижение консенсуса по многим теоретическим проблемам юрисдикции в российских правовых исследованиях, во многом может способствовать не только повышению общего уровня подготовки специалистов в области юриспруденции в высших учебных заведениях страны, но имеет важное стратегическое значение в свете открывающихся перспектив освоения космоса, арктических пространств и урегулирования многих других территориальных вопросов. юрисдикция уголовный суверенитет

Понимание правовой природы феномена юрисдикции в целом, а также формирование единой концепции уголовной юрисдикции государств в международном праве, является необходимым фактором решения многих серьезных практических задач, возникающих перед государствами в сфере борьбы с международной и транснациональной преступностью в современный период, среди которых - урегулирование конфликтов национальных уголовных юрисдикций и повышение эффективности сотрудничества государств в области оказания правовой помощи по уголовным делам и выдачи (экстрадиции) лиц для уголовного преследования или исполнения вступившего в силу приговора.

Актуальность исследования международно-правовых аспектов уголовной юрисдикции государств во многом связана также с тенденцией расширения практики применения экстратерриториальной юрисдикции государствами в эпоху глобализации. Эволюция классического действия уголовного закона в пространстве и по кругу лиц на основе базовых принципов территориальности, персональности и защиты требует адекватного реагирования уголовного и уголовно-процессуального права государств. Поскольку ни одна специализированная конвенция по борьбе с тем или иным транснациональным преступлением не исключает возможности осуществления государством-участником любого вида уголовной юрисдикции, установленной в соответствии со своим внутренним законодательством, то большое практическое значение имеет внутригосударственное правовое закрепление всех вероятных способов установления юрисдикции, что требует постоянного мониторинга отдельных положений внутреннего права, в том числе российского уголовного и уголовно-процессуального законодательства в части закрепления релевантных основ уголовной юрисдикции нашего государства.

В условиях частых вооруженных конфликтов и возросшей угрозы международного терроризма набирает обороты практика применения государствами универсальной уголовной юрисдикции в отношении массовых и грубых нарушений прав человека. Отсутствие единых международноправовых решений и правил реализации принципа универсальности, в последние годы неоднократно являлось причиной нарушения института государственных иммунитетов и способствовало возникновению политической напряженности на международной арене. В этой связи являются востребованными исследования, касающиеся условий и пределов применения универсальной юрисдикции, предметной сферы ее охвата.

Наконец, актуальность избранной темы во многом объясняется необходимостью исследования соотношения уголовной юрисдикции государств и международной уголовной юрисдикции с позиции содержания принципа комплементарности Международного уголовного суда, а также в свете появления в международно-правовой практике смешанных форм уголовной юрисдикции в виде гибридных трибуналов и интернационализированных судов.

Стремление государств найти консенсус в решении целого комплекса проблем, связанных с различными международно-правовыми аспектами уголовной юрисдикции государств, подтверждается активной деятельностью Комиссии международного права (КМП) и Шестого Комитета ГА ООН по ее кодификации. Не случайно в начале тысячелетия в рамках КМП началась работа по систематизации теоретических знаний и практики государств сразу по нескольким направлениям, связанным с уголовной юрисдикцией государств: иммунитеты высших должностных лиц государства от иностранной уголовной юрисдикции; экстратерриториальная юрисдикция; обязательство выдавать или осуществлять судебное преследование (aut dedere aut judicare); охват и сфера применения универсальной юрисдикции; преступления против человечности.

Таким образом, вышеизложенное свидетельствует об актуальности глубокого комплексного исследования теоретических и практических основ уголовной юрисдикции в международном праве.

Степень научной разработанности темы. В отечественной и зарубежной международно-правовой доктрине проблемы уголовной юрисдикции государств в той или иной мере исследовались в различных аспектах.

Генезис понятия юрисдикции и развитие теоретических представлений о пределах действия уголовного закона и личной подсудности связан с именами российских ученых конца XIX - начала XX столетия - В.П. Даневского, П.Е. Казанского, Н.М. Коркунова, Ф. Листа, Ф.Ф. Мартенса, А. Мирлеса, Д.О. Никольского, В.Д. Спасовича, П.И. Люблинского, Н.С. Таганцева, В. А. Уляницкого и других.

Решающее влияние на формирование концептуальных основ теории юрисдикции в целом, и уголовной юрисдикции в частности, во второй половине ХХ века оказали труды ведущих представителей правовой науки этого времени - И.П. Блищенко, Л.Н. Галенской, Г.В. Игнатенко, И.И. Карпеца, В.А. Карташкина, Б.М. Клименко, В.Н. Кудрявцева, Л.Б. Левина, С.А. Малинина, Э.А. Пушмина, Ю.А. Решетова, А.Н. Трайнина, Р.А. Тузмухамедова, Г.И. Тункина, Е.Т. Усенко, Н.А. Ушакова, Д.И. Фельдмана. Особо следует выделить фундаментальные исследования сущности юрисдикции, проведенные И.И. Лукашуком и С.В. Черниченко.

В современной отечественной международно-правовой доктрине общее содержание уголовной юрисдикции государств часто раскрывается через призму отдельных отраслей и институтов международного права при изучении смежных вопросов. К таким исследованиям можно отнести работы

A. Х. Абашидзе, К.А. Бекяшева, В.В. Гаврилова, В.С. Иваненко, А.Я. Капустина, И.И. Котлярова, Г.И. Курдюкова, С.Ю. Марочкина, Л.Х. Мингазова, А.А. Моисеева, В.Н. Русиновой, Н.А. Соколовой, О.И. Тиунова,

B. Л. Толстых, Б.Р. Тузмухамедова, И.В. Федорова, О.С. Черниченко, Г.Р. Шайхутдиновой, Е.А. Шибаевой, Г.Г. Шинкарецкой и других.

Основные проблемы, непосредственно связанные с установлением и практической реализацией уголовной юрисдикции государств, а также международной уголовной юрисдикции, являются предметом правового регулирования отрасли международного уголовного права. В российской международно-правовой доктрине, а также на постсоветском пространстве, данному направлению научных исследований посвятили свои труды Ю.Г. Барсегов, П.Н. Бирюков, Р.М. Валеев, С.В. Глотова, Э.А. Иванов, Р.А. Колодкин, Г.И. Королев, Н.И. Костенко, Л.А. Лазутин, Е.Г. Ляхов, И.С. Марусин, А.Б. Мезяев, Н.Г. Михайлов, В.А. Оганесян, И.Н. Панов, О.И. Рабцевич, К.С. Родионов, Ю.С. Ромашев, Н.А. Сафаров, А.Ю. Скуратова, И.И. Фисенко и другие исследователи.

Правовое поле уголовной юрисдикции государств в международноправовом аспекте формируется посредством комплексного воздействия внутригосударственного и международного права, поэтому в процессе работы над диссертацией были использованы труды ученых в сфере уголовного и уголовно-процессуального права - Г.И. Богуша, А.И. Бойцова, А.Г. Волеводза, В.М. Волженкиной, Н.А. Зелинской, Л.В. Иногамовой-Хегай, А.Г. Кибальника, А.Г. Князева, Л. Л .Кругликова, В.В. Милинчук, Н.Г. Муратовой, А.В. Наумова, А.И. Рарога, Б.В. Сидорова, Ф.Р. Сундурова, М.В. Талан, И. А. Тарханова, Е.Н. Трикоз, А.И. Чучаева и других.

Безусловно, значительный вклад в развитие теории и практики уголовной юрисдикции государств и международной уголовной юрисдикции внесли правовые исследования зарубежных ученых, таких как: Ш. Бассиони, У. Батлер, М. Бергсмо, В. Бурк-Уайт, К. Блексли, Я. Броунли, Г. Верле, Х. Глузман, Б. Грэфрат, М. Диксон, М. Инацуми, Ш. Кавагиши, В. Калек, Л. Камерон, А. Кассезе, Г. Кельзен, Я. Крайтман, К. Кресс, Ф. Ксавье, В. Лоу, А. Майер, Д. Маккарти, Ф. Манн, Т. Мерон, Д. О'Коннел, Г. Оксман, Т. Оливер, Д. Орентличер, С. Рингаэрт, К. Стаан, Д Стиген, С. Уильямс, В. Шабас, О. Шахтер, Г. Шварценбергер, Д.Шеффер, М. Шоу, М. Экхарст и многих других.

Цели и задачи исследования. Целью диссертации является разработка концепции юрисдикции в современном международном праве, а именно выявление существующих проблем установления и реализации уголовной юрисдикции государствами и формулирование предложений по их разрешению в международно-правовом аспекте. Выбор указанной цели предопределил постановку следующих задач:

- изучить взгляды отечественных и зарубежных авторов на правовую природу юрисдикции;

- определить содержание и объем юрисдикции и выработать определение понятия юрисдикции как правового явления;

- установить соотношение правовых категорий суверенитет, компетенция и юрисдикция государства;

- рассмотреть системообразующие критерии и обосновать место юрисдикции в системе международного права;

- предложить классификацию юрисдикции по различным основаниям;

- выявить современные тенденции применения принципов уголовной юрисдикции государств в эпоху глобализации;

- проанализировать деятельность Комиссии международного права по кодификации отдельных проблем уголовной юрисдикции государств;

- обозначить возможные формы конфликтов уголовной юрисдикции государств и рассмотреть международно-правовые способы их урегулирования на практике;

- дать правовую оценку обязательства выдавать или осуществлять судебное преследование (aut dedere aut judicare) и определить его взаимосвязь с уголовной юрисдикцией государств;

- исследовать институт иммунитетов высших должностных лиц государства от иностранной уголовной юрисдикции;

- раскрыть особенности установления и реализации уголовной юрисдикции государствами-членами Европейского Союза с учетом наднационального характера правового регулирования в данной сфере;

- обосновать соотношение уголовной юрисдикции государств с международной уголовной юрисдикцией судебных органов в контексте концепций субсидиарности и комплементарности;

- внести предложения по совершенствованию российского законодательства в части закрепления основ внутригосударственной уголовной юрисдикции.

Научная новизна диссертации заключается в том, что она представляет собой первое в отечественной науке международного права комплексное монографическое исследование теоретических аспектов юрисдикции и практических проблем установления и реализации уголовной юрисдикции государствами в контексте современного международного права.

Автором разработан ряд теоретических положений и практических рекомендаций, совокупность которых может быть квалифицирована как решение крупной научной проблемы:

- проведен анализ действующих международно-правовых и внутригосударственных актов, содержащих юрисдикционные аспекты, а также обобщены и систематизированы имеющиеся в отечественной и зарубежной доктрине взгляды относительно содержания и объема юрисдикции;

- выработана концепция правовой природы юрисдикции и изложена авторская дефиниция термина «юрисдикция» с позиции международного права;

- предложены новые критерии для классификации юрисдикции в международно-правовом аспекте;

- выявлена взаимосвязь таких понятий, как «юрисдикция», «компетенция», «суверенитет», «территориальное верховенство»;

- обосновано место юрисдикции в качестве базового субинститута в системе современного международного права;

- раскрыты особенности и выявлены основные проблемы установления и реализации юрисдикционных принципов в современную эпоху, сопряженные с перманентными конфликтами уголовной юрисдикции государств, и нестандартными решениями вопросов экстрадиции;

- дана правовая оценка обязательства выдавать или осуществлять судебное преследование (aut dedere aut judicare), в том числе в части его взаимосвязи с универсальной юрисдикцией государств;

- разработана классификация факторов, влияющих на определение предметной сферы охвата универсальной юрисдикции государств;

- рассмотрены модели соотношения национальной уголовной юрисдикции и международной уголовной юрисдикции судебных органов на основе концепции субсидиарности и принципа комплементарности МУС,

- выявлены проблемы применения концепции позитивной комплементарности и теста о приемлемости в практике Международного уголовного суда;

- обозначены перспективы развития международной уголовной юстиции в свете учреждения гибридных трибуналов и интернационализированных судов, в том числе под эгидой региональных организаций;

- внесены предложения по совершенствованию положений Общей и Особенной частей УК РФ, связанных с установлением и реализацией универсальной уголовной юрисдикции государства.

Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в том, что его основные положения и выводы могут быть использованы:

- в качестве доктринального источника в процессе формулирования позиции Российской Федерации при подготовке международно-правовых документов, а также в деятельности международных судебных учреждений;

- во внутригосударственной правотворческой деятельности при совершенствовании уголовного законодательства Российской Федерации;

- в научно-образовательной деятельности при составлении учебных курсов по международному праву, а также в процессе преподавания общих и специальных курсов по международному праву, европейскому праву, международному уголовному праву, международному гуманитарному праву, международному судопроизводству и других.

Методология и методы исследования. Методологической основой исследования является диалектический метод научного познания. Также автором были использованы общенаучные методы системного, структурного и функционального анализа, и специальные методы исследования: исторический, сравнительно-правовой, формально-логический, правового моделирования и прогнозирования.

Основные положения и выводы, выносимые на защиту:

1. Установлено, что в международном праве термин «юрисдикция» понимается в трех аспектах. Во-первых, как распространение суверенной власти государств-участников на какие-либо объекты или определенные участки территории, то есть как проявление территориального верховенства; во-вторых, в качестве государственных мер в сфере противодействия транснациональным и международным преступлениям; в-третьих, как комплекс процессуальных мероприятий, входящих в компетенцию национальных и международных судебных органов.

Отсутствие нормативного определения и вариативность использования в международно-правовых актах обуславливает наличие широкого и узкого толкования юрисдикции в доктрине. При расширительном толковании юрисдикция отождествляется с компетенцией - комплексом полномочий государства. В узком значении юрисдикция рассматривается как сфера регулирования общественных отношений, или ограничена правоприменительной деятельностью.

2. В настоящее время понимание юрисдикции как правовой характеристики исключительно государства представляется ограниченным. Выработана следующая дефиниция: юрисдикция - свойство субъектов международного права, выражающееся в осуществлении правового регулирования отношений и возможности его обеспечения посредством принятия мер исполнительного и принудительного характера.

3. Наиболее дискуссионным в международно-правовой доктрине является вопрос о разграничении юрисдикции по критерию ее содержания, на основании которого выделяют только два вида юрисдикции - предписывающую и правоприменительную, при этом последняя охватывает исполнительную и судебную юрисдикцию. Обосновано, что судебная юрисдикция связана не только с правоприменительным процессом, так как деятельность как государственных, так и международных судебных органов направлена также на толкование нормативных документов по запросам с вынесением заключений, которые могут рассматриваться как результат правотворческой деятельности. Поэтому судебная и исполнительная юрисдикции должны восприниматься как относительно самостоятельные формы юрисдикции. При этом судебная юрисдикция соотносится с исполнительной лишь частично и в отдельных случаях может рассматриваться как юрисдикция предписывающая.

4. Отождествление исполнительной юрисдикции с принудительными мерами (jurisdiction to enforce) ограничивает объем ее действия. Аргументировано, что деятельность государственных органов в отдельных случаях осуществляется в позитивном аспекте и не всегда связана с применением механизма принуждения. В этой связи следует проводить классификацию юрисдикции не только в зависимости от ее содержания или объема, но также по способу реализации.

5. Выделены основания и предложена следующая классификация юрисдикции:

- по субъекту - международная и государственная;

- по объему - полная и ограниченная.

• - по содержанию - предписывающая (материальная) и правоприменительная (процессуальная);
• - по способу реализации - судебная, исполнительная и принудительная;
• - по характеру регулируемых отношений - административная, гражданская и уголовная;

- по действию в пространстве - территориальная и экстратерриториальная;

- по характеру власти - законодательная, исполнительная (административная) и судебная;

- по действию норм права по кругу лиц - персональная и универсальная.

6. Выявлены основные системообразующие критерии для классификации отраслей и институтов в структуре международного права. Установлено, что комплекс норм, регулирующих международно-правовые аспекты юрисдикции, следует относить к базовым (сквозным, общесистемным) институтам международного права.

7. В работе обоснована эволюционная модель развития основных принципов уголовной юрисдикции государств. Территориальная юрисдикция продолжает оставаться базовой при разрешении вопросов установления и осуществления уголовной юрисдикции государств, между тем существует тенденция к расширению ее общепринятого толкования в отношении ряда конкретных составов преступлений, совершенных вне пределов территории государства юрисдикции, но которые имеют для него существенные отрицательные последствия. Установлена целесообразность выделения в рамках территориальной юрисдикции трех самостоятельных принципов - субъективной территориальности, объективной территориальности и «эффекта» (последствий).

8. С учетом существующих рисков расширительной трактовки принципа универсальности в национальной судебной практике, обоснована необходимость ускорения процесса кодификации в рамках ООН единых стандартов относительно следующих вопросов: определения пределов действия универсальной юрисдикции и возможности уголовного преследования in absentia; установления предметной сферы охвата универсальной юрисдикции; правового основания универсальной юрисдикции (договор или обычай); соотношения с альтернативой aut dedere aut judicare; разграничения универсальной юрисдикции государств и международной уголовной юрисдикции; о вспомогательном (субсидиарном) характере универсальной юрисдикции; гармонизации основных процессуальных аспектов применения принципа универсальности и других.

9. Выявлено три концепции предметной сферы охвата универсальной юрисдикции: а) на основании международно-правового обычая (пиратство и работорговля); б) на основании обязательств erga omnes в связи с нарушением императивных норм jus cogens (помимо пиратства и работорговли - агрессия; геноцид; военные преступления; преступления против человечности; применение пыток; апартеид; незаконный захват воздушных судов); в) в привязке к альтернативе «выдай или суди» (aut dedere aut judicare), закрепленной в многочисленных договорах по борьбе с международными и транснациональными преступлениями.

10. Аргументирован вывод, что для определения предметной сферы действия универсальной юрисдикции, следует:

- учитывать, что составы большинства тяжких преступлений предусмотрены конвенционным правом, поэтому обязательство в части судебного преследования, наказания за их совершение или экстрадиции действует только в отношении государств-участников. В этой связи не следует воспринимать универсальную юрисдикцию в привязке к альтернативному обязательству aut dedere aut judicare;

- исходить из классического понимания сути принципа универсальности, который изначально был рассчитан на его применение вне пределов государственной юрисдикции и состоял в преследовании лиц, признанных hosti humanis generis большинством государств мирового сообщества.

Обоснована необходимость закрепления на национальном уровне соответствующей компетенции судебных органов в отношении конкретных составов преступлений на основании принципа универсальности.

11. Установлены различия универсальной юрисдикции государств и обязательства aut dedere aut judicare, не позволяющие отождествлять сферу их действия:

Универсальная юрисдикция:

- это право государства;

- основана на обычном или договорном международном праве;

- связана с установлением юрисдикции государства и не всегда требует присутствия обвиняемого (in absentia);

- применяется к ограниченной группе преступлений по общему международному праву;

- является исключительной юрисдикцией, которая может быть осуществлена, при определенных обстоятельствах, всеми государствами. Обязательство aut dedere aut judicare:

- это альтернативное международно-правовое обязательство;

- имеет договорно-правовую основу;

- требует присутствия обвиняемого на территории государства юрисдикции;

- применяется в отношении широкого круга конвенционных и транснациональных преступлений;

- действует только в отношении государств-участников договора.

12. Привязка универсальной юрисдикции Российской Федерации к международным договорам неоправданно сужает сферу ее применения. В свете тенденции признания opinion juris отдельных преступлений в качестве преступлений по общему международному праву, предложено пересмотреть те положения Уголовного Кодекса РФ, которые сопряжены с применением универсальной юрисдикции, а именно:

- включить в раздел XII «Преступления против мира и безопасности человечества» Уголовного Кодекса РФ статьи, содержащие составы преступлений против человечности, взяв за основу результаты работы Комиссии международного права ООН по их кодификации;

- дополнить часть 3 статьи 12 Уголовного Кодекса РФ словами: «если совершенное ими деяние признано преступлением против мира и безопасности человечества», и изложить в следующей редакции: «Иностранные граждане и лица без гражданства, не проживающие постоянно в Российской Федерации, совершившие преступление вне пределов Российской Федерации, подлежат уголовной ответственности по настоящему Кодексу в случаях, если преступление направлено против интересов Российской Федерации либо гражданина Российской Федерации или постоянно проживающего в Российской Федерации лица без гражданства, если совершенное ими деяние признано преступлением против мира и безопасности человечества, а также в случаях, предусмотренных международным договором Российской Федерации, если иностранные граждане и лица без гражданства, не проживающие постоянно в Российской Федерации, не были осуждены в иностранном государстве и привлекаются к уголовной ответственности на территории Российской Федерации».

13. Установлено существование трех видов коллизии уголовной юрисдикции государств с учетом различных правооснований юрисдикции: а) конфликт территориальной юрисдикции из-за привязки к месту совершения преступления; б) конфликт экстратерриториальной юрисдикции, основанной на разных принципах; в) конфликт экстратерриториальной и территориальной юрисдикции.

Государство в рамках международного права может применять свою юрисдикцию в отношении преступления, совершенного за пределами его территории, независимо от гражданства объекта юрисдикции, однако в этом случае юрисдикция будет носить лишь предписывающий характер. Юрисдикция в отсутствии обвиняемого (in absentia) является ограниченной и нивелирует достижение основной цели осуществления уголовной юрисдикции - обеспечения неотвратимости наказания. Доказано, что решающим фактором, влияющим на разрешение коллизии уголовной юрисдикции государств, является фактическое местонахождение преступника.

14. Обоснована ошибочность восприятия универсальной юрисдикции государств в качестве международной уголовной юрисдикции, обусловленное совпадением трех характеризующих их элементов - предметной сферой действия, целью обеспечения неотвратимости наказания за совершение тяжких преступлений по международному праву, а также общей функцией заполнения «пробелов» в осуществлении уголовного преследования, наличием дополнительного, субсидиарного характера. Доказано, что эти понятия не являются идентичными: универсальная юрисдикция основана на государственном суверенитете, закрепляется во внутреннем законодательстве с учетом особенностей правовой системы и правовой культуры государства и должна реализовываться с учетом соблюдения иммунитетов высших должностных лиц иностранных государств; международная юрисдикция осуществляется международными судебными учреждениями на договорной основе, либо в соответствии с решением международной организации, ее реализация не ограничена персональными и функциональными государственными иммунитетами.

Сформулирован тезис о недопустимости толкования универсальной юрисдикции в качестве международной юрисдикции, которое предоставляет возможность использовать подобную концепцию конкретным государством для реализации собственных политических интересов.

15. Выявлено два основных способа реализации принципа комплементарности в практике Международного уголовного суда - проведение теста о приемлемости и применение концепции «позитивной» комплементарности. Установлено, что на современном этапе функционирования МУС основными проблемами реализации принципа комплементарности с применением теста о приемлемости является неоднозначное толкование критериев неспособности и нежелания государства осуществлять юрисдикцию, а также оценка осуществления национальной юрисдикции должным образом, что является объективным основанием для свободной интерпретации принципа комплементарности представителями судейского корпуса МУС.

16. Обосновано, что достижению основной цели международного правосудия - недопущению безнаказанности за совершение тяжких преступлений по международному праву, в значительной степени может способствовать интернационализация национальных судов и учреждение гибридных трибуналов. Смешанная модель юрисдикции, сочетающая в себе национальные и международные компоненты, отличается значительными особенностями - механизмом судопроизводства, определением мер наказания, применимостью к конкретной ситуации и другими. Среди несомненных достоинств гибридных форм международного уголовного правосудия - оперативность, доступность доказательственной базы, возможность учета особенностей национальной правовой системы, доверительное отношение местного населения.

17. На практике сложилось две формы создания гибридных трибуналов: по инициативе ООН (в соответствии с резолюциями Совета Безопасности ООН) и по инициативе региональных организаций, примером которого является учреждение в 2013 году Чрезвычайных африканских палат (ЧАП) при содействии Африканского союза (АС). Формирование ЧАП создает прецедент регионального подхода к интернационализации национальной юрисдикции и требует согласованного международноправового регулирования на универсальном уровне. В этих целях сформулировано предложение о разработке и принятии в рамках ООН минимальных стандартов для организации смешанного уголовного судопроизводства в форме Типового соглашения международной организации (ООН или региональной межправительственной организации) с заинтересованным государством и Типового Устава судебного учреждения смешанного типа.

Модель гибридной уголовной юрисдикции может применяться в отношении массовых и грубых нарушений норм международного гуманитарного права и прав человека, а также в целях преследования за совершение пиратства или преступлений международного терроризма.

Апробация результатов диссертационного исследования. Диссертация была обсуждена на кафедре международного и европейского права Казанского (Приволжского) федерального университета и рекомендована к защите.

Отдельные выводы диссертационного исследования были доложены соискателем на заседаниях «круглых столов», международных и всероссийских научных и научно-практических конференциях, в том числе на ежегодных собраниях Российской Ассоциации международного права (г. Москва), Мартенсовских чтениях, проводимых под эгидой Международного Комитета Красного Креста (г. Санкт-Петербург), ежегодном Петербургском Международном Юридическом Форуме (г. Санкт-Петербург), ежегодных межвузовских конференциях, организованных на базе Казанского федерального университета и других российских высших учебных заведений.

Основные теоретические и практические результаты диссертации были изложены в научных публикациях автора: четырех монографиях; двух учебных пособиях; учебниках, курсах лекций и коллективных монографиях; тезисах докладов научных конференций и научных статьях, восемнадцать из которых опубликованы в ведущих рецензируемых журналах, рекомендованных ВАК при Минобрнауки РФ для опубликования основных результатов диссертаций на соискание ученой степени доктора наук (общий объем публикаций составляет более 110 п.л.).

Апробация результатов исследования осуществлялась в процессе подготовки и проведения лекций на юридическом факультете Казанского (Приволжского) федерального университета по следующим учебным курсам: Международное право, Европейское право; Международное уголовное право, Международное уголовное судопроизводство и права человека.

Структура диссертационного исследования состоит из введения, пяти разделов, включающих семнадцать подразделов, заключения, трех приложений и списка литературы.



РАЗДЕЛ 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ИНСТИТУТА ЮРИСДИКЦИИ И ЕГО МЕСТО В СИСТЕМЕ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА

1.1 Понятие и сущность юрисдикции в доктрине международного и внутригосударственного права

Первичным и одним из самых спорных вопросов в контексте изучения различных аспектов юрисдикции в доктрине международного и внутригосударственного права является определение понятия данной правовой категории. Сам термин юрисдикция является сегодня одним из самых распространенных в юридической практике, возникновение которого справедливо связывают с эпохой становления государства и права. Казалось бы, за все время его использования в юриспруденции можно было прийти к единому пониманию его сущности. Однако единого подхода в науке и практике в этом отношении до сих пор нет, что единодушно отмечают зарубежные и отечественные ученые.

Как ни парадоксально, в современном международном праве нет определения понятия юрисдикции: положения универсальных конвенций и локальных договоров зияют пробелом в той части, которая касается употребления терминов. В большинстве международно-правовых актов, так или иначе затрагивающих юрисдикционные аспекты, термин юрисдикция лишен конкретного содержания и рассматривается как некие меры или мероприятия, которые государствам-участникам надлежит предпринять и осуществить в отношении того или иного объекта для достижения конечной цели договора.

Довольно часто в международно-правовых актах юрисдикция рассматривается с точки зрения распространения суверенной власти государств-участников на какие-либо объекты или определенные участки территории, то есть как проявление территориального верховенства. Ярким примером такого рода соглашений является Конвенция ООН по морскому праву 1982 года: статья 56 договора гласит, что прибрежное государство «в исключительной экономической зоне имеет... юрисдикцию, предусмотренную в соответствующих положениях настоящей Конвенции, в отношении а) создания и использования искусственных островов, установок и сооружений; б) морских научных исследований; в) защиты и сохранения морской среды».

В других соглашениях юрисдикция предполагает принятие мер по противодействию транснациональным преступлениям, включая криминализацию деяния и проведение уголовно-процессуальных действий компетентными органами государств. Такие конвенции, как правило, определяют возможность осуществления уголовной юрисдикции исходя из существующих принципов действия уголовного закона в пространстве и по кругу лиц (Конвенция по борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации 1971 года; Конвенция о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов 1973 года; Международная конвенция по борьбе с захватом заложников 1979 года и многие другие).

Третий вариант касается международно-правовых актов, где юрисдикция предполагает комплекс процессуальных мероприятий, входящих в компетенцию судебных органов. Это Римский Статут Международного уголовного суда 1998 года или Конвенция о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности 2004 года.

Так, в процессе работы над Конвенцией о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности в Комиссии международного права ООН (КМП) специальный докладчик предложил следующее определение юрисдикции: «термин «юрисдикция» означает компетенцию или правомочия государства-территории возбуждать судебное разбирательство, разрешать споры или выносить решения в отношении гражданских судебных споров, а также правомочия отправлять правосудие во всех его аспектах». Это определение дополнялось проектом интерпретирующих положений, раскрывающих элементы понятия «юрисдикция» (ст.3): «В контексте настоящих статей, если не предусмотрено иное... выражение «юрисдикция», определенное в пункте 1(g) статьи 2 выше, означает:

- правомочия выносить решения по спорным делам;

- правомочия решать вопросы права и существа;

- правомочия отправлять правосудие и принимать соответствующие меры на всех стадиям разбирательства; и

- такие иные административные и исполнительные правомочия, которые обычно осуществляются судебными или административными и полицейскими властями государства территории».

Как видим, в комментариях экспертов Комиссии присутствуют такие оговорки как «в контексте настоящих статей, если не предусмотрено иное» или «для целей документа», что предполагает возможность наполнения термина юрисдикция новым содержанием для каждого конкретного договора.

Кроме этого, специальные докладчики КМП могут использовать и такую формулу: «положения пункта. в отношении употребления терминов в настоящем проекте статей не наносят ущерба употреблению этих терминов или значению, которое они могут иметь (в других международных документах или) во внутреннем праве любого государства» , которая также может служить основанием для неоднозначной интерпретации употребляемой в договорах терминологии, касающейся юрисдикционных вопросов.

Таким образом, в международно-правовых актах отсутствует однозначное определение юрисдикции, как нет его и на доктринальном уровне. Те определения, которые дают зарубежные и отечественные ученые, весьма отличаются своей вариативностью, например: «юрисдикция как государственно-властная деятельность состоит в применении закона к юридическим конфликтам и принятии по ним правовых актов»; или «термин «юрисдикция» обычно применяется для обозначения компетенции судебных органов по рассмотрению гражданских, уголовных и других дел»; или «юрисдикция государств - одна из наиболее спорных областей международного права, затрагивающая возможность применения внутреннего права государства к событиям и индивидам, находящимся за пределами его территории, при обстоятельствах, затрагивающих интересы других государств».

В двухтомном труде С.В.Черниченко по теории международного права, под юрисдикцией понимается облеченная в правовую оболочку возможность государственного принуждения. Ею можно считать определяемую государством возможность и допустимость ожидать и требовать осуществления своих правовых велений (предписаний и запретов) и обеспечивать их осуществление.

Анализ существующих международно-правовых исследований, посвященных различным аспектам юрисдикции, позволяет сделать вывод о том, что содержание юрисдикции рассматривается учеными с трех основных позиций.

Сторонники первой из них применяют расширительное толкование для определения юридической природы юрисдикции. Например, Г.Оксман считает, что «под юрисдикцией государства в самом широком ее смысле понимается законное право этого государства действовать, а значит, и его право решать, действовать ли, а если действовать, то как». Малколм Шоу пишет, что «юрисдикция означает правомочие государства влиять на имущество людей и человеческие обстоятельства и отражает базовые принципы государственного суверенитета, равенства государств и невмешательства во внутренние дела».

Среди российских ученых подобного расширительного толкования юрисдикции придерживается А.А.Моисеев, который утверждает, что «юрисдикция государства это совокупность государственных прав и полномочий, позволяющих осуществлять правомерные действия государству, его государственной власти». Данное определение он обосновывает положениями статей 71 и 72 Конституции нашей страны, которые закрепляют исключительную и совместную с субъектами РФ сферу ведения Российской Федерации. В этом понимании юрисдикция отождествляется ученым с комплексом присущих государству в лице его компетентных органов прав и полномочий.

Однако подобное расширительное толкование по существу ставит знак равенства между правовой природой юрисдикции и компетенции. Восприятие юрисдикции в качестве компетенции государства прослеживается в работе В.Л. Толстых. Он так и пишет: «синонимом термина «юрисдикция» является термин «компетенция», с чем трудно согласиться.

Вообще, критерии разграничения юрисдикции и компетенции в доктрине международного права обсуждаются редко. Луис Бинавидес отмечает, что «различие между ними яснее проявляется в системе частного права, в то время как в общем праве путаница обычно возникает из-за использования одного и того же термина «юрисдикция», для обозначения обоих явлений». Он же говорит о том, что юрисдикция - это абстрактное понятие, в то время как компетенция более конкретна. Отношения между этими двумя категориями являются асимметричными в том смысле, что компетенция обязательно требует наличие юрисдикции, а закрепление юрисдикции не обязательно влечет за собой компетенцию. «Компетенция, - пишет он, - является сферой действия юрисдикции».

По мнению С.В.Черниченко, несмотря на частое употребление термина в качестве синонима компетенции, такой подход «не раскрывает всех граней этого явления».

Термин «компетенция» (от латинского compete или competent - добиваюсь, соответствую, подхожу) понимается как «круг полномочий, предоставленных законом, уставом или иным актом конкретному органу или должностному лицу», или: «совокупность юридически установленных полномочий, прав и обязанностей конкретного государственного органа или должностного лица, определяющих его место в системе государственных органов» . Ю.А.Тихомиров к элементам компетенции относит нормативно установленные цели; предметы ведения, как юридически определенные сферы и объемы воздействия; властные полномочия как гарантированная мера принятия решений.

Как правило, употребление термина компетенция связано с наделением властными полномочиями государственных органов, однако он употребляется не только во внутригосударственном значении, и, если перенести данное понятие в международно-правовую плоскость, можно сделать вывод, что компетенция - это совокупность или комплекс прав и обязанностей, которыми юридически наделен конкретный субъект внутригосударственного или международного права.

Н.Г.Михайлов, несколько лет руководивший работой одной из следственных групп Международного трибунала по бывшей Югославии, отмечает, что в ходе функционирования Трибунала встал вопрос о соотношении понятий «юрисдикция» и «компетенция». В решении Апелляционной камеры по делу Тадича судьи заметили, что существуют две правовые концепции юрисдикции: по одной из них юрисдикция имеет отношение лишь к объему судебных полномочий в предметной области, во времени, в пространстве и по кругу лиц (в этом понимании юрисдикцию лучше называть компетенцией); по второй - юрисдикция означает юридическое полномочие утверждать закон в рамках компетенции во властной манере и окончательно (юрисдикция в истинном значении слова).

На наш взгляд, решение вопроса о соотношении юрисдикции и компетенции (государства) лежит в плоскости реализации последней в основных направлениях деятельности государства. Большинство российских и зарубежных ученых подразумевают под такими направлениями функции государства, подразделяя их на внутренние и внешние. И если реализация внутренних функций государства в рамках его компетенции, как правило, связана с установлением и осуществлением юрисдикции (кроме идеологической и, отчасти, политической и экономической функции), то применительно к внешним функциям государства в сфере международных отношений, термин юрисдикция далеко не всегда будет приемлемым. Поэтому содержание компетенции шире, чем юрисдикция. Компетенция - это сфера ведения субъекта, комплекс его прав и полномочий, тогда как юрисдикция представляет собой реализацию только правовой компетенции государства. Так определил юрисдикцию В.Лоу, который отметил, что она обозначает «пределы правовой компетенции государства или другой регулирующей власти создавать, применять и обеспечивать правила поведения отдельных лиц».

Следующее высказывание как нельзя лучше подходит для перехода от расширительного толкования понятия юрисдикции к его ограничительному пониманию как правоприменительной деятельности государства, которого поддерживаются сторонники другой точки зрения на содержание этого явления. «Юрисдикция - термин, имеющий отношение к понятию власти и употребляемый в ряде таких выражений, как «компетенция», а также в другом ряде смежных выражений, например «подсудность»».

А.П.Шергин писал, что юрисдикция - это самостоятельный вид правоприменительной деятельности государства и ее содержанием является сбор, исследование, оценка информации и принятие решения. По мнению Л.В.Иногамовой-Хегай, юрисдикция - это правоприменительная деятельность государственных органов, область действия государственной власти. В.И.Степаненко, при характеристике влияния международных договоров на пределы действия юрисдикции замечает, что термин «юрисдикция» применяется для обозначения компетенции судебных, а также иных правоприменительных органов и возражал против расширительного толкования этого понятия. В одной из последних отечественных работ, посвященной исследованию международно-правовых аспектов юрисдикции государств, юрисдикция определяется как «возможность, которой обладает государство, с учетом его международноправовых обязательств обеспечивать реализацию своего права путем угрозы применения или применения правового принуждения». Таким образом, некоторые ученые рассматривают юрисдикцию лишь как средство обеспечения принятых правовых норм (исполнительная или правоприменительная юрисдикция).

Ограничение содержания юрисдикции лишь правоприменительным процессом обусловлено, на наш взгляд, двумя основными факторами.

В первую очередь, такой подход связан с вопросом ее практической реализации. Так, в контексте Конвенции о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности (как уже было сказано выше), из-за привязки юрисдикции к иммунитетам, содержание юрисдикции рассмотрено только через призму процессуальных действий компетентных органов государства. Как следует из комментариев к проекту статей о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности, принятому КМП на сорок третьей сессии в 1991 году, концепция юрисдикции «охватывает весь судебный процесс: от начала процесса или возбуждения разбирательства, вручения повесток в суд, расследования, допроса, суда, постановлений, которые могут представлять собой временные или промежуточные меры, до принятия решений о вынесении различных видов приговоров и их исполнения или приостановления и последующего освобождения от исполнения».

Этот же подход использовался российским экспертом в КМП, специальным докладчиком по теме «Иммунитеты должностных лиц государства от иностранной уголовной юрисдикции», Р.А.Колодкиным. Из его предварительного доклада по теме следует, что как по смыслу Конвенции, так и его конкретной темы, иммунитет от юрисдикции не освобождает того, кто им пользуется, от законодательной юрисдикции и не выводит за рамки материального права государства-территории. Поскольку в проекте статей речь идет об иммунитете только от исполнительной и судебной юрисдикции, от юридического процесса, постольку и в содержание юрисдикции вкладывается лишь процессуальный аспект.

Вторая причина отождествления юрисдикции с правоприменением отчасти связана с переводом этого термина с латинского языка. Практически во всех современных источниках происхождение слова юрисдикция (от латинского - jurisdictio) объясняется сочетанием jus - право и dico - говорю, и отождествляется с судопроизводством или правосудием. Такое понимание стало сегодня традиционным в доктрине и, как правило, не оспаривается.

Известный современный испанский юрист, один из крупнейших специалистов по дигестам Юстиниана и римской казуистике Гарсиа Гарридо пишет, что содержание юрисдикции заключается в «трех священных словах»

- tria verba solemnia: do, dico, addico, где:

- do (dare) означает назначение судьи или арбитра, выбранного спорящими сторонами или магистратом, полномочие предоставить тот или иной иск или отклонить его;

- dico (jus dicere) подразумевает все заявления магистрата, относящиеся к праву, которое следует применить в данном процессе;

...