Национально-культурные основы российской государственности и правовой политики

Начиная с XIV века, княжеская власть становится главной политической силой, влияющей на развитие русской государственности. Этому были свои политические, экономические и идеологические предпосылки. Так, с XI века в летописных книгах, в трактатах «книжных мужей» обосновывалось не только единство земли русской и всего христианского народа, но и особый статус князя. В функции княжеского института, который начинает восприниматься народным (обыденным) политическим мышление в качестве государственного, входит уже не столько разрешение внешнеполитических проблем, сколько «забота» о внутреннем обустройстве жизни общества, обеспечении порядка и справедливости.

Причем, с принятием христианства сакрализация власти переносится с института вече на княжеский институт. Если в Древней Руси власть князя не имела почвы для обожествления, сам княжеский институт власти по представлению славян был сугубо земным институтом, «сакральной являлось не должность князя, а общественные отношения (т.е. институт вече)» Андреева Л.А. Религия и власть в России: Религиозные и квазирелигиозные доктрины как способ легитимизации политической власти в России. М., 2001. С. 22. «Природу власти славяне объясняли, опираясь на свой религиозный натурализм, когда в живых ликах природы им виделись образы божества или божеств, и, как следствие, в деятельности вечевой власти они усматривали воплощение воли сакральной божественной силы. Вечевая власть воспринималась как субстанциально тождественная божественной» - продолжает эту мысль Л.А. Андреева / Там же., связанные с культом предков и Матери-земли, то после принятия христианства, процесса объединения русских земель вокруг московского княжества и установления стабильной («оседлой»), централизованной власти, сакральный характер власти придается княжескому (велико княжескому) институту.

Установление монархического (самодержавного) политического устройства связывалось, прежде всего, с внешнеполитической независимостью и стабильностью самой власти. В этом смысле замена княжеского титула на царский (самодержавный) связываются именно с олицетворением в образе «царя всея Руси» христианского единства и независимости государства. «Оба эти термина, - справедливо отмечает В.О. Ключевский, - значили не то, что стали значить потом, выражали понятие не о государстве с неограниченной внутренней властью, а о властителе, независимом ни от какой сторонней внешней власти, никому не платящей дани» Ключевский В.О. Указ. соч. Т. II. С. 115 - 116..

Как уже отмечалось выше, государственная централизация является необходимым этапом поступательной эволюции политической организации общества и внутренней закономерностью генезиса самой российской государственности. Немалую роль в становлении российского государства сыграла и Русская Православная Церковь, которая стала не только одним из важнейших факторов духовно-религиозного единства русского народа, но и создала институционализацированный каркас общественного и политического единства.

Таким образом, с XIV века постепенно на подготовленной идеологической почве начинает формироваться качественно новое явление - единая, в политическом смысле, российская государственность. В свою очередь, Москва становится символом этого единства, превращается Церковью в наследницу и носительницу истиной православной веры («сияет и светит как солнце в центре русской земли»), в единственно признаваемый центр духовной и политической власти, от которого уже простираются солнечные лучи на всю территорию земли русской Ф. Морошкин по этому поводу отмечал, что «географическое пространство стянулось в Кремле и побеждающее единство открыло свои действия на всех пунктах разобщенной России… сила централизованного влечения заставила всех вращаться в сфере Московского владычества. Все потянуло к Москве. Померкли светлые князья русских городов перед величеством царя Московского и всея Руси. Москва и вся Россия - два образа единого могущества (курсив - А.М.)» / Цит. по: Егоров С.А. История отечественного государства и права. IX - первая половина XIX века. Опыт проблемного изложения. Ярославль, 2000. С. 97 - 98. .

На утверждение единой системы государственной власти влиял ряд политических и духовно-религиозных факторов. В политической сфере был принят совершенно новый принцип государственного строительства - принцип этнической терпимости, привлекший на государственную (чиновничью, военную и т.д.) службу наиболее подготовленных и опытных людей с различных частей света: на московскую службу вступали татары, литовцы, половцы и др. Появление «новой» боярской знати и новой управленческой элитой создало предпосылки для укрепления, как самого великокняжеского статуса, так и государственного значения Москвы «Служивый люд, переселявшийся в северо-восточные земли из других княжеств и, прежде всего, из Южной Руси, стал главной причиной заметного усиления Москвы в конце XIII - начале XIV вв… Новое боярство, сложившиеся уже в эпоху татарского ига, поначалу также выступало как надёжная опора великокняжеской власти» - отмечают по этому поводу историки Д. Андреев, Г. Бордюгов / Андреев Д., Бордюгов Г. Пространство власти от Владимира Святого до Владимира Путина. Краткий курс X - XXI вв. М., СПб., 2004. С. 36..

Все процессы институционализации направляются единой политической идеей - развитие и укрепление мощи и единства государства, т.к. последнее обеспечивает: во-первых, единство земли русской; во-вторых, сохраняет истинность православной веры (утерянную другими народами после Флорентийской унии). Это политическое и религиозное обоснование в конечном итоге завершает территориальное собирание северо-восточной Руси московским княжеством, что превращает последнее «в национальное великорусское государство» и сообщает «великому князю московскому значение национального великорусского государя» Ключевский В.О. Указ соч. Т.II. С. 107..

Причем построение единого государства опиралось на принцип «первичности прав каждого народа на определенный образ жизни. На Руси это принцип воплотился в концепции соборности и соблюдался совершенно неукоснительно» Гумилев Л.Н. Указ. соч. С. 292. . Этот принцип создал предпосылки для становления монархической политической системы, в рамках которой утверждались не только права отдельного человека, класса, слоя, но и, что более важно, права общности, социального целого. Не свойственно отечественной политической традиции было и противопоставление индивидуальных и общинных прав, последние находились в известном симфоническом единстве - на индивидуальных правах основывались общинные, которые (через деловые обыкновения, обычное право) обеспечивала реализация первых.

Становлению монархической политической системы не была чужда и традиция общеземской легитимации власти, а также ее ограничение народным мнением. Эти социально-политические основы власти были весьма действенными, опирались не на правовую норму, а на традиции и обычное (неписанное) право. Например, считалось, что государь осуществлял свое служение высшей воле и своему народу. Причем, народ, отрекаясь от «своей воли», отдает себя во власть не монарху (как это будет характерно для имперского периода), но «предается во власть воли высшей, от которой и исходит царь - избранник её. Но и сам царь, отрекаясь от своей личной воли, осуществляет служение как послушание» Цит. по: Хархордин О. Что такое «государство»? Европейский контекст/ Понятие «государство» в четырех языках / Под ред. О. Хархордина. СПб., М., 2002. С. 172., - замечает по этому поводу В. Карпец.

Однако сама власть великого князя не абсолютна, как справедливо отмечает А.А. Зимин, она ограничивалась прочными традициями, коренившимися в патриархальных представлений о характере власти, и мнением народным, которое основывалось на приданиях старины, заветах отцов и дедов См. об этом: Зимин А.А. Россия на рубеже XV - XVI столетий. М., 1982.. Власть монарха ограничивалась повсюду не формально, а посредством традиционных институтов и порядков. «Единодержавные московские государи при осуществлении своих властных полномочий не могли не считаться с укоренившейся в московской государственной жизни правовой традицией, ставившей известные пределы их властвования» - замечает другой историк права С.А. Егоров Егоров С.А. Указ. соч. С. 98..

В духовно-религиозном плане можно отметить, что церковная система оказала существенное влияние на этнонациональную институционализацию монархического устройства. Так, последняя формирует и воплощает идеологическое обоснование единства территории и государственной власти посредством системы монастырского «общежития». Монастыри, ориентированные на Москву, по замыслу митрополита Алексея (XIV в.) должны были стать центрами, обеспечивающими религиозное и политическое единство русского государства, способствовать возрождению общинных ценностей и распространению идеалов монархического устройства власти. Митрополит Алексей считал, что раздробленная удельной системой правления и междоусобными войнами Русская Земля сможет объединиться только благодаря разветвленной системе монастырей, которые смогут стать центрами духовного и политического объединения славян.

Затем при опоре на эту систему можно будет, с его точки зрения, сформировать и единую государственную систему. Сам митрополит Алексей был одновременно лидером московских бояр и главой церковной системы. И как «показала дальнейшая история, митрополит Алексей оказался прав - духовно-политическая жизнь Русского государства во многом строилась вокруг вновь основанных монастырей» Перевезенцев С.В. Указ соч. С. 188.. Причем практика монастырского «общежития» способствовала не только политическому и духовному единству государства, но и обеспечивала освоение новых земель, выступала мощным экономическим инструментом. Так, в Москве было создано специальное учреждение, ведавшее общежительскими монастырями, одной из функций которого являлась монастырская колонизация северных регионов, способствующая экономическому освоению края. В этом смысле становление институтов самодержавной власти было органично связано с религией и церковной организацией, неслучайно все славянофилы отмечали, что осмысление самодержавного строя невозможно без религиозного миросозерцания. «На Руси церковь и государство изначально выступали нераздельно. Церковная организация была непосредственно спаяна с государственной. Более того, само государство выстраивалось и организовывалось очагами городских центров, совпадающих с центрами церковными» - отмечает по этому поводу С.Д. Домников.

Институционально-политические основы монархической власти. Фундаментальным принципом монархической идеи власти становится центральная фигура монарха, которая под воздействием религиозных, эсхатологических представлений и под влиянием предшествующей политической традиции, приобретает более метафизический, но, тем не менее, и более логический смысл. Идея Царской власти, весьма логично и последовательно разворачивается в Святой Троице Стоит отметить, что по учению Сергея Радонежского Святая Троица приобретает символ единства земли русской, символ единства земного и небесного, церкви и государства. Причем икона «Святой Троицы» написанная Андреем Рублевым, как отмечает С. В. Перевезенцев, почиталась, да и почитается сегодня, не столько как произведение искусства, сколько как воплощенный символ единения. Неслучайно, самого С. Радонежского «рассматривали как воплотившийся в реальном человеке символ единства Руси», неслучайно и то, что он «почитался как небесный покровитель и заступник московских государей. И недаром именно в Троице-Сергиевом монастыре крестили великокняжеских и царских детей» / Перевезенцев С.В. Указ соч. С. 215. [Бог - сама Божья воля ; Сын - принцип объективация божьей воли на земле, в человеческой сущности; и Святой дух, который локализуется (снисходит) в конкретных земных представителях] В религиозно-политическом мышлении власть Бога, является абсолютным выражением идеи власти. Последняя представлена также в виде двух противоречивых направлениях (см. выше): во-первых, Божья власть защищает людской мир, ею Он одаривает их свободой; во-вторых, проявляется в Его способности карать и наказывать, при несоблюдении установлений, т.е. выход за пределы веры и закона. Считалось, что во всех своих проявлениях власть может быть только в деяниях Бога - Единосущной Троицы. / См. об этом более подробней: Величко А.М. Указ. соч,. с. 85 - 107.

Таким образом, получается, что в царской фигуре размещается Дух святой, а соединение конкретного властителя с последним (т.е. снятие антиномий, соединения Божьего и Тварного) происходит через церемониал «помазания на царство», которое носило духовный, символический и политический характер. Соответственно в царе сосредоточивался святой дух, он же (царь) являлся и мерилом божественной сущности и божьей воли/истины в земном мире. В силу своих божественных дарований, он должен был, в свою очередь, «объективировать» свое предназначение, сродное монашеству, служению (И.Л. Солоневич) в управлении вверенного ему народа, т.е. превращал божественное не в пассивную (потенциальную), а в активную силу, действующую в социальном бытии. Затем, после своей объективации (в конкретной персоне), эта божественная сущность возвращалась к своей самости (Царь подчиняет себя высшей воли, служит ей), соединяясь с Божьей волей как с ее основой. Здесь следует остановиться на том, что хотя сам царь и являлся центром российской политической и духовной жизни, он в тоже время был и за её пределами, входил «единую систему» божьей власти, ибо «несть власти, аще не от Бога; сущая же власти от Бога учинены» (Рим. 13,1).

Причем наделеность властью, это обладание исключительным даром избрания Господом Богом, означает “великие и драгоценные обетования, дабы вы через них соделались причастниками Божеского естества…” (Второе послание Петра 1:4)». Власть, особенно после падения Константинополя, выступала как в роли носителя и распространителя святости, святителя Руси, так и в качестве охранителя чистоты веры, защитника от наступления конца света, т.е. по существу принимала на себя апостольские функции. В этом контексте «апостольство на Руси оказывается целиком вовлечено в русло государственной центразизаторской политики… русские идеологи Града Божьего не только разделяли, но и выступали идеологами и проводниками оформляющейся имперской традицией» Там же. С. 260..

На этих политико-религиозных основах устанавливается вся институциональная система и политическая практика властвования. Это объясняет, прежде всего, то, что в России было вообще бессмысленно «цареубийство», так как оно практически ничего бы не меняло в системе властвования. «Цареубийство - отмечает И.Л. Солоневич - было, прежде всего, политически бессмысленными, ибо царская власть была только одним из слагаемых “системы учреждений”, и убийство одного из слагаемых политической и духовной системы ничего изменить не могло» Солоневич И.Л. Народная монархия. М. 1991. С. 48.

Основными институтами государственной власти при данном политико-правовом устройстве выступают: монарх, боярская дума, земские соборы.

Институт царской власти осмысляется отечественным политическим мышлением с пяти позиций. Во-первых, институт царя - это символ политического единства, независимости страны и ее международного значения. Во-вторых, этот институт генетически связан еще с древним стремлением русского народа к «одиначеству» с властью. В новых условиях именно образ царя выразил идею тождества верховной воли с интересами населения - «в идеале народный лозунг “царь и народ” представляется воплощением того же архетипа Небесной общины, где царь выступает общепризнанным главой всеобщего родственного круга или даже единого народного тела: “Душой Божьи, а телом государевы”, или тела земли (того же народа) - “Нельзя земле без царя стоять”» Домников С.Д. Указ. соч. С. 226..

В-третьих, не смотря на свою народность, царь - фигура антиномичная, он, кроме земного правителя и устроителя земной жизни, пребывает вне мира - во власти Бога, перед ним он выступает как олицетворение всего народа. «Как царь Бога знает, так и Бог царя и народ знает». С этим непосредственно связана и высочайшая ответственность царя перед Богом и перед народом - «народ согрешит - царь отмолит, царь согрешит - народ не умолит». В-четвертых, царский институт - это защита истинной православной веры, утерянной другими народами, он охранитель и блюститель ее. Без него все земное устройство обречено на погибель, на темные времена (отчетливо это проявилось в апокалипсических настроениях в период Смутного времени) - «Светиться одно солнце на небе, а царь русский на земле».

И, наконец, в-пятых, в функции царя входит установление политической системы и осуществление высшего, верховного суда. В политическом плане он является высшим легитимным и легальным источником формирования системы управления и, в тоже время, центром этой системы. В компетенцию великого князя входят законодательные функции, право на формирование высших государственных органов и назначение государственных служащих, участие в выборе и низложении высшего представителя церкви (митрополита, патриарха и местных епископов), ведение великокняжеского суда (т.е. является высшей судебной инстанцией), а также оборонительные и внешнеполитические функции. Кроме того, царю принадлежит право инициативы светского и церковного законодательства, право на формирование и обсуждение законов.

Институт боярской думы является неотъемлемым элементом самодержавной власти московских государей. В рамках сложившихся традиционных представлений - «необходимость содействовать власти советом» - боярская дума институционализируется в новых условиях как вспомогательное учреждение при самодержавной власти, «которая через нее осуществляется в частных проявлениях государственной жизни» Владимирский-Буданов М.Ф. Указ. соч. С. 177.. Постепенно эта идея, о необходимости «держания совета с боярами», трансформируется «в мысль об ее обязательности. В итоге известная формула “государь указал, и бояре приговорили” стала неизбежным атрибутом подавляющего большинства исходящих от престола законодательных актов» Андреев Д.А., Бордюгов Г.А. Указ. соч. С. 40.. Развитие этого политического института в эпоху монархического устройства имело три стадии развития, обусловленные спецификой взаимоотношения этого института с верховной властью.

Первый этап (XIV - XIV вв.) связывают с началом возвышения московского царства, здесь деятельность боярской думы совпадает с деятельностью княжеской власти. Это совпадение увязывает воедино интересы и представления княжеской власти и бояр по поводу государственного строительства. Служилый люд и древние боярские фамилии, сосредоточившиеся в московском княжестве, напрямую связывали свое могущество, возвышение фамилий, богатства и почести с возвышением князя и московского царства (единодержавия).

Второй этап (XVI в.), в рамках которого возникает кризис в отношениях между двумя этими институтами. В этот период институт боярской думы начал представлять угрозу для самодержавной власти, титулованное боярство рассматривало себя как собрание наследственных и привычных (законных) властителей русской земли, а на Москву смотрело «как на сборный пункт, откуда они по-прежнему будут править Русской землей, только не по частям и не в одиночку, как правили предки, а совместно и совокупно… в новом московском боярстве предания власти, шедшее из удельных веков, не прервалось, а только преобразилось» Ключевский В.О. Указ. соч. Т. II. С. 135.. Боярская дума, все больше ощущая себя аристократическим правительством, реально контролировала всю кадровую политику в государстве. Исходя из принципа местничества, считалось, что лишь наиболее родовитое боярство, собравшееся в Думе, способно выступить гарантом этого принципа. «Обволакивание престола Думой значительно сковывало самодержавца и, соответственно, являлось существенным препятствием на пути дальнейшего укрепления государственности» Андреев Д.А., Бордюгов Г.А. Указ. соч. С. 41..

Кроме того, имелись факты злоупотребления властью, грабительской политики на местах, своеволия бояр в государственной политики. Все это в конечном итоге вело к ослаблению самодержавия, к установлению сословной организации власти. Особенно это проявилось после смерти царя Василия, когда его малолетний сын не мог еще управлять государством, и власть на долгое время попала в руки бояр, которые жаждали перестроить весь государственный порядок по своему усмотрению. Однако междоусобная борьба между родовитыми боярскими фамилиями (особенно Шуйскими и Бельскими) и грабительская политика на местах подточила политический авторитет последних. Новый царь (Иван IV), при поддержке народного мнения, стал бороться с притязаниями бояр на раздел власти, что, в свою очередь, вылилось в опричнину и земщину.

Третий этап (XVII в.) развития боярской думы связан с наступлением «ровных» отношений между ней и самодержавной властью, когда компетенция и полномочия каждого из институтов были четко разграничены, находясь также в некотором единстве, «т.е. нераздельность действий той и другой, без взаимных посягательств на верховное значение последней (власти царя - А.М.) и вспомогательную роль первой (боярской думы - А.М.): государь без думы и дума без государя были одинаково явлениями ненормальными». Если первые этапы развития боярская дума осмыслялась как учреждение органичное самодержавной власти, пользующейся теми же правами, поэтому «права думы не были определены законом, а держались, как факт бытовой, на обычном праве» (М.Ф. Владимирский-Буданов), то на последнем этапе, наоборот, происходит нормативное закрепление полномочий думы, складываются даже процессуальные нормы ее функционирования.

Земские соборы как элемент, учреждение верховной власти институционализировались на двух основах. Прежде всего, с политической точки зрения, появление этого института верховной власти связывают с деятельностью Ивана IV (Грозного), который стремился ограничить претензии бояр на власть. Для укрепления престола и самодержавного политического уклада требовалась новая социальная опора. Если до этого власть великого князя опиралась на боярскую знать, то после земских реформ основной силой, поддерживающей царскую власть, становится сила народного мнения. Не случайно многие исследователи связывают становление самой монархической власти, основанной на народном правосознании, именно с политикой Ивана IV, так как до сей поры московское политико-правовое устройство в большей степени напоминало не самодержавие, а скорее ограниченную, сословно представительную монархию, тяготеющую к олигархическо-феодальным отношениям.

В практическом плане появление Земских соборов и земских учреждений было призвано уничтожить древнюю систему кормлений, замена наместнического управления земским, которое существенно ограничивало административные и судебные права боярской знати, расширяя вместе с тем полномочия «земских» и «губных» старост, избираемых непосредственно самим народом См. об этом: Лаптева Л.Е. Земские учреждения в России. М., 1993. С. 22.. Тем самым, вопреки прежней традиции внимания боярским советам, царь теперь демонстрировано отстранялся от бояр и слушал только «глас всей Русской Земли», хотя, впрочем, «знать и принимала участие в работе Собора, ее представительство уравновешивалось присутствием двух других сил: духовенства и народа» Андреев Д.А., Бордюгов Г.А. Указ. соч. С. 43 - 44..

С другой стороны, Земские соборы, как отмечают исследователи, генетически связаны с предшествующими институтами публичной власти и в какой-то мере заменяли княжеские советы, народные собрания (вече) и вместе с боярской думой унаследовали их политическую роль и значение. Тем самым земские соборы - это «орган, пришедший на смену вечу, восприняв традиции участия общественных групп в решении правительственных вопросов» История Государственного управления в России. С. 88.. Тем не менее, хотя Земские соборы и находились в идейной связи с вечем, но фактически «по своему составу вече и соборы - явления противоположные. В исторической последовательности соборы Московского государства находятся в тесном соотношении с боярской думой в ее распространенном составе» Владимирский-Буданов М.Ф. Указ. соч. С. 188..

Земские с соборы также имеют три этапа развития. Первый этап (XIV в.) развития связан с тем, что Земские соборы служат для укрепления самодержавной власти Ивана IV, для фактического воплощения древних представлений о неразрывной связи царя со святой Матерью-землей. «Во всяком случае, - пишет М.Ф. Владимирский-Буданов, - собрание на площади (1550 г., при котором Иван IV «созвал людей избранных на совет» - А.М.) указывает на тесную связь первых соборов с вечевой формой» Там же. С. 189.. На эти собрания сзывались представители от духовенства, бояр, дворян и других служивых.

Второй этап (XVII в.) связывают, как правило, с окончанием Смуты, с «возрождением» российской государственности и самодержавного политического уклада. На этом этапе весьма существенно возрастает роль Земских соборов, они участвуют почти во всех важнейших государственных актах, на него созываются необходимые для решения того или иного общезначимого вопроса представители духовенства, различных сословий и территорий (даже из Сибири). Этот собор, как отмечал М.Ф. Владимирский-Буданов, в полном праве может быть назван - «великим» и общеземским в полном смысле этого слова.

Третий этап (к. XVII в.) развития Земских соборов связывают с упадком и прекращением созыва последних. По мнению многих исследователей это связано, прежде всего, с тем, что самодержавие к этому периоду полностью окрепло, были налажены основные механизмы государственного управления, создан общеземский кодекс, основанный на православном правосознании (Соборное уложение 1649 г.).

Таким образом, Земские соборы представляли собой институт представительный, он являлся органом власти, дополняющим власть царя и боярской думы, «он есть орган власти общеземский, включающий в себя и царя и думу; эти три части собора - существенные и органические, отсутствие одной из них делает собор не неполным, а невозможным» Там же. С. 193.. С точки зрения Л.В. Черепнина, Земский собор - это совещание представителей «всей русской земли», посвященное наиболее важным и актуальным вопросам государственного строительства Черепнин Л.В. Земские сборы Русского государства в XVI - XVII вв. М., 1978. С. 67 - 68..

3.5 Становление и эволюция публично-властных институтов в имперском политико-правовом пространстве