Национально-культурные основы российской государственности и правовой политики

Таким образом, эта концепция воспроизводит традиционалистическую парадигму монархических властно-правовых отношений, которая предполагает, что сильная верховная власть и мудрая (просвещенная) «совестливая новая элита» направляют и управляют общественными процессами по «справедливому закону и божественному порядку, заповеданному в ПРАВДЕ». Правообязанность конкретных граждан связывается с «лояльностью к власти, умением достойно подчиняться авторитетной силе», а также с «соблюдением чести, признанием долга, почитанием ранга» и т.д.

Приверженцы «Просвещенного консерватизма» предлагают, соответственно, ввести помимо законодательной, судебной и исполнительной властей «Верховную власть» в государстве, поскольку «прототип такой власти исторически нам близок и понятен». «В настоящее время, - пишет по этому поводу Н.С. Михалков, - он (прототип Верховной власти - А.М.) конституционно закреплен и представлен в должности Президента России» Михалков Н.С. Указ. раб.. Здесь автор манифеста, конечно же, имеет в виду учредительные конституционные нормы Конституции РФ и, прежде всего, ст. 11 КРФ, отражающую специфику реального функционирования государственной власти. В указанной статье четко, по мнению не только Н.С. Михалкова, но и подавляющего числа консерваторов, подчеркивается, что государственную власть «в Российской Федерации осуществляют Президент Российской Федерации, Федеральное Собрание (Совет Федерации и Государственная Дума), Правительство Российской Федерации, суды Российской Федерации». С точки зрения консервативно-правового сознания, очевидно, что согласно статье предполагает то, что институт президента РФ является «верховной объединительной властью», согласующей и координирующей деятельность известных трех властей (как это сказано в п. 2 ст. 80 Конституции РФ), определяющей внутреннюю и внешнюю политику государства (как это отмечается в п. 3 ст. 80 Конституции РФ), что было свойственно отечественной политической традиции Схожая трактовка современного политического устройства встречается и в других современных традиционалистических монархических доктринах. См., например: Леонтьев М., Невзоров А. и др. Крепость «Россия». М., 2008; Русская доктрина (Сергиевский проект) / под ред. А.Б. Кобякова и В.В. Аверьянова. М., 2008 и др..

В целом эта позиция устойчива в отечественной политической и преемственно воспроизводится из одной эпохи в другую, несмотря на кардинальные реформирования и либерально-демократические модернизации (начала и конца ХХ в.). Напомним, что русские дореволюционные государствоведы отмечали, что все три ветви власти, которые составляют основу государственной жизни любого государства, носят «индивидуальный характер». И если все эти три власти оставлены «сами себе», то общественный организм неминуемо ждет политический и правовой кризис. Прочность же государственного строя, по их мнению, должна основываться на гармонии этих властей, что обеспечивает именно «верховная управительная власть» (термин Л.А. Тихомирова). Причем последняя становится выразителем исторических и психологических принципов государственной власти, является символом, связывающим государство и общество, «лишь при этих условиях конституционный строй может получить правильное прогрессивное развитие» Захаров Н.А. Система русской государственной власти. М., 2002. С. 296..

2. Обновленная» евразийская (неоевразийская) идеологическая платформа базируется на мировоззренческой и идеологической основе дореволюционных государствоведов, философов, геополитиков и т.п. Сегодня неоевразийство основывается на патриотической, консервативной и традиционалистической политической идеологии, которая исходит из «убежденности в самобытности пути российской цивилизации, не имеющей аналогов ни на Западе, ни на Востоке. Эта самобытность берется как высшая ценность, которую необходимо всячески укреплять и защищать» Дугин А.Г. Проект «Евразия». М.. 2004. С. 216..

Данный проект консерватизма формирует идею и принципы цивилизационного подхода к государству, власти, обществу, политике, праву и т.п., обосновывая типологическую уникальность российских публично-властных отношений и функционирующих политических институтов. При этом в качестве ведущих принципов развития властных отношений в национальном правовом пространстве евразийцы выделяют:

- во-первых, это возрождение роли и мессианского значения российского государства на евразийском пространстве;

- во-вторых, утверждение духовно-нравственных стандартов в основании цивилизации и культуры, в противовес утилитарным властным отношениям западноевропейской культуры, потребительским и индивидуалистским измерениям развития общественной системы;

- в-третьих, политическую организацию общества, которая должна основываться на справедливости, чести, нравственности в противовес коррупционности, политической стагнации и аномии, правовому нигилизму и идеализму, власти капитала и олигархии;

- в-четвертых, возрождение суверенности народов и национальной уникальности культур перед лицом глобализации, политической стандартизации и правовой унификации, культурной типизации и проч.;

- в-пятых, это институционально-нормативную фиксацию в действующем законодательстве и политической практике нового принципа формирования элит, основанного на отборе людей по принципу личных достоинств, духовно-нравственных и профессиональных качеств, развитие деонтолоических основ правоприменительной, правоохранительной, судебной и иной политико-правовой деятельности;

- в-шестых, создание социального общества, формирование и реализацию социально ориентированной политики государства, обеспечивающей солидарность и взаимоподдержку, а также сохранение социально-политических институтов социалистического общества в различных сферах жизнедеятельности общества (в здравоохранении, образовании, жилищно-коммунальном хозяйстве, пенсионном обеспечении и проч.);

- в-седьмых, развитие системы патриотического образования и формирования духовно-нравственных стандартов личности, поскольку «евразийцы считают, то последовательные патриоты и настоящие полноценные граждане нашего Отечества Полноценные граждане в евразийском правовом мышлении - это те, у которых сформировано правильное правосознание (содержание которого определяется в полном соответствии с концепцией правового сознания дореволюционного русского юриста И.А. Ильина), патриотическое отношение к национальной культуре и к ее феноменам (государству, праву, власти и т.п.), духовно-нравственные стандарты личности, солидаристкое отношение к обществу, обладание развитым религиозно-политическим мышлением и т.д. должны исповедовать одну из традиционных религий. Евразийское движение - движение традиционалистов, верующих людей или (по меньшей мере) тех, кто находится на пути к традиции» Дугин А.Г. Указ. раб. С. 248.;

- в-восьмых, на место государства-нации (как феномена, порожденного западноевропейским правовым мышлением) должен прийти новому типу политической организации, сочетающий в себе объединение больших континентальных пространств (здесь очевидно развитие идеи Н.Я. Данилевского о формировании единого славянского суперсоюзного государства на евразийском пространстве) со сложной, многомерной системой национальных, культурных и хозяйственных автономий См.: Там же. С. 174..

3. К модернистской консервативной идеологической платформе следует отнести создаваемые проекты консервативных идеологий официальной властью, сочетающих набор модернизационных (модерных, современных) и устойчивых социокультурных ценностей, идей и представлений. В частности официальная идеология власти сочетает различный набор ценностей, таких как свобода, равенство, справедливость, обращение к прошлому как источнику будущих свершений, преемственное и эволюционное развитие, православная вера, нравственные стандарты, семья, собственность, государство, справедливость, закон, порядок, свобода, в соединении ее с ответственностью и защитой человеческого достоинства, патриотизмов и проч.

Впрочем, использование идеологии соединения консервативных и модерновых (модернизационных и инновационных) идей и ценностей является с нашей точки зрения вполне логичным, поскольку отвечает сложившемуся мировоззрению современных российских граждан, их ценностно-нормативной структуре, а также международно-правовым и политическим стандартам и развивающимся процессам унификации права и политической стандартизации систем организации публично-властных отношений в государстве См., например, о соединении в современном правовом сознании модерновых и консервативный идей, представлений, ценностей и их влиянии на понимание и оценку государственно-правовых явлений и процессов: Арутюнян М.Ю., Здравомыслова О.М., Курильски-Ожвэн Ш. Обаз и опыт права: Правовая социализация в изменяющейся России. М., 2008; Тихонова Н.Е. Личность, общность, власть в российской социокультурной модели // Общественные науки и современность. 2001. №3; Шеренги Ф.Э. Социология права: прикладные исследования. СПб., 2002 и др. . Это так называемая «синтетическая модель» неоконсервативного стиля политического мышления, старающегося совместить современные процессы модернизации и устойчивые социокультурные ценности общества. Например, современные социологические исследования фиксируют доминирование в российском обществе как либерально-индивидуалистических (38 % респондентов), так и авторитарно-коммунитаристских (37 % респондентов) политических установок, а также около 18 % смешанных политических идей (сочетающих как первые, так и вторые политические установки) См. об этом подробнее: Шестопал Е.Б. Указ. раб. С. 20..

В течение последних десяти лет в развитии модернистского неоконсервативного проекта не было концептуально-идейного и идеологического единства. По крайне мере, в официальной идеологической концепции оптимизации властно-правовых отношений в России было три различных программы: формирование «сильного государства», обеспечивающего социальную справедливость, стабильность и т.п.; модель «суверенной демократии», которая была больше ориентирована на независимость политики российского государства на международной арене, и ее влияние на глобальные политические, экономические, социально-культурные и иные процессы; проект «социального консерватизма».

Так, в 2000 году действующий Президент РФ В.В. Путин провозгласил главной целью государственной политики построение сильного государства, опирающегося на национально-культурные традиции и различные инновации, характерные для современности, способные усилить государство и его независимость. Этот неоконсервативный проект был поддержан и ведущими политическими субъектами. Причем данный вариант консервативной идеологии основывался на эволюционном развитии и постепенном системном реформировании отечественной государственно-правовой организации.

Эти консервативные проекты не были изолированы друг от друга, напротив, в официальной риторике обосновывалась их эволюционная преемственность. Например, в официальных текстах и заявлениях подчеркивалась их логическая связанность, а также обосновывался синтетический подход (совмещение традиционных и модернизационных идей и ценностей) к государственно-правовому развитию семенной России. Подобный модернистский стиль неоконсервативного проекта, по мнению В.Н. Лескина, ориентирован на формирование нового, адекватного времени баланса «между интересами свободной личности и призванного ее защищать государства, между индивидуальным и коллективным, между глобализмом и этноцентризмом» Лескин В.Н. Консерватизм как иммунная система современности // Консерватизм / традиционализм: теория, формы реализации, перспектива: материалы научного симинара. М., 2010 Вып. №3. С.76..

Данный вариант консерватизма отстаивает только неизменные ценности и устойчивые национальные идеи и не принимает в современности только то, что угрожает таковым ценностям и идеям или не пытается создать им адекватной современной замены. Причем здесь охранительный консерватизм выступает чаще всего не в виде утонченной философской концепции или стройной политической идеологии, а скорее как ориентация власти, как определенная «политтехнология власти, пропагандистская программа, упрощенная интерпретационная схема и т.п.

4. Постмодернистская консервативная идеологическая платформа представляет собой определенного рода социальную технологию, т.е. выступает не в качестве концептуально-идеологической парадигмы организации и развития современных властных отношений, а имеет характер скорее «технологического варианта» общенациональной стратегии развития, которая конструируется «элементов из тех старых и новых идеологических систем, которые бытуют в российском обществе». Это своего рода фрагментарная и умело «сшитая» модель публично-властной организации, легитимирующая себя как через традиционную ценностно-нормативную систему координат, так и посредством современных доминирующих в обществе идей, ценностей и потребностей. Эти «фрагментарность» и «контекстуальность» позволяют ей легко адаптироваться к различным мировоззренческим системам, действующим в современном российском обществе, а также «увязываться» с постоянно изменяющимся международным и внутриполитическим контекстом, геоюридическими тенденциями, разворачивающимися в евразийском пространства.

Постмодернистский стиль консервативного мышления - это мозаичный и контекстуальный подход к организации властных отношений. Данный постмодернистский подход, по справедливому выражению Т.П. Вязовика, является конструктором, т.е. конструируется из различных идеологических программ, блоков, содержащих разные ценностно-нормативные системы Вязовик Т.П. Попытка консервативного синтеза в постсоветском идейном пространстве. С. 87.. В качестве наиболее известного постмодернистского консервативного проекта можно выделить политический бренд «Проект Россия», разрабатываемый коллективом современных консервативно ориентированных авторов и имеющий анонимный характер См.: Проект Россия. Первая книга. М., 2005; Проект Россия. Вторая книга. Выбор пути. М., 2007; Проект Россия. Третья книга. Третье тысячелетие. М., 2009; Проект Россия. Четвертая книга. Большая идея. М., 2010.. Он представляет собой сконструированную идеологическую систему социально-политических, духовно-нравственных и геополитических основ преобразований. И основан как на традиционных ценностях христианского консерватизма, так и на новых модернистских принципах политических практик.

Общая логика рассуждений в различных книгах, изданных достаточно большими тиражами, связана с формированием идеационной общественной системы и идеократической организации властных отношений. Идеационный характер (термин П.А. Сорокина) политической организации отношений основан на традиционалистическом типе морального мировоззрения, в котором вертикаль ценностно-нормативной иерархии устремлена из земного мира, мира обыденности и быта к сверхчувственному. При этом идеационное мышление опирается на идеациональную этику, для которой характерно пренебрежительное отношение к мирским (социальным) ценностям, материальным благам, власти, богатству, телесным удовольствиям и проч. См. подробнее об этом: Бачинин В.А. Энциклопедия философии и социологии права. СПб., 2006. С. 334 - 335.

Так, например, утверждается, что «христианство необходимо вырвать из удушающих объятий государства», поскольку сегодня духовно-нравственные институты «носят не богословский, а политический характер». При этом в духе рассуждений В.С. Соловьева полагается, что «христианство в целом и христианские цивилизации в частности могут выстоять, если вернут себе фундамент. Единственным кандидатом на фундамент является Церковь - ЕДИНАЯ, СВЯТАЯ СОБОРНАЯ и АПОСТОЛЬСКАЯ» Проект Россия. Четвертая книга. Большая идея. М., 2010. С. 240, 236 - 237..

В этом аспекте рассуждений об организации властных отношений и форме правления полагается формирование некой универсальной христианско-консервативной теократии, где верховная власть и отдельные органы публичной власти подчинены церкви и духовно-нравственным стандартам. В этой организации «не будет довлеть власть, влезавшая в принятие решений, исходя из политических, а не духовных соображений... на этом Соборе будут руководствоваться только вопросами веры, и ничем больше. Это будет Собор уровня первых христиан» Там же. С. 236..

Кроме того, авторы этого проекта по-новому реанимируют идею сословной организации общества, утверждая, что именно духовно, нравственно и идейно ориентированная «элита способна умереть за свои убеждения. Масса - нет. Ее максимум - инстинкты». Поэтому область идей - это не прерогатива большинства, а достояние меньшинства. Причем в этом проекте негативно оценивается принцип социально-политического служения, который, по убеждению авторов, часто выражается в массе именно в виде инстинктов правосознания, не наполненных смыслом и идейно-концептуальным основанием, пустых и бесполезных в общественно-политической жизнедеятельности. Однако данный принцип может быть использован для достижения искомой универсальной консервативно-христианской организации, т.е. большинство должно служить, реализуя свои «публичные инстинкты», идейному меньшинству.

Обосновывают авторы и мессианскую идею русского народа, отмечая, что «каждому делу соответствует один народ и менее - другой». Создатели проекта убеждены, что сегодня лишь русская нация, сохранившая еще «огонек духовности» и веру в сверхчеловеческие ценности, может противостоять механистически оформленным властно-правовым отношениям, универсальному потребительскому мировоззрению. Поэтому «русские - оптимальный человеческий материал» для строительства нового христианско-консервативного проекта. Авторы убеждены, что они «сформулировали технологию современного сопротивления» и готовы посредством публичного обсуждения своей идеи предоставить ее каждому, кто способен действовать не в качестве наемного работника, а в качестве идейного лидера. Важно, прежде всего, идейное меньшинство, поскольку «участие остальных на этапе становления бессмысленно». В то же время данный проект позиционирует себя не в качестве восстановленного, обновленного консерватизма, а как абсолютно новая христианско-консервативная парадигма: «Мы предлагаем НОВОЕ на мировоззренческом уровне. Это не усовершенствование потребительской системы и не строительство нового мира. Это ковчег, в котором спасется тот, кто захочет», перед неминуемым крахом современности Проект Россия. Третья книга. Третье тысячелетие. М., 2009. С. 20..

5. Еще одним проектом трансформации отечественного политико-правового пространства является такое направление, как «консервативная революция» См. о сущности, значении и содержании «консервативной революции»: Ремизов М. Опыт консервативной критики. М., 2002; Он же. Консервативная мысль в поисках «арены истории» // Логос. 2002. № 5-6; Он же. Опыт типологии консерватизма // Логос. 2005. № 5 (50) и др.. Справедливости ради следует отметить, что его весьма условно можно отнести к реальным политическим проектам трансформации публично-властной организации в России, поскольку оно является скорее интеллектуальной реакцией на процессы либерально-демократической модернизации российской политической системы: «мировоззрение в духе “консервативной революции” направлено не столько против метафизических “врагов”, сколько против либерального кредо, в котором отсутствует политическая субъективность и мобилизационный пафос (курсив мой - А.М.)». Здесь отчётливо проявляется современная «неудовлетворенность миром, в котором все исходят из неких абстрактных правовых норм и в котором нет места политическому субъекту, способному взять на себя ответственность за принятое решение» Межуев Б. Американский фундаментализм и русская «консервативная революция» // Логос. 2003. №1 (36). С. 106..

Прав в этом аспекте известный западный политолог Ф. Закария, отмечая, что «мы всегда жили при смешанном правлении в аристотелевском смысле слова. У нас была демократия, но были и другие, недемократические элементы, которые всегда входили в состав смешанного общественного устройства, законов» Закария Ф. Неолиберальная демократия пять лет спустя: судьба демократии в двадцать первом веке // Логос. 2004. № 2 (42). С. 76.. Однако мы не согласны с его политическим наброском будущего развития политических режимов, формата фукуямовского рассуждения, а именно с тем, что «мы подходим к тому моменту, когда все они (различные смешанные элементы - А.М.) смываются большой демократической волной» Там же.. Выше мы уже отмечали, что эта так называемая «волна» сегодня достаточно абстрактна и противоречива, что после этой «волны» восстанавливаются традиционные политические практики публично-властного взаимодействия в обществе, а нанесенные «волной» институты, идеи и ценности адаптируются либо изменяются в соответствии с воспроизводящимся в обществе социокультурным укладом.

Поэтому более объективной, лишенной универсально-утопического пафоса, можно считать позицию Велихана Мирзеханова, согласно которой современные процессы модернизации «переходных обществ все более оказываются под сильнейшим воздействием Запада и сводятся к освоению институтов и норм западной либеральной демократии. Однако процесс этот противоречив и неоднозначен, ибо ни одно из трансформирующихся обществ не в состоянии отрешиться от собственного прошлого, своих традиций и норм политической жизни» Мирзеханов В. Власть, демократия и «разумное правление»» в переходных обществах // Логос. 2003. № 4-5 (39). С. 195..

Представляется, что оппозиция между традициями и инновациями является исконной в интеллектуальных построениях и в политической практике на протяжение развития политической мысли. В контексте развития политических пространств эта оппозиция не только «обнажала противоречия» в развитии, но и «стимулировала» качественную трансформации политико-правовой организации. Так, классическим примером могут служить политэкономическая теория К. Маркса и социально-политическая концепция М. Вебера. Первый обосновывал, что социально-экономическое развитие «первичнее» любых традиций и ценностей, которые «сметаются», объективно разрушаются в ходе изменений общественных отношений, при переходе от одной формации к другой См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 45.. Второй, напротив, настаивал на том, что ценности, традиции, верования и т.п. обусловливают специфику хозяйственных практик, преемственность в развитии общественных отношений и проч.

При этом говоря о процессах трансформации (модернизации и консерватизме), следует учитывать следующие моменты:

Во-первых, это нелинейные, сложные и неоднозначные процессы, поэтому могут существовать и развиваться разные консервативные и модернизационные проекты, а также возможны варианты их совмещения (конвергенции) в политике государственной власти. Кроме того, эти процессы имеют различные этапы, стадии. Например, говоря о модернизационном проекте трансформации публично-властных отношений, Рональд Инглхарт отмечает: «Каждый этап модернизации определенным образом изменяет мировоззрение людей. Индустриализация приносит бюрократизацию, иерархичность, централизацию в принятие решений, секуляризацию и разрушение традиционных стереотипов поведения. Становление постиндустриального общества отторгает бюрократизацию и централизацию и ориентирует людей на личную автономию и ценности самовыражения» Инглхарт Р. Модернизация и демократия // Демократия и модернизация: к дискуссии о вызовах XXI века / Центр исследований постиндустриального общества. М., 2010. С. 165..

Во-вторых, эти процессы всегда развиваются в контексте определенной социокультурной среды и, соответственно, имеют свою специфику и «локальные» закономерности развития, поскольку любая трансформация «осуществляется в конкретной социальной и культурной среде, причем людьми, у которых есть собственные привычки и взгляды, во многом унаследованные от прошлого. Значение этой среды и этих взглядов особенно велико, если страна в целом еще не готова к переменам». Так, например, по данным международных социально-политических исследований, проведенных World Values Survey в 2007 - 2010 гг., современные постиндустриальные общества и демократические политические системы двигаются в более или менее одном и том же направлении развития, но социокультурные различия между ними не только не уменьшаются, но в ряде случае только увеличиваются. При этом политологи и социологи, проводившие данные исследования отмечают: «Несмотря на то, что ценностные ориентиры могут меняться и меняются, они продолжают отражать историческое наследие общества».

С учетом этого отметим, что с нашей точки зрения главным ориентиром развития политического процесса в современной России выступает необходимость формирования правовой государственности как особого социокультурного типа политико-правовой организации), восстановление политической стабильности, устойчивости и адекватности социально-властного взаимодействия (в системе личность - общество - государство), а обеспечение режима законности и эффективности государственной власти зависит от поиска национальной стратегии обновления политической и правовой жизни российского общества, развития духовной и нравственной основы, поиска общественного идеала (идейно-концептуальной доктрины, отвечающей истории развития российского государства, его современному состоянию и условиям, а также будущим ориентирам).

Размещено на Allbest.ru