Системное противодействие угрозам политической стабильности в СКФО

Данные концепции едины в понимании их авторами последовательности действий по политической дестабилизации стран и регионов. В начале, как правило, предусматривается первичная вербовка сторонников экстремистских (в том числе сепаратистских, террористических) организаций. Затем следует пропаганда экстремистских взглядов в более широкой социальной среде, что приводит к формированию антиправительственных движений. Далее, дождавшись наиболее подходящего времени - наступления социально-политического, экономического кризисов, вовлечения страны в военные действия и т.п., - экстремистские движения выходят на политическую сцену, требуя своего признания руководством государства в качестве равноправного оппонента. Вслед за этим экстремистские, сепаратистские и террористические организации и движения начинают добиваться для себя более широкой общественной поддержки и делегитимации руководства государства. Наконец, в финале борьбы за власть данные организации и движения при поддержке иных заинтересованных сил внутри страны и за рубежом инициируют перевороты, мятежи, беспорядки или масштабные внутренние вооруженные конфликты.

Специфика же современных угроз политической стабильности на Северном Кавказе связана с выделившимися в последнее время более мягкими по ставящимся целям и применяемым средствам технологиями нелинейных действий. Нелинейные действия предусматривают резонансное воздействие на критически важные элементы социальных систем с тем, чтобы возникающие в них дисфункции переросли в политическую дестабилизацию.

Значимый вклад в развитие технологий нелинейных действий внесли также концепции информационно-психологического противоборства (маркетинговые методы политической коммуникации), «мягкой» силы, публичной дипломатии. Как и операции информационно-психологической войны, технологии нелинейных действий предполагают изменение картины мира противника (сознания лиц, принимающих решения, и массового сознания), формирование мотивации, стимулирование и поощрение такого поведения населения, армии и руководства страны-противника, которые позволят ограничить и быстро завершить конфликт способом, выгодным для его инициатора. Важным условием воздействия является невербальный контекст, действующий на массовое и индивидуальное сознание наряду с сообщением. Невербальным контекстом могут служить террористические акты, действия экстремистов, демонстрация силы и военные операции, кризисные явления в экономике и другие знаковые действия. Они подталкивают объект воздействия к принятию и реализации необходимого для коммуникатора как субъекта информационно-психологической войны решения См.: Почепцов Г.Г. Информационно-психологическая война. М.: СИНТЕГ, 2000. С. 159168. Модель информационной войны также рассматривается в: Libicki M. What is Information Warfare? // Strategic Forum. № 28. May 1995; Nelson B.K. Applying the Principles of War in Information Operations // Military Review. September - November 1998. Vol. 78, № 5. P. 31 - 35; Scwartau W. An Introduction to Information Warfare // War in the Information Age: new Challenges for U.S. Security. Washington etc., 1997; Singer A., Rowell S. Information Warfare. An Old Operational Concept with New Implications // Strategic Forum. № 99. December 1996; Stein G.J. Information Warfare // Airpower Journal. Spring 1995; Szafranski R. A theory of Information Warfare. Preparing for 2020 // Airpower Journal. Spring 1995; Wheatley G.F., Hayes R.F. Information Warfare and Deterrence. Washington, 1996; Панарин И. Первая мировая информационная война. Развал СССР. СПб.: Питер, 2010; Панарин И.Н., Панарина Л.Г. Информационная война и мир. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003; Расторгуев С.П. Информационная война. М., 1998..

Согласно принципам нелинейных действий, целью внутри- и межгосударственного противоборства, как и конкуренции корпораций, других форм соперничества, является не уничтожение или ослабление, а управление (манипулирование) противником и партнером путем его деморализации и дезорганизации, «мягкого» информационно-психологического воздействия, подавления воли к сопротивлению посредством выведения его из психологического и физического равновесия. Данная цель достигается путем рефлексивного управления противником, союзниками и нейтральными акторами Подробнее об этом подходе см.: Лефевр В.А. Рефлексия. М.: Когито-Центр, 2003; Будущее России. Вызовы и проекты: История. Демография. Наука. Оборона / Под ред. Г.Г. Малинецкого. М.: ЛКИ, 2008; Рефлексивный подход: от методологии к практике / Под ред. В.Е. Лепского. М.: Когито-Центр, 2009, и др., внезапных и дезориентирующих действий, широтой маневра и маневрирования, скоротечности ведения борьбы и минимизации затрат См.: Лемке Г.Э. Конкурентная война. Нелинейные методы и стратагемы. М.: Ось-89, 2007. С. 125129..

В нелинейных действиях прямые и непрямые военные, а также невоенные меры направлены на нанесение в первую очередь психологического ущерба населению, политическому руководству и информационного ущерба системе государственного управления. Вместе с тем в нелинейных действиях считается целесообразным избирательное, либо минимальное использование по отношению к противнику жестких методов, избыточное применение которых может лишь усилить его сопротивление, политически мобилизовать население и армию вокруг руководства страны.

Особенностью нелинейных действий является использование фактора опережения противника в предпринимаемых акциях - проактивности, которая за счет использования передовых коммуникационных технологий (не только средств военной связи, но и Интернет, социальных сетей, блогов, форумов, SMS-сообщений и др.) не позволяет ему принимать своевременные и упреждающие меры. Проактивность - важнейший принцип в проведении «экспресс-революций», военных операций, основанных на концепциях «предрешения» конфликта Э. Смита, «сетецентрических войн». Еще одной особенностью технологий нелинейных действий является использование методов воздействия на центры тяжести - критически важные элементы, ключевые для жизни и деятельности «точки» в государстве и обществе: центры принятия решений, инфраструктуру жизнеобеспечения, население, военную промышленность, вооруженные силы и правоохранительные органы. Наиболее уязвимым центром тяжести считается гражданское население страны. В соответствии с концепциями «цветных» революций и «стратегического паралича» с помощью инициирования финансово-экономических кризисов, террористической деятельности, нанесением авиационных и ракетных ударов общество может быть приведено в состояние шока, паники, деморализации и дезорганизации. Находящееся в таком состоянии население может использоваться для давления на политическое руководство с целью вынудить его уйти в отставку, капитулировать, пойти на уступки и принять диктуемые ему условия нападающей стороной.

Наиболее известными современными технологиями нелинейных действий являются: проведение «цветных» и «твиттерных» революций; асимметричные (партизанско-террористические, диверсионно-террористические) войны; новые способы ведения войны, опирающиеся на концепции «стратегического паралича» Дж. Уордена, сетевых войн, «операций базовых эффектов» и «предрешения» конфликта Э. Смита См.: Иванов О.П. Военная сила в глобальной стратегии США: Монография. М.: Восток - Запад, 2008. С. 61; Smith D., Corbin M., Hellman C. Reforging the Sword. Forces for 21-st Century. Security strategy. Washington D.C.: Center for Defense Information, 2001. P. 20.; иные методы, направленные на достижение информационно-психологических эффектов давления на власть. Впрочем, и сегодня проведение конкретных операций по политической дестабилизации государств не исключает применение технологий линейных действий: от поддержки акций внутренней нелегальной оппозиции, отдельных недовольных групп правящей элиты, ущемляемых в правах этнических групп и общностей, инициирования гражданских войн до введения блокады и экономических санкций, нанесения точечных ударов по войскам и объектам военной промышленности, непосредственного вторжения в эти страны и захвата ключевых районов См.: Сценарии дальнейших вторжений США. Официальные документы Пентагона. Сборник / Под ред. Стивена Эллиотта. М.: Европа, 2009. С. 1621; С. 5961; 7175..

Основными современными формами политической дестабилизации, соответствующими технологиям нелинейных действий, выступают «экспресс-революции», асимметричные (партизанско-террористические, диверсионно-террористические) войны и способы «предрешения» поведения государств-противников.

«Экспресс-революции» (или «цветные», «твиттер-», «цифровые», «интернет-» революции) представляют собой разновидность государственных переворотов с использованием методологии «ненасильственных действий», разработанной Дж. Шарпом и развитой Р. Хелви. Центральной идеей данной методологии, соответствующей нелинейным технологиям дестабилизации, является разрушение источников политической силы правящей элиты. Ими служат: авторитет или легитимность; люди, сотрудничающие с властью или подчиняющиеся ей; человеческие умения и знания, в которых нуждается власть; морально-психологические и идейные факторы подчинения граждан власти; материальные ресурсы - контроль и доступ к собственности, финансам, коммуникациям, экономической системе в целом; санкции - наказания, стимулирующие людей к сотрудничеству с властью. Разрушение этих источников с помощью ненасильственных действий ведет к отказу граждан от лояльности и оказанию ими давления на правительство. Его исходом может стать: достижение компромисса между сторонами столкновения, ненасильственное принуждение власти к выполнению требований революционеров, трансформация или смена политического режима Sharp G. There are realistic alternatives. Boston: The Albert Einstein Institution, 2003..

Цветные революции отличаются высокой степенью технологичности и почти театральным уровнем драматургии, который западные политологи старательно пытаются выдать за самопроизвольное и стихийное проявление воли народа, внезапно решившего вернуть себе право управлять собственной страной. Несмотря на существенные различия государств, в которых они вспыхивают, между собой (в геополитическом, социальном, экономическом плане и международном положении), все они укладываются в одну и ту же организационную схему, предполагающую организацию по шаблону молодежного протестного движения, преобразования его в политическую толпу и использование этой силы против действующей власти в качестве инструмента политического шантажа.

Революция в Иране - первый опыт применения в отношении традиционных государств Востока новых технологий управления конфликтами - технологий «управляемого хаоса». Согласно классическому определению, данному А.В. Манойло, цветные революции - это технология осуществления государственных переворотов и внешнего управления политической ситуацией в стране в условиях политической нестабильности Манойло А.В. «Зеленая революция» в Иране: практика применения западных технологий цветных революций в исламском мире// Национальная безопасность. - 2009. - №5.. «Зеленая революция» в Иране - это попытка с помощью западных технологий цветных революций изменить государственный строй ИРА. Между технологиями «зеленой революцией» в Иране и технологиями цветных революций по всему миру, в том числе на пространстве СНГ (в Украине, Грузии, странах Центральной Азии и др.) и в Северной Африке (Египет, Тунис, Ливия, Сирия, Бахрейн и др.) существует прямая связь: все это - технологии управления политической ситуацией в условиях искусственно созданной нестабильности.

Все цветные революции построены по одной и той же схеме, или технологической цепочке - это невозможно не заметить. Это прямо указывает на то, что цветные революции в принципе не могут быть реализацией объективных надежд и стремлений большинства населения. Достаточно взглянуть на национально-освободительные движения и войны в странах Азии, Африки и Латинской Америки, закончившиеся сменой власти: все они пришли к власти разными путями, но всегда исключительно благодаря поддержке населения. Наивно полагать, что цветные революции - это стихийное проявление, всплеск народного гнева, «народный бунт», проявление народной воли: как считает А.В. Манойло, все это не что иное как красивая легенда, сказка, образ конфликта, за которой скрывается банальный государственный переворот, организованный из-за рубежа Манойло А.В. Революции на ближнем Востоке и в Северной Африке: политический прагматизм и технологии управляемого хаоса. //Мир и политика. - 2011. - №9. - С. 59-69.. В некоторых случаях западные СМИ откровенно пишут, что сегодня технологии проведения операций по созданию демократии через выборы и гражданское неповиновение настолько отточена, что их методы превратились в руководство по победе в чужих выборах и смене политических режимов. Так, в отношении «оранжевой революции» в Украине корреспондент Гардиан Иэн Трейнор открыто заявляет, что она тщательно спланирована, организована и проведена под контролем США, с использованием новейших американских технологий управления массовым сознанием: «эта кампания - творение американцев, утонченное и блестяще спланированное учение по массовому маркетингу и продвижению западного брэнда, которое было использовано в четырех странах за четыре года для спасения фальсифицированных выборов и свержения непривлекательных режимов» Иэн Трейнор об «оранжевой революции» : «…молодые демократы-активисты мобилизовали обычно политически пассивную Украину,... Однако, хотя Украина получит все достижения оранжевой «революции каштанов», эта кампания - творение американцев, утонченное и блестяще спланированное учение по массовому маркетингу и продвижению западного брэнда, которое было использовано в четырех странах за четыре года для спасения фальсифицированных выборов и свержения непривлекательных режимов. Кампания, спонсируемая и организованная американским правительством с привлечением американских консультантов, социологов, дипломатов, двух ведущих американских партий и неправительственных организаций, впервые была использована в Белграде в 2000 году для обеспечения поражения на выборах Слободана Милошевича. Ведущая роль тогда досталась послу США в Белграде Ричарду Майлзу. В прошлом году, будучи послом в Тбилиси, он повторил в Грузии тот же трюк, научив Михаила Саакашвили, как свергнуть Эдуарда Шеварднадзе. Спустя десять месяцев после успеха в Белграде посол США в Минске Майкл Козак, ветеран подобных операций в Центральной Америке, особенно в Никарагуа, организовал почти идентичную кампанию с целью разгрома белорусского диктатора Александра Лукашенко. Однако, эта попытка провалилась. «В Белоруссии не будет Коштуницы», - объявил белорусский президент, намекая на победу в Белграде. Впрочем, накопленный в Сербии, Грузии и Белоруссии опыт оказался бесценным для составления плана свержения режима Леонида Кучмы в Киеве». См: Кара-Мурза С., Телегин С., Александров А., Мурашкин М. Экспорт революции: Саакашвили, Ющенко… - М.: 1995..

В мировой политике технологии цветных революций - это один из видов современных технологий информационно-психологического управления международными конфликтами. Для их успешной реализации страна обязательно должна находиться в состоянии политической нестабильности: должен присутствовать кризис власти, еще лучше, если внутри страны будут развиваться один или несколько локальных вооруженных конфликтов, или страна будет втянута в один крупный международный конфликт. То есть, обязательно должен быть должен быть объект воздействия - политический конфликт в любой из фаз развития. Если власть стабильна и конфликта как такового нет - его надо сначала создать Манойло А.В. «Зеленая революция» в Иране: практика применения западных технологий цветных революций в исламском мире// Национальная безопасность. - 2009. - №5.. Именно это внешние наблюдатели видели в Иране, где и власть, и оппозиция выступали под одними и теми же лозунгами защиты завоеваний исламской революции, но при этом соревновались в том, кто из них ближе к революционным идеалам и является наиболее правильным последователем курса аятоллы Хомейни.

Несомненно, за организацией любой цветной революции стоят иностранные спецслужбы: только они обладают необходимыми финансовыми и людскими ресурсами для ее реализации, а также значительным опытом организации государственных переворотов времен холодной войны и «разрядки» Манойло А.В. «Зеленая революция» в Иране: практика применения западных технологий цветных революций в исламском мире// Национальная безопасность. - 2009. - №5.. Неправительственные организации и фонды, финансирующие цветные революции - это их легальное «крыло», организации-агенты, которые необходимы для того, чтобы иметь возможность легально работать на территории других стран (законами всех стран без исключения деятельность иностранных разведок на их территории запрещена). Часто такие организации и фонды учреждаются действующими сотрудниками спецслужб, разведок и имеют прямое финансирование из их бюджета.

В связи с последними событиями в Иране министр иностранных дел М. Моттаки прямо заявил, что «зеленая революция» - это тайная операция британских спецслужб, которую они готовили более двух лет. Представляется, что это соответствует действительности. Именно британские спецслужбы идеально подходят как организаторы этой революции: позиции Великобритании в регионе необычайно сильны, Персия вплоть до исламской революции фактически была для Великобритании тем же, чем Куба при Батисте - для США. Кроме того, Иран окружают «осколки» бывшей Британской Империи, в которых влияние Британии (культурное, экономическое и т.д.) во многом сохранилось.

Обязательным условием реализации технологий цветных революций должна быть политическая нестабильность, политический или конституционный кризис, чего сейчас в России нет: вертикаль власти в России очень сильна, и возглавляется она грамотными и энергичными людьми. Важно отметить, что везде, где прочность власти была недооценена, цветные революции не удались. К примеру, вооруженный мятеж в Андижане (Узбекистан) был попросту подавлен силами армии, его организаторы расстреляны по законам военного времени. Точно также поступили китайцы во время событий на площади Тяньаньмэнь.

Главной особенностью попытки цветной революции в Иране стало использование в контуре управления политической ситуацией в стране новейших технологий «управляемого хаоса», впервые примененных в схеме реализации цветных революций в государствах, принадлежащих по своему типу к традиционным восточным обществам. Технологии «управляемого хаоса» предназначены для разрушения основ традиционного жизненного уклада, «атомизации» общественных родовых, племенных и клановых общин, защищающих своих членов от любого внешнего негативного воздействия и мобилизующих силы и ресурсы всей общины для отпора внешней агрессии. Без разрушения этих структур англосаксонские технологии управления сознанием неэффективны: управляющее воздействие попросту не доходит до сознания отдельных членов общины, поскольку быстро распознается и полностью блокируется самой общиной на самых ранних стадиях англосаксонской психологической операции. Отсутствие таких технологий в шаблонах более ранних версий технологий цветных революций привели к их провалу или половинчатому успеху в некоторых странах Центральной Азии, где сохранился традиционный восточный уклад, менталитет и ценности; многие технологические приемы, отлично себя зарекомендовавшие в аналогичных революциях в Восточной Европе и в европейской части СНГ, в условиях общества, в целом принимающего либеральные ценности, идеологию индивидуализма и потребления, оказались в условиях традиционных восточных обществ попросту непонятыми. В ряде случаев это привело к жесткому вооруженному подавлению «революционных масс», как это имело место в Андижане. Видимо, эти неудачи и стали причиной модернизации технологий управления международными конфликтами, применяемыми в цикле цветных революций в исламской культурной среде. И хотя первая попытка применения этих технологий - в зеленой революции в Иране - оказалась неудачной, эта революция дала ценный опыт, который затем был учтен и блестяще использован при планировании и реализации «финиковых революций» в странах Магриба. Таким образом, в эволюции цветных революций недавние события на Ближнем Востоке и в Северной Африке, охватившие Тунис, Египет, Бахрейн, Ливию, Сирию, открыли, несомненно, новую страницу и стали знаковым событием, доказавших способность англосаксонских моделей и технологий управлять международными конфликтами в исламском мире.

Одним из авторов популярной на Западе «теории управляемого хаоса» является американский стратег, дипломат и политолог Стивен Манн. Суть выдвигаемой им концепции весьма точно раскрывает А.В. Манойло: «в традиционных обществах с коллективной субъектностью отдельная личность, глубоко интегрированная в общество, клан, род или племя, защищена этим обществом от любого внешнего негативного психологического воздействия, даже самого мощного. В противодействии негативному влиянию или любой формы информационной агрессии любой член этого обществ может рассчитывать и опираться на ресурсы всего общества в целом и на помощь любого из его членов, поэтому его не так просто сломить. Для этого необходимо разрушить внешний рубеж обороны - саму традиционную структуру построения общества - и погрузить общество в политический хаос, который лишает любого попавшего в его водоворот человека коллективной поддержки и превращает его в индивидуалиста, озабоченного исключительно вопросами своего собственного выживания. Рецепт погружения обществ в хаос прост: это - политический переворот или вооруженный мятеж, сопровождающийся мощной информационно-пропагандистской компанией по дискредитации традиционных ценностей. Такой процесс приведет к стремительной «атомизации» закрытого традиционного общества с коллективной субъектностью в основе своего устройства, что в итоге «откроет» его, перемешает. В результате разрушения традиционного уклада и девальвации ценностей возникнет идеологический вакуум, который сразу же должен быть заполнен специально разработанной режиссерами «революций» идеологией. Смена ценностей в условиях хаоса произойдет незаметно: любая личность, вырванная из своего традиционного уклада и потерявшая поддержку своего рода или клана, будет хвататься за любую идеологическую концепцию, гарантирующую ей выживание. Происходящая в этом процессе смена системы ценностей в обществе обеспечивает добровольную подчиняемость всех его членов и превращает общество в послушный инструмент реализации внешнеполитических интересов иностранного государства. Хаос становится управляемым» Манойло А.В. «Финиковые революции»: стихия или управляемый хаос?//Международная жизнь. - 2011. - №5. - С. 63-78..

Теория хаоса прилагается к динамическим системам с очень большим количеством подвижных компонентов, и представляет собой, по сути, новое нелинейное планирование событий в сложных системах. Сам Манн определяет эту концепцию как настоящую революцию, которая формирует новые подходы к военной стратегии, а ее влияние может изменить как характер войны, так и эталоны стратегического мышления. «Структура и стабильность находятся внутри самой видимой беспорядочности и нелинейных процессах», - утверждает американский стратег. Ключевую роль здесь имеют исходные параметры, ибо, по мнению разработчика концепции, «подобные «хаотические» системы показывают тонкую зависимость от начальных условий» В. Коровин. Цунами цветных революций на Большом Ближнем Востоке. / Евразия, ИАП. 2011, 4 апр. http://evrazia.org/print.php?id=1619.

В соответствии с этой теорией, для обеспечения добровольной подчиняемости стран Северной Африки интересам внешнего государства, объединяющие их население кланы и общины должны перемешаться, т. е. нынешнее, традиционное социальное устройство, которое в Северной Африке существует до сих пор, должно быть разрушено и перемешано. Именно это и происходит сейчас в государствах, ставших жертвами «новой революционной волны». Объективно эти процессы находят свое отражение в информационном поле, в сообщениях СМИ и информационных агентств, формирующих в сознании массовых аудиторий новую политическую реальность - образ «арабской весны». Наиболее ярко эти технологии управления международными конфликтами проявили себя в ходе гражданской войны и операции НАТО в Ливии, а теперь полюс активности «цветной эпидемии» переместился на территорию Сирии, сфокусировав свое внимание на режиме Башара Асада.

Р.Хелви, говоря о специфике методологии ненасильственных действий, особо подчеркивал необходимость отказа оппозиции при их реализации от силовых акций. Последние нарушают ход ненасильственных действий, затрудняют привлечение на сторону оппозиции новых сторонников и получение признания иностранными государствами и международными организациями, провоцируют силовые меры правительства. Отказ от насилия сдерживает власть от аналогичных шагов против радикальной оппозиции, парализует волю правительства Helvey R.L. On strategic nonviolent conflict: thinking about the fundamentals. East Boston, MA: The Albert Einstein Institution, 2004. P. 135-137.. Однако практика проведения «бархатных», «цветных» и «твиттерных» революций показывает, что без насилия в них объективно не обходится. Насилие необходимо экстремистам для создания эффекта «жертвы» - гибели невинных людей для оправдания своих действий и привлечения еще большего числа сторонников. Экстремисты часто прибегает к провоцированию власти на применение силовых мер. Успех цветных» и им подобных революций определяется ликвидацией тех высших должностных лиц армии, полиции и спецслужб, которые способны оказывать решительное сопротивление попыткам неконституционной смены власти.

Операции сетей экстремистов по дестабилизации политической ситуации (в том числе на Северном Кавказе) обладают, по мнению П. Ильченкова, следующими чертами.

Во-первых, это ускоренный по темпам характер действий сетей. За счет массированного применения финансовых и информационных ресурсов сетям удается сократить период от начала активных действий до удачного завершения операции до полутора-двух лет. Благодаря этому исчезает необходимость в длительной подготовке диссидентов, информационно-психологической обработке целых поколений граждан осторожной и постепенной «молекулярной» пропагандой Примером подобной пропаганды периода холодной войны могут служить закрытые операции Народно-трудового союза, базировавшиеся на «молекулярной теории» В.Д. Поремского. Согласно ей, в тоталитарном государстве, каковым рассматривался СССР, возможно создание мощной оппозиционной организации, отдельные ячейки которой («молекулы») руководствовались бы общими целями и действовали в одном направлении. Координация действий «молекул», не связанных между собой горизонтальными связями, должен был взять на себя зарубежный центр (Подробнее об этом см.: Окороков А.В. СССР против США. Психологическая война. М.: Вече, 2011. С. 172-173). , хотя сохраняется вероятность полного или частичного возврата общественного мнения назад.

Во-вторых, для реализации операций сетей ведется активный поиск сторонников, в первую очередь, в силовых структурах с использованием возможностей подкупа ключевых должностных лиц или угрозы их наказания в международных судебных инстанциях.

В-третьих, особенностью операций сетей является создание с использованием технологий «сетевого маркетинга» и «рекламного менеджмента» союзов оппозиционных сил и больших движений, которые охватывают значительные массы протестного электората, привлеченных различными, нередко полностью противоречащими друг другу обещаниями. Такое движение может быть быстро мобилизовано для проведения массовых акций гражданского неповиновения и, благодаря своей разнородности, ликвидировано по достижении целей переворота Ильченков П. «Экспресс-революция» в Сербии // Оранжевые сети: от Белграда до Бишкека / Отв. ред. Н.А. Нарочницкая; ред. и сост. Е.А. Бондарева. СПб.: Алетейя, 2008. С. 5691..

Развитие форм повстанческих и диверсионных действий привело к появлению их симбиоза - асимметричной вооруженной борьбы, названной Е.С. Сиротининым и Ю.В. Криницким партизанско-террористическими войнами Близкая по содержанию концепция диверсионно-террористической войны разрабатывалась и М.А. Хрусталевым (см.: Хрусталев М.А. Диверсионно-террористическая война как военно-политический феномен // Международные процессы. 2003. № 2)., ставшими эффективным способом борьбы с государствами-конкурентами в эпоху ядерного сдерживания. Исследователи отмечают две особенности таких войн.

Первая из них заключается в том, что на современном этапе партизанско-террористические войны могут инициироваться не только и не столько государствами, сколько негосударственными организациями (группировками, незаконными вооруженными формированиями и др.), определить центры которых трудно. Вторая особенность состоит в том, что способы ведения партизанско-террористической войны позволяют слабой в военном отношении стороне успешно противостоять сильному противнику и даже побеждать его. Это асимметричная и иррегулярная война. Симбиоз двух видов вооруженного противоборства - партизанской и террористической войны - способствует повышению гибкости и результативности военных действий. Ведение этих войн позволяет не только дестабилизировать страну, завоевать в ней власть и провести сецессию территорий, но и создать условия для нападения на нее, в том числе с применением ядерного оружия, путем нанесения ударов по объектам военной инфраструктуры Сиротинин Е.С., Криницкий Ю.В. Партизанско-террористические войны в эпоху ядерного сдерживания // Независимое военное обозрение. 2010. № 20..

Применение методов «предрешения» поведения государств на международной арене основано на концепции «операций по достижению эффекта» («операций базовых эффектов» - Effect Based Operations). Автор данной концепции Э. Смит подчеркивает, что это последовательность мер и действий государства по управлению поведением оппонентов и нейтральной стороны в мирное время, а также кризисные и военные периоды. «Операции по достижению эффекта» - разновидность военных и невоенных действий правительственных структур и негосударственных организаций, предполагающих использование всех компонентов национальной мощи, но ускоренным темпом и со значительными масштабами для «истощения» и «предрешения» (предотвращения и недопущения) активных ответных действий оппонента. Фактически «операции по достижению эффекта» направлены на подрыв воли противника продолжать борьбу, его дезориентацию и утрату им способности реагировать адекватно. Акцент при этом делается не на физическом уничтожении, а на психологических (когнитивных) последствиях-эффектах для сознания руководства противостоящего государства. Учет когнитивных эффектов позволяет управлять поведением как противника, удерживаемого от определенных действий, так и дружественных и нейтральных стран, от которых добиваются поддержки Попов И.М. Война будущего: взгляд из-за океана: Военные теории и концепции современных США. М.: АСТ: Астрель: Транзиткнига, 2004. С. 261..

Среди различных видов операций базовых эффектов в контексте обсуждаемой проблемы представляют интерес операции стратегического уровня. Они ведут к уничтожению, физическому истощению (постепенному лишению возможностей продолжать военные действия), хаосу (дезориентации, панике, дезорганизации сил, утрате их командованием способности к адекватному реагированию и контролю над происходящим), шоку (деморализации рядового состава и параличу руководства, его отказу от активных действий), активному и пассивному предрешению (психологическому последствию-эффекту в форме предотвращения или недопущения каких-либо действий со стороны реального или потенциального противника в результате использования или угрозы применения силы для блокирования намеченного им курса действий, поддержания такого баланса сил, который обеспечивает стабильность в данном регионе мира) государства-оппонента. Пассивное предрешение может быть реализовано в форме невыгодного для государства-оппонента соотношения (баланса) сил на региональном уровне или внутри страны. Активное предрешение имеет непосредственный характер и воплощается в проведении «молниеносных» военных операций по разгрому противника, терроризме, «ненасильственных» переворотах, разжигании внутригосударственных конфликтов Подробнее об этом см.: Smith E.A. Effects Based Operations: Applying Network Centric Warfare in Peace, Crisis, and War. Center for Advanced Concepts and Technology. Washington, D.C.: DOD-CCRP, 2002. November; Попов И.М. Война будущего: взгляд из-за океана: Военные теории и концепции современных США. М.: АСТ: Астрель: Транзиткнига, 2004. С. 260281..

В этой связи Ш.Ш. Алиев полагает, что по опыту мировых войн широкомасштабному вторжению с целью захвата ресурсной базы государства будет предшествовать череда этнополитических и межконфессиональных конфликтов, действий террористических, этносепаратистских и экстремистских организаций внутри страны Алиев Ш.Ш. Военная безопасность России и социальные конфликты // Военная мысль. 2010. № 4. С. 7.. Исследователь считает, что эффективным способом понизить военную безопасность страны может стать «изматывание» ее вооруженных сил и военных формирований, предназначенных для борьбы с терроризмом и незаконными вооруженными формированиями, как это имеет место быть на Северном Кавказе. При этом формально межгосударственные отношения могут сохранять стабильность. Однако здесь следует заметить, что опыт военных конфликтов демонстрирует рост активности экстремистских, террористических и сепаратистских сил не только до начала, но и в ходе вооруженной борьбы. Поэтому различные формы политической дестабилизации могут как предшествовать, так и сопровождать военное вторжение в то или иное государство.

Специфика современных угроз политической стабильности, в том числе на Северном Кавказе, определяется не только применением в них новых коммуникативных технологий (Интернет, социальных сетей, блогов, форумов, SMS-сообщений и др.), но и нелинейных способов внутри- и межгосударственного противоборства. Они характеризуются проактивным использованием силовых и невоенных мер для воздействия на «центры тяжести» противостоящего государства с целью нанесения психологического ущерба населению, политическому руководству и информационного ущерба системе государственного управления. Находящееся в таком состоянии население может использоваться субъектами угроз для давления на политическое руководство с целью вынудить его уйти в отставку, капитулировать, пойти на уступки и принять диктуемые ему условия.

Применение технологий политической дестабилизации обусловлено спецификой развития международной и внутренней обстановки, выражающейся в динамике межгосударственных и внутригосударственных (межконфессиональных и этнополитических) конфликтов.

Динамика гражданских этнополитических и межконфессиональных конфликтов на Северном Кавказе, как правило, включает в себя четыре фазы развития столкновения.

Латентная фаза отличается наличием относительно мирных отношений между общностями, объединенными этнической, религиозной, идеологической, социально-классовой идентичностью, и их элитами. В этой фазе они приходят к пониманию наличия между ними скрытых противоречий и необходимости их разрешения в ходе конфликта либо переговоров. Сецессионные конфликты в этой фазе также характеризуются вызреванием скрытых противоречий региональных сообществ и государства, доминирующей этнической группы, разрешить которые предполагается мирно или в ходе столкновения.

Фаза обострения отношений между участниками гражданского конфликта характеризуется осознанием неравенства социальных групп в стране, угроз удовлетворению их коренных потребностей в политической и иных сферах общественных отношений. В отношениях между общностями растет напряженность, происходит политическая мобилизация, создание движений и организаций на базе консолидирующих ту или иную группу ценностей. В ходе акций протеста власти предъявляются требования о восстановлении межэтнического, межконфессионального, социального равенства. Растет число локальных насильственных столкновений между представителями отдельных групп населения. В сецессионных конфликтах противоречия между государственным центром и региональными, этническими элитами трансформируются в политическую мобилизацию населения регионов, образование движений и боевых организаций сепаратистов, нередко выступающих инициаторами этнических чисток и гуманитарных катастроф.

В фазе открытого столкновения гражданского и сецессионного конфликтов возможны развязывание военных действий (партизанской и террористической борьбы), ведение экономического и информационного противоборства между участниками. В конфликт могут вовлекаться иностранные государства и международные организации.

Фаза завершения гражданского этнополитического или межконфессионального конфликта может быть связана с разрешением противоречий или нахождением компромисса в виде включения представителей ущемляемых социальных слоев, сословий, классов в процесс формирования и реализации государственной политики на том или ином уровне. Сецессионные конфликты могут завершаться урегулированием противоречий сторон или спадом активной борьбы сепаратистов и переходом столкновения в состояние низкой интенсивности. При вмешательстве в конфликт иностранных государств и международных организаций происходит интернационализация столкновения.

Говоря об условиях успеха политической дестабилизации на Северном Кавказе, исследователи в целом принимают восходящий к К. Малапарте Подробнее об этом см.: Малапарте К. Техника государственного переворота / пер. с итал. Н. Кулиш. М.: Аграф, 1997. тезис о том, что успех революций и переворотов во многом определяется способностью этих сил создать достаточное по численности движение своих сторонников в обществе и органах государственной власти. Эффективное применение технологий информационно-психологической войны позволит такому движению захватить власть при любых условиях внутренней обстановки в стране Данная позиция высказывается, в частности, в работах следующих исследователей: Лафлэнд Дж. Техника государственного переворота // Оранжевые сети: от Белграда до Бишкека / Отв. ред. Н.А. Нарочницкая. СПб.: Алетейя, 2008. С. 23-38; Петров М.Н. Механизмы государственных переворотов: Историко-теоретическое исследование / Под общ. ред. А.Е. Тараса. С.: АСТ; Мн.: Харвест, 2005.. Однако с данным заключением нельзя полностью согласиться.

С одной стороны, создание оппозиционного движения на этнической или религиозной основе является необходимым условием политической дестабилизации. С другой стороны, выполнение этого условия совершенно недостаточно для возникновения политической нестабильности. Э. Люттвак полагает, что проведение государственного переворота в современных странах облегчается в случае, если: имеется глубокий и длительный социально-экономический кризис, сопровождающийся масштабной безработицей и высоким уровнем инфляции; государство участвует в длительной и малоуспешной войне или несет военное и дипломатическое поражение; сохраняется хроническая нестабильность при многопартийной системе Luttwak E. Coup d'etat: a practical handbook. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1979. P. 63.. Данную точку зрения можно в общем принять, но следует учесть и роль духовных факторов в политической дестабилизации. В целом представляется, что для политической дестабилизации требуется «перевести» общество в состояние напряженности, вызвать которую способны кризисы в социально-экономической, политической и духовной сферах. Это может обеспечить массовую поддержку населением страны радикального оппозиционного движения, однако важно учитывать и ресурсы государства по противодействию его активной деятельности.

Удавшиеся «цветные» революции в странах СНГ (Грузии, Украине, Киргизии) проводились по сценарию, предполагавшему учет нестабильных социально-экономических и политических условий жизни общества для создания у его широких слоев и групп состояния относительной депривации. «Мягкая» сила здесь опиралась на уже протекающий системный общенациональный кризис, что не требовало использования военной мощи для перевода страны в это состояние. Успех переворотов обеспечивался поддержкой союзников из числа местной бизнес- и политической элиты, конкурирующих кланов, региональных групп влияния, помощью спецслужб, зарубежным давлением на руководство страны с целью вынудить его принять условия лидеров «цветных» революций и уйти в отставку.

Говоря о динамике политической дестабилизации, Г.Г. Почепцов на примере революций видит двух ее основных участников - власть и оппозицию, а также выделяет три ее основных этапа - искусственное создание нестабильности, разрешение ситуации нестабильности в пользу оппозиции, смену элит Почепцов Г.Г. Революция.com. Основы протестной инженерии. М.: Европа, 2005. С. 27-33. . Думается, однако, что при всей справедливости указанных особенностей политической дестабилизации представленный подход выглядит несколько упрощенным. Анализ сценариев реализации современных угроз политической стабильности в виде прямого и опосредованного давления на власть позволяет выделить в них как определенного рода политическом действии структурные элементы. Это участники (субъект угроз, социальная группа-агент - проводник политического давления, политическое руководство (власть) - объект давления или управления) и объекты или сферы - центры тяжести, «окна уязвимости», «болевые точки» или ценностные установки социальной группы-агента, воздействие и использование которых побуждает его к активным действиям по отстаиванию своих интересов перед властью.

Например, в акте асимметричной (диверсионно-террористической) борьбы «окном уязвимости» могут выступать заложники, а социальной группой-агентом - их родственники, средства массовой информации, оказывающие давление на власть с целью побудить ее к выполнению политических требований террористов. В «цветных» и «твиттерных» революциях группами-агентами давления стали молодежь, массы недовольных текущей социально-экономической и политической ситуацией. Иначе говоря, в данном случае мобилизовать население позволило информационное воздействие на его ценностные установки, связанные с высоким уровнем жизни и демократизацией. В межэтнических и межконфессиональных конфликтах, которые могут быть спровоцированы третьей стороной - субъектом угроз политической стабильности, его социальными группами-агентами являются сами участники столкновений, предъявляющие руководству страны или региона их проживания требования по поводу угроз статусу и ценностям воспринимающих себя уязвимыми этнических и религиозных групп. В войне группой-агентом может стать население государства, жизнь которого нападающая сторона с помощью санкций, блокады и нанесения ударов по инфраструктуре его жизнеобеспечения стремится сделать невыносимой и подтолкнуть, тем самым, к мятежу. В стратегиях по ослаблению и изматыванию стран, сецессионных и гражданских конфликтах с участием государства социальные группы-агенты давления могут отсутствовать.

В целом, можно выделить следующие современные сценарии политической дестабилизации общества на Северном Кавказе.

Сценарий политической дестабилизации общества экстремистскими сетями предусматривает: 1) формирование экстремистской сети и пропаганда ее идей; 2) проведение экстремистами конфликтной мобилизации в условиях роста социально-политической напряженности в социуме и создание массового протестного движения; 3) реализация мер и действий по оказанию давления на власть или ее смене при помощи «цветных» революций, международной изоляции страны.

Сценарий политической дестабилизации общества террористическими и сепаратистскими сетями предполагает: 1) формирование сепаратистской (террористической) организации и пропаганда ее идей среди населения региона или страны; 2) проведение конфликтной мобилизации в условиях роста социально-политической напряженности в социуме, создание вооруженных формирований и массового движения в поддержку сепаратизма (терроризма); 3) реализация мер и действий по оказанию давления на власть или ее смене при помощи террористических акций, развертывания партизанских боевых действий, государственных переворотов, международной изоляции страны и военного вторжения в нее.

Применение технологий политической дестабилизации позволяет решать такие задачи, как:

- обострение социально-политических противоречий в обществе (создание социальной и политической напряженности, внутригосударственных конфликтов либо использование уже имеющихся кризисных явлений);

- осуществление рефлексивного управления (побуждение руководства страны к нужным манипулирующей стороне действиям в политике);

- оказание давления (военно-политического; масс населения посредством конфликтной мобилизации социальных, этнических, конфессиональных общностей; террористических актов; действий незаконных вооруженных формирований; поражения критической инфраструктуры государства) Под критической инфраструктурой понимается «совокупность физических и виртуальных систем и средств, важных для государства в такой мере, что их выход из строя или уничтожение может привести к губительным последствиям в области обороны, экономики, здравоохранения и безопасности нации» (закон США USA PATRIOT act от 2001 года). Подробнее о защите критической инфраструктуры см.: Баранник А., Клементьев С. Организация обеспечения безопасности критической инфраструктуры в США // Зарубежное военное обозрение. 2009. № 8.;

- неконституционная смена власти (посредством военного вторжения, проведения государственных переворотов или дезинтеграции страны);

- экономическое и военное ослабление государства (инициирование внутренней социально-экономической катастрофы; международная изоляция, введение экономических санкций; целенаправленное ухудшение конъюнктуры его экономической деятельности; вовлечение в затяжные локальные или военные столкновения).

Опасным для политической стабильности временем являются периоды предвыборной борьбы и проведения выборов в органы власти, социально-экономических кризисов, напряженности в межэтнических и межконфессиональных отношениях, поражение государства в ходе военных действий. Данные периоды времени приходятся на фазы обострения отношений между участниками внутригосударственных конфликтов, характеризующих страну-объект дестабилизации как систему в неравновесном состоянии.

экстремизм политический стабильность угроза

1.3 Субъекты угроз политической стабильности России в СКФО

К основным источникам современных угроз политической стабильности на Северном Кавказе относятся направленные на подрыв конституционного строя (суверенитета, стабильности и целостности) государства действия некоторых иностранных держав и структурированных по сетевому принципу организаций и движений сепаратистского, террористического, революционного толка. Все они играют роль субъектов современных угроз коренным национальным интересам, вступая при этом в неизбежный конфликт с государством как субъектом обеспечения безопасности страны.

Некоторые иностранные государства и их структуры традиционно являются субъектами внешних угроз национальной безопасности России в СКФО. С позиций геополитики отдельные государства как участники противоборства, ведущегося в политической, дипломатической, информационной, психологической, экономической, финансовой и военной сферах, преследуют цели ослабления, дестабилизации, смены политического режима и территориальной дезинтеграции стран-противников. Это обусловило трансформацию некоторых государств в более сложные системы органов, сил и средств реализации национальных интересов, обзаведшихся новыми инструментами - организациями-проводниками внешней политики на разных уровнях мировой системы. Если прежде это были государственные органы, коалиционные структуры преимущественно в военно-политической сфере, то затем в ходе противостояния социалистическому лагерю развитые страны стали активнее использовать потенциал корпораций, банков, некоммерческих организаций разного профиля. Широкий спектр используемых инструментов и привлекаемых государственными органами к решению внешнеполитических задач контрагентов привели исследователей к выводу о том, что субъект внешних угроз стал представлять собой масштабную и разветвленную сеть. Однако ведущая роль в таких сетях по-прежнему принадлежит правительствам. В этой связи можно во многом согласиться с выводами Ф.И. Шеляпина, справедливо указывающего, что, несмотря на рост числа новых акторов и участников мировой политики, в действительности они являются не субъектами, а специально созданными агентами (проводниками) интересов национальных государств» Шеляпин Ф.И. Политическая субъектность в современном политическом развитии (теоретико-концептуальный анализ). Автореф. дисс. … канд. полит. наук. М., 2008. С. 34.. Вместе с тем следует возразить: далеко не все национальные государства имеют возможности создавать подобных агентов, речь может идти только о великих державах.

Подобные государства-системы ныне вовлечены в «геоэкономические» войны. Это симбиоз «торговых» и холодных войн, в котором применение силовых методов утрачивает свое былое значение, широко применяется стратегия непрямых действий, а оружием служат высокие геоэкономические, «геофинансовые», информационные и другие технологии (например, «кредитный удар», подрыв финансовой системы оппонента, гонка вооружений, инспирирование внутренних и международных конфликтов, глобальных и национальных экономических кризисов) См.: Кочетов Э. Национальная безопасность и ее военная составляющая в геоэкономическом измерении (вопросы теории, методологии и прикладные аспекты стратегии «нелобового противоборства»: геоэкономическое противодействие в условиях глобальных трансформаций) // Безопасность Евразии. 2004. № 4 (18). С. 271328; Братимов О.В., Горский Ю.М., Делягин М.Г., Коваленко А.А. Практика глобализации: игры и правила новой эпохи. М.: ИНФРА - М, 2000. С. 228260; Игры экономических убийц. Тайный мир международных махинаций и сеть глобальной коррупции / Под ред. Стивена Хайата. М.: Претекст, 2008, и др..

Субъектами современных внутренних и трансграничных угроз политической стабильности, в том числе на Северном Кавказе и в Закавказье, также являются сепаратистские, экстремистские, террористические сети, сформированные на основе общности разделяемых их участниками идей, этнической и конфессиональной идентичности. Особенно ярко это проявляется на российском Северном Кавказе.