В случае несвоевременного выявления субъектов угроз внутри СКФО и невозможности заблаговременного «глубокого» предупреждения их акций по дестабилизации внутриполитической обстановки необходимо использовать симметричные силовые (прямые военные) действия. К подобным ситуациям можно отнести террористические акты, поражение элементов критической инфраструктуры государственного управления Северокавказским регионом и др., в результате которых возникает дестабилизирующий политический эффект, в свою очередь инициирующий спонтанную или подготовленную протестную активность населения на Северном Кавказе.

В системном противодействии современным угрозам политической стабильности на Северном Кавказе оптимальным является превентивное использование различных его форм, поскольку позволяет повысить эффективность политики обеспечения национальной безопасности. Пределы использования методов системного противодействия современным угрозам политической стабильности на Северном Кавказе обусловливаются наступлением фазы вооруженного столкновения сторон в динамике конфликта.

Превентивность выступает одной из характеристик системного противодействия современным угрозам политической стабильности, в том числе в СЕФО. Касаясь содержания превентивной политики применительно к недопущению и разрешению, прежде всего, международных конфликтов, В.К. Белозеров Подробнее о подходе данного исследователя см.: Белозеров В.К. Превентивная политика и военная сила // Военно-промышленный курьер. 2005. № 49 (116); Он же. Превентивная политика или превентивные удары? // Безопасность Евразии. 2006. № 1. С. 620628. выделяет следующие ее особенности: 1) последовательное и заблаговременное предотвращение государствами и международными структурами кризисов с явной тенденцией эскалации насилия (за счет устранения их причин и реализации мер по деэскалации), трансформация насильственных конфликтов в менее ожесточенные формы; 2) дифференцированное, с учетом различных этапов конфликта, применение конкретных механизмов и инструментов превентивной политики; 3) выделение по критерию глубины воздействия на причины конфликтов и быстроты результатов двух видов превентивности - оперативной (краткосрочных силовых и дипломатических мер по немедленной деэскалации конфликта) и структурной (средне- и долгосрочных мер в различных областях по устранению глубинных причин кризисов и столкновений) Белозеров В.К. Превентивная политика и военная сила // Военно-промышленный курьер. 2005. № 49 (116)..

Анализ В.К. Белозеровым содержания превентивной политики выявил, что она реализуется преимущественно непрямыми военными и невоенными методами, которые также относятся и к инструментарию системного противодействия. Кроме того, сама превентивность служит одним из принципов системного противодействия современным угрозам политической стабильности, и следование ему позволяет максимизировать результативность действий.

Однако В.К. Белозеров анализирует превентивность преимущественно как задачу в регулировании международных конфликтов и не выделяет ее сущностных характеристик. В целом в политической конфликтологии и теории национальной безопасности их можно выделить две. Во-первых, превентивность рассматривается как предупреждение столкновений за счет устранения предпосылок противоречий, влекущих вооруженное противоборство сторон См.: Аршба О.И. Этнополитический конфликт: сущность и технологии управления: Автореф. дис. … канд. полит. наук. М.: РАГС при Президенте РФ, 1996; Ефимов Ю.Г. Этнополитический конфликт в субъекте Российской Федерации: на примере Чеченской республики: Дис. … канд. филос. наук. Ставрополь: Ставропольский государственный аграрный университет, 1999; Кленов И.Н. Этнополитический конфликт: генезис, сущность, пути урегулирования: Дис. … канд. полит. наук. М.: РАГС при Президенте РФ, 1996; Местоев О.М. Этнополитический конфликт как угроза социальной безопасности Северо-Кавказского региона Российской Федерации: Дис. … канд. полит. наук. М.: РАГС при Президенте РФ, 2001; Ториев Б.Х. Межнациональный конфликт: генезис - динамика - прогностика на примере Северо-Кавказского региона: Дис. … канд. полит. наук. М.: Институт социально-политических исследований РАН, 1996; Фенухин В.И. Этнополитические конфликты в современной России: на примере Северо-Кавказского региона: Дис. … канд. полит. наук. М.: Московский государственный открытый педагогический университет им. М.А. Шолохова, 2002; Харлампьев М.Р. Сущность и природа этнополитического конфликта: источники противостояния и пути урегулирования: Дис. … канд. соц. наук. Самара: Самарская государственная экономическая академия, 2001, и др., как нейтрализация причин и факторов риска - стимулов к столкновению (способность группы к поддержанию организованного характера политического действия, возможности долгосрочного политического действия) См.: Gurr T.R. Minorities at Risk. A Global View of Ethnopolitical Conflicts. Washington, DC: US Institute of Peace Press, 1993, и др.. Во-вторых, превентивность как борьба с организациями, осуществляющими деятельность, ведущую к вооруженному противоборству в его различных формах - симметричных и асимметричных.

Превентивность использования имеющихся ресурсов государства в системном противодействии современным угрозам политической стабильности на Северном Кавказе предполагает: ориентацию на предотвращение, профилактику действий субъектов угроз; приоритет невоенных и непрямых действий, раннее разрешение противоречий между государством и заинтересованными умеренными силами во внутренних и межгосударственных конфликтах; опору на силовые действия при неэффективности невоенных и непрямых методов; централизованное управление превентивной деятельностью органов власти и управления, общественных организаций в межгосударственных столкновениях и координация их усилий в предупреждении внутригосударственных конфликтов. Превентивность реализуется по-разному в зависимости от типа действий субъектов дестабилизации.

Превентивность в отношении насильственных действий по политической дестабилизации на Северном Кавказе связана с ранним разрешением противоречий государства и субъектов угроз, профилактикой (среди населения, проживающего в ареале распространения конфликта) и предотвращением терактов, партизанских акций, вооруженных столкновений. Такая превентивность предполагает постоянную готовность к предотвращению терактов и диверсий на Северном Кавказе, прикрытию потенциальных объектов атак в северокавказских республиках и на Ставрополье.

Превентивность в отношении «ненасильственных» действий по политической дестабилизации на Северном Кавказе заключается в раннем разрешении противоречий государства и радикальной этнополитической и исламистской оппозиции, профилактике (среди населения регионов ареала распространения конфликта) и недопущении беспорядков в административно-территориальных центрах северокавказских республик, нейтрализации военизированных групп экстремистов и их пособников.

Превентивность в отношении внешних угроз политической стабильности на Северном Кавказе означает применение нелинейных методов в мирное и кризисное время, до наступления фазы вооруженной борьбы, состоящее в раннем разрешении этнорелигиозных противоречий, создании невоенными и непрямыми действиями неблагоприятных условий для силового давления, военно-политическом сдерживании. В крайнем случае, методы могут включать силовую деэскалацию конфликта, срыв нападения в форме непрямых и неконвенциональных действий вооруженных сил РФ в регионе.

Материальной основой защиты общества и государства на Северном Кавказе от действий сетей экстремистских, террористических и сепаратистских сил является система противодействия современным угрозам политической стабильности. Данная система относится к числу сложных, искусственных по происхождению, открытых, динамических, целенаправленных (функционирующих для достижения определенной цели и по определенной программе в заданном диапазоне своей структуры и условий внешней среды), самоуправляемых организационных систем.

Система противодействия современным угрозам политической стабильности на Северном Кавказе может представлять собой общегосударственный механизм, функционально объединяющий органы, силы и средства профилактики и борьбы с попытками нарушить гражданский и межнациональный мир и согласие в СКФО. Основными функциями данной системы выступают предупреждение и борьба с угрозами политической стабильности на Северном Кавказе и их субъектами, а также обеспечение и руководство данной деятельностью. С учетом выделенных функций система противодействия может состоять из трех подсистем: предупреждения и борьбы с угрозами политической стабильности на Северном Кавказе, обеспечения деятельности и информационно-управляющей.

Подсистема предупреждения и борьбы с угрозами на Северном Кавказе призвана решать задачи предотвращения, опережающего реагирования и полного устранения различных форм политической дестабилизации в СКФО.

Эта подсистема может состоять из органов, сил и средств обеспечения общественной, государственной и военной безопасности, а также органов, учреждений и организаций, реализующих на Северном Кавказе функции государственного регулирования в сфере социально-экономического развития, образования, массовых коммуникаций, культуры и др. Органы, силы и средства обеспечения безопасности предназначены преимущественно для ведения борьбы с угрозами политической стабильности в СКФО и их субъектами. Органы, учреждения и организации государственной и общественной принадлежности, ответственные за социальное развитие и смежные с ним сферы регулирования, могут реализовывать (в том числе при тесном взаимодействии и сотрудничестве с общественными организациями) функции устранения предпосылок к распространению экстремистской идеологии на Северном Кавказе и возникновению в СКФО структур экстремистской, сепаратистской и террористической направленности.

Подсистема обеспечения решает задачи по кадровому, материальному и техническому снабжению органов и сил, относящихся к подсистеме предупреждения и борьбы с угрозами политической стабильности на Северном Кавказе. Данная подсистема может включать в себя в качестве составляющих ее элементов системы тылового, кадрового, военно- и специально-технического и иного обеспечения органов, сил и средств, входящих в подсистему предупреждения и борьбы с угрозами.

Информационно-управляющая подсистема решает следующие задачи: сбор информации и мониторинг внутренней и международной политической обстановки, прогнозирование ее развития с целью выявления угроз политической стабильности в СКФО; подготовка предложений по содержанию и порядку реализации мероприятий противодействия угрозам стабильности на Северном Кавказе; научное обоснование принимаемых руководством решений и др. Данная подсистема может состоять из органов по формированию политики противодействия современным угрозам политической стабильности на Северном Кавказе и координации действий общественных и государственных структур при ее реализации, а также аппарата информационно-аналитического обеспечения этих процессов. К органам формирования политики и координации относятся такие консультативные структуры как межведомственные комитеты (комиссии, штабы) по обеспечению внутренней безопасности в СКФО. Информационно-аналитическое обеспечение их деятельности реализуется разведывательными органами, подразделениями спецслужб по анализу и прогнозу политических и социально-экономических процессов на Кавказе на национальном и международном уровнях, научными учреждениями и исследовательскими организациями, учебно-научными центрами разной ведомственной принадлежности. Сбор и анализ всей поступающей информации, мониторинг и прогнозирование развития внутренней и международной политической обстановки, определение предложений по противодействию угрозам стабильности осуществляются аппаратом высшего консультативного органа государства или специального межведомственного координационного комитета (совета, комиссии) в СКФО. Общее руководство системой противодействия современным угрозам стабильности на Северном Кавказе и ее информационно-управляющей подсистемой может осуществлять глава государства (правительства) или должностное лицо-координатор, ответственное за обеспечение внутренней безопасности региона - такой как Полномочный представитель Президента РФ в СКФО.

С учетом прогнозов развития внутренней и международной обстановки представляется целесообразным в рамках федеральной системы противодействия угрозам стабильности на Северном Кавказе создавать подсистемы регионального и межрегионального уровней для предупреждения, адекватного и своевременного реагирования на те или иные формы политической дестабилизации в СКФО. Подсистемы регионального и межрегионального (межреспубликанского) уровня могут повторять в своем строении федеральную систему в СКФО и включать в себя компоненты предупреждения и борьбы с угрозами, обеспечения и управления.

Руководство подсистемой регионального (межрегионального) уровня может реализовывать высшее должностное лицо - глава органа исполнительной власти республики, области или края СКФО (представитель главы республики или ее правительства). Координационным органом на региональном (межрегиональном) уровне может стать межведомственный совет (комитет, комиссия, штаб), а информационно-аналитическое обеспечение может быть возложено на его аппарат.

Противодействие современным угрозам политической стабильности на Северном Кавказе опирается на ряд стратагем, общих для сохранения политической стабильности в различных регионах РФ. Современное внутриполитическое противоборство представляет собой рефлексивную игру, цепь мер и действий, ориентированных на обоюдное поведение участников конфликтов - субъектов рефлексии первого или второго ранга. Данная цепь создается сменой стратагем - технически оформленных приемов рефлексивного управления, благодаря которым обеспечивается целенаправленное формирование у противников определенного представления друг о друге, о своих «окнах уязвимости», центрах силы и преимуществах. Это представление нацелено на введение оппонента субъекта рефлексии первого ранга в заблуждение и побуждение его к принятию ошибочных решений, дающих субъекту рефлексии второго ранга определенный выигрыш, превосходство или победу в борьбе.

Основными объектами воздействия на противника при помощи стратагем выступают мотивация субъектов угроз и поддерживающих их групп (общностей), характеризующиеся противоречиями отношения, которые субъект системного противодействия может сформировать сам.

Воздействие субъекта системного противодействия на мотивацию и поведение оппонентов может быть непосредственным, а может быть и опосредованным, непрямым. Условием последнего является использование сложившейся или целенаправленно сформированной конфликтной ситуации, переход которой в состояние открытого столкновения требует незначительных действий субъекта системного противодействия по созданию конфликтного инцидента, ускоряющего внутриполитическую дестабилизацию или межгосударственный кризис. Субъект системного противодействия может либо косвенно поощрять участников конфликта, подталкивать их к активным действиям, либо воспользоваться удачно складывающейся для него обстановкой и, формально «выйдя из игры», реализовать свой замысел, когда ему в этом никто из других акторов, полностью вовлеченных в борьбу, не помешает.

Стратагемы противодействия как комплекс мер и действий, объединенных общим замыслом по косвенному (непрямому) управлению оппонентом, структурно можно представить в качестве определенного плана в отношении противника. Этот план предусматривает использование ряда способов противодействия, предназначенных для нейтрализации, парирования и пресечения деструктивной деятельности в физическом, когнитивном, информационном пространствах.

Общими критериями выбора стратагем противодействия внешним, внутренним и трансграничным угрозам выступают:

- характер отношений с оппонентом, акторами, не участвующими в конфликте;

- воздействие на оппонента без вовлечения в силовое противоборство с ним;

- минимум используемых ресурсов и максимально возможные результаты от применения стратагемы, срыв осуществления замыслов противника минимальными усилиями субъекта системного противодействия.

Частным критерием выбора стратагем противодействия может служить их эффективность. С учетом того обстоятельства, что основной проблемой исследования является разработка модели системного противодействия современным угрозам политической стабильности, эффективность стратагем определяется отличным знанием окружающей обстановки, своих возможностей, образа мыслей и положения противника. Это позволяет выделить следующие типы стратагем:

1) направленные на вовлечение оппонента во взаимовыгодное сотрудничество, снижающее угрозы стабильности;

2) ведущие к срыву замысла противника путем анонимного, опосредованного участия и (или) противодействия оппоненту в конфликте;

3) обеспечивающие срыв замысла противника за счет организации против него коалиции;

4) непосредственного воздействия на противника, однако без его вступления в вооруженную борьбу с ним.

Наиболее эффективны стратагемы системного противодействия первого и второго типа, так как они позволяют анонимно препятствовать реализации планов оппонента. Меньшей эффективностью обладают стратагемы третьего и четвертого типов, где подобная анонимность уже утрачивается.

Стратагемы противодействия внутренним и трансграничным угрозам политической стабильности. Говоря об этих стратагемах, следует отметить, что критерий их эффективности идентичен критерию выбора стратагем системного противодействия внешним угрозам.

Первый наиболее эффективный тип стратагем предполагает вовлечение оппонентов власти в сотрудничество с нею, что превращает их из противников в союзников руководства страны. В современной политической практике России использование данных стратагем можно обнаружить в процессе урегулирования этнополитического конфликта в Чечне в 1999 - начале 2000-х гг., приглашение в качестве главы администрации республики муфтия А.Кадырова, ранее поддерживавшего сепаратистов. Партнерство власти и ее оппонентов проявляется и в установившемся диалоге руководства РФ и правозащитных неправительственных организаций, гранты на финансирование которых стало предоставлять государство.

Второй тип стратагем представляет собой приемы нейтрализации внутренних оппонентов с помощью специально создаваемых для этого агентов - неправительственных организаций. При этом само государственное руководство формально отходит на второй план. Так, в РФ для борьбы с распространением экстремизма в молодежной среде формируются де-факто проправительственные молодежные организации, в религиозной сфере развивают активность соответствующие конфессиональные структуры.

Пример применения стратагемы второго типа из истории XX в. обнаруживается, в частности, в проведении культурной революции в КНР. Опасаясь потенциального государственного переворота и развития процессов, аналогичных ХХ Съезду КПСС и последующим событиям в СССР, Мао Цзэдун и его окружение инициировали данную кампанию. Для ее проведения вначале была создана Группа по делам культурной революции при Постоянном комитете Политбюро Центрального комитета коммунистической партии Китая. Внутри Главного политического управления Народно-освободительной армии Китая были образованы канцелярия по культурной революции, а затем Всеармейская группа по делам культурной революции, боровшиеся с различными проявлениями инакомыслия и его носителями - «врагами без оружия в руках». Однако главной силой культурной революции принято считать состоявшие из молодежи отряды хунвэйбинов - «красных охранников», основной задачей которых являлось, по выражению Мао, уничтожение «четырех старых: идеологии, культуры, привычек и обычаев». О.Н. Глазунов констатирует, что по всей стране «начались широкомасштабные действия: совершались переименования площадей и улиц, разрушались памятники истории, архитектуры и культуры, шли погромы в домах, библиотеках и музеях, в религиозных и культовых сооружениях. Проводились чистки в университетах и школах КНР, среди творческой интеллигенции, изгонялись неугодные преподаватели. Писатели, чья лояльность вызывала сомнение, не печатались и подвергались гонениям» Глазунов О.Н. Государственный переворот. Стратегия и технологии. М.: ОЛМА-ПРЕСС Образование, 2006. С. 432.. Однако свою основную задачу культурная революция выполнила - удалось предотвратить «революцию сверху», практически уничтожить оппозиционные силы, воспитать молодое поколение в духе верности идеям китайского социализма.

Хотя эффективность их не всегда высока, к этому инструменту власть прибегает довольно часто. Агенты - общественные организации реализуют превентивные действия в отношении субъектов внутренних и трансграничных угроз, такие как отвлечение (переориентация вектора активности масс на другие цели и направления) и переубеждение (информационно-психологическое воздействие на массы в виде контрпропаганды, маркетинговых методов).

Стратагемы третьего типа предполагают открытую опору власти (правительства, государственного центра) на составляющие большинство общественные силы в стране или регионе с тем, чтобы изолировать своих оппонентов в политическом, правовом и других пространствах (лишить политической поддержки населения и сопутствующих ей форм обеспечения деятельности сепаратистских, экстремистских, террористических организаций). Опорой в данном случае могут служить проправительственные и формально нейтральные организации и движения. стратагема третьего типа использовалась в процессе трансформации турецкого общества Кемалем Ататюрком. Как правило, прежде чем приступить к проведению каких-либо реформ, он устраивал открытое обсуждение проблемы, осторожно выясняя при этом соотношение сил различных политических групп. С учетом полученных данных составлялся план проведения реформ, с которым знакомили ведущих политиков и общественных деятелей, заручаясь их поддержкой. Далее в наиболее подходящий момент Ататюрк делал ультимативное заявление о необходимости преобразований партии и Национальному собранию, получая одобрение в виде немедленного принятия законов, обеспечивавших проведение реформ и срывавших возможное противодействие оппозиции Там же. С. 329..

Стратагемы четвертого типа предполагают непосредственное сдерживающее деструктивную деятельность воздействие на субъектов внутренних и трансграничных угроз. Эти стратагемы представляют собой системы методов и форм нейтрализации, парирования и пресечения деятельности, направленной на политическую дестабилизацию. Примером данных стратагем, в частности, служит проведение операции по защите конституционного строя в Чеченской республике в 1999-2000 гг.

В основу типологии стратагем непосредственного воздействия может быть положен такой признак, как дифференциация воздействия на оппонентов и среду их функционирования, то есть на субъектов, осуществляющих деструктивную деятельность, и группы (общности), которые их поддерживают и обеспечивают их воспроизводство. В этом случае нами выделяются: стратагемы непосредственного воздействия на экстремистские, террористические, сепаратистские организации и группы: сковывание (создание внешних условий, препятствующих деструктивной деятельности на легальной основе); изоляция (лишение доступа к источникам ресурсов); сдерживание; силовая деэскалация; стратагемы непосредственного воздействия на организации спонсоры угроз: санкции, силовое давление, парализация деятельности и ликвидация; стратагемы непосредственного воздействия на население, протестный электорат, международное сообщество: отвлечение (переориентация вектора активности масс на другие цели и направления); переубеждение (информационно-психологическое воздействие на массы в виде контрпропаганды, маркетинговых методов, формирование антитеррористической, антиэкстремистской, антисепаратистской идеологии и культуры у населения, особенно у представителей «серых зон»); силовое давление на непримиримых сторонников соответствующих движений и групп.

Учитывая, что субъекты угроз являются самоорганизующимися системами, воздействие на их центры тяжести и «окна уязвимости» может быть построено по-разному, в зависимости от их типа. Воздействие на негосударственных субъектов угроз политической стабильности, которые изначально формировались для инициирования столкновений и участия в них (что является ведущей тенденцией их развития как систем) допустимо в начале фазы обострения конфликта. Перевод негосударственных субъектов внутренних и трансграничных угроз в неравновесное состояние (их дестабилизация) достигается за счет воздействия на ключевые факторы функционирования субъектов и нарушения процессов их воспроизводства как самоорганизующихся систем. К числу этих факторов относятся руководство, спонсоры сетей, оказывающее им поддержку население, подсистемы рекрутирования, снабжения, финансирования, военно-технического обеспечения и др.

Стратагемы противодействия внешним угрозам политической стабильности позволяют не допустить прямого вмешательства иностранных государств во внутренние дела, оказания давления и ослабления субъекта обеспечения национальной безопасности. В качестве примера первого типа стратагем, примененных в противодействии внешним угрозам политической стабильности, нами рассматривается сотрудничество РФ и ведущих государств мира в обеспечении международной энергетической безопасности. На примере политики СССР в ходе Корейской войны в 19501953 гг. анализируются стратагемы второго типа. Примером третьего типа служит процесс реализации Декларации о вооруженном нейтралитете, выработанной Екатериной II. Примерами стратагем четвертого типа является действия военно-морских сил России по стратегическому сдерживанию Британии и Франции от вмешательства в Польское восстание в 18631864 гг., действия РФ по недопущению размещения инфраструктуры третьего позиционного района системы противоракетной обороны США в европейских странах в 20082009 гг.

Стратагемы первого типа - вовлечения в сотрудничество - предполагают сковывание (связывание) противостоящих государств в рамках реализации совместных проектов и решения общих проблем в экономической, торговой, военной и иных сферах Подробнее об этом см.: Кочетов Э. Национальная безопасность и ее военная составляющая в геоэкономическом измерении (вопросы теории, методологии и прикладные аспекты стратегии «нелобового противоборства»: геоэкономическое противодействие в условиях глобальных трансформаций) // Безопасность Евразии. 2004. № 4 (18). С. 271328.. Данные стратагемы, очевидно, используются российским руководством в сфере международных энергетических отношений, что, в частности, позволяет снизить внешние угрозы политической стабильности. Речь идет о строительстве газопроводов «Северный поток» и «Южный поток» в страны Евросоюза, одновременно входящие в блок НАТО, открытии газопровода «Голубой поток» в Турции. Наряду с другими факторами укрепления дружественных связей это позитивным образом сказывается на отношениях данных государств с Россией. Так, в новой редакции Стратегии национальной безопасности Турции («Красной книге») от 2010 г. Россия больше не рассматривается этим государством в качестве своего вероятного военного противника. Обе страны перешли от соперничества к сотрудничеству в торговле и энергетической сфере, приобретающему стратегическое значение. Данное взаимодействие нашло свое выражение в подписании турецкой стороной соглашений с компаниями «Газпром», «Росатом», увеличении трубопроводных мощностей на территории Турции, ставшей не без помощи России крупным транзитным центром См.: Маркушин В. Анкара пересматривает список угроз // Красная звезда. 2010. 26 августа. .

Условиями успешности реализации стратагем вовлечения в сотрудничество, по-видимому, являются совпадение экономических интересов стран и их правящих элит, значительное превышение выгод от кооперации над сохранением прежних конфронтационных отношений между государствами.

Примером второго типа стратагем являются стратагемы вовлечения в конфликты. Они представляют собой втягивание государства противостоящей ему державой в войны и вооруженные конфликты, ведение и урегулирование которых является весьма затратным с точки зрения экономических ресурсов, финансовых возможностей, военной мощи, престижа, легитимности для правительства вовлеченной в них стороны.

В рамках отечественного опыта использования данной стратагемы выделяется политическая практика И.В. Сталина, использовавшего эту технологию противодействия применительно к Соединенным Штатам Америки с тем, чтобы как можно дальше по времени отсрочить весьма вероятный в конце 1940-х - начале 1950-х гг. конфликт между развитыми капиталистическими и социалистическими странами. Напомним, что в ходе военного конфликта на Корейском полуострове Советский Союз прямо не участвовал в ведении военных действий, а советский постоянный представитель в Совете Безопасности ООН в соответствии с директивой руководства государства отказался от прений в обсуждении данной проблемы, покинув заседание этого органа, хотя у СССР имелась возможность наложить вето на решение о проведении операции против северокорейских сил Подробнее об этом см.: Везерсби К. Советские цели в Корее, 19451950 // Холодная война. М.: Международные отношения, 1995; Елисеев А.В. Разгадка 1937 года. «Преступление века» или спасение страны? М.: Яуза: Эксмо, 2009.С. 4546; Мартиросян А.Б. Сталин после войны. 19451953 годы. М.: Вече, 2007. С. 2425.. В итоге США, не сдерживаемые СССР, осуществили военную интервенцию в Корее, существенно поколебав свой военный престиж и моральный авторитет. Кроме того, на время военная мощь Соединенных Штатов была отвлечена с европейского на дальневосточное направление, что откладывало вероятную войну с Советским Союзом на неопределенный срок Цит. по: Панцов А.В. Большая игра кремлевского «отца народов» // Независимое военное обозрение. 2008. № 24..

Стратагема вовлечения в конфликты использовалась и позднее. Соединенные Штаты применили эту стратагему против СССР, побудив его руководство к вводу ограниченного контингента советских войск, противоборству с моджахедами в Афганистане. В обоих случаях втягивание сверхдержав в эти конфликты привело к значительному морально-психологическому, политическому ущербу легитимности правительств этих стран внутри и на международной арене. Оккупация войсками Соединенных Штатов и их союзников территории Ирака 2003 г. привела, как показывают события, к тем же последствиям, а в 2008 г. войска США были настолько заняты борьбой с повстанцами, что не оказали военную помощь Грузии в ходе ее вторжения в Южную Осетию.

Советский опыт использования стратегии вовлечения в конфликты служит эмпирическим материалом для определения условий применения данной стратагемы.

Одним из них является определение регионов и стран - объектов жизненно важных интересов государства-оппонента, наличие в них сил, способных и готовых к длительному сопротивлению его вторгшимся вооруженным силам. Ожидаемый экономический и политический ущерб государству-оппоненту должен быть весьма значительным.

Другое условие: такое военное, информационное, экономическое, политическое воздействие на данные страны и регионы, которое спровоцирует ответную реакцию оппонента в виде вторжения, а не просто государственных переворотов и манифестаций.

Третье условие: запуск механизма втягивания оппонента в конфликт внутри представляющей для него интерес страны (региона) в условиях сформировавшегося там вакуума силы и невмешательства других держав. Это условие, по сути, является механизмом рефлексивного управления оппонентом, которое было реализовано в отношении США советским руководством при отказе постоянного представителя СССР в Совете Безопасности ООН от участия в голосовании по корейской проблеме 27 июня 1950 г.

Четвертое условие: управление конфликтом, в который втянут оппонент, путем поддержки противостоящих ему сил. Данное условие не всегда является обязательным и необходимым, но, как правило, подобное управление в той или иной форме осуществляется, что повышает результативность и эффективность стратагемы.

Провозглашение Екатериной II Декларации о вооруженном нейтралитете можно рассматривать как пример стратагемы организации коалиции, которая прямо не направлена против какого-либо государства, но де-факто значительно ущемляет его экономические интересы. В ходе войны североамериканских колоний за независимость правительство Екатерины II не только отказало в военной помощи Великобритании, просившей для подавления восстания предоставить ей в свое распоряжение русский корпус, но и выступило с важной политической инициативой - Декларацией о вооруженном нейтралитете. Данный документ носил объективно антианглийский характер, поскольку создавал препятствие для захвата англичанами судов присоединившихся к ней государств. В 1780-1783 гг. к Декларации присоединились многие нейтральные государства Европы, ее признали также Франция и Испания, образовав Лигу нейтральных государств. Хотя декларация формально была равно обращена к обеим воюющим сторонам - Англии и североамериканским штатам, по своей сути она оказалась направленной против деспотизма «владычицы морей», отказывавшейся признавать правило «свободные корабли - свободные товары» или «нейтральный флаг покрывает товар» См.: История внешней политики России. XVIII век (от Северной войны до войн России против Наполеона). М.: Международные отношения, 2000. С. 220222..

Анализ применения стратагемы формирования коалиции против Британии позволяет выявить несколько ее особенностей. Во-первых, коалиция не была направлена на прямое военное противодействие Британии, однако создавалась в то время, когда вооруженные силы мирового лидера были скованы подавлением восстания североамериканских колоний. Последнее означает, что Екатерина II воспользовалась сложившейся обстановкой, а не целенаправленно сформировала ее. Во-вторых, поддержка российских инициатив была обеспечена общим интересом тех государств, которые терпели ущерб в своей морской торговле от английского каперства.

В-третьих, само содержание декларации не было направлено против Британии, которая была приглашена к ее реализации. В единстве эти объективные и субъективные условия обеспечили довольно высокую результативность данной стратагемы в системном противодействии в ходе межгосударственного конфликта Российской и Британской империй.

В качестве примера использования стратагем непосредственного воздействия на оппонента в форме силового сдерживания можно привести крейсерские действия эскадр военно-морского флота Российской империи против торгового флота, поддержавших Польское восстание 18631864 гг. Британии и Франции. Одновременно в ходе Гражданской войны в США обе великие державы выступили на стороне Конфедерации южных штатов, а Российская империя, напротив, решила оказать помощь Североамериканским Штатам, положение которых осложнялось тем, что они имели слабый флот и находились под угрозой удара французских войск, размещенных в Мексике.

Формой оказания военной поддержки северянам со стороны России, по предложению управляющего Морским министерством адмирала Н.К. Краббе, изложенному во всеподданнейшей записке Александру II, стало скрытное выдвижение специально сформированных Атлантической и Тихоокеанской эскадр военного флота и осуществление ими крейсерских действий. Угрозой захвата и уничтожения коммерческих кораблей эскадры нанесли значительный ущерб английской и французской морской торговле в виде роста стоимости фрахтов, изменения правил страховок, усугубив кризис британской промышленности и развалив сформировавшуюся в связи с польским кризисом антирусскую коалицию Цит. по: Широкорад А.Б. Англия. Ни войны, ни мира. М.: Вече, 2009. С. 158-159, С. 163164..

Анализ реализации стратагемы сдерживания от вмешательства иностранных государств во внутренние дела субъекта системного противодействия позволяет утверждать, что своим успехом она обязана внезапности и превентивности действий военно-морских сил России - парусного флота, технологически более отсталого, чем британский и французский флоты. Скрытное выдвижение эскадр в районы боевой службы и крейсерские действия застали оппонентов России врасплох. Эффективным стало решение о прерывании именно морской торговли, вызвавшее временную финансово-экономическую дестабилизацию в Британии, что на фоне кризиса английской промышленности только максимизировало эффект сдерживания.

Еще одним примером применения стратагемы непосредственного сдерживания являются действия РФ по срыву реализации плана развертывания европейского эшелона национальной системы противоракетной обороны США в 2008-2009 гг. Четко определив свою позицию в этом вопросе, российское руководство транслировало ряд сообщений о возможных асимметричных мерах РФ в случае размещения объектов стратегической противоракетной обороны Соединенных Штатов в Чехии, Венгрии и Польше. Речь в них шла о возможной дислокации систем высокоточного оружия в Калининградской области, совершенствовании ракетных комплексов стратегических ядерных сил для преодоления перспективной ПРО и т.д. Но наряду с этим были предприняты меры демонстрационного характера, называемые А.А. Кокошиным искусством «стратегического жеста». К этим мерам, показавшим уязвимость территории Соединенных Штатов с южного направления, на котором не развернуты комплексы перехвата национальной ПРО, можно отнести полет стратегических ракетоносцев Ту-160 в Южную Америку, российско-венесуэльские учения, в которых принял участие отряд боевых кораблей Северного флота. Определенную роль сыграла и информация о возможности создания российских военных баз в Венесуэле, укреплении с этой страной стратегического партнерства, военно-технического, экономического и политического сотрудничества Плугатарев И. В «мягком подбрюшье» США. Стратегические бомбардировщики Ту-160 осваивают Латиноамериканский ТВД // Военно-промышленный курьер. 2008. № 256 [Электронный ресурс]. URL: http://www.vpk-news.ru/article.asp?pr_sign=archive.2008.256.articles.army_02 (дата обращения: 04.09.2009)..

Алгоритм системного противодействия внутренним и трансграничным угрозам политической стабильности состоит в следующем. Под данным алгоритмом понимается последовательность стратагем, реализуемых субъектом системного противодействия в отношении своих оппонентов во внутригосударственном конфликте. Выбранные стратагемы должны соответствовать имеющимся у субъекта системного противодействия ресурсам и фазам динамики конфликта.

Общеизвестно, что традиционно и нормативно российское государство обязано предупреждать действия экстремистских, сепаратистских и террористических организаций и сетей. Считается, что у государства обычно больше ресурсов для поддержания стабильности и сохранения территориальной целостности страны, чем у повстанческих групп и организаций мятежников. Однако в современной политической обстановке оппоненты российского государства, покушающиеся на их суверенитет, стабильность и целостность, в том числе на Северном Кавказе, часто находят поддержку со стороны зарубежных неправительственных организаций, берущих на себя их финансовое, военно-техническое и нередко организационное обеспечение. В этом плане отчасти можно согласиться с Е.А. Степановой, утверждающей, что «военный потенциал и формальный статус остаются ключевыми ресурсами государства в асимметричном противостоянии, несмотря на то, что в современном мире эти сравнительные преимущества медленно размываются - для одних государств в большей степени, чем для других. Например, во внутренних конфликтах на территории слабых и не полностью функциональных государств военный потенциал негосударственных игроков может приближаться к потенциалу государства. Формальный статус государства как основного системообразующего игрока на международной арене может быть ограничен растущей ролью международных институтов или неполным суверенитетом» Степанова Е.А. Асимметричный конфликт как силовая, статусная, идеологическая и структурная асимметрия // Военная мысль. 2010. № 5. С. 5152.. В такой ситуации силы государства и его оппонентов выравниваются, но у первого остается возможность успешно действовать, опираясь на инструментарий системного противодействия.

В системном противодействии внутренним и трансграничным угрозам политической стабильности на Северном Кавказе, в которых государственный центр слабее противостоящих ему групп и структур (то есть его территориальный суверенитет фактически существенно ограничен, у него нет достаточных демографических, финансово-экономических, силовых средств и ресурсов для контроля над определенными районами и группами), становятся востребованными стратагемы вовлечения оппонентов в сотрудничество с властью или их нейтрализации с помощью проправительственных и лояльных движений и организаций.

Модель внутригосударственного конфликта включает несколько фаз динамики: латентную (соответствует добифуркационному этапу развития социально-политической системы), обострения отношений между участниками (переход в зону бифуркационного перелома), открытого столкновения (этап бифуркации или системной неустойчивости) и завершения (постбифуркационный этап). Данные фазы образуют своеобразный цикл противоборства. При этом для сецессионного конфликта характерно, что стадия завершения нередко переходит в латентную стадию нового цикла столкновения, трансформируя его в непрерывное противостояние, этапы которого отличаются лишь своей интенсивностью.

Циклы сецессионных и гражданских конфликтов в России, в особенности на Северном Кавказе, нередко включают в себя фазу открытого столкновения в виде вооруженного противоборства их участников. Если прежде решение конфликтов обеспечивалось военным превосходством, умелой дипломатией и неоспоримой ролью России как арбитра в отношениях между народами в этом регионе, ее значимым демографическим присутствием, то теперь влияние центра не гарантировано и требуется опора на превентивные действия. В этом случае для противодействия в условиях внутреннего мира оптимальны стратагемы вовлечения оппонентов власти в сотрудничество с ней, в латентной фазе и фазе обострения отношений для недопущения системной неустойчивости целесообразно опираться на организации-агенты и лояльные общественные силы, а на переходе в фазу открытого столкновения следует оказывать непосредственное сдерживающее воздействие на сети и центры управления ими, силовую деэскалацию, поскольку предыдущие действия не возымели успеха. В фазе открытого столкновения превентивные меры сменяются реактивными мерами ( стратагемами непосредственного воздействия): становится необходимой дезорганизация сетей, локализация протестных выступлений, пресечение экстремистских действий, ведение переговоров с умеренными силами в оппозиции и их вовлечение в сотрудничество. В фазе завершения столкновения осуществляется постконфликтное урегулирование.

Однако при противодействии организациям и сетям, использующим террористические методы, в целях глубокого предупреждения политической дестабилизации стратагемы непосредственного воздействия целесообразно применять уже в фазе обострения отношений (перехода к бифуркационному перелому) между участниками конфликта. стратагемы вовлечения оппонентов в сотрудничество с властью или их нейтрализации проправительственными и лояльными организациями при этом могут способствовать профилактике терроризма в условиях внутреннего мира, а также в ранних фазах сецессионного и гражданского конфликтов.

Системное противодействие сетям экстремистов на Северном Кавказе, которые могут действовать анонимно и наносить ущерб в форме поражения элементов критической инфраструктуры, распространения недостоверной информации о финансовом и экономическом положении государства, способной вызвать шок и панику среди населения с последующими протестными выступлениями против власти, подразумевает одновременное применение стратагем всех типов, начиная с фазы обострения отношений между участниками конфликта и заканчивая фазой его завершения. В этом случае необходимо вовлечь оппонентов в сотрудничество с властью, инициировать активность лояльных власти общественных сил для срыва конфликтной мобилизации населения на Северном Кавказе, выявить источники и пресечь распространение ложной информации, изолировать и дезорганизовать сети экстремистов, реализовать превентивные действия по защите важных государственных и общественных объектов и систем и т.п.

В свою очередь, алгоритм системного противодействия внешним угрозам политической стабильности на Северном Кавказе состоит в следующем. Формулирование данного алгоритма может быть выполнено на основе анализа особенностей межгосударственных конфликтов России и государств-мировых лидеров.

В противостоянии России и мировых лидеров - Британии и США можно обнаружить наличие циклов, в которые вписывается четырехфазная модель межгосударственного конфликта, не завершавшаяся, однако, вооруженным столкновением между сторонами. В качестве циклов можно рассматривать: Большую игру России и Британии в разных регионах Евразии Центральной Азии, на Кавказе и Среднем Востоке, холодную войну, современный «холодный мир», завершавшиеся теми или иными решениями на основе компромисса или игры с нулевой суммой, которые не приводили к полному снятию противоречий между сторонами. Все эти циклы включали в себя латентную фазу и фазу обострения отношений, редко переходя в фазу открытого столкновения держав. Поэтому следует учитывать особенности истории и развития отношений субъекта системного противодействия и его оппонентов в межгосударственных конфликтах.

Особенностью противоборства России и держав-мировых лидеров является их отход от открытого и непосредственного столкновения с нашей страной в результате осознанного (хотя и нечастого) использования ею определенных стратагем. Если в фазе открытого столкновения в цикле межгосударственного противоборства на военное давление Россия отвечает стратагемами стратегического или регионального сдерживания в форме крейсерских действий императорского флота против Британии в 18631864 гг., ядерного сдерживания в кризисные периоды холодной войны, то в латентной фазе и фазе обострения отношений (скрытого противоборства) на попытки мирового лидера воздействовать на центры тяжести ответом служат стратагемы формирования коалиций и закрытия «окон уязвимости», укрепляющих сдерживание (реализация асимметричных мер, нейтрализация наземного эшелона ПРО США в Европе).

Все это является показателем успешного эпизодического управления фазами конфликта со стороны России. Более эффективным представляется такой алгоритм системного противодействия внешним угрозам политической стабильности, при котором в условиях мира применяются стратагемы вовлечения в сотрудничество, в латентной фазе межгосударственного конфликта - меры по вовлечению оппонентов в конфликты, в фазе обострения отношений - стратагемы формирования против них коалиций, а в начале фазы открытого столкновения - стратагемы сдерживания. На стадии вооруженной борьбы целесообразна реализация действий по силовой деэскалации для выхода субъекта системного противодействия из столкновения с минимальными потерями и сохранением своих позиций. В фазе завершения межгосударственного конфликта осуществляется урегулирование отношений между его участниками.

Возможными областями применения модели системного противодействия современным угрозам политической стабильности на Северном Кавказе могут являться: предупреждение, деэскалация столкновений больших социальных групп и постконфликтное урегулирование в регионах, характеризующихся высокой степенью напряженности в межэтнических и межконфессиональных отношениях; пресечение попыток проведения государственного переворота методами «ненасильственного сопротивления»; профилактика и борьба с политическим терроризмом См.: Ильин Е.П. Международный терроризм и пути повышения эффективности борьбы с ним // Вестник Академии военных наук. 2008. № 1. С.55-62.; реализация политики стратегического сдерживания как комплекса дипломатических, информационных, экономических, военно-технических и силовых мер и действий Подробнее об этом см.: Гареев М.А. Стратегическое сдерживание - важнейшее направление обеспечения национальной безопасности России в современных условиях (доклад) // Вестник Академии военных наук. 2008. № 4. С. 4-14. .

2. ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ УГРОЗАМ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СТАБИЛЬНОСТИ В СКФО

2.1 Новые факторы внешних и внутренних угроз политической стабильности России в СКФО, способы их предупреждения и нейтрализации

Сегодня наибольший ущерб государственным интересам России в СКФО несут следующие группы современных угроз политической стабильности: угрозы разрушения духовных основ общества; угрозы активности террористических, сепаратистских и экстремистских формирований; попытки проведения массовых акций дестабилизации обстановки в регионах и полиэтничных мегаполисах РФ. Формируются внешние угрозы РФ в военно-политической сфере. В условиях обострения социальных противоречий на Северном Кавказе важнейшим направлением в обеспечении безопасности Российского государства может стать системное противодействие современным угрозам политической стабильности. Его реализация в определенной мере позволила бы компенсировать неэффективность существующих способов глубокого предупреждения угроз политической стабильности до модернизации государственных институтов и практик в этой области.

Учитывая это, ключевыми задачами, которые могут решаться с помощью мер системного противодействия современным угрозам политической стабильности на Северном Кавказе, выступают: защита духовных ценностей России; борьба с сепаратистскими, террористическими и экстремистскими сетями; предупреждение и пресечение попыток проведения массовых акций дестабилизации обстановки в регионах и полиэтничных мегаполисах РФ; парирование и снижение влияния новых факторов внешних угроз безопасности РФ.

Защита сферы духовных ценностей, «культурного ядра» общества и государства является важнейшей задачей по предупреждению угроз политической стабильности любой страны. Современная Россия характеризуется низким уровнем политической стабильности, обусловленным в первую очередь формированием реальной опасности полного разрушения «культурного ядра» нашей страны. В этой связи рассмотрение всего комплекса задач по системному противодействию современным угрозам политической стабильности России, в том числе в СКФО, целесообразно начать с определения путей защиты ее сферы духовных ценностей.