Психотерапия характера

Мне кажется, что фазу нового сближения, описанную Mahler, следует считать периодом, в котором ребенок впервые сталкивается с двумя принципиальными человеческими противоположностями, которые должны быть интегрированы. Эта поляризация касается 1) единства -- индивидуации и 2) чувства собственной значимости -- подверженности травмам. Многие психопатологии рождаются в ситуациях, в которых какая-либо часть какого-либо противопоставления не может быть свободно переживаема и интегрирована. Симбиотический характер наверняка возникает из недопущения интеграции первой противоположности, тогда как характер нарциссический является следствием блокировки развития второй. Это дихотомическое разделение, однако, наверное имеет более эвристическую, нежели действительную природу, поскольку нарциссический характер, не став собой, никогда не достигает индивидуации. Он скорее пытается воплотить то, чего требует от него окружение -- возникшая таким образом идентичность фальшива. Однако по-прежнему кажется, что он достиг индивидуации и, в принципе, способен предпринимать активные, внешне самостоятельные шаги в реальном мире.

Чтобы лучше понять людей с нарциссическими проблемами, необходимо помнить о сильной подверженности травмированию, которую испытывает ребенок в период нового сближения. Ребенок начинает испытывать угрозу от обнаруживаемой своей восприимчивости к травмированию и бессилия, а также от сознания того, что он -- отдельное от матери существо и не обладает ее магической силой. Когда он вырастает из носящей скорее маниакальный характер фазы упражнений, то нуждается в особенно чутком понимании, симпатии, отклике, отражении и уважении. Кажется, это -- период, в котором особенно трудно оставаться «в меру хорошей» матерью. Быть в меру хорошей значит позволить «прорастающей» личности нарциссический катексис или использование родителей в процессе переживания сложных внутренних конфликтов.

Понимание термина «нарциссический катексис» необходимо для полной оценки значения развития нарциссизма и более поздних потенциальных его проявлений во взрослой жизни. Объект нарциссически катексируется, когда становится целью посвящения и привязанности кого-либо, кто не замечает, что он (ребенок) имеет самостоятельный центр жизни и активности. Его значение связывается лишь с фактом бытия частью чьей-то жизни, имеет ценность, обнаруживаемую только в соотношении с другой особой и в определенном смысле он должен безусловно удовлетворять чьи-то потребности. Другими словами -- это архаический self - объект, воспринимаемый только в связи с потребностями других, а не объект настоящий, воспринимаемый таким, какой он есть на самом деле. (Такого рода разделения на -объект и объект реальный нет у Kohut, но по моему мнению, оно представляет эвристическую ценность).

Фаза нового сближения является для ребенка правомерным этапом развития. Зрелый родитель поддерживает своего потомка, допуская нарциссический катексис и разрешая ребенку воспользоваться им для определения закладывающегося и отдельного self. Понимание, уважение, отражение, отклик и любовь, о которых говорят психологи ориентированные на развитие, это примерно то же самое, что награждение в концепции Carla Rogers и безусловно позитивный подход в психотерапии. Хотя «в меру хороший родитель» вынужден навязать своему ребенку некоторые границы, но в способе его поведения будет содержаться принципиальное послание, что с ребенком все в порядке, что он желанный и любимый такой, какой он есть. Безусловно позитивный подход будет касаться его сущностной человечности со всем его величием и всей восприимчивостью к травмированию. Это такой же род приятия, какой способны проявлять по отношению друг к другу взрослые искренне любящие партнеры, когда привязываются, как настоящий объект к настоящему объекту и ценят прекрасное в другом человеке, одновременно поддерживая друг друга в воспринимаемых слабостях.

В понимании нарциссизма мне очень помогла Alice Miller (1981), показав метод, с помощью которого нарциссические родители воспитывают нарциссических детей. Родитель, испытавший в детстве нарциссическую травму, будет искать у своего ребенка нарциссическое понимание и отражение, которого сам не получил. В итоге ребенок не может использовать его в разрешении своих огромных проблем периода нового сближения; он скорее сам использует ребенка для отражения, в котором постоянно нуждается. В своей известной работе Golomb (1992) представляет поучительные истории нарциссических родителей и их детей и объясняет последствия нарциссического воспитания.

Классическая архетипическая фигура матери, которая ка-тексирует своего ребенка, это «сценическая мать». Этот типично патетический характер живет артистической экспрессией своего потомства и в процессе такой идентификации утрачивает свои границы. Чаще всего ребенок сценической матери используется ею в надежде предотвратить разочарования и дефицит в жизни матери; поэтому ее забота начинает принимать какой-то отчаянный характер. У героини фильма Fame (Слава), Дорис Финекер -- классическая сценическая мать. Она периодически вторгается и вмешивается в прослушивания своей дочери, которая стремится получить место в нью-йоркской школе искусств. Когда же позднее она звонит, чтобы узнать окончательный результат, то с беспокойством спрашивает: «Так ты поступила или нет?» Получив ответ, она отворачивается от телефона и говорит с чувством: «Дорис, у нас получилось».

Когда ребенок не дает необходимого отклика или же когда не исполняет завышенных ожиданий, мать может отказать ему в своей любви или же реагировать взрывами гнева, типичными для детской фазы нового сближения. Тогда ребенок, будучи подверженным травмированию и зависимым, станет отрицать свое истинное self, только бы удержать мать рядом. Живя согласно идеализированным ожиданиям и служа ее нарциссическим потребностям, он отвергает и теряет себя. Он инвестирует в идеальное, фальшивое self, стараясь посредством него вернуть то, что утратил -- любовь, отклик и отражение, необходимое ему для того, чтобы открыть, воспринять, развить и полюбить свое истинное self. При такой нарциссической этиологии нарциссическая травма бывает связана с родительской неспособностью воспринимать, понимать и любить ребенка со всеми его реальными конфликтами, всей впечатлительностью и величием. Новое переживание отвержения истинного self означает повторное испытание очень хаотических и угнетающих эмоций периода нового сближения, без родительской поддержки, необходимой для разрешения этого кризиса. Конфронтация с этим состоянием, названным Masterson (1976) «депрессией брошенности», появляется в ходе каждого процесса лечения нарциссической проблемы.

Другая этиологическая картина связана с наличием родителя, который испытывает угрозу и зависть по причине проявляющейся прелести маленького ребенка. Такой родитель, сам, как правило, унижаемый и оскорбляемый в начале жизни, не хочет дать своему ребенку того, что было недоступно для него. Особенно в том случае, если будет видеть, что другой родитель идеализирует ребенка, тогда он будет просто-напросто стараться унизить едва формирующуюся личность.

Нередко мне приходилось наблюдать комбинацию этих двух этиологических факторов, обыкновенно появляющихся в соответствии с определенными, предусматриваемыми относительно пола, отношениями. Часто, например, я встречал случаи, когда мать ребенка мужского пола, разочаровавшись в партнере, идеализировала сына, требуя, чтобы он заботился о ней или жил в соответствии с ее идеализированными представлениями. Обычно, мать прежде идеализировала и отца до тех пор, пока, разочаровавшись, не оставила своей иллюзии. Нарциссически катексируя сына, она переносит свою идеализацию на него самого и, таким образом, создает ему условия для вдвойне более болезненной нарциссической травмы. Когда мальчик в ответ на материнский катексис развивает нарциссическое фальшивое self, то ревнивый отец в ответ унижает его. В такой ситуации детское истинное self переживает двойную травму: вначале от материнского неумения воспринять его слабость и чувствительность и от ее идеализирования его, а затем от отцовской потребности в мести и ощущения унижения. Отчаяние, с каким классическая нарциссическая личность поддерживает образ своего фальшивого self, может быть понято при условии признания сильнейшей боли, которую она испытала в этом двойном отвержении ее истинного self. Осознание этой стороны дихотомии в рамках терапии или вне ее сопровождается интенсивным переживанием отсутствия поддержки и понимания, глубинным ощущением ничтожности и унижения, а также отчаянной жаждой сохранить эти угнетающие чувства. Именно в такой момент нарциссическая личность может предпринять попытки использовать все доступные ей формы защиты для отсечения эмоций. Такие предохранительные механизмы основываются на усилении инвестирования в фальшивое self, на необоснованном чувстве собственной значительности, на acting-out в виде насилия, самоубийства и пристрастия к наркотикам, а также на таком расщеплении внешней среды, в котором другие воспринимались бы как целиком поддерживающие или же совершенно опасные. В конечном итоге переработка депрессии брошенности и текущее интегрирование self значимого и подверженного ранению открывает путь к характерологическому изменению нарциссическои личности.

Таким образом, в ответ на травму формируется нарциссическая компенсация. Компенсация эта заключается в блокировании личности в ее чувстве собственной значимости, которая -- ввиду того, что является абсолютно нереалистической -- чрезвычайно восприимчива к травмированию. Чтобы быть в состоянии жить с этой исключительной восприимчивостью, нарциссическая личность пользуется двумя основными стратегиями: либо пытается соответствовать требованиям значительности, развивая в себе педантизм, либо отрекается от действительно абсолютистской и примитивной природы своей значительности и тем самым делает ее бессознательной. Чем успешнее будут ее компромиссы, тем труднее потом будет от них отказаться.

В период нового сближения ребенок правомерно использует своих родителей, чтобы найти самого себя. Его идентичность выковывается в пределах Симбиотической орбиты, когда идентификация и идеализация фигур родителей служат ему помощью в различении и обнаружении своей идентичности через отражение того, что предоставляют родители. В отличие от этой ситуации, взрослая нарциссическая личность использует других для поддержки, укрепления и придания значительности фальшивому self. К сожалению, таким образом она упрочивает зависимость, поскольку фальшивое self никогда не станет автономным и не принесет ему самому удовлетворения. Принципиальный и необходимый сдвиг в лечении нарциссическои личности появляется тогда, когда она вновь начинает использовать других с целью распознания и укрепления своего подлинного self. Вначале, как и по отношению к ребенку, это ставит ее в однозначно более зависимую позицию. Однако по мере того, как личность начинает признавать бедность своего действительного self и искать у других поддержки в его распознавании и заботе о нем, становятся заметными и зачатки будущей независимости, поскольку нахождение истинного self кладет передел поискам и отчаянной потребности в беспрестанном восхищении. Когда нарциссическая личность перестанет использовать других для поддержания своего фальшивого self и начнет прибегать к ним, чтобы обнаружить self настоящее, она начнет свой путь домой.

Поведение, позиция и чувства

Нарциссический характер может быть объяснен в рамках поляризации, которую он проявляет в вопросах значительности и ничтожества. Хотя большинство описаний нарциссическом личности сосредотачиваются на компенсаторной стороне этой дихотомии, т.е. на ее недостатке покорности, неспособности принять поражение, страхе перед бессилием, склонностью к манипулированию, стремлению к силе и к связыванию себя собственными волевыми решениями -- очень многие нарциссические характеры уже на первом терапевтическом занятии будут демонстрировать противоположную настроенность. Они признают чувство собственного ничтожества, неприятное ощущение, что никогда не были теми, кем следовало, или что никогда не чувствовали себя удовлетворенными, признают непрестанную потребность зарабатывать минутное признание, а также глубокую зависть к тем, кто выглядит здоровым и добивается успехов. В этих признаниях они часто открывают, что всего лишь обманывают других своими внешними проявлениями силы, компетентности и счастья. В этом состоянии ума они способны дать себе отчет в том, что self, которое они демонстрируют миру -- фальшиво, что они не испытывают от него никакого удовольствия или поддержки и не имеют понятия об ощущении себя, как реального человеческого существа.

Хотя компенсаторное фальшивое self более типично для области социального функционирования, такая личность может решиться прибегнуть к терапии также и в тех случаях, когда компенсация по какой-то причине разрушается и довлеющие над ней чувства дезинтеграции вынудят ее искать какую-то поддержку. Подобно оральному характеру в фазе упадка, в этом экзистенциальном кризисе нарциссический характер ищет чего-нибудь, что облегчило бы его боль. Чаще всего к терапевту он обращается не за характерологическим изменением, а за помощью в поддержании прежних компенсаций на всю оставшуюся жизнь. В этой ситуации может понадобиться применение определенных терапевтических приемов, которые, по крайней мере вначале, позволят достигнуть этой цели. Ведь нарциссическая личность с низким уровнем развития в панике декомпенсации бывает опасна для себя и для других. Она, к примеру, может начать обвинять «плохих» людей, которые, по ее мнению, виновны в ее боли, и предпринимать в отношении них решительные действия. Ощутив глубоко свою ничтожность или осознав фальшивость своей экзистенции, она может также проявлять опасные суицидальные тенденции. В эмоциональном плане она осталась 15-24 месячным ребенком, сражающимся с самыми важными проблемами этого периода и вытекающими из этого приступами гнева и отчаянием. До тех пор, пока не установятся полные доверия терапевтические отношения и структура эго не достигнет некоего критического уровня, нарцис-сический пациент будет проявлять полную неспособность противостоять этому кризису нового сближения. Следует признать всю глубину этой боли и отчаяния и принять к сведению тот факт, что в борьбе с кризисом нового сближения взрослая личность может быть действительно опасной. Настоящая терапевтическая трансформация может начаться лишь тогда, когда отношение и сила эго нарциссической личности будут настолько удовлетворительными, что позволят ей пережить глубину собственной ничтожности, фальшивости и отчаяния. Это -- главное переживание, которое должно быть вызвано, чтобы провести потенциальные преобразования.

В своей компенсаторной фазе нарциссический характер заставляет личность проявлять такие поступки, взгляды и чувства, которые предохраняют его от вышеописанных негативных эмоций. Чаще всего к ним относятся: представление о собственной значительности, гордыня, манипулирование и овеществление других, сосредоточенность на себе и главная ставка -- на достижения, поддерживающие хрупкое чувство собственного достоинства. Невзирая на все разнообразие форм презентации самой себя, нарциссическая личность по-прежнему остается зависимой от подтверждения извне ее достоинств и успехов. Людей, которые не ценят или не признают этих достоинств, обычно слишком обесценивают. Любой источник негативной обратной информации может вновь нанести серьезную травму и спровоцировать приступ ярости или защитные реакции. Двойственность подхода к собственной ценности находит свое отражение в способе оценки других людей. Некоторые, воспринимаемые как необычайно достойные, чрезвычайно идеализируются, тогда как другие считаются абсолютно лишенными ценности и достойными пренебрежения. Парадоксально, но личности, которые принимают и поддерживают фальшивое self, чаще всего относятся к недооцениваемым. Поскольку нарциссическая личность на каком-то уровне своего сознания приходит к пониманию того, что ее саморепрезентация фальшива и считает других, дающих так необходимое ей подтверждение, глупцами. Поэтому она теряет уважение ко всякому, кто позволяет себя поймать на приманку ее фальшивого self.

Подобно всем, кто склонен к идеализации, нарциссическая личность очень быстро утрачивает свои иллюзии, когда идеализированные другие не исполняют ее нереалистических ожиданий. Этот образец идеализации и утраты иллюзий особенно распространен в психотерапевтической интеракции. Реально все интерперсональные отношения нарциссической особы характеризуются нарциссическим катексисом других. Другими словами, она видит других не такими, какие они есть, а такими, какими они, по ее мнению, должны быть. Таким образом, они становятся сторонниками, идеализированными моделями, примерами того, что сама она отвергает или что считает плохим. Люди оказываются разделенными на категории, на хороших и плохих: она устанавливает с ними контакт не с точки зрения того, что они собой представляют, а с целью их использования. Нарциссическая личность не видит их талантов, которыми они могут поделиться, не замечает ограничений, с которыми они имеют дело, не чувствует боли их экзистенции. Она вступает в отношения с ними только ввиду собственных нарциссических потребностей. Именно по этой причине термин «объектные отношения» принимает в отношении фигуры нарциссической личности особую значимость. Мы для нее являемся объектами настолько, насколько мы сами нарциссичны, другие являются объектами для нас. Ни она реально не видит, не слышит и не чувствует того, кем мы являемся, ни мы сами, в зависимости от нашего нарциссизма, не видим, не слышим и не чувствуем реального присутствия других людей. Они, мы, все -- есть объекты.

Если ты сможешь представить себе, как обе стороны -- та, которая становится объектом, и та, которая его им делает -- переживают это овеществление, то получишь эссенцию нарциссического опыта. Ты нереален. Я нереален. Ты являешься для меня предметом. Я являюсь предметом для тебя. Мы взаимно используем друг друга, манипулируем и играем друг с другом. Мы не связаны друг с другом, мы не чувствуем и не любим. Мы -- машины, которые используют друг друга в механическом процессе отсчи-тывания дней и ночей.

Видя неприятные черты нарциссической личности, часто ею подавляемые в состоянии депрессии, очень легко начать ее «овеществлять», терять контакт с ее болезненным внутренним опытом и забывать, что она своей компенсаторной активностью неоднократно служила другим людям. В некотором очень реальном смысле она посвятила себя другим и часто, чувствуя, что от этого зависит ее ценность, становилась почти героем и спасителем. Что особенно присуще типичному нарциссическому стилю характера, характерному для нашей культуры, эти чувства собственного величия и манипулятивные аспекты личности эффективно отвергаются и поэтому в значительной мере остаются неразличимыми для self и других людей. То, что остается в сознании, есть только более согласованная с эго потребность придать себе значимость своими достижениями. Факт, что значимость -- это лишь суррогат любви, которой она действительно жаждет, что ты пожертвовал собой ради поощрения и утешения и что в этих стараниях теряется настоящая жизнь, слишком болезнен, чтобы можно было его осознать.

Вместе с тем существует мучительное, нарастающее с возрастом и подбирающееся к сознанию, чувство, что в жизни еще существует нечто большее. В такие моменты, когда бывают отброшены защиты, нарциссическая личность открывает, что другие действительно видят, слышат и чувствуют друг друга, что в переживаниях других людей скрывается настоящая радость и любовь, что эти чувства могут быть настоящими. Осознание этого и родившаяся от этого зависть являются ростками нарциссической трансформации. Нарциссическая личность не найдет спасения в успехах, своей исключительности или уникальности. «Драма одаренного ребенка» (Miller, 1981), заключается в том, что он обнаруживает человеческую обыкновенность. В этой обыкновенности кроется его способность к переживанию настоящих человеческих чувств, ненарушенная интернализованным родительским одобрением или игнорированием его эмоций. Когда эта обыкновенность будет осознана, ребенок сможет выражать свои способности просто как способности. Однако они не тождественны ему самому; вместо этого он идентифицируется со своей человечностью.

Трудная работа психотерапевта с нарциссической личностью заключается в оказании ей поддержки в отказе от компромисса, который зачастую воспринимался, как плохой, но в то же время приносил поощрение и производил хорошее впечатление. Вместо этого она должна приложить усилия в новом подтверждении собственного self, рискуя тем самым испытать повторную травму и разбудить все старые, болезненные чувства, но приобретая надежду на достижение удовлетворения.

Наиболее ясное представление о нарциссическом характере можно получить, исследуя его патологию в области репрезентации self и в объектных отношениях. Дополнительно, чтобы отличить его от других характерологических структур, которые содержат нарциссический компонент, стоит обратить внимание наразличия в строении форм психологической защиты. Поэтому в описании поведения, взглядов и характерных эмоций я включу структурные категории функционирования: репрезентацию объекта и объектные отношения, формирование идентичности и защитные функции.

Репрезентации объекта и объектные отношения

Пользуясь сформулированной Mahler теорией объектных отношений, можно сказать, что нарциссическая личность оказалась заблокированной в своем развитии на этапе процесса сепарации - индивидуации фазы нового сближения. В итоге появляется основная патология в области навыков отличения себя от других значимых особ на психическом уровне. В противоположность личностям с Симбиотическим характером, нарциссическая личность (демонстрирующая так называемый чистый нарциссизм) отличает себя от других очень ясно и не имеет проблем с такого рода размыванием телесных границ эго, которые мы наблюдали в Симбиотической структуре. Однако на уровне психологическом в отношении границ существует неясность. Степень структурного ущерба зависит как раз от того, насколько существенна эта нечеткость и насколько сильно ощущается ее несогласованность с эго. На самом низком уровне этого континуума Kohut (1971) представил имеющиеся объектные отношения как слияние путем расширения значительности self. В крайних вариантах клиент воспринимает себя пребывающим в состоянии психического единства с другими, по крайней мере со значимыми особами, и наделенного правом полного и исключительного их использования.

Это та личность, которая впадает в возмущение или гнев на терапевта или своего партнера, если тот не является для него безусловно доступным. Обычно он будет завидовать работе супруга, его хобби, другим привязанностям, которые каким-то образом ограничивают его доступность. В крайних случаях клиент будет открыто демонстрировать терапевту свои претензии по поводу того, что у того могут быть и другие клиенты. Он будет ожидать свободного и неограниченного доступа к терапевту или другой значимой для него особе и будет реагировать злостью на любые препятствия, установленные теми, кто различает свои границы. Там, где блокировка наступила на раннем этапе развития, можно обнаружить наличие серьезных пробелов в сфере родительских курационно - поддерживающих функций и сопутствующую им патологию шизоидно - оральной природы.

Все нарциссические характеры проявляют склонность к идеализации, но в крайней форме слияния личность купается в лучах «нарциссического сияния» произвольной позитивной черты катексированной личности. Красивая жена делает человека физически привлекательным, блестящий терапевт отражает его блеск, а талантливый сын делает его столь же талантливым. В этом месте можно вспомнить пример сценической матери с ее талантливым ребенком. Часто предметом слияния становится объект, который наиболее выразительно представляет такие аспекты self, в отношении которых имеются сомнения и обвинения. Если человек чувствует себя некрасивым, то он будет искать слияния с тем, кто красив. Если он чувствует себя глупым, будет искать кого-то, кто кажется ему умным. Если он будет чувствовать скуку, то будет пытаться найти кого-то интересного.

Хотя в нарциссических отношениях с объектом перенесение в форме слияния представляет самый низкий уровень континуума развития, я заметил у клиентов существование различий в их способности к использованию более или менее «взрослого наблюдающего эго» при уяснении себе этой формы приспособления и при оценке степени ее согласуемости с эго. Иначе говоря, некоторые клиенты способны заметить, что в той или иной степени вовлекаются в отношения перенесения в форме слияния со своими супругами, детьми и терапевтами и видят это несоответствие. Поэтому, согласно моему опыту, допускается существование фиксации на этом уровне развития вместе с таким развитием мыслительных процессов и связи с реальностью, которые могли бы сдержать крайние проявления вышеописанного перенесения в форме слияния.

Kohut (1971) полагает, что несколько более развитую форму перенесения представляет близнецовое перенесение. В этом случае имеет место признание сепарации, но личность полагает, что она и объект имеют более или менее идентичную психику с похожими предпочтениями, антипатиями, жизненной философией и т.п. Поддержание этой иллюзии необходимо для сохранения значимой связи. Двойниковая форма привязанности, вместе с ее чувствительностью, часто встречается в ранних юношеских влюбленностях, частичной функцией которых являются открытие self. Далеко нередко нарциссические характеры, представляющие эту разновидность отношений перенесения, находят для себя характеры однозначно оральные или Симбиотические, которые фактически могут реализовать их двойниковые ожидания. По моему мнению, популярная в настоящий момент в литературе, тема «связи братских душ» по крайне мере время от времени воспроизводит отношения перенесения, основанные на поисках идеального alter-ego.

Наиболее развитой, по мнению Kohut (1971), формой нарциссического перенесения является зеркальное перенесение. В такого рода союзе другая личность однозначно используется для подтверждения значимости фальшивого self. Центральную роль тут играет потребность во внимании, в вознаграждении, в уважении и отклике. Эта форма перенесения является более зрелой, поскольку нацелена на развитие отдельного self. Фальшивое self здесь несколько более развито, а другие нарциссически катексиро-ваны, чтобы его поддержать. Трагедия естественно состоит в том, что другие используются для укрепления фальшивого self, а не для открытия и приятия истинного self. Примером такого зеркального перенесения могла бы послужить злость клиента на терапевта, который упустил из виду какую-либо мелкую подробность, прозвучавшую на предыдущем занятии, который не выразил своего одобрения по поводу какого-то имеющего место достижения или который не заметил новой прически или незначительной перемены во внешнем облике. Внутреннее переживание этой потребности в отражении сводится к более или менее постоянной потребности быть замеченным другими, потребности в подтверждении и укреплении демонстрируемого миру не совсем безопасного self. Находящаяся на этом уровне развития нарциссическая личность имеет какой-то инсайт в свой нарциссический характер, даже если не знает этого неприятного и неутешительного определения. Она может также значительно лучше осознавать негативную и неправильную поляризацию в собственной концепции самой себя. В этой ситуации она кажется более «невротичной» в классическом значении этого слова; в то же время самые ценные указания для успешной терапии можно обнаружить в ее поражении при попытках разрешить задачи периода нового сближения и в ее истории бытия использованной.

Я считаю, что примененные Kohut категории очень помогают в описании различных форм нарциссических перенесений как в рамках, так и вне терапии. Однако я заметил, что все эти формы могут проявляться у одной и той же личности. Я часто был свидетелем регрессии к более низким по развитию формам перенесения (напр. к перенесению через слияние) в условиях крайнего стресса и возвращения к более сглаженной потребности отражения в ситуации, когда терапевтическая связь была здоровой, а стресс -- на более низком уровне. Согласно всему сказанному на тему нарциссических отношений с объектом, личность с нарциссическим характером чрезвычайно ориентирована на других. Ее self почти целиком определяется другими людьми или же их реакцией на нее. Когда этой другой особы не окажется или если ее реакция не будет положительной, то появляется пустота, отчаяние, депрессия или раздражение -- скрытые нарциссические эмоциональные состояния. Защищаясь от них, нарциссическая личность делает все, чтобы найти объект отражения или вызвать желаемую реакцию у тех, кого она уже заполучила. Нарциссическая идеализация других людей может быть классифицирована в соответствии с континуумом развития -- слияние, близнецовство, отражение. В перенесении, проявляющемся в форме слияния, личность будет искать, а затем и ошибочно принимать другого человека за идеальный объект, с которым ей хочется слиться воедино. В повседневной жизни такого совершенства чаще всего ищут в потенциальном партнере -- потенциальном, поскольку сохранение идеализации в близких отношениях почти невозможно. Когда налицо идеализация в форме слияния, как правило имеют место этиологические проблемы, связанные с неполной реализацией определенным самым первым опекуном курационно - поддерживающих функций. Личность» по-прежнему стремится к симбиозу, который был либо неполным, либо был слишком рано утрачен.

В идеальных отношениях близнецовства происходит идеализация перенесенческого alter ego, что мы можем наблюдать во многих любовных связях подростков. Прекрасную модель мы можем обнаружить в идеализации зеркального перенесения. При наличии этой поздней формы блокировки развития, личность нуждается в ком-то, с кого она могла бы брать пример, в кого она могла бы верить и с кем могла бы конкурировать.

В любой форме идеализации личность ищет свое собственное self в других. В некотором смысле это -- благодарная сфера для поисков, поскольку в отношениях такого рода мы действительно находим социальный контекст, в котором приобретаем знания о себе. Однако до тех пор, пока не будет нейтрализован инфантильный, абсолютный характер идеализации, не будет шанса созревания путем интернализации. Вместо этого нарциссическая личность будет без конца осцилировать между идеализацией и утратой иллюзий.

Формирование идентичности

Нарциссическая этиология приводит к принципиальной инфантильности в ощущении self, в понятии self и в образе self. Мы сознательно приводим эти три определения, чтобы дать еще более ясное представление о том, что нарциссическая репрезентация self в каждой из трех основных систем чувств (визуальной, слуховой и кинестетической) страдает своеобразной патологией. Этиологические условия подводят личность к решению: «Что-то во мне таком, какой я есть на самом деле, -- не так. Я должен быть исключительным». Это основное сценарное решение в чем-то сродни шизоидному, но не касается проблемы права на существование и не сопровождается крайним шизоидным страхом перед другими людьми и ужасом от самой жизни. Оно скорее относится к концепции self во всех формах репрезентации. В фазе формирования self личность оказывается вынужденной отвергнуть какую-то часть себя, подавить в себе чувства злобы и грусти, вызванные этим отвержением и инвестировать свою энергию в поддержание фальшивого self, которое находит социальное одобрение. Подавление желаний организма, ожидающего реального удовольствия и принятие идеализированного способа функционирования требует значительной силы воли. В то же время, благодаря этой тренировке воли, ребенок обретает власть в той среде, которая сопротивляется каким-то значительным проявлениям его настоящей аутоэкспрессии. В нарциссическом укладе нормальная связь родитель -ребенок оказывается значительно развернутой в обратном направлении таким образом, что ребенок используется для удовлетворения нарциссических потребностей своих родителей. Однако в этом обращении он обретает доступ к манипулированию и контролированию, и это в период, когда манипулирование и контролирование окружения получают главное значение. Ребенок учится предупреждать удовольствия истинного self, заменяя их властью и контролем, осуществляемыми благодаря тренировке силы воли, необходимой для актуализации требуемого фальшивого self.

В представленном выше сценарии ребенок ограждается от реального, основанного на чувственных переживаниях self и более активно инвестирует в self, каким он его воспринимает и понимает (понятие self и образ self). Другими словами, self начинает переживаться не как целостное органичное чувство со всеми его потребностями и удовольствиями, но скорее как идеал, образ, понятие или абстракция. Блокировка развития в чувстве собственной значимости оказывается таким образом закрепленной за счет ощущения силы, которую обретает ребенок, развитием фальшивого self, удовлетворяя потребности своих родителей. В некотором смысле, фальшивое self это лучшее из всех возможных решение, актуализирующее чувство собственной значимости в реальном мире. Однако в этом случае ребенок принимает неизбежное трагическое решение, предпочтя власть удовольствию. Таким образом, репрезентация self на кинестетическом уровне зачастую находит свое единственное позитивное выражение в ощущениях полета и эйфории от успехов, достижений или в фальшивой радости, испытываемой от контролирования, манипулирования и впечатления, произведенного на других. В итоге интеграция такого self оказывается исключительно зависимой от внешних источников подтверждения, причем это одобрение -- лишь временное и никогда не удовлетворяет полностью. Всегда остается жажда того, что хотя и приятно на вкус, но ни насыщает, ни приносит никаких результатов. Как я уже показал, репрезентация self оказывается более визуальной и когнитивной, нежели кинестетической. Становится важнее лучше выглядеть и лучше думать о себе, чем лучше себя чувствовать. Иначе говоря, «я -- тот, кто живет согласно моим представлениям и моей концепции себя». Приятные чувства появляются вторично и искусственно, если окружение одобрит мой образ и понятия.

Гордость, эйфория или полет, которые мы можем наблюдать у нарциссической личности в ее позитивном ощущении self, чаще всего носят чисто интеллектуальный характер и ничем не обоснованы; в действительности они не представляют собой связанного кинестетического переживания удовольствия в теле или хотя бы настоящего удовлетворения от успеха. Скрытый аспект нарциссической поляризации, касающейся репрезентации self по своей сущности значительно более кинестетичен. Когда фальшивое self каким-то образом подводит или же когда будет исчерпана поддерживающая его сила воли, нарциссическая личность срывается и находит компенсацию в несогласованных с эго симптомах.

Я пришел к выводу, что разработанная Kohut концепция вертикального и горизонтального расщепления будет очень полезна для описания трех типов презентации self, используемых нар-циссическими пациентами. Эту схему я представил в таблице 12, используя понятия фальшивого self, симптоматического self и истинного self. Фальшивое self включает поведение, отношения и чувства компенсации, вместе с заторможенностью развития на этапе чувства собственной значимости и сопутствующей ей незрелостью функционирования эго. Представление об этих атрибутах фальшивого self у личности очень переменчиво. Личность может осознавать, что ее чувство собственной значимости в значительной степени зависит от достижений и что она педантична, но не будет иметь понятия, насколько сильны эти тенденции. Также она может иногда признавать свои менее привлекательные черты, такие как гордость или сосредоточенность на себе, но -- и это понятно -- значительно сильнее противиться обнаружено их истинной глубины. Особенно ценным является замечание Kohut о том, что бессознательность фальшивого self есть следствие отрицания. Это помогает нам выделить и понять факт частичной избирательной сознательности фальшивого self. Одновременно это помогает понять, каким образом концентрация на себе у нарциссической личности, очевидная для нас, может быть так незаметна для нее самой. Эту исключительно тонкую компенсацию чрезвычайно трудно сохранять и ее крах вызывает появление симптомов, представляемых правой стороной вертикального расщепления. В этом состоянии личность чрезвычайно чувствительна к критике или пренебрежению, подвержена депрессии и ипохондрии, снедаемаямыслями о собственном несовершенстве и отсутствии достоинства и т.д. Эти симптомы сознательны, но их связь с архаическим чувством собственной значительности остается скорее нераспознанной.

Эти симптоматические формы защиты являются обычно крайней противоположностью качествам, вызывающим в фальшивом self подъем, эйфорию или чувство гордости. Если защитой нарциссической личности от внешних опасностей призван служить ум, то она будет чувствовать себя невероятно глупой. Если компенсаторной чертой для нее стала сила, то она станет слабой. Если необходимую позитивную идентификацию предоставляют материальные блага, то они станут в ее глазах фальшивыми и неадекватными.

Нарциссическая личность с хорошими формами защиты большую часть времени будет пребывать в состоянии, описанном в левой половине таблицы, однако при ограниченном сознании его настоящей глубины и фальшивости, посвящая всю свою жизнь отчаянным попыткам удержать на надлежащем уровне активные отрицающие защитные структуры. Пока эти созвучные эго компенсации выполняют свою задачу, он не испытывает нужды в терапевтической помощи. А если всеже это произойдет, то интерес к терапии будет означать желание воспроизвести состояние компенсации. Менее же успешно защищенный нарциссический характер будет связан главным образом с правой половиной вертикального разделения -- будет находиться в состоянии хронической поглощенности собой, когнитивной или физической природы, или в состоянии кризиса, развивающегося с распадом всех форм защиты. Это реальная ситуация, в которой большинство пациентов с нар-циссическими проблемами обращаются к терапевту. А почти все они хотят смягчить свои симптомы; только немногие имеют смутное представление существования эмоциональной реальности, которая остается бессознательной -- в таблице она находится ниже горизонтальной черты. Та реальность, которой наверняка любой желал бы избежать, связана с архаическим кризисом фазы нового сближения и с чувствами, связанными с неудачей в его разрешении. Она подразумевает травму и злость по поводу хронического неудовлетворения правомерных нарциссических желаний и, вызывающее наверное самый большой страх, чувство пустоты в любом проявлении истинного self.

Вертикальное расщепление отражает также полярность в чувстве собственной ценности. Характеристика, представленная выше горизонтальной линии, описывает то, что мы можем увидеть у нарциссической личности. Некоторые проявления фальшивого self будут сознательно запечатлены и согласованы с эго личности, но большинство из них окажутся, по крайней мере частично, вытесненными. Горизонтальное разделение означает существование скрытых, бессознательных желаний и чувств, а также принципиальную недостаточность self. Вероятно, самым сложным аспектом психотерапии всех характерологических проблем является то, что на пути к изменению она вызывает исключительно неприятное ощущение скрытой эмоциональной действительности. Поэтому вполне объяснимо, что личности сопротивляются этому переживанию, часто на бессознательном, телесном уровне, тем самым делая процесс поиска долгим и болезненным.

Поскольку чисто нарциссическая личность в целом использует лучшие формы защиты, чем особы со структурами характера, возникшими в более ранний период развития, то часто бывает нужна очень серьезная, ощутимая, болезненная неудача, а также поддерживающее терапевтическое вмешательство, чтобы подтолкнуть ее в направлении этой неприятной «подспудной» эмоциональной деятельности. Ключом к удачной терапии этой трагической личности является доступ к чему-то, что связано с истинным self, и продолжение развития от блокировки до трансформации. Когда будут устранены компенсации -- как согласованные, так и несогласованные с self, личность начнет ощущать это очень примитивное и восприимчивое self, отдавая себя на милость угнетающих эмоциональных состояний. Как указано в таблице 12, личность может переживать чрезвычайно неприятные ощущения паники, пустоты и опустошенности, являющихся следствием того, что self лишено содержания. Непосредственное чувство ничтожности, слабости и фрагментации -- наверное самое впечатляющее, а для личностей, склонных к acting-out -- самое опасное эмоциональное переживание.

Этим чувствам, особенно это относится к личностям borderline или тем из них, которые представляют низкий уровень континуума развития, сопутствует глубинное ощущение травмиро-ванности и ярость, требующие прямого эмпатического предпочтения в мгновенном удовлетворении архаических желаний настоящей фазы нового сближения -- потребности слияния с совершенной идеализированной особой, потребности связи в переживании симбиотического близнецовства и потребности постоянного и совершенного отражения Бывает, что на такие моменты пациенты реагируют внезапными приступами гнева, направленными против терапевта или других значимых людей из их окружения. Тогда возникает реальная опасность, что они применят насилие по отношению к себе или другим людям.

На более высоком уровне континуума развития -- невроза или нарциссического стиля характера -- могут иметь место такие же, скорее крайние переживания паники, пустоты и опустошенности. Однако они здесь связаны с контролируемыми переживаниями архаических желаний и сопутствующим им ощущением трав-мированности и гнева. Другими словами, функционирующая на более высоком уровне, нарциссическая личность, ощущая все это, будет постоянно удивляться тому, насколько она нуждается в идеализации и отражении и испытывать беспокойство от силы своего гнева и злости. И хотя, принимая во внимание силу ее наблюдающего эго, клиническая работа с ней более легка, все же не следует недооценивать интенсивность ее эмоциональных переживаний.

Лучиком солнца среди этих мрачных темных туч, является проблеск ощущения истинного self. Лучше функционирующая нарциссическая личность может даже высказать облегчение и благодарность за глубину реальности этого переживания. Даже если оно и плохо, все-таки оно правдиво и эта реальность для более развитой личности будет поддержкой и оживляющей силой. Это глубокое эмоциональное переживание является действительно необходимым для окончательного отказа от использования других людей с целью подтверждения собственной значимости и поддержки фальшивого self в пользу применения их для обнаружения и заботы о настоящем self. После этого можно направить свою энергию на выполнение миссии, которая одновременно и человеческая, и героическая, простая и великая.

По моему убеждению, именно полярность в отношении репрезентации self, представленная в таблице вертикальным разделением, наиболее характерна для клинической картины нарциссизма. Однако следует помнить, что настоящая природа травм периода раннего развития и являющихся их результатом характерологических проблем, проявляется только в особом срыве клиента до состояния скрытой эмоциональной действительности. В период реальной травмы компенсация фальшивого self для него -- самый лучший выход, чтобы выжить, сохранить контакт, вернуть любовь и сформировать self. Когда компенсация подведет, а симптоматические формы защиты разрушатся, изначальный страх этого периода развития, в котором фальшивое self начало формироваться, вновь всплывет на поверхность.

Для шизоидного характера это будет буквальный страх уничтожения. Гибель фальшивого self для него означает смерть его экзистенции. Шизоидная личность, которая достигла умеренной степени развития наблюдательных навыков взрослого эго, заметит иррациональность этих опасений. В то же время она по-прежнему будет испытывать угрозу своему существованию и периодически переживать в уме или в воображении ощущение настоящего уничтожения, когда будет появляться угроза фальшивому self. Оральный характер в период серьезной депрессии будет ощущать себя личностью крайне нуждающейся, слабой, непривлекательной и испытывающей страх от возможности быть брошенной каким-либо значимым для нее человеком. Провал компенсации фальшивого self обусловливает главный страх перед утратой объекта.

Для симбиотического характера крах фальшивого self означает переживание похожего страха утраты объекта, а также страха потерять формирующееся self. Симбиотический характер осознает, что он из себя представляет, только в отношениях с объектом привязанности, именно поэтому утрата этого объекта вызывает страх утраты возникающего self. У личности с нарциссическим характером главный страх касается утраты любви объекта Однако поскольку любовь объекта тесно связана с экзистенцией self, то под угрозой оказывается и эта экзистенция. Более того, для нарциссической личности утрата фальшивого self равнозначна утрате возможности манипулирования окружением и осуществления контроля. Это в свою очередь вызывает опасения перед возможностью подвергнуться манипулированию, унижению и оказаться вновь использованным. В результате «чистый нарциссизм» (тот, который в предыдущие периоды развития пострадал от относительно небольших травм), более опасается возможности утраты чувства собственной ценности и силы для контроля окружения, чем другие структуры характера.

Характерологическая трансформация любой доэдипальной структуры требует возвращения к архаичным, часто всепоглощающим чувствам. В терапии личности borderline и нарциссического нарушения характера Masterson (1976, 1981) описывал это состояние как депрессию одиночества. В свою очередь, Adler (1985) подчеркивал значение воображаемой угрозы уничтожения, которая присутствует у пациентов borderline. В его теоретических концепциях это было одной из принципиальных, коренных проблем, с которой сталкивается личность, заблокированная в своем развитии на курационно - поддерживающей фазе развития. По мнению Мастерсона, случай borderline и нарциссическая патология были, в общем, результатом блокировки развития, вызванной брошенностью на этапе индивидуации. Адлер же и другие считают патологию borderline (ее в особенности) результатом недостатков в сфере родительских курационно - поддерживающих функций на более ранних этапах развития. Я сам, принимая во внимание более серьезные проявления патологии borderline, склоняюсь к концепции Адлера, поскольку согласен с ним в том, что покинутость в процессе индивидуации также часто появляется у личностей borderline. По этому же принципу более ранние проблемы с заботой и поддержкой очень часто проявляются в нарциссической патологии.

Однако я склонен считать, что определение «депрессия» для этих архаических хаотических чувств несколько неверно. Хотя в процессе активации этих инфантильных эмоций имеют место проявления депрессии и люди, с ними сталкивающиеся, наверняка не очень хорошо себя чувствуют, все же в процессе этих эмоциональных кризисов мы можем наблюдать значительную творческую экспрессию. Эта экспрессия не подавляется депрессией, а сама по себе экспрессия является не сутью переживания, а, скорее, - защитой от него. Поэтому этот решающий терапевтический шаг в характерологическом изменении всех предэдипальных личностей я буду называть кризисом уничтожения - брошенности. Это определение отражает двойственный и часто смешанный характер возникшего страха -- с одной стороны перед уничтожением, а с другой перед возможностью оказаться покинутым в процессе индивидуации. К тому же оно проливает свет на суть переживания - это кризис, целительный кризис, который может быть либо отвергнут, либо переработан.

Нарциссическая личность становится более доступна и восприимчива к терапии в зависимости от степени усвоения ею взрослого наблюдающего эго и развития какой-нибудь способности к идентификации с истинным self. Это истинное self проявляется в реальных чувствах личности во время кризиса уничтожения - брошенности, во всех ипостасях естественных человеческих удовольствий и в позитивных чувствах привязанности, коренящихся в прошлых конструктивных связях.

Параллельно с развитием в ходе психотерапии подлинного self выявляются обе эмоциональные крайности. Однако часто бывает проще ощутить боль, чем получить удовольствие, поскольку испытать реальное физическое наслаждение -- значит ощутить вину и страх, а переживание привязанности к кому-нибудь порождает страх оказаться униженным и осознать, что ты утратил последнюю человеческую близость. Страх касается также возможности утратить фальшивую безопасность, обретенную благодаря фальшивому self, и решиться на телесную жизнь, которая в значительной степени неизвестна и поэтому вызывает беспокойство.

Обнаружение истинного self через удовольствие и контакт обезоруживает личность перед болью кризиса уничтожения - унижения. Однако многие нарциссические личности по-прежнему помнят и ценят простые, хорошие чувства, вызванные обыкновенными житейскими переживаниями. Это остатки истинного self. К счастью, крайние формы нарциссического характера, описанные в этой книге, редки. Большинство нарциссических личностей смогут по меньшей мере вспомнить ощущение реального удовольствия и близости с другим человеком и их можно, спонтанно или с помощью терапевтический интервенции, привести к переживанию реальной боли. Оба эти переживания совершенно необходимы для того, чтобы открыть и развить истинное self.

Сущность формирования истинного self

Эту миссию поиска, открытий и развития невозможно реализовать одному. Она должна развиваться скорее в социальном контексте, в котором вклад и поддержка других людей реально используется для формирования лучшей действительности чувства self. Хотя переход от симбиоза к индивидуализации представляет реальную трудность, человеческое существо ощущает внутреннее стремление к отделению, автономии и индивидуальной аутоэкс-прессии. В чистом виде самая естественная экспрессия появляется в реализации тех врожденных способностей, которые развиваются спонтанно. Мы не знаем, насколько специфичны эти врожденные способности, но на основании наблюдений за детьми мы можем быть уверены, что они касаются по крайней мере таких переменных, как уровень активности, сила и ум. По крайней мере частично, то, что Kohut называл ядром self, а мы можем определить как истинное self, являет собой ничем не связанную реализацию этих врожденных умений.